На Ирины похороны, состоявшиеся во вторник, я не пошла. Все-таки мы с ней не ладили, зачем лицемерить.
В офис не явилась тоже. Со вчерашнего дня слишком много мыслей, и основной была та, что с «Телеком – Продвижение» надо что-то решать. Психолог нарушил то хрупкое равновесие, благодаря которому я уже десять лет трудилась главным бухгалтером, не имея к тому, честно говоря, ни малейшей душевной склонности. Есть экономисты «по нужде», а есть «от рождения». Я – финансист по необходимости. Нечем было заработать в тот далекий 1995 год. Сейчас 2005, выживать не надо. Спасибо мужу Роме, я вообще могу уйти и заниматься Петькой, стать журналистом, берейтером на соседней конюшне, вышивать крестиком или полететь в космос. Зачем мне эта профессия?
Второй причиной было откровенно разукрашенное синяками лицо. Выглядела я похабно, лицо отекшее, как у избитой пьяным мужем жены-алкоголички. Благородная желтизна синяков, которую можно замазать тональным кремом, начнет проявляться на третий день, а сейчас меня могла спасти только бодяга. Но ее ведь надо купить, а в аптеке появляться стыдно. Поэтому, нацепив темные очки на заспанные глаза (пришлось еще полночи давать показания в милиции), я отправилась в японский ресторан «Суши весла». Там я ждала Сашку Кирину. Она любезно согласилась со мной встретиться и пролить свет знаний на темные пятна карты произошедшего со мной за последнее время. Начиная с убийства Ирки Харченко, все подробно.
На альбомном листе, лежащем передо мной, я уже пять раз написала слово «Заявление» и сейчас рисовала цветочки вокруг фразы «Прошу уволить меня по собственному желанию». Подумала и добавила: «Проклятый палач директор, отпусти меня на волю».
Конечно, ничего не будет так просто. Профессиональная этика обязывает выполнять служебные обязанности до тех пор, пока директор не найдет себе нового главбуха. Процесс поиска, при желании, можно растянуть на месяцы. Сотрудник не имеет права уйти, не передав дела. Эта процедура занимает от пятнадцати минут до двух недель, в зависимости от сообразительности преемника.
Иногда обиженный работник наказывает свою фирму и новенького передачей дел типа:
– Здесь – папки с банком, здесь – с приказами. Сюда я складываю счета-фактуры, товарные накладные, авансовые отчеты. Здесь – кассовая книга, балансы, бланки для налоговой. Разбирайтесь, все очень просто. Вот компьютер, бухгалтерия запускается вот так, пароль «сволочь». Удачи.
Мне так однажды передала дела главный бухгалтер с диким имечком Мальвина. Ее извиняло только то, что она была беременна на пятом месяце. Это и послужило причиной увольнения – директор не желал выплачивать декретные. Свое недовольство руководством она обрушила на меня.
Я прекрасно понимала, что мое заявление об увольнении не означает свободу. Начнется долгий период собеседований, повторных встреч, обсуждений кандидатур. Когда новенькая бухгалтерша устроит директора, начнется процесс передачи дел. И только по завершении оного я смогу считать себя свободной. Но ведь надо с чего-то начинать?
Сашка пришла вовремя, мы сделали заказ и молча курили, ожидая еды. Говорить Кирина начала, когда ей принесли солянку, а мне – роллы «Филадельфия».
– Сказать по совести, более гнилой конторки, чем ваша, я еще не встречала.
Начало было ободряющим.
– Чего стоили только те вирши, которые в качестве свидетельских показаний написали твои коллеги – похмельные чудовища. Следователь плакал, когда зачитывал некоторые обороты речи. Ты тоже, Ольга Андреевна, много перлов выдала.
Мне стало стыдно. Но ненадолго. Очень хотелось узнать правду:
– Рассказывай уже, не томи. Чем я провинилась? И зачем все это надо было? Мотив?
– Ты не поверишь. К твоей мании величия события не имеют никакого отношения. То есть ты, дорогая, вообще ни при делах. Пива еще закажи мне!
Послушно машу официантке.
– Слышь, анекдот вчера рассказали, он старый, про забывчивого певца. Знаешь?
«В Киеве, в оперном театре, выходит на сцену солист. Пауза затягивается. Суфлер шепчет ему из будки:
– Я люблю Вас, Ольга!
Артист молчит.
Суфлер шепчет громче:
– Я люблю Вас, Ольга!
Артист переминается с ноги на ногу, не произнося ни слова.
Суфлер уже свистящим голосом и на весь зал:
– Я ЛЮБЛЮ ВАС, ОЛЬГА!!!!
И тут у солиста прорезается голос:
– Шо мне Ольга, я мотывчик забыв!»
Отсмеявшись, Сашка продолжила:
– Поняла? Пока мы разбирались с вашей фирмой, столько грязи вылезло – чуть мотив не пропустили.
Осторожно трогаю щеку и челюсть. Разбитая губа кажется чужой и не дает жевать и говорить. Почему я, Артур? Неужели я настолько плоха, как друг и человек, чтобы бить по лицу и подбрасывать улики против? Не интересовали даже технические подробности, просто было обидно.
– Помнишь, ту высокую блондинку, которую ты встретила у Артура Игорева в гостях, в субботу? Кстати, с этим своим самостоятельным расследованием ты много крови милиции испортила. Что, совсем нечем в выходные заняться? Сиди дома, суп вари, а не с диктофоном бегай по улицам, слышишь?
– Сама суп вари. Блондинку помню. Совершенно пьяная девушка, которая едва могла вспомнить, как зовут Артура.
– Ошибаешься, дорогая. Она прекрасно знала, как его зовут. Более того, про тебя ей тоже было все известно. Они встречаются уже год, и Татьяна давно в курсе всех дел Игорева.
– С ума сойти. А как достоверно все выглядело.
– Естественно. Она учится на третьем курсе актерского факультета нашего Новосибирского театрального института.
– Что-то старовата она для третьего курса.
– На третий раз поступила. Талант в ней дремал, и к двадцати годам глаза открыл.
– Понятно.
– Еще она – младшая сестра Иры Харченко.
Тут со мной случился приступ кашля, потому что я подавилась васаби. Вдохнула в ненужный момент. Родная сестра, подумать только. Модельной внешности блондинка и толстоногая пышная брюнетка Ира – сестренки.
Переждав мой кашель, Светка продолжала заунывным голосом сказителя эпоса:
«Двадцать четыре года назад, если быть точными, в семье воспитательницы детского сада и инженера-наладчика родились две девочки-погодки. Две сестренки никогда не ладили. Разница в возрасте маленькая. Поэтому всегда боролись за игрушки и мамино внимание. Когда подросли, разница между ними стала еще очевидней: старшая, Ира, удалась в мать: плотная, низкорослая брюнетка с дурным характером. Татьяна же пошла в отца: тонкокостная блондинка, хрупкая и высокая. Впрочем, дурной нрав у нее тоже имелся, просто Таня его тщательно скрывала.
Год назад у девочек умерла бабушка по отцу, оставив более чем странное завещание. В наследство, помимо разных фамильных золотых безделушек, икон и картин входил особняк за границей. Старушка происходила из семьи зажиточных украинцев, Григоренко в девичестве, добро сохранять и приумножать умела, несмотря на дефолты, деноминации и инфляцию. Остался прекрасный дом под Киевом, стоимостью не помню, сколько в гривнах, на наши деньги около десяти миллионов рублей.
– Ого-го!
– Завещала она его внучкам с одним только условием. Они его и выяснили, съездив туда и вступив в права наследства: особняк переходил во владение той из них, кто первой выйдет замуж и родит ребенка. В качестве, так сказать, подарка к рождению правнука.
– Ну и бабка! Зачем ей было такой кол вбивать между сестрами, они и так плохо ладили? Невестке, наверное, за что-то мстила?
– А как же. Иркина и Татьянина мама увезла ее сыночка в далекую холодную Сибирь из гостеприимного Киева. Тогда она, понятное дело, еще не была ничьей мамой. Познакомились на отдыхе, в Евпатории, девушка из Новосибирска и гарный хлопец с града Киева. Со свекровью не ужились, характер невестки оказался крутой, под стать свекрови. Вот молодые и уехали жить к родителям жены, в Новосибирск.
– Понятно. А я тут причем?
– Слушай дальше. Когда встал вопрос о наследстве, девочки всерьез задумались о роли каждой в светлом будущем. Если бы проблема была только в замужестве, то промедлений бы не было никаких – вопрос только в том, кто первый добежит до загса и кандидатом в фиктивные мужья. При этом шансов у Татьяны было заведомо больше. Все– таки красота – это страшная сила.
Но ребенок – не шуточки. Сестры были воспитаны в хорошей семье, вариант: родить, получить наследство, отдать в детдом – не рассматривался. Надо начинать активные поиски хорошего, порядочного мужчины, который бы хотел детей и мог бы их прокормить. Собственно, бабушка желала внучкам счастья, мотивируя их на союз с правильными самцами.
Ира институт уже закончила и работала заместителем директора в оптовой фирме по поставкам косметики. Мужчина в наличие был, единственный директор. Старый и женатый. Кроме того, Ире он не нравился. Она оперативно уволилась, и устроилась простым менеджером по работе с клиентами к вам в «Телеком-Продвижение», рассчитывая, что мужчин здесь больше, может, с клиентами что получится. Представляешь ее разочарование, когда она поняла, что попала в коллектив, где трое из пяти мужчин были женаты, а двое холостых спорят, кто из них будет делать кофе, а кто подавать пальто главному бухгалтеру. Причем эта стерва уже замужем, и, значит, лишает своим флиртом права на личное счастье других женщин.
– То есть я ее классовый враг, получается.
– Точно. Ира старалась, как могла – ты же не все корпоративные тусовки посещала, все-таки у тебя муж и маленький ребенок. И вышла в суперфинал – ваш Дмитрий Федорович пал к ее ногам. Сама понимаешь, процесс был нелегкий, Ира приручала его, как Маленький Принц – лисичку. Дымыч, испуганный первым неудавшимся браком, упирался, как мог. Но при удачном раскладе вариант, с точки зрения вашей Иры, был стопроцентный – к тридцати годам мужчины созревают для детей.
Татьяна как раз доучивалась на втором курсе театрального института. Выскакивать замуж и рожать ребенка в ее планы не входило, но десять миллионов упускать не хотела. Татьяна взяла быка за рога и вскоре уже была беременна от однокурсника, рассчитывая, что счастливый будущий отец не забудет оформить отношения, и наследство получит она, пока сестра будет соблазнять своего диковатого программиста.
Но удача от нее отвернулась. Молодой человек жениться отказался, заявив, что не уверен в своем отцовстве. Татьянины надежды подыскать другого кандидата, пока беременность не заметна, разбились в момент, когда она почувствовала сильную боль в животе. Внематочная беременность, операция, удаление трубы, воспаление, спаечный процесс. Это, конечно, не бесплодие, но годы лечения. Время, которого у Татьяны не было. Из лидеров она за неделю оказалась в аутсайдерах.
Татьяна пришла к выводу, что проклятую сестренку, отравившую ей все детство и планирующую отравить всю оставшуюся жизнь, получив бабусино наследство, необходимо уничтожить как можно скорее. Требовалось найти рыцаря. Она организовала знакомство с Артуром: ночной клуб, медленный танец. Роман закрутился. Как Татьяна почувствовала в нем человека, при должном раскладе готового на все? Уговаривать пришлось долго, но капля камень точит. Правильно говорят – ночная кукушка дневную перекукует. За полгода Князь сломался и дал согласие на помощь в «Восстановлении справедливости». Под таким соусом Татьяна преподносила ему смерть собственной сестры.
Сладкая парочка начала готовить убийство Иры Харченко. Князь, при благоприятном исходе, получал Таню и дом. Он не подозревал, что в его случае удачей было бы вообще остаться в живых. Татьяна не планировала оставлять свидетеля, тем более, исполнителя. Как? Она призналась, что в машинах смыслит мало, но прочитав инструкцию, сумеет испортить что-нибудь в тормозной системе. Учитывая, как Князь гоняет, все шансы у него разбиться были.
Татьяне удалось его убедить, что десять миллионов рублей стоят никчемной Иркиной жизни. А у них – светлое будущее, жилье, путешествия за границу.
На тебя выбор пал по определенным причинам – меньше всего ждали лишних телодвижений. Семья, ребенок. Понятное дело, расследование, затеянное тобой, в план преступников совершенно не входило.
В тот вечер был, конечно, элемент случайности и спонтанности – эта глупая СМС, из-за которой Ира разругалась с Дымычем, и он уехал пьянствовать. Ира, искренне не желая терять такого перспективного жениха, и свято веря в поговорку: «Свечку не держал», планировала урегулировать конфликт в спокойной обстановке, для чего выманила нашего системного администратора из бара в офис. Оторвав от футбольного матча в его кульминации, что в очередной раз доказывает, как сильно Дымыч ее любил. Да только программист приехал к уже остывающему трупу. Постоял, и сбежал. Справедливо решив, что он будет первым, кого обвинят в случившемся. Убийство на почве ревности, примитивная бытовуха. Струсил, короче, ваш сисадмин. Принялся оплакивать свою любимую. А может, и горевал не сильно. Все-таки она ему изменяла.
К тому времени, как ты высадила Князя из такси у дома его родителей, Ира с Дымычем уже давно разругались, и Харченко пьянствовала в баре, названивая всем подряд. Артуру она позвонила тоже. Князь сделал все по плану – пригласил ее в офис поговорить по душам. Это, кстати, его была идея – позвать Дымыча. Артур рассчитывал, что, может быть, Дымыч вызовет милицию, и сам себя благополучно сдаст следствию.
Открыл Артур собственными ключами, встретил Иру. Даже выслушал ее негодование по поводу так неудачно сорвавшегося замужества, а значит, и наследства. Собственно, задуманное можно было отложить. Но установки Татьяны были прочными. Поэтому, дождавшись, когда Ира отвернется, стукнул ее по голове заранее припрятанной бутылкой, а потом задушил. Удар был неудачным, натекло много крови, Артуру чудом удалось не испачкаться. Времени до приезда Дмитрия оставалось в обрез, ваш Князь подсунул под труп твою зажигалку, в попытке обратить внимание на главбуха, и сбежал. Он здраво решил, что тебе, как матери несовершеннолетнего ребенка и женщине, дадут не очень большой срок и выпустят по амнистии.
Я прослезилась. Вот видите, мальчик и здесь отнесся ко мне по-дружески.
Слава Богу, всё теплое отношение к нему у меня выдуло еще у мусоропровода, поэтому я не особо расстроилась. Саша пыталась утешить меня, как могла, переведя разговор на больную тему – работу.
– Что ты там сидишь, рисуешь? Увольняешься? Что ты думаешь, работа следователя хоть на грамм интереснее твоей профессии бухгалтера, на которую ты постоянно жалуешься? Та же рутина, бесконечный обход квартир и звонки свидетелям. Рассылка повесток, на которые никто никогда не отвечает и на допросы не приходит. Тогда сажаешь жуликов, чтобы иметь возможность побеседовать без проблем. Они начинают суетиться – совать взятки, подсылать мам-пап для серьезного разговора. Собственно, от этого я и ушла юристом в коммерческую фирму.
Сбить себя с толку я не давала:
– Как ты оказалась в моем подъезде? Что, по телефону человечески не могла предупредить? Что за игры в казаков-разбойников? А если бы он меня убил? С чего следствие пришло к выводу, что убийца – Артур? В момент избиения мусоропровода моей головой?
– По телефону ты издавала такие звуки, что страшно слушать было. Говорить – еще хуже, вдруг бы ты комментировать мои слова принялась. Артур бы тебя прямо в такси придушил, не постеснялся, а шоферу сказал, что так и было.
Когда ты пьянствовала с Рустамом в понедельник, Кошкин как раз, задержавшись на работе, изучал заключение экспертов. Вычитал любопытный факт, сейчас могу тебе это рассказать. Около трупа Ирины Харченко на самом деле было найдено две зажигалки. С твоими отпечатками пальцев – находилась ПОД трупом и была не видна. РЯДОМ с телом находилась еще одна. Отпечатков на ней не было никаких, зато ручкой было написано: «Я Олечкина зажигалочка».
– Ах, вот она где. Специально подписала, потому что все время пропадают. Но она у меня изчезла две недели назад.
– Ты понимаешь, что это значит? Что вторую зажигалку подбросили, желая навести на тебя след. Это сделал кто-то третий, который не знал про первую, лежащую под трупом.
– И кто же это был?
– Никита решил, что это был тот человек, у которого были ключи от офиса, и который мог найти тело. Испытывал неприязнь к тебе. К тому же это был не очень большой профессионал по части стирания следов, и свой, маленький отпечаток, все-таки оставил. Светочка ваша.
– …?
– Кошкин не поленился позвонить Светиному отцу, составить приватный разговор. Тот просил держать его в курсе. Никитин звонок произвел на Светиного отца сильное впечатление. Это все-таки не шуточки – около трупа находят предмет с отпечатками пальцев твоей дочери. Пап тряханул Свету как следует, и она призналась, что огниво положила она. Хотела наказать тебя, за то, что ты ее бабушке про курение сказала. А зажигалку Света положила вместо другой вещи, которая валялась рядом, и, вероятно, была обронена преступником. Эту вещь Света узнала и унесла с собой – вдруг потребуется шантажировать владельца?
– Что она забрала?
– Серебряную цепочку с сердечком, на котором было выгравировано: Таня+Артур. Как мило, правда?
– Очень мило, тошнит.
– Света сказала папе, тот примчался к следователю с распрекрасной уликой в платочке. Никита Кошкин позвонил мне. Конечно, в стройную версию все эти детали не выстраивались, но я решила подстраховаться, поехала к тебе домой. Хорошо, что не одна, а с группой поддержки, так сказать. Ребятам знакомым из патруля позвонила, попросила со мной подругу встретить. Дома тебя не оказалось, по телефону ты лыка не вязала, и мы просто стояли и курили этажом выше. Не знаю, насколько серьезно был настроен ваш Артур. Он сильно испугался, когда понял, что ты записывала на диктофон все разговоры за последние двое суток.
– Такая ты умная, сразу все поняла. Могли точно так же подбросить это сердечко, как мою зажигалку.
– Ага. Испачкать в крови Иры Харченко, наставить на сердечко отпечатков Артура, Иры, Татьяны и подбросить. Таких трудолюбивых людей, кроме тебя, я не знаю. Хотя нет, помню. Выезжаем мы как-то на труп…
– Позже расскажешь! Давай про убийство!!!
– Что еще? Артур созвонился с Таней, когда ты копалась в туалете, и она предложила отобрать у тебя диктофон вместе с кассетами. А сама решила, что Артур уйдет в мир иной быстрее, чем планировалось. Например, сегодня ночью, будучи совершенно пьяным и зачем-то наглотавшись снотворного, бросится с обрыва в реку Обь, оставив на своем ноутбуке письмо, что умирает от неразделенной любви. Или: сегодня ночью, окажется раздавленный собственным автомобилем, который забыл поставить на ручной тормоз.
У Татьяны было несколько вариантов. В крайнем случае, с ним бы произошло все это одновременно.
Гнилая у вас конторка, что и говорить – со вздохом резюмировала Кирина.
Суши было вкусным, пиво – свежим и холодным.
Жизнь продолжалась. Несмотря на то, что разбитое лицо болело, когда я улыбалась, я гнала от себя грустные мысли. Пусть никогда у меня не будет бесконечных ног, длинных белых волос, ради меня мужчины не начнут убивать других женщин. Какая большая жаль. Что ж – это я могу пережить. Есть вещи и пострашнее. Например, когда тебе в шесть часов утра писают в ухо. И это не сын, а кот. Весна, май.
Когда мой отец решил подработать, то устроился в такси. Поскольку папа – оптимист, то находил в этой работе больше плюсов, чем минусов.
– Знаешь, Оля, – рассказыватл папа, заехав ко мне перекусить, – только начав таксовать, я понял – хороших людей больше. Намного больше, чем плохих.
Наверное, нужно в пятьдесят пять лет начать работать таксистом, чтобы это понять.
Американский писатель Джон Стейнбек завершил свою книгу «Русский дневник», написанную в 1947 году после его путешествия по Советскому Союзу фразой: «Мы не делаем никаких выводов, кроме того, что русские люди такие же, как и все другие люди на земле. Безусловно, найдутся среди них плохие, но хороших намного больше».
Мне кажется удивительным, что мой папа и великий писатель, лауреат Нобелевской премии Джон Стейнбек, с интервалом в 60 лет пришли к одинаковому выводу относительно людей.
Я просто подумала – не пора ли к этому выводу придти и мне?
Расправив перед собой очередной альбомный лист бумаги, я, наконец-то, уверенной рукой написала:
«Прошу уволить меня по собственному желанию».
Дата.
Подпись.
И если мой ангел – хранитель еще не окончательно спился, то пусть я никогда больше в жизни не буду работать бухгалтером. Ни главным, ни второстепенным. Это, конечно, не самая плохая должность, не хуже уборщика медвежьих клеток в зоопарке, …но и не лучше.
