Из беседы штабных офицеров вермахта 2.01.1943 г., Бобруйск
– Ну и как тебе генеральная репетиция маршала Сталина?
– Ты о чем, Вилли?
– О наступлении на Кавказе.
– А, об этом… Ну что тебе сказать. Неплохо задумано и так же сделано. За двадцать дней наступления преодолеть больше 400 км по распутице и горам. Очень неплохо для тех, кто совсем недавно бежал прочь от наших солдат.
– Ну, до недавнего времени отступали наши солдаты, а русские КМГ двигались вперед с очень приличным темпом. Хотя стоит признать, что темп их продвижения определил сам Клейст, отведя наиболее боеготовые части на тыловые рубежи и оставив перед русскими только небольшие арьергардные и засадные отряды.
– Тут главное в том, что ловушка, подготовленная русскими, не сработала. Точнее, сработала, но не до конца. Клейст вовремя начал отвод своих войск из намечающегося котла. Пусть потеряв всю тяжелую технику, но сохранив при этом своих людей, а также несколько сот тысяч русских, пожелавших уйти с нашими войсками из-под власти Советов. Долго сопротивляться в условиях окружения он бы все равно не смог. Как наши доблестные летчики справляются с обеспечением войск, находящихся в окружении, ты прекрасно видел по Демянску и Холму. Так что Клейст действовал правильно и высокопрофессионально. Что бы об этом ни говорили в Берлине.
Стоит отметить и деятельность Руоффа. Он смог устоять перед соблазном бросить в бой свои резервы и не ввязался в бои за Невинномысск. Кроме того, он успел подготовить промежуточные оборонительные рубежи, на которых и сдержал натиск русских.
– Согласен. Но меня тревожит то, что 4-я Танковая армия отведена с Воронежского и Харьковского направлений. Там идут тяжелые бои. Русские явно проводят разведку боем, часто переходят в контратаки, улучшают свои позиции и заставляют пусть и понемногу, но отходить наши войска. Мне думается, это пока проба сил перед общим наступлением русских здесь. Наши войска пока держатся и отбивают атаки, но если все четыре русских фронта решат рвануть вперед, Паулюсу не хватит сил сдержать русских, если они перейдут в наступление там. Тогда его войска окажутся в котле.
– Ну, ты же предупредил Адмирала о такой возможности развития ситуации.
– Довел. Как довел и сообщения агентуры о концентрации русских войск и подготовке ими наступления на Центральном, Воронежском и Юго – Западном направлених. Только боюсь, что этого будет мало. Фюрер вряд ли прислушался к доводам Адмирала и логике назревающих событий.
Заметь, русские с началом своего наступления на Кавказе значительно активизировались на всех фронтах от Новгорода до Воронежа и от Харькова до Ростова, сковав этим наши войска и резервы. Кроме того, партизаны в нашем тылу вновь повсеместно сыграли «рельсовый концерт», чем не дали возможности перебросить прибывающие из Европы резервы на помощь Клейсту. Кстати, «концерт» все еще продолжается. С учетом этого можно говорить о том, что русские в скором времени вновь перейдут в наступление.
– Вопрос только – где? Они и так навалились на нас на Полоцком направлении, где уже продвинулись на два десятка километров. На севере в районе Луги? Или где еще?
– Потерпи, мой старый друг. Можешь не сомневаться, русские ударят по «Воронежскому выступу». Где конкретно будет нанесен удар, сказать не могу. Наиболее вероятными направлениями я считаю Мценск – Орел и Волчанск – Белгород. Не зря же русские с лета так упорно держатся за «Изюмско-Барвенковский выступ». Хотя могут атаковать и в любом другом месте. Наша оборона в том районе не настолько сильна, чтобы сдержать русских.
– Тогда 4-ю танковую нужно срочно возвращать назад под Харьков.
– Надо. Только успеют ли?! Русские могут перейти в наступление в любой момент и захлопнуть ловушку, распаковать которую будет трудно.
– Могут. Но я не думаю, что ОКВ и ОКХ будут молча смотреть на то, как рушится фронт. Они могут взять часть сил у Манштейна, тем более что согласно сводке у него сейчас в Крыму относительное затишье.
– Оставь на него надежды, мой старый друг. Хотя бы потому, что Севастополь и Керчь еще русские. Русские выжидают. Они ждут, когда войска Манштейна начнут покидать полуостров. Именно поэтому их партизаны и не атакуют железную дорогу в том районе. Как только станет известно о начале переброски войск, русские тотчас начнут там атаки, и Манштейну будет не до того, что творится у Ростова и Харькова. Ему бы свой фронт удержать. Кроме того, он уже дал все что мог.
– А как же формирования из крымских татар? Ведь к нам на службу записалось около 20 тысяч крымских татар.
– Я бы сильно не надеялся на все эти национальные части. Особенно в линейном бою. Они могут использоваться только как полицейские и охранные для борьбы с партизанами и местным населением. Наверное, примера использования дивизий УПА – Тараса Бульбы – Боровца на фронте уже должно было хватить нашему командованию, чтобы сделать соответствующие выводы.
Там много пропагандистского шума и очень мало реального боевого толка. Они мало на что годны. Хотя как говорят русские: «На безрыбье и рак рыба», а раз так, то всю эту шваль можно спокойно и без угрызения совести гнать на русские танки. Ну и еще оставлять на территории врага для организации партизанского движения. Крым, Кавказ для этого изумительно приспособлены. Огромная, изрытая бухтами береговая линия – доставлять оружие и припасы, высаживать десанты можно в больших масштабах. Горы, леса, пещеры, дикие тропы, там можно легко спрятать тысяч десять партизан. Ну и главное: враждебное к советской власти крымско-татарское и кавказское население, готовое поддерживать своих партизан хоть сто лет – продуктами, одеждой, убежищами, разведданными, бойцами… Главное, чтобы они могли и хотели умирать за наши идеи и помогали нам в борьбе с русскими…
– Не любишь ты борцов за «национальную свободу»!
– А за что мне их любить? Предавший раз – предаст второй. Как только наше положение на фронте ухудшится, большинство из них перебежит на сторону противника. При этом будут стучать себя в грудь и доказывать, что они ни в чем не виноваты перед Советами и при возможности, заранее зная, что не будет ответа, начнут стрелять нам в спину.
– Вполне возможно. Инстинкт самосохранения никто не отменял.
– Не отменял. Но мне всегда нравились люди, имеющие твердые принципы. Такие, как честь, гордость за свою Родину и ответственность за свои дела и поступки. А наши временные попутчики их не имеют.
Откровенно говоря, только глупцы и откровенные дураки могут верить в то, что мы после нашей победы над русскими даруем им национальную свободу и создадим независимые от нас государства. Советы им дали и так слишком много, сохранив как национальность и допустив к своей системе государственной власти.
– Вильгельм! Постарайся не говорить это в присутствии наших «союзников» и тех, кто отвечает за работу с ними. Особенно из ведомства Розенберга.
– Конечно. Я не настолько глуп, как это может порой показаться. Тем более что почти треть наших частей укомплектована из числа «хиви». В армии Паулюса их только около 70 тысяч. Хотя мне думается, что эта цифра значительно занижена. Кто-то мне говорил, что в дивизиях 6-й армии русские составляют в среднем по 27 % от численности личного состава. Кстати, как там поживают наши друзья из «общеевропейского дома»?
– Ты имеешь в виду итальянцев, французов или кого еще?
– Французов. Их в наших частях больше всего.
– Совсем неплохо. Усиленно выполняют директиву № 46 от 18 августа этого года, гоняются за партизанами и решают проблему с местным населением.
– Ты имеешь в виду создание «мертвых зон»?
– И их тоже. Партизан поставили вне закона, обозначая их как «бандитов»; соответственно, и борьба с ними приравнивается к борьбе с бандитизмом. В результате только двух операций, проведенных осенью, с их участием убито 1037 партизан, 58 взято в плен, выловлено 329 русских дезертиров, 18 596 человек эвакуировано, уничтожено 64 партизанских лагеря.
– Боюсь, что все это окончательно лишит нас популярности у местного населения. Кроме озлобления населения, определенная часть которого до этого старалась сохранять нейтралитет и хоть как-то выжить.
Уничтожение деревень приведет к тому, что жители уйдут в лес к партизанам или начнут сотрудничать с ними, что вновь запустит механизм репрессий. Одна жестокость накладывается на другую, вызывая взаимное озверение сторон.
– Согласен, но другого выхода у нас нет. Партизаны слишком обнаглели, практически лишив нас возможности снабжения по железной дороге.
– Что верно, то верно. Ладно, все это побочное явление. Мы говорили о французах…
– Да. Наиболее боеготовым из всех соединений, сформированных из французов, является Легион, точнее, усиленный 638-й французский гренадерский полк. Мы его «очистили» от неудовлетворительных кадров. Прежде всего отчислили иностранцев – русских, грузинских эмигрантов, а также не белых солдат – арабов и негров. Убрали офицеров, которым больше 40 лет, унтер-офицеров и легионеров, которым больше 30; отправились домой и те, кто физически не соответствовал предъявляемым нормам. Постарались сократить и количество политических активистов от французских партий, а также бывших служащих французского Иностранного легиона из числа немцев. Чтобы не настраивать против себя вчерашних союзников, все было сделано под видом отказа из-за медицинских показаний. Всего из Легиона отправлено около 350 человек. Сейчас в распоряжении нашей ГА числится 3641 француз, в том числе 113 офицеров и 3528 иных чинов. Организационно они входят в состав 221-й охранной дивизии. Правда, после событий у Березино их стараются использовать побатальонно и на разных участках фронта. С ними всегда вместе используются добровольцы из восточных батальонов. Особенно казаки Кононова.
14 декабря в отчете отдела 1 с (разведка) дивизии 3-й французский батальон характеризовался так: «Многие офицеры и младшие офицеры больше похожи на бродяг и искателей приключений, нежели на «идеологических бойцов». Французов особенно удручает, что они вынуждены заниматься антипартизанской деятельностью, а не воевать на фронте. Французы очень беспокоятся о своих соотечественниках, которые находятся в качестве военнопленных во Франции, а также много думают о невзгодах, которые переживают их семьи; нарастает постепенный страх, усилившийся после высадки англо-американских войск во французской Северной Африке в ноябре 1942 г.
– Что только подтверждает мои слова обо всех этих союзниках.
– В какой-то степени я с тобой согласен. Но пока они на нашей стороне и мы можем использовать их в наших целях, постарайся не афишировать свое мнение об этих людях.
– Договорились.
– Остальные подразделения, сформированные из французских добровольцев, после летних и осенних боев этого года с Белорусским фронтом выведены в тыл и проходят переподготовку и переформирование в учебных лагерях.
Мы отвлеклись от общей темы разговора. Что бы ты предложил сделать в той ситуации, что складывается на юге?
– Что сделать? По-моему, лучше всего подбросить Паулюсу свежие резервы, с запада, усилив ими фланги 6-й полевой армии. А саму армию начать отводить на линию Орел – Курск. Наших румынских, венгерских и итальянских союзников оставить прикрывать этот отход. По мере возможности войска 4-й танковой выводить из боя и возвращать к Харькову и Белгороду с тем, чтобы она могла в случае необходимости контратаковать русских на Воронежском и Орловском направлениях. Вместо нее в районе Ростова сосредотачивать и вводить в бой остатки армии Клейста, которые должны прикрыть выход 17-й полевой армии из «большого Кавказского котла». Другого выхода я не вижу.
– Ты ничего не сказал о румынских войсках, держащих оборону по Манычу, Кубани и Дону.
– А что тут говорить? Надо же кого-то оставлять на съедение русским. Вот они и послужат «куском мяса». Пусть на них русские потренируются, а мы бы пока подготовили им встречу на новых рубежах.
– Ты становишься циником!
– Увы. Все мы становимся ими рано или поздно. Если отход армий Клейста и Руоффа никем не прикрывать, то скоро русские будут в Ростове, а в феврале замкнут кольцо под Воронежем. Согласись, что, пожертвовав малым, мы можем спасти кучу немецких парней.
Клейст смог же пожертвовать горными егерями 49-го корпуса, которые прикрывали его отход и смогли сдержать русских, до того как все наши войска покинули «Невинномысский котел». Так почему бы румынам не сделать то же самое? Я не говорю о том, чтобы их вообще бросить на Кавказе. Войска можно постепенно отвести к побережью и эвакуировать морем в Мариуполь.
– Боюсь, на это Берлин не пойдет и будет требовать держаться до конца.
– Жаль. Тогда надо запасаться бумагой, чтобы писать похоронки семьям тех, кто попадет в эти котлы… Кстати, есть что нового о Брестской штурмовой?
– По информации из Грузии ее после выхода из Невинномысска отвели в тыл на отдых и пополнение. По непроверенным пока данным, поступившим от агентов в штабе Закавказского фронта и в Москве, несколько дней назад бригада железнодорожным транспортом направлена в Сталинград.
– Ты спрашивал: где будет удар? Так вот если информация о бригаде правдива, то скоро она объявится на фронте северо-восточнее Сталинграда и именно оттуда перейдет в наступление на направлении главного удара. Предложи усилить наблюдение наших агентов за передвижением бригады, а также десантных корпусов русских.
– Посмотрим. Прости, Вильгельм, но я бы не уделял столько внимания этой части русских. Да, она хорошо подготовленная, и ее командование довольно удачно действует, но, согласись, кроме этой бригады у русских полно других ударных частей и отличных полководцев.
– Согласен.
– Поэтому я бы не делал поспешных выводов о направлении Брестской штурмовой бригады на направление главного удара. Русские могли специально сделать утечку информации о бригаде, чтобы мы засветили свою агентуру в том районе. А удар будет наноситься совсем в другом месте.
– Хотелось бы в это верить, но предчувствия не дают этого сделать…