Из разговора штабных офицеров вермахта, состоявшегося вечером 10 июля 1941 года в городе Пружаны Брестской области
– Итак, мой старый друг, мы снова собрались по печальному поводу. Боюсь, что скоро нас за нашу работу пошлют снова в пехотную цепь.
– Не успеют. Нас тут накроют раньше!
– Тебе бы все шутить! Кофе? Коньяк?
– Коньяк. У тебя он всегда прекрасен. Умеешь ты устраивать себе жизнь. Не то, что я. Все мотаюсь по лесам и дорогам, рискуя попортить свою драгоценную шкуру.
– Не прибедняйся. По сравнению со мной ты очень богат. У тебя двое сыновей, а у меня только дочь. Давай не будем мериться и вернемся к нашим баранам. Что мы имеем в итоге?
– Имеем геморрой на свою шкуру и шкуру всей группы армий «Центр».
– Ты не преувеличиваешь?
– Нет. Боюсь, что даже преуменьшаю имеющуюся проблему. Я тут начертил небольшую схему, собрав в одну кучу события с начала войны до сегодняшнего дня в полосе действия нашего корпуса и армии. И она мне не нравится. На, посмотри и заодно воспользуйся картой, что у тебя в сейфе….
…– Ты думаешь, все это связано одной нитью?! Не слишком ли ты рано стал пессимистом?
– Пессимист – это хорошо информированный оптимист. То, что русские готовились к войне, мы и так знали. Только слепые не понимали, что Сталин не будет сидеть сложа руки и ждать нашего удара. Именно поэтому в РККА стали поступать новые образцы техники, о которых мы не знали. Именно на направлении главного удара были развернуты новые русские дивизии и механизированные корпуса, сдержавшие наши ударные группировки. А теперь они, перемалывая наши танковые группы, медленно отступают в глубь страны. Слишком быстро русские пришли в себя. Надо признать, что после июля наше наступление на Смоленском направлении практически остановилось.
– Как ему не остановиться, если русские бросили сюда свои свежие резервы и своего наркома обороны Тимошенко и бывшего начальника Генерального штаба Жукова. Предоставив каждому из них свой фронт и непрерывно пополняя их резервами и техникой. Готу и Гудериану в обстановке собственных потерь техники и практически без снабжения приходилось ой как тяжело парировать удары русских.
– Кто теперь будет вместо них?
– Пока не знаю. В штабе поговаривали, что вместо Гудериана и фон Швеппенбурга планируется Модель. Гота пока заменит генерал Шмид. Ну да это не наше с тобой дело. Давай ближе к событиям последних дней.
– Хорошо. После обстрела 7 июля штаба 4-й полевой армии, взрыва мостов через Мухавец, уничтожения железнодорожных станций Оранчицы и Лясы, нападения на дулаг № 130 двое суток никаких происшествий зафиксировано не было. Нашими командами вылавливались разбежавшиеся пленные, но действий русских диверсантов отмечено не было. Поиски на земле и с воздуха ничего не дали. 8 и 9 июля в нашем тылу были зафиксированы эпизодические нападения русских самолетов на колонны двигавшихся к фронту войск и техники, возвращавшиеся на свои аэродромы самолеты. Люфтваффе, потеряв несколько бомбардировщиков и транспортных самолетов, приняло меры к поиску замаскированного аэродрома противника. Удалось локализовать район действия истребителей противника, но сами самолеты найти не удалось. С обеда вчерашнего дня русские в том районе не появлялись. На все возможные посадочные площадки русской авиации были направлены поисковые группы, вернувшиеся безрезультатно. Несколько десятков русских, схваченных в тех районах, не в счет. Летчиков среди них нет.
– Кто бы сомневался.
– Вчера во второй половине дня для назначения на должность командующих 2-й и 3-й танковых групп и совещание были вызваны командующие 24-го и 39-го моторизованных корпусов со своими начальниками штабов. Истребительное сопровождение осуществлялось с аэродрома Бобруйск. Кто летит в самолетах, не сообщалось. После приземления на местном аэродроме самолеты и пилоты находились там. Совещание в штабе армии началось в 17 часов. После ужина в 19 часов оно продолжилось до 22 часов. Ты не знаешь, почему они так долго заседали?
– Шла разработка плана проведения наступления на Смоленском и Витебском направлениях.
– Понятно. Охрана расположения штаба, пути следования командующих были усилены. Местность охранным батальоном прочесана. Все подозрительные лица задержаны и переданы в гестапо.
Около 21 часа поступило сообщение из штаба группы армий «Центр» об уничтожении ударом с воздуха Варшавского железнодорожного узла. Расследование по этому факту ведется штабом люфтваффе и Имперской службой безопасности. В течение ночи еще несколько объектов от Тересполя до Барановичей подверглось атаке русской авиации. Это мосты, склады, железнодорожные станции. Схема везде примерно одинаковая. Две-три волны штурмовиков или бомбардировщиков. Десятки бомб большого калибра и в три раза больше мелкого. Все подвергшиеся атаке объекты просто засеяны мелкими бомбами.
– А что же наши ночные истребители?
– Их на все места не хватает. Как мне сказали в штабе люфтваффе, у них на этом направлении очень мало пилотов, способных работать по ночам. Зенитным огнем часть самолетов противника сбита. Но пленных взять не удалось. При прочесывании территории в районе Тересполя и недалеко от Варшавского моста обнаружены следы взлета и посадки нескольких самолетов. На сохранившихся обломках самолетов есть следы крови. Сами самолеты в большинстве своем сгорели. Эксперты предполагают, что это были русские самолеты. Возможно, сбитых летчиков эвакуировали. Варшавский железнодорожный узел выведен из строя на несколько недель. На путях уничтожен десяток составов. Полностью уничтожена инфраструктура железнодорожной станции. Потери в личном составе уточняются, но уверенно можно говорить о том, что вермахт недосчитается пары полков. Там стояло несколько эшелонов с пополнением и ранеными. Моторизованные и танковые части не получат значительное количество танков, автомашин, грузов и боеприпасов. Нам очень повезет, если русские в ближайшее время не перейдут в наступление. Снарядного голода в частях нет, но ситуация в любой момент может выйти из-под контроля. Многие подразделения и так уже перешли на трофейное оружие и боеприпасы.
– Страшную ты картину нарисовал. Русские в последнее время заметно активизировались, и «Варшавская диверсия» очень удачно работает на них. Можно утверждать, что с возвращением на должность начальника Генерального штаба Красной Армии Шапошникова работа русского Генштаба стала эффективнее. Нанесение контрудара русскими вполне возможно. Тем более когда временно обезглавлены обе танковые группы и войскам не хватает снабжения. Нам, видимо, временно придется перейти к обороне на достигнутых рубежах.
– Гибель Гота и пропажа Гудериана с фон Швеппенбургом нам еще аукнется…
– Как, кстати, фон Швеппенбург пропал, установили?
– Все подробности установить не удалось. Слишком много непонятного. Непонятно, почему охрана, сопровождавшая командующего от штаба армии к аэродрому, напала на аэродромную охрану. И были ли это те люди, что выехали с командующим из усадьбы? Хотя трупы солдат охранного батальона мы нашли на аэродроме. Но не бросили ли их потом?
Показания выживших в бою на аэродроме авиамехаников полной картины происшедшего не дают. Можно утверждать только одно – охрана аэродрома и зенитчики были застигнуты врасплох одновременным ударом с воздуха и земли. В течение вчерашнего дня на аэродроме шла интенсивная работа. Велся ремонт поврежденной техники. Поэтому личный состав быстро уснул. Этим и воспользовался враг. Те, кто был на постах и в дежурных расчетах, пытались оказать сопротивление, но были уничтожены. Остальным не дали шансов выжить. Их согнали в одно место, расстреляли, а затем трупы сожгли. Около пятисот человек. Многие трупы настолько сильно обгорели, что опознать кого-либо невозможно. Я полагаю, что это была месть нападавших.
– У русских были для этого основания?
– Да. Комендант аэродрома и начальник лагеря для военнопленных имели своеобразный взгляд на русских. Один заставлял русских расстреливать своих соплеменников, после чего допускал помогать в работах на аэродроме. Второй содержал бордель из пленных русских женщин. Нападавшие освободили из лагеря около пятисот военнопленных, вот они могли и припомнить охране свои мучения.
– Возможно, ты и прав.
– Вчера по завершении совещания барон фон Швеппенбург и сопровождавшие его лица в связи с поздним временем остались ночевать в штабе армии. Вылет был назначен на четыре утра. О чем было сообщено на аэродром и пилоту самолета. Генерал Модель должен был задержаться в штабе армии, и его вылет планировался позже. В начале четвертого колонна вышла к аэродрому. Дальше можно строить только предположения. Если говорить только о фактах, охрану составляли солдаты батальона охраны штаба армии. Люди проверенные, не первый день служившие в данной части. Их сожженные автомашины стояли у въездных ворот аэродрома. Оба танка пропали. Трупы солдат лежали в общей могиле. Тела генерала фон Швеппенбурга и сопровождающих до сих пор не найдены. Документы, находившиеся при командующем, не обнаружены. Инфраструктура аэродрома уничтожена. Взорваны склады боеприпасов и ГСМ. Самолеты уничтожены огнем. Судя по всему, атака была спланирована заранее с целью захвата самолетов для вывоза пленных и трофеев за линию фронта.
– Что с ротой охранного батальона из Пружан?
– Ее ждали. Классическая засада с установленными вдоль дороги фугасами и последующей атакой. О нападении диверсантов и парашютного десанта сообщил комендант аэродрома. Туда на помощь была выслана рота охранного батальона с броневиками. Не доезжая километра до места, их ждала засада. Все кончилось очень быстро. В живых осталось всего несколько тяжелораненых, ничего не успевших понять и разглядеть.
– Рота шла без разведки и дозоров?
– Сложно что-то сказать по этому поводу. Командование роты погибло, а найденные раненые ехали в конце колонны.
– И кто, ты думаешь, это сделал? «Мясники»?
– И да и нет. Очень похоже на них. Нападавшие действовали предельно нагло и жестко. Нанесли максимум вреда и не оставили живых свидетелей. Если это они, то, возможно, они эвакуировались на захваченных самолетах к себе, и мы временно можем вздохнуть свободно. Если нет, то в ближайшее время надо ждать чего-то подобного сегодняшнему. Но я больше всего склоняюсь, что они остались на нашей территории и принесут нам новые неприятности.
– И что нам теперь делать?
– Требовать войска для прочесывания, организовывать поиски. Русские не могли далеко уйти. У них небольшая скорость движения. Они слишком перегружены трофеями. Дней через семь-восемь, если, конечно, их не растрясет русское командование, можно ждать их новой акции.
– И где она, по-твоему, будет?
– Если судить по карте, моей предварительной схеме и расчету времени, то вот тут или вот в этом квадрате.
– Значит, Барановичи или Слоним?
– Да. Тут много лакомых объектов. «Лейтенант» именно такие выбирает. Думается, что «мясниками» командует именно он. Я не знаю, какие сведения он успел выбить из наших пленных, но можно не сомневаться – об этих объектах ему обязательно сообщат. Крови он не боится, и можно быть уверенным, что он точно поведет свой отряд туда. Взрыв мостов через Шару и Зельву будет слишком серьезным для нас уроном. Так что его надо ждать именно там. Можно сколько хочешь заниматься прочесыванием, но, мне думается, мы, кроме лишней сотни русских дезертиров никого не найдем. «Мясники» умеют прятаться. Их базу под Брестом так и не нашли. Надо готовиться к их акциям именно в этих точках. Другие менее важны, там можно обойтись лишь усилением режима охраны.
– Возможно, ты и прав, но, думается, прочесывание снимать с повестки дня нельзя. Оно нам даст возможность поднять «мясников» с места. А вот на дорогах мы их будем ждать. Хорошо, что 12-й и 47-й корпуса после боев с русскими восстанавливаются здесь. Пусть займутся очисткой своих тылов, выделив пару полков для прочесывания. Отряд «Лейтенанта» не может быть большим. Сто, максимум двести человек без тяжелого вооружения. Иначе он не сможет быстро передвигаться по лесам. В Белостоке формируется «1-й украинский батальон». В него завербовано около четырехсот восьмидесяти добровольцев – как украинцев по национальности, так и тех, кто себя за них выдает. Вот пусть и займутся делом, ищут «мясников». Если русские их уничтожат, не беда, наберем еще. Главное, «мясники» себя проявят, тогда уже вмешаемся мы. Кроме того, надо ориентировать агентуру на поиск контактов «мясников» среди местного населения. Они не могут действовать без такой связи. Кто-то должен их снабжать информацией о наших передвижениях и действиях. Знать бы, какие инструкции получил «Лейтенант». Ты уверен, что это именно он?
– Да. Или кто-то похожий на него, если Сталин их наделал под копирку. Машинист поезда охраны опознал его. Правда, сильно сомневался из-за военной формы.
– Надеюсь, его не сильно покалечили в гестапо?
– Нет, у них хватило ума этого не делать. Его показания – единственное, что у них есть по мосту, «Лейтенанту» и его солдатам. Тем более что он ничего не скрывал и добровольно пошел на сотрудничество. Благодаря ему у нас теперь есть портреты части «мясников», созданные художниками по его рассказам. Разошлем их в качестве ориентировки для постов полевой полиции и дорожного регулирования. Возможно, кого-то удастся опознать и отловить…