Несколько дней Ахайя проводила время исключительно в обществе Альмара. Они совместно завтракали, занимались текущими делами, выезжали на вечерние прогулки. Много разговаривали, рассказывая друг другу истории из своих жизней. Альмар, ко всем своим достоинствам, оказался ещё и превосходным рассказчиком, не лишённым чувства юмора, а также умным советником. Несколько его рекомендаций Ахайя применила в хозяйстве.

Альмара очень интересовала Школа Меченосцев, о которой часто упоминала женщина, и однажды он попросил рассказать о ней подробнее.

— Школу Меченосцев в крепости Святой Лианны организовала виолка Ясса, Главный Советник и близкий друг первого короля Ландии. Её родственницы и подруги стали первыми наставницами Школы, — начала рассказ Ахайя. — В Школе есть три факультета: стражников, телохранителей и воинов. На первые два берут и мальчиков, и девочек, на третий только мальчиков, в основном, из богатых семей, которые могут оплатить обучение своих отпрысков, Выпускники этого факультета — будущие военачальники. Их учат не только воинскому искусству, но также тактике, стратегии и другим военным премудростям.

— А какой факультет закончила ты?

— Телохранителей. Вот, посмотри на мои предплечья, — Ахайя без стеснения оголила плечи и часть груди. Взгляд мужчины сразу прикипел к её прелестям, а затем, нехотя, переместился на предплечья, где темнели чёрные татуированные знаки.

— Из-за этих татуировок нас и прозвали «мечеными», — продолжила Ахайя. — На левой руке у меня эмблема Школы — пересечённое мечом солнце. На правой, вот этот круг, а в нём рука, сжимающая за лезвие кинжал — эмблема телохранителей. У стражников другой знак — перекрещивающиеся раскрытый глаз и меч, а у воинов — меч и стрела, тоже перекрещенные.

— Ты говорила, что в Школу берут только детей. А взрослых?

— Никогда. Только детей от шести до девяти лет.

— Почему?

— Во-первых, обучение длится десять лет, для особо одарённых — двенадцать. Не знаю, чему их там учат, но говорят, что это уже не просто телохранители или воины, а мастера высшего уровня… Даже опытные и закалённые в битвах «меченые» уступают им дорогу… А во-вторых, наставницы говорят: «Чтобы натаскать хорошего пса, его надо учить со щенка». Мы проходили комплекс упражнений, который под силу только юному гибкому телу, ещё не окостеневшему и не покрытому мышечной массой.

— Понятно… Ты говорила, что детей берут прямо с улицы?

— В большинстве случаев. Специальные эмиссары Школы ездят по разным городам и подбирают бездомных детей. Не знаю, какими критериями они руководствуются, потому что берут не всех.

— И много вас было в крепости?

— Первый год — много. Затем количество начало резко сокращаться. Слабых, ленивых, строптивых выбраковывали. По слухам, их продавали в рабство.

— Разве это справедливо?

— Я, думаю, да. Слабый, ленивый или трусливый должен служить сильному. Быть «меченым», значит, быть особенным человеком. Любой из нас, к середине жизни, добивается славы или богатства, благодаря приобретённым в Школе качествам. А, если ты не хочешь учиться, не можешь терпеть боль, подавлять страх, переносить определённые лишения, не стремишься к совершенству — значит, ты уже раб, раб своей лени и своих комплексов. Слабый должен подчиняться, сильный — править, таков закон нашей жизни.

— Как же вас учили? Сразу дали в руки меч и заставили драться? Представляю себе маленьких крошек, махающих мечами…

— Первый раз я взяла в руки деревянный меч, когда мне исполнилось десять и я сдала экзамен на мужество.

— А до этого что делала?

— До этого наставницы испытывали меня и закаляли физически и духовно… Ты говорил, что рос у чужих людей. Они любили тебя?

— Наверное. Я не чувствовал себя в чём-то ущемлённым.

— Сладко спал, вкусно ел?

— Не скажу, что голодал. И спал в своё удовольствие.

— А вот, как жила я с шести лет и до шестнадцати… Подъём с восходом солнца. Затем обливание холодной водой, личная гигиена и уборка комнат. После лёгкая разминка. Завтрак и силовые упражнения до самого обеда. После обеда отдых два часа, а потом индивидуальные занятия. До десяти лет, с точки зрения обывателя, это были сплошные ужасы. Например, порка. Тебя бьют плетью или розгами, а ты не должен ни кричать, ни плакать. Так нас приучали терпеть боль. Или запирали в специальном тёмном помещении, куда запускали крыс. Выйти оттуда испытуемый мог, убив не менее трёх животных. Притом, голыми руками. Поначалу крысы искусали мне все руки, но затем я наловчилась их душить. К жестокости приучали, заставляя убивать и разделывать милых пушистых кроликов или маленьких щенков. Терпеть голод учили постепенно: сначала лишали обеда, затем ужина, а к десяти годам мы регулярно постились два дня в месяц. Чтобы ученики не боялись холода и темноты, запирали голыми в холодном погребе. Выдержку воспитывали, заставляя часами стоять неподвижно в одной позе… И только тот, кто перенёс все эти «издевательства», не сломался и не сдался, прошёл проверку на мужество — только тот получал в руки первый деревянный меч. И начинал обучение воинскому искусству. В четырнадцать тем, кто прошёл соревнование мастерства, давали бронзовый меч. В последний год обучения, дошедший и доживший до этого радостного события, получал настоящий стальной меч, который выбирал сам, по своему вкусу, и с которым впоследствии выпускался из Школы.

Альмар удивлённо присвистнул.

— Можно сказать, что у тебя не было детства.

— Благодари Небеса, что ты родился мальчиком, а не девочкой. Говорят, виолки натаскивают своих дочерей ещё жёстче, чем нас в Школе.

Альмар улыбнулся и взял женщину за руку.

— Теперь, после твоего рассказа, я понял, что должен быть благодарен своей матери за то, что она отдала меня в чужие руки, а не воспитывала сама. Ты тоже будешь издеваться над своим сыном?

— Думаю, нет… Точно, нет! Но всё же я хотела бы, чтобы он стал хорошим воином.

— А если у тебя родится дочь?

— Я её тоже воспитаю в воинском духе.

— Расскажи о своём супруге. Я слышал, он постоянно путешествует. Почему ему не сидится дома, возле такой прекрасной женщины? Если бы я был твоим мужем, я ни за что не оставил бы тебя одну…

— Мой супруг не любит долго сидеть дома. Он приезжает только за деньгами.

— Он не любит своего сына? Мальчик растёт без отца.

— Нет, он его любит… Но не любит замок.

— А тебя он любит?

— Мы с ним просто друзья.

— Друг не заставит друга страдать в одиночестве.

— Не очень я и страдаю, — улыбнулась Ахайя.

— У тебя есть любовник?

— Пока нет…

Альмар нежно поцеловал кончики пальцев госпожи и сказал:

— Я снова рискую показаться дерзким, но не мог бы я разделить твоё одиночество? Я могу согреть твоё ложе жаром своей страсти…

Ахайя засмеялась и погладила мужчину по щеке.

— А почему бы и нет? Попытка — не пытка…

— Может, прямо сейчас?

— Если ты готов…

— Я давно готов, моя госпожа… Мне уже не в силах терпеть!

Не говоря ни слова, Ахайя встала и направилась в спальню. Альмар последовал за ней. Увидев огромную кровать, иронично поинтересовался:

— И как ты не потерялась на этом поле?

Ахайя повернулась к мужчине и с вызовом произнесла:

— Покажи, на что ты способен, виол!

Альмар хищно улыбнулся и приблизился к женщине вплотную. Обняв ладонями лицо, наклонился, и Ахайя ощутила лёгкий нежный поцелуй. Затем его губы скользнули ниже, покрывая шею и плечи жаром горячего дыхания и невесомыми прикосновениями. Руки скользнули по плечам и спине, снимая лёгкое домашнее платье, которое с тихим шёлковым шелестом соскользнуло вниз и упало у ног, обнажив стройную фигуру с большой упругой грудью. Губы с жадностью припали сначала к одному, затем к другому соску, нежно посасывая и слегка покусывая. Язык энергично щекотал их, трепеща, словно попавшая в западню бабочка. Небывалое возбуждение охватило изголодавшееся тело женщины, и она нетерпеливо застонала. Но Альмар продолжал ласкать её, медленно опускаясь вниз, языком и губами поглаживая кожу живота, бёдер, ног.

Закончив облизывать женщину спереди, он повернул её спиной к себе и начал всё сначала, только в обратном порядке. Лёгкие поцелуи, покусывания и полизывания начались с ног, поднялись к твёрдым подтянутым ягодицам, прошлись по спине и закончились на плечах и затылке. Ахайя уже дрожала от нетерпения и сильного возбуждения, отрывисто дышала и постанывала, но не торопила ласк, которые, сами по себе, были очень приятны.

Положив одну ладонь на затылок женщины, а другую на плоский мускулистый живот, он заставил её наклониться вперёд и облокотиться руками о кровать, оттопырив круглую попку. Одним движением спустив штаны, освободил вздыбленное и нетерпеливо подрагивающее достоинство. Медленно и нежно начал тереться о бархатистую кожу, с каждым движением неуловимо и незаметно продвигаясь всё ближе к заветной цели. Тем временем его руки лихорадочно сбрасывали остатки одежды. Обнажившись полностью, он положил руки на бёдра женщины и неожиданным, сильным и резким, движением вошёл в переполненную соками желания щель. Ахайя вздрогнула и даже охнула, но тут же прогнулась от удовольствия, подстраиваясь под сильные напористые движения любовника.

Страстные колебания длились недолго, так как оба давно не знали плотской любви. Бурный сильный экстаз охватил обоих, и они излились с громкими стонами наслаждения.

Выйдя из женщины, Альмар опустился на колени и припал губами к влажному набухшему лону. Сильными сосательными движениями и умелой работой языка очистил его, и вновь возбудил женщину. Затем сел на край ложа, широко расставив ноги, и попросил:

— А теперь ты помоги мне, и мы продолжим начатое…

Ахайя без возражений опустилась на колени и взяла в рот слегка обмякшее орудие любви. Лаская языком и губами, поглаживая руками, быстро привела его в боевую готовность, и любовники перебрались на кровать.

На этот раз совокупление было более продолжительным, не менее страстным, и намного разнообразнее. Они кувыркались на широком любовном поле, пока совсем не смяли и не сбили узорчатое покрывало. Тишину спальни нарушали страстные стоны, возбуждённые восклицания, звуки любовной игры и неистового совокупления. Обнажённые тела покрылись потом и соками телесных выделений, волосы взъерошились, дыхание сбилось.

Только спустя несколько часов они насытились и успокоились, расслабившись в усталой неге. Ахайя находилась на вершине блаженства — давно у неё не было такого сильного, горячего, изобретательного и выносливого любовника. Альмар тоже не разочаровался — в постели женщина оказалась покладистой, страстной и раскованной, в отличие от повседневного облика всевластной и высокомерной госпожи.

С этого дня они стали формальными любовниками, и теперь Ахайя никогда не спала одна. Альмар оказался любвеобильным и неистощимым, с богатой фантазией, отчего ночи, а зачастую и дневные часы, проходили занимательно и разнообразно. В другое свободное время женщина обучала его приёмам борьбы и самообороны, а он учил её игре на аккордо.

Уже все в замке знали, что бард Альмар не только поёт госпоже… Но говорили об этом тихо и с оглядкой, так как Ахайя не терпела пересудов за спиной. Мало кто осуждал поведение госпожи, так как господин сам был виноват в своих бедах. Кто же оставляет красивую женщину одну на столь продолжительное время?

Астон, в очередное посещение, одобрил выбор супруги. Альмар ему понравился, и он с удовольствием общался с виолом.

По настоянию Ахайи, Астон вынужден был спать вместе с ней, так как женщина решила родить ещё одного ребёнка — от Альмара. Астон не возражал против прибавления семейства, так как любил детей и обожал Лароса. Малыш уже настолько подрос, что с ним можно было играть.

Пробыв в замке достаточно долго, чтобы создать видимость зачатия и успеть надоесть супруге, Астон отбыл в очередное путешествие, прихватив с собой приличную сумму на расходы. Ахайя вновь осталась одна, но не в одиночестве. Рядом находился тот, кого она искренне любила, и от которого уже ждала ребёнка.