Я применила излюбленный способ для успокоения нервов, не очень полезный, но весьма действенный: налила себе 10 капель корвалола. Через пару минут дышать стало легче. Собрав деньги, уложила их почти так же туго и красиво, как было упаковано Натальей. Или не ей? Знала она, что в подарке?
Деньги я решила спрятать в рюкзак, который постоянно ношу с собой. Там лежат Зойкин поильник, трусики, чайная ложка и три банки детского питания. Еще паспорта, памперсы, и другие мелочи. Сто тысяч долларов органично впишутся в хаос, который царит у меня за спиной.
Я решила посидеть на балконе, прихватив из холодильника банку пива, и обдумать случившееся. Начнем сначала: я встречаю на улице старую знакомую. Она буквально навязывает мне некую посылку, которую я должна передать в Египет. В упаковке оказываются вещи, провоз которых я с ней не обговаривала. С какой стороны не возьмись — получаюсь я полная дура. Меня использовали для доставки денег кому-то за что-то.
Более того — я оказалась впутанной в опасное дело (судя по тому, как обошлись с несчастным Марио). А ведь Наталья знала, что я лечу с малышами. Значит, либо делала это осознанно, либо не знала, что в пакете.
Хуже всего то, что даже это поручение, я провалила — исключительно из лучших соображений. Правильно гласит поговорка — добрыми намерениями вымощена дорога в ад. Деньги у меня, и что с ними делать дальше — я не знаю. Везти обратно? Поймают. Отдать их здесь — но кому? Марио не производил вид живого, когда я убегала под защиту отеля.
В моем распоряжении не такая уж большая сумма. Я не куплю себе на них новые имя и фамилию, дом на берегу моря, яхту и собственный самолет. Их не хватит, чтобы изменить жизнь моей семьи в лучшую сторону. А вот чтобы испортить — вполне достаточно.
У денег всегда есть хозяин. Владелец этих наверняка в Египте, зачем бы я везла их сюда? Или нет, в Новосибирске. Здесь товар. Наталья настойчиво упоминала про то, что Марио тоже должен передать ей посылку. Заранее не веря во все эти любовные истории, я попустила все мимо ушей. Интересно, что именно я должна была тащить обратно? Наркотики? Золото? Что вообще сейчас модно переправлять через границу? Хоть в Интернет заходи и набирай в поисковике: «Контрабанда из Африки». В любом случае, ничего никому я больше транспортировать не собираюсь. Значит, задача № 1: вернуть деньги собственнику.
Дальше — почему я их не отдала? Потому что подменила пачки сладостями, думая, что подарок для Марио безнадежно испорчен. Даже если бы я этого не сделала, доллары бы не дошли до адресата: их перехватили, действуя безжалостно и профессионально. Кто-то знал время и место передачи подарка для Марио от русской девушки Наташи. Вот он удивится, обнаружив вместо денег шоколад в ассортименте, десять плиточек.
Идеальный вариант, если эти люди перестреляют друг друга вследствие возникшего непонимания. Те, первые, которым предназначался гостинчик, перестреляют других, потому что посчитают вторы захватчиками денег (а не моего подменного шоколада). Вдобавок, они должны быть обижены, что бойцы убили Марио.
Вторые пусть тоже расстроятся и убьют первых. За то, что их перехитрили, и такая хорошо продуманная операция с двойным (как мне кажется) убийством в результате принесла кило шоколаду.
Но на такой подарок судьбы рассчитывать не приходится. Пока что я в чужой стране, с малыми детьми и другими родственниками, у меня мешок денег, за который наверняка будут сражаться две вооруженные группировки. Почему я решила, что имею дело с организованной преступностью, а не с частными лицами? Может, это любители. Хобби у них такое — стрелять по ночам, днем, они официантами работают, или экскурсии проводят.
Как и кому, мне отдать деньги? Вдруг я перепутаю и осчастливлю не тех? Их у меня могут украсть, много же случаев описано в Интернете о воровстве в отелях. А хозяева денег подумают, что я их прикарманила, и пристрелят, как Марио.
Чего я беспокоюсь? — осенило меня. Позвонить Наталье, которая впутала меня во всю эту историю, да и высказать, все как есть. Ее номер мобильного телефона мне известен. Вот прямо сейчас наберу ей и скажу, что привезу деньги обратно, я не курьер какой-нибудь, пусть делает с ними что хочет, хоть сама в Египет везет, раз у нее такая с Марио любовь. Ой, Марио же убили… Да и как я повезу такую сумму обратно? Сойду с ума от страха, и меня сразу же поймают.
Кирина. Точно, надо ей позвонить тоже. Александра Кирина, или попросту Сашка. Моя давняя подруга, юрист, работала следователем, четыре года назад спасла мне жизнь, подоспев вовремя с нарядом милиции, когда из меня вытряхивали душу в собственном подъезде. Я перемудрила с самостоятельным расследованием убийства. (Речь идет о юмористическом детективе «Ненавижу женщин»). Если уж Сашка не даст мне мудрый совет относительно денег, то придется мне их попросту выбросить. Точно, напишу ей письмо и все расскажу.
Зазвонил мобильный. Поздновато для разговоров, тем более, номер незнакомый.
— Да?
— Оль, привет, это Наташа. Что-то Марио на мои смески не отвечает, вы встретились? Ты телефон ему передала и шоколадки?
Все, что я хотела сообщить Наталье, вылетело у меня из головы, и я ответила:
— Передала.
Я не лукавила, я же действительно передала Марио пакет? Правда, владел он этим подарком недолго, но это уже совсем другая история.
— А он тебе что сказал? Ничего для меня не передал?
Как интересно развиваются события! Если раньше (в Новосибирске) Наталья высказывала робкую надежду на то, что Марио захочет чем-то ее осчастливить, что сейчас она не скрывала своей уверенности в том, что я должна привезти от него что-то вроде сувенира взамен. Интересно, что именно? Партию кокаина? Двенадцать стволов огнестрельного оружия? Акции АО «МММ»?
Ага, липкий мамочкин сверточек! Куда я его швырнула?
— Передал. Сладости от его мамы. Денег у него нет. Сказал, позже в отель принесет.
Боже, что я буровлю, куда он и что принесет, разве что в кошмарном сне.
— А ты его сфотографировала? Как он выглядит, похудел, наверное?
Я почем знаю, что, его диетолог, что ли?
— Сфотографировала. Хорошо выглядит…выглядел…
— Сладости привези мне, обязательно, он мне про них смс писал, что пришлет.
Злость во мне боролась с жалостью. Не похоже, чтобы Наталья притворялась. Выходит, она про деньги не знает? Утро вечера мудренее, наговорю сейчас невесть чего. Лучше завтра все обдумаю и позвоню ей на выспавшуюся, а, главное, трезвую голову. Поэтому схитрила:
— Ничего не слышно, батарейка садится. Завтра тебе наберу, — сказала я быстро и нажала «отбой». Потом сняла трубку с аппарата в номере, а то Наташке придет в голову перебудить детей.
Подумала еще немного и приняла решение вывезти деньги обратно в Россию, сдать в милицию в качестве вещественных доказательств. И Наталью заложить со всеми потрохами. В конце концов, она меня сильно подставила — если б у меня их нашли? Как минимум, задержали бы в аэропорту, до выяснения обстоятельств, почему я не декларирую вывозимую сумму. Полетели бы в Египет мои детки с мужем и бабушками, а я осталась бы куковать в холодной Сибири. Пусть милиция разбирается, знала она или нет, что подсовывает мне в виде гостинчика. А Сашке Кириной премию дадут — я ведь лично ей сдам улики. Если уже понятно, что фольга служит защитой от рентгеновских лучей, то почему бы мне осознанно не рискнуть еще раз? Главное — уберечь доллары здесь, а то мне никто в России не поверит. Что я им буду показывать, фотографию Марио?
Сбегала за фотоаппаратом. Точно: египтянина я щелкнула два раза. Один раз — крупный план, второй — во весь рост. На заднем плане — его друг и автомобиль. Номера нечеткие, но, при современных технологиях, не составит труда получить хорошие отпечатки.
Что-то еще не давало покоя — я кружила по номеру, слушая дружное сопение детей и храп мужа, привычно пиная ногой с пути рюкзак со ста тысячами долларов, как вдруг всплыло: сладости от Марио! Подозрительно много калорий передают друг другу эти влюбленные, просто кошмар диабетика?
Пакетик лежал на столе, на него падал свет из маленького коридора. Честное слово, даже трогать было страшно. Потому что его совсем недавно держал в руках человек, которого уже нет в живых. Я совсем не знала, что найду внутри.
Сверток сладко пах, под полиэтиленом обнаружилась мягкая пергаментная бумага, под ней еще один слой полиэтилена. Под ним был действительно пластилин, который я опознала по запаху и яркому цвету — приходится покупать такой Петьке в садик. Или это все-таки египетская сладость? Пробовать я не решилась и разрушила сверток дальше. Обнаружился слой фольги (как это привычно), потом бархатный мешочек…
Господи, какая красота. Они прекрасны. Как их много. Я их люблю. Права была Мэрилин. Какие они большие, точнее — крупные. Здорово, что я геолог по образованию, и сразу могу понять, что передо мной — ни цирконы, ни фианиты, ни стразы и не искусственные стекляшки, а настоящие африканские бриллианты. Понятно по огранке, твердости (зеркало царапает) и по размеру. Почему африканские — так не якутские же они, в конце концов, если я — в Африке, и мне предлагается их отсюда вывезти.
В темно-синем мешочке лежали, переливались, играли радугой и восхищали собой тридцать крупных алмазов. Я геолог, а не оценщик, поэтому не знаю, стоили ли они ста тысяч долларов, которые я должна была отдать за них, однако, думаю, стоили. Все камни, в которые вложены труд и мастерство человека, чего-нибудь да стоят.
Во время учебы на геологическом факультете я подрабатывала в ювелирной мастерской, организованной в подвальчике нашего института. Занимались мы там, в основном, с поделочными и полудрагоценными камнями — тигровый глаз, яшма, лазурит, нефрит, селенитом, агат. Я вытачивала на станке кабошоны — полуовальные заготовки для колец и сережек, парни пилили большие пласты для картин и панно, последующей полировки. Еще в их обязанности входило нарезать мне маленьких кубиков для дальнейшей обработки — сама я боялась огромную визжащую пилу, брызгающую во все стороны водой и осколками камня. До сих пор с удовольствием вспоминаю мастерскую — веселый и дружный коллектив геологов, общую любовь к минералам. Помню, как хрупок был полупрозрачный, оранжевый на просвет селенит, как легко слоился он от малейшего неверного движения. Помню, как тверд и труден в обработке агат, какие удивительно красивые рисунки он дает на срезе: заросли мха, водорослей или туманы над горными вершинами. Помню тугую прочность нефрита, его мутно зеленую таинственность, многообразие оттенков изумрудного цвета. Помню самый любимый мой в обработке камень — авантюрин: теплый, золотисто-коричневый с желтыми искрами, мягкий и податливый, словно мед или воск, но при этом крепкий и легко принимающий форму. Мне нравился фиолетовый чароит — и в обработке, и в том, насколько разнообразен он был. Ни одного похожего рисунка, переливы лавандового цвета с прожилками всех оттенков радуги.
Мы не часто держали в руках алмазы, но совершали вылазки в геолого-минералогические музеи. Шкалу Мооса я знала твердо, как и то, что только алмаз режет стекло. Поэтому мне не пришлось долго убеждать себя в том, хозяйкой чего я стала.
Замечательно. Деньги я решила носить в рюкзаке, а с драгоценностями что — слопать их, что ли? Для надежности? И носить в себе все четырнадцать дней отпуска? Выпить активированного угля побольше, чтобы наверняка заперло, и благополучно вывезти в Россию, так сказать, янтарную комнату в миниатюре. Что за бред. Нет, Сашке Кириной надо не звонить, а писать, причем немедленно. И я села за письмо в лучших традициях Даниила Хармса:
«Здравствуй, дорогая моя подруга Сашка Кирина! Получила твое письмо и сразу подумала, что оно — от тебя. Ты тоже, когда получишь мое письмо, подумаешь, что оно — от меня. Может, когда будешь открывать его, и мелькнет у тебя мысль, что оно — не от меня. Но ты откроешь и поймешь — точно, от меня.
Дела мои плохи, и единственная надежда моя на конфиденциальность почты. Суть в том, что вместо гостинчика из шоколадок, как выяснилось, я провезла на территорию страны пребывания (ты же помнишь, куда я отбыла) денежную сумму в неприличном для упоминания в этом письме размере. Деньги до сих пор со мной. Помимо этого, я стала свидетелем убийства лица, которому данный презент предназначался. Перед тем, как отбыть в лучший мир, это лицо передало мне пакет с некоторым количеством окиси углерода (если ты хорошо изучала химию в школе, ты поймешь, о чем я тебе пишу, потому что у меня была двойка). Теперь я не знаю, что мне со всем этим добром делать и куда его девать. Буду благодарна тебе за совет и помощь. Вообще, о многом надо тебе сказать, но совсем не времени. Главное, чтобы ты поняла, что письмо это — от меня».
Я еще немножко подумала, и написала:
«P.S.Незадолго до моего вылета в Египет некий Александр Ромашев умер по прибытии в Новосибирск. Это менеджер по туризму азиатского направления, по слухам — был отравлен. Узнай, не замешан ли он в чем».
Я нажала на кнопку «Отправить» и закрыла ноутбук.
Теперь — насущное: алмазы я поровну распределила в чашечках бюстгальтера купальника. Деньги уложила в рюкзак, решила тщательно охранять и никому в Египте не отдавать, не говорить про них, одной нигде не появляться. Решено. Очень хотелось позвонить Наталье, объявить ей все, что думаю про нее и ее гостинчики, посоветовать ей собирать сухарики, а за дочкой попросить последить бабушку… ближайшие лет пять или сколько там дают за…за что, собственно? В чем ее можно обвинить? Контрабандой она не занималась — эта сомнительная честь досталась мне. Вот заодно об этом я и спрошу Кирину, в следующем письме.
Приняв столько непростых решений, я допила пиво и отправилась спать с чувством выполненного долга. И уже почти задремала, когда телефон звякнул поздней смской от Александры Вадимовны Кириной, следователем по особо тяжким преступлениям Советского района города Новосибирска:
«Хватит налегать на местный алкоголь. Займись детьми и не выдумывай глупостей».
Сквозь сон я еще подумала, как обидно слышать такие вещи, имея под подушкой кучу долларов и алмазов? Что бы такое остроумное ответить? Да так и не решила, уснула.