Глава 1

Глубокий, освежающий, целебный сон, свежий морской воздух, сытная здоровая пища и покой нескольких дней путешествия оказали на здоровье Лоис целительное воздействие. Она окрепла, исчезла с лица болезненная бледность, прошли головокружения и тошнота, тело налилось силой. Она вновь стала прежней – бесстрашным умелым бойцом и очаровательной женщиной. Но память так и не вернулась. Она была уверена, что покинула негостеприимный Алмост, помнила барона Вистриса, но забыла Ассасина Мессари, Аймера, Алию, забыла о проведенном среди пиратов времени, о службе лендлорду Альтамана… Она забыла даже возлюбленного Ольда, из-за которого всё это и началось. Правда, иногда, ей казалось, что она должна что-то непременно вспомнить, что-то смутное мелькало в мозгу, как неясное воспоминание об ушедшем сновидении. Но, когда она пыталась сосредоточиться, тут же всё исчезало, и начинала болеть голова, вынуждая бросить это бесполезное занятие.

Никто не мог развеять иллюзию девушки, что она плывёт не из Алмоста, а из Альтамана, потому что, волею судьбы, она попала на алмостский корабль, лишь изредка заходящий в город-государство. Обычно, он останавливался в Сумере, а затем шёл дальше – в Лекхим, Вритландию или Марлоз. Целыми днями Лоис или спала, или отдыхала, или дремала. Во время нечастых прогулок палубой она ни с кем не разговаривала, испытывая подсознательную антипатию к алмостцам, из которых и состояла команда корабля. Она не общалась ни с капитаном, ни с его помощником, так как питалась в своей каюте. А капитан сам не стремился к общению с девушкой, считая её беглой преступницей, и разумно рассудив, что чем меньше знаешь, тем полезнее для здоровья.

Так прошли несколько дней, которые требовались, чтобы достичь пологих зелёных и приветливых с виду берегов Марлоза.

И только лишь, когда они приблизились к ним настолько, что ветер с суши доносил запах цветов и свежей зелени, капитан подошёл к стоявшей в одиночестве девушке и недоверчиво переспросил:

– Вы действительно сойдёте в Марлозе, госпожа?

– Да, – твёрдо ответила Лоис.

– Где именно?

– В ближайшем порту.

– Мы заходим лишь в один порт – Аскен. Завтра там будем… Но если вы пожелаете, мы можем высадить вас в любом месте, – добавил он многозначительно.

Лоис внимательно взглянула на капитана:

– Считаете, так будет лучше?

– Ну… Я не знаю, госпожа, – осторожно ответил капитан, теряясь в догадках. Он начинал сомневаться, что странная пассажирка беглянка. Возможно, она плывёт в Марлоз с какой-то миссией. – Я подумал, может, вы не желаете, чтобы кто-нибудь знал о вашем прибытии в Марлоз до определённого момента…

– Наверное, вы правы, – задумчиво ответила Лоис. – Не могли бы вы меня высадить в безлюдном месте, когда стемнеет?

– С удовольствием, госпожа, если вы поклянётесь, что никому не скажете, на каком корабле прибыли в эту страну.

– Почему?

– Местные власти очень строги с чужеземцами, особенно не любят нелегалов. А я давно торгую с этой страной, имею здесь некоторую репутацию. Я не хочу потерять их доброе расположение.

– Хорошо, я никому не скажу о вас. Всё равно не знаю ни вашего имени, ни названия корабля.

Как только стемнело, и корабль стал на якорь вблизи берега, на воду спустили небольшую лодку, в которую сели два гребца и девушка. Им понадобилось всего несколько минут, чтобы достичь берега. Не успела Лоис спрыгнуть на мокрый песок, как лодка отчалила и бесшумно скрылась в темноте. Такая поспешность несколько удивляла, но девушка лишь равнодушно пожала плечами. Вообще, с потерей памяти, Лоис будто утратила часть души. Она стала жестче, расчетливей и равнодушней. Теперь она особенно соответствовала своему прозвищу – Алмостский Меч, которому всё равно, в чьих руках он находиться, чью плоть разит; которого не трогают ни мольбы, ни стенания. Она бездумно отдавалась на волю Богини-Матери, не беспокоясь, что ждёт впереди: опасность или удовольствие. Даже неугомонная плоть как бы успокоилась, и при взгляде на красивого мужчину сердце не трепетало от предвкушения обладания, не хотелось тут же затащить его в постель. Иногда в смутных снах мелькал образ длинноволосого синеглазого красавца, но она считала его плодом фантазии, и, проснувшись, тут же забывала.

Сейчас, оказавшись ночью, одна, в незнакомом чужом краю, Лоис, не волнуясь и не заморачиваясь, спокойно и уверенно зашагала вперёд, пока не достигла дороги, идущей параллельно берегу. Некоторое время она шла по ней на север, пока не услышала впереди приглушенный конский топот. Тогда свернула на запад и пошла прямо по засаженному чем-то полю.

Уже далеко за полночь Лоис набрела на одинокий хутор, состоявший из трёх строений, окружённых невысокой каменной стеной. Сторожевые псы, учуяв чужака, подняли громкий и злобный лай. На шум выглянул заспанный хозяин с тусклым фонарём в руках.

– Кто там? – произнёс недовольным голосом, вглядываясь в темноту.

Марлозцы – потомки ассветов-бродяг, когда-то облюбовавших эту территорию и осевших на тучных благодатных землях. Поэтому, хотя селянин говорил на местном диалекте ассветского языка, Лоис прекрасно его поняла. Ответила она тоже по-ассветски:

– Путник. Пусти на ночлег, хозяин.

– Женщина? – удивился хуторянин.

– Да.

– Ты одна?

– Да.

Мужик некоторое время посопел, раздумывая, пускать ли столь позднюю и странную гостью. Прикрикнув на злобствующих псов, прошлёпал к воротам босыми ногами и впустил девушку во двор. Когда свет фонаря упал на незнакомку, на лице селянина отразились изумление и страх.

– Кто ты? – воскликнул он. – Дух или разбойник?

– Ни то, ни другое. Я чужеземка.

– Чужеземка?! – Челюсть селянина отвисла ещё больше. – Но… Откуда ты пришла?

– С моря.

– А… А береговой патруль?

– Я с ним не встречалась… Знаешь, хозяин, нельзя ли расспросы отложить до утра? Я устала и хочу спать.

– Да, да… Проходи, сюда.

Они вошли в дом – низкое мрачное строение. Лишь только переступив порог, Лоис едва не задохнулась от душного, тяжёлого, спёртого воздуха.

– Ты хочешь, чтобы я спала в этом хлеву? – грозно посмотрела на хозяина.

При ярком свете свечи селяне смогли лучше рассмотреть неожиданную гостью. Костюм из блестящей кожи, украшенный многочисленными золотыми висюльками, серебряный пояс, позолоченные ножны, гордая уверенная осанку и чистые ухоженные руки произвели на них впечатление. Они поняли, что перед ними не простая путешественница, а знатная дама.

– Простите, госпожа, но у меня нет другого места для ночлега… – пробормотал напуганный хуторянин.

– А сеновал есть?

– Конечно.

– Постели там. Этой вони я предпочитаю свежий воздух и аромат сена.

Жена селянина, подхватив какие-то одеяла и подушки, поспешила во двор. Когда она вернулась, хозяин провёл девушку к высокому деревянному строению, отгоняя норовивших ухватить чужака за ногу собак. Лоис взобралась на копну душистого сена и растянулась на импровизированной постели. Уже засыпая, услышала, как заскрипели отворяемые ворота, и ей почудился конский топот, который вскоре затих вдали. Убаюканная сладким пением цикад, разморенная усталостью, Лоис крепко уснула.

 

Глава 2

Пробуждение оказалось не очень приятным. Чья-то рука грубо дёрнула её за ногу, а громкий голос требовательно произнёс:

– Вставай, чужеземка!

Лоис зевнула и недовольно приподняла голову, но вместо хозяина, давшего ночлег, увидела шесть вооружённых до зубов воинов. Командир – здоровенный детина с рыжими, связанными на макушке в пучок волосами, – дёргал девушку за ногу и требовал, чтобы она немедленно слезла с сеновала. Лоис вновь зевнула во весь рот, сладко потянулась, откинула с лица волосы, взяла в руку ножны с мечом и соскользнула на землю, в полукруг ожидавших её воинов. Краем глаза заметила испуганно заглядывавшего в дверь хозяина.

– Что вам надо? – недовольно посмотрела на непрошенных гостей девушка, щурясь от проникавших сквозь щели солнечных лучей. – Неужели в этой стране честный путешественник не может спокойно поспать?

– Ты, в самом деле, чужеземка? – уставился на неё рыжеволосый командир.

– Если так, что из того?

– Тогда ты арестована! Сдай оружие и следуй с нами.

– Вот как? – подобралась девушка. – Позвольте спросить, на каком основании?

– Разве ты не знаешь основного закона Марлоза, чужеземка?

– Я здесь совсем недавно, и ещё не успела ознакомиться с вашими законами.

Рыжеволосый уставился на неё с таким видом, словно она ляпнула глупость.

– Ты свалилась с небес, чужеземка? Даже варвары Ловленда знают наш основной закон.

– И что в нём такого особенного?

– Любой чужеземец, ступивший на нашу землю, становится собственностью Марлоза, то есть, рабом, и останется им пожизненно, если не сумеет себя выкупить.

– Закон ассветского корабля! – фыркнула девушка. Ей сразу вспомнились и стали понятны странные взгляды капитана и команды корабля, когда она сообщила, что сойдёт в Марлозе.

– Ну что ж, – спокойно произнесла Лоис, обнажая меч. – Вы сможете арестовать разве что мой труп… Но я постараюсь дорого продать свою жизнь.

Рыжеволосый вскинул голову и заржал, как жеребец, увидевший симпатичную кобылку. Его солдаты поддержали командира. Лоис взмахнула мечом. Полированное лезвие сверкнуло в лучах утреннего солнца и раскроило горло противника. На лице рыжеволосого застыло недоумённое выражение, а хлещущая из перерезанной шеи кровь залила грудь.

В следующий миг Лоис изо всех сил рубанула по ближайшей голове и снесла её напрочь. Воины вышли из оцепенения, охватившего их после смерти командира, и бросились в атаку. Лоис умело держала оборону. Но на малом ограниченном пространстве длинный алмостский меч оказался не лучшим оружием. Всё же в короткое время, она сумела отправить к праотцам ещё двоих. Третьего ранила «айосцем» в руку, и он поспешно отступил, зажимая кровоточащую рану. Лоис, желая добить противника, замахнулась для следующего удара и невольно открылась, чем не преминул воспользоваться последний оставшийся в живых воин. В первое мгновение Лоис не почувствовала боли, только странный холод в боку. В костюме образовалась прореха, начавшая быстро багроветь.

Последний противник оказался опытным и осторожным ветераном. Он не лез на рожон, но и не отступал, выжидая, пока девушка ослабеет от потери крови. Лоис ещё не ощущала боли, лишь небольшое жжение, хотя кровь из глубокого пореза на рёбрах струилась уже по штанине. Понимая, что скоро истечёт кровью, она усилила натиск, стремясь поскорее покончить с противником, но тот благоразумно отступал. Тогда Лоис остановилась, облокотившись на меч, и угрожающе произнесла:

– Подойди ближе, трус… Дай мне напиться твоей крови!

В бледно-голубых глазах воина промелькнула тревога.

– Откуда ты взялась, проклятая ведьма? – злобно прошипел.

– Прилетела из-за моря, – зловеще засмеялась девушка. – Иди же сюда, красавчик, я узнаю на вкус ассветскую кровь…

Лоис почувствовала знакомые симптомы слабости – тошноту и головокружение. Во рту появился металлический привкус. Лицо стало бледным, и у воина, не сводившего с неё глаз, на губах появилась довольная улыбка.

– Ты скоро упадёшь, ведьма, и тогда я отрублю твою ядовитую голову, насажу на копьё и воткну на перекрёстке, чтобы каждый прохожий мог плюнуть в твою чужеземную рожу, – пообещал он.

– Это слова труса, а не воина, слова падальщика, а не гиззарда.

Презрительные слова задели воина, и он поднял меч.

– Что ж, думаю, я справлюсь с тобой и так.

– Трус, – презрительно сплюнула девушка и повернулась к противнику спиной. Воин в ярости скрипнул зубами и, подняв меч, бросился на девушку. И в тот миг, когда сверкающее лезвие готово было обрушиться на её голову, Лоис резко развернулась и нанесла сокрушительный удар сбоку, на уровне пояса. Лезвие вспороло живот справа налево, чиркнув по позвоночнику и разделив человека буквально надвое. Из огромной раны вывалились окровавленные, пузырящиеся, дурно пахнущие внутренности, а воин упал навзничь, устремив в дощатый потолок полный страдания взгляд.

Лоис плюнула на его труп и повернулась к единственному выжившему, сидевшему в стороне и бережно качающему раненую руку.

– Ну, приятель, а что делать с тобой? – произнесла мрачно.

Воин – молодой парнишка одних с Лоис лет – поднял на девушку полные боли и страха глаза.

– Не убивай меня, госпожа… – прошептал. – Не убивай…

– Мне не нужна твоя жизнь, ты уже получил своё… – Лоис глубоко вздохнула и на миг прикрыла глаза, борясь с охватившей тело слабостью. – Кому ты служишь?

– Гритору Иннему.

– Что такое гритор? Барон, герцог, король?

– В Марлозе нет королей.

– Нет? – удивилась девушка. – А кто же здесь правит?

– Триумвират.

– Святые Небеса! А это что такое?

– Я… Я не могу объяснить… Триумвират это триумвират. Три правителя трёх провинций, из которых состоит Марлоз.

– А какая это провинция?

– Центральная.

– Кто здесь правит?

– Хайтор Корв.

– И… Где он… Находится?.. – Лоис говорила с трудом, медленно погружаясь в пучину мрака.

– В столице… Арокке… – Словно издали донёсся голос воина. Прислонившись к стогу сена, она медленно сползла на землю. Глаза её закатились, голова склонилась на бок, и она потеряла сознание.

 

Глава 3

Очнулась Лоис в мрачной квадратной комнате. Свет в неё проникал через крошечное окошко высоко под потолком, сложенные из грубых каменных блоков стены покрывали пыль и паутина. Комната была пустой, не считая грубой деревянной лавки, покрытой пыльными бараньими шкурами, служившими девушке кроватью; и такого же табурета рядом, на котором стояли глиняные кувшин, кружка и тарель с чем-то непонятным, напоминающим кем-то съеденную и выплюнутую пищу. Грудь стягивала тугая повязка. Её раздели и укрыли тёплым шерстяным одеялом. Лоис попыталась подняться, и, не смотря на жгучую боль, пронзившую бок, и слабость, охватившую тело, села на лавке. И тут обнаружила, что ноги скованы кандалами.

Лоис потянулась к кувшину и сделала несколько жадных глотков прямо из узкого горлышка. В кувшине вместо воды оказался кисло-сладкий фруктовый напиток с тонким неизвестным ароматом. Утолив жажду, бессильно откинулась на подушку. В боку пульсировала жгучая боль, телом пробегал озноб, голова кружилась и болела, особенно затылок. Лоис попыталась расслабиться и уснуть, и несколько раз впадала в тяжёлую дремоту.

Время тянулось медленно или это только казалось. В комнате стояла могильная тишина, извне не проникало ни звука. Лоис не знала, сколько прошло времени, но, судя по тому, что окошко под потолком потемнело, близилась ночь.

Внезапно раздался глухой лязг, прозвучавший с той стороны арочной двери, она с противным скрипом отворилась, и вошли несколько человек. Впереди шёл воин, в одной руке нёсший зажжённый фонарь, а в другой обнажённый меч. За ним следовал другой воин – с подносом. Замыкал шествие полноватый лысоватый человек, одетый в расшитый серебром камзол и мешковатые штаны.

Лоис равнодушно осмотрела всех троих из-под полуопущенных ресниц. Воин с мечом стал у изголовья, держась насторожено и как бы с опаской. Второй сменил посуду на табурете. Приблизившись, толстяк добродушно улыбнулся и спросил:

– Как самочувствие, воинственная ты наша?

– Прекрасно, доктор, – ответила девушка.

– Откуда ты знаешь, что я доктор? – удивился мужчина, беря девушку за запястье и проверяя пульс.

– Кого может интересовать моё самочувствие, кроме доктора?

– Это точно, – закивал толстячок. – Но твоим здоровьем очень интересуется наш господин.

– И кто же он? Хотя… Нетрудно догадаться. Вероятно гритор Иннел?

– О… Ты очень догадлива, – удивился доктор. – Это он. Ты ведь убила пятерых его лучших воинов. Он желает поговорить с тобой, и прислал меня узнать о твоём здоровье.

– Чтобы следом прислать палача?

– О нет! Ты напрасно думаешь о нём так плохо. Господин гритор исключительно добрый и мягкий человек.

– Поэтому его воины такие неумелые… Если те пятеро были лучшими, что же говорить об остальных?

– Кхм-кхм… – доктор не знал, что ответить на слова девушки. После нескольких минут молчаливого осмотра, он продолжил: – Ты потеряла много крови, выносливая ты наша. Рекомендую хорошо поесть и выспаться, и, думаю, завтра ты сможешь уделить господину гритору немного своего времени.

– С удовольствием побеседую с таким добрым и заботливым господином… – на губах девушки мелькнула бледная улыбка. – Это он заковал меня в цепи?

– Цепи? – не понял доктор. – Где они?

Лоис шевельнула ногой, и раздался металлический звон. Доктор приподнял край одеяла и осмотрел её ноги.

– Кхм… Я спрошу его об этом. А пока тебе придётся потерпеть.

– Я не жалуюсь, доктор. Просто не понимаю, почему оставили свободными руки, ведь убиваю я, преимущественно, ими.

– Но у тебя ведь нет никакого оружия, жестокая ты наша.

– Это не обязательно, я умею убивать голыми руками.

– Надеюсь, ты не продемонстрируешь это на мне?

– Ты мне нравишься, к тому же ты мой лекарь…

Доктор ласково похлопал девушку по руке и на прощание произнёс:

– Последуй моим советам, неугомонная ты наша. Хорошо кушай, много спи и быстро поправишься.

– Зачем?

На этот вопрос у доброго доктора ответа не нашлось, поэтому он молча пожал плечами и ушёл, пожелав ей спокойной ночи. Дверь закрылась, и Лоис вновь осталась одна в полумраке темницы. Лишь одинокая свеча в глиняной плошке , оставленная тюремщиками, составляла ей компанию и рассеивала непроницаемый мрак.

Лоис вновь с трудом приподнялась и последовала совету доктора: поела, выпила густого красного вина и легла спать.

Но, несмотря на слабость и сонливость, спала плохо – часто просыпалась то от жажды, то от боли, её то бросало в жар, а то она дрожала от озноба. В затуманенном жаром мозгу всплывали странные, порой жуткие картины. То ей казалось, что она находится в темнице барона Вистриса, и её мучает толпа похотливых солдат. А то мерещилось, что на неё напал горный волк, вцепился острыми зубами в бок, и грызёт её живьём, а она скована по рукам и ногам тяжелой корабельной цепью и не может даже пошевелиться, чтобы отогнать хищника. Она то кричала и проклинала своих мучителей, то пыталась криками отогнать хищника, а то дрожала от холода, стоя обнажённой на покрытой снегом горной вершине.

В короткие промежутки прояснённого сознания девушка понимала, что у неё началась лихорадка, так что вряд ли в ближайшее время она сможет объяснить доброму гритору, почему хладнокровно убила пять его лучших воинов.

Пришедший утром доктор застал подопечную в беспамятстве и лихорадочном бреду. Он грустно покачал головой, ощупал горячее тело, проверил пульс и заглянул в невидящие глаза. Не сказав ни слова, ушёл с докладом к господину.

 

Глава 4

Когда Лоис пришла в себя в следующий раз, то увидела, что её темница изменилась. Теперь это была узкая высокая комната с ровными оштукатуренными и выкрашенными в приятный зелёный цвет стенами, с высокой двустворчатой дверью и широким полукруглым окном. Солнечный свет проникал сквозь разноцветные мозаичные стёкла и ложился на стены, пол и потолок весёлыми цветными пятнами. Девушка покоилась на высокой удобной кровати, на чистых простынях, укрытая несколькими тёплыми одеялами. К тому же в камине жарко пылал огонь, отчего в комнате было душно, как в бане. Лоис обливалась потом; одеяла сдавливали грудь, словно вместо пуха в них набили камни.

Слабым движением Лоис отбросила одеяла, ощущая, как приятно охлаждается мокрое от пота тело. Но тот час послышались лёгкие шаги, и над ней склонилась пожилая женщина, заботливо укутывая.

– Нет… Мне жарко… – прошептала девушка, пытаясь снова раскрыться.

Женщина заглянула ей в глаза.

– Очнулась, милая?

– Да… Долго я болею?

– Вот уже четвёртый день, как ты в бреду.

– Где я?

– Это помещение лечебницы. Здесь доктор Эммис лечит тяжелобольных. А я сиделка Луса.

– Воды…

– Да, конечно, милая.

Луса отошла куда-то к изголовью и вернулась с глиняной кружкой.

– Это освежит тебя и придаст сил, – сказала, приподнимая голову больной и поднося к её губам кружку.

Напиток был горьковатым, вязким, но странным образом утолял жажду и остужал пылающие внутренности.

– Я посплю, – пробормотала Лоис, так как этот краткий разговор истощил все её силы.

– Конечно, милая, поспи, – ласково проговорила Луса, поправляя подушку и подтыкая одеяло.

Проснулась Лоис поздно вечером. За открытым окном темнело фиолетовое небо с первыми, самыми яркими звёздами. Луса сидела рядом в широком удобном кресле и что-то шила при свете свечей в высоком канделябре. Заметив, что больная проснулась, приветливо улыбнулась.

– Проснулась, милая?

– Да…

– Как самочувствие?

Лоис прислушалась к себе и поняла, что чувствует себя отдохнувшей и бодрой. Голова не болела, тело не горело и не обливалось потом, дышалось лёгко и свободно. К тому же проснулся аппетит, о чём она не приминула сообщить сиделке. Луса радостно заулыбалась и, отложив шитьё, покинула комнату. Но вскоре вернулась, неся поднос с едой. После сытного ужина и настоянного на травах красного вина с мёдом, Лоис почувствовала себя совсем здоровой. Если бы не остаточная слабость в теле и лёгкое головокружение, когда она поднялась, то трудно было поверить, что только сутки назад она лежала в бреду.

Лоис удобно устроилась в чистой, перестеленной сиделкой кровати, с удовольствием ощущая на теле прохладную ткань сухой рубашки. Облокотившись на взбитые подушки, произнесла:

– За мною ухаживают, как за принцессой… Разве я не преступница по вашим законам?

– Так пожелал доктор. Ты была очень больна.

– Разве гритор не был против такой роскоши?

– Почему он должен быть против? – удивилась Луса. – Он не разбирается в методах лечения и не вмешивается в дела доктора.

– Но я ведь убила пятерых его воинов. Он должен ненавидеть меня. Не всё ли равно, если бы я умерла в темнице?

– Не знаю, что сказать, милая… Я не могу знать мыслей господина…

– Расскажи мне о гриторе и о Марлозе.

– О Марлозе?

– Я ведь всё ещё нахожусь в Марлозе?

– Ну да… Конечно, милая.

– Что это за страна? Это не королевство, здесь нет единого правителя… Как же вы живёте?

– Ну… Марлоз состоит из трёх провинций: северной, центральной и южной. Каждая провинция имеет свою столицу и своего правителя – хайтора. Она делится на несколько округов, которыми управляют гриторы.

– Так кто же у вас самый главный?

– Э… Триумвират.

– Что это?

– Раз в пять лет все гриторы собираются на Большой совет – я имею в виду гриторы своей провинции – и выбирают хайтора. Им становится самый умный и уважаемый гритор. И вот эти три хайтора и составляют Триумвират. Они правят страной, собираясь в Арокке раз в год.

– Арокка – это столица?

– Да, наша общая столица. Но мы называем её просто метрополия.

– А есть ли у вас армия, полиция, законы, судьи?

– А как же. Каждая провинция имеет свои войска, каждый гритор содержит своих стражей порядка… Кстати, ты перебила почти весь патруль. У каждой провинции свои собственные законы. Но есть и общие, которые обязаны чтить все марлозцы, независимо от места их проживания.

– А правда, что чужеземцы, попавшие в вашу страну, становятся рабами?

– Да, это так, милая.

Лоис немного помолчала, переваривая услышанное, а затем попросила:

– Расскажи о своём господине.

– Наш господин очень добрый и справедливый. Это мудрый правитель и заботливый хозяин…

– Это портрет святого, – перебила Лусу девушка. – Неужели у него нет недостатков? Может, он уродлив, вероломен, труслив?

– Что ты, милая! – ужаснулась сиделка. – Конечно, нет! Он красив, смел и мужественен…

– Ладно, – безнадёжно махнула рукой девушка. – Скоро я сама увижу вашего святого… Я, наверное, еще посплю…

– Конечно, милая! – с энтузиазмом воскликнула Луса и помогла ей улечься поудобней.

Утром, сразу после завтрака, пришёл доктор Эммин. Он, как всегда, был весел и добродушно посмеивался.

– Ну, как дела сегодня, стойкая ты наша?

– Неплохо.

– Это хорошо… Я беспокоился, что больше не увижу твоих дивных глаз, – улыбнулся доктор, приступая к осмотру. – Так-так… Прекрасный сильный организм…

Осмотрев рану и сменив повязку, он приказал Лусе вымыть девушку и переодеть в чистое бельё, поменять постель и проветрить комнату. Затем, велев Лоис побольше лежать, спать и есть, ушёл.

Спустя час, когда Лоис, вымытая влажной губкой, с мокрыми причесанными волосами, лежала в чистой свежей постели, облачённая в рубашку из тонкого голубого шёлка, в комнату вошли несколько вооружённых воинов с обнажёнными мечами, и заняли посты у изголовья и изножья кровати, на которой лежала девушка.

– О! Что бы это значило? – в притворном удивлении воскликнула Лоис.

Но тут дверь вновь отворилась и Луса склонилась в глубоком поклоне.

Вошедший в комнату мужчина выглядел невзрачно: невысокого роста, худой, рыжеволосый, с бледно-голубыми глазами и крючковатым носом на бледном невыразительном лице. Но по гордой осанке и неторопливым величавым движениям, любой мог сразу догадаться, что перед ним высокопоставленный вельможа.

– Да это господин гритор собственной персоной! – насмешливо продолжила девушка. – Наш добрый и милосердный господин!

Лицо гритора не выражало никаких эмоций, только тонкие губы сжались плотнее, когда он взглянул на девушку. Луса придвинула к кровати кресло, и гритор с достоинством опустил в него тощий зад. Расслабившись, он откинулся на спинку и вытянул худые, затянутые в шёлковые панталоны ноги, скрестив их в лодыжках. Ничего не выражающие светлые глаза уставились на девушку с любопытством пресытившегося хищника, которому в лапы попала случайная добыча. Лоис удобнее устроилась на подушках, словно невзначай оголив плечо и часть груди, и, сделав невинное лицо, ответила гритору прямым открытым взглядом милой пай-девочки.

Их молчаливая дуэль длилась несколько минут, словно они играли в «гляделки» – детскую игру, кто кого пересмотрит. Наконец гритор открыл рот и произнёс:

– Расскажи о себе, девушка.

– Что вы хотите знать, господин? – произнесла Лоис голосом воспитанной малышки.

– Всё. Кто ты, твои родители, откуда родом, как проникла в Марлоз и с какой целью…

Хотя голос гритора звучал тихо и размеренно, но в нём чувствовались сила и властность, и, возможно, скрытая угроза. Голос принадлежал властителю, привыкшему к беспрекословному подчинению. Он как-то не вязался с невзрачной внешностью мужчины, и этот контраст почему-то насмешил девушку. У неё появилось игривое настроение и ей захотелось пошутить.

– Меня зовут Лоис, – тоном маленькой девочки начала она, – мне двадцать один год и я очень красивая… Во всяком случае, так говорили все мужчины, с которыми я спала. В Марлоз я приплыла на корабле – знаете, такая большая деревянная лодка… Я никогда не слышала об этой стране, поэтому мне стало любопытно… Папы у меня нет, мама умерла, когда я ещё сидела на горшке, поэтому за мной никто не следил и не воспитывал… Я выросла очень плохой девочкой, господин гритор. Но, надеюсь, вы не накажете меня слишком строго?

Выражение лица гритора не изменилось ни на йоту. Рыбьи глаза продолжали смотреть на девушку без всякого выражения, и ни один мускул не дрогнул на тщедушном теле. Не дождавшись ответа, Лоис поинтересовалась:

– Можно задать вопрос вам, господин?

Гритор еле заметно кивнул.

– Зачем здесь стоят эти большие дядьки? Они меня пугают.

Она указала на солдат.

Гритор бросил на стражников короткий взгляд и ответил:

– Мне доложили, что ты опасна… Но я вижу, что ты просто глупая маленькая негодяйка.

– О, господин! – с притворной обидой воскликнула Лоис. – Какая же я негодяйка? Возможно глупая, возможно маленькая, но совсем не негодяйка… И я не опасна, вас обманули! Я убиваю, защищаясь, или когда меня пугают… Я очень чувствительная натура и сразу хватаюсь за меч, когда большие грубые самцы пытаются меня унизить. Это мой самый большой недостаток, каюсь…

И тут на лице гритора впервые появилась улыбка. Она разительно его преобразила: оно сделалось мягким и лукавым. Вспыхнув, как выглянувший из-за туч солнечный луч, она тут же погасла.

– Я приму к сведению твоё предупреждение, – обронил. – Но и ты должна перестать валять дурака, а честно и открыто отвечать на мои вопросы.

– Конечно, господин. Спрашивайте! – с готовностью ответила девушка. – Но эти воины нервируют меня. Кажется, что они только и ждут вашего знака, чтобы изрубить меня на куски.

– Их неприязнь к тебе понятна – ты ведь убила их товарищей… А вот у того, – указал он на рыжеволосого крепыша, – среди убитых был брат.

Лоис посмотрела на указанного воина.

– Наверное, это был командир.

– Да, это был сержант Ссвис.

– Большой грубиян, который дёргал меня за ногу… К тому же у него был такой грозный вид, что я испугалась. Я очень боюсь больших мужчин с громкими голосами…

Лицо гритора вновь на мгновение осветилось улыбкой.

– И за это ты его убила?

– И за это тоже.

– А за что ещё?

– Ну… Они все были такие грозные, их было так много… А я маленькая, одинокая и беззащитная…

– Ты вновь валяешь дурака, Лоис. Так мы ни до чего не договоримся.

– Я же говорю, эти парни нервируют меня. Пусть они уйдут.

– Хорошо. – Гритор подал знак, и стражники вышли, бросая на девушку злобные взгляды. – Теперь мы одни, Лоис… Ведь это твоё настоящее имя?

– Конечно… Во всяком случае, так называла меня мать, да примут Небеса её душу…

– Как её звали?

– Мамочку? – гритор кивнул. – Не знаю. Я была слишком мала, когда боги забрали её.

– Ну, а кто твой отец?

Лоис пожала плечами, отчего рубашка на левом плече сползла ещё больше, оголив грудь почти до нежно-розового соска. Взгляд гритора лишь на мгновение задержался на этой пикантной подробности, а затем вновь переместился на лицо. То ли мужчина обладал поистине железной выдержкой, то ли в его жилах текла холодная рыбья кровь.

– Я не знаю своего отца, – ответила Лоис. – Сомневаюсь, что и мать знала его.

– Как такое может быть? Разве женщина не знает отца своих детей?

Девушка заколебалась, и гритор, заметив это, строго произнёс:

– Правду, Лоис, только правду.

– Мне стыдно об этом говорить.

– Почему?

– Потому, что она была портовой шлюхой.

Впервые в глазах гритора что-то отразилось.

– Значит, ты, дочь улицы?

– Не совсем…

– Продолжай.

– Когда моя мать умерла, и я осталась одна, меня подобрали эмиссары Школы Меченосцев. Там я проучилась двенадцать лет, так что росла я не на улице, а в казарме.

– Что это за школа?

– Специализированное военное учебное заведение, где из маленьких сирот, как мальчиков, так и девочек, растят будущих воинов, телохранителей и стражников.

Лоис указала на татуировку на оголенном левом предплечье: солнце, пересечённое вертикально стоящим мечом.

– Это не украшение, а эмблема Школы Меченосцев. Её имеет каждый выпускник Школы.

Затем Лоис оголила правое плечо и показала правое предплечье с татуировкой круга, в котором находилась рука, сжимавшая горизонтально расположенный нож за середину лезвия.

– А это знак телохранителя. Из-за этих татуировок нас называют «мечеными». В Ландии и окрестных государствах, где мы давно известны, никто в здравом уме не станет нам угрожать или вступать в поединок, а тем более, принуждать к чему-то, чего мы не желаем.

– Мои люди не знали об этом.

– Прошу прощения, что убила ваших воинов, господин, но не так давно со мной обошлись очень грубо и жестоко, поэтому я была немного несдержанна с вашими людьми.

– Можешь рассказать об этом подробнее?

– Я прибыла в Марлоз из Алмоста – будь проклята эта страна! Там живут вероломные и отвратительные люди… Вы хоть не скрываете своих намерений и прямо говорите каждому чужеземцу, что, ступив на вашу землю, он станет рабом. В Алмосте все вам приветливо улыбаются, все очень вежливы и доброжелательны, а чуть зазеваешься – так и норовят нацепить на тебя рабский ошейник… Я прибыла в Алмост в поисках службы, но один вельможа обманул меня, опоив местным наркотическим зельем. Он заковал меня в цепи, как дикого зверя, и посадил в темницу. Его солдаты приходили ко мне каждый день и жестоко насиловали… Но я сумела вырваться и убежать, убив всех, кто встретился на моём пути. Я села на первый попавшийся корабль и отправилась в ближайшую страну. Это оказался Марлоз. Клянусь богами, я ничего не знала о вашей стране и ваших странных законах, поэтому меня возмутило заявления сержанта Ссвиса, что отныне я рабыня и должна сдать своё оружие. Я предпочла смерть позорному рабству, и вступила в поединок со стражниками. Я не виновата, что они оказались такими слабыми воинами.

Гритор сложил руки домиком, соединив пальцы, и несколько минут задумчиво ними перебирал. Затем заговорил своим тихим спокойным голосом:

– Незнание не освобождает тебя от ответственности, Лоис. Тем более, ты совершила преступление, едва ступив на нашу землю… Теперь ты знаешь наш основной закон и понимаешь своё положение. Но согласна ли ты принять его без возмущения и сопротивления?

– Нет, – твёрдо ответила Лоис. – Я не стану покорной рабыней. Никогда.

– Ладно… Отложим пока этот вопрос. Скажи мне, есть ли у тебя родственники, друзья или покровители, которые смогут заплатить за тебя выкуп?

– Таковых нет.

– Тогда… Тогда я по праву и по закону делаю тебя своей рабыней. Я могу продать, обменять или убить тебя.

– Зовите палача, господин гритор, ибо я стану очень плохой рабыней. Вы не сможете приблизиться ко мне без охраны, не посмеете повернуться ко мне спиной… Или вам придётся держать меня в цепях, а какой тогда от меня толк? И где гарантия, что я не вырвусь и не насажу вашу голову на копьё?

На лице гритора появилась его обычная мимолётная улыбка.

– Существует много способов усмирения непокорных рабов: плеть, колодки, яма…

– Вы хотите запугать меня? – улыбнулась девушка.

– А ты не боишься?

– Трудно напугать «меченого».

– Ты противоречишь сама себе. Недавно ты говорила, что боишься больших грубых мужчин. Я могу отдать тебя моим воинам. Они с радостью отомстить за товарищей.

– Боюсь, вы не досчитаетесь ещё нескольких, прежде чем я погибну… Но вы не поступите так жестоко, вы ведь добрый человек. Во всяком случае, так считают ваши служащие.

– Ты ставишь меня в затруднительное положение… Не хочется развеивать иллюзии домочадцев, но и не хочется опасаться за свою жизнь, – улыбнулся гритор. – Что же с тобой делать?

Хотя вопрос был чисто риторический, Лоис ответила:

– У вас есть только три выхода: убить меня, отправить туда, откуда я прибыла, или… разрешить жить на ваших землях, но свободным человеком.

– Это невозможно… Ни одно твоё предложение меня не устраивает.

– Но разве нет такого закона, по которому я могу стать гражданкой Марлоза?

– Только в том случае, если какой-нибудь гражданин с безупречной репутацией изъявит желание жениться на тебе. Ты должна будешь принести клятву в верности этой земле, – после непродолжительной паузы ответил гритор.

– Замужество мало чем отличается от рабства, – недовольно скривилась девушка. – Но в нём есть прекрасная перспектива – можно стать вдовой.

И вновь лицо гритора осветилось лёгкой улыбкой.

– Я подумаю над твоими тремя предложениями и сообщу, какую из них выбрал.

– Может, я избавлю вас от трудов и выберу сама? – предложила Лоис с надеждой.

– Нет, – отрезал гритор. – А сейчас ответь на один вопрос, только честно и откровенно.

– Клянусь!

– Можно ли верить слову «меченого»?

Лицо Лоис вмиг преобразилось. Из плутовато-обаятельного оно стало строгим и серьёзным. Тёмныё глаза вспыхнули гневом, а голос стал сухим и холодным, как змеиная кожа. Гордо вскинув голову, она ответила:

– Нет ничего твёрже клятвы, данной «меченым».

– Прекрасно, – невозмутимо парировал гритор. – Тогда поклянись, что, пока будешь находиться на моих землях или под моим покровительством, ты не будешь пытаться убежать и никого больше не убьёшь.

Лоис удивилась, как ловко подловил её на слове гритор.

– Если я дам такую клятву, что изменится в моём положении? – полюбопытствовала она.

– Я не надену на тебя цепи и не стану держать под стражей, как преступника. Ты сможешь свободно передвигаться, правда, только в пределах замка.

– Я даю такую клятву, но она будет действительна до того времени, пока вы не решите меня убить. Тогда я буду защищаться любыми способами.

– Это право каждого приговорённого.

Гритор выскользнул из кресла и направился к двери. Уже взявшись за ручку, он обернулся через плечо и посмотрел на девушку долгим взглядом, словно желая её получше запомнить. Затем буркнул: «Помни о клятве» и вышел.

 

Глава 5

Прошло больше декады после разговора девушки с гритором. Она полностью выздоровела, а рана на боку превратилась в розовый некрасивый шрам на прекрасной бархатной коже. Ей вернули все вещи, за исключением оружия, и поселили в маленькой, но уютной комнатке на втором этаже южного крыла замка. Ей даже назначили в услужение девочку-рабыню, варварку из Ловленда.

Гритор словно забыл о пленнице. Он больше не виделся с ней и не напоминал о себе. Лоис, помня о данной клятве, вела себя примерно: не пыталась убежать, хотя сделать это было довольно легко; не вступала в драки, хотя её не единожды провоцировали ненавидевшие девушку стражники. Но всё же один раз она не сдержалась.

Лоис стояла на открытой террасе, выходящей в сад, и наблюдала, как двое стражников играют в кости, разместившись на цоколе неработающего фонтана. Один явно мошенничал, а второй, проигрывая, злился. Наконец, второй заметил, что товарищ его дурит, и между ними завязался спор. Они разошлись до того, что схватились за ножи.

– Я думала, что марлозцы честные и дружные ребята, а они такие же мошенники и забияки, как любые наёмники мира, – покачала головой девушка.

Хотя Лоис говорила негромко и сама с собой, воины её услышали и переключили агрессивность на неё. Тот, что мошенничал, повернулся и грубо произнёс:

– Закрой пасть, чужачка, пока я не заткнул её своим членом!

Глаза Лоис сузились, и в них зажегся огонёк гнева, знакомый тем, кто её хорошо знал.

– Возьми свои слова обратно или я вобью их тебе в глотку вместе с тем стручком, которым ты так неосторожно размахиваешь.

– Ты, вонючая портовая шлюха! – взвился воин. – А ну иди сюда, я покажу тебе, что такое настоящий марлозец!

Лоис легко перебросила тело через перила террасы, с ловкостью и грациозностью приземлившись в нескольких шагах от воина. Не дожидаясь выпада с его стороны, выпрямилась, крутнулась на одном каблуке, и ударом ноги выбила нож из руки. Затем молниеносно ударила в пах и в подбородок, послав в глубокий нокаут. Второй воин стоял в изумлённом оцепенении, взирая на происходящее.

Расправившись с противником, Лоис повернулась к нему и угрожающе спросила:

– Ты тоже хочешь мне что-то сказать?

– Нет, девушка, – отрицательно качнул головой воин, пряча нож и отступая к фонтану. – Этот мошенник твой, можешь делать с ним, что хочешь.

– Его счастье, что я дала гритору слово, никого не убивать… Но я оставлю память память о себе…

Лоис присела возле бесчувственного тела и провела по лицу твёрдыми острыми ногтями, оставив на щеке четыре глубокие царапины. Затем подобрала выпавший нож и разрезала на ошмётки штаны. Пока она этим занималась, стражник начал приходить в себя. Когда он открыл глаза, Лоис склонилась над ним с ножом в руке и зловеще произнесла:

– Ты собирался угостить меня своим сморщенным, вонючим, грязным стручком? За это я оскоплю тебя, падаль!

И резко замахнулась. Глаза воина выкатились от ужаса из орбит, как у кролика, получившего битой по голове. Он задёргался, как припадочный, пытаясь вскочить и убежать, но Лоис навалилась ему на ноги, не позволяя встать. Из перехваченного спазмом горла вырвался сдавленный писк.

Рука Лоис резко опустилась и пригвоздила к земле пустую от страха мошонку. Над садом и замком пронёсся нечеловеческий вопль. Лоис рассмеялась:

– Да ты обделался от страха, герой! Где же твоя хвалёная смелость? Ну же, встань и вздуй меня, как обещал!

Но марлозец лишь выл и скулил, как раненый пёс, глядя на торчащий между ног нож.

Лоис презрительно отвернулась, подпрыгнула, ухватилась за перила террасы, и одним сильным броском перекинула тело через ограждение. Отряхнувшись, ушла в дом.

Новость о происшествии быстро распространилась по замку. Её обсуждали на кухне повара и поварята, горничные и служанки в доме рассказывали друг другу на ушко, и даже рабы в подвальной прачечной рассказывали её с довольным смехом – они больше всех не любили стражников. По пути рассказ обрастал домыслами и приукрашенными подробностями, и в конце превратился в нечто совсем неправдоподобное.

Доложили о происшествии и гритору, но Лоис не знала, как он отреагировал. Он не сказал ей ни слова, хотя, как Лоис сообщила её всезнающая прислужница, вызывал на допрос обоих стражников.

На следующий день Лоис поинтересовалась у заходившего к ней иногда доктора Эммиса:

– Как твой пациент?

– Который? У меня их несколько, любопытная ты наша.

– Ты знаешь, о ком я.

– Ах, ты об этом… С ним всё в порядке. Я зашил рану и посоветовал ему больше не гулять перед дамами без штанов. Он, правда, страшно ругался и обещал достать и убить тебя, смертоносная ты наша…

– Если бы не моя клятва, быть бы ему уже трупом, – вздохнула девушка.

– Почему ты такая кровожадная, милая девушка? – покачал головой Эммис.

– Я не кровожадная, – пожала плечами Лоис. – Быстрая смерть за оскорбление – разве это жестоко? Вот если бы я медленно резала его на куски, или по очереди ломала все кости, начиная с пальцев, или сдирала с него кожу, посыпая открытые раны солью… В крайнем случае, если бы я, и правда, оскопила его и заставила съесть собственный член – это можно считать жестокостью.

Доктор, слушая спокойные рассуждения девушки, невольно содрогался, представляя все эти ужасы.

– И ты могла бы сделать всё, о чём говоришь? – осторожно спросил.

– Конечно! – с энтузиазмом ответила девушка. – С тем негодяем я сделала бы это с большим удовольствием.

– А с кем-либо другим? По приказу?

– Могла бы… Но уже без удовольствия, как неприятную работу.

– Работу? – ужаснулся доктор. – Но ведь это работа палача!

– Палач тоже человек, и его работа ничуть не хуже других. Того же мясника, например, – философски заметила девушка. – Почему-то его должность считается унизительной и отвратительной, а должность судьи, отправляющего жертву к этому палачу – престижной и уважаемой. Каждый делает, что умеет. Кто-то убивает своими руками, а кто-то чужими. Но второй не лучше первого, просто он больший лицемер… Я так считаю.

Доктор Эммис взглянул на девушку по-новому. Он не ожидал услышать от неё столь глубоких философских рассуждений.

– Ты сама до этого додумалась или где-то услышала эти слова?

– Я всегда так думала, ещё учась в Школе Меченосцев. Мы – наёмники. Мы – профессиональные воины и убийцы, жестокие и хладнокровные, наученные причинять боль и страдания. Нас с детства учили быть безжалостными и равнодушными к своей и чужой боли… Мы нанимаемся к тому, кто сможет оплатить наши услуги, и убиваем по его приказу или без приказа, защищая его жизнь, какой бы никчёмной она ни была. Наш господин, обычно, не пачкает своих рук в чужой крови, но разве он лучше нас, если с удовольствием смотрит, как мы убиваем? Лично мне приятнее служить тому, кто не боится взять в руки меч и пустить врагу кровь, если того требуют обстоятельства… Но я презираю господина, который прячется за моей спиной и визжит, как истеричная женщина: «Убей его! Убей!»

– А если господин добрый и мирный человек?

– Такому воины не нужны.

– Но ему могут понадобиться телохранители. Ведь это твоё ремесло? Как ты относишься к такому господину?

– Мне такие не встречались. Думаю, это была бы самая скучная служба на свете… Если бы его пришлось защищать от каких-либо врагов, он, вероятно, хватал бы меня за руки и умолял не делать противнику больно. Но иногда лучше сразу убить, чем нажить себе врагов… В любом случае – это моё личное мнение – я считаю доброту сестрой трусости. Наш мир жесток, здесь трудно выжить доброму. Его или убьют, или пленят, или сживут со свету враги. Как говорят, доброта должна быть с кулаками.

– Ты рассуждаешь, как мудрец, – усмехнулся Эммис.

– Что же здесь мудрого? – удивилась девушка. – Это очевидная истина.

После столь содержательной беседы Эммис начал относиться к девушке по-другому: не насмешливо-покровительственно, а с уважением. Он увидел не только смазливую девчонку с соблазнительным телом и извращённым характером, а цельную личность с особенным складом ума и специфическими взглядами на жизнь. У неё была своя, пусть и отличная от его, философия жизни, она была неглупа и целеустремлённа. И пусть иногда её слова и взгляды на некоторые вещи шокировали, но с ней было интересно поговорить, в отличие от других воинов , которых Эммис знал.

По-иному относилась к беседам Лоис. Хотя ей было интересно общаться с доктором, но, давно не знавшее мужчины тело, требовало своего. В замке не нашлось никого, подходящего на роль любовника – воины её ненавидели, рабы находились под постоянным контролем, гритор не обращал внимания. Доктор подходил больше всех. Хотя выглядел он не очень привлекательно – излишне упитан и казался неуклюжим, но был ещё не стар и мог доставить женщине удовольствие. Лоис по-всякому пыталась соблазнить Эммиса: принимала соблазнительные позы, откровенно и призывно улыбалась, словно невзначай оголяла какую-нибудь часть тела. Но доктор словно не замечал стараний девушки. И тогда она решила действовать прямо, здраво рассудив, что в этом случае атака предпочтительнее осады. В следующий раз, когда Эммис пришёл в её тесную комнатку и расположился на единственном стуле, Лоис приступила к «телу»:

– Ты женат, док?

– Нет… А почему это тебя вдруг заинтересовало?

– Я хочу переспать с тобой… Приходи сегодня вечером, я отпущу служанку пораньше.

Эмми на мгновение потерял дар речи от такого откровенного предложения. Эта девушка не переставала удивлять его.

– А почему именно со мной? – наконец собрался он с мыслями.

– Потому, что ты мне нравишься, а я сплю только с теми, кого хочу…

– Это так неожиданно… Даже не знаю, что сказать…

– Может, я тебе не нравлюсь?

– Нравишься… Ты очень привлекательная особа, очень… Но что скажет гритор?

– При чём здесь гритор? – удивилась Лоис. – Я не давала обета воздержания… Или он держит меня для себя?

– Я не знаю его намерений… Но то, что ты свободно разгуливаешь по замку, и твой неопределённый статус, наводят на некоторые размышления.

– У гритора есть супруга?

– Она умерла полгода назад, не оставив наследников. Она была слабой женщиной, и все годы замужества проболела.

– Бедный гритор, – сочувственно покачала головой девушка. – Значит, ему нужна утешительница?

– У него есть любимая наложница.

– Вот и славно! Думаю, если бы у гритора были на меня виды, он давно бы предпринял какие-либо шаги. Прошло уже достаточно времени… Так что, док, не думаю, что он будет ревновать. Приходи сегодня вечером… Я не люблю дважды повторять приглашение. Если не придёшь сегодня – не придёшь никогда.

– Я обязательно приду, – решился Эммис.

Лоис редко ошибалась в мужчинах. Доктор, несмотря на тучность и кажущуюся неповоротливость, оказался неплохим любовником. Он был ласков, послушен и вынослив. Он умел доставить женщине наслаждение и получал удовольствие сам. В общем, Лоис провела чудесную ночь.

 

Глава 6

Прошёл почти месяц. Как-то перед обедом к Лоис пришёл личный прислужник гритора и сообщил, что господин требует её к себе. Лоис не стала задавать вопросов «зачем» и «почему», а молча последовала за прислужником. Он привёл её в личные апартаменты гритора, которые занимали весь второй этаж северного крыла замка, в небольшую уютную комнатку, в которой был сервирован круглый столик на двоих. Прислужник усадил девушку и удалился.

Спустя несколько минут появился гритор. Он был одет в простой домашний костюм и выглядел ещё невзрачнее, чем всегда. Лоис поднялась и вежливо поклонилась, но он лишь небрежно взмахнул рукой.

– Садись, – сказал он, усаживаясь на своё место. – Надеюсь, ты не откажешься пообедать со мной?

– А разве в вашей стране принято есть с рабами за одним столом?

– А разве ты рабыня? – вопросом на вопрос ответил гритор.

– Не знаю… Как сказал один человек, мой статус неопределённый.

– Верно сказано…

– Вы уже приняли решение?

– Да.

Больше гритор не проронил ни слова и приступил к трапезе. Лоис тоже не посмела продолжить расспросы, терпеливо ожидая продолжения разговора.

В конце обеда, когда прислужник принёс напитки и сладости, гритор откинулся на спинку и молча уставился на девушку. Лоис невозмутимо жевала пирожное, хотя ей больше всего хотелось запустить им в непроницаемое лицо господина, чтобы заставить его говорить.

– Почему же ты не спрашиваешь, какое решение я принял? – сдался, наконец, гритор.

– Вы сами об этом скажете, когда посчитаете нужным.

– Тебе всё равно, как я решил?

– Нет, конечно… Надеюсь, это не последняя трапеза приговорённого?

Гритор выдержал драматическую паузу, чтобы немного помучить девушку, и обронил:

– Нет…

– Не думаю, что вы согласитесь отпустить меня.

Гритор вновь помедлил, словно обдумывая эту мысль, и отрицательно качнул головой.

Лоис пристально посмотрела в его прозрачные рыбьи глаза и недоверчиво произнесла:

– Неужели вы решили выдать меня замуж?

– Да, – без промедления ответил гритор. – Я подумал, что Марлозу могут пригодиться твои уникальные способности.

– Марлозу или вам?

– Мне – нет. Может, кому-то другому. С ошейником и в цепях ты вряд ли станешь добросовестно выполнять свои обязанности, а свободной и за плату – да. Ведь ты наёмник, не так ли?

– Да, я наёмник… А кто мой будущий супруг? Надеюсь, он достаточно дряхл или смертельно болен, чтобы его скоропостижная смерть не выглядела слишком подозрительно. В ином случае мне придётся очень постараться…

– А если он молод и красив, ты тоже будешь жаждать его смерти?

– Все равно, он может мне скоро наскучить, а я не думаю, что он смирится, когда я заведу себе любовника.

– Ты так телесно несдержана?

– В общем, нет… Но я исповедую религию своих наставниц по Школе Меченосцев. А она гласит, что мужчины – люди второго сорта, и должны служить женщинам лишь для удовлетворения их природных инстинктов. Виолки сами выбирают себе мужей и живут с ними лишь до тех пор, пока они им нравятся.

– Уверен, твоему будущему супругу не понравится эта религия.

– Ему придётся или смириться, или умереть.

Гритор вдруг рассмеялся тихим, словно скрытым смехом. Лоис впервые видела, как смеётся гритор, и с удивлением смотрела, как мелко трясётся его тело, а ухоженные пальцы прикрывают рот.

– Думаю, это будет тяжело сделать, – отсмеявшись, произнёс он. – Я имею в виду, убить его…

– Почему? – пожала плечами девушка. – Он что, бессмертный?

– Нет… Но он такой же, как ты.

– «Меченый»? – ещё больше удивилась девушка.

– Нет, не «меченый»… Он просто наёмный убийца, мастер своего дела.

– Вы решили выдать меня за преступника? – изумилась Лоис. – Возможно, он в тюрьме и ждёт казни? – добавила с надеждой.

– В Марлозе наёмный убийца такое же уважаемое ремесло, как, например, кузнец. Так что твой будущий супруг на свободе и достаточно богат – тебе не придётся голодать или самой стоять у плиты, ведь ты этого не умеешь. Я уже говорил, что он мастер своего дела, и редко сидит без работы.

– Вероятно, в вашей стране нет тюрем и преступников, коль убийство на заказ не считается преступлением.

– Убийство – преступление, и за него полагается каторга или смертная казнь.

– А как же тогда…

– Наёмный убийца не убивает, кого попало. Его нанимают для совершения кровной мести, если мститель по каким-либо причинам не может совершить её сам. Его нанимают для поиска беглых преступников или рабов, которых он убивает по желанию хозяина. Иногда его нанимают для охраны важной персоны, если ей грозит опасность. А ещё его нанимают, чтоб тихо и без огласки убрать неверную жену, если муж или его родственники не желают скандала.

– Если это всё законные убийства, что же тогда считается незаконным?

– Убийство из ревности, в пьяной драке, при ограблении, в припадке ярости… Их много. Я не судья и не сведущ во всех законах. Главное – у нас не поощряются собственноручные убийства. Лучше обратиться к специалисту, а его услуги стоят недёшево. Поэтому не каждый может нанять убийцу, а значит, не так много преступлений. К тому же, наёмный убийца убивает жертву быстро и наименее мучительным способом.

– Очень странные законы в вашей стране… – пробормотала девушка. – Значит, вы решили и меня сделать наёмным убийцей?

– Это будет зависеть от тебя и желания твоего супруга… Или ты можешь работать по специальности – телохранителем.

– Защищая своего нанимателя от посягательств собственного мужа, которого нанял его враг? – засмеялась Лоис.

– А это уж вы договаривайтесь между собой…

– Господин гритор, вы самый коварный человек, которого я до сих пор встречала! – с восхищением воскликнула девушка.

– Я просто отплатил за насмешки, которыми ты осыпала меня в нашу первую встречу.

– К тому же вы и злопамятны…

– Есть грешок, – улыбнулся гритор. – Кстати, Элиан сам выразил желание жениться на тебе.

– Он согласен жениться на мне, ни разу не увидев?

– Он тебя видел. Элиан был у меня в тот день, когда ты чуть не оскопила Серуда. Он сказал: «Вот единственно достойная меня женщина. Я бы женился на ней, будь она даже страшнее болотной ведьмы». Как ты сама, вероятно, понимаешь, ни одна обычная девушка добровольно не согласится выйти замуж за наёмного убийцу, равно как и за палача. Потому удел этих двоих – одиночество или нелюбящая супруга. Так что ты не прогадаешь, выйдя замуж за Элиана – получишь любящего и заботливого супруга, который будет дорожить тобой, как большой ценностью.

– Вы словно уговариваете меня…

– Элиан поставил условие, что ты должна добровольно согласиться на брак.

– И если я откажусь…

– … То останешься моей пленницей и станешь рабыней.

– Выбор невелик, – хмыкнула Лоис. – А можно мне увидеть жениха, прежде чем я произнесу «да»?

– У нас так не принято. О свадьбе договариваются родители или представители сторон, а молодые видят друг друга впервые перед алтарём.

– Но он меня уже видел!

Гритор молча улыбнулся, и Лоис поняла, что настаивать бесполезно.

– Вы решили стать моим папочкой? – перешла она на насмешливый тон.

– У тебя ведь нет родителей.

– Но я уже достаточно взрослая, чтобы решать сама за себя.

– Ты моя пленница, поэтому решать буду я.

– Да, простите, я совсем забыла… – насмешливо поклонилась девушка. – А вы не боитесь, что, став женой наёмного убийцы, я захочу вам отомстить и натравлю на вас своего мужа?

– Нет, неблагодарная… Элиан мой кровный родственник. Да и что я сделал тебе плохого? Лечил, оберегал, хотя мои люди требовали твоей крови. Я нашёл тебе единственного мужа, который в силах защитить тебя от мести убитых тобой воинов…

– А разве они не могут нанять другого убийцу?

– В моём округе Элиан единственный. К тому же среди людей этого ремесла существует круговая порука, неписаный закон – никогда не охотиться друг за другом или за членами семей. Так что если кто-то захочет твоей смерти – ему придётся сделать это собственноручно, а это, во-первых, незаконно, а во-вторых, опасно для здоровья. Да и любой дважды подумает, прежде чем выступить против мортрира – так называют у нас наёмного убийцу… Ну, что скажешь?

– Даже не знаю… Может, мне лучше остаться вашей рабыней? Вы такой добрый и заботливый хозяин… Вдруг Элиан чёрствый, холодный и ревнивый?

– Не думаю… Я достаточно хорошо знаю Элиана. Он сдержан, спокоен и непоколебим, как скала.

– С другим характером он вряд ли смог стать тем, кем есть… – Девушка вздохнула, потерла пальцем кончик очаровательного носика и кивнула. – Я согласна, мой господин. Надеюсь, я найду с ним общий язык, если Элиан такой, каким вы его описали…

– Я уверен, что найдёте, – усмехнулся гритор.

 

Глава 7

Свадебные торжества оказались скучным и утомительным времяпровождением. Церемония в храме была назначена на полдень, но всё в замке гритора пришло в движение с рассветом. Над девушкой трудились половина горничных замка. Сначала её целый час вымачивали в ванне с душистой водой, затем тщательно втирали в кожу ароматные масла, отчего она приобрела мягкость и бархатистость и стала благоухать, как цветущий сад. После её долго наряжали в изысканные одежды – гритор взял расходы на себя, чтобы сделать приятное родственнику. После искусный парикмахер, специально привезённый из города, долго трудился над причёской невесты: завивал, укладывал, сплетал и прикалывал. В конце всех этих мучений Лоис стала выглядеть так очаровательно, что даже в рыбьих глазах гритора появилось восхищение.

Завершающим штрихом стало украшение невесты. Жених прислал шкатулку с драгоценностями, которые он желал видеть на супруге в день свадьбы: великолепные браслеты, серьги, кольца, перстни, ожерелья и чудесная бриллиантовая диадема. Когда всё это богатство нацепили на девушку, она засверкала, как новогоднее дерево. Кстати, с серьгами вышла накладка, так как уши девушки были не проколоты – зачем солдату серьги? Но доктор Эммис быстро и безболезненно проделал всё необходимое, и длинные бриллиантовые серьги (они шли в комплекте с диадемой) закачались на изящных ушках.

Перед самым выходом из дома Лоис, как в саван, закутали в тонкое покрывало из полупрозрачного шёлка, так, что снаружи не осталось ни кусочка открытого тела, и она почти ничего не видела, посадили в закрытый паланкин и понесли в храм.

Жених ожидал невесту внутри храма. Снаружи толпились любопытные, пришедшие поглазеть на молодых. Две прислужницы ввели девушку, держа под руки, так как она не могла передвигаться самостоятельно из-за стеснявшего движения покрывала, и поставили рядом с женихом. Лоис пыталась рассмотреть его сквозь пелену шёлка, но видела только размытую высокую фигуру.

Священник начал обряд бракосочетания. Он, то неразборчиво бубнил, то подвывал, воздевая руки вверх, то кропил молодых водой, то посыпал зерном, то заставлял их повторять слова непонятной молитвы. Наконец, храмовый служка принёс поднос, на котором лежали два золотых чеканных браслета, украшенных мелкими драгоценными камнями. Элиан взял один и надел на запястье своей правой руки. Затем взял второй и повернулся к невесте. Лоис, предупреждённая ранее, с трудом высвободила из складок покрывала руку и протянула жениху. Тот надел на неё браслет и тут же заиграла музыка. В храм хлынули друзья, родственники и просто зрители, поздравить молодых. Элиан снял с головы девушки покрывало и наклонился, чтобы поцеловать.

Лоис впервые увидела своего таинственного супруга.

Его лицо имело правильные черты, чистую загорелую кожу, твёрдый красивый рисунок губ. Его можно было бы назвать красавчиком, если бы не жёсткий, холодный, пронзительный взгляд стальных серых глаз, от которого становилось не по себе. Когда этот взгляд остановился на девушке, ей показалось, что Элиан примеряется, как лучше её умертвить: набросить на шею удавку или пронзить сердце стилетом?

– Не смотри так, – прошептала Лоис, – а то я обделаюсь от страха…

Элиан на мгновение задержался, но его взгляд не изменился ни на йоту. Затем коснулся сухими твёрдыми губами губ девушки. Язык властно и уверенно проник ей в рот и нежно пробежал по внутренней поверхности нёба и щёк. Да, целоваться Элиан умел, и это уже обнадёживало.

Затем он взял её за руку и вывел из храма. Снаружи собралась ещё большая толпа, в основном, молодые девушки. Элиан снял с Лоис покрывало и бросил его в толпу. Девушки кинулись к нему, как хищники на беззащитную жертву. Они рвали его друг у друга из рук, и через мгновение от покрывала ничего не осталось, а счастливицы спешили домой, пряча под плащами шёлковые куски.

– Зачем ты это сделал? – удивилась Лоис.

– Таков обычай… Каждая, которой достался кусок покрывала, уверена, что вскоре тоже выйдет замуж.

Элиан подхватил супругу на руки и, под восторженные крики толпы, отнёс в открытую украшенную коляску, запряженную парой великолепных рысаков.

– Это всё твоё? – поинтересовалась Лоис, усаживаясь на мягких сиденьях.

– Конечно… Теперь и твоё тоже.

Элиан взял в руки вожжи, хлестнул коней, и коляска помчала по улице, распугивая прохожих и собак.

Дом Элиана стоял на тихой зелёной улице, от которой его отделяла высокая каменная стена и тенистый сад. Сейчас ворота во двор были распахнуты. Молодожёнов встречали слуги с зелёными ветками в руках. Элиан вновь подхватил девушку на руки и внёс в дом.

Свадебные столы были поставлены на первом этаже, в огромном холле, освещаемом светом светильников и масляных ламп, так как по конструкции он был мрачным и тёмным. Но сейчас он был красиво украшен и в нём царили радость и веселье. Молодые сели во главе стола, многочисленные гости заняли свои места, и свадебное пиршество началось. Горы хлеба и мяса, соусы и желе вмиг исчезали, как и вино из бочонков. Все шутили, смеялись, то тут, то там вспыхивали споры – вино развязало всем языки. Лоис вначале тоже налегла на еду – она с утра не имела во рту ни крошки. Но быстро насытилась и с любопытством начала рассматривать гостей. За столом присутствовали представители всех сословий: и купцы, и ремесленники, и вельможи, и воины. Все пили, ели и болтали, как равные. Прислужники и рабыни разносили еду и убирали со стола, их без стыда лапали и щипали, а те хихикали и визжали. Одним словом, обстановка была полностью свободной и непринуждённой.

Когда Лоис надоело созерцать гостей, она переключила внимание на супруга. Элиан сидел, неподвижный и равнодушный, словно присутствовал не на собственной свадьбе, а на скучном богослужении. Девушка легонько похлопала его по руке и насмешливо сказала:

– Расслабься, милый… Это не похороны, а свадьба.

Элиан посмотрел на неё своим ужасным взглядом, и его твёрдые, словно вырезанные из камня губы, тронула едва заметная улыбка.

– Ты умеешь веселиться? – продолжала Лоис. – Улыбайся, шути! А то можно подумать, что это тебя принудили к браку, а не меня.

Взгляд Элиана помрачнел, хотя трудно представить, как это возможно.

– Ты вышла за меня не по своей воле?

– А ты думал, я с детства мечтала о замужестве? Если бы у меня был выбор, я предпочла бы остаться свободной женщиной… Но из двух зол выбирают меньшее, и рабству я предпочла замужество.

– Надеюсь, я тебе хотя бы не противен, – сдержанно произнёс супруг.

– Нисколько. Ты симпатичный парень, несмотря на твой убийственный взгляд… Целуешься ты прекрасно, надеюсь, в постели тоже хорош.

Элиан вновь посмотрел на жену и процедил:

– Мне говорили, что ты не девушка… Это правда?

– Сущая правда, – нисколько не смутилась Лоис. – Я уже и забыла, когда потеряла девственность. Это было так давно…

– Ты не была замужем?

– Конечно, нет! Зачем нужен муж, если вокруг столько красивых мужчин?

– Надеюсь, я женился не на шлюхе, – холодно обронил Элиан

– А об этом, милый, надо было думать раньше, – засмеялась девушка.

Свадьба шла своим чередом. Когда гости насытились и выпили достаточно для поддержания хорошего настроения, столы отодвинули к стене, а на освободившееся пространство вышли приглашённые акробаты и жонглёры. Их приветствовали радостными криками.

Представление было в самом разгаре, когда Элиан взял жену за руку и тихо произнёс:

– Пора исчезать…

– Почему сейчас?

– Все заняты зрелищем, и никто не увидит, как мы ушли.

– Это тоже такой обычай?

– Да.

Они тихонько выбрались из-за стола и юркнули в дверь, которая находилась за их спиной. Чёрным ходом поднялись на второй этаж и вошли в приготовленную для молодых спальню. Она была убрана роскошно: богатые драпировки, мерцающие золотым и серебряным шитьём, покрывали все стены, кроме тех мест, где находились окна, на которых блестели позолоченные ажурные решётки. Похожая, но более тёмная ткань, скрывала потолок, образуя роскошный купол, на котором золотые и серебряные блёстки напоминали звёзды. На низком помосте перед камином было устроено широкое ложе, покрытое золотистой тканью и усыпанное алыми цветочными лепестками. По обе стороны от ложа стояли низкие столики, на которых теснились кувшины и графины с укрепляющими напитками и лёгкими винами, вазы с фруктами и блюда со сладостями, и горели ароматные свечи, создавая в комнате бодрящую весёлую атмосферу.

Лоис оглядела всю эту роскошь и воскликнула:

– Великолепно! Дорогой, ты, случайно, не принц?

– Нет, – в холодном голосе Элиана проскользнуло удовольствие. – Просто, у меня скопилось немного денег, и я не знал, куда их потратить… Я хотел, чтобы тебе понравилось.

– Мне нравится, очень нравится… – проворковала девушка, поворачиваясь к мужу. – А что обычай велит делать сейчас?

– Обычай молчит на этот счёт…

– Тогда… – Лоис приподнялась на цыпочки, обхватила мужа за шею и нежно поцеловала. – Как мы проведём нашу брачную ночь? Ты отдашься мне или я тебе?

– У меня не очень большой опыт в этом деле, – признался Элиан. – Женщины избегают меня, наложницы боятся. Я не люблю брать женщину, которая боится меня, поэтому в моём доме нет наложниц.

– Я нисколько не боюсь тебя, дорогой, – продолжала мурлыкать Лоис, прижимаясь к супругу всем телом и нежно трясь, словно кошка. – Мы ведь два сапога пара, оба убийцы.

Элиан привлёк жену с неожиданной страстью и начал горячо и беспорядочно целовать. Казалось, внутри мужчины прорвало плотину, и поток долго сдерживаемых чувств выплеснулся наружу. В мгновение ока он изорвал прекрасный наряд в клочья, оставив на девушке лишь украшения и изящные парчовые туфельки. Он покрывал её тело страстными сильными поцелуями, оставляя на золотистой коже красные пятна; он ласкал её нежно и возбуждающе; он подхватил её на руки и швырнул на ложе, словно властелин покорную рабыню. Его одежда тоже полетела на пол, и перед взглядом девушки предстало пропорционально сложенное, мускулистое, сильное тело самца, покрытое гладкой загорелой кожей.

– Я сделаю для тебя всё, что ты пожелаешь… – прошептал он, опускаясь на ложе. – Только люби меня… Люби и никогда не бойся… Никогда…

– Милый, как бы я не напугала тебя… – засмеялась Лоис, прижимаясь к горячему телу супруга.

Эта ночь была самой бурной и сумбурной в жизни девушки. Никогда она ещё не встречала такого странного мужчину. Элиан был то возбуждён, горяч и напорист, как олень во время гона, а то покорен, нежен и ласков, словно неискушённый юноша. То лежал, отрешённо глядя в потолок, и никакие ласки не могли его расшевелить. А то, вдруг, без лишних предисловий, подминал девушку под себя, и работал неутомимо и долго, как заводной.

Уснули они, когда утренний свет заглянул в окна и приглушил свет свечей. Элиан крепко обнял супругу, прижал к себе и так и уснул, не выпуская из объятий.

 

Глава 8

Первый месяц Лоис привыкала к роли замужней женщины и хозяйки большого дома. Она училась вести хозяйство, ходить за покупками, считать и откладывать деньги, делать запасы. Поначалу ей это даже нравилось, как всё новое, но потом наскучило. С детства приученная к другой жизни, она начала тяготиться ролью прилежной домохозяйки. Руки сами тянулись к мечу, душа жаждала острых ощущений. Элиан часто исчезал на несколько часов или несколько дней, ничего не рассказывая о своих делах. Вечером, когда темнело, его навещали посетители, прячущие лица под капюшонами плащей.

Чтобы не облениться и не потерять мастерство, Лоис занималась в саду гимнастическими упражнениями и фехтованием. Однажды Элиан, наблюдавший за женой с террасы, попросил:

– Ты можешь меня научить кое-чему из своего ремесла?

– Оу! – удивлённо воскликнула девушка. – Разве ты не умеешь фехтовать?

– Мечник из меня плохой, – признался супруг. – Я действую другими методами.

Он скрылся в доме и вскоре вернулся с большой деревянной шкатулкой. Она стояла в его кабинете на столе, и всегда была заперта. Сняв с пояса ключ, он открыл её и подозвал жену.

– Вот орудия моего ремесла.

Лоис заглянула в шкатулку и увидела два метательных ножа, два кинжала с длинными узкими и тонкими лезвиями, очень узкое шило с тяжёлой рукояткой, длинный охотничий нож с зазубренным лезвием, шнуры-удавки и металлическую коробочку, содержащую различные порошки и пузырьки – яды.

Лоис протянула руку и осторожно взяла метательный нож.

– Можно?

– Будь осторожна, он очень остр.

Лоис взвесила нож в руке и неожиданно метнула в дерево. Тот с глухим стуком впился почти по рукоятку. Затем она взяла охотничий нож и в мгновение ока обкорнала росший рядом куст, оставив лишь голые скелетные ветви. Со шнуром-удавкой она проделала манипуляции, «удавив» пышный цветок ойлуса. Затем открыла коробочку, осмотрела, понюхала и даже лизнула некоторые яды, и с уверенностью произнесла их названия и рассказала, как они применяются.

Элиан посмотрел на жену с изумлением и уважением.

– Да ты мастер не только своего, но и моего ремесла, – с огорчением произнёс. – Где ты этому научилась?

– В Школе Меченосцев.

– А… Иннел рассказывал твою историю. Но он не говорил, что там также обучают мортриров.

– Конечно же, нет, глупышка! Это не афишируется. Знаешь ли ты, что «меченых» учат десять или двенадцать лет?

– Ну…

– Так вот, десять – это обычный курс. Его проходит каждый средний ученик. И только очень способные – такие, как я, например, – удостаиваются чести остаться в Школе ещё на два года. Вот тогда нас и учат этому ремеслу: убивать быстро, незаметно, различными способами, как открытыми, так и замаскированными под несчастный случай. Умеешь ли ты одним движением свернуть шею так, что жертва даже почувствует твоих рук? – Элиан кивнул. – А знаешь ли ты точки на затылке, нажав которые, погружаешь человека в такой глубокий сон, что он из него уже не выйдет без твоей помощи?

Элиан отрицательно качнул головой и, в его жестоких серых глазах промелькнула тень беспокойства, возможно, отблеск страха.

– А можешь ли ты, лишь оцарапав человека, убить его? – безжалостно продолжала Лоис. – Проткнуть иглой ухо? Быстро вскрыть вену? Одним ударом в нос вбить кости черепа в мозг?

– Нет, – грустно констатировал Элиан, – я ничего этого не умею.

– Я знаю ещё несколько простых и действенных способов.

– А зачем вас обучают всему этому? Ты же телохранитель, а не наёмный убийца.

– Какому-нибудь правителю могут понадобиться услуги подобного рода… Иногда лучше предотвратить покушение, а не покорно ждать его.

– Ты рассказывала это гритору?

– Нет.

– Конечно… Иначе, он бы никогда не выпустил тебя из своих рук.

– Ты мой супруг и должен знать обо мне всё. А теперь отнеси шкатулку обратно и возьми меч. Я тебя научу драться, и если ты не будешь лениться – из тебя получится славный мечник!

Почти каждый день, по несколько часов, они занимались в саду. Элиан оказался прилежным учеником, и вскоре неплохо овладел приёмами ближнего боя и глухой обороны, нападения и отступления. Когда он выучил достаточное количество приёмов, Лоис перешла к рукопашному бою и бою без правил, попросту – уличной драке.

Теперь жизнь Лоис не казалась такой скучной и монотонной. Следующие два месяца прошли почти незаметно. Старательный Элиан полностью овладел искусством фехтования и самообороны. Конечно, он намного уступал настоящему «меченому», ведь те оттачивали своё мастерство годами, но был на голову выше любого марлозского воина.

 

Глава 9

Кончилось лето, пришла марлозская осень с частыми бесконечными дождями. С полей убрали урожай, наступило время отдыха и веселья. В городах зашумели ярмарки с непременными выступлениями бродячих актёров и циркачей.

Однажды Лоис пошла на рынок, и на главной площади увидела, расположившийся там бродячий цирк. Крытые повозки и фургоны с клетками, в которых сидели дрессированные животные, стояли кругом, внутри которого бродили ярко одетые танцовщицы и акробаты.

Вначале взгляд Лоис равнодушно скользнул по повозкам. Но затем их вид, исходивший от них шум и специфический запах показались ей смутно знакомыми. Она резко остановилась, отчего следовавший за хозяйкой раб, тащивший нагруженные покупками корзины, невольно налетел на неё. Извинившись, он опустился на колени и начал собирать рассыпавшиеся по земле фрукты. Лоис не обратила на ползавшего у ног раба никакого внимания, не сводя взгляда с фургонов. Неожиданно у неё сильно заболела голова. А потом, словно что-то треснуло внутри черепа, и дверца памяти распахнулась. Перед мысленным взором замелькали толпы знакомых лиц и смутных образов, всплыли имена и понятия: Ассасин Мессари, Аймер, Алия… Вспомнилось всё, связанное со службой у Мессари, бегство из Алмоста… В памяти всплыло ещё одно имя – Асольтер, но дальше всё словно тонуло в тумане.

Эти воспоминания разительно отличались от того, что она помнила о своём недавнем прошлом. Откуда же она тогда бежала? Кто такой Асольтер и где делись её верный слуга Аймер и похищенная у Мессари рабыня Алия?

Только теперь Лоис осознала, что с ней что-то произошло прежде, чем она попала в Марлоз, что она многое забыла, что большой кусок её жизни выпал из памяти, что она ничего не помнит о времени после убийства Мессари и бегства из Алмоста.

Домой Лоис вернулась отрешённая и задумчивая. Не замечая вокруг ничего и никого, не отвечая ни на чьи вопросы, прошла в свою комнату и закрылась изнутри, не отвечая на мольбы служанок и ни с кем не общаясь. Обеспокоенная горничная рассказала о странном поведении госпожи управляющему, а тот доложил вернувшемуся на следующий день господину.

Элиан попытался поговорить с женой, но она не отозвалась и на его голос. Взломав запертую дверь, он увидел, что Лоис лежит на кровати, уставившись в потолок отрешённым взглядом. Вид у неё был то ли больной, то ли сильно расстроенный.

– Дорогая, что случилось? – склонился над супругой Элиан. – Ты заболела?

– Не мешай… – прошелестел в ответ еле слышный голос.

Тогда Элиан обратился к слуге, ходившему с Лоис на рынок. Перепуганный раб ничего не мог ответить внятно, и только лепетал о каком-то цирке и рассыпанных фруктах. Не добившись вразумительного ответа, Элиан вновь вернулся к жене и застал её всё в той же позе. Он вновь обратился к ней с вопросом, умолял ответить, интересовался, не послать ли за доктором Эммисом… Наконец, Лоис не выдержала, приподнялась и раздражённо рявкнула:

– Оставь меня в покое! Убирайся!

Элиан обиделся и ушёл, громко хлопнув дверью.

А Лоис пыталась вспомнить. Расслабившись, отрешившись от окружающего мира, углубившись в себя и буквально насилуя память, в подробностях перебирала свою жизнь, начиная с момента, когда покинула крепость Св. Лианны. Всё шло хорошо до того часа, когда она взошла на корабль в алмостском порту. А дальше начиналась путаница. Ей вспоминалось путешествие в Марлоз, ЭТО путешествие. Но Лоис была уверенна, что это не то, что это уже ДРУГОЕ путешествие, что между ТЕМ и ЭТИМ лежит какой-то отрезок времени, скрытый в тумане памяти.

И вот, когда Элиан сердито хлопнул дверью, стук прозвучал так резко и неожиданно, что девушка невольно испуганно вздрогнула. И тут же всё вспомнила! Возможно, этому способствовала вспышка ярости, которую она испытала, прогоняя Элиана, или прилив адреналина от испуга, или всё вместе, наложенное на ослабленность и истощённость организма – она почти сутки не ела, не пила и не спала. А может резкий переход от полной безмятежности к агрессии – но Лоис вспомнила и Асольтера, и свою жизнь на пиратском острове, и бегство в Лекхим и свою жизнь ассура. Вспомнила даже ссору с Летти и поединок. А потом… Что было потом? Кажется, пришёл лендлорд и… И… Её ранили? Рука Лоис невольно потянулась к затылку, где у находился недавний шрам, мешавший при расчесывании. Кто-то её ударил… Да. Но кто? Летти? Почему? Она ведь ясно услышала приказ прекратить поединок… Как же это случилось? Этого Лоис не знала. Да это и не важно. Теперь все воспоминания сложились в цельную картину, понятную и логичную. Она поняла, что раненая, беспамятная, обманутая искажёнными воспоминаниями, убежала из дворца лендлорда в Марлоз, о котором, конечно же, слышала, служа в Альтамане, но забыла, потеряв память.

Вспомнив всё, Лоис обрела спокойствие и… затосковала. К ней вернулись не только воспоминания, но и прежние чувства: привязанность к плутоватому Аймеру и любовь к Ольду – длинноволосому красавцу из снов, её первому, пусть и неофициальному супругу, невольной причине всего, что с ней произошло.

Лоис неудержимо потянуло назад, в Альтаман, на службу к лендлорду, в уютный, утопающий в цветах домик, где остались нагловатый и плутоватый Аймер и сладкоголосая Алия.

Лоис покинула ложе и отправилась на кухню, где с жадностью набросилась на еду. Утолив голод, направилась в комнаты Элиана. Тот, как обычно по вечерам, сидел в кабинете, мрачно забавляясь метанием ножей в висящую на стене мишень в виде человеческой фигуры. Когда супруга вошла, он никак не отреагировал на её появление.

– Прости, что я накричала на тебя, – первым делом извинилась девушка. – Но для этого была веская причина.

– Прощаю, – холодно обронил Элиан.

– Ты хотел знать, что случилось…

– Меня это больше не интересует.

– Напрасно, потому что это очень важно.

– Ну?

– Это касается нас двоих.

– И что? – равнодушно взглянул на супругу Элиан.

– Я только что вспомнила, что в Альтамане у меня остался муж.

Рука Элиана дрогнула, и нож пролетел мимо мишени. Холодные серые глаза уставились на Лоис.

– Ты говорила, что не замужем.

– Потому что я забыла об этом.

– Забыла?

Лоис смела со стола орудия ужасного ремесла и уселась перед супругом, скрестив ноги. Положив на колени руки, как прилежная ученица, повела рассказ. Начала с момента, когда покинула Школу Меченосцев, и говорила, пока не дошла до поединка.

– И вот, когда я очнулась в незнакомой комнате, то подумала, что нахожусь в замке барона Вистриса, забыв свою предыдущую жизнь. Я села на первый отплывавший корабль и оказалась в Марлозе, уверенная, что убегаю из Алмоста, и забыв всё, что знала о Марлозе, – закончила она.

Элиан долго молчал, переваривая услышанное, а затем мрачно поинтересовался:

– И что? Твой рассказ интересен, но что он меняет в нашей жизни?

– Может, ничего, а возможно, всё.

– То есть?

– Пока я ничего не помнила, мне здесь нравилось. И ты мне нравился…

– А теперь?

– А теперь в мою душу вернулся Ольд.

– Ты его любишь?

– Да… Любила. Но чувства ещё не умерли.

– Я надеялся, что со временем ты полюбишь меня.

– Мы с тобой больше, чем друзья, разве этого мало?

– Для меня мало… Может, тебе снова дать по голове, чтобы ты всё забыла?

– Вот уж не подозревала, что у тебя есть чувство юмора… А вдруг, я забуду Марлоз и тебя, дорогой?

– Ладно, выкладывай, что задумала… Ты ведь уже приняла какое-то решение?

– Пока нет. Но у меня появилось сильное желание.

– Какое?

– Хочу вернуться в Альтаман.

– Зачем?

– У меня там служба, дом и слуги.

– У тебя и здесь дом и слуги.

– Но нет службы.

– Можно поискать.

– Нет.

– Значит, причина не только в этом? Наверное, причина в Ольде?

– Сейчас у меня есть ты.

– Ольд твой мужчина. Ты его выбрала сама, и ты его любишь, не отрицай. Поэтому ты так хочешь вернуться. Ты хочешь вернуться к нему.

– Может быть…

Лоис спрыгнула со стола и заходила по комнате, разминая ноги.

– Нет, причина не в Ольде, хотя его я хочу увидеть, чего скрывать. Но там я была тем, кем должна быть – ассуром, телохранителем, командиром отряда, личностью и человеком с положением… А здесь я кто? Обычная домохозяйка, погрязшая в горшках и кастрюлях.

– Не утрируй. У нас есть кухарка, а ты бываешь на кухне раз в декаду.

– Не придирайся к словам. Ты прекрасно понял, что я имела в виду.

Элиан сердито пнул валявшийся на полу нож.

– Я всё понимаю… Но я не хочу тебя потерять, Лоис. Я не смогу без тебя жить. Если ты меня бросишь – я убью себя.

– И это говорит мортрир, у которого вместо сердца речной камень, как говорят люди? – удивление девушки было искренним.

– Я был бессердечным и бездушным, пока в моей жизни не появилась ты. Я презирал людей, в особенности женщин, за их трусость, за слабость и страх… Но вот появилась ты – такая же жестокая, смелая, сильная, хладнокровная… Но в то же время, такая женственная! Твои слова и твоё тело, словно разбудили что-то в моей душе. Ты даже сумела напугать меня – помнишь наш разговор в саду? Меня, жестокого и бессердечного убийцу! Ты говорила, что мы пара, как два сапога. Скажу больше – как два крыла одной птицы! Разве сможет летать птица с одним крылом? Нет, Лоис, я не отпущу тебя. Или убью тебя и умру сам, или ты убьёшь меня, и только тогда сможешь уйти!

– Ты убийца до мозга костей, и на уме у тебя одни убийства! – всплеснула руками девушка. – А почему не поступить по-иному: уехать вместе со мной? Я ведь не отвергаю тебя, Элиан, я ведь говорила, что мне с тобой хорошо. Ты настоящий мужчина, в отличие от этих слизняков в штанах. И ты правильно сказал, мы с тобой крылья одной птицы. Боги свели нас вместе, и я не собираюсь идти против их воли… Думаю, у лендлорда и для тебя найдётся подходящая служба, ведь он считает, что его многочисленные враги спят и видят его мёртвым.

– В отличие от Марлоза, наёмный убийца везде считается преступником.

– Не обязательно о своём ремесле объявлять во всеуслышание. Ты можешь назваться воином, наёмником, кем угодно.

– Мне трудно решиться покинуть страну, где я родился и вырос.

– Я тебя не тороплю. Нам спешить некуда. Заверши здесь все дела, подготовься к путешествию… Возможно, нам придётся вернуться, Может, в Альтамане всё изменилось, и мне там будут не рады… Прошло ведь столько времени, я исчезла так загадочно…

Элиан посмотрел на жену в упор.

– Ты вернешься в Марлоз, если в Альтамане не сложится?

– Возможно, – уклончиво ответила Лоис.

– Скажи прямо: да или нет?

– Как я могу заглядывать в будущее? Возможно, Богиня-Мать подкинет мне ещё какое-нибудь испытание.

– Не надо кивать на богов, такие, как мы, сами могут управлять своей судьбой.

– Не всегда, дорогой. Мой случай – тому пример. Я и не помышляла о Марлозе, а тем более, о замужестве… Но в том, что случилось, вижу вмешательство Богини-Матери. Она направила меня сюда и свела нас вместе. Да, в этом что-то есть: муж – наёмный убийца, жена – телохранитель. Возможно, вдвоём нам предстоит свершить великие дела!.. И, знаешь, милый, открою тебе страшную тайну: с тех пор, как мы вместе, меня не тянет к другим мужчинам.

Элиан ничего не ответил на последние слова жены. Он уже привык к её манере разговора, когда она неожиданно переходила с шутливого тона на серьезный, и наоборот. При этом не всегда можно было понять, где она шутит, а где говорит серьёзно.

После этого разговора прошло несколько дней. Они больше не касались темы отъезда, но каждый понимал, что надо что-то решать. Лоис всё чаще вспоминала свой милый домик в Альтамане, преданного Аймера, нежную любовь Ольда, и даже жесткого и подозрительного лендлорда.

Когда осенние дожди прошли, и установилась тёплая устойчивая погода, Лоис вновь заговорила об отъезде.

– Элиан, я хочу вернуться!

– Подожди ещё декаду, – кратко ответил супруг, не вдаваясь в подробности.

Лоис умела ждать. Декада – всего десять дней и десять ночей. Но прошло лишь восемь, когда Элиан объявил, что готов к отъезду. Лоис тут же начала собираться в дорогу.

Через несколько дней супруги поднялись на борт корабля, отправлявшегося в Альтаман. Так уж получилось, в этом Лоис тоже усмотрела вмешательство Богини-Матери, что она попала на тот же алмостский корабль, на котором Лоис прибыла в Марлоз. И капитан, и команда, сразу её узнали, ведь на девушке был её старый кожаный костюм, и она мало изменилась за прошедшие полгода.

Капитан очень удивился, увидев её без рабского ошейника, но с брачным браслетом на правой руке.

– Как поживаете, госпожа? – вежливо поинтересовался он. – Вижу, вы вышли замуж? Кто же тот счастливец, которого вы назвали своим супругом?

Лоис кивнула на стоящего рядом Элиана, не понимающего ни слова из разговора.

– Это мой супруг. Он настоящий марлозец, поэтому не любит чужеземцев. Советую держаться от него подальше – он очень крутой парень.

Капитан взглянул в невозмутимое лицо Элиана, встретился с его убийственным взглядом, и поспешно отвёл глаза.

– Теперь я понимаю, почему вы тайно прибыли в Марлоз, – пробормотал он. – Вы хотели обвенчаться с этим господином, а ваши родные, вероятно, были против.

– Ещё как против, я думаю… – засмеялась девушка. – Что нового в Альтамане? До меня не доходили новости, последнее время я была занята другими делами… Какие сплетни докатились из дворца до порта? Всё ли в порядке в этом славном городе, здоров ли лендлорд?

Капитан пригласил Лоис и её супруга в свою каюту, где, за кувшинчиком прохладного алмостского вина, рассказал обо всех событиях, произошедших в городе-государстве за последние полгода.

– Портовая охрана долго болтала об исчезновении какого-то приближённого ассура лендлорда, – из уважения к Элиану, капитан говорил по-ассветски. – Лендлорд обвинил свою охрану в заговоре и заключил всех в темницу. Правитель из Лекхима Ригтор Олахский объявил Альтаману войну и двинул на подчинённые ему восточные города свои войска. Ему удалось осадить Аскер и ещё несколько незначительных городов. Лендлорд выставил отряды, обученные и возглавленные чужеземцами, которых в городе прозвали «молниеносцами», за силу и быстроту реакции. Сами себя они называют «мечеными»… – Элиан бросил на супругу короткий взгляд. – Эти отряды разогнали войска Ригтора, как лис неоперившихся цыплят, а сам он лишь чудом избежал плена, сбежав с поля битвы, переодевшись женщиной. По слухам, сейчас он скрывается в Старых горах. Альтаман установил контроль над большей частью Лекхима. В Олахе лендлорд посадил своего наместника, а Лакум, Агадес, Клартон и некоторые другие города платят ему дань.

– А о пропавшем асуре ничего больше не слышно? – уточнила Лоис.

– Нет. Говорят, лендлорд простил свою охрану и выпустил из темницы подозреваемых. Он обещал награду тому, кто предоставит ему любые правдивые сведения о девушке по имени Лоис Ландийская, которая, по слухам, была его любовницей, и тоже исчезла. Возможно, она бежала с тем ассуром… – Внезапно капитан умолк и пристально посмотрел на Лоис. Его осенила запоздалая догадка, и он растеряно заморгал. Увидев его расстроенное лицо, Лоис весело рассмеялась.

– Да, господин капитан, я и есть Лоис Ландийская, любимый ассур Его Высокородного Сиятельства, а вы упустили возможность получить вознаграждение. Я решила сама вернуться в Альтаман.

– О, госпожа… – растеряно пробормотал капитан.

– Давно закончилась война между Альтаманом и Олахом?

– Не прошло ещё и месяца, великолепная госпожа.

– Ригтора Олахского ещё не поймали?

– Нет, хотя за его голову лендлорд пообещал сто тысяч золотых стабов и тысячу степов плодородной земли.

Лоис повернулась к супругу:

– Вот работа для тебя, дорогой. Розыск беглецов – это твоё ремесло.

– Этому лендлорду нужен живой Ригтор или его голова? – уточнил Элиан.

– В указе сказано: живого или мёртвого. По-видимому, лендлорду всё равно.

– Не люблю возиться с живыми, с ними много хлопот… – обронил Элиан, и вновь погрузился в задумчивое молчание, словно мысленно уже составлял план поимки беглеца.