Джером, подъезжал к Уингейт-Холлу. Увидев Элеонору Пакстон, он подосадовал, что с ней нет Рейчел.

Элеонора на мгновение задержала на нем проницательный взгляд серых глаз и заговорщически прошептала:

– Леди Рейчел в лабиринте. Похоже, мисс Пакстон умела читать нужные мысли. Он хотел объяснить ей, что его нисколько не волнует, где находится леди Рейчел, и уже открыл было рот. Но вовремя понял, что ничего глупее просто не придумаешь. Если он хочет кого-нибудь убедить, что леди Рейчел ему неинтересна, следует быть непринужденнее. Впрочем, если и самого себя убедить не удается, то... Ну, да ладно. Он счел за благо сколь возможно развязнее поинтересоваться:

– Любезничает с женихом? И откуда только в его голосе взялся этот игривый тон?

Элеонора рассмеялась.

– Нет, она там скрывается от него. Лорд Феликс до смерти боится лабиринтов и шагу туда не ступит. Лабиринт – единственное место, где Рейчел чувствует себя в безопасности. Лорд Феликс не последует туда за ней и под страхом смерти.

Значит, Рейчел там одна. Но это, конечно, не важно. Он туда, безусловно, не пойдет. Ему там просто нечего делать. Джером был тверд в своем решении как никогда.

Рейчел сидела на скамейке в лабиринте в самом дальнем углу. Макси – ее любимый терьер – дремал у нее на коленях. Рейчел пребывала в мечтательном настроении. Все ее мысли были о герцоге. Рейчел всегда мечтала встретить такого мужчину, но она и представить не могла, что все это будет так восхитительно. Чувства, которые она испытывала, не поддавались описанию. Она все время пребывала в ожидании чего-то очень хорошего.

Уэстли ничем не походил на беспечных друзей Стивена. Рейчел вспомнила, как однажды они подсмеивались над ее отцом, не зная, что она их прекрасно слышит. Хотя вряд ли их смутила бы такая мелочь. Они считали его чуть ли не дурачком за то, что он честно прожил всю свою жизнь в поместье, заботясь, как это положено хозяину, о крестьянах, и за то, что он хранил верность жене, а не завел кучу любовниц. Так, в общем – гадость и гадость, даже сейчас противно! Стивен защищал отца перед друзьями, и это несколько утешает. Но вскоре они принялись потешаться и над ним тоже. Господи, в какой компании он проводил время... Как жаль...

– Витаете в облаках, леди Рейчел?

Девушка вздрогнула от неожиданности, услышав низкий, проникновенный голос герцога. Она тут же покраснела, как и всегда в его присутствии.

– Я люблю здесь бывать, здесь так тихо, – пробормотала она чуть слышно.

Приход герцога разбудил Макси, который, выполняя свой долг, спрыгнул с коленей Рейчел, сделал стойку и громко залаял на вошедшего.

Джером вопросительно приподнял бровь и посмотрел вниз на маленького терьера.

– Вернее, было тихо, – улыбнулась Рейчел. Герцог улыбнулся в ответ. И она увидела, как цвет его удивительных глаз медленно менялся, от ярко-голубого до темно-синего. Сердце ее затрепетало в предвкушении чего-то несбыточного.

– Здесь, кроме того, весьма уединенно. Прячетесь от лорда Феликса, не правда ли?

– О, это так бросается в глаза? – удивилась Рейчел.

– Всем, кроме него. Разве что-нибудь может сокрушить его уверенность в собственном превосходстве?

Макси, поняв, что не сумел обратить в бегство вельможного противника, просто облаяв его, решительно кинулся в атаку, с яростным рычанием вцепившись в высокий сапог.

Его хозяйка испугалась не на шутку. Вчера герцог ужасно рассердился на Макси там, у реки. Ох, похоже, ее любимцу сейчас достанется, да и ей не миновать Грозы. Но, к ее удивлению, герцог нагнулся и погладил Макси по пушистой спинке, почесал его за ушком, умело и быстро доводя Макси до полного блаженства. Рейчел осталось только позавидовать своему терьеру. Выпрямившись, герцог спросил:

– Могу я скрасить ваше одиночество? Рейчел по неопытности не могла скрыть своих чувств, да она и не пыталась.

– Если желаете, – ответила она сияя.

Рейчел грациозно отодвинулась, освобождая для него место на узкой скамье.

Макси, явно недовольный, что герцог больше не обращает на него внимания, высоко подпрыгивал, оставляя отпечатки грязных лап на безукоризненно чистых панталонах его сиятельства.

Рейчел ахнула, увидев это безобразие, и покорно ждала от герцога сурового выговора. Но дело уладилось неожиданно быстро. Уэстли подхватил мохнатого шалуна, и тот безмятежно расположился на коленях у герцога.

Рейчел была удивлена и очарована таким неожиданным великодушием. Улыбнувшись, она сказала:

– Теперь он ваш раб до конца дней своих. Уэстли рассмеялся, потом, посерьезнев, спросил:

– Я слышал, что какое-то время вы сами управляли Уингейт-Холлом? Вы – такая юная? Неужели это возможно?!

– Представьте, да. Видите ли, это не было мне в новинку. Когда отец тяжело заболел и уже не мог справляться со своими обязанностями, я очень много помогала ему, потом заменила его совсем. Так и привыкла.

На лице герцога было написано явное недоверие, поэтому Рейчел добавила:

– Я была единственной из его детей, кто интересовался делом. У меня, конечно, были два брата, а у отца – два сына. Мужчины! Опора семьи! Но отец прекрасно понимал, что доверить поместье им все равно что разрушить его собственными руками. Да, да. И я оправдала его надежды. Знаете, что сказал мне Стивен после смерти отца, когда речь зашла об Уингейт-Холле?

Взгляд герцога был неожиданно печален, словно он не слышал ее радостных интонаций. Но все же он спросил:

– Что же?

– О! Он сказал мне: «Ты справишься здесь со всем гораздо лучше меня». – Она вздохнула, вспомнив очаровательную улыбку, которой Стивен одарил ее при этом.

А все дело было в том, что Рейчел нравилось жить в захолустном Йоркшире и заниматься хозяйством в Уингейт-Холле. Ей и ее отцу это было по душе, и все получалось, а теперь...

Она рассеянно наблюдала, как герцог гладит Макси.

– Папа часто говорил, что мне бы родиться сыном-первенцем, поскольку я управляюсь со всеми делами лучше, чем кто-либо из моих братьев. Заметьте, что и Стивен показал себя с лучшей стороны. Не всякий доверил бы женщине такую власть.

Герцог немного помолчал, так как отнюдь не был согласен с мнением Рейчел. На его взгляд, Стивен, с облегчением сбросив бремя забот на хрупкие плечи сестры, беспечно кинулся в свои излюбленные проказы. Черт его дери!

– И долго вы здесь всем. распоряжались?

Их взгляды встретились.

– Три года. Последний год папа сильно болел. Потом он умер. Я вела все дела до тех пор, пока не исчез Стивен.

– Так вот почему вы не выезжали в свет! Да, забот у вас хватало! Это удивительно, что ваш брат не подумал об этом.

Джером почувствовал, как возмущение и обида за Рейчел снова просыпаются в нем. Она должна была блистать в Лондоне, как любая девушка ее круга и возраста. Она имела бы ошеломляющий успех и совсем другую судьбу.

– Да, но ведь я не возражала, – весело сообщила она. – Не думаю, что мне бы понравился Лондон.

– Почему? – Джером и сам-то не очень любил столичную суету, но никогда еще не встречал красивую женщину, которая бы не умирала от желания покорить высшее общество Лондона.

– Судя по тому, что я слышала, Лондон – это бесконечные светские рауты и сплетни.

– Да, танцы, и наряды, и толпы поклонников. Что еще нужно женщине?

– Вы так считаете? По-моему, несколько скучно и совершенно бесполезно.

– Да, так оно и есть, – подтвердил Джером, удивляясь тому, как совпадают их мысли. – Поэтому я стараюсь проводить в Лондоне как можно меньше времени.

Рейчел улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой с ямочками, в которой было столько восхищения, что он почувствовал себя королем Вселенной.

– Почему вы больше не занимаетесь делами поместья? – спросил он.

Улыбка исчезла с губ Рейчел.

– Стивен, уезжая, назначил моим опекуном дядю Альфреда. Он не собирался отсутствовать долго, но случилось так... – Она помолчала. – Дядя Альфред будет управлять поместьем, пока мне не исполнится двадцать пять лет или пока в Англию не вернется мой второй брат Джордж, который должен заявить свои права на Уингейт-Холл.

Джером нахмурился.

– Странно. Вы полагаете, Стивену не нравилось, как вы справлялись с делами.

– Что вы! Он мною даже гордился! – взволнованно воскликнула Рейчел.

– Почему же тогда он не доверил поместье вам?

– Не знаю. Я так растерялась, когда это выяснилось. Стивен говорил, что он без меня просто пропадет, и вдруг...

Джером нахмурился еще сильнее. Он припомнил слова Ферри о том, что Рейчел прекрасно справлялась с большим хозяйством Уингейт-Холла. Почему же тогда брат предпочел передать управление Альфреду? Тут что-то не так.

– Стивен объяснил вам свое решение передать дела дяде?

У Рейчел задрожал подбородок.

– Нет! Это и расстраивает меня сильнее всего. Это было так неожиданно. Я до сих пор не могу говорить об этом спокойно. Я понимаю, он не подумал о таком крайнем случае, но все-таки хоть что-то должен был сказать мне, предупредить, ну просто так, он бы мог! Он никогда не говорил мне, что оставил определенные указания на этот счет. Конечно, он и не предполагал, что с ним может что-нибудь случиться, но по крайней мере мог бы предупредить о своих намерениях в случае чего.

«Ничего не сказать сестре! В этом весь граф Арлингтон. Беспечен, как птица Божья, – подумал Джером. Он уже устал возмущаться и сейчас чувствовал только горечь обиды за Рейчел. – Да, это ужасно! Так отплатить сестре, которая столько для него сделала!»

Джерому захотелось ее утешить, ну хоть немного.

– Возможно, Стивен поступил так, потому что хотел снять наконец эту ношу с плеч своей юной сестрички, которой полагается выйти замуж и заботиться о своей собственной семье.

– Но почему он остановил свой выбор именно на этих людях? – Ее прелестное личико помрачнело. – Ведь Стивен сам считал Альфреда глупцом, а о Софии и говорить нечего.

Джером был полностью с этим согласен.

– Ну и как, ваш дядя подтвердил правильность этого суждения?

– Да его как бы и нет вовсе. Всем распоряжается тетя София. А то, что она делает, ужасно! Последние два года урожай слишком скудный, и многие голодают. Но она заботится только о том, чтобы собрать с крестьян побольше, даже больше, чем они могут дать.

За разговором Джером забыл про Макси, лежавшего у него на коленях. Пес заворочался, герцог в задумчивости погладил его, и Макси, успокоенный, прилег.

– Я раздавала голодающим еду, – рассказывала Рейчел, – но София запретила мне выносить из Уингейт-Холла даже отбросы, которые все равно пропадают. Такая бессмысленная жестокость! Просто необъяснимо.

Рейчел посмотрела на Джерома, но он не отвечал ей, думая о своем. Ее фиолетовые глаза вспыхнули. Бог знает, что она подумала, но он никогда не оправдывал то, что оправдания недостойно. Просто сейчас мысли его были совсем о другом.

Молчание затягивалось, но Джером все не мог выбраться из сетей, которые сам себе расставил. Эта вечная ловушка – страх быть обманутым. О, леди Рейчел, не демон ли вы в ангельском обличье?! И вместе с тем он уже не надеялся встретить женщину, которая могла бы исцелить его сердечную рану, изменить его горькое убеждение, что все красивые женщины – самовлюбленные чудовища.

Но вот Рейчел. Она переворачивала ему душу своей наивностью. Она, не раздумывая, говорила то, во что верила. Она так волновалась за судьбу «конюха». Она так безоглядно защищала «слугу» перед господином. Сердце у Рейчел было отзывчивое и нежное. Большая редкость для женщины такой необычайной красоты!

А вдруг это ловко просчитанный ход?' Он настолько не доверял хорошеньким женщинам, что не мог отделаться от страха попасть в очередную хитроумно подстроенную ловушку.

Рейчел между тем надоело созерцать неподвижную фигуру герцога. И поскольку в отличие от Элеоноры Пакстон чужих мыслей она читать не умела, она просто прервала его размышления, сказав:

– Если бы не Благородный Джек, многие бы в округе уже умерли от голода.

Джером очнулся. Опасение за жизнь брата вернулось с еще большей силой. Джером почему-то вдруг вспомнил и разговоры о покушении на Рейчел.

– Вы беспокоитесь о ваших крестьянах, но разве вам самой не угрожает опасность? Я слышал, что кто-то недавно стрелял в вас.

– Ах, пустяки, – сказала она беспечно. – Случайность. Я в этом совершенно уверена. Вероятно, кто-то охотился на кабана, когда я оказалась рядом. Я же говорила: людям нечего есть. Кое-кого поддерживает охота. Я не виню их: им надо кормить своих голодных детей.

Так-то оно так, но Джером не мог так легко согласиться, что выстрел – простая случайность.

– А почему вы так в этом уверены? Девушка безмятежно улыбнулась.

– Боже мой, кто здесь может желать моей смерти? Да вы в своем уме? – Похоже, Рейчел не на шутку рассердилась, иначе она вряд ли употребила бы столь вольный оборот речи в разговоре с герцогом.

Джером припомнил слова Ферри о том, что Рейчел обожают все... все, кроме Флетчера.

– А если это какой-нибудь отвергнутый ухажер вроде сэра Уальда?

Рейчел махнула рукой.

– Разумеется, вы можете о нем так думать. Но, согласитесь, это все-таки несерьезно. Я просто не могу поверить в это. – Ее губы растянулись в насмешливой улыбке. – А если это и он, то такой скверный стрелок не может представлять никакой опасности, – и она рассмеялась.

Джерому очень хотелось надеяться, что она права.

– А что, если сэр Уальд стреляет гораздо лучше, чем вы полагаете? Может быть, он в самом деле ранил Благородного Джека вчера вечером... Как вы думаете, крестьяне помогут разбойнику, помня его доброту?

– Конечно, помогут! Я в этом уверена! – с жаром воскликнула девушка и внимательно посмотрела на Джерома. – Кажется, вас очень беспокоит судьба Благородного Джека. Не понимаю, почему вы так о нем печетесь?

Он хотел было поделиться с ней своими бедами, но вовремя спохватился. Что это на него нашло? Это же полное безумие, которое может стоить его брату жизни! Ни одной женщине, в особенности красивой, нельзя доверять тайну. Это все равно что прокричать о ней на рыночной площади.

Леди Рейчел просто околдовала его. Подумать только, он начисто забыл об осторожности. Черт побери, эта женщина очень опасна! Он больше не намерен встречаться с ней, видеть ее, разговаривать с ней. Но как?! Как все это выполнить?

Джером совершенно ясно осознал, что уже не в состоянии избегать ее. Но и уехать из Йоркшира сегодня же, как намеревался, он не может. Надо выяснить, что с братом.

Что же делать?! Он должен бежать от обольстительной, хитроумной и такой желанной леди Рейчел. Ему слишком хорошо известны боль и разочарование, которые неизбежно приносят эти прекрасные.и безжалостные создания.

Он довольно резко сбросил с колен задремавшего Макси и поднялся. Какое-то время ему придется оставаться в Уингейт-Холле, но он будет держаться подальше от этой пленительной красавицы, даже если потребуется проводить все свободное время в обществе ее тетки.

Он бесконечно презирал Софию, но, в отличие от племянницы, она не была для него таким сильным искушением.

В тот же вечер, совершенно расстроенная, Рейчел поднималась по лестнице в свою спальню. Она с таким нетерпением ждала обеда, чтобы насладиться обществом герцога, но он не обратил на нее никакого внимания и занял место рядом с Софией. После обеда, когда все собрались в гостиной, герцог упорно не замечал Рейчел, как будто ее здесь не было. Он беседовал с Софией, с дядей, с кем угодно, глядя на нее как на пустое место.

Рейчел была до глубины души поражена этой внезапной и необъяснимой переменой в его поведении. Оставшись без кавалера, она теперь оказалась совершенно беззащитной перед назойливым вниманием лорда Феликса. Наконец Рейчел сказалась больной и, пробыв в гостиной не более четверти часа, сбежала в свою комнату.

Минут через пять появилась встревоженная Элеонора.

– Что с тобой? Тебе плохо?

– Безмерно плохо. – Рейчел слабо улыбнулась. – Но всего лишь от общения с этим глупым, напыщенным индюком. Он так доволен собой. А я не то что не в восторге, я просто в отчаянии. Я уже не могу его даже видеть. К несчастью, это не приходит ему в голову.

Рейчел тяжела вздохнула. Если бы герцог испытывал к ней хоть сотую долю того интереса, какой проявлял Феликс. Да, герцог – в нем одном соединялись все мыслимые и немыслимые достоинства.

Уэстли был именно тем мужчиной, за которого она бы с радостью вышла замуж. Вот и ответ для Фанни Стодарт, правда, несколько запоздалый.

Но ведь есть же какие-то способы обратить на себя внимание. Правда, Рейчел не имела ни малейшего представления, что для этого полагается делать. Она никогда не была в Лондоне, не вращалась в высшем обществе и поэтому решила обратиться за советом к Элеоноре, которая уже имела определенный опыт светской жизни.

– Как ты думаешь, что мне следует делать? Он на меня даже не смотрит, – смущенно спросила Рейчел.

В ответ Элеонора с удивлением посмотрела на нее, а затем рассмеялась:

– И это ты меня спрашиваешь? В тебя влюблены все до единого мужчины в графстве.

– Но все это как-то получалось само собой, – растерянно возразила Рейчел. Элеонона улыбнулась:

– Я убеждена: Уэстли именно то, что тебе нужно. Вряд ли ты найдешь более блестящую партию. Твоя тетя София ничего не сможет возразить, если ты решишь выйти замуж за герцога вместо лорда Феликса. А кроме того, вчера вечером Уэстли просто не отходил от тебя.

– Да, а сегодня?! – неожиданно капризным тоном пожаловалась Рейчел.

– Я заметила, – призналась Элеонора. – В Лондоне все обратили бы внимание на его странное поведение... Один день он расточает похвалы хорошенькой женщине, а на другой – ее не замечает. Тебе попался самый загадочный и неуловимый мужчина. Любая лондонская красотка подтвердит мои слова.

– Но что же мне делать, чтобы завоевать его?

Элеонора покачала головой.

– Ах, если бы я могла тебе помочь! Но, к сожалению, ни одна женщина не знает ответа на этот вопрос.

– Если Стивен не вернется, герцог – моя единственная надежда избежать брака с Феликсом. Ох, Элеонора, я совершенно уверена, что мой брат жив, но где он?

На самом деле Рейчел измучилась. Сейчас она как манны небесной ждала Энтони Дентона, друга Стивена! Тони обещал нанять частного детектива, надеясь выяснить, что случилось с ее братом. Он собирался немедленно сообщить ей, как только что-нибудь станет известно. Каждый раз, когда Рейчел слышала приближающийся к дому стук лошадиных копыт, она бросалась к окну, надеясь увидеть Тони с весточкой о Стиведе.

– Кстати, о твоем брате! Его обожаемая невеста уехала сегодня. Поняла, наверное, что у нее нет никакой надежды стать герцогиней Уэстли, – не без злорадства сообщила Элеонора.

– Я даже рада, что она уехала.

Рейчел редко испытывала к кому-нибудь неприязнь, и Фанни была одной из немногих. Поспешность, с которой она намеревалась расторгнуть помолвку с бедным Стивеном, если бы только герцог обратил на нее внимание, поразила Рейчел. Ее брат заслуживал лучшего отношения. Да даже не в этом дело – любое предательство омерзительно.

Послышался тихий стук в дверь. На пороге стояла горничная.

– Кухарка просила, чтобы вы поскорее спустились на кухню, – прошептала она, с опаской поглядывая то в холл, то на лестницу, чтобы убедиться, что ее никто не видит.

Рейчел знала, что означает эта просьба. С тех пор, как тетя София запретила ей лечить крестьян, просьбы о помощи приходили через повариху, которая рисковала потерять место, передавая их.

Рейчел сбежала вниз по черной лестнице. Кухарка, полная седая женщина, поджидала ее на нижней площадке вместе с Сэмом Прентисом, плотным мужиком лет тридцати. Его густые светлые волосы торчали наподобие нестриженого кустарника. Он уже много лет арендовал землю у Уингейтов.

– Мой маленький Сэмми. Боюсь, он не протянет до утра, если вы ему не поможете, миледи, – он взглянул на Рейчел, и в глазах его промелькнуло отчаяние.

– Я сейчас. Только переоденусь в дорожное платье и возьму свой саквояж. Попроси Бенджамина оседлать мою кобылу. На него можно положиться.

Рейчел торопливо поднялась в свою комнату. Через десять минут она была готова.

Прентис ждал ее около конюшни, держа лошадей под уздцы. Они спокойным шагом потихоньку провели лошадей на безопасное расстояние, когда цоконье копыт уже нельзя было услышать из дома, вскочили в седла и пустились галопом.

Они замедлили шаг, только когда свернули с большой дороги на проселочную, такую узкую, что лошади не могли скакать рядом. Сэм поехал вперед. Тропинка виляла между березами. Это был самый отдаленный уголок поместья Уингейтов.

Рейчел недоумевала, почему они избрали эту незнакомую ей дорогу, и вскоре почувствовала тревогу. Девушка была не робкого десятка и успокоила себя, решив, что Сэм повез ее самым коротким путем.

Наконец они добрались. Постройка так ловко была спрятана за деревьями, что Рейчел смогла увидеть ее, лишь когда они подъехали почти к самой двери. Сэм натянул поводья и спрыгнул с лошади. «Это совсем не похоже на крестьянский дом», – подумала Рейчел. Скорее, на охотничий домик какого-нибудь благородного господина. Крышу покрывала черепица, в окнах настоящее стекло.

– Где мы? – настороженно спросила Рейчел. – Это не твой дом. Куда ты привел меня, Сэм Прентис?