Утренний звонок, казалось, раздался прямо в моей больной похмельной голове, и пока он там звучал, ни одной мысли, оформленной не на матах, туда не приходило. Да и когда он замолчал, ещё пару минут положение не менялось. И чего же мы с Меломаном вчера так нажрались? Ведь можно же было выпить только пиво, разве обязательно надо было продолжать банкет и заливать сверху коньяк? Причём я не уверен, что этим дело ограничилось – просто после коньяка я ничего не помню, а может, и помню, но очень плохо. Сначала всё было вполне прилично: мы жарили на углях вкусные копчёные колбаски, пили пиво, болтали о музыке, потом вспоминали весёлые истории из нефорской молодости, которая у нас с Меломаном оказалась довольно похожей, за исключением некоторых мелочей – миры – то всё же разные, и Меломан явно старше меня. А потом колбаски сменились на шашлык: кто-то предусмотрительно замариновал для нас мясо и вовремя его принёс. И мы решили, что шашлычок должен идти под коньячок, потом «In Extremo» незаметно сменила «Ария». И мы уже подпевали дуэтом, размахивали руками, что-то кричали. Короче, пьянка удалась. Как я добрался до своей кровати, не помню абсолютно.

Такое ощущение, что голова у меня сейчас большая-пребольшая, как луна. И гудит, как церковный колокол. А вкус во рту такой, как будто мы вчера под конец пили пятновыводитель и закусывали кошачьим дерьмом.

– Вот ж…! – с чувством проговорил я.

Именно этим местом я вчера и думал: мне же в рейд через час! А может, ну его нахрен? Нет, нарвусь на штраф, а получить семь споранов и заплатить семь споранов – это вместе четырнадцать споранов, уже без всякой еврейской арифметики. Ладно, может, и не поеду, надо сначала хотя бы попытаться в себя прийти. Пойду для начала под холодной водой «луну» свою помою. Вроде, полегчало немного. Теперь… Теперь надо выпить живчика, у нас тут, в Улье, в большинстве непонятных ситуаций надо либо кого-нибудь убить, либо спрятаться и подождать, либо выпить живчика. Ещё часто бывает, что надо быстро уносить ноги, но это точно не тот случай, да и не способен я сейчас на «быстро». А может, всё-таки лучше спрятаться? Под одеяло, например. Нет, сначала живчик. А ведь живчик – это не только стимулятор для симбионта, это ещё и опохмелка – делаю-то я его на коньяке. Надо будет побольше с собой этой целебной гадости взять. Ну вот, кажется, голова соображать начинает – уже лучше.

В итоге я оклемался и даже успел протолкнуть в себя завтрак – есть совершенно не хотелось. Но это тоже, как я слышал, должно помочь справиться с похмельем. До гаражей, правда, пришлось добираться бегом – «лимузин» к подъезду мне никто подавать не собирался. Живчик – воистину чудодейственное зелье: сорок минут назад я еле через комнату переполз – так хреново было, а сейчас пробежался, и даже дыхание особо не сбилось.

Сегодня ко мне в кабину посадили ещё одного вояку. Явно не для усиления экипажа моей боевой машины – боец, вооружённый РПК, с такой дурой просто не развернётся в кабине «КамАЗа». Может, просто к своим не влез. В прошлый раз, когда мы ездили в этот кластер, вояк тоже было больше, чем обычно. Кроме конвоя, с нами в колонне ехала ещё одна группа. Когда мы приехали на место – к супермаркету, расположенному на небольшой площади между двумя сплошными рядами домов, группа из пяти вояк куда-то ушла и вернулась к нам через пару часов, когда мы уже почти загрузились. Помню, один из них сильно хромал и опирался на плечо товарища – видимо, нарвались на кого-то, вот и решили их в этот раз усилить. Вот этим хмурым типом с РПК, например.

Впрочем, уточнять, так это или нет, я не стал. Кто-то говорил, что ходила эта группа к оружейному магазину; где точно он находится, мне всё равно никто не скажет: кто будет такую информацию выдавать? Это же стратегически важная точка. А остальное мне не слишком-то интересно: едет мужик со мной – и пусть едет, мне не мешает.

Вид у парня был угрюмый: нижняя челюсть чуть выдвинута вперёд, брови сведены к переносице. Когда садился в машину, только кивнул мне в знак приветствия. Я, впрочем, тоже в долгу не остался. Похмелье до конца ещё меня не отпустило: виски ломило, во рту сухо – мне бы всё же поспать сейчас, хотя бы часа три, а не трястись по кочкам и ухабам. Так что вид у меня, наверное, был соответствующий. И похмелью соответствующий, и сидящему рядом бойцу, и затянутому тучами утреннему небу. Понятно, что на разговоры никого не тянуло. Так мы и ехали: я молча крутил баранку, он молча смотрел в даль.

До места назначения мы не доехали метров сто. Колонна резко остановилась, и, немного подождав, я снял закреплённую на панели рацию.

– Чё стоим? – спросил я на частоте для водил.

– Да колесо пробил, еба…

Договорить он не успел. Послышался свистящий звук, и головной БТР взорвался и загорелся. Я сорвал автомат с креплений на крыше кабины и рухнул на пол, больно приложившись по дороге локтем о баранку. И вовремя: пули пробили лобовое стекло и заднюю стенку кабины, чуть бы протормозил – и во мне бы дырок наковыряли. Я, не поднимаясь, открыл дверцу, стянул с сиденья свой рюкзак и выбрался наружу. Тут же залёг за переднее колесо машины – так себе укрытие, конечно, но лучше, чем ничего. Раздался грохот и чуть позже – ещё один взрыв, невдалеке и где-то сзади, гарью запахло сильнее. Звуки выстрелов. Какие-то крики. Стреляли, кстати, по большей части со стороны противника.

Мой попутчик тоже успел вовремя среагировать на ситуацию и сейчас подползал ко мне с другой стороны машины, волоча за собой пулемёт.

– Рация у тебя? – крикнул мне боец. – Связь нужна.

– Да, держи. – Я протянул ему рацию.

Я машинально засунул её в карман, когда рюкзак забирал. Вояка переключил частоту и стал вызывать своих:

– Говорит Бурый. Я под первой фурой с водилой залёг. Слышите меня? Ответьте.

Ему, похоже, ответили, он о чем-то разговаривал со своими, в основном, слушая, иногда вставляя реплики на матах. Я заметил противника и особо не прислушивался – не до того. Несколько фигур в сером камуфляже перебегали между припаркованными у обочины машинами. Я дал несколько коротких очередей, не надеясь попасть: далековато для моей короткоствольной пукалки. Так, для острастки, чтобы не бегали. Выберусь из этой переделки – обязательно обзаведусь нормальным стволом.

– Эй, как там тебя? – Бурый ткнул меня в бок.

– Скил, – ответил я, повернув голову в его сторону.

– Слушай, там водилу второй фуры, походу, сразу убило, а мля! Короче, она набок завалилась поперёк дороги и загорелась. Мы здесь отрезаны. Надо дворами к своим уходить, пока нас тут совсем не прижали.

– Понятно.

– Видишь «жигуля» красного рядом с аркой? – Он указал рукой в сторону арки и достал гранату. – Я брошу; как рванет – беги туда. Потом, как рукой махну, прикроешь меня.

– Хорошо. Только далеко ты собирается гранату кинуть из положения лёжа да ещё из-под машины?

– Есть другие идеи?

– Да, давай сюда. Я сам кину.

– Граната одна, – с сомнением посмотрел, на меня Бурый.

– Давай, не тормози, нас тут зажмут скоро. Как будто я её сломаю.

Он все же отдал мне гранату. Я выдернул чеку и даже не кинул, а скорее, сильно катнул гранату в сторону стрелявших в нас людей. Кто они, кстати? Муры, внешники, конкуренты из другого стаба? Непонятно, да и не важно сейчас. Граната откатилась метров на пять, я ударил по ней даром, и дальше она полетела, как мяч для игры в гольф после удара. Раздался взрыв, я выкатился из-под «КамАЗа», резво вскочил и пробежал до «жигуля». Присел, опёрся спиной на переднюю дверцу машины, сменил полупустой магазин автомата. Дождавшись, когда Бурый махнёт рукой в знак того, что готов к рывку, я встал, и, опираясь на капот, начал выпускать короткие очереди в сторону противника. Как только Бурый добежал до меня, мы, пригнувшись, обогнули «жигули» и нырнули под арку.

На выходе из неё нас встретила компания медляков, Бурый вскинул, было, пулемёт, но я успел раньше. Постарался охватить взглядом всех сразу, ударил даром. Удар оказался слабым, но его хватило, чтоб сбить с ног ковылявших к нам тварей. Пробежали один двор, в следующем встретили ещё медляков, но даже внимания на них обращать не стали – далеко, пока они да нас добредут… в общем, медляки не зря называются медляками. Интересно, о чём сейчас думают ещё не переродившиеся люди? Кластер-то только что после перезагрузки, не все ещё потеряли разум или убиты.

В конце следующего двора была арка, которая выведет нас к своим. Мы не добежали каких – то метров сорок – уже была видна было развернувшаяся и отъезжавшую колонна. Кольнула мысль, что ждать нас, похоже, никто не собирался. А затем справа я услышал быстро приближающийся костяной стук.

Вдоль дома к нам неслись четыре твари. Покрытые клочками волос уродливые головы с широкими полными зубов пастями, перевитые буграми мышц торсы сильно наклонены вперёд. И мощные ноги с окостеневшими пятками – именно ими твари издавали услышанный мной звук. Топтуны неслись очень быстро – добежать к своим мы никак не успевали. К счастью, огнестрельное оружие против таких тварей ещё вполне действенно, тем более что у нас оно не самое слабое. И мой АКСУ на небольшой дистанции бьёт нормально, а тем более РПК Бурого.

– Бурый! – крикнул я. – Топтуны!

Он развернулся ко мне, но вместо того чтобы посмотреть в сторону, куда я указываю, уставился куда-то за меня и дико вытаращил глаза, вскидывая пулемёт. А потом, что-то крича, дал длинную очередь мимо меня. Я отскочил в сторону, уходя с линии огня – как бы он меня не зацепил, из пулемёта с рук же стреляет; так мне и топтуны не потребуются, чтоб на тот свет отправиться. Хотя бытует мнение, что все мы в Улье уже на «том свете».

Перед глазами мелькнуло что-то тёмное. От удара меня отшвырнуло на несколько метров в сторону. Перед глазами пронеслись серые стены домов, серое, затянутое тучами небо, снова дома и серый пыльный асфальт. Со стороны колонны послышались крики, беспорядочная стрельба из автоматов. От удара о землю я немного «поплыл»; весь воздух из груди вышибло, бедро и плечо прострелило болью, но перекатиться на бок сил всё же хватило. А увиденная картина и хлынувший в кровь адреналин их сильно прибавили.

Монстр размером с маленький грузовик подмял под себя тело Бурого, и я успел заметить, как смялась голова моего недолгого собрата по оружию, когда тварь наступила на неё лапой. По монстру стреляли из автоматов, но пули лишь рикошетили от покрывающей тело костяной брони – тварь даже внимания на них не обращала. Секунду спустя загомонил крупнокалиберный пулемёт, его попадание элитник уже игнорировать не смог, но отступать не собирался. Двигаясь зигзагами, в несколько скачков монстр преодолел расстояние до пикапа, прикрывавшего отход колонны, и обрушился на машину, одним прыжком смяв кабину и человека за пулемётом.

В арке валялись тела трёх топтунов, ещё один успел выйти из моего поля зрения. Убили его или нет, я не знаю. Отобьётся колонна от элитника или нет, не понятно. В любом случае помочь я им ничем не смогу. И если отобьётся, догнать её я тоже не смогу. А ещё тварь может отстать от колонны и вернуться сюда (или топтун, если он выжил). Да и напавшие на нас люди никуда не делись. В общем, хватит загорать. Валить отсюда надо, и побыстрее.

Я поднялся на ноги и, шипя от боли, захромал к кустам, в противоположную сторону от арки – хоть какое-то укрытие от посторонних взглядов. Внезапно я оказался в одиночном рейде, и открытых пространств следует избегать. Пока дошёл до кустов, понял, что так я далеко не ухромаю. Каждый раз, когда я наступал на правую ногу, бедро простреливало болью. Сильно зашиб, как бы небыло перелома. Нужно где-то спрятаться и передохнуть. Но вот где? Забиться в квартиру, или на чердак, или в подвал? Нет, от элиты это не спасёт, да и от того же топтуна или ребят, которые колонну атаковали, может не уберечь. Подвал – это лучше, чем квартира или чердак, но двери там тоже толком забаррикадировать непросто, да и окна слуховые есть. Нет, подвал не подходит, а вот колодец – вполне! Это вариант. Там и окон нет, и вход один, и искать меня там вряд ли кто-либо станет. Даже элитник, если и почует, сразу добраться не сможет – просто не протиснется, а копать на всю глубину – та ещё задача.

В поисках колодца далеко идти не пришлось, он обнаружился в тех самых кустах – видимо, тут был коллектор, наверх выходили четыре люка. Один из них даже был открыт – крышка лежала рядом, лишь краем прикрывая горловину люка. Возможно, тут бомжики квартировали. А что, удобно, и вход в жилище замаскирован кустами, и до кормовой базы рукой подать: дома вокруг и мусорных контейнеров хватает. А ведь это очень удачно, что один люк оказался открытым – как бы я стал открывать его без специального инструмента, я как-то не подумал. Хотя… Открыл бы: бомжики же как-то открыли, а чем я хуже. Там, откуда сюда загрузился этот город, люки, похоже, никак специально не закрывали. У нас, я помню, закрывали. После того как ушлые и неблагонадёжные граждане начали тырить крышки и сдавать на вторчермет, начали закрывать. А если «дома» обнаружатся хозяева – ничего, управлюсь как-нибудь. Имея в наличии хороший нож, пистолет, автомат и суперспособность, авось, и не погибну от удара палкой по голове.

Спускался, подсвечивая себе телефоном. Часами я так и не обзавёлся, только зарядник из рейда привёз, а надо было обзавестись и часами, и небольшим налобным фонариком. Телефон – устройство хрупкое и моих приключений может и не пережить. Удивляюсь, что он до сих пор цел. И вообще, нужно тщательнее подходить к выбору своего снаряжения – в том числе и от этого зависит, выживу я в очередной раз или нет.

Внизу, и правда, оказались хозяева – двое, причём один с аппетитом поедал другого. Почуяв меня, тварь оторвалась от пиршества, плотоядно заурчала и получила даром в переносицу. Раздался хруст, и медляк ничком повалился на землю, уткнувшись мордой в наполовину объеденный труп своего недавнего сожителя. Вонь, надо сказать, в коллекторе стояла просто непередаваемая – как говорится, аж глаза выедает. И ладно бы здесь был узел канализации, так ведь нет, похоже, водоснабжение и теплотрасса. А воняет, так сказать, бомжатиной, да ещё порванное брюхо менее удачливого бомжа вносит своё амбре. Хотя кому из них не повезло больше, это ещё вопрос: превратиться в безмозглую тварь или быть сожранным безмозглой тварью – что лучше? Я бы, наверное, предпочёл первое – они хоть не понимают ничего и боли не чувствуют, и есть шанс дорасти до элитника, а они, говорят, не глупее человека бывают, то есть вполне разумны, а это уже какая-то жизнь. Но тут, опять же, смерть разума – по мне, так это и есть смерть, и не важно, продолжает жить тело или нет.

Борясь с приступами тошноты, я подошёл к медляку и его жертве и ударом дара перебил твари хребет. Сделал, так сказать, контрольный выстрел, а то вдруг первым ударом его только оглушило, и он в неподходящий момент очухается и попробует до меня добраться. Затем, посветив себе телефоном, осмотрел помещение, в котором оказался, обнаружил уходящий из него тоннель. По бокам идут трубы, а в центре хватает места, чтобы идти в полный рост и плечами эти трубы не задевать. Я думал, такое только в приключенческих фильмах бывает, а в реальной жизни коммуникации просто закладывают в бетонные короба и закапывают. Хотя ещё я думал, что в реальной жизни монстры размером с грузовик не нападают на вооружённые колонны грабителей, воюющих с другими грабителями, а люди не обладают телекинезом и не способны наносить удары на расстоянии в двадцать метров какими-то потусторонними силами.

Оставаться в убежище бомжей, да ещё и с парой трупов по соседству, желания не возникало, и я захромал по тоннелю. Шёл довольно долго, ничего не менялось – те же тубы вдоль стен, низкий бетонный потолок, бетонный же пол. Воздух влажный и затхлый, но с потолка не капает – хоть какая-то радость. Однако останавливаться и устраиваться на отдых посреди тоннеля не хотелось, лучше бы дойти до какой-нибудь точки. А отдых нужен – нога болит, и боком приложился знатно, да и чисто морально устал как – то. Да ещё с утра похмельем страдал. Вот как чувствовал – надо было спрятаться под одеяло. Надо было, ну кто ж знал… Знал бы, где упасть, соломку бы подстелил.

Дошёл до очередного коллектора, тоннель продолжался дальше, но что-то я совсем замотался. Достал флягу с живчиком, уселся на пол, подложив под себя рюкзак, опёрся спиной на тёплую трубу. Положил автомат на колени, попил живчика, расслабился и задремал.

Проснулся, открыл глаза… как будто и не открывал – темнота вокруг полная, неприятно. Посветил телефоном – пока я спал, ничего не изменилось: тот же тоннель, те же трубы, и не приполз никто по мою душу. Попил ещё живчика, размял затёкшую спину, самочувствие немного улучшилось – бок ещё побаливал, но вполне терпимо. Решил дальше пройти по тоннелю – вроде, оттуда свежестью потянуло. Вскоре рукотворный тоннель сменился природным: я дошёл до границы кластера, и здесь Стикс, как это часто бывает, приставил подобное к подобному – туннель теплотрассы к пещере. А трубы просто обрывались – ну правильно, это уже мелочи.

Идти стало неудобно: пол неровный и под уклон пошёл, и ещё не просто влажный, а мокрый – наверное, вода из оборванных труб сюда стекает. Вскоре пещера начала сужаться, идти приходилось уже почти боком. Не хватало тут ещё где- нибуть застрять или заблудиться; если попадётся развилка – разворачиваюсь и двигаю назад, лучше попробую в коллекторе, где отдыхал, наверх выбраться. Никогда не понимал спелеологов: сыро, грязно, темно, холодно – не то что морозно, а именно холодно, как будто камень из тебя тепло вытягивает. Мне всегда альпинисты ближе были – у них хотя бы дальше земли не упадёшь. Места вот такие у спелеологов, вроде, «шкуродером» называются: я уже протискивался боком вперёд, цепляя обе стены, но не останавливался – свежим воздухом тянуло всё явственней. Напрягал, правда, ещё какой-то слабый запах, не то мокрой шерсти, не то тухлятины.

Продравшись через совсем уж узкое место, я чуть не вывалился в просторный грот. В одной руке держал телефон, чтоб освещать дорогу (не хватало ещё в какую-нибудь яму провалиться), в другой – рюкзак. Автомат я засунул в него – держать и его, и рюкзак в руке было неудобно, а если его просто повесить на руку, он бьётся о стены, стучит, и я подумал, как бы он ещё и не выстрелил самопроизвольно или не раздолбалось бы там чего.

«Вот дебил! – мысленно обругал себя я. – Это же „калаш“, а не хрустальная ваза, хрена ли ему сделается?!» Света из входа в грот вполне хватало, чтобы я увидел разбросанные по полу кости, причём некоторые из них выглядели свежими, и оставил их здесь явно не розовый пони. А если и пони, то питается он отнюдь не радугой, и встречаться мне с ним совсем не хочется. Но было уже поздно; у стены что-то зашевелилось, на меня уставились два маленьких налитых кровью глаза. Медведь! Переродившийся медведь. Шерсть местами вылезла, морда стала шире, голова и грудь начали обрастать костяной бронёй, и клыков в пасти как будто прибавилось. Да мне сейчас и с обычным косолапым лучше бы не встречаться – автомат-то в рюкзаке.

Недолго думая, монстр бросился на меня. А я, бросив бесполезные сейчас телефон и рюкзак, правой рукой расстегнул кобуру с пистолетом, а левой ударил даром, метя твари в глаз. Раздался чавкающий звук – получилось; хорошо, что дар наводится на точку, в которую смотришь– хоть целиться не надо. А вот пистолет сразу выхватить не удалось – тварь быстрая, пришлось спасаться манёврами. Я кинулся влево, уходя в слепой сектор монстра (левый глаз я ему выбил). Манёвр удался – я со всего маху приложился боком о жёсткий каменный пол грота, да ещё и разбросанные по нему кости впились под рёбра, но пистолет достать успел. Монстр не сразу прыгнул на меня, а сначала развернулся, чтобы увидеть свою цель здоровым глазом, и получил полмагазина в голову. Усиленные патроны с пулями со стальным сердечником сделали своё дело – тварь повалилась на пол и забилась в агонии.

– Вот ведь сука косолапая! – В сердцах я всадил ещё пулю в тушу монстра. На меня накатил мандраж, сердце бешено колотилось, руки тряслись. У меня всегда так бывает в критические моменты: сначала действую, причём в голову приходит такая ясность и понимание происходящего, какой обычно не бывает и в принятых решениях, в такие моменты не сомневаюсь, просто некогда; а потом, когда полностью приходит осознание всей ситуации и варианты её развития, накатывает страх.

А напугал меня этот косолапый перерожденец даже больше, чем недавняя встреча с элитником. Ну, там я сначала напугаться просто не успел, а потом, наверное, слишком вымотался. Ну и похмелье ещё. Говорят, с похмелья вообще жить страшно. А мне с похмелья обычно жить пофиг – слишком уж хреново. Может, поэтому я и напиваюсь довольно редко.

Ну всё, хватит рефлексии! Надо двигаться дальше.