Фарка и Константин решили пройти до Проклятого леса напрямую, держась в стороне от многих городов и деревень. Девушка была в смятении.

Изначально она хотела направиться на север, на поиски Драконов, но позже было решено отправить туда Махиору. И после этого ей пришлось выбирать, за кем следовать: отцом или Константином. И Фарка выбрала второй вариант, считая, что только она способна хоть как-то сдерживать его демоническую часть. Но внутри было неспокойно из-за того, что отец отправился в путь один.

– Фарка, твой отец… – не знал, с чего начать, говорил Константин. – Он упоминал о свадьбе.

– Я знаю. – тихо ответила девушка. – Он со мной уже говорил по этому поводу в академии. Если честно, не ожидала, что он одобрит.

– Ты знаешь, что я не из этого мира. И, судя по всему, действительно, Избранный. Не знаю, что имел ввиду Феорак, когда говорил, что моя война продолжится за Вратами.

– Ты хотел вернуться домой?

– Да, именно так. Один маг нашёл меня в этом мире. Он же и сообщил, что только через Врата вернусь домой, а для этого необходимо обучиться магии. Так я и покинул Проклятый лес.

– И именно так наткнулся на нас. Я помню. Так и не обучился ты магии, хотя и овладел ею.

– Вот именно. Совсем недавно я жил совершенно другой жизнью. А теперь… Переживём ли мы последнюю битву? И мой путь за Врата.

– Домой? – вытирая выступающие слёзы, спросила Фарка.

Константин задумался. Он не знал, куда хочет пойти дальше. Домой? Что его там ждёт? Жизнь простого парня из небогатой семьи? Учёба в ВУЗе, а потом ненавистная работа лишь потому, что платят деньги? Или, быть может, отправиться навстречу неизвестности, как он мечтал, будучи подростком? Но его тянуло к другому варианту. Начать новую жизнь здесь, в Эохате. В его голове роились вопросы, не находящие ответов.

– Я отправлюсь за Врата. Моя война продолжается. – ответил он наиболее серьёзным голосом. – Поверь, я очень хочу остаться здесь, с тобой. Но есть враги сильнее, чем Тенер или Маркат. Тот, кто стоит за ними. Если его не остановить, то он направит сюда других Демонов. Необходимо остановить источник зла.

Фарка остановилась. На её глазах сверкали слёзы, а руки мелко дрожали. Она подошла вплотную к Константину и, взглянув в его глаза, нежно, но крепко обняла за шею.

– Пообещай, что вернёшься. – прошептала она ему на ухо.

– Обещаю… – тихо ответил Константин, обняв её за талию.

Они долго стояли, обнявшись, посреди пустой дороги. Фарка тихо плакала, уткнувшись Константину в плечо. Юноша прижимал её к себе всё крепче и крепче, целуя виски. "Я вернусь, обещаю" – шептал он ей.

Наступала ночь. Алые лучи заходящего солнца озаряли лес, тени деревьев которого тянулись в даль. Константин и Фарка подходили к одной небольшой деревушке.

– Вокруг ни души. – констатировала Фарка.

Действительно, на улицах не было ни одного человека. Даже собаки не лаяли на пришедших чужаков. Лишь в нескольких домах тускло мерцали лампадки.

– Нам нужно остаться на ночлег. – предложил Константин.

– Я не вижу тут трактира. – задумчиво ответила Фарка.

– Вы его и не увидите. – сказал грубым голосом мужчина, стоявший в тени, словно появившийся из неоткуда.

– Тогда, не пустите ли нас на ночлег? Мы можем заплатить. – не показывая испуга, договаривалась Фарка.

– Нет, чужаков мне не надо в доме. Мой вам совет – убирайтесь прочь из деревни. Вам никто здесь не будет рад. Спросите у старухи Могры. Она, быть может, ещё и пустит вас. Остальные менее приветливы, чем я. – ответил мужчина, сжимая кулаки. – Она живёт на краю деревни. Идите прямо, не ошибётесь.

– Благодарю. – вежливо ответил Константин, уводя за собой девушку.

Действительно, на краю деревни, на самом её отшибе, стоял ветхий домик. Небольшой огород возле него уже давно порос травой, а забор был в крайне плачевном состоянии. На месте калитки была широкая, ничем не закреплённая, доска. Она служила защитой разве что от собаки, случайно захотевшей проникнуть во двор.

– Мда, не лучший дом, в котором я ночевал. – иронично сказал Константин.

– Главное, что есть крыша над головой и четыре стены. – ответила Фарка. – Поверь, бывает и хуже.

Они зашли во двор, поросший травой. Она была высокой, по пояс юноше, сухой и колючей. Слабые дуновения ветра колыхали пожухлую траву, отчего она мягко шелестела.

Константин несильно, но уверенно постучал в дверь. Ни в одном из окон не было никакого света. Дом казался нежилым, пустым, заброшенным уже довольно-таки давно. Создавалось впечатление, будто сам дом тоже мёртв. Как некое живое существо, жившее множество лет, он умер вместе со всеми позабытой хозяйкой. Некогда живой дом гнил, разрушался. Уже никто не поддерживал его жизнь, забрав её с собой. От этих мыслей Константин невольно передёрнул плечами. "Побывал в Проклятом лесу, повстречал оборотней и вампиров, вполне неплохо сражавшись против них" – думал про себя Константин: "Даже прошёл через пещеру, полную боли, а после сражался с Демонами, убив одну из них. И у меня мурашки от этого места!".

Юноша хотел постучать в дверь ещё раз, только более громко и настойчиво. Он уже занёс руку, как дверь весьма резко открылась с протяжным, болезненным скрипом. В доме стояла невысокая пожилая женщина, слабо освещаемая одной из лун.

– Кто вы? – тянущимся, скрипучим голосом спросила она. – Зачем пришли ко мне, чужаки?

– Ночлега просим у вас. – мягко заговорила Фарка. – Оплатить можем, если это необходимо.

– Не думаю, что вам понравится у меня, но старая Могра будет рада гостям, особенно, если они с золотом.

Она ушла в дом, скрывшись во тьме. Лишь её мелкие, шаркающие шаги доносились из глубины дома.

– Думаю, нас впустили. – предположил Константин, первым входя вовнутрь.

В хижине, иначе Константин не мог назвать это место, была кромешная темнота. Не было видно ни единого предмета, словно вокруг ничего и не существовало. За спиной Фарка закрывала дверь всё с тем же противным скрипом. "Как она здесь ходит?" – думал Константин про старуху.

Неожиданно перед его глазами вспыхнули несколько красных искр. В их свете юноша увидел безобразное, страшное, мерзкое лицо старухи. Огненные тени мелькали по её дряблой коже, покрытой глубокими морщинами. Длинный крючковатый нос имел большую, просто огромную бородавку, из которой росли несколько омерзительных волос. Её глаза были широко распахнуты. Они были пугающе чёрными от нечеловечески огромных зрачков. Её длинные грязные седые волосы висели, словно пакля, прилипая друг к другу и закрывая часть лица, что было не столько страшно, сколько омерзительно.

Константин вздрогнул от увиденного. Лишь пары мгновений хватило, чтобы проникнуться липким страхом и жгучим отвращением к этой старухе. В её руках мерцала, слабо потрескивая, лампадка. В свете этого огонька она была не менее омерзительна.

– Прошу к столу, дорогие гости. – протянула она своим скрипучим голосом, направившись в одну из комнат.

Константин и Фарка последовали за ней, не желая оставаться в этой кромешной темноте.

В небольшой, покрытой пылью и паутиной комнате, стоял старый, подгнивший стол, размеренно покачивающийся, будто на нём кто-то сидел. Из него сыпались мелкие, трухлявые опилки, скапливаясь в небольшую кучку под ним.

По спине Константина пробежали мурашки. Ему было не по себе от этого мрачного, пыльного, словно мёртвого дома. Но ещё больше он испытывал страха и отвращения к этой мерзкой старухе, словно сошедшей со страниц детских сказок.

– Присаживайтесь к столу, поешьте с дороги. – противным голосом говорила старуха, чем-то гремя в темноте.

– Так садиться некуда, хозяйка. – сказал Константин, не видя ничего, на что можно было бы сесть.

Повернувшись к столу, он обнаружил два небольших, криво сколоченных, разваливающихся табурета. "Странно, что я их не заметил" – подумал Константин, вглядываясь в темноту. Фарка же с невозмутимым лицом уселась за стол, словно всё было в абсолютном порядке, как и должно быть.

– Вот и трапеза ваша. – невероятно тянучим голосом сказала хозяйка, выходя из темноты с двумя глубокими глиняными тарелками. – Не богато живу, но гостей с дороги угощу.

В посуде было что-то, отдалённо напоминавшее суп. Некая серая жидкость, больше похожая по цвету, консистенции и запаху на гной. В ней что-то плавало. Круглое, крупное, но весьма лёгкое. Константин пытался вытащить это, неизвестно что, поймав кривой, ржавой ложкой. На дне тарелки были не то сырая, недоваренная крупа, не то некие черви.

Константин, едва сдерживая рвотные позывы, разглядывал свой "удов". И, когда изучение содержимого тарелки было завершено, юноша с криком откинул её от себя. Он перекинул свой взгляд на удивлённо смотрящую Фарку, откровенно не понимавшую его поведение.

– Это черви! Глаз человека! Ты разве не видишь? – не выдержав, выкрикнул он.

– Что? – выплёвывая ещё не прожёванную похлёбку, возмутилась девушка. – Это же овощное рагу!

Константин, откровенно не понимая происходящего, взглянул в тарелку Фарки. Там было то же самое, что и у него. Некоторые черви ещё даже шевелились, медленно ползая в этой серой, словно гной, жиже. "Почему только я вижу это?" – эхом звучали слова в его голове. Он искал старуху, дабы, схватив её за горло, выведать правду. Но её нигде не было. Вокруг царила холодная, сырая темнота.

– Фарка? – выкрикнул Константин, напрягая свой слух.

– Её здесь нет, чародей! – отовсюду доносился скрипучий голос старухи. – Не узнала тебя сразу, виновата. Силён ты, раз морок мой не подействовал на тебя.

– Верни мне её, ты, ведьма! Обещаю, что покинем тебя, не причинив вреда! Иначе я убью тебя, но найду свою спутницу. – выкрикивал Константин, пытаясь создать сферу огня в руке.

– Даже не пытайся, глупец. Это Храм Кшары! Только её последователи способны использовать магию здесь! Ха – ха – ха!

Её голос умолк так же резко, как и появился. "Проклятие!" – выкрикнул Константин, стоя неизвестно где, в абсолютной темноте. "Но, если я Избранный, то Кшара принимала участие в моём создании " – думал юноша: "Если она Богиня, конечно. В таком случае, я буду расценен как её последователь".

Константин снова попытался создать огонь в своей руке. В этот раз у него получилось, правда пламя тускло горело, будто вот-вот потухнет. Юноша осмотрелся вокруг. Он был в каком-то погребе, сыром, с осыпающейся по стенам землёй. Повсюду бегали бесчисленные многоножки.

Их длинные тела метались по стенам, перебирая множеством мелких, цепких лапок. По телу Константина пошла мелкая дрожь. Ладонь, свободная от огня, обильно потела, как и лоб. Огромные капли холодного пота стекали на глаза юноши. Его главный страх – многоножки, воплотился в явь. Их было бесчисленное множество. И он с ними один на один, взаперти. "Только не это" – прошептал он, жалобно поскуливая.

Пламя в руке медленно угасало. Константин, снова погружаемый в темноту, трясся от страха. Его глаза наполнялись слезами. Многоножки уже ползали по нему, словно изучая новую жизнь. Их лапки царапали холодную кожу Константина, сотрясаемого от страха. Он начал задыхаться от некоего астматического приступа. "Я Избранный! Должен побороть свой страх!" – выкрикивал он в своих мыслях. Но слёзы, стекавшие из уголков глаз, напоминали ему о его слабости.

Эти ужасные, противные, омерзительные для Константина, твари, начали кусать его и жалить, причиняя боль. Юноша закричал, начав извиваться в попытке скинуть их с себя. С приходом боли исчезли страх и жалость к себе, уступив место чему-то жгучему внутри. Константин понимал, что начинает терять контроль над собой. В голове звучал тихий, едва слышимый шёпот на грани слышимости.

Многоножки продолжали ползать по нему, заползая под одежду. Они вгрызались в его тело, отрывая куски кожи и плоти. Константин взвывал от боли, переходя на рычание. Жар объял его тело, наполняя силами. "Я Избранный!" – выкрикнул он, выжигая тварей, грызущих его. Они с визгом и сухим треском лопались, падая с него. Те, что не успели забраться на юношу, убегали прочь, скрываясь в многочисленных норах.

Помещение было озарено ярким пламенем, пылающим вокруг Константина. "Фарка!" – прорычал он: "Я иду к тебе!".

Девушка очнулась связанной и подвешенной над каким-то каменным алтарём. Вокруг была кромешная темнота, разрываемая лишь восемью свечами, размеренно потрескивающими. Последнее, что помнила девушка, это ужин у пожилой женщины. В памяти всплывали туманные образы того, как Константин что-то говорил про червей в еде и плавающих глазах. Голова девушки ужасно болела и кружилась.

– Твой друг весьма сильный чародей, раз узрел истину, сокрытую моим мороком. – протяжно говорила противно скрипучим голосом омерзительная старуха, появившаяся словно из неоткуда.

– Кто ты? Отпусти нас! Ты не знаешь, что стоит на кону! Весь Эохат погибнет, если убьёшь нас! – кричала Фарка, пытаясь развязать верёвки, связывающие её.

– Имя моё давно мертво, как и я. Последние годы зовусь старухой Могрой. Служительница Кшары, в честь которой ты будешь убита! – женщина достала большой, просто огромный нож, испачканный запёкшейся кровью. На её лице появилась ужасная, дьявольская улыбка, полная ненависти и безумия, желания причинить вред и боль связанной девушке.

Фарка кричала и вопила, что было сил. Впервые в жизни ей стало действительно страшно. Она понимала, что они попались в западню какой-то безумной ведьмы.

Нож уже коснулся запястья. Металл его лезвия был необычайно горячим, обжигая кожу девушки. Она закричала так сильно, как никогда не кричала, надеясь, что Константин сможет прийти ей на помощь. Старуха, схватив руку девушки, резко провела ножом. Кровь вялой струёй стекала с запястья.

– Очень хорошо, что ты ещё не порочна, девчонка. – прохрипела старуха, злорадно улыбнувшись. Она схватила Фарку за волосы, резко потянув назад. – Твоя кровь должна пробудить всеми забытое Божество, первое творение Эохата, создателя иллюзий и страхов, надежд и страданий. То Древний Бог, что должен возродиться после всей пролитой крови!

Обжигающее лезвие ножа коснулось шеи девушки, медленно, неспешно разрезая кожу. Могра явно испытывала непередаваемое наслаждение процессом, слушая громкие крики девушки. На её лице была зловещая улыбка, полная ненависти к Фарке.

Свечи ярко вспыхнули и сразу же погасли. Комната лишь на миг погрузилась во тьму и мрак, но сразу же вспыхнула ярким огненным светом, сопровождаемым рычанием и грохотом падающих камней. Безумная старуха убрала нож от горла Фарки, быстро, с несвойственной для её возраста скоростью, повернувшись на того, кто прервал обряд.

– Ты, старая мразь, убери от неё свои руки! – рычал Константин, почти превратившийся в Демона. – Обещаю, твоя смерть будет мучительной!

С этими словами он набросился на неё, схватив за горло. Его когти впивались в её кожу, оставляя глубокие кровоточащие раны. Могра размахивала ножом, отчаянно пытаясь отбиться от напавшего на неё Демона, истошно крича.

– Кричи громче! – прошептал Константин возле её лица. – Мне нравятся твои вопли!

С этими словами он сжал руку, в которой был нож, выгибая её обратно к Могре. Его крылья царапали лицо старухи, разрывали на ней одежду, вонзаясь в дряблую, обвисшую кожу. Ведьма выла от боли, умоляя о пощаде. Она пыталась вырваться из цепких лап Демона, отбиваясь свободной рукой от него. Константин поднял её за горло, бросив на алтарь. В его руке был тот ритуальный нож, которым она хотела убить Фарку.

– Пора тебе самой прочувствовать всё то, что испытывали твои жертвы! – выкрикнул Константин, ударив старуху ножом прямиком в живот.

Он наносил удары снова и снова, озлобленно рыча при этом. Кровь брызгами разлеталась повсюду, окропляя стены и Фарку, вопившую от ужаса увиденной сцены.

Константин со всей силы вонзил нож в голову Могры, расколов алтарь на куски. Расправившись со старухой, он повернулся к висевшей Фарке. Его когти без труда разрезали верёвки. Девушка упала без сознания. Слишком большая кровопотеря и огромное количество страха сыграли свою роль.

Константин, взяв её на руки, взвыл от горя. По его лицу стекали слёзы, а сам он снова принимал человеческий облик.

– Нет-нет-нет! Только не ты! Только не сейчас! – кричал он, прижимая её к себе. – Потерпи ещё немного, я смогу исцелить!

Фарка безвольно лежала на его руках, продолжая истекать кровью. Константин нараспев читал заклятия, пытаясь исцелить возлюбленную, но ничего не получалось. Любая магия разрушалась волей Кшары.

В голове Константина зазвучал голос. Громкий, чёткий и ясный, будто принадлежал живому человеку, говорящему рядом. "Нож к ранам приложи" – гласил он. Константин узнал этот, до боли знакомый голос. Это был Светород.