Замок Трейвилт — резиденция графов Атонианских — возвышался на горе, господствовавшей над обширной плодородной Атонианской долиной и закрывавшей её от холодных зимних ветров широкой каменной спиной. Это было большое грозное, но не лишённое строгой красоты сооружение. Дорога к нему предстояла долгая и утомительная. Вжавшись в угол кареты, Эллис грустно смотрела на проплывавшие мимо пейзажи, мелькавшие в щели между неплотно сдвинутыми шторками дверного оконца. Граф, откинувшись на мягкие подушки сиденья, молча покачивался рядом, и, казалось, даже не смотрел в сторону супруги, о чём-то угрюмо размышляя и глядя в другое окно. За всё время пути он не произнёс ни слова, и это угрюмое зловещее молчание пугало девушку больше угрожающих слов.

Измученная волнениями последних дней, свадебными приготовлениями и страхами, укачанная ритмичным покачиванием, Эллис незаметно уснула. Проснулась она, когда колёса кареты гулко загрохотали по деревянному настилу навесного моста над фортификационным рвом. Очнувшись от глубокого беспокойного сна, обнаружила себя в объятиях супруга. Уснув, она склонилась на его плечо, и он, осторожно обняв её за плечи, поддерживал всю дорогу, оберегая от тряски и резких толчков.

Осознав положение, девушка резко выпрямилась и пробормотала:

— Прошу прощения, господин…

Глаза супруга гневно сверкнули, но хриплый голос произнёс с необычной мягкостью:

— Эллис, вы уже не рабыня, а я не ваш господин, а супруг. У меня есть два прекрасных имени — Адельфий и Лиодот. Выбирайте, какое вам больше нравится… Но если вам трудно вот так сразу привыкнуть к своему новому положению, можете меня называть хотя бы «милорд». Но не «господин». Чтобы никогда больше я не слышал этого слова!

— Да, г… милорд… Слушаюсь, милорд… — пролепетала смущённая девушка.

Граф тяжко вздохнул и отвернулся.

Карета въехала в верхний двор и остановилась. Прибывших встречала толпа нарядно одетых слуг. Они приветствовали их восторженными криками и осыпали цветочными лепестками. Господин представил подданным и домочадцам графиню и приказал расходиться по местам. Угощение пообещал выставить вечером в нижнем дворе. Довольные слуги тут же разошлись в разные стороны.

Супруг провёл Элиссандру в замок и приказал подавать ужин, так как уже наступил ранний вечер.

Ели в одиночестве, за большим столом в огромной сумрачной комнате, освещаемой лучами заходящего солнца. Граф сидел за одним концом стола, а графиня за другим, напротив. Во время трапезы супруг всё время задумчиво посматривал на молодую жену, и Элиссандре кусок не лез в горло, несмотря на то, что она сильно проголодалась — у неё крошки во рту не было со вчерашнего дня. Страх, немного утихший во время поездки, вновь холодной змеёй вполз в душу. Её повергала в ужас предстоящая ночь… Брачная ночь. Она боялась супруга, но уже не столько из-за уродства или дурной славы, а из-за того, что должно было произойти между ними… Эллис была неискушённой шестнадцатилетней девочкой, воспитанной в строгости и целомудрии. О том, что бывает между мужчиной и женщиной, она знала понаслышке и представляла туманно. Единственное, что она знала наверняка, что должна будет раздеться до сорочки и лечь с супругом в одну постель. И безропотно выполнять всё, что он ей прикажет. Сердобольные стражницы предупредили, что сначала будет очень больно и неприятно, но она должна терпеть и не жаловаться — мужчины этого не любят. Как бы больно или противно ей ни было — она должна покорно сносить все действия супруга — таково её предназначение. Но что конкретно он будет с ней делать — женщины не сказали. И эта неизвестность пугала больше всего.

Стараясь оттянуть этот роковой момент, Эллис нехотя ковырялась вилкой в тарелке, стараясь растянуть ужин на как можно более длительное время. Граф уже давно покончил с едой и, откинувшись на спинку стула, цедил вино из большого золотого кубка, мрачно поглядывая на еле жующую супругу.

Наконец он не выдержал и спросил:

— Миледи, вы решили затянуть ужин до завтрака? Не знаю, как вы, а я устал. К тому же, нас ждёт некое небольшое приятное дельце…

Эллис вспыхнула от смущения, и её щёки залил очаровательный румянец.

— Простите… милорд. Я уже заканчиваю… — прошептала она.

— Да уж, постарайтесь, если не хотите, чтобы я уснул за столом.

Кое-как Эллис доела салат и вышла из-за стола. Граф взял её за руку и повёл наверх, в приготовленные молодым покои.

Элиссандру, до этого жившую в крошечной тесной комнатке под крышей, больше похожей на кладовку с висящим над самой головой чёрным закопчённым пыльным потолком, поразили пышность и великолепие графских покоев. Супруг провёл её по помещениям, занимавшим почти половину третьего этажа и состоявшим из более десятка комнат, и сказал, что всё это принадлежит лично ей, Элиссандре Ламас Трейвилт графине Атонианской. Больше всего девушку поразила спальня — огромная светлая комната, посреди которой возвышалась невообразимо большая деревянная резная кровать, укрытая вышитым розовым балдахином. Окна прикрывали бордовые бархатные шторы, а пол покрывал толстый мягкий узорчатый ковёр в красных тонах. К спальне примыкала большая ванная комната с бронзовой ванной и небольшим мраморным бассейном, возвышавшимся над полом, в который вела деревянная лесенка. Рядом с ванной и спальней находилась гардеробная с высокими шкафами, широкими ларями и отдельными вешалками-подставками для платьев. Здесь же стояли сундуки с приданым.

В других комнатах располагались гостиные, будуар, комнаты для игр и занятий, будущая детская, помещения для служанок и принадлежащих ей рабынь — певиц и танцовщиц. И ещё несколько, предназначение которых было не определено.

Элиссандра смотрела вокруг распахнутыми от изумления глазами и чувствовала себя, словно в сказке.

— Вам понравились комнаты, миледи? — спросил граф, когда они всё обошли и вернулись в спальню. — Если что-то пришлось не по вкусу, вы можете смело это поменять.

— Нет, мне всё очень понравилось! — восхищённо ответила девушка. — Это всё-всё-всё лично моё?

— Ваше, сударыня. Мои покои находятся в другом крыле замка. Завтра вы сможете осмотреть их.

Граф подвёл супругу к большому круглому зеркалу в литой золотой раме, стоящему на низком туалетном столике, и усадил на бархатный пуф.

— Если я больше вам не нужен, я удалюсь… — сказал он. — Мне ещё предстоят некоторые хозяйственные дела. Спокойной ночи и приятных снов, дорогая Эллис.

Он склонился и запечатлел на лбу девушки лёгкий поцелуй.

Сердце Элиссандры радостно вздрогнуло, когда она поняла, что ужасная брачная ночь откладывается. Однако это было удивительно. Возможно, она не так поняла, и граф придёт позже?

— Мне ждать вас? — пробормотала она, потупив взор.

— Зачем? — в голосе графа прозвучало удивление.

— А… — девушка сглотнула слюну, — мои… обязанности…

— Вы говорите о брачной ночи?

Эллис молча кивнула, не глядя на супруга.

— Не сегодня, дорогая… Вы устали, вы боитесь меня. Если я лягу с вами — это будет насилие. Пусть пройдёт немного времени, вы привыкнете ко мне, я к вам. И тогда, если захотите… Спокойной ночи, миледи, — закончил он сухо, повернулся и вышел.

Элиссандра осталась одна, смущённая, растерянная и… счастливая. О да, она была счастлива! Все ужасные сплетни о графе оказались ложью. Он был добрым, тактичным и… милым человеком. Он давал ей время опомниться, прийти в себя, привыкнуть к нему или… смириться.

Эллис взглянула на отражение в зеркале, и впервые счастливая улыбка озарила милое личико. Впервые, за последние годы после смерти лорда Айскина, единственного, кто по-настоящему любил её.