На следующий день Джером проснулся около полудня. Он вскочил с постели и подошел к двери, соединяющей его спальню со спальней жены.

Дверь по-прежнему была заперта. Он разочарованно вздохнул, затем громко постучал и позвал Рейчел, но ответа не последовало. Прижав ухо к двери, прислушался. Все было тихо.

Наверное, она уже встала, подумал Джером с досадой и позвонил слуге. Жаль, он пропустил ее счастливую встречу с Джорджем.

Вошедший на зов Питер сказал:

– Несколько минут назад из Лондона прибыл мистер Гриффин. Он говорит, что у него срочное дело и ему необходимо немедленно увидеть вашу светлость.

Дело было, по всей видимости, сверхсрочное, если мистер Гриффин собственной персоной проделал путь из Лондона. Джером подумал, что речь может идти только об одном – Стивен Уингейт обнаружен живым и невредимым. Ах, если бы он смог преподнести Рейчел эту новость... Он так хотел обрадовать жену! Может быть, на радостях она была бы к нему снисходительнее.

– Пришли его ко мне наверх прямо сейчас. Завидев Гриффина, Джером с ходу сказал:

– Вы, должно быть, привезли новость о лорде Арлингтоне.

Гриффин покачал головой.

– Да, у меня есть кое-что, но я так торопился подругой причине. Впрочем, по порядку: моряк, который видел, как Арлингтон бросился в море, подтвердил, что корабль, чьи огни граф по ошибке принял за береговые, подобрал его и взял на борт. Этот моряк ничего не сообщил раньше, потому что власти могли броситься в погоню и осудить бежавшего как дезертира. Моряк, разумеется, не желал такого исхода дела и подумал, что будет лучше, если офицер «Морского Сокола» решит, что сбежавший мертв.

– Значит, Арлингтон жив!

– Очень возможно, но, к несчастью, моряк не сказал нам, что за корабль подобрал Арлингтона на борт. Известно только, что он шел под британским флагом.

– Да, не то чтобы много, – с некоторой досадой сказал Джером. – Но если не эта новость, тогда что же вас привело сюда?

– Я закончил расследование истории Софии Уингейт. Она настолько поразила меня, что я решил рассказать вам ее лично. Я проскакал верхом всю ночь, чтобы добраться сюда. Как вы и подозревали, она совсем не благородного происхождения. Ее настоящее имя София Тарбок.

– Проклятие. Нет ли у нее брата по имени Леонард? – Теперь Джером понял, почему внешность лакея показалась ему такой знакомой.

– Да, как вы это узнали? Они незаконные отпрыски некоего баронета от какой-то горничной. До девятнадцати лет София воспитывалась в доме отца. Она была горничной у жены своего отца. Потом ей отказали от места за кражу, вероятно, не первую. Она уже выучилась манерам благородной дамы.

– И решила стать одной из них?

– Да, но не сразу. Некоторое время она была любовницей одного человека, который мастерски подделывал документы. Он обучал ее своей профессии, и весьма успешно. Так вышло, что она оказалась истинным талантом. Он говорил, что ей нет равных в этом деле.

Еще один узел этой странной истории распутывался.

– Я могу это подтвердить, – сказал Джером с грустью, подумав о несчастьях, которые принесли ему и его жене таланты Софии.

– Это только начало, милорд. Дальше идут события куда более страшные. Альфред Уингейт, оказывается, не второй ее муж, а четвертый. Первые два, оба процветающие купцы, один из Графсенда, другой – из Бристоля, умерли, знаете ли, от одной и той же таинственной болезни. Потом тот же недуг поразил и ее третьего супруга, сэра Джона Кресвелла. Я сильно подозреваю, ваша светлость, что все трое были отравлены. Я убежден, что Альфред Уингейт в большой опасности.

«Без сомнения, – подумал Джером, – и если бы он не увез Рейчел из Уингейт-Холла, она наверняка уже была бы мертва. Слава Богу, здесь она в безопасности».

Джерому хотелось сейчас же взять ее на руки и прижать к себе. Он мечтал поскорее успокоить ее, вымолить у нее прощение. Не может быть чтобы она в конце концов не снизошла к его мольбам. Тут раздались негромкие, но нетерпеливые постукивания в дверь. Гриффин приоткрыл ее, и миссис Нидхэм прошмыгнула в комнату.

– Я очень беспокоюсь о ее светлости, милорд. Она не выходит из спальни и не отвечает.

Прежние страхи проснулись в душе Джерома. Он в одну секунду оказался у двери, ведущей в ее спальню, и забарабанил в нее.

В ответ не раздалось ни звука.

Со всей силой он бросился на дверь. Она скрипнула под его натиском, но не поддалась. Джером повторил свою попытку, и на этот раз что-то затрещало и дверь распахнулась.

Он ворвался в комнату. Спальня Рейчел была пуста. На подушке лежала записка, адресованная ему.

Он торопливо ее распечатал и прочел:

«Джером!

Я уехала из «Королевских Вязов». Я больше не потревожу тебя своим нежелательным присутствием. Прошу тебя только об одном: не пытайся найти меня. Я никогда к тебе не вернусь.

Я лучше умру, чем буду жить с человеком, который отказывается от собственного ребенка. Наш малыш заслуживает лучшего отношения.

Рейчел».

Да, ради всего святого, она заслуживала лучшего отношения! Сердце Джерома заныло от дурных предчувствий. Боль казалась еще острее от сознания, что он во всем виноват. Все это сделано его руками. «Любить – значит верить», – сказала как-то Рейчел и была права.

Куда она уехала и когда? Наверное, сегодня утром. Вопрос – как давно? Пять, может, семь часов назад. За это время многое могло случиться.

Повернувшись, он закричал миссис Нидхэм:

– Пошлите кого-нибудь вниз в конюшню. Спросите, все ли лошади на месте. Спрашивайте всех слуг подряд, видел ли кто миледи. Не могла же она исчезнуть незамеченной.

Он вернулся к себе, поспешно надел дорожный костюм и сбежал вниз по лестнице.

Ферри уже спешил ему навстречу.

– Никто не видел леди Рейчел. Все лошади на месте. Она никого ни о чем не просила. Должно быть, она ушла пешком. Значит, искать надо где-то поблизости.

Джером вздохнул с облегчением. Больше всего он боялся, что Рейчел отправится обратно в Уингейт-Холл. Но если она ушла пешком, значит она совсем рядом. Может быть, она даже надеялась, что он придет в себя и разыщет ее.

Джером приказал:

– Разошли повсюду людей на поиски. Вели им расспрашивать о ней всех встречных.

Сам он заторопился к конюшне и приказал седлать Резвого. Он ждал и раздумывал, где Рейчел могла искать убежища. Спустя несколько минут он уже стрелой летел на хутор к Биллу Таггарду.

Но Таггарды не видели ее.

Вернувшись, Джером вызвал Ферри, чтобы выслушать его доклад.

– Почти все, кроме одного или двух человек, вернулись назад. Никто не видел миледи.

Не могла же Рейчел исчезнуть с лица земли! Джером позвал экономку.

– Что говорят слуги? – спросил он миссис Нидхем.

– Джейн, посудомойка, говорит, что она, кажется, видела, как ее светлость выходила вчера вечером из ворот.

– Что значит «кажется»?! – Тревога усиливала отчаяние Джерома. – Ради Бога, она разве не знает, как выглядит ее хозяйка.

– Ей ли не знать, – сказала экономка, оскорбившись. – Но миледи, если это она, была в свободном черном плаще и шляпе с такой густой вуалью, которая совершенно скрывала ее лицо.

У Джерома замерло сердце, и он похолодел от страха, вспомнив женщину, которую видел вчера в дилижансе, отправлявшемся на север. Проклятие, ведь это наверняка была Рейчел!

Он закрыл глаза, пытаясь стряхнуть ужас, который лишал его сил. Значит, она все-таки отправилась в Уингейт-Холл.

Джером должен догнать жену прежде, чем она туда доберется. Он бросился к двери и громко позвал Моргана, Джорджа и Ферри. Они немедленно появились перед ним.

Четверо мужчин скакали на север. Джером молился, прося Господа сохранить жизнь жене. Такой искренней молитвы он, кажется, не произносил никогда в своей жизни. Он с радостью бы променял свои титул, богатство, все, что только имел, на жизнь Рейчел, пусть она даже никогда не простит его!

Если что-нибудь случится с Рейчел, если его мольбы не будут услышаны, если он вновь не увидит ее счастливой и смеющейся, он не сможет больше жить.

Нет, он никогда не простит себе ее смерти.

Джером решил, что они догонят карету прежде, чем она доедет до «Белого Лебедя». Там Рейчел придется ждать попутного дилижанса, чтобы добраться до Уингейт-Холла. Впрочем, это были только его предположения.

«Я лучше умру, чем буду жить с человеком, который отказывается от собственного ребенка. Наш малыш заслуживает лучшего отношения...»

Если только она ему позволит, Джером проведет остаток жизни, пытаясь исправить свою ошибку.

Если только она позволит! Его сердце беспомощно заметалось, когда он вспомнил, как гордо она держалась, вернувшись в Уингейт-Холл после злополучного похищения.

Взглянет ли она когда-нибудь на него с любовью и радостью? Будет ли он снова счастлив в ее объятиях?

Неужели его глупая подозрительность и ревность должны быть оплачены жизнью Рейчел?!

Рейчел шла по дорожке, ведущей к конюшням, чтобы навестить двух осиротевших котят, которых она доверила заботам Бенджи.

Рейчел приехала в Уингейт-Холл в почтовой карете, которую наняла в Лестере. Ее здесь приняли гораздо радушнее, чем она ожидала. Все слуги, конечно, были рады видеть прежнюю хозяйку, что ее нисколько не удивило.

Но София казалась совершенно довольной – вот что было потрясающе. Дядя Альфред лежал в постели, страдая от какой-то странной болезни, и казался очень плох. Может быть, София рассчитывает на ее помощь? Но, Боже мой, даже и саквояж остался в «Королевских Вязах», куда ей нет возврата.

София, которая всегда готова была удавиться за медный грош, с щедростью расплатилась с кучером и даже дала чаевые – случай небывалый.

Рейчел рассказала ей все, ни на что не рассчитывая. Просто надо же было кому-то все рассказать. София еще больше удивила племянницу своим сочувствием.

– Нет, дорогая, разве можно возвращаться к такому человеку. Возмутительно! Подозревать тебя в таких вещах. Да он просто чудовище!

Рейчел слушала ее с возрастающим изумлением. София была просто ангельски добра. Может быть, она любит малышей?

– Ты должна думать только о своем будущем ребенке. Уэстли наверняка разлучил бы тебя с младенцем, судя по тому, что ты рассказываешь. Я содрогаюсь при мысли о судьбе несчастного малютки. Нет, мы этого не допустим, моя дорогая девочка. Ты, безусловно, останешься здесь, в Уингейт-Холле. И все будет хорошо.

Это было совершенно не похоже на Софию, но Рейчел испытывала благодарность за то, что нашелся хотя бы один человек, понявший ее страхи и поверивший в то, о чем она рассказывала.

Хотя в глубине души Рейчел почему-то все время хотелось-оправдать мужа.

– Впрочем, я не могу во всем винить только Джерома. Эти письма! Вы бы не поверили, тетя София, но даже я не могла отличить почерк от моего собственного.

София прищурила глаза.

– Как ты думаешь, кто мог их написать?

– Даже не знаю, что и думать. Была у меня одна нелепая мысль, знаете, просто от отчаяния. А не могла это сделать леди Олдфилд? Она очень на меня зла.

– О, это ужасная женщина, она на все способна, – сказала София. – А твой муж знает, где ты?

– Нет, я не сказала ему, что собираюсь сюда. Я оставила записку. Но там я только просила его не искать меня. – Голос Рейчел задрожал. – Да, наверное, он и не станет. Он так меня ненавидит, что, должно быть, только счастлив от меня избавиться.

В этих размышлениях Рейчел дошла до конюшни. Теперь ее мысли вернулись к двум котятам, которых она прятала в лабиринте. Она надеялась, что Бенджи хорошо заботился о них.

Когда юный помощник конюха увидел ее, он бросился ей навстречу. Широкая улыбка расплылась на его веснушчатом лице.

– Госпожа, моя госпожа, вы вернулись! Я очень скучал без вас. Все скучали. – Его улыбка погасла. – Мне так жаль бедных котят. Я знаю, вы сильно их любили.

– А что с ними случилось? – спросила Рейчел в тревоге.

Юноша недоуменно взглянул на нее.

– Я думал, что его светлость или брат его светлости рассказали вам.

– О чем, Бенджи?

– Котята умерли, миледи, их отравили.

– Что? – Рейчел оторопела. Черная тень упала на ее возвращение в Уингейт-Холл. – Где?

– Прямо здесь, в лабиринте. Они лежали рядом с блюдцем и пустым молочником уже застывшие.

– Но никто, кроме тебя, не знал, что я прятала их в лабиринте. Когда ты нашел их?

– Да в тот же день, когда вы уехали с его светлостью. Он, кажется, нашел их первым. Я видел, как он выскочил из лабиринта бледный, испуганный... Он побежал в дом и увез вас оттуда. Разве он ничего не говорил вам?

– Нет, наверное, он и сам не знал.

– Он знал, – убежденно замотал головой Билли. – Его брат был здесь. Он спрашивал, похоронил ли я котят. Я сказал, что так и сделал.

Рейчел припомнила легкую тень, пробежавшую по лицу Моргана, когда она спросила его про котят. Почему ни он, ни ее муж не сказали ей правду?

Медленно она повернулась и пошла обратно к дому.

Джером и его спутники наконец догнали дилижанс. Кучер ни в какую не желалг останавливаться, решив, что его собираются ограбить. Наконец после многократных и решительных приказов дилижанс все-таки встал.

Джером слез с коня и объяснил застывшему от ужаса кучеру:

– Я разыскиваю свою жену. Думаю, она здесь в этом дилижансе.

– Неужели это ваша жена? – недоверчиво спросил кучер.

Джером с силой рванул дверь кареты. Единственной женщиной среди пассажиров оказалась дама средних лет и невероятных размеров. Джером пробормотал сквозь зубы какое-то проклятие и хлопнул дверью так, что дилижанс зашатался.

– К вам не садилась у «Короны» в Бедфордшире женщина в черном плаще и шляпе с вуалью? – спросил Джером у кучера.

– Да, только она сошла в Лестере. Наняла там почтовую карету. Кажется, она направлялась в Йоркшир. Вчера ночью это было. Луна светила вовсю. Ехать – одно удовольствие, да и спешила, видно, жена-то ваша. Теперь не догоните. Времени-то сколько прошло.

– О Боже, нет! – воскликнул Джером в отчаянии. Единственная надежда, которая теплилась в нем всю долгую дорогу, разбилась вдребезги. Он и не предполагал, что Рейчел выйдет из дилижанса и поедет ночью на почтовых.

За спиной он услышал, как его друзья тихо переговариваются между собой, обсуждая случившееся. Джером вскочил в седло и пришпорил усталого жеребца. Скорее в Уингейт-Холл. Сознание того, что его жена в опасности, придавало ему силы.

Успеет ли он приехать вовремя?

Рейчел сидела на террасе, глядя на звезды, ярко сиявшие на ночном небе. Она пыталась спокойно обдумать все, что с ней случилось.

На террасу вышла София.

– Тебе пора ложиться. Нужно отдохнуть, ты устала сегодня.

– Конечно, – согласилась Рейчел, но не пошевельнулась. – Я побуду еще немного. Сегодня такая прекрасная ночь, тихо, спокойно. Да и вряд ли я смогу уснуть.

Воспоминания преследовали ее, неотступная боль стискивала сердце. Все кончено. Даже если Джером приедет за ней, Рейчел не вернется. Когда он отказался от их ребенка, что-то внутри у нее умерло.

Но даже если б произошло чудо и Джером согласился принять ее и ребенка, она все равно не смогла бы его простить.

Тетя вошла в дом, оставив Рейчел одну.

Через несколько минут София вернулась снова, неся в руке стакан.

– Это то, что тебе нужно, моя дорогая девочка. Теплое молоко поможет Тебе расслабиться и заснуть.

– Ах, спасибо, – Рейчел никогда не любила теплое молоко, но заботливость Софии так тронула ее, что она готова была выпить его, только чтобы доставить ей удовольствие.

– Мне нужно еще написать сегодня несколько писем, чтобы с утра их отправить, – сказала София. – Если тебе что-нибудь понадобится, я в своем кабинете. – С этими словами она повернулась и ушла.

Тетя казалась такой милой, что Рейчел не уставала поражаться. Неужели София так переменилась и за такое короткое время? Право же, только волшебник мог превратить эту ведьму в добродушную тетушку, обожающую Рейчел. Странно это все... Странно...

Она снова посмотрела на звезды и зевнула. Усталость одолела ее. Конечно, лучше выпить молоко и пойти спать. Возможно, как обещала София, это и поможет ей уснуть.

Со смутной тревогой Рейчел взяла стакан.

Вот и Уингейт-Холл! Джером, не тратя времени на объяснения с дворецким, бросился в открытые парадные двери и вихрем ворвался в дом.

Кэрлан бежал за ним следом.

– Ваша светлость! Куда вы?

– Где моя жена? У себя в комнате?

– Нет, на террасе.

Джером вздохнул с облегчением. Слава Богу, он успел.

София Уингейт торопливо вышла в холл из своего кабинета.

– Ваша светлость, какая радость вас видеть. – На лице Софии можно было прочесть все оттенки ненависти, о радости там ничего не говорило. – Что вас привело к нам? Вы хотите примерно наказать вашу неверную жену. Право, она того не стоит. Вам ведь удалось перехватить ее письма к Энтони Дентону и вывести ее наконец на чистую воду... у нее ребенок от него. – София несколько приглушила голос, словно сообщая страшную тайну.

– Вы имеете в виду письма, которые вы подделали, а ваш брат Леонард пытался мне продать?

София онемела от неожиданности. Краска сбежала с ее лица. Она вся задрожала и неуверенным тоном произнесла:

– Я не знаю, о чем вы говорите. Я не позволю вам так оскорблять меня. Немедленно покиньте мой дом!

– Это не ваш дом.

– Граф Арлингтон оставил моему мужу... Джером прервал ее:

– Документ, который вы подделали, оставлял вашего мужа управляющим лишь до возвращения Джорджа Уингейта.

– Поскольку теперь я здесь... – Джордж вышел из-за спины Джерома и встал рядом с ним. Самообладание оставило Софию.

– Нет, этого не может быть!

– Тем не менее он перед вами, – хладнокровно продолжал Джером. – Кроме того, у меня есть свидетельство о том, что вы убили по меньшей мере трех человек, ваших мужей. Их тела эксгумировали, все подтверждено экспертами. Вас повесят за убийство.

София повернулась и бросилась обратно в свой кабинет. Джером кинулся догонять ее. София выхватила откуда-то маленький кинжал и бросилась на Джерома. Ее глаза горели безумием.

Так бывают страшны бешеные собаки.

– Вас я тоже убью! – визжала она. Ее маленькая фигурка была невообразимо страшна.

Лезвие мелькнуло прямо у его лица, Джером попытался перехватить ее руку, но неудачно.

Они закружились по комнате. Она старалась достать его кинжалом, он уклонялся от смертельного клинка.

Наконец ему удалось схватить Софию за кисть. Ее глаза горели сумасшедшим огнем, она изо всех сил старалась вырваться.

Она обладала поистине дьявольской силой. Проклятие, он был вдвое крупнее ее и не мог ничего поделать. Где-то Джером слышал, что безумие придает своим жертвам нечеловеческую силу. София извернулась и впилась зубами ему в руку. Джером, вскрикнув, разжал пальцы. И вновь медленное кружение в полном молчании. Она опять и опять набрасывалась на него, пытаясь задеть концом лезвия.

Она держала кинжал очень странно. Пританцовывая нелепо и судорожно, она все пыталась оцарапать его острием. Похоже, она просто не понимала, что делала.

Наконец Морган, выбрав момент, напал на нее сзади и схватил Софию за руки. Два брата с трудом обуздали обезумевшую женщину.

Джером стал сгибать ее кисть, стараясь заставить бросить кинжал. На мгновение ее сопротивление ослабло, и кинжал полетел на пол, по дороге слегка задев ее.

Крик Софии перешел в хриплый стон. Безумие в ее глазах уступило место ужасу, и она стала медленно оседать. Морган подхватил ее и опустил на пол. С ужасом Джером понял, почему София пыталась просто задеть его концом кинжала, а не нанести глубокую рану.

– Кинжал отравлен? – произнес он охрипшим до неузнаваемости голосом.

– Да, и противоядия нет, – застонала София. Она корчилась на полу, но глаза ее горели неукротимой ненавистью. – Точно так же, как его нет от яда, который я дала вашей жене. Она уже выпила это молочко... выпила... – торжествующе хрипела София.

Джером беспомощно обернулся к Кэрлану, который стоял, как каменное изваяние, у двери.

– Вы сказали, что моя жена на террасе.

– Да.

У Джерома пересохло во рту, а горло так сжалось, что он едва смог произнести:

– София приносила ей молоко? Кэрлан кивнул.

– Чтобы уснуть, – уточнил пунктуальный дворецкий..

Боже, как это прозвучало! Просто ударом похоронного колокола. Крепче уснуть:-» Долгий, долгий... вечный сон.

Джером, оттолкнув Кэрлана, опрометью бросился на террасу, в который раз проклиная себя. Он ничего не говорил Рейчел об отравленных котятах. Он не хотел огорчать ее. Боже, разве он мог себе представить...

Рука Рейчел со стаканом молока. Если бы он мог выбить его, расплескать, разлить... успеть...

Его жена... его сын, который может и не родиться...

– Рейчел! – кричал он. – Рейчел! В ответ не раздавалось ни звука. Он понял, что опоздал. Джером выбежал на террасу, освещенную двумя фонарями по обе стороны от входа.

Терраса была пуста.

За ним примчался Кэрлан. Он уже не был невозмутимым, как обычно.

– Она сидела здесь. – Дворецкий указал на пустое кресло.

На низеньком столике стоял пустой стакан, на дне которого осталось всего несколько капель молока.