Чем запомнилась и была занята эта неделя? Наверное, тем, что сработали мои «закладки». Но все по порядку.
Во-первых. 8 июня после завершения утреннего кросса ко мне подошел капитан Джиджишвили и ознакомил с выпиской из приказа по части о временном прикомандировании меня к полковой школе. И с уже утвержденным командиром полка планом занятий на ближайшую неделю (и когда только успел?). В нем черным по белому были внесены мои предложения по распорядку дня для курсантов. А именно — ежедневные трехкилометровые кроссы по три раза в день (некоторым, не буду показывать пальцем, показалось, что трехразовая политинформация требует осмысления путем давления на мышцу). Естественно, под моим чутким руководством. Добавлены часы на изучение оружия — ежедневно по два часа (за счет изучения Уставов). Кроме того, Александр Иванович предупредил, что обязанности по формированию взвода автоматчиков (так пока будет называться предложенный мной штурмовой взвод) из числа курсантов полковой школы и моего штатного взвода с меня никто не снимает. А чтобы жизнь медом не казалась, добавил, что заодно со мной будут заниматься бойцы конной и пешей разведки полка. Свой график занятий они сегодня тоже предоставят. Весело? Вот и я о том же. Не было хлопот, купила баба порося. Но не боги горшки обжигают, прорвемся! Так что по утрам в колонне полковой школы теперь можно было увидеть еще человек сто бойцов-разведчиков и примерно столько же из моей роты. За что мы заслужили почетное прозвище — «лоси». То ли еще будет!
Во-вторых. Я отобрал себе людей в штурмовой взвод. Пусть не обижаются представители других национальностей СССР, но у меня оказались представители только славян: русские, чуваши (не считаю я их инородцами, хоть убей), украинцы и белорусы. Среди них были и казаки, что меня не могло не радовать. Именно их фамилии появились в списке вечерней поверки роты вместо убывших на доукомплектование остальных взводов бойцов. Правда, не обошлось без небольшого скандала в тихом семействе. Узнав о переводе бойцов в другое подразделение, их бывшие «несознательные командиры» пытались качать права. По-хорошему их можно было понять — отбираешь, растишь, готовишь, а тут бац и забрали к другим. Они на них рассчитывали, как на младших командиров. Я бы и сам возмущался. Но, увы, против задействованного командного ресурса не попрешь. Нашлись и снайпера. Двое ротных и еще двое выделенных из числа прошедших обучение на сборах в дивизии.
Сам взвод был мною разделен на шесть отделений. Четыре стрелковых отделения по 9 человек — командир отделения, шесть автоматчиков плюс расчет пулемета. Снайперское отделение, состоящее из снайперов и их помощников. Отделение тяжелого вооружения — расчет станкового пулемета и минометчики с двумя 50-мм минометами.
С согласия капитана Гончара, взводная пирамида была освобождена от имевшихся там трехлинеек. Их место заняли автоматы, самозарядные и автоматические винтовки, собранные с остальных пирамид роты. А также свое место занял станковый пулемет «ДС-39». На всех бойцов нашлись штык-ножи от трофейных маузеровских карабинов (как они оказались на складе, история умалчивает). Взвод ежедневно занимался со своим оружием. Изучал и обслуживал, а поводом для этого была почти ежедневная подготовка в полевых условиях.
Она велась на базе фортов литер «А» и № 1, порохового погреба № 1, построенных в конце XIX века и помещения которых мало чем отличались от крепостных. Лучшей штурмовой полосы все равно не найдешь, как ни старайся. Все необходимое здесь есть, выдумывать ничего не надо. Туда и обратно мы добирались на автомашинах автобата, с которым наладились очень хорошие и дружеские отношения. Можно было и пешком, но выдвижение взвода автоматчиков в полной выкладке с оружием вызвало бы бурное обсуждение. Убывали мы из крепости утром сразу после завтрака и находились там до ужина, обедая во втором батальоне. По возвращении в казарму занятия продолжались до самого отбоя. Частенько с нами занимались и разведчики. Ну, а присутствие на наших занятиях особиста, старшего лейтенанта Горячих или кого-нибудь еще из офицеров штаба полка даже не вызывало удивления. Несколько раз с Горячих приезжали еще несколько неизвестных командиров. Заглядывали и пограничники, так, на всякий случай и по обмену опытом. На занятиях велась фотосъемка, на мой, между прочим, фотоаппарат. Правда, фотопленку на это дали в политотделе.
Сначала у нас с Горячих было некоторое недопонимание, связанное с тематикой и местом проведения занятий. Но оно было снято, когда я объяснил, что на той стороне Буга стоят аналогичные укрепления, построенные одновременно и по одному проекту с нашими. А конструкции дотов, в принципе, что у нас, что у немцев, похожи. Он сначала не поверил, но через день, молча, снова присоединился к нам. Видимо, проверил информацию по своим каналам и кое в чем даже помог. По моей просьбе провел занятия по изучению немецкого оружия.
Я старался как можно быстрее провести боевое слаживание взвода — нам судьбой слишком мало было отпущено времени. Требовал с бойцов много и строго, наверное, даже излишне. Учил жестко, как самого учили, война ведь никого не пожалеет. А так, может, повезет и полученные знания помогут выжить. Были ранения, но, слава богу, легкие, по касательной, не причиняющие большого вреда здоровью.
Что мы изучали?
Медицинскую подготовку с бойцами провела симпатичная военврач. После первого же ранения бойцы стали носить с собой индивидуальный пакет, а у назначенного санинструктором бойца (учился на первом курсе медицинского училища) была укомплектованная медицинская сумка (огромное спасибо начмеду).
Табельное оружие и приемы стрельбы из него. Для этого несколько дней провели на дивизионном стрельбище, учились стрелять. Благо с патронами проблем не было и выдавалось их столько, сколько запросишь. Майоров по секрету сказал, что склады боеприпасами забиты, скоро складывать будет некуда.
Учились бросать гранаты из окопа и из окна здания. Первого раненого именно там и получили — немного посекло осколками гранаты. Хорошо еще, что все обошлось. Зато все стали носить каски.
Рукопашный бой, в том числе малой пехотной лопаткой, штык-ножами и вообще любыми предметами, что могут попасть в руки.
Учили тактику действий в парах и тройках при проведении штурмов и отражении атак.
Плохо было то, что нам осталось так мало времени. Еще хотя бы месяцев пять на подготовку! А так мы еще сырые, хотя на фоне остальных выглядим получше. Это заслуга не моя, а бойцов. Без их желания и упорства ничего бы не получилось.
В-третьих. После обеда 8 июня второй батальон убыл на замену моего. С напутствием оборудовать батальонный узел обороны траншеями вместо ячеек. Кстати, это не вызвало возмущения ни у кого: ни у командования дивизии, ни у остальных командиров. А девятого пришло распоряжение от штаба армии о выделении еще одного батальона на строительство укрепрайона. И первый батальон тоже покинул теплые казармы, переместившись в Козловичи.
В-четвертых. Мой батальон, прибыв на место постоянной дислокации, наконец-то занялся боевой подготовкой с личным составом. В этом мне тоже пришлось принять активное участие, путем проведения занятий по строевой, огневой и физической подготовке в роте.
В-пятых. 8 июня ко мне подошел начальник службы снабжения полка воентехник 1-го ранга товарищ Жмакин. Солидный и великой душевной доброты человек, который помог решить целую кучу вопросов, связанных с изготовлением нагрудников, подкладки под них и с вещевым снабжением взвода. Через него на армейском складе в Бресте удалось выбить столь дефицитные новые снайперские винтовки с хорошей оптикой, маскхалаты. Для изготовления нагрудников нашлась необходимая сталь и несколько кузнецов. За три дня они смогли сделать всего два опытных образца, но зато внешне очень похожих на свой прототип «СН-42». 12 июня на дивизионном полигоне в Северном городке мы провели их испытание. В том числе сравнили с где-то найденным Grabenpanzer M16 — немецким нагрудником времен Первой мировой войны.
В этом занимательном деле приняло участие командование полка в лице его командира, комиссара, начштаба, снабженца и особиста. Демонстрацией нагрудников занимались мои бойцы. Они надели их на себя и по указанию комиссара подвигались в них. Потом предоставили возможность командованию лично примерить и испытать нагрудники на себе. Высокая комиссия отметила, что при весе около 5 килограммов кираса хорошо прикрывает грудь бойца и не мешает пользоваться оружием. А затем занялись более увлекательным делом — стрельбой по ним. Звон от попаданий стоял на весть полигон. Нагрудник достойно выдержал обстрел из револьвера, пистолета и автомата на дистанции 50–100 метров. Ни одного пробития, только несколько вмятин. На дистанции 20 метров задержал осколки гранат — пробития нет, остались только царапины. Винтовочные и пулеметные выстрелы держал на дистанции до 300 метров. Что всеми было отмечено положительно. Проверять на человеке, как он будет себя чувствовать при попадании пули в нагрудник, не стали. Посчитали, что изготовленная подкладка в достаточной мере погасит удар. Ход испытаний снимался на фотоаппарат. В общем, о нагруднике говорили положительно, правда, указывали и на недостатки — большой вес и то, что не прикрыта спина. Что я мог им ответить на это? Только правду о том, что нужно искать другие сплавы стали и снова пробовать. И лучше боец будет иметь нагрудник, чем находиться без него. Это уже никто не стал оспаривать.
Итоги эксперимента после совещания с комиссаром подвел командир. Он сказал, что опыт получился положительный. Такой нагрудник действительно будет востребован для штурмовых подразделений. Но еще нужно провести более массовые испытания. Было решено сделать такие кирасы на весь взвод, точнее, насколько хватит металла в мастерской. Кроме того, Жмакину было дано поручение поискать еще металл.
В этот же день командование полка посмотрело, чему научился и что может взвод. Были проведены контрольные стрельбы. Они меня откровенно порадовали. Хотя бы тем, что все бойцы попали в цель. Бойцы действовали слаженно, но и грубых ошибок хватало. Правда, начальство этого не заметило и оценило достигнутые успехи положительно. Всем объявили благодарности, а снайперам и первым номерам пулеметных расчетов присвоили воинское звание «ефрейтор». Я-то наивный думал, что это специально сделали, чтобы отметить моих людей. Оказалось, все намного проще. Приказ о присвоении званий был заготовлен на них по окончании сборов в дивизии. А тут такой повод подвернулся. Вот и совместили приятное с полезным.
Пока бойцы обедали, были проведены еще одни испытания. На сей раз пробовали изготовленные по моим чертежам в полковой мастерской глушители для пистолета, револьвера и винтовки. Всего было изготовлено шесть экземпляров глушителей, по два на каждый тип оружия. На испытаниях, как я и обещал, присутствовал Майоров. Пробные стрельбы прошли неплохо. Глушители работали штатно, хорошо гасили звук, но не долго, выдерживали всего по 30–40 выстрелов. Эффективная дистанция огня сократилась более чем наполовину. Но все равно это был очень хороший результат. Меня хвалили и предлагали продолжить работу в этом направлении. По одному образцу глушителей после испытаний себе забрал Горячих, для демонстрации своему начальству. Мне для хорошего человека и нужного дела не жалко. Тем более что запчастей еще наделали, так, на всякий случай.
По результатам всех испытаний были составлены соответствующие акты. По экземпляру актов направили в штаб дивизии. Туда же были направлены и фоторепортажи с места событий.
В-шестых. По прибытии в расположение Нестор познакомил меня с очень интересным человеком — Самуилом Абрамовичем. Это был уважаемый всеми соседями пожилой еврей, живший со своей большой семьей недалеко от крепости в собственном доме на ул. Каштановой. Сей муж был прекрасным портным. Именно ему я заказал изготовить разгрузку и рюкзак по моему эскизу. Умнейший человек, выслушав все мои пожелания, он уже через два дня продемонстрировал мне готовые к использованию вещи. Выполненные из парусины, они были очень похожи на те, что я носил в своем времени. Все было сделано как надо, нигде ничего не мешало. Практично и удобно. Объем менялся регулировкой ремешков. Магазины отлично входили в кармашки. Мастерством Самуила Абрамовича я был очень доволен. Не дорого и качественно. Ему же я сделал еще несколько заказов для нужд своего взвода. На пошив разгрузок и маскхалатов по типу «Кикимора» и «Леший», тем более что особо сложного там ничего нет. Он же мне достал десяток отличных цейсовских биноклей, а то в полку их мало. Я не спрашивал, откуда он взял необходимые материалы и вещи. Меня устраивало то, что он их сделал или достал. Поэтому молча доставал деньги и платил. С ним же мы провели небольшой гешефт. Я сбыл свои зимние вещи. Все равно пропадут в крепости, а так я выручил вполне приличные деньги.
Самуил Абрамович оказался очень гостеприимным и радушным хозяином. Мы с ним много разговаривали о жизни и музыке. Я даже побывал на домашнем концерте, который давали его домочадцы. Не знаю, как соседям, но мне понравилось. Говорили мы и о приближающейся войне. У многих остались родственники на той стороне Буга, которые сообщали интересные сведения. Очень осторожно и не уточняя, откуда узнал, он сообщил, что на той стороне к немцам прибывает пополнение. Что на старых крепостных фортах тренируются солдаты. А в Тересполе начато выселение людей из их домов. Что местное население боится войны и с апреля потихоньку скупает продукты и запасается самым необходимым. И спрашивал у меня, что делать. Что ждал от меня этот человек, беспокоящийся о своей семье? Каких откровений? Разводить панику в городе я не собирался. Поэтому отвечал, что мог. Единственное, о чем я ему сказал, так это то, что война действительно скоро будет и лучший выход уехать куда-нибудь подальше отсюда. Через несколько дней после нашего разговора Самуил Абрамович сообщил, что отправляет детей и внуков в гости к дальним родственникам в Смоленск. Сам же он решил никуда не выезжать и остаться здесь. Кроме того, некоторые семьи тоже решили отправить своих детей навестить родственников, живущих в центре страны.
Сведения, сообщенные Самуилом Абрамовичем, я сразу же докладывал Горячих.
В-седьмых. Я закончил свой макет крепости. Сделанный из проволоки, дерева, старых газет, клея, гречки, он красовался на столе посреди комнаты. Зашедший как-то ко мне Горячих, увидев его, по-русски высказался в том смысле, что классно сделано. Я старался. Даже красками раскрасил. Конечно, до шедевра он недотягивал, но основные объекты на нем были отображены. По нему вполне можно было ориентироваться, что и где находится. Простояв у меня несколько дней, макет перекочевал в клуб полка на всеобщее обозрение, дополнив собой выставку произведений самодеятельного искусства бойцов части.
В-восьмых. Благодаря ежедневным пробежкам увеличилось количество ящиков с песком, расставленных в целях противопожарной безопасности в самых неожиданных местах Арсенала. Спросите почему? Ответ очень прост. Все уклоняющиеся от кросса стали носить, под руководством нескольких сержантов, песок в носилках. Этим одновременно решалось несколько проблем: отрабатывалась переноска раненых и улучшалась противопожарная безопасность. Чтобы песок не носить назад, были изготовлены и расставлены во всех отсеках и коридорах ящики для его хранения. Однако количество уклоняющихся от кросса сокращалось слабо. Поэтому лишний песок складировался в мешках и ящиках у забора ближайшего к Тереспольским воротам проезда. Благо рядом был пост и часовой мог контролировать его сохранность. А то были любители на халяву утащить чужое к себе.
В-девятых. Наши почти ежедневные встречи с воентехником 1-го ранга Жмакиным дали еще один положительный результат. От берега Буга в конюшни полка, расположенные в Кольцевой казарме, был проложен пожарный рукав, укрытый от чужих взглядов слоем земли и дерева. Недалеко от стоянки пограничных катеров на реке в бочке был размещен один конец рукава, а второй был соединен с ручным насосом, стоящим в каземате недалеко от входа в конюшни.
В-десятых. На совещании у командира полка по итогам контрольных стрельб моего взвода было принято решение о создании взводов автоматчиков во всех стрелковых ротах. Тогда же было принято решение о немедленном начале перевооружения во всех батальонах. Тем более что оружия на складах для этого скопилось достаточно. Кроме того, указывалось на необходимость ежедневного изучения оружия и для этого дополнительно выделялось время.
Что еще? Если говорить о служебных делах, то, наверное, стоит отметить, что с 10 июня весь личный состав спал одетым. А большинство командиров ночевало в казармах. Объяснялось это усилением боевой готовности в связи с напряженностью международной обстановки. Правда, Степанов мне по секрету сказал, что это было связано еще и с распоряжением штаба корпуса об отработке минимального времени для сборов частей по тревоге.
А тревожиться было от чего.
Сообщение НКГБ СССР Наркому Обороны СССР Тимошенко с препровождением записи наблюдений
№ 2173/м 9 июня 1941 г. Совершенно секретно
Направляем запись наблюдений сотрудника НКГБ СССР, произведенных им во время проезда через территорию Генерал-Губернаторства и Германии днем 5 июня 1941 г.
Зам. народного комиссара
государственной безопасности Союза ССР
Кобулов
Сообщение из Берлина:ЦА СВР РФ. Д. 21616. Т. 2. Лл. 372–375. Машинопись. Имеются пометы. Незаверенная копия. Сохранены орфография и особенности стиля. (Взято из сборника документов «1941 год», т. 2. Документ № 533.)
1. В прилегающей к советской границе полосе, с обеих сторон железной дороги от ст. Малкиня расположены крупные германские воинские части, в том числе кавалерийские. Значительная часть из них расположена в лесу.
2. На протяжении 200 километров вглубь от советской границы идет спешная работа по строительству новых железнодорожных веток и стратегических шоссейных дорог, реконструкция старых железнодорожных магистралей и устройство новых разъездов.
3. Все мосты охраняются зенитными пулеметами и зенитной артиллерией мелкого калибра. Обслуживающий персонал находится тут же в полной боевой готовности.
4. На пути до Кутно встретили 25–30 эшелонов, направлявшихся на восток с моторизованными войсками с полным вооружением: зенитные пулеметы, мелкого и среднего калибра зенитная артиллерия, минометы, противотанковые пушки, мелкие и средние танки и пр.
5. На всем протяжении от нашей границы вплоть до Познани с небольшими интервалами на восток движутся по шоссейным дорогам моторизованные воинские колонны. Зафиксировано несколько десятков колонн с количеством от 20 до 100 машин в каждой и несколько крупных колонн:
а) между станциями Коло и Канин — колонна длиной около 20 километров, состоявшая из больших грузовиков на равных дистанциях — 10–15 метров друг от друга;
б) за Кутно справа по шоссе двигалась колонна артиллерии среднего калибра в составе нескольких сотен грузовиков и пушек;
в) колонна моторизованных войск на 5-тонных и более военных грузовиках. Эта колонна растянулась от станции Врашен до Познани. Часть колонны грузится на станциях Кутно, Лович и под Варшавой.
6. В Кутно заправлялись два состава зенитной артиллерии (один из них крупной артиллерии).
За Кутно встретились еще два состава зенитной артиллерии.
На всех воинских поездах установлены зенитные пулеметы и зенитная артиллерия в полной боевой готовности.
7. Войска состоят из молодежи в основном в возрасте от 20 до 30 лет. Хорошо одеты, откормлены. Производят впечатление ударных частей, уже побывавших в боях.
Директива НКГБ СССР Наркому Госбезопасности УССР Мешику по проведению разведдеятельности в связи с военными приготовлениями ГерманииЦА ФСБ РФ. Ф. 3. Оп. 8. Пор. 373. Лл. 133–135. Машинопись, незаверенная копия. Имеются пометы. (Взято из сборника документов «1941 год», т. 2. Документ № 531.)
№ 2177/м 9 июня 1941 г. Совершенно секретно
Условия современной обстановки выдвигают перед всеми разведывательными органами Советского Союза, в качестве главнейшей задачи, выяснение всех вопросов, связанных с подготовкой войны против СССР и в первую очередь со стороны Германии.
Поэтому в Вашей разведывательной работе, в качестве задачи на ближайшее время, должно быть выяснение следующих вопросов:
1. Общая численность взятого в германскую армию контингента и его возрастной состав с распределением по сухопутным войскам, войскам СС и СА, воздушным силам, резервной сухопутной армии и морскому флоту.
2. Организационно-штатная структура отдельных германских войсковых соединений: пехотных дивизий, танковых дивизий, тяжелых танковых дивизий, моторизованных дивизий, горнострелковых дивизий, дивизий воздушной пехоты, парашютных дивизий, корпусной артиллерии, артчастей резерва главного командования, зенитных корпусов и зенитных дивизий, авиационных корпусов и авиационных дивизий, химических частей.
3. Среднемесячная производительность и производственная мощность отдельных германских заводов, выпускающих танки, броневики, боевые самолеты, орудия (по типам — полевые, противотанковые, тяжелые и зенитные), пулеметы (ручные, станковые и для ВВС), порох, взрывчатые и отравляющие вещества.
4. Какие новые образцы приняты за вторую половину 1940 г. и в 1941 г. на вооружение в германской армии; танки, авиационное и артиллерийское вооружение. Особенно важно выявить по танкам: максимальную толщину и силу сопротивления брони, типы танков с максимальным весом и вооружением и количество танков весом от 45 тонн и выше.
По ВВС особенно важно выяснить: максимальную скорость новых и модернизированных истребителей и бомбардировщиков, максимальные мощности моторов, максимальные дальности истребителей, бомбардировщиков и транспортных самолетов, максимальную бомбовую нагрузку и самолеты с наиболее мощным пушечным вооружением.
5. Дислокация штабов немецких армий и штабов армейских групп на всех театрах военных действий Германии против СССР, в частности проверить наличие штабов армий и их нумерацию в Варшаве, Люблине; в районе Замостье — Красностав — Янов; в районе Тарнов — Лембица, Бохня; в районе Закопане — южнее Кракова 75 км; в районе Лодзь — Спала (быв. резиденция Мосдицкого), Краков.
6. Установить количество немецких дивизий и корпусов к востоку от реки Одер, т. е. от линии Моравская — Острава — Бреслау — Штеттин. При этом особенно важно выявить состав войск в районах Ченстохов, Катовице, Краков, Лодзь, Познань, Бреслау; Познань, Франкфурт (на Одере), Бреслау.
7. Детальные данные по строительству укрепленных районов против СССР и аэродромных узлов, особенно подземных ангаров к востоку от реки Одер до нашей границы, на территории Словакии, Венгрии и Румынии. При этом особенно важно получить данные по состоянию укрепленных районов в пограничной полосе по реке Висле (Варшавский УР, Демблинский УР) и по рекам Прут и Серет (Молдавия).
8. Планы военных операций против СССР (в любой форме: документальной, в высказываниях и т. д.).
9. Суточная пропускная способность железных дорог к востоку от р. Одер до нашей границы от Мемеля до Карпатской Украины.
При даче заданий агентуре необходимо учитывать район, в который агент направляется или находится, и его возможности по сбору разведданных.
Во избежание провала агентуры и расшифровки нашего интереса к упомянутым вопросам, следует избегать давать одновременно одинаковые задания нескольким агентам.
Все добытые разведывательные данные по этим вопросам направлять в 1-е Управление НКГБ СССР.
Зам. народного комиссара
государственной безопасности СССР
Кобулов
Из Приказа Наркома Обороны СССР № 0035 от 10 июня 1941 г. «О факте беспрепятственного пропуска через границу самолета «Ю-52» 15 мая 1941 г.» (РИ):(сборник приказов НКО СССР за 1937–1941 гг.)
«…15 мая 1941 г. германский внерейсовый самолет «Ю-52» совершенно беспрепятственно был пропущен через государственную границу и совершил перелет по советской территории через Белосток, Минск, Смоленск в Москву. Никаких мер к прекращению его полета со стороны органов ПВО принято не было.
Посты ВНОС 4-й отд. бригады ПВО Западного особого военного округа, вследствие плохой организации службы ВНОС, обнаружили нарушивший границу самолет лишь тогда, когда он углубился на советскую территорию на 29 км, но, не зная силуэтов германских самолетов, приняли его за 277-й рейсовый самолет «ДС-3» и никого о появлении внерейсового «Ю-52» не оповестили.
Белостокский аэропорт, имея телеграмму о вылете самолета «Ю-52», также не поставил в известность командиров 4-й бригады ПВО и 9-й смешанной авиадивизии, так как связь с ними с 9 мая была порвана военнослужащими. Командование 9-й смешанной авиадивизии никаких мер к немедленному восстановлению связи не приняло, а вместо этого сутяжничало с Белостокским аэропортом о том, кому надлежит восстановить нарушенную связь…»
Распоряжение Главнокомандующего сухопутными войсками Германии о назначении срока нападения на Советский СоюзПеревод с немецкого из: DMA Potsdam, H 02.02/10/43, BI.689.» (Взято из сборника документов «1941 год», т. 2. Документ № 536.)
10 июня 1941 г.
На основе предложения, представленного Главным командованием сухопутных войск, Верховное главнокомандование вооруженных сил назначило для приготовления к военным действиям следующие сроки:
1. Днем «Д» операции «Барбаросса» предлагается считать 22 июня.
2. В случае переноса этого срока соответствующее решение будет принято не позднее 18 июня. Данные о направлении главного удара будут в этом случае по-прежнему оставаться в тайне.
3. В 13.00 21 июня в войска будет передан один из двух следующих сигналов:
а) сигнал «Дортмунд». Он означает, что наступление, как и запланировано, начнется 22 июня и что можно приступать к открытому выполнению приказов;
б) сигнал «Альтона». Он означает, что наступление переносится на другой срок; но в этом случае уже придется пойти на полное раскрытие целей сосредоточения немецких войск, так как последние будут уже находиться в полной боевой готовности.
4. 22 июня, 3 часа 30 минут: начало наступления сухопутных войск и перелет авиации через границу. Если метеорологические условия задержат вылет авиации, то сухопутные войска начнут наступление самостоятельно.
По поручению: Гальдер
12 июня 1941 г. британские газеты вышли под сенсационными заголовками «Гесс в Великобритании и предлагает мир» («Таймс» от 12.06.1941 г., первая страница).
12 июня в адрес командующих войсковыми группировками вермахта, сосредоточенными на границе с СССР, уходит шифротелеграмма, в которой доводится содержание распоряжения главнокомандующего сухопутными войсками Германии от 10 июня, в котором назначен срок начала наступления на 22 июня. Она перехватывается и расшифровывается английской службой радиоперехвата, и через несколько дней Сталин узнает о ее содержании из донесения по линии «кембриджской пятерки».
В тот же день, 12 июня, Сталин разрешил дополнительное выдвижение значительного числа соединений сухопутных войск ближе к государственной границе. Решение было оформлено директивой за подписью наркома обороны Тимошенко и начальника Генштаба Жукова. И 13 июня Тимошенко и Жуков подписывают Директивы о введении в действие плана прикрытия для западных округов. Соответствующие Директивы поступили в западные округа 15 июня.
* * *
13 июня 1941 г. Британское правительство официально подтвердило факт пребывания Гесса на территории Великобритании. Но вопрос о возможности подписания мирного соглашения с Германией комментировать отказывается.
В этот же день разведка погранвойск зафиксировала начало выдвижения германских войск на исходные для наступления позиции, но к концу дня выдвижение войск было приостановлено.
На основе полученных сведений в этот же день в Москве заседали ЦК ВКП(б) и Правительство СССР.
* * *
Вечером 13-го в казармы с укрепрайона неожиданно вернулись оба батальона, оставив там по роте. Впервые на моей памяти полк собрался практически полностью. Особенно, если учитывать прибытие на сборы приписного состава из близлежащих областей.
Коридоры первого этажа Арсенала снова наполнились гулом голосов, шагов и отдаваемых команд. Они и до этого особо не пустовали, несмотря на убытие батальонов в Козловичи — в отсеках все еще оставалось не так уж и мало бойцов и командиров моего батальона и тыловых подразделений, приписников. Второй этаж здания жил своей отдельной жизнью, наполненный детскими и женскими голосами членов семей командиров, обитавших в общежитии. Нет, не подумайте чего такого. Например, о том, что, решая свои жилищные проблемы, командиры только для себя заняли второй этаж. Здесь тоже были размещены службы полка, например музыкальный взвод или особый отдел. Но из-за перезаполнености крепости частями квартир на всех командиров катастрофически не хватало. Вот и пришлось занять часть этажа для размещения семей. Не жить же им на улице. Но, несмотря на это, здесь все подчинялось армейскому распорядку и правилам — так же, как и в любой воинской части, несли службу дежурные и дневальные, проводились уборки помещений и люди поднимались по тревоге. В общем, текла обычная армейская жизнь.
Из записки бывшего работника аппарата ЦК КПСС В. Г. Толстикова от 20.09.2004 г. к составителям полного собрания сочинений И. В. Сталина:Взято из сборника «Сталин И. В. Сочинения». — Т. 18. — Тверь: Информационно-издательский центр «Союз», 2006. С. 221–223.
«…В середине 60-х годов для подготовки документов к 50-летию Октября была создана группа, в которую вошел и я, а также главный редактор журнала «Мировая экономика и международные отношения» Я. С. Хавинсон (он часто публиковался в «Правде» под псевдонимом Маринин)… Как-то в ходе беседы зашел разговор о начале Великой Отечественной войны и, в частности, о Заявлении ТАСС от 14 июня 1941 г. И Я. С. Хавинсон рассказал, насколько я запомнил, следующее:
«…Перед началом войны я работал ответственным руководителем ТАСС. 13 июня мне позвонили от товарища Сталина и сказали, чтобы я срочно приехал к нему на Кунцевскую дачу. Я сразу же выехал. У ворот меня встретил офицер, машину мы оставили, и он проводил меня к даче.
Когда я вошел, товарищ Сталин встретил меня, мы поздоровались, и он усадил меня за стол в зале. Передо мной лежали бумага, ручка, стояли чернила.
Товарищ Сталин сказал: «Пишите, товарищ Хавинсон». Он прохаживался по дорожке вдоль зала, попыхивал трубкой и диктовал. По ходу он заглядывал в текст, сделал две или три поправки. Закончив диктовать, он сказал: «Прочитайте вслух». Я встал и прочитал. Содержание Заявления вызвало у меня, естественно, большое удивление, но я старался этого не выдать. Он как-то или уловил мое удивление, или догадывался о нем, остановился напротив меня, внимательно посмотрел и спросил: «Вы понимаете, товарищ Хавинсон, зачем нам нужно такое Заявление?» Я откровенно ответил: «Нет, товарищ Сталин, не понимаю». Тогда он сказал: «Давайте скажем Гитлеру: подумай еще раз, прежде чем начинать!» Попрощались, и я быстро уехал…»
Сообщение ТАСС от 13 июня 1941 г.
Еще до приезда английского посла в СССР г-на Криппса в Лондон, особенно же после его приезда, в английской и вообще в иностранной печати стали муссироваться слухи о «близости войны между СССР и Германией». По этим слухам:
1) Германия будто бы предъявила СССР претензии территориального и экономического характера, и теперь идут переговоры между Германией и СССР о заключении нового, более тесного соглашения между ними;
2) СССР будто бы отклонил эти претензии, в связи с чем Германия стала сосредоточивать свои войска у границ СССР с целью нападения на СССР;
3) Советский Союз, в свою очередь, стал усиленно готовиться к войне с Германией и сосредоточивает войска у границы последней.
Несмотря на очевидную бессмысленность этих слухов, ответственные круги в Москве сочли необходимым, ввиду упорного муссирования этих слухов, уполномочить ТАСС заявить, что эти слухи являются неуклюже состряпанной пропагандой враждебных СССР и Германии сил, заинтересованных в дальнейшем расширении и развязывании войны.
ТАСС заявляет, что:
1) Германия не предъявляла СССР никаких претензий и не предлагает какого-либо нового, более тесного соглашения, ввиду чего и переговоры на этот предмет не могли иметь места;
2) по данным СССР, Германия так же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз, ввиду чего, по мнению советских кругов, слухи о намерении Германии порвать пакт и предпринять нападение на СССР лишены всякой почвы, а происходящая в последнее время переброска германских войск, освободившихся на Балканах, в восточные и северо-восточные районы Германии связана, надо полагать, с другими мотивами, не имеющими касательства к советско-германским отношениям;
3) СССР, как это вытекает из его мирной политики, соблюдал и намерен соблюдать условия советско-германского пакта о ненападении, ввиду чего слухи о том, что СССР готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными;
4) проводимые сейчас летние сборы запасных Красной Армии и предстоящие маневры имеют своей целью не что иное, как обучение запасных и проверку работы железнодорожного аппарата, осуществляемое, как известно, каждый год, ввиду чего изображать эти мероприятия как враждебные Германии по меньшей мере нелепо.
13 июня 1941 г. НКИД СССР передал Заявление германскому послу в Москве. Затем в 18.00 по московскому времени текст Сообщения ТАСС был озвучен и передан в открытый эфир московским радио. В советской прессе Сообщение было опубликовано 14 июня 1941 г.
Этим Сталин провоцировал Гитлера на ответ по поводу накопления немецких войск у границы с СССР. А также доводил до Гитлера и «мировой общественности», что слухи, исходящие от англичан о скором нападении Гитлера на СССР, не более чем слухи и провокации, направленные на «разжигание мировой войны» и войны между СССР и Германией. И то, что ни Сталин, ни Гитлер «не намерены нарушать» действующих Договоров «О ненападении» и «О дружбе и границах».
Согласно международному «этикету» Гитлер обязан был также рассыпаться в любезностях перед Сталиным и заверить, что никаких коварных планов в отношении СССР не строит и нападать вовсе не собирается. Однако Гитлер ушел в глухое молчание, официального ответа от немецкой стороны не последовало.
И только в дневнике рейхсминистра народного просвещения и пропаганды Й. Геббельса через день появилась запись: «…Опровержение ТАСС оказалось более сильным, чем можно было предположить по первым сообщениям. Очевидно, Сталин хочет с помощью подчеркнуто дружественного тона и утверждений, что ничего не происходит, снять с себя все возможные поводы для обвинения в развязывании войны…»
А накапливание немецких войск после на границе с СССР все продолжалось и продолжалось…
14 июня нашу дивизию подняли по тревоге. Что она показала? Показала нереальность планов вывода частей из крепости в районы сосредоточения. Согласно планам оперативного развертывания первого эшелона войск Западного Особого округа и прикрытия ими границы в случае начала боевых действий, части 6-й и 42-й стрелковых дивизий должны были выйти из крепости и занять предусмотренные рубежи севернее, восточнее и южнее Бреста. Прикрыв тем самым укрепрайон. Как уже говорилось, основная часть гарнизона крепости размещалась в цитадели в Кольцевой казарме, которая шла по периметру острова, и выход был только лишь через узкие Брестские (Трехарочные) ворота, а затем предстояло преодолеть еще Кобринское укрепление. Для прикрытия в крепости должны были оставаться стрелковый батальон и артиллерийский дивизион. Все передвижение войск находилось в зоне непосредственного воздействия артиллерийско-минометного и ружейно-пулеметного огня противника. Крепость оказалась каменной ловушкой для людей, находящихся на ее территории. Это понимали не только командиры, но и рядовой состав.
Из воспоминаний начальника оперативного отдела штаба 28-го стрелкового корпуса Е. М. Синьковского:
«…Вскоре после сообщения ТАСС от 14 июня я был в крепости в 333-м стрелковом полку. Вместе с командиром полка полковником Д. И. Матвеевым были в подразделениях. Шла обычная боевая учеба. Во время перерыва нас окружили бойцы, задавали вопросы. Один из них, обращаясь к Матвееву, спросил:
— Скажите, товарищ полковник, когда нас выведут из этой мышеловки?
Матвеев что-то отвечал, но чувствовалось, что бойцы не были удовлетворены ответом, они имели свое мнение о целесообразности размещения их полка в крепости…»
Из воспоминаний Л. М. Сандалова «Пережитое» (в июне 1941 г. — полковник, начальник штаба 4-й армии):
«…Осмотр крепости оставил у нас не очень отрадное впечатление. Кольцевая стена цитадели и наружный крепостной вал, опоясанный водными преградами, в случае войны создавали для размещавшихся там войск чрезвычайно опасное положение. Ведь на оборону самой крепости по окружному плану предназначался лишь один стрелковый батальон с артдивизионом. Остальной гарнизон должен был быстро покинуть крепость и занять подготовляемые позиции вдоль границы в полосе армии. Но пропускная способность крепостных ворот была слишком мала. Чтобы вывести из крепости находившиеся там войска и учреждения, требовалось, по меньшей мере, три часа.
Мы решили ходатайствовать о немедленном выводе из крепости окружного госпиталя и хотя бы одной дивизии. Кстати, это диктовалось и чисто бытовыми потребностями: войска в крепостных помещениях испытывали тесноту, бойцы спали на многоярусных нарах…
…За несколько дней до войны по просьбе генерала Попова я еще раз предложил командующему армией поставить перед округом вопрос о выводе из крепости 42-й стрелковой дивизии, но это только вызвало у него раздражение.
— Мы уже писали об этом, — возразил Коробков. Не поддержал меня и находившийся при этом Ф. И. Шлыков.
— О бесполезности еще раз ставить этот вопрос можете судить по аналогии, — заявил он. — Несколько дней тому назад начальник отдела политпропаганды шестой стрелковой дивизии полковой комиссар Пименов послал в Военный совет округа письмо, в котором просил разрешить дивизии занять оборонительные позиции, а семьям начсостава отправиться из Бреста на Восток. И что же? Пименова заклеймили как паникера.
— И с сооружением запасных выходов из крепости ничего не выйдет, — продолжал Коробков. — Работа эта слишком сложна и трудоемка. Ведь вопрос не только в том, чтобы пробить толстые крепостные стены. Запасные выходы из крепости потребуют постройки новых мостов через каналы и крепостные рвы, наполненные водой. Такая работа по плечу лишь саперному батальону, а снять сейчас батальон со строительства укрепрайона никто нам не разрешит. Да и взрывчатых веществ, необходимых для такого дела, у нас, кажется, нет. Давайте спросим у Прошлякова.
Вызванный к командарму армейский инженер-полковник А. И. Прошляков подтвердил, что действительно в армии взрывчатки чрезвычайно мало…»
14 июня 1941 г. вышел Приказ НКО о дополнительном направлении в Красную Армию 500 тыс. резервистов. Войска внутренних округов начинают в спешном порядке перебрасываться к западной границе СССР.
Из воспоминаний адмирала Н. Г. Кузнецова, тогдашнего Наркома Военно-Морского Флота СССР:
«…В те дни, когда сведения о приготовлениях фашистской Германии к войне поступали из самых различных источников, я получил телеграмму военно-морского атташе в Берлине М. А. Воронцова. Он не только сообщал о приготовлениях немцев, но и называл почти точную дату начала войны. Среди множества аналогичных материалов такое донесение уже не являлось чем-то исключительным. Однако это был документ, присланный официальным и ответственным лицом. По существующему тогда порядку подобные донесения автоматически направлялись в несколько адресов. Я приказал проверить, получил ли телеграмму И. В. Сталин. Мне доложили: да, получил.
Признаться, в ту пору я, видимо, тоже брал под сомнение эту телеграмму, поэтому приказал вызвать Воронцова в Москву для личного доклада. Однако это не мешало проводить проверки готовности флотов работниками Главного морского штаба. Я еще раз обсудил с адмиралом И. С. Исаковым положение на флотах и решил принять дополнительные меры предосторожности…»
По завершении проверки все в крепости вернулось на круги своя. После бани 1-й батальон убыл на строительство укрепрайона. Вместе с ним уходил и мой взвод. Утром остальные батальоны полка покинут крепость. 2-й батальон отправится следом за нами в сторону укрепрайона, а 3-й — в летние лагеря, что в Северном городке. Но в этот раз батальоны убывали полностью вооруженные, с полным боекомплектом и со всеми средствами усиления.
С 1-м батальоном все было просто и понятно — им предстояло продолжить свои оборонительные работы. А вот у нас была совсем другая цель. Нам предстояло совершить марш-бросок в район реки Лесной, где найти место для стоянки, развернуть и обустроить лагерь. К тому же с утра было необходимо подготовить все для моего вливания в батальонный коллектив. Правда, место мне заранее подсказали, и тыловики туда уже переместили некоторое количество стройматериалов. А с утра пораньше подвезут и необходимые для сабантуя продукты. Но личный состав об этом пока не знает и с полной выкладкой и боекомплектом дружно шагает по дороге. С каждым своим шагом все ближе приближаясь к заветной цели марша. Уверенный только в том, что командир у них известный чудак на букву «м», самодур и садюга — в субботний вечер сорвал с места и ведет в леса на занятия. А в крепости сегодня танцы, симпатичные девушки и кино…
Не знает взвод о том, что его злой командир завтра после обеда даст им отдохнуть. Служба службой, а отдых тоже нужен. Парни и так почти волком смотрят. Тем более что завтра последнее мирное воскресенье, а Самуил Абрамович меня в делах пока не подводил.
Пришлось подготовить и утвердить целый план мероприятий на завтрашний день, расписывая, что, кого, куда и почему. Посильную помощь в разработке и реализации задуманного мне оказали Жмакин и Бокерия. Получилась почти войсковая операция батальонного уровня. А во всем я виноват со своим неумеренным желанием пригласить кроме батальонных сослуживцев еще нескольких знакомых. Не так и много, но все же. Кого? Ну, командование полка само собой. В том числе командира, комиссара, Жмакина, особиста. Еще Потапова, Джиджишвили, Наганова, несколько человек с автобата, пограничников и Сергея Акимова.
С командованием все было понятно. Командир с начштаба были не против. Комиссар тоже был только «за», но с условием — брать с собой и семьи. А вы как хотели? Они неделями не видели своих кормильцев, а тут какой-то зеленый лейтенант их благоверных забирает на целый выходной. Если честно, то и не выходной, и не полный, но все равно важен сам факт. Утром пораньше намечается выход батальонов, посему командиры должны быть со своими подразделениями. Но надеюсь, что они успеют вовремя прибыть к столу, как и члены их семей.
Не позвать Горячих тоже было нельзя. За неделю он прижился настолько, что можно было считать своим в роте и батальоне. Без начальника снабжения полка сабантуя я даже не мог представить. Человек так много сделал для взвода, роты и батальона в целом, что словами даже не передать. А я его не позову? Смешно даже. Джиджишвили и Наганова позвать тоже было нужно, так как оба помогали мне в отборе людей во взвод.
Составив список, подошел с ним к комбату. Тот, посмотрев и выслушав мои пояснения, полностью с ним согласился.
Возник вопрос с транспортом — как все и всех доставить на место? Не везти же женщин и детей в полуторках. По совету Руссака пришлось идти на поклон в автобат и просить автобусы. И соответственно звать с собой. Они взяли и не отказались. Выделили два штабных автобуса и полуторку под материалы, посуду, палатки и все остальное.
Погранцов позвать велел сам бог. Когда мы отрабатывали штурмовые мероприятия на полуразрушенном форте № 1, они к нам пришли поинтересоваться, что вообще у нас происходит. А то граница рядом, а мы тут не пойми чем занимаемся. Посмотрели, поговорили, уточнили, обсудили. Сошлись во мнении и договорились встретиться еще раз в неформальной обстановке. Чем не повод? Тем более что мы все равно «стрелково-пограничный» полк и службу несем рядом.
А что про Акимова говорить? Он нашел меня сам. Хотя у меня и были на него планы, но он меня опередил. Произошло это так.
В воскресенье, девятого, взвод вернулся с занятий около восемнадцати часов. Оставив на сержантов личный состав готовиться к ужину, сам поднялся к себе приводиться в порядок. Не успел все с себя снять, как в дверь постучался дежурный по штабу и сообщил, что меня разыскивает сотрудник НКВД. После этих слов у меня душа в пятки ушла. Думаете, у вас она то же самое не сделала бы? Вот и у меня так же. Свернулась, скатилась на самое дно и там притаилась. Ну, думаю, пришел за мной северный пушистый зверек. Похоже, что я где-то прокололся. Судя по всему, не слабо так. И ведь не скрыться из комнаты. Прыгать со второго этажа высоко, разобьешься, к чертям собачим. Стреляться тоже не выход — не за тем сюда ехал, мог бы и раньше это сделать. Устраивать тут бои местного значения не вариант. И надо ли? А, где наша не пропадала! Сказав дежурному, что я буду здесь, стал быстро одеваться, заодно сунул нештатный наган к себе в карман брюк. Так, на всякий случай, чтобы было. Каково же было мое удивление, когда через несколько минут ко мне ввалился Акимов.
Вот кто бы мог подумать, что ему больше делать было нечего, как пугать меня? Явно ведь специально заслал ко мне дежурного, чтобы меня взбудоражить. Гад такой. Так и дал бы по морде лица за такие шуточки. А довольный-то какой, так и светится от счастья. Как нажравшийся сметаны кот.
Отпустив дежурного, мы слегка пообщались. Сергей рассказал, что он служит здесь, в Бресте, при штабе 60-го железнодорожного полка. Что они осуществляют охрану железнодорожных станций, сооружений и всех мостов в округе. Что у него отличный командир подполковник Филиппов. А в прошлый раз они ездили по делам на станцию Колодищи, там стоит их бронепоезд № 60. Что он снимает квартиру в городе и он рад меня видеть вообще и в частности. Я рассказал свои новости, а затем мы вырвались обмывать нашу встречу в город. Правда, пришлось сначала зайти в роту сдать табельное оружие в оружейку — начальник гарнизона запретил командному составу с оружием по городу шляться. Во избежание, так сказать, последствий конфликтов с мирным населением. А то некоторые несознательные командиры по ним стрелять начинают с пьяных глаз…
Взяв извозчика, мы быстро и комфортно добрались до ресторана на железнодорожном вокзале. Разместившись за столиком, сделали заказ. Рассказывать, что мы пили и ели, вряд ли стоит. Все было, как у всех при встрече знакомых. Посидели, поглазели, выпили, поговорили, обсудили. Пили, кстати, очень умеренно, не то что некоторые сидевшие за соседними столиками и одетые в такую же форму. В общем, отлично провели время. Даже немцы, сидевшие через пару столиков, нам не мешали и не смущали. Тем более что о службе мы не говорили, а обсуждали такие животрепещущие темы, как женщины, коньяк, музыку и мясо. Между прочим, они, в смысле женщины, были очень даже ничего. Особенно две молоденькие польки, сидевшие за столиком недалеко от нас и строившие нам глазки. Обе симпатичные, стройные, худенькие, невысокие и русоволосые, с красивыми и большими глазами, одетые в однотонные приталенные платья. Похоже, что не только они нам понравились, но и мы им. Поняв, что тянуть нечего, а то другие заберут, мы бросились в атаку. Пригласили девушек потанцевать, а затем пригласили их за наш столик. Девушки не отказали. Их звали Ира и Софья, они были учительницами. Жили по соседству, вместе учились в школе, а затем в Варшаве. С началом войны вернулись домой к родителям в Брест. Сегодня решили отдохнуть и пришли сюда, а тут мы, красивые.
Мы были в ударе. Шутили, осыпали комплиментами, смеялись, угощали дам шампанским и конфетами. Ухаживали за ними напропалую, и не без успеха. Девушки не очень хорошо говорили по-русски, но я их понимал практически с полуслова. Пришлось осваивать работу переводчика, у меня вроде бы получалось, причем очень даже прилично. Так что вечер обещал быть с продолжением.
Общую картину веселья в зале портили постные лица немецких то ли железнодорожников, то ли таможенников, то ли вообще почтарей. Я не силен в знании их формы. Если в военной форме еще разбираюсь и могу спокойно сказать звание и род войск, то в остальных плаваю. Не понимаю я таких людей! Пришел в ресторан отдыхать — отдыхай, а не делай пасмурное лицо и не порть людям праздник и хорошее настроение. Хоть мы еще и не враги, но все равно могли бы вести себя приличнее и не так явно демонстрировать свою к нам нелюбовь. А то ведь можете и нарваться. Так что сделайте лицо попроще, ешьте свой ужин, попейте коньяку и дайте людям отдохнуть в приятной обстановке.
У нас все было просто прекрасно. Вечер явно удавался. Мы часто танцевали. И порой ловили завистливые взгляды не нашедших себе спутниц на этот вечер. Особенно от нескольких молодцов в штатском, сидевших за отдельным столиком и достаточно сильно набравшихся алкоголем. Но они реально оценивали свои шансы на успех в общении с нами. Так как упускать своих девушек мы не собирались.
Закончился вечер на квартире у Сергея ожидаемо. Комнатка, что он снимал, была небольшая и чистая. Места для нас четырех вполне хватило. Очень надеюсь, что квартирная хозяйка с утра его не выставит на улицу. Серега предлагал нам остаться у него до утра. Но у меня был запланирован кросс с личным составом и надо было успеть до подъема прибыть в часть. А Ире утром нужно было на работу. Я проводил ее домой, мы договорились еще встретиться и на этом тепло расстались.
Дорога до крепости была не близкая — почти через весь город. Хорошо, что запомнил, как добираться. Извозчики на глаза не попадались, и я пешочком шел по мощеным улицам ночного города. Благо ночь была достаточно светлая и все прекрасно видел. Несколько раз меня останавливал патруль для проверки документов. Обидеть меня никто не пытался, редкие прохожие, наоборот, шарахались в сторону. Вскоре я был у себя. А утром меня затянуло в водоворот рабочей недели.
После таких приключений и не пригласить Сергея? Да ни в жизнь! Так что он был одним из первых в числе приглашенных.
Мои воспоминания прервал помкомвзвода сержант Новиков, сообщивший, что головной дозор встретил выставленный тыловиками «маяк». Марш-бросок удался. Отставших и потерявшихся среди взвода не было. Больных и натерших ноги тоже. На точке тыловики успели подготовить ужин и ночлег. Поужинав, бойцы быстро успокоились и уснули.