Нужный дом они отыскали быстро, так как перед ним толпились желающие записаться в охрану. Они болтали, делясь новостями, шутили, играли в кости, отдыхали в тени высокой каменной ограды или глазели на выступление уличного жонглёра. Тот манипулировал несколькими острыми ножами, подбрасывая их высоко в воздух и ловя за рукоятки. Алоис остановился рядом, с интересом и восхищением следя за кувыркающимися в воздухе опасными орудиями, а Ремм отправился к воротам, чтобы расспросить о новостях и условиях.

Поймав восхищённый взгляд юноши, жонглёр весело улыбнулся и спросил:

— Ловко?

Алоис улыбнулся в ответ, приблизился и, несколькими быстрыми движениями, похватал ножи прямо из воздуха. Затем изогнулся, выбросил вверх ногу и ударом носка отправил последний нож в небо. Тот взлетел выше деревьев, перекувыркнулся и стремительно полетел вниз. Когда он пролетал мимо юноши, тот вновь стремительно выбросил руку — и нож оказался в его ладони.

— Ну как, ловко? — спросил он.

— Хороший фокус, — согласился жонглёр.

— Это не фокус, это искусство… Хочешь ещё пару приёмов?

— Давай.

— Держи, — протянул он ножи жонглёру.

Юноша отошёл к стене и повернулся лицом к жонглёру.

— Бросай в меня свои ножички. Да целься получше, чтобы не промазать…

Жонглёр немного поколебался, но странный юноша настаивал, и он один за другим послал ножи в цель. Но тот, выхватив «айосец» — длинный нож-саблю, успевал их отбивать, оставаясь невредимым. Собрав разбросанные на земле ножи, рассмеялся:

— Я же говорил: целиться лучше!

Затем сорвал с дерева круглый зелёный лист, поплевал на него и прилепил к гладкому стволу. Отойдя на двадцать больших шагов, обернулся и начал бросать ножи в цель, каждый раз по-разному: сверху, снизу, упав на колено и с полуоборота. Все клинки попали точно в цель, искромсав лист в бахрому.

Вокруг раздались крики одобрения.

— Молодец, — похлопал юношу по плечу жонглёр. — Не хочешь выступать со мной?

— Нет, — довольно улыбнулся Алоис.

— Где ты такому научился?

— Дома.

— Наверное, твой учитель был настоящим мастером…

— О, да!

— Назови его имя. Может, я его знаю?

— Это моя мама, Ясса ди Варис.

— Твоя мать? — изумился жонглёр. — Наверное, это выдающаяся женщина!

— Очень выдающаяся, — усмехнулся юноша.

— Кто же она?

— Виолка.

— Виолка? Что это — звание или должность?

— Это больше, чем звание, Циркач, — вступил в разговор один из наёмников — высокий, светловолосый, с весёлыми карими глазами и открытым симпатичным лицом, лет двадцати пяти, одетый в поношенную форму королевского мечника без нашивок и регалий. — Это целая нация, каста женщин-воинов, которые рождаются с мечом в руках, поклоняются ему, как богу, с мечом и умирают. Если этот мальчик сын виолки, то я ни за что не рискну вступить с ним в поединок, потому что виолки натаскивают своих детей с пелёнок… Я слышал, что малец ещё не умеет ходить, но уже способен отрезать голову какому-нибудь бездомному псу…

— Ты слегка преувеличиваешь, но, в общем, прав, — улыбнулся Алоис. — Ты знаком с виолками?

— Знал как-то одного парня, встречавшегося с виолкой… Как тебя зовут?

— Алоис Дангерус из Ландии.

— А я Льюсид Лэм, или просто Лью. Я из Илларии. Давно в Таормине?

— Сегодня приехали.

— С матерью?

— Нет, с дядей Реммом. Идём, я вас познакомлю.

Они приблизились к Ремму, болтавшему с двумя старыми знакомыми.

— Дядя, это Лью Лэм. Он тоже из Илларии.

— Я из Эйвона, — протянул руку Лью.

— Я из Нейма, — ответил Ремм.

— Что узнал? — поинтересовался Алоис.

— Берут только опытных. Приглашают на собеседование по одному или парами. Предпочитают друзей, чтобы было меньше ссор.

— Значит, мне ничего не светит?

— Боюсь, что нет… Разве что ты убьёшь кого-нибудь, как Онеса Забияку.

— Он завалил Забияку? — удивился Лью. — Когда?

— Пару часов назад.

— Это лучшая рекомендация! — засмеялся иллариец. — Скажи, что завалил Забияку, и тебя возьмут без разговоров. Этот буян достал уже всех. Он в Таормине больше декады, и каждый день устраивал по нескольку драк, калеча и убивая без разбора. Наконец, он встретил достойного противника!

— Ты уже записался? — спросил Ремм.

— Да, меня взяли… Я жду приятелей, они внутри.

В этот момент калитка в стене открылась и вышли двое илларийцев.

— Ну, что? — спросил Лью.

— Записаны.

Лью представил друзей Ремму и Алоису. Одного, светловолосого, как Лью, но с серыми глазами, звали Айвен. Он был ровесником Лью. Второго — невысокого крепыша с жёстким ёжиком коротко стриженых волос и яркими голубыми глазами — Томис, он был старше приятелей лет на пять.

— Где вы остановились? — поинтересовался Лью.

— В «Водяном Коне».

— Мы заглянем к вам вечером, — пообещал Лью и ушёл с приятелями отмечать событие.

Где-то через пару часов подошла очередь Ремма с Алоисом. Их запустили во двор, стражник провёл в летний домик в саду, состоявший из одной комнаты с ажурными стенами, оплетёнными вьющимися цветами. В комнате стояло два стола. За одним сидел писец, а за другим расположились два пожилых господина: один, судя по одежде, купец, а второй офицер.

Окинув вошедших внимательным взглядом, офицер задержался на Алоисе.

— Сколько тебе лет, мальчик? — спросил он.

— Скоро будет двадцать… Но умения у меня достаточно, чтобы сразиться с любым противником.

— Так уж и с любым? — усмехнулся офицер.

— Сегодня кое-кто тоже посчитал меня сосунком, а теперь лежит в сарае могильщика.

— Кто же сделал такую оплошность? — насмешливо поинтересовался офицер.

— Он сказал, его зовут Онес Забияка.

— Ты убил Забияку? — изумлённо воскликнул купец.

— Да.

— Чем он тебя задел?

— Ему не понравилось, что я предпочитаю вину молоко.

Офицер захохотал.

— Ты уже служил где-нибудь?

— Нет. Но я проходил военное обучение с пяти лет…Я лучше любого наёмника в Таормине!

— Поверю тебе на слово… Если ты убил Забияку, то, думаю, справишься и с разбойниками.

— Не проблема, — усмехнулся юноша.

Затем задали несколько вопросов Ремму. Их записали в список и сообщили об условиях найма. Сказали также, что обоз будет готов через декаду, и к двадцать седьмому числу этого месяца они обязаны прибыть по этому же адресу на своих конях и при своём оружии. Опоздавшие будут вычеркнуты.

На этом собеседование закончилось и они вернулись в гостиницу.

Вечером, как и обещали, зашли Лью, Айвен и Томис. Они принесли с собой бутылку хорошего илларийского вина, Ремм заказал закуску, и начался «пир горой». Вино развязало языки, парни хвастались былыми подвигами и вспоминали случаи из жизни. Алоис выпил совсем немного, но на щеках его выступил румянец, а глаза заблестели. Лью подсел к нему и начал расспрашивать о Ландии, о его семье и о виолке-матери. Алоис, до этого сдержанный и молчаливый, охотно отвечал.

— Твоя матушка чистокровная виолка?

— Да, она приехала с Оллина много лет назад, совсем юной девушкой.

— А ты, значит, ландиец?

— Да, я местный… Мой отец варвар из Южного Ледеберга.

— Ты один в семье?

— Нет, у меня есть старший брат. Его отец илларийский дворянин. Ещё у меня есть два младших брата-близнеца. Их отец один высокопоставленный танибский вельможа…

— Сколько же раз твоя мать выходила замуж, и куда девались её предыдущие мужья? Она их что, убивала? — пошутил Айвен.

— Виолки не выходят замуж. Они берут себе мужчину, который им понравился, и живут с ним до тех пор, пока он им нравится. Поэтому у нас разные отцы… Но все мы дети одной матери. Мой старший брат и мои младшие братья выросли в семьях своих отцов, и только я остался с матерью… потому что она не захотела отдавать меня варварам. Но с пятнадцати лет я навещал отца и кое-чему научился и у них.

— Чему можно научиться у варваров? — хмыкнул Лью.

— Поверь, у каждого народа есть чему поучиться, и настоящий воин обязан учиться даже у врагов.

— Твоя мать, наверное, огорчена, что у неё нет дочери? — поинтересовался Лью. — Я слышал, что у виолок дочери главнее сыновей.

— Это так… Но я старался не разочаровывать её… Я даже носил длинные волосы и многие принимали меня за девочку.

При этих словах лгунишки Ремм не удержался от улыбки. Он-то ведь знал, что бравый вояк Алоис на самом деле девушка-виолка.

Когда поздно вечером новые друзья покинули их тесную комнатушку, и они остались одни, Алоис пробормотал, закрывая дверь на засов:

— Хороший парень Лью, но очень любопытный… Мне кажется, он догадывается, что я вожу всех за нос. Может, я выгляжу недостаточно убедительно для настоящего мужчины?

— Нет, ты выглядишь на все сто. Но Лью очень умный парень. И наблюдательный. Он целый вечер не сводил с тебя глаз… Правда, по его лицу не поймёшь, о чём он думает.

— Ну, даже если он догадался, то будет помалкивать. Ему нет резона выдавать меня, к тому же он рискует нарваться на моё недовольство. А если он действительно хорошо знает виолок, как говорит, то догадывается, чем это ему грозит.

— Ладно, давай спать… Устал я сегодня, — зевнул Ремм.

Алоис начала неспешно раздеваться. Она находилась всего в нескольких шагах от не сводящего с неё глаз мужчины. На столе горела одинокая, но яркая свеча, света которой вполне хватало, чтобы рассмотреть всё в мельчайших подробностях, не так, как прошлый вечер в заброшенной таверне.

Оставшись в одной сорочке, она повернулась к застывшему мужчине и спросила:

— А ты чего ждёшь? Особого приглашения? Или ты уже не хочешь меня?

— Кхм… Я, думал, ты пошутила…

— Я не шучу с такими вещами…

Девушка сбросила сорочку и предстала перед глазами Ремма во всей красе. Мужчина увидел, что обе руки девушки, от запястий и до локтей, покрыты замысловатой цветной татуировкой.

— Что это? — удивился он.

— Племенные знаки отличия. Это летопись моей жизни: кто я, как меня зовут, кто мой отец, из какого я племени и чем успела отличиться.

Остальное стройное тело девушки, покрытое гладкой смуглой кожей, матово светилось в жёлтом свете свечи. Сильное, мускулистое, и если бы не маленькая твёрдая грудь с дерзко торчащими сосками и не гладкое выпуклое лоно, она, и в самом деле, напоминала бы юношу. И хотя Ремм предпочитал женщин с более зрелыми и пышными формами, но это юное гибкое существо возбудило его мужское естество, и он, притянув девушку, усадил её на колени и припал губами к твёрдому коричневому соску. Он ласкал девушку с уверенностью опытного любовника, и вскоре она застонала в его объятиях, дрожа от возбуждения и нетерпения. Увидев, что партнёрша готова и жаждет близости, он опрокинул её на спину и вонзился в лоно с силой и страстью изголодавшегося самца. Девушка вздрогнула и вцепилась в спину любовника сильными пальцами. Из груди вырвался приглушенный вскрик. Ремм с удивлением почувствовал и понял, что юная соблазнительница ещё девственна. Но было уже поздно. Невозможно было остановиться. Страсть рвалась наружу, требовала выхода, и мужчина продолжил движение, утонув в море наслаждения.

Когда всё закончилось и в голове его немного прояснилось, он приподнялся на локте и заглянул в лицо лежащей рядом притихшей девушке. Она не казалась ни расстроенной, ни испуганной, как бывает в таких случаях. Скорее, выглядела задумчивой.

— Зачем ты это сделала? — прошептал Ремм, гладя девушку по лицу.

— Рано или поздно это должно случиться… Я и так затянула ожидание. Все мои подруги давно через это прошли. Не пойму только, и что они здесь превозносили? Я ничего не почувствовала, кроме боли…

— Так всегда бывает в первый раз… Благодарю тебя, милая… Это самый ценный подарок в моей жизни. Не пойму только, почему он достался именно мне.

— Ты мне нравишься. Вот я и выбрала тебя первым мужчиной.

— Но я стар… по сравнению с тобой. И мы мало знакомы.

— Зато ты добр и опытен. Мне было хорошо.

— Спасибо, милая… Я постараюсь не разочаровать тебя в следующий раз. Если позволишь, конечно…