Стрелки часов уже давно миновали двенадцать. На дворе было уже 22 июня — самый длинный день в году.

Крепость спала. Мертвая тишина обволакивала все вокруг. Лишь часовые и дежурные нарушали ее, прохаживаясь у длинных белых рядов палаток приписников, артиллерийских парков и коновязей. А еще иногда к ним добавлялись шаги патрулей и куда-то спешащих одиночных военных.

Особых приготовлений к отражению агрессии я не заметил. Все было, как обычно. Мимо меня, со смены часовых, прошагал караул. В артиллерийском парке, что расположился между клубом 84-го полка (церкви) и Арсеналом, продолжали стоять на открытой площадке 45-мм орудия. И одинокий часовой, позевывая, присматривал за ними.

Несмотря на позднее время, в Арсенале было мало спящих: кто-то готовился к завтрашнему дню, кто-то только что вернулся с увольнения. Полуодетые бойцы ходили по коридору туда-сюда. Несколько человек покуривали недалеко от входа в Арсенал. И куда только дежурный смотрит? Для меня, выросшего и служившего в армии во второй половине XX века, было достаточно странным такое положение дел. Чтобы вот так спокойно в ночное время гулять по казарме? Да ни в жизнь! Ответственные за такой бардак загоняли бы дежурную смену, а тут ничего такого и не заметно. Вроде так и надо.

Чтобы узнать новости, я зашел в дежурку. Там за телефонами скучал Потапов. Его помощника не было видно, скорее всего, где-то прилег отдохнуть. Саня, сказав, что меня никто не искал, предложил совместно попить чаю. Правда, сразу предупредил, что воды мало — водопровод не работает, вода только в питьевых бачках и осталась. Завтрак готовить не на чем, так как не успели котлы заполнить. Как помощник коменданта крепости он звонил и уточнял, почему нет воды. Ответили — поломка насоса и клятвенно обещали к утру отремонтировать. Разговаривал Саня с работником станции, а у того такой прикольный акцент, что сразу и не разберешь, что тот говорит. Блин горелый, а ведь я об этом читал в свое время. Ведь это же немецкие диверсанты развлекаются! И что мне делать? Хватать пистолет и туда? Или попробовать тревогу в городе поднять? Но как? Была же мысль при встрече с Михаилом попросить пораньше взорвать что-нибудь в городе, да отказался от нее. Зачем вводить парней в искушение и создавать дополнительно врагов стране? Это же чистая компрометация союзников. Даже если они будут косить под немцев, вдруг проколются или их кто опознает и т. д. А если война утром не начнется? Так что придется идти другим путем.

— Саня, а ты раньше туда, случайно, не звонил?

— Как-то не было необходимости. Все работало, проблем не было. А что?

— Да вот странно. Все работало, а тут вдруг начались поломки. Ты в другие части звонил? Может, это только у нас воды нет?

— Обзванивал дежурных, да и они сами звонили. У всех одно и то же. Была вода и кончилась практически у всех. Котлы не успели залить. У некоторых проблемы еще и со светом есть.

— Ты бы в НКВД и в особый отдел сообщил. Вдруг диверсия? Сам же знаешь, какая обстановка вокруг.

— Да ты что? Не думаю, что там настолько серьезно. Просто поломка, и только.

— Ты позвони. Хуже не будет. Вдруг там «враги народа» навредили?

Поняв, что я не отстану, Саня снял трубку и попросил соединить его с Управлением НКВД и особым отделом корпуса. Абоненты долго не отвечали, пришлось несколько раз повторять вызовы. Тоже какие-то проблемы на линии. Наконец удалось связаться, и Потапов доложил о странном отключении водопровода в крепости. Поблагодарив и заверив, что информацию проверят, на том конце провода положили трубку. Будем надеяться, что это действительно так и будет и наши смогут кому-то прищемить хвост. Да и в крепости, если водопровод заработает, все нашим полегче будет.

Поговорили с Сашей о делах в части и крепости. Никаких особых указаний от командования не поступало. Все как обычно и привычно. Может быть, кроме того, что вечером командир с комиссаром ездили в дивизию, а потом были в корпусе. По их возвращении оттуда всех командиров отправили по подразделениям и даже вернули табельное оружие на руки. Это же коснулось и бойцов, прибывших в увольнение. Раннего подъема не планировалось. Ответственным по полку остался комиссар, а командир выехал в батальоны. Утром он оттуда поедет на учения в Жабинку. Старший лейтенант пожаловался, что начштаба сегодня всех загонял, требуя то одно, то другое. Сам Руссак как наскипидаренный носился по этажам и другим сидеть на месте не давал. Требовал пересмотреть документы и уничтожить все лишнее, проверить и сдать в секретку секретные документы, напечатать справки членам семей и т. д. и т. п. Так что пришлось весь вечер только этим и заниматься. А тут еще артиллеристы срочно собрались и двинулись, на ночь глядя, к полигону у Жабинки. Да не одни, а вместе с транспортной ротой. Утром остальные артиллеристы на полигон двинут. На вечерней поверке снова уточняли боевой расчет и гоняли по нему личный состав, оставшийся в казарме. А его не так уж и много — всего сотен пять на весь полк едва наберется. Чудит командир, совсем людей загонял, по несколько раз в неделю подъем по тревоге устраивает. Ну, и слава богу, что чудит. Вот и я собирался слегка почудить — через пару часов поднять свой взвод по тревоге, о чем и предупредил старшего лейтенанта. А заодно посоветовал почудить вместе со мной и поднять весь полк или хотя бы остатки своего батальона. Потапов обещал над этим подумать.

В ротной казарме было тихо и спокойно: все были на месте и дрыхли в своих кроватях. В общем, народ отдыхал, готовясь к предстоящему дню. Пусть пока спят, недолго им осталось нежиться в постели, и когда это удастся сделать в следующий раз, неизвестно. Дай-то бог, чтобы я ошибался или был в другой реальности. И война не постучится к нам в ближайшие часы. Но, надеясь на лучшее, будем готовиться к худшему. Предупредив дежурного о подъеме для всех по тревоге в три часа, я поднялся к себе.

В моем отсеке никого не было. Вообще никого. То ли все ушли в город и еще не вернулись, то ли командир всех служить отправил. Спать совсем не хотелось. Подошел к окну и, всматриваясь в темноту плаца, парков и казарм, задумался обо всем сделанном мной.

По всему выходило, что история снова пойдет по уже накатанной колее и через несколько часов в своих печах сожжет миллионы судеб советских людей…

Все, что я мог совершить для предотвращения этого, сделал. Но, видимо, этого оказалось очень мало. Не помогло ни письмо Сталину, ни мои действия здесь, в крепости. Все осталось на том же уровне истории. Так, только мелкие и, в принципе, мало заметные изменения от реалий моей истории. Одна какая-то локальность в моих действиях получилась.

Ну, собрал себе взвод, который утром должен будет здесь, в крепости, подороже обменять свои жизни на немецкие. Что еще?

Удалось ввести в оборот затемнение на сверкающие части оптики. Чернение тут еще не в моде, но у нас оно уже есть. Вся оптика взвода имеет самодельные бленды.

Внес небольшие изменения и дополнения в военную форму. Посмотрев на моих бойцов, уже многие стали заводить себе наколенники и налокотники.

«Чекистам» показал, вернее на практике доказал необходимость специализированных штурмовых подразделений и продемонстрировал тактику их применения. Чуйка мне подсказывает, что «лейтенант», который нас в последние дни курировал, не простой парень. Я сначала думал, что прокололся, и он за мной. Но оказалось все проще — его интересовала наша тактика и действия. Ему рассказывал и показывал, а он старательно записывал, да и остальных бойцов пытал на ту же тему. Так что есть вероятность, что все показанное не пропадет даром и пойдет на пользу.

Что еще полезного сделал? Нащелкал кучу снимков для истории: бойцов и командиров, видов крепости и, главное, отправил эти фотографии отсюда подальше для сохранности.

Ну, и, возможно, спас от гибели находящиеся сейчас в лесу семьи командиров.

Еще уничтожил некоторое количество членов польского подполья и пару-тройку немецких диверсантов, пополнив свое «личное кладбище» и сохранив попутно жизни тех, кто будет выходить из города. Мне же выход в город и спасение в лесах пока не грозит. Для себя я это решил давно и окончательно. Хочу здесь, в крепости, попортить шкуру немцу. Сделать миф реальностью. Чтобы каждый наш погибший от артобстрела и предательства был оплачен немцами в два, в три раза больше. Чтобы знали, что русские крепости не сдаются и на колени нас поставить нельзя. А вот удастся мне это сделать или нет — посмотрим. Я еще не доставал свои крапленые карты.

Ладно, все это лирика, пора собираться. Время приближается к заветной точке, и враг уже давно выдвигается на исходные для рывка, а я не готов.

Собирать мне лично нечего — все уже давно собрано и упаковано в рюкзак заранее. Осталось только парадку сложить в рюкзак. Вот тогда точно буду полностью готовым. Много времени это не заняло, и вскоре я уже был в расположении роты. Подъем личного состава прошел без шума и крика. Одевались быстро, но без спешки, время еще терпело. По полному штурмовому варианту. В своих касках, нагрудниках и разгрузках, с наточенными малыми пехотными лопатками, «кочергами», гранатами, до отказа набитыми вещмешками и ранцами, они очень напоминали своих потомков. Тех бойцов ХХ века, что штурмовали столицу не раз предавшего народа. Дай бог, чтобы это не повторилось в будущем! Именно сейчас нам предстоит сделать все, чтобы будущее стало другим. Часть боеприпасов, пайков, перевязочных материалов, личных вещей, запас воды во флягах и бачках — все, что не уместилось на бойцах, останется здесь под охраной нескольких человек. Мы сюда еще вернемся, пусть не все, но вернемся. В этом я был полностью уверен.

Собрав сержантов и разложив на столе схемы, сделанные Новиковым и Ерофеевым, я довел до бойцов сведения о возможном начале войны. Мои парни не удивились. А если и удивились, то вида не подали. План мой был прост до безобразия — имеющимися силами удержать несколько ключевых точек цитадели, чем в значительной степени осложнить жизнь немцам. Таких точек я выбрал две — клуб 84-го полка (церковь Св. Николая) и столовую командного состава.

В моей прошлой реальности немцы, захватив и укрепившись в них, практически полностью контролировали цитадель. Вот и нечего этого допускать. Конечно, только моих сил мало, но и немцев там было не так много — всего около сотни человек. Было еще несколько точек, но дайте время — и с ними разберемся. Было бы очень хорошо вообще не допустить немцев в цитадель, но, увы…

Остановить их у Тереспольского моста не получится. Только моих сил не хватит. Тут нужно не менее роты со средствами усиления, заранее занявшей позиции в башне и вокруг нее. А ее, увы, у меня нет, и откуда взять — неизвестно. Командование, видимо, не поверило в мою информацию о начале войны. Полковое командование явно на моей стороне — вывело батальоны и часть артиллерии из крепости, оставив в казарме тыловые подразделения и некоторую часть приписного состава. Возможно, и на уровне дивизии тоже есть поддержка. Похожее положение, видимо, и в остальных полках дивизии. Во всяком случае, стоянка автобата рядом с плацем значительно опустела.

В моем распоряжении пока же сводный взвод, собранный из тех, кто был в ротной казарме, общей численностью шестьдесят человек. Из них я могу положиться только на бойцов своего взвода да бойцов третьего взвода из числа тех, кто с нами тренировался. Остальные для меня «темные лошадки». Немцы будут в несколько раз сильнее и организованнее. Теми силами, что ударит враг, нас просто сомнут. Так что попробуем ударить с другой стороны, там, где моих сил вполне должно хватить.

Итак, Новиков с группой бойцов займет столовую комсостава и уничтожит ворвавшихся туда немцев. В его группу вошло 4 автоматчика, снайперская пара и 8 бойцов из других взводов при двух пулеметах. Этого вполне должно хватить для выполнения всех поставленных задач. Николаю я подробно объяснил, что и как сделать в помещении. Нужна была засада, а не просто оборона. Бой в столовой должен был пойти по нашим правилам и на подготовленных заранее позициях. В линейное сражение вступать нам не нужно, мы по-тихому все решим. Особо я предупредил сержанта о немецких радистах. Вообще желательно их взять живыми, но если не получится, то черт с ними, пусть уложат всех. Мне мои бойцы дороже. Но сами рации желательно захватить целыми. Жаль, что так и не удалось найти противотанковые ружья. Ну, да что есть, то и есть. Еще Николай от меня получил указания на дальнейшие действия по организации обороны столовой и района Трехарочных ворот, а то там некоторые на танках кататься собрались. И без меня, главное! Не пойдет. Я тоже это люблю и уважаю. Подождут меня.

Остающиеся в расположении бойцы получили команду готовить оборонительные позиции в помещении, но близко к окнам не подходить. А то еще схватят случайный осколок или порежутся осколками стекла. Главная их задача была в сборе чистого постельного белья для перевязок раненым, сохранение наших запасов и поддержание связи с полком. Окна казармы как раз выходили на здание клуба. Так что световой сигнализацией вполне можно пользоваться. Бойцам было приказано никуда из помещения не выходить. Немецкая артиллерия все равно пробить стены не сможет, так что убегать в коридоры или в подвал смысла нет. Здесь, в расположении, вполне спокойно можно переждать артогонь. А врываться в здание немцы сегодня не должны.

Все остальные бойцы вошли в мою группу. Наша цель — клуб. Удержим его, а там поглядим, чья возьмет. Проверив еще раз экипировку, захватив ящики с патронами, мы двинулись на выход. Шума, конечно, мы делали много. Встречавшиеся по пути бойцы, видя нас, освобождали проход. В их глазах сквозило удивление нашим видом и грузом, что мы несли.

По пути я зашел к Потапову, чтобы предупредить о своих действиях. Он опять сидел один. Лейтенант Наганов ушел к себе на квартиру, что была расположена в Тереспольской башне. Узнав, что я поднял своих бойцов по тревоге, он мне ничего не сказал. Часы показывали 3 часа 5 минут. До начала обстрела оставалось около 40 минут. Я решил идти ва-банк и, попросив меня предельно серьезно выслушать, рассказал о возможном начале войны. Побледнев, Саня спросил: «Командир знает? Ты понимаешь, что говоришь?» Скрывать не имело смысла:

— Да. Я ему сказал еще днем. Послушай, это не мои выдумки. Это очень серьезно. Поднимай людей, Саня. Пока это не поздно. И выводи их на позиции. Немцы начнут с артподготовки, потом пойдут через Тереспольские и Холмские ворота, Кобринское укрепление. Пока не поздно, надо занимать ключевые точки!

— Я без приказа не могу. Война без объявления войны? Ты понимаешь, что говоришь? — еще раз переспросил Потапов.

— Б…! Саня, свяжись с командиром, комиссаром или начштаба, наконец! Тебе это ничего не будет стоить. Если телефонная связь не работает, пошли связных, только по несколько человек и обязательно вооруженных. Кто его знает, что может случиться. Это действительно война, и только от тебя зависит, как мы ее встретим. Инструкции у тебя есть. Вот по ним и действуй.

— Да, есть, но надо связаться со штабом дивизии и корпусом.

— Саня, ты сейчас помощник коменданта крепости. В твоих руках судьбы тысяч людей. Решайся. У тебя есть где-то около получаса времени, чтобы их спасти, и минут пять на раздумье. Я тебя предупредил и свое дело сделал. А ты думай сам.

— Так ты что, уходишь? Струсил? Высказался и бежать?

— Дурак ты, Саня! Никуда я не побегу. Я здесь остаюсь. Мы с взводом пошли занимать клуб 84-го полка. Это одна из ключевых точек крепости. Я тут, в казарме, своих бойцов для связи оставил. Будет время, полевку бросим и корректировщиков посадим. Когда будешь всех поднимать, остальной гарнизон не забудь предупредить и связь проверить. Да, чуть не забыл, ты организуй после построения людей провести проверку помещений на наличие посторонних. А то переодетые немцы могли уже к нам в казарму попасть. И знамена дивизии и полка под охраной комендантского взвода и дежурного подразделения отправь к штабу дивизии.

— Не учи ученого, — ответил уже успокоившийся старший лейтенант.

— Сань, прости меня, если что. Давай на всякий случай попрощаемся. Неизвестно, когда теперь увидимся. Ты давай, береги себя. О твоей семье Нестор должен побеспокоиться.

— А он что в курсе?

— Инструкции на эвакуацию у него есть. Есть там и транспорт. Я думаю, все успеет сделать как надо. Прости, мне надо идти. Времени осталось впритык, а мне еще бойцов по позициям разводить. Если что, там меня найдешь, — не дождавшись ответа, я вышел из дежурки и бросился догонять бойцов, почти дошедших до столовой.

В столовой комсостава находилось всего несколько человек из наряда и две поварихи. Старшему наряда объявил, что они поступают в распоряжение сержанта Новикова, назначенного комендантом объекта на время усиления охраны, и обязаны выполнять все его указания беспрекословно. Обойдя с Николаем помещения и еще раз повторив задачу, оставил его самого. Мой поредевший отряд к этому времени уже был у клуба.

Время понеслось вскачь. Я вроде бы рассчитал все правильно. Но, похоже, сделать все запланированное не успевал. С нарядом в клубе договорились быстро. Распределил людей по позициям и, проведя инструктаж, предупредил о максимальной маскировке и тишине. Мы заняли позиции на хорах и в подвале клуба. Насколько я помнил, именно на этих позициях немцам удалось удержаться в клубе, ведя огонь сверху вниз по нашим. Так они смогли продержаться до деблокады клуба и выхода к своим. Посмотрим, как теперь им удастся это сделать. С хоров вести огонь могли только пять-шесть человек, поэтому основной упор был сделан на пулеметчиков и гранатометчиков. Остальные вошли в ударный отряд для последующей зачистки территории.

Под свой наблюдательный пункт я облюбовал место на колокольне под самой крышей. Вместе со мной по винтовой лестнице туда поднялись и два моих лучших снайпера: ефрейторы Усольцев и Соболев. Рассматривая с высоты бывшей церкви (костела), а ныне клуба расположенные вокруг постройки крепости, понял, почему так сюда стремились немцы. Все было видно, как на ладони, и любые перемещения людей или техники можно было отследить в утренней мгле. Я послал Никитина оповестить расположенные рядом разведбат и инженеров о возможном начале войны и вероятности появления диверсантов в их помещениях. Электричество не работало. Нигде не было видно сборов по тревоге, не заводилась техника, никуда не бежали бойцы. Знать, не судьба…

Показав снайперам на башню Тереспольских ворот, поставил задачу не допустить размещения на ее наблюдательном пункте пулеметчиков противника.

— Делайте что хотите, но с прекращением артиллерийского огня с той стороны ни одна сволочь не должна там находиться. Особенно пулеметчики и наблюдатели. Заодно отстреливайте и всех, кто появится в окнах башни, — сказал я им. — Сможете это сделать?

— Сделаем, — ответили парни, рассматривая в свои прицелы башню.

— Тут дистанция метров 500. Достанем, — любовно поглаживая винтовку, добавил Николай Усольцев.

Немцы начали по расписанию. В 4 часа 15 минут по московскому времени на западе засверкали зарницы выстрелов, а крепость покрылась разрывами артиллерийских снарядов и мин. По крепости работало огромное количество орудий противника. Сотни орудий тяжелой артиллерии, реактивных минометов, дивизионных пушек посылали тонны металла на головы мирно спящих людей. Остановились мои, до этого момента всегда отлично шедшие, наручные часы.

За несколько минут все изменилось до неузнаваемости. Крепость, до того бывшая красивым и убранным военным лагерем, превратилась в лунный ландшафт с кратерами воронок всевозможного размера — от огромных до совсем небольших. Десятки тысяч осколков покрыли землю. Казалось, что большой искусственный пожар охватил все вокруг. Горели автопарки разведывательного и автомобильного батальонов, горели покрышки артиллерийских орудий в артиллерийских парках, горели крыши казарм и деревья, горели склады и сараи, горели сено конюшен и дрова поленниц, сложенных во дворе. Стоявшие на открытых площадках орудия, бронемашины, легкие танки коверкало и бросало друг на друга. То, что еще недавно было грозным оружием, становилось бесполезным металлоломом. Поднятые грохотом взрывов, испуганные и ошеломленные люди выбегали из казарм на улицу и тут же падали, сраженные осколками. Некоторым удавалось перебежать от одного здания к другому и спрятаться там.

Здания сотрясались от попадания в них тяжелых и реактивных снарядов, обрушивались крыши и перекрытия этажей, металлические части крыш срывало, и они падали вниз. Оконные стекла, куски штукатурки и черепицы оставили свои места и сыпались на притихших и оглушенных происходящим бойцов. Каждые четыре минуты немцы переносили огонь на сто метров в глубь нашей территории, унося чьи-то жизни и надежды.

Тяжелые и просто громадные снаряды упали в расположении 125-го полка в районе Брегидок, на Западном острове. От их взрывов качалась земля и разрушались постройки.

Один из таких снарядов попал в здание Арсенала и пробил его. Такой же «чемодан» ударил в здание погранотряда и обрушил стены, погребя под обломками всех, кто там находился. Следом снаряды тяжелой артиллерии упали перед нами на площадку между Арсеналом, Кольцевыми казармами и церковью-клубом. Видимо, взяв церковь за ориентир, немецкие артиллеристы решили пристреляться по цитадели. Взрывы были такой силы, что шатались стены здания, а с крыши посыпались детали перекрытия и черепица. Падая, она ломала лавки и калечила бойцов, не успевших укрыться от обломков. Все внутри здания заволокло дымом и пылью. Ударная волна сносила все на своем пути. Как я смог удержаться на своем НП — не знаю. Прижавшись к стене, ощущал ее движение от ударной волны и попадавших в стены крупных осколков, которые десятками летали вокруг меня. Казалось, что обстрел не закончится никогда. Было более чем страшно. Хотелось свернуться клубочком и спрятаться от всего этого…

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…3.15 ч. На всем фронте начинается огонь артиллерии. Сосредоточение огня в полосе боя дивизии на цитадели Брест видно четко. Здесь залп впервые примененных в бою тяжелых метательных аппаратов производит сначала очень сильное впечатление.

Выстрелы и попадания 60-см установок не воспринимаются в массе огня. Отдельные высокие огненные колонны на вражеской территории говорят об уничтожении запасов горючего или боеприпасов. Из вражеского сопротивления видно только ведение огня трассирующими снарядами противовоздушной обороной — на много км на восток от Бреста, по-видимому против происходящих там атак люфтваффе с малой высоты.

3.19 ч. Согласно приказу, пехота приступает к форсированию Буга в надувных лодках.

За передовыми подразделениями пехоты следует и задействованный взвод 1-й роты 1-го железнодорожного саперного полка.

Решающая часть успеха лежит на саперах 81-го саперного батальона, вошедших в усиленную штурмовую группу Цумпе.

Штурмовая группа подъезжает на велосипедах по деревянному настилу моста.

3.27 ч. I.R. 135 сообщает о невозможности захватить железнодорожный мост. Он уничтожен русскими. Направлено сообщение в штаб XII армейского корпуса и одновременно в штаб 31-й дивизии (левый сосед) о невозможности овладения железнодорожным мостом.

3.55 ч. 2/РІ.81 начинает наведение моста (8 т) от нашего берега (непосредственно к западу от северной оконечности Западного острова) к Северному острову. В районе запланированного южного моста (южная оконечность Южного острова) около 5.00 ч. начинается паромная переправа. На вышеупомянутом месте не удается произвести подготовленное закрепление проволочного троса (проволочный трос порвался).

III/I.R. 135 вслед за передовым подразделением — 11-й (самокатной) ротой наступает по Западному острову (Тереспольское укрепление) и довольно скоро сильной штурмовой группой достигает Центрального острова (цитадель).

Подразделение I/I.R. 135 наступает на Северный остров; далее оба подразделения должны быть нацелены на территорию Центрального вокзала…»

Не знаю, сколько длился обстрел, но точно не менее получаса. Все это время не было никакой возможности поднять голову и продолжить наблюдение — осколки смертоносным дождем продолжали влетать в проемы окон и дверей, ударялись о стены, выбивали штукатурку и кладку и, продолжая свое неумолимое движение, калечили незащищенных людей. Серая строительная пыль все больше покрывала собой бойцов, перекрашивая их в такой же серый цвет. Она висела плотным облаком, не давая вздохнуть полной грудью, скрипела на зубах. Заранее мною предупрежденные бойцы и снайпера спрятали свое оружие в плащ-палатки и своими телами прикрывали его от осколков. К вездесущей пыли добавился и дым от пожаров, заносимый с улицы и пожара на крыше здания клуба.

Наконец основная волна взрывов пошла дальше, и лишь одиночные разрывы снарядов напоминали о недавнем огненном шторме. Из казарм и казематов стали выбегать полуодетые, необутые, в большинстве своем безоружные бойцы и командиры, стремясь покинуть свои казармы. Эти группки сливались в большую плотную реку людского потока, в котором снаряды врага продолжали находить свои новые жертвы. Сраженные осколками люди падали и больше не поднимались с земли, устилая своими телами территорию цитадели. Царил хаос и полная неразбериха: кто-то в панике бежал из крепости, кто-то, не потеряв голову и пытаясь следовать ранее утвержденным планам, устремился к паркам и складам. В большинстве своем так действовали одиночки или маленькие группы…

…Между зданиями погранзаставы и Арсеналом, Тереспольской башней и Кольцевой казармой показались люди в фельдграу. Несколько позже они появились в воротах между Арсеналом и Кольцевыми казармами у 44-го и 455-го полков. Сначала это были единичные группы, а затем их стало все больше и больше. Немцы особо не спешили. Небольшими группами по пять-семь человек, организованно, практически не стреляя, иногда швыряя в проемы окон гранаты, они шли к центру крепости. Двигаясь от одного укрытия к другому, прикрывали друг друга огнем и отстреливали тех, кто пытался им помешать. Все это напоминало хорошо отлаженный механизм, которому нет преграды. Наши же, обнаружив врага, старались как можно быстрее укрыться или покинуть крепость. Иногда из казарм раздавались одиночные винтовочные выстрелы. По выявленным огневым точкам немцы сразу же отрабатывали из нескольких пулеметов и автоматов, стараясь погасить непонятливых русских. И это им удавалось.

Преодолев открытое пространство, немцы все так же слаженно разделились на несколько групп. Одна бросилась дальше вдоль Кольцевых казарм к Холмским и Трехарочным воротам, другая к церкви-клубу, третья к столовой комсостава, еще одна направилась к «Инженерке» и Белому дворцу.

Дождались, вот и к нам гости. Что ж, милости просим! Гоня перед собой несколько десятков наших пленных, до сотни немцев стремительно приближались к церкви. Пора… Я спустился вниз к своим бойцам.

В соответствии с планом первыми стали работать снайпера. Стараясь преждевременно не раскрыть наше нахождение в клубе, они из глубины здания через окна над входом расстреливали наступающего врага. Немцы не поняли, откуда по ним бьют, и, подхватив раненых, ускорили движение к дверям клуба. Добрались далеко не все — десяток тел в фельдграу украсили собой утренний пейзаж.

Не встретив на своем пути никакого сопротивления, немцы ворвались в полумрак клуба и, перешагивая через трупы не успевших укрыться от осколков и пуль красноармейцев, заняли все пространство первого этажа. Пока осматривали первый этаж, были насторожены, но, удостоверившись в том, что тут больше никого живых нет, успокоились и занялись привычным делом. Часть стала занимать позиции у дверей и окон, другие загоняли в подвал пленных. Один из немцев на входе в клуб выпустил в небо белую сигнальную ракету и зашел в помещение. Мы им не мешали, все шло как надо.

Сигналом к нашему выходу на сцену послужили раздавшиеся снизу взрывы растяжек. Не пожалев нескольких гранат, мы заранее их расположили недалеко от окон и входных дверей, алтаря, а также по пути на хоры. И вот теперь они сработали. Крики и стоны раздались сразу же в нескольких местах. Не поняв, что к чему, немцы заученно упали на пол, откатились к укрытиям и приготовились к отражению атаки, беря под наблюдение пространство вокруг. Даже выстрелили пару раз в наиболее темные углы. Но на них никто не нападал. Все было тихо и спокойно. Солдаты успокоились, поднялись и направились к раненым. Тут их ждал сюрприз — с хоров вниз полетели гранаты. Сразу же после того, как взрывы покрыли весь первый этаж, ударили пулеметы и автоматы, собирая обильную человеческую жатву. Поражаемые осколками и пулями немцы, словно колосья, падали на пол церкви. Со стен на них смотрели портреты советских лидеров и незакрашенные лики святых. Из клуба смогло вырваться не более полутора десятка человек, устремившихся вдоль противоштурмовых сеток, колючей проволоки и дровяных складов назад, в сторону Тереспольских и Холмских ворот. Но убежать они не смогли — из подвала клуба и полуразрушенного здания погранзаставы ударили пулеметы, а из казармы 84-го полка, Белого дворца и «Инженерного управления» в штыковую атаку бросились наши бойцы.

На полу клуба лежали десятки трупов врагов, попавших под наш огонь. Те, кто стремился укрыться в подвале, в свою очередь, были встречены «засадным полком». Но уцелевшие в устроенной нами мясорубке немцы оказались действительно хорошо подготовленными бойцами. Почему я так решил? Уж очень быстро они «врубились» в ситуацию и заняли небольшой дверной тамбур прямо под хорами. Это было единственное место, откуда они могли держать под прицелом все внутреннее пространство вплоть до алтаря, не боясь огня тех, кто находился на хорах. Как оказалось, нахождение немцев в тамбуре совсем не гарантировало им спокойной жизни. Воспользовавшись «кочергами», мы рванули несколько гранат, достав «недобитков». Подтверждением этому стали очередные крики и стоны.

Пора было пройтись с миссией умиротворения. Сменив диски на оружии, мы устремились вниз, заливая огнем из автоматов все вокруг себя. Я бежал первым. Некоторые захватчики еще двигались и пытались сопротивляться, стреляли. Пленные были не нужны, кроме тех, о ком я заранее предупреждал. А раз так, то и жалостью мы не страдали. Короткая очередь из автомата или пулемета прекращали мучения врага. Надеюсь, им на другом свете будет лучше. В воздухе висел запах крови, испражнений, гари и сожженного пороха.

Пулеметчики, переместившись к окнам, выходящим на Трехарочные ворота, открыли огонь по сосредоточившимся там немцам. Видимо, там собралось несколько штурмовых групп, а это более сотни солдат врага. Еще не поняв, что случилось в клубе, но слыша выстрелы и разрывы гранат и видя штыковую атаку наших бойцов у Холмских ворот, значительная часть из них тут же устремилась на помощь к своим. В том числе и в клуб.

Машина смерти, какими они были еще десяток минут назад, дала сбой. Это были храбрые и самоуверенные солдаты вермахта, но опьянение верой в легкую победу сыграло с ними злую шутку. Ну кто же так действует? До клуба или Белого дворца надо преодолеть порядка трехсот метров открытого пространства, где из укрытий только деревья да бордюрный камень. А враг еще и стреляет со всех сторон. Тут одной храбростью победить невозможно. Лафа для врага закончилась, и за все пора платить. Вот они и нарвались на плотный пулеметный огонь. Нас поддержали из столовой комсостава — из подвала и окон, выходящих на ворота, ударили пулеметы. Не остались в стороне бойцы и в Кольцевых казармах, открывших огонь по тем, кого не могли достать мы. Немцам стало совсем плохо.

Отстреливаясь, они сначала заметались под аркой ворот в поисках укрытия, но, не найдя ничего подходящего, просто падали на брусчатку и пытались отползти с линии огня. Однако плотный огонь оставил им мало шансов на выживание.

Около двух десятков человек успели проскочить в столовую 33-го инженерного полка и оттуда через окна попробовали подавить наши пулеметы. Еще один путь для спасения лежал через мост на Северный остров. И немцы им воспользовались. Выскочив из-под арки, они побежали по мосту, но попали под шквал огня бойцов из Кольцевой казармы.

Все было закончено достаточно быстро. Кто-то из немцев еще пытался отстреливаться, укрывшись в воронках, но таких были единицы. Их уничтожение было делом времени. Лучше бы им самим застрелиться, чтобы не попасть в руки разгоряченных боем бойцов. Мне же заниматься благородным делом вылова одиночных «блох» на теле крепости не пристало. Ну не командирское это дело, бойцы сами справятся. Я же вернулся к тем немцам, кто в клубе еще подавал признаки жизни. Таковые оставались в тамбуре. Целых трое еще недавно молодых и сильных парней. Двое были не жильцы, а третий еще мог пожить некоторое время при хорошем своем поведении. Кстати, именно он подавал сигнал ракетой. Вообще хорошо. Вот пусть он пока и побудет пленным, а остальных в расход. Меня интересовали световые сигналы. Остальные сведения роли не играли. Что эти немцы из 45-й пехотной дивизии, а точнее из ее 135-го пехотного полка, я и так знал. Церемониться не стал и, пока не утихла горячка боя, быстро допросил. Ошеломленный смертью своих камрадов и столь быстрым переходом в состояние военнопленного, немец запираться не стал и рассказал все, что знал:

1) белая сигнальная ракета — «Мы здесь»;

2) отдельная звезда сигнального патрона красного цвета — «перенос огня вперед»;

3) отдельная зеленая звезда сигнального патрона — «враг атакует»;

4) дымовой сигнальный патрон фиолетового или синего цвета — «танковая тревога».

Как хорошо, когда есть понимающие люди! И когда к ним не надо прилагать много усилий.

Дав указание на сбор трофеев и документов, перевязку наших раненых, занялся делом. При помощи фонарика связался с Арсеналом и столовой. У моих бойцов там все было в порядке. В столовой бой завершился так же, как у нас: туда ворвалось всего пять человек и их быстро перебили. Раненых и погибших нет. Я же такими успехами похвастаться не мог. По докладу Ерофеева среди наших потерь не было, но вот из третьего взвода погибло пятеро и около десятка раненых из тех, кого немцы захватили и загнали в подвал. Кроме того, на первом этаже нашли тела еще восьмерых наших погибших. Видимо, они были из числа тех, кто пытался спрятаться в клубе от артобстрела. Немецких трупов насчитали шестьдесят два. Неплохой обмен для моего подразделения. Из плена освободили 32 человека, которых Пряхин сейчас приводил в чувство. Как оказалось, немцы собрали в кучу и гнали с собой бойцов из погранотряда, конвойников, красноармейцев нашего полка, автобата, батальона связи и 44-го полка. Похоже, хватали всех, кто под руку попал.

Одну из «крапленых карт» разыграли, и достаточно хорошо. В итоге центр цитадели в наших руках, и теперь никто не может нам помешать выводить людей и организовать плановую оборону цитадели. Правда, есть еще пара интересных моментов. Читал я где-то, что в столовой Белого дворца и «Инженерном управлении», а также на стоянке техники разведбата сидели немецкие диверсанты и активно мешали нашим заводить ее. Еще до начала войны я туда послал Никитина с предупреждением, но тот назад так и не вернулся. Как бы он там не погиб. Будем надеяться на лучшее — и он жив, а главное, выполнил мое указание.

«Приобретенные» бойцы под руководством «егерей» досматривали трупы немцев и собирали трофеи. К алтарю сносили наших павших бойцов. Штатный взводный санинструктор Самойлов оказывал помощь раненым, перевязывая их трофейными бинтами. Унылых и угнетенных лиц у бойцов заметно не было. Правда, излишне возбужденных хватает. Оно и понятно — только что отгремел нешуточный бой, из которого мы вышли победителями. И эта победа над опасным и хорошо подготовленным противником, конечно, захватила их полностью. Люди готовы сражаться и бить врага дальше.

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…4.03 ч. Наступление идет планомерно, и главные силы передовых частей переправились успешно. Направлено соответствующее донесение в XII А.К.

Истребительной авиаэскадрой Мельдерса в воздушных боях, происходящих между Бяла-Подляской и Брест-Литовском, добыто несомненное воздушное превосходство в полосе дивизии.

4.15 ч. Командные пункты наступающих пехотных полков, A.R. 98 и саперного батальона переносятся через Буг.

4.30 ч. Отдельные группы противника, преодолев, по-видимому, первый ужас, начинают оказывать сопротивление I.R. 130.

4.40 ч. Ia ориентирует по телефону штаб корпуса, как указано ниже:

Дивизия ведет наступление I.R. 135 за Бугом, также хорошо продвигается I.R. 130. Началось строительство паромов.

2 моста Мухавца, непосредственно к востоку от Южного острова, в руках дивизии.

На Северном острове вражеские части успокоились и защищаются.

Подготовленный 2 т. пешеходный штурмовой мостик (на звено-паромах плавучего моста) должен выдвигаться к югу от Южного острова.

4.47 ч. 45-му противотанковому дивизиону (без подразделений уже подчиненных полкам) приказано занять оборону в районе продовольственных складов, готовясь к контратакам бронетанковых частей, и ожидать дальнейших распоряжений дивизии.

4.48 ч. I.R. 135 также сообщает о возросшем сопротивлении и настаивает на приостановлении наступления, так как требуется привести подразделения в порядок и очистить Северный остров от противника.

В дивизии складывается впечатление, что вследствие полной неожиданности враг готов к сопротивлению только подразделениями, не находившимися под фактическим и моральным действием артподготовки. Шлипер (сопровождаемый Ia) подтвердил это во время личного посещения I.R. 130.

4.50 ч. 45-му разведывательному дивизиону отдается команда сосредоточиться в районе к югу от фольварка Лобачув и ждать распоряжений дивизии…»

В сопровождении Ерофеева ко мне подошло несколько бойцов:

— Товарищ лейтенант, мы тут, как вы и приказали, бойцов отобрали делегатами связи.

Поблагодарив, объяснил бойцам, что мне надо от них. Я хотел, чтобы бойцы вернулись в свои казармы и отнесли командирам мои записки. В них от имени штаба обороны сообщал об отбитии и уничтожении немцев в центре крепости, требовал собирать вокруг себя любой личный состав, привести его в порядок, вооружиться доступным оружием с любого из складов и следовать к выходу из крепости через Северные ворота. В качестве опознавательного знака мною была выбрана белая повязка на правом рукаве. Аналогичные уже были заранее нами заготовлены, и, получив указание, мои бойцы ходили с ними. Уточнив по схеме крепости, где расположены их части, вырвал из блокнота заранее заготовленные письма и раздал красноармейцам. А затем отправил в путь. Прислонившись к дверному проему, я смотрел, как они перебегают от укрытия к укрытию, стремясь как можно быстрее преодолеть открытое пространство и укрыться в арках Кольцевой казармы. Снаряды продолжали сыпаться на крепость, осыпая защитников градом осколков, неся смерть и разрушение. Помочь бойцам я ничем не мог. А если повторить трюк с ракетой? Взяв одну из сигнальных ракет белого цвета, запустил ее в небо. Практически сразу же со стороны Кобринского укрепления, Южного и Западного (Пограничного) островов взлетели аналогичные. А из окна Тереспольской башни застрочил пулемет, бивший по какой-то, одному ему известной цели у Арсенала, показывая, что там тоже находится враг. Наступал очередной акт Марлезонского балета. Пора и мне готовиться достать очередную крапленую карту. Но до этого надо еще кое-что сделать для организации свободного выхода войск.

Позвав Малышева, приказал отобрать человек восемь наших и десяток человек из «приобретенных». Нам предстояла задача выбить немцев из столовой инженерного полка, а затем занять оборону в Трехарочных воротах и не допустить проход немцев внутрь цитадели. Все это можно было сделать только вместе с 455-м и 33-м полками. Уверенность в том, что мы сможем все это сделать, была — не так уж и много немцев успело забежать в столовую, а мои бойцы обучены штурмовать подобные помещения.

Я рассказал Виктору о его дальнейших действиях. Ему придется действовать в отрыве от нашего отряда. Мы будем штурмовать Тереспольские ворота, а Малышеву требовалось закрепиться в Трехарочных воротах. Собрать вокруг себя одиночек и держаться до конца. Уходить с позиций без моего указания запретил, кто бы им этого ни приказывал, какие бы геометрические знаки отличия ни носил этот командир. В случае чего ссылаться на приказ штаба обороны крепости. Если уж им так надо, то пусть присылают сюда делегатов связи. А там подумаем, что к чему. Отправив сержанта отбирать, формировать и вооружать отряд, я собрался подняться наверх и посмотреть, что творится вокруг, но был остановлен Ерофеевым.

— Товарищ лейтенант! Мы тут в планшетку собрали все немецкие жетоны и документы. Парни спрашивают насчет часов и других трофеев, — протягивая мне планшетку, сказал сержант.

— Молодцы! Что такое дуван дуванить, знаешь? — спросил я. И, получив утвердительный кивок от Петра, продолжил: — Все трофеи, кроме оружия и боеприпасов, в кучу, после разберемся. Что вообще собрали?

— Маузеровские карабины, пять ручных и два станковых пулемета «МГ-34», пистолет-пулеметы восемь штук. Еще пистолеты, боеприпасы, гранаты, радиостанция, штурмовая амуниция, продукты, взрывчатки немного. Часы, деньги немецкие, сигареты, зажигалки, да так еще по мелочи.

— Значит, так, Петр! В мое отсутствие останешься тут за коменданта. Я Малышеву дал команду собрать ударный отряд, чтобы выбить немцев из столовой инженеров. Поэтому уступишь Виктору пару пулеметов. Остальное оружие и каски, в том числе трофейные, раздай тем, у кого их нет. Что останется, здесь складируй, пригодится. Если найдешь из «пришлых» пулеметчиков, создавай расчеты. Не найдешь — вооружай тогда ими наших. Проследи, чтобы все пополнили боекомплект. Пусть по максимуму затарятся гранатами, что нашими, что немецкими. Расход воды надо уменьшить, чует мое сердце, что с ней у нас будут проблемы. По периметру организуй наблюдение и охрану. Напротив дверей стройте баррикады как внутри, так и снаружи. Расспроси бойцов, кто из них знает, где склады боепитания и продовольствия есть. Раненых надо готовить к эвакуации отсюда в Брест. Как настроение у ребят?

— Отличное. Парни все понимают. И стремятся набить морду соседям.

— Вот и прекрасно. Пусть готовятся.

— Есть! Тут какой-то старший лейтенант войск НКВД старшего требует. Прибежал со стороны Белого дворца. Мы его пока в дверях придержали.

— Все правильно сделали, нечего посторонним тут делать. А то ходят тут всякие, потом личные вещи пропадают. Раз требует, давай его сюда, поговорим. И еще, отдели из тех, кого немцы пригнали, пограничников и конвойников. Создадим из них временное отделение, с нами будут. Если кто без формы, то пусть пока оденутся за счет погибших. Сапоги и бриджи можно с немцев поснимать. Тем все равно уже ничего не надо, а живым ходить раздетыми и босыми негоже. Вооружи их трофеями, выдели им одного из наших бойцов в качестве старшего. Пусть занимают позиции по первому этажу. Подчиняться будут тебе, попозже пусть в воронке погибших похоронят. Данные на погибших, если их опознают, в блокнот запиши — кто, откуда, какого полка. Надо будет еще на ложках те же данные записать и к погибшим положить, чтобы не забыть, кто похоронен. Минут через пятнадцать давай собирай наших на выход. Пора на новые подвиги. Мы еще не всех немцев перебили.

— Понял, сейчас займусь.

Через несколько минут в сопровождении одного из бойцов подошел высокий, молодой, темноволосый, подтянутый старший лейтенант в полной повседневной форме войск НКВД. Форма была новая, практически не ношенная, слегка присыпанная пылью. В полумраке клуба на ней белел подворотничок. На поясе в кобуре был «ТТ». «Старлей» был в фуражке. Отпустив бойца, я поинтересовался наличием у пришедшего документов. Протянув мне свое удостоверение, тот стал высказывать неудовольствие нашими действиями и требовать немедленного выхода из крепости на соединение с войсками. Не снимая с рук перчаток, я взял корочки и стал их изучать. Внешне с ними все было в порядке, даже пресловутая скрепка была не из нержавейки. Говорил старлей правильно, без акцента. Но что-то меня в нем напрягало и раздражало, а вот что конкретно — так и не понял. Слишком он аккуратный и не мятый. А еще память мне подсказывала, что в известной мне истории обороны крепости не было среди участников старшего лейтенанта НКВД. Перебив на полуслове старлея и не возвращая ему документов, спросил, откуда он, из какой части и как тут оказался. Тот снова стал возмущаться и требовать подчиняться его приказам. Пришлось его одернуть, пообещав арестовать, если будет продолжать в том же духе и вмешиваться в мои действия. Как же плохо, что будучи прикомандированным к Управлению НКГБ, не обеспокоился какой-никакой ксивой. Старлей после моей угрозы вроде бы успокоился. Между нами было около метра. Тут мое внимание отвлек появившийся в дверях Никитин, шедший в сопровождении нескольких вооруженных автоматами бойцов в танковых комбинезонах. Из-за этого я и не заметил, когда у старшего лейтенанта в руках появился клинок. Но на начало его атаки успел среагировать и уклонился от удара. Он меня почти достал, как мне показалось, задев гимнастерку. Стрелять в такой ситуации я не мог — банально не успевал поднять ствол автомата. Поэтому пришлось атаковать руками. Отбив руку с клинком, сам перешел в атаку, нанеся удар рукой в район горла. Вроде и бил не сильно, но удар оказался более чем удачным. Старший лейтенант откинул голову, молча опустился, выпустив из рук кинжал.

Ко мне на помощь подбежало несколько бойцов, видевших наш обмен ударами. Успокоив их, расстегнул на старлее гимнастерку. На шее обнаружился очередной немецкий жетон. Весело, и все смеются. Очередной агент. Да сколько же их тут? Только нагнувшись к убитому, я понял, что меня в нем напрягало. Запах. Все наши командиры пользуются одеколонами «Тройной» или «Шипр» и моются хозяйственным мылом. Сам такой косметикой пользуюсь. А тут запах далек от столь давно знакомых.

Немцу я, похоже, сломал шею. Обыскав труп, кроме «ТТ» в кобуре нашел еще «Вальтер ППК», гранату «Ф-1» и несколько запасных обойм в карманах галифе. Что ж, нам трофеи пригодятся. Дал команду бойцам снять с трупа нашу форму и бросить его к остальным немцам.

Никитин и бойцы, пришедшие с ним, с интересом и уважением смотрели на меня. Виктор подошел ко мне и доложил о выполнении приказа.

Когда он прибыл в штаб 75-го разведбата, никого из командиров там не оказалось. Дежурный по батальону лейтенант Галустьянц вышел с проверкой в Кольцевую казарму. Поэтому мою записку пришлось передавать дежурным сержантам бронероты. Благо они в одном здании «Инженерного управления» со штабом расположены. Те сначала не поверили, задержали и чуть не побили, посчитав его самого за диверсанта. Правда, за Виктора земляк заступился и подтвердил, что Никитин действительно служит в 333-м полку. После этого предупрежденные о диверсантах разведчики провели в своих помещениях обыск. В столовой Белого дворца нашли пять лазутчиков, в том числе одного унтер-офицера. В «Инженерном управлении» наверху тоже сидели трое немцев с телефоном. Как диверсанты туда попали — неизвестно. После этого Виктора отпустили. С началом обстрела крепости разведчики бросились к своей технике, но были обстреляны из парка бронетехники. Пришлось занимать оборону и вести бой с еще одной группой диверсантов. Бойцов в батальоне было мало, часть ушла из крепости на учения. Казармы мотострелков и танковой роты, что были расположены на втором этаже Кольцевых казарм у Трехарочных ворот, горят. Техника автоброневой и танковой рот, стоявшая на летней площадке у Белого дворца, пострадала от артобстрела и огня. Готовых к бою машин нет, но часть можно завести и подготовить. Личный состав попрятался по казематам и подвалам, частью ушел в казармы соседей. С разведчиками через посыльных установил связь 84-й полк. Тот держит оборону у Холмских ворот и на Южном (Госпитальном) острове. С окончанием обстрела на вернувшихся с Северного острова двух «Т-38» прибыли несколько командиров. Общее командование батальоном принял на себя начштаба батальона старший лейтенант Долженко Петр Федорович. Именно он в сопровождении одного из бойцов и пришел к нам.

Поздоровавшись с пришедшими, представился. Пригласил с собой на НП. На лестнице Усольцев и Соболев доложили, что мое приказание выполнено, уничтожено 6 немцев, пытавшихся устроить пулеметные позиции наверху Тереспольской башни.

Поднявшись вместе с разведчиками наверх, стали уточнять складывающуюся вокруг обстановку. Несмотря на продолжающиеся взрывы снарядов и дым пожаров, было более или менее видно. История с некоторыми изменениями повторялась.

Севернее цитадели немцы, переправившись через Буг, закрепились на валу Кобринского укрепления и наводили переправу. Отсюда же они продолжили наступление и вели бой в районе казарм 125-го полка, пытаясь вдоль берега Муховца прорваться к Трехарочному мосту и цитадели. Наши бойцы держали оборону в районе Северо-Западных ворот, плаца и казарм 125-го полка, Домов командного состава, на дороге Север-Юг, Западном редюите.

Территория у Северных ворот крепости была покрыта сплошной полосой разрывов. Шел бой и в районе валов у Восточных ворот крепости. Похоже, что немцам удалось захватить ближайшие к крепости мосты через Мухавец, и теперь они стремились удержать их за собой.

Выстрелы слышались на Западном и Южном островах. Где конкретно, было не очень хорошо видно из-за разросшихся на островах ив. Удалось рассмотреть, что на Южном острове бой шел в районе школы младшего командного состава 84-го полка, ворот и госпиталя.

В цитадели активная перестрелка была в районе казарм 132-го батальона НКВД, Тереспольской башни и Арсенала. Между Белым дворцом, «Инженерным управлением», Холмскими воротами, как итог контратаки наших, лежали десятки трупов красноармейцев и немцев. Тут оборона налаживалась 84-м полком, разведчиками и инженерами. В городе пока выстрелов не слышно, что уже хорошо. Спокойнее отступать будет.

Радостным было то, что севернее крепости нашим все же удалось взорвать часть железнодорожного моста через Буг. И теперь из расположенного рядом с мостом дота бойцы обстреливали немцев, пытавшихся переправиться через реку. Пока это им удавалось, но надо признать, что это ненадолго. Подняв в небо несколько аэростатов и разместив там корректировщиков, немцы сосредоточили на доте огонь не меньше десятка орудий. Разрывы снарядов все чаще накрывали укрепление. И противопоставить этому ничего нельзя.

Эх, нам бы сюда артиллерию! Хотя бы гаубичный полк. Чтобы накрыть готовящегося к атаке противника. Ведь плотно же стоят, бей не хочу. Но чего нет, того нет. Северный городок, где как раз стоял гаубичный полк весь в дыму и разрывах. Да и в Южном городке не лучше. Тоже все горит и взрывается. Остается надеяться только на себя. Будем надеяться, что среди разрухи, царившей в артпарках, найдется пара «полковушек» и снаряды к ним. Попробуем достать немцев. Может, не попадем, так хоть напугаем.

Если за территорией крепости мы ничего сделать пока не могли, то в крепости у нас положение лучше. И тут нам главный помощник именно разведбат и его техника. Он вооружен плавающими танками, а также пушечными броневиками. Пусть даже количество танков уменьшилось на те, что ушли из крепости или повреждены немцами, но все равно батальон остается ударной силой гарнизона. Вырваться из крепости под огнем противника на технике у них не получится. Северные ворота находятся под огнем противника, Восточные ворота блокированы. По воде через Мухавец на танках не получится, мосты через Мухавец и часть Южного острова захвачены врагом. Пулеметами расстреляют в воде легкобронированные танки. Все это я и попытался донести до старшего лейтенанта.

— И что ты предлагаешь делать? Должен же быть выход! Наш замполит настаивает на немедленном выходе. У тебя какие приказы? — спросил Петр.

— Есть устный приказ комдива о выходе частей в места сосредоточения. Доставил его посыльный из штаба. Только его убило при отражении штурма. Других приказов не поступало. Связи с дивизией нет. Для выполнения приказа комдива в сложившейся обстановке, я думаю, выход только один — нужно выбить врага с Кобринского укрепления. Или хотя бы удерживать его на занимаемых позициях. Ворота, через которые можно выйти, одни — Северные. Есть еще возможность воспользоваться Северо-Западными воротами. Там наши держатся. Немцев в крепости мало, но они наращивают свои силы, перебрасывая подкрепления через Буг. Где проходит линия обороны, сам видел. Если ударить вдоль правого рукава Мухавца и дороги Север-Юг, то можно, подавив огневые точки противника, пробиться к Северо-Западным воротам и выйти через них.

Есть еще один вариант. Прорваться к Домам комсостава и поддержать огнем обороняющихся там. Создав, таким образом, коридор для отступающих бойцов и командиров. Вон видишь, левее Домов начальствующего состава, в кустарнике у Мухавца, расположена немецкая пулеметная позиция. Она держит под огнем Трехарочный мост. Уничтожив ее, дадим возможность людям более-менее спокойно отступить через Северные ворота. Самим в этом случае отступать придется под прикрытием с Главного вала, люнетов и Западного редюита через те же ворота.

В любом из вариантов сначала надо остановить немцев на Кобринском укреплении и только потом выходить из крепости. Северные ворота ближе, но там сейчас такая мешанина, что с ходу ее не преодолеешь. Надо время, чтобы там навести порядок, разобрать завалы. Отсиживаться тут нельзя. Немцы могут закрыть мышеловку. Ждать, когда нас разблокируют, глупо. Командование на нас рассчитывает. Это не конфликт, а война. Тут наступает 2-я танковая группа немцев, мы их удержать у крепости не сможем. Сил не хватит. Выбирай, какой вариант для вас больше подходит.

— По мне, так второй получше будет, — задумчиво сказал Долженко.

— Я тоже так думаю. Но есть еще одна проблема. В столовой инженерного полка засели немцы. Я тут планирую атаку на них. Поддержать сможете?

— У нас пока только пара «Т-38» готова к бою. В них сейчас боезапас со склада загружают. Можно будет поучаствовать. Что надо сделать?

— Очень хорошо! Тогда нужно обстрелять окна и держать их под огнем, пока мы к ним подбираться будем. Только будьте осторожны. У немцев на вооружении противотанковые ружья и пулеметы, так что близко не приближайтесь. Они вам с вашей броней противопоказаны. Лучше издалека орудиями дорогу нам расчистите, огневые точки подавите. А дальше мы сами там с ними разберемся.

— Понял. А потом что думаешь делать?

— У меня пока задача очистить цитадель от немцев. Закрепимся в Трехарочных, выбьем немцев из Тереспольской башни, а дальше посмотрим, что к чему. У вас неисправная техника есть? Лучше всего подойдут «БА» с рабочим орудием.

— Как не быть? Есть пара штук, что ремонта требовали. А что?

— Хочу сделать из них броневые огневые точки и заблокировать все ворота цитадели. Да и сюда парочку не помешало бы поставить. Чтобы немцы нам в тыл не ударили. Сможете сделать?

— Ну, ты и задачи нарезаешь! У меня из техники всего ничего: 15 плавающих танков и 7 бронеавтомобилей. Из них пушечных 6. При этом «Д-12», один «БА» и один «Т-37» сгорели на стоянке. А на остальных вооружения нет. Из трех направленных за нами танков один пропал у Восточного редюита. Что с ним, не знаю. Остальная техника стоит неготовая. Без боеприпасов и аккумуляторов. Штук пять танков и оставшиеся броневики заведем.

— Вот и прекрасно, а остальные перетащи, куда прошу. У тебя как раз 6 штук остается. Да и поврежденные пригодятся. Главное, чтобы вооружение сохранилось. И боеприпасы, что увезти не сможете, сюда бы перенесли. Нам бы они здесь пригодились.

— Сделаем. Моим коробочкам прикрытие пехотное нужно, а то пожгут их без толку.

— Связные сообщили, что готовятся к выходу 455-й и 44-й полк. Пока выбьем немцев из столовой, наши как раз разродятся и двинут к Трехарочным. Вот и будет тебе пехота. Да, и своих «безлошадных» временно переводи в пехоту.

— Жалко. У нас люди подобраны один к одному. Многие с боевым опытом «Зимней кампании». Плохо будет, если погибнут зазря.

— Если не сделаем, то тут полягут с тем же результатом. А так есть вариант выйти к своим.

— До прорыва надо немцев с предмостовых валов сбить. Когда мы в крепость прорывались, нас оттуда обстреляли.

— А чего вы их не подавили?

— В танках не было ни вооружения, ни боеприпасов. Так немцев пуганули и в цитадель прорвались. У Трехарочных ворот в один из танков кто-то в башню влепил из противотанкового орудия. Хорошо, что снаряд навылет прошел, а то бы еще один танк потеряли.

— Трехарочные возьмем, пехоту соберем и ударим по валам над хлебозаводом и Восточным валом. Я там пулеметную точку над 98-м противотанковым обнаружил. Тебя как раз оттуда обстреливать могли. У тебя случаем коробочки не радиофицированы?

— Есть такое дело. «БА» прошли модификацию, так что на них радиостанции стоят. А что ты хотел?

— Выдели сюда бойца с рацией для связи и взаимодействия. Он вам подсказывать будет, что к чему.

— Договорились. Ладно, давай прощаться. Я к себе — собирать народ и технику.

— Петь, я тебя только очень прошу, технику поодиночке не используй. Пусть хоть парой действуют. Прикрывают друг друга. И еще, вы свои семьи вывозите отсюда. Сразу как на Кобринское укрепление прорветесь, пошли забрать их и к Северным воротам вывезти. А лучше вообще в Жабинку сопроводить. Да и в городе поосторожнее надо быть. Немцы уже на южной окраине. По готовности пусти в небо две белые ракеты и действуй. Мы сразу за вами начнем.

— Спасибо тебе, лейтенант. Живы будем, встретимся, — сказал старший лейтенант и убежал к себе.

Рассматривая в бинокль окружающую обстановку, наконец увидел, как из Кольцевых казарм более или менее организованно небольшие группы народа в касках и с оружием в руках перебежками потянулись поближе к Трехарочным воротам. Началась подготовка исхода гарнизона цитадели. Будем надеяться, что им повезет и они покинут крепость. Значит, я не зря потратил время для проработки маршрута. Тем более артобстрел значительно уменьшился, перенесясь куда-то на юг и север от крепости. Мое внимание отвлек Никитин, держащий в руках командирские гимнастерку и бриджи.

— Товарищ лейтенант!

— Да, что случилось?

— Товарищ лейтенант, вы бы переоделись, а то прям нехорошо. Я вот тут прихватил как раз для вас.

— А что такое? Чем моя форма тебя не устраивает? Вроде бы еще недавно была в порядке, — не отрываясь от бинокля, ответил я. В этот момент очередная группа немцев, преодолев вал Кобринского укрепления, вытягивала к себе снизу 37-мм противотанковое орудие.

— Вы на себя посмотрите! У вас вон вся форма расползается! Порвалась вся, даже клочьями свисает.

Я посмотрел. Действительно вся форма порвалась, словно по ней кто ногтями провел. Интересно, где это я так ухитрился? Вроде ни за что не цеплялся, да и форма новой была. Рукава на гимнастерке еле держатся, на бриджах поползли прорехи в самых интересных местах. Разгрузка и та потеряла свой прежний вид — посечена осколками, опалена и засыпана пылью. Но это мелочь, еще поносить можно. А с формой действительно надо что-то делать. Все-таки командир должен подавать пример своим видом, не ходить же в исподнем. Придется переодеваться. Одену то, что Виктор принес, видимо это та, что сняли с диверсанта — сохранился след от третьего кубика в петлице. Да я не брезгливый. Пока похожу в ней, затем надену свою запасную из рюкзака. Много времени переодевание не заняло. Пока Никитин рассматривал окрестности в бинокль, я успел все сделать. В некоторых местах ткань моей старой формы почернела и обуглилась. Вот ведь прикол, я ведь огня не разводил, ни к чему горячему не прикасался. Наверное, немцы зажигательную смесь рядом разбросали, вот и задело. Ладно, потом разберемся. Пока других забот хватает. Тут вон кто-то недалеко от нас постреливает, причем из пушки.

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…5.00 ч. Офицер связи при штабе XII А.К. сообщил, что там господствует точка зрения о том, что «корпус ударил в пустоту». Одновременно он информировал, что соседние дивизии сталкиваются с незначительным сопротивлением противника на одинаковой высоте с 45 I.D.

5.00 ч. Поступает сообщение, что I.R. 130 в районе обоих мостов через Мухавец (непосредственно к востоку от Южного острова) занимает оборону подразделениями I батальона, а II батальон, наступая по направлению к последующим мостам, прошел железнодорожную насыпь.

5.00 ч. Командующий 4-й армией генерал-фельдмаршал фон Клюге прибывает на дивизионный командный пункт.

Получив доклад о положении, Клюге, проведя телефонный разговор с командиром I.R. 135, ориентирует в обстановке.

Из его замечаний можно сделать вывод, что неожиданность полностью удалась во всей полосе наступления армии. Это подтверждается, например, перехватом открыто переданной по радио радиограммой русской авиационной дивизии, которая запрашивает, что теперь, собственно, нужно делать…»

Снизу донесся чей-то возглас: «Товарищ лейтенант! Ракета. Танкисты выдвигаются!» Жизнь становится интересней, и нам пора повоевать.

Внизу ждал ударный отряд. Всего двадцать три человека. Из них прошли штурмовую подготовку только трое моих да пятеро бойцов из третьего взвода. Спустившись вниз, объяснил бойцам задачу и разжевал, что каждый должен делать. Основной ударной силой шли мои бойцы, а в качестве гранатометчиков выступали «пришлые». Оружие и боеприпасы есть у всех, взрывчатку и «кочерги» с собой взять не забыли. Так что можно выдвигаться, ждать нечего. К столовой инженерного полка можно было попасть двумя путями. Через вход у алтаря, но тут сразу же можно попасть под огонь немцев из столовой. Или же через центральный вход по дороге мимо столовой комсостава к Кольцевой казарме. Здесь мы, прикрываясь деревьями, метров через сто — сто пятьдесят окажемся в мертвой зоне для немцев. Именно поэтому я и выбрал этот путь.

Выскочив из клуба, бросились бегом, огибая многочисленные воронки. Достигли Кольцевых казарм без потерь. Мои вроде бы ничего, привыкли к таким броскам. А вот для «пришлых» рывок даром не прошел — задыхаются. Вот что значит отсутствие регулярных кроссов. Ладно, дадим пару минут привести себя в порядок. Да и осмотреться надо по сторонам.

«Т-38» и «БА-3», медленно двигаясь от Белого дворца, из башенных пулеметов и орудия обстреливали зарешеченные окна столовой инженерного полка. Им помогали и наши пулеметчики из клуба. Немцы не отвечали. Затихарились гады. Ну, да вам немного осталось. Наш бросок прозевали, так что ждите в гости.

Столовая инженерного полка располагалась на первом этаже Кольцевой казармы у Трехарочных ворот. Ее зарешеченные окна выходили во внутренний двор цитадели и на рукав Мухавца. Входов в столовую два. Один из арки ворот, второй со стороны Мухавца. Для наших целей подходил именно первый.

Переждав еще пару минут, бросились дальше. Проемы Трехарочных ворот преодолели быстро, пришлось, не задерживаясь, проконтролировать ближайшие к нам тела немцев. Чтобы в спину не ударили. С другого берега Мухавца живые немцы успели послать нам в качестве приветствия несколько очередей, но быстро замолчали под огнем со второго этажа казарм. А мы оказались в мертвой зоне для всех и, главное, приблизились к нашей цели. Пригнувшись, бойцы приготовили гранаты и ползком рассредоточились в простенках у окон.

Видя наши действия, танкисты и пулеметчики, боясь нас задеть, прекратили огонь. Толщина стен казармы здесь около полутора метров, и большого вреда огонь пулеметчиков немцам принести не мог. Но вот возможности поднять голову и осмотреться через окна по сторонам он их лишал. Достать засевших внутри можно было только артиллерией. Вот мы и воспользовались «карманной артиллерией». В дело пошли «кочерги», следом в проемы окон полетели гранаты. Трофейная взрывчатка вынесла входную дверь столовой. Едва только прошла взрывная волна, ворвались вовнутрь, поливая все вокруг из автоматов и пулеметов. Тактика была проста, как и все гениальное, — катнуть по полу гранату, дождаться взрыва и дальше вперед. Благо патроны и гранаты пока есть. Противник защищался упорно, умело опираясь на заранее подготовленные оборонительные позиции. Но здесь и сейчас преимущество в огневой мощи было на нашей стороне. С карабином в руках против автомата и гранаты в теснине кухни и обеденного зала много не навоюешь. В основном действовали гранатами. Бой шел с полным ожесточением обеих сторон. Взрывы, выстрелы, крики, стоны, мат на разных языках — все это перемешалось под белеными стенами столовой. Допускать рукопашную я не собирался, хотя и пришлось пару раз поработать автоматом как дубиной.

В столовой оказалось всего семнадцать солдат вермахта. Среди них было три унтер-офицера. Бойцы, зная мою традицию, пленных не брали. Человек шесть пытались покинуть столовую через вторую дверь, но были тоже уничтожены нашим огнем.

Столовая нам обошлась дорого. На улице остались лежать трое «пришлых». Один из бойцов не смог забросить гранату вовнутрь, и она, ударившись о решетку, взорвалась, убив находившихся рядом бойцов. В обеденном зале погибло еще трое: боец из третьего взвода и еще двое «пришлых». На кухне полегли еще четверо, в том числе один из моих. Ему пуля попала в голову. Там же двоих «пришлых» серьезно ранило — нарвались на очередь пожилого унтера. В итоге у меня в строю осталось всего одиннадцать бойцов, сейчас усиленно собиравших трофеи и документы погибших. В подвале столовой нашлось несколько женщин и двое красноармейцев кухонного наряда. Одна из женщин была с маленьким ребенком на руках.

Отозвав к окну Малышева, подтвердил его назначение комендантом захваченного объекта.

— Витя, ты тут остаешься держать оборону вместе со всеми «пришлыми». Главное, не давай немцам прорваться через мост вовнутрь цитадели. На рожон не лезь. Выстави наблюдателей у окон и дверей, смотри, что к чему. Если какие заблудившиеся одиночки появятся, присоединяй к себе. Я тут посмотрел — в котлах вода есть, а в кладовой продукты. И то и другое экономьте. Неизвестно, когда наши вернутся. Раненых и женщин постарайся отправить с выходящими из крепости. Если не возьмут, то отправляй с «пришлыми». С боеприпасами постараюсь помочь. То, что здесь насобираете, вам и останется. Остальные трофеи складируй. Трупы немцев и наших по отдельности в воронках похороните. Ну, ты ученый, знаешь как.

— Товарищ лейтенант, а вы что, всех из третьего взвода с собой заберете?

— Да. Сам знаешь, сколько нас всего. Тут каждый на вес золота. А нам еще из казармы своих полковых освобождать надо. Да Тереспольскую башню штурмовать. Нагрудник, ранец и разгрузку Паршина отдашь парням из третьего взвода. Все ясно?

— Так точно.

— Молодец. Будет возможность, протянем из клуба сюда телефонную связь. А пока через посыльных свои донесения присылай. Блокнот, надеюсь, не потерял? Бойцам, главное, спать не давай — тренируй, изучайте трофейное оружие. Если возможность будет, завтрак на нас приготовьте. И знаешь что, вывеси красный флаг из окна столовой. Но не наружу, а во внутренний двор.

— Есть, сделаем.

В это время за окном затарахтел танковый движок, кто-то из танкистов приехал. Даже знаю кто. Вышел на улицу и подошел к броневику. Танк с порванной гусеницей стоял неподалеку от первого входа в казарму инженерного полка, и его экипаж старался ее отремонтировать. На противоположной стороне Трехарочных ворот, от одного каземата к другому, группами и поодиночке перебегали красноармейцы. Тереспольская башня молчала. Из подъехавшей бронемашины выпрыгнул Долженко.

— Вы как?

— Нормально. Столовая наша. Спасибо за помощь. У тебя-то все хорошо? Что с танком?

— Да какой-то гад ползучий по гусенице и башне парням попал. И где он только прятался? Сейчас гусеницу натянут — и можно дальше воевать.

— А с остальными что?

— Пара «БА» уже почти готовы, боеприпасы догружают. Еще пару «Т-37» сейчас заводят, а на остальные нужно хотя бы пару часов.

— Ох, боюсь, не будет у нас этого времени. Пока мы собираемся, немцы накапливаются на Северном острове. Ты радиста в клуб послал?

— Да. Как договаривались. И пару танков подтащим. С 84-м полком связались. У них в полубашне, рядом с нашими зимними ангарами, склад НЗ. На нем боеприпасы есть, так что тебе часть перебросим.

— Вот это совсем прекрасно! А то расход патронов и гранат очень большой.

Мимо нас бойцы, освобождая столовую, пронесли трупы и сложили их в большую воронку.

— Потери большие? — спросил Петр.

— Да почти половину группы положил… У тебя как?

— То же самое. Многих недосчитались. Раненых чуть не половина. Если бы не твоя записка, то еще больше здесь оставили. Если танки не заведем, часть бойцов придется в пехоту переводить.

С другой стороны Трехарочных, привлекая наше внимание, кто-то из группы красноармейцев призывно махал фуражкой.

— Пойдем, кажется, сейчас найдем тебе пехоту в прикрытие. Виктор! — позвал я Малышева. И продолжил, когда он отозвался из столовой: — Как здесь закончите, отправь моих к клубу и немцев, тех, что в воротах лежат, тоже потрошите.

— Понял, товарищ лейтенант.

Перебежками мы с Петром пересекли открытое пространство ворот. Немцы даже не стреляли, патроны, видно, берегли.

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…5.30 ч. На дивизионный командный пункт прибыл командир XII А.К, ориентирует в положении и приказывает подтянуть резерв корпуса (I.R. 133) ближе к району боя.

Положение I.R. 135 на это время:

Северный остров (Кобринское укрепление) защищается I батальоном, отдельные настойчивые стрелки здесь еще держатся.

Для дальнейшего выполнения своей задачи (захват западной части города и при необходимости блокирование города с востока) полк требует дополнительных сил и просит о выдаче его II батальона (резерв дивизии).

Связь с III батальоном, проникшим на Западный и часть Центрального острова, в настоящее время отсутствует. Положение на острове полностью не выяснено. Полковой командный пункт на Северном острове.

5.55 ч. Офицером для поручений передана команда II/I.R 135: батальон выходит к Северному острову и подчиняется I.R. 135.

6.00 ч. Офицер связи при штабе XII А.К. сообщил, что 34-я дивизия взяла форт V. Несколько позже сообщает командир I.R. 130, что передовые части (II батальон) залегли в 200 м перед мостом Wulka.

Части I.R. 135 на Северном острове продвинулись вперед.

У моста Wulka обнаружилось несколько русских бронеавтомобилей, из них 2 застряли в болоте и были взяты под огнем II/LR. 130.

Полковник Гипп ходатайствует о подводе резерва корпуса в его полосу боя, так как при продолжении удара на восток, силы к защите города с севера станут недостаточными и дальнейшее продвижение на восток из Шубины не может быть продолжено. Полковой командный пункт переносится на восточный угол Южного острова, командный пункт A.R. 98 там же…»

У входа в первый каземат 455-го полка нас, в окружении бойцов, ждала группа командиров. Все они были из разных подразделений. Представились друг другу, достав схему крепости, пообщались о дальнейших действиях. О приказе на выход из крепости они были оповещены. Откуда, я вопроса не задавал, видя среди красноармейцев одного из своих посыльных. Вопросов насчет моей формы тоже не поступило — сами были одеты, кто во что горазд. Разговор шел деловой и конкретный. Первое ошеломление прошло, и люди думали, что и как делать. С людьми, оружием и боеприпасами у них было не богато. Из оружия в наличии только то, что смогли откопать из-под обрушившихся сводов оружеек. Много раненых. Я сразу же предупредил, что мой отряд будет действовать в цитадели, прикрывая выход частей. Остальным предложил действовать в соответствии с приказом дивизии — идти на прорыв к месту сбора. Единственное, о чем попросил командиров, так это выделить артиллеристов и прислать их к клубу.

Была у меня еще одна просьба, но ее, опередив меня, озвучил капитан из 455-го полка. Он поинтересовался, как будут эвакуироваться боевые знамена частей и секретные документы. Было принято решение сформировать отряд из наиболее проверенных бойцов, усиленный несколькими танками, для проведения эвакуации боевых реликвий. От каждой из частей выделялся взвод с кадровым командиром. Выход отряда запланировали после пробития коридора на Кобринское укрепление и к Северным воротам. Само формирование отряда должно было проходить в столовой инженерного полка. Дальше пошло обсуждение того, как будет осуществляться прорыв на Северный остров и порядок выхода частей и подразделений. Меня это уже не касалось. В принципе, мне здесь больше делать было нечего. Меня немцы в Тереспольской башне заждались. На прощание я рассказал присутствующим о сигналах немцев, напомнил об артиллеристах и связи с клубом тех, кто останется защищать крепость.

На выходе из каземата меня ждали мои бойцы. Под слегка ошарашенные взгляды присутствующих мы вышли на залитый солнцем внутренний двор цитадели.

По дороге к клубу меня, несмотря на продолжающийся обстрел крепости, ждал посыльный от Новикова. Виктор докладывал о положении дел в столовой, расходе боеприпасов, наличии продовольствия и воды. Его группа выросла на десяток прибившихся бойцов, в большинстве из автобата и батальона связи. Поблагодарив бойца, отправил его назад. Связь нужна кровь из носу, хоть какая. Думаю, решим со временем, сейчас совсем другое волнует — последние две точки цитадели, захваченные врагом. Вот на их решение и надо направить все силы.

Обстановка вокруг клуба изменилась. Ерофеев в мое отсутствие развил бурную деятельность. Результатом этого стали баррикады из мебели и строительного мусора, что появились около входов. Невысокие, но, за неимением лучшего, и эти подойдут. И когда только успели? Петр доложил о проделанной работе и ожидающих меня посыльных. От разведчиков доставили десяток ящиков со снарядами и патронами. Гарнизон клуба увеличился на два десятка бойцов, среди них был и расчет 45-мм противотанкового орудия из 84-го полка, с началом обстрела крепости пытавшихся спасти свое орудие в артпарке. Сделать этого не удалось, а тут атакующие немцы подошли. Вот они и отступили к нам. Ну, работу по специальности я им найду. А пока пусть здесь побудут, снаряды проверят и подготовят.

Вернувшиеся посыльные доложили о выполнении поручений: донесения доставлены и переданы командирам. Некоторые из бойцов даже по форме одеться успели, кое-кто с оружием пришел. Больше всего меня обрадовал посыльный от 84-го полка. Там зачистили казармы от прорвавшихся внутрь немцев. Оборону возглавил полковой комиссар Фомин, ночевавший в казарме. Действовать собирались по имеющемуся у них плану обороны. На Южный (Госпитальный) остров направлен сводный отряд с приказом выбить оттуда врага. Немцы там закрепились за помещения госпиталя и, рассредоточившись по всему острову, обстреливают казармы полка в цитадели. Караул полка, размещенный в Холмских воротах, не допустил прорыва немцев в цитадель и вместе с остатками 132-го батальона НКВД остановил продвижение немцев по казарме конвойников. Сейчас бой идет на первом этаже Кольцевой казармы между Холмскими и Тереспольскими воротами. Наши успешно продвигаются дальше в сторону подстанции, но их продвижению мешают немецкие пулеметчики, засевшие на Западном (Пограничном) острове, и немецкая артиллерия из-за Буга.

Срочно нужна координация действий защитников, а то без нее разобьют по частям. Пока таким координатором выступаю я. Но в одиночку работу штаба обороны не потяну, особенно с моими кубарями. Тут нужен кто-то со звездами или шпалами, чтобы возглавить оборону, а я где-нибудь в сторонке постою, немцев погоняю, советом помогу. Думаю, что полковой комиссар Фомин как раз для этого дела подойдет — и звание, и должность такие, как надо. В том, что политработник, нет ничего страшного — будет чаще совета спрашивать у грамотных людей. Вот и пригласим его сюда. Нечего ему в переднем окопе сидеть, по врагу стрелять да в штыковую атаку ходить. Он здесь нужнее. Написал ему записку с приглашением прибыть в штаб обороны и отправил посыльного обратно в полк.

Еще одну радостную новость принес посыльный от 44-го полка. Сработала моя очередная крапленая карта. Бойцы школы младшего комсостава заняли Бригитские ворота, как только немцы оттуда ушли на Кобринское укрепление. Это была очень важная точка, с которой можно бить во фланг сидящему на Кобринском укреплении противнику и переправляющимся к нему через Буг подкреплениям.

На НП связист от танкистов доложил о готовности к работе. Разведчики сюда не только рацию принесли, но еще и автомобильный аккумулятор к ней, который сняли с разбитой полуторки у Белого дворца.

Бой за Кобринское укрепление велся на тех же позициях, что и раньше. Немцам пока не удавалось прорвать нашу оборону, но к ним продолжало поступать подкрепление. И они усиленно наводили переправу на наш берег. Блин, как же хреново, что нет артиллерии или минометов, чтобы помешать им в этом!

На Западном (Пограничном) и Южном островах гремел бой. Слышались выстрелы и взрывы гранат. Немецкая артиллерия била куда-то за город и по военным городкам.

От полуразрушенного здания пограничников и южной части Арсенала, что выходили на Тереспольские ворота, доносились звуки сильной перестрелки.

У Белого дворца бойцы, пригнувшись, таскали аккумуляторы и пытались запустить технику. Несколько «Т-38» ездило между Белым дворцом и казармами 84-го полка, перевозя ящики со склада, крыша которого горела. Не дай бог, огонь вовнутрь попадет. Рванет все, к чертям собачьим, и пропадет народное добро без толку. А мне боеприпасы ой как пригодятся. Так что нечего народу прохлаждаться, пусть тоже запас сделают. Вызвав Ерофеева, поставил задачу взять всех «пришлых» и тащить сюда из склада все, что попадет под руку. Любые типы боеприпасов в дело пойдут. Взяв с собой Никитина, Петр ушел выполнять приказание, а я продолжил свои наблюдения.

В районе Трехарочных ворот в казематах 455-го полка продолжали накапливаться красноармейцы, а у столовой 33-го инженерного полка стояли в ожидании атаки несколько танков, «БА-3» и два «БА-10». Связист подтвердил, что танкисты готовы к атаке, но ждут еще несколько машин. Мне тоже пора выдвигаться.

Собрав своих штурмовиков и оставшихся снайперов, на листке из блокнота со схемой Тереспольской башни объяснил ситуацию и план атаки. Выслушав предложения и замечания бойцов, дал команду на выдвижение. Как же нас мало! Всего три десятка человек в ударном отряде, остальные в опорных точках или запасаются боеприпасами. Особенно это хорошо видно на фоне общей численности гарнизона. И ведь никто не спешит к нам на помощь. Ну, да ладно, как-нибудь это переживем. Главное, чтобы «лишние» крепость покинули, а активную ее оборону постараюсь обеспечить.

Немцы в башне не зевали и, заметив нас, открыли огонь. Но и мы не пальцем деланные, укрывшись за дровяным складом, перебежками продвигались дальше к Кольцевым казармам. Пули били по дровам и дороге, в кого-то попадали. Оглядываться назад, останавливаться, подбирать и помогать раненым нельзя. Иначе ляжем тут все. Что такое в мирное время преодолеть 400–500 метров? Так, совсем ничего. А в военное время? Да под огнем пары пулеметов? Да по пересеченной местности с воронками, остатками противоштурмовых решеток и колючей проволоки? Вот то-то и оно. Хреново это. Очень хреново. Особенно когда враг сидит на восемь — десять метров выше и видит тебя, как на ладони. А ты его нет. Так что вперед и только вперед, в мертвую зону погранзаставы и Кольцевых казарм. И мы это сделали, потеряв по дороге трех человек. Неожиданную помощь нам оказали два «БА-10», открывших огонь по выявленным огневым точкам немцев, и пограничники, ударив из пулемета со второго этажа развалин заставы.

Сначала мы заскочили и зачистили помещение подстанции. Там было всего несколько ошалевших от нашего появления немцев. Они и остались в таком же удивлении на полу с дыркой в груди.

Не ждать, двигаться вперед и только вперед. Вот был основной приказ для группы.

Дальше был короткий бой с немецким прикрытием в арке и штурм в теснине самой башни. Сложность состояла и в том, что нам приходилось не только наступать снизу вверх по двум узким лестницам с разных сторон башни, но еще и отражать атаки немцев со стороны Западного острова. Обороняющимся тоже было нелегко. Им пришлось разделять силы на три стороны — сражаться с нами и пограничниками, стараясь не допустить к нам подкреплений. Вдобавок они были разобщены, занимая позиции в квартирах комсостава нашего полка.

Заставляя нас двигаться быстрее, со стороны Западного острова по арке ворот били станковые пулеметы. Лестницы были залиты водой из пробитых водяных баков, размещенных на верхних этажах башни. Главную роль в нашей победе сыграли верные и надежные гранаты «Ф-1», взрывавшиеся почти сразу. Немецкие же «толкушки» бойцы частенько успевали поймать и бросить назад. Хорошо показали себя и нагрудники, принимавшие в себя массу осколков и пуль. Без потерь с нашей стороны не обошлось — треть бойцов была ранена, а пятеро ушли на «Дальние дороги», в том числе и двое моих. Поредевший отряд занял позиции в башне. Снайпера, не принимавшие активного участия в атаке, поднялись на верх башни и открыли огонь по противнику на Западном острове, заставляя искать укрытия на острове. Всего в башне насчитали два десятка трупов немцев. Примерно столько же лежало в арке ворот. В одной из жилых квартир нашли тело лейтенанта Наганова, с пистолетом в руке и кучей стреляных гильз вокруг. Похоже, отбивался до конца. Он так и не увидел своего ребенка — его жена должна родить на днях.

Долго засиживаться на месте и ждать удара было нельзя. Сейчас находящиеся на острове пожалуются большим дядям, и те накроют нас артиллерией и бросят в атаку резервы. А это очень плохо. Нет, конечно, я знаю, что хорошо подготовленная группа снайперов и пулеметчиков может сдержать наступление батальона. Но как-то хочется подстраховаться, закрыть ворота и не дать шансов противнику ворваться вовнутрь отбитой цитадели. Нужно укреплять позиции внизу в арке ворот. Пока снайпера гасили пулеметчиков, мои бойцы бросились к Арсеналу, где неделю назад нами у ворот были складированы мешки с песком. Сейчас они как раз были нужны. Я с двумя бойцами прикрывал эти работы, отстреливая из трофейного пулемета наиболее активных на той стороне моста.

Под свист пуль баррикада росла. Строилась она из нескольких перекрывавших друг друга частей. Количество носильщиков резко возросло. Кроме моих бойцов замелькали знакомые лица красноармейцев из 1-го батальона. Многие красноармейцы были в окровавленных повязках, но не прекращали работы и, наращивая высоту и ширину баррикады.

Среди тех, кто носил мешки, оказались и пограничники. Их можно было опознать по фуражкам и сохранившимся петличкам на рваных, грязных, часто в крови гимнастерках. Командовал ими лейтенант Кижеватов, поздоровавшийся со мной кивком головы, бросая очередной мешок. Его фуражка была сдвинута на затылок, на пыльной повязке, выше бровей, проступали пятна крови. Глаза горели лихорадочным огнем. Мне показалось, что он даже и не удивился нашей встрече. С собой из заставы они принесли «максим», установленный теперь на баррикаде.

Поговорить нам удалось только по завершении строительства, зайдя в башню и обходя позиции бойцов. На первом этаже под лестницей лежал труп пограничника, его винтовку и подсумок кто-то забрал. Здесь же, в комнатушке, находилось еще два трупа в красноармейской форме. По словам Кижеватова, это были захваченные за несколько часов до войны диверсанты, а павший пограничник — охранявший их часовой. Дали команду начать уборку трупов и сбор трофеев. И только после этого обменялись новостями.

Андрей Митрофанович рассказал, что здание заставы разрушено тяжелыми снарядами и минами, значительная часть бойцов пострадала. В строю семнадцать человек. Большинство неоднократно ранены. Себя таковым он не считал. Связи с отрядом и другими заставами нет. Из завалов удалось раскопать часть оружия и склад боеприпасов. Раненые пока находятся в здании заставы, и нужна их срочная эвакуация. Хорошо, что семьи командиров находились у нас в лагере, а то бы погибли здесь. До нашей атаки они уже дважды отбивали атаки врага из арки ворот. Действовали гранатами и штыковым ударом. В боях участвовал и взвод нашего полка, которому помогали огнем из подвала Арсенала.

Я в свою очередь ознакомил его с положением дел в крепости и принимаемыми мерами по выводу людей. Предложил отправить раненых для эвакуации к Трехарочным воротам.

В это время, настороженно поводя стволом орудия, к зданию заставы подъехал «БА» разведбата. Выглянувший оттуда сержант позвал меня к рации. Ерофеев кодовыми фразами интересовался положением дел. Сообщив, что все нормально, отпустил БА назад к Трехарочным воротам готовиться к прорыву. Туда же понесли раненых.

Немцы через мост и плотину попытались контратаковать, но нарвавшись на плотный огонь, откатились назад и оставили на мосту десяток неподвижных тел. Теперь немцы усиленно окапываются на Западном острове, с северной части которого не переставали звучать выстрелы и взрывы. Это продолжали держать оборону пограничники.

Договорившись с лейтенантом о том, что он с бойцами будет продолжать обороняться здесь, собрал свой отряд и двинулся с ним в Арсенал. Парням требовался отдых, пусть непродолжительный, но отдых. Все-таки нагрузка у них была дай боже. Поэтому я их отправил в нашу казарму. Пусть расслабятся, перекусят и воды попьют. Они пошли через центральный вход, а я решил заглянуть в подвал. Найти командование полка и решить вопрос с выходом из крепости.

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…6.00 ч. Pz.Jg.Abt. сообщает, что не может проехать по железнодорожному мосту в приказанный исходный район, так как железнодорожный мост непроходим. Подразделения 45-го противотанкового дивизиона, еще не переправленные вперед, засели на южном мосту. Переправа артиллерии на всем участке еще не готова (по справке командира 81-го саперного батальона).

6.30 ч. I.R 135 сообщает о перенесении полкового командного пункта на Северный остров.

Положение на укреплении Центральной цитадели по-прежнему не выяснено. Так как вражеское сопротивление здесь крепнет, полк ходатайствует о придании M.G Кр 133 (сначала подчиненной только для перехода Буга) для поддержки атакующих укрепление Центральной цитадели частей. Это предложение одобрено дивизией.

6.45 ч. 1. / I.R. 135 достиг железнодорожных строений примерно в 800 м к северу от моста Гиппа.

6.45 ч. 81-й саперный батальон сообщает, что у западной оконечности Северного острова мост через Буг можно поставить на 8 паромах. Южный мост будет готов только во второй половине дня…»

На входе в подвал меня встретил пулеметный расчет, расположившийся на ступеньках вниз и прикрытый баррикадой из ящиков. Во главе него был незнакомый лейтенант. У второго входа виднелся еще один пулемет. Вокруг валялись гильзы, а стены были в отметинах от попаданий пуль.

В темноте подвала толпился военный люд, в большинстве своем безоружный и неодетый, вздрагивающий при близком разрыве. Личный состав сидел, стоял, кучковался в группки по национальному принципу или знакомству. Вокруг были озабоченные, напряженные, обреченные лица. Какой-то строгой организации или разумной военной деятельности я не заметил. Было прохладно, и многие ходили в накинутых на плечи шинелях и бушлатах. У части народа на голове были каски, причем очень похожие на немецкие. Несмотря на разбитые окна и распахнутые двери, воздух был наполнен дымом, запахом пота, крови, жженого пороха и солений. Свет поступал из окон под потолком. У некоторых из них, соорудив постамент из подручных материалов, расположились стрелки, в основном из числа сержантов. Они же цементировали вокруг себя и некоторые группы бойцов. Среди военной массы заметил достаточно много людей в гражданской одежде. Какие-то они были мятые, нечесаные, заросшие. Интересно, кто это? В полку вроде бы приписников сразу же старались переодевать в военную форму.

Бойцы с удивлением рассматривали мою форму. При приближении вставали и освобождали проход. Ближе к центру подвала стали попадаться знакомые лица бойцов разведроты, комендантского взвода, музыкантов, артиллеристов. Они-то мне и показали, где находился старший лейтенант Потапов.

Тот, сидя на ящиках, что-то озабоченно вполголоса обсуждал с группой командиров. Среди них был и Горячих. Мое появление было сродни гоголевскому ревизору. Все сразу замолчали, уставившись на меня, словно на привидение.

— Жив, чертяка! А мы тебя уж похоронили!

— Не дождетесь! Слухи о моей смерти сильно преувеличены, я еще насморк получу на похоронах Гитлера в Берлине, — ответил я.

— Молодец. Ты где пропадал? — спросил особист.

— Да так куролесил и немцам по крепости хвост накручивал. Чтобы все рассказать, времени надо много, а его совсем чуть-чуть. Последними приключениями был штурм и освобождение Тереспольской башни от врага.

— Нам тоже досталось. Немцы через Бригитский проезд и Тереспольские ворота прорвались, пришлось отбиваться.

К нашему разговору прислушивались, шум по отсекам стихал. Я кратко рассказал о боях в клубе и башне, о том, что наскок врага отбит. А затем предложил командирам подняться наверх на свежий воздух и там все обсудить. Плотной группой, в сопровождении десятка бойцов разведроты с автоматами и ручным пулеметом, мы поднялись на первый этаж.

В коридоре царила разруха и пустота. Лишь около центрального входа у караульного помещения, рядом с импровизированной баррикадой, бдили несколько бойцов. Свежий легкий ветерок по полу гонял листы каких-то сразу ставших не нужными документов. Стоял стойкий запах гари. Иногда в разбитые окна влетали осколки, но их было мало — двухметровые стены надежно защищали своих постояльцев. У Тереспольского моста продолжался бой, били винтовки и строчили пулеметы.

Зайдя в помещение полковой школы, достав карту и схему крепости, разъяснил собравшимся командирам ситуацию вокруг. Сказал и о приказе дивизии на выход из крепости, и о том, что готовится прорыв гарнизона. Не стал скрывать и о недостатке времени для этого. Кто-то может не успеть, и им придется сражаться в крепости. Решение надо было принимать сейчас и немедленно.

Как старший среди собравшихся, Потапов стал отдавать команды и распоряжения. Мы же с Горячих отошли в сторону и накоротке переговорили. Спросил о судьбе знамен, хранившихся в полку. Они сохранились. Бойцы, что нас сопровождали, как раз их и охраняли. Услышав это, предложил ему возглавить отряд по вывозу знамен и документов гарнизона. Не скрывал, что это будет более чем сложно сделать — немцы уже на южной окраине города и в ближайшее время могут перерезать путь на Жабинку и выход из крепости. Подумав и посмотрев предполагаемый маршрут движения, старший лейтенант согласился. В качестве охраны он брал с собой бойцов взвода конной разведки. Я предложил забрать ему с собой и музвзвод, особенно его воспитанников. Дмитрий Ильич отправил одного из бойцов за оставшимися в подвале разведчиками и музыкантами.

— Я так понимаю, что уходить из крепости ты не собираешься?

— Да. Кто-то должен остаться прикрывать отход остальных. Вот я и решил, что этим кто-то буду я со своим отрядом.

— Возможно, не стоило тебе говорить, но вчера вечером командование полка беседовало со мной о тебе и твоего предупреждения о войне. Некоторые горячие головы посчитали это провокацией. Было принято решение, если информация не подтвердится, то документы в отношении тебя передать в НКВД как на паникера и провокатора. Командир тебе поверил и вывел полк на позиции. И в штабе дивизии поверили, а вот в корпусе и армии не верили. Комдив своим решением разрешил вывести полк, оставив здесь только тыловиков и приписной состав. Поэтому тебе и разрешили поднять свой взвод и вывести его из казармы. Я тебе тоже поверил, но вынужден был здесь остаться — за тобой присматривать. Ты оказался прав и фактически спас полк. Утром, сжигая свои документы, я уничтожил и собранный материал, включая и рапорт на тебя. О наличии материалов на тебя знали командир, комиссар и начштаба. Думаю, они согласятся с моим решением.

— Спасибо, Дмитрий Ильич. Я этого никогда не забуду!

— Ладно, одно дело делаем. Ни на кого не обижайся. Будешь сам командиром полка, поймешь, как трудно принимать подобные решения. И еще, — он расстегнул пухлую планшетку, достал оттуда несколько листков бумаги и протянул их мне. — Как знал, что пригодятся, и сохранил. Тут твоя характеристика и рекомендации тебе на вступление в партию. Моя и комиссара, они заверены командиром полка и ответственным секретарем партбюро.

— Так я вроде бы и не достоин такой чести.

— Это тебе только кажется. Кому, как не тебе, быть среди нас. Ты своими делами и поступками это доказал.

— Спасибо за доверие.

Получив распоряжения, командиры ушли собирать личный состав. Задержав Потапова, рассказали о состоявшемся разговоре. Александр Ефремович полностью согласился с нашим предложением. К нам заглянул сержант и доложил о прибытии личного состава. Дав бойцам время на сборы, мы продолжали прерванный разговор.

— Саша, скажи, а что за штатские у нас в подвале? Приписные что ли?

— Нет. С началом обстрела к нам в подвал стал стекаться народ со всех сторон. Как я понял, они то ли из автобата, то ли из Бригиток прибежали. А часть вроде бы из приписного состава соседей. Ну, и из гауптвахты народ тоже есть. У нас там сейчас такая смесь, что сразу и не разберешь, кто откуда.

— Понятно. Надо бы и их не забыть забрать.

— Сейчас там Санин и Семенов пытаются разобраться. Надеюсь, что всех соберут, в том числе и штатских.

К нам снова заглянул сержант с сообщением о готовности к выходу. Горячих попрощался и, забрав знаменосцев и отряд, ушел к столовой военторга. В помещении, где мы находились, лежало несколько погибших еще утром бойцов, и мы перешли в соседнее помещение дежурной части. Тут царил относительный порядок. Не считать же за грязь битое стекло, вездесущую пыль и пепел сожженных бумаг. Главное, был стол, стулья, пара телефонов и лежаков, обтянутых клеенкой. Стоял сейф с распахнутыми дверцами. Ветерок колыхал светомаскировочную штору. На вешалке висели забытые кем-то командирская шинель и противогазная сумка. На столе лежала документация дежурного по части. Отодвинув ее в сторону, сели за стол. Я рассказал, что в башне видел труп Наганова, тот вроде бы заступал вместе со старшим лейтенантом помдежем по части.

— Я виноват, отпустил его ночевать на квартиру. У него жена беременная. Сегодня должна была из лесного лагеря приехать. Вот он и хотел там все убрать.

— Сам-то не жалеешь, что своих в лагерь отправил?

— Нет, конечно. Хорошо, что большинство семей там находятся! А ведь я тебе не поверил ночью. Послал посыльного к комиссару. Да не дошел он, видимо. Вскоре после его ухода начался обстрел и бомбардировка Арсенала. Снаряды вокруг посыпались, несколько крупных попало в здание, обрушив часть кровли и помещений. Вынесло внутренние перегородки, завалив спящих людей. Часть снарядов были зажигательными и вызвали пожары. Их быстро локализовали. Хорошо, что ящики с песком были везде расставлены. Кроме того, пришлось и другими делами заниматься — документы уничтожать и личный состав спасать из-под завалов. Санин с начхимом Семеновым молодцы. В подвал раньше меня прибежали и начали там оборону организовывать и людей собирать. А медики лазарет развернули.

— Много раненых?

— Много. Ты до них не дошел, они дальше в отсеке лежат. Там недалеко и часть погибших лежит. Остальные тут по зданию разбросаны. Похоронить не успели, а теперь даже и не знаю, когда это сможем сделать. Наверное, теперь только после того, как назад вернемся. За пару дней, я думаю, ничего страшного с ними не случится. В подвале прохладно.

— Похороним. Наше здание на диверсантов проверяли?

— После твоего ухода начали проверку. А закончили только после эвакуации людей из казарм. На втором этаже нашли несколько немцев в форме и с оружием. Кого застрелили, а двоих взяли в плен. Сказали, что ждали нападения у нас здесь уже несколько дней. Как они попали в здание, ничего не сказали. Ответили, что просто вошли. Чтобы долго не возиться, мы их расстреляли.

— И правильно сделали. Боеприпасы и оружие у всех есть? А то вам с боем придется выходить.

— Есть. Из оружеек откопали. Да и со склада немного успели получить, пока немцы не ворвались в башню и не заняли Бригитские ворота. С артиллеристами хуже. Их всего несколько человек к нам успели из кольцевой перейти. У них конский состав частью погиб. Все орудия не получится вывезти. И так много пушек от обстрела пострадало. И боеприпасы к ним тоже не на чем будет вывезти.

— Забирай все, что получится, а лошадей надо искать повсюду, в том числе у соседей. У них тоже артиллеристам досталось. Я тебя вот о чем хотел попросить. Оставь часть артиллеристов со мной. Мне нужны расчеты на те орудия, что не сможете вывезти. Желательно добровольцы.

— Хорошо, если найдутся добровольцы, забирай. Ты все-таки решил здесь остаться?

— Да надо же кому-то прикрыть ваше отступление, а то немцы за вами следом попрут. Так что будет у вас время привести себя в порядок. Ты не в курсе, связь есть?

— Ночью с дивизией, штабом армии и погранотрядом не было. Где-то обрыв. Связистов направлял для починки, но те так и не вернулись. А с частями гарнизона не связывался. Необходимости не было.

— Давай попробуем? — предложил я.

— Давай. Только ты сам этим займись. Я пойду вниз, народ надо выводить.

Сняв трубку телефона, попытался связаться с коммутатором. На удивление, тот ответил. Дежурная смена коммутатора оставалась на месте. Уточнил, с кем есть связь. Мне ответили, что с началом обстрела были звонки из 44-го полка, батальона НКВД. Они пытались созвониться с дежурным по части, но им никто не ответил. С городом связи нет, линейщики так и не вернулись. Радиостанция повреждена, восстановить ее пока не могут. Связи с батальонами в укрепрайоне нет. Я попросил ребят обзвонить части гарнизона и доложить сюда. Вызвав одного из бойцов, дежуривших в коридоре, поручил ему дежурство на телефоне. Сам пошел в казарму посмотреть, как там дела.

Мои парни не сидели без дела. Одни, натаскав из коридора ящики с песком, укрепляли ими окна. Другие пополняли боекомплект или подкреплялись консервами, запивая водой из фляжек. Бачки с водой были полными. Оставленные в казарме бойцы дополнили рассказ Потапова о событиях в Арсенале.

С началом обстрела многих охватила паника. Через выходы рванули на улицу, а там падали, пораженные осколками. Много погибло еще здесь в казармах под завалами. Более выдержанно вели себя сержанты — выдавали оружие и боеприпасы, стреляли по немцам. Одними из последних спустились в подвал. Охрану в здании никто не додумался оставить, бросив все на произвол судьбы. Вот мои и натаскали к себе из соседних казарм еще оружия и боеприпасов, чистого постельного белья, катушек телефонного провода и пару политотделовских радиостанций. Поблагодарив за все сделанное, предупредил всех о выходе полка из цитадели и о том, что мы остаемся прикрывать отход. Вроде бы никто не возражал, не потребовал все бросить и отступать вместе со всеми. Не сказать, чтобы у бойцов были счастливые и радостные лица, но и скорбных, удрученных лиц не было. Была решимость воинов, познавших смерть товарищей и радость победы над врагом. За те несколько часов войны все словно повзрослели на десяток лет.

Боец, оставленный в дежурке, позвал меня к телефону. Связисты доложили, что есть связь с подразделениями цитадели. Я попросил соединить меня со всеми поочередно.

Сначала меня соединили с 44-м полком. Ответил мне сержант из полковой школы, тот подтвердил о готовности к выходу и сборе личного состава у Трехарочных ворот. Затем с 84-м полком, там продолжали сдерживать немцев на Южном острове.

Удалось связаться и с конвойниками. По сообщению помощника командира взвода связи замполитрука Шнейдермана, возглавившего оборону, им пока удается удерживать немцев на первом этаже казармы и обстреливать Пограничный остров. В казарму немцы смогли прорваться через выломанную дверь в столовой. Наши бойцы удерживают второй этаж. Есть проблемы с боеприпасами и водой, помещение казармы через окна простреливается с Западного острова. Техника, стоявшая на берегу левой протоки Мухавца, уничтожена огнем противника, ни одна автомашина не смогла выехать. В казарме живых около пятидесяти человек, много раненых и погибших. Из командиров никого нет. С началом обстрела дежурный по части младший политрук Бродяной с усилением побежал на помощь караулу во 2-й корпус тюрьмы, что в Бригитках. Сведений от караула, находящегося там, нет. Я поставил его в известность о положении в крепости и попросил: «Продержитесь хотя бы еще час. Помощь будет».

Ответили и из хлебозавода. Он располагался в казематах под валами у Трехарочного моста. Разговаривал со мной сержант Силантьев. У них в казематах, спасаясь от обстрела, собралось порядка трех сотен человек из различных частей. Света нет, оружия мало, боеприпасов тоже, как и связи с другими частями. На валу огневая точка противника, атаковать ее не представляется возможным. Их я тоже предупредил о предстоящем прорыве из цитадели.

Всем абонентам от имени штаба обороны было приказано держать связь с Арсеналом, постоянно сообщая обстановку.

Штаба нет, а приказы от него уже идут. Будем надеяться, что скоро все изменится, штаб реально возникнет и будет функционировать. Со старшим смены связистов договорились, что он пришлет нескольких радистов и телефонистов для организации связи с церковью, Тереспольской башней, столовыми инженерного полка и командного состава, артиллеристами.

Вызвав бойцов, поставил им задачу: привести в порядок комнату в полковой школе. Перенести туда макет крепости. Один из бойцов был направлен проверить склад в Круглом туалете у Бригитского проезда, другой в склад НЗ, третий на продовольственно-фуражные склады. Еще несколько отправил по соседним казармам разведать, что там творится, и поглядеть, чем можно разжиться. Отдельно боец побежал в конюшни — проверить, работает ли пожарный насос, а то без воды совсем плохо будет.

Следом за моими бойцами решать проблемы связи отправились и связисты полка, а двое их радистов стали колдовать с найденными рациями. Посыльные — это прекрасно, но радио или проводная связь лучше. Реагировать на изменяющуюся обстановку можно куда проще и быстрее. Кому как, а мне, выросшему в условиях Советской армии конца ХХ века, связь между частями гарнизона нужна как воздух. Просто не могу иначе. Как управлять войсками, если ее нет? У нас это забито на уровне мозжечка. Так что пусть ребята постараются для дела.

Здесь мне пока делать нечего — сейчас все решается у Трехарочных, а принять доклады от посыльных вполне смогут и сержанты. Тащить с собой весь отряд в церковь-клуб не имеет смысла. После начала исхода надо будет идти на помощь конвойникам, а преодолевать очередные 500 метров под артогнем и терять людей не хочется. Лучше пусть побудут здесь, отдышатся и в себя придут, а я налегке пробегусь туда и обратно. Посмотрю, как там идет подготовка, и заодно связь проверю.

За себя в Арсенале оставил Одинцова. Сам рванул к столовой и казематам 455-го полка. Там подготовка шла своим ходом. В казематах у Трехарочных ворот скопилось огромное количество людей, готовых к рывку из цитадели. Каждый каземат был забит людьми до отказа. У входов в томительном ожидании команды на выход стояли вооруженные автоматическим оружием младшие командиры. У столовой инженеров собиралась бронетехника. Около нее копошились танкисты и несколько командиров. Среди них был и Горячих. Трупов немцев, как и оружия, вокруг Трехарочных ворот практически не было — успели убрать.

Капитан из 455-го полка сообщил, что основные силы собраны. Ударный отряд сформирован. Бойцы разных подразделений и частей перемешались между собой. Из них сформированы сводные взвода и роты. Плохо, что мало командного состава. Сводными ротами командуют младшие командиры. Раненых бойцы понесут на себе. Постараются забрать всех. Вся задержка только из-за танкистов, к которым только что подошло еще несколько машин. 333-й полк до сих пор так и не прибыл. Знаменные взвода собраны в казармах инженеров. Мы договорились о сигналах, которые будут посылаться нам. Несмотря на наличие нескольких переносных раций, связаться со штабами дивизий и корпуса не удалось. Так что вопросы: места, куда выводить, организации встречного прикрытия и точки встречи — оставались открытыми. Достав свою карту, снова рекомендовал те маршруты, что указывал в своих записках. Предусмотренные маршруты мирного времени утратили свою силу. Враг уже находился на нашей территории и активно продвигался вперед. И у него была поддержка в виде артиллерии, которая напрочь отсутствовала у нас. Так что требовалось вывести войска как можно быстрее и безопаснее.

Кстати, артиллеристов мне уже отправили. Набрали из числа добровольцев целый взвод. Капитан очень сожалел по поводу оставления в крепости своих орудий, но вывезти их было не на чем. Порекомендовал подобрать орудия из тех, что стояли в парке 44-го полка у Северных ворот. Они вполне могли уцелеть, там же можно было разжиться лошадьми. Переговорили мы и о выводе людей из Западного редюита и членов семей из Домов начсостава. Капитан пообещал отправить туда специальные команды во главе с несколькими командирами. На этом мы расстались.

Перебежав арку ворот, остановился у ближайшего «БА». Сюда же подошли Горячих и Долженко.

— Все бегаешь? — спросил особист.

— А что прикажете делать? Надо. Вы тут как, готовы?

— Готовы, — почти в один голос ответили старшие лейтенанты. Долженко продолжил: — Сейчас еще две машины должны подойти — и начнем.

— Бог вам, как говорится, в помощь. Главное поаккуратнее там. Не горячитесь и не спешите. Главное, не зарывайтесь. Берегите себя, не учения все же. С пехотой все согласовали? Связь работает?

— Все нормально. У всех рации работают. Пехота прикроет и своя, и от инженеров ребята помогут.

— Мы вам подсказывать будем. Петр Федорович, ты своим скажи, кто не успеет уйти, пусть сюда отходит. Прикроем.

— Договорились, — ответил Петр. В это время его позвали к одной из машин.

— Хороший парень. Жаль, если погибнет.

— Жаль, но война…

— Я порой удивляюсь. Хотя за то время, что с тобой общаюсь, вроде бы и привык. Ты так говоришь, словно тебе это не впервой.

— Да, есть такое дело. За неделю в скольких переделках был! Да и за сегодня только в трех боях пришлось побывать. И главное, выжить.

— Вот я и говорю, везучий.

— Дмитрий Ильич, а что там со знаменами, все собрали?

— Да. Те, что смогли спасти, здесь. Всего шесть знамен. Два наших — полка и дивизии, два 84-го полка — Боевое и Шефское. И по одному от 44-го и 455-го полков. Боевое знамя 75-го разведбата погибло вместе с охранявшими его красноармейцами. Нет знамен автобата, батальона связи, батальона НКВД. Остальные здесь. Все части выделили по взводу в охрану. В общей сложности получилась сводная рота. Для прорыва должно хватить. Сейчас они в казарме инженеров притираются друг с другом. Конвойников еще подождем и пойдем. Может, с нами пойдешь?

— Нет. Не могу. Конвойников не ждите. Они пока сейчас c нами соединиться не могут — ведут бой с немцами. Те к ним в казарму прорвались. Если получится, они вас позже догонят. Как только бронегруппа прорвется на Северный остров, тоже выдвигайтесь. Больше шансов прорваться будет. И главное, сразу под артобстрел не попадете.

— Так и думали.

— Дмитрий Ильич, я вот тут донесение о наших действиях составил, с собой заберете?

— Конечно, — беря у меня донесение, составленное в Арсенале, сказал Горячих. Вместе с донесением я передал и планшетку с документами и жетонами немцев. В это время к нам подбежал Малышев, передавший мне еще одну планшетку с документами немцев, собранными в районе Трехарочных ворот.

— Витя, сколько здесь?

— Семьдесят пять солдатских книжек и жетонов. В том числе три офицерских.

— Молодец. Немцы не мешали?

— Нет. Как увидели, что мы трупы убираем, так даже и не стреляли. На валах там народу немного. Наблюдатели насчитали всего человек двенадцать, но при трех пулеметах. Трофейное оружие мы инженерам отдали, а то у них с оружием плохо. Себе только пулеметы и гранаты оставили.

— А как узнали, что документы офицерские? — спросил особист.

— У них погоны другие, а кроме того, у нас тут парень из инженеров со знанием немецкого языка. Вот он и переводил.

— Ясно. Молодцы. Володя, ты в донесение внеси изменения, — возвращая мне бумаги, сказал Горячих. Тут же на броневике я внес изменения и отдал все Дмитрию Ильичу.

— Дмитрий Ильич, вы у нас в журнале распишетесь?

— А что, он у тебя заполнен???

— Вот только сейчас дополнения внесу, — достав из планшетки журнал, сделал в нем несколько записей и передал его Горячих. Тот, прочитав все написанное, оставил свой автограф.

— И когда только успел?

— Накидал, пока в казарме был. Виктор, там связисты к вам должны линию кинуть.

— А у нас связь есть. Через штаб инженерного полка. Там телефон только разбит был.

— Вот и хорошо, звони каждый час.

— Есть. Разрешите идти? — спросил у нас Малышев.

— Давай, — разрешили мы. И Малышев убежал к себе.

— Ну, и я пойду. Как прорветесь, не забудьте сигнал дать, чтобы мы знали.

— Не беспокойся. Сделаем.

Пожав друг другу руки, мы простились. В клубе все шло своим чередом. Посреди помещения на расчищенной площадке высились штабели с боеприпасами, часть окон была укреплена мешками с песком. Трупы немцев были вынесены и сложены в большую воронку. Наших тоже похоронили.

Ерофеев доложил, что к отряду присоединились еще 30 человек из различных подразделений. И это не считая артиллеристов. Старшим у артиллеристов был пожилой сержант-сверхсрочник Григорий Николаевич Макеев. Мы с ним познакомились и переговорили. Я объяснил задачу и показал на карте, где планирую использовать их. Подчинив ему всех присутствующих в клубе артиллеристов, направил искать исправные орудия и снаряды.

Через вход в алтарной части клуба зашла группа вооруженных автоматическим оружием бойцов и командиров. Во главе нее шел невысокий полковой комиссар с бледным и озабоченным лицом. Ерофеев, присутствовавший при беседе с артиллеристом, тихим голосом сообщил, что это полковой комиссар Фомин. Он его раньше в 84-м полку видел.

Война войной, а Устав никто не отменял. Я подошел и представился. Выслушав мой доклад, полковой комиссар, чтобы не мешать бойцам, предложил куда-нибудь пройти и там поговорить. Единственное место, которое более или менее подходило для этого, была будка киномеханика. В сопровождении нескольких командиров и пограничников мы прошли на хоры. Развернув на столе схему крепости, доложил складывающуюся обстановку и что предпринимается для отражения атаки врага и выхода гарнизона в места сосредоточения. После чего предложил подняться на НП и там все увидеть своими глазами. На площадке НП мы продолжили разговор.

— Владимир Николаевич. Поясните, почему вы прислали свое приглашение именно мне?

— Товарищ полковой комиссар, — начал я, но был остановлен Фоминым.

— Обращайтесь по имени-отчеству.

— Ефим Моисеевич. Настолько я знаю, вы приняли на себя командование гарнизоном. Кроме того, вы единственный старший командир в крепости. Остальные или не смогли пробиться, или погибли. В крепости нет ни одного командира или хотя бы начальника штаба полка. Я не говорю о дивизионном командовании. Их представители сюда также не смогли пробиться. Кроме посыльного, принесшего устное указание о выходе гарнизона. Для организации обороны требуется руководитель именно вашего уровня, который мог бы ставить конкретные цели и требовать их выполнения от нижестоящих по званию и должности. Так что, кроме вас, некому возглавить оборону.

— Хорошо. Вы правы. Кто еще войдет в штаб? В каком качестве вы видите себя?

— Пока штаб обороны — вы, я и те, кто находится здесь. Остальные члены штаба появятся после выхода из крепости основной части гарнизона. В него войдут те командиры, что останутся здесь продолжать оборону. Из них будут назначены руководители участков обороны. Кем я себя вижу? Тем же, что и сейчас, — командиром штурмового или ударного отряда. Мои бойцы как раз для этого подготовлены.

— Понятно. Где будет размещаться штаб обороны? Здесь в клубе или в Арсенале?

— Нет. Я думаю, что штаб обороны лучше разместить в штабе 33-го полка. Считаю, что там наиболее удобное место, чем здесь или в Арсенале. Сейчас там тыловая позиция цитадели, прикрытая гарнизонами Западного и Восточного редюитов, предмостовыми укреплениями Трехарочного моста и цитаделью. Фактически это центр нашей обороны. Оттуда через Арсенал можно связаться со всеми частями цитадели. Арсенал находится очень близко к Тереспольской башне — фактической линии обороны. И подвержен обстрелу артиллерией. Здесь же, в клубе, останется наблюдательный и корректировочный пункты, а в зале склад боеприпасов.

— Не боитесь, что немцы, обстреляв клуб, уничтожат склад?

— Думаю, что нет. После уничтожения немцев мы пользуемся их световыми сигналами. Пока удается их дезинформировать и враг сюда не стреляет.

— А нельзя вашу методику перенести и на другие объекты?

— Скорее всего, нет. Немцы, проникшие в крепость, имели радиостанции и сообщали о захвате зданий. Ни одного радиста мы не смогли взять живым. А без них общение с врагом проблематично.

— Понятно. Что ж, я думаю, что ваше решение правильное. Жаль, что капитан Зубачев пойдет на прорыв. Он бы мог помочь в работе штаба. Но им предстоит не менее сложная задача — прорваться и вынести раненых. Вы всех командиров предупредили о необходимости сбора всех раненых?

— Да, такое указание передано всем, с кем смогли связаться.

— Какие ближайшие задачи штаба?

— Во-первых, собрать и направить в прорыв как можно больше бойцов гарнизона. Во-вторых, организовать активную оборону крепости, в-третьих, полностью очистить цитадель от немцев.

— Что ж, все правильно. Задачи вами определены верно. До прорыва я хотел бы переговорить со старшим группы, эвакуирующей знамена. Не знаете, кто ею командует?

— Старший лейтенант Горячих Дмитрий Ильич. Начальник особого отдела нашего полка. Знамена вашего полка и частей гарнизона собраны. Его вы найдете у «БА». В столовой инженерного полка держит оборону группа нашего полка во главе с сержантом Малышевым.

— Понятно.

После этого, договорившись о связи, мы расстались. Полковой комиссар ушел к Кольцевым казармам, а я решил уточнить обстановку.

Суета у Белого дворца заметно уменьшилась. Колонна бронетехники выстроилась у столовой инженерного полка. Три «БА» и четыре «Т-37(38)». Слабенькая, конечно, ударная сила, но какая есть. У немцев в крепости и такой пока нет. Но пригонят… Надеюсь, что мы к этому будем готовы и встретим врага горячими пирожками. Нам бы до ночи продержаться…

Вскоре на Трехарочном мосту появилось несколько «БА-10», стремившихся подавить из башенных орудий немецкие позиции на валах укреплений у Трехарочного моста. Следом за ними катили «Т-38», а дальше, ощетинившись штыками, густой цепью двигалась пехота. Кто-то из немцев, засевших на предмостовых укреплениях, запустил в небо зеленую и синюю сигнальные ракеты. Оттуда же ударили вражеские пулеметчики, пытаясь остановить наступающих, но прикрываясь огнем и броней, бойцы устремились вперед. От Северных ворот по дороге между редюитами им навстречу двигалась еще одна наша пехотная цепь, беря немцев в кольцо.

По мосту, во фланг нашим, ударил пулемет, а небо украсилось еще несколькими сигнальными ракетами зеленого и синего цветов. Он бил из кустов у Домов командного состава. Сраженные пулями врага бойцы падали на мостовую или в воду, но остальные продолжали бежать вперед. Один из бронеавтомобилей остановился, развернул орудие в сторону нового врага и послал туда несколько снарядов. На некоторое время немцы там замолчали. И лишь взлетевшая в небо сигнальная ракета показала, что они все еще там. Не выдержав удара с двух сторон, сидевшие на валах немцы попытались отступить в сторону Восточного форта. Сделать им этого не удалось — кольцо вокруг них сомкнулось. Часть немцев, сдаваясь, подняли руки, но наших было не остановить, и пленных они не брали. Предмостовые укрепления полностью перешли под наш контроль. Часть пехотинцев заняла брошенные врагом окопы, используя трофейные пулеметы, разворачивала оборону на валах. Из казематов снизу валов к ним наверх стали подниматься группы красноармейцев.

Несколько броневиков в сопровождении танка, продолжая наступление, повернули в сторону казарм 125-го полка, туда же развернулась и часть пехотинцев. Еще два «Т-38» и «БА» двинулись к Восточному редюиту на помощь его защитникам.

Как только на валах все было решено, под прикрытием еще одной группы бронетехники вышла группа Горячих и быстрым шагом устремилась к Северным воротам, ощетинившись стволами в разные стороны.

Как только она преодолела мост, из цитадели в ту же сторону, стремясь как можно быстрее покинуть мышеловку, бросилась большая толпа бойцов. Многие неодетые, босиком, в окровавленных повязках и без оружия. Говорить о какой-то четкой организации этого потока не приходилось. Подразделения перемешались между собой. Кто, откуда, где командиры, понять было невозможно. Но главное было то, что бойцы не бросили своих тяжелораненых и несли их на носилках. То тут, то там среди гимнастерок и нижнего белья мелькали женские платья. К этому людскому потоку присоединялись и те, кто прятался под валами в Западном редюите и ДНС. В большинстве своем это были раненые, женщины и дети.

С той стороны Северных ворот, уже на Каштановой, взлетела трехзвездная белая сигнальная ракета. Знаменная группа покинула крепость. Далее ее путь лежал на выход из города. Жалко, что у них нет с собой пары зенитных установок. Они бы в городских условиях очень пригодились как от пехоты отбиваться, так и воздушный зонтик обеспечить. Будем надеяться, что и без них Дмитрий Ильич сделает все как надо.

А исход продолжался. Навстречу потоку выходящих из цитадели от Северных ворот и ДНС устремился тонкий ручеек командиров, спешащих к своим подразделениям. Потоки сталкивались и растворялись друг в друге. По ходу движения заново формировались группы и отряды. И в туннель Северных ворот уже входили более организованные колонны. Сколько вышло? Не знаю, много. Несколько тысяч человек точно. Да, без тяжелой техники и вооружения. Но главное, шли люди, те, кто сможет взять в руки оружие и бить врага, а не гнить в концлагерях.

Из краткого боевого отчета о действиях 6-й стрелковой дивизии в первые часы фашистского нападения (РИ):

«…В 4 часа утра 22.6 был открыт ураганный огонь по казармам и по выходам из казарм в центральной части крепости, а также по мостам и входным воротам крепости и домам начсостава. Этот налет вызвал замешательство среди красноармейского состава, в то время как комсостав, подвергшийся нападению в своих квартирах, был частично уничтожен. Уцелевшая же часть комсостава не могла проникнуть в казармы из-за сильного заградительного огня…

…В результате красноармейцы и младший комсостав, лишенные руководства и управления, одетые и раздетые, группами и поодиночке самостоятельно выходили из крепости, преодолевая под артиллерийским, минометным и пулеметным огнем обводный канал, реку Мухавец и вал крепости. Потери учесть было невозможно, так как личный состав 6-й дивизии смешался с личным составом 42-й дивизии. На условное место сбора многие не могли попасть, так как немцы вели по нему сосредоточенный артиллерийский огонь. К этому следует добавить, что перед артиллерийским налетом начала активно действовать «пятая колонна». В городе и крепости внезапно погас свет. Телефонная связь крепости с городом прекратилась… Некоторым командирам все же удалось пробраться к своим частям и подразделениям в крепость, однако вывести подразделения они не смогли и сами остались в крепости. В результате личный состав частей 6-й и 42-й дивизий, а также других частей остался в крепости в качестве ее гарнизона не потому, что ему были поставлены задачи по обороне крепости, а потому, что из нее невозможно было выйти. Материальная часть артиллерии гарнизона крепости находилась в открытых артиллерийских парках, и поэтому большая часть орудий была уничтожена. Почти все лошади артиллерийского полка 6-й дивизии и артиллерийских и минометных подразделений стрелковых полков 6-й и 42-й дивизий находились во дворе крепости, у коновязей, и почти целиком были уничтожены. Машины автобатальонов обеих дивизий и автомашины других частей стояли в объединенных открытых автопарках и сгорели при налете немецкой авиации…»

Из донесения заместителя командира по политической части 6-й стрелковой дивизии полкового комиссара М. Н. Бутина (РИ):

«…В районы сосредоточения по тревоге из-за беспрерывного артиллерийского обстрела, внезапно начатого врагом в 4.00 22.6.41 г., части дивизии компактно выведены быть не могли. Солдаты и офицеры прибывали поодиночке в полураздетом виде. Из сосредоточившихся можно было создать максимум до двух батальонов. Первые бои осуществлялись под руководством командиров полков товарищей Дородных (84 сп), Матвеева (333 сп), Ковтуненко (125 сп). Материальную часть артиллерии стрелковых полков вывести не удалось, так как все было уничтожено на месте. 131-й артиллерийский полк вывел 8 орудий 2-го дивизиона… Неприкосновенные запасы, находившиеся в складах, почти целиком остались в крепости…»

Бой на Кобринском укреплении продолжался. Пройдя Дома начальствующего состава и уничтожая на своем пути очаги сопротивления врага, танкисты медленно и уверенно продвигались вперед. Немцы перешли к обороне. Небо украсилось зелеными, синими и красными сигнальными ракетами. Навстречу нашей бронетехнике и бойцам неслись снаряды и пули. Все чаще на пути танкистов вставали грибы разрывов тяжелой артиллерии. Против танкистов работали противотанковая артиллерия в боевых порядках и артиллерия с другого берега Буга. Маневрируя, стараясь не останавливаться, танкисты продолжали бой, укрываясь за постройками.

Все шло как надо. Пора и мне заниматься делом. Немцы в казарме «чекистов» ждут. Не дай бог продвинутся дальше и закрепятся на первом этаже Кольцевой казармы. Они оттуда смогут простреливать весь внутренний двор цитадели, и все мои труды и надежды накроются медным тазом. И вот ведь гады, сами оттуда не уйдут. Тихо сидеть не будут, а будут отстреливать бойцов. Мешать выполнению моих планов. Словно заноза в известном месте, мешаться будут, так что пора ее уничтожать.

Связавшись с Арсеналом, предупредил о готовности штурмовой группы к выходу. Пока до них доберусь, как раз соберутся.

Окинув еще раз взглядом цитадель с высоты птичьего полета, спустился вниз. Там продолжались работы по накоплению боеприпасов. По сообщению Ерофеева, почти все боеприпасы из склада 84-го полка уже перенесены сюда. В основном это снаряды к 76-мм и 45-мм орудиям, патроны к револьверам «наган» и «ТТ», мины к 82-мм минометам. В 84-м полку нашлись и несколько 82-мм минометов, но нет минометчиков. Все остальные боеприпасы пошли бойцам 84-го полка и близлежащих подразделений. Несмотря на то что крыша склада горит, угрозы взрыва боеприпасов уже нет. Поблагодарив за проделанную работу, рассказал о последних новостях. Среди бойцов, носивших ящики с боеприпасами, увидел и Никитина. Раз склад практически весь вывезли, то нечего ему тут делать, у меня в группе и так вакантных мест куча. Предупредив Ерофеева, забрал Виктора с собой.

По дороге к Арсеналу встретил артиллеристов, облепивших «полковушку» и кативших ее к Трехарочным воротам. Макеев доложил, что нашли несколько исправных орудий и снаряды к ним. Их вполне должно хватить для размещения согласно нашей договоренности. Еще ряд орудий вполне можно отремонтировать, используя остальные в качестве запчастей. Ремонт можно произвести в артмастерских любого полка, но нужны еще люди. И если я не против, то можно привлечь тех, кто останется в крепости. Я согласился — чем больше будет орудий, тем лучше.

Оставшуюся дорогу до Арсенала я обдумывал свои дальнейшие действия. Все входы в казарму «чекистов» были со стороны Мухавца и места его слияния с Бугом. Поэтому обстреливались немцами с Западного и Южного островов. Пробраться туда можно либо по крыше из Тереспольской башни под огнем, или же искать альтернативный вариант. Плохо то, что я в казарме ни разу не был и ее расположение не знаю. Но думаю, что конвойцы нам помогут в зачистке. Да и среди находящихся в Арсенале и клубе есть бойцы оттуда. Глупость спорол, что заранее не обеспокоился этим вопросом. Пришлось отправлять Виктора назад в клуб за «конвойцами».

В Арсенале мой личный состав был готов к новым подвигам. Разведчики, посланные в соседние здания, в большинстве своем вернулись. Новости были радостными. Они подтвердили рабочее состояние пожарного насоса, установленного в конюшне, и даже ведро свеженабранной воды принесли. Полковые склады боеприпасов, продовольствия, фуража, обмундирования целы. Как же тут не радоваться?

По докладу дежурного полк вывел часть людей к Трехарочным воротам, в том числе и всех раненых. В подвале все еще остаются не желающие идти на прорыв. В основном это «припикники» и те, кто не понимает русского языка. Потапов пытается решить этот вопрос.

Схему казармы чекистов составили быстро. Помогли в этом «конвойцы», пришедшие из клуба. Они же подсказали, что в казарму можно попасть через запасной вход столовой.

Созвонившись с батальоном, поинтересовался обстановкой. Шнейдерман подтвердил, что они продолжают удерживать баррикаду у лестницы на втором этаже, отбиваясь гранатами. Боеприпасы пока есть. Немцы ведут огонь по широким проемам окон второго этажа, не давая поднять головы. Сколько немцев ворвалось в казармы — неизвестно. Они подожгли здание и выкуривают защитников дымом. Пожар потушен. Я предупредил о том, что мы идем на помощь, если будет возможность, просил оказать поддержку атаке.

Удар я планировал нанести оттуда же, откуда вошли в казарму немцы, — через столовую. Вообще довольно странно. Когда мы шли на штурм башни, двигались там, но по нам никто не вел огонь. Или враг настолько самоуверен, что, наступая, не озаботился охраной тыла? Или его вообще не интересовала обстановка внутри цитадели? Кто его разберет, что там и почему. На месте разберемся…

Бойцы меня уже ждали у центрального выхода. Обстрел крепости практически прекратился, видимо, немцы опасались попасть по своим. Над зданием клуба взлетела очередная белая ракета. Проведя инструктаж, начали выдвижение. Шли мимо полуразрушенного здания погранзаставы и ее ограды в сторону Холмских ворот. Далее бегом преодолели кусок дороги к Кольцевым казармам и оказались у запасной двери столовой батальона НКВД.

Дверь была выломана. Все страньше и страньше. Что же это за солдаты такие? Даже не озаботившиеся прикрыть столь стратегический вход и не ведущие наблюдение за тылом. На пути от Арсенала сюда по нам так никто и не открыл огня.

Лишь ворвавшись на кухню, я нашел ответ на свои вопросы. Дураками немцы не были и охранение выставили. На полу валялось около десятка трупов. Они пали, что называется, от дружеского огня — несколько немецких снарядов, влетев вовнутрь, уничтожили все живое. Те, кто выжил, распределились по остальным помещениям первого этажа и пытались выбить «чекистов», не обращая особого внимания на свой тыл.

Дальше передвигаться пришлось уже с боем. Немцев оказалось больше, чем я рассчитывал, и сопротивлялись они со знанием дела. Драка вышла жестокая и кровавая. Рукопашной избежать не удалось. Русские и немцы смешались между собой в дикой свалка. Оружие, гранаты, лопатки, штык-ножи — все это пошло в дело. На окровавленном полу столовой не на жизнь, а на смерть сошлись две штурмовые группы. Схватка разбилась на несколько очагов. Вокруг шла стрельба, вой, русский мат и немецкие проклятья. Какой-то ухарь ухитрился практически в упор вмазать в меня очередь из автомата. Не будь на мне нагрудника и разгрузки с магазинами, лежать мне тут холодным. А так отделался сильным ударом и несколькими испорченными магазинами и прикладом автомата, который разломился от удара по голове этого ухаря. Дальше пришлось действовать уже руками и лопаткой. Достать револьвер не успел.

Нам очень помогла атака «чекистов» сверху. Услышав шум боя, они по лестнице бросились вниз. Схватка приняла новый оборот. И немцы не выдержали, побежали. А кто не смог бежать, доходил на грязном окровавленном полу. Отступающие бросились вплавь через Мухавец или побежали в сторону Тереспольской башни, но там их ждали, и далеко они уйти не смогли. Спаслись лишь те, кто сразу сбежал по дамбе на Западный остров. Первый этаж был очищен. Но и нам досталось. Практически все, кто участвовал в атаке, были ранены. Шестеро из моей группы погибло, одному даже нагрудник не помог. И все равно это была победа. Цитадель полностью очищена от врага. И пусть они теперь попробуют сюда снова сунуться!

Времени отпраздновать победу нам не дали. Практически сразу же начался артиллерийский обстрел казармы. Снаряды рвались как перед казармами, так и внутри них, влетая через широкие проемы окон и дверей. Осколки крошили кирпич и осыпали нас. Пришлось искать укрытия. В этом мне помог тот самый замполитрука, с которым я разговаривал по телефону. Поднявшись на второй этаж, мы прошли в помещение штаба батальона, окна которого выходили во двор цитадели. Остальные по возможности стали укреплять и баррикадировать окна и двери, собирать трофеи.

В штабе царил разгром. Один из снарядов взорвался внутри, обрушив часть перегородок и перекрытий. Под завалами погибло несколько человек.

Шимон Маркусович рассказал, что на вечерней поверке в батальоне было 72 человека, в том числе и прибывший из Вологды в командировку караул в составе четырех человек. Это без учета караула Бригиток. Всего на довольствии стояло 94 человека. Ночью в 23.50 убыл очередной караул по сопровождению спецконтингента на Москву. А еще вчера в обед Управление НКВД запросило транспорт и сопровождение для перевозки задержанных. Назад личный состав и техника не вернулись. Командиры батальона жили в городе и после начала обстрела сюда не прибыли. В связи с этим Шнейдерману пришлось принять командование на себя. Секретные документы частично уничтожены. Боевое знамя части сохранено — оно у сержанта Новикова. Я попросил пригласить его и по возможности вывесить красный флаг над казармой.

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…7.30 ч. Примерно в это время у дивизии на основании различных сообщений впервые создается впечатление, что все же позади передней линии дивизии сопротивляются более сильные части русского гарнизона оборонительных сооружений. Теперь поддержка артиллерии в цитадели невозможна, так как пехота втянута в бой слишком тесно с противником.

7.15 ч. Ранен полковник Велькер, командир A.R. 98.

7.45 ч. Сообщили, что гауптман Пракса, командир III/I.R. 135, убит во дворе укрепления Центральной цитадели в 4.45 ч.

8.10 ч. Офицер I/A.R 99 сообщает, что части III/I.R. 135 остановлены и засели перед укреплением Центральной цитадели и имеют примерно 35 % потерь…»

Телефон работал, я связался с НП и Фоминым, сообщил о результате атаки. Они мне подтвердили, что эвакуация гарнизона продолжается. Но уже не теми темпами, что раньше. Немцы из гаубиц и пулеметов, расположенных в западной части Северного острова, обстреливают Трехарочный мост, что ведет к значительным людским потерям. Приходится ждать паузу в обстреле и только тогда перебегать мост. Но тем не менее эвакуация идет. По предварительным подсчетам, цитадель уже покинуло несколько тысяч человек. Артиллеристами установлено три орудия — два у Трехарочных ворот, а одно 76-мм у Белого дворца. Стоявший там ранее «БА» отбуксирован в Холмские ворота. Предупредив, что я пока буду находиться здесь, положил трубку.

Вскоре в сопровождении трех человек вернулся замполитрука. Он представил мне Новикова, а остальные бойцы оказались его ассистентами. Кроме того, Шимон Маркусович принес мне взамен испорченных пару магазинов и новенький «ППД». Как оказалось, бойцы смогли вскрыть оружейку и склад боеприпасов и вооружиться. Часть оружия оказалась невостребованной.

Знамя хранилось у сержанта под гимнастеркой. Поблагодарив, попросил его продолжить хранить его дальше. Собравшимся бойцам рассказал о ситуации вокруг крепости и о том, что знамена гарнизона вывезены. Не стал скрывать и того, что в ближайшее время крепость будет окружена. Нам придется сражаться в полном окружении и прорываться на восток с боем. Я предложил им присоединиться к моему отряду и совместно выходить из крепости. Бойцы со мной согласились. Так мой отряд пополнился еще на 47 человек, о которых предстояло заботиться и обеспечивать всем необходимым.

Вызвав Никитина, поручил его заботам группу Новикова. И через несколько минут они покинули стены казармы, перебравшись к нам в Арсенал. Я же пошел проверять оборону и знакомиться с людьми.

Мы шли по казарме, периодически прижимаясь к стенам, скрываясь от снайперов противника. Тут и там лежали павшие от их огня и осколков разорвавшихся снарядов. Одной из главных проблем обороны было практически полное отсутствие в казарме межотсековых перегородок. Поэтому попавшие вовнутрь снаряды и наносили такие потери личному составу. Решать эту проблему нужно как можно быстрее и только подручными средствами. Из которых в наличии были только земля, щебенка, пустые ящики и постельное белье.

Второй проблемой были большие проемы окон, выходящих на Мухавец. Часть окон бойцами уже закладывалась матрасами, набитыми песком и землей. На полу валялись тумбочки, табуретки, рваные и окровавленные постельные принадлежности.

На первом этаже все двери на улицу были забаррикадированы мебелью и койками. В одном из отсеков, рядом со столовой, Самойлов совместно с двумя красноармейцами из «конвойцев» трофейными бинтами и медикаментами перевязывали и обрабатывали раны. Но явно не могли управиться со всеми, кому требовалась помощь. Многие щеголяли в окровавленных повязках, кое-как сделанных из постельного белья. И, несмотря на это, продолжали укреплять оборону, поднимая наверх ведра с песком и землей. На обратном пути они забирали с собой немецкие трупы и складывали их в воронку рядом с входом.

Я попросил Шимона Маркусовича собрать по казармам все имеющиеся жетоны увольняющихся. Жетоны для постоянного ношения раздать бойцам и погибшим тоже вложить, а также найти книгу учета личного состава, куда внести данные на погибших. Вообще было бы неплохо найти штабного писаря или бойца, знающего делопроизводство, а то мне самому всех бумаг не переделать. Одних журналов боевых действий сразу на несколько подразделений вести надо, да еще списки личного состава и связанные с ним документы. Так что «писарчук» очень даже нужен, но вот среди моих штурмовиков таких практически нет. Точнее, есть, но не буду же я сержантов от дела отрывать. У них проблем с личным составом хватает, а вот боец не на руководящей должности вполне подойдет. Шнейдерман, выслушав, пошел искать «писарчука» и раздавать необходимые указания. Вообще идею с жетонами я давно вынашивал, но без разрешения командования воплотить в жизнь не решался. А теперь вполне можно, сам себе командир, да и о людях памятка останется. Надеюсь, теперь погибшим не лежать в безымянной могиле.

Подойдя к Самойлову, поинтересовался делами с ранеными. Григорий рассказал, что двое тяжелораненых умерло. Еще двоим требуется срочная операция и эвакуация, остальные с легкими ранениями. Но раненых много, больше половины бойцов. Для обработки ран у немцев и в санчасти батальона набрали перевязочных материалов и лекарств. Нужна вода. Все, что было во флягах, уже закончилось, а в батальоне баки пустые.

И что в такой ситуации делать? Не успел обрадоваться пополнению, как придется с ним расставаться. В любом случае необходимо спасать раненых, иначе они здесь погибнут. Если попадут в плен, то лечить их не будут. Читал я о том, как они лечили. Если сразу не добивали, то потом бросали в лагерном пункте на произвол судьбы, выделяя пленным врачам немного лекарств. Так что надо озаботиться выносом раненых. Хорошо, что исход гарнизона продолжается, можно надеяться, что кто-то из бойцов поможет в переноске тяжелораненых, а остальные сами дойдут. О чем и сказал Григорию, дав указание отобрать бойцов для эвакуации в тыл. И главное, не затягивать с их отправкой во главе с санинструктором.

— Товарищ лейтенант, а что тут отбирать — можно любого из санитаров батальона отправлять, — ответил Григорий.

— Тут надо того, кто сможет оказать помощь в пути и при необходимости бойцами покомандовать.

— Владимир Николаевич, я ведь их не знаю, только тут в казарме познакомились, когда раненых перевязывали.

— Тебе, Гриша, команду дали? Дали. А раз так, определи сам, кто пойдет старшим. Не можешь, пусть на спичках выбирают, но через пятнадцать минут чтобы духа я их не чувствовал. Да, бойцы, что раненых понесут, пусть обязательно с оружием идут. Еще раз прошу, поторопись с эвакуацией. Все, время пошло. По выполнении доложишь. А насчет воды пошли к нам в казарму, там все решат.

Развернувшись, я пошел в штаб. Не буду же я все сам решать, пусть и подчиненные возьмут на себя ответственность за судьбы людей. На лестнице меня догнал Никитин, доложивший, что знаменосцев доставил и разместил в Арсенале.

У штаба нас встретил Шнейдерман. Он представил красноармейца, пришедшего с ним:

— Сарычев Захар Васильевич, писарь взвода связи. Товарищ лейтенант, других, кто знает эту работу, нет. Ваше приказание по жетонам выполнено. Все, что в ротах было, собрали и раздали, как вы и приказывали. Оставшиеся жетоны у Захара в вещмешке. Книги тоже нашли, в том числе и чистые. Там еще штабных бланков разных набрали и печать со штампом батальона забрали.

— Молодцы. Правильно все сделали.

Печать я сразу забрал себе. Пусть у меня хранится. Уверенность у меня в том, что останусь живой, все больше крепла. И причин этому было несколько, а главное, в том, что поучаствовал в нескольких схватках и не пострадал. Хотя лупили по мне конкретно и с близкого расстояния. И хоть бы одна царапина.

Достав из вещмешка книги и бланки, Захар Васильевич показал их мне. Это было именно то, что нужно. Накоротке объяснил задачу. Тот сразу все понял, ему уже приходилось вести такую документацию. Место Сарычеву определил в штабе у телефона. Будет документы вести и заодно по связи дежурить. Думаю, справится. Зря, что ли, он во взводе связи служил?

Пока мы общались с «писарчуком», Никитин вместе с Шимоном Маркусовичем куда-то спылил. Я тут хотел обсудить вопрос питания бойцов, а то они, питаясь святым духом, долго не протянут. Пока ходили по казармам, я продовольственного склада не видел, но раз есть столовая, то и склад должен быть где-то рядом. О чем и спросил Сарычева. Оказывается, склад есть и расположен он на первом этаже рядом с электростанцией. Там же рядом кухня и разделочный цех. Завстоловой Сарычев в казарме вроде бы видел живым. А вот это важно. Пришлось отправить Сарычева искать красноармейца Кагакина Семена Сергеевича, чтобы тот организовал полноценный перекус бойцам.

Хреново, что часы не ходят. Все, у кого ни спрошу, в таком же положении. Вот и приходится ориентироваться по солнышку, благо день обещает быть солнечным, несмотря на пелену дыма над цитаделью.

По моим прикидкам, сейчас около восьми часов утра, хотя тут некоторые утверждали, что уже давно обед прошел. Услышав такие ответы, мне сначала показалось, что у парней в голове пробой произошел, крыша потекла и им нужна срочная медицинская помощь. Но по размышлении пришел к выводу, что каждый события по своим ощущениям соизмерял.

Вот вас поднимут пораньше утром, по не покрытой стальной каской голове и телу взрывной волной с осколками начнут приветствовать где-то с полчасика. Чтобы жизнь медом не показалась, потолки и перегородки на вас кирпичи покидают. А потом, для разнообразия, какие-то придурки в зеленых мундирах пару раз попытаются убить из стрелкового оружия и походя закидают гранатами. А ты от них отстреливаешься и сам гранаты кидаешь. Рядом с тобой лежат далеко не киношные трупы товарищей и друзей, с которыми ты вот только недавно в столовой хлеб делил или на кровати о мирной жизни говорил. И это все приходится делать в дыму и гари пожарищ. Да еще от контузии вы периодически будете падать без сознания. А когда очнетесь, опять все повторится — и взрывы, и стрельба, и осколки. Ну, и сколько, по-вашему, будет времени? И каких суток? Вот то-то и оно, что затруднитесь ответить и время под себя строить будете. Так и парни. Мне самому, побывавшему под всем перечисленным, стало как-то некомфортно от потери реальности. Что тут можно сказать об остальных? Потому и говорю, что хреново без рабочих часов. А мне, как человеку, приученному в следующем веке все свои действия сверять по часам и минутам, так вдвойне тяжелее приходится при планировании своих дальнейших действий. Почему? Да хотя бы потому, что я не знаю, изменилась история или нет и как сильно мои действия на нее повлияли.

В той истории, что я знал, немцы к девяти часам полностью блокировали крепость, а к полудню накинули второе кольцо окружения. До этого из крепости смогла вырваться примерно половина гарнизона. Немцам очень сильно помог захват в целости и сохранности железнодорожных мостов через Буг и Мухавец. Теперь этого нет. Взорван мост Брест — Тересполь, и штурмовые отряды через него не идут на нашу сторону. Кроме того, в крепости активно действует наша бронетехника, подавляя немецкие огневые точки на Северном острове. Цитадель полностью очищена от врага, и остатки полков выходят из нее. Сколько вышло? Не знаю, лично не считал, но по прикидкам, могло выйти тысяч девять-десять. То есть примерно две трети гарнизона, да и народа погибло меньше. И немцам пришлось слегка умыться кровью. Только в цитадели наш отряд положил их около четырех сотен. Остальные части тоже свою лепту в избиение внесли, а значит, вражеское командование должно задуматься — что делать дальше? В прошлой истории оно примерно в 15.00, потеряв около тридцати процентов личного состава штурмующих групп, решило остановиться, отвести войска и дать волю своей артиллерии. Исходя из этого, и хотелось бы решить вопрос: «Который час и что конкретно предпримут немцы в этой реальности?» Их артиллерии тоже не стоило особо бояться — кроме пары сверхмощных орудий, остальные не катят против построек цитадели. Укрывшись в них, гарнизон вполне способен продолжать оборону. Но до этого еще дожить надо. Страшнее может быть только пехота и орудия в их передовых рядах. Выкатившись на прямую наводку, артиллеристы начнут палить по окнам, а пехота их будет прикрывать, отстреливая наблюдателей и пулеметчиков. Да еще и в атаку попрут под прикрытием артиллерии, прорываясь вовнутрь цитадели. А вот это совсем не айс. Нечего им тут делать, у нас тут самим боеприпасов и продовольствия мало. Ну, да не так страшен черт, как его малютка. И на их приколы у нас есть свой лом с винтом, точнее со снайперской винтовкой. Очень уж в той истории немцы боялись наших снайперов. Вот и повторим то же самое, но в большем объеме. У меня тут случайно обученная группа снайперов присутствует и скучает. Да и в остальных подразделениях отличные стрелки есть. Надо будет собрать всех в один кулак — и пусть поразвлекаются. Четверо ворот, четыре барбакана, пожарная каланча Белого дворца, крыши Кольцевых казарм с их сорванными железными листами будут отличными местами для лежек ребят. Прикрытие для их выступления мы обеспечим. Поддержим овации огоньком артиллерии и минометами, а для большего успеха пулеметами добавим, если кто-то не выдержит и решит поприветствовать артистов букетами и очередями…

Что можно еще сделать? Как улучшить оборону? Как заставить врага бояться каждого шороха и выстрела? Эти вопросы меня сейчас очень интересовали. Достав из планшета блокнот, я задумался, вспоминая все читанное об обороне крепости в прошлой жизни.

Блокнотный лист без моего особого контроля покрывался записями, расписывая необходимые мероприятия по организации обороны цитадели. В крепости я не собирался долго держать оборону — максимум дней пять. Дальше будет меньше шансов на удачный прорыв, а в плен сдаваться я не собирался — у меня еще куча дел на этой войне. Тем более что еще вдобавок вагон и маленькая тележка всяких интересных поделок в подразделении хранится. Зачем им в руки врага попадать? Пусть уж лучше нам послужат.

Из журнала боевых действий Ia 45 L. D., запись от 22.06.41 (АИ) (время берлинское):

«…8.45 ч. Офицер связи при штабе XII А.К. ориентирует: 34-я дивизия достигла железнодорожной линии около Гершон. Вулька, Подгородская взята. 31-я дивизия взяла Речицу и Козловичи.

9.00 ч. Сообщил Ia штаба корпуса, что резерв корпуса (I.R. 133) подчиняется дивизии.

9.15 ч. Командир I.R. 135 намеревается нацелить ключевые силы на мост, ведущий от Северного острова к укреплению Центральной цитадели, планируя навести порядок на укреплениях Центральной цитадели. Результатов разведки, направленной I.R. 135 в Брест, еще нет. Предпринятая противником при поддержке 6 танков местная контратака отбита…»