Потом был уже традиционный утренний поцелуй. Я застонал от удовольствия, откинул покрывало и сладко потянулся. Мне больше не хотелось поймать свою фею, знал, что не получиться и радовался тому, что имею. Есть утро, она и поцелуй!

— Облачи одеяние, княжиче, ишь растелешился. — Хихикнул вдруг милый голосок.

Оказалось, что хозяюшка на этот раз не сбежала, а стояла в головах, протягивая чистую одежду. Я посмотрел на себя. Трусы на месте, всё прилично, что ей ещё надо? Вчера голые, как Адам и Ева рядом ходили, задницами толкались и ничего, сейчас-же даже в таком виде не устраивает. Никогда я этих девок не пойму!

— Не нравлюсь не смотри! — Оставалось проворчать мне, выхватывая штаны.

Барышня хмыкнула, соблазнительно словно демонстративно покачивая бёдрами, прошлась, как будто проплыла туда-сюда перед глазами и не торопясь вышла. "Каждую минуту выпендривается, дразнит, даже выйти не может нормально и дать спокойно одеться!" — Провожая её взглядом, я мечтательно вздохнул, стараясь не подать виду.

Сегодняшний и несколько последующих дней практически повторили предыдущий. Упахавшись до "потери пульса", тем не менее в обед жертвуя отдыхом, мы с подружкой играли в прятки-догонялки. Правда уже хватать девчонку, когда удавалось настигнуть, приходилось очень осторожно, аккуратно, опасаясь не то что поцеловать, а даже обнять. Красотку устраивало только касание за руку. Если я ловил её за косу, прелестница смешно возмущалась, но по крайней мере была возможность вовремя отскочить от возмездия. Вечером взобравшись в седло в компании четверых "мушкетёров", мы почти до темноты стучали рогатинами и дубинками.

Практически всё время в голове мелькали мысли о предстоящей бане. Мне жутко туда не хотелось и в то же время непреодолимо манило. Малёк с Еремкой предлагали купаться в пруду с малышнёй, по идее неплохая альтернатива. Хоть там глубина лишь по пояс, но помыться бы хватило. Однако я отказывался и плёлся, подставлять спину Борщу. Вероятно, всё дело в "запретном плоде, который сладок несмотря на все неприятности с ним связанные". В двадцатом веке оголённые тела под запретом. Изредка случайным образом попадающие к нам пацанам в руки изображения раздетых женщин, рассматривались втихарца и с восторгом. Наверное, если бы в СССР как в древней Греции занимались спортом, купались в реке и загорали на пляже полностью без одежды, то и относились бы к обнажённой натуре соответственно легко, как к обыденности. Продолжали бы нас детей и подростков водить в общую баню и после семи лет как здесь, не приходилось бы стесняться теперь Божены, не косились бы глаза в парилке так откровенно затуманенным взором, на её неприкрытую платьем красоту. К купальникам ведь привыкли, а в них люди тоже почти голые. Когда трусы с лифчиками намокнут, то становятся полупрозрачными. Все соответствующие части тела проявляются, словно объёмные фотографии. Однако ни меня, ни кого-либо другого это ведь не смущает. Ахают и смеются если только случайно слетают эти пляжные костюмы или кто-нибудь схулиганит и сдёрнет. При существующем порядке, на мой взгляд, у молодёжи (и у меняв частности) вырабатывается нездоровый интерес к лицам, точнее телам противоположного пола.

Когда пашня вдруг закончилась, я поначалу не поверил, подумалось, что неугомонная озорница в очередной раз собралась как-нибудь подшутить. Несколько раз ведь бывало: то водой нежданно-негаданно окатит проказница, мол не засыпай на ходу или присесть предложит на муравьиную кучу, а потом невозмутимо пожмёт плечиками, дескать полезно для здоровья. И самое обидное, что возразить нечего! Всё время права оказывается зараза!

Мой организм настолько привык, втянулся в каждодневный тяжёлый, почти рабский труд, что даже стало нравиться! Вот также видимо и невольники приспосабливаются постепенно к своей участи, смиряются и не представляют другой жизни. Иначе рабовладельческий строй не тянулся бы столько тысячелетий. Наверное, потому и кобылка наша не брыкается, не рвётся на луга, не хочет спрятаться в лес к сочной травке. Привыкла помощница трудиться!

Во двор я возвратился как обычно невозможно уставший, но зато с чувством честно выполненного долга. Всё! Наконец-то первый раз в жизни сделал большое серьёзное дело и осуществил важное обещание. Это не какая-то детская ерунда как бывало раньше, вон сколько земли вспахал, небось целый гектар! Теперь можно заниматься обычными, повседневными делами подростка, съездить, например, на Клязьму искупнуться и вымыться там заодно вместо бани. Можно даже вернуться домой к мамке и урокам, хотя насовсем покидать этот мир не хотелось. Очень мне тут понравилось. Не смотря на непривычную, полусказочную обстановку, вокруг всё более настоящее и серьёзное, чем в моём родном городе и доме. Здесь ко мне не только относятся с уважением, как к большому, здесь я взрослым и являюсь по сути, не смотря на тот же юный возраст.

— Подняли пашню, слава Спасителю и Богородице, следом сеяти надоть. Жаждешь ли ты еси семя в землицу возложить, кую сам орал? — Ехидно прищурился Борщ после ужина.

Идея показалась интересной. Сделав значительную, словно театральную паузу я, не спеша, солидно кивнул головой.

— Помогу, чего уж там.

После окончания такого тяжёлого труда я почему-то почувствовал себя сильным, способным на многое. Не физически, конечно. Несомненно, организм сегодня вымотался, но морально был готов "свернуть горы". Вот только отдохну и какую-нибудь кручу сверну обязательно, из принципа! И пусть дед считает себя самым умным, мол "взял пацана на слабо". Мне его хитрость стала понятна сразу, просто самому охота попробовать новое, интересное дело.

— Коли сеяти, тады надобно нынче ны токмо обмыться, ано очищати дух и плоть. Айда париться, княжиче! — Тут же заявил хозяин.

— В ба-а-а-ню-у?! — Протянул я жалобно.

Всё-таки старый пройдоха меня подловил! Настроение сразу упало. Добровольно подвергнуться очередной экзекуции, которая ожидается особенно изощрённой? Позволить исхлестать себя розгами, вместо того чтоб запланировано ополоснуться на речке? Однако отказываться уже поздно, сочтут за…, даже не знаю за кого, но обязательно нехорошего. Оказывается, мне очень важно, мнение этих людей. Ладно, пойду и постараюсь вовсе не смотреть на девчонку, будто она не существует.

К счастью и одновременно к великому разочарованию, парились мы сегодня вдвоём с Борщом. красотка ухитрилась вымыться раньше. Все ощущения от бани сразу померкли. Пар не казался таким горячим, старик хлестал, казалось в пол силы. Даже орать не хотелось.

Сеять, оказалось гораздо проще, чем пахать, иди себе и разбрасывай руками зерно. Мешочек с семенами под руками, повешен через плечо. Выращивали разные культуры: просо, гречиху, овёс, рожь… Даже лён засеяли для одежды. Правильно, когда каждый день другая каша, так вкуснее.

Борщ с торжественным, даже каким-то просветлённым лицом, в самой нарядной своей одежде шёл первым. Эту работу он не собирался перепоручать никому. Моё место было сбоку, немного сзади, чтоб раскидывать зерно по соседству. Завершая процессию, Божена вела коня, который тащил за собой борону — деревянную решётку со множеством зубьев. Это нехитрое приспособление разбивало крупные земляные комья, выравнивало пашню и заволакивало, покрывала зёрна слоем почвы. Не работа, а отдых. Мне было даже легче, чем юной дамочке, и я предложил с ней поменяться.

— Невместно! — Строго прикрикнул дед, удивив нас обоих.

В перерыве, во время обеда, старик на земле схематично, но вполне понятно нарисовал соху, воткнутую в землю и полосы, которые она будто бы вспахала.

— Зри, чито есть сие? — Строго спросил он, словно на уроке.

— О-орало пашет ниву. — Чуть запнувшись, вспомнил я местное название инструмента.

— Ны пашет, ано орет, обаче добре, зри ноне. — Проворчал экзаменатор и быстрыми штрихами дополнил рисунок.

Поле превратилось в обнажённую женщину, а орало в мужчину с характерным органом.

— Аки муж покрывает ладу семенем, такоже мужик засевает землицу-матушку житом. Баба семя прячет, лелеет, плоды в подоле в избу подносит. — Закончил он свой короткий, но яркий урок, поясняющий обязанности мужчин и женщин на сельхоз работах.

Милашка рядом захихикала и получила заслуженную затрещину. Потом, когда начали сеять горох, капусту и репу, я опять вспомнил, что сельское хозяйство, это очень тяжёлый труд. Согнувшись, кверху попами, пришлось медленно идти и аккуратно, на определённом расстоянии втыкать семена в землю, а потом и рассаду. Здесь почему-то было забыто про разность полов и разделение труда. Ловкая барышня сажала в два раза быстрее, чем два неуклюжих мужика вместе взятых. Зёрен, особенно репы было много. К вечеру спина затекла и разгибалась уже с трудом, словно со скрипом. К тому же маленькие слабые стебелёчки надо было сразу поливать. Мы с Боженой на коромыслах таскали из пруда огромные деревянные вёдра с водой, словно бочонки с ручками. Пузатые ёмкости и по внешнему виду были на них похожи. Дед черпал ковшом и поливал, пока носильщики шли за следующей порцией влаги. Мне казалось, что мадмуазель под конец должна упасть от такой нагрузки, а она ничего, размазывала пот по лицу грязными ручонками, заправляла в платок растрепавшиеся локоны волос, улыбалась и подшучивала надомной.

— Ты еси, княжиче, глаголил, бо землицы нема, дык вот у тобе почитай полма поля ныне.

— Что же ты раньше не сказала? Надо было ещё кому-нибудь помочь. — Отшучивался я.

— Не — е, пашни ныне впритык, ано у прочих, своих работников вдосталь. — Не поняла шутки подружка. — Коли надел жаждешь, лес повалить, пни корчевать, ды пожечь надобно.

— Нифига себе!

Задумавшись, я почесал заживающую макушку, представив сколько тяжёлого труда придётся вложить! Это не бензопилой раз-два. Есть-ли у них вообще хоть какие-то пилы? У Борща было что-то не заметно.

— Сколько времени уходит, чтобы очистить такой участок?

— Точий у ны с дедом, дык годика два-три тобе горбатится. Али ты еси обживаться зде мыслишь? — Остановилась приятельница, с повышенным интересом рассматривая меня с ног до головы, будто прикидывая, потяну или не осилю?

— Нет, что-ты, какой из меня землепашец? Видишь, еле на ногах держусь.

— И то истинно! — Разочарованно вздохнула девушка.

"Видимо всё ещё присматривается, как к потенциальному жениху", — решил я. Одногодки, небось замуж повыскакивали и ей хочется. Но за первого встречного без гроша, без хозяйства за душой, вроде меня, красотка не пойдёт. Ей же детей в чистом поле не вырастить. Это родить здешняя баба может и под кустом согласится. Слышал я подобные разговоры у соседей. Вон их сколько молодых женщин с большими животами неподалёку работает, небось беременные. Главное для них, чтоб было бы чем ребятёнков потом кормить, а для этого земля нужна. Эх, Вовка, если жениться в этом мире приспичит, придётся тебе о многом позаботится. Здесь СССР-а нет, когда за тебя государство думает, обучает бесплатно, работу даёт, жильё, лечит и прочее. "Здесь сам обо всём кумекай", — как местные выражаются.

Перед крепостью Бычок, Вторуша и двое вчерашних караульных, кажется Хоробр с Могутой близнецы, младшие братья Бычка, уже долбили пеньки и расщепляли дубинки. Я не мог пройти мимо, даже если спину "ломит", руки висят плетями и ноги подрагивают. Княжича бы просто не поняли. Тем более рядом уже дожидался один из моих коней, увешанных учебным снаряжением. Его за уздечку держал Еремка и любовно гладил по морде.

— Мене тятя ны пущат. — Пробубнил подросток, виновато глядя под ноги. — Малька вона егда уязвило, тетерича за мя пасётся.

Мне конечно почти ничего разобрать не удалось в его несвязном бормотанье. Причём тут язвы, тетерева и почему тятя пасётся? Похлопав пацана по плечу, я сказал, что он самый первый напрашивался и других подговаривал. Его никто в други насильно не тянул. Если вдруг передумает, могу одолжить на сегодня второго скакуна. У мальчишки сразу "загорелись глаза" и он вскоре присоединился к нашему деревянному побоищу. Впрочем, мы сражались сначала без лошадей, в пешем строю шеренга на шеренгу. Когда же стали разбиваться на пары хлопец встал напротив меня. После крупных, сильных парней такой противник показался слабаком. К тому же у меня накопился кое-какой опыт, а приятель много тренировок пропустил. Почти не думая о защите, я легко сбивал его с ног поочерёдными ударами ноги, щита и дубинки. Бедняга не успевал подниматься, как опять оказывался на земле. Увидев это, охающий после посевной, потирающий спину Борщ, подсунул мне в соперники нашего первого великана Бычка.

Тут уж мне самому пришлось терпеть сокрушающие удары по щиту, отступать, уворачиваться и в какой-то момент даже отбежать. Детинушка расслабился, рассмеялся и пропустил момент неожиданного, быстрого возвращения спарринг партнёра. После резкого выпада, получив укол деревянным мечом в низ живота, здоровяку пришлось долго загибаться, ловить ртом воздух. Я с уважением посмотрел на своё примитивное оружие. Был бы клинок железный, да что там, просто острая деревянная палка и у товарища бы выскочили кишки наружу!

Когда перешли к стрельбам, подошёл Еремка и стал меня наставлять. Оказалось, что руци княжича совершенно негоже имают лук, оттягивают тетиву, даже стрелы ухватывают не теми перстами. После дельных подсказок результат стал намного лучше, мишень перестала одиноко пустовать, а помощник шёпотом поблагодарил, что княжиче не стал его убивать, како Бычка. Испугавшись, я оглянулся на богатыря. Тот живой и здоровый невозмутимо сражался со Вторушей. Снова непонятные местные выражения! Потом тренировались верхом на лошадках опять до тех пор, пока не начало смеркаться. Дальше было опасно. Можно ненароком поранить друг друга.

Во дворе я заглянул в большую деревянную бочку, что стояла в противопожарных целях. Ещё в ней мимоходом мыли руки, умывались по утрам, черпали питьё скотине, а потом доливали свежей воды из колодца если не успевал накапать дождик с крыши. Может мне сегодня в ней искупаться? Или полить на себя сверху, раздевшись до трусов и не ходить в баню вообще? Рука побултыхала, потрогала ёмкость изнутри. Боковые стенки оказались склизкими и противными. Как-то в раннем детстве мы с сестрой купались в своём саду в железном баке. У него борта тоже были с наростами, но по сравнению с этой деревянной бочкой, железные поверхности вспоминались чуть ли не идеально чистыми. Здесь-же повсюду густо росли тина и водоросли. Со дна стала подниматься муть. Всплыли, с любопытством глядя на меня, разнообразные извивающиеся, словно танцующие твист червячки. "Вероятно и пиявки тут водятся, как в пруду", — промелькнуло в мыслях. Как раз вчера получилось застать картину, полностью отбившую охоту к той грязной луже. Мальчонка годков трёх побарахтался там, поползал по щиколотку в иле, а когда поднялся на ноги чуть ли ни с ног до головы оказался увешан этими якобы лечебными кровососами. Ох он и ора-ал!

— Бя-а-а! — Брезгливо передёрнувшись, я обречённо вздохнул и сгорбившись, направился в парную на очередную пытку.

Может когда-нибудь привыкну к жаре и к дедовым розгам? Говорят, мазохисты находят в пытках удовольствие. А вдруг сегодня хозяин уже вымылся или не придёт потому что сильно устал? К тому же старик должен перегреться на солнце, как и в прошлый раз! По крайней мере надо поспешить. Вдруг успею всё сделать до его прихода и вовремя сбежать?

Не успел обмыть тело, смыть первую грязь, плеснуть немного кипятка для пара, как хлопнула дверь.

— Не повезло! Начались мои мучения! — Проворчал я полушёпотом и оглянулся.

В дверях стояла она, одна без Борща, обнажённая, как греческая богиня Афродита, зародившаяся в пене. Распущенные волнистые волосы не столько прикрывали, прятали её юную красоту, сколько напротив добавляли притягательности. У меня закружилась голова, вся кровь отлила куда-то вниз. Покачнувшись, я шагнул к очаровательнице и очнулся от ножа, упирающегося в живот. Чуть сильнее надавить, и клинок бы уже проткнул кожу.

— Залазь на полок, княжиче, азм ныне тобе парить буду. Борщ прихворал, абы ны слёг. И ны шуткуй! Ино усе по отсекаю, чем мужики гордятся.

Сразу стало понятно, что это не забава понарошку, по решительности в потемневших зрачках, по стальной интонации в голосе. Такая сможет. Тотчас вспомнилось, как нежными пальчиками красотка как-то чуть глаза не выцарапала.

— Неужели зарежешь? — Нашёл я силы на вопрос.

— Наперёд тя, опосля ся. — Не колеблясь твердо ответила Божена и ещё сильнее надавила.

Из-под лезвия вытекла алая капля. Не желая больше дразнить судьбу, пришлось отступить и словно роботу на негнущихся деревянных ногах залез на полок. Отвернувшись к стене, я попробовал расслабить организм, отключится и ничего не чувствовать, как тогда в первый раз, когда уснул в бане. Наверное, эгоист внутри меня сильно обиделся и решил больше о прелестнице не думать, вычеркнуть из своей жизни подружку, готовую убить приятеля, ради своих принципов. Мы подростки в переходном возрасте, говорят, очень эмоциональны. Каждый желает понимать только себя, свои чувства. К другим относимся чаще всего потребительски. Мне не хотелось в данный момент принимать её желания, идеалы и ценности.

Барышня хлестала веником, тёрла глиной и щёлоком, мяла руками. Потом опять веником, глиной и руками. Казалось перед ней поставили цель вылепить из этой смеси нового человека и трудяга усердствовала изо всех сил. Конечно, внучка не напускала столько пара, как дед, мадмуазель его тоже не переносила в таких количествах, не била так сильно веником, сил не хватало, но хозяюшка старалась. Постепенно напряжение внутри стало отпускать. Сумасшедшие мысли начали успокаиваться. Кровь потекла куда положено. Голова принялась соображать спокойно.

— Остыл, княжиче? — Спросила банщица, когда устала.

— Замёрз, — подумав съязвил я, всё ещё глядя в стенку, — но передом всё-равно не повернусь, не надейся.

Девчонка закатилась от смеха, от души со звоном приложила ладошкой по моей попе и стала выплёскивать мне на спину один за другим целые потоки то почти кипятка, то ледяной воды, казалось, прямо со снегом. Заорав, я свалился на пол и поймал бестию за талию. Тут уж негодница получила таких ответных шлепков по своей голой заднице, что ладонь заболела. Божена визжала, извивалась, вырывалась и наконец убежала. Догонять не было смысла. Не побегу же как она голым через двор, к тому же ей, наверное, хватит. Когда не спеша одевшись, я зашёл в землянку, дед прихрапывал. Притихшая хозяюшка, спрятавшись с головой под покрывало, лежала на полатях на животе. Мне стало жалко бедняжку и немного стыдно за несдержанность. Тревожили сомнения не перестарался ли, не отбил ли милашке что-нибудь ненароком?

— Как ты? — Прошептал ей на ушко.

— Ничто. Обаче передом поворотиться ны горазда. Шибко зад хворый. — Усмехнулась она не оборачиваясь.

"Ничего, до свадьбы заживёт, а в другой раз подруга подумает, прежде чем над человеком изгаляться", — промелькнуло в голове. Обида прошла. Эгоизм спрятался, почувствовав себя отомщённым.