Еще одним французским вольнодумцем, разделявшим взгляды Ницше на власть, был Мишель Фуко. Он обретал вдохновение под психоделическими веществами, но очень редко писал о них. Исключение было сделано в опубликованном в 1970 г. эссе «Theatrum philosophicum», где ЛСД и опиум упомянуты в связи с книгой Делёза «Логика смысла». Фуко писал:

Мы легко можем увидеть, как ЛСД инвертирует связи между дурным юмором, тупостью и мыслью: как только он уничтожает превосходство категорий, то подрывает основы безразличия и разрывает связи с мрачной пантомимой тупости; он также сохраняет недвусмысленную и не поддающуюся категоризации массу не только как пеструю, подвижную, асимметричную, децентрированную, спиралевидную и отражающуюся, но заставляет ее каждую секунду расти и кишеть фантастическими событиями

За два года до того, как умереть от СПИДа, Фуко выразил заинтересованность в том, чтобы написать исследование о культуре наркотиков или наркотиках как культуре Запада… И о том, насколько тесно они связаны с творческой жизнью западного мира.48

К несчастью, это исследование так и не увидело свет. Одновременно с этим его знакомые Жиль Делез (1925–1995) и Феликс Гуаттари (1930–1992), хоть и обсуждали психоделические вещества, зачастую упоминая о том, что поэт Анри Мишо (1899–1984) принимал мескалин,49 отзываются о значении наркотиков достаточно пренебрежительно — к примеру, в их книге «Тысяча плато». Подобный пессимизм стал достаточно резким контрастом в сравнении с оптимизмом в адрес мескалинового проекта психиатра, создавшего термин «психоделики» — Хамфри Осмонда (1930–2004).