— Ноэл, думаю нам нужно поговорить о том, что произойдет послезавтра.

— Ноэл, я хотел бы быть твоим парнем. По-настоящему. Всерьез.

— Господи, я в этом полный ноль, — я бормочу себе под нос, уставившись в зеркало на протяжении десяти минут, практикуясь в том, что хочу ей сказать.

После того, как прошлой ночью я распаковал самый лучший подарок в мире, и мы с Ноэл смогли потушить маленький пожар под елкой, когда тетя Бобби подумала, что ее воображаемым белке и полярному медведю понадобилось что-то, чтобы согреться, мы провели время с ее семьей, ожидая итоги конкурса освещения, когда все посетители ушли.

Как все и думали, Реджи победил с огромным отрывом, и с тех пор носится по всему дому со своим маленьким трофеем с золотой Рождественской елью на верхушке. И, о чудо из чудес, прошлой ночью Ноэл позволила мне спать с ней в кровати.

Что привело меня к нынешней проблеме. Потрясающий минет и два ее оргазма поставили меня на путь полной влюбленности в нее. Проспав всю ночь с ней в моих руках, я понял, что на сто процентов влюблен в эту женщину. Я хочу обнимать ее каждую ночь, я хочу просыпаться с ней каждое утро и мне плевать, что ее сумасшедшая семья врывается во время разворачивания подарочков. Я хочу это все. Хорошее, плохое, сумасшедшее и сложное. Я просто хочу ее, тем не менее, я смогу заполучить ее. Если она не хочет жениться, ладно. Меня совершенно устроит только то, что она будет со мной рядом до конца жизни.

Господи, я такой слабак.

Я натягиваю черные брюки из своей сумки и темно-красную рубашку с расстёгнутым воротником, которую Ноэл купила мне, когда мы были в торговом центре, заканчиваю готовиться и присоединяюсь ко всем внизу на ужин в честь Сочельника.

Стол гостиной покрыт красной скатертью с вышитыми в центре листьями падуба, большая, красная пуансеттия, окруженная зелеными и красными свечами в подсвечниках, стоит в середине стола. Рождественская музыка еле слышно играет в гостиной, все с полными животами и улыбками на лицах сидят, откинувшись на стулья.

Индейка, мясной рулет, картофель-пюре с подливкой, клюквенный соус, тыквенный пиро — у меня снова текут слюнки, несмотря на то, что я наелся, кто-то, вероятно, должен будет выкатить меня из этой комнаты и затащить на кровать.

За столом проносится мягкий гул разговора, и я смотрю на Ноэл, сидящую рядом со мной, смеющуюся над чем-то, что сказал ее брат, и мое сердце в груди бьется быстрее.

Она чертовски красивая, когда улыбается.

Она внезапно поворачивает голову, и наши глаза встречаются, ее улыбка становится шире.

— Даже и не думайте, мистер. Это «волшебное» платье останется на месте до тех пор, пока все не разойдутся спать, — она шепчет с придыханием.

Я смотрю на зелёное платье, идеально облегающее ее тело и сделавшее меня таким твердым, когда она вышла из примерочной в нем, что я повел себя как пещерный человек и затащил ее обратно, чтобы прикоснуться к ней.

— Леон, за все время ты ни разу не сказала о работе. Как там дела? — спрашивает ее папа.

— Нормально. Хорошо. Все нормально, — она бросает слова, ставя бокал вина на стол.

— Мы можем поговорим о том, что действительно важно? — спрашивает ее мама. — Когда вы двое поженитесь? Год, это долго. Дольше чем, ты была с кем либо, дорогая. Что вас держит, Логан?

Она смотрит на меня через стол, и я неудобно ерзаю на стуле, Николас тем временем прикрывает рот, чтобы спрятать улыбку.

— Мам, серьезно, — жалуется Ноэл.

— Серьезно, что? Я только задаю простой вопрос. Я думала, мы спланируем свадьбу, пока вы дома, — ее мама сетует со вздохом.

— Да ладно, мам, оставь ее, — говорит Николас, наконец, заступаясь за сестру, и передвигаюсь выше на пару строчек в моем списке «любимых людей».

— Я только хочу, чтобы оба моих ребенка были счастливы, разве я о многом прошу? Я скоро умру.

Головы всех шокировано разворачиваются к Бев.

— Мам! Ты больна? — Ноэл испуганно шепчет.

— Ну, нет, сейчас нет. Но я могу заболеть. И я могу умереть. Я могу умереть, не увидев, как моя дочь остепенилась и счастливо живет замужем, — она отвечает с выдохом.

— Ох, полегче, — тихо говорит Николас, проглатывая остатки вина из своего бокала.

— Как насчет того, чтобы все перестали переживать о Ноэл и позволили ей самой разбираться со своими делами? — предлагаю я.

Реджи злобно указывает на меня пальцем.

— Ты осквернил мастерскую Санты. Твое мнение не учитывается!

Я прижимаюсь к своему стулу, жалея о том, что не смог удержать рот на замке.

— Она не достаточно хороша в сексе, Логан? Поэтому ты все еще не сделал предложение? — Бев спрашивает, возвращая взгляд ко мне.

Киска вашей дочери на вкус как сахарные печеньки, а ее рот как пылесос «Hoover». Она хороша в сексе.

— Эмммм, — бормочу я, вместо того, чтобы высказать, о чем думаю.

— Чтобы добавить немного пикантности, я положила несколько порнофильмов и одно из моих неглиже на твою прикроватную тумбочку. Может быть это поможет, — объявляет Бев.

— Мам, никогда не будет такого случая, чтобы ты могла сказать мне такое, — Ноэл заявляет с гримасой отвращения.

Я кладу руку на ее бедро под столом и утешительно сжимаю его, несмотря на то, что я тот, кого нужно утешать сейчас, так как меня вот-вот стошнит всей вкусной едой, которую я съел.

— Хочу, чтобы вы знали, что у меня очень хороший вкус на сексуальные ночнушки. Я их покупаю на распродаже в «Victoria’s Secret», — подмигивая, говорит Бев.

— Хотите знать что такое «Victoria’s Secret»? — Реджи спрашивает, скрещивая руки на груди и откидываясь на стуле назад. — Она тратит кучу денег на кусочки ткани, которые не остаются на теле дольше, чем на пять минут. Почему, в мое время, женщине, чтобы завести мужчину, всего лишь нужно было быть голой. Теперь им нужны застежки и замки, и кнуты, и погремушки. Этот мир катиться к чертям, если мужчина не может просто радоваться сиськам.

Понимая, что этот разговор быстро развивается в худшую сторону, я быстро отодвигаю свой стул из-за стола, быстро думая и зная, что мне нужно сделать что-то, прежде чем Бев снова начнет приставать к Ноэл насчет того, чтобы она остепенилась.

Пока Реджи продолжает жаловаться на кнуты и цепи, а Бев жужжит и жужжит о том, почему Ноэл не думает, что у нее хороший вкус на белье, я тянусь за моим кошельком в задний карман и быстро вытаскиваю маленькую вещицу, укрывшуюся в одной из ячеек для кредитных карт. Кое-что, что я храню здесь с тех пор, как стал достаточно взрослым, чтобы носить кошелек, я достаю его, чтобы подержать в руке, всякий раз, когда мне жаль себя.

Бросая кошелек на стол, как только вытаскиваю вещицу, я быстро опускаюсь на колено рядом со стулом Ноэл и мягко прокашливаюсь.

— Срань Господня! — выругивается Николас, заставляя Ноэл повернуть голову ко мне, чтобы увидеть, на что он уставился с широко раскрытыми глазами и отвисшей челюстью.

— Срань Господня, — она шепчет то же самое, когда видит меня на одном колене рядом с ней, держащего золотое обручальное кольцо с бриллиантом в один карат формой огранки «Принцесса» в центре.

— Я хотел дождаться идеального момента для этого, потому что ты идеальная, — я честно говорю ей. — Но я понял, что не важно, где или когда, я сделаю это, я просто сделаю это.

Я снова прокашливаюсь, комок в горле становится слишком большим, что я боюсь, что если не выскажусь, то разучусь говорить. Мои руки трясутся, мои ладони вспотевшие, я смотрю на самую красивую женщину из всех, что я когда-либо видел. Хотел бы я сказать ей, что это не для шоу. Это не часть шарады про ненастоящего Логана. Это по-настоящему, и все что я говорю реально.

— Думаю, я влюбился с момента, когда впервые увидел тебя, — я продолжаю, смотря в ее глаза наполненные слезами. — И каждый момент, который я провожу с тобой с тех пор, становится все лучше и лучше. Я люблю твою улыбку, я люблю твой смех, я люблю то, что ты любишь свою семью, так безусловно, что ты сделаешь для них все что угодно. Выходи за меня, Ноэл Холидэй. Выходи за меня и никогда не покидай. Люби меня вечно, и я сделаю все, что смогу, чтобы сохранить эту улыбку на твоем лице и смех в твоем голосе.

Я слышу всхлипывания по ту сторону стола, и краем глаза вижу рыдающую Бев, вытирающую глаза салфеткой.

— Я знала, что неглиже было хорошей идеей, — говорит она, всхлипывая.

Возвращая внимание к Ноэл, я задерживаю дыхание и жду, когда она что-нибудь скажет. Возможно это не лучшая идея, которая мне когда-либо приходила, учитывая ее антипатию к браку и то, что произошло в последний раз, когда один тупица опустился на колено и сделал предложение, но я чувствую, что все правильно. Все еще чувствую, что все правильно, несмотря на то, что ожидание, когда она заговорит, будто десять жизней и тысяча лет пролетели за пару секунд.

— Да.

Ее голос такой мягкий, что я едва слышу тихий шёпот и трясу головой, пытаясь понять, сказала ли она что-то, или может это ее мать снова всхлипывает.

— Что? — я спрашиваю шокировано.

— Да. Я сказала да, конечно я выйду за тебя.

Все за столом разом начинают разговаривать. Крики, плач, ругательства и Реджи, недовольно жалующийся на то, что теперь, когда я купил молоко, он больше не может угрожать моей жизни и о том, что было расточительством выбросить весь Эгг-ног.

Я игнорирую всю суету, беру руку Ноэл с ее колена и надеваю кольцо на палец ее левой руки, видя, как оно сияет на ее пальце, я знаю, ему здесь самое место. Не спрятанное в моем кошельке на всю жизнь, доставая его каждые пару месяцев, когда мне грустно, а прямо здесь, на руке Ноэл.

— Где, черт подери, ты взял его? — Ноэл шепчет, рассматривая кольцо, пока суета за столом продолжается.

— Оно мамино, — я говорю ей, пожимая плечом. — Ну, если верить службе защиты детей. Когда мои родители погибли, мне тогда было несколько недель, оно было единственной вещью, которую они оставили мне. Я получил его, когда мне исполнилось шестнадцать и оно с тех пор всегда со мной.

Теперь Ноэл начинает всхлипывать и смахивать слезы со своих щек.

— Не могу поверить, что ты сделал это для меня. Я не могу поверить, что ты прошел через все эти проблемы, только чтобы моя мама замолчала. Я никогда не смогу отблагодарить тебя за то, что ты приехал сюда и притворяешься, делая все это.

Мое сердце немного разбивается от ее слов, но это только моя вина. Я не сказал ей, что не притворяюсь. Я не сказал ей, что это правда. Все это. Любовь, брак, навсегда. Это правда, и я хочу все это с ней.

— Ноэл.

— Ну ладно, все в гостиную за подарками в честь кануна Рождества! — прерывая мои слова, обращенные к Ноэл, объявляет Бев, отодвигая свой стул и бросая салфетку на стол.

Ноэл поднимается со стула и берет меня за руку, поднимая с пола.

— Обещаю, я отплачу тебе до твоего отъезда, — она шепчет, толкая меня в гостиную комнату, позади всех.

Все разговаривают, обмениваясь подарками, Рождественская музыка включена и шум разрывающейся оберточной бумаги такой громкий, что невозможно сказать что-либо Ноэл. Я прибываю в радостном волнении, наблюдая, как все открывают подарки, которые Бев подает их всем, сидя под елкой и это подходящий для меня момент, чтобы вывести Ноэл и выложит ей все начистоту. Может мне нужно быть упорнее, может мне следует потребовать, чтобы она пошла со мной, чтобы мы смогли поговорить наедине, но я не делаю этого. Я — придурок, потому что хочу, чтобы этот момент длился как можно дольше. Я хочу смотреть на нее, такую счастливую и смеющуюся, и видеть это кольцо на ее пальце, представляя, что все по-настоящему. Представляя, что она знает, что это по-настоящему и она счастлива и хочет того же, что и я. Проще притвориться, чем высказать правду и узнать, что она возможно не чувствует тоже самое. Я не готов к тому, что она может сказать мне о том, что все это не взаимно.

Подарок приземляется на мои колени, когда я сижу рядом с Ноэл на диване, я смущенно смотрю на Бев.

— Что это?

Она смотрит на меня, как на идиота.

— Это твой подарок в честь кануна Рождества, глупенький, — она говорит мне, смеясь и отходя.

— Каждый год мы открываем по одному подарку в канун Рождества, — Ноэл объясняет, сидя на коленях и отрывая обернутую коробку. — Моя мама всегда покупает всей семье новые рождественские пижамы. Мы всегда знаем, что это за подарок, но она все еще любит упаковывать их и делать из этого важное событие.

— Но я не часть семьи, — я утверждаю, ненавидя звуки этих слов.

— Нет, ты часть семьи. Открой это, — она отвечает мягко улыбаясь.

Трясущимися руками, я медленно распаковываю коробку, раскрываю ее и достаю красные рождественские пижамные штаны и рубашку с лицом Санты по всей пижаме. Осмотрев комнату, я вижу Ноэл и у нее точно такая же пижама.

— Идите и примерьте их! — Бев взволнованно инструктирует всех. — Мне нужна еще одна фотография около елки перед тем, как мы пойдем спать.

* * *

Десять минут спустя, я стою на лестнице, отказываясь спускаться.

— Давай, Логан! Просто спустись и покажи нам твою пижаму. Что в этом такого? — Бев кричит мне.

— Я не спущусь! — я кричу в ответ, едва ли не топая ногами.

— СПУСКАЙСЯ СИЮ МИНУТУ! — она кричит.

Пораженно вздыхая, я медленно спускаюсь по лестнице, и вот я внизу, волочу ноги по коридору в гостиную. Я встаю в проходе, нахмурившись и скрестив руки, в то время как все молча смотрят на меня.

И они начинают смеяться. Смеются так сильно, что не могут оставаться в вертикальном положении, наклоняются, хватаются за бока от смеха.

— Вперед, выпустите пар, — я говорю им, закатывая глаза.

— Леон, ты вроде как говорила, что он носит маленький размер? Я поэтому взяла ему маленький, потому что отчетливо помню, ты месяц назад говорила по телефону, что он носит мужской маленький размер, — Бев говорит, смахивая слезы смеха.

— Ох, дорогая, в этом мужчине явно нет ничего маленького. Он определенно очень большой, — тетя Бобби отвечает, подмигивая мне.

Я незамедлительно опускаю руки, прикрывая свое хозяйство. Мое хозяйство так тесно упаковано в эти невероятно маленькие штаны, что очертания моего члена и яиц, можно увидеть через тонкий хлопок. Не спасает даже большое лицо Санты, стратегически помещенное прямо на моих яйцах, улыбающийся мне жуткой усмешкой.

— Что за подстрелыши, парень? — Реджи спрашивает, смеясь, смотря вниз на штаны, которые заканчиваются, не доставая до моих щиколоток.

— Ха-ха, смейтесь. Могу я теперь снять их? — я умоляю.

— Скажи парню, что он может их снять, Бев, — Реджи говорит ей, смеясь.

И от этого, я чувствую себя как чертов Ральфи в его розовом костюме кролика. Я проживаю «Рождественскую историю» в жизни и это не мило. Не совсем мило.

— Да, пожалуйста, сними их! Ихаааааа! — кричит тетя Бобби, поднимая свой бокал мартини в воздух, и кружа им до тех пор, пока содержимое не выплескивается на ее красный парик.

Взглядом я умоляю Ноэл спасти меня, и она убирает с лица улыбку, вскакивает с дивана и подбегает ко мне в своей рождественской пижаме. Вот только ее пижама идеально сидит на ней, и она выглядит мило, а не как взрослый мужик, пытающийся влезть в штаны ребенка.

— Ладно, достаточно унижения, мы идем спать, — она говорит находящимся к комнате, они тем временем продолжают смотреть на меня в этой ужасающей пижаме и даже не стараются скрыть улыбки на лицах.

Я отказываюсь убирать руку прикрывающую член, Ноэл берет меня за руку и вытаскивает из комнаты.

— Если будешь использовать красную ночнушку, постирай ее вручную, когда закончите! Ее нельзя стирать в машинке, она нежная! — Бев кричит нам в след. — И Счастливого Рождества вам двоим!

Я ворчу в ответ, и Ноэл смеется, продолжая вести меня по лестнице.