Утро началось ужасно. Ни свет, ни заря, заголосили петухи. Прошлым утром видимо был таким уставшим, что не услышал. Сегодня же пернатые своим звонким кукареканьем со всех сторон просто "раздирали" слух. И почему их мокшанцы не съели в первую очередь? Старались, берегли, везли ведь к себе домой. Они, наверное, мазохисты! Ещё и недотёпа эта одевается, собирается, как клуша. То присядет именно на мою лавку, будто своей нет, то облокотится. Пришлось долго терпеть, пытаясь не просыпаться. Хотелось оторвать для сна ещё хоть пару прекрасных мгновений, но копуша не унималась.

— Ты ещё улягся на своего господина. — Не выдержав сдался я, выдавая что проснулся.

Через мгновение пришлось спихивать наглое создание. — Э-э! Куда полезла? Это же шутка. Что за люди, юмора не понимают!

А может нахалка тоже так созорничать хотела, пугануть меня с утра? Только рыжая наконец ушла, прихватив котелок, и сразу, будто дожидаясь этого момента заскочил Еремка.

— Княже, мордва возвертаются!

— Мордва или мокшанцы? — Приоткрыл я ресницы.

— Ано бес сих различить? Плывуть сверху.

— Когда будут у нас?

— К обеду, бають.

— Ну и чего командира дёргать? Подоите скотину и собирайте с лугов, начинайте перегонять.

— Ано куды перегонять-то?

— Ё-моё, как будто сами не можете догадаться! В крепость влезет?

— Наю влезеть, сторонняя навряд ли.

— Ну так скажи хлебопашцам пусть в леса прячутся.

— Дык энто, ны усех мужики-то, побили сих полма.

— А я те и сказываю, земледельцам передай! У кого в семьях мужиков не осталось, дружинники наши новые появились. Их семьи теперь наши, а своих как-нибудь впихнём за стены. В тесноте не в обиде.

— Ага. — Кивнул паренёк и исчез, хлопнув дверью.

Правителю-же видимо в самом деле пора подниматься. Хорош нежиться, солнышко скоро взойдёт. Еремка, конечно молодец, но тоже как говориться не двужильный и не семи пядей во лбу. Надо самому присмотреть, подумать обо всём и об обороне в первую очередь.

Не успел выскрести котелок, что стряпуха к завтраку доставила, (сама она к счастью ушла доить, над душой в этот раз не стояла) опять вбежал мой адъютант.

— Скачуть, княже! Мнозие сотни сверху скачуть! Ужо под стенами!

Тут уж ноги будто сами подскочили и помчались.

— Заводи коней и коров!!! Овец в лес гоните!!! — Заорал я во всю силу лёгких.

Защёлкали кнуты, закричали люди, замычали, заблеяли взбудораженные животные. Мы не успели. Часть скотины пришлось оставить снаружи. Беженцы, не добравшиеся до леса, не попавшие в крепость, испуганно попрятались под телегами. Дружинники срочно облачались в доспехи и выходили на стены. С башни я наблюдал, как галопом из-под крон деревьев десяток за десятком выскакивали всадники в блестящей броне с рогатинами наперевес. Вскоре они окружили все свободное пространство по периметру. К воротам подъехала группа, одетая понаряднее, побогаче остальных.

— Суждальский боярин Боримир вопрошаеть коя сия крепь? — Раздался зычный голос.

— Фу-у! — Облегчённо выдохнул я и махнул своим соратникам внизу. — Открывай! Их перед воротами не больше десятка. Тем более свои, союзники, надо уважить. Малёк, бегом, вынеси на порог избы сиденье, накрой его чем-нибудь красивым, пусть будет троном, я там гостей встречу. Еремка объясни незнакомцам что к чему и проводи.

Самому пришлось тоже поспешить к дому. Надо успеть принять важную позу, сделать вид, что ничего не боюсь и считаю себя хозяином положения.

— Младка, у нас есть чем угостить путников с дороги? Квас, пиво, мёд, что там ещё бывает? — Шепнул я выглянувшей стряпухе.

— Сбитень укропный, квас студёный.

Что такое сбитень укропный мне пока неизвестно, потому сказал: "Давай квас. В такую жару в самый раз и это, не пугай бояр сразу, пожалуйста." Барышня хихикнула и полезла в погреб. Двух суток не прошло, а егоза лучше меня знает, где что хранится. Вот шустра! В ворота уже въезжали. Подскочил Еремка, поклонился до земли, пробормотал что-то и всадники стали спешиваться.

— Ехали бы уж верхом. — Проворчал я. — Не дай бог в навоз вляпаются. Вон скотины сколько и каждая норовит нагадить у повелителя перед носом. Как будто специально. Могли бы все дела за воротами сделать, в крайнем случае в загоне, так нет, мимо проходят и шлёпают кучу за кучей: нате вам, нюхайте на здоровье!

— Невольно верхами, неуважение к хозяину сие. Князь к боярину волен, а наоборот несть. — Зашептала рыжая в ухо.

Непоседа уже приготовила пару кувшинов и стоит рядом с деревянным ковшом наперевес. Кажется, у них это называется корец. Как бы не перепутать с корейцем. Ладно, скажу просто квас.

Все члены делегации как на подбор в новых сапогах, а потому под ноги никто не смотрит, по лужам и навозу, вышагивают не разбирая. Прям хоть в дом не приглашай. Ладно, отскребём потом полы, отмоем. Не заставлять же богатырей разуваться на пороге и обувать тапочки. Да мы и сменной обуви на каждого не напасёмся, разве только лапти предложим.

Тотчас представилось, как этот здоровенный, нарядный боярин шествующий первым, снимает сапоги, вставляет босые ступни в стоптанные шлёпанцы и важничает дальше. В его коротких, широких, ярко синих штанах, грозных доспехах, с огромным мечом у пояса зрелище будет явно потешным. Почему-то летом здесь носят порты похожие на увеличенные шорты длиной только до голенищ сапог. Мне до сих пор непонятно почему не до щиколоток? Экономят материал, что-ли? Снизу до колена наматывают портянки (онучи по-ихнему) и обувают лапти или сапоги.

Делегация уже подошла. Одетые в брони незнакомые представительные мужчины, шага за три до порога остановились и поклонились. Кто-то глубже, а кто нет, наверное, в зависимости от социального статуса.

— Здрав буди князь Владимир! — Прозвучал разноголосый, нестройный хор.

— Взаимно приветствую и вас товарищи!

Соскочив со стула, я поклонился, примерно, как самый главный из них и принялся жать руки. Гости посмотрели с лёгким удивлением. Поздороваться удалось только с ближним из компании и то пришлось чуть не насильно сграбастать и потрясти его ладонь. С остальными после этого даже не стал пытаться. Не хотят, да больно надо! Князь тут к ним снисходит, а они носы воротят.

— Испейте кваску студёного, добры молодцы! — Пропела Млада, кланяясь и протягивая ковшик.

Это немного разрядило обстановку. Девушка в этот раз выглядела по-человечески, приветливо и парламентёры, глядя на прелестницу заулыбались в ответ.

— Ах да, кто с дороги попить хочет, прошу. — Опомнился я.

Боримир один выхлебал всё, ещё и перевернул корец, демонстративно показывая, что осталось лишь пара капель, стекающих со стенок. "Ишь как запарился, а может жадный", — промелькнуло в голове. Ладно, напитков не жалко, вон в кувшине ещё много.

— Подсуетись, напои остальных. — Шепнул я подружке, а сам полностью переключился на главного боярина, тем более он вроде бы благосклонней всех ко мне отнёсся, "морду не воротит", — как говорится.

Его окружение наоборот словно ребятишки-детсадовцы вертят головами, "ловят ворон", а заодно обсуждают нашу обстановку. Правитель им больше не интересен, ну и ладно.

— Пойдёмте уважаемый гражданин в прихожую, побеседуем. В саму квартиру не зову, там жара несусветная. Со вчерашнего дня горшки сушим. У нас видите стройка, одна печка на всю округу.

От волнения я торопливо тараторил, но здоровяк не переспрашивал, кивал с умным видом или в самом деле понимающе, а попутно внимательно, с видом знатока рассматривал стены крепости.

— Млада, напоила народ? Брысь с дороги!

Взяв гостя под локоток, забалтывая зубы, вскоре удалось привести его и усадить в сени на лавку. Открыв дверь в горницу, заглянув, пришлось сразу захлопнуть. Оттуда пахнуло жаром.

— Ужас что твориться, совсем хозяина выжили. — Пробормотал я, словно жалуясь.

С боярином вошли ещё двое. На меня посмотрели настороженно. В отличие от командира что ли почти не понимают? Как же это с ними по-ихнему погуторить?

— Э — э, вы е-ес как там, по делам в общем? В смысле куда путь держите?

— Ворога издаля преследуем. Селища мнозие поганый разорил, людишек побил и пограбил ны счесть. — Пробасил один из заместителей.

— Ах, да, мокшанцы мимо проплывали. Я гонцов посылал, мужикам прятаться велел, да видимо кто-то не успел или не услышал. Может и в лесу кого-то в схронах отыскали.

— Мы есмь жаждем выследить егда супостаты на ночлег пристанут, к брегу прибьются. Ратовать буде. Присоединяйся, князь, к забаве сей!

— А если не остановятся? Их теперь напугали, небось и ночью плыть будут или посреди реки якорь бросят. У них народу много. Половина может грести, половина спать.

Союзники зачесали макушки.

— Клязьму надо перегородить! — Пришла вдруг идея.

— Како же ты еси перегородишь? Неужто чепь таку имаешь?

— Цепи нет, конечно, но можно запрудить деревьями. Срубить сосны, ели, связать и в воду спустить до того берега. Пока будут прорубаться, стрелять по врагам из луков.

— Покуда пробьются, наю лодьи подоспеють! — Радостно подал голос второй спутник боярина, выглядевший по моложе.

— Заслонов ить двоицу али троицу сладить надобно. — В пол голоса добавил первый, явно пожилой, с поседевшей окладистой бородой.

"Вероятно они советники, как у меня Еремка", — промелькнуло в мыслях.

— Добре, — решительно встал Боримир. — Зело мудр ты еси, князь, надоумил. Обаче пора за дело.

— Пойдёмте, мы тоже поможем.

Выскочив на улицу, я стал созывать своих. Вскоре застучали топоры.

— Хорошо, деревья вырубим, луга для выпаса скота освободятся. — Тихо радовались мы с приятелями.

Когда бы ещё сами собрались, да сделали? А у них вон сколько народищу много. Мокшанцев побьём, с нами наверняка трофеями поделятся. Опять прибыль. Пожалуй, с такими соседями надо подружиться. К какой работе их ещё можно припахать?

Если каждый ствол подрубают одновременно трое, лес валится быстро, главное не попасть под бревно, не соваться в опасные места. Я и старался не лезть, сидел в седле рядом с начальниками и корректировал, давал указания. Очень понравилось, что к безусому подростку совсем молодому по сравнению с ними здоровыми, бородатыми дядьками, ко мне уважительно прислушивались.

— Пора через Клязьму народ отправить чтоб встречали, закрепляли плывущие деревья за берег. А ведь мокшанцы могут на сушу выскочить и лодки перетащить посуху. Надо, чтоб на той стороне готовы были их не пропустили. Отправляй-ка, боярин, своих людей туда побольше. — Советовал я и через реку плыли всё больше и больше суздальских витязей, держась за сёдла своих скакунов.

Но вот разведчики закричали с макушек: "Плывуть!!!" Ратники на обоих берегах в ту же минуту стали натягивать тетиву на луки и готовили стрелы. Мои ребята стояли чуть ниже плотины, не смешиваясь с пришлыми. Они не спешили. У нас и боеприпасов совсем мало, и стрелки мои недавние пахари гораздо более слабые, по сравнению опытными соседями. Исходя из всего, я велел открывать стрельбу только наверняка и встал рядом с ними для контроля.

Показались лодки. Они уже не были набиты битком, как проплывали вверх. Часть захватчиков сошли на берег, пересели на трофейных коней, гнали лесными дорогами отобранную у землепашцев скотину, некоторые несомненно полегли. Однако сотни три-четыре воинов ещё гребли вёслами.

Раздумывая впоследствии над данной ситуацией, я понял, что свернули бы враги, завидев нашу плотину к заросшим берегам, углубись, спрятались бы в лесной чаще и пришлось бы мучиться нам, разыскивая, отлавливая их, как до этого, разбойников, долго и безрезультатно. Большинство чужих ратников звериными тропами вполне могли пешочком уйти восвояси. Но они не догадались, пёрли, как на таран. А может быть жадность пересилила, не позволила расстаться с награбленным добром, что везли с собой, надеясь прорваться. Примерно также в казино люди ставят всё самое ценное на кон, надеясь на призрачное чудо и проигрывают.

Полетели со обоих берегов стрелы, как поначалу показалось совершенно бессмысленно. В лодках прекратили грести и прикрылись щитами. "Фиг вы их достанете на таком расстоянии. Вон они как под крышей дома своего", — думалось мне, но вестницы смерти нет-нет, да и находили очередную жертву. Всё же от перекрёстной стрельбы непросто спрятаться, тем более, что лучники неприятелей стали отвечать, раскрываясь ещё больше.

Наши противники совершили ещё ошибку, они стали пробираться сквозь плотину. В принципе конечно затея вполне реальная и была им по силам, если бы имелся больший запас времени. Тогда бы можно было прорваться и уйти практически без потерь. Вскоре гораздо более широкая Ока, на которой задержать флотилию уже не получиться.

Ну чего там, казалось бы, сруби переплетённые ветки, верёвки, связывающие стволы и конструкция сама рассыплется, но эта простота — мираж. На всё требуется время. Деревья накрепко сцепились кривыми ветвями, словно ухватились руками. Плотин несколько, расположенных параллельно и разрушать надо начинать с дальней, до которой невозможно дотянуться. Тем более с лодок, да под обстрелом работать ещё сложнее чем кажется. Разрушили бедолаги первый затор, но стволы лишь немного сдвинулись до второй преграды, укрепляя и запутывая её ещё больше. А вдали показалась уже армада кораблей преследователей. Мокшанцы застучали топорами ещё быстрее. Они уже не отстреливались, щитами и то прикрывались кое-как, но даже самим наверняка стало ясно, что не успевают. Столько слоёв баррикады трудно преодолеть с наскока.

Наконец лодки отвалились и помчались к нашему берегу. Здесь растёт лес, в отличие от другого. Есть шанс укрыться тем, кто прорвётся. Тут уж стрелы на них полетели просто сплошным потоком. Даже мои опустошили весь скромный запас. Вероятно, половина нападающих до столкновения не доплыла, погибла по пути. Ранены были наверняка все. Дальше последовал атака, которую вполне можно назвать героической. Супостаты, как быки на тореадоров, кинулись на острия копий с отчаянностью обречённых. Хорошо, что на их пути оказались опытные суздальцы, а не мои дружинники — "без году-неделя". Наши бы, скорее всего, не устояли под таким отчаянным напором или полегли бы все. Куковать бы мне тогда с бабами, одному мужику на всю крепость, если бы самого не затоптали.

Отряды Боримира с командирами во главе встали плотным строем и встретили противника ещё в реке на мелководье, не давая возможности высадится и развернуть строй. Вода стала красной от крови. Раньше мыслилось, что это образное выражение, но теперь получилось увидеть своим глазами. Вскоре в нашу сторону по течению поплыли погибшие, умирающие и хитрецы, притворившиеся покойниками. После того, как один из них накинулся и чуть не покалечил невезучего Малька, стали вылавливать их осторожнее, а при подозрениях, сразу стучать по голове для профилактики. В течении сражения других обязанностей так и не появилось. Основное столкновение произошло в стороне, чуть выше по течению перед плотиной и завершилось ударом конницы по сгруппировавшимся остаткам врага.

Моим ребятам досталось лишь цеплять баграми и вытаскивать на берег всё проплывающее подряд: лодки, деревья, людей. Потом тоже было много дел: собрать трофеи, похоронить погибших, разобрать плотину, а то уже вода в реке поднялась почти на пол метра, стала затапливать берега. Я был рядом со своими, руководил, помогал. Непривычно комсомольцу стоять, как бояре и просто смотреть, как другие вкалывают. Те красавчики работы чурались, правда воевали в первых рядах яростней, эффективней простых воинов.

Берег и торговый причал в это время облепили огромные пузатые ладьи и большие вытянутые лодки, как у мокшанцев. Это наконец прибыла флотилия преследователей. Совсем немножко они не успели к окончанию баталии и открыто завидовали суздальцам. "Странные люди!" — Косился я, прислушиваясь к их речам. По мне жить бы всем мирно и никаких побоищ не надо. Так много в жизни удовольствий, не связанных с войной! А у кого уж руки сильно чешутся, пожалуйста, устраивайте соревнования среди таких-же любителей. Бейте друг друга чем хотите, как хотите, но остальных не троньте! Неужели кому-то нравятся слёзы детей и матерей?!

Вскоре высадилась уйма народу. У Клязьмы расставляли шатры и палатки.

— Их же накормить, напоить, попарить надобно! — Заохал рядом Еремка.

Я оглянулся на прибывших, на него, почесал затылок.

— Парить, говоришь. Вот тебе немного белок, скачите с братом, везите сюда Борща, да пусть захватит пива, кваса и всего остального, что там ещё у него есть подходящего. Будет мало, у других прикупи. А накормить сможем. У нас ещё оставались окорока, да копчёная рыба.

— Окороков сей орде на един укус осталося! — Возмутился хозяйственный мальчишка.

— Не жадничай, завтра охоту на кабана устроим. Боярам веселье и нам польза.

Тут он согласился. Треба дескать отвадить вепря от полей, ино урожая ны дождёмся.

Дед приехал довольный, видимо не ожидал, а потому особенно обрадовался, что князь о нём помнит, даёт возможность заработать. Правда ушлые парнишки больше половины спиртного купили сами у себя, забрали бочонки из своих погребов, а шкурки отдали отцу. И то скорее всего не все. Наверняка припрятали заначку, оставив для ярмарки.

Осмотрев баню Борщ поморщился, мол уноты тонкостей не ведают. Из сумки умник достал и высыпал на каменку несколько горстей особенных, по его мнению, камней и трав, дополнительно подбросил дров, выбирая определённые породы деревьев. Дым из двери повалил ещё гуще. И как там только местные дышат? Лично я выскочил сразу. Голова же заболит от угарного газа. Здесь почему-то признавали топить только по-чёрному и бани, и жилые помещения, говорили, что это избавляет и дом, и людей с животными от хворобы-лихоманки. В принципе с этим можно согласится. То, что горячий воздух с дымом, смола и дёготь уничтожают вредных микробов я знал, но в княжеском тереме потребовал сделать трубу с вытяжкой наружу. Как представил только, что постоянно придётся кашлять от гари! В парной ещё ладно. Там не жить.

После подсчёта трофеев, нам выдали пятнадцать самых дырявых комплектов брони, столько же битых мечей, луков и одну большую лодку. Я даже не стал вникать как они считали. Дали и слава богу. Мой отряд в битве практически не участвовал, стоял в запасе и на подхвате. К тому же запасных доспехов уже с избытком, продавать планируем. Зато стрел под руководством шустрого Еремки удалось собрать в пять раз больше, чем у нас было до того. Их никто за дуван почему-то не признавал.

Во главе войска прибыл Мстислав сын суздальского и владимирского великого князя Андрея, как стало ясно самого главного руководителя, командира или даже владельца соседних земель. В этом до конца разобраться пока не получилось, как и в своём статусе тоже. Мстислава тоже все называли князем, правда собственных владений у него не было. Фактически мужчина являлся воеводой, "правой рукой" своего отца, княжичем и любимым сыном. Он был, судя по отсутствию морщин не старый, скорее молодой, но такой крупный, могучий, что парнем и не назовёшь.

Мне хотелось было поторопиться, скорее встретить начальство мол чтобы не заставлять ждать, но Боримир с боярами ступал важно, не спеша, с чувством собственного достоинства. Поневоле тоже пришлось сбавить шаг. Пока мы шествовали, Мстиславу уже рассказали про битву и про меня. Мне наоборот про него.

В ответ на мой уважительный полон, гость лишь слегка кивнул. (вот гад, знал бы я заранее, тоже не стал так спину гнуть!)

— Здрав буде князь Владимир, ты еси сказывают из русских, Аскольдово семя?

Имя Аскольд где-то приходилось слышать, кажется, вместе другим именем Дир. Видимо были такие князья. Поэтому за подсказку моей якобы родословной, выказывать неудовольствия за его небрежное приветствие я не стал, развёл руками и ответил: "Все мы здесь русские."

— Ну мы-то есмь владимирские и суждальские. — Усмехнулся Мстислав.

Что это он имеет в виду осмыслить не получилось, но спрашивать как обычно не стоит, отложу разбирательства на потом. Чаще всего со временем проясняются непонятки. И без того на мои слова незнакомые для их ушей косятся с недоумением. Хорошо, хоть пока не расспрашивают, может думают, что мальчик по заграницам разъезжает и нахватался там? Если я сам им покажу, что здесь чужой, и половины фраз не понимаю, как бы меня вообще не приняли за шпиона западного империализма?!

— Чим исконность рода подтвердить горазд? — Князь Мстислав прищурился и наклонил голову на бок, ну точно Ленин в каком-то кино.

Я и откликнулся по-революционному, наполовину вынул саблю из ножен и со стуком бросил её назад, с вызовом глядя ему в глаза. Такой ответ окружающие восприняли спокойно. Некоторые хмыкнули одобрительно (видимо с такой же как у меня подозрительной генеалогией), кто-то презрительно (те, кто кичились знатными предками) и на этом успокоились. Мне уже было известно, что право решительного, сильного, смелого в этом мире уважают. Вообще-то давно приходиться приучать себя к сдержанности: меньше говорить и больше слушать, отвечать стараться кратко, а по возможности неопределённо, расплывчато. Чаще всего собеседники сами предлагают варианты ответов и остаётся только выбрать.

— Зело млад ты еси. Почто от Руссы далече забрался? Никак в землях предельных замыслил освоиться?

Ну вот, хотя вопрос толком не понятен, но сам спрашивающий предлагает именно соглашаться. Остаётся вежливо кивать. Старшие любят, когда младшие к ним прислушиваются и поддакивают.

— Обаче сказывають дружина у тобе невелика. Како землицу удержишь, людишек от ворога заслонишь?

Я пожал плечами.

— Пока-что заслоняем как-то. Душегубов разогнали, полон освободили. Народ нам благодарен.

— До нас никого здесь не было, пустовали угодья! — Тут же принялся я торопливо оправдываться на всякий случай, а то вдруг кто-то начнёт претензии предъявлять?

— Про сё мине ведомо. — Кивнул здоровяк. — Обаче како далее мыслишь?

— Угодья потихоньку, помаленьку распашем, людей наберём, войско увеличим. Всё будет как у других.

— Али казна у тя жирна? Дружину кормить треба.

— Средствов совсем нет. — Вздохнул я, разводя руками. — Буду наделять землёй, скотом…

Собеседник только усмехнулся и покачал головой. Мне и самому было понятно, что своих витязей правитель содержать должен, чтоб они не тратили время на работу по хозяйству. С этим уже пришлось столкнулся. Подчинённые ведь больше в поле работали, чем тренировались с мечом, но придумать что-то другое пока было не по силам. Надеюсь со временем постепенно разбогатею, очистят приятели много-премного земли, заведём полным-полно скота и начнём торговать сельхозпродукцией. Они наймут работников, а сами будут заниматься только воинскими делами. Однако сбудется такая задумка видимо не скоро.

— Значит найду цвет папоротника. — Вместо этого вырвалось изо рта.

Вот тут все окружающие дружно захохотали да так, что взлетели птицы на ближних деревьях. Наверное, только бедняки всерьёз верят в сказку. Каждый год в одну и ту же ночь на огромной территории многие тысячи простых людей бродят по лесам, в поисках не существующего чуда. У богачей такой нужды нет. Если они и не спят на Ивана Купалу, то разве чтоб развлечься, поплясать, а под конец погонять, заставить повизжать голых баб, притворяющихся русалками. Моя шутка понравилась. Богатыри даже подходили и дружески похлопывали по плечу, мол насмешил.

— Чим паки потешить горазд? — Успокоившись спросил Мстислав.

— Потешить, говоришь? Баню новую срубили и банщик у меня знаменитый. — Проворчал я.

Конечно приятно, что юмор оценён по достоинству, но нотки высокомерия в его голосе ужасно не нравились. Парень само-собой старше и главнее, судя по количеству подчинённого войска, но всё-равно неприятно. Товарищи, да и Боримир уже успели приучить, что к молодому правителю все относятся уважительно, хотя конечно надо этим не злоупотреблять.

— Ну пойде, кажи баню. — Милостиво закивали окружающие.

Борщ уже ждал. Я отвёл его в сторону и ухмыляясь шепнул, показывая на князя, что тот ОЧЕНЬ любит париться! Пусть мастер подберёт самый колючий веник и хлестанёт так сильно, как только сможет. Старик понятливо кивнул. Вот и славно. Да свершиться моя маленькая месть!

Баню в этом мире принято посещать по старшинству. Первый самый горячий пар также, как и первый глоток, и первый кусок за столом достаётся главе семейства или самому дорогому гостю. Не считая банщика, мы пошли втроём: Боримир, Мстислав и я, впрочем, как только князь оказался под потолком на верхнем полке, а дед принялся плескать на каменку кипяток, мне удалось смыться, сославшись на заботы.

Проблем и правда хватало. Государство первый раз принимает важных особ, а у меня ещё не было уверенности, что новая стряпуха хорошо готовит. За ней конечно должен присматривать Еремка, но у помощника и без того дел по горло, к тому же проказница временами любит испугать, чтоб потом похихикать. Юный заместитель постепенно втягивается и когда правитель занят контролирует все важные моменты нашей жизни: скотину, строительство и охрану крепости. У парнишки свой список на бересте. Там порядок очерёдности дежурств, должники и прочее. Мне-то писать нечем и не где, на бересте не получается, потому стараюсь запоминать, но иногда у него уточняю.

С чувством удовлетворения и даже, наверное, со злорадством, я сначала послушал крики, доносящиеся из парилки. Буду считать себя отмщённым за высокомерие. Вокруг бани, перед моим теремом в это время разводили множество костров. Сюда кроме моих дружинников видимо собрались все, считающие себя сколько-нибудь важными личностями, имеющими право маячить пред светлыми княжескими очами. Почти каждый что-то жарил над кострами.

"И правда, как бы одна повариха смогла приготовить на всю эту армию?" — Пронеслось в голове. Тут одних десятников с сотниками больше ста человек. Наверное, они увидели, как мы пока что живём и поняли, что можно остаться голодными, если самим не побеспокоиться.

Младу я застал у печи, сосредоточенно заглядывающую за заслонку в печную духовку. По запаху она что-ли там контролирует? Надо и мне понюхать. Ущипнув хозяюшку за бочок, чтоб отодвинуть, в следующее мгновение с трудом удалось прикрыть голову от разящей деревянной скалки. Сквозь пальцы глаза успели рассмотреть, как неуловимо быстро сменилось выражение на её лице. Кикимора опять превратилась в миловидную девушку. Только что скалилось чудовище, теперь просто чудо.

— А-а-ано, сие ты еси, княжиче. — Расплылась она в улыбке. — Аз есм страсть, аки спужалася!

Я в это время молча приходил в себя. Пожалуй, в следующий раз буду громко стучать перед входом, в дополнение топать, кашлять, ещё как-нибудь предупреждать, чтоб прелестница так сильно не боялась. Не то зайкой сделает чокнутым или самое малое заикой. Впрочем, разница будет небольшая. Ведь видел уже её страшную рожицу, но привыкнуть к такому, пожалуй, невозможно.

А зачем меня сюда занесло-то? Ничего не помню! Пойду, пожалуй, отходить от психического удара в специальное заведение типа М-Ж. Там обычно лучше думается и вспоминается в уединении.

Боримир с Мстиславом как ни странно вышли из бани довольные и даже счастливые. На виду у всех отсыпали деду по горсти меди. Теперь Божене и на хорошую свадьбу хватит и ещё на что-нибудь самому Борщу. Тот растерялся. Старик столько денег сразу небось и в руках не держал. Мне оставалось только удивляться. Все же слышали, как начальство вопило. Может они мазохисты? Наверное, здешних князей и бояр с детства приучают к розгам, и мужики без этого уже не могут!

— Княжиче, ты еси паки клич, ежели подсобить, значить. — Подошёл Борщ, кланяясь. — Аз есм ить в долгу ны остануся. Пояс тобе посулил, тако воздам, хоша у тя вона краше.

— Пиво и квас привезёшь по два бочонка, ещё лаптей сплети и ложек вырежи хоть пяток для меня и для стряпухи, что в избе прячется. — Немедленно принялся я вспоминать свои извечные проблемы. — И ещё у неё спроси, что девке надо по хозяйству. Только заходи вежливо, стучись, на неё не шуми. Она у меня сильно пугливая. Видать тоже княжьих кровей.

"За те деньги, что деду заплатили, он и не такое сделает", — подумалось мне, а старик радостно закивал. Заказы, что получил, обойдутся ему почти бесплатно, только труд, опыт и знания приложить.

Для самых важных гостей вынесли во двор мой небольшой столик, стул и лавку. Я планировал сидеть отдельно как хозяин на троне во главе стола, чтоб подальше от мужчин, которые будут выпивать, а захмелев громко разговаривать, оглушать хохотом, обниматься, хлопать по плечам, шептать всякие глупости на уши, дыша перегаром. В двадцатом веке поступают именно так. Князь Мстислав, однако рассудил по-своему. Мол он самый главный, значит отдельное место для него. И ведь не попросишь пересесть! В результате пришлось испытать все прелести пьяной мужской дружбы и в этом мире, когда сосед заключает в объятия со всей дури так, что в самом деле слышен треск моих костей или рвущейся одежды, а ещё периодически трижды слюнявит, пачкая грязной, жирной бородищей. Если пытаешься сопротивляться, грозит свернуть челюсть и выбить зубы, "Дабы ны жали ГЫ-ГЫ-ГЫ!" И всё это оттого, что "Князь Владимир добрый отрок. Свене сего умишка бо по боле, ды казны, ано этак ничто, свой!"

Наш стол обслуживала Млада. Вообще то это не планировалось. Я опасался испортить гостям аппетит, но мадмуазель забыл предупредить, чтоб лишний раз не высовывалась. Однако сучилось чудо. Не знаю, может у стряпухи несколько нарядов где-то прячется или с этим она что-то сотворила, например, юбку из-под низа красивую, что раньше берегла, сверху одела, но выглядела барышня просто великолепно. И походка, и грация, и улыбка тоже оказались на высоте. Настоящая супермодель на подиуме в русском народном костюме. Все суздальцы сразу обратили внимание на красотку, встречали и провожали восторженными взглядами, да и приготовлено было на мой вкус отлично. Приходилось конечно слышать, что у богачей обычно столы ломятся от разнообразия блюд. У нас столько просто не поместилось бы в печку. Пять или шесть горшков девчонка выносила попеременно, не считая всё тех же копчёностей, что и у всех. Из напитков прямо из бочонков черпали пиво, квас с градусами, который они называли брагой и хмельной мёд.

Я от спиртного сразу отказался, прямо сказал, что мне ещё нельзя по молодому возрасту. Как ни странно, бояре с Мстиславом во главе одобрили и не настаивали. У нас в двадцатом веке обычно наоборот, приятели уговаривают. Дружинники вокруг ели то, что сами поджарили, в основном копчёную рыбу, окорока и припасы, которые принесли с кораблей или захватили из дома. Не обошлось и без мелких неприятностей. Боримир отлучившись по нужде, якобы что-то перепутал и заглянул в мою избушку к Младе. Не знаю уж чего он от неё хотел и чего получил, но вскоре выскочил испуганный и взъерошенный. Макушка у него была бритая как, впрочем, и у всех дружинников, и у князя, (мода такая) но борода и прочая растительность на лице торчали дыбом.

— У тя тама кикимора. — Простонал он на ухо.

Я серьёзным лицом кивнул в ответ.

— Да, знаю.

Смеяться над властью в такой ситуации чревато. Мужики не любят, когда их пугают, но втройне они не переносят, когда смеются над их испугом.

— Сам её боюсь и с трудом смиряюсь. — Шепнул я, когда тот немножко успокоился.

— Дык изгони, али казни.

— Ни за что! — Покачал я головой. — Охраняет пуще собаки!

— Продай! — Собеседник моментально переменил мнение, даже глаза "загорелись". — Казну стеречь поставлю!

— Да продать бы можно, но она сама должна согласиться. Без этого никак. Мужской силы лишает запросто. Ты зайди ещё разок, попроси сам.

— Не — е, пущай тады ворують. — Округлил тот глаза и скосил их на собственный живот. — Како же без силы?

Сидеть за столом пришлось до самой темноты, пока моих сотрапезников не унесли в шатры. Сами они к тому времени так назюзюкались, что встать уже не смогли. Незамедлительно вспомнилась собственная похожая реакция на дедовский квасок. Голова вроде бы тогда была в порядке, а ноги также не слушались. Дружинники вокруг ещё пели, орали и хвастались, рассказывая разные свои приключения и даже дрались. Это уже было неважно. Главное начальство отбыло, значит можно и хозяину на боковую. На охоту новые знакомцы согласились, теперь надо выспаться.

Дом встретил пустотой и тишиной ни мебели, ни девчонки. А я, оказывается, уже привык к присутствию этого ужастика.

— Сие ты еси, княжиче? — Пропищало вдруг откуда-то.

Отодвинув заслонку, хозяюшка выбралась прямо из печной духовки.

— Там же жарко! — Поразился я.

— Страсть како пужаюся бражников. Лепше в печь. — Пожаловалась подружка.

Милашка и правда дрожала, пока не прислонилась ко мне, ухватив за руку, словно брошенный котёнок, а я автоматически не погладил по голове.

— Ну давай ещё ложись здесь на моей перине, а князя в сенях в стожке заставь тебя караулить. — Усмехнулся я, представив такую картину: "Правитель охраняет свою прислугу!"

Ну пусть не служанку, а простую девушку, всё-равно забавно. Однако рыжей смешно не показалось. Мадмуазель мгновенно согласилась, в следующую секунду раскатала на полу свёрнутую постель и уже зарывалась под одеяло поглубже, чуть ли не с головой прямо в одежде.

Сколько раз зарекался шутить в этом мире! Ну не понимают местные моих шуток также, как и мне трудно постичь смысл ихних. Например, существует множество видов мелких пичуг, которых городскому жителю двадцатого века никогда не различить, не запомнить, не осознать юмор, когда их путают. Придётся и вправду спать в сенях на сене, потому как лавки во дворе заняты. Только дверь запру, чтоб конфуз случайно не заметили.