Новое увлечение продержалось недолго. Вскоре Ахайя пресытилась красавчиком-актёром, а его возвышенно-нарочитая любовь приелась ей. Не прошло и полгода, как Дайян был отлучён от постели, хотя увлечение театром у госпожи осталось. Она с удовольствием смотрела все новые постановки и приглашала на представления соседей. Слава о домашнем театре госпожи ди Вермис распространилась на всю округу, и многие знатные землевладельцы сами напрашивались в гости, чтобы побывать на знаменитом представлении. Дайяна даже пытались перекупить, но актёр не пожелал покинуть «Гнездо Чайки» из-за своего привилегированного положения в замке. Ведь, даже после того, как госпожа охладела к нему, он оставался одним из её приближённых, любимчиков, фаворитов. Дайян был умным малым и понимал, что нигде больше не сможет так удобно устроиться: занимать довольно высокое положение, получать хорошие деньги и заниматься любимым делом в своё удовольствие и без строгого надзора. Ведь госпожа Ахайя никогда не вмешивалась в его творческий процесс и не заказывала представления, довольствуясь тем, что ей преподносили.

Расставшись с Дайяном, Ахайя вновь вернулась к своему верному Байдару, терпеливо ждавшему, пока минует увлечение госпожи. Даже наслаждаясь любовью Дайяна, Ахайя не забывала о любимце, постоянно посещала его и строго следила за поведением. Однако, уличить Байдара в измене не смогла. То ли он, в самом деле, был ей верен, то ли предельно осторожен.

Байдар вновь занял пустующее место в постели и в сердце женщины, и, несмотря на измену, его отношение к ней не изменилось. Он был всё так же чуток и нежен, терпелив и послушен. Ахайю это, иногда, даже раздражало, и она нарочито старалась вывести парня из себя. Но, когда он начинал сердиться, она тут же менялась и старалась загладить свою вину.

Как-то раз, проходя через хозяйственный двор, Ахайя услышала голос Дайяна, доносившийся со стороны площадки для наказаний. Место, где наказывали провинившихся рабов и нерадивых слуг, находилось между двумя амбарами, поэтому приблизившуюся хозяйку никто не заметил. Женщину заинтересовало, на кого это так громко и гневно кричит фаворит, поэтому спряталась в тени одного из строений и осторожно выглянула из-за угла. На площадке находилось несколько сооружений для наказаний: большая скамья для порки, два столба с перекладиной, так называемые «ворота», в которых жертву распинали за руки и за ноги, и колодки, в которых провинившиеся сидели на солнцепёке, иногда по нескольку дней, в унизительной и неудобной позе.

Сейчас заняты были только «ворота». В них висел распятый человек, позади которого стоял палач — здоровенный детина с каплей ума в голове и камнем вместо сердца в груди. Он держал в руке длинный бич из воловьей кожи, а на почти полностью обнажённом теле истязуемого уже багровели несколько змеящихся полос.

— Последний раз спрашиваю, мерзавец, ты будешь играть эту роль? Или я прикажу палачу спустить твою белую нежную кожу! — голос Дайяна, обычно мягкий и негромкий, сейчас просто звенел от злобы и жестокой холодности, сквозившей в нём, и это весьма удивило и неприятно поразило женщину. Но ни его угрозы, ни злоба, казалось, не произвели на распятого в «воротах» человека никакого впечатления, потому что он отрицательно качнул головой и твёрдо ответил:

— Нет.

— Ты пожалеешь об этом, скотина! — воскликнул Дайян и приказал палачу отпустить несчастному пять ударов. Тот с готовностью взмахнул бичом, и длинное жало умело обвилось вокруг неподвижного тела. Раб вздрогнул от жгучей боли, и застонал сквозь стиснутые зубы.

Ахайя покинула укрытия и ступила на площадку.

— Прекратить! — приказала она, и палач тут де опустил занесённый для второго удара бич и отступил с низким поклоном. Дайян резко обернулся и с удивлением посмотрел на госпожу.

— Приветствую вас, моя прекрасная госпожа, — склонил он голову в вежливом поклоне. — Что вас сюда привело?

— Да так, проходила мимо… Кто это? Чем он провинился?

— Это строптивый раб из театра. Я наказываю его за непослушание.

— Что-то я не видела его раньше… — протянула женщина, с любопытством рассматривая прекрасную мускулистую фигуру, покрытую нежной белой кожей, которую несколько портил некрасивый розовый рубец, наискосок пересекавший грудь. Изумительную фигуру венчала голова с красивыми утончёнными чертами лица и роскошными вьющимися светлыми волосами, спускавшимися ниже талии мужчины. Если бы не мужественная фигура и не явные мужские признаки, бугрившие узкую набедренную повязку, раб мог бы сойти за женщину.

— Откуда такой красавчик? — удивилась Ахайя, теребя густой тяжёлый локон мужчины. — Почему ты его от меня скрывал?

— Его купили несколько дней назад. Я взял его к себе, так как у него, как видите, весьма специфическая внешность…

— И что он успел натворить?

— Я бы не хотел говорить… Это должно стать сюрпризом.

— Сюрприз не удался. Говори.

— Ну… Это для моей новой постановки… Вы видите, как он хорош? Совсем как женщина… И лицо, и волосы… Я хотел вырядить его женщиной. Он бы ходил и танцевал, как женщина, а в конце представления скинул платье, и все бы увидели, что это мужчина, и посмеялись над розыгрышем.

— Да, было бы забавно… Но он не хочет играть женщину?

— Не хочет. Он, видите ли, принц по рождению, и его высокородная гордость не позволяет ему унижаться и лицедействовать.

— Принц? Настоящий принц? — удивилась Ахайя.

— Да, сын короля с острова Звезда Юга. Во всяком случае, он так утверждает.

— Принц… — задумчиво протянула Ахайя. — Очень интересно… Наверное, эту роль придётся играть тебе, Дайян.

— Я уже думал над этим. Но моё лицо слишком известно, и меня сразу узнают.

— Найди ещё кого-нибудь.

— Можно было бы… Но ни у кого нет таких роскошных волос.

— Да, это проблема… А если его остричь и сделать парик? — Ахайя вновь взвесила в ладони тяжёлый локон.

— Нет! — мотнул головой до сих пор не проронивший ни звука раб. — Я не позволю срезать мои волосы!

— Не позволишь? — улыбнулась женщина. — А кто тебя будет спрашивать?

Мужчина посмотрел на Ахайю таким красноречивым взглядом, что стало понятно и без слов: он убьёт любого, кто подойдёт к нему с ножницами. И этот гордый воинственный взгляд, и решительность, и красота мужчины, покорили сердце женщины, и она, подав палачу знак, приказала:

— Развяжи.

Нисколько не удивившись, слуга начал послушно расстёгивать ремни на руках и ногах раба.

— Я забираю его, — сказала Ахайя, хмуро наблюдавшему за этим процессом Дайяну. — Найди для роли кого-нибудь другого, посговорчивей. Или купи на рынке другого подобного. Из тех, кого и мужчиной-то не назовёшь…

— Слушаюсь, — согласно склонил голову фаворит. — Но вы напрасно возлагаете на этого красавчика какие-либо надежды… Он не станет вашей игрушкой — он для этого слишком горд.

— А может, мне надоели послушные игрушки, — без тени улыбки ответила женщина. — Может, мне захотелось увидеть рядом с собой настоящего мужчину? — Она отвернулась от слегка смутившегося актёра и повернулась к рабу. — Ступай за мной!

Не оглядываясь, Ахайя слышала позади лёгкие шаги босых ног. Прислушиваясь к этим шагам, женщина размышляла над своим неожиданным поступком. Зачем она взяла красавца на попечение? Дайян прав: вряд ли этот гордец станет покорной игрушкой в её руках. Пусть он сын тридцать второй или сорок четвёртой жены короля Звезды Юга — всё равно он принц крови, и гордости у него хватит на всех отпрысков плодовитого папаши-короля. Можно, конечно, попытаться его покорить или сломить, но ей не нужен ещё один покорный раб — в замке таких достаточно.

Поднимаясь по лестнице, Ахайя, неожиданно, столкнулась с Байдаром, спускавшемся из детской, где он часто проведывал маленькую племянницу. При виде госпожи, он отступил в сторону и вежливо склонил голову. Затем искоса взглянул на шедшего позади женщины обнажённого раба и не удержался от замечания:

— Новая игрушка, госпожа?

— Ревнуешь? — улыбнулась Ахайя.

— Немного…

— Неужели? — удивилась женщина.

— Он красивей Дайяна… И благородных кровей… Вы опять забудете меня.

Ахайя обернулась и посмотрела на молчаливо стоявшего раба. Его лицо было непроницаемым и отчуждённым, глаза смотрели в пол, и он стоял с таким видом, словно речь шла не о нём.

Женщина потрогала один из локонов принца.

— Посмотри, какие роскошные волосы… Они приводят меня в трепет… Жаль, что у тебя таких нет.

— Думаю, они мешали бы мне работать, — сдержанно ответил Байдар.

— А ему не помешают…

— Ну да… Не думаю, что вы поставите его чистить конюшни или выгребать золу из каминов.

— Конечно, нет. Это работа не для сына короля.

— Так он принц? Наверное, со Звезды Юга? Я сразу об этом подумал, когда увидел его… Поздравляю, госпожа, на этот раз вам действительно попалась ценная игрушка.

— Почему ты всё время называешь его игрушкой?

— Разве мы не ваши игрушки?

— Кто «мы»?

— Я, Дайян, Альмар…

Ахайя сгребла Байдара за грудки и притянула к себе.

— Послушай, милый, ты хочешь со мной поссориться? Так скажи об этом прямо, и мы разойдёмся без лишних слов…

Байдар взял женщину за руки и мягко оторвал их от своей груди.

— Успокойтесь, госпожа, вы напугали вашего нового раба… Прошу прощения, если обидел вас.

Ахайя отпустила Байдара и оглянулась через плечо. Взгляд встретился со взглядом тёмных, почти чёрных глаз принца. И хотя в них невозможно было что-либо прочесть, но Ахайя скорее догадалась, чем увидела, что новичок удивлён. Ведь он пребывал в замке всего несколько дней, впервые увидел свою хозяйку и ничего о ней не знал. Он ещё не освоился и не ведал, кто есть кто, не понимал странных отношений между госпожой и роскошно одетым человеком с золотым ошейником, который смело говорил госпоже дерзкие вещи и не боялся её праведного гнева.

— Ступай, куда шёл, — буркнула женщина и зашагала дальше, даже не оглянувшись на почтительно склонившегося Байдара.

Придя к себе, она вручила новичка прислужницам и сказала:

— Это ваш новый товарищ. Он будет мне служивать. Вымойте его, залечите раны, приведите в порядок волосы и переоденьте. Когда всё сделаете, приведите ко мне на осмотр.

Девушки, бросая друг на друга лукавые взгляды, прятали насмешливые улыбки. Старшая прислужница шутливо ответила:

— Он такой большой, госпожа, что для него трудно подобрать платье по размеру…

— Пошути мне, — не оценила юмор Ахайя. — Пусть кастелян подберёт ему красивую и добротную одежду, подобающую его положению. Передайте ему, что это не простой раб, а человек благородных кровей… Всё, пошевеливайтесь! Или вы думаете, я буду ждать вечно?