ЧАСТЬ ВТОРАЯ. «Фашизофрения» | Сысоев Геннадий Борисович

Глава 1. Фашизм — это либерализм, загнанный в угол

Каждый либерал верит в свои святые принципы: свободу частной инициативы и частной собственности, благотворность конкуренции и в то, что «побеждает сильнейший». Разумеется, при этом либерал также верит и в нерушимость законов и в то, что побеждать сильнейший должен исключительно в их рамках, этично, а по возможности еще и эстетично. Побеждать красиво.

Ну а если красиво не получается — идеалам приходится слегка потесниться. Ибо главное — побеждать, при возможности честно и законно, но а коль не получается… Тогда этика с эстетикой слегка ужимаются.

И тогда либерал начинает твердить, что если законы неправильные — они могут не исполняться и более того, не должны исполняться. Если бизнес не может развиваться, не давая взяток, то… С точки зрения законопослушного человека, это означает, что бизнес не должен развиваться, ибо взятки давать незаконно.

Но с точки зрения либерала это означает, что приходится давать взятки, потому что в его мировосприятии шоу должно продолжаться бесконечно, то есть бизнес должен развиваться, это святое, а закон в данном случае можно и нарушить, это неправильный закон.

И на этой почве либерал всегда сходится с мещанином. Именно поэтому такие рафинированные, во многом не от мира сего либералы, как Андрей Сахаров, Гавриил Попов и Анатолий Собчак, стали общепризнанными вождями мещанской, кухонной революции 1991 года, которая разрушила СССР.

Кстати сказать, неотмирность вовсе не предполагает, что господа либералы не знают, с какого конца кушают колбасу. Право некоторых жить лучше прочих — это тоже святой принцип либералов, гораздо более святой, чем нерушимость законов.

И потому стремление к идеалам никогда не мешало либералам, становясь мэрами городов, создавать свои эксклюзивные винные погреба, превращать Ленинград в «бандитский Петербург», а известному защитнику прав малых народов на этнические чистки русских — возвращаться с Кавказа с целым вагоном подарков от гостеприимных горцев.

И именно потому уже в 90-е годы от насквозь проверенных всеми международными фондами гуманистов мы слышали слова, казалось бы, звучавшие диссонансом ко всем их прочим и главным речам. О том, например, что Моисей водил свой народ по пустыне сорок лет, чтобы умер последний, помнивший рабство. И как следствие, экстраполяция на нашу современную реальность — все помнящие советское рабство тоже должны вымереть.

И ключевое слово тут — вовсе не «рабство», и даже не ненавистное большинству модернизированных и вестернизированных сограждан слово «советский», которое они предпочитают заменять на «совковый». Ключевое слово здесь — вымереть. Рассуждения примерно таковы: многие носители чуждых для нас (не важно каких!) взглядов должны вымереть ради того, чтобы остальным, немногим, избранным — стало жить лучше и красивее.

Чем более либерал ограничен в своих главных идеалах — обогащаться и жить лучше прочих, тем более он близок к фашизму.

Почему сегодня у нас — в России, на Украине — многие слова дискредитированы, утратили свое положительное содержание? Например, «демократия», буквально — власть народа, что же тут плохого? С таким содержанием термина найдешь мало желающих спорить. Но при этом само слово стало с 90-х годов чуть ли не ругательным.

Это произошло благодаря не теории, а практике реформ, скажет большинство из нас. Подразумевается, что теория была правильная, но ее загубило корявое исполнение. Многие до сих пор верят, что это так — как кабинетный теоретик Пфуль в романе «Война и мир» верил в то, что его планы идеальны, а то, что они всегда проваливались, объяснял тем, что исполнители отступали от их точного исполнения.

Такое объяснение будет поверхностным.

Главное заключается в том, что понимать демократию как власть народа правящие давно уже не хотят. Ни те, которые в концепции Вильфредо Парето называются «элитой лис» и к власти только стремятся, ни те, которые зовутся «элитой львов» и власть уже имеют.

Потому сегодня в ходу другие определения демократии.

Многие полюбили повторять слова о том, что демократия — это плохое общественное устройство, только ничего лучше нее человечество до сих пор не выдумало. Чаще всего эти слова понимаются так, что на самом-то деле старый, жирный, хитрый и мудрый сэр Уинстон считал, что демократия — хороший строй, это он так тонко, по-английски шутил.

Но какие есть основания для такой трактовки? Не следует ли в данном случае понимать буквально, то есть именно так, что демократия — плохой строй, и Черчилль лучше многих видел ее недостатки, как снаружи системы власти, так и изнутри. И доказательств этому немало имеется в его биографии.

Еще одно определение демократии принадлежит одному из отцов-основателей США, чей авторитет не подвергается сомнению ни в политике, ни на стодолларовой купюре: демократия — это два волка и ягненок, ставящие на голосование меню обеда.

А если формулу Франклина слегка изменить, вот так: два ягненка и волк?

Тогда волку, чтобы добиться своего, нужно обмануть, привлечь на свою сторону одного из баранов.

Примерно это и происходило во времена горбачевской «перестройки», до декабря 1991 года, когда формально перестал существовать СССР.

* * *

Сущность фашизма — антикоммунизм. Автор этих строк не принадлежит компартии, более того, лучше многих видит недостатки коммунистов, прежде всего — современных коммунистов. Но при всем том мы погрешим против объективности, если не будем видеть главного: сущность фашизма — антикоммунизм. Наверное, именно поэтому коммунисты всегда последовательнее других боролись с фашизмом.

Даже у еврея, при гитлеровских порядках, был шанс спастись. Даже «наци номер два» Герман Геринг оправдывался на Нюрнбергском процессе, что он спасал евреев (и кого-то, по-видимому, действительно спас).

Но у коммунистов в объединенной Гитлером Европе был только один шанс спастись — бороться с фашизмом до конца, вплоть до полного его уничтожения. Только так, уничтожив врага, коммунист получал шанс выжить и давал такой шанс своей жене и детям.

Не поэтому ли во всех движениях Сопротивления по всей Европе коммунисты были наиболее активными и последовательными борцами против гитлеризма?

Это нужно помнить и понимать, чтобы не заблуждаться в оценке событий истории.

Австралийский военный корреспондент Осмар Уайт, вошедший в Германию вместе с армией Паттона и много поездивший в том числе и по советской зоне оккупации, вспоминает такой эпизод:

«Один говорящий по-английски русский офицер, будучи немного выпивши, говорил мне в кабаре Коммикер: „Мы должны уничтожить фашизм. Немецкий фашизм ничуть не хуже, чем любой другой. Единственная страна в мире, которая распознает и уничтожает фашизм — это Россия , но это вовсе не предмет национальной принадлежности. Национальность для нас не имеет значения. Мы не ненавидим немцев, итальянцев, негров или китайцев. Мы не думаем, что русские лучше, чем любой другой народ, за исключением того, что у русских такое правительство, которое стремится уничтожить фашизм. Мы сделаем Россию сильной и защищенной от врага — не для того, чтобы навязывать свою волю другим народам, а чтобы защитить людей от фашизма, где бы он ни появился. В качестве репараций мы возьмем у провинившихся стран только то, что нам необходимо для того, чтобы сделать Россию сильной и защищенной. Это — здравый смысл и логика. Мы не имеем ничего против капиталистической демократии кроме того, что она легко обращается в фашизм, когда ее дела идут неважно “» {62} .

К воспоминаниям О. Уайта мы еще вернемся, а пока заметим, что цель существования Советского Союза состояла, разумеется, не только в том, чтобы не дать возродиться фашизму. Как и цель большинства тех, кто разрушал СССР, не состояла в возрождении фашизма. Но при этом факт остается фактом: только после разрушения СССР активизация фашистов на его бывших территориях стала возможной и даже, пожалуй, неизбежной.

Разве в СССР не было фашистов? Да полно. Подробное и компетентное описание этих движений и перечисление этих людей дано в работе Семена Чарного «Нацистские группы в СССР в 1950–1980-е годы».

Автор условно делит всех неофашистов СССР на две большие группы — «стиляг» и «политиков». Первых увлекала в основном, а иногда и исключительно, атрибутика. Особенно увеличилось количество таких «стиляг» после выхода хорошего в общем фильма «Семнадцать мгновений весны», где выдающиеся советские артисты — Вячеслав Тихонов и другие — в эсэсовской форме выглядели куда более красиво и изящно, чем их прототипы на фотографиях и в кинохронике.

Что касается «политиков», то их направленность была эклектична, бестолкова и сумбурна. Но при всей непоследовательности противопоставление «фашизм — коммунизм» и «фашизм — советизм» проявлялось — или подсознательно угадывалось носителями неофашистской идеологии — весьма четко. Как например, каменщиком Б.С. Блиновым из Москвы, который в январе 1957 года при обсуждении венгерских событий заявил: «Вот если бы была у нас советско-фашистская партия, я первый бы в нее вступил и начал бы бить коммунистов». Или как осужденным в 1963 году инженером Гороховым, к слову, евреем по национальности, который выражал сожаление, что Гитлер не завоевал и не уничтожил СССР.

Кстати, пример этого поклонника Гитлера из прошлого до некоторой степени объясняет нам, откуда и сегодня берутся противоестественные феномены — евреи, сожалеющие о том, что Гитлер не одолел СССР.

Либералы и правозащитники могли бы сказать: в СССР неофашизма не было только потому, что он подавлялся. Очень хорошо. В данном случае согласен и с СССР, и с правозащитниками.

Но согласен не полностью. Не только подавлялся. В СССР, помимо того, была создана система воспитания, которая во всех своих деталях, в каждой мелочи отрицала, без подробных разъяснений, но весьма категорично, — саму возможность возрождения фашизма. В рамках этой системы взгляды, как у Блинова или Горохова, могли только эпатировать слушателей. Это — в лучшем случае.

Как сказали бы сегодня, в СССР был создан дискурс, то есть, упрощенно говоря, система понятий и слов для их выражения, который не позволял высказывать профашистские идеи серьезно.

И понятно, что после распада СССР ушел в прошлое и советский дискурс. Неофашистские, пронацистские взгляды стали восприниматься («а может, в этом что-то есть?») — уже без опаски оказаться в глазах знакомых сумасшедшим или маргиналом. Кроме того, проявления нацизма получили опору и на новую антисоветскую реальность.

В распаде СССР огромную роль сыграло возрождение национализма в республиках. Во всех, кроме России. По сценарию разрушения Союза почему-то не полагалось возрождать русский национализм, и лидеры всех национализмов, Лукьяненко и Черновил, и Ландсбергис, и Гамсахурдия, превратились в массовом сознании в национал-демократов, а вот русские националисты, от Шафаревича до лидеров пресловутой «Памяти», прибавления демократов не получили. И, как уже мы говорили, сегодня в числе правозащитников и либералов вы не найдете борцов ни с каким другим фашизмом, кроме «русского фашизма».

Но и русский национализм после распада СССР пошел в рост, — не благодаря, а вопреки усилиям «перестройщиков» и «демократизаторов». Ну что же, влияние мирового сообщества, грантодающих и прочих гуманитарных организаций, содержимых преимущественно на деньги американских миллиардеров, — это сила серьезная. И для рывка неизвестно еще что полезнее — опираться на эту силу или отталкиваться от нее.

Распад СССР был не достаточным, но необходимым условием для появления у нас неофашизма как массового и заметного общественного явления. Поэтому распаду СССР, не всем, конечно, но многим обстоятельствам его разрушения, придется уделить внимание.

Глава 2. Распад — и «каждому свое»

Распад СССР, как Windows, был системой многооперационной. Точнее, был процессом, включавшим в себя множество факторов. Как у нас на экране монитора может быть одновременно открыто множество окон, каждое из которых является визуальной фиксацией работы своей программы, так и при распаде СССР одновременно протекало множество процессов. Одни были более важны, другие менее значительны, а иные, представляясь как будто разными, на деле были внешними отображениями одной и той же программы.

Задачи исследователя в данном случае — систематизировать как можно больше причин и свести к минимуму количество их групп. Но тема этой книги — не распад СССР, который, как принято говорить, есть тема будущего, еще ожидающая своего исследователя. Хотя и сегодня уже есть немало достойных работ. Но пока для большинства интересующихся темой пепел Клааса еще слишком горяч, он не просто стучит в сердца, а прямо-таки долбит и барабанит.

Сейчас разные люди видят у себя на экранах разные «окна» и возводят в абсолют те или иные причины. Одни — внешние воздействия, другие — кризис руководства, а иные абсолютизируют методы воздействия, видя причину в них (таких появилось очень много после выхода вызывавших большой общественный резонанс книг С.Г. Кара-Мурзы, в первую очередь — «Манипуляции сознанием»).

Однако один аспект распада Советского Союза очень важен для тематики этой книги. Разрушение СССР стало победой торжествующего социал-дарвинизма.

Сегодня трудно себе представить, что рабочие станут бастовать, добиваясь права на безработицу. Но это было. Я сам видел таких, говорил со многими и сейчас могу наглядно представить мотивацию этой протестной группы.

Базировалась она на ненависти к уравниловке. Был в СССР такой термин, означавший, что от каждого, конечно — по способностям, но каждому должен быть обеспечен минимальный уровень потребностей. Но как же это так, я вкалываю, а Васька (Ванька, Петька, Борька) только смену отбывает, думает, как бы скорее пошабашить и водки попить. А получаем почти одинаково.

В каждом так называемом трудовом коллективе, особенно в научных, где в штатах состояло наибольшее число непризнанных гениев, велись разговоры о том, что если «сократить балласт», то остальным, нужным и правильным сотрудникам, можно будет поднять зарплату в разы.

Кто ж тогда думал, что балластом окажутся почти все? Одни научные сотрудники пошли в лоточники, другие — в олигархи. Каждому свое{63} , — мы помним этот лозунг. Причем в лоточники (условно говоря) попали вовсе не самые глупые, а в олигархи — не самые умные. Скорее даже наоборот.

Миллионы честных, трудолюбивых и лишенных пороков массового общества людей впали в нищету. В полном соответствии с максимой Сергея Довлатова: бедные не грешат.

К богатству же потянулись те, о которых сказано: хитрость — ум дурака. Тот, кто первым додумался, что могут в новых условиях «письма счастья» (пошлите пять рублей по пяти адресам, через три месяца получите сто тысяч), — тот стал основателем первых отечественных финансовых пирамид.

Царствие небесное, как учил Христос, принадлежит нищим, ну а на земле деньги принадлежат неразборчивым в средствах. В рассказе «Страшные Соломоновы острова» дано очень точное определение успешности в процессе обретения капитала. Джек Лондон называет это качество неизбежным злом и связывает с отсутствием воображения, то есть отсутствием способности представлять себе, как твои поступки отразятся на других людях.

А в отечественной литературе наиболее точное описание того, как в постсоветских странах проходил процесс первичного накопления капитала, дано в романе братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу».

Итак, основные черты, необходимые для успешности, — это неразборчивость в средствах и отсутствие рефлексии, то есть в данном случае — неспособность представить, как твои действия отражаются на других (у последнего качества есть оборотная сторона — слишком часто в результате такой неспособности новые капиталисты попадали под пули и автомобили).

В старых капиталистических, или, как сейчас политкорректно говорят, цивилизованных странах капиталы создавались многолетним трудом или многолетним воровством и жульничеством, а чаще всего всеми тремя способами, соединенными в разных пропорциях. А в постсоциалистических странах Восточной Европы капиталы вообще не создавались, а отнимались у общества и затем делились между своими, к этим качествам надо добавить еще одно необходимое условие — вхождение в круг этих самых своих. Потому в литературе капитализм в бывших социалистических странах очень часто поминается с эпитетом инсайдерский.

А умная и независимая отечественная пресса не перестает удивляться: почему у нас капиталисты ведут себя совсем не так, как на Западе? Почему у нас никогда свободная благотворная конкуренция, даже когда она имеет место быть, не приводит, как это описывается и предсказывается во всех учебниках, к снижению цен, а всегда — к их повышению, в лучшем случае — к замораживанию на некотором весьма высоком уровне? У нас почему-то — чем больше в городе супермаркетов, тем выше цены. Почему, когда во всем мире цены снижаются, у нас они, наоборот, растут?

Наверное, словосочетание «умная пресса» — это оксюморон. Вроде как «горячий снег» или «морозная Сахара». Гиены, извиняюсь, акулы пера неспособны понять, что у нас капитализм — другой. Он рожден не накоплением, а перераспределением. Прихватизацией. Экспроприацией. После 1917 года рабочие и крестьяне отняли у помещиков и капиталистов земли и заводы. И поделили, вернее, обобществили. Национализировали.

После 1991-го пошел обратный процесс (в таком контексте его вполне уместно называть контрреволюцией). Самые наглые, хитрые, беспринципные и неразборчивые в средствах отняли и разделили общественное имущество. Приватизировали. Денационализировали.

Ни один из богатых людей современной России (и Украины, естественно) не заработал своих капиталов. Они просто купили у государства заводы-пароходы — за деньги, которое им дало государство. Зачем такому, вдруг в одночасье из лаборанта или таксиста превратившегося в миллиардера, снижать цены? Он мыслит совсем иными категориями.

Это на Западе 400-процентная рентабельность — фантастика, у нас — норма жизни. Отечественные бизнесмены-вумены даже не плюнут в сторону проекта, который не сулит отдачи по-быстрому и в разы, а лучше — на порядки. Вложить сто, чтобы к концу года иметь сто тысяч, — какой выпускник колледжа в современной России (Украине) не грезит о таком? Нет, они не прекраснодушные мечтатели. Они, как советовал Грибоедов, учатся, на старших глядя.

* * *

Но разрушив СССР, мы оставили себе от прошлого все самое худшее. Именно так — все хорошее забыли и отбросили, все плохое оставили и еще больше взлелеяли. Сегодня вспоминаем болезни из прошлого: туберкулез, фашизм… что дальше?

Как злые и глупые дети, катающиеся по полу в истерике и бьющиеся об стены, чтобы навредить себе назло маме, которая не позволяет нам иметь те красивые вещи, которые мы хотим.

Кто еще помнит 1991 год, канун всеукраинского референдума о независимости, тот вспомнит и обилие листовок, словно по единому свистку-сигналу появившихся повсюду. Создавалось впечатление, что их разбрасывают над городами с бомбардировщиков, причем не прерывают бомбардировок ни на секунду.

Основной посыл тех листовок был простым и очень милым душе мещанина: нас объедает «Центр» (такой эвфемизм использовался, когда активисты разрушения не хотели прямо говорить «Москва» или «Россия»).

Почитаем эти листовки сейчас, когда многое из обещанного их авторами (незалежнисть, разрушение СССР, уничтожение «руководящей и направляющей» роли КПСС) уже сбылось.

«Тому бідні, що невільні… Щоб бути багатими, треба бути незалежними!» {64}

Сегодня полезно вспомнить слова из тех листовок, может, хоть другие станут учиться на наших ошибках, раз мы сами неспособны (цитаты выделены курсивом).

«Украина гарантирует особое уважение освободителям от фашизма».

Они его получили. Именно «особое». Ну, вот как в местах лишения свободы бывает «особый режим». Никто ведь не обещал просто «уважения», правда?

На празднике Победы ветераны освистали В. Ющенко. Он призывал чтить подвиги УПА. Вчера призывал, а завтра, мечтает, станет приказывать. Неподчинившихся — сажать. За отрицание голодомора, или за очернение украинской действительности, или еще за что-нибудь подобное.

Разве правозащитники призывали народ в 1980–1990-е годы разрушать СССР для того, чтобы через 20 лет ввести новую 58-ю статью, карающую уже не за контрреволюционную, а за антиукраинскую деятельность?

Получается, что так. Именно поэтому сегодня «правозащитники» — слово ругательное.

«Неважно, на каком языке говорит гражданин Украины…»

Сейчас стало важно. Потому что иначе мова помре. Что люди помирают — пустяки. Население Украины за годы независимости уменьшилось более чем на 6 миллионов, и это далеко не только потому, что «не хотят рожать», как нам стали объяснять националисты.

В 1991 году модной была речевка: «Нас 52 миллиона!». Многие повторяли, потому что никто не думал, что уже очень скоро нас станет меньше, потом все меньше и меньше. Никто не думал, ни один ученый до Обретения Независимости не предупреждал о том, что население может начать сокращаться. Не было в «тоталитарном совке» таких тендеций, и рожать почему-то «хотели», и умирали примерно вдвое меньше. После Обретения Независимости причины сокращения населения «вдруг» появились. Теперь националисты говорят, что «после» — не значит «вследствие».

Вспоминается гимн, который, по преданию, пели перед последним разделом Речи Посполитой:

«Еще польска не згинела, але згинуть мусыть.

Те, що москаль не дорушив — те немчин дорушить…»

Что же мы получили с независимостью, кроме выброшенных западноевропейцами иномарок и роста смертности, кроме китайского ширпотреба и эпидемии туберкулеза, кроме свободы частного предпринимательства и беспризорных детей-токсикоманов?

Можно много рассказывать и о возрождении на Украине культа прислужников Третьего рейха, о миллиардерах и коррупции, о бесправии и социальной апатии подавляющего большинства населения, уже почти официально, устами президентов и премьер-министров называемых «маленькими украинцами» и «биомассой». Но об этом и так достаточно рассказывают. Мы же вспомним только два случая, произошедших в один день и промелькнувших в потоках новостей почти незамеченными.

Это также и к вопросу о том, кто, что и как строит на Украине.

«Мастика-убийца. Под Киевом на одной из дач от отравления парами этого вещества умерли трое рабочих, — такое броское сообщение выдали в эфир журналисты программы „Подробности“ (телеканал „Интер“). — Двое парней из Винницкой области выполняли в подвале внутренние ремонтные работы с использованием битумно-полимерной мастики. Через сутки после того, как рабочих оставил прораб, их нашли мертвыми вместе со сторожем».

Потом в кадре появился местный житель, то ли действительно случайный человек, то ли как-то стимулированный хозяином стройки. Он очень толсто намекнул, что погибшие сами виноваты. Мол, известно, что работы такого рода — самые грязные, потому нанимают на них алкоголиков. «Эти ребята были все время подшофе». И респираторы у них вроде бы были, но «так как организм алкоголика ослаблен, этот респиратор не помог».

Интересно, охранника на свою дачу хозяин подыскивал тоже из тех, что попьянее? Или мастика была вроде отравляющего вещества? Или техника безопасности на «соответствующем» уровне? Как бы то ни было, вряд ли для хозяина это закончится чем-то худшим, чем потерей денег.

Второе сообщение — в тот же день, в той же программе, но уже из столицы:

«Из-за сильных дождей в Киеве на территории Александровской (Октябрьской) больницы произошел оползень в районе начатого строительства.

…Ливни, которые несколько дней назад прошли в Киеве, привели к оползню глинистой массы со склона. Это произошло в том месте, где „Житлобуд“ готовил площадку под строительство дома: там были срезаны деревья и снят слой грунта.

…Оползень разрушил опорную стену, которую в свое время установили застройщики, и ливневые потоки размыли стену 4-го отделения больницы. Пациентов из этого корпуса эвакуировали: частично выписали, а частично распределили по другим отделениям.

…Застройщики не предлагали свою помощь в восстановлении корпуса , а территориально-медицинское объединение, которому подчинена больница, ничего пока не предпринимает ».

А почему, собственно, застройщики должны предлагать свою помощь каким-то хворым? Частная собственность священна, на полученной под застройку земле они хозяйничают, руководствуясь не гуманностью, а эффективностью, понимаемой как возможность получить максимум прибыли при минимуме затрат. Если в любом месте выгодно срезать грунт и деревья, значит, это будет сделано, рано или поздно. Похоже, скоро наши города станут более похожими на европейские. Не по уровню благосостояния граждан, а по отсутствию деревьев.

Некоторые интересуются, что было бы, если такое случилось в СССР. Отвечаю: в «застойном, прогнившем, тоталитарном, коммуняческом совке» такая дешевизна человеческой жизни была попросту немыслимой. Нет, конечно, во времена СССР несчастные случаи тоже были. И имелись и люди, и целые организации, которые работали и отвечали за то, чтобы ЧП не происходило. Потому и больницы в ямы не сползали, и автомобили под асфальт не проваливались, как в современном Киеве. Как говорил один американский писатель (Марио Пьюзо), с людьми, которые воспринимают несчастный случай как личное оскорбление, несчастные случаи не случаются.

В двух вышеописанных случаях, имевших место в независимой Украине, были приняты «все объективно возможные меры». То есть в первом случае — умерших похоронили, во втором — больных отправили по домам. Никто ни за что не ответил.

Голосовали за независимую Украину… но в составе СССР

А вот письмо от читателя, опубликованное украинской газетой «2000» в первый летний месяц 2008 года — тот самый месяц, когда произошли оба вышеприведенных ЧП. Пишет Михаил Борисов из Херсона:

«Я не только хорошо помню бесконечные бытовые дискуссии по поводу содержания вопроса (у меня в семье старшее поколение до сих пор уверено, что голосовало за сохранение Союза, ответив „да“), но и сам участвовал в проведении референдума, получив на службе „общественное поручение“ обойти с урной для голосования стариков, заявивших о том, что по состоянию здоровья они вынуждены голосовать на дому. В каждой квартире повторялась одна и та же история. Исполненный сознания гражданской ответственности, очередной пенсионер громко зачитывал вопрос, значившийся в бюллетене („Хотите ли вы, чтобы Украина стала независимым демократическим государством?“), добавлял вслух: „Но в составе СССР!“ — и торжественно ставил галочку напротив варианта „да“.

Мои робкие попытки указать на отсутствие в вопросе второй, подразумеваемой им части наталкивались на досадный, хоть и вполне справедливый ответ: „Вы не имеете права, молодой человек!“ Так нашими тогдашними идеологами люди были подготовлены к референдуму о независимости» {65} .

Михаил Борисов описывает ситуацию абсолютно адекватно. Ниже мы еще вернемся к теме голосования и агитации. Вопрос референдума 1 декабря 1991 года действительно напоминал собой матрешку: суть была укрыта несколькими слоями демагогии.

Сам вопрос звучал так: «Чи підтверджуєте Ви Акт проголошення незалежності України?» (Подтверждаете ли Вы Акт провозглашения независимости Украины?)

То есть в вопросе не было и намека на выход-невыход Украины из состава СССР, каковое право гарантировалось Конституцией СССР для всех союзных республик. Более того, вопрос сам по себе не нес никакого содержания, он только отсылал к Акту.

В Акте также ни слова не было о выходе из СССР. Был только отсыл — второй по счету — на этот раз к Декларации о государственном суверенитете Украины. И в этой декларации тоже не было ни слова о ВЫХОДЕ из СССР, наоборот, были положения вот какие:

«Украинская ССР имеет свое гражданство и гарантирует каждому гражданину право на сохранение гражданства СССР».

«Украинская ССР торжественно провозглашает свое намерение стать в будущем постоянно нейтральным государством, которое не принимает участия в военных блоках».

«Декларация является основой для новой Конституции, законов Украины и определяет позиции Республики при заключении международных соглашений.

Принципы Декларации о суверенитете Украины используются для заключения союзного договора».

Мы еще вспомним и Акт, и независимость, а пока — просто несколько цитат из листовок 1991 года (выделены курсивом), сопровожденных современными выступлениями украинских политиков.

«…сделать республику настоящей доброй матерью для всех ее граждан».

«Нужно отдать Украину, наконец, украинцам. Те молодые люди и вы, седоголовые, это и есть та смесь, которой наиболее боится москальско-жидовская мафия, которая сегодня руководит в Украине» {66} .

О. Тягнибок, во время произнесения речи — нардеп Верховной Рады Украины (ВРУ), 2004 г.

«Украина гарантирует особое уважение освободителям от фашизма…»

«Україна не оголошувала війни Німеччині і… не воювала з Німеччиною. Україна була колонією Москви. Керівництво СРСР мобілізувало українців до імперської армії і погнало на війну. Українці у війні були „гарматним м’ясом“ » {67} .

Ростислав Новоженец, депутат Львовского облсовета. Май 2007 г.

«Неважно, на каком языке говорит гражданин Украины…»

«Если украинский язык в Одесской политехнике преподается русскоговорящими преподавателями, то это же абсурд. Если вы — украинец, то ваш артикулярный аппарат сформирован еще в лоне матери. Вы — носитель заданной программы …»

Павел Мовчан, нардеп ВРУ. Июнь 2008 г. {68}

Глава 3. СССР: по чему плачем?

Сами по себе эти листовки не предопределили исход референдума. Они были только хворостом, а главным бревном в костре украинской независимости образца 1991-го был, конечно, ельцинский акт о «независимости» России.

В конце 1991 года на свет появились пятнадцать новых независимых государств. Было это примерно так.

7–8 декабря 1991 года в резиденции «Вискули» под Брестом, в Беловежской пуще, встретились главы трех республик — РСФСР, УССР и БССР — Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич. Там и было принято решение о прекращении существования СССР. Первым об этом решении сообщили не президенту СССР М.С. Горбачеву и, уж конечно, не народам СССР, а президенту США Джорджу Бушу-старшему.

Тогда такое проявление «демократии» мало кого обидело или насторожило. Упразднение СССР было принято большинством его граждан если не с удовлетворением, то, во всяком случае, без массовых протестов.

Теперь, почти 20 лет спустя, хочется если не ответить, то хотя бы задать — себе и вдумчивому читателю — всего два вопроса:

Почему сегодня большинство граждан ставших независимыми республик высказывается уже за Союз?

Почему сегодня двадцатилетние, в СССР в сознательном возрасте и не жившие, пишут такие слова: «Великая гордость есть в моей душе: я родился в Союзе Советских Социалистических Республик, в великой стране. Это моя Родина. Нет и не будет у меня иной Родины…»

Это цитата из доклада студента-историка Ярослава Немчанинова, третьекурсника Вятского государственного университета, сделанного им на международном молодежном форуме «Поколение в поиске России». Ярослав родился в 1986 году.

Его доклад интересен, но не уникален: сегодня любой Интернет-поисковик выдаст тысячи, если не сотни тысяч подобных же оценок советского прошлого людьми «от шестнадцати и старше» изо всех бывших республик СССР, включая даже республики Прибалтики.

Через пятнадцать лет, в 2006-м, в том же самом Бресте, возле которого встречались Ельцин—Кравчук—Шушкевич, состоялась вторая конференция «Ливадийского клуба» под названием «Россия—Украина—Беларусь 1991–2006». На этой встрече были обнародованы данные опроса по трем бывшим советским республикам, ныне независимым государствам.

Респондентам задавался вопрос: как, спустя 15 лет после Беловежских соглашений, три славянских народа относятся к объединению в общее государство?

В России.

За объединение с Украиной — 64,2%, против — 17,3% (остальные воздержались или не ответили).

За объединение с Белоруссией — 74,7%, против — 9,5%.

В Белоруссии.

За объединение с Россией — 56,4%, против — 25,2%.

За объединение с Украиной — 33,7%, против — 37,8%.

На Украине.

За объединение с Россией — 57,7%, против — 28,9%.

За объединение с Белоруссией — 53,7%, против — 28,2%{69} .

А мы ведь помним совсем иные цифры. Даже самые ярые сторонники социалистической идеи вряд ли станут возражать против того, что в начале 90-х большинство граждан были если не против Союза, то, во всяком случае, не возражали против прекращения его существования.

Именно это невозражение и позволило противоположно трактовать результаты двух референдумов 1991-го.

Таким образом, и мнение молодого человека, и данные социологов свидетельствуют: отношение к СССР с годами меняется от менее — к более положительному. Почему?

«Свидомые» на Украине, «правые» в России и «оппозиция» в Белоруссии отвечает на этот вопрос примерно одинаково: это происходит вследствие зобмированности советской пропагандой. Почему эта сверхсила воздействия советской пропаганды не работала в 80–90-е годы и по каким причинам заработала теперь, — на этот вопрос адепты зомбированности ответить не могут и не хотят.

Такое объяснение — следствие их собственной малограмотности и почитания своих читателей и слушателей еще более малограмотными, чем они сами. Действительно, кто, будучи в трезвом уме и здравой памяти, способен поверить, что человек, кому на час распада СССР было четыре года, «зомбирован советской пропагандой»?

Нет, молодежь и подростков зомбировала совсем другая пропаганда:

«С первых лет моей жизни я попал под влияние антисоветского течения. Будучи рожденным в СССР, я не понимал, что это моя Родина. Советский Союз воспринимался мной как нечто нехорошее, устаревшее, давно умершее. Все, что напоминало о его недавнем существовании, вызывало у меня негативные эмоции. Отлично помню, как я не любил, почти ненавидел образ Ленина. Мало того, уже в семь лет я рассказывал своим отставшим друзьям, что В.И. Ленин — это не добрый дедушка Ленин, а злой, нехороший человек, из-за которого мы до сих пор плохо живем. Помню, какое презрение вызывали у меня советские деньги, уже вышедшие в тот момент из обращения. Герб на советских копейках прочно ассоциировался с какой-то тоскливой старостью, дряхлостью. Образ Сталина и его эпохи был в моем сознании сильно демонизирован. Я представлял себе тридцатые годы как какой-то сплошной, непроходящий мрак, в котором людям жилось очень плохо и очень страшно. Этому способствовало чтение моими старшими родственниками книг Солженицына и их высказывания по поводу прочитанного. Сильное влияние оказали на меня политические анекдоты о советском прошлом, которые толстыми томами издавались в первой половине 90-х гг. Грязь и нищета коммуналок, тотальный дефицит, вожди-идиоты, каждый со своим прибабахом (Хрущев с кукурузой, Брежнев с наградами), серость и хамство повсюду, всесилие КГБ и коррумпированность бюрократии — вот те представления о Советском Союзе, которые были вложены в мою голову стараниями издателей анекдотов, телеведущих, режиссеров и прочих деятелей образования, науки, культуры». (Из упомянутого студенческого доклада Я. Немчанинова.)

Если бы мнение наших малообразованных деятелей о том, что симпатии к СССР нынче вызываются последствиями советской идеологии, было верным, то ждановско-сусловскую пропаганду пришлось бы признать всесильной. Но тогда непонятно, почему она по всем статьям проигрывала в противостоянии с Западом, что и стало одной из причин событий 1991 года.

Шестнадцать лет назад идеи и мнения, описанные в выделенном абзаце, очень эффективно сработали на развал СССР. Они перестали работать сейчас, но почему?

Возможно, ответом служит мнение о том, что можно долгое время обманывать небольшую часть народа, и можно краткое время обманывать почти весь народ; но долго обманывать весь народ невозможно.

Вся современная антисоветская пропаганда, под воздействием которой рос цитированный Я. Немчанинов, была замешана на лжи гораздо гуще, чем прежняя советская. Упомянутый А.И. Солженицын однажды высказался примерно так: поскольку советская власть прячет сведения, мы имеем право на любые догадки{70} .

Вдумаемся: если один из оппонентов в дискуссии только лишь скрывает некоторые сведения, то это дает его противнику право на любые домыслы. И этот принцип проповедовал тот самый Солженицын, который учил других «жить не по лжи»?

Но все правильно: поначалу в среде умолчания, какой и была советская среда последних лет, человек, который первым выкрикнет: «Нам всё врали!» — становится пророком в своем отчестве. Этот прием очень эффективен — тот, кто его применяет, становится центром иногда довольно обширного круга с почтением внимающих, становится носителем некоего тайного знания, недоступного большинству.

Происходит это, увы, все от той же малограмотности большинства. Она бывает вынужденной — следствием скрытости информации. Когда же информация открывается и слушатели пророка получают возможность самообразовываться, возникает чувство недоумения, перерастающее затем в негодование: пророк-то врет поболе тех, с кем сражается…

Когда мы, например, узнаем, что за весь период репрессий, с двадцатых по пятидесятые годы, в СССР было вынесено несколько менее семисот тысяч смертных приговоров по политическим мотивам{71} , то возникает закономерное недоумение: для чего нужно завышать эту и без того чудовищную цифру? 700000 приговоренных к расстрелу — это мало для чего? Или для кого? Для маньяка, для людоеда?

И когда люди узнают, что в «главной книге» А.И. Солженицына «Архипелаг ГУЛаг» гораздо больше «любых догадок», чем правды, а в антисоветской агитации пресловутых «догадок» больше, чем в советской было умолчаний, — маятник общественного сознания начинает движение в противоположную сторону.

Мифы юношей не питают, а воспитывают

В ходе идеологического противостояния 1970–1990-х годов советской либеральной интеллигенцией был усвоен дискурс, то есть система понятий и язык для их выражения, в рамках которого стало попросту невозможным хорошо сказать об СССР. Например, в этих рамках у США были только союзники, а у СССР — только сателлиты. Запад именовался свободным миром, Восток — лагерем социализма. Дотации сельхозпроизводителям в США объявлялись рыночным механизмом, в СССР — уравниловкой…

В рамках этого дискурса и с его помощью было рождено множество мифов, которые и сегодня определяют сознание слишком большого числа сограждан. А ведь неверные представления об истории — не пустяк, человек с такими представлениями и по современности бродит подобно ежику в тумане, не понимая, откуда вдруг возникают все это твердые углы и костлявые кулаки, о которые он то и дело больно расшибается.

Адекватные, а не мифологизированные представления о том, что было, помогут человеку лучше ориентироваться в том, что есть. Прослеживается цепочка: официальные и официозные умолчания породили пресловутые домыслы, которые всласть использовал Солженицын. Но сегодня умолчания закончились, прошлое СССР открыто в гораздо большей степени, чем прошлое любых самых демократических стран, — нужно только не лениться ходить в архивы или хотя бы читать книги и статьи людей, там работающих.

Так не пора ли закончиться и домыслам?

Например, миф, что в СССР была голодуха. Основывается он на пустых, в большинстве своем, прилавках тогдашних продовольственных магазинов. После известных реформ Гайдара (у нас — Кучмы — Пинзеника — Ющенко и др.) прилавки наполнились, но непонятно, почему не при советской голодухе, а при наступившем насыщении (прилавков) массово появились у нас люди, роющиеся в поисках пропитания в мусорных контейнерах?

С.Г. Кара-Мурза рассказывал о случае из 90-х годов — молодой успешный бизнесмен увидел своего старого учителя, роющегося в мусорном баке. Молодой человек расплакался прямо на улице, с ним сделалась истерика…

Был такой многослойный анекдот о «парадоксах социализма». Один из парадоксов гласил: на прилавках нет ничего — в холодильниках есть все. Сейчас — практически с точностью до наоборот.

В СССР накануне его распада среднедушевое потребление мяса, по данным Всемирной продовольственной организации (FAO){72} при ООН, составляло около 70 кг в год. Это было меньше чем в США, но куда больше, чем в Боливии или Панаме. Примерно столько же потребляли граждане Швеции или, скажем, Израиля.

Сегодня жители Украины, по последним данным FAO, потребляют около 36 кг мяса в год (в России около 42 кг, в Молдове и Грузии менее 27 и 29 кг соответственно). Сохранить близкий к советскому уровень потребления удалось только в Белоруссии.

Подчеркну, речь идет не о насыщении прилавков, а о насыщении людей, то есть о доступности для них продуктов питания.

Минимально необходимые уровни потребления мяса приводятся разными в разных источниках — в зависимости от позиции авторов. В конце 80-х говорили, что минимальный уровень потребления мяса — 50 кг, по мере развития реформ он упал до 35 кг.

В советские времена был торговый дефицит, а в постсоветские — в военкоматах появились как массовое явление призывники «с дефицитом веса», попросту говоря — дистрофики. В родильных домах — роженицы с «дефицитом белка». Эпидемия туберкулеза на Украине (так же как и в России) в первую очередь объясняется врачами как следствие «ухудшения питания». Такие вот эвфемизмы для прикрытия неудобного для нынешней власти понятия «голод».

Впрочем, когда аналогичное положение дел отмечается в других странах, особенно «странах-изгоях», мы не стесняемся. На Кубе голод! — сообщают в новостях «независимые» репортеры и рассуждают либеральные публицисты. А статистика FAO{73} информирует, что уровни потребления продуктов питания на Кубе и на Украине очень близки. Например, по тому же мясу. Среднестатистический кубинец съедает в год 32 кг, украинец — 36 кг, а грузин — менее 30 кг. Так почему телеящик внушает нам, что кубинцы голодают, а мы и грузины — нет?

Еще один миф — в СССР все это тоже было, только об этом не сообщали народу . В данном случае все это включает целую гамму понятий — существовали (но так, чтобы никто об этом не знал) и нищие, и голодные, и проститутки, и коррупционеры. И катастрофы. Особенно часто упомянутый подход используется как раз в отношении катастроф.

Вот в уважаемом издании уважаемый публицист почти дословно повторяет выделенную выше фразу. А рядом, на тех же страницах, — сообщения: из-за разгула стихии на Украине более четырех тысяч населенных пунктов остались без света… Утонули несколько грузовых судов… Очередная катастрофа на шахте…

В СССР было тоже так? Нет. В СССР подобные случаи тоже были, но — именно на уровне единичных случаев. А сегодня катастрофы стали явлением повседневности. Например, известны два крупных ЧП 1970-х годов в Харькове — небывалый, колоссальный снегопад, из-за которого в тот день (один день, насколько помню) не работали школы и некоторые предприятия. И сильный ураган, срывавший крыши и вырывавший деревья.

Первый случай мне, тогда ребенку, запомнился так. Огромные сугробы выше моего роста по обе стороны дорожки (дворники расчистили еще до того, как проснулись мои родители, разбудили меня и сообщили потрясающую весть — не надо идти в школу!). Над сугробами видны только верхушки столбов, на них — люди, которые там что-то делают, несмотря на продолжающийся снегопад.

«Объективных причин» для отключений электричества тогда почему-то не было. Возможно, где-то, единичные случаи. Но уж о том, чтобы люди, тем более целые населенные пункты могли по нескольку суток обходиться без электричества, — тогда никто и помыслить не мог.

Крупную катастрофу в Керченском проливе украинские телеканалы проиллюстрировали историей мировых подобных катастроф. Почему-то среди них не было ни одной катастрофы с советскими танкерами.

Я далек от мысли, что сегодняшние официозные украинские телеканалы ангажированы советской пропагандой. Скорее уж антисоветской. Так что если бы подобного масштаба катастрофы в СССР были — непременно бы вспомнили, с подробностями, со смаком… Но они вспомнили про аварии танкеров в Америке, в Европе, а советских — не смогли. Это о чем-нибудь говорит?

Разумеется, в СССР были и нищие, и взяточники. О последних хорошо сказал знаток вопроса Тельман Гдлян. Когда в одном из телеинтервью его спросили, может ли он сравнить уровни коррумпированности советского и постсоветского времени, он ответил: не ошибемся, если скажем, что уровень коррупции увеличился на три порядка. То есть в несколько тысяч раз.

Так что же было в СССР — и что есть сейчас?

Современной экономике нужен диагноз — или некролог?

Через несколько лет после 1991-го мне довелось беседовать с двумя киевскими журналистками. Их очень удивлял наш харьковский непривычный (для них) местный патриотизм. «Неужели вы всерьез гордитесь, что это индустриальный город, такой огромный танковый завод, что в Харькове сделали Т-34?» — допытывались девушки.

Мне тогда показалось удивительным, что этому можно удивляться. Гордимся? Знаем об этом, все, — это точно. Не задумываясь, я тогда ответил, что да, гордимся, наверное. Не стыдиться же? А вот всерьез или нет? — тут пришлось задуматься.

Примерно в то же время — в конце 90-х годов — я вступил в переписку с американцем зрелых лет из городка на побережье Атлантического океана. В ответ на первое мое письмо он спросил: «Геннадий, у вас в мейле есть слово Kharkov, значит ли это, что вы живете в городе, где был сделан самый лучший танк Великой Патриотической войны?» (так он назвал Великую Отечественную). Вот тут я немножко загордился. И тоже постарался сказать ему что-нибудь приятное — про американскую историю и американских президентов.

Во времена СССР на заводе имени Малышева работало около 50 тысяч человек. Как тогда говорили, каждая вторая семья в Харькове была связана с этим заводом. Сегодня каждая вторая семья связана с крупнейшим на Украине оптово-розничным Барабашовским рынком.

На Харьковском тракторном заводе работало свыше 30 тысяч человек. Тракторостроители тогда хвастались, что их трактора экспортируются в страны на всех континентах — кроме Антарктиды. Причем не только в развивающиеся, но и, например, во Францию и Канаду. Кто сейчас поверит, что ХТЗ удастся вернуть прежние экспортные возможности?

Продукция завода им. Малышева была в каждой стране, с которой у СССР в послевоенный период бывали хотя бы кратковременные дружеские отношения. И даже в Антарктиде были — не танки, конечно, а специализированные тягачи.

А электробритвы «Харьков» были не только на всех континентах, но и за пределами планеты. Экипажи советских космических станций почему-то предпочитали их всем прочим. Еще и в начале нового тысячелетия с некоторым удивлением узнал, что и нынешние космонавты эти бритвы тоже берут. Правда, это было до «солнечной оранжевой революции». Сейчас не знаю — удалось ли ее вождям окончательно переформатировать (то есть уничтожить) доставшуюся от «неэффективного совка» экономику?

Не скажу, сколько человек работало на «Турбоатоме», но продукция объединения также поставлялась на все континенты и во всяческие страны, и развитые, и развивающиеся. Тогдашний экспортный потенциал одного этого предприятия мог бы, пожалуй, перевесить нынешний экспорт нескольких областей Украины — а может быть, и ВСЕЙ нынешней независимой Украины.

В «перестройку» — в конце 80-х годов советские товары потоком поплыли в Европу — вместе с «челноками». Что везли от нас? Стальной инструмент, фотоаппараты «ФЭД», уже упоминавшиеся электробритвы «Харьков» и различные электротовары, от пылесосов до фенов. Интересно было наблюдать за волнами распространения. Вначале Польша. Потом Турция, Венгрия… Чехословакия, Германия… Франция. Туда везли товары, оттуда — валюту.

Товары наши были, конечно, не лучше западно- и восточноевропейских, но по соотношению цена—качество являлись вполне конкурентоспособными. И уж точно они были качественнее современного китайско-польско-турецкого ширпотреба.

Тогда думали, что так будет и дальше. Стоит только развалить СССР, разрушить проклятый «Центр», и уже никто не будет мешать нам вывозить товары (уголь, сталь, машины) и «торговать за валюту». Откуда тогда будут браться все эти товары, мы особенно не задумывались, мы знали, что товары нужно покупать или «доставать». Многие и до сих пор не поняли, что творог добывается не из вареников.

И с развалом СССР этот поток товаров на запад почти мгновенно сменился на противоположный — вначале польский, потом турецкий, китайский… И уже туда повезли валюту. Но поскольку хватило ее ненадолго, то очень вскоре (и, к слову, до сих пор) возить на запад стали самих себя… «кроме своих цепей», поскольку цепи украинским рабам выдавались прямо на местах — на плантациях Испании и Греции, в садах и коровниках Германии и Франции…

Какой экономист сможет нам объяснить, почему тогда, при неэффективном, как говорили, государственном управлении, эти товары производились, вывозились и продавались в Европе. Начиная от турбин, тракторов, «Запорожцев», «ушастых» и «горбатых», в конце концов, — заканчивая самой мелочевкой типа машинки для закатки документов в пластик (производились, если не изменяет память, на харьковском заводе «Электротяжмаш»). Какой следопыт с каким Мухтаром поможет нам отыскать в сегодняшних магазинах Харькова (Киева, Донецка, Львова) хоть один наш, в смысле, собственного производства, электроприбор?

В каком жанре и на какую тему ни начни писать сейчас о харьковской промышленности, получается всё одно — некролог.

Сегодня на ПО «Кондиционер» (возможно, уже бывшем?) — супермаркет. На заводе имени Малышева — производство ковров. На «Турбоатоме» — китайская — или вьетнамская? — лапша. На полигоне ХТЗ — новая фабрика «Филипп Моррис»…

Наверное, все это тоже нужно. И уж тем более всякому понятно, почему выгоднее втиснуться на уже существующие коммуникации, чем строить на новом месте.

Сегодня гордиться успехами отечественной промышленности неполиткорректно. Да и нечем. Не тем же, что украинские города вышли на первые места по поставкам проституток в Москву, Турцию… далее везде? «Наши бабы на Тверской!» — правда в том, может, и есть, да радости нету.

Непонятен энтузиазм, с которым прежняя харьковская оранжевая власть пробивала проект строительства «элитных» домов в зеленой зоне, отделяющей заводы от жилья в Орджоникидзевском районе. Заводы, мол, ВСЕ РАВНО не работают. Это «все равно» умиляет…

Непонятно, что это за «элитное» жилье — под мышкой у заводов, пусть и неработающих?

Зато совершенно ясно, придется порубить зеленую зону — фактически парк, протянувшийся на несколько километров вдоль целого ряда заводов. Эту необходимость нам объяснил один из заместителей тогдашнего мэра, с явным сожалением заметивший, что Харьков не похож на европейские города — по сравнению с ними он СЛИШКОМ зеленый…{74}

В истории Харькова и прежде бывала разруха. Когда в 1943 году освободили Харьков от немцев, сотрудники танкостроительного завода, тогда еще не «имени Малышева», увидели, что половина зданий разрушена полностью, а прочие — разрушены наполовину и более. Возле разваленных станин прорастали березки, в пустых цехах бегали зайцы. Это было в августе, а в октябре завод уже выдал первую продукцию.

Это не были какие-то особенные люди, все мы прекрасно знаем наших дедушек и бабушек. Так может, если по рецептам импортных профессоров у нас получается в основном разрушать, воспользоваться для разнообразия опытом предков? Или мы уже не помним родства?

* * *

Заголовок этой главы навеян не ностальгией по прошлому и не желанием «вернуть СССР», а только и исключительно знаменитым стихотворением Бориса Чичибабина «Плач по утраченной Родине», которое заканчивается: «…мы в той отчизне родились, которой больше нет». Ю.В. Андропову, одному из последних генсеков ЦК КПСС, приписываются слова: «Мы не знаем общества, в котором живем».

Еще меньше то общество знаем мы. И как результат — почти не знаем современного. Всему удивляемся, жизни не понимаем, и каждая новая неприятность застает нас непременно врасплох.

Нам необходимо знание о прошлом, без которого невозможно знание будущего. Это знание возможно не как результат однообразной и гораздо более тупой, чем в советские времена, телевизионной пропаганды, а как результат дискуссии, свободного изложения суждений о том, чем же на самом деле был СССР.

Александр Васильевич Суворов говорил, что все болезни от нечистоты, а грехи от праздности. Мы могли бы продолжить мысль: все беды от незнания. В советские времена была такая расхожая фраза: «Знание — сила!» И ей-богу, это не пустые слова.

Глава 4. Россия сосредотачивалась или сворачивалась?

Известны слова советского поэта Давида Самойлова «сороковые роковые». А если подобным образом попытаться определить наши 90-е? Наверное, получится что-то не вполне приличное, что-то вроде девяностые поносные. Или проносные.

Как человек просыпается после тяжелого хмельного сна и с удивлением озирается вокруг: что ЭТО было? Как говаривал герой известного анекдота, всё течет, и всё из меня… Всё проносится, и всё мимо… А когда не мимо, то еще хуже. И больней.

В 90-е годы все, кому этого хотелось, праздновали День России. Многие продолжают праздновать и сейчас. В событии можно выделить по крайней мере два аспекта. Первый — внешнеполитический (то есть внешний по отношению к России). Второй — внутренний, или социальный.

Сущность первого аспекта лежит на поверхности. Раньше этот день назывался «днем независимости России». От кого независимость, сегодня всем уже должно быть ясно.

Ельцин выступил как застрельщик по мишени СССР

12 июня 1990 года Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете России. Как стало ясно позднее, именно это инициированное Борисом Ельциным решение положило начало «войне суверенитетов», запустило механизм распада СССР, который начался именно с конфликта союзного и российского правительств.

Не будь решения от 12 июня, не было бы аналогичного (если не прямо списанного с него) решения от 16 июля — в этот день украинские депутаты под председательством Леонида Кравчука приняли Декларацию о государственном суверенитете Украины. Заметим — более чем через месяц после российской.

Конечно, «после» не всегда означает «вследствие», но в данном случае — как раз именно это и означает. Сегодня уже несомненно, что Ельцин выступил в качестве командира передового отряда демократии: благодаря уже тогда имевшейся поддержке западных держав, он был уверен, что с ним ничего сделать не посмеют.

Киевские керивныки посмотрели-посмотрели — да и поняли: и нам можно. К тому же, как сегодня все чаще выясняется, у них были советники, которые не давали долго раздумывать…

В российской Декларации в качестве основополагающего принципа указывалось:

«Первый Съезд народных депутатов РСФСР, сознавая историческую ответственность за судьбу России, свидетельствуя уважение к суверенным правам всех народов, входящих в Союз Советских Социалистических Республик, выражая волю народов РСФСР, торжественно провозглашает государственный суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики на всей ее территории и заявляет о решимости создать демократическое правовое государство в составе обновленного Союза ССР ».

Аналогично в украинской Декларации:

«Українська РСР має своє громадянство і гарантує кожному громадянину право на збереження громадянства СРСР .

Декларація є основою для нової Конституції, законів України і визначає позиції Республіки при укладанні міжнародних угод. Принципи Декларації про суверенітет України використовуються для укладання союзного договору ».

Потом про союзное гражданство и Союзный договор мягко «забыли». Между тем, раз нет упомянутого в тексте Договора, необходимо либо отменить, либо изменить процитированные пункты. Но менять утвержденную референдумом (на Украине) Декларацию можно также только на референдуме.

Иначе появляется вполне законный повод говорить о том, что суверенитет неокончателен. Не доведен до конца.

Да, Конституция СССР давала республикам широчайшие права — вплоть до отделения. Ни в каких других странах право выхода административных единиц из состава государства не предусмотрено.

Но дело в том, что ни одна республика ни формально, ни по существу не вышла из состава СССР. Одни, как прибалтийские республики, заявили, что попросту никогда в Союз и не входили (правда, забыли вернуть земли, полученные ими во время «невхождения», но это уже другой разговор).

Другие республики, как Украина с Россией, тоже не декларировали выход из состава СССР, а декларировали, фактически, только суверенитет в рамках СССР{75} , о чем в Декларациях о суверенитете прямо свидетельствуют пункты, предписывающие заключение Союзного договора.

Референдум за Союз…

17 марта 1991 года в СССР состоялся референдум, в котором из 185,6 млн. граждан СССР с правом голоса участвовали 148,5 млн. (79,5%), из них 113,5 млн. (76,43%) высказались за сохранение СССР.

Вот какими были результаты по республикам (табл. 2.1), где голосование проводилось на всей территории (в остальных проводилось лишь в отдельных районах).

Таблица 2.1

Но в августе 1991 года случился фарс ГКЧП. Здесь не место разбирать еще и это событие. Отметим только, что объективно выгодным он оказался тем деятелям и политическим силам, которые хотели не сохранения, а расчленения СССР.

…и референдум за Акт

24 августа на Украине (тогда еще «на» Украине) был принят Акт о государственном суверенитете. Он короток, вполне можно процитировать целиком (в переводе на русский):

А К Т провозглашения Независимости Украины

Исходя из смертельной опасности, которая нависла над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года,

— Продолжая тысячелетнюю традицию государственного строительства на Украине,

— Исходя из права на самоопределение, предусмотренного Уставом ООН и другими международно-правовыми документами,

— Осуществляя Декларацию о государственном суверенитете Украины, Верховный Совет Украинской Советской Социалистической Республики торжественно

провозглашает

н е з а в и с и м о с т ь У к р а и н ы и создание самостоятельного украинского государства — УКРАИНЫ.

Территория Украины является неделимой и неприкосновенной.

Отныне на территории Украины имеют силу исключительно Конституция и законы Украины.

Этот акт вступает в силу с момента его одобрения.

ВЕРХОВНАЯ РАДА УКРАИНЫ 24 августа 1991 года

Между прочим, сторонники написания «на Украине» вполне могут обосновывать свое мнение ссылками на Акт Провозглашения Независимости Украины. Тогда как сторонники написания «в Украине» несомненно входят с Актом в противоречие.

Акт, как мы видим, опирается лишь на один конкретный документ — Декларацію про державний суверенітет України. Которая, напомним, гарантирует каждому гражданину Украины право на сохранение гражданства СССР и заключение нового Союзного договора.

Одновременно с Актом было принято решение о проведении общереспубликанского референдума. Он прошел 1 декабря 1991 года, в бюллетене для голосования публиковался вышеприведенный Акт и вопрос:

«Чи підтверджуєте Ви акт проголошення незалежності України?» (Подтверждаете ли Вы Акт провозглашения независимости Украины?)

В голосовании приняли участие 84,18% имеющих право голоса граждан Украинской ССР (31891742 человека). 28804071 (90,32%) из них поддержал Акт провозглашения независимости Украины.

Результаты по регионам приведены в табл. 2.2.

Таблица 2.2

Таким был путь — от первого ельцинского выстрела в СССР 12 июня 1990 года до последнего залпа, или взрыва, суверенитетов. После перводекабрьского голосования на Украине существование Союза стало уже чисто номинальным, не хватало только завершающего аккорда, отметки, банкета по случаю удачно завершенных работ. Банкет состоялся в Беловежской пуще (эта встреча сейчас и вызывает наибольший гнев «союзников», тогда как на деле она была уже только чистой формальностью). Покончив с формальностями, «прорабы перестройки» позвонили генподрядчику в Вашингтон. Мавры сделали большое и важное дело.

Россия вернулась к чуть ли не допетровским границам

Сами по себе границы мало о чем говорят. Но вот как менялось население России — СССР за последние сто примерно лет (табл. 2.3){76} :

Таблица 2.3

В 1989 году СССР был третьим по численности населения государством, опережая США. После распада Россия пропустила вперед не только США, но и Бразилию, Индонезию, Нигерию.

Можно, конечно, считать, что это происходит из-за высокой рождаемости там и низкой — здесь. Но это только если закрыть глаза и постараться не увидеть, что примерно половину населения Россия — СССР потеряла при распаде.

Зато, говорят националисты, теперь Россия мононациональная.

Таблица 2.4

Само собой, 82 больше, чем советские или дореволюционные 67–70%. Но радоваться тут нечему. Если «сосредоточиться» только в рамках старых европейских великорусских губерний, соотношение в пользу «чистых» русских будет еще выше. Только это будет сосредоточение на манер испанского сапога.

Времена — меняются?

Наверное, если бы референдум на Украине проводился сегодня, результаты его были бы совсем иными. Все больше на Украине людей, для которых жить розно — хуже, чем вместе. И они используют День России для демонстрации добрых чувств к этой стране.

Например, вот сообщение от общественной организации Донбасская Русь:

«12 июня 2008 года в Донецке вдоль наиболее оживленных трасс были вывешены гигантские триколоры. Как оказалось, таким образом активисты организаций Донбасская Русь и Обойма поздравляли дончан с Днем России.

„Двадцать семь метров ткани, сто метров лески, немного мастерства — и получается вот такая красота, — отметил лидер Донбасской Руси Сергей Бунтовский, поглаживая бело-сине-красное полотнище. — Своей акцией хотели напомнить горожанам, что и в Донецке, и в Российской Федерации живет один и тот же народ, который не позволит политиканам разделить единый Русский мир на суверенные квартиры“.

По словам участников, они довольны акцией, так как очень многие проезжавшие водители тепло приветствовали русские флаги» {77} .

Еще в начале 2000-х такие люди были редчайшим явлением. А уже в 2007-м таких было большинство на юге и востоке Украины. Таковы результаты оранжевого правления. Не прибавить, не отнять.

Парадокс: с приходом оранжевых, впервые за всю историю украинской независимости, Россия стала говорить о том, что перестанет спонсировать Украину низкими ценами на газ. И цены стали повышаться.

Казалось бы, граждане Украины должны обидеться на Россию. Но этого нет. Может, потому, что в отличие от эпохи Кучмы, когда цены «делались» за толстыми стенами чиновных канцелярий, теперь было заявлено: цены постепенно будем поднимать до уровня, по которому платит Европа. Но если вы нам в чем-то уступите — тогда, конечно, уступим и мы…

Прагматическая политика России вызывает не озлобление, но понимание в украинском обществе. Вот лишь два из многих исследований на эту тему.

Большинство украинских граждан считают Россию дружественным государством и партнером Украины. Об этом свидетельствуют результаты социологического исследования, проведенного Центром «София».

Согласно данным исследования, 32,9% опрошенных считают Россию дружественным государством и стратегическим партнером Украины. Еще 35,1% респондентов назвали РФ «торговым и экономическим партнером».

В то же время 19,2% опрошенных воспринимают Россию как «экономического и политического соперника, конкурента», а 5,6% видят в РФ «враждебное государство».

Еще 7,2% затруднились с ответом. Исследование проводилось с 9 по 15 ноября 2007 года, было опрошено 1227 человек во всех областях Украины и в Крыму{78} .

По данным другого соцопроса, проведенного с 14 по 23 декабря 2007 года ООО «ФОМ-Украина», 70,8% украинцев положительно относятся к России. Тогда как безразлично к российскому государству относятся 15,6% опрошенных, а отрицательно — 11%. Согласно результатам, полученным в ходе этого же исследования, на Украине 55% населения доверяли Президенту России Владимиру Путину, не доверяли — 28,4%{79} .

* * *

Украина — она разная. Не нужно только ставить знак равенства между «Украиной» и «киевской властью». И тогда мы наконец поймем, что происходит, и многое друг другу простим.

Збигнев Бжезинский в своей книге «Великая шахматная доска» писал, что возрождение России в качестве полноценного игрока на мировой арене невозможно без Украины. Обратное тоже верно: разрушение СССР, Союза республик, было бы невозможным, если бы не удалось оторвать Украину от России.

В реальности произошло несколько иначе — сначала Россию оторвали от Украины, посредством вышеупомянутого акта ельцинского парламента о «независимости России». Как следствие — те украинцы, которые были за Союз, оказались дезориентированными — Россия УЖЕ оторвана, изменить это — решение российского парламента — не в наших силах, нужно пытаться жить с этой новой данностью…

Но еще в XIX веке Бисмарк говорил, что если русских{80} и удастся разделить, они очень скоро соединяться вновь, подобно шарикам ртути. Каждый, кто имел дело со ртутью или хотя бы видел со стороны, понимает, что разрезать шарик ртути и так оставить — дело безнадежное, отдельные шарики вновь будут соединяться, «скатываться» в один. Значит — нужно разделять постоянно.

Потому что если не предпринимать вообще никаких усилий, ни разделяющих, ни соединяющих, то искусственно разделенные русские (а украинцы — тоже русские, в какой-то мере — первоначальные русские, ибо пошли с Малой, то есть корневой Руси) быстро вновь соединятся естественным путем. Потому что единство для любого народа — естественное состояние, хоть для русских, хоть для немцев.

И наоборот, для разделения нужно предпринимать постоянные и разнообразные, но всегда направленные к одному результату усилия. И одним из главных, как говорят современные украинские урядники, для создания новой украинской идентичности, а на самом деле — для разделения русских Малой и Великой Руси, является «проект Голодомор», первоначально рожденный как антисоветский проект в недрах геббельсовского министерства пропаганды.

И это не удивляет. Ведь сущность фашизма (и германского нацизма в том числе) — разделение людей и народов во всем, в чем только возможно.

Глава 5. Шоу некрофилов

Давайте сразу договоримся, что говорим о двух разных вещах: об историческом событии — и о его оценке в современной украинской нациостроительной пропаганде.

Историческое событие — великий голод 1933 года — был трагедией страны и народа. И нельзя лгать самим себе и тем, кто нас слушает, забывая о том, что страна тогда называлась СССР, а народ — советским, что и в числе умиравших от голода, и в числе приказывавших изымать и отбиравших продовольствие были люди разных национальностей. И никаких действий «по национальному признаку» не просматривается не только в указаниях власть имущих, но и активистов на местах, так называемых «двадцатипятитысячников» и комбедовцев, более того — не просматривается даже у противостоящих им богатых и зажиточных селян, которых тогда называли кулаками. Это — одно.

Другое — оценка исторического события современной украинской властью и ее пропагандой. Оценка эта имеет очень мало общего с реальностью — зато исключительно много общего с тем антисоветским проектом Геббельса, который начал реализовываться еще до Великой Отечественной войны.

По существу, нынешняя украинская пропаганда просто повторяет Геббельса во всех деталях, начиная от преувеличенного количества жертв (7–10 млн.), заканчивая трактовкой причин и целей процесса, опуская лишь антисемитизм и прочую тогдашнюю нацистскую риторику.

Ассоциироваться с доктором Геббельсом сегодня неприлично — и никто из нынешних украинских «певцов Голодомора» не ссылается на него как на источник своей пропаганды. Но и без того выглядит все это весьма некрасиво. Как?

Представим себе поминки в большом селе.

В самом богатом дворе выставлен под яблони и вишни роскошный стол, за которым собрались те газды{81} , которые неплохо нажились за годы независимости и сейчас называют себя элитой села. Они вволю пьют, жрут и регочут, но, вставая для произнесения тостов, напускают на лицо скорбь, а иные даже выжимают из пьяных глаз слезу.

А из-за забора — из-за тына — на этот праздник пирующих в память о голоде смотрит сирый народ, которых хозяйва называют «маленькими украинцами» и которые за годы независимости приобрели только новые беды. Им и стыдно, и тошно смотреть, как между двумя полупрожеванными кусками свинины пирующие пьяно плачут о голоде. Им — маленьким украинцам — голодно и сейчас.

Много у нас существует определений и оценок взаимоотношений украинской власти и украинского народа. Правильно будет сказать (и подтверждено соцопросами), что народ не любит «свою» власть, боится ее и ждет от нее всяческих неприятностей. Но наиболее адекватной, на мой взгляд, будет такая оценка: народ такой властью просто брезгует.

Чем больше независимости, тем больше разрухи

Это уже не поминки, это какие-то шоу некрофилов. Трудно подобрать другое определение для непристойных плясок на костях, которые устроила украинская власть на «праздновании 75-й ричныци Голодомору» в 2008 году.

Еще в 2007 году была другая дата. Современный зритель телевизоров обязан обладать короткой памятью и не вспоминать, что годовщина вроде бы одна и та же — годовщина голода 1933 года, а даты ее отмечания — каждый раз разные. Почему — было известно, наверное, только секретариату Ющенко.

В 2008-м дата была юбилейной, и потому размах «празднования» превзошел все мерки разумного. Сотни миллионов гривен ассигнуются государством на строительство памятников Голодомору, на «святкування» скорбных событий.

Десятой доли этих средств хватило бы для того, чтобы построить всем жителям города Лозовая в Харьковской области, пострадавшим от взрывов на военном складе, новые дома. Заметим, что пожары на территории воинской части начались 27 августа, вскоре после того, как в парламенте Украины была создана следственная комиссия по расследованию поставок украинского оружия в Грузию для маленькой, но очень вредоносной войны Саакашвили против осетин.

Чиновникам Харьковской облгосадминистрации удавалось странное — они сокрушались о неимении денег на восстановление Лозовой — и одновременно рапортовали об освоении средств на сооружение памятника Голодомору. Поднатужились, и памятник был открыт именно к юбилею — как в старые добрые советские времена{82} .

Но показуха к датам — это лишь немногое, что осталось у современной украинской националистической власти от социалистических времен. Что нужно одобрять инициативы начальства, вовремя рапортовать и во всем угождать столице — это они запомнили. А лучше бы запомнили, как следует правильно обращаться с военными складами.

Ведь в советские времена, которые сегодняшние «свободные» украинские СМИ «презентуют» как времена полной разрухи, невозможно было и помыслить о таких ЧП, какие случились в Новобогдановке, Лозовой, и многих других более мелких пожарах и взрывах.

Зато сегодня с каждым годом происшествий, угрожающих жизням мирных людей и уничтожающих их имущество, становится все больше. Националисты говорят, что с каждым годом после 1991-го независимость Украины укрепляется. Тогда, значит, чем более укрепляется независимость Украины — тем больше Украина разрушается?

Оранжевое государство помнит о мертвых и позволяет вымирать живым

Представим себе отца многочисленного семейства. В доме одного из его детей случился пожар. Отец мог бы выделить некоторую сумму, которой сыну хватило бы, чтобы отстроиться. Но вместо этого отец тратит вдесятеро больше на сооружение роскошного памятника прадеду. Как мы назовем такого отца?

Тем более мы знаем, об этом тоже много и взахлеб рассказывали украинские СМИ, что к пострадавшим от паводка в Закарпатье в том же 2008 году украинское государство продемонстрировало совсем другое отношение. Всем потерпевшим отстроены новые дома, гораздо лучше смытых и поврежденных.

Может быть, жители Харьковской области для оранжевой власти — ненастоящие граждане, что-то вроде пасынков и падчериц или «невісток» из украинского фольклора, и правы были те художники, которые на президентских выборах 2004-го рисовали «их Украину» разделенной на три сорта? Или, может быть, катастрофы в Харьковской области и в Закарпатье — очень разные?

На самом деле они одинаковые. Это не «техногенные катастрофы», то есть их причина — НЕ бесконтрольное развитие техносферы, скорее совсем наоборот — ее безудержная деградация, начавшаяся сразу же после провозглашения независимости.

Катастрофы происходят не по объективным, а по субъективным причинам. Виноваты не Бог, судьба, случайность или разгул стихии. Взрывы в арсеналах случались и в прежние времена, но никогда их последствия не угрожали жизням и имуществу гражданских лиц. Паводки происходили каждую весну, и в независимой Украине с той же регулярностью, как и при Брежневе.

Почему же тогда инфраструктура оказывалась готовой к паводкам и пожарам, а сейчас — нет? Потому что у нынешней оранжевой державы «немае коштив» (нет средств). А почему у тоталитарного и империалистического государства кошты были, а у нынешнего, либерального и националистического, их нет?

Ответ на это тоже имеется. Еще накануне провозглашения независимости пропагандисты «перестройки» (и «Народного Руха за перебудову») нам объяснили, что Советское государство нещадно эксплуатировало рабочих, оставляя им, в виде зарплаты, не более 20% произведенного ими продукта. Все остальное авторитарное (оно же тоталитарное) государство тратило на сооружение никому не нужных заводов, на армию, которая давила экономику, на глобальные мелиоративные проекты, которые уничтожают природу.

По словам агитаторов за разрушение Союза выходило, что надо только отобрать «так называемую всенародную» собственность у неэффективного государства и отдать настоящим хозяевам — эффективным менеджерам, а все остальное за нас сделает «невидимая рука рынка».

И работник будет получать не 20% произведенной им добавленной стоимости, а 50%, как в «цивилизованных странах» (тогда все равнялись на верхушку капиталистического мира, так называемый «золотой миллиард»; никто почему-то не думал, что будет как в Африке или Латинской Америке, которые тоже являются частью «свободного мира», или Западной цивилизации).

И роль государства сведется к функциям «ночного сторожа», который только охраняет собственность добропорядочных граждан, а граждане сознательно платят налоги, которых хватает на все: и на экологически чистую мелиорацию, и на высокопрофессиональную армию.

Не вышло.

Выяснилось, что эффективные собственники совсем не стремятся вкладывать деньги в общественно значимые проекты. И наемный работник получает уже не 20%, а хорошо если 5–7%. Зато сами эффективные менеджеры не считают проект с 200-процентой рентабельностью достойным внимания — им желательно заработать 4–5 на каждый вложенный доллар, причем лучше всего — за пару месяцев. И что не только у нас, но и на благословенном Западе заставить капиталиста делиться можно только принуждением — экономическим, посредством налогов, или административным, посредством законов (в том числе и запретов) и тщательного наблюдения за их исполнением.

А обложить капиталистов (на новоязе — олигархов) налогом, достаточным для того, чтобы у державы хватало коштив, власть не может, потому что они сами и есть власть. И по принятой нами (и всем «цивилизованным миром») демократической процедуре власть может быть только у того, у кого деньги. Без денег попасть во власть можно было только в СССР в короткий период конца 80-х годов.

Деньги решают исход выборов. Так на Украине, так и в США, иначе, конечно, избирательному штабу одного из американских кандидатов в президенты не было бы нужды конфузиться, обращаясь с просьбой денег в российское посольство{83} .

Но что толку сокрушаться — мы выбрали это сами. Разбитый сосуд, конечно, можно склеить, но это будет уже другая посуда.

Их Украина — это голодомор forever

Те, кто внимательно следит за развитием ситуации, уже давно заметили, что ее можно охарактеризовать двумя словами: голодомор forever. По сути, дома лозовчан разрушили не летящие куда попало снаряды, а державные чиновники и идеологи национальной идеи, оказавшиеся неспособными управиться даже с наследством великой империи и обеспечить гражданам безопасность от оружия собственной армии (и они еще сожалеют, что в свое время Украина отказалась от статуса ядерной державы; попытаемся себе только представить, что могло бы случиться, если бы с Украины не вывезли все ядерные боеголовки).

Но чиновники и идеологи не думают извиняться или переживать — они строят грандиозные памятники. Возводить пирамиды, когда людям негде жить, очень хорошо умели в рабовладельческих государствах Древнего мира. Неужели прав был Остап Вишня, когда в своей пародии на Грушевского писал, что слово «фараон» — украинского происхождения?

И сооружение Харьковской облгосадминистрацией памятника Голодомору «свободные» и «независимые» украинские журналисты оценили не как поражение здравого смысла, а как торжество молодой украинской демократии, неустанно заботящейся «о людях». Нужно иметь очень высокую степень свободы и независимости от того самого здравого смысла, чтобы вывернуть дело таким образом.

По объяснениям украинских политиков, чиновников и подпевающих им газет и телепрограмм дело обстоит следующим образом. На Украине (или «в Украине») о трагедии голода 1932–1933 годов говорят много (и это чистая правда — говорят не покладая языков). По оранжевой логике это означает, что на Украине построена «держава для людей». Потому что — следите за руками! — если мы будем много и часто поливать грязью треклятый Совок (во времена которого, кстати, и была создана ВСЯ собственность нынешнего украинского государства и его олигархов), то «пересічний українець» поверит, что сейчас ему живется хорошо.

Если «маленький украинец» (с подачи Ющенко это обозначение сограждан стало на Украине популярным) будет думать только о Голодоморе, то он забудет о своих взорванных и затопленных при власти националистов домах. Если будет знать только то, что семьдесят лет назад клятые большевики отбирали хлеб у крестьян — тогда, наверное, и не задумается, почему у него лично сегодня украинские банкиры отобрали его сбережения.

Еще и радоваться, пожалуй, будет: да, безработица, а за гривну дают уже только 14–15 центов, и зарабатываем раз в пять–десять меньше, чем в ЕС, а цены уже европейские, а то и выше. Но зато у нас нет голодомора! Ибо — по логике оранжевых — как же у нас сейчас может быть голодомор, если он уже был — в 1933 году?

И зажегши свечку на юбилей и полюбовавшись на памятники Голодомору, «маленький украинец» снова понесет свои деньги тем же самым украинским банкирам — как понес после великих обманов 90-х годов и после маленького обмана зимы 2004/05-го…

Сделаю одно замечание, специально для националистов и чиновников, принявших ради выгоды националистический окрас. И те и другие уверены, что государство — это они. И очень любят совершенно безосновательно отождествлять себя с великими подвигами и великими трагедиями. Например, они уверены, что каждый, кто называет современного украинского короля голым, а современную украинскую власть продажной, безнравственной и бездарной, — тот ненавидит Украину и является «пятой колонной» Москвы.

Так вот, специально для них: в своих заметках я никак не возвышаю и никак не унижаю память жертв голода 1932–1933 годов. Речь совсем о других — жертвах Бога и природы, память о которых в истории останется разве что как курьез, о тех, которые строят на Украине «державу для людей» — немногих людей, только тех, которые перечислены в партийных списках.

Глава 6. Кто придумал «Голодомор»

Как на Украине «освещают Голодомор»? Неплохое представление о позах и позициях украинской «свободной и честной» журналистики дает шоу Савика Шустера на телеканале «Украина», промелькнувшее мелким эпизодом в череде мероприятий, посвященных 75-й годовщине Голодомора.

На этом прооранжевом шоу пытались прояснить в основном два вопроса:

а) почему Дмитрий Медведев отклонил приглашение Виктора Ющенко и не приехал в Киев на упомянутую годовщину?

б) почему Медведев в своем письме употребил слова «так называемый Голодомор»?

Ответ на первый вопрос не нужно было искать далеко. Причины игнорирования мероприятия Медведев объяснил в своем письме — ответе на приглашение. Это письмо на программе прочли, но, видимо, не поняли. Потому о причинах поступка главы России стали спрашивать у людей, по большей части российского президента не знающих и никогда с ним не разговаривавших. Наверное, те лучше знают.

Участники программы, настроенные в основном прооранжистски, как местные, так и в московской студии, с успехом проигнорировали информацию украинского депутата-регионала Киселева о том, что на торжества по случаю годовщины были приглашены 14 президентов, а приехали всего трое. В их числе, разумеется, бывший американский гражданин Адамкус и бывший американский студент Саакашвили.

А одиннадцать не приехали. Десятерых украинские СМИ как будто не заметили, и только одного захотели спросить, почему не явился. Этот один — конечно, президент России.

Почему же наших националистов и подпевающих им либералов всегда так беспокоит Россия — и только Россия?

Почему им неинтересны причины отказа десятка глав государств, а интересна только неявка Медведева?

Наверное, потому, что ненависть, как и любовь, порождает сильный, хотя и болезненный интерес. А еще, возможно, потому что в Киеве кое-кому очень хотелось попробовать заставить Медведева «отвечать за Голодомор».

Тогда президент России совершенно правильно сделал, что отказался приехать, и вполне адекватно объяснил это в своем письме. Потому что Д. Медведев, никогда не бывший даже членом КПСС, может нести ответственность за голод коммунистических времен уж точно меньшую, чем, например, Леонид Кравчук, при Советской власти служивший третьим секретарем ЦК Компартии Украины.

Но если мотивы российского президента ведомы только ему, то по второму вопросу возможны различные допущения. Почему «так называемый голодомор»? Да потому, что он и есть так называемый — в самом прямом смысле слова.

Слова «голодомор» не знали до конца 1980-х годов. До массовой пропагандистской кампании, длящейся на Украине вот уже 17 лет, этого слова не знали даже те люди, которые пережили голод 1932–1933 годов. Да и откуда им было знать, если слово «голодомор» придумал (возможно, по аналогии с английским «starvation» — голодание) не русский, не украинец, и вообще не представитель ни одного народа, перенесшего тот голод, а американец индейского происхождения?

То есть голод в 1933 году безусловно был, а вот «голодомора» до создания комиссии американского конгресса — не было.

Но обо всем по порядку.

Очевидцы голода не знали слова «голодомор»

Наверное, я был одним из первых на Украине, кто стал писать о «голодоморе». И в то же время, я оказался в большой толпе коллег, «открывших» эту тему. Горбачевская glasnost — это было такое время, когда первооткрыватели бегали стадами.

В конце 1980-х в киевском журнале «Всесвит» («Вселенная», аналог «Иностранной литературы», публиковавший произведения только зарубежных авторов) был помещен перевод известной работы Роберта Конквеста «Жныва скорботы» («Жатва скорби»). Примерно тогда же в СССР и на Украине начало звучать слово «голодомор».

Почему в те времена все (именно все, за редчайшими исключениями) верили в правдивость публиковавшихся разоблачений советской действительности? Потому что была еще жива советская действительность, в которой каждая буква и цифра проверялась «на предмет соответствия».

Тогда никому в голову не могло прийти, что возможен такой образ действий: придумываешь число жертв, например, десять миллионов. Потом излагаешь эти «данные» от имени анонимного (или даже не анонимного, но такого, который не сможет опровергнуть) свидетеля. А потом уже начинаешь цитировать эти же данные, уже как «свидетельство очевидца».

Понимание того, что мы стали жертвами беспримерной по лживости пропагандистской кампании, приходило постепенно. Лично у меня первые сомнения в правдивости разоблачений появились именно тогда и именно в связи с голодомором. Ведь мне, как журналисту, приходилось не только писать, но и встречаться и беседовать со многими людьми, помнившими 1932–1933 годы. И я задал себе простой вопрос: почему никто из этих живых свидетелей не называет голод голодомором?

Теперь, конечно, это слово знают и повторяют все. Ведь дуроскоп вколотил это слово в мозги каждого «пересичного украйинця». А тогда была странная ситуация: люди, пережившие «голодомор», самого слова «голодомор» не знали и не употребляли.

Слово «голодомор» нам подарил американец

Есть версия, что это слово родилось в среде журналистов, в годы Великой Отечественной работавших в издаваемых оккупантами газетах и журналах. Они якобы первыми стали называть голод 1933 года голодомором, от них слово, вместе с бывшими нацистскими солдатами и офицерами украинского происхождения, эмигрировало в Канаду и США.

От них это слово якобы услышал женатый на украинке американец Джеймс Мейс.

Джеймс Мейс родился в 1952 году. В 1970-е годы занимался изучением Польши в Мичиганском университете, с 1981-го состоял в докторантуре Гарвардского университета, вместе с Робертом Конквестом работал над проектом голод-голодомор.

В 1986–1990 годах Дж. Мейс был исполнительным директором комиссии при Конгрессе США, которая взялась дать оценку голоду 1932–1933 годов в СССР. Именно с этой работы началась известность Мейса далеко за пределами США. И именно в эти годы на просторах бывшего СССР начинает входить в употребление дотоле никому не известное слово «голодомор».

С 1990-го и до переезда на ПМЖ на Украину в 1993 году Дж. Мейс был востребован во многих местах: занимался изучением национальностей СССР и Сибири в Гарримановском институте советологии, трудился в Колумбийском университете в Нью-Йорке, университете Иллинойса.

Однако версия о том, что слово «голодомор» придумали и стали первыми употреблять украинские коллаборационисты, вызывает сильные сомнения. Прежде всего потому, что заметных следов такого словоупотребления не обнаружено. Как уже сказано выше, до создания в 80-е годы комиссии конгресса то, что сегодня называется «голодомором», называли голодом. Более или менее достоверно только одно — в современный оборот это слово ввел американец Дж. Мейс.

«Морная пропаганда»: от Геббельса до Мейса

«…Миллионы скорбящих и страждущих крестьян, у которых отобрали их землю, опустошаемую и разоряемую безумным экспериментом по парализующему коллективизму; голод, от которого ежегодно гибнут миллионы людей (и это в стране столь гигантской протяженности, что она может служить житницей для всей Европы!); создание и оснащение армии, которая, согласно заявлениям всех ведущих большевиков, будет использоваться для осуществления мировой революции; грубое и безжалостное управление этим ведущим в пропасть государственным и партийным аппаратом горсткой террористов, состоящей по большей части из евреев, — все это говорит совсем на другом языке, и мир не может слушать его до бесконечности, ибо это рассказ о безымянных страданиях и невообразимых лишениях, которые терпит народ с населением в сто шестьдесят миллионов человек».

Какой пафос и какое сочувствие «скорбящим и страждущим» крестьянам! Если бы убрать упоминания о евреях да забыть, что это — часть выступления Йозефа Геббельса на ежегодном партийном съезде НСДАП 13 сентября 1935 года, мы могли бы подумать, что эти душевные слова сопереживания произносит кто-либо из современных оранжевых политиков или их высоких иностранных покровителей.

В этом отрывке нет ничего (кроме опять же евреев), что не повторялось бы в антисоветской пропаганде и не повторяется до сих пор. Поражает, насколько выступления нынешних оранжевых повторяют риторику гитлеровского рейхсминистра. Порой даже в деталях. Это свидетельствует, на мой взгляд, не только о сродстве душ и целей пропаганды, но и об интеллектуальном превосходстве предтечи перед наследниками.

Если сравнивать выступления Геббельса и современных ораторов, то становится очевидным: Геббельс дал им все — и мысли, и слова. Кроме слова «голодомор».

Это слово им дал Джеймс Мейс. В комиссию конгресса входили серьезные историки — но лишь номинально. Мейс был секретарем комиссии. Соединенные Штаты вели тогда информационную войну против СССР, в средствах не стеснялись и нужды не испытывали. Тема обещала стать громкой, а Мейс отдался ей целиком, он был основным движителем комиссии, даже выучил украинский язык и владел им на уровне, до сих пор недоступном большинству украинских чиновников.

Работая в комиссии Конгресса США, Мейс собрал якобы бесценную коллекцию аудиозаписей — свидетельств о голоде. Правда, с другой стороны, большинство опубликованных материалов комиссии содержит свидетельства неконкретные, анонимные, то есть научно недостоверные и в принципе непроверяемые.

Сегодня, когда выходят многотомные исследования и сборники документов (кстати говоря, выходят в России, которая, по уверениям наших пропагандистов, «не желает вспоминать Голодомор»), такие, как например, «Трагедия советской деревни» или «Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД», материалы «голодоморной комиссии» Конгресса США представляют интерес разве что как эпизод из истории пропагандистской войны двух сверхдержав.

Это подтверждается судьбой собранных материалов. В Штатах коллекция, по-видимому, после 1991 года оказалась уже никому не нужна — СССР распался. И Мейс, по свидетельству ряда источников, вывез ее на Украину и подарил 200 часов «уникальных записей» парламентской библиотеке Украины.

Через некоторое время выяснилось, что «бесценные» пленки разбросаны по полу и испорчены настолько, что исследователи не могут ими пользоваться. Не стали ли эти «пленки Мейса» своеобразным прообразом «пленок Мельниченко»{84} ?

Об этом можно только гадать, но практически несомненно, что Мейс был если не изобретателем, то наиболее активным популяризатором термина «голодомор». Автором, возможно, была супруга Мейса, и это подтверждено публично. 24 ноября 2007 года в программе «Свобода Савика Шустера» на украинском телеканале «Интер» имел место следующий спич:

Савик Шустер: «Спасибо… Я благодарю Наталью Дзюбенко-Мейс, супругу историка. Она сама историк, да? Человек, американский исследователь, который первый произнес слово „Голодомор“ …»

В этот момент Наталья Дзюбенко-Мейс согласно кивала…

То есть Савик Шустер, скажем мягко, лукавил, удивляясь, почему Медведев назвал голодомор «так называемым». Медведеву история происхождения пропагандистского термина, пожалуй, и неизвестна, но вот Шустер-то, как выясняется, прекрасно ее знает.

О придуманном слове, пожалуй, достаточно. Осталось сказать несколько слов о судьбе самого историка.

Джеймс Мейс умер в Киеве в 2004 году, в возрасте едва за 50 лет. Менее чем через год к власти пришел Виктор Ющенко и еще через год, в декабре 2005-го, подписал указ об увековечении памяти Дж. Мейса.

Предполагалось издание трудов американо-украинского ученого, название его именем учебных заведений, сооружение памятника ему, причем и срок был определен — до февраля 2007 года. Памятника, похоже, как нет до сих пор, так и не скоро предвидится. Что ж, украино-американские реалии циничнее, чем украино-американские идиллии. Мавр сделал свое дело.

Но… Украинское информационное агентство позиционирует Дж. Мейса как индоамериканца из племени чероки, чьи предки тоже умерли от голода, в статье под бойким заголовком «Впервые правду о Голодоморе раскрыл индеец Джеймс Мейс»{85} .

Удивительно, что «индеец» Дж. Мейс исследовал историю не своих предков, а далекой от прерий Украины.

По-видимому, индейцы чероки в США остались, не вымерли подобно могиканам, гуронам, делаварам и иным племенам из романов любимого всеми нами Фенимора Купера.

Но в тоталитарном СССР, а еще раньше в свирепой России не был уничтожен и не вымер ни один малый народ.

Неужели Мейсу трагедии чужих народов были интереснее, чем своего? Или — страшно подумать — свобода слова в США делала изучение трагедий индейцев-чероки более затруднительным, чем изучение трагедий народов, живущих на другом континенте?

Впрочем, подобная дальнозоркость англосаксов отмечена еще Байроном:

Кто драться не может за волю свою, Чужую отстаивать может. За греков и римлян в далеком краю Он буйную голову сложит.

Ну, и еще немного статистики. Табл. 2.5 показывает, как увеличивалось население некоторых стран мира с 1913-го по начало 1980-х годов.

Таблица 2.5 {86}

Как видим, население Украины росло медленнее, чем в США или Индии, быстрее, чем в Германии или Великобритании, примерно такими же темпами, как во Франции или Италии. Всем, кому хочется говорить о том, что в XX веке Украина пережила геноцид, следует всегда держать эту табличку перед глазами.

* * *

Легко понять, что, не приехав на «роковини Голодомору», президент России сильно разочаровал оранжевых журналистов и прочих активистов, готовившихся устроить некоторое подобие допроса с пристрастием и даже, возможно, гранты под это дело получивших. (А когда не выгорело — провели нечто вроде заочного судилища в эфире.) Но всерьез надеяться, что Медведев может приехать по приглашению Ющенко на «празднование Голодомора», мог только глупый.

Мы связаны с Россией не какими-то «братскими» в политическом смысле, но миллионами родственных, в прямом смысле слова, связей. А украинская власть упрямо пытается разделить русских и украинцев, и вследствие этого сами оранжевые вожди постепенно становятся в глазах России изгоями. Нерукопожатными. Невизитируемыми. Как те же лидеры прибалтийских государств, постоянно наскакивающие на Россию с одними или другими требованиями. Или как грузинский вождь, попытавшийся с Россией даже повоевать.

Глава 7. Тон задает власть

Украинская независимая пресса — свободна. Настолько, что может свободно выбирать, какие инициативы власти подхватывать взахлеб, а какие — с раздумьем, а то и скепсисом на лице.

Но тон всегда задает сама власть. Впрочем, этому не нужно удивляться, так везде — и на благословенном Западе, как это точно подметил С.Г. Кара-Мурза, пресса действует по методу «волчьей стаи» — все бегают порознь, в разных и противоположных направлениях, и только с большой высоты после долгих наблюдений можно заметить, что на самом деле стая движется в одном направлении, в точности соответствующем существующему в данный момент представлению об интересах США (Великобритании, Франции etc.), то есть на самом деле, конечно, в интересах их истеблишмента.

Какой же тон задает украинская власть в проекте «Голодомор»? Тон этот — откровенно некрофильский, что лучше всего видно по выступлениям самих представителей власти. Чтобы не быть голословными, вспомним одно из программных выступлений главнейшего представителя украинской оранжевой власти.

«Вони вже тут»

Мы не ошиблись, речь действительно о покойниках. Да, о близких нам и дорогих, но… Все равно появляется странный вопрос: нужно ли человеку, считающему себя президентом страны, начинать речь к народу с того же, с чего обычно начинают свои «страшные рассказы» подростки, стремясь вызвать у сверстников «мурашки по коже»?

«Аркадий, не говори красиво!»

Свой спич на Михайловской площади по поводу годовщины Голодомора Виктор Андреевич начал не с обращения, не с приветствия. Впрочем, обращение тоже было, но потом. Вначале шел десяток строк «поэзии». Берем это слово в кавычки, поскольку президентские спичрайтеры — отнюдь не Шекспиры, что с легкостью доказали упомянутой речью.

«Вони довго йшли.

Мільйони. Мільйони наших дідів, батьків, братів і сестер.

Рушили з неба їхні вози. Певно хвилюються мами, щоб не забути ані найменшого — того рідного, найдорожчого, який знайшов свій спокій і тихо заснув на руках у Господа.

75 років іде за цим небом їхній Чумацький Шлях — три, п’ять, сім, вісім чи то десять мільйонів невинних людей, сотні тисяч родів, вимерлих сіл, невідспіваних душ, закатованих, замордованих, непохованих доль.

Вони хочуть додому. Вони бачать ці вогники.

Вони вірять нам.

Бо ми — це їхнє непрожите життя.

Дорогий Український народе!

Браття і сестри!

Ми — разом…»

Тут уж, хотел того оратор или не хотел, но у любого человека, получившего образования хотя бы на мизинец больше, чем дают в нынешней украинской школе, сразу же возникли ассоциации с другой, куда более известной речью, в которой глава государства обратился к народу «братья и сестры»:

«Товарищи! Граждане!

Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои!»

Конечно, согласно последним директивам вашингтонского обкома, Сталина принято считать тираном, а Ющенко — демократом. Но разговор у нас пойдет не о моральном облике, и даже не о вкусе и стиле ораторов.

У каждого, кто последовательно прочтет цитированное выступление Сталина по радио 3 июля 1941 года и выступление Ющенко на Михайловской площади, возникает странное ощущение. Как будто первый разговаривает со взрослыми, а второй — с малолетними детьми.

Сталин информирует о положении дел, рассказывает, что уже успела захватить гитлеровская Германия, пытается ответить на вопрос, почему так получилось, говорит, что нужно сделать, чтобы победить.

Ющенко говорит о созвездиях и о том, что «возы» наших предков якобы «рушили з неба». Создается впечатление, что никто из составителей президентских речей не знаком с христианской концепцией загробной жизни — ведь «рушити з неба» можно только в одном направлении, а именно в царство того, кого к ночи не поминают…

Виктор Андреевич начинает с «поэзии», ею же и заканчивает. Много раз во время его речи вспоминается И.С. Тургенев: «Аркадий, не говори красиво!»

Почему в современном украинском истеблишменте утвердился такой занудно-патетический, псевдопоэтический стиль речей? Рубленые короткие фразы, многозначные, как кажется автору, повторы… Пафос…

Объясняется это, на мой взгляд, не столько сходностью мышления, которое определяет и сходную форму выражения. А в большей мере — тем, что спичи и для президентов, и для губернаторов сегодня пишут люди, прошедшие одну школу журналистики.

Сразу в начале 90-х в странах на территории СССР появилось множество западных, преимущественно американских, консультантов, которые принялись обучать туземных репортеров. Внушались принципы западной журналистики. Один из них гласил: короткие, рубленые фразы усиливают эмоциональную составляющую текста. Повторы также ее усиливают… Возможно, на этих американских семинарах с нынешними спичрайтерами оранжевой команды мы даже сидели бок о бок…

Возможно, получалось бы более внятно, если бы свои речи Виктор Андреевич писал сам — как это делал Иосиф Виссарионович.

«Голодоморцы» и «украинизаторы» — валеты из одной колоды

Традиционный для таких речей поиск ответа на вопрос «кто виноват» в речи Ющенко тоже покрыт густейшим слоем натужной приторной патетики:

«Проти нас ішло зло. Його ймення — геноцид. Свідома, спланована і втілена спроба упокорення нації.

Його організатор і виконавець — тоталітарний комуністичний режим. Це — головний убивця. Звиродніла зграя не мала жалю до жодного народу, кожну поневолену націю залили криваві ріки».

Вообще-то режим, даже если он тоталитарный и коммунистический, не может быть организатором и исполнителем. Таковыми всегда могут быть только люди. Один из организаторов — известный украинизатор Влас Чубарь, предсовнаркома УССР с 1932 года, 6 декабря 1932 года подписавший постановление СНК «О борьбе с саботажем в хлебозаготовках», ставшее, по существу, спусковым крючком голода.

Исполнителями были миллионы крестьян, раскулачивавшие своих односельчан. Можно считать, что ленивые и пьяные раскулачивали трезвых и работящих, — в данном случае это не важно, а важно то, что раскулачивали свои своих же — в русских селах это были русские, в украинских — украинцы, в смешанных — и те и другие. И это напрочь опровергает любые домыслы о геноциде по национальному признаку.

Но и другое интересно: почему каждый раз, когда Виктор Андреевич произносит что-то вроде «виноват тоталитарный коммунистический режим», его «симпатики» обязательно слышат: «Виноваты кляти москали»?

Слушаем дальше:

«На нашій землі Сталін — за добре продуманим планом — обрав жертвою українське селянство як ядро, як основу, як опору народу.

„Без крестьянской армии не бывает и не может быть мощного национального движения. Национальный вопрос есть по сути дела вопрос крестьянский“. У цій фразі Сталіна — відповідь на те, чому померли мільйони українців».

Оратор, как ему, по-видимому, представляется, наконец нашел железное обоснование того, почему голод 1932–1933 следует считать геноцидом украинского народа. К этой цитате мы еще вернемся, а пока слушаем дальше:

«Терор був розгорнутий планомірно і послідовно. У 1932–1933 роках у Кремлі відбулося 69 засідань Політбюро ЦК, на яких тільки по прямій постановці розглянуто 270 питань про Україну.

Вони працювали не покладаючи рук. У пік Голодомору в Україні щодоби помирало 25 тисяч людей».

А ведь на этих заседаниях рассматривались самые разные вопросы. В том числе — продовольственной помощи наиболее пострадавшим районам Украины — за счет зерна, собранного (или отобранного) в России и Казахстане.

Ведь даже «президентские ученые» пишут о том, что только к апрелю 1933 года продовольственная помощь Украине из других районов СССР превысила 560 тыс. тонн зерна. А всего в 1933 году Украина получила из фондов Совнаркома СССР и других источников свыше 2,2 млн. тонн зерна. Об этом тоже сообщает не советская пропаганда (она вообще о голоде 1932–1933 гг. молчала, так что не будем ее и поминать). Об этом пишет один из авторитетнейших в мире исследователей вопроса Р. Дэвис.

Да, хлеб изымали, об этом у нас сейчас не то что говорят — трубят со всех трибун. Но хлеб и присылали — об этом молчок. Так выглядит «правда», которую намерен отыскать Ющенко? Или это полуправда? Или — 5 процентов правды под толстым слоем фальсификаций и пропагандистской косметики?

Что же это за «добре продуманий» план геноцида, когда тем, кого собираются уничтожить, и в тот момент, когда результат уничтожителей уже почти достигнут, — вдруг начинают оказывать продовольственную помощь?

Тут ведь одно из двух: либо план не был так уж «добре продуман», либо этот план геноцида существует только в воображении оратора (и его единомышленников).

Когда турки начинали резню армян — это был действительно геноцид, и порядочных людей вовсе не должно интересовать, признан ли он таковым несколькими сотнями чиновников в нью-йоркской штаб-квартире ООН. Обширная область на северо-востоке нынешней Турции задолго до Рождества Христова называлась Великой Арменией (Великой — не потому, что армянский народ обуревали великодержавные устремления, а просто в отличие от Малой — коренной — Армении). После геноцида в этой большой области армян, которые составляли значительную часть населения еще и в начале XX века, практически не осталось. Уцелевшие дети были воспитаны как турки — и стали турками.

Похоже ли на то, что произошло с Украиной за годы «совитськои влады»?

…тем хуже для истории?

Даже историкам из «мирового украинства» (интересно, а есть мировое американство? или ирландство? или португальство?) и карманным историкам нынешней киевской власти известно, что и помощь оказывалась; и экспорт сокращался; и что в первую очередь организовалось снабжение продовольствием тех, кого в случае, если бы собирались проводить геноцид, стали бы, наоборот, снабжать в последнюю очередь: трудоспособных и детей?

Да, дети умирали, об этом оратор говорит с каким-то мазохистским смакованием деталей. Но другие дети выживали и выжили только потому, что их собирали в школы (или в те хаты, где власть организовала школы) и кормили чем могли — в то время как у взрослых (неработающих взрослых) вообще не было никакой пищи.

Об этом Ющенко молчит, он цитирует письмо Сталину современника: «сотни тысяч людей умерло из голода и все на глазах коммунистов, которые ездили через наши трупы, нагло хваля жизнь».

А ведь так и было: одни ездили через трупы, другие организовывали в школах пункты питания. А где-то, возможно, это были даже одни и те же люди. История сложна, и упрощать ее, выбрасывая что-то лишнее, нельзя.

Но история, по современным украинским националистам, напоминает партитуру из анекдота: тут играем, тут не играем, а тут рыбу заворачивали…

Для того чтобы «объяснить не объясняя», увязать и согласовать противоречивые данные в фальшивую концепцию «голодомора-геноцида», применяются приемы, далекие от того, чтобы называться честными. Это и было сделано с приводимой Ющенко цитатой Сталина. Вряд ли это вина Виктора Андреевича, мы не можем заподозрить его в том, что ночами штудирует Сталина — скорее всего, цитату патрону подыскали референты, прочитавшие статью по теме в Википедии.

«У цій фразі Сталіна — відповідь на те, чому померли мільйони українців», — патетически восклицает оратор. А если среди слушателей имеются те, кто привык доверять, но и проверять?

Они ведь могут читать не только Википедию, они находят эту фразу Сталина и обнаруживают, что это не «ответ на то, почему умерли миллионы украинцев», а немножечко другое — это ответ югославским коммунистам, точнее, одному из них — Семичу. Это слова из речи Сталина в югославской комиссии ИККИ от 30 марта 1925 года (задолго до голодомора!), она называется «К национальному вопросу в Югославии». Если не выдирать цитаты и учитывать контекст, то вот фрагмент речи, который использовали спичрайтеры Ющенко (мною выделены слова, которые только и остались в речи Ющенко и были произвольно применены к Украине):

«Из этой ошибки вытекает другая его (Семича. — Г.С.) ошибка, состоящая в том, что он не хочет рассматривать национальный вопрос как вопрос по сути дела крестьянский. Не аграрный, а крестьянский, ибо это две вещи разные. Совершенно верно, что национальный вопрос нельзя отождествлять с крестьянским, ибо, кроме вопросов крестьянских, национальный вопрос включает в себя еще вопросы национальной культуры, национальной государственности и пр. Но несомненно также и то, что основу национального вопроса, его внутреннюю суть все же составляет вопрос крестьянский. Этим именно и объясняется, что крестьянство представляет основную армию национального движения, что без крестьянской армии не бывает и не может быть мощного национального движения . Это именно и имеют в виду, когда говорят, что национальный вопрос есть по сути дела вопрос крестьянский» .

Каждый читатель может сам увидеть, есть ли тут «ответ на то, почему умерли миллионы украинцев».

Такой способ цитирования не нов, его использовал еще Бисмарк, сократив некоторые слова в телеграмме кайзера, чем исказил ее смысл и вызвал франко-прусскую войну. Литературным приемом его сделал писатель Ерофеев, надергавший из Ленина цитат со словами «уничтожить, расстрелять…» и выпустивший «Мою маленькую Лениниану». Но индустриальным методом составления «книшек про историю» этот способ цитирования сделал В.Б. Резун.

Способ простейший — отыскивается пригодная для обработки цитата, одни слова выбрасываются, другие оставляются, — и получается нечто, по смыслу совсем другое, а часто даже прямо противоположное. Таким способом и Гераклита можно цитировать: «Всё течет, и всё из меня…»

Вот что на самом деле говорил об Украине (не о Югославии) Сталин (речь на Десятом съезде Российской коммунистической партии): «Нельзя идти против истории. Хотя русский элемент все еще доминирует в украинских городах, ясно, что со временем эти города неизбежно украинизируются».

Ясно, что этой одной цитатой взгляд Сталина на украинскую действительность и перспективу отнюдь не исчерпывается. Но данная цитата все же характеризует сталинскую политику гораздо полнее и правдивее. Эти слова, по крайней мере, сказаны про Украину, а не про Югославию.

И эта цитата гораздо более точно соответствует реалиям того времени. Так Сталин говорил — так и делалось. Коренизировали. Украинизировали. Вплоть до его смерти.

Ну как нам, не выходя за рамки концепции «голодомор — геноцид», объяснить тот факт, что власть, якобы умышленно уничтожавшая украинцев, детей старалась вырастить именно украинцами? Ведь только после смерти Сталина родителям на Украине было разрешено самим избирать язык обучения для своих детей, — при жизни Сталина это определяла власть, и количество украинских школ на юге и востоке Украины многократно превышало число русских.

Об этом советская пропаганда тоже молчала — но зато об этом писали историки. Тоже выбросим этот факт, потому что для укроверсии истории он не подходит?{87}

Но тогда для чего говорить:

«Ми маємо знати кожен факт, кожен наказ, кожне ім’я — від жертви до вбивць. Пошук правди не спинити, він не зупиниться», — говорит далее Виктор Андреевич. Слова абсолютно правильные, но…

Вправду ли нужно Виктору Андреевичу «знать каждый факт»? Ведь все вышесказанное — исторические факты, и о продовольствии, и о школах. Эти факты давным-давно известны и карманным историкам киевской власти, и «свитовому украинству». Известны — но Виктор Андреевич их игнорирует.

Как быть, если найденная правда чаще всего противоречит украинско-националистической версии истории? Тем хуже для истории, — отвечают националисты.

Такой прием в сегодняшних условиях обширности и доступности информации работает только очень короткое время. В старину было легче. Прием ведь не нов, тот же Иосиф Виссарионович им не брезговал. Между нами говоря, он был умнее — и то у него ничего не вышло.

Поклонимся мертвым… а живым?

Виктор Андреевич вспомнил мертвых, вспомнил виноватых. Отчего же он не вспомнил о тех, кто пережил те страшные дни, дожил до сегодняшних — и сегодня опять голодает? Как власть намерена им помочь?

Неужели никак?

Что Виктор Андреевич мог бы ответить на такое письмо к нему львовянина Семена Андреевича Гиренко:

«…Найлегше примушено померлим спорудити пам’ятники, як це робиться сучасною державою, і таким чином відкупитися від жертв. Але, на щастя, багато переживших голодомор ще живі, хоча й тримаються ледь-ледь.

У 1933 році мені було 14 років, і я добре пам’ятаю ті події. Мій батько, Гіренко Андрій Тихонович, проживав у с. Обіточне (нині м. Приморськ) Запорізької області і мав семеро дітей.

З осені 1933 року місцева влада примусила мого батька безкоштовно передати державі: 8 га засіяної землі, 2 коней, 2 корови; бричку та гарбу; шестирядну сівалку; 2 плуги та 1 сошку; 1 віялку; 1 косарку-самоскидку; з подвір’я було вивезено все їстівно-посівне, а також кормове сіно; і, нарешті, була відібрана хата.

Однак відібраний у нас хліб, худоба тощо були використані на будівництво Дніпрогесу, Запоріж- та Криворіжсталі, Харківського тракторного, Луганського паровозобудівного заводів та ще тисяч інших підприємств, які, пробачте, з волі влади тепер перейшли у власність олігархічних кланів, що збагатилися значно більше, ніж фараони Єгипту, бо мають не тільки великі європалаци, а ще й отари „мерседесів“, мільярдні рахунки в іноземних банках, відпочивають на Канарах та Гаваях, тримають власну посилену озброєну охорону, вчать своїх дітей у закритих навчальних закладах і т.д. і т.п.

Вікторе Андрійовичу! Якщо Ви дійсно справедлива людина, якщо визнання голодомору геноцидом не є черговим фарсом — віддайте нам те, що було побудоване за наші страждання, сльози та смерть і так негідно захоплено тепер, пробачте за вираз, елітарною зграєю загарбників.

Будь ласка, визнайте особливий порядок у цій невідкладній справі, аби нам на порозі смерті відчути врешті суспільну гідність та повагу. Адже лише від одних сліз та тяжких спогадів стало набагато тяжче» {88} .

Действительно, по логике вещей должно быть так: раз уж В.А. Ющенко додавил Верховную Раду и та признала голодомор геноцидом, то следующим шагом должен быть закон (указ) о компенсациях либо помощи пострадавшим, а особенно тем, которые сегодня опять голодают. Есть ли это в планах националистов? Конечно, нет. Националисты с логикой не дружат.

Что им НА САМОМ ДЕЛЕ надо?

Чего они на самом деле хотят — об этом тоже есть в речи Ющенко на Михайловской площади. Тоненькие прослоечки смыслов под толстым-толстым слоем пафоса:

«Настав час озвучити вимогу для світового засудження комуністичного терору, який вбивав нас і всі невинні народи на цьому просторі — росіян, кримських татар, білорусів, євреїв, поляків, болгар і сотні інших націй».

Вряд ли кого введет в заблуждение упоминание россиян первыми среди пострадавших. Перевод этой фразы с политического на бытовой язык националистов примерно такой: «Россия должна ответить за голодомор!»

Этому же должно служить и международное признание голодомора геноцидом. Что из этого выйдет — предсказать несложно.

Несколько лет назад среди новоевропейских сателлитов США возродилась мода просить-требовать у России компенсаций. Первыми, как водится, начали страны Прибалтики, — наверное, больше никто в мире не умеет клянчить столь нахально. Известно, что ответила Россия (устами своего президента) на требования компенсации за годы советской оккупации: мы уже каялись (имеется в виду при Ельцине), а каяться каждый раз, когда кому-то этого захочется, Россия не будет.

Не будет Россия этого делать, если подобные претензии выскажет ей и украинская власть. Но смысл тут вовсе не в том, чтобы действительно что-то получить от России. Соединенным Штатам это не нужно — нужен негативный имидж обидчицы, угнетательницы и всяческой империи зла.

Не нужны, по большому счету, компенсации и украинским националистам (хотя если вдруг дадут — конечно, не откажутся). Главное для них — вбить еще один клин между русскими и украинцами, обвинить во всех наших бедах москалей (а в России в ее бедах — обвинить хохлов и прочих инородцев, обирающих матушку, хотя там этим занимаются совсем другие люди, но работают они с нашими укронационалистами заодно).

Только существование России придает смысл украинскому национализму. Если завтра Россия улетит в космос — послезавтра закончится украинский национализм. Он лишится своей идеи — русофобии — и своего основного содержания деятельности — ссорить, пакостить и разделять.

Следовательно, он станет не нужен заказчикам, а исполнители волей-неволей разъедутся гастарбайтерничать по Италиям, Канадам и прочим Португалиям.

А те, кто останется, будут жить, как жили сотни лет до появления «хероев» типа Петлюры и Бандеры, — не делясь и не считаясь, кто из нас украинец, кто русский.

Итак, антирусскость (и уже — антироссийство) для них — цель стратегическая, глобальная. В речи Ющенко намечены еще несколько более мелких:

«Ми повинні одягнути Україну у чисту сорочку і прибрати з її тіла символи тоталітарного режиму — можливо, нехай не за рік».

Понятно, что это значит. На востоке Украины (поскольку на западе таких памятников уже и не осталось) националисты хотят снести все монументы Ленина и прочих коммунистов, а вместо них поставить своих Бандеру, Петлюру и Мазепу.

Просто мания какая-то — рушить то, что не мешает, и устанавливать то, что раздражает.

Это у националистов, по Оруэллу практически, называется «путь к единению нации».

«Ми мусимо ретельно віднайти і зберегти знання про кожну жертву Великого Голоду і встановити національні меморіали».

Тоже понятно, и предсказано автором вышепроцитированного письма к президенту:

«Найлегше примушено померлим спорудити пам’ятники, як це робиться сучасною державою…»

В советское время дети пели:

Книжки добрые читать, Малышей не обижать Учат в школе, учат в школе, учат в школе.

В украинских школах начала третьего тысячелетия детей учат рисовать трупы и могилы, лепить из пластилина и теста груды мертвых тел и скелеты, украшают школьные классы и коридоры стилизованными могилами и крестами.

«Что-то подобное мы уже видели в „Клубе путешественников“, — пишет журналист Виктор Дяченко. — Действительно, это практически один к одному мексиканский культ Миктлантекухтли — ацтекского бога подземного мира, „владыки мертвых“, который празднуется тоже в ноябре. В настоящее время этот древний культ трансформировался в мексиканский Хеллоуин, „день усопших“, который отмечают весьма своеобразно: улицы наполняются статуями и масками мертвецов, а вместо ритуального каннибализма, практиковавшегося в древности, мексиканцы кушают печенье в виде черепов и шоколадные скелеты.

Но современные мексиканцы, при всей их религиозности, понимают, что это только полузабытая традиция, своеобразный карнавал. И верят в „повелителя мертвых“ не более, чем мы — в Деда Мороза, а скелетиков лепят с улыбкой» {89} .

А украинским школьникам культ поклонения мертвецам преподается с такой удручающей серьезностью, что это вызывает опасения за психическое здоровье нации.

Родители пишут в газеты письма: «Наш ребенок перестал нормально спать, мы теперь водим его к психиатру. Помогите! Защитите!»

Но кто поможет — украинские министры? Они равняются на вышестоящего, а наиболее вышестоящий «имеет наслаждение» слушать, как матери ели своих детей.

Вот дословная цитата из выступления Виктора Ющенко в прямом эфире на телеканале «Интер», в программе «Свобода Савика Шустера» от 24 ноября 2007 года{90} (в переводе с украинского, выделено мной): «Вот вдумайтесь: после 75-ти лет трагедии мы сегодня имеем честь, имеем наслаждение слушать жертв. Люди, которые сегодня свидетельствуют, как родители ели своих детей , почему по такой-то улице нельзя было ходить, почему на ту часть хутора нельзя было ходить, как вывозили зерно, какой был урожай».

Кукловоды пытаются заставить Россию плакать и каяться (и платить!), а Украину — плакать и попрошайничать.

Глава 8. Мертвые души предков выставляются на продажу

В СССР был праздник урожая. В независимой Украине есть «праздник Голодомора». Это уже — инициатива не отца голодоморного проекта Джозефа Геббельса, а с успехом продолжившего его дело американского президента Рональда Рейгана.

Неумное «продвижение бренда» уже выходит за рамки даже пошлости.

Пиар-акция «Неугасимая свеча» стартовала в Австралии, а с 18 апреля по 31 мая 2008 года проходила на Североамериканском континенте. Как сообщали информагентства, согласно договоренности руководителей украинских общественных организаций Канады и США, в течение упомянутого периода символическая свеча-факел несколько раз пересечет канадско-американскую границу в западной и восточной части континента.

Свеча побывала во многих городах Канады. В Оттаве участие в акции принял Виктор Ющенко, находившийся в Канаде с визитом в последних числах мая.

Он не забыл подчеркнуть, что Голодомор 1932–1933 гг. был сознательно спланированным тоталитарным режимом геноцидом украинского народа.

«Мы верим, что в 2008 году, когда мировое сообщество вместе с нами отмечает 75-ю годовщину украинской трагедии, весомое слово правды о Голодоморе скажет и Генеральная Ассамблея ООН», — уверен Ющенко. Он поблагодарил украинцев Канады за усилия, за то, что поставили памятники «голодомору» в Калгари, Эдмонтоне, Виндзоре, Хакстоне и Виннипеге. Поблагодарил и сенат Канады, который в 2003 году принял резолюцию, призывавшую правительство признать Голодомор в Украине актом геноцида.

«Неугасимая свеча» — это факел с надписью «Украина помнит — мир признает» на языке стран, по которым прошла акция.

Украинские урядники продолжают думать, что спорные вопросы истории можно решить голосованием. Дескать, проголосуют парламенты, а потом и послы многих стран в ООН за то, чтобы признать белое мягким… то есть «голодомор» — геноцидом, — и весь мир закрутится по решению Генеральной Ассамблеи ООН. А что большинство ученых в мире (кроме украинских) «голодомор» геноцидом не признают, — так на это плевать.

20 гривен «голодомора»

Монета «в честь» великой трагедии была выпущена еще в 2007 году, но несомненно — в рамках той же рекламной акции.

Монеты всегда выпускались в честь великих достижений. На Руси эта традиция началась во времена Петра Великого и Екатерины Великой — чеканкой особых монет в честь побед русского оружия.

Эту монету можно было потратить как обыкновенную деньгу, а можно было хранить как награду.

От этих монет и пошли первые в России медали — точно так же отчеканенные из серебра на Монетном дворе, но уже не имеющие номинальной цены.

В истории всех народов были трагические события. Но трудно представить себе, чтобы англичане выпустили монету, подобно украинской, с надписью на аверсе «Огораживания — геноцид английского народа», а на реверсе — «Овцы съели людей». Или чтобы какая-либо из американских стран выпустила монету в память уничтожения местных племен.

Следующим шагом пиар-кампании украинского правительства, наверное, будет наименование заведений фастфуда «Голодоморнями».

Наши «певцы голодомора» внушают нам, что эти глупости нужно делать, чтобы о не забыть о трагедиях. Похоже, и вправду считают неумными всех телезрителей — избирателей Украины. Вменяемые люди не выпускают монет в память газовых печей или изобретения француза Гильотена и не бегают с факелами (пардон, свечами) в честь этих трагедий. Но это не значит, что сами трагедии забыты.

Ну можно ли назвать вменяемыми креативщиков, которые придумали носить «неугасимую свечу» как Олимпийский факел? Люди, не живущие на Украине и не знакомые с нашими реалиями, услышав об этом, вначале не верят, а потом начинают сочувствовать. Не умершим в 30-х годах, а ныне живущим на такой Украине.

Все это — и монета, и факел-свеча, и прочие элементы шоу — было бы очень уместно, если бы речь шла о празднике, народном гулянии, с веселыми песнями и быстрыми танцами. Но обставлять такими декорациями поминки, по-моему, кощунственно.

«…унижающие чувство его самоуважения»

Вот еще интересная инициатива. Комитет по вопросам законодательного обеспечения правоохранительной деятельности рекомендует Верховной Раде принять за основу проект закона «О внесении изменений в кодексы Украины относительно введения ответственности за унижение достоинства украинского народа».

В данном законопроекте, представленном народным депутатом Олегом Зарубинским, предлагается внести в Кодекс Украины об административных правонарушениях новую статью 185-13.

Согласно изменениям, «унижение достоинства украинского народа, т.е. любые публичные действия, направленные на поношение национальных традиционных духовно-культурных, морально-этических ценностей, этнической самобытности и исторической памяти украинского народа, подрывающие его авторитет среди других народов и унижающие чувство его самоуважения, влечет за собой наложение штрафа от пятидесяти до ста пятидесяти не облагаемых налогами минимумов доходов граждан».

Кроме того, согласно документу, действия, предусмотренные частью первой этой статьи, содеянные повторно тем самым лицом, влекут за собой наложение штрафа от ста пятидесяти до двухсот пятидесяти не обложенных налогами минимумов доходов граждан.

Но административными наказаниями ограничиваться не собираются. Автор проекта также предлагает установить для должностных лиц органов государственной власти и местного самоуправления уголовную ответственность за унижение достоинства украинского народа, введя новую статью 337-1 в Уголовный кодекс Украины.

Что такое «враг народа» — более или менее понятно еще со времен Великой французской революции. А вот как можно унизить достоинство народа? История нам говорит, что унизить народ может только сам себя, — в том числе, наверное, и вот такими законами.

Но допустим, наша оранжевая «элита» действительно хочет ввести наказание за антисоветскую, то есть простите, антиукраинскую пропаганду. Тогда люди, придумывающие «акции», из-за которых трагедия народа подвергается насмешкам, первыми должны будут ответить — за опошление «голодомора» с особым цинизмом.

Что более «унижает чувство самоуважения» миллионов украинцев, если не регулярные (как только к власти приходит уряд Тимошенко) склоки и отказы платить за газ? Что более «подрывает авторитет среди других народов», чем постоянное назойливое попрошайничество наших можновладців под дверьми Евросоюза и NATO?

Откуда пошла традиция «праздновать голодомор»

Национально свидомые сограждане часто упрекают несвидомых, что те во всех глупостях, творимых оранжевыми, видят указку Вашингтона. Ну, во всех не во всех, но в очень многих случаях проделки шалунов из столицы всемирной демократии просто невозможно скрыть. Так и в данном случае, — традиция «праздновать Голодомор» родилась именно в Вашингтоне.

30 октября 1984 года тогдашний президент США Р. Рейган подписал так называемую Прокламацию 5273 — Празднование Великого Голода на Украине (Proclamation 5273 — Commemoration of the Great Famine in the Ukraine){91} .

Так удивляться ли теперь, что В. Ющенко «имеет наслаждение слушать… как родители ели своих детей»?

Украинские националисты готовы продавать России мертвые души своих предков

Конечно, в России тоже хватает ревизионистов, но по сравнению с украинскими они — просто образцы адекватности.

В 2008 году в день начала Великой Отечественной посмотрел по 5-му украинскому каналу ток-шоу «Майдан». Обнаженность и бесстыдство вопросов настолько понравились, что записал впечатления в дневник и приведу их тут.

Вначале к спикерскому месту вышел гуманоид, фамилию которого я прослушал. Он шпарил прямо по Геббельсу. Только у Геббельса получалась цельная картина: орды монголо-славян гнали на бойню оседлавшие их жиды. (Прошу прощения за выражения, но именно так формулировал рейхсминистр, и именно так формулируют украинские националисты, когда говорят в своем кругу, «Свій до свого по своє»{92} ).

Пан же политкорректен и «еуропеєць» и такого в студии произносить не мог. Потому у него получался разрыв в речах и сознании — орды вроде бы кто-то «гнал», но кто конкретно (кроме единоличного Сталина), — это так и осталось за кадром.

Может, какой из разработанных Геббельсом штампов и был упущен, только я этого не заметил. Гуманоид не просто резал правду, он расчленял ее как заправский резун{93} из УПА.

Он открыл, что:

— 180 тысяч врачей, учителей и инженеров из Украины в спешном порядке осенью 1941 года были отправлены на рытье окопов под Москву.

— УПА сражалась на три стороны. Против немцев, СССР, а кто третий — я не понял. По некоторым признакам можно было догадаться, что это националисты-конкуренты, вроде мельниковцев и «настоящей» УПА Бульбы-Боровца.

— Фальшивый указ за подписями Берии и Жукова «о выселении украинцев», состряпанный в ведомстве Геббельса с грубейшими ошибками{94} , конечно, не был забыт.

— Шухевич первым поднял во Львове жовто-блакитный флаг{95} .

— Упивцы (которых гуманоид ошибочно обобщал до всех украинцев) всегда содействовали евреям, потому что знали, что евреи тоже «приневоленные» адским режимом.

— Во Второй мировой погибли 20 миллионов украинцев. Об этом гуманоиду сообщил «британский историк Дэвис».

Впрочем, число жертв росло не по часам, а по минутам, через некоторое время уже с места он кричал, что «знищено 40 миллионов украинцив». И спрашивал: когда, наконец, Россия заплатит за каждого по 100 тысяч баксов, «як заплатила Нимеччина за евреив»?

Это, как я понимаю, не что иное, как попытка продать варварской России мертвые души своих предков.

По ходу дела выяснилось, что гуманоида зовут Ростислав Новоженец, то есть это тот самый депутат, который изо Львова пытается инициировать отмену празднования на Украине Дня Победы.

Еще перлы:

— «Майн кампф» переведен по указу Сталина (не сказано только, на какой язык).

— Бухенвальд (и другие концлагеря) продолжали работать до 60-х годов. Уже на коммунистов, разумеется.

— Нацисты и коммунисты идентичны, поскольку у обоих в названиях партий есть слово «социалистическая» (у коммунистов, правда, нет, но фантазеров-фальсификаторов не смущает).

— Песня «Все выше, и выше, и выше» — это перевод немецкой песни «Майн фюрер, майн фюрер, майн фюрер»{96} .

— Перед войной гестапо подарило НКВД специальную немецкую машину для вырывания ногтей.

Излишне указывать, что все полная, чистая, почти дистиллированная ложь. Но это все говорилось всерьез.

Не преминул пан сказать, что «украинцы были для Сталина пушечным мясом». Гуманоид на программе был, конечно, не один.

Еще был экс-министр образования Украины социалист С. Николаенко, который попытался выяснить у Новоженца, надо ли считать все партии, в названии которых есть слово «социалистическая», аналогами НСДАП.

Еще был академик И. Юхновский, наверное, на сегодня старейший депутат Верховной Рады, директор института национальной памяти (вернее бы сказать — национального склероза). Его было по-человечески жалко. Он рассказал, как ненавидел немцев и как, когда Красная Армия освободила его город, вступил в нее добровольцем. Но, с другой стороны, «история СССР делится на два периода, мы чтим героев УПА…».

Закономерно, что Новоженец, который вообще царил в студии, напал на него с требованием сказать, когда же, наконец, на Украине будет создан настоящий музей «совитськойи оккупации».

На бывшего фронтовика и ветерана Юхновского было стыдно смотреть. Он мялся, заикался, пытаясь этой косточкой не подавиться, и в конце концов выжал из себя фразу в том смысле, что сейчас эта мысль представляется несвоевременной.

Был еще депутат Конвалюк, от Партии регионов. Этот говорить на камеры умеет, был агрессивен и размахивал какими-то бумагами, как я понял, исками к Новоженцу и запросами в прокуратуру на предмет оценки действий гуманоида.

На требование гуманоида: «відповідайте українською, будь ласка!» депутат-регионал, хотя и мнясь, и выжимая слова, но все-таки ответил в таком духе: «Я у себя дома и буду отвечать на своем родном языке!» (Притом, что с другими участниками программы он говорил по-украински.)

Это, по-моему, первый случай, когда неоранжевые депутаты так отвечают. До сих пор после подобных требований они или извинялись, или переходили на украинский. Кроме единиц — покойного Кушнарёва, например, но это совсем другая песня.

Стушевался Конвалюк только раз, когда один из экспертов а-ля Новоженец подкинул ему вопрос: «Поддерживаете ли вы идею Нюрнберга над коммунистами? Отвечайте: да или нет!». Вместо того чтобы осадить наглеца, предлагающего ему «вопрос Карлсона»{97} , Конвалюк просто промолчал.

Тут опять прозвучала идея проведения «Нюрнберга над коммунистами», причем обязательно в Киеве, так как «украинцы больше всех пострадали». Эту пальму первенства действительно никто не оспаривает — больше ни один народ в мире не хочет выглядеть самым «прыгнобленным».

В программе были включения с площади. Двое молодых и говоривших по-украински хлопцев потребовали от Новоженца заткнуться, а от депутатов — сделать так, чтобы подобное говорить стало незаконно. Вплоть до «посадить».

Сажать, может, и не надо, а лечить — давно пора.

Как я понял, свои бумаги Конвалюк приготовил заранее, на основе прошлых «выступов» Новоженца и его идеи отменить Победу. Хотелось бы надеяться… но сомневаюсь, что у депутата хватит упорства и принципиальности довести дело до суда, притом заведомо зная, что дело это в современной Украине почти наверняка закончится для Новоженца не наказанием, а пиаром. Как, например, для Тягнибока его известное выступление, о котором подробнее — в первой части книги.

Был себе простой доктор из Галиции, лидер мелкой маргинальной политсилы, депутат украинского парламента из ющенковской фракции «Наша Украина». В 2004-м, во время избирательной кампании Ющенко, выступил на одном из массовых собраний с речью про «жидов и москалей». После чего был исключен из ющенковской фракции в парламенте (слава! пиар!), но зато включен в состав никем не афишируемого избирательного штаба Ющенко (реальное влияние на тогдашние события).

А в 2009-м тягнибоковская политсила уже побеждает на выборах в Тернопольский совет. И «честные и независимые» — украинское журналистское и экспертное сообщество уже прочат Тягнибока чуть ли не в президенты Украины в таком примерно контексте: конечно, говорить о его реальных шансах на президентское кресло не приходится… пока… но…

А вы говорите — на Украине нет фашизофрении.

* * *

Оранжевое украинское руководство где только можно пытается утвердить версию «голодомор — геноцид украинской нации», при этом официально утверждается — к России претензий нет:

— Вы пересмотрели «пятиминутку ненависти» на Первом канале. Россию в Голодоморе никто не обвиняет — напротив, в России тоже был голод, инициированный Кремлем.

Такие оправдания встречаем постоянно. И такова же примерно позиция Ющенко: Россию никто не обвиняет, Россия сама пострадала и должна признать вместе с нами…

Подобные высказывания имеют несложно разгадываемый подтекст: люди, которые в России и от имени России должны реагировать на продвигаемую версию «голодомора», — наивные глупцы.

Точно так Коль, Тэтчер, Буш-старший и прочие западные лидеры обещали Горбачеву, что не будет расширения НАТО на восток. Точно так действуют украинские националисты внутри страны, добиваясь нужных им законов против русского языка, русского ТВ, вообще всего русского.

Понятно, что Ющенко не будет требовать компенсаций от России за Голодомор. Его задача — бросать пробные камни, повсюду навязывая свое толкование истории. А требовать будут следующие пРезиденты Украины. Как признаются сами националисты, компенсации — вопрос будущего.

Чтоб им было легче, националисты и им сочувствующие начали готовить общественное мнение еще в 2006-м, сразу после принятия Закона о Голодоморе 1932–1933 годов{98} , в котором украинские депутаты признали голод геноцидом украинского народа и установили, что «публичное отрицание Голодомора… является противоправным».

Утверждение, что от России на Украине никто ничего не требует — ложь. Требуют очень многие, как например:

известный украинский юрист Игорь Городецкий: «Теоретически, пострадавшие от действий советского режима граждане могут требовать выплат. И Россия, как правопреемница СССР, должна будет выплатить им энную сумму компенсации. Но это возможно в случае, если факт геноцида против украинского народа будет принят на международном уровне», — считает Городецкий.

Председатель Украинского союза жертв нацизма Маркиян Демидов сказал, что принятие закона «О голодоморе 1932–1933 годов в Украине» обязательно повлечет за собой возникновение общественных организаций, отстаивающих права жертв голодомора.

«Я полагаю, что было бы справедливым, если бы оставшимся в живых жертвам геноцида выплатили материальную компенсацию. Так, с 2000 года пострадавшим от фашизма украинцам Германией было выплачено около EUR80 млн.» {99} .

Заместитель председателя «Свободы», председатель Киевской городской организации ВО Андрей Мохник: «Судебный процесс над виновниками геноцида, а также преступными группировками, которые его осуществляли, — РСДРП(б) — ВКП(б) — КПСС и ЧК — ОГПУ — НКВД — МГБ — КГБ — должен стать судебным процессом над преступлениями коммунизма. Следствием этого станет запрещение коммунистической идеологии в Украине и запрещение деятельности компартии.

Решение суда будет для Украины основанием требовать от Российской Федерации как правопреемницы московско-большевистской империи возмещения убытков, причиненных украинской нации на протяжении XX столетия» {100} .

Глава киевского отделения общества «Мемориал» им. В. Стуса, директор музея советской оккупации Роман Круцик: «Я понимаю, что кто-то скажет, что нет уже исполнителей, но существует и действует та партия, которая инициировала голодомор. Есть еще то государство, которое является правопреемником СССР {101} . И мир сегодня другим стал. Например, папа римский извинился перед всеми за средневековую инквизицию. Он лично к ней не был причастен, но получил такую историю в наследство. Также Квасьневский и Шрёдер извинились перед евреями, американцы — перед Африкой. Я думаю, Россия могла бы додуматься до того, чтобы, в свою очередь, принести свои извинения за преступления советского режима… Ставить ли вопрос о компенсации — это вопрос будущего. Это должны решать наши дети и внуки» {102} .

Ростислав Новоженец, заместитель главы Украинской Республиканской Партии (УРП), входящей в Блок Юлии Тимошенко, депутат облсовета Львовской области: «Что касается Голодомора… Можно по-разному относиться к евреям, но нельзя отрицать, что Холокост был трагедией. Украинская трагедия по масштабам была на порядок больше, чем трагедия еврейского народа. Нормальный человек не может это отрицать, но, сказав „а“, нужно говорить и „б“ и ответить на вопрос: „Кто виноват в Голодоморе?“

Это все сделали ро-си-я-не и евреи , которые тогда работали в карательных органах. Об этом нужно говорить прямым текстом! Было бы правильно, чтобы Израиль осудил действия своих соплеменников и тем самым искупил эти свои грехи. А вот Россия, которая назвала себя правонаследницей Советского Союза, должна отвечать по полной программе.

Я спрашивал Екатерину Ющенко, почему мы говорим про Голодомор, но ничего не говорим про то, кто в этом виноват и как мы должны к ним относиться, и она мне сказала: „Всему свое время“ . Так ли это, мы со временем увидим. Наша же партия говорит об этом уже сейчас» {103} .

Известный исследователь «Голодомора» и украинского национализма Мирослава Бердник в одной из своих статей цитирует еще несколько подобных высказываний: «Борис Беспалый (бывший на тот момент внештатным советником В. Ющенко. — Г.С.) в интервью агентству „Новый регион“ на вопрос о том, кто должен выплачивать компенсации жертвам, объяснил, что „может возникнуть ситуация, когда Украина сможет предъявлять претензии к России и в правовом плане. В том числе и о моральных компенсациях, которые будут выражаться в материальных суммах“. А замглавы Секретариата Президента Иван Васюник после принятия закона о признании голодомора геноцидом сообщил, что в данной формулировке этот закон позволяет за отрицание голодомора подвергать не только административной, но и уголовной ответственности. Таким образом, если в советское время существовала „антисоветская“ статья, то в независимой Украине мы додемократизировались до „антиукраинской“»{104} .

Глава 9. Миф о закрытых архивах

Служба безопасности Украины, после прихода к власти оранжевых, стала активно использоваться в качестве инструмента внедрения в массовое сознание новых (на самом деле старых, еще от Геббельса) националистических версий истории. Специсторики ищут материалы об украинском голоде где угодно — в Японии, например.

В очередной раз оживляется миф о том, что российские архивы до сих пор закрыты для украинских исследователей. Этот миф используется всякий раз, когда у создателей новой версии украинской истории возникают проблемы с аргументами. Когда пропагандистам нечего ответить, они говорят, что документы скрыты в русских архивах. И если б они не скрывали, то мы бы вам та-а-кое рассказали.

Что открыто для ученых, то закрыто для «ученых в штатском».

В июне 2008 года в Киеве прошла пресс-конференция, на которой сообщалось, что Служба безопасности Украины «начала контактировать со спецслужбами других стран для поиска информации о Голодоморе 1932–1933 годов». На этом мероприятии опять прозвучала сказка о закрытых архивах.

Рассказав о том, как хорошо идет поиск материалов по украинскому голоду в заморских странах, что «уже получена информация от спецслужб Польши, Италии, Японии, Турции, Германии», заместитель начальника отраслевого государственного архива СБУ Сергей Кокин посетовал, что пока не удалось получить какой-либо информации от российских спецслужб: «Мы считаем, что там должна быть информация, которая имеет решающее значение для нас и определенным образом для них. Поскольку благодаря такой информации российская сторона могла бы определиться со своей позицией. Но, к сожалению, пока нет обратной связи с ними» {105} .

Наверное, пан Кокин ждет, что материалы из архивов будут доставляться к нему в кабинет фельдкурьерами. Российские архивы начали открываться при Гобачеве, были даже до неприличия широко открыты при Ельцине и с тех пор ни разу не закрывались, а наоборот — постоянно открываются все новые фонды.

Сотни исследователей работают в российских архивах, в том же Центральном архиве ФСБ РФ. Материалы по голоду 1932–1933 годов изучают десятки и российских, и зарубежных ученых, в том числе такие известные, как американец Марк Таугер и австралиец Стивен Уиткрофт. Недоступными архивы остаются, пожалуй, только для тех, кто и не желает к ним подступаться.

Но даже если специсторики спецслужбы действительно никак не могу прорваться в «закрытые» архивы, то все равно перед ними закрыты еще не все пути. Ведь ученые, которые не жалуются на закрытость архивов, а работают в них, давно не только многое «нарыли», но очень многое уже и опубликовали.

Еще в 2005 году вышел сборник документов в четырех томах «Советская деревня глазами ВЧК—ОГПУ—НКВД. 1918–1939». В нем опубликованы прежде секретные документы спецслужб.

Конечно, у специсториков может появиться традиционный соблазн — объявить, что мнения в книгах, опубликованных в Москве, заведомо не могут быть объективными. Но в этом сборнике нет мнений — только документы. И в подготовке издания участвовали четыре солидных организации Франции и России — Институт российской истории РАН, Дом наук о человеке (Франция), Центральный архив ФСБ РФ, Институт истории новейшего времени (Франция).

Специсторики ищут не там, где имеют шанс найти, а там, где им удобнее искать. Вот, скажем, Кокин жалуется, что в архивах ЦРУ пока не найдена информация об экспорте хлеба в США: «В архивах ЦРУ такой информации, к сожалению, нет, поскольку эта организация была создана несколько позднее». Понятно, конечно, что упоминать о сотрудничестве с ЦРУ сегодня украинским спецслужбам необходимо, точно так же, как средневековым ученым — цитировать святых пророков. Но все же вопросы урожая, сбора, заготовки и экспорта полнейшим образом исследованы Марком Таугером. Почему не воспользоваться? Или рыцарям плаща и кинжала религия не позволяет пользовать тем, что никогда не было засекречено?

Конечно, причина тут простая: специалисты, которые сейчас изо всех сил пытаются фальсифицировать украинскую историю, просто вынуждены игнорировать подавляющее большинство документов и большинство исследователей. Потому что для подтверждения их надуманной версии о том, что голод 1932–1933 годов был геноцидом украинского народа, может пригодиться только очень ограниченное количество документов.

Потому сегодня и создается впечатление, будто творцы современной новоукраинской истории абсолютно не заинтересованы в материалах, обнаруженных и обнародованных «чужими», то есть исследователями, не принадлежащими к их ОПГ — организованной псевдонаучной группировке. Фальш-историю Украины должны писать проверенные научные бойцы, которым начальство полностью доверяет.

Наши «нахтигали голодомора» очень радуются всякий раз, когда иностранные политики признают голод 1932–1933 годов геноцидом. Но ведь политикам все равно: если им выгодно, они хоть завтра признают Украину неотъемлемой частью Луны. Сложнее с учеными-историками, которые в большинстве своем эту версию не признают, считают искусственной и пропагандистской, в самом крайнем случае — спорной. Переубедить их, с интеллектуальными возможностями и уровнем доказательств «историков в штатском», представляется невозможным.

Политики могут переписать историю, но написать историю могут только ученые. Они напишут и в конце концов уберут мерзости политиков, наваленные на могилы наших предков. Только за это время фальш-историки успеют освоить немало грантов и обмануть немало доверчивых душ. Этим они и занимаются — с упрямством ослов и интеллектом попугаев.

Из «закрытых» архивов.

Кого и за что судили после великого голода

Процитирую лишь два документа, опубликованные в сборнике «Советская деревня глазами ОГПУ—НКВД»{106} . Выделено мной.

Почтотелеграмма ПП ОГПУ по АЧК (Азово-Черноморский край. — Г.С.) № 3/635 о продовольственных затруднениях в колхозах края

17 января 1934 г.

«…Среди колхозников выявлены продзатруднения. [В] 20 колхозах среди 58 семей выявлены факты истощения, опухания на почве недоедания, имелись отдельные факты смертности. [В] указанных хозяйствах за отсутствием хлеба питаются кукурузными лепешками [с] большой примесью суррогатов или овощами без хлеба.

…[в] колхозе „Красный партизан“ [в] ст. Упорной Армавирского района ликвидирована к/р группировка, деятельность которой сводилась [к] усилению продовольственных затруднений путем расхищения колхозного хлеба, предназначенного на выдачу колхозникам. Правление злостно не оказывало продовольственной помощи нуждающимся, выдавалась продссуда под видом премии кулакам, игнорировались запросы и нужды колхозников, не оказывалась помощь детям детплощадки . [В] Макеевской МТС Кашарского района ликвидирована хищническая к/р группировка [в] транспортной бригаде колхоза „Красный Октябрь“, которая срывала продпомощь организованным хищением прод ссуды при получении и во время перевозки…

Зам. ПП ОГПУ АЧК Николаев Нач. ПП ОГПУ Жупахин

ЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 73. Л. 187–189. Подлинник».

Справка СПО ОГПУ о контрреволюционных проявлениях в ходе ремонта тракторного парка по сообщениям заместителей начальников политотделов МТС

27 декабря 1933 г.

«Ахтырская МТС (Харьковская область). …Установлено, что кладовщик Остапенко, быв. петлюровец , пользуясь тем, что заведующий мастерской и старший механик давали устные распоряжения о выдаче различных материалов, занимался крупным хищением ценных металлов : баббита, олова и др. Остапенко задержан. Ведется следствие…

Нач. СПО ОГПУ Г. Молчанов

ЦА ФСБ РФ. Ф. 2. Оп. 11. Д. 1050. Л. 186–193. Заверенная копия».

* * *

Что видно из этих документов? Что помощь голодающим оказывалась (и это напрочь опровергает версию отечественных «певцов голодомора» об умышленном геноциде). Что помощь эту, бывало, разворовывали, причем свои, местные. Что расхитителей отдавали под следствие. И что следствие велось по политическим, а не уголовным статьям («к/р группировка», то есть контрреволюционная; «быв. петлюровец»). А это, в свою очередь, означает: упомянутые лица, кравшие хлеб у «детей детплощадки» и воровавшие что плохо лежит, почти наверняка были реабилитированы в 1960-е или 1980-е годы как «жертвы политических репрессий». Но это уже другая история.

* * *

Главная ложь наших «голодоморцев» — это ложь о том, что страшные вещи в украинском селе конца 20-х — начала 30-х годов творили какие-то посторонние люди (у националистов они часто называются «зайдами» или «займанцами», от слов «зайти» и «занимать»).

И мы идем у них на поводу. Они кричат: москали ответственны за большевистский режим, который выморил Украину! А мы отвечаем: нет, большевики в равной степени угнетали и морили голодом все народы СССР. Не замечаем, что уже в самом прямом смысле слова поддались на провокацию.

Ведь какие это «большевики»? Как будто речь об инопланетных пришельцах.

А на самом деле это были все наши люди. Такие, как мой прадед Фрол Ермаков, воевавший в Гражданскую за красных, ставший после сельским активистом и оставшийся бедным, как церковная мышь, потому что ненавидел собственность в точности как шолоховский Макар Нагульнов, и в коллективизацию убитый местными кулаками «из-за угла в три кола», именно так, как нам описывала «лживая» советская пропаганда.

А кто такие были кулаки?

Такие, как семья моего деда Григория Сысоева, которая сгинула в ту же коллективизацию чуть ли не вся, о чем дед никогда не рассказывал мне, пацану, и о чем я узнал по отрывочным словам моей бабушки.

Бабушка тоже очень не любила говорить о жертвах. Она пережила четыре войны и три голода, часто вспоминала о геройстве («какие молодцы были!») и почти никогда — о жертвах. Но ведь мою бабушку звали Мария Фроловна, а не Юлия Владимировна или Кэтрин-Клэр, и она не умела плакаться напоказ.

Глава 10. Сколько было жертв Великого голода?

С самого начала независимости киевская власть пытается добиться от иностранных правительств, парламентов и международных организаций признания голода 1933 года — геноцидом украинского народа. При Ющенко эта политика и пропаганда стала назойливой, при Кравчуке и Кучме велась менее публично, как бы исподтишка.

Один из основных параметров геноцида — сокращение населения. И если оценивать по этому параметру и признать, что Голодомор — это геноцид, то украинская независимость окажется равной десяти геноцидам.

28 ноября 2006 года депутаты Верховной Рады признали голод 1932–1933 годов геноцидом украинского народа. Они наверняка сами не понимают, какого джинна выпустили на волю. Вряд ли они могут считать, что на Украине живут исключительно глупцы, которые не задумаются: если в 1990–2008 годах население Украины сократилось на 5,7 млн. человек{107} , — это что? Просперити? Реформы? Расцвет украинской державности?

Сегодня называются самые разные числа жертв голода 1932–1933 годов. Три, пять, семь, десять, пятнадцать миллионов. Не все цифры берутся с потолка — некоторые имеют свои определенные источники.

О 15 млн. жертв голода говорил Геббельс {108} на 8-м съезде НСДАП в Нюрнберге 10 сентября 1936 года: «Миллионы людей умирают с голоду. Между террористическим аппаратом ОГПУ и крестьянами идет жестокая война. Евреи Каганович, Ягода и Бауман провели насильственную коллективизацию крестьян, унесшую жизни более 15 миллионов крестьян и членов крестьянских семей». Правда, у него речь идет о «советской России», то есть СССР. Но его наследники не стесняются экстраполировать его домыслы только на одну республику — Украину.

Историки еще очень не скоро придут к консенсусу относительно числа жертв. Основная проблема — недостаточно достоверный учет в те годы. И тем более я — не историк — не претендую на то, чтобы объявить окончательный результат. Давайте вместо этого посмотрим на диапазон оценок.

Стивен Уиткрофт, признанный в мире специалист по данному вопросу, в своей статье «О демографических свидетельствах трагедии советской деревни в 1931–1933 гг.»{109} приводит сводную таблицу (табл. 2.6).

Таблица 2.6

Примечание: Вариант А — это та минимальная поправка, которая, по версии Курмана, Лоримера, Бекуновой/Родного, Максудова, Уиткрофта и др., необходима в отношении незарегистрированных смертей. Вариант АДХ — это максимальная поправка, по версии Андреева, Дарского и Харьковой{110} .

Повышенная смертность, или сверхсмертность — это превышение числа смертей над естественным, то есть обычным средним уровнем смертности за несколько предшествующих лет. Естественная смертность, как это и следует из названия, показывает, сколько людей умерло естественной смертью. Повышенная — показывает, сколько людей умерло от голода и иных неестественных причин.

Итак, мы имеем минимальную цифру повышенной смертности в 1933 году — 4 млн. человек по всему СССР, 1,6 млн. в РСФСР и 1,8 млн. — на Украине. Имеем также максимальные цифры, представленные в работах демографов Андреева, Дарского и Харьковой. Максимальные — для ученых; политики и публицисты склонны завышать и эти цифры.

Конечно, не все жертвы погибли от голода. Но голод был основной причиной.

Это — минимально достоверные числа повышенной смертности в 1933 году по сравнению с 1932-м. Историки голода 1930-х обычно увеличивают число потерь.

«Подчеркиваем, что это лишь цифры повышенной смертности в 1933 г. в сравнении с 1932 г., — пишет Уиткрофт. — А в 1932 г. уровень зарегистрированной смертности был уже значительно выше, чем в 1931 г. (по Украине на 150000); и мы уже приводили доводы в пользу того, что незарегистрированная смертность по этим предыдущим годам, весьма вероятно, была выше, чем принято считать. А потому общий уровень смертности от голода в голодные годы с 1931 по 1933 г. следует полагать несколько более высоким. По одной лишь Украине можно было бы говорить о 3–3,5 млн. дополнительных смертей, а по СССР в целом видимо, о 6–7 млн.».

Не совсем, правда, понятно, почему С. Уиткрофт, полагая уровень смертности «несколько более высоким», увеличивает число потерь в полтора раза. Ведь если, как он пишет, уровень зарегистрированной смертности в 1932-м был на 150 тысяч выше, чем в 1931-м, а «коэффициент недоучета» — примерно таким же, как в его таблице, то увеличивать нужно не в полтора раза, а примерно на 225 тысяч. И соответственно считать для Украины число жертв равным приблизительно двум миллионам.

На мой взгляд, уважаемый исследователь тут просто идет на поводу у ложно понятой политкорректности, по которой «принято» несколько завышать число жертв; на что он и намекает в объяснении к таблице.

Но положимся на авторитет признанного специалиста и не станем придираться.

Видно, что откорректированный в сторону повышения результат уже ближе к максимальному «варианту АДХ». Однако С. Уиткрофт, хотя сам и приближает свои оценки к числам АДХ, причем без подробного объяснения причин, но подсчеты Андреева, Дарского и Харьковой подвергает критике:

«Хотя может показаться, что приведенные заключения в конечном счете не столь уж разительно отличаются от выводов Андреева, Дарского и Харьковой, различия существенны. Допустив, что эти исследователи правы, мы тем самым признаем настолько серьезное искажение данных регистрации по 1933 г., что их невозможно было бы использовать для аналитической работы».

Мы видим, что в данном вопросе специалисты, даже получив близкие результаты, не приходят к одному мнению и продолжают спорить о методике подсчета.

Станислав Кульчицкий является одним из наиболее объективных украинских исследователей голодомора, если не единственным, старающимся быть беспристрастным. Это не значит, что он действительно объективен, это значит только, что остальные даже не ставят перед собой такой задачи — просто повторяют или выдумывают цифры, угодные киевской власти в настоящий момент.

С. Кульчицкий по своей методике, отличной от метода С. Уиткрофта, тоже получил близкие результаты: «Если говорить о гибели людей от голода в Украине в 1933 году, следует называть только одну цифру — 3238 тыс. человек. Или, принимая во внимание неточность статистики, цифры в диапазоне от 3 до 3,5 млн. человек » {111} .

Рискуя окончательно надоесть читателю сухими цифрами, все же предложу разобрать подробнее методику С. Кульчицкого. Он пишет:

«Органы записи актов гражданского состояния (ЗАГС) зарегистрировали в Украине следующее естественное движение населения (в тысячах):

Таблица 2.7

Если бы в 1933 году органы ЗАГС работали надежно, то мы увидели бы картину голодомора без каких-либо расчетов (выделено мной. — Г.С.). Но государственный учет движения населения в год голодомора нарушился.

Взяв за основу опубликованные таблицы смертности 1925–1926 годов, Сергей Максудов подсчитал, что недоучет детской смертности составлял в 1933 году не менее 150 тысяч человек. Соответственно такой же недоучет наблюдался при оценке рождаемости. Поэтому цифру рождений следовало скорректировать до 621 тысяч человек» {112} .

То есть корректируется строка 1933 года — число в графе «смерти» увеличивается на 150 тысяч, а в графе «рождения» число 471 исправляется на 621. Теперь у С. Кульчицкого имеются все данные, с исправленными нарушениями учета. Значит, мы можем, как он сам и утверждает, увидеть картину голодомора без дополнительных расчетов?

Но нет. С. Кульчицкий пускается в сложные расчеты, в результате которых «собирает» всю неестественную смертность периода между переписями 1926 и 1937 годов и «переносит» ее на 1932–1933 годы. Таким образом, вся неестественная убыль населения Украины десятилетнего периода коллективизации, раскулачивания, все жертвы болезней и эпидемий, все репрессированные, все убитые кулаками комбедовцы и все погибшие и пропавшие без вести кулаки, — все записываются в жертвы голодомора.

Между тем как из скорректированной С. Кульчицким по расчетам С. Максудова таблицы действительно можно получить число жертв голода (то есть повышенную смертность 1932–1933 гг. Вот как будет выглядеть скорректированная таблица движения населения Украины (табл. 2.8, в тысячах).

Таблица 2.8

Теперь мы имеем все данные для подсчета избыточной, или повышенной смертности за 1932–1933 гг. «Естественная смертность за годы, предшествовавшие голодному, составляет в среднем 524 тыс. человек», — пишет Кульчицкий, выводя это число по среднему арифметическому от показателей смертности за 1927–1930 гг. Примем его данные без спора.

И получаем, что естественная смертность, то есть число людей, которые умерли бы в 1932–1933 годах «своей смертью», даже если бы не было голода, равна для двух лет 1048 тыс. человек. А реальная, согласно скорректированным данным С. Кульчицкого, от которых мы не отошли ни на шаг, составила 2668 тыс. человек. Разница между ними — это и есть неестественная, то есть смертность от голода и иных сопутствовавших ему причин на Украине в 1932–1933 годах. И она составляет 1620 тыс. человек. Это и есть число жертв Великого голода, или, как называют его сегодня многие с подачи Дж. Мейса, голодомора.

Я не старался дать «окончательный ответ». Я только показал, что, используя одни и те же данные, можно получить разные результаты. Используя те же, что и в статье С. Кульчицкого, данные, мы получили другой результат, на мой взгляд, более адекватный действительности. Но это только мой взгляд, я его никому не навязываю.

Обратим внимание на корреляцию полученного результата с таблицей С. Уиткрофта — 1,6 млн. и 1,8 млн. Конечно, в таблице — повышенная смертность только за 1933 год, а у нас — за оба голодных года. Но подавляющее большинство голодных смертей пришлось именно на 1933-й. И разумеется, возможны погрешности, как в одну, так и в другую сторону.

Еще раз подчеркну — я не считаю ни это, ни другие приводимые числа окончательной и не подлежащей пересмотру оценкой. Я постарался представить последние существующие по данному вопросу оценки и самостоятельно посчитал по общепринятой методике повышенную смертность в годы голода, пользуясь уточненными данными, которые сегодня никем не оспариваются и которые приводит виднейший украинский специалист по голодомору. Каким цифрам доверять — это каждый может решить сам.

* * *

Зададимся вопросом: если известны называемые специалистами цифры, для чего же тогда творцы мифа постоянно называют завышенные — 5, 7, 10, 15 млн.? Конечно, невозможно залезть в душу и узнать, что человек думает. Но по результату, по эффекту воздействия на массовое сознание, мы можем приблизительно обозначить мотивы «воспевателей голодомора».

1. Народу можно объяснить любые сложные вещи, но толпе их объяснить нельзя. Толпа не слушает объяснений, с ней нужно говорить по «принципу однозначности», сформулированному еще Гитлером: «тут нет места тонкой дифференциации. Народ говорит „да“ или „нет“, он любит или ненавидит. Правда или ложь! Прав или не прав! Народ рассуждает прямолинейно». Оставим в стороне то, что для Гитлера народ тождественен толпе, и выделим важное: приводя мнение специалистов, голодоморцам пришлось бы, как мы уже убедились, называть разные оценки, приводить сложные подсчеты. Это вне формата телешоу. Зритель не должен задумываться, он должен выбирать — на какую сторону он встанет. Поэтому голодоморцам нужно называть одно число, причем с категоричностью, не допускающей никаких обсуждений.

2. Второе прямо вытекает из первого. Пропаганда должна быть шокирующей, слушателя (зрителя, читателя) нужно огорошить посильнее. Понятно, что слова о 15 млн. погибших впечатлят сильнее, чем слова о 1,5 млн. (которые много ближе к реальности). И это тоже изобретение не современное, а все того же бесноватого: «В начале войны казалось, что пропаганда безумна в свой наглости, затем она начала производить только несколько неприятное впечатление, а в конце концов, все поверили ей… Чем чудовищнее солжешь, тем скорее тебе поверят. Рядовые люди скорее верят большой лжи, чем маленькой. Это соответствует их примитивной душе. Она знают, что в малом они и сами способны солгать, ну а уж очень сильно солгать они постесняются. Большая ложь даже просто не придет им в голову. Вот почему масса не может себе представить, чтобы и другие были способны на слишком уж чудовищную ложь… И даже когда им разъяснят, что дело идет о лжи чудовищных размеров, они все еще будут продолжать сомневаться и склонны будут считать, что, вероятно, все-таки здесь есть доля истины… Солги посильней и что-нибудь от твоей лжи да останется» .

3. Невозможно точно определить, сколько украинцев, военных и гражданских, погибло в Великую Отечественную. Во-первых, учет такой не велся, во-вторых, его невозможно было бы вести, потому что до сих пор существуют разные мнения, кого таковыми считать: украинцев по паспорту? Родившихся на территории УССР? Тех, у кого мама или папа, или бабушка, или дедушка считали себя украинцами? Но чаще всего называются цифры 5–6 млн. Если в общественном сознании утвердится, что во время голода 1933 года погибло больше, творцы мифа вполне могут рассчитывать, что «пересичный украинец» скажет: «Коммунисты только в голодомор уничтожили украинцев больше, чем Гитлер за всю войну».

4. Создатели мифа все чаще сравнивают голодомор и холокост (даже изменяют написание слова на «голокост», чтобы аналогия просматривалась и в созвучии). Общепринятым считается, что гитлеровцы уничтожили около 6 млн. евреев. Преувеличение числа погибших от голода и тут может привести к результату, описанному в пункте 3.

5. И наконец, в 1926–1937 годах население Украины уменьшилось более чем на полмиллиона человек. За годы независимости — на порядок больше. Мифотворцы могут задуматься (и наверное, задумываются): какие выводы сделает «маленький украинец», если начнет сравнивать?

Глава 11. Голодомор и людомор

В своей выше цитированной статье С. Кульчицкий пишет: «Население УССР по переписи 1937 года составляло 28388 тыс., по переписи 1926 года — 28926 тыс. лиц. За 10 лет оно сократилось на 538 тыс. » .

А за период с 1991-го по 2008-й население Украины сократилось вдесятеро — на 5694,8 тыс. человек{113} .

И многие люди на Украине задают пока безответный вопрос: если за время независимости население Украины сократилось в десять раз больше, чем в голодомор, то как это назвать? Людомор? Или как-то по-другому?

Разумеется, показатели вымирания, в которое впала Украина после провозглашения независимости, мало радуют киевскую власть. Чиновники и ангажированные ими публицисты и ученые пытаются доказать, что это — общеевропейская тенденция, обусловленная тем, что общество «стареет», а эмансипированные женщины не хотят рожать.

И с помощью передергиваний часто удается скрыть простые ясные факты, что рождаемость у нас так же низка, как в Европе, а смертность — так же высока, как в Африке. То есть это не европейская тенденция, а своеобразный микст, смесь негативных тенденций со всего мира.

И это характерно не только для Украины, но и — с некоторыми нюансами — также и для России, и Беларуси, и практически для всех постсоветских стран.

По уровню рождаемости все три русские страны — в хвосте мирового списка, и ниже всех — Украина. Меньшая рождаемость — только в некоторых странах «старой» и «новой» Европы и «восточных тиграх» — Южной Корее, Сингапуре, Японии… (табл. 2.9).

По уровню смертности и Россия, и Украина — в первой двадцатке, хуже положение только в африканских странах (и то не всех) да Афганистане. Беларусь тут смотрится чуть получше (табл. 2.10).

Таблица 2.9 {114}

Таблица 2.10

Как видим, тенденции у нас, выразимся помягче, не вполне европейские.

Не будем пытаться объять необъятное и вернемся к Украине. Мы сегодня имеем достаточно данных, чтобы «разложить по полочкам» почти шестимиллионную убыль населения за период независимости и ответить на вопрос: в том ли только дело, что «украинки не хотят рожать»?

Оставим эмоции и проверим наши оценки убыли населения Украины с начала ее нынешнего независимого существования, воспользовавшись официальными данными Государственного комитета статистики Украины и методикой расчета потерь, которую обычно используют в таких случаях и которая использовалась исследователями голода 1932–1933 годов.

Миграционный баланс — это превышение числа выехавших с Украины над въехавшими или, в некоторые годы, наоборот.

Спад рождаемости и рост смертности во всем СССР начался примерно в 1989 году, после короткого периода стабильности и даже некоторого улучшения ситуации в 1984–1988 годах. Учитывая, что данные Укрстата приведены на 1 января каждого года, возьмем среднее значение рождаемости по среднему арифметическому за 1990 и 1991 года, — как это обычно делается при подсчете жертв голода.

Среднее значение рождаемости на Украине в эти годы составит 644 тысяч. Недостаточную рождаемость посчитаем, вычитая из количества рожденных в каждый год среднее значение. Получим такой результат (табл. 2.11).

Таблица 2.11

Рождаемость и миграции

Теперь таким же способом посчитаем избыточную смертность (табл. 2.12), учтя, что среднее для 1990–1991 годов равно 649,75 тыс.

Таблица 2.12

Смертность

Это значит, что из общей убыли населения 5694,8 тыс. миграция составила 599 тыс., недостаточная рождаемость — 3,3 млн., а сверхсмертность — почти 1,8 млн. человек.

Поражает удивительная корреляция с данными таблицы Уиткрофта (сверхсмертность на Украине в 1933 году равна 1,8 млн.). Но если всех тогдашних жертв мы относим на счет голода и другие причины очень часто игнорируются, то в современности разные причины повышенной смертности в период независимости не отрицаются: это и ухудшившиеся питание, медицина и санитария, и рост числа самоубийств, и несчастных случаев…

Когда говорят о голодоморе, последних двух причин и еще многих как будто не существует — все жертвы считаются умершими от голода. И тут, наверное, мы впадаем в другую крайность: в те годы старались не указывать среди причин смерти голод — сегодня исследователи как будто не замечают никаких других причин.

Чтобы не перечислять все причины, повышенную смертность периода 1991–2009 гг. можно определить как жертвы независимости и либеральных реформ. И если в 1933 году наша страна получила концентрированный удар инферно, то после объявления независимости примерно такой же по силе удар был разнесен почти на два десятилетия. Именно поэтому мы его как бы не замечаем.

Как не замечаем сегодня нищих людей, лежащих на виду у более благополучных сограждан — зимой на оттаявших люках теплотрасс, а летом — где попало. Это же не голодные (так нам хочется думать). Это же «просто бомжи».

Глава 12. Уния: правда и «украинская правда»

Для манипулирования сознанием нужны и правдивые факты. Был Великий голод 1933 года — на этом сегодня украинская официальная и официозная пропаганда строят лживый и абсурдный миф, создают «новую версию» нашей истории. В ней одна часть наших предков предстает садистами, убивавшими без причины, другая — мазохистами, покорно позволявшими творить с собой что угодно{115} . Но далеко не только советский период истории нашей родины подвергается ревизии.

С давних времен люди умели манипулировать другими людьми. Во времена Лоренцо Медичи, и Екатерины Медичи, и Екатерины Великой это называлось способностью к интригам. Теперь это называется public relations, или в просторечии пиаром.

Не надо думать, что такими способностями обладали только вышестоящие. История литературы сохранила для нас типы из простонародья, в том числе такие блестящие, как Фигаро или, например, Труффальдино, или Шельменко-денщик, добивавшиеся своих целей не силой, и даже не умом, а исключительно способностью создавать последовательности информационных поводов.

И с тех же древних времен власть имущие знали, что если постоянно повторять человеку «халва, халва», — во рту у него слаще не станет. Но если ему же повторять, неизменно и с разными вариантами, что он — свинья, то рано или поздно этот человек захрюкает.

Люди ведь в массе своей как дети — к хорошему их приходится приучать, а от плохого — отучивать. Будто бы плохое изначально заложено в человеке, на уровне, так сказать, первородного греха. А хорошее есть результат искусственный — многих веков развития культуры и многих лет воспитания людей в детстве, отрочестве, юности.

Именно поэтому среди власть имущих всегда была распространенной мысль о том, что человек, если дать ему волю, будет творить плохое.

Надо признать, что мнение это не нелепо и уж, по крайней мере, может быть подкреплено многочисленными фактами из прошлого и надлежащим образом обосновано. «Только добрые любят свободу, все остальные любят не свободу, а вседозволенность», — говорил один из отцов-основателей США. Другой, Александр Гамильтон, пояснял: «Зачем существует институт правительства? Затем, что желания людей не подчиняются законам разума и справедливости без принуждения».

В то же время, не составило бы большого труда опровергнуть это мнение и также на основании исторических фактов доказать, что «законы разума и справедливости» свойственны человеку изначально и люди, следуя этим законам, способны переступать через инстинкты, даже — через инстинкт самосохранения.

В данном случае для нас важно не то, верна ли мысль об изначальной порочности человека или наоборот, верно его изначальное стремление к справедливости. В данном случае для нас важно, что оба эти качества — устремленность и ко благу, и ко злу — свойственны человеку. И оба могут эксплуатироваться для манипулирования людьми.

«Тот, кто управляет прошлым, управляет будущим. Тот, кто управляет настоящим, управляет прошлым», — сегодня власть имущие понимают эти оруэлловские слова слишком буквально. Дескать, достаточно «всего-навсего» переписать историю и создать на основе новых фактов новую национальную идентичность. Но переписать историю, в отличие от учебника истории, невозможно. Потому что рано или поздно найдутся люди, которые отыщут древние книги и прочитают, а затем и расскажут остальным, что на самом деле все было совсем не так, как нам рассказывали наши идейно выдержанные речекряки.

В нынешние времена наибольшей в истории человечества информационной мобильности и открытости этот процесс саморазрушения исторического ревизионизма происходит гораздо быстрее, чем прежде. Не за годы и века, а за минуты и дни. Поэтому сегодня строить «национальную самоидентификацию» на лжи гораздо более проблематично, чем во времена святой инквизиции или гестапо.

Я не ставил цели критиковать или оценивать все концепции национального строительства (nation building), предложенные для постсоветских стран иностранными фигаро и местными шельменками. Оценка даже одной, например, внедряемой на Украине, таковой концепции должна и может быть предметом отдельного анализа.

Я же постараюсь остановиться не на наиболее часто повторяемых фрагментах, на которых строится украинский миф, не на таких как измена Мазепы или «битва» под Крутами, а, напротив, на том, о чем пишется и говорится пореже.

* * *

Опровергая пропагандистов современной украинской false history, от них в ответ вместо аргументов по существу чаще всего слышишь что-нибудь вроде: хватит рассказывать сказки из советских учебников истории.

Что ж, не будем пользоваться советскими учебниками. Будем пользоваться документами той эпохи.

Это даст нам прекрасную возможность убедиться, что в некоторых современных украинских трактовках истории гораздо больше умолчаний и прямого вранья, чем в пресловутых советских учебниках.

В связи с перенесением резиденции верховного архиепископа Украинской греко-католической церкви из Львова в Киев, случившегося почти сразу после оранжевого переворота, в украинской прессе появилось немало публикаций, обогащающих историческую науку нетрадиционным взглядом на унию.

«В 1596 году произошло объединение православной церкви Украины и Беларуси с церковью католической. В историю событие вошло как „Брестская уния“, поскольку провозглашение ее состоялось на церковном соборе в Бресте» {116} .

Это короткое высказывание, принадлежащее журналистке Наталье Лебедь, характерно, во-первых, тем, что взято из интернет-издания, называемого «Украинской правдой», во-вторых, тем, что правдой в нем является только то, что в 1596 году в Бресте действительно состоялся церковный собор.

Все остальное, мягко говоря, НЕ правда.

«Русь принята» с поцелуями

Не было в 1596 году (как и никогда ранее) «православной церкви Украины и Беларуси». Было семь епископий (львовская, перемышльская, луцкая, владимирская, холмская, пинская, полоцкая), объединенных в Киевскую митрополию, подчиненную, в свою очередь, Собору вселенских патриархов, первейшим (но первейшим среди равных) из которых был константинопольский патриарх.

Провозглашение унии состоялось НЕ на Брестском соборе, а еще 24 сентября 1595 года, т.е. примерно за год до собора, польский король Сигизмунд объявил всенародно о соединении церкви восточной с западной. Он объявил, что пастыри русской церкви и «великое множество светских людей» соединились с римскою церковью, и выражал желание, чтобы все, отвергавшие прежде унию, последовали за своими пастырями. В том же манифесте король объявил об отправлении русских епископов в Рим.

Эти епископы — луцкий Кирилл Терлецкий и владимирский Ипатий Потей — выехали из Кракова в конце сентября и приехали в Рим в ноябре 1595-го. Они были приняты папою Климентом VIII и вот как сами описывали аудиенцию:

«Папа принял нас, как ласковый отец деток своих, с несказанною любовию и милостию. Мы живем недалеко от замка его святости, во дворце, искусно украшенном обоями и снабженном всем нужным. Съестные припасы отпускаются нам, по милости папы, в изобилии; мы жили шесть недель в Риме, но его святость все еще не хотел дать нам торжественной аудиенции, говоря: „Отдохните хорошенько после дороги“.

Наконец, вследствие наших настоятельных просьб, нам назначена была аудиенция 23 декабря, в большой зале, называемой Константиновою, в которой папа принимает наивысших духовных особ. Здесь его святость изволил заседать во всем своем святительском маестате и при нем весь сенат, кардиналы, арцибискупы и бискупы; особо сидели послы французского короля и других государей; по обеим сторонам залы сидели высшие сановники, сенаторы и великое множество панов духовных, князей римских и шляхты. Когда мы были введены в это собрание, то, поцеловав ноги его святости, отдали епископскую грамоту. Эту грамоту прочел довольно внятно ксендз Евстафий Волович, но никто не понимал по-русски, исключая наших панов поляков и панов литовских, которых здесь не мало. Мы имели наготове перевод на латинском языке… Затем мы принесли присягу на святом Евангелии от лица всех епископов и сами от себя, и подписали ее своими руками» {117} .

Пока Потей и Терлецкий целовали ноги у папы, в Риме торжествовали присоединение русской церкви и чеканили медаль с надписью: Ruthenis receptis. То есть «Русь{118} принята» оказалась БОЛЕЕ ЧЕМ ЗА ПОЛГОДА до Брестской унии.

Таким образом, сам собор превратился в формальность, на нем предполагалось только утвердить (оформить) уже принятое — в Риме и польским королем в Кракове — решение об учреждении унии. Этим собор сильно напоминает украинский Верховный суд образца зимы 2004/05 г., где тоже было «принято» решение, предварительно принятое на совещаниях Кучмы с «международными посредниками», Соланой и другими помельче — о назначении Ющенко президентом Украины.

Но наши предки были гораздо прямее и честнее заседателей Верховного суда, да, пожалуй, и всех нас, нынешних. Они не пожелали и НЕ ПРИНЯЛИ принятого за них и без них решения.

Соединение без ведома соединяемых

В конце того же 1595 года виленское белое духовенство писало Федору Скумину (Тышкевичу), воеводе новгородскому (Новгорода Волынского): «Так как люди православия греческого уразумели, что митрополит и епископы подкапывают нашу веру и в неволю ее отдают без ведома своих старших и нас меньших, всего духовенства, без ведома вас, наших милостивых панов, и всех православных христиан, сами вчетвером или впятером все дело делают , то мы, все духовенство греческого православия, протестовали пред Богом и всем народом христианским, что мы о таком отступлении от своих старших патриархов не мыслили, не знали и не соглашались на него» .

Князь Константин Острожский («меня начальником православия в здешнем краю считают, хотя сам себя считаю я не большим, но равным каждому, в правоверии стоящему») узнал о замысле короны польской и епископов, безусловно, раньше виленских священников и еще 24 июня того же года выдал свое окружное ко всем православным послание, в котором спрашивал о миссии посланных в Рим епископов: «Что может быть бесстыднее и беззаконнее их дела?»

Князь Константин был не противником, а сторонником объединения церквей. Но непременным условием он ставил согласие на объединение всех православных («московского и волошского»), т.е. равноправное объединение, а не простое подчинение римскому престолу; князь даже наметил для себя, кого из епископов к какому двору послать. Но «шесть или семь злонравных человек», которые «от святой восточной церкви отвергшись, к западным приложились», князь считал не объединителями, а «предателями церкви Христовой».

Так что же, при таком распределении сил, представлял собой Брестский собор?

Участники собора — митрополит Михаил Рагоза (Рогоза), семь епископов, выборные от духовенства и от мирян, королевские посланцы, католические епископы и иезуиты — съехались в Брест в первых числах октября 1596 года. 6 октября должно было начаться заседание собора, и начать его должен был, конечно, митрополит, но он до конца мероприятия так перед собором и не появился.

В первый день, когда послали за митрополитом, Рагоза ответил, что посовещается с католическими епископами, потом придет на собор. Когда послали во второй день, он отвечал: «Напрасно нас ждете: мы к вам не придем». На третий день посланцы получили ответ: «Что сделано, то сделано; хорошо ли, дурно ли мы сделали, поддавшись римской церкви, только теперь уже переделать этого нельзя».

Тогда обратились к наказам, данным выборным послам от всех областей, и везде нашли одно требование: не отступать от восточной церкви.

В это время собравшимся сообщили, что в том же доме, в маленькой комнате, иезуит Петр (Пйотр) Скарга истощает свое красноречие, чтобы убедить князя Острожского и сына его в правде унии. Экзарх Никифор, посланец константинопольского патриарха, сказал: «Пусть Скарга придет на собор и спорит с людьми учеными; зачем в углу старается убеждать людей, в богословии несведущих?» Но Скарга последовал примеру митрополита и на собор не пришел. К слову, не преуспел он и в убеждении князя Константина, до самой смерти остававшегося столпом православия Западной Руси.

На четвертый день, 9 октября, выдан был соборный декрет: митрополит и владыки: владимирский, луцкий, полоцкий, холмский и пинский лишаются архиерейского сана, потому что без ведома своего старшего задумали соединение церквей, которое может быть решено не пятью или десятью владыками, а вселенским собором; потом означенные митрополит и епископы, будучи позваны на собор к ответу, не явились и ответа не дали. В тот же день митрополит с епископами-униатами выдал декрет о лишении сана и проклятии епископов и сообщников их, отвергших унию.

Так что не было в 1596 году в Бресте никакого объединения. Наоборот. «То, что началось как попытка объединить христианские церкви, закончилось их дальнейшим разделением» {119} , — такую оценку дает Брестской унии Орест Субтельный. Полагаю, оценку из антисоветского учебника мы используем, потому что весьма национально сознательный историк из Торонто вряд ли может быть обвинен в симпатиях к Москве и к Московскому патриархату (которого, кстати, тогда еще тоже не было). Но в общем-то все историки, стремящиеся если не к истине, то хотя бы к соблюдению внешних приличий, оценивают унию одинаково: как событие, расколовшее Юго-Западную Русь и стоившее ее народу многой крови и многих жертв.

Отречемся… потом наречемся

Между прочим, столь упорный в своем нежелании выйти к верующим, митрополит Рагоза в иных делах отнюдь не бывал столь стоек.

Сегодня нам пытаются рассказать, что еще в XVI веке в Киеве существовала митрополия униатской церкви во главе с этим самым митрополитом. Но мало того что это была митрополия без паствы, при этом еще сам Рагоза отрекался от унии чаще, чем апостол Петр — от Христа:

«В то время, как я обращал все внимание на обнажение этого скрытного фальша (унии), случилось очень кстати, что в монастыре Слуцком нашел я владыку львовского, от которого, думаю, не встанет этот пожар, вредный церкви нашей восточной и всему православному народу. Он ничего не знает о предприятии других епископов, совершенно противен их злому умыслу… Особенно вашей княжой милости, как православному оку церковному, всяким способом надлежит выведывать об унии; остерегайтесь также этого змея райского и лисицы хитрой, о котором я вам говорил (Терлецкого)». Из письма митрополита Рагозы князю Константину Острожскому в марте 1595 года.

«Трудно мне было бы сделать это на старости лет: надобно было бы снова родиться, снова приняться за ученье; не зная по-латыни, не умел бы я с капланами римскими у одного алтаря служить. Кто об этом старается, тот пусть добывает себе и место в раде и ласку королевскую…» Из письма Федору Скумину (Тышкевичу) от 19 августа 1595 года.

«Стойте твердо при святой восточной церкви, не позволяйте себе колебаться как тростинка ветром бурливым, а я обещаю при ваших милостях до смерти своей стоять». Из Окружного послания духовенству и мирянам, 1 сентября 1595 года.

«Загляните в любой учебник по истории, и вы прочтете, что уния насаждалась силой и была выгодна прежде всего польскому руководству и католическому духовенству, которое надеялось, что православные украинцы, став униатами, с течением времени обратятся и в католиков», — читаем в «Украинской правде».

Не имея возможности «заглянуть в любой учебник», мы так, наверное, никогда и не узнаем, откуда взялась эта приписанная автором «польскому руководству и католическому духовенству» надежда. Мы не находим свидетельств, что хотя бы когда-нибудь на уровне «руководства» и «духовенства» существовало стремление перекрещивать греко-католиков в католиков. Для католиков (Римской церкви) было вполне достаточно, что униаты вышли из подчинения восточным патриархам и перешли в подчинение Риму.

«…неизвестен вам ропот глупого народа…»

А как в действительности уния насаждалась? Пытаясь ответить на этот вопрос, видим, что страшнее для украинского (или как тогда говорили — русского) народа были не католики, но окатоличившиеся, не поляки, но ополяченные.

Есть крайне интересный документ, который хотя и длинен, заслуживает цитирования. Это письмо канцлера литовского Льва Сапеги к униатскому полоцкому епископу Иоасафату Кунцевичу от 12 марта 1622 года, т.е. относящееся к периоду, когда патриарх, по представлению киевского митрополита Борецкого, поставил на Полоцкую православную епископию Мелетия Смотрицкого и почти все жители перешли на его сторону. Сапега был ярый католик и никак не симпатизировал схизматикам (так в Польше называли православных). Цитата велика, зато наглядна. Она очень хорошо показывает, как с давних времен насилием пытались изменить самоидентификацию народа (выделено мной. — Г.С.).

«Бесспорно, что я сам хлопотал об унии и покинуть ее было бы неблагоразумно; но мне никогда на мысль не приходило, чтоб вы решились приводить к ней такими насильственными средствами. Уличают вас жалобы, поданные на вас в Польше и Литве. Разве неизвестен вам ропот глупого народа, его речи, что он лучше хочет быть в турецком подданстве, нежели терпеть такое притеснение своей вере? По словам вашим, только некоторые монахи епархии Борецкого (нового православного киевского митрополита) и Смотрицкого и несколько киевской шляхты противятся унии; но просьба королю подана от Войска Запорожского, чтоб Борецкого и Смотрицкого в их епархиях утвердить, а вас и товарищей ваших свергнуть; и на сеймах мало ли у нас жалоб от всей Украйны и от всей Руси, а не от нескольких только чернецов! Поступки ваши, проистекающие более из тщеславия и частной ненависти, нежели из любви к ближнему, обнаруженные в противность священной воле и даже запрещению республики, произвели те опасные искры, которые угрожают всем нам или очень опасным, или даже всеистребительным пожаром. От повиновения козаков больше государству пользы, чем от вашей унии, почему и должны вы соображаться с волею короля и с намерениями государственными, зная, что власть ваша ограничена и что покушение ваше на то, что противно спокойствию и пользе общественной, может по справедливости почесться оскорблением величества. Если бы вы посмели сделать что-нибудь подобное в Риме или Венеции, то вас бы научили там, какое надобно иметь уважение к государству. Пишете об обращении отщепенцев: надобно стараться об этом обращении, чтоб было едино стадо и един пастырь; но при этом надобно поступать благоразумно, сообразоваться с обстоятельствами времени, как в таком деле, которое зависит от свободного желания, особенно в нашем отечестве, где не прилагается изречение: понуди внити. Что касается до опасности жизни вашей, то каждый сам причиною беды своей: надобно пользоваться обстоятельствами, а не предаваться безрассудно своему стремлению. Я обязан, говорите вы, последовать епископам. Вы обязаны подражать св. епископам в терпении, благочестии, в показании добрых примеров. Прочтите жития всех благочестивых епископов: не сыщете в них ни жалоб, ни объявлений, ни исков, ни судебных свидетельств. А у вас суды, магистраты, трибуналы, ратуши, канцелярии наполнены позвами, тяжбами, доносами; но этим не только не утвердится уния, но последний в обществе союз любви расторгнется. Долг мудрого испытать все способы благоразумия прежде, нежели взяться за оружие. Не писать колких писем к начальству, не отвечать с угрозами так, как вы делаете: апостолы и другие святые никогда так не поступали. Говорите, что вольно вам неуниатов топить, рубить: нет, заповедь Господня всем мстителям строгое сделала запрещение, которое и вас касается. Пишете, что на сейме укоряют не только унию, но и все благочестивое римское духовенство; но кто тому причиною? Когда насилуете совести людские, когда запираете церкви, чтоб люди без благочестия, без христианских обрядов, без священных треб пропадали, как неверные, когда своевольно злоупотребляете милостями и преимуществами, от короля полученными, то дело обходится и без нас; когда же, по поводу этих беспутств, в народе волнение, которое надобно усмирять, то нами дыры затыкать! Поэтому противная сторона и думает, что мы с вами составили заговор для притеснения народной совести и для нарушения общего покоя, чего никогда не бывало. Довольно и того, что вы с нами в унии, которую бы вы и берегли для себя, и в звании, в которое призваны, оставались бы спокойно, а не подвергали бы нас общенародной ненависти, самих же себя опасности и порицанию. Вы требуете, чтобы не принимающих унию изгнать из государства: да спасет Бог наше отечество от такого величайшего беззакония! Давно в этих областях водворилась святая римско-католическая вера, и, пока не имела она подражательницы благочестия и повиновения св. отцу, до тех пор славилась миролюбием и могуществом как внутри, так и вне государства; но теперь, приняв в сообщество сварливую и беспокойную подругу, терпит, по ее причине, на каждом сейме, в каждом собрании многочисленные раздоры и порицания.

Кажется, лучше и полезнее было бы для общества разорвать с этою неугомонною союзницей, ибо мы никогда в отечестве своем не имели таких раздоров, какие родила нам эта благовидная уния. Христос не печатал и не запирал церквей, как вы это делаете. „Имеют, — говорите, — священников благочинных!“ Дай Бог, чтоб их было довольно! Но недостаточно, что вы их сами хвалите: собственная хвала всегда подозрительна. Надобно, чтоб иноверные видели добрые дела и последовали стезям их. Но я слышу, каких вы священников рукополагаете! Таких, от которых церкви больше разорения, чем созидания. Печатать и запирать церкви и ругаться над кем-либо ведет только к пагубному разрушению братского единомыслия и взаимного согласия. Покажите, кого вы приобрели, кого уловили своею суровостию, строгими мерами, печатанием и запиранием церквей? Вместо того, откроется, что вы потеряли и тех, которые в Полоцке у вас в послушании были. Из овец сделали вы их козлищами, навели опасность государству, а может быть, и гибель всем нам, католикам. Вот плоды вашей хваленой унии , ибо если отечество потрясется, то не знаю, что в то время с вашею униею будет! Вы ссылаетесь на предписание верховного пастыря: но если бы святой отец видел, какие, по причине вашей унии, происходят в отечестве нашем неустройства, то, без сомнения, соизволил бы на то, чему вы так упорно противоборствуете. Король приказывает церковь их в Могилеве распечатать и отпереть, о чем я, по его приказанию, к вам пишу, и если вы этого не исполните, то я сам велю ее распечатать и им отдать; жидам и татарам не запрещается в областях королевских иметь свои синагоги и мечети, а вы печатаете христианские церкви! Вы говорите: „Справедливо ли будет оказывать такое снисхождение для неизвестного будущего спокойствия!“ Отвечаю: не только справедливо, но и нужно, потому что неминуемо родится в обществе неустройство, если будем делать им еще большие притеснения в вере. Уже гремят везде слухи, что они хотят навсегда разорвать с нами всякий союз. Что касается полочан и других крамольников против вас, то, может статься, они и в самом деле таковы, но сами вы побудили их к возмущениям. Новгород Северский, Стародуб, Козелец и многие другие города уния от нас отторгнула; она главная виновница тому, что народ московский от королевича устраняется, как это очевидно из русских писем, присланных к нашим вельможам, и потому не желаем, чтоб эта пагубная уния вконец нас разорила».

Кунцевич недаром боялся за свою жизнь: в ноябре 1623 года его убили взбунтовавшиеся против его миссионерских методов жители Витебска. И Сапега, предупреждавший Кунцевича, теперь должен был выступить председателем комиссии, назначенной королем для суда над его убийцами. Граждане Витебска призвали на помощь казаков, потому комиссары явились в Витебск с сильным войском, пешим и конным. Обошлось без сопротивления, и дело было кончено в три дня: два бурмистра и 18 других горожан погибли на плахе, имения их были конфискованы. Около ста горожан, спасшихся бегством, приговорены к смерти, и имения их также конфискованы. Город потерял все свои привилегии; ратуша была разрушена; колокола, в которые били в набат, поднимая народ против епископа, были сняты; две православные церкви разрушены. Униатский митрополит киевский, Иосиф Рутский, извещая об этом кардинала Бандина, так оканчивает свое письмо: «Великий страх после этого напал на схизматиков; начали понимать, что когда сенаторы хотят приводить в исполнение приказы королевские, то не боятся могущества казацкого».

Во всем оказался прав Сапега, кроме одного — что папа римский «соизволил бы на то, чему вы так упорно противоборствуете». Письмо Урбана VIII к королю от 10 февраля 1624-го взывает не к милосердию, а к отмщению: «Враги наши не спят, день и ночь отец вражды плевелы сеет, дабы в вертограде церковном терние произрастало вместо пшеницы. Следует и нам с не меньшим прилежанием исторгать ядовитые корни и обрезывать бесполезные ветви. Иначе все страны заглохнут, и те из них, которые должны быть раем Господним, станут рассадниками ядовитых растений и пастбищами драконов. Как легко это может случиться в России, научают настоящие бедствия. Непримиримый враг католической религии, ересь схизматическая, чудовище нечестивых догматов, вторгается в соседние провинции… Прими оружие и щит и, если общее благо требует, мечом и огнем истребляй эту язву . Дошла до нас весть, что там устраиваются схизматические братства, издаются новые законы против униатов; пусть королевская власть, долженствующая быть защитою веры, сдержит такое святотатственное буйство. Так как нечестие обыкновенно презирает угрозы, наказаниями не вооруженные, то да постарается твое величество, чтоб лжеепископы русские, стремящиеся возбуждать волнения и господствовать в козацких кругах, достойное такого дерзкого поступка понесли наказание. Да испытает силу королевского гнева факел мятежа и вождь злодеев, патриарх иерусалимский , и своим бедствием сдержит дерзость остальных… Если дерзость схизматическая часто будет видеть подобные примеры, то не так будет выситься и научится бояться Господа отмщений ».

Папа римский, конечно, оплакивал не насильно загоняемых в унию православных, а их «невинную жертву»: «Кто даст очам нашим источник слез, чтоб могли мы оплакать жестокость схизматиков и смерть полоцкого архиепископа?.. Где столь жестокое преступление вопиет о мщении, проклят человек, который удерживает меч свой от крови! Итак, могущественнейший король! Ты не должен удерживаться от меча и огня. Да почувствует ересь, что за преступлениями следуют наказания. При таких отвратительных преступлениях милосердие есть жестокость ».

Вот так, милосердие есть жестокость. Вспоминаются также слова Екатерины Медичи, сказанные накануне резни в ночь на святого Варфоломея о гугенотах: «Быть с ними милосердными — жестоко, и быть с ними жестокими — милосердно». Вспоминаем: правда есть ложь… Оруэлл называл это НОВОязом — а это, оказывается, очень давняя общеевропейская традиция…

Глава 13. Украинцы любят сало, а укроисторики — сальности

Давно и не мною замечено, что прибавление эпитета к определению может изменить его смысл. Вот, например, стул. Вещь известная. А добавишь слово «жидкий» — уже совсем другое получается. Или такое понятие как «правда». Добавляем прилагательное — получается «украинская правда», — и смысл меняется на противоположный.

Когда свидомые упускали случай распустить слюни над постелью императрицы Екатерины Великой?

Все ревизионисты, при всем многообразии приемов, с помощью которых они пересматривают историю России, обязательно используют один общий прием. Они неизменно судят (точнее, осуждают) русских исторических персон в рамках представлений не тогдашнего, а нынешнего времени.

Такой способ фальсификации называется анахронизмом, или модернизацией истории.

В случае Екатерины Великой любители сладострастно постонать над ее личной жизнью сравнивают российскую императрицу не с современными ей владетельными особами Европы, а с некоторым современным для нас идеалом ханжи.

Казимир Валишевский, польский историк, издававший свои книги в Париже на французском языке, одним из первых дал пищу для того, что заменяет ум сплетникам и любителям сальностей. Но в книге «Роман императрицы. Екатерина II» он старался сохранять объективность или по крайней мере ее видимость:

«Приехав в Россию, Екатерина застала здесь общество и двор, не более, но и не менее развращенные, чем все придворные круги Европы . …Когда возле колыбели Людовика XIV Францией правили женщины, положение синьора Мазарини при французском дворе должно было производить на людей, готовых всему удивляться, не менее странное впечатление, чем роль Потемкина при Екатерине полтораста лет спустя. Впрочем, к чему вызывать такие далекие воспоминания? Ведь Струэнзе {120} , Годой {121} , лорд Актон {122} были современниками фаворитов Екатерины II».

Валишевский был не просто историком, но польским историком, и мы не можем забывать, что именно в царствование Екатерины Великой случилась finite la Polonia.

При всем том был он гораздо объективнее современных клеветников России и признавал: «Фаворитизм был в России тем же, что и в других странах». Но поляк Валишевский наглядно показывает, каким способом множились сплетни о Екатерине, в том числе — в разы и на порядки — домысливались числа ее любовников:

«Но сколько же именно фаворитов было с восшествия Екатерины на престол и до ее кончины, т.е. с 1762 до 1796 года? Определить их число вполне точно — не так легко. Только десятеро из них занимали официально пост временщика со всеми его привилегиями и обязанностями: Григорий Орлов с 1762 до 1772 года; Васильчиков с 1772 до 1774 года; Потемкин с 1774 до 1776 г.; Завадовский с 1776 до 1777 г.; Зорич с 1777 до 1778 г.; Корсаков с 1778 до 1780 г.; Ланской с 1780 до 1784 г.; Ермолов с 1784 до 1785 г.; Мамонов с 1785 до 1789 г. и Зубов с 1789 до 1796 года. Но при Корсакове в жизни Екатерины был временный перелом, когда она увлекалась сразу очень многими молодыми людьми и один из этих ее вздыхателей, Страхов, несомненно, был близок к ней, — это установлено почти с полной достоверностью, — хотя и никогда не занимал помещения, отведенного во дворце фаворитам. То же могло, конечно, повторяться и с другими. Осматривая Зимний дворец несколько лет спустя после смерти Екатерины, один путешественник был поражен убранством двух маленьких гостиных, расположенных рядом со спальней императрицы: стены одной из них были сверху донизу увешаны очень ценными миниатюрами в золотых рамах, изображавшими сладострастные и любовные сцены: вторая гостиная была точной копией первой, но только все миниатюры ее были портретами — портретами мужчин, которых любила или знала Екатерина».

Так «любила» или «знала»? Достоверно известно «только десятеро».

Уровень доказательств вызывает изумление: «несомненно», «почти», «могло, конечно, повторяться»… а могло не повторяться… Интересно, что бы домыслил «один путешественник», если бы стены гостиной были украшены, скажем, картинами Босха?

Но все же отдадим справедливость историку: Валишевский старается понять, почему именно белье Екатерины ненавистники любят обнюхивать с таким сладострастием:

«…Сент-Бёв был слишком строг к ней, когда ставил ей в вину именно этот ее миролюбивый способ расставаться с возлюбленными, когда они переставали нравиться ей, — способ, так резко отличающий ее от Елизаветы Английской и Христины Шведской. То, что она осыпала бывших фаворитов подарками вместо того, чтобы убивать их, и казалось Сент-Бёву оскорбительным, так как „в этом, — по его словам, — ярко выражалось ее презрение к людям и народам“».

В стремлении Екатерины не проливать напрасно кровь для сокрытия своих грехов трудно усмотреть «презрение к людям и народам». Зато в суждении европейского литератора явно видно присущее многим европейцам, и русским в том числе, ханжество. Сегодня такой способ оценок мы называем двойным стандартом.

Он означает, что человек может развратничать как угодно — лишь бы скрывал следы своего разврата. И тогда сент-бёвы не только сочтут его чистым, но даже и достойным учить всех прочих морали и нравственности.

Рубила б Екатерина головы, как это принято у «цивилизованных» королев, — и прославилась бы как «королева-девственница» (так иногда называли упомянутую Елизавету Английскую). А она, понимаешь, не хотела скрывать блуд кровью.

Это традиционный прием зомбирования, известный как «фонтан грязи». Верить такому — себя не уважать. Наполеон говорил, что когда полководца не в чем обвинить — его обвиняют в слишком больших потерях. Аналогично, когда не в чем обвинить правителя государства, его обвиняют в безнравственном поведении.

Причины живучести сальных сплетен и популярности порноресурсов — одинаковы. Давно отмечено, что существует определенный сорт людей, которые, если чего не понимают — стараются опошлить. Ну не может человек понять, как это бывает, когда женщина пишет мужчине: «Ау, ау, сокол мой дорогой. Позволь себя вабить. Давно и долго ты очень на отлете» (из письма Екатерины Потемкину). Так пожалеть такого непонимающего нужно, что у него в жизни ничего подобного не было.

И главное, чего не могут простить ненавистники, — не столько екатерининских любовников, сколько «екатерининских орлов», ставших именем нарицательным, но первоначально — просто по созвучию с братьями Григория Орлова.

«Подлинно, Алехан, описан ты в английских газетах. Я не знаю, сведомо ли тебе. Конечно, так хорошо, что едва ли можно тебя между людьми считать» {123} , — писал брат Владимир брату Алексею Орлову-Чесменскому.

Особую ненависть у истекающих слюной и стонами вызывает «великолепный князь Тавриды». Разве вызывал бы он такие чувства у клеветников России, если бы был просто тупым стяжателем и утонченным развратником, как Годой или Актон?

Ненавидят Екатерину не за любовников, а за то, что при ней Россия стала настолько сильна, что, по меткому выражению графа А.А. Безбородко, «без нашего позволения ни одна пушка в Европе выстрелить не смела».

П.А. Румянцев-Задунайский{124} и А.В. Суворов-Рымникский, князь Италийский, никогда не были любовниками императрицы. При этом Румянцев тоже не избежал клеветы от ненавистников Екатерины. Из всей плеяды «екатерининских орлов» только до Суворова не долетают брызги ядовитой слюны.

Екатерине не прощают слов Вольтера о русских: «На земле нет примера иной нации, которая достигла бы таких успехов во всех областях и в столь короткий срок!». И того, что, родившись немкою, сознательно и навсегда стала русской, опровергая расово-биологические бредни.

Не могут простить того, что очень много сделала для России, но при этом понимала:

«Россия велика сама по себе, я что ни делаю, подобно капле, падающей в море…»

Гауляйтеры пытались противопоставить Петра — Екатерине

Вакханалия вокруг «царицы Кати» развернулась с новой силой в 2008 году, после того, как в Севастополе открыли сразу два памятника — Екатерине Великой и гетману Петру Конашевичу Сагайдачному.

Бронзовую скульптуру императрицы установили в сквере возле Дома офицеров, и до самого открытия памятник охраняли казаки, чтобы не дать судебным приставам его снести.

В церемонии, приуроченной к празднованию 225-летия города, приняли участие около 200 человек, в том числе активисты казачьих организаций, общественных и политических движений Севастополя, выступающих за союз Украины и России.

Почему-то назначенцев украинских президентов в Севастополе московские телевизионщики упорно называют «мэрией», хотя мы привыкли, что мэр — это тот, кто избран. А если кто назначен из столицы — это градоначальник или, скажем, городничий. Ющенковских назначенцев на юге и востоке Украины (преимущественно, но не исключительно) звали еще гауляйтерами.

Именно эти назначенцы «почему-то» очень не желали открытия в Севастополе памятника императрице, основавшей город. Не сумев угрызть Екатерину, севастопольские урядники, как дети, буянящие «назло маме», установили «свой» памятник — гетману Сагайдачному. Однако гетман-памятник оказался не похож на оригинал.

Судя по сохранившимся портретам, Петро Конашевич в жизни был солиден и похож на русского боярина или на литовского магната. А на официозном памятнике он почему-то смахивает то ли на турецкого янычара, то ли на дальневосточного ниндзя.

На постаменте вполне можно было бы написать: «Тепер вин турок, не козак». Постамент, кстати, высоты необыкновенной, — наверное, назначенные из Киева севастопольские власти боятся, что будут осквернять?

Может, и боятся, потому что сами же киевские урядники и козыряющие им чиновники в провинциях и сделали все, чтобы противопоставить гетмана Петра — Екатерине.

Потому что Петр Кононович, несмотря на то, что участвовал, по требованию польского короля, в походе на Москву, всей своей жизнью явил один из первых символов единения русского народа, пусть даже и разделенного (временно) государственными границами.

Да, козаки, как их тогда называли, «черкасы», «запороги», во время Смуты, по приказу польского короля и по собственному желанию добычи, крепко погуляли по всей Руси:

«И всепагубный враг Сагайдачный с остальными запороги своими отъиде от града со страхом и скорбию августа в 27 день, а жители богохранимого града Михайлова совершают по вся лета торжественные празднества в те дни, в первый приступили день августа в 17 день, чудо архистратига Михаила, а об отшествии от града запорог августа в 27 день празднуют великому чудотворцу Николе» {125} .

Но после заключения в 1618 году известного Деулинского перемирия казаки ушли на юг и занялись привычным делом — битвами с турками и татарами, взяли Варну («Була Варна здавна славна, славні Варни козаки»), потом побили татар под Перекопом. Отсюда Сагайдачный в марте 1620 года направил в Москву посольство Петра Одинца.

Очевидно, что ни казаки, ни московские дипломаты не считали прежнюю кровавую гульбу запорожцев препятствием для их приема на службу московскому царю. Скорее, это было даже лишним свидетельством «профпригодности». Еще больше умения и потенциальной полезности государю казаки показали на турских окраинах.

«…прежним великим государям повинность чинили и им служили»

Петро Одинец именно с этого и начал переговоры в Москве: рассказал о всех подвигах казаков и выразил полную готовность со стороны гетмана служить московскому царю:

«В нынешнем 1620 году прислали к царскому величеству от всего войска посланцев своих Петра Одинца с товарищами и с грамотой, а в грамоте своей царскому величеству писали и в речи приказным людям посланцы говорили, что гетман, атаманы, сотники и все войско, памятуя то, как предки их, все запорожские гетманы и все войско прежним великим государям повинность чинили и им служили и за свои службы милость и жалованье себе имели, так в той же повинности и ныне царскому величеству хотят быть и за порогами будучи службу хотят против всяких неприятелей оказывать; и ныне ходили на татарские улусы, и многих татар побили и в полон поймали, а было их с 5000 человек, было им с крымскими людьми дело по сю сторону Перекопа под самой стеной; татар было на Перекопе с 7000 человек, а на заставе с 11000; Божей милостью и государевым счастьем, татар они многих побили, народ христианский многий из рук татарских высвободили; с этой службой и с языками татарскими присланы они к государю : волен Бог да царское величество, как их пожалует, а они всеми головами своими хотят служить его царскому величеству и его царской милости к себе ныне и вперед искать хотят ».

Думный дьяк Грамотин, похваливши казаков за службу, задал посланцу их такой вопрос:

«Здесь в российском государстве слух было пронесся, что польский Жигимонт король учинился с турским в миру и в дружбе, а на их веру хочет поступить, так они бы объявили, как польский король с турским папой и цесарем и на веру от поляков какого посяганья нет ли?»

«Посяганья на нас от польского короля никакого не бывало; с турским он в миру, а на море нам на турских людей ходить запрещено из Запорожья, но из малых речек ходить не запрещено; про цесаря и про папу мы ничего не знаем, а на Крым нам ходить не заказано. На весну все мы идем в Запорожье, а царскому величеству все бьем челом, чтоб нас государь пожаловал, как своих холопей ».

Как сообщает С.М. Соловьев, отпуская Петра Одинца из Москвы, царь послал Сагайдачному 300 рублей легкого жалованья и написал ему в грамоте так: «Вперед мы вас в нашем жаловании забвенных не учиним, смотря по вашей службе; а на крымские улусы ныне вас не посылаем , потому что крымский царь Джанибек-Герай сам, царевичи, князья и мурзы на наши государства войною не ходят и людям нашим шкод никаких не чинят и наши люди также крымским улусам шкод не делают».

«…царскому величеству служити готовы против всяких его царского величества неприятелей»

О стремлении к воссоединению пишет и украинский историк Андрей Дикий в своей «Неизвращенной истории Украины-Руси»{126} :

«За почти двадцатилетнее возглавление казачества Сагайдачным было немало фактов, неопровержимо доказывающих тяготение Украины-Руси к Москве.

Так в 1620 году Сагайдачный после успешного похода в Крым, исполняя волю казачества, послал из Перекопа в Москву целое посольство, возглавляемое Петром Одинцом, который передал царю Михаилу Федоровичу письмо „от Гетмана Петра Сагайдачного и от всего войска Запорожского“, в котором есть следующие строки: „памятуючи то, как предки их прежним великим государем, царем и великим князем российским повинность всякую чинили и им служили и за свои службы царское милостивое жалованье себе имели, так же и они царскому величеству служити готовы против всяких его царского величества неприятелей“.

В этом письме заслуживает особое внимание то, что Сагайдачный и казаки титулуют Михаила Федоровича царем, в то время как Польша его царем не признавала и поддерживала претензии на русский престол своего королевича Владислава, что казаки обращаются к враждебной Польше Москве, с которой у Польши даже не был заключен мир, а только Деулинское перемирие, что казаки и Сагайдачный изьявляют желание служить против всех неприятелей царя, то есть и против Польши.

Епископ Исайя Копинский обратился в 1621 году к Московскому царю с просьбой разрешить ему с монахами переселиться в пределы Московского государства. А вслед за ним, от всей Украины-Руси, ее митрополит Иов Борецкий поставил перед московским правительством вопрос о воссоединении Украины-Руси с Москвой. Предложение митрополита Москвой было отклонено с объяснением, что Москва не может пойти на это, так как согласие немедленно привело бы к войне с Польшей. Но Москва щедро одарила монастыри, братства и отдельные церкви на Украине, как книгами и церковной утварью, так и деньгами.

Кроме этих трех неопровержимых, подтвержденных документами, фактов, свидетельствующих о тяготении Украины к Москве, надо еще вспомнить и бесчисленные случаи бегства жителей Украины-Руси в московские пределы, которые свидетельствуют о том же, о чем говорят и множество письменных доказательств.

А еще раньше, во время участия казаков в походе Польши на Москву, было много случаев перехода на московскую сторону и службу не только отдельных казаков, но и целых подразделений. Так, например, целый казацкий полк во, главе с командиром Жданом Коншей, в составе 609 человек перешел на службу к московскому царю.

Приведенные выше факты настолько красноречивы и, благодаря наличию документов, неопровержимы, что сводят к нулю все попытки шовинистов-сепаратистов изобразить взаимоотношения населения Украины-Руси во время Сагайдачного с населением Московского государства, как отношения двух чуждых друг другу и враждебных народов», — делает вывод Андрей Дикий.

То есть не с Богдана Хмельницкого началось стремление к объединению всей Руси. Оно существовало всегда, с тех самых времен, когда Русь, после монголо-татарского погрома, стала разделенной. И это стремление к единению Руси юго-западной со всей остальной православной Русью было свойственно и гетману Петру Кононовичу Сагайдачному, которого националисты, по свойственной им привычке видеть все наоборот и представлять белое — черным, пытаются сегодня изобразить как русофоба.

Глава 14. Подвиг и подлость Базара

Оранжевые националисты неизменно активны в своих попытках переписать историю Украины. Несколько утихают они только в предвыборные периоды, тогда от них не услышишь обещаний героизировать Шухевича и Мазепу. Наверное, понимают, что даже их электорату такая фальсификация нашей истории может прийтись не по вкусу.

Но выборы заканчиваются — и стесняться в своем отечестве они перестают. Они любят «праздновать поражения». Не только знаменитые, но и менее значительные. Например, событие новоукраинской истории, случившееся в 1921 году в селе Базар на Житомирщине.

Вот как об этом сообщал сайт «Бандеривець» в 2007 году:

«Року 1921 в містечку Базар, що на Житомирщині, окупаційними московсько-комуністичними військами було вчинено страшний злочин. Ними було захоплено та закатовано 359 бійців Армії УНР. Злочин такого масштабу не може бути забутим, а тим більше вибаченим нашим ворогам».

После столь громогласного заявления ждешь, конечно, что будут сообщены хотя бы некоторые обстоятельства «преступления такого масштаба». Но нет. Дальше идет только рассказ о современном «праздновании расстрела».

Примерно так же освещаются события вокруг Базара и в иных киевских СМИ. Из их сообщений ничего невозможно понять: как и почему оказались там «войска УНР» и при каких обстоятельствах они попали в руки «московско-коммунистических войск»?

Попробуем восполнить эти упущения. Чтобы избежать обвинений в ангажированности советской пропагандой, будем основываться исключительно на свидетельствах участников событий с другой, антисоветской стороны.

«Головной удрал!» Краткая предыстория

К концу 1919 года правительство петлюровской Директории имело возможность окончательно убедиться в том, что поддержки украинского народа ему ждать не приходится. Лучше всего обстановку характеризуют слова тогдашнего премьер-министра Исаака Мазепы: «Казаки не хотят биться против своих братьев — украинцев. Выходит так, будто мы здесь ведем борьбу не за украинское дело, а за правительство Директории, которое потеряло популярность в народных массах» {127} .

Мазепа льстит себе и соратникам — популярность в народе ни Директория, ни УНР потерять не могла, поскольку никогда ее и не имела, о чем свидетельствует тот факт, что украинские селяне неизмеримо более активно шли воевать за красных или за белых, чем за жовтоблакитников (как их тогда называли в народе). Единственное свидетельство «популярности» — народный стишок: «У вагоні Директорія, під вагоном територія». Но не будем мелочными, посчитаем, что популярность была, только ее почему-то потеряли.

Как вспоминает другой петлюровский деятель, Юрко Тютюнник, в декабре 1919-го Петлюра созвал в Новой Чарторые, где тогда находились остатки армии, «широкое совещание». Но сам на им же созванное мероприятие не явился, поскольку еще накануне сбежал в Польшу. «Значит, головной удрал!» — воскликнул один из атаманов.

Не имея поддержки своего народа, что они могли делать? Вспомнили, что режим гетмана Скоропадского неплохо сидел в Киеве до тех пор, пока его поддерживали германские штыки. Но в поисках иностранного покровителя деятели Директории обратились не к Германии, уже побежденной, а к Польше.

В Польше Симон Петлюра произнес речь о «вечной любви украинцев и поляков», которую портили «интриги москалей» (его собственные слова на банкете), и обязался отдать Польше не принадлежавшую ему Волынь — в обмен на обещание поляков силой водворить в Киеве петлюровскую власть.

Нападение поляков

Обстоятельства польско-советской войны известны. 26 апреля 1920 года поляки вторглись на Украину широким фронтом от Новой Ушицы до Олевска. Вопреки утверждениям нынешней националистической пропаганды, вовсе не большевики рванулись в Польшу «устанавливать мировую революцию», — нападающей стороной была Польша.

Вначале наступление было успешным — уже 7 мая поляки заняли Киев («союзная армия» Петлюры была фактически меньше дивизии и участия в боевых действиях не принимала), но к началу июня большевики сумели собраться с силами и нанесли полякам удары, прорвавшие фронт и отбросившие их ко Львову и Варшаве.

В свою очередь, Красная Армия растянула тылы, а Польше с помощью Антанты (главным образом Франции) удалось вооружить новые войска вместо разбитых. Большевики были отброшены, но и поляки не стали развивать наступление, а остановились на линии границы территорий, «подаренных» им Петлюрой. Большевикам, у которых сил для наступления также уже не было, пришлось признать и закрепить (до 1939 года) существующее положение.

Деятели петлюровского правительства и остатки армии — несколько тысяч человек — оказались в соседней стране. Их поместили в огороженный колючей проволокой лагерь. Что было с ними делать полякам дальше? Обеспечить землей и работой (когда самим мало)? Или кормить «за просто так» (а с какой стати)?

Нашли третий вариант.

Вылазка, закончившаяся Базаром

В течение 1921 года больше тысячи интернированных петлюровцев были сосредоточены в районе города Сарны под видом рабочих на лесозаготовках.

Весь год полуголодных и оборванных солдат обрабатывали пропагандой, лживость которой была ясна их вождям по всем обстоятельствам прежней их борьбы за власть над Украиной. Бойцам внушалась мысль, что Украина стонет под игом большевиков и только и ждет, когда появятся смелые люди, которые станут ядром антикоммунистического и антикацапского восстания.

Что было думать людям, в большинстве малограмотным, заброшенным своим правительством на чужбину, которая приняла их хуже мачехи? Они были отвержены — и своими вождями, и «гостеприимной» Польшей, и им ничего не оставалось, как стать самоотверженными.

«Правительство УНР, во главе с Головным Атаманом, С. Петлюрой, принимая во внимание просьбы повстанцев, постановило: выслать на Украину значительную боевую группу, — пишет в своих воспоминаниях генерал-инспектор Украинской Армии (петлюровской) Удовиченко. — Задача, поставленная группе, была тяжелой, даже безумной… пробраться через советские пограничные охранения, вступить в бой с ближайшими советскими частями и — за их счет вооружиться » {128} .

Воевать посылали практически невооруженных. Треть группы вообще не имела оружия, остальные — кто холодное, кто огнестрельное…

Вожди «национальных змагань» не смогли не только вооружить, но и одеть своих бойцов. Они были, по словам генерала Удовиченко, «без теплой одежды, на ногах — что попало: тряпки, дырявые сапоги, рваные ботинки» . По воспоминаниям И. Мазепы, «вся эта группа была оборванная, почти голая. Пришлось для босых заготовить лапти» …

Когда современные псевдоисторики пишут об «одной винтовке на троих» в Красной Армии в Великой Отечественной войне, но при этом не приводят документальных подтверждений своих выдумок, — не вспоминают ли они подобные случаи и не действуют ли по принципу «с больной головы — на здоровую»?

…а несвидомый народ опять не поддержал!

Чудом, а также практически полным отсутствием военных сил красных на данном участке можно объяснить, что первоначально группа, возглавленная Ю. Тютюнником, имела некоторый успех. Она сумела потеснить несколько действовавших в этой местности продотрядов.

Но вот что интересно. Продотрядам крестьяне, конечно, вряд ли симпатизировали. Иногда они их уничтожали — безо всякой поддержки из-за рубежа. Казалось бы, когда рядом появилась антибольшевистская и хоть кое-как, но вооруженная и организованная сила, — селяне должны были бы ее поддержать. Организоваться вокруг нее и начать совместную борьбу с большевиками и оккупантами.

Но этого не случилось. Не значит ли это, что для наших не столь уж далеких предков явившиеся из-за кордона жовтоблакитники были хуже хотя и отбиравших хлеб, но все же своих коммунистов?

Отряд Тютюнника не получил никакой поддержки украинского населения, как до него не получили ее ни гетман Скоропадский, ни УНР, ни Директория. А вскоре он был окружен силами красных.

Вопреки домыслам нынешней пропаганды, это были не засланные москали, а свои же малороссы, как раз тогда переименовываемые Советской властью в украинцев. Главную роль в изоляции отряда Тютюнника сыграла школа украинских курсантов, состоявшая из местных жителей, под командой бывшего генерала царской армии, также украинца Сокиры-Яхонтова.

Часть группы во главе с самим Тютюнником смогла прорваться и уйти обратно в Польшу, другая часть около села Миньки была окружена украинской конной дивизией Григория Котовского и частично уничтожена, а 359 человек попали в плен. Над ними состоялся военно-полевой суд в том самом селе Базар, и все они были по приговору суда расстреляны.

Можно принять этот факт как доказательство кровавости большевистского режима, а можно и задуматься: в какой стране мира и в какие времена проникшие из-за границы люди, стремящиеся силой бороться с существующей властью, не были бы осуждены?

Юрий Тютюнник в 1923 году покаялся перед Советской властью и вернулся на Украину. Как пишет о нем автор вышедшей в Нью-Йорке в 1960 году «Неизвращенной истории Украины-Руси» Андрей Дикий, «впоследствии, как артист, изображал сам себя, в одном из фильмов из эпохи гражданской войны, когда большевики показывали „Бандита Тютюнника“. Позднее он преподавал тактику партизанской войны Красным курсантам и умер (а не был расстрелян) от злоупотребления алкоголем».

Удивительно симпатичная личность, правда? А ведь, после Бандеры и Шухевича, логично было бы «хероизировать» и его.

Судьбы «провидныкив»

Стоит ли удивляться, что современная киевская националистическая пропаганда не сообщает подробностей вылазки, закончившейся Базаром?

В нынешней версии истории этот эпизод именуется (опять-таки без подробностей) «вторым зимним походом». (Первый зимний поход — тема отдельного разговора, здесь лишь заметим, что был он не менее «славным».)

Сегодняшние укроисторики предлагают нам абсолютно новый способ замалчивания «неудобных» фактов. В советские времена если уж какие-то обстоятельства замалчивались, то их по крайней мере не предполагалось и героизировать. Теперь же предлагается странное: событие героизировать, но ни в коем случае не конкретизировать. Предполагается чествовать подвиг, но рассказывать о нем нельзя.

Потому что если рассказать, возникнет огромное недоумение: «Какой же это подвиг? Это — подлость националистических вождей».

А если выдумать очередную ложь — она будет практически мгновенно опровергнута самими участниками событий, причем участниками не с советской, а с антисоветской стороны — теми же Удовиченко, Мазепой, Тютюнником…

Давайте вспомним тех, о ком Виктор Ющенко в своей речи на Михайловской площади в Киеве сказал:

«Словом и молитвой прошу вспомнить наш государственный провод, который 90 лет назад провозгласил и утвердил независимость. Они стали первой жертвой. Из 800 членов Центральной Рады ликвидированы почти все».

«Ликвидированы» — очень «широкое» толкование. Было бы странным, если бы большевики, репрессируя тех, кто в Гражданскую боролся за Советскую власть, обошли вниманием тех, кто боролся против нее. По нынешним меркам такая расправа с инакомыслящими — неоправданная жестокость. Но подходить к истории с современными мерками — анахронизм. Собственно, к истории никакой страны с такими мерками мы и не подходим, — современной политкорректностью это разрешается только по отношению к истории СССР.

А в данном случае гораздо более странно другое: с главнейшими деятелям Директории и УНР большевики обошлись, по меркам своего времени, небывало мягко.

Вот как описывает судьбы и суд над «ликвидированными», по словам Ющенко, вождями УНР Андрей Дикий:

«Еще не ожидая конца вооруженной борьбы, сменил вехи сам идеолог украинского шовинизма и сепаратизма, М. Грушевский, ставши на „советские позиции“. Сначала в Вене, а потом, вернувшись добровольно к большевикам и поступивши к ним на службу. Его премьер-министр, времен Центральной Рады — Винниченко, последовал примеру своего Президента и тоже вернулся в СССР. Второй премьер — Голубович остался в Каменце и добровольно сдался большевикам. В мае 1921 г., в Киеве, состоялся суд над ним и рядом украинских министров. Кроме Голубовича на скамье подсудимых были видные лидеры украинских эсеров: Лизановский, Петренко, Часник и др., а также бывшие министры, Остапенко, Сиротенко и целый ряд виднейших украинских деятелей времен Центральной Рады и Директории.

Прокурорами на этом суде выступали украинцы-коммунисты: Манульский и Лебединец; свидетелями были, как известно, как украинские коммунисты (Затонский, Любченко, Шуйский), так и крупнейшие деятели Директории (Ю. Мазуренко, Касьяненко и б. премьер Чеховский).

Все подсудимые „каялись“ и просили снисхождения, которое им и было дано: Остапенко и Сиротенко были оправданы, а остальные получили очень легкие наказания, а вскоре были и совсем амнистированы».

Можно кое-что добавить. М. Грушевский в годы Первой мировой был как австрийский шпион осужден к ссылке в Симбирск (но выпущен по требованию либеральной российской общественности), в конце марта 1919-го уехал в Австрию, но в 1924 году вернулся в СССР, был профессором истории в Киевском государственном университете, академиком Всеукраинской Академии наук, руководителем ее историко-филологического отдела. Умер своей смертью в 1934 году (от заражения крови в Кисловодске). Похоронен с почестями.

В. Винниченко, премьер УНР, вначале также эмигрировал, но в мае 1920 года вернулся в Советскую Россию, посетил Москву, встречался с Лениным, Троцким и всей партийной верхушкой. По совету Н. Скрыпника вступил в РКП(б) и получил пост заместителя председателя Совнаркома УССР с портфелем наркома иностранных дел и кооптацией в члены ЦК КП(б)У. Однако хотел (и требовал) большего, а именно — чтобы его ввели в состав Политбюро Компартии Украины (был тогда и такой орган). Этого не случилось, и Винниченко, обидевшись, снова эмигрировал, и никто ему в этом препятствий не чинил.

Кто однозначно был ликвидирован — так это Петлюра. Но ликвидировали его не большевики. В 1926 году Петлюра был убит в Париже евреем Шварцбардом, объявившим на суде, что мстил за еврейские погромы на Украине. Признав Шварцбарда убийцей, французский суд его тем не менее оправдал, установив, что погромы стали возможны благодаря попустительству Петлюры.

Да, упомянутые и неупомянутые деятели в ходе Гражданской войны, как это и утверждает В. Ющенко, «проголосили незалежність». Но кто их об этом просил? Во всяком случае — не украинский народ.

Об этом абсолютно недвусмысленно писал сам Владимир Винниченко в своей книге «Возрождение нации»:

«Будем честны с собой и другими: мы воспользовались несознательностью масс. Не они нас выбирали, а мы им навязали себя ».

Сегодня националисты опять «навязывают себя» Украине. Но на то, что эти, нынешние, будут честны хотя бы сами с собой и хотя бы в эмиграции, — мало надежды.

* * *

Памяти о конкретных событиях мы лишены, но памятники ставим. По данным Сахаров-центра, в селе Базар Народичского района Житомирской области в 2000 году освящен мемориал. Создается впечатление, что где-то в неведомых далях для нынешней Украины создан типовой проект памятника — с крестом, видимым на просвет.

Мемориал установлен по инициативе объединения бывших воинов-украинцев в Великобритании (глава — д-р Святомыр Ф. Фостун), Фонда строительства памятников борцам за волю Украины (глава — Р. Панкевич, г. Львов).

Установлен на средства УАПЦ в Великобритании, фонда им. С. Петлюры, Украинского общества и Объединения бывших воинов-украинцев в Великобритании. Исполнители — Житомирская областная и Народичская районная администрации.

Эмигранты плюс чиновники. А народ опять ни при чем. Не поддерживает, но и не протестует. Нэхай соби будэ. Пока нас не трогают — и мы никого не тронем.

Вот такая у нас история. И современность.

* * *

Исторический ревизионизм с первых дней горбачевской перестройки поставлен на службу фашизации советского (бывшего советского) общества. Те люди, которые в 80-е годы прошлого века говорили и писали, что «Сталин хуже Гитлера», не имеют теперь морального права отказываться от своих заслуг в том, что сегодня на улицах городов и России, и Украины неофашисты убивают и избивают «черных».

Ведь все в мире закономерно и взаимосвязано: в СССР не было секса на телевидении и бритоголовых на улицах. Не было как явлений. Все это было на Западе. А после «демократизации» проявилось и у нас.

Вот как интересно: то хорошее, что можно было взять с Запада, мы так и не получили, не взяли или не смогли взять. Но все плохое, весь мусор западной демократии выгребли полной мерой.

Антисоветизм неизбежно приводил к фашизации общества. Технология манипуляции тут весьма проста: раз «Сталин хуже Гитлера», а Гитлеру служить позорно, то значит, служить Сталину было столь же позорно. А если на «службе Сталину» (то есть, на нормальном человеческом языке, в Великой Отечественной войне) совершались подвиги, то значит — и служба Гитлеру может быть подвигом — именно такого героя пытались сделать в России из генерала Власова. (Собственно, пытаются и сейчас, но теперь общество все более информировано, а перефразировав Солженицына, можно сказать: нигде и никогда ничто антисоветское не выстаивало против правды.)

Технология развращения массового сознания в общем случае формулируется весьма просто, как у Достоевского: если Бога нет, значит, все позволено. Пусть простят меня верующие и атеисты, Бог в данном контексте — только условность. Смысл манипуляции — в том, что нужно лишить сознание базовых опорных точек. И тогда неизбежно начнется сползание к зверству и подлости.

Если признать, что Сталин был безграмотным деспотом и параноиком, то в дальнейшем неизбежно одно из двух: признать либо то, что Сталин не был Верховным главнокомандующим, либо то, что Красная Армия была пушечным мясом, гонимым на убой политруками (нацисты добавляли — жидами-политруками, но современный западный или прозападный ревизионист не может позволить себе антисемитизма). Солдаты такой армии, конечно, не могли совершать подвигов, а если что-то такое и зафиксировано в исторических источниках, то это — выдумки пропаганды тех же самых политруков.

Противно копаться в грязных мыслях фашизофреников (пусть и выступающих в белых одеждах демократии), но для того, чтобы понять, что происходило и происходит с массовым сознанием бывших советских, современных русских людей, приходится это делать.

Главнейшая опорная точка в сознании русского (и великорусского, и украинского, и белорусского) народа — Великая Отечественная война. Поэтому фашизофреникам на экранах телевизоров, в «гуманитарных» западных фундациях и их местных представительствах нужно, чтобы русские называли Великую Отечественную — Второй мировой.

Это, казалось бы, мелочь, но такого рода переименования (метонимии) творят в массовом сознании чудеса. После переименования можно начинать работать дальше: объяснять, что с предательством можно и нужно примиряться, за избиение насильников нужно извиняться, а побед своих дедов нужно стыдиться.

И такая манипуляция творит чудеса. Например, украинские националисты всякий раз демонстрируют огромное удивление, когда им говорят сущую правду: что бандеровцы уничтожили в Галиции и на Волыни украинцев больше, чем поляков, евреев и всех прочих вместе взятых. Националисты выдвигают железный, как им кажется, аргумент: «Если они уничтожали украинцев, то почему же сегодня дети и внуки этих украинцев любят Бандеру?»

А ответ довольно прост: по той же самой причине, по которой сегодня в Волгограде — бывшем Сталинграде — юнцы бреют макушки, рисуют на себе свастики и яростно обеляют Гитлера: он не уничтожал славян! Хотя Гитлер уничтожил их дедов. Хотя до сих пор живы их бабушки, жены и сестры погибших.

По той же причине, по которой московские журналисты (к удивлению — евреи) рассуждают о том, как хорошо было бы, если бы победил Гитлер. По той же причине внуки и правнуки замученных бандеровцами «яструбков», коренных галичан во всех коленах, сегодня стали бандеролюбами.

Это следствие как пропаганды, изменяющей реальную историю, так и пропаганды, сулящей чудовищную приманку, замануху, отказаться от которой почти никогда не может неокрепший разум: возможность поставить себя выше других людей. Выше других народов — пресловутых «жидов и москалей». Выше других классов и социальных групп — «совков, быдла, плебеев, пролетариев». Возможность войти в элиту, хотя бы по названию, почувствовать себя юбер-, а всех остальных — унтерменшами.

Как мы уже говорили, в этой манипуляции важнейшую роль играют уничижение Великой Отечественной войны и пересмотр истории того периода, начинающийся с «наивного» передергивания — переименования Великой Отечественной во Вторую мировую (хотя в реальности Великая Отечественная — это часть, главная часть Второй мировой). Это делается путем передергиваний, умалчиваний и прямой бесстыдной лжи, через постулат «Сталин равен Гитлеру», — к тому, что Гитлера можно (или даже нужно) оправдать, возвеличить, полюбить и подражать ему в том, в чем он наиболее — Гитлер.

До сих пор существовала, а на Западе и до сих пор существует и не оспаривается всерьез точка зрения, согласно которой именно политика умиротворения, проводимая лидерами Великобритании, Франции и, в меньшей степени, США, позволила Гитлеру усилиться и развязать кровавую бойню.

Но для внутреннего постсоветского употребления была выдумана другая версия, среди серьезных исследователей не котирующаяся, но активно продвигаемая различными резунами истории. Мюнхенский сговор в этой версии просто забыт, не упоминается ни в положительном, ни в отрицательном контексте. Он заменен «пактом Молотова—Риббентропа».

Согласно новому прочтению ревизионистов, Гитлера к власти привел Сталин{129} , якобы ставший его союзником. А Запад ни при чем. Мюнхена «не было». Был только страшный и ужасный «пакт Молотова—Риббентропа».

Глава 15. Мюнхенский сговор: путь к войне через «умиротворение»

«Катастрофический конфликт, закончившийся тем, что для России открылся путь в сердце Европы»{130} , — так назвал Вторую мировую войну английский историк Бэзил Генри Лиддел Гарт. Но как же этот путь «открылся» — сам собою или его кто-то открыл? И если открыл, то — умышленно или случайно?

Безусловно, «путь в сердце Европы» открылся для России, точнее, для СССР, в результате поражения гитлеровской Германии. И правильнее было бы сказать не «открылся», а был проложен — в самом прямом смысле по костям отчаянно сопротивлявшихся сверхчеловеков, белокурых бестий и прочих нибелунгов.

Сидели б дома, вели себя поскромней — и не было для России никакого пути в сердце Европы.

Но если поражение Германии мы рассматриваем как следствие вторжения в СССР, то следствием чего стало само вторжение?

Наверное, правильно было бы сказать: следствием идеологии гитлеризма, изложенной в «Майн кампф»: колониальная политика Германии до Первой мировой войны была неправильной, «жизненное пространство» (lebensraum) для немцев — на востоке, его нужно только отнять у русских, которые не способны эффективно использовать доставшиеся им территориальные и прочие ресурсы.

Но для реализации политических планов нужна материальная база. В 1933 году, когда нацисты пришли к власти, такой базы у Германии, униженной и обобранной Версальскими соглашениями, не было.

Потому и идеология, и «избирательная кампания» нацистов строились на трех китах: реваншизме, антикоммунизме и антисемитизме. Гитлер обещал добиться пересмотра унизительных и невыгодных для Германии версальских условий. Гитлер обещал превратить Германию в форпост против восточной, или коммунистической угрозы.

Антисемитизм же являлся составной частью и реваншизма, и антикоммунизма.

В глазах нацистов евреи были англосаксонскими плутократами, они же были и большевистскими комиссарами. «Теперь настал час, когда необходимо выступить против этого заговора еврейско-англосаксонских поджигателей войны и тоже еврейских властителей большевистского центра в Москве», — это слова из «Обращения Адольфа Гитлера к немецкому народу», прозвучавшего по радио 22 июня 1941 года.

У Гитлера были грандиозные планы, но поначалу было мало ресурсов для их воплощения. И вот буквально с первых шагов он столкнулся с политиками, которые постепенно, понемногу дали ему ВСЁ НЕОБХОДИМОЕ для столь глубоко замысленного и выстраданного «Drang nach Osten».

Сейчас нам даже неважно, дали ли они Гитлеру все необходимое по недомыслию или по злому умыслу. Важно, что он это получил и смог начать «катастрофический конфликт» по Лиддел Гарту или «ненужную войну» по Черчиллю.

А когда война бывает нужной?

Рейнская зона стала первым куском

Первым шагом, усилившим Гитлера и гитлеровскую Германию, принято считать занятие 7 марта 1936 года немецкими войсками Рейнской демилитаризованной зоны (так называлось принадлежащее Германии левобережье Рейна и 50-километровая полоса на правом берегу, где, согласно Версальскому договору, не могли находиться германские войска).

Немецкая армия была еще чудовищно слаба, французские дивизии могли раздавить малочисленные немецкие батальоны как трактор — яйцо.

Генералы в один голос отговаривали фюрера от самоубийственного, как им представлялось, шага. «Чего вы беспокоитесь? — ответил Гитлер одному из них. — Если Франция двинется, вы немедленно уберете войска, а я застрелюсь».

Стреляться не пришлось. Франция не пошевелилась. Это был первый эпизод так называемой «политики умиротворения», приведшей Гитлера к могуществу, а Европу и весь мир — ко Второй мировой войне.

«Гитлеру этот шаг дал двойное стратегическое преимущество: ему удалось прикрыть важный промышленный район в Руре и создать плацдарм для вторжения во Францию», — писал Лиддел Гарт.

Англии и Франции, которые вышли победительницами из страшной бойни Первой мировой войны, очень не хотелось снова браться за оружие. Результатом такого пацифизма и стала самая страшная в истории человечества война.

А для Гитлера слово «пацифизм» являлось едва ли не худшим из ругательств. И он объявлял в своем программном сочинении, что пойдет завоевывать «жизненное пространство» на востоке.

А на востоке был СССР, сам по себе страшивший политических деятелей Европы. И в прошлом, под именем России, не раз Европу укрощавший. «Россия — это ледник, нависающий над Индией», — пугал Дизраэли, лорд Биконсфильд. Но многим в Европе казалось, что этот угрожающий ледник нависает над ними…

И с точки зрения таких пацифистов, конечно, было бы просто прекрасно, если два диктатора, Гитлер и Сталин, два воинственных народа, немецкий и русский, вцепятся друг в друга и как можно сильнее друг друга истощат.

«Умиротворители» действовали по-своему совершенно правильно, в интересах собственных стран. Они только не рассчитывали, что Гитлер, перед тем как броситься на восток, основательно потреплет их самих.

Аншлюс: нацистская крыса показывает зубы

Следующим шагом в политике умиротворения — а на самом деле усиления Гитлера — стал аншлюс — присоединение Австрии к Третьему рейху.

12 февраля 1938 года австрийский канцлер Шушниг и министр иностранных дел Гвидо Шмидт были фактически вызваны в Берхтесгаден, резиденцию Гитлера, где состоялся очень показательный диалог, сохраненный для нас благодаря отчету Шушнига.

« Гитлер: Стоит мне только отдать приказ — и в одну ночь все ваши смехотворные пугала на границе будут сметены. Не думаете ли вы всерьез, что сможете задержать меня хоть на полчаса? Кто знает, быть может, в одно прекрасное утро я неожиданно появлюсь в Вене, подобно весенней грозе, а тогда вы действительно кое-что испытаете. Мне очень хотелось бы избавить Австрию от такой участи, ибо эта акция повлекла бы за собой много жертв. За армией вошли бы мои СА и легион! И никто бы не мог помешать им мстить, даже я. Не хотите ли вы превратить Австрию в новую Испанию? Я хотел бы, по возможности, избежать этого.

Шушниг: Я соберу необходимые сведения и приостановлю всякие оборонительные работы на германской границе. Я, конечно, понимаю, что вы можете вторгнуться в Австрию, но, г-н рейхсканцлер, хотим мы этого или нет, это будет означать кровопролитие. Мы не одни в этом мире, и такой шаг, вероятно, будет означать войну.

Гитлер: Легко говорить о войне, сидя здесь, в этих удобных креслах. Но война означает бесконечные страдания для миллионов. Готовы ли вы взять на себя такую ответственность, г-н Шушниг? Не думайте, что кто-либо на земле может отвратить меня от моих решений! Италия? У меня с Муссолини одинаковые взгляды, и теснейшие узы дружбы связывают меня с Италией. Англия? Англия не пошевельнет ни одним пальцем ради Австрии… Франция? Два года назад, когда мы вошли в Рейнскую область с горсткой батальонов, — в то время я рисковал многим. Если бы Франция выступила тогда, нам пришлось бы отступить… Но сейчас для Франции слишком поздно!» {131}

Конечно, Гитлер блефовал. Для Франции не было слишком поздно, а уж для Франции в союзе с Великобританией — и подавно. Но блеф опять удался. Показательна наглость бесноватого фюрера и робкая готовность к уступкам австрийского канцлера. Он, как и все умиротворители до и после него, ошибочно полагал, что, имея дело с фашистами, можно ценой незначительных уступок спасти целое. Про такой модус операнди говорят: благими пожеланиями вымощена дорога в ад.

Шушниг хотел ценой уступок спасти свою страну от вторжения — а в результате помог Гитлеру его подготовить. 12 марта 1938 года германские войска захватили Австрию.

Англия, как и предсказывал Гитлер, «не пошевелила ни одним пальцем ради Австрии». Ведущие европейские державы, США, да и Лига Наций — прообраз ООН, как будто не заметили исчезновения с карты европейского государства и усиления фашистского рейха. СССР протестовал, но этот протест игнорировался.

В результате аншлюса территория Германии увеличилась на 17%, а население — на 10%, то есть на 6 млн. 713 тыс. человек. Почти все 50 тысяч солдат и офицеров австрийской армии были включены в состав вермахта.

В тот день, когда Гитлер в Вене провозглашал ликвидацию Австрийской Республики и присоединение ее территории к германскому рейху, в Лондоне тоже случились некоторые изменения. Вот как описывает происходившее Черчилль в своей уже цитированной выше книге:

«В тот момент Риббентроп собирался покинуть Лондон и занять пост министра иностранных дел Германии. Чемберлен дал в его честь прощальный завтрак на Даунинг-стрит, 10. Мы с женой приняли приглашение премьер-министра и поехали на завтрак. За столом было человек шестнадцать. Моя жена сидела возле сэра Александра Кадогана, на одном из концов стола. Примерно в середине завтрака курьер из министерства иностранных дел вручил ему пакет. Он вскрыл его и погрузился в чтение.

Затем он встал, обошел вокруг стола, подошел к премьер-министру и передал ему полученную записку, и хотя, судя по поведению Кадогана, ничего особенного не произошло, я невольно обратил внимание на то, что премьер-министр глубоко задумался.

Кадоган вернулся с бумагой к своему месту. Позднее мне сообщили содержание этой записки. В ней говорилось, что Гитлер вторгся в Австрию и что германские механизированные части быстро продвигаются к Вене. Завтрак продолжался своим чередом, однако вскоре госпожа Чемберлен, получив какой-то сигнал от своего супруга, поднялась и пригласила: „Пойдемте все в гостиную пить кофе“. Мы направились туда, но мне и, быть может, кое-кому из других гостей было ясно, что супруги Чемберлен стремились поскорее закончить прием. Какое-то беспокойство охватило присутствовавших. Все стояли, готовясь проститься с почетными гостями.

Но Риббентроп и его жена, казалось, ничего не заметили. Напротив, они задержались почти на полчаса, занимая хозяина и хозяйку оживленной беседой. В один из этих моментов я подошел к госпоже Риббентроп и, прощаясь с ней, сказал:

„Надеюсь, что Англия и Германия сохранят свои дружественные отношения“.

„Смотрите только не нарушайте их сами“, — кокетливо ответила она.

Я уверен, что оба они отлично понимали, что именно произошло, но считали ловким ходом подольше удерживать премьер-министра от его деловых обязанностей и телефона. Наконец Чемберлен обратился к послу:

„Я должен извиниться, но я обязан заняться сейчас срочными делами“, — и без дальнейших церемоний он вышел из гостиной.

Риббентропы все еще задерживались, но большинство из нас под разными предлогами отправились по домам. Надо полагать, и они наконец откланялись. Это был последний раз, когда я видел Риббентропа — вплоть до того момента, когда его повесили».

Чемберлен продолжал политику умиротворения — ему, по-видимому, все еще казалось, что это — последний захват, что на этом нацисты успокоятся. Но у Гитлера уже была намечена следующая цель — Чехословакия.

Еще в разгар вторжения в Австрию Гитлер сказал в автомобиле генералу Гальдеру: «Это будет большим неудобством для чехов».

Гальдер сразу понял смысл замечания, открывавшего ему дальнейшие планы фюрера, однако само замечание показалось ему безграмотным с военной точки зрения. Но прав оказался Гитлер, а не его генерал.

На очереди — Чехословакия

12 марта, в день вступления германской армии в Австрию, Геринг торжественно заверил чехословацкого посланника в Берлине, что у Германии нет «никаких злых умыслов в отношении Чехословакии». Это заявление следовало понимать с точностью до наоборот: гитлеровская Германия уже начала подготовку к оккупации Чехословакии.

В пограничных с Германией районах этой страны жило немало немцев. Лидер судетских немцев Гейнлейн 24 апреля 1938 года выступил в Карлсбаде с требованием автономии для Судетской области. В том же месяце происходит конференция в Лондоне, которая рекомендует чехословацкому правительству принять так называемое «требование Гейнлейна».

18 июня Гитлер дает указание своим генералам подготовить план вторжения в Чехословакию, так называемый план Грюн. С точки зрения генералов это было авантюрой: в случае нападения на Чехословакию на ее стороне должна была выступить союзница — Франция, а в случае выступления Франции поддержать Чехословакию должен был и Советский Союз. Великобритания должна была вмешаться как союзница Франции. Гитлер успокаивал Кейтеля:

«Я приму решение о действиях против Чехословакии, только если буду твердо уверен, как это было в случае вступления в демилитаризованную зону и в Австрию, что Франция не выступит и что поэтому Англия не вмешается».

И Гитлер снова оказывался прав — лидеры Англии и Франции продолжали его «умиротворять». Несмотря на то, что 12 июня премьер-министр Франции Даладье подтвердил прежние обещания и заявил, что обязательства Франции по отношению к Чехословакии «священны и от выполнения их нельзя уклониться».

В августе 1938 года в Прагу отправляется лорд Ренсимен. Цель его миссии — уже, ни много ни мало, утвердить претензии Гитлера как «естественные».

Между тем СССР заявляет о своей неизменной готовности поддержать Чехословакию в случае германской агрессии. Советский посол в Великобритании встречается 2 сентября с Черчиллем, основным противником «политики умиротворения».

По результатам встречи Черчилль направляет в Форин Офис следующее письмо:

« Черчилль — лорду Галифаксу 3 сентября 1938 года

Я получил неофициально из абсолютно надежного источника следующие сведения, которые я считаю своим долгом передать Вам, хотя меня об этом не просили.

Вчера, 2 сентября, французский поверенный в делах в Москве (сам посол в отпуске) посетил Литвинова и спросил его от имени французского правительства, какую помощь Россия окажет Чехословакии в случае нападения Германии, учитывая в особенности затруднения, которые могут возникнуть в связи с нейтралитетом Польши и Румынии. Литвинов, со своей стороны, спросил о намерениях самих французов, указав, что у Франции есть прямые обязательства, тогда как обязательство России стоит в зависимости от действий Франции. Французский поверенный в делах не ответил на этот вопрос. Тем не менее Литвинов заявил ему, во-первых, что Советский Союз решил выполнить свои обязательства. Он признал трудности, связанные с позицией Польши и Румынии, но высказал мнение, что в отношении Румынии их можно преодолеть.

…Литвинов напомнил о своем интервью от 17 марта, копия которого, несомненно, есть у Вас в министерстве иностранных дел. Там он защищал идею консультаций между миролюбивыми державами относительно лучших методов сохранения мира, возможно, с целью опубликования совместной декларации при участии трех заинтересованных великих держав — Франции, России и Великобритании. Он считает, что Соединенные Штаты оказали бы такой декларации моральную поддержку. Все эти заявления были сделаны от имени Советского правительства и отражают его мнение относительно наилучшего пути предотвращения войны…

Возможно, конечно, что все это стало Вам известно по другим каналам, но заявления Литвинова показались мне настолько важными, что я не мог полагаться на волю случая».

«Я послал это сообщение лорду Галифаксу, как только продиктовал его, — пишет Черчилль в своих мемуарах. — 5 сентября лорд Галифакс ответил в осторожных выражениях, что в настоящее время не считает полезными действия такого рода…»

10 сентября 1938 года французский министр иностранных дел Бонне задал британскому послу в Париже вопрос:

«Завтра Гитлер может напасть на Чехословакию. Если это случится, Франция немедленно объявит мобилизацию. Она обратится к вам и скажет: „Мы выступаем, идете ли вы с нами?“ Что ответит Великобритания?»

Ответ, данный правительством его страны, позволил Черчиллю мрачно иронизировать:

«Нужно признать, что, если Боннэ искал предлогов, для того чтобы покинуть чехов на произвол судьбы, его поиски оказались небезуспешными».

В Чехословакии готовились защищать свою независимость, и когда Гитлер 12 сентября на съезде нацистской партии в Нюрнберге обрушился на соседнюю страну с яростными нападками, то в ответ чехословацкое правительство ввело на следующий день военное положение в определенных районах республики. 14 сентября переговоры с Генлейном были окончательно прерваны, а 15 сентября судетский лидер бежал в Германию.

Казалось, войны не избежать.

Обратимся опять к мемуарам Черчилля:

«В ночь на 14 сентября Даладье связался с Чемберленом. По мнению французского правительства, совместное обращение руководителей Франции и Англии лично к Гитлеру могло бы принести пользу. Чемберлен, однако, уже принял решение самостоятельно. По собственной инициативе он послал Гитлеру телеграмму, выразив желание приехать и повидаться с ним. На следующий день Чемберлен уведомил о своем шаге кабинет, а во второй половине дня получил от Гитлера ответ с приглашением в Берхтесгаден».

Чемберлен трижды являлся к Гитлеру, и каждый раз претензии бесноватого ефрейтора возрастали пропорционально уступчивости английского лорда.

19 сентября Англия и Франция требуют от Чехословакии принять требования Гитлера, и 21 сентября Бенеш соглашается с ультимативным требованием. На следующий день Чемберлен встречается с Гитлером в Бад-Годесберге и слышит о новых притязаниях! Ей-богу, это напоминало бы пушкинскую «Сказку о рыбаке и рыбке», о старухе, которая все умножала требования. Когда бы не было столь страшно и столь трагично для всей Европы.

Гитлер выступил с речью в Берлине, он категорически потребовал, чтобы чехи очистили Судетскую область к 26 сентября. «Это мое последнее территориальное притязание в Европе».

21 сентября Черчилль передал в печать в Лондон следующее заявление:

« Расчленение Чехословакии под нажимом Англии и Франции равносильно полной капитуляции западных демократий перед нацистской угрозой применения силы. Такой крах не принесет мира или безопасности ни Англии, ни Франции. Мнение, будто можно обеспечить безопасность, бросив малое государство на съедение волкам, — роковое заблуждение».

В тот же день, 21 сентября нарком иностранных дел СССР Литвинов выступил на заседании ассамблеи Лиги Наций с официальным предостережением:

«…В настоящее время пятое государство — Чехословакия испытывает вмешательство во внутренние дела со стороны соседнего государства и находится под угрозой громко провозглашенной агрессии…

Один из старейших, культурнейших, трудолюбивейших европейских народов, обретший после многовекового угнетения свою государственную самостоятельность, не сегодня завтра может оказаться вынужденным с оружием в руках отстаивать эту самостоятельность…

Такое событие, как исчезновение Австрийского государства, прошло незамеченным для Лиги Наций. Сознавая значение, которое это событие должно иметь для судеб всей Европы и в первую очередь для Чехословакии, Советское правительство сейчас же после аншлюса обратилось официально к другим великим европейским державам с предложением о немедленном коллективном обсуждении возможных последствий этого события с целью принятия коллективных предупредительных мер. К сожалению, это предложение, осуществление которого могло избавить нас от тревог, испытываемых ныне всем миром, о судьбе Чехословакии, не было оценено по достоинству.

Когда за несколько дней до моего отъезда в Женеву французское правительство в первый раз обратилось к нам с запросом о нашей позиции в случае нападения на Чехословакию, я дал от имени своего правительства совершенно четкий и недвусмысленный ответ, а именно: мы намерены выполнить свои обязательства по пакту и вместе с Францией оказывать помощь Чехословакии доступными нам путями. Наше военное руководство готово немедленно принять участие в совещании с представителями французского и чехословацкого военных ведомств для обсуждения мероприятий, диктуемых моментом… Только третьего дня чехословацкое правительство впервые запросило Советское правительство, готово ли оно, в соответствии с чехословацким пактом, оказать немедленную и действенную помощь Чехословакии в случае, если Франция, верная своим обязательствам, окажет такую же помощь, и на это Советское правительство дало совершенно ясный и положительный ответ».

Но советская помощь никому не была нужна.

Бал правил Гитлер.

28 сентября он послал телеграммы Чемберлену и Даладье с приглашением встретиться на следующий день в Мюнхене вместе с Муссолини. В этот самый момент Чемберлен выступал в палате общин. Незадолго до конца его выступления лорд Галифакс, сидевший на галерее для пэров, передал ему телеграмму с приглашением в Мюнхен. В этот момент Чемберлен рассказывал о письме, которое он послал Муссолини, и о результатах этого шага:

«Гитлер согласился отложить мобилизацию на 24 часа… Гитлер сейчас уведомил меня, что он приглашает меня встретиться с ним в Мюнхене завтра утром. Он пригласил также Муссолини и Даладье. Муссолини дал согласие, и я не сомневаюсь, что Даладье поступит так же. Мне нет нужды говорить, каков будет мой ответ…»

Чемберлен вылетел в Германию в третий раз.

Встреча «большой четверки», впоследствии получившая название «Мюнхенский сговор», началась в полдень 29 сентября 1938 года и продолжалась до 2 часов ночи следующего числа — в это время был подписан окончательный меморандум. Гитлер получил все, что хотел, — на данном этапе. Потом его аппетиты, конечно, возросли.

Утром 30 сентября Чемберлен передал Гитлеру проект декларации, в котором говорилось:

«Мы, фюрер и канцлер Германии и английский премьер-министр, продолжили сегодня нашу беседу и единодушно пришли к убеждению, что вопрос англо-германских отношений имеет первостепенное значение для обеих стран и для Европы.

Мы рассматриваем подписанное вчера вечером соглашение и англо-германское морское соглашение как символ желания наших обоих народов никогда не вести войну друг против друга.

Мы полны решимости рассматривать и другие вопросы, касающиеся наших обеих стран, при помощи консультаций и стремиться в дальнейшем устранять какие бы то ни было поводы к разногласиям, чтобы таким образом содействовать обеспечению мира в Европе».

Гитлер прочел эту записку и, не возражая ни слова, подписал ее. Фактически это был пакт о ненападении между нацистской Германией и Великобританией.

Вот как оценил итоги Мюнхена Черчилль, которому вскоре пришлось стать во главе воюющей с Гитлером Великобритании:

«Решение французского правительства покинуть на произвол судьбы своего верного союзника Чехословакию было печальной ошибкой, имевшей ужасные последствия. В этом деле, как в фокусе, сосредоточились не только соображения мудрой и справедливой политики, но и рыцарства, чести и сочувствия маленькому народу, оказавшемуся под угрозой. Великобритания, которая, несомненно, вступила бы в борьбу, если бы была связана договорными обязательствами, оказалась все-таки глубоко замешанной в этом деле. Мы вынуждены с прискорбием констатировать, что английское правительство не только дало свое согласие, но и толкало французское правительство на роковой путь».

На Нюрнбергском процессе фельдмаршалу Кейтелю был задан вопрос о мюнхенских событиях:

«Представитель Чехословакии полковник Эгер: „Напала бы Германия на Чехословакию в 1938 году, если бы западные державы поддержали Прагу?“

Кейтель: „Конечно, нет. Мы не были достаточно сильны с военной точки зрения. Целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии “».

Прямыми следствиями Мюнхенского сговора стал пресловутый «пакт Молотова—Риббентропа», и заключенные незадолго до него германо-латвийский и германо-эстонский пакты, и нападение Гитлера на Польшу, и вторжение в СССР. Мир пал жертвой «умиротворителей».

Глава 16. Гиена Европы. За что Польша получила такое нелестное прозвище

Сговор в Мюнхене между либеральными Великобританией и Францией, фашистской Италией и нацистской Германией был, по существу, пактом о ненападении. Ничем не лучше пресловутого пакта Молотова—Риббентропа, а даже хуже, потому что ему предшествовал и его породил. Без Мюнхенского сговора, без изоляции СССР договор о ненападении между Германией и Советским Союзом оказывался и ненужным, и невозможным.

Вся политика англо-французских умиротворителей до заключения пакта Молотова—Риббентропа выглядела так, как будто они стремятся во что бы то ни стало направить агрессию Гитлера с запада на восток. Зачем? Ответ на этот вопрос позже дал политик страны, на первый взгляд не игравшей очень уж заметной роли в тогдашних европейских делах:

Осенью 1941 года, когда вермахт уже резал тело России, на сей счет высказался сенатор-демократ Гарри Трумэн: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если будет выигрывать Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают друг друга как можно больше …» Наверное, почуяв, что хватил лишку, Трумэн добавил: «Хотя я не хочу победы Гитлера ни при каких обстоятельствах».

Эта оговорка выглядит данью политкорректности, которую американцы изобрели (точнее, придумали феномену современное название) несколькими десятилетиями позднее.

До этого политкорректность называлась своим настоящим именем — ханжество. Однако наши выводы могут быть пристрастны. Потому мы вновь дадим слово политику, который вряд ли мог быть ангажирован советской пропагандой и не отличался, мягко говоря, большой любовью к России. Вот что писал Черчилль о непрерывном пути англо-французских уступок Гитлеру:

«Оглянемся назад и посмотрим, с чем мы последовательно мирились или от чего отказывались: разоружение Германии на основании торжественно заключенного договора; перевооружение Германии в нарушение торжественно заключенного договора; ликвидация превосходства или даже равенства сил в воздухе; насильственная оккупация Рейнской области и строительство или начало строительства линии Зигфрида; создание оси Берлин — Рим; растерзанная и поглощенная рейхом Австрия; покинутая и загубленная мюнхенским сговором Чехословакия; переход ее линии крепостей в руки Германии; ее мощный арсенал „Шкода“ выпускает отныне вооружение для германских армий; с одной стороны, отвергнутая попытка президента Рузвельта стабилизировать положение в Европе или добиться перелома вмешательством США, а с другой — игнорирование несомненного желания Советской России присоединиться к западным державам и принять любые меры для спасения Чехословакии ; отказ от помощи 35 чехословацких дивизий против еще не созревшей немецкой армии, когда сама Великобритания могла послать только две дивизии для укрепления фронта во Франции. Все оказалось бесполезным.

И вот теперь, когда все эти преимущества и вся эта помощь были потеряны и отброшены, Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши — той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства. Имело смысл вступить в бой за Чехословакию в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины обученных дивизий на Западном фронте , когда французы, располагая 60–70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рур».

«Россия внушает мне глубокое недоверие»

18 марта 1939 года советское правительство предложило созвать совещание шести держав и обсудить возможности противодействия германской агрессии. Черчилль оценивал это предложение как насущное и необходимое: «Ключом к созданию великого союза было достижение взаимопонимания с Россией». Иной точки зрения придерживался Чемберлен:

«Должен признаться, что Россия внушает мне самое глубокое недоверие, — писал он 26 марта в частном письме. — Я нисколько не верю в ее способность провести действенное наступление, даже если бы она этого хотела. И я не доверяю ее мотивам, которые, по моему мнению, имеют мало общего с нашими идеями свободы. Она хочет только рассорить всех остальных. Кроме того, многие из малых государств, в особенности Польша, Румыния и Финляндия, относятся к ней с ненавистью и подозрением».

Итак, «ключом к созданию великого союза было достижение взаимопонимания с Россией…», но «советское предложение… было принято холодно, и его предали забвению». В мемуарах Черчилля рисуется наглядная картина того, как Англия и Франция своей «политикой умиротворения» ставили СССР перед выбором: или в одиночку воевать против гораздо более готовой к войне и более сильной на тот момент Германии — или заключить с Германией договор о ненападении.

И сегодня ханжество в иных европейских странах никуда не делось: СССР продолжают винить в том, что сами делали очень долго. Выше мы вспомнили, что Мюнхенские соглашения были по существу договором о ненападении между Гитлером и Антантой{132} . Трудно иначе понимать слова Чемберлена, сказанные им сразу по возвращении из Мюнхена, — о том, что он привез мир нынешнему поколению.

Сегодняшние польские политики без устали пытаются заставить Россию каяться за пакт Молотова—Риббентропа. Но становятся гораздо скромнее в речах, когда им напоминают, что сама-то Польша заключила такой же пакт о ненападении с Германией еще в 1934 году — практически сразу после прихода к власти нацистов.

В том же году Польша с успехом блокировала создание Восточного пакта — системы коллективной безопасности с участием СССР, Великобритании, Франции и других государств. Этот факт также почему-то не привлекает внимания современных польских историков и прессы{133} . В 1938 году Польша «с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства». И не просто приняла участие, а выступила в качестве передового отряда Гитлера.

1 октября 1938 года, на следующий день после мюнхенского сговора, Польша предъявила ультиматум, который поддержали гитлеровцы, требуя у Чехословакии Тешинскую область. В тот же день немецкие войска заняли как районы, переданные Германии по Мюнхенскому соглашению, так и те, в которых еще должен был состояться плебисцит. Таким образом, Гитлер нарушил сделку с «умиротворителями» быстрее, чем просохли чернила на договоре, который «принес мир нынешнему поколению».

2 ноября состоялся Венский арбитраж, по решениям которого свой кусок от растерзанной Чехословакии урвала еще одна будущая союзница Гитлера в войне против СССР — Венгрия. Она получила районы Словакии и Закарпатской Украины с населением более 1 млн. человек. Это было еще одно нарушение мюнхенской сделки, которое безропотно проглотили «западные демократии».

На этом Гитлер не собирался останавливаться, — да и какой бандит остановился бы, видя, что так фартит? В марте 1939 года фюрер, угрожая вторжением, вызвал в Берлин руководителей «суверенной» Чехословакии и в ночь на 15 марта президент Гаха и министр иностранных дел Хвалковский приняли ультиматум и подписали договор, в котором заявили, что «передают судьбу чешского народа и страны в руки фюрера Германской империи».

Накануне уничтожения чехословацкого государства СССР снова предложил свою помощь Чехословакии и союз — западным державам.

И снова предложение, говоря словами Черчилля, было предано забвению. Главную роль в этом сыграли Польша и Румыния, которые отказались предоставить территорию для прохода советских войск, — а как без прохода через их территории мог помочь Чехословакии СССР, не имея с ней общей границы?

Позднее та же беда повторилась с самой Польшей. Ее судьба была уже предрешена. Еще 3 апреля Кейтель издал секретную «Директиву вооруженным силам на 1939–1940 годы», касавшуюся Польши, известную под названием «Белый план». Гитлер наложил резолюцию: «Подготовка должна быть проведена таким образом, чтобы операции могли начаться в любой момент, начиная с 1 сентября».

Горькая ирония истории в том, что именно Польша помогла Гитлеру разделаться с Чехословакией. И этим подготовила агрессию против самой себя.

Геринг на встрече с Муссолини и его министром иностранных дел Чиано, состоявшейся вскоре после превращения Чехии в «протекторат Богемии и Моравии», говорил:

«Тяжелое вооружение Чехословакии показывает, во всяком случае, каким опасным оно могло бы оказаться в случае серьезного столкновения, даже после Мюнхена. В результате действий Германии положение обеих стран оси улучшилось, в частности, благодаря экономическим возможностям, открывшимся из-за переключения на Германию больших производственных мощностей Чехословакии. Это содействует значительному укреплению сил оси по сравнению с западными державами. Кроме того, Германии не нужно теперь держать наготове ни одной дивизии для обороны против этой страны на случай более крупного конфликта. Это также представляет собой преимущество, которым в конечном счете воспользуются обе страны оси. Акция Германии в Чехословакии должна считаться выгодной для держав оси… Германия могла бы теперь атаковать эту страну (Польшу) с двух флангов. Ее авиация находится всего в 25 минутах полета от нового промышленного центра Польши , передвинутого из-за близости к границе вглубь страны, поближе к другим польским промышленным районам».

Через несколько лет на лекции перед германскими штабистами эту же мысль повторил генерал Йодль:

«Бескровное разрешение чешского конфликта осенью 1938 и весной 1939 года, а также аннексия Словакии, округлили территорию Великой Германии таким образом, что стало возможно рассматривать польскую проблему на основе более или менее благоприятных стратегических предпосылок ».

Как сама Польша в добром согласии с Гитлером требовала у Чехословакии Тешин, так теперь у Польши нацисты требовали «Данцигский коридор» — территорию, позволявшую соединить с рейхом «вольный город Данциг», ныне Гданьск.

Между тем переговоры в Москве между миссиями Англии, Франции и СССР заходили в тупик. Западные страны не отказывались принять помощь Советского Союза в случае, если бы Германия напала на них или на Польшу. Но в случае, если бы Гитлер напал на СССР, Англия и Франция затруднялись гарантировать свою помощь.

Однако это противоречие, наверное, могло бы быть преодолено, если бы не нелепая политика Польши, основанная не на реальности, а на вечной польской фобии перед Россией. Польша опять, как и в случае с Чехословакией, отказывалась предоставлять свою территорию для прохода советских войск. Каким образом СССР мог бы оказать помощь, даже если бы удалось прийти к согласию с Англией и Францией? Советские войска могли бы только дожидаться на своих границах, пока Гитлер уничтожит Польшу. Но после этого — какую же помощь можно оказать мертвецу?

Эстония и Латвия тоже подписали пакты с Гитлером

Польша боялась СССР, но и СССР имел все основания опасаться войны с Германией. Этой войны без союзников тогда очень сильно старались избежать. Тем более что существовали более чем серьезные основания предполагать, что потенциальные союзники уже завтра могут превратиться в реальных врагов. Вспомним де Голля, к мемуарам которого еще вернемся:

«Некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Они были больше озабочены тем, как нанести удар СССР — вопросами оказания помощи Финляндии, бомбардировками Баку или высадкой войск в Стамбуле, чем вопросом о том, каким образом справиться с Германией»{134} .

Де Голль говорит о ситуации ПОСЛЕ, но подготовленной ДО начала Второй мировой войны. Это началось вовсе не с пакта Молотова—Риббентропа. Если в Польше фобия «агрессивной России» доходила до истерии, то в западных странах стабильно держалась в градусе «здорового» страха. Не будем увлекаться вопросом, насколько эти страхи имели реальные основания и были ли европейские страны так уж беззащитны, — история не любит сослагательного наклонения.

Дело шло таким образом, что СССР мог вот-вот оказаться в изоляции, подобно Чехословакии после Мюнхена. Никто, кроме самих поляков, не питал иллюзий насчет того, что Польша сможет долго сопротивляться Германии, тем более — остановить ее. Никто — и меньше прочих, наверное, сам Гитлер — не ждал, что Англия и Франция смогут оказать Польше реальную помощь. И никто, конечно, не думал, что Гитлер откажется от своего главного плана — завоевания «жизненного пространства для германской нации» на востоке, то есть в том, что он рано или поздно неминуемо нападет на СССР.

Таким образом, СССР был поставлен перед выбором: встречать неминуемую гитлеровскую агрессию в одиночку и, возможно, сразу же после того, как вермахт быстро разделается с Польшей. Или заключить с Германией пакт о ненападении. И тем выиграть не только «время мира», но еще и расширить свою территорию.

Разумеется, выбрали второе. Трудно представить себе правительство, если оно не марионеточное и не безумное, которое поступило бы по-другому.

Россия отказалась жертвовать собой за польские, английские или французские интересы в ущерб своим собственным. Такое поведение за всю историю человечества никогда и никому не ставилось в вину. Только СССР.

К срыву направленного против нацистов соглашения приложила руку не только Польша. Эстония и Латвия подписали с Германией пакты о ненападении еще 31 мая 1939 года. «Таким образом, Гитлеру удалось без труда проникнуть вглубь слабой обороны запоздалой и нерешительной коалиции, направленной против него», — констатирует Черчилль.

Получается, страны, которые сегодня наиболее активно пытаются представить себя невинными жертвами пакта Молотова—Риббентропа, сами заключили с Гитлером точно такие же пакты, — на три месяца раньше. Возможна ли более наглядная иллюстрация евангельской притчи о человеке, который в чужом глазу видит соломинку, а в своем не видит и бревна?

Сегодня и в самой России хватает ревизионистов, но в странах так называемой «новой Европы» ревизионизм доходит до паранойи. В первой части книги мы уже вспоминали Ежи Урбана и его текст под названием «Гитлер был прав»:

«Поэтому прав был Адольф Гитлер, еще до войны утверждавший, что уступчивость в отношении Германии — в интересах Польши. Бек действовал во вред польским интересам, противостоя Германии, ради сохранения чести.

В польских школах XXI века не говорят ученикам, что война Польши с Гитлером 1939 года была нашей ошибкой. Однако, анализируя польско-советские отношения, учебники учат именно этому».

Пожалуй, можно ждать от новоевропейских или отечественных ревизионистов, которых в такой непривычной форме критикует польский публицист, следующего шага: признания Гитлера «главной жертвой сталинских репрессий» и изготовления специальной медали «Фюреру от благодарных наследников». Ведь и правда, никто не сделал для борьбы с большевизмом больше него.

* * *

В заключение главы приведу еще один фрагмент из мемуаров Черчилля о Польше: «Героические черты характера польского народа не должны заставлять нас закрывать глаза на его безрассудство и неблагодарность, которые в течение ряда веков причиняли ему неизмеримые страдания. В 1919 году это была страна, которую победа союзников после многих поколений раздела и рабства превратила в независимую республику и одну из главных европейских держав. Теперь, в 1938 году, из-за такого незначительного вопроса, как Тешин, поляки порвали со всеми своими друзьями во Франции, в Англии и в США, которые вернули их к единой национальной жизни и в помощи которых они должны были скоро так сильно нуждаться. Мы увидели, как теперь, пока на них падал отблеск могущества Германии, они поспешили захватить свою долю при разграблении и разорении Чехословакии. В момент кризиса для английского и французского послов были закрыты все двери. Их не допускали даже к польскому министру иностранных дел. Нужно считать тайной и трагедией европейской истории тот факт, что народ, способный на любой героизм, отдельные представители которого талантливы, доблестны, обаятельны, постоянно проявляет такие огромные недостатки почти во всех аспектах своей государственной жизни. Слава в периоды мятежей и горя; гнусность и позор в периоды триумфа. Храбрейшими из храбрых слишком часто руководили гнуснейшие из гнусных! И все же всегда существовали две Польши: одна из них боролась за правду, а другая пресмыкалась в подлости ».

Глава 17. «Россия должна была позаботиться о себе»

Во время суда в Нюрнберге Кейтель сказал, что «целью Мюнхена было вытеснить Россию из Европы, выиграть время и завершить вооружение Германии».

Зачем было «вытеснять Россию»? Ответ очевиден: потому что Россия, точнее — СССР, мешал нацистам в осуществлении их планов.

Как ни покажется удивительным нашим согражданам, воспитанным на псевдоисторической литературе последних 20 лет, мысль о том, что «Сталин породил Гитлера», что «фашистский меч ковался в СССР», — эти и подобные мысли были совершенно чужды политикам, жившим в те времена и знавшим реальную ситуацию.

Разумеется, они были чужды нацистам, что неплохо выразил Кейтель своей вышеприведенной цитатой. Несомненно, эти мысли были чужды советским политикам. До самого заключения Договора о ненападении между Германией и Советским Союзом, в последние годы получившим гораздо большую известность как пакт Молотова—Риббентропа, СССР всеми возможными способами противился политике умиротворения нацистской Германии.

И лучше всего об этом свидетельствуют люди, которых нельзя упрекнуть ни в излишних симпатиях к сталинскому СССР, ни в политической неискушенности.

Становиться жертвой сталинский СССР почему-то не захотел

Вот что писал Шарль де Голль в своей книге «Военные мемуары»:

«В то время как Россия была всецело занята своей внутриполитической ситуацией, Америка держалась в стороне от европейских дел, Англия попустительствовала Берлину, чтобы Париж нуждался в ее помощи, а вновь созданные государства Европы были еще слабы и разрознены, Франции одной приходилось сдерживать Германию. Она действительно старалась это делать, но действовала непоследовательно. Вначале наше правительство под руководством Пуанкаре {135} применяло по отношению к Германии политику принуждения, затем, по инициативе Бриана {136} , делало попытки к примирению с ней и, наконец, стало искать спасения в Лиге Наций. Однако германская угроза становилась все более реальной. Гитлер уверенно шел к власти.

В этот период я был назначен секретарем Высшего совета национальной обороны — постоянного органа при премьер-министре, ведавшего подготовкой к войне государственного аппарата и всей нации. С 1932 по 1937, при четырнадцати различных правящих кабинетах, я принимал участие в работе по изучению всевозможных политических, технических и административных мероприятий, связанных с обороной страны… Выполнение этих обязанностей, участие в совещаниях, общение с различными политическими деятелями позволили мне убедиться в огромных возможностях нашей страны, но в то же время — в немощи и неэффективности ее государственного аппарата.

Такая военная доктрина соответствовала самому духу правящего режима. Обреченный на застой из-за слабости государственной власти и постоянных политических разногласий, он неизбежно должен был придерживаться этой пассивной военной доктрины.

Мне лично такое направление представлялось крайне опасным. Я считал, что в стратегическом отношении оно целиком и полностью отдает инициативу в руки противника. С политической точки зрения я полагал, что широковещательные заявления о нашем намерении не выводить свои армии за пределы границ поощряют Германию к действиям против слабых и изолированных стран и областей: Саара, Рейнских государств, Австрии, Чехословакии, Прибалтийских государств, Польши и т.д. Мне казалось, что таким образом мы отдаляем от союза с нами Россию, а также даем Италии понять, что при любых обстоятельствах мы не собираемся пресекать ее злонамеренных действий. И наконец, с моральной точки зрения мне представлялось пагубным убеждать страну в том, что в случае войны участие Франции сведется к тому, чтобы драться как можно меньше ».

Де Голль был поэтом в описании новых возможностей, которые дает армиям моторизация: «…мотор, с помощью которого можно перевозить все, что угодно, куда угодно, с любой скоростью и на любое расстояние… мотор, который при наличии броневой защиты обладает такой огневой мощью и ударной силой, что темп боя совпадает со скоростью передвижения боевых машин».

И тот же Шарль де Голль скрупулезно описывает этапы, по которым Гитлер шел к власти над Европой:

«Уже в октябре 1933 он порвал с Лигой Наций и произвольно предоставил себе полную свободу действий в области вооружений. В 1934–1935 Германия предприняла огромные усилия в области производства оружия и укомплектования своих вооруженных сил. Национал-социалистический режим открыто заявлял о своем намерении разорвать Версальский договор и завоевать „жизненное пространство“ для великой Германии. Осуществление такой политики требовало мощной, ударной армии, и Гитлер, разумеется, готовил всеобщую мобилизацию. Вскоре после прихода к власти он ввел трудовую повинность, а затем всеобщую воинскую повинность. Ему нужна была сильная армия вторжения, чтобы разрубить гордиевы узлы в Майнце, Вене, Праге, Варшаве и одним ударом вонзить германский меч в сердце Франции.

1 мая 1937 на параде в Берлине впервые приняла участие полностью укомплектованная танковая дивизия и сотни самолетов…

11 марта 1938 Гитлер осуществил аншлюс Австрии. Он бросил на Вену механизированную дивизию, один вид которой склонил австрийцев к безоговорочному подчинению… Франция не сделала для себя никаких выводов из гитлеровского вторжения в нейтральную страну.

Не было извлечено уроков также и из опыта Гражданской войны в Испании (1936–1939)…

В сентябре 1938, с согласия Лондона, а затем и Парижа, Гитлер захватил Чехословакию . За три дня до соглашения в Мюнхене, выступая в берлинском Спортпаласе, рейхсканцлер поставил все точки над „i“, вызвав бурю восторженного ликования и энтузиазма. „Теперь, — кричал он, — я могу открыто заявить о том, что всем вам уже известно. Мы создали такое вооружение, какого мир еще никогда не видел!“ 15 марта 1939 он добился от президента Гаха {137} полной капитуляции и в тот же день занял Прагу. Затем 1 сентября Гитлер выступил против Польши. Во всех актах этой трагедии Франция играла роль жертвы, ожидающей, когда наступит ее очередь .

Когда в сентябре 1939 французское правительство, по примеру английского кабинета, решило вступить в уже начавшуюся к тому времени войну в Польше, я нисколько не сомневался, что в представлениях государственных мужей господствуют иллюзии, будто бы, несмотря на состояние войны, до серьезных боев дело не дойдет . Являясь командующим танковыми войсками 5-й армии в Эльзасе, я отнюдь не удивлялся полнейшему бездействию наших отмобилизованных сил, в то время как Польша в течение двух недель была разгромлена бронетанковыми дивизиями и воздушными эскадрами немцев . Вмешательство Советского Союза, несомненно, ускорило поражение поляков. Но в позиции, которую занял Сталин, неожиданно выступив заодно с Гитлером, отчетливо проявилось его убеждение, что Франция не сдвинется с места и у Германии, таким образом, руки будут свободными, и лучше уж разделить вместе с ней добычу, чем оказаться ее жертвой. В то время как силы противника почти полностью были заняты на Висле, мы, кроме нескольких демонстративных действий, ничего не предприняли, чтобы выйти на Рейн. Мы также ничего не предприняли, чтобы обезвредить Италию, чего можно было достичь, предложив ей выбор между угрозой французского военного вторжения и уступками в обмен на ее нейтралитет. Мы ничего не предприняли, наконец, для того, чтобы объединиться с Бельгией путем выдвижения наших сил к Льежу и каналу Альберта.

Надо сказать, что некоторые круги усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Они были больше озабочены тем, как нанести удар СССР — вопросами оказания помощи Финляндии, бомбардировками Баку или высадкой войск в Стамбуле, чем вопросом о том, каким образом справиться с Германией».

Итак, мы видим, что в то время, пока политики Англии и Франции «усматривали врага скорее в Сталине, чем в Гитлере», а сам Гитлер готовился завершить дела на Западе, прежде чем ринуться на завоевание жизненного пространства на востоке, коммунисты — то есть советское правительство — оказались виновны только в том, что решили «лучше уж разделить добычу, чем оказаться жертвой».

Ни одну страну мы не привыкли обвинять в том, что она отказалась добровольно пойти на самоубийство — ни одну, кроме России.

«Россия глубоко заинтересована в том, чтобы помешать замыслам Гитлера в Восточной Европе»

В 1939 году, уже после того, как гитлеровская Германия очень существенно усилилась за счет Чехословакии, а Англия и Франция были в той же степени ослаблены потерей единственной серьезной союзницы в Центральной Европе, Москва в очередной раз выступила с инициативой обуздания расширения нацистского рейха. 17 апреля английскому послу было передано официальное советское предложение о заключении тройственного союза с Великобританией и Францией.

Черчилль описал ситуацию так:

«Если бы, например, по получении русского предложения Чемберлен ответил: „Хорошо. Давайте втроем объединимся и сломаем Гитлеру шею “ или что-нибудь в этом роде, парламент бы его одобрил, Сталин бы понял, и история могла бы пойти по иному пути . Во всяком случае, по худшему пути она пойти не могла».

4 мая того же года Черчилль, который был и оставался антикоммунистом и никогда в жизни от своего антикоммунизма не отрекался, выступал как ярый сторонник скорейшего принятия советских предложений:

«Самое главное — нельзя терять времени . Прошло уже десять или двенадцать дней с тех пор, как было сделано русское предложение. Английский народ, который, пожертвовав достойным, глубоко укоренившимся обычаем, принял теперь принцип воинской повинности, имеет право совместно с Французской Республикой призвать Польшу не ставить препятствий на пути к достижению общей цели. Нужно не только согласиться на полное сотрудничество России, но и включить в союз три Прибалтийских государства — Литву, Латвию и Эстонию. Этим трем государствам с воинственными народами, которые располагают совместно армиями, насчитывающими, вероятно, двадцать дивизий мужественных солдат, абсолютно необходима дружественная Россия, которая дала бы им оружие и оказала другую помощь.

Нет никакой возможности удержать Восточный фронт против нацистской агрессии без активного содействия России. Россия глубоко заинтересована в том, чтобы помешать замыслам Гитлера в Восточной Европе. Пока еще может существовать возможность сплотить все государства и народы от Балтики до Черного моря в единый прочный фронт против нового преступления или вторжения. Если подобный фронт был бы создан со всей искренностью при помощи решительных и действенных военных соглашений, то, в сочетании с мощью западных держав, он мог бы противопоставить Гитлеру, Герингу, Гиммлеру, Риббентропу, Геббельсу и компании такие силы, которым германский народ не захочет бросить вызов ».

Как видим, Черчилль полагал и, очевидно, имел к этому достаточные основания, что союз Франции, Великобритании и СССР способен был и в 1939 году сдержать гитлеровскую агрессию. При существенном условии: если удастся убедить Польшу и прибалтийские государства «не ставить препятствий на пути к достижению общей цели».

Между тем со стороны Англии и Франции «длилось молчание». Германия же, напротив, всеми доступными способами активизировала свою политику в СССР.

3 мая в Москве случилось событие, которому европейские дипломаты придавали важное значение. В официальном коммюнике говорилось, что «Литвинов освобожден от обязанностей народного комиссара по иностранным делам по его собственной просьбе и что его обязанности будет выполнять премьер Молотов».

Это означало, если называть вещи своими именами, что от попыток добиться соглашения с западными державами для остановки агрессора СССР переходит к более прагматичной политике. Сталин и новый нарком Молотов как бы сказали: мы не отказываемся от переговоров, но, видя их слабую перспективу, начинаем рассматривать и вариант «каждый сам за себя».

«Мюнхен и многое другое убедили Советское правительство, что ни Англия, ни Франция не станут сражаться, пока на них не нападут, и что даже в таком случае от них будет мало проку. Надвигавшаяся буря была готова вот-вот разразиться. Россия должна была позаботиться о себе», — сформулировал Черчилль.

Вокруг переговоров в Москве в послевоенные годы, а особенно в период ревизионизма последних 20 лет, было наворочено столько домыслов и толкований, что мы воздержимся от любых оценок и только процитируем человека, в чьей компетентности не приходится сомневаться. Не приходится также сомневаться в том, что сэр Уинстон явно не был ангажирован советской пропагандой:

«8 мая английское правительство наконец ответило на советскую ноту от 17 апреля. Хотя текст английского документа не был обнародован, ТАСС опубликовало 9 мая заявление, в котором излагались основные пункты английских предложений. 10 мая официальный орган газета „Известия“ напечатала коммюнике, где говорилось, что изложение агентством Рейтер английских предложений, а именно, что „Советское правительство должно дать отдельные гарантии всем соседним государствам и что Великобритания обязуется прийти на помощь СССР, если последний будет вовлечен в войну в результате своих гарантий“, не соответствует действительности. Советское правительство, говорилось в коммюнике, получило английские контрпредложения 8 мая, но в них не упоминалось об обязательстве Советского Союза дать отдельные гарантии каждому из соседних с ним государств. Однако в них действительно говорилось, что СССР будет обязан прийти немедленно на помощь Великобритании и Франции в случае, если они будут вовлечены в войну в связи со своими гарантиями, данными Польше и Румынии. Однако не упоминалось ни словом о какой-либо их помощи Советскому Союзу, если бы он оказался вовлеченным в войну вследствие своих обязательств в отношении какого-либо из государств Восточной Европы».

Грубо говоря, западные потенциальные союзники пытались предложить СССР договор, по которому он обязался воевать в случае войны Германии против Запада. Но при этом обязательства этих союзников по отношению к СССР допускали их неучастие в войне, если Гитлер нападет на СССР.

В английском парламенте шли жаркие дебаты. Первым выступил Ллойд Джордж, британский премьер-министр в годы Первой мировой войны, который сделал блестящий экскурс в историю и в самых мрачных красках нарисовал картину смертельной опасности в современности:

«Во всем мире создалось впечатление, что агрессоры готовят что-то вроде нового нападения. Никто не знает наверняка, где это произойдет. Мы видим, что они спешно вооружаются невиданными доныне темпами, выпуская в первую очередь оружие для наступления — танки, бомбардировщики, подводные лодки. Мы знаем, что они занимают и укрепляют новые позиции, которые дадут им стратегические преимущества в войне против Франции и нас самих… Основная военная цель и план диктаторов заключаются в том, чтобы добиться быстрых результатов, избежать длительной войны. Затяжная война никогда не устраивает диктаторов. Затяжная война, вроде испанской {138} , истощает силы диктаторов; великая оборона русских, не давшая им ни одной большой победы, сломила Наполеона. Идеалом Германии является и всегда была война, быстро доводимая до конца. Война против Австрии в 1866 году продолжалась всего несколько недель, а война 1870 года велась таким образом, что фактически закончилась через один-два месяца. В 1914 году планы были составлены с точно такой же целью, которая чуть-чуть не была достигнута. И она была бы достигнута, если бы не Россия. Однако, как только немцам не удалось одержать быстрой победы, их игра была проиграна. Можете быть уверены, что великие военные мыслители Германии давно обсуждают вопрос о том, в чем была ошибка в 1914 году, чего не хватало Германии, как можно восполнить пробелы и исправить промахи или избежать их в следующей войне».

Затем выступил Черчилль, его выступление более чем заслуживает обширного цитирования:

«Я никак не могу понять, каковы возражения против заключения соглашения с Россией, которого сам премьер-министр как будто желает, против его заключения в широкой и простой форме, предложенной русским Советским правительством?

Предложения, выдвинутые русским правительством, несомненно, имеют в виду тройственный союз между Англией, Францией и Россией. Такой союз мог бы распространить свои преимущества на другие страны, если они их пожелают и выразят свое такое желание. Единственная цель союза — оказать сопротивление дальнейшим актам агрессии и защитить жертвы агрессии. Я не вижу в этом чего-либо предосудительного. Что плохого в этом простом предложении? Говорят: „Можно ли доверять русскому Советскому правительству?“ Думаю, что в Москве говорят: „Можем ли мы доверять Чемберлену?“ Мы можем сказать, я надеюсь, что на оба эти вопроса следует ответить утвердительно. Я искренне надеюсь на это…

Если вы готовы стать союзниками России во время войны , во время величайшего испытания, великого случая проявить себя для всех, если вы готовы объединиться с Россией в защите Польши, которую вы гарантировали, а также в защите Румынии, то почему вы не хотите стать союзниками России сейчас, когда этим самым вы, может быть, предотвратите войну? Мне непонятны все эти тонкости дипломатии и проволочки. Если случится самое худшее, вы все равно окажетесь вместе с ними в самом горниле событий и вам придется выпутываться вместе с ними по мере возможности. Если же трудности не возникнут, вам будет обеспечена безопасность на предварительном этапе…

Ясно, что Россия не пойдет на заключение соглашений, если к ней не будут относиться как к равной и, кроме того, если она не будет уверена, что методы, используемые союзниками — фронтом мира, — могут привести к успеху. Никто не хочет связываться с нерешительным руководством и неуверенной политикой. Наше правительство должно понять, что ни одно из этих государств Восточной Европы не сможет продержаться, скажем, год войны, если за ними не будет стоять солидная и прочная поддержка дружественной России в сочетании с союзом западных держав. Нужен надежный Восточный фронт, будь то Восточный фронт мира или фронт войны, такой фронт может быть создан только при действенной поддержке дружественной Россией, расположенной позади всех этих стран.

Если не будет создан Восточный фронт, что случится с Западом? Что случится с теми странами на Западном фронте, с которыми, по общему признанию, мы связаны, если и не дали им гарантий, — с такими странами, как Бельгия, Голландия, Дания и Швейцария? Обратимся к опыту 1917 года. В 1917 году русский фронт был сломлен и деморализован. Революция и мятеж подорвали мужество этой великой дисциплинированной армии, и положение на фронте было неописуемым.

И все же, пока не был заключен договор о ликвидации этого фронта, свыше полутора миллионов немцев были скованы на этом фронте, даже при его самом плачевном и небоеспособном состоянии. Как только этот фронт был ликвидирован, миллион немцев и пять тысяч орудий были переброшены на запад и в последнюю минуту чуть не изменили ход войны и едва не навязали нам гибельный мир.

Этот вопрос о Восточном фронте имеет гигантское значение. Я удивлен тем, что он не вызывает большего беспокойства. Я, конечно, не прошу милостей у Советской России. Сейчас не время просить милостей у других стран. Однако перед нами предложение — справедливое и, по-моему, более выгодное предложение, чем те условия, которых хочет добиться наше правительство. Это предложение проще, прямее и более действенно. Нельзя допускать, чтобы его отложили в сторону, чтобы оно ни к чему не привело. Я прошу правительство его величества усвоить некоторые из этих неприятных истин. Без действенного Восточного фронта невозможно удовлетворительно защитить наши интересы на Западе, а без России невозможен действенный Восточный фронт. Если правительство его величества, пренебрегавшее так долго нашей обороной, отрекшись от Чехословакии со всей ее военной мощью, обязавши нас, не ознакомившись с технической стороной вопроса, защитить Польшу и Румынию, отклонит и отбросит необходимую помощь России и таким образом вовлечет нас наихудшим путем в наихудшую из всех войн , оно плохо оправдает доверие и, добавлю, великодушие, с которым к нему относились и относятся его соотечественники».

В момент произнесения Черчиллем этой речи сложившаяся ситуация была следующей. Антанта: во Франции описанное де Голлем пагубное желание «драться как можно меньше», а в Великобритании Чемберлен медлит, хотя, по-видимому, уже решил, что гарантии Польше будут соблюдены, а Черчилль заклинает не медлить.

Страны Оси: в начале мая переговоры между министрами иностранных дел нацистской Германии и фашистской Италии Риббентропом и Чиано в Комо увенчались так называемым «Стальным пактом». Его подписание состоялось 22 мая в Берлине. «Это было вызывающим ответом на хрупкую сеть английских гарантий в Восточной Европе», — сокрушался Черчилль.

23 мая, на следующий день после подписания «Стального пакта», Гитлер провел совещание с высшим командным составом вооруженных сил. В секретных протоколах этого совещания говорится:

«Польша всегда была на стороне наших врагов. Несмотря на договоры о дружбе, Польша всегда втайне намеревалась воспользоваться любым случаем, чтобы повредить нам. Предмет спора вовсе не Данциг. Речь идет о расширении нашего жизненного пространства на востоке и об обеспечении нашего продовольственного снабжения. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы пощадить Польшу. Нам осталось одно решение: напасть на Польшу при первой удобной возможности. Мы не можем ожидать повторения чешского дела. Будет война. Наша задача — изолировать Польшу. Успех изоляции будет решать дело.

Не исключена возможность, что германо-польский конфликт приведет к войне на западе. В таком случае придется сражаться в первую очередь против Англии и Франции. Если бы существовал союз Франции, Англии и России против Германии, Италии и Японии, я был бы вынужден нанести Англии и Франции несколько сокрушительных ударов. Я сомневаюсь в возможности мирного урегулирования с Англией. Мы должны подготовиться к конфликту. Англия видит в нашем развитии основу гегемонии, которая ее ослабит. Поэтому Англия — наш враг, и конфликт с Англией будет борьбой не на жизнь, а на смерть.

Англия знает, что проигрыш войны будет означать конец ее мировой мощи. Англия — движущая сила сопротивления Германии. Если удастся успешно занять и удержать Бельгию и Голландию, и если Франции будет также нанесено поражение, то будут обеспечены основные условия для успешной войны против Англии».

Уже видно, что Гитлер, хотя и опасается союза западноевропейских держав с СССР, но уже считает Германию достаточно сильной и способной к нанесению «нескольких сокрушительных ударов».

Но, по мнению Черчилля, к этому времени возможность заключения союза с Россией уже приказала долго жить. Неустраненные разногласия видны из речи Молотова 31 мая (это был ответ на речь Чемберлена 19 мая 1939 года):

«В связи со сделанными нам предложениями английского и французского правительств Советское правительство вступило в переговоры с последними насчет необходимых мер борьбы с агрессией. Это было еще в середине апреля. Начавшиеся тогда переговоры еще не закончены. Однако некоторое время назад стало ясно, что если в самом деле хотят создать дееспособный фронт миролюбивых стран против наступления агрессии, то для этого необходимы, как минимум, такие условия: заключение между Англией, Францией и СССР эффективного пакта взаимопомощи против агрессии , имеющего исключительно оборонительный характер; гарантирование со стороны Англии, Франции и СССР государств Центральной и Восточной Европы , включая в их число все без исключения пограничные с СССР европейские страны, от нападения агрессоров; заключение конкретного соглашения между Англией, Францией и СССР о формах и размерах немедленной и эффективной помощи , оказываемой друг другу и гарантируемой государствам в случае нападения агрессоров».

«Переговоры зашли как будто в безвыходный тупик, — пишет Черчилль. — Принимая английскую гарантию, правительства Польши и Румынии не хотели принять аналогичного обязательства в той же форме от русского правительства. Такой же позиции придерживались и в другом важнейшем стратегическом районе — в Прибалтийских государствах». Слабые государства задирали нос, не желая принимать помощь СССР, видя врага скорее в Сталине, чем в Гитлере. Точно так же, к слову, как и сейчас новоевропейские политики и новоевропейские историки упражняются в изысканиях на тему «Сталин был хуже Гитлера». Европу ожидал страшный урок, который, как выясняется, никого ничему не научил.

Глава 18. Демотиваторы истории

В последние годы наш лексикон пополнился многими словами из других языков. Среди них — и пресловутые демотиваторы. Попросту говоря, демотиватор — это антиреклама. Если задача рекламы — убедить нас любить такие-то продукты и верить неким телеведущим, то функции демотиваторов прямо противоположные — заставить НЕ любить и НЕ верить.

Два таких «демотиватора истории» пользуются у ревизионистов особой популярностью. Оба применяются для того, чтобы заставить нас презирать своих предков, которые выставляются пушечным мясом, стадом, покорно идущим на убой, дикими ордами с востока. Как видим, и тут корни обоих мифов — в геббельсовской пропаганде. Ревизионисты вообще ей верны и очень редко отходят от ее основ, хотя, разумеется, тщательно скрывают свою верность.

Первый миф гласит, что СССР «на самом деле» не победил Германию. Он завалил ее трупами своих солдат.

Сегодня в широком доступе имеется фундаментальное исследование советских потерь — сборник «Россия и СССР в войнах XX века»{139} . Не думаю, что это последнее исследование по потерям во Второй мировой, тем более — что это истина в последней инстанции. Но на сегодня, несомненно, это самое объективное, научно добросовестное и наиболее значимое по количеству привлеченных источников исследование.

Мы вполне можем оценить потери РККА и вермахта за всю войну. Цифры опровергают устоявшееся за годы «перестройки и демократизации» мнение о том, что Красная Армия победила, завалив немцев трупами советских солдат (никогда не мог понять, каким образом «заваливание трупами» помогает победе; обычно бывает наоборот, высокие потери неизменно сопутствуют не победе, а поражению).

Итак, все безвозвратные потери личного состава Красной Армии и Военно-Морского Флота в Великой Отечественной войне за всю войну с Германией составили 11273 тыс. человек.

Безвозвратные людские потери вооруженных сил Германии и армий ее союзников на советско-германском фронте с 22 июня 1941 г. по 9 мая 1945 г. составили:

Германии — 7181,1 тыс. чел.

Ее союзников (армии Венгрии, Италии, Румынии, Финляндии, Словакии) — 1468,2 тыс. чел.

Всего — 8649,3 тыс. чел.

Видим, что соотношение — не на порядки, даже не в разы, как у «историков»-ревизионистов. Потери Красной Армии выше примерно в 1,3 раза.

Интересно также сопоставить, сколько было погибших военнослужащих в вермахте и РККА. Потому что «безвозвратные потери» — это не «все погибшие». Из безвозвратных потерь следует вычесть бывших в плену и потом вернувшихся из плена. Тогда получим число «всех погибших», или, как называют статистики, демографические потери.

Демографические потери вермахта — 5067,7 тыс.

Вооруженных Сил СССР — 8668,4 тыс. человек.

Тут соотношение не в пользу Красной Армии — 1,7.

То есть — при больших на 30% боевых потерях число убитых советских солдат — на 70% больше, чем у немцев и союзников. Почему? В сборнике под редакцией Кривошеева находим ответ и на этот вопрос: «…Процент возвращенных из плена (немцев и союзников. — Г.С.) составляет 85,1%, а умерших в плену 14,9% от всех учтенных немецких военнопленных. Эти данные не идут ни в какое сравнение с числом советских военнопленных, погибших в немецком плену. Из 4559 тыс. советских военнослужащих, пропавших без вести и попавших в немецкий плен, вернулись на Родину только 1 млн. 836 тыс. чел. или 40,0%, а около 2,5 млн. чел. (55,0%) погибли и умерли в плену, и только небольшая часть (более 180 тыс. чел.) эмигрировала в другие страны или вернулась на Родину в обход сборных пунктов».

В советском плену немцев кормили по нормам почти таким же, какие были для советских солдат в тылу. Если не было мяса — его заменяли рыбой. Для них не варили в огромных котлах «суп» из кормовой свеклы и брюквы, неочищенных, вместе с землей.

Из советского плена вернулось почти 3 млн. немцев. В плену погиб каждый седьмой. В немецком плену — каждый второй советский солдат.

Этим и объясняются слишком высокие, по сравнению с безвозвратными, советские потери убитыми.

Советские солдаты, войдя в Германию, вели себя совсем не так, как немцы в СССР (хотя многие из них побывали в плену, помнили немецкий свекольный «суп», а многие знали за немцами гораздо более страшные вещи). Черчилль говорил, что Сталин может раз и навсегда прекратить любые спекуляции на тему «цены победы», уравнять счет, просто приказав казнить несколько миллионов немцев. Но русские почему-то не сохраняют злобу к уже побежденному врагу.

* * *

Второй миф, или исторический демотиватор, весьма интересен. Для начала — очередная цитата:

«Были, однако, и другие причины подобного поведения советских солдат. Дело в том, что в 1920-е годы вопрос о сексуальной свободе активно обсуждался внутри коммунистической партии, однако в последующее десятилетие Сталин добился того, что советские люди стали считать себя живущими в обществе, где о сексе в принципе речи идти не может. И дело здесь не в пуританстве, а в том, что возобладала доктрина „деиндивидуализации“ индивидуума. Чисто человеческие устремления и эмоции были задавлены. Работы Фрейда оказались под запретом. Развод и супружеская измена вызывали серьезное неодобрение партии. Против гомосексуалистов проводились репрессии. В советской системе вообще не предусматривалось никакого сексуального образования. В живописи считалось недопустимой эротикой рисовать женщин в платье с большим вырезом на груди. Они должны были изображаться в закрытых костюмах. Режим однозначно требовал, чтобы любая форма вожделения превращалась в любовь к партии, и прежде всего к Великому Вождю.

Следствием подавления советским государством сексуальных желаний своих граждан стал так называемый „барачный эротизм“, который, несомненно, был более примитивным, и жестоким, чем самая убогая иностранная порнография. И на все это накладывалось бесчеловечное влияние пропаганды, которая окончательно подавляла все сексуальные импульсы у людей. Таким образом, большинство советских солдат не имели необходимого сексуального образования и просто не знали, как правильно обходиться с женщиной» {140} .

«Барачный эротизм»… «Не знали, как правильно обходиться с женщиной»… Размножались, по-видимому, перекрестным самоопылением…

Читая такое, не знаешь, смеяться или удивляться. То ли смеяться над выдумщиком, который парит в своих фантазиях, не касаясь земли, как Мюнхгаузен. То ли удивляться, что считавшийся серьезным (по крайней мере, до выхода этой книги) ученый совершенно не знает реалий той страны, о которой пишет.

Да, в 20-е годы в Европе выходило много статей и даже книг, описывающих, как большевики «деиндивидуализируют» интимные отношения. Писалось, что браки в Советской России запрещены, а женщины обобществлены. Подобные писания сходили на нет по мере дипломатического признания Советской России. Но Энтони Бивор, похоже, задержался в своем развитии и до сих пор принимает подобного рода фантазии, ограниченные лишь мерой авторской распущенности, всерьез. Ну, не в шутку же он пишет:

«Сталин добился того, что советские люди стали считать себя живущими в обществе, где о сексе в принципе речи идти не может».

Да полно, а как же они размножались? Ведь рождаемость (в отличие от современной либеральной России) все годы Советской власти значительно превышала смертность, несмотря на войны и голод. Да, слово «секс» тогда еще не обогатило ни русский, ни языки других народов СССР. В этом смысле, конечно, секса в СССР не было, а появился он только в 80-х годах. До этого никто не «занимался сексом», но все «занимались любовью», и мне лично отечественная формулировка нравится гораздо больше импортной.

К слову, о том, что «в СССР секса не было». Эта вырванная из контекста фраза чрезвычайно часто используется определенного сорта людьми для иллюстрации того, как советская пропаганда могла задурить мозги простой советской домохозяйке, которая во время телемоста на вопрос американской собеседницы якобы изрекла: в СССР секса нет!

На самом деле во время телемоста «Ленинград — Бостон» 17 июля 1986 года участница из Бостона пожаловалась на существующую у них проблему секса у подростков и сказала: «У нас в телерекламе все крутится вокруг секса. Есть ли у вас такая телереклама?»

На это советская участница программы ответила: «Ну, секса у нас нет . Мы категорически против этого. То есть секс у нас есть, но у нас нет такой рекламы ».

Сытно кормящиеся на лугах западной пропаганды свободные от совести журналисты, по геббельсовской рецептуре, просто оставили нужные им слова и вычеркнули ненужные. И начали весело ржать над собственной ложью.

Может, кто-то думает, что уж сейчас-то у них все по-другому? Американская и европейская пресса, в отличие от современной российской и украинской — правдива, совестлива, отвечает за свои слова?

Вот картинка с грузино-осетинской войны 8 августа 2008 года, увиденная спецкором «Огонька»{141} :

«„Валерий Гергиев сожалеет о том, что российские войска вошли в Южную Осетию“, — по-английски диктует корреспондент одного из агентств. Через полминуты он продиктует полную цитату из Валерия Гергиева: „Сожалею о том, что российские войска вошли сюда через 36 часов после начала обстрела, а не через шесть: жертв было бы гораздо меньше“. К этому времени первую цитату уже наверняка кто-нибудь выдаст аудитории».

Слова «секс», «сексуальный» действительно вплоть до середины 80-х годов не были в СССР широко употребительными. Гораздо чаще использовались их отечественные варианты — «пол», «половой». Точно так же, как не было в СССР в ходу слово «трахаться» — в современном переносном значении. Вместо него использовались другие заменители — «пилиться», «перепихнуться» и многие-многие другие, сегодня уже почти забытые, — все их вытеснил всемогущий импортный «ТРАХ».

Но когда я слышу в воспоминаниях ветерана Великой Отечественной словечко «трахнули» в описании тех времен, меня одолевают сомнения: описывает ли ветеран реальную картину пятидесятилетней давности — или создавшуюся у него в воображении под влиянием просмотра современных телепередач?

Действительно, в СССР существовало уголовное наказание за мужеложство. Но было это следствием не большевистской перестройки общества, а культурной традиции, укоренившейся в христианской стране. «Не ложись с мужчиною, как с женщиною: это мерзость. И ни с каким скотом не ложись, чтоб излить [семя] и оскверниться от него; и женщина не должна становиться пред скотом для совокупления с ним: это гнусно» (Лев 18: 22–23).

Действительно, «супружеская измена вызывала серьезное неодобрение партии», но это касалось только коммунистов, и то не всегда, а по большей части только тогда, когда один из супругов жаловался. Беспартийные могли строить свои отношения как угодно, а коммунисты, как считалось, должны были быть образцами во всем, в том числе и в нравственности.

* * *

Помнится, Александр Дюма, побывавши в России, написал, что русские любят проводить досуг «под развесистой клюквой». С тех пор мало что изменилось, а «развесистая клюква» стала мерилом знаний иных европейцев о России. Особенно интересны в этом отношении англосаксы, считающие, что живут в самых лучших странах, а если уж чего-то не знают, то знать это совершенно излишне.

Начать придется с краткой истории вопроса.

В конце 80-х — начале 90-х годов в СССР распространился анекдот. В пивную заходит старик и требует пропустить его без очереди: «Я ветеран Великой Отечественной, Гитлера победил!» «Вот и плохо! — отвечает из очереди молодой. — Если б ты Гитлера не победил, пили бы сейчас не жигулевское, а баварское».

К таким людям сразу и намертво прилепилась кличка — «любители баварского». Суть не менялась, если «любитель» вожделел об ином: «Победили бы немцы, ездили бы сейчас на „мерседесах“». И т.д. и т.п. Как заметил мне однажды один умный человек, такие люди не хотели и не могли принять во внимание, что, победи Гитлер, они бы смогли ездить на «мерседесах» разве что в качестве каких-нибудь органических присадок к моторным маслам.

Между тем анекдот этот вовсе не современный, а, как и очень многие анекдоты, уходит корнями в прошлое. Это просто вариативный пересказ Ф.М. Достоевского.

«Он знал, — писал Николай Бердяев о Достоевском, — что подымется в России лакей и в час великой опасности для нашей родины скажет: „Я всю Россию ненавижу“, „я не только не желаю быть военным гусаром, но желаю, напротив, уничтожения всех солдат-с“. На вопрос: „А когда неприятель придет, кто же нас защищать будет?“, бунтующий лакей ответил: „В двенадцатом году было великое нашествие императора Наполеона французского первого, и хорошо, как бы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки“».

Вряд ли смердяковщина (которая сегодня называется «любовью к баварскому») появилась во время написания романа, явление существовало и раньше, что и отметил Достоевский. С тех пор Смердяков стал, если так можно выразиться, бродячим героем русской литературы. У Булгакова он проглядывает в Шарикове («на учет стану, а воевать — шиш с маслом!»), а у Солженицына — это даже лирический герой, то есть человек, от лица которого ведется повествование, это — сам автор, не жалеющий даже себя любимого и призывающий американские атомные бомбы на головы засевших в советской власти негодяев (ну, и всех народов СССР заодно).

Бунтующий лакей может подниматься в час опасности для родины, становиться «классиком литературы», получать Нобелевскую премию, которой шведские академики сочли недостойным Льва Толстого, бунтующий лакей может и сам собой представлять великую опасность.

Смердяковщина возникает под влиянием определенных условий жизни. Важнейшее из них — сытость, шире — обеспечение минимума жизненных благ, необходимого для того, чтобы не беспокоиться о завтрашнем дне.

Прямым следствием первого условия является второе — наличие досуга.

И наконец, на что можно тратить досуг? «Все болезни от нечистоты, а грехи — от праздности», — говорил великий русский полководец А.В. Суворов. Третье необходимое условие для выращивания смердяковых в собственном соку — наличие модели-соблазна, модели для подражания. В восьмидесятые годы такой моделью стала витрина «общества неограниченных возможностей» (за саму витрину мы попали только потом, когда уже выяснилось, что вход здесь рубль, а выход — сто).

Такие условия существовали в СССР начиная примерно с 60–70-х годов. Но смердяковы в таких условиях плодились не весьма активно. Требовалось к «собственному соку» добавить посторонние ингредиенты или воздействия (например, подогревать), — тогда процесс пойдет быстрее.

Можно выделить два основных фактора, «подогревавших» процесс массового появления смердяковых — любителей баварского. Это воздействие советской пропаганды — и воздействие пропаганды антисоветской.

Такой вид пропаганды мы называем антисоветской для краткости и удобства, на самом деле смысл ее шире. В определенных случаях ее можно назвать антирусской (как определили известные эмигранты В. Максимов и А. Зиновьев, «целились в коммунизм, а попали в Россию»), в иных случаях — это традиционная пропаганда «великой американской мечты», а иногда просто реклама «общечеловеческих ценностей» вроде того же баварского или кока-колы.

Разберем вначале первую. Если бы кто-то предложил охарактеризовать советскую пропаганду 1970–1980-х двумя словами, то мы сказали бы: мертвая, застывшая.

Основным методом корректировки реальности в пропагандистских целях было умолчание. Подчеркнем, именно умолчание, замалчивание, а не прямая ложь. За 20 прошедших лет, проверив цифры и факты советских времен, мы убедились, что они в основном соответствуют цифрам и фактам, использовавшимся для описания советских реалий на Западе, а расхождения, если и существуют, носят характер погрешностей, а не прямой лжи. С прямой беззастенчивой ложью в стиле Гитлера — Геббельса мы познакомились только во время «перестройки».

В последние годы СССР люди в общем доверяли советской прессе (по инерции доверяют и до сих пор). Считалось, если «по телевизору показали» или «в газете написали», то это — правда. Этим доверием, кстати, в первые годы «свободы печати» эффективно пользовалась антисоветская пропаганда. Многократно тиражировались «реальные случаи» — в детском саду в молоке сварили крысу, десятки детей отравлены насмерть… Перевернулась бочка с квасом, а оттуда — опарыши. Подразумевалось, а иногда прямо писалось: вот чем поят детей и народ кровавые коммуняки!

Сегодня любой посетитель Интернета может убедиться, что ушлые журналисты «варили крысу» и «видели опарышей» во многих и разных городах. Впоследствии выяснилось, конечно, что ничего подобного в указанных местах не происходило. Более того, это физически невозможно: опарыши в кислой среде не живут, а наоборот, погибают, а сварить в молоке нужно не одну, а как минимум полсотни отравленных крыс, только тогда концентрация яда будет представлять угрозу жизни даже маленького ребенка, не говоря уже о взрослом. Но тогда дело было сделано — верили!

В советские времена автор подготовленного к печати текста нес ответственность за все приводимые им факты. На редакционных бланках обязательно существовала графа «цифры и факты проверил» — и место для подписи журналиста. Также ответственность несли сотрудники редакции, подписывавшие материал в печать и в свет. Ответственность, конечно, не уголовную, но достаточную для того, чтобы ее нельзя было проигнорировать.

Здесь мы видим наглядную иллюстрацию PR-принципа, сформулированного в США в 1950-е годы: если существуют зоны умолчания, массовое сознание заполняет их домыслами, зачастую худшими, чем самая неприятная правда.

На таком принципе «домыслы вместо умолчаний» построен весь роман «Архипелаг ГУЛаг», и этот принцип А.И. Солженицын наиболее четко сформулировал в упомянутой в первой части этой книги беседе с американским историком и социологом С. Максудовым. Вот как вспоминает об этом разговоре С. Максудов на страницах журнала «Социс» за 1995 год:

«Без особого успеха пытался я объясниться с Александром Исаевичем Солженицыным относительно ошибочного толкования им расчетов И. Курганова. Великий писатель ответил примерно так: поскольку советская власть прячет сведения, мы имеем право на любые догадки» (выделено мной. — Г.С.).

Чтобы оценить высокую моральность этого подхода, применим его к более понятным межчеловеческим отношениям. Если некто молчит о поведении своей жены, то мы имеем право распространять о ней любые догадки.

Глава 19. Как русские «изнасиловали Берлин»

Надо отдать должное зарубежным и отечественным пропагандистам: за последние двадцать с лишком лет, начиная с 1985-го, они немало и небезуспешно потрудились для того, чтобы воспитать у русских{142} комплекс неполноценности. Антисоветская пропаганда работала по западным стандартам, описанным еще Марком Твеном в памфлете «Журналистика в Теннесси». Ярко, броско, сенсационно. При этом уже примерно с 50-х годов существовало четкое разделение пропаганды на белую, серую и черную. У нас и сегодня люди часто путают пропагандистские и финансовые термины, «серый пиар» и «черный нал», потому нелишне обратиться к первоисточникам.

Довольно известный бывший сотрудник ЦРУ Филипп Эйнджи в своей книге{143} объясняет так. Белая пропаганда не скрывает своего источника. То есть слова, написанные или сказанные Ивановым, действительно именно им написаны или сказаны.

Серая пропаганда приписывает материал из одного источника — другому. Чаще всего это бывает, когда журналист от своего имени обнародует некие взгляды, оплаченные лицами, остающимися неизвестными широкой публике.

Наконец, черная пропаганда — «это материал или анонимный, или приписываемый несуществующему источнику, а иногда сфабрикованный, но приписываемый реальному источнику».

Поскольку для воспитания смердяковых в промышленных масштабах чаще всего используется третий вид, остановимся на нем подробнее.

«Материал или анонимный, или приписываемый несуществующему источнику» наверняка видал каждый. Это некие чаще всего спорные факты либо мнения, которые обнародовали «независимые эксперты» или «незаинтересованные наблюдатели», «компетентные источники, пожелавшие остаться неизвестными» и т.д., то есть, по существу, — анонимы, чья анонимность прикрыта авторитетными для большинства читателей наименованиями. Во времена «перестройки и гласности» и позже, в 1990-е, огромная (возможно, даже наибольшая) часть всех публикаций и телесюжетов представляла собой именно такой вот «черный пиар».

Тут следует заметить, что в иных случаях статьи, имеющие все признаки «ЧП», таковыми не являются. То есть действительно у журналиста был компетентный источник, который рассказал ему правду или хотя бы свое собственное мнение о ней и при этом пожелал остаться неизвестным. Такие соломинки неразличимы в стогу иголок. В жизни так не бывает, а в пропаганде — запросто: наличие редких жемчужин сильно затрудняет идентификацию навозных куч.

Таковы три вида пропаганды — как три рода оружия в армии Наполеона. Черная пропаганда (артиллерия) подготавливает атаку серой (пехоты), а в завершение белая пропаганда (кавалерия) гонит опрокинутого неприятеля и закрепляет успех.

Это — общий принцип, если так можно выразиться, инструменты стратегии пропагандистской войны. Но у каждого «воспитателя смердяковых» есть тактические средства, как общие для всех, так и индивидуальные.

Выше мы уже вспомнили один из видов тактики — ложь по Солженицыну, когда, пользуясь умолчаниями, автор использует свое «право» на любые догадки.

Также очень широко используется прием, порожденный естественной и неизбежной необходимостью ограничивать, отбирать материал для исследования. Перед этой необходимостью поставлен любой исследователь, ни один не может вместить в работу весь использованный материал. Только честные исследователи анализируют по возможности все факты, отбирая из них наиболее важные. А фальсификаторы отбирают факты, пусть даже единичные, которые подтверждают их теорию, и игнорируют все остальное. Это — второй тактический прием, наверное, наиболее распространенный, который мы назовем противоестественным отбором.

Следующий прием — эксплуатация глупости и почти всегда связанной с ней завышенной самооценки. Этот прием используется многими, но в наиболее концентрированном виде — изобретателями «новой хронологии» математиками Фоменко, Носовским и примкнувшим к ним шахматным чемпионом Каспаровым.

Прием наиболее эффективен для (или против) технарей. Автор как бы намекает читателю: ты, человек XXI века, с высшим техническим образованием, — а ведь не смог бы построить пирамиду или дорогу, пережившую тысячелетия? Не смог бы, проникается читатель, и покупает тур в Египет, чтобы лично попробовать просунуть лезвие ножа между камнями пирамид. Он ведь в совершенстве знает сопромат (и кое-что еще), потому считает себя вправе объявить лжецами всех, кто с ним не согласен. Или так: великий шахматист, человек с компьютером в голове, не представляет себе, как можно ездить и при этом сражаться на коне — без стремян. Если этого не может такой умный чемпион, то как же мог немытый необразованный кочевник? А читатель, который задаст вопрос: а что говорят по этому поводу специалисты — историки, а не всяких «смежных» технических дисциплин? — такой читатель для метода мертв.

Опасность «осла с образованием» предвидел еще Эразм Роттердамский. Метод может оказывать на автора не меньшее воздействие, чем автор — на читателя. Действительно, А.Т. Фоменко вряд ли бы придумал свою «новую хронологию», если бы не добился определенных успехов на поприще математики — «королевы наук». Человеку, решившему, что обладает достаточно дисциплинированным разумом, чтобы «неощутимо превзойти» все науки, легко совершить такой психологический переход. Ведь хронология — это числа, следовательно, хронология это математика; история — это в первую очередь хронология, следовательно, лучший историк — математик…

Наверное, тем же путем прошел в свое время и А.Д. Сахаров. Ну в самом деле, разве не сможет выдающийся физик-теоретик, «отец водородной бомбы», разобраться в общественных отношениях лучше, чем «маразматики из Политбюро»? Сегодня грустно и смешно читать рассуждения Сахарова о конвергенции СССР и США, то есть о движении навстречу друг другу. Или о том, что после устранения главной угрозы миру в лице СССР Соединенным Штатам не останется ничего другого, как естественным образом разоружиться… Сегодня такие вещи неразборчивые в средствах аналитики пишут за гранты и гонорары, — а Сахаров-то почти наверняка был искренен…

Но мы немного отвлеклись. Следующий, четвертый в нашем списке прием — обрезание. До совершенства его довел В.Б. Резун, пишущий под псевдонимом Виктор Суворов. Суть метода заключается в том, что автор обрывает и обрезает цитаты из используемых им источников так, что они лишаются первоначального смысла и приобретают новый, удобный для иллюстрации авторских положений. По методу Резуна уже составилась немалая библиотека, как в Интернете, так в «бумажных изданиях», потому подробно описывать его нет смысла. А кратко и наглядно можно проиллюстрировать «обрезанием» Гераклита: всё течет, и всё из меня…

Еще один прием — неоправданная экстраполяция. Пожалуй, первым из «историков новой волны» применил его Б.В. Соколов, один из ведущих продвигателей геббельсовской гипотезы о том, что СССР не победил Германию, а завалил ее мясом своих убитых солдат. Соколов изобретательно и новаторски{144} тщится доказать, что только Красная Армия, без учета мирных жителей, потеряла во Второй мировой более 50 млн. человек убитыми (при таком количестве только убитых общие потери должны превзойти все наличное на тот момент население СССР).

Для доказательства такого сильно нелепого утверждения Б. Соколов и использует упомянутую экстраполяцию. То есть берет, например, статистику потерь по отдельной части за отдельный короткий период времени — и экстраполирует на фронт в течение всей операции. Или даже на все вооруженные силы в период кампании. То есть экстраполирует с частного на целое, без учета условий существования этих частей и этого целого.

Есть общий метод, применяемый повсюду и неизменно для продвижения любого бренда, будь то пицца-хат или вечная виновность России перед всеми ближними и дальними народами.

Нужно начать с малого, с какой-то общеизвестной и приемлемой для всех истины, потом постепенно добавлять жару, отходя от истины по существу, но следуя ей по форме высказываний. Таким способом можно побудить покупать пиццу человека, который вчера еще и не думал этого делать; этим же способом можно заставить человека поверить в правдоподобную ложь.

С.Г. Кара-Мурза приводит притчу о вареной лягушке. Если живую лягушку бросить в кипяток — она почувствует боль и выпрыгнет. Если же ее опустить в котелок с холодной водой, а потом поставить его на медленный огонь — лягушка выпрыгнуть не успеет, сварится раньше, чем почувствует опасность.

Примерно по такому же принципу и велось воспитание смердяковых в статистически заметных количествах в 1980–1990 годы.

Начали с критики плохого коммуниста Сталина — и противопоставления ему хороших Ленина и «Бухарчика». Потом, когда Сталин был достаточно заплеван, вдруг обнаружилось, что и Ленин не так уж хорош. Спору нет, и Ленин, и Сталин были очень жесткими и жестокими политиками. Но для пропаганды реальных недостатков всегда оказывается мало. Поэтому, например, Ленина объявили «первооткрывателем» концентрационных лагерей. Хотя на самом деле первые концентрационные лагеря были организованы англичанами в самом начале XX века в Южной Африке для воевавших против них буров (потомков голландцев). И после этого применялись не только фашистами, коммунистами, но и либералами, в частности, в Соединенных Штатах во Вторую мировую заключили в концентрационные лагеря всех японцев, проживавших на Тихоокеанском побережье.

Разве у Ленина и Сталина не было недостатков? Зачем нужно приписывать им чужие, и путать нашу историю, и воспитывать в нас убеждение, что все, что есть в мире плохого — made in Russia/USSR?

Уже много раз в отечественной и зарубежной публицистике и литературе высказывалась мысль, что Великая Отечественная война — это последний бастион национального самосознания русских, и если его разрушить — то разрушится и самосознание народа. Это, наверное, не так. У нас в истории есть не только Великая Отечественная, но и Отечественная война 1812 года, с последовавшим вступлением русских в Париж. И Семилетняя, когда русские впервые (а всего в истории трижды) вступали победителями в Берлин. И Северная война, когда в изнуряющем противостоянии России удалось одолеть «Александра Севера» Карла XII. А еще дальше в глубь веков — Куликово поле и Чудское озеро.

Так что бастионов за нами много, была бы охота их защищать. А те, кто надеется, что вот уж эта крепость наконец-то последняя и после нее Россия рухнет, могли бы почаще вспоминать австрийского канцлера эпохи наполеоновских войн Меттерниха: «Россия никогда не бывает так сильна, как кажется, и так слаба, как о ней думают».

Но есть правда в том, что разрушение героических символов Великой Отечественной для увеличения поголовья смердяковых имеет важнейшее значение. И тут-то пропагандисты «варили лягушку» наиболее изощренно.

Пересмотр оценок Великой Отечественной войны с конца 80-х проходил в несколько этапов. Отметим поразительное и для всякого порядочного человека неприятное сходство положений советских (или бывших советских, эмигрантских, новорусских) ревизионистов с положениями, которые использовали Гитлер и Геббельс.

Неплохой задел был создан еще до Нюрнбергского процесса. В антисоветской пропаганде Геббельса, помимо общих положений о том, что все славяне являются недочеловеками, неизменно присутствовали три мотива.

Первый: русские командиры не способны побеждать, а если и побеждают, то только заваливая своих врагов собственными трупами. (Впрочем, для личного пользования, в своих дневниках Геббельс писал нечто другое, прямо противоположное.)

«После войны среди трофейных документов германского командования было найдено досье на советских военачальников.

Об этом досье Геббельс — в это время он комиссар обороны Берлина — записал в дневнике 18 марта 1945 г.: „Мне представлено генштабом дело, содержащее биографии и портреты советских генералов и маршалов…“. Забыв о своих небрежных, наглых суждениях 1941 г., он ошеломленно пытается за полтора месяца до падения Берлина найти объяснение победному натиску советских войск: „Эти маршалы и генералы почти все не старше 50 лет. С богатой политико-революционной деятельностью за плечами, убежденные большевики, исключительно энергичные люди, и по их лицам видно, что народного они корня… Словом, приходится прийти к неприятному убеждению, что военное руководство Советского Союза состоит из лучших, чем наше, классов…“» {145}

Второй: русские готовились коварно напасть на рейх, нарушив договор, и фюреру ничего не оставалось, как только предупредить нападение.

И наконец, третий (по порядку, не по значению): Германия является бастионом Западного мира, защищающим его от кровавых орд варваров с востока.

В свое время Наполеон Бонапарт сказал: «Когда полководца не в чем обвинить, его обвиняют в чрезмерных потерях». С этого и начали. Сразу начать объяснять читателю, что СССР проиграл во Второй мировой войне и вы все должны в это поверить, чтобы появилась возможность пересмотра послевоенного мироустройства, — было невозможно. Народ тогда еще не готов был принять искривленную логику вроде такой: на витринах в Германии больше сортов колбасы, следовательно, это она, а не мы, победила в войне.

Потому первой начала эксплуатироваться легенда о «заваливании мясом». Ее глашатаем еще на переломе 1980–1990-х стал писатель Виктор Астафьев. Ему, по-видимому, принадлежит приоритет в высказывании: «Мы не победили немцев, мы завалили их своими трупами».

И никому тогда в голову не пришло (а многим и сейчас не приходит) поинтересоваться: откуда Астафьев, хотя и фронтовик, но в нижних чинах, хотя и писатель, но не работавший в архивах, может знать число потерь? Почему его мнение так резко расходится с мнениями десятков маршалов и многих тысяч других фронтовиков? Подобные вопросы во времена «демократизации» задавать было не принято, а обсуждать в прессе попросту невозможно.

Все было ясно и без обсуждений. Маршалы — кровавые мясники, скрывавшие правду. Все фронтовики (кроме тех, кто согласен с Астафьевым) — трусливые «совки», которые только и мечтали восстать против Сталина и колхозов, но, запуганные заградотрядами, особистами и политруками, покорно шли вперед.

Сколько же еще нам нужно времени, чтобы выйти из тяжкого похмелья и до конца выблевать из себя эту ложь?

В дальнейшем над развитием астафьевского тезиса о «заваливании мясом» потрудилось много людей — начиная от упоминавшегося уже Б.В. Соколова и заканчивая последними репортеришками заштатных провинциальных телестудий и газет.

Вторым — по времени взятия в разработку «историками»-ревизионистами — был постулат Гитлера и Геббельса о том, что СССР готовился напасть на миролюбивую Германию, «а фюрер только опередил». Приоритет и практически монополия в доении этой коровы принадлежит В.Б. Резуну. Это, пожалуй, наиболее борзо пишущий — и наиболее популярный изо всех «пересматривателей истории». У него наибольшие в данной трибе писателей тиражи, о нем же больше всего споров.

Для одних сочинения Резуна — учение предателя, а для других — предания Учителя. Так пока и живем.

Впрочем, сегодня Владимир Богданович перешел от книг к статьям, публикуемым в различных сборниках. И стал чаще давать интервью и иным способом появляться на экранах. Объясняться это может разными причинами. Например, что российский (и шире — русскоязычный) читатель утрачивает интерес к его книгам. Или тем, что такие менее увесистые, но более частые удары по аудитории он сам считает более удачным способом продвижения своих идей.

А может, причина еще банальнее. Если не знаешь в чем дело, значит, дело в деньгах. В российской печати появлялись сведения, что в 1990-е книги В.Б. Резуна выходили в российских издательствах не только за гранты, но и за государственный счет. При Путине, который отрецензировал творчество Резуна одной фразой: «Книг предателей не читаю», — такое финансирование вряд ли возможно. Может, все дело в том, что без государственных дотаций бизнес-проект «Виктор Суворов» оказался нерентабельным?

И наконец, третий проект Геббельса «Германия защищает Европу от орд с востока» начал реализовываться позже всех. Публикации о зверских насилиях русских в поверженной Европе, прежде всего в Германии, стали появляться как тенденция где-то с начала нового тысячелетия. А в 2002-м вышла уже упомянутая книга английского историка Энтони Бивора.

Автор — британский историк с именем, и книга его — о взятии Берлина, а вовсе не об изнасилованиях. Но так уж получилось, что сейчас ее вспоминают почти только из-за них. Удивляться тут нечему: Бивор «подсчитал» общее число изнасилованных немок, которое затем пошло гулять из публикации в публикацию:

«По оценкам двух главных берлинских госпиталей , число жертв, изнасилованных советскими солдатами, колеблется от девяноста пяти до ста тридцати тысяч человек. Один доктор сделал вывод, что только в Берлине было изнасиловано примерно сто тысяч женщин. Причем около десяти тысяч из них погибло в основном в результате самоубийства. Число смертей по всей Восточной Германии, видимо, намного больше, если принимать во внимание миллион четыреста тысяч изнасилованных в Восточной Пруссии, Померании и Силезии. Представляется , что всего было изнасиловано порядка двух миллионов немецких женщин, многие из которых (если не большинство) перенесли это унижение по нескольку раз».

Тут мы наблюдаем традиционные домыслы: «видимо… представляется…» Я не буду подробно разбирать механизмы, с помощью которых Бивор и его последователи выводят свои огромные числа, это уже делается специалистами. Например, подробный разбор домыслов ревизионистов дается в работе Никиты Мендковича «Кто „изнасиловал Германию“?»{146} , в которой автор опровергает версию о двух миллионах изнасилованных немок последовательно, подробно и доказательно.

Цель данной книги другая — показать «прорастание» сорняков фашизма из прошлых времен — в нынешние. Важная внешняя составляющая процесса — наличие общих признаков (в лексике, поведении, аргументах, способах вести спор). Эта общность, вероятно, проистекает не от духовной близости, а от общего для них врага, то есть России, как бы она ни называлась — Империей или Союзом. Сходность чаще всего неумышленная, но от того не становится менее наглядной.

Укажу только на очевидные совпадения, наблюдаемые у современного британского историка и у министра пропаганды Третьего рейха.

Геббельс: «В лице советских солдат мы имеем дело со степными подонками…»

Бивор: «Берлинцы действительно могли подумать, что их город оккупировали монгольские орды».

Геббельс: «В отдельных деревнях и городах бесчисленным, изнасилованиям подверглись все женщины от 10 до 70 лет».

Бивор: «Жертвами становились девушки моложе восемнадцати лет или пожилые женщины. Изнасилованными могли стать даже двенадцатилетние подростки».

Геббельс: «Кажется, что это делается по приказу сверху, так как в поведении советской солдатни можно усмотреть явную систему».

Бивор: «Пропаганда ненависти к врагу превращалась в пропаганду ненависти ко всему немецкому» {147} .

В подтверждение русских зверств в Восточной Пруссии Бивор ссылается на пропагандистский фильм нацистов. И делает вывод: «В результате сами немцы, особенно это касается женщин и детей Восточной Пруссии, подверглись в конце войны такому же насилию, какое немцы применили к гражданскому населению оккупированных областей Польши и Советского Союза» (выделено мной. — Г.С.).

«Такому же»? Но по улицам Кенигсберга и Берлина не ездили советские душегубки, подобные немецким в Харькове и Минске. Нам не известны на территории Германии места массовых захоронений убитых мирных жителей, подобные киевскому Бабьему Яру (свои такие яры были в каждом крупном городе на оккупированной советской территории). Не знаем мы также ни об одной карательной акции с убийствами мирных жителей и сожжением живьем, которую бы провела в Германии РККА. Историкам неизвестны лагеря, где голодные немецкие военнопленные должны были есть траву. Архивы не сохранили фотографий показательных повешений немецких функционеров на фасадах домов, какие немцы повсеместно практиковали в России.

Гитлеровцы ни в одном захваченном городе на территории СССР не организовывали снабжение продовольствием местного населения — все, что возможно, должно было идти на нужды немецкой армии или вывозиться в рейх. Советские войска, заняв немецкий город, первым делом выводили на улицы полевые кухни и начинали бесплатную раздачу еды. Бивор об этом прекрасно знает и даже пишет в своей книге, правда, очень странно, как будто упрекает:

«Простым берлинцам в этот момент было отнюдь не до символов. Они накрывали лица убитых солдат кусками газет или шинелями и стояли в очереди к полевым кухням, развернутым красноармейцами по приказу генерала Берзарина. Тот факт, что в этот самый момент в Средней Азии свирепствовал голод и даже имелись случаи каннибализма, не влиял на новую политику советского руководства, призванную завоевать доверие немецкого народа».

Наверное, британскому автору действительно странно: как это можно бесплатно кормить «чужих», когда «свои» голодают. Наверное, одна из целей ревизионистов в том и состоит, чтобы нам это тоже стало казаться странным.

«Я думаю, что „Таймс“ еще не раз будет иметь возможность сетовать на самоуправство Кремля… Мы развернем теперь широкую кампанию внутри страны и за границей», — пишет Геббельс в своем дневнике 2 марта 1945 года. Продолжение этой кампании мы имеем несчастье наблюдать и сейчас. И «Таймс» действительно имела и до сих пор использует любую возможность «сетовать» на Кремль. Все сбылось, рейхсминистр был бы доволен.

* * *

Красная Армия в побежденной Германии вела себя гораздо гуманнее, чем любая армия в побежденной стране. Особенно — с учетом того, что гитлеровцы творили на территории СССР. Все познается в сравнении — как вели себя в своих зонах оккупации союзники — американцы и англичане?

Осмар Уайт (1909–1991), австралийский военный корреспондент в рядах 3-й американской армии, которой командовал знаменитый генерал Джордж Паттон, на основе своих газетных статей и дневников 1944–1945 гг. составил книгу «Conqueror's Road» («Дорога Победителя»). Вот несколько цитат:

«Радиообращение Эйзенхауэра „Мы приходим победителями!“ подразумевало, что командование имело право реквизировать любое пригодное жилье в полуразрушенных городах. Стариков, больных, детей часто выгоняли из домов в развалины, чтобы они беспокоились сами о себе. „Единственный способ научить krauts (кличка немцев, данная им американцами, происходит от немецкого слова, обозначающего кислую капусту) тому, что в войне нет ничего хорошего, заключается в том, чтобы обращаться с ними так же, как они когда-то поступали с другими“. Я слышал этот девиз постоянно…

После того, как боевые действия переместились на немецкую землю, солдатами фронтовых частей и теми, кто следовал непосредственно за ними, было совершено немало изнасилований . Количество их зависело от отношения к этому старших офицеров. В некоторых случаях личности нарушителей были установлены, они были отданы под суд и наказаны. Юристы держались скрытно, но признавали, что за жестокие и извращенные половые акты с немецкими женщинами некоторые солдаты были расстреляны (особенно в тех случаях, когда это были негры). Однако, я знал, что многие женщины были изнасилованы и белыми американцами. Никаких акций против преступников предпринято не было…»

А вот О. Уайт попадает в советскую зону оккупации и записывает: «В Красной Армии господствует суровая дисциплина. Грабежей, изнасилований и издевательств здесь не больше, чем в любой другой зоне оккупации » {148} .

Можно ли на основе таких вот безусловно правдивых свидетельств участника событий и манипуляций с медицинской статистикой из западной зоны создать миф о двух миллионах изнасилованных англо-американцами немок? Разумеется. Только в России ни у кого нет к тому никакого интереса.

Но если обличители мнимых зверств Красной Армии и дальше будут стараться, полемика по принципу: «А вы еще хуже!» — вполне может разгореться.

И напоследок не откажу себе в удовольствии еще раз процитировать Осмара Уайта (выделено мной. — Г.С.):

«Из всего того, что я видел и слышал, было ясно, что русские, в отличие от британцев или американцев, не были обеспокоены проблемами „гуманности“. Не было заметно у них и желания мстить ради самой мести. Они были великими эгоистами и бескомпромиссными реалистами. Один говорящий по-английски русский офицер, будучи немного выпивши, говорил мне в кабаре Коммикер: „Мы должны уничтожить фашизм. Немецкий фашизм ничуть не хуже, чем любой другой. Единственная страна в мире, которая распознает и уничтожает фашизм — это Россия , но это вовсе не предмет национальной принадлежности. Национальность для нас не имеет значения. Мы не ненавидим немцев, итальянцев, негров или китайцев. Мы не думаем, что русские лучше, чем любой другой народ, за исключением того, что у русских такое правительство, которое стремится уничтожить фашизм. Мы сделаем Россию сильной и защищенной от врага — не для того, чтобы навязывать свою волю другим народам, а чтобы защитить людей от фашизма, где бы он ни появился. В качестве репараций мы возьмем у провинившихся стран только то, что нам необходимо для того, чтобы сделать Россию сильной и защищенной. Это — здравый смысл и логика. Мы не имеем ничего против капиталистической демократии кроме того, что она легко обращается в фашизм, когда ее дела идут неважно “».

Название книги

Фашизофрения

Сысоев Геннадий Борисович

ЧАСТЬ ВТОРАЯ