«Куда мы, блять, всё время бредём?»

Зомби Бородюк периодически задавался этим вопросом, тащась в толпе братьев и сестёр по инфицированному несчастью.

Их толпа была одна из самых многочисленных на Брянщине – она образовалась два года назад, в первые дни эпидемии. Ничего не было известно – ни кто их ведёт, ни куда они идут. И, главное, спросить-то не у кого. Всё, что способен выдавить из себя зомби – это утробное урчание, а оно никак не переводится.

«Девушка, как вас зовут?» – У-у-у-уррррр.

«Смотри, какая красивая белка!» – У-у-у-уррррр.

«Почему власти ничего не предпринимают? Где вакцины, отчёты ВОЗ, блок-посты карантинной зоны?!» – У-у-у-уррррр.

Ещё очень хотелось жрать мозги. Невыносимо просто. Причём обидно ****ец: год грибной, боровики кругом, рыжики, малина пошла, черника – а хочется этих дурацких мозгов. А где их взять?! Всё, что имеет хоть каплю мозгов на Брянщине – капец быстрое. Хрен поймаешь. Один раз ежа в угол загнали, но потом отпустили – ёжик-тто в чём виноват, тем более такой няшный… фыркает смешно…

«Вот галапагосским зомбакам, наверное, кайф, – думал Бородюк, – черепашьими мозгами обжираются».

Больше мозгов Бородюку хотелось только окончательно и бесповоротно сдохнуть. Тащиться не знаю куда весьма заёбывает, знаете ли. Не видно перспектив. Только став, зомбаком, Бородюк понял смысл некоторых сцен «Обители Зла»: зомби накидывались на проезжающие машины не для того, чтоб полакомиться человечинкой. Они просто стремились к манящему несущемуся бамперу, чтобы тот снёс к ****ям их гнилые бошки и закончил бессмысленные мучения. Бородюк знал, что 99 процентов толпы думают так же, как и он. Вот бы КАМАЗ. А еще лучше танк – тогда вообще без шансов. Где-то раз в день по заросшей трассе проносилась сквозь толпу какая-нибудь машина. Но Бородюку не везло – он всегда оказывался не в том месте. Встанет вперед – машина появится сзади. Перейдет в арьергард – грузовик вломится спереди. Прям проклятие.

Ещё Бородюку нравилась зомби Алёхина. Она заразилась в примерочной бутика нижнего белья, поэтому была Королевой толпы. Даже трупные пятна её не портили, лишь добавляли пикантности – вот такая она была необычайной красоты женщина. Бородюк пару раз набирался храбрости с ней заговорить, но…

– У-у-у-у-уррррр! («Бляяяяяя!»)

…А приличные зомбашки, как известно, на «у-у-у-уррррр!» не оборачиваются.

Алёхиной определённо нравился фитнес-тренер Галич. Он брёл с гантелей, имел оба глаза – в общем, брутальный такой типок. Они тащились вместе и постоянно урчали. А Бородюк плёлся сзади с портфелем буклетов турфирмы «Брянск-тревел» (он был курьером) и страдал от безответной любви. Блять, ну почему одним даже после смерти всё, а другим ничего?! Философствуя о своём лузерстве, Бородюк оступился за ползущего без ног зомби Коростелёва и грохнулся на асфальт. От удара портфель раскрылся, и разноцветные буклеты зашелестели по дороге. Бородюк, матерно урча, поднял голову – перед ним лежал глянцевый разворот с рекламой автобусных туров в Прагу.

«А почему, собственно, и нет?!» – осенило Бородюка. – Нахуй эту овцу Алёхину! Нахуй качка Галича! Нахуй эту толпу! ****уйте все, куда хотите! Я хоть знаю, чего теперь хочу (кроме мозгов и всё ещё Алёхиной)!

У Бородюка наконец-то появилась цель. Которой, по правде говоря, не было, даже когда он был жив. Зомби Бородюк решил посмотреть мир. Он медленно встал, поправил съехавшую на плечо голову и развернулся в другую сторону – туда, где заходило за тёмный бор красное солнце.

– У-у-у-уррррр?! – вопросительно проурчали плетущиеся на восток зомби.

– У-у-у-уррррр! – послал их Бородюк и медленно зашагал на запад.

«Сначала в Краков. За пару месяцев дойду, хули, времени вагон. Потом Германия, Берлин там, Мюнхен, может Франфуркт какой. Затем Франция. Париж-***ж, Лувр, башня… мелкие всякие городки типа Труа… Потом Испания! Мадрид, Барса… Ооооо!!! Или даже не так! Через туннель к бритишам! Биг Бэн, Сохо, Уэмбли! У-у-у-у-уррррр, бля! А оттуда в Шотла…»

…Удар о бампер военного «Урала» был такой силы, что голова Бородюка взлетела высоко вверх над вековыми елями. Бородюк стал первым зомби, который встретил свою смерть глубоко неcчастным.