I

Осмотримся на пространстве исторической жизни Страны, подведём итоги и сделаем некоторые выводы.

Петровский императив первичности государства не оправдал себя не потому, что был ложен, а потому, что растянулся на 300 лет… Самодержец исторически оправданно поставил во главе угла политические и экономические интересы государства. Но, усиливая последнее за счёт всех слоёв общества, он зажал народ в тиски сугубо государственных интересов. Закрепостив дворянство, а остальных загнав в «стойло» внеличностной и внеобщественной жизни, Пётр надолго обусловил инициативы простого народа в пределах местных крестьянских общин («мира»).

Правомерен вопрос: что народ получил за своё многовековое самоотверженное служение государству (империи)?

Насколько оправданы были жертвы, которые он принёс на алтарь Отечества во внешних и внутренних войнах, как и потери, связанные с расширением и «укреплением» государства? И если жертвы непомерно велики, а результат мал; если действия «верхов» подчас разнонаправлены, а порой взаимоисключающи, то не говорит ли это об отсутствии у властей исторического видения Страны, наиболее живая и главная ипостась которой есть народ?!

Здесь опять о себе заявляет разница между Страной и государством. Мы знаем, что первая охраняет народ, в том числе и от «машины» государства, которое при антинародном правительстве может обратиться в некую Горгону, пожирающую собственных детей. Нелепо ставить под сомнение необходимость государства, но справедливо требовать у него отчёт! Так как именно результат определяет благие намерения, а не наоборот. Государственное благо вне нужд народа есть нонсенс, на который периодически указывает история и который власть России, увы, с такой же периодичностью старается не замечать. Об этом ясно заявляет «историческое» отставание социального бытия народов Страны, подчёркнутое реальной или кажущейся мощью своего ненасытного «патрона».

Вернёмся к конкретике истории.

Статус государственного холопа был неприемлем для русского народа, с самого начала исподлобья глядевшего на «петербургскую монархию». Не жалуя своих бар, он завсегда готов был и желал активно участвовать в жизни своей Страны. Официально закреплённое «статусное холопство» было ему унизительно, а для империи экономически не выгодно и исторически не перспективно. В пику интересам народа и государства петровские наследники, вприпрыжку бегая за «учителями», обращали внимание на «букву», а не на принципы ведения дел. Тогда как, основываясь на органичной связи интереса и результата, экономическое развитие Европы XVIII века соответствовало меняющимся обстоятельствам исторической жизни.

Этого не было в России, по уши погрязшей в промышленном и хозяйственном застое. Вследствие сложившихся обстоятельств у «низов» русского общества не было большого выбора. Им приходилось либо привыкать к из поколения в поколение не менявшейся подневольной жизни, либо поднимать на вилы неугодных ему. Как известно, и то, и другое случалось попеременно…

Следующее столетие показало психологическую усталость народа, к концу века в массе своей разуверившегося и в духовной, и в светской власти. Мужика не удовлетворяло одно лишь упование на Бога, который – в этом он давно убедился – был далеко… Не особо вдохновляла широкие слои общества и проводимая правительством России внешняя политика. Исповедуя державный пафос и всё ещё надеясь (причём, во всех смыслах иллюзорно) «вернуть Константинополь», политическая идеология опиралась на ложный концепт ни в кои веки не оправдывавшего себя «духовного единства» славянских народов. Невнятность выстроившейся на идеологических иллюзиях политики не вела и не могла привести к каким-либо политическим дивидендам. В свою очередь затянувшееся внутриисторическое «стояние» русского народа, в духовном сомнении обусловив всенародную (вкупе с примкнувшими к православным славянам разноверными россиянами) инертность, послужило благодатной почвой для «ушкуйных» настроений и ускорило рост всякого рода политически и социально сорных учений. Петровский колосс оказался на глиняных ногах… Немудрено, что в духовно и идеологически извращённый период советской власти «петровский императив», растеряв свое первопричинное содержание, изжил себя. Труднопреодолимый духовный и имущественный разрыв через социальное противостояние вёл к политическому противоборству, выражением чего явились гражданские войны. Печальные результаты битв за равенство «без краёв» подтверждает мировой опыт. Не поленимся сделать вывод.

Мощь государства исторически оправдана лишь при эквивалентном благополучии населяющих его людей. В государственной «машине» средства и формы управления не могут и не должны довлеть над Страной, содержание которой есть Народ.

Таковые принципы, увы, не привились в России. Более 300 лет ломали её становой хребет в лице ревнителей древней православной веры. К концу XIX в. Страна, в которой русский народ узнавался, вспомним Некрасова, по армячишке худому на плечах, «по котомке на спинах согнутых», по «кресту на шее и крови на ногах…», не выдержала, просела и накренилась, а события начала XX в. и вовсе кинули её в грязь духовного и политического ничтожества. Через десятилетия Россия оказалась в ней же…

По-другому и не могло быть. Мораль народа, расшибленная после смены веры, не могла уже соответствовать не только геополитическому игроку – Великой Империи, но и «просто» России. Если несокрушимые духом и могучие волей ревнители древнего благочестия, отказываясь присягнуть «новой вере», шли на мученическую смерть, то после их устранения – после устранения народной мощи из бытия России справиться с «задачей» было много легче. К середине XIX в. народ забыл почти духовные традиции и принципы своих отцов и дедов. К синодской же Церкви у него не было доверия, ибо авторитет её (вспомним хотя бы картины В. Перова и «Дневник» Достоевского: «матери пьют, дети пьют, церкви пустуют, отцы разбойничают…») был безнадёжно загублен. Словно в подтверждение этого Русская Церковь после Февральской революции исправно кадила предавшим веру, царя и Отечество. Несмотря на это, Церковь устранили, а духовно распавшийся народ, превращённый в «массу», пока оставили… В эпоху идеологических рокировок всё пошло, как по накатанной. Ибо возглавленный родственным себе правительством это был другой народ, лёгкий на «сдачу» всего, что ему ни предложат. Потому «антисталинисты», представленные одним из палачей народа – Н. Хрущёвым, смывая кровь с рук, сдали Сталина, а потомки их, не мучась угрызениями совести, сдали Советский Союз. В псевдорусском государстве предательство шло уже ускоренными темпами.

Подводя итоги «века», придётся признать, что лохмотья эволюции, ослабив духовную целостность, привели к обратной ассимиляции. Вследствие этого из политического пространства Страны был вытеснен некогда могучий и многочисленный, а теперь по юридическому произволу «меньшинский» народ, юридически и конституционно лишённый права влиять на жизнь своего Отечества. Последнее породило Великую Бестолковщину – во всём. Причём, «ассимиляция наоборот» сопровождалась утерей народом своих основополагающих качеств, тем самым облегчив деградацию многих пластов отечественного бытия. В социальной, деловой и бытовой сфере это проявляется в отсутствии чувства меры и ясности в чём бы и где бы то ни было. Приблизительность во всём стала шкалой, в которой видны лишь метины от плохого – к худшему. Лишённый Родины в период «победившего социализма» русский человек из поколения в поколение пребывал в своём Отечестве под искусственно созданным психологическим прессом вины перед всеми народами, внутри СССР являвшими политически «советского фальшивое «братство народов». Пустая идеология человека» в «нашей стране» выпестовала до времени затаённую этническую сумятицу, в тихом омуте которой завелась и зрела ненависть к русским. В итоге «Русская тройка», не видя дороги и утеряв самый смысл своего существования, уже не мчится в мировой истории. Чека в её тяжёлой колеснице выбита, а на облучок, по ходу, взобрался Интернациональный Хам. Потому, сбившись с бега, из десятилетия в десятилетие ковыляет она по бездорожью, ведомая политическими нуворишами к историческому небытию. Бескорневая жизнь стала политическим интерьером некогда великой Страны, по уши погрязшей в «исторической» обездоленности, политической униженности и этической опрощённости.

Блеск и нищета власти СССР обусловили бутафорское единство в лице входящих в него племён и народов, исповедовавших идеологию Союза, но никогда не следовавших ей на практике. «Следование» заменяли шествия с лозунгами, транспарантами и портретами партийных сатрапов. Из них «самые выдающиеся» и «горячо любимые народом» в гигантских размерах развешивались на стенах видавших виды зданий. Всё это опошляло внешний вид городов и раздражало их жителей, но улещало глаз не твёрдо стоявшей на ногах партийной верхушки. Заклёпанные «анодированными гербами» или облачённые в «каракулевые навершия», они олицетворяли собой то пустопорожнее «единство братских народов», которое в конце XX в. обернулось оскалом ненависти прежде всего к русскому человеку.

Сможет ли возродиться нация и подняться Страна, покажет ближайшее поколение. Других возможностей может и не быть… «Истории ещё предстоит ответить на вопрос, сможет ли нация, поддержавшая разрушение собственной государственности и предавшая всех своих союзников, вернуться на роль мировой державы», – писал один из самых последовательных дипломатов СССР Юлий Квицинский.

Великая Эвольвента обрушила основы России в начале XX в. и в конце его, заляпав Страну духовными эманациями, грязью политического мусора и социальной пеной. Она и разлетелась в людях комьями безнадёжности и неуверенности в себе.

Достигнет ли согласия Великая Русская Равнина? Достаточно ли мудры для этого коренные народы России и есть ли у них силы для этого? Вопросы не праздные, ибо о себе повсеместно заявило вымирание народов. Сложилась реальность, при которой духовно, морально и экономически подорвана ценность жизни.

В истории России многое чего было.

– Была позорная «семибоярщина» в 1610–1613 гг.

– Была «бироновщина», свившая ядовитое гнездо в период царствования императрицы Анны Иоанновны. Никем нелюбимая, она гнобила народ и утверждала в Стране ложные ценности.

– Было про-прусское царствование «186-дневного» Петра III, доводившее внешнюю политику до абсурда.

– Было, как сказали бы сейчас, геополитическое невежество, в одном случае поставившее гений Суворова на службу Западу, а в другом не просчитавшее исторические последствия предкрымской помощи тем, кто спал и видел развал России.

– Были жестокие подавления крестьянских восстаний, вызванных политическим невежеством и алчностью правления.

Словом, было многое. Но не было того, чтобы правительство добровольно сдавало позиции государства, разрушало Страну и отвращало народ от самой жизни. В буквальном смысле спаивая и сживая со свету коренные народы, оно облегчает эмиграцию в Россию (лишь чуть переиначим слова Екатерины II) «людей всех наций, кроме русских». В особенности не было того, чтобы на протяжении более четверти века государство возглавляли по факту предатели Отечества.

Последнее проявляется в том ещё, что впервые за тысячелетнюю историю России русскому народу отказывают в праве на именное существование. И кто?! «Отцы народа»!

Поначалу вымарав название Страны, столь же безликие, сколь и бездарные «политические челноки», расслышав народный гнев, «опомнились» и вернули России её историческое имя. Но при этом «челноки» не оставляют попыток «сплавить» русский народ в мультикультурное месиво, что неизбежно определит политическую судьбу России на дальнейший распад в форме безликих и безнациональных микро-«общественных образований». Подобная политическая практика, уничтожая внутренние связи людей с Отечеством, является прямым ударом и по обороноспособности России.

Поскольку народ не будет отстаивать Страну, которая ему не принадлежит! Отечество, олицетворённое в Стране, является таковым, если оно отражает состояние духа людей. Вне этого оно есть государство, функционирующее в политической, социальной и экономической ипостаси и в этих пределах эксплуатирующее людей. О том, что существующая власть антирусская и антинародная, говорит тупой и нескрываемый страх перед русским народом, подкреплённый законами, открыто загоняющими великороссов в очередное «двести восемьдесят второе» небытие. Так, на корню гасится возрождение России в её мощи и спектре исторического предназначения. В истории России не было (за исключением семилетней опричнины Ивана IV) того, чтобы власть в качестве оружия насилия над своим народом пользовалась внутренними войсками и спецслужбами, исходная задача которых как раз в том и состоит, чтобы защищать народ от тех, кто посягает на его право жить в своей Стране в ладу с отечественными ценностями.

Академику Игорю Шафаревичу принадлежит пронзительная и весьма ёмкая мысль: отсутствие ценностей, стоящих выше авторитета власти (традиции, моральные и религиозные принципы) автоматически порождает общество тоталитаризма («Русофобия», 1982). Исключительная важность этого положения в том, что оно принципиально и точно указывает на необходимость обережения духовной ипостаси Страны, в России подвергнувшейся особенно жестокому опустошению. Именно при отсутствии вышних ценностей обездушенное общество склоняется к безумствам «ничейной» власти (охлократии), рождающей тоталитарный режим во главе с диктатором.

На протяжении веков тело России разрывали «зигзаги истории», но их драматизм усугубляло то, что тяжёлые политические и военные удары принимала на себя главным образом европейская – наиболее развитая часть Страны. Она же несла наибольшие человеческие и экономические потери. «Кочевые» регионы государства, как и встарь, оставались в той же незыблемой и нескончаемой «вечности». Хотя пуще всех бед был для России Раскол. Духовная ипостась Страны, не в первый и не в последний раз столкнувшись с «миром», не выдержала удара. В результате «русский мир» исторически в одночасье стал беспризорным. Последнее и обусловило разрыв духовного сознания русской элиты с массовым сознанием, тем самым исключив возможность диалога «высшей» и «низшей» культуры. Живое тело Страны рассекла религиозная непримиримость победившей стороны, что поставило под сомнение духовный и культурный диалог, подчас напрочь исключая эволюционное взаимообогащение разных частей России.

С драматизмом духовного раскола могут спорить лишь методы по его искоренению. Несравненные по своей жестокости, они больше походили на геноцид народа в его собственной Стране, чему нет прецедентов в истории. К примеру, нацисты, относя себя к высшей расе, уничтожали, мучили и превращали в рабов другие – «не арийские» народы. И то – не все, да и зверства их уместились в историческое мгновение. В нашем случае жесточайшим преследованиям подвергался коренной народ России – и на протяжении веков! Общество разрывали противоречия, а вельможная Россия с подачи Екатерины II «баловалась» Просвещением. Правда, Французская революция, отправив на плаху европейский абсолютизм, несколько остудила пылкую любовь русского дворянства к Западу. Русское барство, продолжая говорить с народом пинками, а между собой на французском языке, усиленно скребло затылки в поиске приемлемого выхода: как бы и монархию не потерять, и политическую невинность соблюсти. Не успело… Двунадесятиязыкая Европа, ведомая Наполеоном I, вторглась в пределы Российской империи («варварам»-де не пристало быть наравне с «приличным обществом»), но была немилосердно бита. Теперь уже Европе пришёл черёд думать: что делать?!

Казалось, вот он – Момент Истины! Отечественная война 1812 г., став поистине народной, существенно уменьшила межсословную дистанцию. В тяжелейших боях отстаивая Отечество, русское общество выстрадало язык общения, при котором простой люд и дворянское сословие ощущали себя причастными к единой Родине. Победа в Отечественной войне воодушевила народ и дала Стране исторический шанс для социального, экономического и культурного подъёма. В этих целях важно было сформировать этику творчества в русле духовной памяти и традиций русского народа. Освобождая его от эпигонства Западу, развивать не имперско-парадные, а народно-отечественные приоритеты. Однако благоприятное для России политическое содержание эпохи не было использовано ни Александром I, ни Николаем I. Близорукая политика царей, в которой последний превзошёл первого, обрекла Страну на реакционный застой, увеличив разрыв между верхами и низами общества.

Русская армия, «посмотрев на жизнь» Европы, не желала более быть крепостной по духу и отсталой по содержанию. Тутто и раскрыть бы всем слоям общества перспективы исторического развития на основе общего духовного языка. Этого не произошло. Народ-победитель был загнан в прежнее стойло. На «ворота» общественной жизни Страны был навешен пудовый замок с «секретом», ключ к которому был выброшен в омут синодско-имперской «благодати». Оскорблённый в недоверии народ застыл в вековом недоумении. Лишь «декабристы» (также, замечу, плохо знавшие народ) объявили, по сути, инсценировали дворянскую революцию, никем не поддержанную, повисшую в воздухе и в конечном итоге легко уничтоженную. Подавление восстания вернуло Страну к пройденным уже этапам русской истории, которым был присущ тяжелый экономический и социальный застой, характер и степень «духовности» которого невозможно было ни определить, ни достаточно ясно сформулировать. Вызубрив философию Гегеля и Шеллинга, русские любомудры разделились по границам разночтения связи её с русской действительностью.

Не менее драматичны были для России геополитические просчёты, коими было присоединение регионов, погрязших в средневековых формах жизни под знаменем стопорившего всякое развитие воинственного ислама. Столь же трагичными для Страны были внутриполитические, социальные и экономические упущения.

В этот исключительно важный для Страны, народа и государства период (1813–1855) в России, в отличие от европейских держав, не было крупного промышленного производства. Даже на самых больших предприятиях преобладала ручная техника с весьма низкой производительностью труда. Феодально-крепостническое ведение дел не позволяло внедрять прогрессивные способы производства и в сельском хозяйстве. Российская буржуазия при неразвитости экономики Страны была малочисленна, слаба и политически аморфна. Ситуацию усугубила беспощадная борьба со староверами, обладавшими в быту и экономической жизни (да простится мне столь рискованное определение) инновационной психологией. Общественного сознания, на основе схожих целей скрепляющего общество в некое целое, не существовало. По Гоголю, «ленивое и нелюбопытное» и давно уже разделённое общество узнало о себе лишь из «Истории Государства Российского» Карамзина… И то – не всё общество, а лишь те, кто мог читать или удосужился прочесть «Историю».

Труд Карамзина не повлиял на бытие России, как и 45-томное издание «Полного собрания законов Российской империи» (1830). Офранцуженное дворянство не умело, да и не желало преодолеть презрение к своему народу. С некоторым любопытством начав разглядывать его «в лорнет» лишь в какой-то части XIX в., оно по-прежнему было занято собой, а императорский двор был занят дворянством. Огромные территории России были отданы на откуп губернаторам, нередкая дурь которых была и началом, и следствием оторванности от «петербургского материка».

Закономерное поражение в Крымской кампании обозначило перелом в политической жизни России, превратив её в одного из (причём, не самых главных) политических игроков. Положение дел с великим трудом и лишь отчасти выправили кабинеты правительства императоров Александра II и Александра III. Слабое правительство посредственного царя Николая II открыло эпоху глубочайшего кризиса власти и самой концепции имперского правления. Вакуум державности (или пустоты власти) ознаменовал критический период жизни Российского государства, развязка которого пришлась на первую четверть XX в. Это время отмечено событиями вселенского значения и надолго определило ход мировой истории.

Напомню, во что обошлись России эти события.

I Мировая, Гражданская, и II Мировая война, выбив из российского общества миллионы наиболее отважных и жизнеспособных, почти уничтожили культурные и образованные слои общества. Кровавый смерч «революционного времени» и политических репрессий, разгулявшись на пустыре дикости, едва не подчистую вымел профессионалов из всех сфер политической, социальной и культурной жизни. Ценой невероятных потерь первой половины XX столетия была одержана «победа социализма» и создана Держава, но духовно-этический потенциал русского населения Страны был серьёзно и невосполнимо подорван. Критически изменился в «нашей стране» и «общий» менталитет, подытоживший сумму всех исторически случившихся деформаций. Этой «суммой» и объясняется пресловутая, но неверно трактуемая «азиатчина» в покорном до раболепия отношении людей к власти, как и характер самой – безродной, беспардонной, а в последние полвека на редкость трусливой и бездарной государственной власти.

Особенно печальное положение дел складывалось тогда, когда заложивший основы Российского государства русский народ терял «идею» – духовный и исторический смысл своего существования. Именно в такие моменты, считал А. Зиновьев, русский народ проявляет «фантастическую покорность и долготерпение, граничащие с самоуничтожением нации». Историческая сумма потерь и обусловила в конце XX в. её духовную растерянность. Между тем чудодейственность обоснованной веры народа в своё призвание на земле отмечал и Достоевский: «Если великий народ не верует, что в нём истина (именно в одном и именно исключительно)… то он тотчас же обращается в этнографический материал, а не в великий народ». Именно это печально-покорное «этнографическое» рабствование народа выразило себя в социальном страхе и повседневной робости, в средне-чиновном люде заявляя о себе в неумеренном восхищении всякой вышестоящей должностью.

В то время как ничтожность высших форм власти являла себя в принятии такового положения вещей как должного. Не удивительно, что смещённые ценности привели к изнанке библейской формулы: «последние стали первыми, а первые – последними». Всё это рождает образы и ассоциации, увы, не внушающие оптимизма:

Если лев приобретает характер и повадки вола, начинает думать, как вол; если теряет гриву и когти его становятся копытами; если сверкание глаз сменяет задумчиво-печальное глядение, а на облысевшей голове вырастают рога… – и только хвост, за неважностью, остаётся у него львиный, то, может, лев уже и не лев вовсе, а вол?!.. Но кто же тогда будет воспринимать вола как льва?! И как? Уж не по хвосту ли?

Но оставим «стойла» и заглянем в глаза реальности. Её социальный диапазон видится в следующем:

Если нация не осознаёт своих достоинств, значит, она их не имеет!

Если народ не помнит своих героев, значит, то были герои другого народа!

Если свободу урезают и народ не протестуют, значит, он заслуживает именно такой «свободы».

Если общество не заслуживает великого государства, то получает то, чего заслуживает.

Если исчезает видение себя в исторической перспективе, слабеет дух и мельчает характер народа, то Страна сужается до территории, ему соответствующей!

И, наконец, самый печальный вывод:

Когда народ перестаёт сознавать себя феноменом исторической жизни Отечества, то превращается в толпу и исчезает вовсе!

История показала прямую зависимость между силой духа народа и территорией, которую он занимает; между верой в своё историческое будущее и количеством населения. Говоря без обиняков: дух нации всегда соответствует занимаемой территории и числу граждан. Итак, приходится признать, что заражён весь организм Страны. Понимание этого открывает глаза на то, что не в Беловежской пуще произошло расчленение государства, а в пучине – в глубинах «топей» и «болот» разжиженных душ не только утерявшего уважение к себе, но и лишённого самоосознавания народа! Никто из «братьев» не желал иметь дело с правительством, которое напрочь забыло, что власть – это не привилегия, а мера ответственности. И если мера утеряна, значит, это произошло не без «санкции» народа, всегда являющегося индикатором работы высшей власти и её звеньев на местах. Словом, существо проблем кроется не в «плохом правительстве» (которое, по правде, и не может быть иным), а в бытии, которое его формирует. Именно по этой причине весь народ разделяет с властью ответственность за нерадивое существование Страны и недееспособность государства.

В дополнение к сказанному приведу немного статистики – самую малость.

По переписи Петра, произведённой в 1718 г., русского населения было в России 60 % (для сведения: на 1710 г. население империи составляло около 15 млн человек). Перепись 1897 г. также даёт реальные цифры: после присоединения к России грузинских княжеств и племён, завоевания Кавказа, Туркмении и ряда других регионов численность русских пропорционально снизилась до 44,3 % (т. е. – 55.667 тыс. при населении России 125.640 тыс.; великороссов, понятно, было ещё меньше. Условные малороссы составляли 17,8 %, поляки – 6,3 %, белорусы – 4,3 %, евреи – 4,0 %.). А вот согласно переписи 1989 г., при населении России 147.022 тыс. русских насчитали более 80 % (119.866 тыс. человек)!

И это – после потерь в I Мировой, гибели 12 миллионов в Гражданской войне, после Голодомора, несчётной эмиграции, расстрелов и бездонных «котлованов» ГУЛАГа! Наконец, после II Мировой войны, унесшей около 27 миллионов жизней! При этом надо знать, что в условиях неискоренимого в России бездорожья человеческие ресурсы изымались главным образом из европейской части СССР. Если перестать врать и посчитать по правде, то по самому оптимистическому подсчёту русских (в современной транскрипции великороссов – психологических староверов) в России к 1989 году проживало меньше в разы! А ведь был ещё и развал СССР… С тех пор более 10 млн всякого народа (включая молодых и квалифицированных специалистов), устав от нескончаемого предательства, трусости, тупости и безволия властей, покинули и продолжают покидать свои отечества. С лёгкой руки напёрсточников от идеологии, политических болтунов и части «продвинутых» патриотов получается, что русские, выросши числом до 80 %, превратились в безголовую этнотолпу. Иначе говоря, статистически «став всеми», во всех остальных смыслах стали никем (без кавычек). Но дело даже не в том, какой процент населения числится в «русских» (сейчас их 80 %, а при надобности может быть и 90 %), а в том, какое содержание несёт в себе этот «%», и есть ли у Страны – при духовной выхолощенности её народа – политическая и культурная перспектива?!

В этой связи «двухсотлетний» вопрос Н. Карамзина: «Имя русское имеет ли теперь для нас ту силу неисповедиму, которую оно имело прежде?», – теперь, в начале XXI века, пожалуй, ещё более актуален, нежели в первой трети XIX столетия…

Возьму на себя смелость утверждать, что только за последние «мирные» полвека Россия в «живой силе» и геополитическом охвате потеряла больше, нежели за предыдущие 400 лет! В результате Страна по числу населения почти сравнялась с крошечной Японией, по уровню жизни и технологиям отставая от неё, по мнению специалистов, «навсегда»…

Кому же теперь «равна» Россия?

II

Беднейшим странам Азии и Африки, в которых Нигерия и Бангладеш даже и «превзошли» её (соответственно – 172 млн и 157 млн. Данные на 2014 г.). К много «превосходящим» Россию странам придётся отнести и Индонезию с её 250 млн человек. И тоже, наверное, навсегда, поскольку к 2025 г. эксперты предсказывают падение населения России до 100 млн человек…

Великая Эвольвента продолжает крушить Россию своим чудовищным хвостом, превращая Великую Страну в безжизненное пространство… Относительно России эксперты приводят убийственные цифры. Лишь за последние 10 лет из 157 895 населённых пунктов более 40 000 деревень и посёлков брошены жителями. За это время с карты России исчезло 13 740 деревень и 214 городов, на севере страны численность населения сократилось более чем на 45 %.

Несмотря на это, а может, именно поэтому могут спросить: не слишком ли много внимания уделяет автор русскому народу (ну, прямо шовинизм какой-то!)?

Нет, шовинизм здесь ни при чём. Да и опасность духовного и физического вымирания – это предостережение не только русским. Что касается Русского Дома, то, когда «стена» его начинает угрожающе крениться, первое, что делает рачительный домохозяин – подставляет наиболее мощные опоры, способные предотвратить обвал (ремонт «здания» – это уже другая история). Отсюда столько внимания главной опоре Страны.

Мировая история свидетельствует: из всех славянских народов русский народ показал наибольшую политическую выживаемость. В нём были – и всё ещё есть – духовные и физические резервы, способные стать стержнем в развитии Страны и государства. Это значит, что, если инициативу развития возьмёт на себя великорусская ветвь триединого народа, то обновлённая Россия с органично входящими в неё народами вернётся к достойному бытию. Тогда Страна развернёт свои потенции, обогащая гением народа мировую культуру.

Если же будет продолжать плестись по колдобинам «пустырного бытия», а псевдоэтнические мутанты возобладают во власти, то Страна – став ли «империей Великой Степи», новой Великой Орды или разбившись на тьму уделов, суверенностей, «белых», «серых» и прочих Орд, – прекратит своё существование в качестве культурно-исторического феномена.

Социальный и психологический тип ведущих к этому варваризованных русских в своё время раскрыли наши классики: И. А. Гончаров, А. Н. Островский, А. П. Чехов и Салтыков-Щедрин, а Ф. М. Достоевский убедительно дал в полусумасшедшем купце Рогожине, Свидригайлове и прочих абсурдных типах, коих в реальной жизни дополняет несчётное число «передоновых нашего времени»… Такого рода духовные ушибы не проходят бесследно.

История человеческого общества показывает, что никакой народ не может долговременно существовать вне корневой духовной и культурной самости, которые можно обрести лишь в Стране, где забота о душе органично связана с устроением внешнего мира. Того, в котором человек и ощущал бы себя венцом творения и оправдывал собой это высокое назначение. На пути к этому необходимо вырваться из плена морально сомнительных и, несомненно, бездушных идеологических спекуляций. Уже потому, что идеология в России (так уж повелось с незапамятных времён) на поверку оказывается ложью, доведённой до абсурда. Опасность пустых абстракций, всякого рода умственных спекуляций и бесчисленных лукаво-отвлечённых «теорий» в том, что они кратчайшим путём ведут к источнику всех пороков – Лжи (большой, малой или «средней»), в том числе и «во спасение». Но, если ложь проникает повсюду, если носит тотальный характер, если, приняв форму идеологии, – становится «руководством по жизни», то это не ложь уже — это псевдореальность, выход из которой может быть только на кладбище!

Следует понять, что ложь есть совесть раба, в своей змеиной ипостаси сводная сестра мелкодушия и трусости, ведущих к предательству! Прямым его проявлением является отношение к отечественной жизни, жизни человека, народу и природным богатствам, принадлежащим не только настоящему, но куда в большей степени будущим поколениям. Как бы на том ни настаивали всякого рода «нужды» и «объективные обстоятельства», национально ориентированное государство никогда не будет сводить свою экономику к нелимитированной (по сути, хищнической) добыче ресурсов на экспорт. Далее, общее положение дел в Стране обязывает к анализу не только «чужих», но и собственных пороков, поскольку лишь очищенное сознавание себя позволит увидеть в истинном свете чужеродные формы зла. Лишь объективное видение себя в истории даст возможность обнаружить причины обездушивания народа, нищеты Страны и слабости государственных связей. Поможет уяснить причины слабого представления о чести, гражданском долге, деловой и повседневной порядочности, воинской доблести. Совокупность бытийных пороков ведёт к утере соборной памяти и привязанности к Отечеству, утрате политической чистоты и личных достоинств, после чего их место займёт житейская грубость, холопство, беспричинная жестокость и широко разлившееся хамство! Изувеченная духовная реальность, опростившись в социальной и бытовой ипостаси, фатально преобразовывается в факты исторической данности. Некогда изъяв из жизни Страны древние топонимы, исторические имена городов, предместий и улиц, правительство «Иванов, не помнящих родства» не оставило своих привычек и впоследствии. Даже и зная, что тем самым оно вызывает недоверие к настоящему, травмирует историческую память народа и вымарывает саму историю. Примеры рядом.

Великая Сталинградская битва (1942), по мнению историков, спасла мир. Восхищённая Европа назвала именем Сталинграда десятки и сотни улиц, площадей и станций метро. «Победоносная защита Сталинграда является одним из подвигов, о которых история будет рассказывать с величайшим благоговением», – писал Томас Манн. Но, выдержав нашествие могучей германской армии, Сталинград «пал» от кучки бездарных кремлёвских чиновников. И даже английский меч, подаренный городу королём Великобритании Георгом VI, не уберёг. В 1961 г. имя Сталинграда было стёрто с политической карты мира и из письменной истории! То, что не удалось нацистам, сделала «наша власть». В 1965 г., опомнившись, «благодарное правительство» СССР присвоило почётное звание «Город-герой» с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» «наместнику» Сталинграда… – Волгограду.

Показательны примеры этического плана.

В начале Отечественной войны в докладной записке Сталину генерал Г. Жуков в качестве полезной информации описал эпизод допроса захваченного в плен немецкого солдата – «голубоглазого белокурого нибелунга», по его словам. Не расходясь с уставом, пленный исправно отвечал на вопросы, касавшиеся его статуса, но замолчал, когда вопросы приобрели оперативный характер: я дал присягу, которую не могу нарушить, был ответ. На вопрос Жукова: «Да ты знаешь, с кем разговариваешь?! (читай: «На колени, смерд!»)», тот ответил: «Нет, не знаю». Адъютант представил его – и Жуков услышал «наглый», по его мнению, ответ: я знаю своих генералов, а генералов противника не знаю. На угрозу расстрела, солдат, слегка дрогнув, сказал, что это будет нарушением правил ведения войны и выразил надежду, что всё же не будет расстрелян.

Легко видеть, что солдат в этом эпизоде выглядел достойнее генерала. Позднее не лучше вёл себя генерал Игнаров с знаменитым немецким асом полковником Э. Хартманом .

По словам литератора Е. Добровольского, после войны встретившись лицом к лицу с пленённым Хартманом, генерал Игнаров схватил немца за грудки и прошипел: «Я тя, сучий потрох, сейчас собственной рукой пришью, как военного преступника! Сколько ж ты душ загубил!». На что щуплый, небольшого росточка «потрох», слегка побледнев, спокойно ответил: «Вы меня, господин генерал, не испугаете, я 350 раз в лицо смерти глядел!».

Но если генерал Игнаров «пролетел» с вражеским лётчиком-асом, то Жуков, став маршалом, чуть не «разбился» при столкновении со своим генералом.

Писатель А. Бушков в книге «Сталин. Ледяной трон» приводит эпизод, характерный для всей армейской жизни в СССР: «Едва вступив в командование I Украинским фронтом и собрав на совещание его высших командиров, Жуков, по всегдашней привычке обращаясь ко всем на «ты» и пересыпая речь отборным матом, объявил во всеуслышание: одних из присутствующих он моментально снимет с должности, других под трибунал отдаст, а третьих просто шлёпнет без суда и следствия. Начальник инженерных войск фронта генерал Б. В. Благославов твёрдо и настойчиво попросил обращаться к нему без мата и угроз. Жуков поначалу оторопел, затем выхватил маузер. На что Благославов вынул парабеллум и хладнокровно заявил: “Жду вашего выстрела”». Ошеломлённый маршал быстро спрятал свой пистолет.

Но достойная реакция на оскорбления сверху была не типична для высшего и среднего звена Красной Армии, над которыми дамокловым мечом висела дисциплинарная ответственность даже и при отсутствии повода для неё. О психологической несвободе комсостава было известно абверу. Немецкая военная разведка отмечала характерную для Красной Армии боязнь принятия личной ответственности, перестраховку и малую способность командиров к самостоятельному решению. Из этой боязни растут длинные уши «знаменитой» анонимности принятия решений, характерной для всех звеньев армейской, а вслед за нею и гражданской власти.

Этот же страх побуждал стремление ответственных за проведение военных операций любой ценой справиться с задачей, поставленной командованием. Методы советских генералов, подчас гнавших штрафные батальоны не только на пулемётный огонь, но и по минным полям, явно разнились с русскими боевыми традициями прежних времён .

Герой Отечественной войны 1812 г. генерал Алексей Петрович Ермолов – истинно «слуга царю, отец солдатам» – обращался к нижним чинам не иначе как «храбрые товарищи». Жизнь каждого из них была у него на счету. При завоевании кавказских ханов и князьков, известных изуверской жестокостью и бесчинствами даже и над своими подданными Ермолов, в отличие от большей части советских генералов, никогда не прибегал к лобовому штурму укреплённых крепостей. Следуя суворовским принципам, он тщательно разрабатывал каждую операцию, избегая непомерных людских жертв. Потому в декабре 1819 г. при сражении на Манасе против «непобедимых» акушинцев, Ермолов (при соотношении 7000 против не менее 20000 соединённых войск противника) практически не имел потерь. «После сего славного дела весь отряд имел ночлег у селения Лаваши, – пишет историк М. Погодин, – по коему наименовано и сражение сие, стоившее нам только 28 человек убитыми и ранеными». Войско же противника перестало существовать. Докладывая Александру I о разгроме мятежных лезгин в августе того же года, Ермолов особенно подчёркивал, что при Хошни «нет ни одного русского ни убитого, ни раненого». И опять пример, только из другой оперы.

Архитектор Альберт Шпеер, одно время бывший вторым лицом III Рейха, в своих мемуарах приводит, как он пишет, «курьёзный разговор» с гауляйтером Шторхом в самом конце войны. Передав письменный приказ фюрера разрушить в подверенной тому области крайне необходимые для эвакуации мосты и важные в гражданской жизни объекты, Шпеер устно предлагает военному чиновнику не делать этого, сославшись на его (Шпеера) отмену распоряжения. На что гауляйтер, решив не выполнять приказ потерявшего голову фюрера и дважды рискуя своей головой, ответил Шпееру: «Вы очень добры, но я привык сам отвечать за свои поступки». Комментарии излишни.

Но таковые эпизоды случались «тогда» – в советские времена должностного культа личности. Может, что-нибудь изменилось впоследствии? Увы!

Генерал-лейтенант Леонид Ивашов в записях о славном и теперь уже легендарном «приштинском броске» русского батальона в Косово летом 1999 г. сообщает о реакции на него ельцинского окружения. Когда принявший ответственное решение министр обороны Д. Сергеев появился в кабинете Ельцина, то «присутствующие смотрели на него настороженно, и никто особенно не стремился поприветствовать его, обменяться рукопожатием». Однако после ельцинской фразы: «Ну, наконец, щёлкнул по носу…» (здесь президент назвал некоторых руководителей стран НАТО). Тут же из зала донеслось подобострастное: «Вы, Борис Николаевич, не щёлкнули – вы врезали по физиономии», после чего «к маршалу выстроилась очередь с поздравлениями»…

Как видим, среди наших генералов не нашлось ни одного Солдата, который был бы достоин пленённого немца, не потерявшего силы духа даже на пороге смерти.

Подобного холуйства не было и не могло быть в царской армии в период, предшествующий правлению Николая II (при нём было уже всякое). Ибо честь офицера в русской армии ставилась выше жизни. «Для лиц, стоящих у власти, нет, господа, греха большего, чем малодушное отклонение от ответственности», – назидал Пётр Столыпин столоначальников России. Однако в преддверии катастрофы, когда народ разуверился во всём, а чиновная элита не выполняла, да и неспособна была выполнять свои обязанности, слова были уже мало действенны. Очевидно, царская власть даже и в худшей своей ипостаси по отношению к советской была той «гениальной отцовской», на которой «отдыхала» природа власти Советской России. Ибо вред, нанесённый Стране «по простоте» ли, по глупости или по откровенному предательству трудно поддаётся моральной оценке и экономическому подсчёту. Вот и лжереформаторское движение, названное «перестройкой», своими результатами показало, что выкидыш этот оказался не только ядовитым, но ещё и живучим.

Сама же советская псевдонациональность в историческом разрезе стала временным названием того (за весь «партийный период» несформировавшегося, а потому несостоявшегося) «человека», который на колдобинах политического принуждения, социальной и бытийной безынициативности растерял почти свою историческую память. Вернётся ли она, заявит ли о своей самости в отечественной и настоит ли на себе в мировой истории, покажут ближайшие годы. Как их ни меряй, но пороки монаршей власти не шли ни в какое сравнение с «делами» в СССР, где вершины власти, занятой невежеством, оспаривала бездарность. Политические подкидыши, на протяжении десятилетий выращивая себе подобных, являли собой мелкодушие и холопство, хуже которых было лишь предательство национальных интересов.

Итак, отмечая пристрастность, лживость и подчас злонамеренность в отношении России со стороны исторического Запада, необходимо понять и то, что дыма без огня не бывает. Не может быть, чтобы «европейский мир» не принимал Россию только потому, что она другая («других»-то ведь много). Значит, было (и есть) что-то ещё. Это «что-то» – на страх всему миру, очевидно, и прорвало себя в последние десятилетия. «Революционные реформы», в очередной раз свершившись «в два дня», погрузили Россию в чудовищную коррупцию, беззаконие и беспредельное воровство. Масштабы его говорят о том, что на костях до времени погибших миллионов водрузилась Великая Безгосударственность . Судя по тому, что русский народ путём неконтролируемой эмиграции заменяется неграмотным и бескультурным населением со всех углов бывшего СССР, о себе заявляет программа создания на территории России своего рода свалки из бывших народов, которым отведены функции добытчиков природных ресурсов и нищих соглядатаев. Директор Института проблем глобализации М. Делягин говорит об этом: «Коррумпированная бюрократия, являясь не более чем обслугой глобального бизнеса, в этом качестве превратила само российское государство в огромную и беспощадную машину уничтожения России и её народа (выделено М. Д.). Она перерабатывает биомассу, по праздникам именуемую «населением», в миллиардные капиталы, личные океанские яхты с собственными подлодками и ПРО, замки в Швейцарии, Австрии и «Рублёвском федеральном округе», в крушевельские загулы» .

И вправду, пришло время называть вещи так, как они обозначили себя в истории, а именно: В правительство России вошла клонирующаяся на местах власть, которая проводит предательскую политику по отношению к Стране, своему народу, и капитулянтсткую перед мировой олигархией. Можно сказать и так: во власть проникла преступность, которая стала правительством. Или, ещё точнее: в государство вошла преступность и отменила государство!

Разрушение устоев Страны является одним из факторов, приведших её жителей к тотальному унынию, хроническое протекание которого неизбежно ведёт к состоянию души внеисторического бомжа. На фоне всего происходящего преступно и кощунственно осенять бытие народа и Страны много раз посрамлённой и обесславленной идеологией «вышнего» рабствования. В современной России, существующей без царя в голове и вне действующих законов, эта идеология тождественна инструменту уничтожения Страны и духовной деформации населяющих её народов.

Что касается славного прошлого, то дорога ценна не тем, откуда она ведёт, а куда она приводит. История показывает, что и духовные пути не всегда ведут к храму… Всё это пройдено в России, но не осознано. Духовность, которой так немилосердно радуются те, кто имеет к ней сомнительное отношение, существует не обязательно в растрёпанных по жизни «онучах», не в спутанной «русской бороде» и не в «обители бомжей» – церковной паперти.

Она не в «бескорыстной» нищете, не в босой жизни, не в безвольном «христарадничестве» и не в благостном попрошайничестве, а в силе и в творчестве, в правде и приоритете совести, – в уверенности на путях созидания! Нет и не может быть оправдания тому, что нынешняя Россия, олицетворённая потерявшими себя русскими, символизирует собой спившуюся душу. Нет этому оправдания сейчас – не будет и в дальнейшем. Суд истории жесток и своим физическим действом, и моральным фактором. И если первое минует проматывающих Страну сановных негодяев, то клеймо позора ляжет и на потомков, не повинных в мерзостях своих отцов.

Но дело не только в теперешних «отцах» и «детях».

Российское бытие так и не выработало в людях терпения, имеющего основу в историческом выживании. Не привело к пониманию того, что одним махом не достигнешь «всего», не говоря уже, что это ещё и абсурдно. На себе явно настаивает необходимость по крупицам, историческим микронам собирать «части» былого в некое целое, при этом помня меру и критерии отбора. Только тогда явит себя исторически подтверждённая преемственность общественной жизни, без чего невозможно стабильное существование Страны.

Разрушение государства зашло настолько далеко, что начинаешь сомневаться в том, что у России есть единственные, по словам императора Александра III, «два союзника» – армия и флот. И то, и другое было без войны разгромлено, распилено, продано или донельзя запущено. И в который уже раз народу приходится рассчитывать лишь на свою, в нынешних реалиях израненую силу духа, поскольку коварный извив Великой Эвольвенты грозит вовсе остановить историческое движение государства.

Итак, уроки истории, как вчерашние, так и нынешние, говорят о том, что в стадии созревания «плода» – естественного рождения, а не «рождения в законе» – и развития целостного народа важен психологический настрой и наличие исторической памяти субъектов Страны. Важно понимание, что духовное вырождение и дочерняя ему социальная деградация общества происходили в период формирования «советской страны» вне олицетворяющего её народа. То есть, когда было запрещено быть русским, как и не велено быть личностью, когда из души и сознания людей устранялась причастность к духовным корням, переплетённым с их историческим бытием. Это привело к ослаблению силы духа и утрате исконной культуры, сопряжённой с историческим самоощущением. Очевидно, ослабление этих природных свойств и «отгоняет» от русских смежные с ними по жизни народы. Кто же станет под стяги России, если её правительство менее всего церемонится с собственным народом?!

Никита Хрущёв

Вернёмся к следствиям духовного невежества. В своё время русский философ А. Ф. Лосев весьма точно охарактеризовал одно из «тридцати трёх» несчастий Страны – Никиту Хрущёва: «Мировой дух знал, каким дураком ударить по истории» . Увы, таковая дурь «наверху» не перевелась и доныне. Тот хоть башмаком сумел отогнать от Кубы США. Нынешнее же «властное Никто» России, «став всем», но при этом оставаясь никем, правит бал в правительстве и едва ли не на всех подступах к нему. Духовная измена, определив политическое безлюдье и социальные патологии, не могла не привести к индюшачьей гордости «за отечество», в котором последние сто лет не было и сейчас нет места русскому народу. Если подвести баланс лишь последней четверти XX века, то выявится следующее: в результате бездарно проводимой правительством внутренней и внешней политики, которую превосходит лишь тотальное расхищение природных ресурсов Страны, число (в особенности русского) населения катастрофически уменьшилось. Прямо свидетельствуя о вымирании народа, факт этот опосредованно говорит о том, что народ не видит смысла в такой жизни. Потому разговоры о повышении рождаемости и создании семьи вне связи с историческим будущим Страны, что придаст людям наибольшую жизненную энергию, бессмысленны. При неменяющемся положении дел сегодняшним и потенциальным родителям эта жизнь опостылела настолько, что немалая часть их желает забыться, не участвовать в жизни и даже уйти из неё… Потому и травят себя до одури, а по сути – до гробовой доски. Об этом говорит повальное пьянство, принявшая формы катастрофы наркомания, преступность и растущее число самоубийств.

«Перестройка», приведя к коллапсу государство, предрешила исход из бывшего СССР сотен тысяч высококлассных специалистов и образованных людей главным образом из европейской части России. Провалы и дыры в теле Страны с подачи правительства заполняют миллионы неадаптированных к цивилизованному существованию мигрантов, а также чуждые или вовсе враждебные России элементы.

Создаётся ощущение, что далёкая от народа власть в государстве попросту не видит открывшейся перед Страной бездны. На протяжении десятилетий состоящая из непрофессиональных политиков и функционеров, не годная к властвованию, не способная к учёбе и при этом несменяемая, она просто существует «в управлении» – слабом, мелочном, близоруком и мстительном.

Вместо того, чтобы создавать достойные условия для своих специалистов и тем самым укреплять Страну, власти, по сути, выталкивают их из неё. Создавшиеся лакуны заполняют те, кому чужда русская культура и кто, в массе своей не зная русского языка, не намерен участвовать в созидательной жизни России. Со времён «перестройки» Страну наводнили миллионы в рабочем плане неквалифицированного, но криминально озабоченного люда из бывших советских республик, а также стран «третьего» и непонятно уже какого мира. Такого рода «рабочая сила» (по факту беззакония работодателей – рабская сила) сводит на нет всякие попытки наладить экономику и модернизировать промышленность.

В «нулевые» годы в Страну хлынули очередные миллионы нелегалов, ввиду бесправия в своих отечествах согласные на рабский труд в проклятой ими России. Озлоблённые из-за отсутствия выбора, они видят свою цель в том, чтобы из рабов российской «элиты» превратиться в хозяев России. «Наверху» не принимается во внимание, что, разлагая социально-экономическую структуру Страны и размывая этнокультурные мегаполисы, маргинальные элементы являются средоточием потенциального взрыва. Олицетворённый в лицах «рабской национальности», насчитывающей миллионы молодых и разгневанных невольников, взрыв этот, увы, может снести не только слабую, безвольную и трусливую власть…

Время, конечно, расставит точки над «i». В деталях выявит программу устранения элиты России. Назовёт авторов как этнических рокировок, так и замены вымирающего от безысходности русского населения маргиналами. Оно же отличит всегдашнюю бестолковость от заданной… Ибо по «щучьему велению» реальных и психологических плебеев, духовных оборванцев и бездарностей «из верхов», поначалу менявших кресты на партбилеты, а при кончине СССР партбилеты на кресты, разрушается бытие народа, Отечества и государства. За отсутствием реальных альтернатив о себе заявляет условие: если народ не восстановит некогда присущую ему силу духа и нравственную волю, если не выжжет из тела Страны разъедающие её метастазы разлада, социального скепсиса и духовного пораженчества, повседневной инертности и неослабевающей взаимонеприязни, то символом всему этому станет беспощадная, поистине сюрреалистическая картина времён массовой эвакуации и уничтожения русского населения на Северном Кавказе.

В самом разгаре «перестройки» в одном из городов Чечни посреди улицы на табуретке сидела обезумевшая от горя и унижений старая русская женщина. И как только видела она лицо, не желающее ей зла, то доставала из-за пазухи чайную ложечку из синего стекла и с гордостью говорила: «Моя!». Это всё, что у неё осталось… Эта несчастная мать нескольких потерянных поколений, скорченная от превысивших человеческие силы страдания, горя и бессилия, истинно может служить монументом бездумию правительства, символизирующего обессиленную Страну и безволие потерявшего себя народа!

И вновь возникает вопрос: как восстановить волю народа, Страну и государство?