Промоутер Галич негодующе шагал под нависающими трибунами ещё незаполненного ипподрома, семафоря красным от ярости лицом, чтобы ему уступили дорогу. Иногда ему приходилось менять походку и цвет лица: приветственно желтеть при виде хороших людей и заискивающе зеленеть при виде нужных. Очень же нужные удостаивались полной остановки Галича и попадания своей обмылочной ладошки в тесный плен его крабоподобных клешней. Но в целом настроение у промоутера Галича было отвратительным. На это было 28 причин. 28 пропущенных от Еремко, пока зелёный Галич вёл беседу с очень нужным человеком из Администрации.

Телефон пискнул о входящем сообщении. От Еремко. «Я ухожу!». Галич перешёл на рысь.

Через 10 минут он провёл аккредитацию по баклажановому носу охранника и очутился за высоким забором, скрывающим от посторонних глаз тренировочный загон, который окружали хайтешные коневозки, опрыщенные спонсорскими логотипами. С завистью поглядывая на все эти вкусные «Транснефти», «Альфа-Банки» и «Освящено Митрополитом», Галич подлетел к свежесинему трейлеру с постненьким «Матрёшки Придонья» и с шумом открыл дверь. Увернувшись от ударной волны из конского пота и сигарного дыма, нырнул внутрь.

– Ну наконец-то, бля! – пробрался голос сквозь табачный туман. Галич разогнал дымку, присмотрелся – Еремко, попыхивая сигарой в углу, яростно обрабатывал напильником своё переднее копыто, сыпля стружку прямо на именные пошитые на заказ труселя. В стороне стоял увядший полуметровый жокей Дима.

– Ну что опять не так… – простонал Галич.

– Уволь его к ****ям! – прогремел кентавр, тыча напильником в Диму.

– Что ты уже сделал? – спросил промоутер жокея.

– Ничего я не сделал, просто зашёл познако…

– Не ****и! – вскрикнул Еремко и поднялся на копыта, отчего трейлер на секунду превратился в хлипкий баркас посреди шторма. – Что это за хамло?! «Тыкает» он мне бля! Охуеть дружок нашёлся! Верни Трегубова!

– Да не вернётся Трегубов. – вздохнув, ответил Галич.

– А ты с ним разговаривал? Ты промоутер, бля! По****и, умасли, извинись, если надо!

– МНЕ извиняться? Это я его лягнул? И я не могу разговаривать с человеком, который только вчера родную мать узнавать начал! Дима с Ветром выиграл три этапа Прьемьера, так что проглоти его «тыканье» и спустись на землю!

Вместо ответа Еремко открыл холодильник и углубился в поиски баночного пива.

– Диман, – приобнял Галич жокея, – пожалуйста, я тя очень прошу. Попробуй наладить с ним контакт.

Дима осторожно подошёл к кентавру и робко погладил его по спине:

– Ну это… тихо… тихо…

Еремко дёрнул рыжей шкурой.

– Ты что – зоопедик? Он зоопедик, Галич? Он будет тереться о мою спину своим зоопедиковым хером?!

– Я никакой не зоо… – попытался защититься жокей, но тут же получил в маленькое лицо струю сигарную струю и затих. Еремко же продолжил своё наступление:

– Что это у тебя в сапожонке, гномик?

– Хлыст…

– Хлыст? О-о-о-о, у тебя есть настоящий хлыст. И что ты им собрался делать? Хлестать меня по сраке?

– Это просто атрибут…

– Атрибут. У тебя комплексы? – кентавр смял пиво из банки прямо в рот и отрыгнул, игогокнув. – Ты типа с ним власть охуенную ощущаешь, да? Такой господин «пол-организма»?

Это было отчасти правдой. Дима был зарегистрирован на паре-тройке тематических сайтов под ником «Мистер Стронг», где имел статус «Бывалый» и 18 экзальтированных рабских отзывов. И, хотя это было сейчас не важно, Дима молчал, пялясь в своё испуганное отражение на концах лаковых сапог.

– Так, ясно. – сказал Галич. – Дима, выйди, пожалуйста.

– Но…

– Я всё оплачу.

Дима с пионерской готовностью исчез, оставив кентавра с промоутером наедине.

– Что ты делаешь? – спросил Галич кентавра, который схватил пук соломы, макнул в ведро с шоколадом и принялся с удовольствием жевать.

– Што? Эшо глюкожа!

– Что с тобой происходит?! Что, блять, не так?!

– Что не так?! Я тебе скажу, что не так! Всё! Этот трейлер! Это грёбаный гроб, а не трейлер! Без кандишена и сортира! Я задолбался откладывать яблоки в ведро!

– Слушай, трейлер будет! Мы отобрались на Президентский, это другой уровень, я найду хороших спонсоров, мне звонил чувак из «Фонбета»…

– Потом! – продолжил кентавр, не слушая. – Нахуй кличку «Ланселот». Она мне никогда не нравилась. Какой-то ханыга из Средневековья.

– Но ты под ней три года валишь, это почти бренд…

– Нахуй, я сказал. Хочу быть Тор. Мейнстримовое погоняло, понял? Твою работу сейчас делаю.

– Тор? Ты что, Крис Хемсворт? Ты себя в зеркало ви..

– Дальше. – не унимался кентавр и пнул копытом искусственную голову лошади с длинной шеей, призванной скрывать голову, торс и руки. – Я больше не надену эту поролоновую ***ню. Это печка, блять, эсвэчешная, а не маска. Через 200 метров внутри такая пена – хоть по бутылкам «хэд энд шолдерс» расфасовывай. Есть нормальные материалы, с микропорами и всякой такой нанопоеботой. Мне пох, гды ты щас её достанешь, в этом я не поскачу. Теперь по сену. Достань блакнот – хули ты не записываешь?!…

…Галич слушал список претензий, рисуя в блокноте ромашки и свастики. Под льющиеся требования исключительно ирландского клевера, датского пива и швейцарских жокеев промоутер думал, в какой момент он допустил ошибку. Ведь всё было хорошо. Он впервые увидел молодого кентавра на таджикской границе, когда возил погранцам одну замшелую певичку. Еремко взяли на афганской границе с полста кило гашиша на мыльной спине. Для контрабандистов кентавр был талибанской мечтой: кроме быстрых копыт и ослиной выносливости Еремко имел человеческие мозги, чтобы вовремя слинять, и руки, чтобы отстреливаться из «калашникова». Галич сразу увидел в нём потенциал. Так как погранцы уже продегустировали трофей, ему не стоило особого труда убедить их, что он – Гендальф, и забирает кентавра, чтобы вернуть его эльфам Долины.

Кентавр быстрее лошади. Плюс он может грамотно рассчитать силы на дистанции, поэтому Галич с Еремко решили зарабатывать на скачках. Промоутер заплатил швее за лошадиную маску, отстегнул ветслужбе за соответствующие справки, договорился о молчании с жокеем Трегубовым (у того была ипотека, поэтому вышло чуть дороже ветов) и вместе с кентавром стал подниматься вверх по хлипкой спортивной лестнице. Они начали с малого – выиграли Кубок Мордовии. Потом «Камчатскую Весну». Дальше были «Кубок Президента Башкортостана» и «Гранд Астана». Призовые деньги были небольшие, но их хватало на аренду коневозки и заказ пары мясных пицц на вечер. Ну и жмоты-«Матрёшки», конечно, подкидывали. По ночам Ланселот-Еремко совершенно бесплатно тренировался на колхозном поле. Образование в виде чтения, письма и пользования смартфоном он тоже получил на халяву от промоутера. Будучи не только партнерами, но теперь уже и друзьями, они заявились на турнир в Нижнем. Призовые были так себе, но выигрыш сулил участие в Президентском Кубке. Еремко даже не вспотел и влетел на финиш, опередив ближайшую лошадь на два корпуса. Через два часа Галичу позвонили – вы в игре. А Москва – это прямой путь на королевскую гонку в Дохе. И вот это уже космос.

Галич готовился. Он заставлял кентавра просматривать записи забегов его будущих конкурентов – орловского Ермака, ахалтекинца Бахши, дончанки Сиесты и многих-многих других. Чемпионов, вечно вторых, борющихся с собой неудачников… Но что-то произошло, щёлкнуло в кентавровом мозгу. Меньше концентрации, больше пицц, сигар и пивка. Лёгкие победы морально убили Еремко, и словно набухающее от газов пузо лошадиного трупа, быстро росло его эго.

– …и мне похуям, где ты это всё достанешь, ты понял? – закончил кентавр свой словопад.

– Или что?

– Или что?! Да я на хер тебя пошлю!

– Да? И куда ты пойдёшь, мне интересно?

– Куда угодно! Встану посреди трассы и сниму эту башку поролоновую! На одних ток-шоу так наварюсь, что тебе и не снилось!

– А, ну иди, снимай. Ты на московском ипподроме, челоконь, тут тебе не Башкирия! Здесь всем насрать, как ты выглядишь! Одни селфят свои цветочные шляпки, а для других ты – всего лишь цифра в ****ом ставочном талоне!! Им всё равно, человеческая у тебя голова или китовый хер, завёрнутый на шее как мамин шарф! Так что туши сигару, завязывай с бухлом и настраивайся на забег, пока я буду валяться в ногах у Димана! Понял меня, ***ло непарнокопытное?!

Кентавр подошёл к нему вплотную и медленно опустил голову, шумно выдув ноздрями букет из ненависти и пивного амбре:

– Иди. На. ***. С тобой или без тебя, я выиграю этот Кубок даже в говно. Потому что я – лучший. Я – уникален. А ты – нет. ЧЕЛОВЕК.

Галич посмотрел на часы:

– Уникальный, говоришь? Ну тогда наслаждайся.

Промоутер с ноги вышиб перед кентавром коневозную дверь. Что-то глухо упало на дно трейлера. Это была сигара, выпавшая изо рта Еремко.

Тренировочный загон уже наполнился скакунами. Они были кентаврами. Все до единого. Ни одной лошади.

– Салам алейкум, Ферузов! – Скай (он же в человеческом миру Саня Рыкунов) легко махнул через ограду загона и подскакал к ахалтекинцу Бахши (Еремко узнал его по белым «гольфам» на копытах).

– Привет, Сано! – с акцентом ответил ахалтекинец. – Пришёль на мой хвост сматрэт, когда стартанэм?

– Ой бляяяяяя! Анаболиков обширялся что ль, брателло?

Они дружески обнялись и поскакали вместе, обсуждая свадьбу племянницы Ферузова. В углу, положив левое копыто на ограждение, разминалась дончанка Сиеста-Верховцова, делая наклоны вперёд под недвусмысленные взгляды конемужчин. Сосредоточенный Ермак-Яковлев под забойный гоа-транс в наушниках наворачивал круги, мерно взрывая мокрый грунт под копытами. Это был всего лишь разминочный бег, но такой скорости, что кентавр мог мы с лёгкостью уйти от своры гепардов. Еремко представил, как Яковлев припустит во время забега и понял, что перестанет его видеть уже после первых ста метров дистанции. Верховцова закончила разминаться, спрятала крест под топик и рванула за орловцем. За ними пристроились Скай и Бахши («ё-моё, не переставая ****еть?!»), и постепенно в круговой бег втянулись остальные участники. Они радостно ухали, кричали, задевали Сиесту и скакали, скакали, скакали, не сбавляя темпа, не сбивая дыхания и не потея. Выкладываться они будут потом – после того, как наденут лошадиные маски, закинут на спины бутафорских жокеев и зайдут в стартовый створ.

– Что это такое?! – наконец выдавил из себя Еремко.

– Это другой уровень. – ответил Галич. – Другие ставки. Другие скорости. Другая тактика, неподвластная обычным лошадям. За две минуты забега разыгрывается шахматная партия. Например, Скай, Ёлка и Босфор из одной команды. Первые двое будут блокировать остальных, расчищая место для Босфора. Они часто так делают. Это знает Ермак, поэтому рвёт с места в карьер. Сиеста – королева обгонов на поворотах. Это уже не скачки, мужик. Это грёбаная Формула-1.

– Почему ты мне не сказал? – подавленно прохрипел Еремко.

– Чтоб душ холоднее был. Иди порезвись, скоро забег.

Кентавр поднял промоутера за грудки и прижал к холодной стенке трейлера.

– Убери меня с забега. Слышишь?! Типа я заболел, травмирован, умер, всё что хочешь им наплети, я…

– Ты идиот? – перебил его Галич. – Ты правда думаешь, что я тебя, пьяную охуевшую скотину, поставил бы в створ? Убил бы твою и свою карьеру?! Ты в заявке только на следующий год.

– Ах ты хитрый лживый гондон!!!

– Это еще называется «промоутер».

– Садись за руль.

– Куда едем? В бар?

– На поле!!!

Галич залез в кабину джипа. В боковое зеркало он увидел, как из трейлера вылетает пиво. Значит, можно ехать.

…Через год Еремко пришёл последним. В ярости он излягал в мясо свой трейлер с логотипами «Матрёшек» и «Фонбет».

– Пивка?

– На поле!!!

…Ещё через год у него почти получилось. Ермак, идущий первым, был уже близко, но перед последним поворотом Сиеста, подмигнув на ходу грамотно оттеснила Ланселота так, что ему пришлось входить по внешнему радиусу, что убило несколько драгоценных секунд выигрыша. Еремко пришёл только третьим. Его трейлер с логотипами «Матрёшек», «Фонбет» и «ЛДПР» был снова безжалостно отпизжен. Третье место давало право на участие в Королевских гонках в Дохе начиная с предварительных заездов, но это было слабым утешением для Еремко, мечтающим быть первым.

– Сигару, мужик?

– Поле-поле-поле, бля!!!

…Через два года, выдувая ноздрями горячий катарский песок, он перевалился через финишную черту и, еле волоча онемевшими копытами, ввалился в трейлер с логотипами «Матрёшки», «Фонбет», «ЛДПР», «Samsung» и «Exxon Mobil», стянул хлюпающую маску и, упав на колени, заблевал весь пол. Бухнулся на бок и некоторое время лежал, шумно хрипя, будто вытащенная на поверхность глубоководная рыбина. Надо полежать. Полежать…

– Ты как, мужик?

– Глч, уйднхй…!…

…Галич сам получил за него кубок. Наврав организаторам, что лошадь Ланселот не может присутствовать на фотосессии, ибо нещадно травмирована. Хотя это не враньё, нет. Это называется «промоушн».