И вдруг через пару дней не то что позавтракать, даже выспаться не дали.

— Вздымайся на брань, княжиче! — Взволнованно пропищала Младка.

Лицо хозяюшки закрывал покров. Видимо не хотела испуганная бедолага устрашать своим видом и портить настроение правителю с самого утра. Вся дружина уже стояла на стенах и стреляла вниз. В утреннем полумраке туда-сюда торопливо бегали вражеские воины, забрасывая ров огромными связками веток, потом мешками с землёй, а из леса неспешно катились пять осадных башен. Спереди для скольжения постоянно подкладывали брёвна. Сразу стало понятно, что это и для каких целей. Нечто подобное приходилось видеть в книжках на картинках. Да, за дело взялись основательно. Неожиданно пришло понимание, что качели против этих строений не помогут. Брёвна раскачиваются вдоль стен, а громадины так близко не подъедут, незачем. У них сверху вон какой длинный мосток. Такие конструкции можно попробовать остановить только встречным таранным ударом, если ткнуть длинным бревном. Объяснив новую идею Вторуше и велев разбирать для того одно из оснований самых дальних от ворот качелей, я подошёл к Бычку.

— Видишь, сотник, что твориться? Сегодня нам будет жарко. Сможешь найти в лесу хоть пятьдесят коней?

— Ежели распрячь телеги, наберём и сотню. — Кивнул тот.

— Тогда оставляй мне два десятка дружинников, а остальных забирай, поспешай через ход, пока сумрачно. Мы будем здесь держаться, а ты постарайся ударить рогатинами сзади.

— Гоже отсель из ворот? — Осторожно спросил парень.

— Отсюда нас ждут, сразу расстреляют. Видишь лучников сколько наготове! Ты попробуй лесочком подобраться вплотную с тыла, чтоб стрелы пустить не успели, потопчи, напав неожиданно, сколько сможешь, а потом отступайте. Если удачно получится, атака должна остановится. В крайнем случае наши остатки секретным ходом под шумок отступят.

Тут подбежал Еремка.

— Сжечь сие надобно. — Как обычно торопливо забормотал он и махнул он рукой. — Дозволь смолой горшки княжьи заполонить. Ввергнем тудысь в недра, егда подберутся близу.

— Действуй, советник! — Кивнул я. — Забирайте все, что найдёте.

С горшками он здорово придумал, может получиться. Помниться ещё древние римляне и греки так воевали. Особенно им нравилось сжигать корабли. Жаль у нас посуды и смолы пока мало, а то можно было бы попробовать зарядить катапульту огненными снарядами.

Когда осадные башни подъехали поближе, удалось разглядеть, что большинство сделаны не из досок, как казалось, а из толстых веток. Наших запчастей, из разобранной катапульты хватило только на одну махину и то не полностью. То есть лестница, спрятанная внутри прикрывается обыкновенным плетнём. Та же корзина, сплетённая на каркасе из длинных стволов, только толще раза в три. Задняя стена судя по всему отсутствует, только передняя и боковые.

Ну что же, решение на мой взгляд вполне надёжное, оригинальное и от стрел защитит почти наверняка. Дёшево и быстро построено из подручных материалов. Да и где бы они нашли здесь ещё приготовленную, распиленную древесину? Надо будет взять на заметку, если сам соберусь брать крепости.

Ой, что это я своих противников расхваливаю? Надо думать, как им противодействовать! Так, что мне известно? Что видел? Как в двадцатом веке ломают постройки? Соображай голова, вспоминай! Взорвать не сумею. Спалить — Еремка готовит зажигательные горшки. Был бы подъёмный кран, привязали бы к нему груз и стали бы раскачивать, долбить эти башни. Беда в том, что кран должен быть выше строений или хотя бы иметь длинную стрелу. И то, и другое сделать даже если сможем, по крайней мере не успеем. Что ещё? Можно было бы крюком подъёмного крана зацепить башню, приподнять и грохнуть или потянуть в сторону и уронить. Опять кран. Ну нет у нас крана и крюка нет! Хотя крюк Вторуша сковал бы. Тут ведь тяжёлый не нужен, достаточно простой кошки. Ба, да такой тройник можно забросить, как альпинисты делают, зацепить за макушку и, если мы дружно потянем, махина должна накрениться и рухнуть! Конструкция вроде-бы не слишком тяжёлая. Я радостно потёр ладони: "Где мой Вторуша?" — и побежал к кузнецу.

Богатырь с другими пыхтел, затаскивая на стену брёвна для тарана.

— Так, бросай это всё. — Затряс я парня за рукав. — В смысле без тебя закончат. Иван командуй!

— Ну чаго ты еси паки скумекал? — Отряхнулся тот, а я стал торопливо объяснять.

— Хм, аки рыбу на уду, молвишь? Слажу и метнуть потщусь. — Кивнул он наконец. — Токмо за камнемётом призри, княже.

Вскоре неподалёку потянуло дымком, застучал молот. Конечно кузницы здесь у приятеля не было. Нельзя делать огнеопасную мастерскую рядом с деревянными постройками. Но инструмент и наковальню мастер само собой не бросил и с первого дня устроился в походных условиях, приспособился осуществлять мелкий ремонт.

Я помчался на стену смотреть и руководить дальше. Махины надвигались почему-то гуськом друг за другом. Наверное, так легче катить по одним и тем же каткам, меньше брёвен приходится перетаскивать. Хотя между нашими глубокими оврагами больше двух башен в ряд никак не протащить. Потому и было выбрано для крепости именно это удачное место окружённое крутыми, природными валами, которое удобно атаковать только на узком участке.

Я вытер вспотевшие руки об штаны. Кажется, начинаю нервничать. Дружинников ведь со мной осталось всего около двух десятков. С другой стороны, в малом количестве убегать проще, когда прижмут, и потерь меньше, если сбежать не успеем или не сможем. Вот только Млада. Она ведь девочка. Что же с ней делать? Никак барышню отсюда не выпроводишь. Вдолбила себе в голову подружка, что без меня ей страшно. Вот она кстати с Еремком и Мальком горшки тащит. Небось в печи смолу плавили. Только с этими пацанами моя кикиморка чувствует себя более-менее смело. Наверное, потому, что они ещё совсем молоденькие, на неё не смотрят, как на женщину. Мальчишки вообще девчат так пока не воспринимают, до любви ещё не доросли. Но и с ними стряпуха не пойдёт. Да и поздно уже, рассвело. Нарваться могут на засаду и тогда станет ещё хуже. Будь что будет. В крайнем случае, хозяюшка в подпол залезет. Мы с ней договорились.

Есть у меня, в смысле у нас под домом такое секретное местечко, специально для опасной ситуации выкопано. Ещё когда строили, сделали предусмотрительные мужички, а потом мне показали. В каждом дворе такие тайники имеются на случай, когда не успеют бабы и дети в леса сбежать. Если враги случайно не наткнуться, вполне можно отсидеться хоть неделю. Для того там даже запас еды имеется. Одно плохо, если сгорит избушка, обвалится, то в могилу превратится убежище, задохнуться вполне реально в этом подполе, если люк открыть не получиться.

Парни наконец затащили брёвна на стену. Три длинных опорных и одно покороче, перекладина. Они же тяжеленные! Смогут-ли их использовать, как таран? От моего вопроса товарищи задумались, потом достали топоры и стали обтёсывать один ствол. Когда руки работают, человек перестаёт нервничать. Чем бы и мне таким заняться, а то уже колени начинают дрожать. Тут подошла Младка и прижалась к спине. Давно уже она так не прислонялась, всё чего-то опасалась, глупая, будто перед ней зверь какой. Я погладил её по голове.

— Всё будет хорошо, лапочка.

Да, это тоже помогает сосредоточиться. Когда успокаиваешь других, сам себе кажешься увереннее и сильнее.

Внизу прекратился звон. Вторуша привязал верёвку и тренируется, забрасывает крюк на ворота княжьей усадьбы. Пора его уже сюда звать, башни приближаются.

Махнул рукой Малёк и распрямилась катапульта. Какой пацан не способный, но и тут он почти бессилен. Лишь один из груды булыжников попал в первое из подкатившихся строений и проделал в нём брешь. Стала видна лестница внутри. Стреляло бы метательное устройство точнее, можно было бы зарядить большое бревно, вместо кучи разномастных снарядов и разрушить все планы нападающих. В данном же случае, только пощекотали нервы и кое-кому внизу попали по голове. Враги даже не остановились. Знают уже, как нам долго перезаряжать.

— Младушка, беги, позови кузнеца, а сама прячься или как там по-вашему, схоронись. Скоро здесь начнётся.

Когда Вторуша зацепил крюком макушку ближней башни и натянул канат, внизу даже остановились, перестали толкать. Они, наверное, решили, что мы сошли с ума и сами помогаем, подтягиваем постройку к себе, отобрать мол хотим свои доски. Но кузнец побежал по стене в сторону, туда, где его уже ждали друзья. Двадцать крепких парней дружно потянули, словно бурлаки, конструкция покачнулась, стала заваливаться, а грохнувшись, развалилась.

— Ура-а! Один-ноль! — Запрыгал я, засвистев, как на стадионе.

Когда зацепили вторую башню, булгары уже ждали. Не успели товарищи дёрнуть, как кто-то чернобородый высунул руку, резанул ножом по натянутой, будто струна верёвке, и она лопнула. Крюк оказался потерян. Тянущие чудом удержались на ногах, не посыпались вниз на землю.

— Один-один. — Констатировал я, а с верхней площадки вражеской постройки замахали руками в приветствии, туда вылезло сразу несколько человек, готовясь опускать мосток на стену.

Мои дружинники крякнули, подняли обструганное, вдвое облегчённое бревно и саданули им навстречу как тараном. Воины с вершины башни посыпались, точно неумелые птенцы из гнезда. Конечностями машут здорово, а в воздухе удержаться не в силах. Последующие мощные удары проломили конструкцию и смахнули несколько лестничных пролётов. Похоже, мосты наводить здесь уже некому. Пока будут чинить, строение должно загореться. Первые языки пламени уже лижут его бока, прилепившись вместе со смолой. Еремка с Мальком старательно целясь, теперь бросают горящие горшки по соседним приближающимся сооружениям.

— Поберегись! — Заорали ратники и рванули мимо пацанов останавливать следующего деревянного монстра.

Хорошо, что башни ехали гуськом и сейчас подъезжают по одной. Однако два-один в нашу пользу.

Третью конструкцию ударили с разбега, раз, ещё раз и ещё (три-один), а вот с четвёртой замешкались. Проломив плетёную стенку, бревно застряло и назад ни в какую. Мне показалось, что его там схватили и держат. Перетягивание тарана вместо каната не дало результата. (Три-два.)

— Бросайте его, ещё одна башня подъезжает!! — Крикнул я.

Княжеский приказ поняли буквально. Бревно подвинули к краю стены и столкнули вниз. Эффект оказался неожиданным. Видимо что-то там оказалось сломанным. Тяжёлый ствол перевесил. Плетёное строение стало разрушаться, и наконец верхняя часть с треском отвалилась. (Четыре-два.)

Пятую постройку таранить не смогли. Одно бревно оказалось коротковатое (Четыре-три.) Оставшиеся два длинных необструганных ствола были не по силам уставшим, обессилевшим ребятам. (Четыре-четыре.) (Четыре-пять.)

Хотя последняя башня уже во всю горела, противник стал высаживать из неё десант. Чернобородые воины потекли казалось лавиной. Вставших на их пути моих соратников мощным человеческим потоком просто смело со стены. Они падали вниз обнявшись, и болгары, и русские, даже в полёте продолжая сражаться.

"Мы проиграли!" — Сверкнула ужасная мысль, словно обухом по голове. Кажется, настаёт конец всему этому так полюбившемуся новому миру. Конечно случались и раньше неприятности со мной лично, в результате которых мальчишку, изображавшего правителя обычно вышвыривало из этой реальности, как не справившегося, а потом высшие силы давали ещё одну попытку. Сейчас же похоже рушатся основы, убивают друзей, уничтожают цитадель, воздвигнутую с таким трудом. Даже если вскоре переместит во времени, возвратится получиться лишь к руинам и к головешкам кострища. Крепостные стены наверняка сожгут, а жители разбегутся, которые конечно выживут, не попадутся в плен, не станут рабами.

Наверное, у меня опустились руки, потому что кто-то завопил прямо в ухо: "Очухайся, княжиче!" и влепил затрещину. Оставшаяся часть моего отряда пятилась к нашей надвратной башне, куда командира втолкнули в первую очередь. Другая группа друзей в противоположном конце стены защищала вторую лестницу, ведущую вниз. Воодушевлённые супостаты кинулись было преследовать отступавших, но парни начали шквальный обстрел. От пущенной в упор стрелы с бронебойным наконечником не спасала и кольчуга. Один за другим противники валились нашпигованные стрелами. Наконец среди неприятелей послышались команды и стало восстанавливаться некоторое подобие порядка. Они перестали бросаться, словно сумасшедшие. Их первый ряд прикрылся щитами и принялся надвигаться спокойнее.

Наши встретили вторую волну наступления в копья, рогатины и заставили остановиться. У врагов копей не оказалось. Когда же Вторуша из-за спин друзей стал гвоздить по головам самых наглых и напористых болгар своим гигантским бердышом, словно топором на огромной рукояти, напор совсем ослаб. Столкнуть никого из ребят больше не удалось. В отличие от тех, принявших первый удар как говориться в лоб, у остальных была возможность маневрировать. Нас ещё потеснили немного, до сложенных в кучу брёвен и пней. Их не успели сбросить вниз, и товарищи воспользовались, создав небольшое прикрытие-препятствие.

К тому времени я очнулся и бился в первых рядах. Блестящая чешуя сразу привлекла внимание супостатов, и они догадались, что перед ними непростой ратник. В мою грудь устремились, наверное, все ближайшие клинки, но соскальзывая не могли повредить надёжный куяк. Приятели, получив передышку, стали успешнее протыкать с флангов противников, отвлекшихся от собственной защиты и пытающихся скорее поразить командира.

Вскоре между сражающимися образовалась груда мёртвых тел и она в дополнение к заслону разделила стороны. Атаковать, ступая по трупам, захватчикам становилось всё сложнее. Рогатины, копья и прочее длинное оружие, неудобное для штурма у нападающих так и не появилось. Вместо этого они могли противопоставить только ярость и безразличие к смерти. Однако, оставив перед баррикадой и на наших наконечниках ещё несколько жертв, атакующие вдруг отхлынули, сообразили, что здесь пробиться будет очень сложно. Гораздо проще обойти, спуститься другим, дальним, теперь уже совсем неприкрытым путём. Группа, обороняющая вторую лестницу, была меньше и её к этому времени задавили явным численным превосходством. Стало понятно, что главная задача штурмового отряда не уничтожить защитников, а любым способом пробраться, прорваться и открыть ворота, куда они и устремились.

— Малёк, Еремка, Младен стреляйте отсюда, готовьте качели, смотрите, вон несколько лестниц снаружи волокут, остальные за мной!! — Крикнул я, как в детстве, словно своим пацанам-дружкам во дворе и помчался по ступенькам вниз, опять намереваясь преградить врагам путь.

Если сможем, то останется хоть какой-то шанс удержать крепость. Башни пылают во всю, ветер раздувает пламя. Дорога там уже перекрылась. Приставные лестницы трое лучников смахнут раскачивающимися брёвнами. Осталась трудная, почти невозможная малость: не позволить всему вражескому войску войти через ворота.

Когда мы спустились, перед створками уже лежали несколько самых сообразительных и быстрых врагов со стрелами в спинах, видимо ухитрившихся как-то пробраться раньше. Возможно это из тех, кто свалился со стены. Один умирая, из последних сил даже пытался сдвинуть тяжеленую щеколду. Где там. Её и здоровые мужики стараются открывать только вдвоём-втроём. Наши лучники радостно помахали руками, мол это они постарались, но нам было не до веселья. Из переулка выбегала страшная, орущая толпа с перекошенными лицами. Нападающие криками разъяряли себя перед последней схваткой.

Мой поредевший отряд прижался спинами к воротам и ощетинился остриями, превратившись в большого, опасного дикобраза. Затрещали древки рогатин и копий. На нас налетели, запрыгнули, прикрываясь щитами, стремясь завалить, сбить на землю силой удара ног, мечей и массой своих человеческих тел. Выдержать такой страшный, яростный напор практически невозможно, так говорили старики на тренировках. Это мы сейчас полностью испытали на себе, потому что отступать, уворачиваться, отходить от створок было нельзя ни на шаг.

У нападающих почти получилось. Окружающих меня дружинников практически завалило телами мёртвых и раненых, которых в буквальном смысле слова они не успевали стряхивать с наконечников рогатин. Мы с Вторушей стояли в середине отряда сзади других и потому, наверное, единственные остались на ногах.

Когда напор ослаб, здоровяк кузнец заорал: "Поберегись!!!", — особенно сильно отшвырнул очередного противника, вышагнул из кучи-малы на освободившееся пространство и завертел своим бердышом. Я еле успел под ним пригнуться. Отскочили и болгары те, кто не лежали вперемешку с нашими. Супостатов оставалось ещё достаточно, с лихвой для нас двоих. Однако тут верхом на коне сзади на них налетело нечто визжащее, орущее, рычащее, с ярко красным лицом и руками, покрытое шерстью, с рогами на голове. В первый момент от такого зрелища, наверное, зашевелились даже те мои волосы, которые ещё не выросли да, по-видимому, не у одного меня. Половину болгар сразу разбросало, разметало грудью вороного скакуна, часть попала под копыта, остальные пустились наутёк, пытаясь увернуться от вил, которыми чудовище орудовало, как рогатиной, впрочем, вполне профессионально, успешно. Вторуша принялся шустро добивать оставшихся у ворот врагов, не давая им подняться, прийти в себя, а я побежал за девчонкой, преследующей убегающих противников.

То, что это Младка, не стоило и гадать. Другие ужастики мне пока не встречались. Двое чернобородых воинов вдруг удачно метнулись в разные стороны, присели под вилами и мне пришлось с ними задержаться. Первого не успевшего выпрямиться, я просто срубил набегая, зато второй сумел приготовиться. Тяжёлый удар моего бердыша ловкач умело направил вскользь, парировал щитом и смог мечом пребольно ткнуть в живот. Спасибо чешуя опять не подвела и клинок соскользнул вниз.

— Ах ты гад, покусился на святое!!!

Ярость заполнила сознание. Отскочив, от опасного противника, я стал орудовать вдвое быстрее, не подпуская своим длинным оружием на расстояние доступное супостату. Несколько раз ткнув остриём в сторону головы, выждав, когда щитом ратник закроет себе обзор, неожиданно отмашкой подрубил ему ноги. Воин почувствовал опасность с запозданием, а потому подпрыгнул не вовремя и недостаточно высоко.

Добив его, через несколько минут удалось догнать подружку. Закутанная в несколько лохматых шкур словно в карнавальный костюм, с бараньими рогами, привязанными верёвкой к волчьей голове, будто к шапке, мадмуазель сидела на земле и рыдала рядом с трупом чернобородого мужика. Обнажённые руки её, прижатые к лицу, от ладоней до самых плеч были красными, как и голова мужчины.

— Лапушка, что с тобой? Где болит? — Разжал я ладони барышни.

— Азм цела. — Кое-как удалось разобрать сквозь всхлипывания.

— У тебя же всё тело и лицо в крови.

— Сие свёкла.

"Нифига себе макияж сделала красна девка!" — Промелькнуло в голове.

— А подол порванный?

— Сама порезала, дабы в седле сподручнее. — Прикрыла она обнажённую коленку.

— Что же ты плачешь?

— Сего жалко!!! — Заревела моя хозяюшка заново.

Вот они русские бабы! Совершенно одинаковые в разных мирах. В своё время в двадцатом веке не раз приходилось слышать рассказы, как они жалели, подкармливали пленных вражеских солдат и наполеоновских, и гитлеровских. Здесь тоже самое. Догадался бы покойник сдаться, вовремя сложить оружие, и стряпуха сейчас бы защищала его от меня.

В этот момент послышался звук открываемых створок главных ворот нашей крепости.

— Прячься в схрон! — Крикнул я чумазой, растрёпанной, но как-то по-особенному в этот раз симпатичной и дорогой мне милашке, вскочил на вороную кобылу и поскакал, как думалось, в свой последний бой.

Оказалось, всё наоборот. Вместо недругов въезжали мои возбуждённые боем, радостные дружинники с Бычком во главе. Вскоре мне рассказали, что всё произошло в лучшем для нас виде. Забрав лошадей, спрятанных в чаще, да два десятка сторожащих их мужиков, оставив женщин, детей и скот совсем без охраны, нашим как-то удалось пробраться верхом сквозь заросли и выскочить практически в упор на увлёкшихся атакой болгар и эрзя. Впрочем, штурмовали в основном булгары. Они в этом хорошо натренированы. Эрзя готовились ворваться в ворота. Наученные с прошлого раза, мои ратники не кричали, не шумели, не пугали, как делают чаще всего во время сражения. Они скакали, давили, кололи, рубили молча, оттого их атака, наверное, была страшнее и смертоноснее для противника. Шума на поле боя хватает и топот копыт сзади действительно услышать непросто. Конечно кто-то из врагов сумел сбежать, спрятаться в зарослях. Возможно их даже не одна сотня, а в два-три раза больше нас, но это уже не войско. Единственную опасность они могут представлять, как мародёры, грабящие по дороге домой ради пропитания.

Услышав про расплодившихся разбойников, пришлось немедленно развернуть товарищей.

— А что у вас такие морды довольные? Ну-ка марш в лес охранять своих баб, детей, имущество и чтоб сегодня же возвратили всех в крепость!

Наши потери по сравнению с противником оказались несравнимо малы, но мужиков всё-равно было жалко. Я каждого знал в лицо и многих помнил по имени. Больше всего досталось тем, кто сражался рядом со мной, принял бой на стенах и закрыл грудью ворота. В последнем столкновении уцелели только мы с Вторушей. Кузнец похвастался, что одел перед штурмом вторую кольчугу поверх первой и особо прочный, усиленный шлем собственной конструкции. Это мол его и спасло. Командира же, скорее всего просто заслоняли собой.

Выжили и пацаны-лучники. После того, как все устремились к воротам, они наверху остались втроём. Конечно им не справиться бы с ордой, карабкающейся по приставным лестницам, если бы не качели. Каждым удачным пуском удавалось смахнуть до десятка стремянок. Многие после удара ещё и ломались, не годились к повторному применению. В паузах мальчишки успевали швырять вниз пеньки, брёвна и старательно пускали стрелы, стараясь помочь нам перед воротами.

Когда разбирали погибших, отделяли своих от чужих, нашли счастливчика Ивана. Ему повезло упасть со стены, подвернув под себя вражеское тело и отделаться синяками да ссадинами. Правда бабы, перемотавшие парню грудь, подозревали, что он поломал рёбра и отшиб внутренности, а потому велели добру молодцу как можно меньше двигаться. Еремка определил его на постой для выздоровления и ухода к овдовевшей, бездетной пока молодке. Присмотрят они друг за другом, и скучно не будет.

Из сотни Бычка погибли всего три десятка. По сути мало, особенно, если сравнить с потерями противника, однако для нашей малочисленной дружины, это значительно. Ещё и ранеными оказались почти все. Большинство пострадали от вражеских стрел. Пришлось посылать даже за специалистами-лекарями в соседние селения.

Когда народ услышал про чудище, разогнавшее супостатов перед воротами, пересилив страх стали приходить по разному поводу на княжий двор. Я сначала не замечал, не обращал внимание, потом стал удивляться пристальному интересу к моей хозяюшке. Когда же один не самый умный мужичок кланяясь спросил: "Иде на беса тута вольно подивиться?", — я расхохотался. Вот ведь очередной русский парадокс, когда кикиморка нарядилась пострашнее, на неё захотели полюбоваться!

— Подруга!!! Иди сюда ты стала суперзвездой! Люди хотят тебя видеть, просят и впредь ходить с рогами. Наверное, надо ещё хвост сзади присобачить!

Смутившаяся и без того красная мадмуазель шутку не оценила, оставив раненых под присмотром помощниц, тотчас сбежала в баню отмываться и переодеваться.