Когда Наташа и комендант скрылись за дверью особняка, полицай Мишка-Козырь сказал Виктору:

— Не дура губа у нашего коменданта. Откопал себе кралю — первый сорт. Аврора — богиня утренней зари!

— Ты откуда знаешь? — рассеянно спросил Виктор.

— Тут и знать нечего, сразу видно.

— Я тебя про Аврору спрашиваю.

— Это любимая поговорка капитана Топоркова. Грамотный был мужик, кое в чём разбирался. Зря погиб, по-глупому.

— Смерть всегда глупа, — не вникая в болтовню Козыря, раздражённо сказал Виктор. Он никак не мог отогнать от себя навязчивого видения: грустное, напряжённое лицо Наташи, с какой-то еле уловимой тенью обречённости и смертельной тоски. Лёгкая, казалось, невесомая походка… Иногда он думал о Наташе и раньше. Он знал её имя и место работы. И он относился к ней с ненавистью и презрением, как ко всему, что было рядом с оккупантами. Почему же теперь мысль о Наташе не давала покоя, вызывала душевное смятение, будоражила воображение? Не укладывается в сознании, что такая девушка может быть плохой, падшей?.. Глаза с таким добрым и в то же время смелым взглядом не могут принадлежать пустому человеку.

— Между прочим, — продолжал Козырь, не ответив на вопрос Виктора, — эта цыпа не по мне. Красивая, но тощая. Вон — Нинка из столовой. Знаешь? Ни рыла, ни уха, а схватишь — чувствуешь, что-то в руках держишь!

— Да пойди ты со своей Нинкой знаешь куда…

— Я тебе точно говорю, — не обиделся Козырь, — её так и зовут: Ниночка-периночка. От поклонников отбою нет. А эта — что балерина какая-то. На сцене такую хорошо смотреть, а так… — тьфу!

— Перестань ты…

— Подумаешь, интеллигент! Ни бельмеса ты в этих делах не понимаешь, — беззлобно сказал Козырь и уставился в окно.

Таинственный свет пробивался через плотные занавески в сад, освещал большую, развесистую яблоню, снег и ветви сирени с поблёкшими, но упорно не желающими опадать листьями.

Виктор злился, пытаясь не думать об истинных причинах этого неприятного состояния, — несмотря ни на что, ему нравилась эта девушка.

— Комендант — мужик не промах, — пользуясь молчанием напарника, продолжал Мишка-Козырь, — раньше он эту свою секретаршу на квартиру к себе таскал, а теперь здесь организовались. Место, конечно, подходящее. Что ни говори, а умеют всё-таки фрицы дела обставлять…

— А ты видел? — вдруг со злостью спросил Виктор.

— Что?

— На квартиру, спрашиваю, — видел?

— Ха, интересно! Я не видел — другие видели.

— Не верю я, — упрямо, точно убеждая самого себя, сказал Виктор.

— Во, смотрите на него. Херувимчик! Жизни ты не знаешь, Витька, вот и сомневаешься.

В доме глухо прогремел выстрел.

Виктор насторожился, а Мишка-Козырь совершенно спокойно сказал:

— Во, даёт, гад! Раз — и концы в воду. А я думал, что тут полюбовное дело. Понял?

— Дурак ты, вот это я понял. Перестань болтать, как помело.

Раздался второй, затем третий выстрел, а следом за ними послышалась дробь длинной автоматной очереди.

— Витька, — забеспокоился Козырь, — там что-то не то. Пойдём — поглядим.

— Пошли!

Мишка-Козырь шёл первым. Открыв дверь в коридор, они увидели переводчицу коменданта. Она стояла, прислонившись к стене, обмякшая, бледная. Правая рука беспомощно, как переломленная ветвь, свешивалась вниз под тяжестью пистолета. Наташа тяжело дышала и, теряя силы, медленно сползала по стене.

Козырь зарядил карабин, бросился к Наташе и, толкнув в грудь, выхватил у неё пистолет, затем, дёрнув за подбородок, поднял голову.

— Перестань издеваться, — крикнул Виктор.

— Не валяй дурака, — огрызнулся беззлобно Козырь и, убедившись, что переводчица без сознания, бросился в комнату.

— Ого, брат, — раздался оттуда его удивлённый голос, — вот это девка! Витька, посмотри, она их всех троих уложила!

Виктор склонился над Наташей. Она окинула его затуманенным взором и проговорила, с трудом выдыхая слова:

— Стреляйте… подонки… тащите в гестапо… выродки!

Виктор смотрел в лицо Наташи, и душа его переполнялась жалостью к ней.

— Не нужно так… — сказал он ласково и нежно поправил волосы, упавшие на её лицо.

Она посмотрела на него внимательно и вдруг скомандовала:

— Уйдите!

— Витька, — возбуждённо крикнул Козырь, выходя из комнаты, — ожила, стерва? Вот тебе и Аврора — богиня утренней зари!

Он склонился над Наташей с недоумевающим видом.

— Подожди, — шепнул Виктор девушке и встал во весь рост. — Чего орёшь, — толкнул он в грудь Козыря и, не целясь, в упор выстрелил ему в живот. Наташа опять потеряла сознание. Виктор поднял её на руки и понёс. Свежий воздух вернул Наташу к жизни. Она услышала ровное дыхание и скрип снега под тяжёлыми солдатскими сапогами.

— Куда идём?

Виктор оторопело остановился. Он не знал, куда идёт, — лишь бы подальше от этого страшного дома.

— Отпустите меня, — дёрнулась она, — я пойду сама.

Он опустил её на дорогу и только теперь заметил, что Наташа не одета.

— Подождите, одну минуту, — быстро проговорил он.

— Куда вы?

— Принесу пальто, — ответил Виктор и растаял в темноте.

— Кофту захватите, там, на стуле… — крикнула она вслед и сама удивилась своей просьбе.

Дул сквозной ветер, холодный и почти бесснежный. Густые низкие тучи, совершенно чёрные в темноте, быстро пролетали над головой и казались таинственными посланцами потустороннего мира. Ветер беспощадно рвал тучи, расшвыривал их…

Наташа стояла, прислонившись к шершавому стволу большого дерева, машинально отковыривая окоченевшими пальцами маленькие кусочки замёрзшей коры.

Её била дрожь и одолевали беспокойные мысли. Что делать дальше? Кто этот парень, спасший ей жизнь? Можно ли довериться ему до конца?

Виктор вернулся быстро, помог надеть кофту и пальто и испуганно спросил:

— Вы ранены?

— Немного, это пустяки.

— Кровь у вас…

— Знаю, — тихо ответила Наташа и вдруг, отбросив сомнения, сказала:

— Я не знаю, что мне теперь делать.

— Где вы живёте?

— Не в этом дело.

— А в чём?

— Вам можно верить?

— Мне?

Виктор задохнулся от прилива чувств. Ему хотелось сказать этой необыкновенной девушке, что он готов ради неё сделать всё, и если потребуется, то и умереть! Но он сказал тихо и серьёзно:

— Можно.

— Гарантии?

— Полные. Я связан с партизанами, знаю их пароль.

— Скажи.

— Здравствуй, красавец, как здоровье?

— Спасибо, на здоровье не жалуюсь, — продолжила Наташа.

Только теперь Виктор окончательно понял всё.

— Наташа! — воскликнул он. — Какая же ты!..

— Об этом после, — нетерпеливо сказала она, — теперь о деле.

— О каком деле? Необходимо немедленно уходить к партизанам! В городе будут повальные обыски.

— Не горячись, подожди немного. Мне нельзя уходить из города, — решительно сказала она, — ещё не всё потеряно. Ты уйдёшь к партизанам. Я всё свалю на вас — напали, убили Шварца и солдат, ранили меня… Мне поверят.

— Наташа!

— Ты меня понял?

— Да.

— Тогда прощай!

— Наташа, идём вместе! Не оставлю же я тебя здесь!

— Тебя как зовут?

— Виктор.

— Спасибо тебе, Витя, и иди! Так нужно. Я не могу, не имею права иначе.

— Ладно, поступлю, как говоришь ты, — с трудом согласился Виктор. — Желаю успеха! И если будет случай, передай капитану Крылову… Пусть не думает обо мне плохо… Он тоже наш…

— Знаю. Передам обязательно, думаю, что случай такой представится. — Она попыталась улыбнуться. — Ещё раз спасибо тебе. Прощай!

— До свидания!

Наташа медленно пошла к центру города. Но не успела она сделать нескольких шагов, как Виктор опять рванулся к ней:

— Наташа!

Она остановилась и вопросительно посмотрела на него.

— Наташа, прости меня, пожалуйста. Можно, я тебя поцелую?

Она посмотрела на него ласково, как-то по-матерински нежно, целомудренно поцеловала сама и, не произнеся ни звука, медленно пошла к сереющим в темноте домам.

Виктор ещё долго смотрел ей вслед, восторженный и ошеломлённый.

Потом вновь вернулся к страшному месту, ещё раз внимательно, по-хозяйски осмотрел всё и при помощи раскалённых углей поджёг дом. Убедившись, что огонь набрал силу, Виктор быстро направился к темнеющему вдалеке лесу.

А уже через десяток минут старый деревянный дом пылал, как огромный факел.

…Наташа с трудом брела по городу. Раненая рука тяжёлым камнем тянула вниз, неприятно кружилась голова, подкашивались ноги. До квартиры майора Шварца, где собралась большая, весёлая компания по случаю его дня рождения, она добралась совсем без сил и, теряя сознание, упала на руки майора Демеля.

— Напали… — еле слышно прошептала Наташа. — Ганс убит… Полицаи… изменники!

Празднование не состоялось.

Демель объявил тревогу.