— Папа, мы почти приехали?
— Ага, сынок, осталось километра три-четыре. Хочешь порулить?
Саша нагнулся и напряженными руками — такая ответственность! — схватил руль. Управлять машиной было несложно. Дорога была абсолютно прямая, да и отец на всякий случай одним пальцем придерживал баранку. Папа всегда ему давал порулить, а мама — никогда. Она не хотела их отпускать, но папа был таким послушным и милым, что в конце концов она разрешила. Они пообещали вернуться не позднее обеда, и папе пришлось даже оставить в залог свой бумажник.
Спустя некоторое время отец снова взял управление машиной на себя и свернул на боковую дорогу. Вскоре по обеим ее сторонам появились дома. В отличие от желтых домов Бата они были красными. Дорога сделала поворот, и они проехали мимо парка с каруселями и детскими качелями, только дети там не гуляли. Потом пошли заводы. В конце длинного ряда парковок папа затормозил у какого-то дома. В саду стояли машины: две белые, один голубой фургон и кабриолет. Это была машина дяди Юры, Саша тут же ее узнал. Мальчик почувствовал, как в животе похолодело, — то ли от волнения, то ли от благоговейного страха. Разве папа не говорил, что Наполеон у дяди Юры? Может быть, они приехали за собакой? Они вышли из машины и направились к дому. Дверь открыл дядя Юра. Они с папой расцеловались в обе щеки.
— Привет, Саша, — поздоровался Юрий и раскрыл объятия. — Мой самый любимый племянник! Давненько я тебя не видел. Да ты уже почти взрослый!
Саша побаивался дядю Юру, но все равно обнял его.
— Когда-нибудь ты будешь жить с дядей Юрой, верно, Саша? — поддразнил он мальчика, взъерошив ему волосы, и громко рассмеялся. — У дяди Юры свои детки не получаются, как он ни старается с разными девицами.
Саше стало неуютно.
— Нет, спасибо. Мама…
Но его уже никто не слушал, ответ никого не интересовал. Они прошли в комнату, где стояли большие диваны. У дяди Юры появилась новая подружка — Татьяна. Она была совсем не похожа на его предыдущую девушку: намного красивее, с длинными белокурыми волосами, к тому же моложе. Саша заметил, что она очень нравится дяде Юре. Тот постоянно хватал ее за задницу, а она только хихикала в ответ. Девушка оказалась довольно милой: принесла Саше кока-колу и батончик «Марс». Когда мужчинам захотелось поговорить, она отвела Сашу в кухню, где они сели за стол и стали смотреть «Пиратов Карибского моря» на DVD. На какое-то мгновение, попивая кока-колу и доедая шоколадный батончик, мальчик почувствовал себя в компании Татьяны абсолютно счастливым. Она то и дело смеялась и говорила забавно, вроде его отца.
— Разве он не красавчик? — спросила она, указывая на пирата.
— Ты украинка?
— Нет, малыш. Я из России.
— А-а…
Саша понятия не имел, где это находится. Она была похожа на принцессу. И намного красивее главной героини фильма.
— Татьяна, — произнес он, словно пробуя имя на вкус.
— Верно! — воскликнула она. — Ты правильно произнес.
В кухню пришли еще две девушки. Они болтали друг с другом, но он не понял ни слова. Одна из них поставила на огонь чайник и принялась звенеть чашками в буфете. Татьяна что-то сказала недовольным тоном, и девушки одновременно взглянули на экран телевизора. Одна из них быстро прикрыла рот ладонью. Татьяна махнула рукой, словно от чего-то отмахиваясь, и вторая девушка затушила в раковине сигарету. Саша подумал, что эти двое, по-видимому, не любят Татьяну. Она была гораздо красивее их.
— Татьяна, а где собака? — спросил Саша, когда девушки ушли.
Она минуту молча смотрела на него.
— Какая собака?
Саша задумался. Породу Наполеона определить было сложно — он не был похож ни на терьера, ни на ротвейлера.
— Такая большая. — Он развел руками, а потом показал, какого роста собака. — Серая, вот с таким хвостом. — Он пальцем изобразил в воздухе колечко. — И с огромными лапами.
Татьяна бросила быстрый взгляд в сторону гостиной и сказала:
— Пойдем посмотрим.
Она вывела его через дверь кухни. Позади дома раскинулся огромный сад. Там было полно всякой всячины — Саша даже не знал, что это такое, — и стояло несколько машин и мотоциклов. В конце сада он увидел большую деревянную будку, вход в которую был закрыт и подперт палкой. Татьяна чуть-чуть приоткрыла дверцу, как будто боялась того, что находится внутри. В будке, щурясь от яркого солнечного света, сидел Наполеон. Он был совершенно не похож на себя — худой и печальный. Пес залился лаем, выскочил и бросился к Саше.
— Тс-с, тс-с… — повторяла Татьяна. — Пусть он замолчит!
Саша, глотая слезы, молча обнял Наполеона и прижал его к себе. Важно было не шуметь. Он понял это по интонации девушки: тс-с, тс-с…
Спустя несколько минут Татьяна сказала:
— Ладно, давай запрем его.
— Не хочу! — Мальчик повис у собаки на шее. — Почему он должен здесь оставаться?
— Саша, прошу тебя! Если он будет лаять, его побьют. Давай просто заведем его назад.
Саша разжал руки, несколько раз поцеловал Наполеона в макушку и заманил его в будку. Они молча закрыли дверцу, подперли ее палкой и вернулись через завалы в саду в кухню, где отважный пират сражался на шпагах с каким-то парнем. Они снова сели за стол и стали смотреть кино.
— Хочешь чаю? — негромко спросила Татьяна.
— Нет.
— Жвачку?
— Нет, спасибо.
Говорить не хотелось, и Татьяна больше не смеялась над происходящим в фильме. Раздался звонок в дверь, послышались мужские голоса. В кухню зашел дядя Юра, взял из холодильника несколько бутылок пива и снова потрепал Сашу по голове.
— Тебе понравилась Татьяна?
— Да, — ответил мальчик.
— Вот и отлично.
В кухне было жарко, и Татьяна заявила, что не может здесь больше находиться, нужно открыть дверь. В помещение ворвался шум с улицы.
Саша боролся с подступившими слезами. Он знал, что не должен разреветься. Татьяна взглянула на него и поставила на огонь чайник. Потом достала пилочку для ногтей и начала подпиливать ногти, долго и старательно. Ногти у нее были длинными, и на каждом нарисована маленькая серебряная звездочка.
— А какая она, твоя мама? — спросила она, не поднимая глаз.
Саша пожал плечами.
— Красивая.
— Она хорошо к тебе относится?
— Да. — Он внезапно разозлился. — Она купила мне Наполеона. Это моя собака. Мама купила его специально для меня!
Татьяна отложила пилочку для ногтей и взглянула на экран. Фильм заканчивался, но Сашу он больше не интересовал. Он не верил, что так бывает в жизни.
— Чем вы кормите Наполеона? — спросил он.
Татьяна нахмурилась. На Сашу она не смотрела.
— Я не знала, что это твоя собака. Твой дядя говорит, что она кусается. Только он может его кормить.
— Наполеон не кусается. Будешь давать ему коричневые подушечки для щенков? Он их очень любит. Пожалуйста! — попросил Саша.
Татьяна бросила взгляд на дверь.
— Буду, — пообещала она, пытаясь успокоить мальчика. — Я пойду и куплю ему корм для щенков.
— Обещаешь?
— Обещаю. — Татьяна посмотрела мальчику прямо в глаза. Глаза у нее были голубые-голубые.
Саша больше не слышал мужских голосов. Где-то наверху дважды крикнула женщина, как будто настойчиво позвала кого-то по имени, — так обычно мама зовет его обедать.
— Саша, — шепотом сказала Татьяна, — можно, я тебе как-нибудь позвоню? Просто чтобы узнать, как у тебя дела.
Хочешь?
Он посмотрел на девушку, не понимая, зачем ей ему звонить.
— Да, — наконец ответил он.
Саше этого и вправду хотелось, но что-то в этом предложении казалось ему неестественным. Трубку, конечно же, возьмет мама. Но мама сама по себе, а папа сам по себе, не стоит смешивать все в кучу.
— Ты знаешь свой номер телефона?
Он сначала отрицательно покачал головой, но потом кое-что вспомнил. В его кармане был пришпилен безопасной булавкой ярлычок. Это мама всегда так делала. «Если ты потеряешься, или потребуется моя помощь, или захочешь поговорить, когда будешь гулять с папой…»
Он полез в карман, вытащил ярлычок и внезапно почувствовал себя по-настоящему взрослым. У него в кармане лежал номер маминого мобильного! Он наклонился, чтобы лучше видеть, и стал диктовать цифры.
— Подожди, малыш, я возьму карандаш, — прошептала Татьяна. — Только папе не говори. Пусть это будет наш маленький секрет.
Он наблюдал за тем, как она полезла в ящик. На ней были фиолетовые джинсы, туго обтягивающие ягодицы. Чайник уже давным-давно согрелся, но не выключился, а продолжал кипеть. За закрытыми дверями снова раздавались приглушенные мужские голоса. Саша прислушался к голосам, к шуму чайника, к бульканью воды, пытаясь различить едва слышный звук — отдаленный вой голодной собаки.
Рэчел сидела, задрав ноги на кофейный столик. Окна были широко распахнуты. Дождь закончился еще вчера, и сейчас вовсю светило солнце. Саша играл в саду — мастерил из пустых картонных коробок, которые нашел в переулке, космический корабль.
Со времени их поездки в Тенби прошло уже две недели, и ее отношения с Антоном стали менее напряженными. Он пока держал слово и вел себя как добрый, нормальный отец, даже когда она отказалась переспать с ним. Он приезжал дважды в неделю, чтобы повидаться с сыном, и однажды, когда стояла солнечная погода, она настолько расслабилась, что отпустила Сашу с ним на прогулку. С тех пор Саша замкнулся и отказывался ходить в школу. Несмотря на все старания Рэчел так и не удалось добиться от сына, что же произошло. Раньше он любил проводить время с отцом, поэтому она прекрасно понимала: что-то случилось. Саша буркнул Антону короткое «пока», когда тот привез его домой, и тут же убежал к себе в комнату, отказавшись даже поговорить с матерью. Сегодня, похоже, он чуть ожил и тихонько мастерил что-то со степлером, веревкой и липкой лентой, временами даже напевая себе под нос.
Шарлин сидела на большой круглой подушке, потягивала кофе и с жадностью поедала бутерброды с сыром и огурцом, которые приготовила Рэчел. Они с Сашей встретили Шарлин по дороге за покупками, когда та продавала возле банка свои журналы. Бедняжка выглядела такой подавленной, Рэчел сжалилась над девушкой и пригласила ее к себе. Шарлин чугь не запрыгала от перспективы поесть и немного заработать.
Шарлин доела бутерброд и смахнула крошки с футболки прямо на пол — она явно не часто ходила в гости. Несмотря на жару у девушки на голове была надета шерстяная шапка — вероятно, дань моде, — а возле ног лежала сумка со стопкой журналов.
— Что мне нужно будет делать? — спросила она.
Рэчел указала на гостиную.
— Я подумала, что мы могли бы вместе сделать ремонт. H детстве я видела, как это делал отец. Он был по профессии декоратором, но знаешь, как это часто бывает — сапожник без сапог. Он всем ремонтировал квартиры, а у нас обои не переклеивались лет двадцать.
Она встала, пошла в прихожую и принесла оттуда паровую установку для удаления обоев, которую нашла в гараже вместе с отцовской стремянкой, покрытой пятнами краски.
— Я больше не в силах смотреть на эти обои. Мама считала их чертовски изысканными. Вероятно, когда-то так и было, но теперь гостиная напоминает бесхозный индийский ресторан.
— Я никогда раньше такого не делала, — призналась Шарлин. — А сколько вы мне будете платить?
— Двадцать фунтов в день плюс ужин.
— Тогда ладно.
— Ты будешь обдавать их паром, а я сдирать, потом можем поменяться. Увидишь, ничего трудного в этом нет.
Прихватив с собой сумочку, Рэчел отправилась переодеться в шорты и старый жилет. Она не доверяла Шарлин — во всяком случае, пока не доверяла. Было непросто понять, что девушка из себя представляет, а совместная работа даст Рэчел шанс узнать ее поближе и решить, можно ли ей доверить Сашу. Рэчел твердо решила найти себе работу — например, официанткой или горничной. На ее счете в банке, кроме тех загадочных пяти тысяч фунтов, были еще деньги, но она отлично знала, что они имеют свойство быстро заканчиваться. Однажды кто-то сказал ей, что если у человека нет работы, то можно получать пособие, но с ее счетом в банке и собственным домом… Нет, на Рэчел это явно не распространялось. В то же время она всегда нервничала, когда нанималась на работу, — уж слишком много вопросов там задают.
Когда они приловчились, работа пошла как по маслу — обои с легкостью отставали от стен. Они были настолько старыми, что просто превращались в кашеобразную массу, которая стекала на пол. Работа кипела, слало жарко. Шарлин сняла шапку, и Рэчел поняла, почему девушка не расстается с ней даже в жару. Волосы у нее были короткими и торчали клочьями, по всей голове виднелись проплешины размером с монету. Бедняжка! Зрелище было просто ужасное.
— Что с твоими волосами?
— Не знаю. Наверное, стресс, — раздраженно ответила Шарли н.
Рэчел вспомнила о секретарше Мадлен, Сильвии. Она бы обязательно что-нибудь посоветовала.
— Знаешь, можно обратиться к доктору. Бесплатно. Возможно, тебе нужны какие-нибудь витамины или мази.
Шарлин продолжала работать с каменным лицом. Было очевидно: проблема ее волос не обсуждается. Подумав о клинике и Сильвии, Рэчел вздрогнула. Она понимала, что поступила малодушно, прекратив посещать сеансы, когда запахло жареным. Она просто струсила. На следующий день после пропущенного сеанса на ее мобильный пришло сообщение, в котором Мадлен интересовалась, не хочет ли она прийти в другое время. И больше ничего. О ней забыли. А чего она ожидала? В конце концов, она для этой женщины чужой человек, который платит за лечение. С глаз долой — из сердца вон.
— Стены будете красить? — спросила Шарлин, прервав мысли Рэчел. — Если хотите, я могу помочь. Если заплатите. Ну, знаете, в какой-нибудь яркий цвет… Например, магнолии.
— Я вообще-то думала об этом. И комната будет выглядеть светлее. Я согласна на что угодно, кроме золотисто-красного и фиолетового. Кто, черт возьми, придумал такие цвета?
Они продолжали молча работать. Рэчел слезла со стремянки и включила радио — Джеймс Блант тянул какую-то заунывную песню.
— У него отличный голос, верно?
— Мне нравится Робби Уильяме, — ответила Шарлин.
У Рэчел зазвонил мобильный, и она вздрогнула. Ей редко кто звонил. Если это не кретин Антон, тогда Мадлен. Она в глубине души надеялась, что так оно и есть… Но что придумать в свое оправдание? Как объяснить, почему не перезвонила?
— Вы не будете отвечать? — спросила Шарлин, пристально глядя на Рэчел.
Рэчел достала из кармана телефон и поднесла его к уху.
— Да?
Продолжительное молчание.
— Это Сашина мама?
— Да. А кто это?
— Неважно. — Голос был тихим, но молодым, с сильным акцентом.
— Минутку, — попросила Рэчел, — я сейчас спущусь с этой проклятой стремянки и сделаю радио тише.
Но Шарлин уже бросилась к приемнику и прикрутила звук.
— Теперь я могу говорить.
— Послушайте, это, конечно, не мое дело…
Долгая пауза. Рэчел, не шевелясь, стояла на стремянке, прижав трубку к уху.
— Если вы считаете, что так будет лучше для вас… и для Саши, забудьте об этом звонке. Договорились?
Рэчел похолодела.
— Конечно, договорились. А что? Что? В чем дело?
— Я знаю, что для Саши сделали загранпаспорт. Думаю, в следующий раз паспорт отдадут Антону. Просто чтобы вы знали…
— Вы уверены?
— Да.
— Кто вы?
— Если вы проболтаетесь Антону, я покойница. Вы меня слышите? Вы знаете Юрия?
— Да, разумеется.
— Значит, не делайте глупостей.
Рэчел, чуть не падая, спустилась со стремянки и, прижимая к уху телефон, побежала в кухню.
— Послушайте, я очень признательна вам! Даю слово, как только положу трубку, тут же забуду об этом звонке. Можете мне верить.
— Мне понравился Саша, ваш сын. Мне его жаль.
Рэчел лихорадочно пыталась собраться с мыслями.
— Послушайте, у меня есть деньги… Вы не окажете мне услугу? Я вам заплачу.
— Нет! — отрезала девушка. — Да и что я могу сделать?
— Вы могли бы выкрасть паспорт и сжечь его… Или, что еще лучше, прислать мне. — Повисло молчание. — Вы же понимаете, что задумал Антон, верно? Он собирается забрать у меня сына. Он уже пару раз пытался, но с паспортом…
— Вы просите слишком многого.
— Я знаю. Я вышлю вам наличные. Заказным письмом. Как скажете.
— Нет. Денег не надо… — Девушка колебалась. — Может, в другой раз, позже.
— Когда скажете, даю слово. Не говорите сразу «нет». Подумайте. Я могу вам перезвонить? — взмолилась Рэчел.
— Нет, я сама вам позвоню.
На том конце положили трубку.
Рэчел долго сидела за кухонным столом. Она прикурила сигарету и глубоко затянулась. Наконец Шарлин просунула голову в дверь.
— Одной тяжело справляться, — заявила она. — И скучно.
— Да, я приду через минутку, — ответила Рэчел. — Только докурю.
Но душа ее уже не лежала к ремонту, мысли путались. Значит, вот куда они ездили. Антон возил Сашу в гости к Юрию. Если Антона она боялась, любила и ненавидела одновременно, то к Юрию не испытывала ничего, кроме ненависти и отвращения. Он всегда поддразнивал ее, говорил, что заберет Сашу к себе. И хотя Юрий никогда и пальцем не тронул собственного племянника, Рэчел прекрасно знала, что некоторым девочкам (а возможно, и мальчикам), которых он отправлял на панель и на утеху насильникам, не было восемнадцати. Совсем еще дети. Поэтому при одной мысли о том, что Саша находится рядом с ним, у Рэчел замирало сердце. Если Юрий организовал для Саши паспорт, это явно попахивает серьезной угрозой похищения ребенка. Милый, добрый Антон! Как она могла быть такой наивной? Почему она постоянно попадается на его удочку?
Рэчел задрожала. До нее наконец дошел весь ужас того, что она услышала по телефону. В голове роились темные мысли. Она бы убила Юрия, если бы представилась такая возможность. Но прежде чем он умрет, она бы отрезала его гениталии и засунула ему прямо в рот.
Это ведь Юрий подал мысль, чтобы она работала на панели на задворках Уэст-Энда. Квартира, где они жили, была битком набита жильцами, а поскольку она была самой красивой из девушек, Юрий решил, что ей стоит заняться проституцией. Антон знал, как противно Рэчел этим заниматься, но деньги, которые она приносила, грели его душу. Он был ласковым, как котенок, перед «работой» водил ее по ресторанам и частенько по ночам, в конце «смены», забирал на машине. Он купил ее дорогую дубленку, короткую и облегающую, но удивительно теплую. Как она ее выручила! Февраль выдался лютым, температура постоянно падала. Рэчел отморозила пальцы на ногах, но даже тогда он не разрешил ей снять туфли на шпильках. У него была своя причуда в отношении обуви: ни одна из его девушек не должна ходить по улице в меховых сапогах.
Стояла необычайно холодная ночь. Рэчел запахнулась в дубленку и, вытащив пачку «Кэмел», медленно прогуливалась по тротуару. Она читала, что от никотина становится еще холоднее, потому что он сужает сосуды. Смешно. Все девушки, наоборот, курили, чтобы согреться. Дальше по улице находился индийский ресторанчик, над входом которого клубился пар, и каждый раз, проходя мимо, она останавливалась на мгновение, чтобы погреться. Управляющий, правда, просил ее этого не делать, но в конце концов оказался неплохим парнем. Однажды в два часа ночи, когда она ждала Антона, а тот все не ехал, он даже вынес ей пластиковый стаканчик кофе с кофейным ликером «Тиа Мария»…
Компания нарядно одетых мужчин и женщин, болтая и смеясь, как раз входила в ресторан. Рэчел чуть замедлила шаг. Она не любила, когда на нее глазели.
— Рэчел! — раздался голос из машины с затемненными стеклами.
Она обернулась, вглядываясь, кто за рулем. Она никогда никому не говорила, как ее зовут.
— У тебя есть что-то для меня?
Он засмеялся, и она узнала голос. Юрий.
— Привет, Юра, — обрадовалась она. — Приехал отвезти меня домой?
Антон уехал по делам в Германию, взяв с Юрия обещание, что он доставит Рэчел домой в целости и сохранности. В целости и сохранности! Смешно слушать, учитывая, чем она занималась. Чем ее вынудили заниматься.
Юрий опустил стекло.
— Брось, Рэчел. В чем дело? Еще слишком рано для работающей девушки. Я подумал, может, стоит воспользоваться твоими услугами?
Она остановилась и пристально посмотрела на него: неужели он серьезно? Юрий даже не улыбнулся.
— Да пошел ты… Не смеши меня.
— Я не шучу. Залезай в машину.
Она перешла на противоположную сторону, но машин было мало, и он последовал за ней.
— Ты что, не слышала? Садись в машину.
Рэчел несколько минут не обращала на него внимания, потом крикнула:
— Если ты сию же секунду не отвяжешься от меня, я все расскажу Антону!
Он перегнулся через пассажирское сиденье, чтобы лучше ее видеть.
— Антон сказал, что на этой неделе я твой шеф. — Он ухмыльнулся. — И шеф тебе велит, садись в машину.
Рэчел сошла с тротуара в своих туфлях на шпильках и, перегнувшись, заглянула в окно.
— Отлично, шеф так шеф. Но если хочешь потрахаться, обратись к Леандре или Катринке.
Он схватил ее за руку и сжал, как тисками.
— Сейчас же садись в машину. Я сам знаю, что мне надо. Деньгами не обижу, потом отвезу домой. Примешь ванну, пораньше ляжешь спать. Как тебе перспектива?
Она не стала спорить, потому что знала: он бьет женщин и за меньшие проступки. Однако он делал это не сгоряча, как Антон. Юрий избивал жестоко, хладнокровно и расчетливо.
Она решила не сопротивляться, хотя и была немало удивлена. Ей как-то не приходило в голову, что Юрию нравится женщина его брата. Но все указывало на то, что он твердо решил трахнуть Рэчел. Что же, она не станет унижаться и умолять не трогать ее. Она чувствовала, что если не уступит, то он так или иначе своего добьется, но последствия могут быть самыми плачевными. Как только решение было принято, Рэчел немного успокоилась. Она многое делала хорошо, но лучше всего у нее получалось заставить мужчину побыстрее кончить.
Бросать Юрию вызов — дело опасное, но она не могла сдержаться.
— Я думала, вы с братом одно целое. — Она скрестила два пальца правой руки — общепринятый знак объятия. — Антон именно так и считает. Он всегда за преданность семье, кровным узам и тому подобному.
Юрий проехал перекресток, когда уже загорелся красный, потом резко свернул влево. Похоже, его совершенно не трогала собственная двуличность, но разве поймешь, что у него на уме? Рэчел взглянула на него, чтобы увидеть реакцию на свои слова. Он выглядел абсолютно невозмутимым. Модный темно-серый костюм, волосы коротко подстрижены и гладко зачесаны. Он был не таким высоким, как Антон, но крепким, с накачанными мышцами и широкими плечами.
Спустя секунду он взглянул на Рэчел.
— Это как запонки, — ответил он. — Когда у меня нет подходящих запонок, я беру в ящике у брата. Я знаю, что это можно, потому что мы братья и доверяем друг другу. Я же не беру запонки друга или соседа. А запонки брата, когда нужно, — мои запонки. И дети моего брата, если он умрет, станут моими детьми.
«Так ищут оправдания нечистой совести», — подумала Рэчел. Она раньше никогда не слышала, чтобы он сказал женщине больше двух слов.
— И как ты себе это представляешь? — спросила она, не глядя на него.
— Ты стоишь на четвереньках на заднем сиденье машины.
— Есть вещи, которых я не делаю, — заявила Рэчел, наслышанная о его вкусах.
— Не беспокойся, — ухмыльнулся он, — их буду делать я, а не ты.
Она невольно вздрогнула. Если она на это пойдет, то полностью деградирует. Может, это ей и нужно — чтобы ее унизили донельзя. Возможно, тогда она разозлится, оскорбится и сбежит. Антон оставил ее в лапах чудовища. Какой он, на хрен, жених! Эврика! Завтра она возьмет такси до Паддингтона и сядет на поезд до Бата. Отец обрадуется ее возращению. Она будет убирать в доме, готовить ему сосиски с картофельным пюре, и они будут вместе смотреть фильмы.
Внезапно Юрий свернул налево. Они ехали в другую сторону. Значит, они не поедут в тот переулок, где она обычно обслуживала клиентов. Вероятно, он хочет поиметь ее в более комфортных условиях — по-настоящему насладиться, трахая женщину своего брата.
— Рэчел, сколько тебе лег?
— Восемнадцать. А что?
— Старовата для меня.
— Отлично. Тогда дай я выйду.
— Нет. — Он потер подбородок, как будто над чем-то размышляя. — А отвезу-ка я тебя на вечеринку. Там восемь ребят. Отличные бизнесмены. У тебя хватит сил веселиться всю ночь, Рэчел?
Она замерла. Значит, вот куда они едут!
— Я не буду этого делать, — запротестовала она. — Ни за что. Антон с ума сойдет. Он никогда бы не заставил меня участвовать в групповухе.
— Ой! — «посочувствовал» Юрий. — Я думаю, ты ошибаешься. За тебя заплатили пять тысяч фунтов. Твой Антон просто не знает, как правильно обращаться со своей женщиной. Он не такой деловой человек, как Юрий. Но денежки он любит, а поездки нынче дороги. — Он похлопал ее по колену. — Не волнуйся. Твой Антон будет просто счастлив.
Он остановился на красный сигнал светофора, и Рэчел попыталась открыть дверцу машины, но Юрий схватил ее за руку. Остаток пути они ехали молча. Автомобиль остановился у гостиницы, которая еще хранила следы былого великолепия.
— Войдешь в фойе, повернешь налево в холл. За стойкой бара увидишь мужчину. Он будет читать газету и пить темное пиво. Пойдешь с ним. — Он больно ущипнул ее за щеку. — Поняла?
— Не заставляй меня этого делать, прошу тебя! — умоляла она. Ее глаза наполнились слезами. — Антон никогда бы не заставил меня заниматься этим. Он будет в ярости.
— Не будет. На кону большие деньги, Рэчел. Покажи себя. — Он шлепнул ее по бедру. — А ну ступай!
Она открыла дверцу машины. Руки дрожали. Ей была необходима сигарета, хоть несколько затяжек. Не помешала бы и таблетка, но ее не было. Она хотела, чтобы приехал отец и спас ее. Она проклинала его за то, что он слабый и безвольный, однако прекрасно понимала: если бы отец узнал, чем она занимается, что с ней вытворяют, он бы умер от горя.
Она пройдет и через это, заберет деньги, поедет прямо в Паддингтон и сядет на поезд домой.
Как будто прочитав ее мысли, Юрий предупредил:
— Этот человек позвонит мне, когда они закончат. Я приеду и заберу тебя. Буду ждать здесь, когда ты спустишься с деньгами.
Когда Рэчел уже выходила из машины, Юрий схватил ее за руку.
— И еще одно, узкоглазая сучка. Ты думала, я обманываю собственного брата, да? Хочу трахнуть его женщину?
Она покорно помотала головой, но в душе у нее клокотала ненависть.
— Тебя надо бы за это выпороть.
— Ты прав, Юрий, — холодно усмехнулась она. — Разве я не мерзкая стерва?
Девушка позвонила вечером. Саша уже лег спать, Шарлин ушла в свою ночлежку, а Рэчел собирала липкие лохмотья обоев в пластиковые пакеты. Кусочки обоев валялись повсюду. В гостиной царил настоящий бардак. Она чувствовала, что силы на исходе. И зачем только она затеяла эту возню с ремонтом!
От телефонного звонка она вздрогнула и мгновенно поднесла трубку к уху.
— Да!
— Это я. Я уже звонила раньше.
— Я надеялась, что вы перезвоните. Спасибо.
— У меня в руках Сашин паспорт. — Девушка засмеялась низким грудным смехом. — Похож на настоящий. Хорошая работа.
— Если бы вам удалось переслать его мне, я была бы крайне признательна. Возможно, мне самой он скоро понадобится. Я вышлю вам деньги… Триста фунтов хватит?
— Нет, — ответила девушка. — Я делаю одолжение вам, а вы мне. Баш на баш. Но не сейчас. Может быть, завтра. Может, на следующей неделе или в следующем месяце. — Она перешла на шепот. — Когда я уйду от Юрия, я вам позвоню.
«Удачи тебе, дорогая, — подумала Рэчел. — Никому из девушек не удавалось уйти от Юрия».
— Договорились. У вас есть ручка и бумага?
— Да.
— Пишите мой адрес… Нет, постойте. Лучше не домой.
Она попыталась сосредоточиться. Она целый день думала над звонком, но почему-то упустила этот момент. Кому же она может доверять? Единственным человеком…
— Вышлите паспорт на адрес Мадлен Фрэнк. Бат, Норт-Пэрейд-пэсидж, психотерапевтическая клиника «Фрэнк и Томас». Черт, я не знаю индекса! Ладно, и так дойдет.
Казалось, девушка писала целую вечность. Рэчел несколько раз повторила адрес. Она слышала, как собеседница вздыхает, записывая его.
— А почему именно туда? — поинтересовалась девушка.
— Не хочу, чтобы письмо пришло на мой адрес. Это в интересах нас обоих.
— Понятно.
Они немного помолчали.
— Вам это сойдет с рук? — спросила Рэчел.
— Конечно. Он знает, что я никогда не трогаю его вещей, но ему невдомек, что я подслушала их разговор. Он считает всех женщин тупицами. Но я не такая. Сюда постоянно приезжают люди, договариваются о сделках. Они все козлы. — Она засмеялась, довольная тем, что удалось обвести вокруг пальца одного из козлов. — Юрий никогда не узнает, кто его взял.
— Будьте осторожны. С Юрием шутить нельзя.
Девушка помолчала.
— Я знаю.
— Что еще сказать? Я вам обязана по гроб жизни, это точно.
— Без проблем.
— У вас есть мой номер телефона. Если понадобится моя помощь, я сделаю все возможное.
Очередная пауза.
— Послушайте, — сказала девушка, — тут еще кое-что…
— Что? — Рэчел была в отчаянии. Господи, что может быть хуже!
— Юрий не любит собак… Мне очень жаль. Я сделала все, чтобы спасти пса.
— Боже!
— Пожалуйста, только не говорите малышу.
Она очнулась в пять утра. Она так и не смогла заснуть. Телефонный звонок настолько встревожил ее, что ей никак не удавалось сомкнуть глаза. Она встала с кровати, надела шорты и сорочку, спустилась вниз. В гостиной повсюду валялись куски обоев, но Шарлин пообещала прийти после обеда, чтобы помочь закончить работу. Вот и проверим, насколько она заинтересована в работе.
Рэчел приготовила себе чашку чаю и встала у окна, глядя на крыши домов Бата, уютно расположившиеся внизу, на шпили церквей и извилистые улочки с величественными особняками, на реку, окаймляющую город, на покрытые буйной растительностью холмы, где паслись коровы и овцы. Совершенно не похоже на Лондон, там до самого горизонта виднелись одни здания и дым.
Что будет, когда узнают, что паспорт исчез? Она попыталась представить себе реакцию Юрия. Заподозрит ли он эту девушку — вероятно, его теперешнюю фаворитку, — в том, что она стащила документ? Вполне возможно, что у девушки может не хватить смелости или решительности выполнить свое обещание, но если она его выполнит… О последствиях возможного разоблачения лучше не думать.
Рэчел открыла дверь в сад, села на ступеньку и закурила. Она старалась не думать о Юрии, просто наслаждалась утренней тишиной. За день успеет еще попереживать. Однако ее мысли возвращались к неизбежному…
Паспорт значил только одно — поездку за границу. Антон, ясно как божий день, не в отпуск с сыном собрался. Рэчел глубоко затягивалась крепкой сигаретой, вдыхая изрядную порцию никотина, пока у нее не закружилась голова. А что дальше? Что их ждет? Может быть, ничего и не произойдет, но это тщетные надежды. Как бы она ни хотела никогда больше не покидать отчий дом, не от кого не скрываться, в мозгу предательски стучала одна мысль: «Бежать!» И несмотря на все усилия отогнать эту мысль, страх подталкивал ее схватить Сашу и скрыться.
Вниз, потирая глаза, спустился из спальни Саша. Пижамные штаны болтались вокруг его голых ног.
Они завтракали в кухне. Он молча ел хлопья и тосты.
— Теперь разберемся с тобой, малыш. Одевайся, а то опоздаешь в школу.
Саша продолжал сидеть, крепко сжимая в руках чашку чаю.
— Ну же, дорогой, пошевеливайся!
— Я ненавижу эту школу. Мисс Бейли — старая кошелка.
Она меня не любит.
— Ну, ты же показывал язык мистеру Боделлу, разве нет? Чего же ты ожидал? Теперь придется быть вдвойне вежливым, чтобы они забыли о том, что ты вел себя как маленький негодник.
Этот ублюдок Антон думал только о себе, когда забирал сына из школы. Он-то уехал, а Саша остался. Мальчик не задумывается о последствиях. Возможно, он решил, что уедет с отцом навсегда, что тот все уладит.
— Я не хочу быть вежливым. Я ненавижу мисс Бейли. Она говорит ужасные вещи о тебе и о папе.
Рэчел потянулась через стол и взяла сына за руку.
— Какие, например, Саша? Что она говорит?
Саша уставился в тарелку с хлопьями.
— Не важно, мама. Я не помню.
— Да ну, все ты прекрасно помнишь!
Саша встал и выбежал из-за стола. Она попыталась схватить его за руку, но не успела. Маленький дьяволенок! Он явно расплачивается за Антона, за его причудливый акцент, за его внешность, за машину. Да и она ничуть не лучше Антона, смалит сигареты одну за другой прямо у ворот школы. Может быть, у нее на лбу написано: бывшая шлюха. Ее встреча с мистером Боделлом и мисс Задавакой-Еейли была до крайности странной. Ее привело в ярость понимание того, что, по-видимому, они в равной степени ответственны за похищение Саши. Разве не естественно, что взбудораженный ребенок, повинуясь порыву, показал язык? Где они были в это время, чертовы святоши? Саша прав: школа дерьмовая. А разве она сама так не считала?
Рисунки Саши отражали его душевное состояние. Рэчел была шокирована, когда обнаружила их в комнате сына. Истекающие кровью собаки, разбитые машины, неистовые драки мужчин и женщин… Никаких тебе цветочков и пряничных домиков. Необходимо показать эту рисунки специалисту. Мадлен, скорее всего, поняла бы, о чем они. Да нет, лучше уж не думать об этом.
Она взглянула на часы, которые висели на стене кухни. Разумеется, кто-нибудь уже пришел. Рядом с ней на столе лежал мобильный и номер телефона. Ей придется пережить откровенно презрительное отношение мистера Боделла, но она обязана еще раз предупредить, что никто — будь он сам Господь — не имеет права забирать ее сына из школы.