(РИ) 4 марта 1942 г. Группа армий «Центр». Командование 4-й армии сообщает:

«Положение вокруг Ельни обостряется. Крупные части противника, оснащенные тяжелыми пехотными пушками, со всех сторон наступали на Ельню. Опасность захвата русскими Ельни вполне очевидна».

В этот же день Франц Гальдер записал в своем дневнике (РИ): «В обстановке – никаких существенных изменений. Фюрер говорил с фон Клюге: для успешного наступления на Осташков следует избегать распыления сил…»

* * *

Из беседы на вилле Абвера в Кенигсберге вечером 4 марта 1942 г.

– Здравствуй, мой старый товарищ. Я смотрю, ты выглядишь совсем бодрым, а то твой лечащий врач меня напугал, рассказывая о твоих болячках.

– Добрый вечер, Адмирал. Не знаю, что там наговорил врач, но я себя чувствую вполне нормально. Готов выполнить любое ваше приказание.

– Это хорошо. Мне нужны твоя голова и твои способности логически и трезво мыслить. Надеюсь, мой адъютант тебе доставил все, что ты просил?

– Да. Спасибо за доверие. Я просмотрел все представленные материалы. Заранее прошу прощения, что надолго отвлек от дел вашего адъютанта.

– Пустяки. Ему не привыкать. Итак, что ты мне можешь сказать?

– Первое. В отношении Александра Демьянова – я думаю, это интересно. Поясню почему. Дворянин из известного старинного русского рода. Несмотря на то что не участвовал в Белом движении, пострадал от Советов. До 1914 года в Петербурге я встречал его родителей. До войны в его московской квартире часто устраивались вечеринки, на которые приходили известные артисты, спортсмены и сотрудники иностранных посольств. Мне приходилось там несколько раз бывать. Демьянов вел богемный образ жизни. Советский политический строй не ругал, хотя иногда выказывал недовольство экономического характера. Общался только с интересными для себя людьми. В основном из так называемой творческой интеллигенции. Что понятно – он работал в Главкинопрокате, его жена на «Мосфильме», а это накладывало отпечаток на их окружение. Мне он показался веселым, здравомыслящим и интересным в общении молодым человеком. Отлично говорил на немецком. Отторжения ни он, ни его жена, ни их окружение у меня не вызывали. Возможно, я ошибаюсь, но его работа на советскую контрразведку у меня вызывает сомнение. То, что он добровольно сдался нашим войскам, у меня удивления не вызывает. Плохо то, что он проскочил мимо меня и сразу попал в лагерь для военнопленных.

– Я специально узнавал, как это произошло. Он сдался в середине декабря в районе Можайска, когда русские наступали, и к нему отнеслись как к обычному военнопленному. Хорошо, что сразу не расстреляли, что довольно часто практиковали в войсках. Тем более что тогда наши части под ударами русских отступали. Демьянову повезло второй раз, когда он в Смоленском лагере смог настоять на встрече с нашим сотрудником и заинтересовать его своей информацией. Тебе о нем не успели сообщить из-за событий в Минске и твоего ранения. Карл, получив сообщение из лагеря, распорядился перевести Демьянова на частную квартиру в Оршу и организовал работу с ним. В лагере Демьянову устроили несколько проверок, в том числе и имитировали расстрел. Инженер вел себя более чем неплохо.

– В деле этого не было. Его успели подготовить?

– Да. Пока ты лечился, с ним занимались наши парни. Его обучали, как работать с рацией, шифровальному делу, объясняли, какие сведения он должен будет собрать в Москве. Недели через две его можно будет отправлять назад. Но меня все же интересует вопрос: может ли действительно в Москве существовать монархическая организация, или это игра русской контрразведки?

– Среди русской интеллигенции много тех, кто родился, вырос, получил образование и успел послужить при монархии. Несмотря на то что они обласканы советской властью, многие из них не принимают ее. Остались и те, кто после разгрома Белого движения до времени затаился, сохранив свои связи. Есть и те, кто был репрессирован Советами. В условиях наших побед на фронте и приближения наших войск к Москве такая организация вполне могла возникнуть. Но насколько она массовая и эффективная, сказать не могу. Большинству из перечисленных довольно много лет, и неизвестно их физическое состояние и возможности активного действия. Если они хотя бы смогут нам передавать информацию из-за линии фронта о переброске русских войск, то было бы совсем неплохо. Если это игра русской контрразведки, то у нас есть возможность проверить информацию, поступающую от Демьянова. Так что я думаю, что мы не сильно рискуем, послав в Москву очередного агента.

– Примерно так я и думал. Мои аналитики говорят то же самое. Тем более что у нас есть опыт заброски в Воронеж и Тамбов. Там сейчас довольно активно действует похожая группа. От них идет довольно интересная информация. Твое октябрьское предложение по засылке группы именно в Тамбов оказалось правильным. Она отслеживает железнодорожные перевозки русских через Моршанск и Тамбов. Это фактически контроль Урала и юга России. Правда, им пока не удается контролировать перевозки через железнодорожные станции Кочетовки. Там охрану станций осуществляют железнодорожные части НКВД, задерживающие всех подозрительных. Но мы отклонились от темы. Продолжай.

– Слушаюсь. Второе. Относительно того, что Сталину уже в июле было известно содержание плана «Барбаросса». Я считаю, что это глупый вымысел. Да, разведка существует для того, чтобы узнавать планы противника. Да, для спасения своего агента можно пожертвовать какой-нибудь пешкой, но не всей же своей кадровой армией и огромной территорией от Бреста до Москвы, отданной нам. Согласитесь, что это глупо. Поэтому я не думаю, что у нас в штабах была утечка информации. По-моему, Сталин нашел возможность и очень внимательно изучил книгу английского журналиста Эрнста Генри «Гитлер против СССР», что вышла в 1937 году, где тот чуть ли не во всех деталях описал план нашего предстоящего нападения на СССР. Насколько я помню, там многое предсказано абсолютно точно: аншлюс Австрии, разрушение Чехословакии с помощью судетских немцев, перечень наших основных союзников и так далее. И это при том, что ОКВ и ОКХ засели за составление плана нападения на СССР значительно позже. Порой у меня появляется крамольная мысль, что Паулюс вместо разработки плана просто списал «Барбароссу» с той книги.

– Насколько я помню, там была еще предсказана и победа Страны Советов над нами?

– Да.

– И что нам делать теперь?

– Простите, Адмирал, но это уже не мой уровень. В свое время я вам уже говорил, что нам давно надо было заключать мир с русскими. Это единственный выход из сложившейся обстановки на фронте для нас. Поражение под Москвой, сдача нашего гарнизона в Холме, трудности со снабжением войск в Демянском котле плохо скажутся на общем состоянии войск.

– А разве русские не в худшем положении? Их войск в наши котлы попало больше, что в прошлом году, что сейчас. Только в районе между Сычевкой и Белым у них фактически попали в полуокружение две армии – 39-я и 29-я.

– Простите, Адмирал, но я приведу контраргумент. Удары 9-й полевой и 4-й танковой армий на Вязьму, Медынь и Юхнов, 4-й полевой и 2-й танковой армий на Киров и Спас-Деменск не удались. Окружение 33-й армии русских не состоялось. Войска Центрального фронта Ефремова не только выдержали удар, но и смогли продвинуться вперед. Наши же ослабленные предыдущими боями 12, 13 и 43-й армейские, 47-й и 40-й мехкорпуса под ударами Ефремова и Рокоссовского попали в очень тяжелое положение и, видимо, в скором времени им придется отступать. Если же русские усилят войска Ефремова, то они смогут соединиться с 39-й и 29-й армиями Калининского фронта, чем окончательно перережут снабжение нашей Ржевско-Вяземской группы войск. Тогда нам придется молиться богу, чтобы Модель смог вывести остатки 9-й полевой и 4-й танковой армий из котла, а Клюге нашел резервы для помощи ему.

– Ты не допускаешь окружения всех войск ГА «Центр» под Смоленском?

– Простите, Адмирал, нет. У русских нет сил для этого. Те успехи, что они продемонстрировали зимой, съели все их резервы. Я не думаю, что у Сталина в рукаве остались неизвестные нам карты. Мне думается, что русские сейчас на Центральном направлении фронта смогут вести только несколько крупных фронтовых операций – это уничтожение нашей Демянской группы, бои за Старую Руссу, окружение войск в районе Ржева – Вязьмы, поддержка войск Рокоссовского в Минске.

– Что ж, согласен. Твой вывод довольно точно попадает на анализ обстановки ОКХ. А что ты скажешь о поляках? Насколько я понимаю, это то, что у тебя идет под номером три?

– Да, господин адмирал, вы, как всегда, правы. Я действительно этот вопрос отнес к номеру три. Перед тем как начать высказываться о поляках, я сразу же хотел бы сказать обо всех национальных частях, формируемых сейчас русскими – кавказских, среднеазиатских, чешских и «Еврейском легионе». Первые две категории я считаю вряд ли хорошо подготовленными. Их личный состав в большинстве своем не знает русского языка, а национальных командных кадров у русских мало. Поэтому считаю, что эти части практически не представляют опасности своим появлением на фронте. Кроме, конечно, единичных случаев и тех ситуаций, когда в частях большое количество русских или русскоговорящих.

– Почему ты так считаешь?

– В первую очередь по опыту боев прошлого года и бесед в лагерях с военнопленными. Это мнение у меня сложилось, когда беседовал с солдатами родом из Средней Азии и Кавказа. Бойцы из них неплохие, неприхотливые, много действительно храбрых. Но солдаты в боевой обстановке не понимали приказов своих командиров, не знали, что делать и как действовать, поэтому и не могли нам противостоять. Отсюда большой процент выходцев из этих народов, попавших к нам в плен. Понятно, что русские вынуждены использовать эти части из-за нехватки обученных резервов, но я думаю, что вскоре ситуация может измениться. Русское командование, проанализировав итоги боев, примет решение использовать эти части в своем тылу. Например, для охраны или строительства оборонительных объектов. В качестве еще одной из таких мер может стать качественное и количественное изменение национального состава таких дивизий. Например, пополнить их русскими так, чтобы их было, скажем, процентов восемьдесят. Тогда эти соединения действительно будут боевыми.

О чешских частях в РККА, я думаю, еще рано говорить. По всей видимости, русские их комплектуют из числа наших военнопленных и перебежчиков, а раз так, то таких у них пока не много, всего несколько тысяч. Кроме того, русским их надо обучить действовать по своим уставам, а это займет не менее полугода. Мне думается, что Сталин, уверенный в своей победе, формирует чешские части на будущее. К тому времени, когда его войска будут на границе бывшей Чехословакии. До этого момента он будет их беречь и лишь иногда пускать в бой, связывая совместно пролитой кровью.

– А «Еврейский легион»?

– Тут, по-моему, все значительно сложнее. С одной стороны, разгром «Бунда» и репрессии против его членов в 20–30-х годах, исторически сложившиеся антиеврейские настроения, а с другой – большой задел на будущее. Евреев в России живет довольно много, несколько миллионов. Значительное количество из них занимает руководящие посты в советском правительстве, армии, полит– и партаппарате, иных отраслях хозяйства. Отсюда недовольство коренного населения России и одновременная поддержка еврейской общины со стороны советского правительства. Несмотря на разгром «Бунда» и вливание значительной его части в состав партии большевиков, настроения евреев о создании своей автономной партии и возвращении на свою историческую родину в Палестину, я думаю, не изменились. Поэтому Сталин, будучи прагматиком, решил одним ударом избавиться от кучи проблем. Создав «Еврейский легион», во-первых, он привлек на свою сторону международные сионистские организации в той же Америке и Британии. Теперь они не откажут ему в финансовой и материальной помощи для борьбы с общим врагом. Во-вторых, получит дополнительные людские резервы за счет добровольцев, прибывающих из других стран, и наших перебежчиков. В-третьих, с нашей помощью уменьшит мужское и частично женское еврейское население в своей стране. В-четвертых, значительно уменьшит антиеврейские настроения внутри своей страны. Согласитесь, обвинять в чем-то другую нацию сложно, когда рядом с тобой сражались и умирали ее представители. В-пятых, он создает контролируемую им армию из тех, кто в будущем, возможно, будет сражаться с Британией на других фронтах. Например, в той же Палестине. Мне думается, что Сталин поможет евреям создать там свое государство, подарив боеготовую и хорошо обученную армию, союзную русским, для этого направив в нее своих командиров и политработников из числа евреев. Первые воинские части «легиона», думаю, следует ждать на фронте уже в ближайшее время. О численности данных формирований я сказать не могу, но думаю, это будет несколько стрелковых и штурмовых дивизий.

– Понятно. Я подумаю, как мы этому можем помешать. Давай вернемся к полякам.

– Слушаюсь. Я не думаю, что в ближайшее время нам стоит ожидать появления на Восточном фронте крупных соединений регулярной польской армии. Воюющая в армии Рокоссовского 238-я польская стрелковая дивизия Зигмунта Берлинга тому подтверждение. В Саратовской области формируется для нее пополнение в составе учебной бригады. Части Берлинга в основном состоят из белорусов, евреев и украинцев, раньше проживавших в Польше, а также этнических поляков, проживавших на территории России. Хотя, по показаниям перебежавших к нам офицеров Андерса, у русских собрано немалое число поляков, выказывающих готовность воевать против нас. Я не удивлюсь, если часть их пополнит ряды 238-й дивизии русских. А вот остальные будут смотреть в сторону Англии и делать все, что оттуда им скажут.

– Я смотрю, возможность появления на фронте армии Андерса ты вообще не берешь в своих расчетах?

– Нет, и не вижу в этом смысла. Если бы с ней у русских было все хорошо, то мы бы увидели ее в декабре – начале февраля на фронте под Москвой или Вязьмой. А так она спокойно сидит у них в тылу и не собирается на фронт.

– Почему ты так решил?

– Я могу это утверждать на основании тех разведданных, что мне были представлены вашим адъютантом, показаний Леона Козловского и сопровождавших его офицеров Андерса. По сообщениям прессы и донесениям разведки, 14 сентября 1941 года было заключено советско-польское военное соглашение, на основании которого на территории СССР началось формирование польской армии во главе с находившимся в русском плену бывшим командиром Новогрудской кавалерийской бригады генералом Владиславом Андерсом. Для этого советское правительство объявило амнистию всем полякам, находящимся в лагерях, спецпоселениях и ссылках. Советско-польское военное соглашение может говорить только то, что Сталин вслед за русским царем решил в очередной раз разыграть польскую карту и пообещать после победы над нами возродить Польшу, заодно подарив им лозунг «За вашу и нашу свободу». Среди поляков много истинных патриотов, мечтающих о воссоздании своего государства, и именно они и составят формируемые русскими польские силы.

По моим подсчетам, в сентябре 1939 года русскими было взято в плен около 126 тысяч польских военнослужащих. Из них 43 тысячи жителей центральных областей Польши переданы нам, примерно столько же из числа жителей Западной Белоруссии и Украины, вошедших в состав России, было распущено по домам. Остальные остались у русских в лагерях для военнопленных. Будем считать, что эта цифра тоже составляла около 40 тысяч человек. С началом войны мы под Смоленском захватили порядка 5 тысяч человек офицерского состава, находящихся в лагерях НКВД. Получается, что в распоряжении Сталина сейчас около 35 тысяч обученных польских военных. По данным Козловского, в армии Андерса около 30 тысяч из них. Но я не думаю, что все они горят желанием воевать за Россию. Они прибыли из русских лагерей, где вкусили прелести ГУЛАГа, а значит, истощены и должны быть озлоблены на Советы. Кроме того, любой поляк знает, что «пока свет стоит светом – поляк москалю НЕ будет братом». Исходя из этого постулата, думаю, что Андерс, подчиняясь приказам из Лондона, будет специально тянуть время с отправкой подготовленных подразделений на фронт. Сам Андерс крайне негативно относится к сталинскому режиму, считает его палачом и тюремщиком польского народа, воевать с нами не желает и, видимо, хочет любой ценой сохранить собранные им силы в русском тылу до момента, когда Советский Союз будет разбит, или при удобном случае вообще вывести их с территории Советского Союза. Например, в Иран на соединение с англичанами. Русские, видимо, раскусили политику Андерса и уклоняются от увеличения численности его войск.

Оставшиеся 5 тысяч человек – это и есть те силы, на которые может рассчитывать русское командование.

– Тебе не кажется, что эта цифра занижена?

– Если и занижена, то ненамного. Примерно столько было в сформированной в июле прошлого года дивизии Берлинга. Еще до подписания советско-польского договора русские стали формировать собственные польские части из более лояльных к ним людей. Кандидатура подполковника Зигмунта Берлинга в качестве командира этих людей – не самый худший вариант. Насколько я помню, в свое время он сказал, что готов воевать с нами при любой возможности. Думаю, русские это оценили и доверили ему формирование и командование дивизией поляков, воюющей вместе с русскими на фронте. Кстати, она и часть других соединений, названных польскими, в армию Андерса не вошли. Они остаются под русскими номерами и русским командованием. Сколько бывших солдат Польши из тех, что находятся на территории СССР, может пойти служить под знамена полковника, я сказать не могу, но не думаю, что их будет много. Это, видимо, будут те, кто родился и вырос в России, или те, кто перейдет из армии Андерса, или перебежчики от нас.

– Ты в этом уверен?

– Более чем. Чтобы избежать этого, следует изменить наше отношение к самим полякам в генерал-губернаторстве и усилить агентурную работу среди солдат Андерса. Для нас было бы лучше, чтобы все поляки, что находятся по ту сторону фронта, служили у Андерса. Тогда мы гарантированно их не увидели бы на Восточном фронте.

– Увы, Вильгельм, изменить отношение к полякам очень сложно. В свое время Кейтель сказал, что 12 сентября 1939 года Гитлер заявил ему, «…что польская интеллигенция, дворянство и евреи должны быть ликвидированы… нельзя допускать, чтобы интеллигенция могла стать руководящим классом, что жизненный уровень должен оставаться низким и что Польша будет использована только как источник принудительного труда». Примерно это же в октябре 1939 года заявил генерал-губернатор Франк, провозглашая основные направления своей политики: «Польша должна рассматриваться как колония, поляки будут рабами Великой германской мировой империи». Ты этого не знаешь, но фюрером поставлена задача к 1950 году уничтожить поляков как народ полностью. Исходя из этого, осенью прошлого года в урочище Козьи Горы под Катынью солдатами из зондеркоманды 7а айнзацгруппы Б в порядке очистки территории от большевиков и евреев были уничтожены захваченные в Козельском лагере НКВД польские офицеры.

– А как же те сотни тысяч поляков, что служат у нас в Вермахте и СС?

– Командование польских войск на Западе поставило задачу своим подпольщикам идти к нам на службу и получать военные знания, чтобы затем воспользоваться ими в нужное время. Нам об этом стало известно практически сразу. Выполняя указания своих лондонских руководителей, поляки пошли в Вермахт. Мешать этому мы не стали. С началом Восточной кампании нам требуется большое количество польского, чешского, венгерского, французского и так далее пушечного мяса на фронте. Чем больше славяне убьют друг друга, тем лучше для Германии. Сейчас мы решаем свои проблемы, затыкая поляками дыры на фронте и бросая их на борьбу с русскими партизанами.

– Тем не менее мне кажется, что убивать польских офицеров было довольно глупо. Они могли бы нам очень помочь в работе по укомплектованию наших войск поляками, да и с выявлением польской агентуры было бы легче. Кроме того, через них было бы интересно заполучить польскую агентурную сеть, действующую в России, и ту, что сейчас создает Андерс.

– Для этого вполне подойдут те, кто еще сидит в наших лагерях. Что ты скажешь насчет начатой Сталиным реформы изменения административных границ республик СССР?

– Я думаю, что этим он исправляет ошибки, совершенные большевиками в 20-е. Ликвидация автономных и национальных республик говорит о том, что Сталин встал на путь восстановления Российской империи, пусть и на другой идеологической основе. Не случайно на союзные республики была разбита не вся территория бывшей империи, а только там, где эта империя в процессе своей экспансии вобрала в себя ранее существовавшие государства либо осколки таковых. Кавказские царства и княжества, среднеазиатские ханства, Беларусь как осколок Литовского княжества и Украина как осколок Речи Посполитой. Само деление страны на национальные республики было вынужденным компромиссом большевиков с национальными элитами для скорейшего прекращения Гражданской войны в России, что в те годы стабилизировало ситуацию. В условиях сегодняшней войны все национальные противоречия выплеснулись на поверхность. Особенно это хорошо видно на Украине, где правобережная ее часть всегда отличалась самостийными традициями и бунтарством, доставшимися по наследству от вечно бурлящей польской шляхты. В этих условиях Сталин, видимо, решил одним ударом покончить с местными национальными элитами, прекратить насильственную украинизацию и белорусизацию населения, всегда считавшего себя частью русского народа. Именно с этим, я думаю, связан возврат в состав России из Украины, так называемой Новороссии, Левобережной и Южной Украины; из Белоруссии – Витебщины, Гомельщины и Могилевщины; Латгалии из Латвии. Во всех этих областях русские являются основной массой населения и, насколько помню, всегда выступали за оставление в составе РСФСР.

То же самое можно сказать о ликвидации Казахстана и возврате этих земель в состав РСФСР.

– Хорошо, я понял твою мысль. А что ты скажешь о передачи Вильно Белоруссии?

– Тут тоже стремление Сталина собрать народ под общую крышу. Только в качестве основного выбраны белорусы. Он исправляет ошибку 1939 года, когда отдал Виленский край Литве. Чем он тогда руководствовался, сказать не могу. Возможно, просто не знал, что основное население этого края – евреи, поляки и белорусы, а литовцы составляют только два процента населения. Насколько я знаю, с 1939 года литовские власти там взяли курс на литвинизацию местного населения, что сказалось на росте межнациональных противоречий. Те же поляки и белорусы сейчас довольно активно воюют с литовской полицией и ненавидят их больше, чем нас. Своими решениями Сталин выиграл стратегически, объединив в единое целое территории, исторически заселенные русскими, но проиграл в тактическом плане. Он предоставил нам очень хороший повод для сбора под наши знамена всех недовольных Советами и последними решениями Сталина, в том числе и местных националистов. Хотя они и до этого были на нашей стороне, но теперь мы можем значительно пополнить свои линейные части их добровольцами и использовать на передовой, а не на охране тылов. Кроме того, у нас с ними может появиться больше точек соприкосновения. Например, с «Украинской Повстанческой армией – Полесской сечью» Тараса Бульбы – Боровца, в которую входит, по разным оценкам, от 10 до 15 тысяч активных и резервных бойцов. Мы довольно глупо поступили с ним и его людьми. Сначала практически признали своим союзником, присвоили Боровцу статус «окружного коменданта милиции» и чин зондерфюрера. Летом – осенью дали возможность проявить себя в Полесье. Их привлекали для охраны тыла, борьбы с остаточными группами советских войск и разведки, с чем они неплохо справились. Вместе с белорусскими националистами ими были выбиты силы русских из нескольких районов Полесья и захвачены города Сарны, Колесов, Олевск, Емельчино и Звягиль. Бульба-Боровец придерживается непримиримых антисоветских и антироссийских взглядов. Он категорически не признал акт провозглашения 30 июня 1941 года во Львове членами радикального крыла ОУН, возглавлявшегося Степаном Бандерой (ОУН/б), независимости Украины. И когда этот человек в середине октября пришел к начальнику тыла Вермахта на Украине генералу Кицингеру договариваться о признании его отрядов «отдельной украинской воинской частью, не находящейся в подчинении германской юрисдикции», тот не нашел ничего лучшего, как отказать в такой малости. После чего Боровец обиделся и официально распустил свои части, а сам ушел в подполье, выделив около тысячи своих человек для «украинской полиции». По отзывам гауптштурмфюрера СС Гичке из «зондеркоманды 4-А», оставленные Бульбой полицаи во главе с сотником Сиголенко очень помогли в «окончательном решении еврейского вопроса» в Олевском районе. В итоге, когда наши дивизии под Москвой задыхались от нехватки резервов, мы из-за непродуманного отказа Кицингера потеряли для себя довольно хорошо обученную и вооруженную дивизию. Я наводил справки, Боровец сейчас с частью своих сил скрывается в лесах Людвипольского района. Думаю, что мы могли бы возобновить контакты с Боровцом. Для вида сделать то, о чем он просил, и даже поручить ему формирование новых частей подобного типа. Главное, чтобы он направил своих людей на фронт.

– Историю с Боровцом я слышал. Мне о нем докладывали несколько по-иному. Силы, собранные им, оценивались не более чем в тысячу штыков. Хорошо, я обдумаю все сказанное тобой. Насколько я понял, ты предлагаешь воспользоваться лозунгом большевиков прошлой войны «войну империалистическую превратить в войну гражданскую», но применительно к нашим задачам в этой войне?

– Вы, как всегда, правы, Адмирал. Именно это я и хотел бы предложить сделать. У англичан есть правило, которым мы должны воспользоваться: «загребать угли чужими руками». Особенно имея столько добровольных помощников в нашем тылу.

– Хорошо, я обдумаю все сказанное тобой. Напиши мне рапорт по этому поводу и остальным затронутым вопросам. Я буду здесь еще два дня. Поэтому у меня к тебе есть еще одно задание: посвяти ближайшие несколько дней поездке в местную разведшколу, присмотрись к курсантам и преподавателям. Мне хочется знать твое мнение о них… И еще, Вильгельм: недавно ко мне обратился Альфред Розенберг с просьбой передать тебе предложение о переходе к нему на службу в Министерство оккупированных восточных территорий в качестве имперского советника как одного из лучших знатоков России.

– Спасибо за столь лестное предложение, господин адмирал, но я хочу остаться у вас. Если, конечно, вы не против. Не хочется под старость лет оказаться не у дел.

– Я только «за»…