Спустя несколько дней, на одном из утренних докладов, комендант Мюррей спросил:

– Миледи, не могли бы вы определиться с последним пленником? Он только дурно ест хлеб.

– Я совсем о нём забыла, – слукавила Эльма. – Приведите его после приёма.

Когда мероприятие закончилось, и просители с докладчиками покинули замок, один из стражников ввёл в зал пленника. Эльма ещё восседала на «троне» – большом резном кресле с мягкими алыми подушками, стоявшем на возвышении у дальней стены. В нём, обычно, сидел Глай, но, в его отсутствие, девушка занимала его по данному ей праву.

Пленник выглядел бодрым и даже слегка весёлым, если судить по озорным огонькам, мелькавшим в сияющих глазах. Жестом отослав стражника, Эльма задумчиво посмотрела на мужчину.

– Как тебя зовут? – поинтересовалась.

– Брайт Нолтис.

Эльма невольно удивилась, так как по-ассветски его имя означало «светлый, яркий».

– Это твоё настоящее имя или ты его выдумал?

– Это имя моих предков, а так как я законный сын своих родителей, то имею на него полное право…

– Но ты ведь не ассвет, а «нолтис» ассветское слово.

– Я сандиец, родом из княжества Сандис, как и все мои предки. Возможно, мой пра-пра-прадед был ассветом, но об этом уже все забыли.

– Ладно, оставим твоих предков в покое… Сейчас я задам один вопрос, который решит твою дальнейшую судьбу. Ты сделаешь выбор, который определит твою последующую жизнь.

Эльма подала знак, и рабыня, стоявшая позади кресла, приблизилась. В руках она держала поднос, накрытый ярким шёлковым платком. Эльма сдёрнула покрывало и взяла в руки два рабских ошейника. Один бронзовый – предназначался для простых рабочих рабов. Другой серебряный, украшенный драгоценными камнями и красивой чеканкой. Такие носили «домашние любимцы» – приближённые к господам рабы и рабыни: певицы и танцовщицы, наложники и наложницы.

– Вот два шейных украшения, – произнесла Эльма, показывая их Брайту. – Ты знаешь, что они означают. Вопрос: какой из двух ты выбираешь?

Брайт, склонив голову на плечо, посмотрел сначала на один ошейник, затем взглянул на другой, и перевёл взгляд на лицо госпожи.

– Я вам нравлюсь, сударыня? – неожиданно спросил он. Эльма не ответила, продолжая выжидающе смотреть на мужчину. – В прошлом я содержал одну даму, когда дела мои были на подъёме, – продолжал Брайт. – Не думал, что подобное может произойти и со мной…

Эльма восприняла его слова, как выбор, и приказала:

– Подойди и опустись на колени.

Брайт повиновался, и Эльма застегнула на его шее серебряный ошейник.

– Отныне ты мой наложник, Брайт, – произнесла. – Ты не имеешь права спать ни с одной женщиной, кроме меня. А если нарушишь мой приказ, я поступлю с тобой согласно твоему проступку.

– Надолго ли мне оказана эта честь?

– Зависит от старания.

– А когда я вам надоем, что вы со мной сделаете?

– Отправлю на другие работы.

– А если я смогу угодить вам, могу ли я надеяться на свободу?

Эльма усмехнулась.

– Да, можешь. Я ценю смелость, верность и ум… Делай выводы.

– Благодарю за подсказку, госпожа, – склонил голову раб.

Эльма подала знак стоявшей в отдалении рабыне.

– Отведи новичка к сенешалю. Пусть его приведут в надлежащий статусу вид и поселят в одной из комнат моих апартаментов.

Новость о красавчике-наложнике мигом распространилась по замку и окрестностям. Все удивлялись беспечности и легкомыслию госпожи Эльмы, ведь, несмотря на то, что Глай назвал её дочерью, мало кто верил в их «родственные» отношения, подозревая, что чужеземка вскружила голову капитана женскими чарами и прекрасным телом. «Посмотрим, что скажет Глай, когда вернётся из похода» – стало эпилогом всех разговоров и пересудов.

То же самое сказала и Лайта, узнав о назначении пленника-блондина.

– А что Глай? – пожала плечами Эльма. – Я ему не жена, не любовница… Я не нарушаю клятву верности, заведя себе мужчину. А только она связывает нас, ничего более.

– Значит, если бы не клятва, ты покинула остров?

– Да.

– Но почему? – искренне удивилась девушка. – Разве тебе не нравится здесь? Ты всесильная госпожа, почти, как наша королева… Чем же ты недовольна?

– Я хотела посмотреть мир, а не прозябать на богами забытом острове…

– Что хорошего в мире? Везде то же самое, что и здесь: господа и слуги, правители и рабы, торговцы и воины… Мир кишит Саксами и Глаями, и не все из них так добры, как твой названый отец. Здесь ты в безопасности, а в большом мире снова можешь оказаться в лапах какого-нибудь Сакса.

– Может, ты и права… – со вздохом ответила Эльма. – Богиня-Мать подарила мне покой и уют после невзгод и бед, и не стоит её гневить своим недовольством… Но у меня есть ещё одна мечта…

– Какая?

– Я хочу, чтобы буря пригнала к нам корабль Сакса и он сам попал ко мне в руки.

– Что бы ты с ним сделала?

– О, я бы придумала ему наказание…

– Например?

– Ну… Например, я бы запрягла его в тележку с бочкой и заставила бы вывозить нечистоты из выгребной ямы… Или выколола бы ему глаза и прогнала бы в лес – пусть живёт, как знает.

– Ты жестока, Элли. Сакс обошёлся с тобой совсем неплохо: спас от смерти, не взял силой, хотя вполне мог, обращался вежливо и с некоторым уважением… Почему ты на него так взъелась?

– Потому, что он негодяй! – резко ответила Эльма. – Он поступил со мной нечестно, взял в плен хитростью, а не победил в честном бою, и продал, как вещь!

– О какой честности ты говоришь, Элли! – засмеялась Лайта. – Сакс пират, и поступил, как пират, а не как дворянин.

– Поэтому, я и не люблю пиратов.

– А ты сейчас кто? Пиратская дочь, морская леди, пиратка до мозга костей! Ты поступила с Брайтом, как Сакс с тобой. Буря разбила его корабль, а, вместо того, чтобы помочь бедолаге, как поступил бы любой благородный человек, ты надела на него ошейник и сделала своей игрушкой.

Слова подруги задели Эльму за живое. Каждое из них было правдой. Живя на острове, среди пиратов и негодяев, Эльма, невольно, переняла их порядки и приняла обычаи. Если бы она была подневольной и угнетённой рабыней, возможно, осталась бы такой, какой была прежде – чистой и честной девушкой. Но, став всесильной госпожой, она начала позволять себе многое из того, чего никогда бы не сделала прежде.

– С кем поведёшься, того и наберёшься, – буркнула Эльма.

– Ты права, со своими правилами в чужой дом не приходят, – кивнула Лайта. – Кому служишь, того и песни поёшь. Но тогда не надо отделять себя от тех, среди кого живёшь. Если мы среди пиратов – значит, мы пираты. А будем служить жрецам – станем святыми, – усмехнулась девушка.

– Да ты прямо философ, – подколола подругу Эльма. – Вот уж не ожидала от тебя таких мудрых речей.

– Когда-то у меня был умный любовник – учитель философии. Наверное, от него я нахваталась всяких глупостей, – засмеялась девушка.