На следующее утро мы были снова в дороге. Больше никаких происшествий нас не подстерегало, и к вечеру мы добрались до друзей хозяина. Меня и Горчицу устроили в чистых, уютных денниках. Пожевывая овес, мы слушали беседу Джеймса и местного конюха. Он оказался очень приятным и доброжелательным человеком. Услыхав, как Джеймс выводил меня и Горчицу из конюшни во время пожара, конюх друзей сквайра Гордона с большим уважением произнес:

– Да ты, молодой человек, просто мастер! Я-то уж точно знаю, какой это труд – вывести лошадь из конюшни, когда разразится пожар или, там, наводнение. Сколько их в денниках ни есть, они все дружно сопротивляются выходу. Тут от конюха нужно много сообразительности и доверительного отношения с лошадьми.

Сквайр Гордон с женой провели в гостях у друзей два дня. Еще два дня ушло на дорогу, и мы, наконец, возвратились домой. Встреча с Джоном нас очень растрогала. Мы все по нему очень соскучились. Впрочем, он по нас – тоже. Лицо у него прямо светилось от радости.

Нас с Горчицей завели в денники, а Джон и Джеймс остались в конюшне чуть-чуть побеседовать.

– Вы, случайно, не знаете, кого собирается взять хозяин на мое место? – спросил Джеймс.

– Маленького Джо Грина. Того, что в сторожке живет, – отозвался Джон.

– Джо Грина? – отер ладонью пыль с рукава Джеймс. – Да он же совсем ребенок!

– Ему уже четырнадцать с половиной! – возразил конюх.

– Никогда бы не подумал! – удивился Джеймс. – Рост у него просто какой-то…

– Правильно, – кивнул головой Джон. – Рост не самая сильная его сторона. Но ты как-нибудь посмотри, какой он проворный в работе. Еще у него душа очень добрая, и попасть он сюда сильно хочет. И наш сторож, его отец, тоже считает подобный выбор судьбы для своего сына завидным. Хозяин к Джо расположен. Вот мы с мистером Гордоном и условились. Я беру Джо на испытание. Если за шесть недель я увижу, что он мне совсем не подходит, сквайр Гордон найдет другого помощника.

– Шесть недель! – недоуменно уставился на конюха Джеймс. – Да вы его за шесть месяцев всему не обучите. Ну и работы же у вас теперь будет!

– Пожалуй, ты прав, – услышали мы с Горчицей смех Джона. – Работа меня всю жизнь по пятам преследует. Зато мне не скучно.

– Мистер Менли! Какой же вы добрый! – воскликнул Джеймс. – Хотел бы я походить хоть немного на вас!

– Не очень-то обязательно походить на кого-то, кроме себя, – немного смутился Джон. – Но ты, мальчик мой, скоро уходишь от нас в большой мир, и, пожалуй, мне надо все-таки поделиться кое-чем из собственной жизни. Мне исполнилось столько же, сколько Джо Грину, когда отца с матерью унесла лихорадка. Они болели всего десять дней, а потом умерли. Мы с хромоногой сестренкой Нелли остались сиротами. И ни единого родственника на этом свете, чтобы помочь! Я работал на ферме, но моих денег едва хватало на еду одному. Нелли уже хотели отправить в приют. Тут и вмешалась в нашу судьбу миссис Гордон. Она разыскала одну такую вдову, миссис Мэллет, и сняла у нее для моей сестры комнату. Потом миссис Гордон нашла для Нелли работу. Сестренка моя начала по заказу вышивать и вязать. Когда сестренка здорова, она это делает. А как сляжет в постель, хозяйка распоряжается всякую работу ей прекратить и посылает ей на дом еду повкуснее, а заодно всякие там подарочки – для радости. Недаром же Нелли зовет миссис Гордон своей второй матушкой и хранительницей! Вскоре моя судьба тоже определилась. Тут уж сам сквайр постарался. Он нанял меня в помощники старому Норману, который тогда возглавлял все на этих конюшнях. Жалованья мне положили в неделю три шиллинга. На это я мог сам прокормиться и сестренке помочь.

Я сейчас как вспомню себя тогда, сочувствую старому Норману. Вид у меня был совсем неважный. И навыков в обращении с лошадьми тоже маловато было. Норману в его годы куда больше бы подошел в помощники опытный конюх. Но он со мной мучился, прямо как с родным сыном, и целиком передал мне свое умение. Через пять лет старик умер. А меня хозяин определил заместо него. Теперь у меня самый высокий заработок среди всех конюхов в графстве. Я не только живу хорошо, но и откладываю на старость. И Нелли моя ни в чем не нуждается. Теперь, думаю, Джеймс, тебе ясно, отчего я не отказался от Джо из сторожки? Даже будь он еще незаметнее ростом, и тут бы его испытал! Конечно, без тебя мне трудно придется и скучно немного, – опустил вдруг голову Джон, – но из мальчишки, возможно, сделаю человека. Знаешь, я рад, когда хоть что-то выходит по-доброму.

– Да, мистер Менли, – задумчиво произнес Джеймс. – Уж вы-то совсем не из тех, кто кидает дрова только в свой очаг.

– Не из тех, – кивнул головой Джон. – Мне не стоит и пробовать становиться таким. Как подумаю, что сделалось бы со мной и Нелли без сквайра Гордона с его доброй женой, и охота для себя только жить сразу пропадает. А Черный Красавчик с Горчицей, по-твоему, тут бы сейчас стояли, если бы ты о себе слишком думал? – внимательно поглядел конюх на Джеймса. – Может быть, для кого-то кидать дрова только в свой очаг и спокойнее. Но мне так не нравится. И тебе, видимо, не подходит.

– Точно! – громко захохотал Джеймс.

Глаза его вдруг заблестели, и он с дрожью в голосе проговорил:

– Знаете, мистер Менли, лучше вас друга у меня нет, и родной вы для меня не меньше, чем матушка. Пожалуйста, не забудьте меня, даже когда я уеду на новое место.

– Вот уж забыть тебя мне никак не удастся! – воскликнул Джон, и на глазах его тоже блеснули слезы. – Смотри у меня! Если чего понадобится, в ту же минуту мне сообщи. И вообще, я всегда для тебя тут есть.

На другой день в конюшню явился Джо. Он хотел хоть чуть-чуть поучиться у Джеймса. Тот сперва показал новичку, как подметать конюшню. Затем Джо поручили носить солому и сено. А вскоре он уже чистил упряжь и мыл экипажи. Джо очень хотелось ухаживать за лошадьми. Но для меня и Горчицы он был слишком маленького роста. Тогда наш умница Джеймс выбрал для его обучения Меррилегса. Джо оказался таким смышленым, что через несколько дней Джон полностью поручил серого пони его заботам. Меррилегс поначалу очень сердился.

– Как это можно доверить судьбу благородного пони какому-то начинающему ученику! – возмущенно сказал он однажды мне.

Две недели подряд Меррилегс ходил страшно надутый. А потом вдруг признался мне по секрету, что был не совсем прав и теперь считает этого юношу не безнадежным.

Наконец наступил день отъезда нашего Джеймса. Он был очень расстроен.

– Прямо не знаю, как буду там жить! – делился он с Джоном. – Все из живых существ, которые дороги мне, остаются здесь. И ты, Джон, и матушка, и сестра Бетси, и мой серенький друг Меррилегс, и остальные прекрасные лошади, и хозяин с хозяйкой. А к кому я там попаду, совершенно неизвестно. Конечно, у нового моего места будет больше почета. И денег я стану посылать матушке много. Но мне куда больше хотелось бы остаться с вами на целую жизнь!

– Я тебя понимаю, мой мальчик, – с сочувствием отвечал старший конюх. – Если бы ты сейчас радовался, я просто глазам бы своим не поверил. Только горевать больше не следует. Хозяин определил тебя в хорошие руки. Там новые друзья обязательно заведутся. И умение свое с лошадьми в настоящем размере проявишь. Не каждому в твои годы такая честь достается.

Джон еще долго говорил с Джеймсом. Наконец молодой человек почти успокоился. Мы попрощались, и он уехал. После этого тосковать стали мы, а больше всех – Меррилегс. У него даже пропал аппетит. Тогда Джон стал вместе со мной брать его на прогулку. На ходу мы с Меррилегсом беседовали на разные темы. После этого серый пони съедал всё, что ему полагалось на ужин.

Новый наш мальчик Джо день ото дня работал все лучше. Его отец из сторожки тоже часто приходил помогать. Оказалось, и он с лошадьми обращаться умеет.