Проспав пол дня, организм проснулся отдохнувшим и голодным. Все переживания немного отдалились, стали вспоминаться в более розовых тонах. Я вполне заслуженно стал считать себя героем, а не мучеником, но, когда по привычке заглянул в печку, настроение опять пошло вниз. Вдруг с грустью обнаружилось, что там нет даже пустых горшков. Зачесался затылок. Надо как-то решать вопрос с питанием, где-то искать повара и желательно мужчину. Ну их этих баб! Либо опять начнут вешаться на шею или станут знакомить со своими многочисленными родственницами на выданье. Характер у них и в двадцатом веке, и здесь небось не изменился. Как не зайдут к родителям гости, сразу начинают намекать: "Ой какая у нас невеста для вашего жениха подрастает (Танечка, Наташенька, Светланочка…)" — Тьфу! Сразу хочется сбежать куда-нибудь подальше.

Я вышел во двор и зажмурился от яркого, жаркого, летнего солнышка. Контраст был разительным. В доме царил прохладный полумрак, почти темнота. Окна почему-то здесь делают маленькие, будто бойницы и затягивают какой-то полупрозрачной плёнкой, вроде рыбьего пузыря. Но не бывает же таких больших рыб в реках?! Или у них бывают? Может местная мутация после ядерного взрыва? Надо узнать, а то как раз захотелось искупаться. Но сначала обед или вернее завтрак, а-а пусть будет всё вместе! Небось осилю. Я же, по всей вероятности, проспал и то, и другое.

Кроме часового над воротами, в крепости никого не было видно.

— Эй, Малёк, у нас нет-ли чего-нибудь перекусить?!

Почему-то как не гляну, там он чаще всех дежурит. Хотя у пацана, наверное, рана ещё не зажила до конца. Может это и правильно. В других местах от него пользы меньше.

Парнишка растерянно пожал плечами.

— Позри в уполовню, авось послед от кулеша обрящешь! — Посоветовал приятель, основательно подумав.

Что это за очередной незнакомый термин расспрашивать не пришлось, потому что на глаза попался закопчённый трофейный котелок. Он как говориться почти под носом висел над остывшем кострищем. Потому вероятно дружок и долго соображал, недоумевая, почему не хочу из него кушать как все. Там по стенкам кое-что можно было соскрести, вроде бы ещё не протухшее. (ползающие мухи ведь не показатель, правда?)

Интересно, как выглядело со стороны, когда владетельный князь сидя на коленках на земле, соскребал со стен остатки чужого обеда, причём срочно выструганной щепочкой? Свою ложку я сделать так и не удосужился. Позавчера весь день обходился сухомяткой. Вчера на смотринах налопался, а перед уходом инструмент честно вернул хозяину. Пожалуй, перво-наперво надо сделать себе нормальный черпачок. Засмеют же окружающие. За неумелой художественной резкой по дереву меня застал заскочивший в крепость Еремка и конечно процесс паренька заинтересовал.

— Чесо ладишь, княжиче?

— Баклуши бью. — Вспомнился ответ Борща на подобный же вопрос.

Небось мальчишка всё видит, понимает и просто мысленно хихикает над неуклюжим правителем. Впрочем, чего обижаться? Я действительно по сравнению с ними неумеха. Только звание байстрюк и оправдывает. Если бы с самого начала хватило дурости представился простым человеком, вот тогда бы местные засмеяли вслух, замучили бы не давая прохода. У них малыши с детсадовского возраста систематически работают по хозяйству исполняя вполне взрослые обязанности. Мамаши двадцатого века, наверное, дружно свалились бы в обморок, глядя как местные ребятишки управляются с огнём и острыми, колющими, опасными инструментами. У меня же в почти взрослом возрасте вместо ложки получается что-то корявое и кривобокое.

— По что тобе черпачок деревянный, коли у тя серебренный? — Удивлённо пробормотал пацан.

Я вытаращился не понимая.

— Где у меня серебряная ложка?

Парень растерялся на мгновение, потом уверенно, как к себе, зашёл в княжескую избушку, в мою комнату.

— Вона же. — Ткнул он в новый сундук, установленный в голове лежанки.

Местный заменитель шкафов и сервантов был накрыт холщовой скатертью, почти как у Божены и стоял примерно на таком же месте, в самом видном углу напротив входа. Наверное, поэтому мои глаза сразу не обратили внимание на изменения интерьера. Хотя они также только что заметили и ковры на стенах, и перину, и подушку, и постель, приготовленную на лавке, несмотря на то, что недавно там приходилось валяться. Видимо был в таком состоянии, что мелочи оказались побоку, брыкнулся и всё. Теперь настало время внимательно осмотреться. Покойный Кречет устроился в моём жилище основательно, обставил комнату всевозможными удобствами доступными местным жителям, по всей вероятности, награбленными. Он ведь не один год терроризировал окружающих. Никто небось не удивиться, если выяснится, что бандит обобрал и кого-то из купцов. Даже горшок, подозрительно напоминающий тот, на котором каждый сидел в детстве, только больших размеров и глиняный, стыдливо выглядывал из-под лежанки. Видимо для тех же целей он там и прятался.

Когда Еремка небрежно скинул покрывало, сундучок под ним оказался не простой, а резной, расписной, для крепости обитый железными полосками. В большом висячем замке торчал соответственно значительных размеров ключ. Видя мою нерешительность, парнишка уверенно открыл крышку, вынул оттуда и протянул пояс с кольчугой недавно принадлежащие главарю душегубов. "Победителю, мол достаётся всё добро поверженного", — пожал он плечами, на невысказанный вопрос. На поясе кроме оружия, в одном из мешочков была любовно завёрнута большая, серебряная ложка-черпачок с замысловатой ручкой.

— Ты что же это, по сундукам моим шарил? — Усмехнулся я, входя в роль хозяина.

— Дык, како же туды добро…? — Растерялся приятель, а потом потупил взор.

Он мог всё положить просто на лавку, но любопытство конечно превысило.

— Ай-яй-яй. — Погрозил я пальцем, как маленькому.

Мальчишка потупился ещё больше, хотя во взгляде, что он бросал исподлобья, так и мелькало проказливое веселье. Чувствует, дружок, что на него сердятся в шутку.

— Ладно, давай взглянем, что там ещё? Показывай!

Паренёк незамедлительно снова открыл крышку и стал извлекать комментируя.

— Сие сапоги, зипуны, порты, кафтаны, шуба…

Вскоре перед глазами появился целый ворох всяческой одежды, в основном атласной и шёлковой разнообразной яркой раскраски. Судя по серебряной вышивке и серебряным же пуговицам самой дорогой. Товарищ безотлагательно подтвердил, примерно оценивая стоимость каждой вещи, а следом вынул связки мехов. Нашёлся также небольшой мешочек с монетами, кольцами и серебряный кубок. Ну точно, бандюга какого-то богатого купца обобрал.

— Слушай, если это продать, то по-видимому хватит вам всем на кольчуги и оружие!

Вот тут Еремка обрадовался по-настоящему. Видимо сначала он не мог предположить, что князь согласится обменять эти "классные шмотки" на доспехи и мечи для своих пусть верных, хороших, но всего-навсего простых дружинников. А мне подумалось, что делегации можно встречать и в куяке. Пусть считают, что местный властелин такой весь грозный воин.

— Зри, княже, паки кольцо закатилось! — Пацан быстро наклонился и подал мне небольшой серебряный перстень с зелёным камушком.

Автоматически посмотрев на пол, я перевёл взгляд на его слишком наивно и честно выглядящую мордашку. Явно переигрывает хлопчик. Всё с ним ясно, хотел кое-чего присвоить, стибрить. Когда же узнал, что на общую пользу, устыдился. Пожалуй, не стоит даже ругаться. Сделаю вид, что поверил. В принципе он в чём-то по-своему прав. Кто такой будет правитель, если всё себе присвоит? У такого действительно часть забрать можно с чистой совестью. Мальчишка ведь старался может больше всех, ухитрился заманить бандитов в ловушку. Вот кому княжеством то править! Ладно, назначу личным тайным советником, но секретным, чтоб остальные не обижались, глядя как два "сопливых" подростка ими командуют.

— Когда у нас очередная ярмарка?

Дружок смешно открыл рот, зашевелил губами, шёпотом вспоминая и считая дни, стал загибать пальцы, но видимо вскоре сбился, запутался.

— Ано, егда торговые гости съедутся, тады узрим! — Отмахнулся в конце концов горе-грамотей.

Уходя я педантично сложил опять все ценности в сундук, запер его на замок, а ключ спрятал в поясной мешок. Не буду вводить людей в соблазн. Вдруг кто-нибудь не устоит? Конечно не стоит считать ценности лично своими, вместе же добыли, но растащат по колечкам, растратят на пустяки. Любой руководитель обязан заботится о благе подчинённых, а самое главное сейчас оружие и доспехи. Без брони моя головушка уже валялась бы под кустом в ближайшем овраге. Тоже самое может произойти с любым из соратников. Чует сердце, что битвы нам ещё предстоят серьёзные. Не просто так ведь Боженка рассказывала, как частенько воюют князья между собой, да иностранные захватчики наведываются.

За воротами крепости кипела работа. И мои дружинники, и пленники, и выбравшие себе наделы пришлые крестьяне корчевали пни, собирали в большущие кучи и поджигали. Три десятка костров поднимали кверху густые струи дыма, которые дальше расползались в стороны, клочьями тумана или даже облаков. "Пни мол пропитаны земляными соками, посему весь день пылать будут, придётся потерпеть запах гари", — объяснили товарищи оправдываясь. Ну да, на зиму на дрова пеньки не заготовишь, в печку не влезут и разрубать на поленья замучаешься, слишком корявые, а мусорные кучи устраивать на своей земле это последнее дело.

Бандитов от земледельцев и от моих соратников можно было отличить только по отсутствию ремней с оружием. В здешнем мире все носят какие-нибудь пояса, кушаки. Хоть простым клочком верёвки, но подвязывают одежду и самые последние бедняки, и даже малыши бесштанные, делающие свои первые шажочки. Как обычно всё связано с суевериями. Вроде-бы нечисть ходит неподпоясанная, потому это и считается позорно. В остальном разбойники такие-же мужики. Кто постарше — лишь бороды побольше. Оказались среди лиходеев и совсем безбородые молодые парни, примкнувшие к ним ради лёгкого заработка. Может быть поживут с нами осознают и вернуться к мирному труду? Пока что придётся всех душегубов на ночь связывать. У нас не только тюрьмы, вообще нет никаких помещений кроме моего терема и амбара. Но в житницу их не допустят. Священное место не следует осквернять бандитским духом. В терем же я сам не пущу, а потому что нефиг! Княжье сие, вот!

Конечно надо бы строится, надо бы тренировать дружину, но основательно подумав, сегодня приятелей я не стал дёргать. Ломать их психику, заставлять бросить сельское хозяйство не стоит. Всё придётся делать постепенно, чтоб и начальник не стал им врагом, и сами поняли, что теперь важнее. Они в душе пока землепашцы и надеются что-то вырастить на новых участках ещё в этом сезоне. Говорят, до "Троицы" орать можно смело.

У меня в отличие от окружающих такого стремления к земле не было, к тому же на моём участке бандиты вкалывают. Оседлав лошадку, я вырубил на краю леса два десятка рогатин и ну гонять кобылку, разбивая учебное оружие об подвешенные цели. Поначалу пошло непросто, видимо оттого, что давно не тренировался и забыл советы старцев. Некоторые колоды отскакивали прямо навстречу, норовя сбить с седла. Иногда у них получалось. "Болваны побеждали поединщика", — как хихикали работяги по соседству. Под конец приноровился уворачиваться и последние жердины разносил с двух ударов. Один рог об первый пень, второй об другой, проскакивая мишени без остановки, поражая их по очереди. Третью цель в азарте ударял щитом.

Под вечер всё же удалось съездить к речке, выкупать коня, искупаться самому, зря что-ли плавки брал?! Пузырь в окне оказался не рыбьим, а бычьим. Эта скотина хотя и буйная порой, но как известно в водоёмах не водится. Никого страшнее щуки в Клязьме не оказалось. Рядом со мной весело плескались и остальные мужики с парнями, сверкая голыми ягодицами. На мои плавки опять косились, качали головами, перешёптывались. Мол чито токмо сии князья ны удумают? Задницу парить на этаком зное!

Ужин готовили в двух котлах дружинники и мужики отдельно, а потом угощали друг друга, сравнивая. Еремка напомнил, что пришло время похвастаться новой серебряной ложкой, а угловатой самоделкой не позориться. Черпачок оказался таким огромным, что вмещал почти половину обычной порции. Окружающие принудили попробовать в обоих котелках и решать спор, у кого лучше состряпано. Когда еда закончилась, я вынес заключение, что пока был голодный, казалось вкусным всё, теперь объелся и не знаю. Народ засмеялся и остался доволен постановлением. Это была моя первая судебная тяжба в должности правителя. Тогда на ладье ведь не было ни княжества, ни кола, ни двора, как говориться. Теперь появилась другая проблема: определить границы, чтоб не конфликтовать с соседями.

От непогоды из веток, во множестве заполнявших двор, соорудили новые шалаши взамен порушенных. Хватило на всех: и своих, и пришлых землепашцев, и пленников. Чтоб потайной люк случайно не обнаружили, не открыли, братья богатыри Могута, Бычок и Хоробр поставили своё жилище прямо на нём.

Снятые с покойного Кречета кольчугу, шелом и ремень с оружием, с одобрения остальных я предложил Хоробру. Осталось купить девять комплектов, не считая Малька и Еремки. С мальчишками непонятно что и делать. Слишком малы они пока в размерах. Доспехи на пацанах висят, болтаются так, что стыдно смотреть, а тем более таких гридней людям показывать. Подростковую броню если заказать, конечно выкует чернобородый, но слишком дорогое это получится удовольствие. Ребята ведь через год уже вырастут, никуда не денутся, а ещё через пару лет возмужают, наберут массу (обрастут плотью, как выразились товарищи). До этого, видимо будут смешить людей. Дал же правитель слово снарядить всех, значит надо выполнить.

Мой любимый стожок сена, рассыпанный по двору, выброшенный вредным захватчиком, пришлось собирать по крупинкам чтоб возвратить на ночь в горницу. Очень мне на нём спать понравилось. На перине и в двадцатом веке можно поваляться. К тому же запах от скошенных трав, почти как от волос Божены. Интересно, вспоминает эта егоза хоть немного обо мне или теперь все мысли об усатом женишке?

Несколько дней вокруг крепости от первых солнечных лучей и до самой темноты расчищали земли от пней и мусора. Товарищи уставали так, что мы с Мальком постепенно взяли на себя все остальные заботы: готовили пищу, заботились о лошадях и т. п. Парни всё-равно бы не справились, но узнав, что бандитское гнездо разорено под корень, со всех сторон съехались на помощь многочисленные родственники. Самые шустрые и сообразительные получили наделы. Мой участок всё также корчевали и пахали пленные, как Еремка и планировал с самого начала. Осенью и княжеские закрома будут с урожаем. Засевали в основном горохом, который получили в прошлый раз от злосчастного купца.

Сам я по-прежнему разбивал рогатины, рубил лозу, фехтовал с чучелом, сделав его из веток, прицепив к нему щит и палку. Иногда забравшись к Мальку на башню, гонял-тренировал юного дружинника прямо там. Мальчишка, конечно слаб против меня, но ему тоже надо учиться. Пацан постепенно вырабатывал свой стиль, на рожон не лез, защищался до последнего, выжидая пока противник устанет, отвлечётся, ошибётся и тогда молниеносно тыкал учебным оружием или бил по ногам. Прямо как мне тогда пришлось с Кречетом. Хорошо, что сражались в доспехах, не то в азарте схваток оба могли бы получить серьёзные травмы даже от дубинок. Защищённые же только зарабатывали синяки.

В одно утро друзья не разбудили, как обычно стуком в дверь. Я проснулся сам и с удивлением выглянул во двор. Нет, это не мне удалось встать рано, все сегодня почему-то никуда не торопились. "Человеческий муравейник" лениво шевелился. Некоторые сидели вокруг костров, переговариваясь, никуда не спеша. Кто-то наряжался в чистую одежду, мазал сапоги до блеска гусиным жиром. Я забежал на башню и глянул. Нет, вроде бы пни на опушках в конце полей ещё виднелись, работа никуда не делась. А-а, вот в чём дело. По дороге к рынку тянутся вереницы телег. Причалы уже облепили лодки большие и малые. Значит сегодня торговый день!

Так, надо отрядить на сбор пошлины Еремку, он сообразительный и шустрый, дать для устрашения кого-нибудь постарше, например, Вадима. Тот большой, простой и честный, на княжеское добро не позариться и парнишке наглеть не позволит. В охрану базара поставим четверых: двое на причал, двое на ворота. Троих надо оставить для присмотра за пленными и крепостью. Остальные понесут в сундуке моё (бывшее Кречета) имущество и будут создавать свиту, чтоб подчеркнуть статус правителя. Бандитских коней было решено пока оставить. Запасная кобыла должна быть под седлом у каждого воина. Слишком часто лошадки гибнут в бою или становятся калеками, гораздо чаще людей, защищённых бронёй.

Сначала я хотел продать одежду разным купцам, всем понемногу, но они смотрели неохотно, цену давали низкую, а большинство вообще покупать не желали. Не за этим торговые гости сюда приплыли.

— А-а, пойдём сразу к кузнецу. — Махнул я рукой, устав с привередами торговаться и уговаривать.

К ним правитель лично снисходит, а наглецы воротят рыла! Ладно, припомню, но не теперь. Сейчас всем на зло как возьму у коваля партию кольчуги и мечи. Пускай остальные завидуют. Дядька же в ответ и в благодарность за прошлые заслуги небось пойдёт навстречу, примет в уплату и рубашки, и штаны. У себя в Муроме на "блошином" рынке чернобородый всё постепенно реализует. Это же не кони, которых с собой на лодке не заберёшь.

— Ей, расступись, честной народ, князь по улице идёт!

Кучерявый брюнет узнал издалека, демонстративно низко поклонился, дал затрещину своей дочке, раскрывшей на меня рот от удивления и забывшей традиционное приветствие. Прелестница не могла поверить, что это старый знакомый пацан такой непривычно красивый и нарядный (без фингалов под глазами) важно вышагивает в окружении грозной свиты.

— Привёз ли ты для нас брони и мечи, коваль!!! — Гаркнул я на пол базара ещё издалека.

Торгаш сразу оценил полезную для него рекламу, заулыбался, поклонился ещё раз, ещё ниже, коснувшись пальцами земли.

— Усе привёз, княже, аки уговорено! — Радостно проорал он в ответ, будто мы в самом деле о чём-то договаривались.

Мне тоже доставило удовольствие слышать, как громко при всём народе уважаемый человек назвал князем, а не княжичем. Не зря значит спас его девчоночку. Надо будет при случае ещё как-нибудь помочь. Луша только вертела головой от нашей делегации на отца и обратно, ничего не понимая. Она небось считала себя чуть ли не главной распорядительницей семейными делами, а тут ничегошеньки не знает о такой большой сделке и ни капли не соображает в отношениях папаши с самим правителем! Мы с её родителем немного ещё "поломали комедию" на публику, потом стали шептаться.

Как и предполагалось, кузнец был рад продать большую партию товара сразу, поэтому не сопротивлялся и взял в уплату что было предложено. Мы же притащили всё Кречетово добро, включая серебряную посуду (кубок с ложкой). Как можно больше хотелось оставить в монетах, в крайнем случае в шкурках. Ими расплачиваться проще, стоимость заранее известна, да и награждать дружинников за разные услуги в перспективе придётся. Не вещами же, а деньгами это делается. Конечно все знают знаменитые шубы с царского плеча, которыми жаловали за особые заслуги, но шубёнка у Кречета была одна, а подчинённых вон сколько накопилось!

Впрочем, подсчитав стоимость выяснилось, что кроме одежды, украшений и мехов расстаться придётся почти со всеми монетами из моей скудной казны. Сразу стало понятно, что вещички уходят довольно дёшево. Ничего не поделать, добро краденое, потому и такой результат. Бородач тоже рискует не реализовать это за нормальную цену, к тому-же есть шанс нарваться на ограбленного хозяина имущества. Ладно, главное, чтоб хватило на кольчуги и мечи. Благо мы до последнего дня изо всех сил экономили, даже еду не покупали. Парни кушали и меня кормили тем, что давали родители. Наши кони и те обходились практически одной травой без овса. Может потому и главарь разбойников не одел, не вооружил свою шайку? На двадцать человек ему бы не хватило. А скорее просто пожадничал скупердяй на свою голову. Был бы в банде хотя бы десяток кольчужных воинов, ох и "навёл бы негодяй шороха" на всю округу!

Тут как раз подошёл радостный Еремка под охраной серьёзного Вадима.

— Куды, княже, барыш складать?! — Позвенел он небольшим кожаным мешочком и показал огромный ворох беличьих шкурок.

— Вона, долу на днище. — Показал Малёк открытый опустевший сундук.

У сборщика налогов вытянулось лицо.

— Како же этак, битком же бехо?

— На, носи! — Улыбнулся я и сунул ему в руки кольчугу.

Пацан моментально про всё забыл и стал примерять. Доспехи были стандартные. Таких как эти два подростка в каждый можно было засунуть обоих сразу. Кузнец глянул на худощавых, низкорослых братьев, хмыкнул, потом достал длинные кожаные ремешки и стянул ими звенья кольчуг спереди и сзади, словно вышивкой. Колечки в этих местах уплотнились, броня стала толще в два раза. Таким же образом дядька подтянул и железные подолы до колен.

— Дублий буде!

Мастер удовлетворённо хлопнул мальчишек по плечам.

— Егда подрастёте распустите.

А когда те восторженно подняли над головами новые блестящие мечи, даже Луша залюбовалась, перестала хихикать. "Ничего, через год перерастут парнишки тебя и в плечах, и в росте, будешь им ещё глазки строить", — промелькнуло в голове.

В этот раз и тётка Добромила оказалась довольна. За предыдущее ворчание мы потребовали скидку на поддёвы и сэкономили три десятка белок. Вредная баба конечно пыталась опять брюзжать и торговаться ровно до того момента пока мои помощники не собрались искать других поставщиков. В следующую секунду толстуха стала милой, улыбчивой, хотя и через силу, сразу видно. "Жаль, что в Советском Союзе так не бывает, а все магазины государственные", — мысленно заговорила в душе просыпающаяся коммерческая жилка.

В крепость под моим началом с радостной песней возвращалась строем настоящая дружина из двенадцати железных парней.

— Соловей, соловей пташечка, эх канареечка жалобно поёт… — Разносилось на всю округу.

Остальные товарищи ожидали внутри. Посчитав, что пленным нечего бездельничать весь день даже в выходной, Бычок заставил их работать. К нашему приходу те сидели уже без верёвок, но в глубоком погребе.

— Тама прохладно! — Тотчас принялся успокаивать богатырь, словно кто-то был против.

Выходной закончился весело. К моим приятелям съехались родственники, в основном дальние, которые их давно не видели. Пространство под стенами крепости запестрело от женских платьев и платков. Воздух заполнился звонкими девчачьими криками и песнями. Мамки, их сёстры, многочисленные тётушки, племянницы и просто знакомые, устроили внеочередной праздник. Как сразу стало понятно, почуяв выгоду, бравых ратников незамедлительно решили окольцевать, поэтому и организовали большие неофициальные смотрины неженатой молодёжи ребят и барышень. На плясках и играх вокруг каждого воина вертелись сразу несколько красоток. Даже Еремку с Мальком не обделили вниманием. Хватало прелестниц и под их возраст. Тут ведь главное родителям сговорится. Обвенчаться можно и сейчас, а свадьбу отложить на пару-тройку лет, пока жених с невестой не повзрослеют. В этом мире так частенько делается.

Мне тоже захотелось потолкаться с милашками по-простому, а не как правитель с народом. Надев просторную рубаху до колен, как у всех, широченные штаны и даже лапти вместо сапог, надвинув на нос самый неказистый колпак, чтоб уж точно не опознали, вскоре удалось смешаться с толпой. Сначала приходилось смущённо, стоять в сторонке не зная, как обратить на себя внимание. Прекрасно помнилось, что к чужим очаровательницам приставать опасно, особенно на виду у родителей. Но вот подскочила стайка бойких подружек. Узнав, что девушки у меня нет, тут же одна из них водрузила сверху моего головного убора пышный веночек из луговых цветов. Вытянув по соседству ещё пару таких же стеснительных, незнакомых мне парней, видимо тоже приехавших на ярмарку, нас потащили на луг в самый центр гуляния. Дальше хочешь-не хочешь, а пришлось осмелеть, когда попал в хоровод между двух весёлых плясуний, затем побегал, половил визжащих хохотушек в пятнашки, в горелки. Самое удобное оказалось хватать их за длинные косы. Сцапаешь и кричишь: "Тпру-у-у! Попалась лошадка!" Потом уже улыбающаяся, раскрасневшаяся красотка сама подаёт ладошку и по дороге на свое место отчаянно строит глазки, болтая о пустяках.

Неожиданно меня самого поймала ловкая молодушка с завязанными глазами из другой компании. И угораздило же после этого согласился играть в жмурки! Такую забаву я знаю и люблю, но развлекаться подобным образом раньше приходилось только в небольшом помещении своей квартиры. На просторном же лугу попробуй догони, излови ничего не видя того, кто сам не поддастся, не захочет стать водящим?! Пришлось пойти на хитрость и начать подглядывать. К сожалению, по правилам не то, что обниматься, целоваться, даже хватать при поимке надо было аккуратно, за пристойное место, за руку, например. Не дай бог потянешься к нежной девичей талии! Грозный родитель начеку, в ту же минуту зазвездит в ухо с размаху и без предупреждения. Разок даже пришлось уворачиваться и прятаться от одного разбушевавшегося типа. Я и обнял-то его дочку случайно. Через малюсенькую щёлочку попробуй всех рассмотри! Не сразу становиться понятно какого пола игрок за одежду дёргает, да ещё и со спины. Между прочим, она совсем не завизжала и не вырывалась, казалась вполне довольной, но не драться же с простым мужиком или кричать, что мол князь! Правителям лапать чужих девиц тоже не положено. Скажут дескать наперёд женись! И ведь начнут приставать, выдумают, что опозорил бедняжку у всех на глазах! Лучше уж сбежать на противоположный конец луга в другую игру поспокойнее.

В сумерках с большим сожалением пришлось покинуть гулянку. Пора было запирать ворота. Всех желающих пригласили заезжать в крепость. Пока построек мало, поместимся с запасом. Правда больше половины гостей предпочла устроится снаружи под телегами, так как праздник для них ещё не закончился. Некоторые даже собирались веселиться до утра.

Самые ушлые мужички подошли и спросили можно ли ставить избы в моей крепости? Подумав я запретил, решив, что здесь места хватит только для гридней и князя. В самом деле моя дружина хотя бы со временем, но должна вырасти. Домишек внутри может поместиться только сто — сто пятьдесят от силы, даже если строить как тут принято небольшие избушки по габаритам и вплотную. Точнее подсчитать и замерить ума пока не хватало. Надо будет заняться на досуге подробными проблемами и спланировать будущие строения, чтоб не получились кривые переулки. Остальным кто не поместится даже дружинникам придётся жить только в казармах или строится снаружи, а уж посторонним тем более.

"Кто желает, мол селитесь рядом", — посоветовал Еремка пронырам. Место пока много. Расширять пашню тоже есть куда. Можно ещё втрое больше земли очистить и всё будет близко. Делегация ушла почёсываясь, видимо раздумывая.

Утром у меня опять не оказалось ложки.

— Неужто потерял? — Ужаснулся Могута.

Он с братьями вчера караулил пленных, на рынке не был, подробности сделки не знал.

— Сия баклуша у ны в кольчугах сидит. Распродал княжиче усе. — Грустно объяснил Малёк.

— Ничего, пока и деревянной можно. — Отмахнулся я, вспоминая куда вчера закинул самоделку, но товарищи сразу протянули пятнадцать своих черпачков.

— У мены двоица! — Показал запасливый Младен и вопрос решили.

К середине следующей недели все пни наконец убрали. Запланированные на этот год нивы перепахали и засеяли. Сроки работ были самые крайние, но вроде бы уложились. Поддавшись общему стремлению, даже мне захотел сходить поорать с сохой, но пришлось передумать. Божены же нет, чтоб вести нас с лошадкой. Сразу захотелось вскочить на скакуна, птицей промчаться по лесным дорожкам и тропинкам, прямо на коне ворваться во двор, увидеть её удивлённые, испуганные, но всё-равно счастливые глазки, схватить в охапку, прижать!…. Да, и в самом деле не княжье это — пахать, мысли дурные навевает чужих невест соблазнять. Моё дело тренироваться. Если появиться вдруг очередной Кречет, чтоб уже не я его, а он меня боялся.

После посевной бабы (матери, сёстры) принялись ездить на телегах с огромными бочками на реку. Набрав воды, дальше каждая гнала лошадку на свой огородец и целый день поливала рассаду вёдрами. Вычерпает и по другому кругу гонит кобылку. А по-другому никак. Прудов по близости пока что нет. Из колодца и родника не начерпаешь, да и студёная слишком ключевая водица. Это в жару только для питья подходяще.

Парни в это время хотели взяться, дальше расчищать, расширять свои участки, подготавливая к следующему сезону и пришлось останавливать рвение.

— Вы дружина или кто? Какое у вас главное дело? Землю и людей надо оборонять от неприятеля!

— Дык нету николи? — Хором удивилась моя команда.

— Сегодня нет, а завтра придут. Что мы сможем сделать в полтора десятка? Вы же забыли с какой стороны за меч браться! Деревья рубят, да пни корчуют пусть пленные. По четверо будете каждый день их караулить. Ещё один на башне по сторонам смотрит, а остальным со мной вместе рогатины ломать! Также думайте, кого в соседних деревнях в дружину сманить можно? Нам ещё человек сорок нужно на первое время.

Товарищи вздохнули, поворчали, но ослушаться не посмели. Опять зазвучал под стенами стук дерева об дерево. Железными мечами рубить я им пока позволял лишь пеньки, но дубинками упражнялись и сражались благодаря доспехам в полную силу, без боязни. Дедов рядом не было, приходилось мне теперь контролировать, присматривать, чтоб не покалечили друг друга от усердия. Впрочем, одной лишь тренировкой заняться так и не получилось. Через пару дней ребята сказали, что хотелось бы рыбки свежей. И деваться некуда, они правы, одним горохом сыт не будешь, а других запасов у нас почти нет. То, что мамки с собой надавали, слишком быстро заканчивается.

Во главе пяти человек я поплыл бродить по старицам. Остальным приказал: "Тренироваться!!" Ох по душе мне это дело с бреднем ходить! Не столько есть рыбу нравится, сколько азарт ловли, когда забредаешь по шею в полную неизвестность. В заводи водичка тихая, спокойная. Кажется, ничего там в глухом затоне нет и быть не может, но начинаешь выбираться на берег, а сеть вдруг начинает биться, плескаться, как бешеная. Там щуки размером с метровое полено, словно маленькие крокодилы. На них даже смотреть страшно, не только в руки брать. А ещё налимы, лещи… Весь вечер потом чистили и коптили. Вся округа пропахла рыбой. Хорошо, хоть занимались этим снаружи крепости. Даже особо наглые лисы сбежались полакомиться рыбными отходами. Парни их не трогали, подкармливали потрохами.

— Ужо обрастут к зимушке, тады и ага! — Подмигивали друг другу.

Ещё через пару дней устроили облаву на диких кабанов. Здесь их называют вепрями.

— Надобно сих тварей божьих проредить, дабы нивы наю ны потоптали, жито ны потравили. — Авторитетно заявил Ждан.

Он считался главным охотником в нашей компании.

— Свинина такоже надобна. — Добавил кто-то.

В этих необжитых пока местах дичи оказалась тьма-тьмущая! Теперь я стоял среди ловцов с рогатиной наперевес и в полной броне. "Вепрь тварь дюже пасная!" — просветили меня перед охотой, не всякого секача мол даже стая волков одолеть может. Спрячет он жирные окорока в колючих кустах, взмахнёт страшными клыками — РАЗ! и один хищник кровью истекает, РАЗ! и другой зверь загибается с распоротым брюхом. Подумают серые разбойники, пораскинут мозгами, сравнивая шансы, да и отступятся, сожрут своих невезучих собратьев.

Мы на кабанов не нападали, как волки, а прятались за деревьями и ждали. Вспугнутая загонщиками дичь сама мчалась мимо. Наше дело было набраться смелости, выскочить им наперерез и воткнуть рогатину в толстый бок. Старались выбирать именно самцов, а не свиноматок с поросятами. Если не сумел, промазал, ещё хуже слегка подранил, разозлил зверя, сразу прыгай на дерево и жди, когда он уйдёт. Убегать бесполезно. Хоть кажется ножки маленькие и толстый боров, неповоротливый, обязательно догонит и свалит на землю. Дальше клыками будет рвать, пока не успокоится. Конечно помогали друг другу, подстраховывали, порой одновременно втроём нападали на одного вепря, а потому каждый привёз по огромной туше. Также, как рыбу, теперь коптили окорока.

— Хоша ны стужа, ны хлада, а сало исти надобно! — Похохатывали вечером, обгрызая косточки.

Из разговоров стало ясно, что мясо домашних и диких животных обычно заготавливают зимой, когда есть возможность хранить его в погребе словно в холодильнике. У нас же вместо льда там ночевали пленные. На следующий день половину свинины отправили родне, а взамен привезли немного зерна и косы. Оказывается, уже подросла трава на лугах, пора делать первый покос, заготавливать сено на зиму для наших коняшек и других травоядных животинок.

Опять нечего возразить, придётся отвлекаться от воинских тренировок. У меня косы нет, да и не приходилось косить ни разу, могу сломать по неопытности дорогущий инструмент, поэтому я привычно сокрушал рогатины об пеньки, стрелял из лука. После сенокоса ещё два дня большинство товарищей провели возле сена. Из-за нестабильной погоды приходилось то срочно собирать траву в копны, чтоб как можно меньше намочило осадками, то разгребать и ворошить, чтоб скорее просохло. На ночь само собой тоже собирали от росы. Вообще-то эта работа считалась женской, но мамки с сёстрами в это время трудились около своей деревни.

С одного луга перешли на другой, а там такая же канитель на несколько дней. Потом следующая луговина… Городской житель в моём лице оказывается даже приблизительно не представлял, какое огромное количество кормов необходимо заготовить на зиму! У меня чуть не опустились руки от расстройства. Что же получается, один командир совершенствует ратное искусство? Надо попробовать хоть по пять человек отвлекать на пол денёчка. Небось ворочать не косить, справятся.

На выходной еще раз съехались девчата, вернее их привезли родители. Кроме торговли был дополнительный повод — "Русалий праздник". Как потом удалось догадаться, по-нашему он называется "день Ивана Купалы". К этому торжеству догадливый Еремка предложил соорудить рядом с рынком качели с каруселями и катать желающих за самую маленькую монету или за шкурку белки.

— Ещё столб с сапогами! — Вспомнилась мне классическая заманиловка древнерусской ярмарки.

— Чесо ради? — Не поняли парни.

Пришлось объяснять и показывать. После того, как каждый попытался, но не смог залезть на гладко обтёсанный столб, затею оценили. Вот ведь рядом, под носом, кажется раз и всё, а не достать! Вешались и снимались сапоги лишь длиннющим шестом с лестницы.

В этот выходной удалось заработать в два раза больше. Мало того и праздник понравился лучше обычного. Догадливые бабёнки напекли и привезли сладостей. Хороводы закружили молодые головы парням и девчонкам до самого темна. Потом они прыгали через костры, сначала по одному, а осмелев парами. Я тоже выхватил из толпы длинноногую, глазастую и потащил к огню. В первое мгновение прелестница испугалась, упиралась, но потом чуть не обогнала. Мы как быстроногие лани перелетели через пламя. Красотка радостно взвизгнула и тотчас вырвала маленькую ладошку, сбежала, юркнула как мышка в толпу таких же как она подружек. Ищи её теперь, не различишь среди других в сумраке. Ну да ладно, можно и другую выбрать. Вон их сколько толпиться очаровательниц!

— ЕГЕГЕЙ!!!

Покатились с горы разбрасывая искры, горящие колёса. Кто-то связал в виде кольца кучу хвойных веток, обмазал смолой и устроил местный заменитель фейерверка.

На ночь многие снова остались снаружи крепости продолжать гулянья. Я начальник гарнизона. Мне, как капитану корабля положено быть внутри или оставлять проверенного заместителя. У меня такого воеводы пока нет, поэтому самому приходится контролировать закрытие ворот и назначать, проверять караулы.

Наутро между людьми бродили слухи, как будто даже видели ночью в реке русалок, и кто-то нашёл цвет папоротника. Я думаю враки. Наверное, какие-то дамочки, скорее всего вдовые или споившие вусмерть своих мужей, решили искупаться, воспользовавшись случаем. Кто им днем разрешит на глазах у посторонних мужчин? Это не двадцатый век.

Что папоротник не цветёт, мне известно наверняка. Небось биологию изучал ещё недавно. Парням я в шутку посоветовал смотреть, кто в течении недели разбогатеет, тот мол и нашёл волшебный цветок.

— Мы же с вами свой клад уже превратили в доспех и мечи.

Пленные всё время вели себя спокойно. Бунтовать они не пытались, даже когда получали инструменты и валили деревья или косили траву. Во-первых, над ними не издевались, кормили, как и всех. Во-вторых, мужики знали, что через год-два их должны отпустить на волю. Такие здесь правила. За некоторых непутёвых сыновей уже приходили просить несчастные родители, но сразу отменить наказание было нельзя. Не поймут пострадавшие. Виновники должны "отсидеть своё", понять, что мирный труд хоть богачом и не сделает, но даст работящему человеку возможность нормально жить. Конечно другим стимулом были строгие охранники, постоянно держащие их на прицеле. Рискни разок, дёрнешься — жалеть не станут, проткнут стрелой и закопают.