Время для всенощной

Начинать всенощную положено «немного спустя после захода солнца». По восточному счету времени это будет 1-й час ночи. Таким образом, всенощная естественно начинается с наступлением ночи праздника.

Характер благовеста

Благовест ко всякой всенощной полагается сначала в большой колокол медленно и долго, а затем во все колокола (не в 2 или 4, как для будничных служб и малых праздников, см. 9 гл. Типик.): «ударяет в великий кампан не скоро, поя Непорочны или глаголя псалом 50, тихо 12-ю. И потом вшед и вжигает лампады и уготовляет кадильницу. И тако паки изшед клеплет во вся кампаны». Таким образом, благовест полагается производить в два приема с небольшим промежутком между благовестом в один колокол и звоном во все, причем продолжительность благовеста в один колокол должна быть равна времени, в какое можно пропеть 118 псалом или 50 пс. 12 раз. Благовест ко всенощной в великие праздники в Типиконе описывается сходно с воскресным, но все же дается понять, что он должен быть торжественнее: продолжительнее и в большие колокола (на Рождество Христово «бывает благовест и потом трезвон во вся кампаны»; на Крещение: «знаменают в великое [] и во вся тяжкая»; на Пасху: «ударяет в великое и клеплет довольно», а затем: «ударяет во вся кампаны и тяжкая и клеплет довольно») [].

В древнейших списках Иерусалимского устава греческом Моск. Румянц. муз. Сев. собр. № 491/35 XIII в. и грузинском Шиомгвимского мон. XIII в. благовест к воскресной всенощной описывается так:

По древнейшим славянским спискам Иерусал. устава, например, Моск. Синод. библ. № 328/383,

В дальнейших списках Иерусалим{с. 489}ского устава и в нынешнем старообрядческом:

Благовест воскресный по древним уставам не отличается от великопраздничного (даже пасхального).

Молитва благовеста

Считая благовест некоторым священнодействием, устав указывает совершителю его — сопровождать его молитвенным чтением или пением. Благовест к бдению положено сопровождать пением Непорочных, т. е. псалма 118, или чтением 50 пс. 12 раз. Псалом 118-й, наиболее умилительный из псалмов, составлял по прежним уставам непременную принадлежность воскресной утрени, почему пением его и сопровождается благовест. Этим предписанием устава определяется вместе с тем и продолжительность благовеста: на пение 176 стихов 118 псалма или 21 ст. (50 пс.)х12 требуется не менее получаса. Из будничных служб указано сопровождать чтением 50 псалма (однократным) благовест к утрене (в 9 гл. Типикона). Сопровождение благовеста молитвою, конечно, имеет целью сообщить ему благодатное освящение. Действие благовеста на душу христианина и походит на действие молитвы и богослужения.

Сопровождение благовеста молитвою — древнейший обычай. По уставу прп. Пахомия (IV в.), «кто ударяет в било пред обедом или пред молитвою, должен размышлять о чем-нибудь назидательном» []. В житии св. Кириака отшельника, духовным руководительством которого пользовался предполагаемый автор нынешнего устава (св. Савва Освященный), рассказывается, что он, ударяя в било пред началом службы, не прежде оканчивал звон, как прочтя Непорочны. (Этот обычай и возникшее из него предписание устава свидетельствует и о том, как хорошо в древности знали Псалтирь; если некоторые иноки имели обычай прочитывать ее всю ежедневно, то неудивительно знание наизусть 118 псалма). Древнейшие уставы — XIII в. — как мы видели, говорят о пении при благовесте только Непорочных. Позднейшие — XIV в. — позволяют заменять Непорочны Символом веры и 50 псалмом, очевидно вследствие того, что знание Псалтири наизусть стало более редким явлением.

Значение каждения

Вслед за благовестом начинается в храме часть бдения, которую можно назвать безмолвною. Она состоит в каждении всего храма. То, что каждение это, требующее немало времени, полагается производить все до начала самой службы и в присутствии всех собравшихся к ней, которые пред ним приглашаются встать, равно как обстоятельность, с какою описывается это {с. 490} каждение в Типиконе, — все это делает из каждения как бы особую службу, предшествующую всенощному бдению и подготовляющую к нему, подобно тому как подготовляет к нему и благовест. Подготовление там и здесь различного рода, но от этого оно тем всестороннее. Благовест подготовляет верующих к службе звуками — музыкой. Каждение приготовляет нас к службе «вонею благоухания». Духовному, «умному» богослужению предшествует это телесное, внешнее. Фимиам возносит ум к престолу Божию, куда он направляется с нашими молитвами. Во все века и у всех народов сожжение благовоний считалось лучшей, чистейшей вещественной жертвой Богу, и из всех видов вещественной жертвы, принятых в естественных религиях, христианская Церковь удержала только эту и еще немногие (елей, вино, хлеб). И внешним видом ничто так не напоминает благодатного дыхания Духа Святого, как дым фимиама. Исполненное такого высокого символизма, каждение много способствует молитвенному настроению верующих и своим чисто телесным воздействием на человека. Благовония действуют повышающе, возбудительно на наше настроение. С этой целью устав, например, пред пасхальным бдением предписывает уже не просто каждение, а чрезвычайное наполнение храма запахом из поставленных сосудов с курениями.

В св. Софии Константинопольской, по крайней мере пред богослужением, на котором присутствовал царь, производилось наполнение храма благовониями из особых отверстий в полу. В «Книге Паломник» архиеп. Новгородского Антония (XII в.), рассказывается об этом так:

По уставу грузин. Шиомгвимского мон. XIII в. кандиловжигатель между первым и вторым звоном ко всенощной кадит церковь [].

Особенности настоящего каждения:

а) совершитель его

Так как каждение в начале бдения первое в круге суточных служб, то оно совершается с особою торжественностью и описано с тою же подробностью, как в 22 гл. Типикона, посвященной каждению специально. На начало бдения каждение (как и возглас «Слава Святей…») перенесено с начала утрени. Посему, как и там, оно совершается священником, а не диаконом, — ввиду особой важности момента. (Ср. полиелей; на литургии кадит диакон, так как священник занят более важными священнодействиями).

Историческое основание для совершения настоящего каждения именно священником — то, что утреня и вечерня совершались без той торжествен{с. 491}ности, с какой литургия, а потому без диакона; а в монастырях не всегда и бывал диакон.

б) Свеча при каждении

Другую особенность настоящего каждения, тоже общую у него с каждением в начале утрени и полиелейным, составляет преднесение кадящему священнику свечи. На вечерне, как службе менее торжественной, чем утреня, каждение совершается без свечи; на литургии же каждение отступает на второй план перед другими более священными действиями и потому совершается с меньшею торжественностью, тоже без свечи.

Историческим основанием этой разницы является то, что утреня, с начала которой перенесено настоящее каждение на начало бдения, всегда начиналась ночью, до рассвета, когда ходить по храму и всем его нефам и нельзя было без светильника; вечерня же и литургия совершалась всегда днем.

Но так как каждение в начале бдения, как и утрени, не должно быть все же столь торжественно, как на полиелее, то светильник указано носить при каждении не диакону, как на полиелее, а параекклисиарху или кандиловжигателю. Впрочем, далее в скобках Типикон замечает, что в соборах и приходских храмах «действует сия диакон». В Киево-Печерской лавре только в начале утрени свечу предносит кадящему священнику инок в мантии, на бдении же диакон.

Историческое основание для уставного требования, чтобы кадящему священнику предшествовал со свечой параекклисиарх, а не диакон, — то, что бдение за отсутствием диаконов совершалось большей частью одним священником. На полиелее же иначе, потому что полиелей введен в службу, когда в монастырях большей частью имелись диаконы.

Частнее каждение пред бдением Типикон описывает следующим образом. Кандиловжигатель или параекклисиарх после благовеста зажигает свечу в подсвечнике и ставит ее пред царскими дверьми. В приходских церквах и в тех монастырях, где всенощную начинает диакон со священником, свечу носит диакон, который предносит ее священнику и при каждении алтаря.

В греческом уставе Шиомгвимского мон. XIII в. нет этого замечания о свече (кандиловжигатель прямо берет ее в руки пред возгласом). В рукописных греч. и слав. Типиконах XIII–XIV в. указывалось эту свечу или лампаду ставить среди церкви []. В Типиконах XV и XVI вв. указывается ставить ее или «прямо царским дверем поблизко» [], или «посреде церкви прямо царским дверем» []. Так и в первых печатных изданиях устава. Царскими дверями называются главные двери из притвора в храм; они, следовательно, разумеются и здесь, почему свеча, стоящая пред ними, оказывается среди {с. 492} храма. В правленом экземпляре устава для издания 1672 г. слова «посреде церкве» и «поблизко» зачеркнуты и начиная с этого издания не вносятся в устав (в старообрядческом уставе сохранены), очевидно, потому, что под царскими дверями стали разуметь алтарные.

Облачение священнослужителей

Поставив свечу, параекклисиарх творит поклон иерею, которого чреда, а тот предстоятелю; иерей «отшед» (т. е. выйдя из своей стасидии) творит три поклона: пред св. дверьми (один) и на оба лика (по одному); во все это время братия сидят; иерей, войдя в алтарь, возлагает на себя епитрахиль, поцеловав на нем крест. В приходских церквах и монастырях, где всенощную начинает священник не с параекклисиархом, а с диаконом, этот порядок на практике несколько изменяется. Обыкновенно священник и диакон, имеющие служить, входят, сотворив указанные поклонения, в алтарь, и там облачаются — диакон в стихарь с орарем, священник в епитрахиль и фелонь, о чем нынешний Типикон замечает далее в скобках.

Ныне принятая практика — участие диакона в совершении великой вечерни на бдении с самого начала ее — не менее древняя, чем предписываемая Типиконом, по которой диакона заменяет параекклисиарх. Только первая ведет свое начало от порядков древнего Софийского собора («Великой церкви») в Константинополе, а вторая — от Иерусалимского устава. Это хорошо видно из того, как представлены эти подготовительные ко всенощной действия в Διάταξις'ε Константинопольского патриарха Филофея (XIV в.).

По справедливому замечанию Гоара [], патр. Филофей не сам составил предлагаемый им чин (Διάταξις) священнослужения, а только записал древний чин Константинопольской св. Софии. Замечание «это теперь бывает не так» показывает, что ко времени патр. Филофея этот чин вытеснялся даже из соборных и {с. 493} приходских церквей другим каким-то, очевидно чином из практики все более распространявшегося тогда Иерусалимского устава. В рассматриваемом пункте, как и в других, последний устав дает менее торжественный чин и менее сложный; даже поклонов пред входом в алтарь меньше по Иерусалимскому уставу. (Обр. внимание, что по чину Филофея не указано поклонения св. дверям).

Каждение алтаря

Облачившись, священник «кадит св. трапезу (престол) крестовидно окрест и весь жертвенник (алтарь) и, отворив св. двери, исходит». Св. двери обыкновенно открываются пред началом каждения, что не противоречит настоящему указанию, так как последнее выражение может означать вообще: выходит чрез открытые св. двери. «Кадит крестовидно» — отголосок той практики каждения, когда кадильница была без цепочек и ею удобно было делать крест; ныне крестовидность каждения заменена троекратностью его.

«Возстаните» или «Повелите»

После каждения алтаря кандиловжигатель, по указанию Типикона, или диакон, по принятой практике, стоя пред св. дверьми со свечою в руке, возглашает громогласно: «Возстаните». Все встают. В греческом уставе и в наших прежних уставах на этом месте положен был возглас не «Возстаните», а «Повелите».

В древнейшем списке Иерусалимского устава — грузинском Шиомгвимского мон.: «возстаните». Но в соперничающем с ним по древности Моск. Рум. муз. Сев. собр. № 491/35 — κελεύσατε. Так и во всех греческих уставах XIV в. и Διάταξις'ε патр. Филофея. В рукописных славянских уставах Моск. Син. библ. № 328/383 и 329/384 XIV в.: «келепсаите», в № 332/385 — XIV в. «келепсаите, рекше встанете», в № 678/386 XV в. и др. и в первых печатных, оканчивая Иосифовским 1641 г. «келепсаите; рекше по речи исъкуству повелите», т. е. «келевсате» — эти уставы считали искусственным выражением для «возстаните». Последнее замечание удержано и нынешним старообрядческим уставом. — Κελεύσατε, «повелите», — возглас, употребляющийся по нынешнему уставу за рукоположением во пресвитера и диакона и за Преждеосвященной литургией пред словами «Свет Христов просвещает всех», — вошел в богослужение из придворного византийского церемониала. Этим возгласом церемониймейстеры приглашали сановников на царских приемах входить в те или другие залы дворца или уходить из них. В свою очередь, в Византийский двор возглас заимствован из римской практики: со словом jubete распорядители народных игр обращались пред открытием их к консулам []. Должно быть, и в Византии церемониймейстер в древности, только обращаясь к царю (или царям, или царю с царицей), говорил «повелите»; царь, может быть, мановением голо{с. 494}вы или руки приказывал, и придворные чины выходили из известной залы или входили в нее. Но, благодаря постоянному употреблению этого слова при выходах, оно впоследствии получило техническое значение приглашения к выходу, произносилось в отсутствие царя и обращено было не к нему, а к таким лицам, у которых возглашающий не только не испрашивает позволения, но сам приглашает их к известным действиям []. В сочинении De cerimoniis aulae Byzantinae, приписываемом Византийскому императору Константину VII Багрянородному (912–959) и окончательно редактированном не позже начала XI века [], этот возглас имеет следующие случаи применения. При окончании приема во дворце (утреннего или вечернего) царь говорил папии (высший ключарь дворца): «ступай, сделай отпуск»; папия брал ключи и потряхивал ими (в знак отпуска), входил силенциарий (один из церемониймейстеров) и говорил «повелите», и собрание расходилось; таким образом, здесь этот возглас является приглашением расходиться. Но не всегда он имел такой смысл. В воскресенье, после обедни в дворцовом храме, самые высокие чины (протоспафарии), получившие приглашение на обед, шли в одну залу (Лавсиак), а не получившие — в другую (Юстиниан, т. е. Юстинианов зал), и там садились в ожидании отпуска; к последним (как бы от самого царя) выходил церемониймейстер (силенциарий), возглашал «повелите», и они уходили. Затем аколуф, по данному знаку от церемониймейстеров, возглашал, обращаясь к друнгарию (начальнику гвардии): «повели» — тот кланялся церемониймейстерам и становился на возвышение в зале, как бы составляя почетный караул зала. Аколуф, стоявший у двери из первого зала (Юстиниана) в другой (Скилы), где собирались после обедни прочие придворные чины, возглашал магистрам и патрициям: «повелите»; те входили в первый зал и садились. Аколуф говорил, обращаясь к низшим чиновникам (секретарям): «повелите, секретики», — те также входили в первый зал и садились. Таким же возгласом аколуф затем приглашает из второго зала в первый военных чинов. Затем читался список приглашенных на царский обед; препозит (высший церемониймейстер) разрешает сделать отпуск; силенциарий возглашает «повелите», неприглашенные расходятся, а приглашенные остаются на обед. Таким образом, чаще всего возгласом «повелите» сановники приглашались перейти из одной залы в другую []. Употреблялся возглас «повелите» и при царских выходах []. Очевидно, в начале всенощной этот возглас появился ввиду обычного присутствия на ней царя и первоначально мог иметь смысл испрашивания у царя разрешения начать службу; но представленные случаи его употребления позволяют поставить его в связь и с выходом свя{с. 495}щенника из алтаря по каждении его на середину храма: произносящий возглас параекклисиарх соответствует в данном случае придворному аколуфу и как бы приглашает священника выйти из алтаря. Во всяком случае, возглас этот указывает на особую торжественность данного момента и данной службы (как и других, где он употребляется). Характерно, что он из придворного устава проник даже в чисто монастырские богослужебные уставы, каков Иерусалимский. Но отмеченное колебание древних уставов между возгласом «повелите» и «возстаните» может говорить за то, что второй был древнее в уставе иерусалимского происхождения и постепенно вытеснялся первым — константинопольским. Никоновские справщики, может быть, имели это в виду и хотели возвратиться к древнейшей практике Иерусалимского устава, приняв чтение «возстаните». В нынешнем греческом уставе, который следует в чине бдения патр. Филофею, — κελεύσατε [].

Каждение среднего храма

После возгласа «Возстаните» начинается каждение средней части храма. Священник кадит сначала пред св. дверьми, затем иконы на правой стороне иконостаса, потом на левой, наконец, предстоятеля и оба лика по чину (т. е. сначала правый, а потом левый); при этом священнику предшествует параекклисиарх или диакон со свечой. Кадя, священник «поклоняется мало», то же делает и спутник его. Так как предполагается кадильница без цепочки, то каждение требуется крестовидное: «возводя кадило праве (вертикально) и преки (поперечно)»; ныне, как выше замечено, крестовидность каждения заменена троекратностью. Эти указания рассматриваемой главы Типикона относительно каждения в 22 главе несколько восполняются. Так, там замечено, что если нет в церкви предстоятеля, то кадится икона на месте его (над стасидией его). Относительно каждения ликов в 22 гл. Типикона замечено:

Об образе этого последнего каждения «братии стоящей в церкви» более точное указание дается примечанием (2-ое «зри») 2 гл. о полиелее; там сказано, что по каждении ликов священник «кадит преходя (т. е. идя по храму, а не с места) стоящий народ весь». Замечание это, очевидно, предполагает отсутствие в храме других икон, кроме иконостасных, и потому не говорит о каждении их. На практике же священник, идя по храму, кадит не только стоящий народ, но ранее его и иконы средней части храма.

{с. 496}

По св. Симеону Солунскому (XV в.),

Из древних уставов наиболее краткое замечание о каждении средней части храма дает Διάταξις патр. Филофея:

Сложнее в Шиомгвимском и Севастьяновском (XIII в.):

Характерно умолчание о других иконах, кроме храмовой. Дальнейшие редакции заменяют эту икону вообще иконами; по слав. XIV–XV в., «исходит из алтаря, преидущи свещи и кадит св. двери крестообразно и св. иконы; посем кадит игумена тришдь (трижды) крестообразно или место его и оба лика по чину своему; и исходит в притвор» []. Следующие редакции: «… св. иконы + иже на десней стране и по тех иже на левой», а замечания «трижды» и «или место его»— опускают [].

Старообрядческий восстанавливает замечание о храмовой иконе:

в остальном как у нас. Характерно умолчание о каждении народа, сохраняющееся и в нынешнем Типиконе (только в этой главе): в древних монастырях вся братия пела, составляя два хора.

Каждение притвора

После среднего храма полагается каждение притвора, который, как замечено ранее, часто по величине мало уступал средней части храма и должен был вмещать всю братию ввиду того, что многие службы совершались здесь, Кроме того, каждение притвора — воспоминание о древне-церковном институте оглашенных и кающихся, не допускавшихся в самый храм. Наконец, каждение притвора могло иметь в виду погребавшихся здесь умерших [].

{c. 497}

Краткое замечание настоящей главы о каждении притвора: «исходит же и в притвор и кадит по чину и тамо сущую братию» — тоже восполняется в 22 гл. Типикона: каждение притвора, по этой главе, начинается с того, что священник «творит крест кадилом пред красными враты», — главными дверьми из притвора в храм, — подобно тому, как каждение средней части храма началось с такого же обряда пред св. дверями (царскими); «таже кадит на обе стороны св. иконы и братию всю по чину их; последи же возвращся к красным вратом, зря к западу, кадит крестовидно всех», — т. е. совершается общее каждение всех, как ранее каждого отдельно («по чину»).

Замечание настоящей главы о каждении притвора сохраняется неизменно в Типиконе с древнейших его списков: έξελθών δέ εις τον νάρθηκα καί θυμιάσας και ένταΰθα τους αδελφούς κατά τάξιν υποστρέφει []. В Шиомгвимском нет «братий» [].

«Господи, благослови»

По каждении притвора священник, говорит настоящая глава Типикона, «паки возвращся в церковь и став посреди обою лику (пред св. дверьми?) знаменует кадилом крест, зря к востоком», т. е. вторично кадит на открытые св. двери, возвращаясь для заключения каждения к началу его, «и возглашает велегласно: Господи, благослови».

Этим возгласом священник испрашивает благословение на начатие службы у предстоятеля, почему, если ему сослужит диакон, возглас этот произносит последний, испрашивая им благословение у священника, как пред литургией возгласом: Владыко, благослови []; подобным же возгласом («именем Господним благослови, отче») чтец испрашивает благословения священника на службе часов. (В возгласах некоторая градация обращения сообразно важности службы: владыко, господи, отче []).

Оканчивая каждение, священник кадит вторично все важнейшее, с чего начал его: после св. дверей окружающие их иконы, предстоятеля (для среднего храма) и св. трапезу (для алтаря): «и абие кадит образ Спаса Христа и Богородицы и предстоятеля на месте его и вшед во св. алтарь, и став пред св. трапезою, знаменает кадилом крест трижды и потом {с. 498} возглашает: Слава Святей…». Таким образом, все каждение должно заключаться, по уставу, к началу всенощной и происходить без слов и песней, в благоговейном молчании, сосредоточивающем мысль на нем самом.

Этот отдел в нынешнем уставе получил тоже некоторое изменение в сравнении со старыми. По этим последним, возглас «Господи, благослови» произносился священником при входе из притвора в храм в «царских дверях», т. е. в главных дверях из притвора в храм. Так по Севаст. рукоп. (XIII в.):

По слав. уст. XIV–XV в.:

Но по чину патр. Филофея неопределенно:

Так же неопределенно в Шиомгвимском:

Отсюда неясность и нынешнего Типикона относительно места, где произносится возглас. Нынешнюю редакцию места имеют рукописи XVI в. [] и старообрядческий устав []. — Не осталась без изменения и вторая часть этого отдела о действиях священника от возгласа «Господи, благослови» до возгласа «Слава Святей». Простейшую практику здесь дает Шиомгвимский:

Заключительное каждение здесь делается только игумену, так как у него испрашивается благословение на возглас (Господи благослови). Устав патр. Филофея вместо «игумена»: «опять св. иконы» [] и о каждении престола просто: «кадя». Севаст.: «предстоятеля или место его, затем святого (τον άγιον)», т. е. икону; позднейшие греческие (XIV в.): «святого обители» (τον τής μονής αγιον) []. Слав. XIV–XV в. взамен последнего: «икону праздничную». Рук. XVI в. и старообряд. устав: «кадит игумена на месте его (старообряд.: или место его, аще не прилучится ту быти игумену) и паки прежекаженыя (стар.: кажения) иконы святыя яко и прежде и потом Святаго, егоже есть храм», — далее как у нас [].

{с. 499}

«Слава Святей»

Начальным священническим возгласом для бдения сделан таковой возглас не вечерни, которая занимает в бдении первое место, а утрени, как важнейшей службы. Этот возглас (по греч.: Δόξα τή άγίςι καί όμοουσίω καί ζωοποιω καν άδιαιρέτω Τριάδι, πάντοτε, νυν, και άει, καί εις τους αιώνας των αιώνων, αμήν), о чем и выше замечено [], прославляет Бога хотя не со столь общей точки зрения, как вечерний возглас («Благословен Бог наш»), но и не с такой возвышенностью и выразительностью, как литургийный («Благословенно Царство»); именно, прославляет Св. Троицу только в Ее нераздельности и общем действии на мир (не в благодатном, как литургийный), — по объяснению этого возгласа у св. Симеона Солунского: «прежде всякой песни богословствуя о Виновнике всего и Владыке, Едином в Троице Боге всяческих, и славословя Его и таким образом полагая начало песнословию Того, Кто есть начало и конец всего» [].

Возглас «Слава Святей…», должно быть, возник из евангельского стиха «Слава в вышних Богу». В древнейших Типиконах утреня в Четыредесятницу (богослужение которой вообще носит на себе много следов первобытной практики) не имеет возгласа «Слава Святей…», а по обычном начале с возгласом «Благословен Бог» начинается со «Слава в вышних Богу» [] (как и вообще в древности службы иногда не имели чего-либо соответствующего нынешним начальным возгласам []). Первоначальной формой возглас, может быть, напоминал формулу в нынешнем чине освящения храмов и антиминсов (имеющем, должно быть, константинопольско-софийское происхождение и сохраняющемся очень устойчиво с XI–XII в.): «Слава Тебе, Св. Троице, Боже наш, во веки веков» []. Наиболее простую форму нынешний возглас имеет в древнейшем списке Студийского устава Московской Типографской библиотеки XI в. в чине пасхальной утрени (в других местах этого устава он не приводится): «Слава Единосущней Троици всегда ныне и присно» []. В списке того же устава XII в. уже прибавлено: {с. 500} «Святей» []. В дальнейшей редакции возгласа, представленной рядом рукописей XII–XIII вв., к этим двум прилагательным присоединяется «Животворящей» []. Близка к этой, но, может быть, древнее ее, судя по высказанному предположению о самой первоначальной форме возгласа, такая: «Слава Святей, Единосущней и Животворящей Троице, Богу нашему, всегда…» []. Нынешнюю форму, по-видимому, впервые имеют греческие уставы XIII в. [] Возглас пытались и расширить дальше нынешней формы. Так, древнейшие славянские списки Иерусалимского устава имеют после «Троице» прибавку: «Отцу и Сыну и Св. Духу» []. У св. Симеона Солунского (XV в.) к 4 нынешним прилагательным еще 5-ое «Всесильней» (παντοδυνάμω) []. Пред «ныне» то есть, то нет «и» []. Άδιοαρέτω в слав. переводится то «Нераздельней», то «Неразделимей»; первое, по-видимому, древнее []; второй перевод — чаще [] и усвоен старообрядческим уставом.

Пение «Приидите поклонимся»

Так как так называемое «обычное начало» церковных служб сделано недавно, пред девятым часом, и своим скорбно-молитвенным характером оно не отвечало бы торжественному началу бдения, то здесь оно имеет сокращенный вид стиха «Приидите поклонимся», который получает округляющую его добавку: «Приидите поклонимся и припадем Ему». Этот стих с предшествующим ему ответным «Аминь» и следует непосредственно за начальным возгласом бдения. При этом ввиду торжественности момента стих этот поется (о пении прямо не сказано, но это следует из непосредственно примыкающего к нему пения предначинательного псалма, и так делается в практике), и поется не обычным, а исключительным образом, как и другие важнейшие молитвословия служб — одним предстоятелем или екклисиархом, при этом с постепенным усилением голоса на каждом из 3 стихов (для выражения постепенно охватывающего молитвенного одушевления):

8-й глас для пения предначинательного псалма выбран как наиболее спокойно-торжественный: как таковой, он употребляется преимущественно для пения заключительных стихир; из праздников он доминирует на Пятидесятницу и Воздвижение; им же поется акафист, как песнь победная. Впрочем, 8-й глас для этого псалма имеет не обычный свой напев (мелодию), а особый, на что указывает замечание «со сладкопением».

Развитие стиха «Приидите поклонимся» до нынешнего его вида показано выше. Устав пения его здесь подвергался небольшим изменениям. По Шиомгвимскому, «Аминь» и «Приидите поклонимся» «говорим мы громким голосом», после чего «игумен или екклисиарх начинает тихим голосом» пс. 103. Но по древнейшим греческим и славянским начинает с Аминь, как по нынешнему уставу, предстоятель (слав. игумен) или екклисиарх. О тоне голоса для стихов древнейшие славянские не говорят, а только для псалма слав. «большим гласом». Но греч. самый древний (Севаст.) указывает с самого начала (с Аминь) говорить (λέγων) громко и с пением (μεγαλοφόνως καί μετά μέλους); о псалме же древн. греческие — как нынешний, только Сев. и древн. слав. опускают здесь (для псалма) «предстоятеля» или «игумена» и говорят лишь о екклисиархе, церквеначальнике. По чину патр. Филофея, предстоятель или учиненный монах поет (ψάλλει) предначинательный псалом []. Вполне совпадает с предписанием об исполнителе стихов и псалма и тоне голоса их с нынешним греч. Типик. Моск. Синод. библ. № 381 XIV в. (но разница в тексте стихов «Приидите поклонимся» []). Настоящие предписания Типикона выполняются в Киево-Печерской лавре, где Аминь, Приидите поклонимся и начало 103 пс. на бдении поет с постепенными повышениями голоса соло бас (большей частью регент хора).

Характер и содержание предначинательного псалма

Псалом 103, которым начинается вечерня, «а с нею и все службы дня» [], и который посему называется предначинательным (προοιμιακός), выражает навеваемое вечером (ст. 19, 20: «солнце позна запад свой, положил еси тму и бысть нощь») с его упокоением от работ и досугом [] чувство восхищения славою Божией в природе, творением и промыслом о ней, созерцавшимися {с. 502} целый день []. В псалме, параллельном к пс. 102, который изображает славу Божию не в природе, а в Израиле, и благодатный, а не естественный промысл о нем (почему употребляется за литургией), в пс. 103, по словам св. Симеона Солунского, «благословляется Господь, повествуется о всем Его создании (δημνουργίαν) и возносится Ему благодарение, так как по окончании дня прилично благодарить за все» []. Из ряда однородных псалмов, изображающих славу Божию в природе (каковы пс. 8 и 18 — слава Божия преимущественно в небесах, пс. 64 «Тебе подобает песнь Боже» — благость Божия, открывающаяся в плодородии земли, пс. 28 «Принесите Господеви сынове Божии» — величие Божие в атмосферных явлениях), настоящий псалом [] выбран для вечерни, должно быть, за особую полноту, а также за раздельность в описании дней творения, начало которых, по книге Бытия, совпадает с вечером []. Ввиду такой исключительности, возвышенности содержания и уместности псалма здесь, — вечерня, одна из всех суточных служб, имеет в качестве начального псалма только один этот (даже часы имеют три предначинательных псалма, а утреня — шесть).

Следуя в изображении славы Божией и порядку дней творения, и сравнительной высоте мировых сфер, псалом постепенно изображает славу Творца на небе, на земле и в водном царстве, а затем славу Его как Промыслителя. Представляя Бога под образом могущественного Царя, псалом одеждой Его называет свет (1-й день творения), палаткой («кожу») — небесный свод, который, несмотря на водяной состав свой, служит неподвижным вышним чертогом Бога; колесницей этого Царя являются облака, а послами и слугами Его — ветер и огонь (2-й день творения). Что касается земли, то удивительно прежде всего ее непоколебимо твердое основание, фундамент, которым служит собственно ничто, — ее собственная тяжесть []; столько же говорит о величии Творца и способ, которым она получила нынешнюю свою поверхность: окутывавшая первоначально и с горами («на горах станут [] воды») ее вода (бездна) как бы робко побежала в свои вместилища пред повелительным словом Божиим (в 3-й день творения), и на земле поднялись горы, а между ними проложились долины; введенные в свои естественные границы теперь воды стали вполне служить целям Промысла, они не только «напаяют» животных [] на земле (из которых для примера называются дикие ослы, онагры, самые робкие степные звери, и гнездящиеся {с. 503} на прибрежных утесах [] птицы, как столь же нуждающиеся в готовом питье), но и способствуют произрастанию на земле пищи для ее обитателей, почему Бог посылает воды (в виде дождя) и на самые высокие горы. Псалмопевец исчисляет главные виды этих созданий Божиих второй половины 3-го дня, останавливаясь на особенно полезных человеку: вине, елее и хлебе — и животным; полезные же последним, в отличие от первых, произращает уже Сам Бог без содействия человека (ихже еси насадил — отсюда их нередкая грандиозность — как кедры) в Своей заботе о всех созданиях Своих, для каждого из которых Он приготовил на окончательно устроенной теперь (в 3-й день) земле свое сообразное его инстинктам жилище: птицам деревья, иным из них, как например цапле (греч. «еродию», по евр. — аист, журавль и т. п.), и особенно высокие («предводительствует ими» — выше всех гнезд) деревья [], диким сернам («еленям») горы, робким зайцам — утесы. Это удобное жилище для Своих созданий — землю — Бог и осветил соответствующим образом (4-й день творения), причем из светил ранее называется луна, как регулирующая более длинные и священные промежутки времени; ночь назначена преимущественно для деятельности диких зверей, а день для человека. Обозревши землю во всей полноте созданий Божиих («исполню земля твари Твоея»), достаточно свидетельствующих о величии Творца («яко — о как! — возвеличишася дела Твоя, Господи, вся премудростию сотворил еси»), псалмопевец спускается ниже, в море, и там находит едва не большую еще полноту жизни, прямо бесчисленную в его пресмыкающихся (5-й день творения), более грандиозную («змий сей», евр. левиафан, морские чудовища), которая однако поборается силою Божией («егоже создал еси ругатися ему») даже в руках человека, смело плавающего по водам с такими обитателями. Теперь псалмопевец останавливается вообще на живых обитателях земли (6-й день), которые существуют только благодаря тому, что Бог питает их (Промысл); вся сущность их заключается в оживляющем их духе, а дух этот всецело в руках Божиих: Он отнимает его при смерти существа и возвращает при рождении, благодаря чему, благодаря этой жизни в смерти и после смерти, и обновляется всегда лице земли (ближайшим образом, должно быть, имеется в виду осень и весна). Псалмопевец хотел бы, чтобы слава Творца сохранялась во век; Бог, действительно, как художник, радуется на свое произведение (ср. в Бытии Божественное одобрение каждого дня творения); но по временам земля вызывает на себя и гневный взор Божий, колеблющий ее и зажигающий (землетрясение и вулканы); этот гнев не омрачал бы нашей радости и песни Господу, если бы исчезли с земли грешники, горячим пожеланием чего с повторением первых слов псалма заключается псалом.

{с. 504}

Способ исполнения псалма

За такое содержание псалом заслуживает того исключительно торжественного пения, подобное которому Типикон назначает еще только для немногих псалмов (полиелейных, 136-го, 118-го). Псалом, как выше указано, начинает предстоятель или екклисиарх, который с братиею поет половину 1-го стиха «Благослови душе моя Господа» и припев «Благословен еси Господи». «Таже вторый певец праваго лика: Господи Боже мой, возвеличился еси зело. Благословен еси Господи, легко со гласом соглашающим и прочим братиям с ними», т. е. при этом и остальная братия слегка подпевает певцу (в греч. последнего замечания нет). Таким образом, к псалму указан здесь припев «Благословен еси Господи», взятый из пс. 118, 12 и который, предполагается, должен быть присоединяем к каждому стиху. Но кроме этого припева Типикон предполагает к настоящему псалму и другие припевы, по крайней мере еще один, как показывает дальнейшее замечание Типикона о чтении священником светильничных молитв, что это чтение должно начинаться «егда начнут пети: Вся премудростию сотворил еси и Слава Ти Господи, сотворившему вся». Первый из этих двух стихов составляет середину 24 стиха псалма, а второго выражения нет в псалме; следовательно, это припев; при этом Типикон не указывает, с какого стиха псалма этот припев сменяет предыдущий, если не считать таким указанием последнее замечание, т. е. если этот припев не предполагается с 24 ст. псалма. Если обратимся к традиции, сохранившейся в практике пения и в нотных книгах, то найдем здесь и еще один припев к псалму: «Дивна дела Твоя Господи», который приурочивается к ст. 6 псалма: «На горах станут воды» (привходит в пение псалма с этого стиха). Та же традиция говорит о пении не всего псалма, а только некоторых стихов его. О пении всего псалма не сказано прямо и в Типиконе, но оно, по-видимому, предполагается как вышеприведенным замечанием: «егда же начнут пети», так и тем, что чтение 7 светильничных молитв, требующее немало времени, полагается начинать с известного момента в пении псалма, до какового момента иерею указывается только стоять на своем месте.

103-й псалом для начала вечерни не указывается еще в известном описании синайской вечерни, даваемом аввами Иоанном и Софронием (должно быть, VI в.) у Никона Черногорца: здесь вечерня (воскресная) начинается с Блажен муж []. Но по синайскому Орологию VIII–IX в. и св. Феодору Студиту († 826 г.) вечерня начинается со 103 пс. [] И ряд дальнейших памятников IX–X в.: Ύποτύπωσις, приписываемый св. Феодору Студиту []; Διατύπωσις св. Афанасия [], уже согласно указывают в начале вечерни этот пса{с. 505}лом. — Что касается способа пения его, то в «Каноне антифонов (припевов) для псалмов Великой церкви Божией», надписанном именем Константинопольского патр. Анфима (VI в.), для этого псалма указан припев: «Ущедри (οϊκτείρησον) мя Господи» []. Торжественное пение псалма в начале вечерни на бдении ввели, конечно, только Иерусалимские уставы, древнейшие списки которых из известных ныне, как грузинский Шиомгвимский и греч. Севаст. XIII в., греч. Синод. XIV в., говорят о пении псалма на 8 гл. [], но древнейшие славянские (XIV в.) молчат о гласе []. Те и другие не указывают и припевов к псалму. Их не указывают и рукописи Типик. XVI в. [] Но все древнейшие уставы единогласно требуют повышения голоса, и вообще более торжественного пения, с середины 28 ст. псалма:

К этому слав. XIV в. прибавляют:

Припевы к псалму впервые указываются в древних Часословах. Так, в Часослове Краковского издания 1491 г. они вставлены в тексте киноварью (заменяем ее курсивом) после следующих стихов псалма:

Те же припевы и на тех же местах {с. 506} псалма указывает и нынешний старообрядческий устав, но он указывает для пения не весь псалом, а избранные стихи его [].

Действия священника на предначинательном псалме

Пение предначинательного псалма, несмотря на всю торжественность, не сопровождается никакими обрядами. Каждение, как мы видели, должно оканчиваться до него. Напротив, с начала пения его священник как бы оставляет на время совершение службы: он вместе с параекклисиархом, участвовавшим в каждении, выйдя из алтаря, творят пред св. дверьми — предполагается — закрыв предварительно их, — три поклона (μετάνοια); затем, обратившись назад, творят поклон предстоятелю и на оба лика по одному, и уходят на свои места (στασίδια) []. Когда же начнут петь «Вся премудростию сотворил еси» и «Слава Ти Господи сотворившему вся», т. е. 24 ст. псалма (всех 35 ст.) с его припевом, священник опять подходит к св. дверям и здесь в епитрахили с открытою головою (άσκεπης) читает (λέγει) светильничные молитвы, которые заключают моление о всем потребном для вечера и этим отвечают хвале предначинательного псалма за истекший день. Читаются эти молитвы пред св. дверьми, так как еще не совершен вход в алтарь. Посему, по сравнению с этими молитвами, высшую степень занимает молитва входа и еще высшую — молитва главопреклонения, читаемая пред св. трапезою.

Древние уставы имеют здесь незначительные разности с нынешним. Древнейшие греческие и Шиомгвимский говорят об одном поклоне священника св. вратам и по одному хорам (3 поклона вместо нынешних 6), {с. 507} древнейший славянский уже 3 поклона св. вратам (5 поклонов); те и другой не говорят о поклоне предстоятелю; списки XVI в. и старообр. — как ныне. Значительнее разница, что греческие и Шиомгвимский чтение светильничных молитв назначают с «Отверзшу Тебе руку», т. е. позже, чем нынешний, на 4 стиха псалма, со ст. 28; но древнейший славянский (XIV в.) и «Чин» патр. Филофея — уже как ныне. Изменение вызвано, может быть, укорочением напевов. Списки XVI в. и старообрядческий вместо нынешнего «в епитрахили» (не имеющегося во всех древних): «и восприем патрахиль и прекрестив его рукою крестообразно и целовав воскладает на ся» []. Предполагается практика, соблюдающаяся и ныне на Востоке и в Греции, что священник одевает епитрахиль каждый раз только на время молитв и свящ. действий, все же остальное время службы стоит без нее в ряду других братий; ввиду этого епитрахиль вешается на лицевой стороне иконостаса у св. дверей [].

Ектения

Хвалебная песнь Богу, какую представляет из себя 103 псалом, не только сопровождается и восполняется тайными молитвами священника, но и сменяется молитвою всех верующих. Такой молитвою является следующая за предначинательным псалмом ектения. Ектения — молитва совершенно особого характера. Она рассчитана на возможно меньшее утомление внимания, на постоянное возбуждение его. Ввиду этого цельная молитва делится на ряд кратких отрывочных прошений, которые прерываются пением еще {с. 511} более кратких молитвенных восклицаний «Господи, помилуй», «Подай, Господи». Название этой молитвы «ектения», εκτενή [] — напряженное, прилежное моление, в греческих богослужебных книгах, впрочем, усвояется только так называемой у нас «сугубой ектении»; ектения же вообще называется там συναπτή (подразумевается ευχή) — составная молитва. Название ектении усвоено этого рода молитвам потому, что они являются особенно усердными молитвами, возносимыми от всех верующих. С целью привлечения к участию в них всех они произносятся не священником, лицом, по первоначальному обычаю, преклонного возраста («пресвитер»), а диаконом, почему ектения в древних памятниках богослужения называлась τά διακονικά, «диаконства» []. Ввиду же того, что диакон не является священнодействующим лицом в собственном смысле, ектения составляется не в собственно молитвенных выражениях, а в выражениях, приглашающих к молитве и указывающих предметы ее. Но по временам (на великой ектении в конце, в последнем прошении, а на сугубой и просительной в начале) это приглашение к молитве возвышается до настоящей молитвы («Заступи, спаси…», «Помилуй нас, Боже…»).

Великая ектения. Характер и содержание ее

Первою ектениею на важнейших суточных службах служит ектения великая (ή συναπτή μεγάλη), называвшаяся в древности еще τά ειρηνικά, «мирные», т. е. прошения (αιτήματα, см. Вступит. гл., с. 345). От трех других видов ектений она отличается полнотою содержания: не говоря о малой ектении, представляющей простое сокращение великой, — тогда как сугубая ектения молится исключительно о лицах, а просительная о нуждах безразлично к лицам, великая соединяет то и другое моление, так что сугубая и просительная являются только дальнейшим раскрытием ее содержания, отчего она и поставлена в самое начало службы. Кроме того, от других ектений она отличается возвышенностью и как бы таинственностью содержания. Свое моление она начинает не с каких-либо частных и обыденных, хотя бы духовных нужд, а с того вышнего (τής άνωθεν) мира, который апостол называет «превосходящим всякий ум» []. С этих поистине надоблачных высот великая ектения в своих 14 прошениях (с возгласом 15) постепенно спускается к более и более близким нам кругам: к миру, к Св. Церквам [], их {с. 512} предстоятелям и служителям [], к светской власти [], нашему граду (или обители) и стране и их нуждам, к наиболее нуждающимся в Божией помощи («О плавающих» — исчисление по восходящей тяжести положения) [] и только в самом конце к нам самим. Моление заканчивается призывом обратиться за ходатайством в нуждах наших, о которых молились мы, к святым, и особенно к Богоматери, к Которой прилагаются те же 7 высоких титулов, какие прилагаются к ней в литургийном возгласе «Изрядно о Пресвятей» (почему, см. ниже), обратиться в сладостной и покойной надежде на исполнение молитвы. Заключением к ектении является прославление, в котором слава Божия выставляется и как высшее основание для исполнения нашего прошения (как и вообще слава Божия основание и цель мира) [] и которое, как высший, ангельский род молитвы (см. Вступит. гл., с. 27), заключающий притом именование Пресв. Троицы (там же, с. 17), произносит сам священник.

История великой ектении. Ектения в 1 Клим.

Уже от I века сохранилась молитва, не только близкая по содержанию к нынешней великой ектении, но и названная εκτενή την δέησιν. Таким «напряженным молением» советует молиться св. Климент, еп. Римский, в своем послании к коринфским христианам, писанном ок. 90–100 г., и приводит это моление, взятое, должно быть, из практики Римской Церкви.

Первоисточник великой ектении

Возможно, что это молитва евхаристическая; ходатайственные молитвы древних литургий напоминают ее. Из этих последних молитв, которые одни литургии имели до освящения Даров, а другие после него, и возникли ектении. В позднейших литургиях, как восточных, так и западных, ходатайственная евхаристическая молитва произносилась только священником. Но древнейшие литургии, должно быть, привлекали к ней и диакона. Диаконские возгласы на этой молитве, приглашавшие к участию в ней народ, объявлявшие с этою целью кратко содержание тех или других важнейших частей этой молитвы, и дали начало ектениям. Способ и степень этого участия диакона, а вслед за ним и народа, в ходатайственной евхаристической молитве были различны в разных литургиях. В наиболее древних литургиях, если считать их представителями литургии восточных культурно-неподвижных христианских окраин (абиссин, коптов, персов, сирийцев), это участие было очень широкое. Диакон в своих возгласах давал длинные перифразы священнической молитвы (в пригласительной форме), и народ отвечал на эти приглашения к молитве целыми молитвами, а не краткими лишь восклицаниями, вроде «Господи помилуй».

{с. 514}

Ектения на абиссинской литургии

Так, на эфиопской (абиссинской) литургии после части, соответствующей нашей проскомидии, и начальных возгласов священника

{с. 515}

Ектения на коптской литургии

Дальнейшею ступенью в развитии ектении можно признать ту форму, которую имеют диаконские возгласы на коптской литургии, приписываемой св. Кириллу Александрийскому. Здесь на ходатайственной молитве пред освящением Даров, когда священник начинает прошения за тот или другой класс верующих или их нужд, диакон делает возгласы за них, после которых священник продолжает молитву, предваряя, прерывая или оканчивая ее своим «Господи помилуй». Диаконские возгласы такие:

Ектения на сирской литургии

На такой же стадии развития стоят диаконские возгласы в сирской литургии ап. Иакова, общей у мельхитов (православных) и иаковитов, следовательно, появившейся до ереси монофизитов, и в древней мозарабской (южноиспанской) литургии.

Ектения на мозарабской литургии

На мозарабской литургии нечто аналогичное ектении есть только в Великую субботу (Страстная седмица вообще хранит наиболее следов древней практики). Здесь за каждым из 10 ветхозаветных чтений (= паремий) положена молитва по следующему чину.

Ектения на литургии евангелиста Марка

На такой же ступени развития стоят диаконские прошения в коптской литургии евангелиста Марка, на которой за каждым из таких прошений, имеющих форму «Молитесь о том-то», следует небольшая молитва священника. Прошения следующие:

Порядок прошений здесь обратный нынешнему нашему — от телесных, частных и наиболее острых нужд к духовным и общим. Но греческие списки этой литургии исправляют этот порядок, поставляя на первом месте прошение о мире Св. Церкви []. Эта литургия, как и другие коптские, диаконские прошения имеет по освящении Даров.

Значительно более напоминают нынешние наши ектении диаконские прошения в древнейшем греческом списке литургии еванг. Марка, в Россанском (в Калабрии) кодексе XI в. Здесь литургия начинается

Ектения на несторианской литургии

Еще ближе к нашим ектениям ектении (так и названные там) в позднейших редакциях (но вообще очень древних) месопотамско-персидских несторианских литургий, древнейшие редакции которых совершенно не имеют чего-либо соответствующего нашим ектениям (как из других литургий еще только римские и литургия ап. Петра []). Так, литургия малабарцев (индийских несториан) имеет две ектении: одну после Трисвятого пред чтением, другую по освящении Даров, первая соответствует нашим великой и сугубой, вторая просительной. Первая.

Ектения армянской литургии

Уже совсем близки к нашим ектениям диаконские прошения на армянской литургии, приписываемой св. Григорию, просветителю Армении (IV в). После нескольких кратких ектений (такой термин не употребляется) в начале литургии, здесь вслед за Трисвятым пред «псалмом дня» и чтениями положена ектения, заменяющая наши великую и сугубую, в составе 12 прошений, с ответом на первые 9 «Господи помилуй», на 10-е «Тебе Господи предадим себя», на 11-е «Господи помилуй» 3 и на 12-е краткая молитва священника о приятии молитвы (соответствующая возгласу).

Ектения амвросианской литургии

Ближе и этой ектении к нашей великой ектении prosphonesis (возглашение) в древнем чине амвросианской литургии.

Ектения Завещания и Апостольских Постановлений

Но в прямой генетической зависимости наши ектении стоят к диаконским молитвам на литургиях сирско-антиохийской и иерусалимской редакции. Первые даются канонико-литургическими памятниками III в. «Завещание Господа нашего Иисуса Христа» и IV–V в. «Постановления Апостольские» (см. о них Вступит. гл., с. 70 и д.). Там и здесь такая диаконская молитва положена по удалении оглашенных; во втором памятнике она повторяется и по освящении Даров (отсутствие цифры во втором столбце означает, что прошение находится в ектении по освящении Даров).

Завещание

{с. 520}

Постановления Апостольские

Великая ектения на литургии ап. Иакова

В собственном смысле первой редакцией нынешней великой ектении была ектения на литургии иерусалимского типа, приписываемой ап. Иакову, — литургии, по отношению к которой и вся литургия малоазийско-константинопольской редакции (Василия Великого и Иоанна Златоуста) является простым сокращением. Здесь ектения, должно быть, впервые получила и свое греческое имя συναπτή (уже ркп. XI в.), καθολική συναπτή или просто καθολική (ркп. XIV в.). Ектения, соответствующая нашей великой, здесь читается в полном виде после целования пред евхаристическою молитвою (анафорою), в сокращенном виде в начале литургии и в числе нескольких прошений с прошениями сугубой и просительной ектении пред Евангелием и после Евангелия. В древнейшем греческом списке литургии ап. Иакова из библ. Мессинского университета X в. и в ркп. Синайск. библ. № 1040 XI в. на месте первой ектении — дефект. Полностью на всех четырех местах литургии читают великую ектению ркп. из Россанского (в Калабрии) базилианского монастыря XI в. и Парижск. Национ. библ. № 2509 XIV в. Ркп. последней библ. № 476 XIV в. имеет только первые слова прошений и для ектении после целования приводит только начало со ссылкой на прежнее изложение. В полном объеме (после целования) ектения имеет такой вид (крестиками впереди отмечены прошения, входящие и в начальную ектению литургии).

Древние варианты великой ектении

Так как литургии Василия Великого и Иоанна Златоуста были сокращением, должно быть, иерусалимской литургии ап. Иакова, то и ектении на них были сокращением ектении последней. На литургиях же Василия Великого и Иоанна Златоуста великая ектения является в нынешнем ее виде с самых древних из известных ныне полных списков, старейшие из которых не восходят, впрочем, выше XI в. (списки VIII–X в. заключают одни священнические молитвы). По сравнению с нынешним текстом ектении, рукописи и старые издания Служебников дают для великой ектении лишь следующие незначительные разночтения. 5-ое прошение в греч. ркп. XI, иногда и XIV–XVI в., начинается: «О епископе нашем, честнем пресвитерстве…»; в греч. ркп. XII в. и большинстве XIV–XV в., в печат. греч. и в слав. ркп.: «О архиепископе нашем, честнем пресвитерстве…»; печат. слав. ставят здесь впереди: «О патриархе», позднейшие: «О патриархе имя рек…», еще позднейшие: «О Св. прав. Синоде». 6-го, 7-го и 8-го прошений греч. ркп. XI в. не имеют, с XII в. они появляются в виде: «О благочестивейших и богохранимых (нек.: «и христолюбивых») царях наших, всей палате…»; так и в печат. греч., но поздн. греч. часто опускают (из-за турецкого владычества); слав. ркп. древнейшие — XIV в.: «О благовернем князи, всех болярех и воех его»; несколько позднейшие — XV в.: «О благочестивых и богохранимых князех наших (иные: имярек)…»; или: «О благовернем и богохранимом великом князи»; более поздние: «О благоверном (иные: и богохранимом) царе и великом князе имярек»; так и древнейшие печатные; поздн.: + «и о его благоверной царице и великой княгине имярек и о благоверных царевнах»; «О благочестивом и богохранимом царе нашем имярек и о благочестивой и богохранимой царице имярек и о благородном царевиче имярек и о благородных царевнах имярек»; «О государе нашем царе и великом князе имярек, государыне царице и великой княгине имярек, государе нашем царевиче и великом князе»; еще позднейшие кроме этого: «о благочестивейшем, тишайшем, самодержавнейшем и богохранимом… и о его благочестивейшей… и о всей палате…». 9-е прошение в большинстве греч. ркп. XI–XVII в. и нек. слав. XV в.: «О св. обители сей и всяком граде»; в нек. греч. ркп. с XV в. и слав. с XIII в.: «О граде сем и всяком граде»; в нек. греч.: «О св. обители или о граде»; в нек. слав.: «Аще есть монастырь: О св. обители; аще ли есть в граде: О граде сем»; в иных: «О граде сем и св. обители сей»; «О граде сем, аще есть в монастыри: и о св. обители сей». В 12-м прошении «О избавитися» многие ркп. и печ. изд. после «гнева» имеют еще «напасти», κινδύνου, кроме «и нужды». После этого прошения груз. ркп. XIII в. имеют еще прошение: {с. 527} «И о всех требующих от Бога помощи и о помиловании их» (или «душ наших»). 13-е и 14-е прошения: «Заступи» и «Пресвятую» опускают один Евхологий, должно быть, XII-XIII в., один XVII в. и первые греч. изд., помещая и возглас великой ектении после первой малой. В 14-м прошении («Пресвятую») «славную» имеют только нек. греч. ркп. XVI в., печат. греч. с 1838 г. и слав. с 1655 г.; нек. греч. XII в. имеют пред «со всеми святыми»: «иже во св. отца нашего N» (храмового или дневного святого?); груз. ркп. XIII и XVII в. имеют здесь же: «свв. Небесных Сил», на следующей малой ектении здесь же: «св. славнаго Пророка, Предтечу и Крестителя Иоанна», а на следующей: «св. и всехвальных апостол» [].

«Господи помилуй» на ектении

Так как прошения ектении — большей частью только приглашение к молитве, то собственно молитва на ектении сводится к повторению краткого «Господи помилуй». Такая форма молитвы не может не показаться бедною. Но едва ли можно найти более непосредственное и яркое выражение для нашего основного и всегдашнего отношения к Богу, от Которого человек во всякой религии прежде всего ищет милости — помощи в нуждах и искупления от грехов. Будучи такой всеобъемлющей, эта молитвенная формула вместе и самая простая и понятная для всех форма молитвы, наиболее подходящая для верующих всех положений, нужд и развития. Без сомнения, своим широким применением и распространением в христианском богослужении это молитвенное восклицание обязано таким достоинствам своего содержания.

Насколько эта молитвенная формула отвечает основным религиозным потребностям человека, показывает употребление ее и в языческих религиях. «Призывая бога, — говорит Епиктет, — мы просим его: господи помилуй (Κύριε ελέησον)» []. У Виргилия есть обращение к богам: «помилуй меня (miserere mei)», «помилуй». В Ветхом Завете этот возглас слышался в молитвах едва не столь же часто, как у нас []. Неудивительно, что и в христианской Церкви мы сразу встречаемся с таким широким применением его за богослужением [], какое имеет он в Иерусалимской и Сирской Церквах IV–V в., где им отвечает хор и народ на каждое прошение ектении, по свидетельству паломницы IV в. и Апостольских Постановлений (см.: Вступ. гл., с. 142 и прим. 2-ое на той же странице). Замечательно, впрочем, что «Завещание {с. 528} Господа нашего Иисуса Христа», памятник тоже Сирской Церкви, но более ранний, чем Апостольские Постановления, не говорит об ответе «Господи помилуй» на прошения своей ектении. Точно так же и в литургии ап. Иакова «Господи помилуй» поставлено только в конце всех прошений с замечанием: «трижды». Тем не менее это молитвенное восклицание получает все более широкое распространение не только по всему Востоку, где оно употребительно у сирийцев, армян, абиссин (см. Вступит. главу, с. 299; выше, с. 475, прим.), но и на Западе, как видно из амвросианской литургии и ряда других свидетельств. По блж. Августину, оно употреблялось и у готов []. По позднейшим известиям, в римскую литургию оно перенесено было папою св. Сильвестром I (314–335 г.) []. Собор Вайсонский 529 г. определяет: «так как на престоле апостольском, так же как по всем восточным и итальянским областям, введен приятный (dulcis) и чрезвычайно спасительный обычай очень часто говорить Kyrie eleyson с великим чувством и сокрушением, то угодно и нам, чтобы во всех церквах наших введен был сей столь спасительный обычай и для утрень и для месс и для вечерен» []. Папа Григорий Великий (590–604 г.) в письме к Иоанну, еп. Сиракузскому, оправдываясь от упреков, что он допустил некоторые изменения в богослужении в подражание грекам, говорит: «Kyrie eleyson мы и не говорили и не говорим, как у греков: у греков его произносят все вместе; у нас же оно говорится клириками, а народом отвечается и столько же раз попеременно говорится Christe eleyson, что у греков совсем не произносится» []. Законы Карла Великого и Людовика Благочестивого требуют, чтобы «христиане по воскресеньям вместо того, чтобы стоять на перекрестках и улицах и проводить время в разговорах, плясках и светских песнях, шли ко всенощной и вечерне и на ходу как туда, так и обратно пели свое Kyrie eleyson»; также и при похоронах вместо разных языческих обрядов, «чтобы, если не знают псалмов, громко пели Kyrie eleyson, Christe eleyson, попеременно мужчины и женщины» []. В Риме на процессии в праздник Успения народ пел антифонно 300 раз Kyrie eleyson и Christe eleyson [].

Возглас

Возгласы на ектениях, бывшие некогда окончаниями произносимых до ектении или после нее священнических молитв, теперь, когда таких молитв на ектениях не бывает или они произносятся тайно, стоят в связи с прошениями ектении, указывая основание для их осуществления то в славе Божией, то в силе, то в благости Его. Возглас великой ектении указывает такое основание именно в славе Божией, следовательно, вообще в совершенстве {с. 529} существа Божия, вызывающем невольное преклонение пред собою (таким образом, по сравнению с другими возгласами он, как первый на службах, отличается общностью содержания). Вместе с тем он возвращает нашу мысль от нужд и забот наших, которыми занята была молитва ектении, к той славе Божией, которая одна является целью мира и нашей [] и возвышенное исповедание которой Православная Церковь кладет во главу всех служб своих в начальных их возгласах.

Развитие возгласа

Возгласы на ектениях, как замечено выше (см. с. 462), имеют общее происхождение с малым славословием, будучи, в первоначальной форме славословия «Тебе слава во веки», распространением его второго члена «слава», тогда как нынешнее малое славословие является распространением первого члена «Тебе». Такое распространение дано уже на страницах апостольских посланий. Одночленная формула, кроме той: «Тому держава (κράτος) во веки» []. Двухчленные формулы: «Честь и слава» (τιμή καί δόξα), «Слава и держава», «Слава и держава вечная» []; позднейшие двухчленные формулы: «Слава и величие» (μεγαλοσύνη), «Слава и сила» (δύναμις), «Слава и почитание» (σέβας), «Слава и поклонение» (προσκύνησις) []. Трехчленные: «Яко Твое есть Царство (βασιλεία), сила и слава»; «Слава, честь и почитание», «Слава, почитание и благодарение (ευχαριστία)» []. Четырехчленные: «Слава, величие, держава и власть (εξουσία)», «Благословение (ευλογία) и честь и слава и держава», «Слава и величие, держава, честь», «Слава, честь, держава, величие», «Слава, честь, величие, престол (θρόνος) вечный» []. Пятичленные: «Слава, честь, держава и величие, престол вечный», «Слава, честь, хвала (αΐνος), славословие (δοξολογία), благодарение», «Слава, хвала, великолепие (μεγαλοπρέπεια), почитание, поклонение» []. Семичленная: «благословение и слава и премудрость (σοφία) и благодарение и честь и сила и крепость (ισχύς)» []. Дальнейшую стадию в развитии возгласов, по-видимому, составляет прославление благодати, милости и человеколюбия Божия, не встречающееся в литургии Апостольских Постановлений и очень обычное в древнейшей из так наз. «апостольских литургий», {с. 530} литургии ап. Иакова []. Формула «Слава и держава» была особенно употребительна у египтян: литургия Марка имеет ее около 10 раз, литургия Иакова однажды, Постановления Апостольские — один раз, но не на литургии, а на обеденной молитве, беседы Златоуста — чаще [].

Великая ектения на вечерне

Употребление на вечерне и утрени молитвы с таким содержанием, как великая ектения, основывается на известном увещании, выраженном притом с особою силою (παρακαλώ — «молю», заклинаю), ап. Павла «прежде всех творити молитвы, моления, прошения, благодарения за вся человеки, за царя и за всех иже во власти суть» []. «Что это означает, — спрашивает св. Иоанн Златоуст, — когда апостол говорит «прежде всех»? Это значит — на ежедневном собрании. Это знают верные, когда они утром и вечером совершают свою молитву за всех людей на земле, за царей и всех во власти сущих, за верных» [].

Молитвы за мир и царя на древней вечерне

Но не со Златоуста лишь вошла в обычай у христиан ежедневная утренняя и вечерняя молитва такого всеобъемлющего содержания, притом с обращением особенного внимания в ней на начальствующих лиц. Уже в Ветхом Завете придавалось особое значение молитве за властей. По свидетельству пророка Варуха, вавилонские иудеи послали в Иерусалим первосвященнику некоторую сумму денег на жертвы и молитву за царя Навуходоносора и его наследника Валтасара, «чтобы дни их были как дни неба на земле» []. По Иосифу Флавию, в Иерусалиме дважды в день приносилась жертва за римского цезаря []. На обычай ежедневной, и притом двукратной, молитвы за весь мир и царей ссылаются древние христианские апологеты, например Тертуллиан (см. Вступит. гл., с. 84), в опровержение слухов о человеконенавистничестве и непатриотичности христиан. Св. Киприан говорит, что христиане «ежедневно утром при утреннем богослужении и вечером при вечернем молятся за царей» []. Против донатистов, которые вывели молитву за царей и властей, Оптат Милевитский говорит: «совершенно верно Павел учит молиться за царей и за всех властей, хотя бы царь был язычником; тем более, если он {с. 531} христианин» [] (ту же мысль высказывает св. Иоанн Златоуст в беседе на соответствующее место 1 Тим.). С принятием христианства Константином Великим имена императоров стали вноситься в диптихи, следовательно, поминаться на литургии пред или по освящении Даров; так, имя Константина Великого внесено было в диптихи Константинопольской церкви св. апостолов, построенной им []; на колонне древней Константинопольской церкви св. Лаврентия около амвона были написаны имена, которые с нее читал диакон на ектении, и во главе их стояло имя императора, затем епископа. Папы Феликс III и Геласий I (IV в.) говорят, что имена царей вносились и на Западе, как на Востоке, в диптихи []. Когда императора Анастасия «некоторые осудили как противника Халкидонского Собора, то выключили его из свящ. таблиц» []. Максим, игумен Хрисопольский (VII в.), говорит против монофелитов: «между священными приношениями на св. трапезе после первосвященников, священников и диаконов и всего освященного чина поминаются с мирянами императоры, когда диакон говорит: «и тех, которые почили в вере, Константина, Констанса и прочих»; также творит поминание и живых императоров после всех священных лиц» []. В древнейших римских сакраментариях — например, Григория Великого — в молитве на каноне литургии читается: «pro pontifice nostro N et pro rege nostro N». Карл Великий на Вормском сейме 781 г. освобождение от военной службы епископов и священников обосновывает на том, что «они должны совершать за царя и его войско молитвы, мессы и литании» [], а в законах требует, чтобы все священники «совершали постоянные молитвы за жизнь и власть господина императора и здравие сыновей и дочерей его» [].

С течением времени, впрочем, на Западе исчезло в каноне литургии поминание царя, может быть, с появлением иноверных царей во многих государствах (или потому, что вообще прекратилось чтение диптихов за литургией), почему этого поминания не внес и папа Пий V в свое издание (1570 г.) Миссала (Служебника), просмотренное и одобренное на Тридентском Соборе []. Нет этого поминания и на каноне теперешней латинской мессы; тем не менее в царские дни служится особая месса за царя или царицу, хотя бы то иноверных. Но в начале литургии на молитве после славословия (Gloria), {с. 532} так же как на особой молитве воскресной и праздничной, поминается царь, в некоторых странах один, в других с супругой и семейством [], причем употребляются псалмические слова «Господи, спаси царя, — или императора — нашего N и услыши ны воньже аще день призовем Тя».

Восток же в этом отношении оставался вернее апостольской заповеди. Во всех восточных литургиях есть моления о царе и властях; только в коптской литургии Василия Великого этого прошения нет в ходатайственной молитве по освящении Даров, а есть она в молитвах литургии до ее канона; во всех же остальных такое прошение находится в ходатайственной молитве, произносилась ли она по освящении Даров (как в литургиях армянской, в коптской Григория Просветителя, в иерусалимской ап. Иакова, в литургиях Василия Великого и Иоанна Златоуста), или пред самым освящением Даров (как в александрийской литургии еванг. Марка, в абиссинской, коптской св. Кирилла Александрийского, в месопотамской ап. Фаддея и Мария) []. Опущение прошения о царе и властях в ходатайственной молитве некоторых литургий вызвало то, что на великой ектении, составленной из этой молитвы, такое прошение помещено после прошения за клир и народ. Ныне прошения о царе на ектениях опускаются только в Турции. Так, в Ίερατικόν'е Константинопольского изд. 1895 г. на ектениях великих литургии, вечерни и утрени поставлено на место прошения о царе: «О благочестивых и православных христианах Господу помолимся». А прошение о царях поставлено после архиепископа в скобках; на литургии Василия Великого его нет. В Евхологии Афинского изд. 1902 г. на великой ектении есть прошение о царях, а на сугубой нет.

Место великой ектении на древней вечерне

Так как вечерня и утреня свои ектении заимствовали с литургии, то на первых великая ектения имела совершенно такой же состав, как на второй. Но не всегда на вечерне великая ектения или соответствующая ей молитва занимала настоящее свое место — самое начало службы. И на литургии первоначально она стояла не в начале, а в середине — после чтений из Св. Писания; так и в Апостольских Постановлениях; так и в литургии ап. Иакова, где она полный свой вид имеет после Символа веры, в начале же литургии стоит в сокращенном виде. На вечерне Апостольских Постановлений вышеприведенная ектения имеет место после ряда ектений за оглашенных, бесноватых, просвещаемых, кающихся, пред самой просительной ектенией; на иерусалимской вечерне IV в. — после чтений и входа епископа в алтарь (Вступит. гл., с. 136, 142). Есть памятники даже от XVI в., где вечерня начинается 3 антифонами с малыми ектениями и только после прокимна имеет ектению, представляющую из себя нынешнюю сугубую с началом из великой, приблизительно в том виде, какой имеет сугубая ектения в литургии ап. Иакова (см. Вступ. гл., {с. 533} с. 377; см. ниже, «Сугубая ектения»). Так было, должно быть, и на древней вечерне Константинопольской церкви, или песненной; но уже при Симеоне Солунском (XV в.) и песненная вечерня имеет в начале великую ектению. Вечерня же студийско-иерусалимского типа получила великую ектению в свою начальную часть, должно быть, гораздо ранее: Студийско-Алексиевский устав XI в. предполагает ее, по-видимому, на нынешнем месте.

Кто произносит великую ектению на вечерне?

Хотя ектения — диаконская молитва, но нынешний Типикон указывает произносить великую ектению священнику, как и следующие две малые. И только третью малую ектению — по 3 антифоне кафизмы, — по Типикону, произносит диакон. Сказав о чтении светильничных молитв священником, Типикон продолжает: «Скончавшуся же псалму глаголет ектению великую: Миром Господу помолимся и по ектении возглас: Яко подобает Тебе». Таким образом, по мысли Типикона, участие диакона в совершении вечерни, сообщающее службе особую торжественность, должно начаться только с Господи воззвах, как на утрене с полиелея или со чтения Евангелия, если полиелея нет (см. ниже). Ввиду этого и первоначальное каждение на всенощной происходит без диакона, обязанности которого исполняет параекклисиарх.

Требование такого позднего выступления диакона на вечерне исходит от «Чина» патр. Филофея (XIV в.), где сказано: «по исполнении светильничных молитв говорит (иерей) великую ектению, диакон же облачается на третий антифон Псалтири и говорит малую ектению». Но это требование чуждо древним греческим и славянским спискам Типикона, которые поручают диакону все ектении: «ектения великая от диакона; и возглашает иерей: «Яко подобает…», на каждом же антифоне (1-й кафизмы) творит малую ектению, и иерей возглашает» []. Так и в грузинском списке, и в греческих печатных []. Но в позднейших слав. ркп. и старообрядческом уставе: «глаголет иерей или диакон ектению великую» [].

Кафизма на вечерне

За великой ектенией на вечерне почти всегда следует кафизма, которая отменяется на вечернях в самые воскресные и праздничные дни из-за усталости от бдения (Тип., гл. 17 и 15 сентября).

{с. 534}

С субботней вечерни начинается недельный круг кафизм, почему на этой вечерне положена 1 — я кафизма, на утрене воскресной — 2-я и 3-я и т. д. Хотя выбор кафизм для каждого дня седмицы и даже для приходящихся в него великих праздников не сообразуется с воспоминаниями этого дня, а следует простой очереди, заменяя этим пение всей Псалтири в сутки, завещанное подвижниками, тем не менее едва ли другой какой-либо отдел Псалтири более подходил бы к субботне-воскресной вечерне, чем 1-я кафизма. Вероятно, в начало Псалтири, которая составлялась после Давида собирателями его псалмов и подражателями ему, поставлены псалмы наиболее поэтические. Едва не все псалмы первой кафизмы (1–8) допускают мессианское приложение, предуказывая под образом гонимого Давида страдания Спасителя. Некоторые из псалмов этой кафизмы, между прочим и за особую высоту их, взяты в качестве начальных псалмов для церковных служб: 3-й — первый в утреннем шестопсалмии, 4-й — первый на великом повечерии, 5-й — первый на первом часе, 8-й псалом, заключительный в 1-й кафизме, выдается среди других высотою поэзии. Особенно идет к настоящей вечерне — 1-я слава 1 кафизмы, заключающая 1–3 псалмы, стоящие в связи друг с другом. «В то время, как 1-й псалом восхваляет истинного служителя Божия, не определяя, идеально ли только это описание или в действительности существует такое всегда зеленеющее дерево, и затем рисует противоположность ему, не указывая возможности и способа спасения тех, которые идут по ложному пути к гибели, пс. 2-й в выражениях, напоминающих 1-й» [], указывает в непобедимом Помазаннике Божием и Его владычестве единственное спасение для мира; при этом к данному во 2 пс. описанию внешней деятельности этого Помазанника, в пс. 3 прибавляется изображение Его внутреннего состояния. «Три первые псалма Псалтири, — говорит св. Симеон Солунский, — относятся преимущественно к Господу; ибо вочеловечившееся Слово Божие само было поистине единым блаженным мужем — Востали на Него народы — Умножились стужающие Ему, поносители и гонители Его… Но Он — если смертию почил, то востал как от сна» []. В Римско-католической Церкви пс. 1–3 употребляются одни из всей Псалтири на пасхальной утрене и повторяются на утрене всех 8 дней праздника Пасхи [].

Образ исполнения «Блажен муж»

Неудивительно, если для такой кафизмы, и особенно для первого антифона ее, устав назначает особо торжественное исполнение. Умалчивая о пении, по крайней мере о напевах, для всех кафизм, нынешний Типикон указывает напев только для настоящей и 17 кафизмы. «Таже стихологисуем Псалтирь на гл. 8 первую кафисму Блажен муж первый антифон, второй и третий антифон поем на глас дне». Настоящую кафизму положено, таким {с. 535} образом, в разных ее частях петь разными напевами, и 1-й антифон — на 8 глас, тот же торжественный глас, которым поется и предначинательный псалом великой вечерни. Притом 1-й антифон поется с припевом аллилуиа, как еще только полиелейные псалмы и иногда 17-я кафизма, — припевом, употреблявшимся у древних евреев в Пасху и великие праздники (см. Вступ. гл., с. 12) и запрещенным у римо-католиков в посты. О припеве аллилуиа к 1 антифону 1 кафизмы, как и к полиелейным псалмам, не говорит нынешний Типикон и богослужебные книги, но употребление его основано на музыкальной традиции, передаваемой нотными памятниками. В знаменном и греческом распевах аллилуиа на Блажен муж положено однажды, в киевском — трижды [].

«Блажен муж» в древних уставах

Об употреблении на воскресной вечерне 1 кафизмы есть свидетельство от VI в. (Вступит. гл., с. 295), впрочем, от такой практики, где за воскресной всенощной выпевалась вся Псалтирь (ср. ныне в конце утрени 148–150 пс). В Часослове VIII в. по чину лавры Саввы 1-я кафизма положена в начале всех служб дня как бы в качестве самостоятельной службы (там же, с. 298). По Студийско-Алексиевскому уставу XI–XII в., предполагающему эту кафизму, как и все позднейшие уставы, на воскресной вечерне, для 1 антифона 1 кафизмы существовал особый напев 8 гласа, тогда как 2 и 3 славы ее пелись на приключившийся глас. Что касается припева «аллилуиа», то, по-видимому, по этому уставу все кафизмы пелись с этим припевом (Вступит. гл., с. 365).

Древние списки Иерусалимского устава об исполнении «Блажен муж» говорят следующим образом. Груз. ркп. XIII в.:

По греч. ркп. Моск. Рум. муз. Сев. 491/35 XIII в. и Моск. Синод, б. № 381 XIII—XIV в.:

Слав. ркп. XIV в.:

Старообр. уст.:

по этому уставу, следовательно, поются части стихов Пс. 1, 1 и 6 (последнего стиха), Пс. 2, 2 и 12 — последнего. Пс. 3, 8 и 9 (двух последних), большей частью концы стихов, но в Пс. 1, 1 и Пс. 3, 8 первая половина стихов (должно быть, из-за длины этих стихов они делились для пения на две части, как и Пс. 2, 12: Блажени вси надеющийся Нань; начало поемого стиха, может быть, произносилось канонархом, а хор только оканчивал стих, как ныне делается в Киево-Печерской лавре. Но музыкальная традиция других напевов для Блажен муж (кроме киевского лаврского) требует пения целого стиха. В сравнении со старообрядческим уставом эти напевы не имеют стиха «На Господа и на Христа Его» и заменяют его стихом 11-м: «Работайте Господеви»; таким образом, из 2 пс. поются, как и из 3-го, два последние стиха, но не целые.

Особую торжественность первой кафизме сообщает и то, что после каждой славы ее полагается ектения, тогда как на утрене ектения положена лишь после целой кафизмы, а на будничной утрене после кафизмы и совсем не бывает ектений. Такая торжественность напоминает о происхождении вечерни из литургии и агапы и является остатком молитв и ектений на начальных антифонах песненной вечерни (от которых отличались «малые антифоны» в конце вечерни, — см. Вступ. гл., с. 377 и д.). Ектении прибавляют молитву к псаломской хвале. Для этой цели здесь достаточно малых ектений, которые, являясь сокращением недавно произнесенной великой, как бы только воскрешают в памяти моления ее. Исторически присутствие здесь малых ектений объясняется бывшими на этом месте вечерни молитвами антифонов, для которых ектения была только вступлением в ее 1-м прошении и заключением в ее 2, 3 прошении и возгласе, как ныне на молитвах Пятидесятницы. Троекратно повторяемая за 1-й кафизмой малая ектения разнообразится возгласом; на 1-й ектении: «Яко Твоя держава и Твое есть Царство и сила и слава, Отца…»; на 2-й: «Яко Благ и Человеколюбец Бог еси, и Тебе славу возсылаем, Отцу…»; на 3-й: «Яко Ты еси Бог наш, Бог миловати и спасати, и Тебе славу возсылаем…» []. Возгласы все представляют постепенное раскрытие свойств Божиих. Если возглас великой ектении указывает неопределенно и вообще на достопоклоняемость Божию (величие), {с. 537} то второй указывает на силу и мироправление, третий на благость и промысл о людях, четвертый — на полное откровение Божества в искуплении.

История малой ектении

Формула «паки и паки» (ετι και ετι) — уже в Апостольских Постановлениях (IV–V в.) пред ектенией []. На литургии ап. Иакова по Россанскому списку XI в. пред одной из начальных молитв священника возглашение диакона: «Господу помолимся»; пред одной из дальнейших молитв возглас диакона: «Паки (ετι) Господу помолимся» (ныне у нас такая формула в прошениях сугубой ектении, но ετι там переведено: «еще»); у ектении за принесенные Дары (по освящении их) на этой литургии первое прошение: «Паки и паки (ετι καί έτι) выну Господу помолимся»; то же у ектении благодарственной по причащении; таким образом, возглашение «паки и паки» появляется только в конце литургии; так и в списках той же литургии XIV в.; но там и первое диаконское возглашение: «паки Господу помолимся» []. — Как мы видели (см. выше, с. 523), уже литургия ап. Иакова дает ектению, соответствующую нашей великой, не всегда в одном объеме, а иногда в сокращении; но такого значительного сокращения ее, какое дается в нынешней малой ектении, она не знает; впрочем, последняя ектения на этой литургии, благодарственная по причащении, состоит из 3 прошений, как нынешняя малая. Древнейшая формула малой ектении, по-видимому, начиналась с «Заступи» (см. Вступ. гл., с. 377; ср. на вечерне Пятидесятницы).

Действия священнослужителей на вечерней кафизме

Указывая священнику произносить великую ектению и первые две малые на великой вечерне, Типикон последнюю малую ектению на кафизме, пред Господи воззвах, назначает произносить диакону, может быть, в знак связи ее с Господи воззвах, с которого начинается участие диакона в служении вечерни. «При пении 3-го антифона отходит диакон и, сделав поклон предстоятелю (испрашивая этим благословение его на участие в служении), входит в алтарь, входит с ним и чередной священник; диакон, взяв стихарь свой и орарь, берет благословение от священника и, целовав десницу его, облачается в стихарь по обычаю».

Все ркп. Иерусалимского устава поручают малые ектении, как и великую, диакону. Предписание нынешнего Типикона — из «Чина» патр. Филофея, где подробнее об этом:

1-я часть великой вечерни в историческом развитии

И всем строем своим, и торжественностью исполнения начало великой вечерни очень напоминает песненную вечерню, особенно в древнейшем ее виде, следов которого, впрочем, очень мало осталось в ее памятниках XIV-XVI в. Судя по этим памятникам, вечерня начиналась тремя антифонами (см. Вступ. гл., с. 377), состоявшими каждый из одного псалма, певшегося сплошь антифонно с припевом «аллилуиа» или «Слава Тебе Боже»; этими псалмами, должно быть, были 85-й, ныне третий псалом 9-часа, затем пс. 92-й «Господь воцарися», ныне давший прокимен для вечерни, и наконец — 67-й «Да воскреснет Бог» (см. Вступит. гл., с. 341), ныне приуроченный только к пасхальной вечерне и утрене. Каждый антифон имел священническую молитву и малую ектению; длинная же ектения, великая или сугубая, была, должно быть, впервые после входа (см. Вступит. гл., с. 377). Вот, вероятно, то наследие, которое получили в качестве начала вечерни Святогробский и Студийский уставы (см. Вступит. гл., с. 357) и которое они должны были переработать в целях приспособления к монашескому богослужению с его обязательным выпеванием в тот или иной период всей Псалтири (см. Вступит. гл., с. 189–190, 295). Результатом такого приспособления была постановка вместо постоянных псалмов для начальных антифонов воскресной вечерни первого отдела Псалтири с сохранением и прежнего строя для начала вечерни, и способа пения псалмов. Вместо же удаленных с начала вечерни постоянных «воскресных» псалмов введен постоянный «вечерний» псалом 103-й.

После кафизмы ветхозаветные песни вечерни сменяются собственно христианскими: псалмы — стихирами, и вместе с тем постоянные напевы вечерни — для предначинательного псалма и Блажен муж — сменяются напевами чередными, гласом Октоиха или Минеи (в собственном смысле это бывает тогда, когда из 1 кафизмы поется лишь ее 1 антифон; если поется вся кафизма, то уже на 2 и 3 антифоне ее начинается глас Октоиха). Ввиду этого по окончании кафизмы с ее ектениями канонарх, на обязанности которого лежит начинать важнейшие песни, объявляет громко этот глас, именно глас первых стихир на Господи воззвах, следовательно, в воскресенье че{с. 539}редной наступающий глас Октоиха, а в праздники глас первых минейных стихир, объявляет в форме: «Глас такой-то».

Грузинская рукопись Иерусалимского Типикона XIII в. и слав. ркп. не упоминают о таком возглашении гласа канонархом, но по греч. ркп. «монах, назначенный канонархать, по окончании стихословия говорит глас» [].

Гласы

Гласов, применение которых к службе начинается с этого момента бдения, есть 8, и каждый из них имеет свой музыкальный колорит, трудно определимый словами, как и вообще трудно определение (интерпретация) того или другого характера музыки. И это тем более, что самые напевы для гласа не есть что-либо твердо установившееся, но они терпели и терпят различные видоизменения. Кроме того, напевы одного и того же гласа не одинаковы для стихир, тропарей, канонов и прокимнов. Тем не менее музыкальная основа в этих разных вариациях гласа и теперь одна и та же, и сохранялась более или менее твердо в течение веков. Посему возможна некоторая характеристика гласов. Такая характеристика составлена средневековыми западными теоретиками церковной музыки для римско-католических гласов, и по однородности музыкального построения осмогласия нашего и в Западной Церкви, основанного на свойствах древнего греческого тетрахорда, приложима и к нашим гласам.

— Первый глас более других прост, важен и величествен; дорийский напев, лежащий в его основе, Платон и (псевдо) Аристотель предпочитают другим; он употреблялся для торжественных, громогласных гимнов, направленных к смягчению гнева божества, особенно для гимнов Аполлону (ποαάν) и при жертвенных возлияниях (σπονδή); этот музыкальный лад считался вождем к хорошей жизни; это был любимый напев аркадян и лакедемонян (по Поливию); по Атенею, он практиковался при воспитании юношей; Кассиодор называет его подателем целомудрия и производителем чистоты; пифагорейцы одушевляли им себя глубоким утром к работе; Птолемей, приурочивающий 8 напевов к 8 небесным сферам, сравнивает дорический напев с солнцем: как солнце иссушает влагу и прогоняет мрак, так этот напев уничтожает флегму, леность, вялость, сон, грусть и смущение; он идет мужам славным, богато одаренным; он возвышен, лишен неги и распущенности.

— В основе второго гласа лежит лидийский напев, который соответствует сангвиническому темпераменту; он порождает кротость, благосклонность, приятность; он усладителен, дышит удовольствием и употреблялся при плясках; по Кассиодору, он отгоняет излишние заботы и отчаяние, утешает печальных; он сопоставляется с Юпитером.

— Лежащий в основе третьего гласа фригийский лад сравнивается с морем; он бурный, возбуждающий, вызывающий негодование, им одушевлялись к битве; сильный и острый, глубоко задевающий душу; ему соответствует из стихов анапест; он заключает большие скачки в своем движении {с. 540} и отвечает вкусу людей порывистых, стремительных, гневных, холериков; он ищет слов резких, воинственных; Платон и Аристотель предпочитали его вместе с дорическим напевом другим, но запрещали употребление его юношам ввиду его страстности.

— В основе четвертого гласа лежит миксолидийский напев, названный так потому, что имеет нечто общее с лидийским напевом (2 гл.), иные называют его локрским (Julius Pollux); он оказывает двоякое действие — то возбуждает к радости, то вдруг внушает печаль; он употреблялся древними в трагедии за то, что внушал грусть и в то же время имел некоторую долю возбуждения и приятности; у пифагорейцев им обозначалась гармония 7-ой и последней небесной сферы; своею цельностью и связностью он сообщает особый покой душе; он выше других напевов — своими тихими и приятными переходами; отягченным мирскими заботами он внушает стремление к небесному, будит отупевший ум и более других напевов выражает действие на нас благодати Духа Св. — Другие четыре гласа называются «косвенными» (πλάγιοι) первых четырех, представляя к ним некоторую противоположность (отрицательный полюс).

Так, пятый глас имеет в основе иподорийский напев, который в противоположность дорийскому навевал как бы сон, почему пифагорейцы употребляли его вечером для укрощения забот; он отвечает вкусу вялых, грустных и несчастных; он успокаивает душевные волнения; Аристотель называет его величественным, постоянным и важным и действие его сравнивает с действием на Землю Луны, самой нижней планеты, влияющей на влажность; он молящий, несколько плачущий напев, полный мольбы об избавлении от бедствия, позора и рабства; он заключает в себе что-то аналогичное бледности.

— Шестой глас имеет в основе иполидийский напев, выражающий чувства благочестия, преданности, человечности, любви, грусти и плача; но скорбь здесь не молящая, как в предыдущем напеве, а проистекающая от любви, преданности, привязанности (употреблялся в молитвах Венере); он волновал и служил языком чувств; отличался плавным и связным течением звуков.

— Седьмой глас имеет в основе ипофригийский напев, мягкий, трогательный, укрощающий, подавляющий желчность, ласкательный; ему приписывалась даже некоторая льстивость, обманчивость, и он шел к Меркурию; им критяне и лакедемоняне отзывали от битвы; он подходит к словам, выражающим увещание, ласку, убеждение.

— Ипомиксолидийский лад, соответствующий восьмому гласу, искусственно прибавленный, чтобы не лишить миксолидийский напев его косвенного напева, уподобляется своду небесному с его разнообразием звезд; он не выражает одного какого-либо чувства, но безразличен к ним; не выражаемое другими напевами можно передать этому, в чем он близок к 1-му гласу; он медлительно приятен и представляет непоколебимость будущей славы; он идет людям скромным, со способностью глубокого созерцания; подходит к словам о вещах высоких, о небесном, к молитвам о блаженстве []; но в общем это напев, достойный своего (послед{с. 541}него) места.

В церковных гласах неудобные особенности греческих напевов нашли смягчение и преобразование, очищены от всего греховного; только общий колорит остался тот же. — Что касается количества гласов, то 8 для него могло быть выбрано и из-за символичности этого числа. Оно, по Григорию Богослову и писателю, называющему себя Дионисием Ареопагитом, считается символом вечности []. Иоанн Дамаскин в числе семь видел все настоящее время, а в восьми — будущее состояние по воскресении мертвых. «Богослужение Церкви, разделенное или подведенное под число 8, выражает собою ту мысль, что жизнь христианская во времени и в вечности состоит во всегдашнем прославлении Господа, в вечном служении Ему» [].

Об усвоении Церковью для богослужения греческих напевов, есть известия уже от III в. (см. Вступ. гл., с. 107–108); в IV–V в. было не более 4 напевов (там же, с. 160–161); папе Григорию Великому († 604 г.) на Западе и св. Иоанну Дамаскину (VIII в.) на Востоке приписывается введение осмогласия [] (там же, с. 334–335).

Псалмы «Господи воззвах»

Под именем «Господи воззвах» (Κύριε έξέκραξα) разумеются четыре псалма — во главе со 140 «Господи воззвах», 141 «Гласом моим ко Господу воззвах», 129 «Из глубины воззвах к Тебе Господи» и 116 «Хвалите Господа вси языцы». Из этих псалмов наиболее подходит к вечеру и его службе пс. 140, так как певец в нем просит Бога принять молитву его, как вечернюю жертву; это прошение, как и все содержание псалма, показывает, что псалом воспет Давидом, которому он приписывается и в еврейской Библии, вдали от храма в одно из гонений, почему псалом вообще заключает молитву об избавлении от врагов ради праведности преследуемого. Однородный с ним по содержанию и обстоятельствам происхождения пс. 141 («учение Давида, молитва его, когда он был в пещере») развивает и усиливает эту молитву (там «Господи, воззвах к Тебе» — здесь: «гласом моим ко Господу воззвах», «пролию пред Ним моление мое»). Молитва 141 пс, в свою очередь, усиливается в 129 пс. (там: «гласом моим… воззвах», здесь: «из глубины воззвах», не просто «услыши мя», как в пс. 140, или «вонми молению моему», как в пс. 141, а: «да будут уши Твои внемлюще»). К 129 пс. присоединяется краткий, в 2 стиха, пс. 116, развивающий последнюю мысль 129 пс. «Яко у Господа милость…»: «Яко утвердися милость Его на нас…». Все эти псалмы, не говоря о том, что заключают мысль о замене ветхозаветной жертвы духовною, приложимы к страждущему и восторжествовавшему над Своими врагами Спасителю, особенно некоторые выражения, как: «Изведи из темницы (гроба и ада) душу мою», — стих, с которого так кстати и начинается пение воскресных стихир, «Мене ждут праведницы, дондеже воздаси мне» (праведники {с. 542} в аду ждали, чем окончится дело Христово), «Смотрях одесную и возглядах и не бе знаяй мене» (расточение апостолов при страданиях Спасителя), «Яко толща земли проседеся на земли» (прорыв коры земной при землетрясении).

Об употреблении на вечерне 140 пс. говорит уже св. Иоанн Златоуст (Вступит. гл., с. 145). Этот псалом, должно быть, разумеют Апостольские Постановления (IV–V вв.) под именем «светильничного» (έπιλύχνιος) псалма, начинающего вечерню и исчерпывавшего ее ветхозаветный материал (там же, 147). В «Каноне антифонов псалмов», приписываемом Константинопольскому патриарху Анфиму (VI в.), этот псалом и 85-й имеют антифон: κατά λύχνης («со свещника») и с 12 пс. называется λυχνακοί, как и в Александрийском кодексе Библии V в. [] Его упоминают на вечерне древнейшие Типиконы Великой Константинопольской церкви и имеют на вечерне и все восточные уставы, и все инославные чины богослужения, исключая западные, из которых римский чин имеет на вечерне все эти псалмы раз в неделю, амвросианский чин тоже, а в праздники всегда 129 пс. (см. Вступит. гл., с. 300, 301, 303). Когда не было на вечерне 103 пс. и песненных антифонов, 140 пс. был на ней в начале; отсюда, может быть, приурочение к нему каждения, которое обычно начинало службу.

Начальный припев

Ввиду исключительного положения, какое занимают на вечерне псалмы «Господи воззвах», им назначается особо торжественное исполнение. Они поются, подобно 103 пс. и некоторым другим, с особыми припевами, именно — сначала с припевом «Услыши мя Господи», выражающим общую мысль псалма и составленным из его слов. Этот припев присоединяется к стихам псалма тем своеобразным способом, каким присоединяются припевы к так называемым «антифонам» на литургии. Именно — к первому стиху псалма припев присоединяется дважды; первый раз к неполному стиху, второй раз к целому, благодаря чему первые слова псалма поются дважды. Ко второму же стиху припев присоединяется однажды в конце стиха. Производится впечатление, что певец от полноты чувства как бы не может выговорить сразу всего стиха, и это делает другой хор, начиная опять тот же стих с начала. Например, в антифонах на Пасху из пс. 65, вместо того чтобы петь 1 стих этого псалма с припевом «Молитвами Богородицы…» следующим образом: «Воскликните Господеви вся земля, пойте же имени Его, дадите славу хвале Его. Молитвами Богородицы Спасе спаси нас», поется так: «Воскликните Господеви вся земля. Молитвами Богородицы Спасе спаси нас. И опять (второй лик): Воскликните Господеви вся земля, (но уже с добавкой остальных слов стиха:) пойте же имени Его, дадите славу хвале Его. Молитвами Богородицы Спасе спаси нас». Таким же образом присоединяется и к пс. 140 его припев «Услыши мя Господи». Поется: «Господи воззвах {с. 543} к Тебе, услыши мя» и припев: «Услыши мя Господи»; затем полностью 1 ст. со спетыми уже первыми словами его: «Господи воззвах к Тебе, услыши мя» и т. д. и припев: «Услыши мя Господи»; затем 2-й стих уже в один прием «Да исправится молитва моя…» и т. д. и припев «Услыши мя Господи». Дальнейшие же стихи псалма, как и дальнейшие псалмы, поются без припева.

Студийско-Алексиевский устав, некоторые списки Иерусалимского устава, например Моск. Синод. библ. № 336/388 XVI в., и старообрядческий устав указывают следующие припевы к псалмам «Господи воззвах»: к 140 пс. «Услыши ны Господи» (по ркп. Моск. Синод. библ.: «мя»); к 141: «Возвах Ти услыши» (Студ. по Типогр. еп.), или (Синод. ркп.) «Воззвах к Тебе услыши мя», или «Воззвах к Тебе Господи, спаси мя» (Иерус.), или то же без «Господи» (старообр.); к 129 пс: «Боже Спасе помилуй» (Студ. Типогр.) или «Христе Спасе помилуй нас» (остальные) []. Второй припев из пс. 140, 1 и представляет усиление первого. Третий припев — переход к стихирам и, может быть, зародыш их (так часто оканчиваются стихиры).

Стихиры

На псалмах «Господи воззвах» ветхозаветный песненный материал вечерни постепенно переходит в христианский: к последним стихам этих псалмов присоединяются церковные песни, и это попеременное пение означает то, что Ветхий Завет согласуется с Новым, по слову Христову: «не приидох разорити закон, но исполните» []. Присоединяемые так к стихам псалмов церковные песни от этого получили наименование стихир, — вид церк. песней, который уставом ставится ниже других видов церковной песни, например, тропаря, кондака, светильна, ипакои, седальна, как и напев стихир проще напева всех последних.

Стихирами (τά στιχηρά, подразум. βιβλία) у св. отцов нередко называются учительные книги Ветхого Завета за их стихотворный размер []. В греческих Часословах так называются иногда ветхозаветные песни — Моисея, Анны и др. Название «стихира» = стишок наиболее подходило к припевам, взятым из библейских псалмов и песней [], и первоначально, может быть, прилагалось только к ним: в Святогробском уставе IX–XI в. так называются псалмические припевы к антифонам в службе Страстей, например «Князи людстии» [].

{с. 544}

О припевах к Господи воззвах упоминается уже в VI–VII в. в известном рассказе о посещении Софронием и Иоанном Мосхом Нила Синайского (Вступит. гл., с. 295), но они называются здесь тропарями. В Ипотипосисе и Диатипосисе (IX в.) название «стихира» прилагается к песням на Господи воззвах, на стиховне и на хвалитех, но к первым и последним не во всех ркп. Ипотипосиса []. И во время св. Симеона Солунского (XV в.) это не исключительное и не твердо установившееся название для песен, присоединяемых к стихам псалмов, по крайней мере для стихир на Господи воззвах; их св. Симеон Солунский называет «песнями в тропарях самогласных (ΰμνων έν τροπαρίοις Ιδιομέλονς), произносимыми вместе со стихами» [] (может быть, под тропарем здесь разумеется напев, глас); название стихира у него прилагается только к стиховным []. Вполне нынешнее приложение слово получает впервые в полных списках Студийского и Иерусалимского уставов. — В первоначальной форме стихиры были короче нынешних и по объему, должно быть, равнялись стихам псалмов. По груз. ркп. с практикой VI–VIII в. стихира св. Стефану: «Облеклся еси в святость Стефане архидиаконе и первомучениче, сопричастниче Ангелов» []. Такой вид имеют стихиры еще на песненной вечерне по Симеону Солунскому (Вступит. гл., с. 342). На Господи воззвах стихиры нередко начинались «Вечернюю жертву» []: ср. 1 воскресную стихиру 1 и 8 гл. на Господи воззвах.

Каждение на Господи воззвах

И содержание псалмов «Господи воззвах», и особая торжественность их исполнения требует сопровождения их каждением. Каждение на Господи воззвах совершает «иерей или диакон»; первый, разумеется, тогда, когда вечерня служится без диакона. На вечерне вне бдения это первое и единственное каждение при этой службе. Из других псалмов сопровождается каждением только 118-й.

Каждение на Господи воззвах грузинская рукоп. Иерус. уст. XIII в. указывает совершать священнику (хотя ектении произносит диакон), но все греч. и слав. ркп., — как нынешний Типикон []. «Чин» патр. Филофея (XIV в.) — только диакону, который берет у священника благословение словами: «Благослови, владыко, кадило»; священник: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков» [] (отголосок древнего начала вечерни с «Господи воззвах»?).

{с. 545}

Количество стихир

В воскресенье стихир на Господи воззвах бывает 10 «ради совершенства сего числа», по св. Симеону Солунскому []. Кроме воскресенья, столько же стихир и потому же бывает на Вознесение и в вечерни самых воскресений Великого поста (кроме Вербного); в других случаях 10 стихир на Господи воззвах бывает ради стечения памятей и обилия материала — так 1 сентября и на Преждеосвященных литургиях. В двунадесятые праздники, исключая связанные всегда с воскресеньем — Ваий и Пятидесятницу, стихиры на Господи воззвах на 8, и в том числе на Пасху; так и для великих святых; для меньших 6, а для малых 3. Таким образом, количеством стихир на Господи воззвах воскресенье превосходит самые великие праздники, несмотря на то, что устав в количестве этих стихир явно соразмеряется с важностью праздника. Если здесь не имеет места простая непоследовательность, то этим, может быть, внушается мысль, что все же воскресенье выше всех других праздников по воспоминаемому событию (под Пасху вечерня еще полупостная); притом же большого количества стихир в воскресенья требовало всегдашнее почти соединение с ними памяти святого или другой; при нормальном числе стихир для последнего рода памятей 3, воскресных стихир остается только 7, одною меньше, чем для великих праздников.

Западные Студийские Типиконы и Евергетидский устав имели 8 стихир на Господи воззвах в воскресенье: 4 воскресных и 4 святого []; Студийско-Алексиевский устав 9 [], так как утроял 3 воскресные стихиры (если не было памяти великого святого); то же и по Ипотипосису, § 18, но место читается не во всех ркп.; Иерусалимский устав — искони 10 [].

Состав стихир в воскресенье

Обычный состав стихир на Господи воззвах: 3 воскресных, 4 других воскресных, называемых «восточны», и 3 из Минеи. Первые 3 воскресные стихиры, составляющие, таким образом, особый отдел стихир, неизвестного автора. Приписывать их св. Иоанну Дамаскину (VIII в.), как обыкновенно делают, едва ли возможно ввиду того, что нек. западные Студийские Типиконы (Николо-Касулянский и др. той же редакции), надписывая именем св. Иоанна Дамаскина алфавитные стихиры на стиховне, настоящие стихиры называют «древними» (αρχαία) []. Они проще по содержанию Дамаскиновых стихир и не заключают его любимых мыслей. — О 4-х «восточных» {с. 546} стихирах в каждой воскресной службе на Господи воззвах нельзя с уверенностью сказать, что означает их название и кому они принадлежат. Греч. слово ανατολικά едва ли может быть переведено, как то делается в славянских книгах на полях: «Анатолиевы» [] (это по греч. было бы Άνατολιακά); притом имя автора в надписании стихир всегда выражается родит. падежом, а не прилагательным; поэтому хотя был песнописец Анатолий, которому принадлежит ряд стихир на некоторые праздники и святым, должно быть, игумен Студийский (IX в.), но ни ему [], ни тем более патр. Константинопольскому Анатолию (V в.) [], при котором не было еще и такого рода церк. песни, нельзя приписывать «восточных» стихир; это, очевидно, анонимные стихиры, названные так, должно быть, потому, что вошли впервые в службу в восточных Иерусалимских уставах и не были известны древнейшим Студийским: они упоминаются, и сразу в нынешнем количестве, впервые Иерусалимскими Типиконами, начиная с самых древних списков его []. Из западных Типиконов их имеют только Типиконы итало-сицилийской редакции, но не имеет ни Студийско-Алексиевский, ни Евергетидский устав []. В сравнении с первыми, «древними», воскресными стихирами «восточны» несколько длиннее и обстоятельнее по содержанию. — За 7 воскресными стихирами на Господи воззвах полагаются 3 стихиры Минеи. Это — так сказать, нормальный состав стихир на Господи воззвах воскресной вечерни, но вместе с тем едва и не самый редкий. В большинство воскресных дней года кроме памятей одного святого бывает еще какая-либо память: другого святого, праздника, предпразднства, попразднства или отдания; при памяти и одного святого этот устав неприложим, если эта память торжественнее обычной, т. е. если святой великий, полиелейный, славословный или шестеричный; наконец, в воскресенья Триоди совершенно не бывает стихир Минеи. Все эти случаи предусматриваются Типиконом в последующих главах, и на них даются указания. Не предусмотрен только ни здесь, ни впоследствии случай едва не самый частый — именно, совпадение с воскресеньем памяти двух святых («малых»), из коих каждый имеет особую службу. На этот случай приходится руководиться указаниями или 2 гл. Типикона «О святом имущем бдение в неделю» [], так как святой с бдением имеет двойное количество стихир и тропарей на каноне в сравнении с обычным, или можно руководиться уставом на 1 сентября, если оно случится в неделю [], в котором {с. 547} тоже 2 памяти, хотя не двух святых малых, и обе памяти более торжественные, или уставом на 7 сентября, — если оно в неделю, когда тоже 2 памяти, но не обе святых. По всем этим указаниям одинаково, на Господи воззвах нужно петь 3 воскресных стихиры, 1 восточну, 3 одному святому и 3 другому. Прямо случай этот предусмотрен и дан для него такой устав в предисловии («Изъявление вкратце») к Общей Минее, книге, неизвестной в Греческой Церкви, очень позднего происхождения (XVI в.), с еще более поздним указанным предисловием.

Уставы студийского типа, имевшие 8 стихир на Господи воззвах воскресной вечерни, в числе которых не было «восточных», назначали воскресные стихиры на 4 и святому 4 с удвоением первых; имевшие восточны: 3 воскресных, 2 восточных и 3 святому. Студийско-Алексиевский устав, имевший 9 стихир на Господи воззвах, не отводил места для стихир Минеи, исключая великих святых, и утроял 3 воскресные стихиры []. Иерусалимские уставы, начиная с самых древних списков, в этом пункте неизменны. Что они ни в каких списках не предусматривают двух святых в воскресенье, это свидетельствует или о том, что этот пункт устава хранится без перемены с того времени, когда на каждое число месяца не существовало более одной службы святому, или о том, что при двух святых в воскресенье в прежнее время служба одного опускалась. Замечательно, что и Марковы главы всех редакций, предусматривающие всевозможные совпадения с воскресеньем, не говорят о таком совпадении, между тем как говорят, например, о совпадении с воскресеньем пред- или попразднства с двумя святыми, указывая тогда оставлять службу второго святого; говорят также, как петь тропари, если в воскресенье два святых с отдельными тропарями []; но о стихирах и каноне на этот же случай не содержат указаний.

На случай, если в церкви нет Минеи, в Октоихе после восточных стихир печатаются для каждой воскресной вечерни 3 стихиры Пресв. Богородицы, творение Павла Аморрейского, основателя и игумена Евергетидского мон. († 1054 г.), который их, может быть, заимствовал у св. Ефрема Сирина (Вступит. гл., с. 174). Это стихиры покаянного настроения. Глас их только для служб 1 и 5 гласов совпадает с гласом недели; для остальных же служб заменяется другим, большей частью параллельным, гласом: в службе 2 гласа стихиры Павла 6 гласа, в 3 гл. — 7, в 4 — 8, в 6 — 3, в 7 — 2, в 8 — 4; это, должно быть, для разнообразия и для полного соответствия с минейными стихирами, глас которых большей частью не совпадает с воскресными стихирами. Ввиду того же разнообразия и соответствия с минейными стихиры Павла, должно быть, имеют и «подобны», т. е. исполняются более красивым и сложным напевом, чем обычный гласовой. Подобны их 1 гл. «Небесных чинов», 6 гл. (следовательно, для службы 2 гл.; так и далее) «Отчаянная», 7 гл. «Днесь бдит Иуда», 8 гл. «О преславнаго чудесе», 5 гл. «Радуйся», 2 гл. «Егда от древа», 4 гл. «Яко добля».

{с. 548}

Впервые стихиры Павла Аморрейского появляются, по-видимому, в слав. Октоихе, изданном в Киеве, 1699 г. В нынешнем Октоихе в 1 гл. о них замечание: «Ведомо убо буди, яко в греческих преводех сих стихир на ряду несть». О них не упоминает и Евергетидский устав.

Догматики

Самые торжественные стихиры на Господи воззвах поются с припевом «Слава Отцу…», причем к первой половине припева присоединяется стихира святому, если положена ему стихира с таким припевом («славник»); большей частью такая стихира полагается не на обычный напев гласа, а на особенный, и называется самогласен. Ко второй же половине этого припева, к «И ныне…», или ко всему припеву, если на Слава стихиры святому нет, присоединяется песнь в честь Пресв. Богородицы, прославлением Которой обычно оканчивается в Православной Церкви каждый ряд песней. Богородичен, завершающий стихиры на Господи воззвах воскресной вечерни, поется всегда на недельный глас, несмотря на возможное при этом и обычно избегаемое уставом несоответствие такого гласа последним стихирам и в противоположность стиховным стихирам, имеющим Богородичен всегда по гласу последней стихиры, а также в противоположность хвалитным стихирам, имеющим всегда в воскресенье один и тот же Богородичен, следовательно на один и тот же глас (2-й). Это ввиду особой возвышенности этих Богородичных, принадлежащих св. Иоанну Дамаскину, дающих всею совокупностью своею полное учение по важнейшему из догматов — догмату воплощения и потому называемых «догматами» или «догматиками». Можно усмотреть связь между всеми 8 догматиками по их содержанию. «В догматике 1 гл. раскрытие догмата воплощения начинается указанием всемирной славы Пресв. Девы; этим как бы воспоминается обетование о семени жены, данное прародителям в раю и исполнившееся на Пресв. Деве. В догматике 2 гл. показывается отношение ветхозаветных прообразований к новозаветным событиям. В догматике 3 гл. показывается самое рождение по плоти Господа нашего Иисуса Христа, образ сего рождения. Поелику необходимо знать цель воплощения Сына Божия, то это раскрывается в догматике 4 гл. Далее, нам непостижимо, как Матерь Божия, будучи Девою, родила Христа и как по рождестве пребыла Девою: это несколько приближается к разумению нашему чрез содержание догматика 5 гл. (чрез некоторые ветхозаветные прообразы). Поелику мы еще не знаем, каким образом в лице Иисуса Христа соединяются два естества, Божеское и человеческое, то об этом говорится в догматике 6 гл., т. е. что два естества неслитно и нераздельно соединены в одном лице Богочеловека. Впрочем, при всех объяснениях, воплощение Бога Слова есть тайна, уразумеваемая более верою, нежели испытующим умом; посему в догматике 7 гл. говорится, что оно совершилось сверхъестественным образом. В догматике 8 гл. догмат о воплощении Бога Слова излагается положительным и кратким образом» [].

{с. 549}

Распределение стихир между хорами

О самом образе пения стихир на Господи воззвах Типикон ничего не говорит, но само собою разумеется, что они поются по ликам и что пред каждой стихирой тот же лик поет и припев ее []. Если пение с канонархом, то само собою тоже разумеется, что пред минейными стихирами канонарх объявляет их глас и подобен; если глас воскресных стихир совпадает с минейными, то возглашает: «глас тойже, подобен такой-то» []. Последний стих псалмов «Яко утвердися милость» с последней стихирой Типикон указывает петь обоим ликам вместе, — это ввиду заблаговременного соединения для совокупного пения Богородична, при котором бывает вход и который поэтому должен петься торжественнее других стихир. «На конечном стихе лики сходятся, означая сим и согласие их между собою, и соединение всего мира чрез Спасителя» []. На этом же стихе иерею указывается, поклонившись игумену, идти (подразумевается из своей стасидии) в алтарь и облачаться для входа (диакон облачается ранее — к последней малой ектении и к каждению).

Выше упоминавшаяся груз. ркп. XIII в. указывает на «Яко утвердися» священнику с диаконом входить в алтарь и облачаться, а хорам — соединяться к «славе и ныне» и Богородичну. То же греч. ркп., но о соединении хоров говорят вообще, что на входе они уже соединены. Слав. ркп. говорят об облачении одного священника и о соединении ликов на 10-м стихе «Яко утвердися милость Его», причем вход начинается с самогласна, если он есть. «Чин» патр. Филофея указывает облачаться священнику, когда поют Слава и ныне [].

Его смысл

Самый важный и священный обряд вечерни — вход (είσοδος). Самое название этого обряда вполне указывает на его суть. Священнослужители теперь входят в алтарь, приступают к престолу, очевидно, чтобы ходатайство их за верных было сильнее. До сих пор они входили в алтарь на короткое время, боковыми дверями, для необходимых священнодействий; теперь они вступают в него торжественно, чтобы остаться там для молитвы. Такое {550} же значение прежде всего имеет вход и на литургии, на основе которой возникла вечерня, иногда заменяющая ее: как там священник входит в алтарь для принесения бескровной жертвы, так здесь он входит для принесения словесной жертвы. Со входа служба и получает более молитвенный, чем хвалебный характер, с него начинаются благословения священника, служба делается благодатнее и дерзновеннее пред Богом. «Вход совершается, — говорит св. Симеон Солунский, — для сообщения от алтаря благодати Божией и для возношения молитвы нашей» []. Вход имеет и другое, более таинственное знаменование, связанное, впрочем, с указанным. Он означает «то, что Единородный Сын Божий, сошедши к нам с небесных кругов, снова восшел и возвел нас на небо» []. Так как это совершилось главным образом через воплощение Сына Божия, то вход знаменует Его воплощение, а св. двери, подобно непроходимым вратам прор. Иезекииля, Пресв. Деву (почему они и снабжаются иконой Благовещения) []. Таким образом, вход на вечерне выражает действием то, что поемый при нем Богородичен — словами. Действие сильнее слова, и пророки, когда их предсказания возвышались до особого напряжения, заменяли слова действиями (так называемыми «символическими»). Посему и тайна воплощения не довольствуется для своего выражения на богослужении словами песни и ищет более действенного выражения, в некоторой степени как бы совершаясь опять чрез это действие (как то происходит с крестною смертью Спасителя при евхаристии). Столь важное значение имеет вход на вечерне. Это поистине самый святой момент ее.

Чин входа

Из этого смысла и значения входа объясняются все частности в обстановке его, которые Типикон во 2 гл. указывает кратко, отсылая, очевидно, за подробным чином к Служебнику. По Типикону,

священник при пении стиха «Яко утвердися милость Его на нас», т. е. последнего на Господи воззвах, поклонившись предстоятелю, входит в алтарь и облачается в фелонь. По произнесении «Слава» открываются св. двери, и творится вход в следующем порядке: впереди несут два подсвечника со свечами — в знак, конечно, света учения Христова (два — или для большей торжественности по сравнению с начальным каждением, когда священнику предшествует одна свеча, или, может быть, указание на два естества во Христе, как в архиерейском дикирии); за ними идет диакон с кадильницею, фимиамом которой, по св. Симеону Солунскому, «изображается благоухающая душа и жизнь {с. 551} Спасителя» [], а затем идет иерей «прост», т. е. с опущенными руками — в знак благоговения (что затем требуется и от всех возгласом «Премудрость, прости»), с опущенною фелонью (разумеется древний фелонь с передней частью до ног) — конечно, в знак благоговения по подражанию Серафимам, закрывавшим крыльями своими ноги []. Служебник дополняет эти указания замечанием, что при входе «идут от десныя страны созади престола» и исходят северною дверью; последнее в знак уничижения Сына Божия при воплощении.

Выйдя из алтаря, священник (далее по Типикону) становится против св. дверей, диакон же направо от него немного наискось; диакон, немного склонившись, держа орарь тремя перстами правой руки, говорит тихо, но так, чтобы мог расслышать священник: «Господу помолимся». Священник произносит тихо молитву «Вечер и утро и полудне», названную в Служебнике «молитвою входа». Эта молитва, в которой есть выражение из самой важной литургийной песни «Тебе поем»: «хвалим, благословим, благодарим и молимся Тебе» (знаменательно!) [], повторяет моления псалмов на Господи воззвах (как бы принося эти моления и от священника), именно просит Бога, чтобы молитва наша направилась к Нему, как кадило, чтобы не уклонилось сердце наше в лукавые слова и мысли; просит далее об избавлении от всех ловящих души наши; молитва оканчивается славословием (названным «возглашение») великой ектении «Яко подобает Тебе», чем выражается, что начинается новая самостоятельная часть вечерни, или что последняя собственно начинается отсюда, а до сих пор было подготовление. Дальнейшие обряды входа Типикон описывает следующим образом. Диакон, став прямо («восклонився»), говорит священнику, показывая к востоку (столь благодатной для христианина стране) орарем, который он держит тремя пальцами правой руки: «Благослови владыко св. вход». Священник благословляет к востоку, говоря: «Благословен вход святых Твоих, Господи, (окончание в Служебнике на литургии:) всегда, ныне и присно и во веки веков, аминь». Этим выражается уверенность, что во входе участвуют и св. Ангелы, о чем прямо молится священник на молитве литургийного входа, и духи праведных, поскольку он как бы повторяет вход Спасителя на небо. Затем диакон отступает в сторону к предстоятелю, кадит икону на его месте и его самого (испрашивая этим и у него благословения на вход) и возвращается на прежнее место, ожидая конца стихиры («стиха»); по окончании ее он «входит посреде», т. е. подходит к середине св. дверей и, начертав кадильницею [] крест, в знак того, что Крестом отверсты нам двери неба, возглашает: «Премудрость, прости», приглашая этим к благоговейному стоянию ввиду священной важности настоящего момента, т. е. входа, как то {с. 552} делается и пред важнейшими моментами литургии — в начале литургии верных, пред «каноном» литургии, а также пред отпустом вечерни и утрени. (Несправедливо этот возглас считается подготовительным к песни Свете тихий или прокимну: ни то, ни другое не имеет места после входа на литургии, когда такой же возглас; на будничной вечерне, когда входа нет, возглас не указан ни в Типиконе, ни в Служебнике). После возгласа, продолжает Типикон, при пении Свете тихий, чтецы, несущие свечи при входе, подходят с ними до св. дверей, диакон входит в алтарь и кадит св. трапезу (не сказано «кругом»), священник же, поклонившись пред св. дверьми и поцеловав их, входит в них, после чего св. двери закрываются. По входе в алтарь священник, по Служебнику, обратившись к западу, со сложенными руками стоит в ожидании конца прокимна, затем кланяется и уходит на свое место, — предполагается, должно быть, как делается на практике, стояние священника при пении прокимна у горнего места. Практикой принято, что священник при входе целует не самые св. двери, которые открыты, а косяки их, вернее — помещенные на последних небольшие иконы (целование же самих дверей сохранено для архиерейского богослужения). Точно так же практикой принято св. двери закрывать не тотчас после входа, а после пения прокимна [].

Древние уставы и греческий о входе

В древних списках Иерусалимского устава вечерний вход описывается короче, чем в нынешнем Типиконе, который даваемый им порядок заимствует с некоторыми изменениями и дополнениями из «Чина» патр. Филофея (XIV в.). По груз. ркп. Иерус. устава XIII в. при словах «Яко утвердися милость Его на нас»

По греч. ркп. XIII–XIV в.,

По слав. ркп. XIV–XVI века:

По позднейшим рукописям излагает чин входа и старообрядческий устав, со следующей разницей:

По «Чину» патр. Филофея, после каждения на «Господи воззвах»

В Ίερατικόν'е, ныне действующем в Греческой Церкви, вход указывается делать так:

История входа

Уже на иерусалимских службах IV в. в храме Воскресения было нечто соответствующее входу, именно, вступление епископа за решетку (иконостас) в пещеру гроба Господня, заменявшую наш алтарь, для молитвы и изнесения оттуда благословения. Но замечательно, что такое вступление имело место на всех тамошних службах, даже на часах, за исключением одной только вечерни, на которой епископ молится не за решеткой, а пред ней (Вступ. гл., 140–142). Это последнее, может быть, потому, что вход вечером бывал на литургии, кое-где тогда совершавшейся еще вечером. Когда же литургия повсеместно перенесена была на утро, она должна была все обряды своего входа передать вечерне.

Все особенности вечернего входа объясняются исторически из литургийных входов и их обстановки, особенно в Константинопольском храме {с. 555} св. Софии, устав которой влиял на все другие уставы. По описанию соч. «Об обрядах Византийского двора» (De cerimoniis aulae Byzantinae) X–XI в., малый и великий вход на литургии больших праздников в св. Софии происходил следующим образом. Патриарх, как и царь, являлись на литургию к малому входу. Патриарх приходил ранее и ожидал царя во внутреннем нарфике (притворе) со всем духовенством; патриарх держал крест, архидиакон Евангелие, диаконы кадильницы и светильники; до входа в нарфик царь в особом помещении внешнего притвора снимал корону (в знак благоговения), чтобы войти в храм без нее; войдя во внутренний нарфик, царь прикладывался к Евангелию и кресту, патриарх кланялся царю и кадил его, они целовались, и царь, взявши патриарха за правую руку, шел с ним чрез нарфик к его главным дверям, называвшимся «царскими»; пред ними патриарх читал тихо входную молитву; царь со свечой в руке трижды кланялся пред дверями и, по благословении входа патриархом нынешними словами, при пении «Приидите поклонимся», царь, отдавши свечу, приложившись опять ко кресту и Евангелию и взявши патриарха за руку, входил с ним во храм и проходил на солею в предшествии духовенства, архидиакона с Евангелием, диаконов с кадильницами и светильниками, и знамен; свита царя входила в храм боковыми дверями ранее царя и, когда он проходил храм, говорила ему многолетие; знамена расставлялись на солее. Приложившись ко св. вратам, патриарх со словами «Вниду в дом Твой…» входил в алтарь; царь же, опять взяв свечу, совершал троекратное поклонение пред св. вратами и, отдав свечу, входил св. вратами в алтарь, причем патриарх или архиерей подвигали ему для целования св. врата; подойдя к престолу, царь целовал приподнимаемый для этого патриархом покров его, брал у одного из чиновников, вошедшего в алтарь боковыми дверями, покровы или чашу, которые он приносил в дар обязательно при каждом таком входе во храм, и ставил их на престол, целуя свящ. предметы, находившиеся на последнем; затем царь кадил престол, обходя его кругом с патриархом; кадил и другие святыни алтаря, которым предварительно кланялся со свечою в руке. После каждения, раскланявшись с патриархом и поцеловавшись с ним, царь удалялся в особое отделение храма — мутаторий, где и слушал литургию до великого входа. Пред великим входом, в котором кроме царя в собственном смысле, или «великого», принимал участие и имевший звание кесаря, или «малого царя» (т. е. наследник, коронованный при жизни царя, или другой родственник царя), царю докладывали о наступлении времени входа; он облачался в хламиду (которую снимал после малого входа) и в предшествии знамен шел правой стороной храма к середине его, где уже стояли священнослужители со Св. Дарами; царям великому и малому чиновники подавали стоявшие тут же подсвечники с зажженными свечами, обычно носимые чтецами на входах, и цари, исполняя теперь обязанности «депотатов» (самых низших клириков, свещеносцев []), {с. 556} несли подсвечники пред Св. Дарами от амвона (на середине храма) до св. дверей в предшествии знамен; у св. дверей цари передавали подсвечники придворным чинам, которые ставили их на солее; цари становились по обе стороны св. дверей, в которых стоял патриарх и принимал дискос и чашу от несших их архидиакона и первого священника; последние, пронося Св. Дары мимо царей, говорили: «Царство ваше да помянет Господь во Царствии Своем всегда…»; а передавая патриарху св. сосуд, говорили: «Архиерейство твое…»; патриарх, принимая св. сосуд, молился о царях и чинах; цари прощались с патриархом и удалялись в мутаторий до целования на Символе веры [].

Отличие вечернего входа от литургийных

Хотя вечерний вход выработался на основе литургийных, но он существенно разнится от них тем, что совершается без Евангелия (с Евангелием только тогда, когда на вечерне читается оно) и без Даров; благодаря этому средоточием входа является сам священник. Это ему, изображающему собою Христа, тогда как на литургии Христос представляется Евангелием или Дарами, оказывается почесть преднесением кадила и свечи.

Особенности вечернего входа в историческом развитии

Курение благовоний было одною из принадлежностей царских выходов на Востоке и в Византии []. Точно так же и преднесение светильников. Последнее в Византии взяло свое начало от ношения факелов пред Римскими августами в процессиях. Пред Византийским императором при некоторых церемониях особый чиновник, лампадарий, нес «дивамвул», драгоценный подсвечник с золоченой лампадой, края которой были окрашены киноварью. Похожий подсвечник, называвшийся «монамвул» (в эти слова входят числа 1, 2 с каким-то другим неизвестным словом), носился в Византии пред патриархом []. Пред Иерусалимским патриархом в VIII–IX в. в торжественных случаях шло 12 монахов со свечами []. Новоизбранного епископа в древней России провожали к царю, патриарху и в собор с 12, 8, 6 или 4 свечами, которые несли пред ним особые клирики — «пламенники», или «огненники» []. По Типикону Великой Константинопольской церкви, вечернему входу предшествовало три светильника [].

{с. 557}

К 140 псалму вход приурочен был, так как с этого псалма в древности начиналась вечерня. На песненной вечерне вход совершался на 8 ст. 140 пс: «яко к Тебе, Господи, Господи» (Вступ. гл., 342). Но уже Студийские уставы указывают вход после Богородична на Господи воззвах []. Потому нынешняя молитва входа имеет отношение главным образом к этому псалму.

В большинстве древних Евхологиев эта молитва надписывается «входная». Но Евхологий в рукоп. Афоно-Пантократорской библ. № 149 XV в. имеет такую молитву входа:

По некоторым Евхологиям, в качестве молитвы для вечернего входа (очевидно, в отличие от литургийного) положен краткий стишок, вроде нынешнего благословения входа. Так, в грузинской рукоп. Имп. Публ. библ. № 208 XIII в. «молитва входа»:

В Служебнике Новгородской Софийск. библ. (при СПб. Дух. Акад.) № 524 XIII в. молитва входа нынешняя, но стих благословения:

В важнейших русских соборах XV–XVI в., как показывают рукописи их «Чиновников», должно быть, под влиянием позднейшей византийской практики, вечерний вход, так же как практиковавшийся еще тогда, в качестве остатка песненного последования, утренний вход на славословии великом, совершались каждое воскресенье с участием не только всего соборного духовенства, большею частью очень многочисленного, но и приходских священников города, даже приезжих; но уже с XVI в. в Новгороде, Пскове и даже в Москве духовенство стало тяготиться обязанностью являться на «выходы» в собор каждое воскресенье; приходилось требовать этого от него под угрозою штрафа, как то сделал, например, митр. Макарий в грамоте Новгородскому архиеп. Серапиону 1551 г.; при патр. Филарете и в Московском Успенском соборе случалось, что «по нужде один недельной поп ходил» []. Кроме других причин, на это сокращение торжественности могло повлиять усиливавшееся господство Иерусалимского устава, вытеснившее в России последние остатки практики Великой Константинопольской церкви, с каковой практикой Студийский устав, выросший подле нее, легко уживался [].

{с. 558}

Содержание песни

За стихирами на Господи воззвах как бы в качестве заключительной стихиры следует песнь «Свете тихий», названная в греч. Часослове «Светильничное (έπιλύχνως) благодарение» и соединяющая с простотою древнехристианскую глубину и силу чувства. Песнь заключает в себе вызываемое появлением вечернего света и благодарностью за дожитие до него прославление чрез Христа Св. Троицы и Его Самого. Она распадается на три до того самостоятельные части, что их можно рассматривать как три отдельные песни.

1. Свете тихий (Φως ίλαρόν по-гречески может быть и именительный сказуемого: Ты, Христе, свет; «тихий» ввиду вечера) святыя славы (нестерпимой для нас грешных) Безсмертнаго (в противоположность закату солнечному и истощанию Христа в крестной смерти) Отца Небеснаго (откуда и видимый свет) Святаго, Блаженнаго (два главные друг с другом связанные свойства жизни Божией), Иисусе Христе (Христос как Сын человеческий).

2. Пришедше на запад солнца (доживши до заката), видевше свет вечерний, поем, ύμνοΰμεν (в благодарность за это) Отца, Сына и Святаго Духа Бога []. (Троичная песнь, за которой поем уже «песнь Христу как Богу» []:)

3. Достоин еси во вся времена (не только вечером) пет быти гласы преподобными (более наших подходящими; греч. αισίοας, блаженными), Сыне Божий, живот даяй; темже (благодарный) мир Тя [] славит (в нек. ркп. εορτάζει — празднует Тебе).

Таким образом, песнь продолжает мысли Богородична (догматика) и словами изображает безгласные действия входа.

Происхождение песни

Свете тихий, наряду с великим славословием и Сподоби Господи, — древнейшая христианская песнь. Она приводится в Александрийском ко{с. 559}дексе Библии V в. Это типичная христология II–III веков. О древности ее свидетельствует и то, что она потеряла имя автора. Знаменательно, что в этом отношении она разделяет участь нескольких других, тоже очень возвышенных, песней, как, например, кроме двух указанных, еще тропарей. Не слагались ли эти песни образом, подобным тому, как произведения народной поэзии, т. е. не были ли коллективными творениями Церкви? [] Предположение, получающее еще большую вероятность от многосоставности некоторых из этих песней, как мы видели на Свете тихий (то же — славословие великое и Сподоби Господи). Для Свете тихий называют двух авторов: нынешний греческий Часослов надписывает эту песнь: «творение древнее (намек на древнюю анонимность) или, как некоторые говорят, Афиногена мученика» (еп. Севастийского в Армении — 311 г. или другой), причем делается ссылка (в примечании): «Василий Вел. 29 гл. о Духе Св.». В славянском Часослове песнь приписывается Софронию, патр. Иерусалимскому (634–644 г.), о чем некоторые греческие Часословы делают замечание: «св. Афиногена мученика, а не Софрония, патриарха Иерусалимского, как некоторые несправедливо думают, свидетель Василий Великий». При Софронии, действительно, гимн имел уже церковное употребление, как показывает Александрийский кодекс и рассказ самого Софрония о посещении Нила Синайского (см. Вступит. гл., с. 295). Но устав Великой Константинопольской церкви и песненное последование не знают этой песни (Вступит. гл., 342). Св. Афиногену приписывают гимн, должно быть, на основании следующих слов Василия Великого: «отцы наши не хотели принимать в молчании благодать вечернего света, но тотчас, как он наступал, приносили благодарение. Хотя мы не можем положительно сказать, кто был творцом тех хвалений, которые читаем во время светильничных молитв, впрочем народ повторяет древний голос и никому не представлялось еще, что хулу произносят, когда говорят: хвалим (αίνοΰμεν) Отца, Сына и Святаго Духа Бога. Если бы кто знал и гимн Афиногена, который он, вместо предохранительного врачевства, оставил ученикам, когда сам поспешал {с. 560} уже ко всесожжению, тот узнал бы и мысль мучеников о Духе» [].

В этом свидетельстве, по-видимому, отличается песнь со словами «хвалим Отца, Сына…», т. е., может быть, Свете тихий от песни мч. Афиногена с упоминанием о Духе Святом [].

Образ исполнения

Относительно образа исполнения «Свете тихий» Типикон говорит: «и мы поем», что вполне отвечает поэтически-музыкальному характеру этого «вечернего благодарения». Но на будничной вечерне эта песнь читается («глаголет»), впрочем, не простым чтецом, а самим предстоятелем (гл. 9 Типикона), подобно другим важнейшим молитвословиям (молитвословия, читаемые предстоятелем, исчислены в 7 гл. Типикона, примечание «зри»).

Древние уставы о Свете тихий

Студийский устав требовал петь Свете тихий «вълы» (медленно и тихо?), как и шестопсалмие (о котором там в другом месте замечено, что оно поется или «глаголется тонком гласом умиленом»), как конец утрени, как предначинательный псалом на вечерне, Сподоби Господи, Ныне отпущаеши, Трисвятое и тропарь, — в противоположность Бог Господь и аллилуиа на утрене, которые, по Студийскому уставу, исполнялись «с воплем и с пением» «светлым гласом», «ясно» []. Это, должно быть, между прочим вследствие неизменного повторения первого рода песней на каждой службе. Этого рода пение, хотя оно совершалось всею братиею, было похоже на чтение. Отсюда колебание дальнейших уставов и споры в Русской Церкви о том, петь или читать нужно эти молитвословия, и в частности «Свете тихий». О способе исполнения последнего на бдении древние списки Иерусалимского устава говорят неопределеннее нынешнего Типикона. Груз. ркп. XIII в.: «народ: Свете тихий»; греч. ркп. XIII–XVI в. и печати. XVI–XVII в.: «и мы: Свете тихий» []; славянские рукописи: по Служебн. XIII в. Соф. библ. при СПб. Дух. Ак. № 518 и 524 — диакон: «Свете тихий святыя славы»; клир: «Безсмертнаго Отца Небеснаго» [].

По древнейшим слав. ркп. уставам: «диакон, начертав крест кадилом, возгласит: Свете тихий. Премудрость, уставленный мних входящим священником глаголет:… Святыя славы» []; по др. ркп.: «диакон — возгласить {с. 561} Премудрость прости, уставленный мних глаголет Свете тихий» []; по позднейшим то же, только «и мы глаголем: Свете тихий» []. Старообрядч. устав: «диакон — Премудрость прости. Свете тихий, и мы поем: Святыя славы безсмертнаго» []. Обычай произносить диакону кроме «Премудрость прости» (или одного «Премудрость») пред этим или после этого еще начало песни «Свете тихий», таким образом, по-видимому, русского происхождения; но то обстоятельство, что в VI–VIII в. требовалось, чтобы важнейшие песни начинал иподиакон, диакон или даже иерей (см. Вступит. гл., с. 295–296, 307), остатком чего является и ныне запевание пасхальных ирмосов духовенством, заставляет в этом обычае видеть пережиток глубокой древности, сохранившийся в практике Русской Церкви, может быть, от господства устава Великой Константинопольской церкви. Таким же пережитком, но уже только от Студийского устава, был обычай читать Свете тихий. Этот обычай вызвал и споры в Русской Церкви. На Стоглавом Соборе царь Иоанн Грозный поставил между прочим и такой вопрос: «коея ради вины в нашем царствии на Москве и во всех Московских пределах, в соборных и приходских церквах, кроме монастырей, по воскресным вечерням и по праздничным и по великим святым, егда выход бывает, Святыя славы (т. е. Свете тихий) не поют, а говорят речью, а на заутрени в неделю и в праздники славословия не поют, якоже и в прочия простыя дни речью говорят». На этот вопрос Собор не дал отдельного ответа, а вообще постановил: «церковное пение править сполна и по чину во всем» [].

Понятие о прокимне

За песнью «Свете тихий» следует на вечерне не только праздничной, но и будничной (исключая постную и иногда заупокойную) прокимен. С прокимном в вечерню привходит новый вид церковной песни, отличающийся от других прежде всего краткостью. Тогда как обычно церковное пение состоит в исполнении более или менее длинных песней, иногда целых псалмов, но чаще песней в 5–6 строк (стихир, тропарей), прокимен представляет из себя песнь из нескольких слов, состоящую из одного лишь стиха псалма, положенную на особенно богатую звуками мелодию и отмечаемую неоднократным пением: каждое из этих повторений предваряется «стихом» в менее торжественном исполнении. Врываясь в ряд длинных песней вечерни и утрени, прокимен привлекает к себе внимание своеобразностью формы. Притом прокимном служит всегда стих Св. Писания особенно сильный, {с. 562} выразительный и подходящий к случаю; почему и заимствуются прокимны почти исключительно из наиболее поэтической книги Св. Писания — Псалтири (среди прокимнов только несколько не из псалмов: так, из ветхозаветных песней — «Благословен еси Господи Боже отец наших»; Евангелия — «Величит душа Моя», и из посланий — «Явися благодать…», и особого составления: «Тело Христово…», «Блажен путь…»). В качестве примера особо выразительного прокимна может быть указан прокимен крещенской утрени: «Море виде и побеже, Иордан возвратися вспять»; стих: «Что ти есть море, яко побегло». Название свое прокимен (προκείμενος) получил оттого, что он обычно предшествует, а ранее и всегда предшествовал чтению из Св. Писания. Состоит прокимен из стиха, в собственном смысле называемого «прокимном», и одного или трех «стихов», которые предшествуют повторению прокимна; таким образом, прокимен первый раз поется без стиха, второй раз и дальнейшие разы (если стихов несколько) со стихом, а последний раз опять без стиха, который заменяется его первой половиной.

История прокимна

Прокимен — остаток пения целого псалма с припевом к каждому стиху его какого-либо наиболее подходящего или знакомого народу стиха. Еще в IV–V в. пелись таким способом целые псалмы, и такое пение известно было под именем ипофонного, или респонсорного, в отличие от антифонного (Вступит. гл., с. 155–158). Так как первого рода пение было легче и удобнее для исполнения целым народом, то оно получило, по-видимому, более широкое распространение. Лаодикийский Собор (ок. 360 г.) требует, «чтобы в молитвенных собраниях псалмы не пелись непрерывно один за другим, но чтобы после каждого псалма в промежутке (διά μέσου καθ' έκαστον ψαλμόν) следовало чтение» []. Прокимны и аллилуиарии и являются остатком этих промежуточных между чтениями псалмов. На сирской литургии ап. Иакова пред апостольским чтением положен еще целый псалом с предварительной молитвою об очищении сердца для пения его (ср. «Премудрость» и т. п.) []. В IV уже веке из псалмов, певшихся в церкви, стал выделяться в качестве припева, как бы заслоняя собою весь псалом, один стих: «Отцы установили, — говорит св. Иоанн Златоуст, — чтобы народ подпевал из псалма стих сильный, заключающий в себе высокое учение» []. В VI в. в рассказе Иоанна Мосха и Софрония о посещении Нила Синайского термин прокимен («предлежащая») имеет, по-видимому, уже близкий к нынешнему смысл (Вступит. гл., с. 295). Но еще и в памятниках VIII–XV в. прокимном кроме того, что ныне обозначается этим словом, называются тропари на часах, иногда антифоны (см. выше, с. 341, 470). С другой стороны, в списке XI в. (Россанском) литургии ап. Иакова прокимен назван πρόψαλμα []. Psallendo (= {с. 563} для пения) мозарабской литургии имеет буквально форму нашего прокимна: состоит из стиха псалма, называемого psallendo, из другого, называемого versus (стих), и повторения конца первого (тоже psallendo) []. В других чинах латинского богослужения прокимну соответствует респонсорий, который до IX в. пелся вполне так, как наш прокимен, со стихом и с делением на 2 части (см. Вступит. гл., с. 307–308). Ныне иногда на римско-католическом богослужении и антифон занимает положение нашего прокимна (см. Вступит. гл., с. 156, прим. 8; 157, прим. 7).

Возгласы пред прокимном

Так как прокимен в древности всегда предшествовал чтению, а ныне большей частью предшествует ему, то пред ним делаются те же возгласы, которыми от древности предварялось чтение Св. Писания. На обычной воскресной вечерне, на которой нет чтений (паремий), такие возгласы пред прокимном тоже не неуместны: они выделяют его из ряда других песней вечерни, сосредоточивая на нем особое внимание молящихся. Возгласами этими диакон прежде всего приглашает к особому вниманию: «Вонмем» (πρόσχωμεν); священник как бы в качестве условия для такого внимания впервые из алтаря, в который торжественно вступил, преподает мир. «Мир всем», — приветствие, так идущее к воинствующей Церкви, которой Христом оставлен превосходящий всякий ум мир. Диакон возбуждает ко вниманию указанием на особенную мудрость, заключенную в предстоящей песни или чтении: «Премудрость. Вонмем».

История их

Древнейший из этих возгласов «Мир всем». «Мир вам» первоначально на древнем воинственном Востоке было не столько приветствием, сколько заявлением о том, что посетитель пришел не с обычными враждебными целями []. Но ко времени Спасителя «Мир» стало обычным приветствием и было любимым у Него Самого []. Наряду с ним и, должно быть, употребительнее, чем оно, у евреев было приветствие «Господь с тобою» или «с вами» []. В тревожные первые века христианства при богослужебных собраниях, грозивших арестом участникам, первое приветствие получало особо приятный колорит, что в соединении с тем, что оно было освящено Господним употреблением, сделало его более второго употребительным одинаково в Восточной и Западной Церкви IV–V веков (см. Вступит. гл., с. 169–170). Но позднее на Западе второе приветствие (Dominus vobiscum) почти повсюду вытеснило первое (сохранилось только в галликанской литургии), может быть, потому, что первое, как особо священное, любимое Христом, {с. 564} избегали употреблять при оглашенных [] (от чего предостерегал еще Тертуллиан, обличая еретиков за то, что они всех без различия приветствовали миром) []. «Мир вам» кое-где на Западе сохранилось только в качестве епископского приветствия. Собор в Браге 561 г. против присциллианистов (тяготевших вообще к Востоку) постановляет: «угодно, чтобы епископы не приветствовали народ иначе, чем пресвитеры, но одинаково, говоря: «Господь с вами», как сказано в книге Руфь, а народ бы отвечал: «И со духом твоим», как это предание самих апостолов удерживает весь Восток (по отношению к Испании), а не так, как изменило присциллианское заблуждение» []. На литургии ап. Петра (александрийской), вообще близкой к западным, в ркп. XI в. приветствие всегда «Господь с вами», в ркп. XVII в. иногда и «Мир всем», причем первое произносится, как и в Римской Церкви, иногда диаконом []. Из восточных литургий, литургия ап. Иакова наполнена, особенно в позднейших своих списках, приветствием «Мир всем», иногда «Мир ти»; в частности, имеет это приветствие и пред прокимном; притом в древнейшем ее списке на этом последнем месте только один этот возглас []. И возглас «Вонмем» уже IV в. застает в богослужебном употреблении (см. Вступит. гл., с. 170). Ему соответствует в мозарабской литургии «Молчание храните» (Silentium facite) пред Апостолом []. Но пред прокимном он появляется только в позднейших списках литургии ап. Иакова; зато в литургии Василия Великого и Иоанна Златоуста, начиная с древнейших (VIII–X в.) списков, в двойном виде, хотя не во всех ркп. есть, и далеко не во всех в двойном виде []. Что же касается возгласа «Премудрость», то его не имеет александрийская литургия, имеющая Мир всем и Вонмем, не имеет и древнейший список литургии ап. Иакова (впрочем, пред Символом веры: «В премудрости Божией вонмем»), а пред прокимном его имеет только позднейший список литургии ап. Иакова [], имеют все списки, начиная с VIII-X в., литургии Василия Великого. Замечательно, что об этих возгласах пред прокимном на вечерне совершенно не упоминают рукописи Типикона и нынешний Служебник, как и старообрядческий устав. Они указаны только в «Чине» патр. Филофея в том же виде, как в нынешнем Типиконе, — следовательно, заимствованы оттуда; Симеон Солунский на песненной вечерне не упоминает этих возгласов, а на обыкновенной указывает: «Диакон говорит: Премудрость, а архиерей, севши, преподает мир» []. Отсюда видно, что прокимен полагалось выслушивать сидя, как и следующее за ним чтение, но не всем, а только священникам на горнем месте. Греч. Евхологий Имп. Публ. библ. {с. 565} собр. еп. Порфирия № 226 VIII–X в. в чине литургии Василия Великого говорит о пении прокимна: «И обратившись (иерей) говорит: Вонмем. Мир всем; и тотчас садится и говорит: Премудрость; и певец: Псалом Давидов. Вонмем и прокимен»; немного позднейший список (у Гоара) вместо «тотчас садится» имеет: «И садится архиерей с иереями, тогда как диаконы и служители, и клир и народ стоят» []. Такое сидение священников за прокимном и чтением (Апостола) называется в древних уставах «горе седание», ή καθέδρα άνω, или большим сидением, в отличие от сидения всего народа, которое называется доле седанием, καθέδρα κάτω, или малым, и которое дозволялось на всех чтениях, кроме паремий и Апостола (конечно, и Евангелия) []. Хотя за прокимном на воскресной вечерне не было чтения и в древности, как теперь, но, как мы только что видели, при Симеоне Солунском (XV в.) священнослужители садились на горнем месте на время его; отсюда нынешний (не записанный) обычай стояния их в это время на горнем месте.

Исполнение прокимна

Кроме предваряющих возгласов, прокимен выделяется из других песнопений и внешней обстановкой пения. В исполнении прокимна принимает самое заметное участие канонарх, выступающий так в богослужении в особо торжественные моменты: на Бог Господь или аллилуиа (см. гл. 27 Тип.). После возгласов пред прокимном «канонарх же, поклонение сотворь к настоятелю, сказует прокимен и стихи, клирицы же поют прокимен — Чтец же (= канонарх), согбене руце имея при персех, среди храма стоя, ожидает конца прокимена; и сотворив поклонение, отходит на свое место».

По древним уставам

Выступление канонарха на прокимне — остаток прежнего пения его и стихов одним певцом пред пением народа (отсюда и название — канонарх); посему в вышеприведенном месте Евхология VIII–X в. вместо канонарха — певец; см. Вступит. гл., с. 295; ср. ныне на Преждеосв. лит. «Да исправится». О канонархе на прокимне ркп. Иерус. уст. следующим образом: груз. ркп. XIII в. — вместо «канонарх» — «тот, кто должен сказать прокимен»; греч. ркп.: «учиненный (ταχθείς) монах»; древ. слав. ркп. «ин (т. е. по сравнению с читавшим «Свете тихий») мних». Вместо «сказует» древ. греч. ркп. ничего; позднейшие (с XIV в.) и печат. греч.: «поет» (ψάλλει), так и слав. ркп. Вместо «клирицы же поют» груз.: «народ то же самое»; древнейшие греч.: «когда мы поем»; поздн. греч., печ. греч. и слав. ркп. — ничего, т. е. они говорят о пении прокимна и его стихов только канонархом. Греч. и слав. ркп. пред «согбене руце» — «обратившись к западом». Старообрядческий — все как наш, только пред «согбене руце» — «обращься к западу» [].

{с. 566}

Прокимен воскресной вечерни

Прокимен субботне-воскресной вечерни поется торжественнее, чем на будничной вечерне. Он поется по чину великого прокимна, хотя не называется великим; именно, поется с 3 стихами, и след. 4 1/2 раза. Кроме настоящей вечерни, такое исполнение имеет прокимен в вечерни двунадесятых Господних праздников, в Светлую седмицу и в вечерни самых воскресных дней Четыредесятницы. В этом отношении субботне-воскресная вечерня поставлена выше вечерни и двунадесятых Богородичных праздников, не имеющей великого прокимна, и уравнена с Господскими праздниками. Разница с последними только та, что великий прокимен там поется на вечерне не накануне праздника, а в самый праздник (за исключением того случая, когда праздник случается в субботу); это потому, что вечерня считается относящеюся к следующему дню только от Сподоби Господи (см. Тип., Неделю сырную); на воскресной же вечерне иначе, потому что часть ее до Сподоби Господи падает на такой полупраздничный или предпраздничный день, как суббота; праздничное же торжество самого воскресенья, не имеющего попразднства, должно прекращаться ранее, чем в двунадесятые праздники. Великие прокимны усвоены вечерне, а не утрене, по древней связи ее с литургией и агапой.

Уже Студийский устав имел великие, т. е. с 3 стихами, прокимны, — но только для Пасхи, Рождества Христова, Крещения, да еще на утрене Великой субботы — первый пред паремией; второй на этой утрене с 2 стихами []. Все же другие прокимны по этому уставу с одним лишь стихом, в том числе и Господь воцарися на воскресной вечерне []. Так и груз. ркп. Иерусалимского устава XIII в.; греч. же и слав. ркп. Иерус. уст., как и печат. греч., прокимен Господь воцарися указывают петь с 2 стихами — первыми из нынешних, и в греч. этот прокимен называется δίστνχον (двустишным), очевидно, в отличие от великого и обычного []. Позднейшие слав. ркп. молчат о стихах []. Старообрядческий — как наш. Греч. и слав. ркп. ничего не говорят о заключительном «Господь воцарися»; груз. же ркп. XIII в., после своего одного стиха к прокимну: «певец: Господь воцарися, народ то же самое». Но половинчатое пение прокимна в заключительный раз, без сомнения, восходит к глубокой древности, как показывает музыкальная традиция и аналогия Римско-католической Церкви (см. Вступит. гл., с. 308).

Прокимен воскресной вечерни поется на глас 6-й, самый грустный из гласов, без сомнения потому же, почему на этот глас поется и первая стихира пасхальный службы («Воскресение Твое, Христе Спасе»): радость вос{с. 567}кресения прорывается впервые через печаль о смерти Христовой. В ркп. глас не указан.

По содержанию прокимен воскресной вечерни «Господь воцарися», со стихами его: «Облечеся Господь…», «Ибо утверди вселенную…», «Дому Твоему подобает святыня», заимствованный из 92 пс., не говорит так прямо о воскресении, как утренние прокимны, но зато говорит о нем с внутренней стороны, указывая глубокую сущность его в царственном прославлении и как бы усилении Господа, в укреплении разрушающегося от греха мира и в создании Церкви. Ближайший смысл слов псалма, взятых для прокимна и составляющих, должно быть, прославление Бога за какую-либо победу (у LXX псалом надписывается: «хвалебная песнь Давида») — что Бог, как Творец мира, есть и Царь его, и царской одеждой Его служит самое творение, открывающее и славу Его (лепоту), и силу (облечеся в силу); как такой, Бог в состоянии обеспечить и достоинство, т. е. святость, Своему особенному жилищу на земле — храму, предохранить его от осквернения.

Псалом употреблялся у евреев в пятницу, как радостный день окончания творения и предпразднство субботы (см. Вступит. гл., с. 11), откуда, должно быть, и надписание его у LXX: «в день предсубботний, внегда населися земля». На сирской литургии ап. Иакова он произносится по удалении «слушающих» (оглашенных) пред Символом веры (ср. у нас на проскомидии) по чину, похожему на пение у нас прокимна — священник: «Господь воцарися, облечеся в силу, аллилуиа» и краткое прославление Сына Божия, как хлеба жизни; диакон: «Облечеся Господь в силу и препоясася, ибо утверди вселенную, яже не подвижится, аллилуиа», и такого же содержания прославление; священник: «Дому Твоему подобает святыня Господи в долготу дний, Слава Отцу и Сыну и Святому Духу», диакон: «Господь воцарися» []. В римском чине богослужения этот псалом употребляется на воскресных Laudes (Вступит. гл., 315). На песненной вечерне он, должно быть, составлял 2-й антифон, от которого к XV в. остался только припев «Вселенную» (там же, 341), но тогда песненная вечерня имела уже нынешний воскресный прокимен (там же, 342). Студийская и иерусалимская воскресная вечерня имела такой прокимен искони.

Ее содержание

Начинается эта часть вечерни (как и утрени) с одного из самых усердных, какие знает устав, молений, называемого в просторечии сугубой ектенией [], а в богослужебных книгах «прилежным молением» (εκτενής δέησις) []. Вознесенные до сих пор короткие молитвы на нескольких ектениях в 12 (считая с возгласом) прошениях настоящей ектении возвышаются в своей силе: верующие приглашаются вознести их от всей души и всего помышления и начинают моление свое прошением об услышании и помиловании вообще. Сугубая ектения — это молитва об одних верных, как и определяет ее содержание св. Симеон Солунский: «о верных царях, о местном иерархе, о предстоятеле монастыря, о попечителях храма, о предстоящих православных и повсюду верных» []. С особенною раздельностью ектения молится о царе, именно о 10 нуждах его: о силе власти его («державе», κράτους), победе (в сражениях), долголетии («пребывании», διαμονής), мире, здравии, спасении (вечном), еще большем («наипаче», επιπλέον) содействии («пособити», συνεργήσαι) Божием ему и полном успехе («поспеши{с. 569}ти», κατευοδώσοα) [] во всем, совершенном («под нозе») покорении ему врагов внутренних (έχθρόν) и внешних («супостата» πολέμιον); затем отдельное прошение за царицу и отдельное о наследнике и царствующем доме (без соединения первого с прошением о царе, а второго с прошением о палате и воинстве, как на великой ектении), о духовной власти (Св. Синоде и местном архиерее) совместно со всей о Христе братией нашей (= άδελφότητος, точнее, «братстве» = «причте» вел. ектении, клире), о войске, новое прошение по сравнению с великой ектенией об усопших — и прежде всего об основателях обители («создателех», κτητόρων, ктиторах), которые названы за это дело свое блаженными (почти святыми) и приснопамятными (αείμνηστων), а затем и о всех усопших, но из них прежде, естественно, о похороненных здесь же; после этого прошения как бы за бывшую братию обители — прошение о нынешней братии и всех их нуждах (которых насчитывается с тою же раздельностью, как в прошении за царя, — 8, между ними о «посещении», επισκέψεως, особых милостях Божиих, затем не только о «прощении», но и о совершенном «оставлении» грехов); постоянно суживая круг предстательствуемых, сугубая ектения в последнем прошении сосредоточивается на ближайших участниках настоящего богослужения, на имеющих отношение только к данному храму: его благотворителях и частнее — украсителях («добродеющих» — καλλιεργοΰντων), несущих по нему более тяжелые (черные) работы («труждающихся», κοπιώντων []), поющих (ψαλλόντων) и просто стоящих во храме; последними словами: «ожидающия от Тебе великия и богатыя милости» — прошения сугубой ектении возвращаются к своему началу и выражают всю суть своего содержания. Возглас ектении взывает не к Богу вообще с Его силою и властию, как предшествующие ектении, а сообразно с общею мыслью ектении — к Его «милости» (состраданию — частнее, чем к благости вообще, как в просительной ектении) и человеколюбию. Вечерняя сугубая ектения имеет столь же полный, а не усеченный в начале (что на утрене) вид, как на литургии, но по сравнению с литургийной не имеет прошения «о братиях наших священницех…» (идущего более к литургии), а взамен его, на другом месте, прошение: «Еще молимся о милости, жизни…», прошение более общего содержания; затем она сокращает одно прошение литургийной ектении: в прошении «О блаженных и приснопамятных святейших патриарсех православных, и благочестивых царех и благоверных царицах» опускается это начало, и сразу о «создателех».

{с. 570}

История сугубой ектении

На литургии ап. Иакова во всех ее списках, начиная с древнейшего Мессинского X в., продолжая списком Россанским XI в. и Синайским XII в. (№ 1040) и оканчивая списками XIV в. (Париж. Национ. библ. №№ 2509 и 476), есть ектения, близкая к нашей сугубой, положенная пред самым Евангелием после Апостола и аллилуиа (после же Евангелия сразу — ектения, близкая к нашей просительной). Во всех этих ркп., исключая Синайскую, эта ектения почти одинакова. Наиболее полный вид она имеет в древнейшей Мессинской ркп. X в., по которой и излагаем с вариантами кроме Синайской ркп. из остальных (5-я ркп. имеет только начальные слова прошений).

Ектения, таким образом, представляет из себя повторение великой ектении (как на литургии Апостольских Постановлений ектения, близкая к нашей великой и положенная пред освящением Даров, повторяется и после них), но с добавлением в начале и конце усиленно-молитвенных и скорбно-покаянных прошений. Такие добавки должны были расти и в дальнейших памятниках, в позднейших литургиях; такой элемент в этой ектении действительно увеличивается, но сосредоточивается преимущественно в начале ее. Еще более, чем великая ектения, сугубая имеет одну общую историю на всех литургиях, совпадая до буквальности, как увидим, {с. 571} на литургиях ап. Иакова, Василия Великого, Иоанна Златоуста в тех же рукописях и бесконечно разнясь на одной и той же литургии разных эпох. Посему и следующей (если не предшествующей) после приведенной формулой ее в порядке развития можно признать даваемую в одной древней редакции литургии св. Иоанна Златоуста.

Дальнейшие редакции ектении из начальной молитвы священника делают несколько диаконских прошений, а также сокращают и видоизменяют заимствования из великой ектении. Так, Евхол. Синайск. библ. № 1040 XII в. дает такую ектению, одинаковую для литургии ап. Иакова и Златоустовой:

По-видимому, на такой же ступени развития, т. е. обособления от великой ектении, стоит сугубая ектения на литургии св. Иоанна Златоуста в Синайск. Евхол. 1153 г. № 979:

Еще менее элементов из великой ектении и более близости к нынешней сугубой ектении в древнейшем из греч. Евхологиев, дающих ектении (а не молитвы лишь священника), в Евхологии Имп. Публ. библ. № 226 (из собр. еп. Порфирия Успенского, вывезен из Синайск. библ.) IX–X в. Имеются только первые слова прошений.

Свободна от элементов великой ектении и идет, по-видимому, далее по пути сокращений сугубая ектения в слав. Служебнике ркп. Моск. Синод. библ. № 604 (343) XII в. и Софийск. при СПб. Дух. Ак. № 520 XIV в.:

С XV в. в Служебниках как греческих, так и славянских устанавливается приблизительно нынешний состав сугубой ектении и нынешний порядок {с. 573} прошений на ней, по крайней мере для первых 4 прошений; остальные прошения тоже все появляются с этого времени, но с большими колебаниями в их числе, порядке и иногда в тексте. Так, в 1 прошении нек. греч. ркп. имеют вместо «от всего помышления» — «во всем помышлении»; нек. греч. и слав. опускают «нашего», нек. прибавляют в конце «вси». Во 2 прошении «Господи Вседержителю» нек. прибавляют после «услыши» «нас». В 3 прошении нек. греч. и слав. после «милости Твоей» или после «молимтися» + «Господи». В 4 прошении за царя древнейшие имеют: «О благочестивейших (древ. слав.: «благочестивых») и богохранимых царях (древ. слав.: «князех») наших» без имярек; греч. иногда вместо «богохранимых» — «христолюбивых»; нек. греч. подле одного прошения за царей имеют и другие в форме: «о благочестивейших и христолюбивых (вместо: «богохранимых») царях», причем уже не указываются предметы прошения: «о державе, победе», а только имена (иногда и царицы); должно быть, это прошение было за так наз. «малых царей»: наследника или кесарей. В позднейших же слав. ркп. и первых печатных Моск. изд. есть три прошения о царе, разделяющиеся прошением о патриархе (после первого прошения о царе); в последнем из них поминается и царица. В слав. титулы Государя подвергались такому же изменению, как на великой ектении. Вместо «пособити» древ. пер. точнее: «направити». Прошение об архиепископе (ныне о Св. Синоде) не всюду есть; в древнейших: «еще молимся о архиепископе нашем», или: «епископе», нек. слав.: «патриархе», иногда с добавкой: «и поминает кого хочет» (греч.); нек. слав.: + «имярек о здравии и спасении»; «и о всей во Христе братии» только в поздн. ркп. и печат. изд. В поздн. слав. ркп. и первых печатных Моск. изд. вместо архиепископа — о патриархе и это прошение после прошения о царе и пред царствующим домом. Прошение о воинстве только в позд. печат. К прошению о патриархе нек. ркп. прибавляют или ставят вместо него прошение о клире в таких формах: «Еще молимся о всем епископстве православных»; или: «Еще молимся о православных епископах наших, честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, всем причте и людех, здравии и спасении», иногда с прибавкой: «и поминает живых поряду»; или: «Еще молимся о братиях наших, священницех…». Вместо прошения о архиепископе и клире или вслед за ним нек. ркп. имеют прошение об игумене в форме: «Еще молимся о отце нашем N и всего о Христе нашего братства», или: «Еще молимся о рабе Божием отце нашем игумене (или: «священноиноце») N и всей еже о Христе братии нашей, о здравии и о спасении»; иногда: «братии нашей и всех служащих и служивших во св. обители сей». После прошения за клир нек. греч. ркп. имеют прошение за усопших в форме: «Еще молимся о блаженном успении (κοιμήσεως) и упокоении души раба Божия Ν», иногда с добавкой: «на умерших глаголет». Дальнейшее в нынешней ектении прошение о ктиторах («создателех и благотворителех») и всех усопших является с XIV–XV в. и сначала в таких кратких редакциях: «Еще молимся о создателех» или «ктиторех» (конец неизвестен), или: «… о приснославных (αοιδίμων) и блаженных создателех», «о блаженных и приснославных…», {с. 574} или: «Еще молимся о блаженном успении и упокоении приснопамятных и блаженных создателей св. обители сея» и т. д., как ныне, иногда с замечанием: «и поминает ихже хощет усопших». Затем в греч. ркп. обычно следует прошение: «Еще молимся о рабе Божием (или: «Твоем», или просто: «рабе») N здравии» (не окончено), или: «О милости, здравии и спасении, оставлении грехов раба Божия», или: «Еще молимся о милости, мире, жизни (или: «жизни, мире»), здравии, спасении (+ посещении, прощении) и оставлении грехов раба Божия N» (очевидно, частного лица, просившего о поминовении). В слав. же ркп. взамен этого иногда стоит прошение или даже два о царе в форме: «Еще молимся милости Божии о помощи и о поспешении и о укреплении и о пособлении и о сподоблении еже на враги победа и одоление благовернаго и христолюбиваго царя и великаго князя N, воинству о благопребывании, о мире и о тишине и о устроении и оставлении грехов всего православнаго христианства рцем вси». Это второе уже на ектении прошение о царе (имеющееся здесь, впрочем, в немногих поздн. ркп., например Соф. библ. № 899 XVII в. и печатных Моск. изданиях XVII в.), очевидно, стоит здесь по связи с прошением за целый народ, благоденствие которого связано с царским управлением. Мало того: те же ркп. и издания после этого прошения имеют еще одно прошение за царя и царицу, но уже не об управлении, а о личном благоденствии их (может быть, в качестве ктиторских потомков). Затем как греч., так и слав. ркп. имеют самостоятельное прошение «о (+ всех) служащих и послуживших во св. обители сей (+ о здравии и о спасении)» (ркп. XV–XVI в.), первоначальная форма которого, по-видимому, была: «о отцех и братиех наших труждающихся и служащих» (не окончено) (ркп. XIV–XV в.), иногда с присоединением: «и о предстоящих людех и чающих от Тебе великия и богатыя милости». Иногда вместо него: «за всю братию… (и за вся Христианы?)». В древнейших (XVв.) ркп. взамен этого прошения, а в несколько позднейших (XV–XVI в.) вместе с ним, после него, стоит нынешнее последнее прошение, которое в первоначальной форме, должно быть, заключало прошение лишь о плодоносящих (см. выше, с. 572); Евхол. Имп. Публ. библ. № 109 XII–XIII в. читает его в неоконченном, впрочем, виде: «и о плодоносящих»; другие «о всех предстоящих»; нынешнюю форму оно получает в ркп. XV–XVI в. после следующих наращений, обозначенных скобками: («Еще молимся» или «и») о плодоносящих (и добродеющих) во св. (и всечестнем) храме сем, (бдящих, труждающихся и поющих и) о предстоящих людех, чающих от Тебе (или «от Господа») богатыя (или: «великия», позднее то и другое) милости (поздн. слав. ркп.: «о здравии и о спасении»). После этого прошения в нек. ркп. XIV–XVI в. было еще последнее прошение, «(еще молимся и) (за всю братию и) за (вся) (благочестивыя и) православныя Христианы» (поздн. слав.: «о здравии и о спасении») []. Ектения {с. 575} на литургии Василия Великого и Иоанна Златоуста иногда разнится составом, сохраняя на первой следы большей древности [].

Наряду с такими сравнительно обширными редакциями после евангельской ектении чрез ряд греч. рукописей проходит однородная краткая редакция, сводившая ектению сначала к 5 прошениям, а потом и к 4. Так в нек. ркп. [] XI–XII в.: «Рцем вси… Господи Вседержителю… Помилуй нас Боже… Еще молимся о оставлении грехов N иеромонаха и всей во Христе братии… Еще молимся о всех служащих и служивших во св. обители сей…». Иногда сюда прибавлялись прошения о царе и архиепископе, а последнее прошение заменялось: «о предстоящих людех и чающих богатыя милости» []. Такая краткая редакция, по-видимому, стала господствующей в греч. ркп. и принята в первые печ. греч. изд. XVI в. даже еще в меньшем объеме: прошение об игумене (иеромонахе) заменено прошением о царях в нынешней редакции, а последнее «о служащих» опущено []. С наступлением турецкого владычества у греков из сугубой ектении, как и из великой, стало исключаться прошение за царей и заменяться: «Еще молимся о благочестивых и православных христианах». В нынешнем старообрядческом Служебнике (печатаемом без перемен с издания 1601 г. при патр. Иове) сугубая ектения имеет следующий состав:

Разница с литургийной ектенией ектении вечерней у старообрядцев только во 2-м прошении за царя, где нет слов о чадородии; на Преждеосвящ. литургии после 2-го прошения о царе такое же прошение «о государе нашем благоверном и христолюбивом царевиче князе имярек и благоверной царевне, вел. княжне имярек», и нет прошений об игумене и о предстоящих []. В нынешнем Афинском Евхологии следующая разница с нашей ектенией: вместо Синода прошение об архиепископе без братии; вслед за ним прошение «о братиях наших», где + «священнодиаконех и монасех»; в прошении о ктиторах не упоминаются цари и патриархи; есть прошение «О милости, жизни». В Константинопольском все то же, только прошение «О милости…» ранее ктиторов; и в прошении «О милости…» вместо братий: «всех благочестивых и православных христиан, обитающих и обретающихся во граде сем, епитропов и еноритов св. церкви сея с женами и детьми их и рабов Божиих NN» (последнее и в прошении о ктиторах за упокой) [].

Троекратное «Господи помилуй»

Троекратное «Господи помилуй» в качестве ответа народа на прошения сугубой ектении стало отличительной особенностью после евангельской ектении едва ли рано. Но вообще троекратное «Господи помилуй» было употребительно в Церкви с древнейших времен и служило выражением наиболее усердной молитвы. В сирской литургии ап. Иакова оно служит ответом народа на призывание Духа Святого для освящения Даров []. В греч. списках литургии ап. Иакова в конце каждой из трех самых длинных ектений пред молитвою стоит замечание: «Народ: Господи помилуй 3», тогда как под первым прошением тех же ектений иногда стоит: «Народ: Господи помилуй». В ектении, занимающей место нашей сугубой, есть только первое замечание, а второе опущено [], должно быть, как само собою понятное. Следовательно, на литургии ап. Иакова троекратное «Господи помилуй» было принадлежностью последнего прошения каждой большой ектении, все же остальные прошения этих ектений, в том числе и ектении, соответствующей нашей сугубой, имели однократное «Господи помилуй». (Остатком этой практики на нынешней сугубой ектении является однократное «Господи помилуй» при первых двух прошениях). На литургиях Василия Великого и Иоанна Златоуста в ркп. греч. и слав. не делается указаний относительно ответа народа на прошения ектений, исключая одну ркп. XII–XIV в., где замечено после ек{с. 577}тении «Рцем вси»: «Народ на конце: Господи помилуй 12» []; в греч. печатных при каждом прошении сугубой ектении, как и великой, стоит: «Лик: Господи помилуй», а при последнем: Είς πολλά ετη δέσποτα; последнее объясняется обычаем, на который указывают нек. греч. ркп. XI–XIII в., — архиерею или иерею благословлять (σταυρώνει, σφραγίζει) народ пред возгласом этой ектении; первые слав. печат. не имеют подобных указаний, как и старообр. Впервые слав. печ. с Моск. Служебника 1653 г. указывают на прошения сугубой ектении такие, как ныне, ответы, т. е. на первые два — однократное «Господи помилуй», а на остальные троекратное (издания, например Моск. 1655 г., имеющие в конце ектении прошение о царе, указывают для него 12-кратное «Господи помилуй» [].

Сугубая ектения на вечерне

На вечерне сугубая ектения, надо полагать, была большей частью такого же состава, как на литургии. Это видно из того уже, что многие ркп. не дают в чине вечерни текста ее; где же он дается, там совпадает с литургийным текстом сугубой ектении той же эпохи. Так в груз. ркп. Тифлисск. цер. муз. № 450 XVI в. в чине вечерни, носящей следы песненного последования, после прокимна такая ектения:

3-е и 4-е из этих прошений указываются на вечерней ектении и нек. слав. ркп. XIII–XV в. [] В чине вечерни, сохранившей менее предшествующей груз. ркп. следов песненного последования, по ркп. Патмос. библ. № 105 XIII в., сугубая ектения: три первые прошения, как ныне, — и далее:

{с. 578}

В этих и большинстве ркп. до XII в. на вечерней сугубой ектении полагается молитва, общая с литургийной []. Первые печ. греч. изд. имеют сугубую ектению на вечерне со следующей разницей от нынешней. Прошение о воинстве: «Еще молимся о оставлении (грехов) и укреплении христолюбиваго воинства»; есть прошение: «о священницех, священномонасех и всем священнем и монашестем чине»; прошение о ктиторах («создателех») не заключает упоминания о всех православных христианах.

Последующие греч. изд. исключают прошения о царях, воинстве и «священницех…» []. Как в нек. греч. ркп. XVI в., так и первых печ. изд., вечерняя сугубая ектения отличается большим объемом в сравнении с литургийной, обрывающейся на прошении о царе (см. выше, с. 575).

В первых печ. слав. тоже вечерняя сугубая ектения разнится от литургийной, но не столько объемом, сколько составом. Так, в Киевском Служебнике 1629 г. первое прошение в литургийной ектении делится на 2, а на вечерней ектении, как ныне, составляет одно; отсутствует на вечерне прошение «о священницех»; в прошении о ктиторах только на литургии бывает прибавка: «о всех православных», прошение «о плодоносящих» начинается только с «предстоящих» [].

В первых печатных Моск., например 1647 г., разница вечерней ектении с литургийной только в избыточествующем на последней прошении о служащих и послуживших; в Моск. Служебнике 1658 г. уже во всей точности нынешняя разница. В нынешних греческих нет разницы между вечерней и литургийной ектенией. Так и в старообрядческом, в них разница только во 2-м прошении о царе, где за литургией нет слов о чадородии; да на Преждеосвященной литургии после 2-го прошения о царе такое же прошение «о государе нашем, благоверном и христолюбивом царевиче князе имярек и благоверной царевне, великой княжне имярек» и нет прошений об игумене и о предстоящих [].

Кто произносит сугубую ектению на вечерне

Сугубую ектению на вечерне, в отличие от великой, Типикон указывает произносить диакону, как ввиду большей торжественности этой части вечерни, так и потому, что священник уже вступил в алтарь для предстояния престолу и возношения там наших молитв, ектении же произносятся на амвоне.

В этом требовании Типикона согласны все древние списки его, хотя большинство их такое же указание, как мы видели, дают и относительно великой ектении.

{с. 579}

За молитвою о верующих, какую представляет из себя сугубая ектения, на вечерне следует молитва о нуждах, и сначала о ближайших, вызывающихся наступающим вечером. Молитва такого рода распадается на две молитвы: простую и священнослужительскую — Сподоби Господи и просительную ектению.

«Сподоби Господи» (Καταξίωσον Κύριε) — скорее песнь, чем молитва; по молебно-хвалебному содержанию «Сподоби Господи» нельзя назвать ни молитвою, ни песнью, почему оно и называется всегда только первыми своими словами. Содержанием и местом своим на вечерне эта песненная молитва напоминает славословие великое на утрене, с которым буквально совпадает и большинством отдельных выражений. На будничной утрене оно в таком же виде, как на вечерне, присоединяется к соответственно измененному и сокращенному великому славословию. Как и последнее, оно составлено из библейских выражений дословно или с легкими потребными изменениями. По сравнению со славословием оно более молебного и не столь радостного характера.

В «Сподоби Господи» молитва о безгрешном вечере, о коем мы просим из-за благословенного Имени, так прославленного древними праведниками («Благословен еси Господи Боже отец наших» — из песни 3 отроков: Дан. 3, 26), чтобы не нарушать вечной гармонии этой хвалы, эта молитва, естественно, первая у христианина при наступлении вечера, переходит в более общую молитву о милости Божией сообразно надежде нашей («Буди, Господи, милость…» — Пс. 32, 22). Милость эта прежде всего да выразится в столь трудном научении тому, что может оправдать человека пред Богом. Изречение Пс. 118, 12: «Благословен еси Господи…», как содержащее эту основную просьбу, повторяется трижды, но не буквально, как на великом славословии, а с приспособленными к Лицам Св. Троицы изменениями в тексте, чем восполняется недостающее в «Сподоби Господи» по сравнению с утренним славословием поименное обращение к Лицам Св. Троицы и прославление их. Частная молитва о научении воле Божией опять возвращается к общей молитве о милости Божией, молитве, уже выраженной в более сильной форме, с еще большей уверенностью: «Господи, милость Твоя во век…» (Пс. 137, 8), выражение, как и следующее заключительное славословие, не имеющее общего в великом славословии. Заключение молитвы «Сподоби Господи» («Тебе подобает хвала…») напоминает возглас великой ектении и представляет, подобно молитвенному началу, не заимствованную из Св. Писания, а самостоятельно составленную христианами краткую хвалебную песнь Св. Троице, трехчастную в честь Ее.

История молитвы

В «Апостольских Постановлениях» рядом с утренним славословием, почти буквально тождественным с первою частью нынешнего великого {с. 580} славословия, приводится с надписанием (в позднейших редакциях): «молитва вечерняя», следующая молитва-песнь:

Эта песнь, таким образом, составляет основу и первоначальную форму «Сподоби Господи». Замечательна ее строгая аналогия с утренним славословием: только ангельская новозаветная хвала в начале заменена псаломскою (Пс. 112, 1). Вслед за этой молитвой Постановления Апостольские приводят песнь Симеона Богоприимца. Впрочем, в самом чине вечерни, даваемой Апостольскими Постановлениями, эта молитва, как и «Ныне отпущаеши», не указываются, кроме других причин (см. Вступит. гл., с. 137), может быть, и потому, что эта молитва еще не имела широкого распространения. Ее не знал и устав Великой Константинопольской церкви не только в древних редакциях своих, но и в песненном последовании XV–XVI в. (см. Вступ. гл., с. 339, 342). Но восточный тип суточных служб, заимствовав ее, очевидно, из Сирской Церкви (родины Апостольских Постановлений), знает ее уже в VI в.: в рассказе о посещении Нила Синайского Софронием и Иоанном Мосхом «Сподоби Господи» на вечерне занимает нынешнее свое место, как и в Святогробском Типиконе 1112 г., и в древнейших списках Студийского устава (там же, с. 295, 355).

В коптском Часослове, где эта молитва помещена не в чине вечерни, а в добавлении к Часослову в числе 7 ночных и дневных молитв, и в эфиопском Часослове для Коптской Церкви XIV в., где она составляет только 2-ю часть утреннего славословия, она имеет больший объем, чем у нас, и следующей разности с нашей редакцией:

Способ исполнения

Занимая на вечерне аналогичное с великим славословием на утрене положение, «Сподоби Господи» требовало бы и такого же образа исполнения, т. е. пения. Но сообразно меньшей торжественности вечерни по сравнению {с. 581} с утреней эта молитвенная песнь здесь не поется, а читается; ввиду же ее важности, чтение ее Типикон поручает настоятелю, относя ее к числу 10 важнейших молитв, читаемых настоятелем (см. 7 гл. Типикона, «зри»), хотя дозволяет чтение ее и чтецу (в этой (2-й) главе, в главе же 7-й такого дозволения не дано).

Чтение «Сподоби Господи», несмотря на его песненно-хвалебный характер и аналогию со славословием великим, — отголосок того, что и для этого последнего славословия в Студийском уставе положено было пение, близкое к чтению (см. Вступит. гл., с. 368; см. ниже, «Великое славословие»). — Ркп. Иерус. Типикона об образе исполнения Сподоби Господи так: груз. XIII в. — «народ: Сподоби Господи»; древнейшие греч. (Моск. Рум. муз. Сев. собр. № 491/35 XIII в.) — «мы: Сподоби Господи»; позд. греч. (Моск. Син. б. № 381 XIV в.): «учиненный монах»; слав. (например, Киевск. Муз. № Аа 194 XVI в.) — «глаголем».

Восполнением молитвы «Сподоби Господи» служит следующая ектения, где прошения этой молитвы и распространяются, и усиливаются тем, что возносятся чрез священнослужителей. Эта ектения называется в просторечии «просительною», а в богослужебных книгах по первому слову ее ектенией «Исполним» (πληρώσωμεν). Такое начало ее указывает на то, что она является заключительной в службе. Как выше замечено, она является дополнением сугубой ектении в том отношении, что та заключает в себе прошения о лицах, а эта о предметах, нужных этим лицам. И подобно тому, как прошения великой ектении о лицах в сугубой получают дальнейшее развитие, хотя сосредоточиваются на одних верных, так и краткие прошения великой ектении о нуждах людских здесь становятся подробнее и вместе с тем возвышаются в своем содержании, именно, ограничиваются кругом одних духовных нужд. И по строю своему просительная ектения начинает оттуда, где великая ектения оканчивает («Заступи, спаси»). Начиная свое моление с того прошения, которым ектении великая и малая заканчиваются, просительная ектения делит наши нужды на 6 разрядов, говоря сначала о ближайших нуждах (безгрешном вечере, утре или дне), а затем о постоянных и все более и более важных: просит хранителя безгрешности — Ангела [], условия для дальнейшей безгрешности — прощения доселешних грехов [], других благоприятных условий для праведности — такого же, как {с. 582} настоящий вечер, и всего вечера («прочее время») нашей жизни, и ее заката — кончины []; после общего с великой ектенией обращения к ходатайству святых, ектения залог исполнения молитвы указывает в благости и человеколюбии Божием (ср. выше, с. 569).

История ее

Диаконские возглашения, почти буквально совпадающие с нашей просительной ектенией, находятся в чине вечерни и утрени, даваемом Апостольскими Постановлениями, и на нынешнем месте этих служб. Именно, после вступительного псалма, молитв за оглашенных, бесноватых, просвещаемых и кающихся и по удалении их из храма на вечерне и утрени по этому памятнику IV в. (см. Вступит. гл., с. 136) полагалась молитва за верных с возглашениями диакона, близкими к нашей великой и отчасти сугубой ектениям, а затем диакон скажет:

На утрени такое же возглашение диакона читалось несколько иначе:

Подобные прошения были употребительны и при св. Иоанне Златоусте: «Встаньте (έγείρεσθε). Ангела мира просите, оглашенные. Мирного для вас всего предстоящего (προκείμενα): мирного настоящего дня и всех дней жизни вашей просите. Христианских ваших кончин, доброго и полезного» []. Из полных литургий кратчайший вид просительная ектения имеет в армянской литургии; здесь она положена после Евангелия и Символа пред удалением оглашенных и Херувимской песнью; начинается «Паки и паки» и кроме этого вступительного прошения имеет пред специальными прошениями еще одно (об услышании молитвы и праведной жизни). Прошений с ответом «подай Господи» 4:

Окончание ектении из трех прошений таких же, как на армянской великой ектении (см. выше, с. 519) []. Не длиннее соответствующая ектения на мала-барской (несторианской) литургии, где она положена на таком же месте.

На литургии ап. Иакова в греч. ркпп. просительная ектения положена непосредственно после Евангелия пред удалением оглашенных; начинается:

в 5 прошении вместо «в покаянии» — «во здравии», в 6 прошении нет «мирны», и после «страшнем» — «и трепетнем» (φρικτού). (Таким образом, сокращение иерусалимской литургии ап. Иакова в константинопольской литургии коснулось, но очень мало, и просительной ектении). Но в Синайск. ркп. литургии ап. Иакова (№ 1040 XII в.) — из этих разночтений только 3-е (нет «мирны»). Ответ на прошения не указан. Затем «Пресвятую» (с Иоанном Крестителем и ликами свв.) []. В слав. пер. литургии ап. Иакова по ркп. СПб. Академии Наук № 26 XVII в. специальные прошения, из которых здесь только начальные слова, в таком порядке: 2, 4, 6, 1, 3, 5 []. На литургии Василия Великого и Златоуста, равно как на вечерне и утрени, просительная ектения в древних Служебниках имеет в сравнении с нынешними следующие разночтения: в первом прошении иногда опускается «свята» (греч. ркп. нач. XVII в.), прибавляется «верна» (слав. ркп. XVI в.); 2-ое прошение древ. слав. «милости и оставления»; кроме этих двух понятий еще «καί συγχώρησιν» (снисхождение) имеет Порфир. Евхол. IX–X в. и вместо «оставления» имеет его греч. ркп. XVI в.; вместо «прегрешений» {с. 584} древ. слав. пер. «соблазнов»; в 4 прошении в одной греч. ркп. XV в. «миру Твоему даровати»; в слав. XIV–XV в. «всему миру»; древ. слав. пер. вместо «мира» «смирения»; то же и в 5 прошении; там же: «прочее лето» или «прочая лета»; в 6 прошении «христиански кончяти живот наш»; вместо «безболезненны» — «безгрешны»; вместо «судищи» — «суде» (неточно) [].

Что касается отношения просительной ектении к вечерне, то замечательно, что Апостольские Постановления не имеют ее в чине своей литургии, а только на вечерне и утрене; следовательно, это ектения, созданная для этих служб. На вечерне, притом на нынешнем месте, ее указывают самые ранние рукописи Евхологиев и Типиконов, дающие подробный чин вечерни, с XI в., указывают под именем Πληρώσωμεν или Πληρώσωμεν μετά των αιτήσεως, или αιτήσεις, в слав. «Кончаим наше молитвы» []. Но некоторые Типиконы и Евхологии XI–XII в. указывают ее после Ныне отпущаеши (Николо-Касул. Тип., Евхологий Синайск. библ. № 973, см. Вступ. гл., с. 368, 377). Должно быть, это было древнейшее место просительной ектении, так как с нею тесно связана молитва главопреклонения, а последней в древнейших Евхологиях предшествует молитва отпуста (см. Вступит. гл., с. 344).

Главопреклонение

Просительная ектения, являясь, по мысли своей, последнею молитвою службы, заключается преподанием мира, т. е. действительным дарованием от Бога чрез священника того, с чего и начались моления на вечерне (как и на всякой службе) и что рассматривается как сумма всех благ (по библейскому употреблению «мир» означает и спасение; ср. ангельскую песнь при рождении Спасителя; см. выше, с. 511). Самая молитва здесь, при окончании ее, достигает своей вершины тем, что к словам присоединяется и действие, что кроме слов она выражается и в действии главопреклонения, которое заменяет постное преклонение колен. Над преклонившими головы по приглашению диакона читается священником тайно (как и все его молитвы на службах) особая «молитва главопреклонения»: «Господи Боже наш, приклонивый небеса и сошедый», в которой священник просит Бога призреть на выражающих этим действием свою покорность Богу и надежду, сохранить их всегда и в наступающую ночь от всякого врага, диавола и плохих мыслей; в возгласе молитвы: «Буди держава Царствия Твоего» Бог, естественно, прославляется как Царь.

История его

Молитва главопреклонения заменила древнее возложение рук епископом при конце службы на каждого молящегося, как то было, например, в Иерусалимской Церкви IV в. (см. Вступ. гл., с. 142) и на вечерне и утрене Постановлений Апостольских, где приведена и молитва при этом руковозложении, {с. 585} однородного, хотя не тождественного с нынешней содержания (там же, 136). Нынешняя молитва читается уже в ркп. X в., но нек. ркп. имеют вместо нее и другие молитвы главопреклонения. Так, Евхол. Синайск. библ. № 957 IX— X в.: «Господи Боже наш, седяй на престоле славы и назираяй бездны, оком благоутробным на смирение наше призираяй, благослови всех нас подклонших Тебе своя главы и возвыси рог наш во благоволении Твоем; буди всесвятое имя человеколюбия Твоего благословенно». Евхол. Париж. Национ. библ.: «Владыко Святый, подклоньше Тебе выю телесе, молим, даждь нам выну в правей и непреклонней мысли на небесную славу взирати и к Твоему возвышатися величию, яко Твоя держава и Твое есть Царство» [].

После просительной ектении и связанной с ней молитвы главопреклонения, чем вечерня собственно заканчивается, вставляется в нее особая добавочная, не необходимая в ней часть, называемая литией. Лития от греч. λιτή, усердное моление, по всегдашнему церковному словоупотреблению означала моление вне храма. Нынешний устав знает четыре вида литии, которые по степени торжественности можно расположить в таком порядке: а) «лития вне монастыря», положенная на некоторые двунадесятые праздники и в Светлую седмицу пред литургией; б) лития на великой вечерне, соединяемой с бдением; в) лития по окончании праздничной и воскресной утрени; г) лития за упокой после будничной вечерни и утрени. По содержанию молитвословий и чину эти виды литии очень различны между собою, но общее у них именно исхождение из храма. Исхождение это в первом виде (из перечисленных) литии бывает полное, а в остальных неполное. Но там и здесь совершается оно ближайшим образом с целью выразить молитву не только словами, но и движением, переменить ее место для оживления молитвенного внимания; дальнейшею целью литии является выражение — удалением из храма — нашего недостоинства молиться в нем: «мы молимся, стоя пред вратами св. храма, как бы пред вратами небесными… подобно Адаму, мытарю, блудному сыну» []. Отсюда несколько покаянный и скорбный характер литийных молитв. Наконец, в литии Церковь исходит из своей облагодатствованной среды во внешний мир — в собственном смысле — или же в притвор, как часть храма, соприкасающуюся с этим миром, открытую для всех, не принятых в Церковь или исключенных из нее, с целью молитвенной миссии в этом мире. Отсюда всенародный и вселенский характер (о всем мире) литийных молитв [].

{с. 586}

Общая история ее

По первоначальному назначению лития, имевшая нечто аналогичное и в римском культе (см. Вступит. гл., с. 354, прим. 2), была молитвою во время общественных бедствий в местах, поражаемых или угрожаемых ими (там же, с. 152); такою была лития и в уставе Великой Константинопольской церкви, и в Западной Церкви (там же, с. 353–354) только таким молениям усвояется имя литии. Но рядом с этими литиями существовали уже в III в. очень близкие к ним моления радостно-торжественного характера, состоящие, как и те, в загородных процессиях, которым впрочем не усвоялось имя литий и литаний. Особое развитие эти процессии получили в Иерусалимской Церкви, где они совершались, должно быть, сначала праздниками в ознаменованные празднуемыми событиями св. места (там же, с. 251 и д.), а затем, уже в IV в., стали принадлежностью каждой воскресной вечерни; эта лития (тоже не называвшаяся так) состояла в простом повторении второй, молитвенной, части вечерни, в разных св. местах (там же, с. 142). Нынешние литии пред литургией — остаток праздничных иерусалимских литий, а на вечерне и утрени — прямое наследие тамошней воскресно-вечерней литии, принявшей, под влиянием Великой церкви и древней повсеместной практики, элементы из покаянно-молитвенной литии.

Исхождение на литию

Лития на великой вечерне [] слагается из трех элементов: обрядов, песней и молитв. Обряд литии состоит в торжественном выходе священнослужителей и народа в притвор. Так как «притвор назначается для кающихся и оглашенных», то «Церковь, как бы нося образ кающихся и оглашенных, смиряясь пред Богом и испрашивая Его помилования, совершает в притворе некоторую часть службы» []. «Стоя пред священным храмом, как бы пред небесными вратами, умоляем Его» []. Выход этот — настолько существенная принадлежность литии, что в славянских рукописях Иерусалимского Типикона вместо термина лития постоянно употребляется «исхожение» []. Этот {с. 587} выход совершается по чину, близкому к вечернему входу. Священник [] с диаконом, как и там, выходят северными дверьми, при закрытых (по Служебнику) св. дверях []. Диакон идет рядом со священником [], держа кадило. Пред ними несут два светильника (μανουάλια). Певчие («нам») следуют за священнослужителями. Все это совершается при пении положенных на литии стихир. По приходе в притвор диакон «кадит св. иконы (тамошние), настоятеля и лики и становится на своем месте», т. е. впереди священника немного направо.

Исхождение по древним уставам

Студийские уставы не знали литии на праздничной вечерне. Древнейшие редакции Иерусалимского устава указывали исхождение для литии в другие храмы и молельни (евктирии) монастыря, а в заключение в притвор главного храма, причем на пути в каждый из таких храмов пелись его стихиры, и в каждом из них произносилось одно прошение литийной ектении. Так ркп. грузинская Шиомгвимская XIII в. и две библ. Саввина монастыря близ Иерусалима XVI в. [] Что касается обряда исхождения, то он имел следующее развитие.

Груз.:

Греч. ркп. и печ. изд.:

о каждении в притворе не упоминается.

«Чин» патр. Филофея:

В древнейших слав. ркп.:

Позднейшие заменяют одну свечу «2 светильникома»; о каждении {с. 588} прибавляют «игумена и братию» []. Еще позднейшие: «исходит иерей со диаконом св. дверми — и тамо покадит (иерей?) св. иконы и настоятеля» [].

Старообр. то же, но кадит диакон + братию []. Нын. греч. Евхол.: «поем стихиры, совершая литию (λντανεύοντες) в притворе в предшествии иерея и диакона со светильниками и кадилом» [].

Литийные стихиры

Выход на литию воскресной вечерни (обычной) совершается при пении «стихиры храма». Пение такой стихиры естественно при торжественном прохождении храма; и естественно вспомнить в течение всего бдения хотя раз святого, в честь которого храм (древние уставы, как увидим, говорят здесь о пении стихиры именно святого храмового), как он вспоминается и на литургийных песнопениях раз (в тропаре по входе), и который мыслится духовно соприсутствующим с верующими и участвующим в их службе, «запечатаяй пение и предначинаяй торжество» []. Какую из храмовых стихир петь на литии, Типикон не указывает []. В Октоихе, в службе 1-го гласа, замечено: «поем самогласну стихиру Святаго обители, литию творяще в притвор, на нейже поем стихиры Павла Аморрейскаго или что настоятель изволит». Предполагается, что храм, как и бывало почти всегда в древности, в честь святого, и из стихир его указывается для пения самогласная, как наиболее торжественная по напеву, где бы она ни была положена в службе святого; большей частью самогласны положены на Слава и ныне Господи воззвах или стиховных. Что касается стихир Павла Аморрейского, помещаемых в Октоихе на Господи воззвах, Богородичных по содержанию, то Типикон нигде не предполагает их пения на литии, так как в замечаниях относительно воскресной службы в триодные Недели постоянно говорит о пении на литии только одной стихиры храма, не считая славника из Триоди и Богородична []. «По свершении стихир, — продолжает Типикон в настоящем месте, допуская возможность пения на литии и нескольких стихир (что бывает при совпадении с воскресеньем некоторых памятей), — Слава и ныне Богородичен»; какой Богородичен, не указано, но в триодных Неделях здесь указывается всегда Богородичен по гласу последней стихиры (на Слава), и большей частью из воскресных стиховных {с. 589} Богородичнов []. Следовательно, и при пении на литии одной стихиры храма (в обычное воскресенье) Богородичны к ней нужно брать из стиховных воскресных по гласу стихиры. Но если храм Господский и Богородичный, то Богородичным на литии может служить опять только какая-либо из стихир праздника, которому посвящен храм [], потому что тогда литийная стихира храма принадлежит к числу таких, которые вообще никогда не соединяются с обычными Богородичными; может быть, ввиду этого и выражение Типикона о Богородичне на литии такое неопределенное. Древние списки Типикона в этом пункте — о литийных стихирах — были определеннее; в частности, некоторые из них указывают петь на литии стихиру храма по гласу Октоиха, т. е. из храмовых стихир выбирать стихиру того гласа, который приходится на известное воскресенье, чтобы выдержать музыкальное соответствие с другими частями службы (см. ниже). Стихира храма на воскресной литии не поется во все двунадесятые праздники, их попразднства и отдания, предпразднство Рождества Христова, в Неделю ваий, Фомы, мироносиц и 7-ю по Пасхе (см. там).

Литийные стихиры по древним уставам

Груз. ркп. Типикона XIII в., как выше замечено, указывает на литии стихиры тех святых, в храм которых направляется лития; отсюда, может быть, и вообще требование Типикона петь на литии стихиру храма; стихир указывается несколько (не одна) для каждого храма на глас дня; в притворе главного храма после них — Слава и ныне: Богородичен; греч. ркп. и печ. изд.: «поем самогласен иже в обители (τοΰ κατά μονής) Святаго на глас дня — Слава и ныне Богородичен» []. В древнейших XIV в. слав. ркп. Тип.:

Старообр. уст.:

Литийные молитвы

За стихирами на литии следует моление, названное «молитвами» (Служебник; Типикон так называет первую его часть: Спаси Боже), но являющееся по строю ектенией из 5 прошений с возгласом. Ектения эта в своих прошениях обширнее даже сугубой ектении и полнее великой.

Начинается она с общего прошения словами Пс. 27, 9: «Спаси (Боже) люди Твоя и благослови достояние Твое» за весь народ (λαόν — «люди»), как удел (κληρονομίαν, «достояние») Божий, и за весь мир Божий с присоединением, однако, особой просьбы за православных христиан («возвыси рог» — дай им преимущество пред другими для блага мира же), при этом тотчас, в начале ектении (не в конце, как на великой ектении) представляются Богу в качестве ходатаев все святые, подвигается к молитве вся Церковь, и торжествующая— с подробным указанием ликов святых и поименованием важнейших (в противоположность общей ссылке на такое ходатайство в великой ектении), именно: Богоматери, Креста, Ангелов, Предтечи, апостолов, святителей, мучеников, преподобных, праведных и храмового святого. Такое же прошение, кроме вечерней литии, произносится на праздничной и великопостной утрене пред каноном.

После этого общего и вступительного прошения литийная ектения переходит к частнейшей молитве за разные классы людей и их особые нужды, начиная, по заповеди апостола, с царя; прошение за царя такое же, как в сугубой ектении, но ввиду большей величины прошений на этой ектении и меньшего количества их с ним соединены в одно общее, 2-е прошение , и моления сугубой ектении за царствующий дом.

3-е прошение за духовную власть и всех наиболее нуждающихся в помощи Божией: о всех несчастных христианах (может быть, отголосок тяжелых времен христианства), о местном храме или монастыре, о необходимом условии всякого благосостояния и развития — мире и устойчивости («состоянии») [] мира, особенно же Св. Церквей (повторение прошений из великой ектении), частнее о разных видах и степенях тяжелого состояния: о занятых из братии тяжелым трудом (κοπιώντον, «труждающихся») и низшими службами («служащих»; διάκονοΰντον), не позволяющими им даже и присутствия в храме или вызывающими отлучки из монастыря («о оставшихся», άπολειφθέντων, собственно оставленных по распоряжению на работах, «и во отшествии, άποδημίοας, сущих»), о больных, умер{с. 591}ших, их «успении» (κοιμήσεως, т. е. упокоении, собственно спокойном лежании), «ослабе» (άνέσεως, т. е. отдохновении от земных трудов), «блаженней памяти» о них на земле и «оставлении, αφέσεως, грехов», о пленных и занятых разными службами теперь и прежде.

4-е прошение  — за весь (внешний) мир (возвращение к началу) и избавление его от бедствий физических: голода, эпидемии, землетрясения, наводнения, пожаров, — и общественных: войны и междоусобия, вообще о милости Божией и отвращении от нас гнева Божия, как уже надвигающегося на нас, так и возможного в будущем («належащаго… прещения», απειλής, угрозы) [].

5-е прошение  — об услышании молитвы. После этого прошения в Служебнике замечание: «таже поминает, яже хощет, живыя и мертвыя, тайно». Вместо обычного возгласа, состоящего лишь в прославлении Бога и являющегося окончанием молитвы, к этой исключительной ектении присоединяется в качестве возгласа целая священническая молитва, начинающаяся словами Пс. 64, 1, к Богу, как Спасителю и надежде всех концов земли и моря, об услышании и милости, со славословием сугубой ектении.

Так как лития является особой службой, вставляемой в другие, то к ектении ее присоединяется обычное в конце служб преподание мира, и она заканчивается в качестве отпустительной молитвы молитвою главопреклонения к Иисусу Христу [], как Многомилостивому (πολυέλεε) Владыке, о приятии молитвы, покровении, отгнании врагов, умирении и помиловании нас и мира. В этой молитве священник обращается к ходатайству тех же святых, к которым обращался диакон в начале литии, благодаря чему эта молитва является и распространением последнего прошения в великой ектении «Пресвятую, Пречистую». На прошения литийной ектении, ввиду особого усердия ее молений, превосходящих в этом отношении и сугубую ектению (все возрастающее усердие молений), лик отвечает десятками раз «Господи помилуй», при этом не одинаковое число раз, а сообразно со сложностью прошения: на 1-ое — 40, на 2-ое — 30, на 3-е — 50, а на два последние, как добавочные, — по 3 раза, — взяты разные символические числа. Последнюю молитву литии Типикон и Служебник требуют произносить велегласно и выслушивать, сообразно особому усердию и скорбно-покаянному характеру литийного моления, не главопреклонно лишь, как обычные заключительные молитвы, а падши ниц на землю, причем она, как молитва благословения, произносится лицом на запад (об обращении на запад Служебник не упоминает).

История литийных молитв

Основная молитва литии «Спаси Боже люди Твоя» получила начало, может быть, от краткой молитвы с таким же началом на некоторых литургиях, например, литургии Апостольских Постановлений: пред освящением Даров «Спаси люди Твоя, Господи, и благослови достояние, еже стяжал и снискал еси Честною Кровию Христа Твоего и нарек царским священием и языком {с. 592} святым» (ср. в литургии Василия Великого и Златоуста в конце литургии). На литургии ап. Иакова такая молитва совершенно нынешней редакции с незначительными вариантами (см. выше, с. 570) составляет последнее прошение ектении, соответствующей нашей сугубой; на этой же литургии в великой ектении в одном прошении «о всякой души христианстей… требующей» (см. выше, с. 525). Часто упоминавшаяся грузинская рукопись XIII в., греч. ркп. XIII–XIV в. и, по-видимому, все слав. ркп., даже XVI в., имеют только три первые прошения; так и первые слав. печатные издания, оканчивая Моск. Служебником 1647 г. и старообрядческим уставом; в Киев. Служ. 1629 г. есть мелким шрифтом и два последние прошения с замечанием, что они «в грецком токмо обретаетася»; в греч. же изданиях, уже самых ранних, есть два последние прошения.

Первое прошение в древнейш. греч. ркп. XIII в. (Моск. Рум. муз. Сев. собр. № 491/35) содержит из святых только Пресв. Богородицу, Крест, Предтечу, апостолов, святого N (дня или храма?) «и всех святых»; так и печ. греч. изд. Типикона, но с опущением Креста и добавлением безплотных сил; греч. ркп. XIV в. прибавляют после апостолов: «преподобных и богоносных отец наших, св. и праведных Богоотец Иоакима и Анны»; так и древнейшие слав. ркп. XIV в. (Моск. Синод, б. № 328/383), но без Креста; слав. ркп. XV в., восстановляя упоминание Креста, прибавляют св. Архангелов; слав. ркп. XVI в. еще прибавляют: «святых добропобедных мучеников»; впервые позднейшие греч. ркп. и первые печ. изд. Евхологиев присоединяют после апостолов: «иже во святых отец наших и вселенских великих учителей и святителей (Ιεραρχών) Василия Великаго, Григория Богослова и Иоанна Златоуста, иже во святых отца нашего Николая Мирликийскаго Чудотворца» [].

В слав печ. стали еще более пополнять святыми эту молитву. Петр Могила внес после св. Николая: «св. трех святителей Киевских Петра, Алексия и Ионы Российских чудотворцев»; после Иоакима и Анны: «преподобных и богоносных отец наших Антония и Феодосия Печерских»; а после упоминания Пресвятой Богородицы прибавил: «аще есть храм Богородичен, рци сие: честнаго и славнаго Ея ради имярек» [].

В Моск. Служебн. 1647 г. сохранена последняя прибавка, все именуемые святые поставлены после Богоотец Иоакима и Анны, между 3 святителями и Николаем вставлены Афанасий Великий и Кирилл Александрийский; к 3 святителям Киевским прибавлены Иоанн, архиеп. Новгородский, и Леонтий, еп. Ростовский; затем именуются прп. Антоний, Феодосий, Евфимий, Савва, Иоанн Лествичник, Сергий, Варлаам, Никон, Пафнутий, Никита Переяславский, Димитрий Прилуцкий, Зосима и Савватий, Александр Свирский, юродивые Максим и Василий Московские, а Печерские прп. не упоминаются.

Служебник Моск. 1658 г. возвращается к краткости и порядку греч. печатного, прибавляя только после св. Николая 4 Московских святителей (с Филиппом).

Нек. слав. ркп. и Служ. Петра Мог. и Моск. 1647 г. «рог христианской». Древ. слав. ркп. Типикона вместо «Всепречистыя» — {с. 593} «Преблагословенныя», поздн. «Пречистыя и Преблагословенныя»; так и Моск. Служ. 1647 г.; Петра Могилы «Пречистыя»; Моск. 1658 г. как ныне. Вместо «предстательством» — «заступлением» все до Служ. Моск. 1658 г., где первое на полях.

2-е прошение за царя подвергалось изменениям таким же, как на сугубой ектении. Прошений за царицу и наследника нет еще в Служебнике Моск. 1658 г.

3-е прошение (о Синоде и архиепископе) начиналось в греч. и позднейш. слав. ркп.: «Еще молимся о отпущении грехов раба (слав.: рабу) Божия (греч. N) игумена (слав. + отцу нашему) и всего во Христе нашего братства». (Моление о прощении грехов соответствует назначению монашеской жизни) [].

Уставы: древ. слав. ркп., например № 328/383 Моск. Син. библ XIV в., пред этим прошением особое за епископа: «Еще молимся о епископе нашем N, о здравии, спасении и отпущении грехов», как в греч. ркп. и в Моск. Служ. 1647 г.; но в Служебнике Петра Могилы 1629 г.:

в Служ. Моск. 1658:

в греч. Венец. 1622 и у Гоара (1740): «о архиеп. наш. или еп. N» (о игумене в 3 последних нет). После «служащих отец и братий наших» древ. слав. ркп. имеют: «в монастыри сем и везде, о правей вере крестьянех» [].

Вместо «оставшихся» (άπολειφθέντων) слав. ркп. и изд. до 1647 г. «о посланных» (+ «на службу»). Вместо: «о успении, ослабе, блаженней памяти и оставлении грехов» древн. слав. ркп. XIV в.: «о усопших отпущения блаженныя памяти их оставлении грехов», нек. XV в.: «о усопших ослабление блаженней памяти их оставление» [];

Служебник Петра Могилы: «о успении, ослабе, о блаженной памяти и оставлении…»; 1647 г.: «о покои, и о ослаблении и блаженней памяти, и оставлении…»;

1658 г.: «о успении, ослабе блаженныя памяти и оставлении» (следовательно, нек. ркп. «успение» понимают в собирательном смысле = усопшие, а иные — понимают «блаженныя памяти» как титул усопших).

После «рцем» — «вси» слав. до изд. 1647. 3 и 4 прошения нет в груз., греч. и слав. ркп. Типикона и греч. печ., но вместо них замечание «и поминает (если хочет) (как есть обычай) (ους λέγει) живых и умерших (тайно)»; нет этих прошений и в слав. Служебниках Моск. до 1658 г.; в греч. печ. они есть со следующими вариантами в сравнении с нашими: «сохранитися св. обители сей и всякому граду и стране», после «милостиву» — ευμενή («благосклонну» — см. выше, с. 591), «праведнаго» без «и» []; у Петра Могилы: «сохранитися св. обители сей и всякой обители и всякому граду, веси и стране»; «потопа» + «града»; Моск. Служ. 1658 г. как ныне, только: «сохранитися св. обители сей и {с. 594} всякому граду».

Служ. Петра Могилы после этих прошений замечание:

Нынешний греческий Евхологий после первых 3 прошений имеет замечание такое, как наш Служебник, без «тайно» (о поминовении живых и умерших по желанию) и затем 2 нынешние прошения с вариантом в первом + ευμενή. Старообрядческие Типикон и Служебник не имеют этих прошений и замечания о поминовении живых и умерших.

На последней молитве древнейшие греч. ркп. (Севаст.) Типикона и печатные издания после «апостолов» имеют только: «Святаго обители (печат.: «Святаго Ν) и всех святых»; поздн. греч. (№ 381): «св. и богоносн. отец наших, св. Богоотец Иоакима и Анны и св. обители и всех святых»; позднейш. слав. ркп. (№ 678 XV в. и Аа 194 XVI в.) без разницы сравнительно со «Спаси Боже». Служебник Петра Могилы после «апостолов» сразу ставит мучеников и преподобных (в «Спаси Боже» при конце), опускает (сравнительно со «Спаси Боже») Василия Великого, Григория Богослова и Иоанна Златоуста и прибавляет после русских святителей «св. слав. вмч. Иоанна Новаго, иже в Сочаве» (XIV в., см. 2 июня). Служебник Москов. 1647 г. без разницы от «Спаси Боже», 1658 г. — мученики и преподобные пред святителями. Печат. греч. Евхологии и нынеш. печатный после апостолов — мученики и преподобные, 4 святителя, «св. и славн. вмч. Георгия Побед., св. Ν, егоже память совершаем, св. и прав. Богоотец Иоакима и Анны и всех свв.». В старообр. уставе и Служебнике нет разницы со «Спаси Боже».

Количество «Господи помилуй» на литийных прошениях

Тип. ркп. груз. 50_50_50

Севаст. ?_–_50

№381 и печ. 40_30_50

Евхол. 1622 и Goar'a 40_3_3_3_3

Служ. П. Мог. 40_30_50 (на полях: 30)_10_40

Моск. 1647 г. 40_30_50_3_3

Моск. 1658 г. 40_30_50

Нынеш. греч. Евхол. 3 []_3_3_40_3

Уст. старообр. 40_30, 12_50

Служебн. старообр. 40_30_50 []

{с. 595}

О положении тела за последней молитвой («Владыко Многомилостиве») груз. ркп.: «преклоншим нам колена», древн. греч. (Севаст.): «преклоншим главы и на земле лежащим», поздн. греч. (№ 381): «преклоншим главы, обратившись к народу от востока к западу говорит молитву», печат. греч.: «лежащим на земле», слав. ркп. древн. (XIV в. № 328): «нам же преклоншимся на землю и лежащим на колену», XV в. (№ 678) «нам же преклоншим главы», XVI в. (Аа 194): + «иерей обращен к западом», Евхолог. греч. печ.: «всем преклоншим главы и на земли лежащим», Служ. Петра Могилы: «братиям и нам главы преклоншим, иерей обр. лицем к западу и диакону стоящу одесную его и держащу орарь треми персты десницы и главу преклоншу», Моск. 1647 г.: «откровенною главою», 1658 г.: «всем приклоншим главы и на землю приникшим». Устав старообр.: «иерей же обращся к западом молится велегласно, нам же преклоншим главы»; Служебн. старообр: «откровеною главою» []. Колебание относительно коленопреклонения объясняется древне-каноническим запрещением последнего в воскресные дни.

Значительно отступает от обычного типа лития по нынешнему уставу Великой церкви. Чин ее дается не в Типиконе, а в Ίερατικόν'е (иерейском Служебнике).

Возвращение литии

Лития возвращается в храм в том же порядке, в каком вышла оттуда, при пении стиховной стихиры: «восклоншеся (поднявшись с колен или подняв голову после главопреклонения) поем стихиру воскресну и входим во храм, предходящим свещником, поюще и прочия стихиры, яже суть по алфавиту». Поются стихиры двумя ликами вместе (см. ниже), почему они становятся на середине храма полукругом пред столом с хлебами. Священник, «предшествуемый светильниками, — идет чрез царские (= красные) врата и — как бы входит на небо. За предстоятелем, под его вождением, следуют прочие, шествуя как бы за Иисусом Христом. А оба лика, соединившись в один и став посередине в знамение того, что отверзлось наше небо и чрез Христа пришли в единение с нами Ангелы, поют стихиры стиховны» [].

По древним уставам

Подробнее Служебник Петра Могилы: «иерей со диаконом, предъидущим им лампадом, входита в церковь, братия же и вси людие последуют има». Московск. Служ. 1647 г.: «иерей со диаконом отходят во св. алтарь и затворяют двери», т. е. святые. Но Служебн. 1658 г. вообще «входит в церковь». Согласно со Служ. 1647 г. старообр. Служебник, но Устав — как наш [].

Стихиры «на стиховне» (είς τον στίχον, реже τά άπόστιχα), или «стиховны», представляют второй и заключительный ряд праздничных песней на вечерне, который поэтому уже должен быть выше предыдущего ряда — стихир на Господи воззвах. Как молитвы вечерни все усиливаются с ходом ее, так и песни. Действительно, стиховные стихиры полнее восхваляют празд{с. 597}нуемое событие уже тем, что присоединяются не к повседневному псалму, а к особым стихам (приспособленным к празднику), откуда и название их. Впрочем, они называются так и потому еще, что на литии стихиры без стихов []. Они господствуют над псалмом (т. е. над этими стихами) тем, что открывают свой ряд без псалмического стиха. На многие праздники эти стихиры восторженнее «воззвахов», например, на Пасху ими служат известные стихиры «Пасха священная», поются на более изысканные гласы (3, 5, 7) и имеют наиболее художественные и трогательные напевы («Доме Евфрафов», «Егда от древа»). Потому-то и исполняются они обоими соединенными хорами на середине храма, что для воскресного бдения следует само собою из предыдущего описания (для обыкновенной вечерни это нарочито отмечается — см. 9 гл. Типикона).

История их

Стиховная стихира, пока только одна, должно быть, имеется в виду в известном рассказе о посещении Нила Синайского Софронием и Мосхом (VII в.) под именем «тропаря на Свете тихий или на Сподоби Господи»: тропарями там названы и стихиры на Господи воззвах, термина же «стихира» еще нет в этом памятнике (Вступ. гл., 295). С нынешним именем и в количестве нескольких стиховные стихиры упоминаются Ипотипосисом (IX в.) под именем στιχηρά τοΰ στίχου [], древнейшими Студийскими уставами и Евергетидским; древнейшая греческая ркп. Иерусалимского устава называет их «стихиры τοΰ στίχου» [].

Стиховны воскресны

Стиховные стихиры на воскресной вечерне положены в количестве 4, большем на 1, чем для всех других праздников, даже двунадесятых, исключая Пасху. Они имеют свои Богородичны, прославляющие воплощение Христа [] или заключающие моления Богоматери об избавлении от напастей, — без отношения к событию воскресения, как и догматики, — почему они служат, как и последние, Богородичнами и для праздников святых — полиелейных и бденных; напевы для них полагаются более торжественные, чем для будничных Богородичное, близкие к напевам догматиков. Стихами к стиховным стихирам служат те же стихи 92 пс, из каких составлен вечерний воскресный прокимен, т. е. «Господь воцарися…», «Ибо утверди вселенную…», «Дому Твоему…» (см. выше, с. 567). В ряду воскресных стиховных стихир первые из них заметно обособляются от остальных: они однородны по строению и содержанию с первыми тремя стихирами на {с. 598} Господи воззвах и, во всяком случае, древнее прочих стиховных. Эти же последние, называемые «стихирами по алфавиту», как начинающиеся по порядку буквами алфавита, составляют благодаря этому для всех гласов одно цельное, разбитое на 8 отделов. Они несколько длиннее и обстоятельнее первых стихир. Древние рукописи уставов приписывают их св. Иоанну Дамаскину.

История их

Студийско-Алексиевский устав знает только одну воскресную стиховну, конечно, 1-ю из нынешних; для Недель Триоди он предписывает удвоять ее и после нее петь триодную стихиру; следовательно, в простые воскресенья она утроялась. Студийские Типиконы Калабрийской и Сицилийской редакций кроме этой стихиры называют и алфавитные стихиры 3, причем первый называет и автора: «Иоанн». Евергетидский устав указывает после 1-ой 2 алфавитных, обозначая их именем «Иоанна монаха Дамаскина». Грузинск. ркп. Иерусалимского устава указывает алфавитных стихир 3 с именем св. Иоанна, назначая 3-ю на Славу. Греч. ркп. Иерус. устава называют их «ανατολικά τά κατά αλφαβήτου», давая к ним и нынешние стихи []. Алфавитное расположение стихир внушает мысль, что они предназначались сначала все для одной службы и, должно быть, играли в ней такую же роль, как кондаки. Богородичны их западные Студийские Типиконы называют τοΰ αλφαβήτου, и Евергетидский — δευτεροθεοτόκια.

Отмена и сокращение

Ввиду особого значения стиховных стихир они ни при каких совпадениях не только не заменяются на воскресной службе другими, но и не сокращаются и не умножаются в числе присоединением других стихир. Исключение 24 декабря и Недели от Пасхи до Вознесения (см. там).

Дав ряд псалмов и специально вечерних (103 и 140 с дальнейшими), рядовых (1 кафизма), и специально праздничных (стихи 92 пс.), присоединив к псалмам христианские гимны, приспособленные и к вечернему времени (Свете тихий, Сподоби Господи), и к празднику (стихиры), вечерня, однако, не исчерпала бы певческого материала, если бы не прибавила ко всему этому еще чего-либо из круга так называемых библейских песней, которые на утрене под видом канона занимают столь видное место.

{с. 599}

Этот недостаток вечерня и восполняет молитвою-песнию св. Симеона Богоприимца из Лк. 2, 29–32 «Ныне отпущаеши» []. Полная благодарности и спокойствия пред лицом смерти, происходящих от постоянной мысли не о себе, а о мире и народе, их просвещении и спасении, эта «молитва» Симеона подходит к вечеру, напоминающему нам о закате нашей жизни (подобно «Свете тихий», она называет Спасителя светом). Несмотря на высокопоэтический характер этой молитвы-песни, устав для нее назначает не пение, а чтение (как исполнил ее, вероятно, и сам прав. Симеон: «благослови Бога и рече»). Так поступает устав и с другими часто повторяющимися песнями (см. выше, с. 560). Зато ее «глаголет настоятель», тогда как последующее Трисвятое чтец (на будничной вечерне позволяется произносить ее и чтецу). По Симеону Солунскому, «один из служащих, как бы Симеон Богоприимец, с благоговением произносит» ее [].

История употребления

«Ныне отпущаеши» упоминается в числе вечерних песней непосредственно после «молитвы», близкой к нашему «Сподоби Господи», Апостольскими Постановлениями [], а на нынешнем месте вечерни — в известном рассказе о посещении Нила Синайского VII в. и в Часословах VIII в. Его имеет вечерня коптская и абиссинская. Армянская вечерня, как и другие службы, имеет также библейскую песнь. Римско-католическая вечерня имеет эту песнь на повечерии с антифоном («Спаси нас»), на вечерне же имеет песнь Богородицы (Вступ. гл., с. 295, 300, 301, 317). Англиканское богослужение, не имеющее повечерия, поместило «Ныне отпущаеши» на вечерне []. По Студийскому уставу Ныне отпущаеши пелось «вълы» (см. выше, с. 560). Древнейшие ркп. Иерусалимского устава не говорят ничего о способе исполнения Ныне отпущаеши; но судя по тому, что присоединяют эту песнь к предшествующей речи о пении стиховных стихир без всякого посредствующего замечания или с «таже» (είτα), может быть, предполагают пение ее.

Трисвятое

К Ныне отпущаеши присоединяется Трисвятое и сопровождающие его молитвы до Отче наш, каковые, таким образом, заключают службу, молитвенную ее часть. Это и естественно для такой молитвы, как Отче наш (ср. литургию), а предшествующие подготовляют ее. Эти молитвы произносит уже чтец.

Трисвятое на древней вечерне

Молитвами этими заканчивается вечерня (без тропаря) в древнейшем Часослове Синайск. библ. VIII–IX в. (Вступит. гл., 298). По древнейшему {с. 600} римскому чину, службы заканчивались «Отче наш» в качестве коллекты (общей отпустительной молитвы, — там же, 308). Герман Парижский († 576 г.) в своем «Изложении кратком древней литургии галлик.» замечает, что Отче наш занимает последнее место на литургии, «чтобы всякая наша молитва заключалась молитвою Господнею» []. Студийский устав назначает для этих молитв такое же пение, как для Ныне отпущаеши и тропаря (см. выше, с. 560). Иерусалимские поступают, как с Ныне отпущаеши (см. выше, с. 599).

Отпустительный тропарь вечерни

Песни вечерни, возрастая в своей торжественности, заканчиваются высшим из всех видов церковного песнопения — тропарем, самое название которого (τροπάριον, от τρόπος = ήχος, глас, напев) указывает на особую сложность и богатство мелодии для него. В каждом гласе тропарный напев составляет венец всех других напевов, из которых с ним может соперничать разве прокимен. Поэтому тропарь на всех службах в ряду других песнопений занимает самое почетное место, открывая их ряд, как на утрене, завершая его, как на утрене же и вечерне, или заменяя все другие роды песнопения, как на литургии и на часах (на последних вместе с кондаком). По тому месту, которое тропарь занимает на вечерне, он называется «отпустителъным» (απολυτίκιον). «Отпустительные» тропари иногда отличаются от обычных, — так кроме воскресенья, в котором и конечный тропарь утрени особый, в Великую пятницу, где отпустительный тропарь — утрени, впрочем — «Нас ради распятаго», а обычный «Егда славнии».

История

Тропарь — древнейшая церковная песнь, с которой история церковной песни начала свое развитие (Вступ. гл., 328–329). В уставе Великой Константинопольской церкви, хранящем наиболее следов древней практики, это и единственная песнь. Такой скудостью гимнографического материала этот устав напоминает римское богослужение, в котором обычно бывает по одному гимну для каждой службы и не более двух-трех для каждого из важнейших праздников. Гимн (hymnus) римско-католического богослужения, таким образом, соответствует нашему тропарю: это там единственное песнопение, не заимствуемое из Св. Писания; очень редко, впрочем, и антифоны на римском богослужении представляют стихи собственного составления, не библейские. — Отпустительный тропарь в Патмосск. Евхол. № 105 XIII в. полагается после особой «молитвы отпуска», молитва же эта приспособлена была к празднику; так, Требник Моск. Синод, б. № 371/675 дает ряд таких молитв для разных ликов святых и двунадесятых праздников, называя их «молитва по отпусте» или «отпустная» [].

{с. 601}

Тропарь воскресной вечерни («Богородице Дево»), по обычаю Православной Церкви, заключающей каждый ряд песней песнью в честь Богоматери, посвящен Ей. Это сделано еще и на том основании, на котором и катавасия в воскресенье обычно Богородичная (см. ниже). Для такого тропаря выбраны самые радостные из слышанных Богоматерью и дошедших до нас слов — приветствие Ей Ангела и прав. Елисаветы, следовательно, тропарь составлен из библейских (Лк. 1:28, 42) боговдохновенных слов, которые, однако, окружены и переплетены нашими («Богородице [] Дево», «Марие», «Яко Спаса родила еси душ наших»). Основная мысль песни, приглашающей Богоматерь к радости («радуйся» на евр. и греч. языках, впрочем, имело значение вообще приветствия, соответственно лат. и рус. «здравствуй», как и передано здесь это слово в лат. переводе), — не без отношения к событию воскресения, почему и усвоена исключительно воскресной и постной — по другим основаниям — вечерне. Могло иметься в виду и древнее предание, что благовещение было вечером []. Воскресный тропарь не поется и вследствие соединения вечерни с утреней, в самом начале которой он положен.

История

Прототип тропаря «Богородице Дево» дан в поминальной молитве на древней литургии ап. Иакова; в ряду разных поминаний (по пресуществлении Даров) в древнейшем списке этой литургии (Messanensis X в.) есть и такое: «Помяни, Господи, архангельский глас, говорящий: радуйся, Благодатная, Господь с Тобою, благословенна Ты в женах и благословен плод чрева Твоего»; в позднейших списках (Rossanensis XI в.) к этим словам прибавлено: «Яко Спаса родила еси душ наших»; еще в позднейших (Париж. библ. № 2509 XIV в.) пред ангельскими словами опущено: «Помяни, Господи, архангельский глас говорящий»; в еще позднейших списках (Париж. библ. № 476 XIV в.) пред словами, получившими таким образом вид самостоятельной песни-молитвы, прибавлено замечание: «иерей прибавляет (συναντει) и говорит это трижды». Так как слова эти на литургии ап. Иакова произносились священником непосредственно пред «Изрядно о Пресвятей…», то происшедшие из нее литургии Василия Великого и Иоанна Златоуста в некоторых списках своих (например, в Криптоферратской ркп. Falascae XIII в.) указывают также эти слова в качестве молитвы священника после слов {с. 602} «Изрядно» (вместо «О Тебе радуется» или «Достойно есть» или подле второго, при пении его); на литургии ап. Петра (в Россанск. ркп. XI в. только) эти слова тоже поставлены в качестве молитвы священника пред «В первых помяни», при этом с добавкой после «Благодатная» «Мария», чего в вышеозначенных ркп. нет []. — Что касается тропаря на вечерне, то в Часослове Синайск. библ. № 863 в конце вечерни не указан тропарь. По западным Студийским уставам на вечерне тоже не было, по-видимому, тропаря. Так и на коптской вечерне. По Алекс.-Студийскому уставу на субботне-воскресной вечерне полагались тропари: «Крестителю Христов и прочая», заменявшиеся для празднуемого святого его тропарем. Так и на эфиопской вечерне, кроме тропаря, аналогичного Богородице Дево, положены похожие на «Крестителю Христов», «Молите за ны» и «Под Твое благоутробие». Евергетидский устав: «отпустителен, а если святой не имеет, воскресный гласа» []. Нечто аналогичное нашему Богородичному тропарю представляет библейская песнь Богородицы на римско-католической вечерне. Соответствующий же «Богородице Дево» тропарь там входит в состав обычного начала и, кроме того, в предшествии четырех стихов с респонсориями и с особой молитвой после него, трижды произносится на рассвете, в полдень и вечером; такая частная служба, называемая Angelus, возникла в XII в. сначала для вечера [], должно быть, под влиянием мнения, что благовещение было вечером. Текст молитвы в эфиопском Часослове имеет следующее разночтение с нашим: «Радуйся Дево, обретшая благодать, Святая Мария»; у римо-католиков: «Радуйся (Ave, польск.: Zdrowas), Мария, благодати полная — чрева Твоего Иисус. Св. Мария, Матерь Божия, моли о нас грешных, ныне и в час смерти нашей» [].

Образ исполнения

Тропарь «Богородице Дево» положен на 4-й глас, обычный глас для тропарей праздников. Ввиду торжественности момента тропарь поется трижды, что полагается еще только в двунадесятые и подобные им праздники. Торжественности способствует и совершаемое при пении тропаря каждение хлебов, имеющее, впрочем, ближайшим назначением освящение хлебов.

По древним уставам

Древние ркп. Иерус. уст. об исполнении тропаря: груз.: «мы же тропарь Богородице Дево, 3 раза»; греч. Сев. и № 381: «и мы отпустительный глас 4 (№ 381:5) Богородице Дево, говоря его трижды». Чин патр. Филофея: «когда же поется конечный отпустительный велегласно и косно (άργώς), {с. 603} диакон — кадит». Остальные уставы и Служебники так, как нынешний, или близко. Нынешний греч. Евхологий пред благословением хлебов указывает петь отпустительный дня и Богородичен. По Константинопольскому Ίερατικόν'у иерей, кадя хлебы, имея пред собою диакона со светильником, поет Богородице Дево, а левый хор поет конец тропаря: «Яко Спаса родила еси…»; такое своеобразное пение по Константинопольскому уставу этого тропаря объясняется тем, что кроме него поется в конце вечерни отпустительный тропарь (благословение хлебов и Богородице Дево бывает до стиховных стихир) [].

Сокращение и отмена

«Богородице Дево» на великой вечерне поется трижды лишь в те воскресенья, с которыми не соединено еще какой-либо великой памяти; в этих же случаях (например, в Недели отец, некоторые триодные, в предпразднства, попразднства и отдания, не все, впрочем) «Богородице Дево» дважды и тропарь памяти или святого однажды (в предпразднства Преображения, Введения, Благовещения и отдание вторых двух, однако, Богородице Дево трижды). При большом стечении памятей с воскресеньем, как-то: в Неделю 7-ю по Пасхе, в Нед. Богоотец (если, впрочем, она не 31 декабря), если 24 декабря в неделю или 25 марта в 3 Неделю поста, — Богородице Дево и вовсе не поется.

Заменив собою литургию и агапу, вечерня должна доставить молящимся и трапезу, хотя бы такую, какую позволяет святость храма. Это и делается в том виде, что молящимся предлагаются благословенные хлеб и вино, вместе с коими благословляются (как бы для завтрашней трапезы) елей и пшеница. С этой целью еще во время совершения литии приготовляется («предукрасившуся» — προευτρεπισθέντος) «четвероножец» (τετραπόδιον) [], или, как он далее назван, «стол», столик, по обе стороны которого и ставятся литийные подсвечники; на столике ставится блюдо (δίσκος) с пшеницей (σίτος) и пятью (по числу евангельских) «хлебами, из которых (ών, в слав. «еже» относится не к «блюдо», а значит вообще «что») имеем обычай делать приношения в церковь», т. е. с просфорами; по обе стороны блюда два сосуда (αγγεία), налево (конечно, от молящихся [], соответственно которым размещаются в храме и иконы), с вином, а направо с елеем; судя по тому, что в молитве благословения {с. 604} сначала именуется вино, оно ставится налево только потому, чтобы, указывая в этой молитве на хлебы, пшеницу, вино и елей, сделать естественное крестообразное движение правой рукой []. Диакон во время пения тропаря, взяв благословение от священника, кадит кругом стола, чем часто сопровождается освящение предметов, и ввиду такого специального назначения этого каждения, кроме стола кадит еще только предстоятеля, стоящего на своем месте (как духовно участвующего в священнослужении) и иерея (совершающих освящение), а затем еще раз стол («хлебы») спереди лишь. Настоятель или, как обычно делается, иерей произносит молитву (подразумевается после предварительных «Господу помолимся», «Господи помилуй») «велегласно», как доселе произносилась одна только молитва — последняя литийная. Молитва просит Спасителя, показавшего в чуде насыщения 5000 всю силу благословения Своего, о таком же благословении и (подобном чудесному) умножении предложенных веществ, а также об освящении вкушающих от них (= замена евхаристии). Пред словами молитвы: «Сам благослови» священник крестообразно осеняет вещества, но не рукою только, а одним из хлебов, знаменующим небесный Хлеб, «чем (также) показывает, что то же совершил Христос, взяв в Свои руки подобным образом пять хлебов» []; при исчислении веществ священник указывает на них рукою, от чего получается также образ креста. Молитва оканчивается прославлением тех свойств Божиих, проявлением которых послужит ожидаемое освящение (между проч. «Всесвятым, Благим, Животворящим…»).

История обряда

Груз. ркп.:

и затем об осенении хлебом, как ныне. Греч. ркп. Сев. и № 381:

Печ. греч. как Сев., только хлебов 5 и + «и немного елея в сосуде (άγγος) каком-либо». Все эти ркп. о благословении одним хлебом прочих как нынешний Типикон.

Слав. ркп. № 328 и 678:

Старообр. устав, как № 678, но в начале:

говорит и о благословении одним хлебом прочих пред молитвою.

Об этом благословении согласно с нынешним большинство ркп. и изд., но некоторые, например Моск. Син. библ. № 332/385 XVI в.:

Из «Чина» патр. Филофея буквально заимствует нынешний Типикон, оканчивая местонахождением елея, и далее там:

Так и в Служ. Петра Могилы, но после «Господу помолимся» +

и т. д.

Моск. Служебник 1602 г.:

Моск. Служ. 1658:

В соответствии с литургией, из которой она родилась, великая вечерня оканчивается тройным молитвословием, состоящим из псалмического стиха, псалма и священнического благословения и имеющим одну тему — благословение. Стих «Буди имя Господне…» из Пс. 112, 3 (ср. Иов. 1, 21) соответствует благословению имени Божия в начале каждой службы и напоминает о том, что с окончанием дня не окончится прославление Божие, а продлится навек, ближайшим образом на предстоящую ночь (почему на вечерне без бдения стих не положен). Таким образом, вместе со следующим {с. 606} псалмом 33-м «Благословлю Господа на всякое время» этот стих является очень искусным переходом к утрене. Заключая восторженное благодарение Давида Богу за избавление от близкой опасности (при одном из обстоятельств Саулова гонения), пс. 33 изображает все блага полной надежды на Бога, приглашая прямо вкусить этой благости, чтобы убедиться в ней, и особенно этим выражением подходит к настоящему моменту. Из псалма, положенного за литургией в полном виде, здесь произносится только половина (из 22 стихов — 11, до «не лишатся… блага»), более поэтическая часть псалма, который далее переходит в нравоучение. Притом 11 ст., коим заканчивается здесь псалом: «Богатии обнищаша и взалкаша…» подходит к предстоящему ядению. На благословение Бога нами в стихе «Буди имя» и псалме 33 Бог отвечает Своим благословением чрез священника. Это столь естественное и необходимое в конце службы благословение преподается не обычною формулою «Мир всем», а с тою полнотою (обилием) и определенностью, как на литургии: «Благословение Господне на вас Того благодатию (не общее благословение только по человеколюбию, но благодатное по силе искупления и таинств) и человеколюбием всегда, (частнее:) ныне и присно…».

История

«Благословение» Господа, соответствующее стиху «Буди имя Господне», было в конце почти всех литургий. Так, на коптской литургии Василия Великого 2-ой ред. пред самым приобщением священник говорит: «Благословен Господь во веки, аминь», по 1-й ред.: «Благословен Господь Иисус Христос, Сын Божий, и Дух Святый, аминь»; на лит. ап. Петра по причащении: «Благословен Бог наш всегда, ныне и присно, и во веки веков»; по древнейшему списку лит. ап. Иакова (Messanensis X в.), пред причащением мирян: «Благословенно имя Господа Бога нашего». По позднейшим спискам той же литургии (Rossanensis XI в. и дальнейшие), положен уже и стих «Буди имя». Он же положен в конце литургии ап. Марка, римской при епископском служении (входя здесь в состав торжественного последнего благословения народа), в начале миланской и лионской, в благословении новопоставленным папой народа [] и в протестантском богослужении (см. ниже, протест. вечерня). — Пс. 33 положен на литургии Апостольских Постановлений [] во время причащения, ст. 9 его («Вкусите и видите…») — причастен на лит. ап. Иакова. — Благословение священника в конце службы считалось всегда необходимою принадлежностью службы. В IV-V вв. по местам такое благословение преподавалось чрез руковозложение епископа (Вступ. гл., с. 136, 141, 142), для чего все преклоняли голову, и епис{с. 607}коп читал особую молитву, соответствующую нынешним молитвам главопреклонения. С умножением молящихся в храмах особое благословение каждого пришлось заменить общим благословением всех. На Западе оно считалось не менее, если не более, необходимой принадлежностью каждой службы, и особенно вечерни, чем на Востоке. Собор Agathensis 506 г. пр. 30 требует, «чтобы народ по окончании молитвы к вечеру отпускался епископом с благословением». В жизни Цезария, еп. Арльского († 542 г.), рассказывается, что «было заведено, чтобы в известное время выходили ему навстречу четыре человека; с ними он шел к вечерне в базилику св. Стефана, так как по окончании вечерни давал благословение народу» []. Благословение в конце служб сохранили даже протестанты всех исповеданий и сект, не только англикане, но и лютеране, реформаторы, пресвитериане, ирвингиане, анабаптисты, гернгутеры.

Способ исполнения

Это трехсоставное заключительное молитвословие вечерни совершается со следующими особенностями. «Буди имя Господне» поется («поем») на 4-й глас, обычный глас праздничных прокимнов, соответствующий притом гласу отпустительного тропаря для воскресенья. Как прокимен, которым он как бы и служит для псалма 33-го (соответствует антифону в западном богослужении), этот стих поется трижды, конечно попеременно, ликами. "Таже псалом 33 «Благословлю Господа на всякое время» и глаголем его до «не лишатся всякаго блага»" — выражение неопределенное, которое можно понимать и в смысле пения псалма, и в смысле чтения: пение требуется как торжественностью момента, так и аналогией всех остальных псалмов вечерни, которые все требуется петь (обычно псалом читается). «Иерей же шед станет пред царскими враты, зря к западом», к народу — в целях преподания ему благословения. «И по скончании псалма глаголет: Благословение Господне на вас… И чтец — аминь». «Аминь» назначено произносить чтецу, так как непосредственно полагается чтение (из Апостола) (где последнее опускается, там аминь поется).

По древним уставам

Груз. ркп.:

Греч. и слав. ркп. и греч. печ. изд.:

«Чин» патр. Филофея:

Таким образом, стиха «Буди имя» не было положено.

Служебники Моск. 1602 г. после текста молитвы благословения (с «аминь»):

далее как ныне, но вместо «на вас» — «на всех вас» и с «аминь», произносимым иереем.

Служ. Петра Могилы 1629 г.:

Так же Моск. 1647 г., но о «Буди» — «на гл. 4», о псалме «глаголем», «станет в царьских дверех», «на всех вас».

Моск. 1658 г.:

Старообр. устав как наш, только о Буди имя, как и пс. 33 — «глаголем» с указанием гласа и «Благословение Господне на всех вас» [].

По нынешнему Константинопольскому чину

В нынешнем греч. Евхологии то же — но без «Господу помолимся», «Господи помилуй» [].

Теперь вводится в состав бдения новый элемент богослужения — чтение (άνάγνωσις). Такое чтение совершается на воскресном бдении 7 раз, а на праздничном 6: после вечерни, после 1 и 2 кафизм, по полиелее, по 3 и 6 песнях канона и после утрени, последнее только в воскресенье. Имея целью наставление и назидание молящихся, эти чтения служат вместе с тем для освежения внимания и отдыхом для тела, так как они выслушиваются сидя. Они разнообразного содержания: тогда как первое, на воскресном бдении, берется из Св. Писания, четыре следующие берутся из святоотеческих бесед на Новый Завет, шестое из житий святых, седьмое нравоучительно-аскетическое — «Оглашения» прп. Феодора Студита. Следовательно, самое важное из этих чтений — первое, которое посему называется «чтение великое», хотя оно по объему менее всех остальных. Из Св. Писания для настоящего чтения берется та часть его, которая, будучи важнейшей и полезнейшей для христианина, редко кому знакома с желательной полнотой, именно Деяния, {с. 609} Послания апостольские и Апокалипсис, т. е. весь Новый Завет, исключая Евангелие, которое, кроме большей или меньшей известности каждому, неудобно было бы слушать сидя и с нужной для отдыха свободой (слушать его мы должны «прости»). Для каждого чтения придется 4–5 глав. Деяния апостольские требуется читать только в Пятидесятницу; о посланиях же в Неделю Всех святых указано, чтобы чтение их начиналось в эту Неделю с соборного послания ап. Иакова, следовательно, они читаются в порядке Библии, оканчивая Апокалипсисом (в Великий пост) []. В Неделю ваий и сырную — другие чтения, как и при совпадении двунадесятых праздников. В Неделю пред Рождеством Христовым указано «чтение в толкованиях апостольских».

Возникновение его

Обычай прочитывать на службах сряду все Св. Писание, по крайней мере Нового Завета, ведет свое начало с древнейших времен Церкви и заимствован ею еще у синагоги, где к чтению почти исключительно сводится все богослужение. В века I–VI не делалось разницы между чтением тех или других отделов Св. Писания по важности, и каждое чтение, исключая разве Евангелие, выслушивалось сидя; с IV в. стали избирать для чтений более краткие и подходящие ко дню отделы, сообщая чтению их торжественную обстановку. Благодаря этому многие части, особенно Ветхого Завета, за недостатком времени оставлялись без прочтения на службах. Подвижники вернули Церковь в этом отношении к прежней практике: лишенные храмовых служб, они заменяли их пением Псалтири и чтением подряд всего Писания, прочитывая за раз целые большие книги, как например Исаию и Послание к Римлянам. С основанием первых монастырей в тех из них, которые следовали чину соборно-приходской службы (монастыри Палестины и Сирии), подле традиционных кратких и приноровленных ко дню чтений, старались, подражая практике подвижников, вести и сплошное чтение Библии большими отделами, целыми посланиями, например на Синае (см. Вступ. гл., с. 59–61, 104, 105, 161, 167, 189–191, 295). В древнезападном богослужении чтению отводилось едва ли не более еще места, чем на Востоке: там ни одна из служб не лишена была по крайней мере краткого чтения из Нового Завета под именем capitulum, capitellum, а на утрене чтение занимало столько же места, сколько и пение Псалтири; кроме того, чтению отводили две особые службы, одна после 1 или 3 часа под именем capitulum, другая после вечерни пред повечерием — {с. 610} collatio [] (Вступ. гл., с. 304–307, 309–319); последнее, очевидно, вполне отвечает по месту рассматриваемому чтению нашей вечерни, но предметом его служили святоотеческие беседы.

Чин великого чтения

О чине настоящего чтения Типикон говорит:

Под «началом чтения», которое произносится чтецом до возгласа священника «Молитвами св. отец», разумеется, очевидно, заглавие читаемой книги, в форме, например: «Деяний св. апостол чтение» или «Соборнаго послания Петрова чтение» (как на паремиях). Возглас священника хорошо напоминает о том, что практика этого чтения восходит к свв. подвижникам. Само собою разумеется, и так говорит редко где, впрочем, соблюдающаяся практика этих чтений (в России — в Соловецком мон., на Валааме и еще в неск. мон.), что чтение это должно совершаться не нараспев, как Апостол и Евангелие, а обыкновенным, разговорным даже, языком, с необходимыми интонациями: оно заменяет собою беседу, поучение. Чтец стоит обратившись или полуобратившись к народу.

Древние уставы о великом чтении

По Евергетидскому Типикону, это чтение было между паннихидой и утреней, «в листов 8» [].

Груз. ркп.:

Так же, исключая слово «текст», греч. и слав. ркп., греч. печ. изд. и старообр. устав.

«Чин» патр. Филофея:

Служебн. Петра М.

{с. 611}

Во время настоящего чтения молящиеся не только восстанавливают силы для дальнейшего бдения сидением, но и подкрепляются вкушением благословенных хлебов и вина. В храме таким образом происходит как бы вечеря, сопровождаемая, как и всякая трапеза, чтением, особенно высоким. Происходя в храме, под звук боговдохновенных Писаний, это трапеза самая святая. Это поистине агапа древности.

По вкушении благословенных хлеба и вина, замечает далее Типикон, запрещается принимать пищу («вкусити что») ввиду завтрашнего причащения. Ввиду этого же и вкушение настоящее бывает на бдениях только от 1 сентября до 25 марта; на летних же бдениях благословенные хлебы не вкушаются, а снедаются на завтрашней трапезе прежде другой пищи (это ввиду того, что вечерня бдения, начинающаяся после заката солнца, летом, по краткости ночи, может окончиться слишком позднею ночью).

В Служебнике это замечание сокращено:

и прибавлено предупреждение священнику, чтобы он благословенных веществ не благословлял вторично на другом бдении, но хлеб раздавал народу и съедал сам за столом ранее другой пищи, вино потреблял бы с благоговением, елеем помазывал в конце утрени или клал в пищу, а пшеницу сеял или молол бы.

Древние уставы о благословении хлебов

Груз. ркп.:

Греч. ркп. и печ. — как нынешний Типикон, только {с. 612} вместо «вкусити что» — «пить воду» и нет «ина пакостящая прогоняют» и иногда вместо γεννημάτων — ώρείων, «от житниц».

Слав. Уст. Моск. Синод. библ. № 328/383 XIV в.:

№ 678/386 XV в. — как нынешний. Ркп. Киевск. Акад. Муз. Аа 194 XVI в.: «по две чаши», нет «мыши от жит отгонят».

Греч. печ. Евхологий, — как наш Служебник без предупреждения иерею.

Моск. Служ. 1602 и 1647 г.: «пити воды или ино что вкусити» и о дарованиях нет.

В Служ. Петра М. ничего нет и о вкушении даже. Моск.

1658 г. во всем как нынешний Служ.

Старообр. устав, — как наш [].

Историческая основа вечернего благословения хлебов и вина

Прототипом настоящей «трапезы», как давно уже многими замечено, была агапа. На последней часто пища была столь же проста, как и предлагаемая нынешним Типиконом для снедания на бдении (Вступ. гл., 51–52, 75–77). Вероятно, и елей с пшеницей прибавлены к благословляемым веществам (а прибавлены они, как мы видели, не без колебания и не сразу) не без мысли о древней агапе, а также, должно быть, под влиянием очень древней практики благословения елея. В литургических памятниках IV и ближайших веков есть молитвы на благословение воды и елея, которые приносились в храм, по-видимому, наряду с хлебом и вином для евхаристии, почему молитвы для освящения их помещались вслед за чином литургии. Такое место занимают они в сирском «Завещании (Testamentum) Господа нашего Иисуса Христа», где они приводятся с замечанием: «если священник освящает елей для уврачевания страждущих, то, ставя пред алтарем сосуд его, говорит умиленно»; молитва просит у Бога, даровавшего нам Духа Святого, Христа, освятившего нас, соделавшего мудрыми, давшего нам сознание грехов, силу Духа Своего, Целителя, давшего достойным благодать исцеления, послать на елей полноту Его благодеющей милости, чтобы он облегчал труждающихся, врачевал больных, освящал приходящих к вере; «эта молитва говорится и над водой». Апостольские Постановления просят Господа Саваофа, давшего воду к питью и очищению и елей веселить лице, освятить Христом эти вещества, дать им «силу здравия содетельну, болезней отгнательну, бесов прогонительну, всякаго навета гонительну». Молитва в Евхологии, приписываемом Серапиону, еп. Тмуитскому (IV в.), «о приносящих елей и воду», «благословляя» эти вещества «именем Христовым», также испрашивает им «целительную силу», чтобы чрез питие их и помазание ими «отражались всякая огневица (πυρετός), все демонское и всякая болезнь» []. О благословенных хлебах упоминается в «Луге духовном»: авва {с. 613} Сергий Синайский, дав такой хлеб льву, лежавшему на дороге и мешавшему пройти его мулам, велел ему сойти с дороги, что тот и исполнил [].

Вторая часть нашей вечерни своею близостью к литургии напоминает 2-ю часть (со входа) песненной вечерни (Вступ. гл., с. 342), только там уподобление началу литургии, а здесь — концу.

Звон к утрене

Теперь начинается вторая и важнейшая часть бдения — утреня. Начало ее отмечается звоном.

Не указано, что сначала в один великий, а потом во все, как пред началом бдения, потому что это не благовест (начальный звон), требующий особой продолжительности, а только «знамение» о начале утрени. Продолжительность его поэтому совершенно не определяется.

По древним уставам

По древним редакциям Иерусалимского устава, в начале утрени на бдении полагался не только звон, но и каждение, а по нек. слав. спискам устава и возглас, но звон был только в один большой колокол или било.

Груз., греч. ркп. и греч. печ. изд.:

Слав. ркп. XIV в. (Моск. Синод. библ. № 328/383 и 329/384):

Слав. ркп. XV и XVI в. (например, № 678/386 и Киевск. Акад. муз.) не говорят ни о каждении, ни о возгласе, а о звоне прибавляют: «в великое древо и в прочая, аще суть»; так и старообр. устав; о звоне см. также Служ. Моск. изд. 1602 и 1647 г. (выше, с. 610), где он указывается в три приема.

Начальные стихи утрени

Начинается утреня бдения ангельскою песнью при рождении Спасителя «Слава в вышних Богу» (Лк. 2, 14), как ею же в более распространенном виде она и оканчивается; это, конечно, ввиду того, что с события, {с. 616} положившего начало нашему спасению, и притом происшедшего ночью, и с прославления его естественно начать ряд дневных служб. Ввиду особой важности этой краткой песни, представляющей не человеческое произведение, она повторяется три раза в честь Св. Троицы. Предпославши такую высокую песнь, молящиеся решаются начать и собственную хвалу и в чувстве своей неспособности к ней просят Божественного содействия, опять не своими словами, но боговдохновенными, хотя уже исшедшими из человеческих уст, стихом Пс. 50, 17: «Господи устне (евр. sephathaj, χείλη, губы) мои отверзеши и уста (евр. pi, στόμα, рот) моя возвестят хвалу Твою». Молитва здесь выражена в будущем уверенности. Стих особенно подходил к тому времени, когда служба импровизировалась. Он повторяется дважды, как бы для каждого лика. Составляя начало службы, оба стиха, однако, должны стоять в ближайшей связи с первым отделом ее, каким в службах всегда являются псалмы. Псалмы и в данном случае начинают службу, указанные же стихи рассматриваются только как начальный припев их. Это выражается тем, что стихи по исполнению не отделяются от следующего за ними шестопсалмия, произносятся так же, как оно, и тем же лицом (см. ниже).

История их

«Слава в вышних Богу» входило издревле в состав литургии. Литургия Апостольских Постановлений имеет этот стих пред самым приобщением; наша и несторианская литургия, приписываемая ап. Фаддею, имеют его в самом начале; римская — тоже в начальной части и в форме 1-го отдела нашего великого славословия. На утреню стих перешел, может быть, под влиянием перенесения литургии на утро и соединения ее с утреней. На ней он упоминается в древнейших списках Иерусалимского устава, но на будничной утрене, а не на воскресной, где прямо указывается шестопсалмие []. — Стихом «Господи устне мои отверзеши», произносимым трижды, предписывает начинать утреню прп. Венедикт; по замечанию комментаторов Венедикта, стихом этим разрешалось обязательное ночное молчание, почему при нем было в обычае осенять рот крестным знамением []. И нынешняя римская утреня начинается им. Им же начинается армянская полунощница (= утреня), с произнесением тоже трижды (Вступ. гл., 299). Лионская литургия имеет его пред Евангелием []. На иерусалимской утрене он появляется в ркп. одновременно с первым стихом, и оба сразу в нынешнем способе исполнения, т. е. с произнесением первого трижды, а второго дважды, и в непосредственной связи с шестопсалмием, от которого они, следовательно, никогда не отделялись но способу исполнения, т. е. пелись так, как шестопсалмие (см. ниже).

{с. 617}

План утрени

Наша утреня, как и римско-католическая, заметно распадается на четыре части соответственно 4 «стражам» ночи, так как прототипом утрени было древнее бдение (вигилия), занимавшее под праздники всю ночь. Части эти:

1) шестопсалмие с великой ектенией и Бог Господь;

2) кафизмы с Непорочными или полиелеем и Евангелием;

3) канон;

4) хвалитны со славословием и ектениями.

1-я часть утрени

Первая часть утрени, как и вторая, постепенно возводит молящихся от грустно-покаянного настроения, основного для христианина, к радости о Боге. Такое восхождение в 1-й части утрени имеет три ступени: шестопсалмие, ектению и Бог Господь. От некоторой скорби, которою дышит первое, вторая — ектения — переводит нас в молитву просительного характера, возбуждаемая которой надежда уже близка к дышащему в Бог Господь торжеству.

Открывается эта часть, а с нею, следовательно, и вся утреня, системой псалмов, известной под именем шестопсалмия (εξάψαλμος). Таким образом, предначинательных псалмов на этой службе, сообразно ее длине и первому месту среди суточных служб, вдвое более нормально принятого числа их для каждой службы — 3. В состав шестопсалмия входят:

— пс. 3 «Господи, что ся умножиша»,

— 37 «Господи да не яростию»,

— 62 «Боже, Боже мой, к Тебе утренюю»,

— 87 «Господи Боже спасения моего»,

— 102 «Благослови душе моя Господа»,

— 142 «Господи услыши молитву мою».

Псалмы выбраны, должно быть, не без намерения из разных мест Псалтири равномерно; этим они представляют ее всю, хотят сказать, что, собственно, следовало бы исполнить ее всю, как делали подвижники по ночам. Псалмы выбраны однородного содержания и тона, господствующего в Псалтири; именно, все они изображают преследование праведника врагами и его твердую надежду на Бога, лишь растущую (ср. Пс. 3, 8; 62, 6) от увеличения преследований (ср. Пс. 3:2, 3; 37:7, 8 и д.; 87:4, 5) и в конце достигающую ликующего успокоения в Боге (пс. 102). Все эти псалмы надписаны именем Давида (и в евр. Библии), исключая 87, который — «сынов Кореевых», и воспеты им, конечно, во время преследования со стороны Саула (может быть, пс. 62) или Авессалома (пс. 3; 142), отображая в себе духовный рост певца во этих бедствиях. Из множества псалмов подобного содержания выбраны сюда именно эти и потому, что они некоторыми местами своими имеют в виду ночь и утро (Пс. 3, 6: «Аз уснух и спах, востах»; Пс. 37, 7: «весь день сетуя хождах», ст. 14: «льстивным весь день поучахуся»; Пс. 62, 1: «к Тебе утренюю», ст. 7: «поминах Тя на постели моей, на утренних поучахся в Тя»; {с. 618} Пс. 87, 2: «во дни воззвах и в нощи пред Тобою», ст. 10: «весь день воздех к Тебе руце мои», ст. 13, 14: «еда познана будут во тме чудеса Твоя — и аз к Тебе, Господи, воззвах и утро молитва моя предварит Тя»; Пс. 102, 15: «дние его яко цвет сельный»; Пс. 142, 8: «слышану сотвори мне заутра милость Твою»). Грустные псалмы чередуются с радостными, причем для первых естественно выбраны четные места. Псалмический материал шестопсалмия несколько умножен; сделано это 1) тем, что в конце каждого псалма повторяется наиболее характерное или подходящее к утренней службе место его в размере 1/2–2 1/2 стихов, именно Пс. 3, 6; 37:22, 23 (последние стихи), 62:7b-9; 87:2, 3 (первые стихи); 102, 22b; 142: lb-2a, 10b. В конце последнего псалма первое из двух повторяемых мест его произносится даже дважды («Услыши мя, Господи, в правде Твоей…»). 2) К псалмическому материалу шестопсалмия присоединяется обычное в таких случаях смешанное христианско-ветхозаветное славословие (см. выше, с. 468–469): «Слава и ныне; аллилуиа 3, Слава Тебе Боже, 3; Господи помилуй 3; Слава и ныне», служащее заключением к каждой троице псалмов, причем при второй троице не говорится Господи помилуй и второго Слава и ныне ввиду непосредственно следующей ектении, где эти воззвания даны в увеличенном размере.

Происхождение его

До появления монашеских уставов утреня в отношении к количеству псалмов не отличалась от вечерни: та и другая в Апостольских Постановлениях имеют по одному псалму, и утреня 62-й (Вступ. гл., с. 135, 137); такой же псалом указывается для нее в соч. «О девстве» псевдо-Афанасия (IV–V в.) []. Под влиянием подвижников, певших в течение ночи целую Псалтирь, монастыри вводили пение на утрене по 75, 60, 50, 30, 20 и 18 псалмов; устав Венедикта и другие западные сокращали это число до 12, основываясь, должно быть, на очень распространенном в древности обычае петь за раз 12 псалмов, причем устав Венедикта делил их на две шестерицы, предпосылая им пс. 3 и 94; другие уставы (западные) еще более сократили это число, — до шестопсалмия, пяти- и четырепсалмия (Вступ. гл., 189–190, 216, 301–313). Последнее нашло применение и на армянской утрене, причем все псалмы ее 4-псалмия совпадают с нашими: 3, 62, 102, 142 (там же, 299). И песненная утреня при Симеоне Солунском имеет в начале пс. 3, 62 и 133 (там же, 345). Древнейшие упоминания о нашем шестопсалмии — в известном описании синайской утрени VII в., в Ипотипосисе и Диатипосисе (там же, 295, 359).

Способ исполнения

Шестопсалмие с предшествующими ему стихами: «Слава в вышних» и «Господи устне», как важнейшую часть службы, Типикон назначает читать предстоятелю.

Некоторая неясность выражения здесь относительно того, кто «начинает» и «глаголет» шестопсалмие (может быть, намеренная, = безлично), разрешается в 7 и 9 гл. Типикона и в уставе 1-го понедельника Великого поста, где прямо сказано: «предстоятель же глаголет Слава в вышних» и т. д.; и в примечании к 7 гл. («зри») в перечне читаемого настоятелем поименовано шестопсалмие. Итак, после целого потока торжествующих песен бдение теперь переходит в тихий молитвенный тон, так идущий к началу новой службы. Это наиболее минорная часть бдения. Но замечательно, что здесь нет тех замечаний о покаянном настроении при чтении шестопсалмия, которые даются в уставе будничной утрени (9 гл.) и еще более в чине великопостной утрени (понедельник 1-й седмицы Четыредесятницы).

Исполнение в древности

Благодаря шестопсалмию, как впоследствии кафизмам, начало нашей утрени по тону своему вполне отвечает характеру всего древнего пения, которое было, как синагогальное еврейское, по преимуществу речитативным (Вступ. гл., 20, 155). Вообще «в первые века, когда в жилах верных кипела еще излитая за них Кровь Христа, псалмы пелись с таким умеренным изгибом голоса, что пение было похоже более на чтение, чем на пение. Остаток такого пения в Западной Церкви — пение in directum, которое по временам сменяет пение антифонное с модуляциями голоса». Особенно долго такой характер удерживало пение на ночной службе: по правилам Исидора Севильского, ноктурны читались, а утреня (Laudes) пелась, «чтобы услада разнообразия прогоняла усталость» []. Таким образом, шестопсалмие по исполнению наиболее верно старине. Впрочем, такое пение для шестопсалмия предполагают, как увидим, только древнейшие Студийские уставы; Иерусалимские же уставы первоначально, по-видимому, хотели более торжественного пения для него. За это говорит сохранившееся доселе повторение в конце каждого псалма наиболее важного места из него; это повторение совершенно аналогично антифону на римско-католическом богослужении, с той, впрочем, разницей, что антифон там не только заключает псалом, но и предпосылается ему (в усеченном виде). Так как шестопсалмие возникло тогда уже, когда почти всюду оставлено было повторение антифона за каждым стихом псалма, то это повторяющееся в конце псалма место его едва ли предназначалось для пения за каждым стихом псалма, а играло только такую роль, как нынешний римский антифон. В житии прп. Саввы рассказывается, что он однажды ночью услышал в келии одного св. старца пение (оказавшееся чудесным) псалмов как бы большим собранием и со сладкогласным исполнением (μετά μέλους ηδυφωνου) одного стиха из псалма (41, 5) {с. 620} и думал, что совершается утреня (κανών) []. Студийский устав о шестопсалмии:

Общее пение шестопсалмия предполагают еще и греч. ркп. и печ. изд. Иерус. устава, судя по выражению: «начинаем шестопсалмие», которое слав. ркп. заменяют уже «начинает предстоятель» (ркп. XIV в., но ркп. XV и XVI в.: + «или екклисиарх»); (если греч. ркп. о чтении молитв говорят, что их священник читает, когда «предстоятель начнет 102 пс», то здесь разумеется запевание).

«Чин» патр. Филофея: «предстоятель или учиненный монах говорит шестопсалмие».

Старообр. уст.: «начинает игумен или екклисиарх — кротким и тихим гласом и глаголет по ряду ексапсалмы» []. В бытность Арсения Суханова на Востоке шестопсалмие читал патриарх [].

— Повторение стихов отмечается в слав. ркп. уставов XIV в. согласно с нынешним Часословом, но по 2 и 5 псалмах стих по дважды []. Это, как и нынешнее повторение в конце последнего псалма «Услыши мя, Господи, в правде Твоей» дважды, — должно быть, след прежнего пения шестопсалмия на два хора. След пения его — и нынешний обычай петь «Слава в вышних Богу» и «Господи устне мои», а также последнего «аллилуиа».

Греч. печ. Орологий после 3-х псалмов: «Сл. и н., аллилуиа 3» [].

Первопеч. слав. Часословы, например Моск. 1658 г. и старообр.: + «Господи помилуй 3, Сл. и н.»; а в конце 6 пс: «Услыши мя в правде Твоей, Господи, услыши…» и этот стих однажды.

Старообр. уст. в конце «Сл. и н. аллилуиа 2, клирицы же 3-ю аллилуию с пением».

Не довольствуясь собственною молитвою в словах шестопсалмия, верующие посылают на молитву облагодатствованного ходатая за себя, напоминающего небесного Ходатая за нас пред Богом, в лице священника, который {с. 621} во время шестопсалмия, стоя пред царскими дверьми, приносит наши молитвы в таинственной безмолвной беседе с Богом. Этих тайных молитв священника на утрене, сообразно большей длине и значению этой службы в сравнении с вечерней, более, чем на последней, но количество их определено, как и на той, символическим числом — 12, соперничающим с 7 священной знаменательностью. Ближайшим образом число это внушает мысль, что мы все часы ночи, — времени, особенно располагающего к молитве и удобного для нее, — хотели бы провести в ней, напоминая о том, что утреня и возникла из первоначальной всенощной службы (вигилии) под праздники.

Обнимая собою все потребности вступающего в новый день христианина, утренние молитвы, точнее — молитвы утрени (εύχοά τοΰ όρθρου), вместе с тем приноровлены к разным частям утрени, будучи первоначально, подобно вечерним молитвам, и предназначены для чтения на разных местах ее.

1-я молитва, как вступительная, благодаря Бога за пробуждение и настоящую службу, просит о помощи Божией вообще и достойном совершении богослужения; оканчивается возгласом великой ектении. 2-я и 3-я, начинаясь словами песни прор. Исаии, соответствуют по содержанию этой песни, со стихами которой поется аллилуиа на постной утрене (взамен Бог Господь).

Частнее, 2-я молитва просит о научении совершать правду и святыню в страхе Божием, чтобы Бог помянул и услышал всех молящихся со священником по имени, спас их, благословил и освятил, дал мир миру, Церкви, священнику, императору и всем людям (ср. великую ектению и заамвонную молитву); славословие (= возглас) прославляет имя Божие.

3-я молитва  — о научении нас правде Божией, внутреннем просвещении (после внешнего — предыдущей молитвы) чрез сохранение в нас печати Духа Святаго, которое повлечет за собою и праведную деятельность, а также радостный наступающий день; возглас 1-й малой ектении.

4-я молитва просит принять благодарение наше (принесенное доселе) за сон и пробуждение и удостоить вечных благ, причем молитва выступает за пределы присутствующих и охватывает всю братию на земле, море и везде; возглас (= на утренней просительной ектении) прославляет милосердие Божие.

5-я просит о принятии утренних молитв (как предыдущая — утреннего благодарения), как кадила, и не обойти помощью ни одного из бдящих и поющих; возглас (= ектении по 3 песни канона) заключает общее прославление Бога и начинает новую серию возгласов.

6-я молитва благодарит уже за благодеяния всей жизни и, частнее, опять за прошедшую ночь и просит, чтобы Бог сподобил петь и молиться Ему непрестанно и помянул «вопиющих к нему в нощи» (следовательно, особенно нуждающихся в помощи), сокрушив невидимых врагов их; возглас (= по 6 песни канона) заключает общее прославление Царства и спасения Божия.

7-я молитва, повторяя прежние прошения о принятии благодарения и научении оправданиям, просит о научении нас достойной молитве и прощении всяких грехов; возглас «Буди держава Царствия Твоего» развивает первую мысль предыдущего возгласа и подготовляет следующий. {с. 622}

8-я молитва развивает прежнее прошение о принятии нашей молитвы, исчисляя и виды ее: моления, исповедания (может быть, указание на полиелейные псалмы), ночные службы — и просит о даровании веры, надежды и любви (положительная сторона испрошенного в прежней молитве отрицательного блага — прощения грехов), о благословении всех предприятий наших в близком уже дне и достижении его; возглас — с прославлением имени и Царства Божия, = на полиелее.

9-я молитва о достойном слушании Евангелия с прославлением Бога, как просвещения нашего (имеется в виду и близкий рассвет); тождественна с литургийной.

10-я молитва  — 50-го псалма — приспособляет его прошения к христианским потребностям (например: «благоволи приносити Тебе жертву правды и возношения во св. Твоих жертвенницех») с прославлением милости Божией (= возглас пред каноном, — развитие второй мысли в возгласе 5 молитвы).

11-я молитва  — хвалитных псалмов — просит Творца Ангелов с особым умилением («милися деем»), достигнутым всеми молитвами, принять наше славословие (предварение следующей молитвы), возносимое со всеми созданиями Божиими; возглас (= по 9 песни канона) присоединяет нашу молитву к ангельской хвале.

12-я молитва  — великого славословия, — повторяя его мысли, объединяет все прежние прошения: о прощении грехов, принятии молитвы, просвещении, очищении, исполнении заповедей («яко во дни благообразно ходяще» — наступивший рассвет) и вечной жизни; возглас — общее прославление Бога (возвращение к исходному пункту).

История их

Утренние молитвы, как и вечерние, некогда были размещены по целой службе. Но древнейшие из сохранившихся Евхологиев, каковы, например, Барбериновский VIII–IX в., Имп. Публ. библ. № 226 (из собр. еп. Порфирия) VIII–X в., Криптоферратский Виссарионов (Bessanonis) ок. IX в., с которым совпадает в отношении молитв Евх. Париж. национ. библ. № 213 Коаленев (Coislin) 1027 г., просто нумеруют утренние молитвы, указывая место в чине утрени только для 3–4 последних. Важно то, что эти Евхологии дают все нынешние молитвы, исключая, впрочем, 9-ю, и в нынешнем их порядке, чем позволяют судить о степени древности их. 7-ю молитву Криптоферратский надписывает «молитва Евангелия», 10-ю (там 9-ю) «молитва 50-го» (т. е. псалма), 11-ю (там 10) «мол. на хвалитны», 12 (там вне счета) «молитва или отпуст», а затем мол. главопреклонения, но пред двумя последними Крипт. и Коал. имеют молитву оглашенных и 2 молитвы верных с замечанием, что они читаются только иногда (об этих молитвах и этом замечании см. Вступ. гл., 348). Это последнее обстоятельство, равно как и то, что в некоторых Евхологиях, например Синайск. библ. № 962 XI–XII в., первые 5 молитв надписываются «молитва антифона первого», «мол. антифона 2-го» и т. д. (Евх. той же библ. № 973 — 1153 г. и Патм. б. № 105 XIII в. так надписывают только первые 3 молитвы, Евх. Син. б. № 958 X в. так надписывает только 4-ю молитву, а Синайск. № 982 XIII в. только о нынешней {с. 623} 10-й молитве, там 9-ой, замечает «молитва антифона, т. е. 50 пс.»), — эти обстоятельства показывают, что утренние молитвы приспособлены были первоначально к песненной утрене. Когда они перенесены были на утреню студийско-иерусалимского типа, не имевшую в начале антифонов, нужно было распределить их по составным частям этой утрени, и различные Евхологии делают это каждый по-своему, так что нет, можно сказать, и двух совпадающих здесь во всем.

Так, грузинск. Евхологий Имп. Публ. б. № 208 и Тифлисск. церк. муз. № 450, оба XVI в., но со следами очень древней практики, указывают после шестопсалмия или на последнем его псалме (второй Евх.) нынешнюю 1-ю молитву (молитвы не нумеруются): на «кафизме» по первом «псалме» (может быть, псалмом названа целая кафизма) мол. 2, по втором пс. мол. 3, по третьем пс. мол. 4, причем концы молитв произносятся в качестве возгласов после непосредственно следующих за ними ектений (на кафизме — малых), пред Евангелием мол. 9-я, на 50 пс. — 10, по третьей песни канона — мол. 5, по шестой песни — 6, по седьмой песни — 7, по восьмой — 8, молитва прилежного моления, и по просительной ектении «молитва выхода», т. е. нынешняя 12-я.

В Синайск. Евх. № 973 — 1153 г. на великой ектении 1 молитва, после нее 2 и 3, молитвы 4–7 приводятся с замечанием: «другие молитвы для (διά) полиелея Недели во св. Четыредесятницу, когда бывает стихословие», по 50 пс. — мол. 10 (там 9-я), по девятой песни — мол. 11, «молитва прилежного моления» на сугубой ектении, после нее мол. 12 и на нынешнем месте молитва главопреклонения.

В Евхологии Патмосск. библ. № 105 XIII в. 1-я мол. на Бог Господь, после него 2 и 3, пред Евангелием 9, на 50 пс. 10, по (άπό) третьей песни канона 4, по шестой — 5, по девятой — 11 (концы молитв служат возгласом ектений), на «Слава в вышних» — 12, по просительной ектении молитва главопреклонения, после стиховных стихир «молитва отпуска»: «Творче (Δημιουργέ) всех Господи…» (с просьбою об услышании, невменении грехов, умирении жизни и удостоении Царства Небесного).

В Служебнике Софийской (при СПб. Дух. Ак.) библ. № 523 XIV в. на шестопсалмии 1 мол., на кафизмах 2 и 3, по третьей песни канона 4, 5 и 6, по шестой песни 7 и 8, «егда поют Помилуй мя Боже» — 10, на хвалитех 11, после них и малой ектении — 12 (пред Евангелием и сугубой ектенией).

Другие памятники, хотя не дают распределения молитв по службе, но характерны в них отступления от нынешнего и вместе древнейшего порядка молитв, свидетельствующие о таких же попытках приспособить молитвы песненной утрени к обычной: так, ркп. Моск. Синод. библ. № 310 XVI в. дает такой порядок: 1–5, 8, 10, 6, 7, 11; Служебн. той же библ. № 952/347 XIV в.: 1–4, 10, 5, 6, 11; Тактикон имп. Иоанна Кантакузена XIV в. (греч. ркп. Моск. Синод, б. № 279), Евх. той же библ. № 280 и 281 XV в. и Румянц. муз. № 486 XVI в.: 1–6, 10, 7, 8, 11, 12; Синайск. № 958 X в. ставит 10 пред 8. Иные Евхологии такого приспособления достигают более простым путем — опущением некоторых молитв, преимущественно таких, содержание и место которых затрудняло приурочение их к известному моменту утрени (что делают и вышепоименованные Евхологии); чаще {с. 624} всего, в громаднейшем большинстве ркп., опускается 9 молитва, или ставится вне счета, или последнею (отголосок практики, когда Евангелие читалось после славословия великого); Евх. Париж. № 213 замечает о ней, что она «не бывает в Великой церкви, а в остальных, в которых по 6 песни говорится Евангелие на великие праздники»; иногда опускаются также молитвы 7 (см. выше и Синайск. Евх. № 956 и 958 X в., 962 XI-XII в., Илитарий Афоно-Ксенофской б. № 161 XIV в.), 8 (те же, исключая № 958), 12 (см. выше и ряд Софийск. Служебников XV в. № 530, 533 и др.), 11 (см. выше, один Илитарий IX в., опис. еп. Порфирием [], Афоно-Есфигм. № 208 XVI в.) и 6 (Евх. Синайск. 962 XI–XII в.). В некоторых эти опущения доходят, таким образом, до 4 (последний Евх.) и 5 молитв: так, в Софийск. Служ. № 518 XIII в. и 522 XIV в. нет молитв 4, 6, 7, 9 и 10. Евхологии же Синайск. № 984 XV в. и Афинск. унив. № 94 — 1542 г. имеют только первые три молитвы, указывая их читать на шестопсалмии. Постепенно и в разных местах и чтение остальных молитв приурочивалось к шестопсалмию, и число таких одновременно читаемых молитв возросло с 8, так как с 9-й молитвы носят вышеуказанные надписания, приурочивающие их к другим местам службы («на Евангелии», «на 50-м», «на Хвалите», «на Слава в вышних» — так в Евх. Рум. муз. № 474 XVI в., в Син. № 961 XI-XII в. еще и 8-я «пред 50 пс»), до 10 (так в ряде Софийских Служебников XV в. № 538, 539, 540, 542 и Моск. Типогр. б. № 130, где только 11 и 12 молитва носят подобные надписания: «на Хвалите», «на Слава в вышних») и до 11 (м. Киприан: «на заутрени 11 молитв и 12-я молитва после «Хвалите Господа с небес» на главопреклонение» []). Отсюда был уже один шаг и до нынешней практики с ее 12 молитвами на шестопсалмии (недоставало, должно быть, 9-й молитвы), представленной ркп. с XI в.: Евх. Моск. Рум. муз. Сев. № 474 XI в., Афоно-Ватопед. №133/174 XIV в., Синайск. №988 XV в., Моск. Синод, б. № 616/360 XVI в. и т. д. [] и ср. ниже). Что касается печатных Служебников, то греч. все имеют нынешний состав, из слав. Моск. 1602 и 1647 г. не имеют 9-й, следовательно, всего 11 на шестопсалмии, Служ. Петра Могилы 1629 г. о ней замечает, что она положена у греков, и предоставляет ее чтение желанию, с Моск. 1658 г. она вносится, и состав получает нынешний вид.

Чтение их

Утренние молитвы читаются священником в такой же обстановке, как и вечерние, т. е. пред царскими дверьми, с непокрытой головой, в епитрахили; «индеже и в фелони», — прибавляет здесь Типикон, имея в виду, конечно, обычай, узаконенный еще Стоглавым Собором, мирским священникам {с. 625} всю утреню, как и вечерню, совершать в фелони. Такая обстановка чтения, внушая мысль о покаянии и недостоинстве нашем, напоминает и о прежней практике начинать утреню в притворе. Чтение молитв начинается с 4 псалма шестопсалмия «Господи Боже спасения моего», очевидно, чтобы дать возможность священнику выслушать хотя половину шестопсалмия.

Древние уставы об утренних молитвах

Груз. ркп. не упоминает о чтении молитв за шестопсалмием в чине бдения, а говорит об этом в уставе будничной утрени (см. там).

Греч. ркп. и печатный греч. Типикон (Иерус.):

так и древнейшие слав.; но поздн. греч. и слав. (Моск. Синод. библ. греч. № 381 и слав. № 332/385 конца XIV в.) указывают начинать молитвы со псалма «Господи Боже спасения», как ныне.

«Чин» патр. Филофея — то же, но не упоминает об облачении.

Старообр. уст.: «восприим на ся епитрахилий».

По 'Ιερατικον'y, иерей чтение молитв начинает с 1-го псалма, до 4-го читает пред св. трапезою, а затем пред иконою Спасителя, которую в заключение целует [].

Великая ектения на утрене

Шестопсалмие — не столько молитва, сколько излияние чувств верующего; следующая за ним великая ектения, которая вообще стоит в начале всех важнейших служб, является уже определенной, точной молитвой, обнимающей важнейшие потребности христианина. Шестопсалмие на утрене, как и предначинательный псалом на вечерне, настраивают душу к такой молитве, будят в ней неопределенные, но зато тем более глубокие религиозные чувства; они предуготовляют к молениям великой ектении; на литургии такого предуготовления нет, так как к ней приступают верующие, достаточно приготовленные целым кругом суточных служб, и особенно часами, и так как вообще к ней приступают с большим подъемом духа, являющимся само собою от сознания важности предстоящего таинства. Великую ектению на утрене, как и на вечерне, Типикон указывает произносить иерею, так как диакон выступает только с полиелея. Иерей произносит ее пред св. дверями, с того места, где он читал утренние молитвы, а после возгласа ее иерей «отшед стоит на своем месте», т. е. вместе с братией, вне алтаря, как на вечерне (см. выше, с. 533).

По старым уставам

Груз. ркп. не упоминает о ектении.

Греч. ркп. и печ. изд.: «затем творит (иерей) ектению и возглашает».

Так и древн. слав. ркп.; поздн. и старообр. уст.: «творит иерей или диакон великое диаконство» [].

По 'Ιερατικον'y, {с. 626} «Господи помилуй» на этой ектении (сказываемой, как и все там, диаконом) хоры поют попеременно [].

Будучи более радостной службой, чем вечерня, совершаясь в часы рождения и воскресения Христова, утреня, взамен 140-го и следующих за ним специально вечерних псалмов, на месте их имеет общий праздничный псалом в гораздо более торжественном исполнении, чем те псалмы, именно отрывки из пс. 117 под наименованием «Бог Господь» (Θεός Κύριος). Этот псалом предназначался у евреев для пения в какой-то большой праздник («составите праздник», ст. 27), по случаю явления народу от Бога великой милости, за которую весь Израиль должен был благодарить Бога, как за спасение от смерти и уничтожения («не умру, но жив буду», ст. 17). Известный пасхальный стих «Сей день…» находится в этом псалме. Из псалмов это едва не самый радостный, уступающий в этом отношении разве 67-му. Из такого-то псалма составлена песнь «Бог Господь». Притом из него для нее взяты самые сильные и характерные стихи, вкратце представляющие содержание всего псалма. Главный из этих «избранных» 5 стихов «Бог Господь и явися нам, благословен Грядый во имя Господне» составлен из двух мест псалма, расположенных в обратном порядке (ст. 27а и 26), из коих первое непосредственно имеет тот смысл, что Господь (Иегова) есть истинный Бог и что Он теперь с особенною ощутительностью открылся нам («явися», с евр. «просветил», «засиял»). С этим ставится в связь то, что приходящий теперь, при таких обстоятельствах, от имени Господа благословен («во имя Господне» можно относить и к «благословен»). То, что эти последние слова были приложены к Спасителю при торжественном входе Его в Иерусалим и что, по Его словам, им встретят Его и при Втором Пришествии [], все это указывает на Него именно как на Того «Грядущего», пришествие Коего равносильно явлению Самого Бога и показывает всем Бога. Пришествие же к нам Сына Божия, явление Бога во плоти Его, по учению апостолов, имело как бы три степени: воплощение, воскресение и будущее Пришествие []. О каждом из них навевает мысль ночь, каждое из них воспоминается в ночной службе, как приуроченное к ночи («Слава в вышних», «Се Жених»). Но на воскресной утрене естественнее всего мысль о втором, центральном «явлении» — в воскресении. Симеон Солунский относит стих к первому и последнему: «хорошо сказано в этой песне: «Бог Господь и явися нам» — Слово Божие воплощенное; «благословен Грядый» — Сам как Бог во плоти; «во имя Господне» — во имя Отца и Свое — И весьма прилично, что ночью изобража{с. 627}ется рождение — явление Спасителя в плоти, как это и было ночью, и нам, сидящим во тьме и сени неведения, «возсия свет велий», по словам Исаии. Потому-то мы и в этой жизни, как бы в ночи, ожидаем в полночь пришествия возлюбленного нам и любящего нас Жениха душ» []. К воскресению наиболее подходят и сопровождающие «Бог Господь» стихи псалма, — исключая ст. «Исповедайтеся Господеви», взятый как начальный стих псалма: все они изображают полную преследований жизнь Спасителя (ст. 11: «обышедше обыдоша…»), сопровождавшуюся сознанием, что грозящая от врагов смерть окажется бессильной над Ним (ст. 17: «не умру, но жив буду…») и повлечет основание Церкви (ст. 22 и 23: «камень егоже небрегоша…»; ср. стихи к вечернему прокимну).

Древнее употребление пс. 117 и «Бог Господь»

Пс. 117 — аллилуйный (у LXX) и входил у евреев в состав так называемого «галлела» (Пс. 112–117, евр. 113–118. Вступ. гл., 12), певшегося в Пасху, Пятидесятницу, на Кущи и в праздник обновления, но первоначально предназначавшегося для Пасхи; занимая в галлеле последнее место, пс. 117 вошел в него позже других псалмов [] и, по-видимому, более назначался для Кущей [], чем для Пасхи (он в евр. Библии и не аллилуйный). Как воспетый, должно быть, Спасителем и апостолами при установлении евхаристии, псалом подходил для литургии, и уже литургия Апостольских Постановлений берет из него ныне поемый стих (26, 27а), в качестве приготовительного ко причащению (вместе со «Слава в вышних» и осанна) [], как делает и литургия Василие-Златоустовская (та и другая без перестановки псалмических слов); литургия ап. Иакова ставит стих «Благословен Грядый» после «Свят, Свят», вставляя пред «Грядый» «Пришедый и» []. На утрени его упоминает известное описание синайской утрени VII в., Ипотипосис и Диатипосис (Вступ. гл., 295, 359). Но песненная утреня и при Симеоне Солунском не имела Бог Господь. Судя по тому, что пс. 117 у LXX аллилуйный, — что аллилуиа в Западной Церкви считается настолько специально пасхальной и праздничной песнью, что не поется в посты, — что аллилуиа у нас составляет принадлежность великопостного богослужения, наиболее оставшегося верным старине, можно думать, что и Бог Господь когда-либо пелось с аллилуиа или заменялось им (ср. содержание 2 и 3 утренних молитв).

Образ исполнения

В соответствие большему значению утрени сравнительно с вечерней и характеру песни Бог Господь, она поется напевом самым богатым — напевом {с. 628} тропаря, который служит как бы последним ее припевом. Частнее о пении «Бог Господь» Типикон в настоящем месте говорит:

Это неполное указание восполняется в других местах. 9 гл. Типикона о пении Аллилуиа, заменяющего Бог Господь и исполняемого по тому же уставу, говорит:

Все эти указания предполагают, по-видимому, пение канонархом сначала Бог Господь на глас, а потом пение стихов его, причем на каждый стих хоры (попеременно, почему и стихов 4) отвечают пением Бог Господь. Потому-то не требуется и возглашения пред Бог Господь гласа: канонарх показывает, как его петь. На практике большей частью стихи с начальным Бог Господь читаются произносившими ектению иереем или диаконом при пении четырежды Бог Господь [].

«Бог Господь» по древним уставам

По известному описанию синайской утрени VII в., Бог Господь пелось искусными певцами, а начинал его пресвитер (Вступ. гл., 295–296). Студ.–Ал. устав, противополагая Бог Господь, как радостную песнь, шестопсалмию с его покаянным содержанием, требует соответственной разницы и в пении того и другого: тогда как шестопсалмие поется «вълы» (см. выше),

Один из западных Студийских уставов (Николо-Касулянский, гл. 1) требует, чтобы братия стояла при пении Бог Господь, {с. 629} как при Апостоле и Евангелии [].

Груз. ркп. Иерус. уст. не указывает способа исполнения Бог Господь в чине бдения, а делает замечание об этом в уставе будничной утрени (см. там).

Греч. ркп. и печ.:

Древнейшие слав. ркп.:

Поздн. ркп.:

Так и старообр. уст., только вместо «поет» — «сказует».

«Чин» патр. Филофея и нынешний греч. Евхологий: «поется Бог Господь» [].

Служебники Моск. 1602 и 1647 г.: «поем Бог Господь, стих: Исповедайтеся (и т. д.). Аще ли есть пост, поем аллилуиа, глаголя стихи сия».

Служебник Петра Могилы:

По Проскинитарию, на Востоке (XVII в.) Бог Господь первый раз пел патриарх или лик, а затем лики по очереди, а стихов не сказывали [].

Тропари на Бог Господь

Перейдя от грустно-покаянного настроения в празднично-радостное и от ветхозаветных чувств к тому живому предощущению спасения, какое дается подбором мест из 117 пс, песни утрени теперь переходят на прямой христианский язык. Это делается чрез присоединение к псалму тропаря. В данный момент тропарь получает самое торжественное исполнение: даже на будничной утрене он поется дважды, чего не делается ни на какой другой службе, даже литургии; даже если 2 тропаря для одинаковых по значению памятей, здесь первый тропарь поется дважды; это ближайшим образом ввиду распределения пения между двумя хорами. Так как тропарь здесь является собственно припевом к псалму (каким он был и по первоначальному предназначению), а для псалма или отдела псалмов считается необходимым завершением малое славословие, то с тропарем посредством последнего связывается другой тропарь, если он есть, и Богородичен или один Богородичен, который всегда согласуется по гласу (для симметрии) с предшествующим тропарем. Таким образом, если в воскресенье, как то и {с. 630} бывает почти всегда, приходится какая-либо память с тропарем, Богородичен поется не на недельный глас, а поется Богородичен воскресный (так называемый «первый») по гласу тропаря святого. Оставшийся благодаря этому не спетым воскресный Богородичен текущего гласа переносится к седальнам по 1 кафизме, заменяя тамошний Богородичен, о чем, впрочем, Типикон замечает уже в 52 гл. То же перенесение, само собою разумеется, надо делать, если вместо Богородична положен тропарь, как бывает при стечении с воскресеньем Богородичных праздников, пред- и попразднств и еще некоторых памятей. В 52 же гл. замечено, что если в воскресенье два святых, каждый с особым тропарем, то воскресный тропарь поется однажды, затем 1-му святому, Слава — другому, И ныне — Богородичен по гласу последнего тропаря.

По древним уставам

И по Студийскому (Алексиевскому) уставу воскресный тропарь пелся дважды и после него Богородичен; но если присоединялся тропарь святому (что делалось только для великих святых), то однажды [].

По Евергетидскому Тип. тропарь св., по-видимому, пелся вместо Богородична.

Замечательно, что в Николо-Касулянск. Тип. тропарь и на этом месте называется «отпустительным» [].

Из Иер. уст. груз. ркп. — ничего, греч. «поем тропарь, удвояя его; и на Слава святого дневного, если он празднуемый; если же нет — Богородичен гласа 1-й»; так и печат. греч. Тип. и Евх.; слав. ркп. и старообр. уст. как нынешний, но древнейшие слав. ркп. прибавляют замечание о перенесении Богородична на кафизму.

На Востоке в XVII в. тропари на утрене пелись, если их не знали наизусть, с помощью канонарха; Слава и ныне не пели, но поскору говорили, как и в России [].

Воскресные тропари

Заменяя собою на некоторых службах все другие песни, тропарь в сжатом виде изображает самую суть празднуемого события. Это делают и воскресные тропари, поемые на Бог Господь, часах и литургии. Но тогда как одни из них рисуют более картину, внешнюю сторону воскресения (гл. 1, 4, 6), другие останавливаются на внутренней его стороне; при этом каждый следующий обращает внимание на всё другие и другие черты события, почерпая в высоком предмете достаточный материал для этого, так что ни один из тропарей не повторяет мыслей другого. Богородичны к тропарям посвящены раскрытию преимущественно тайны воплощения Сына Божия, ставшей явною со времени воскресения Его, иногда только останавливаясь на смерти и воскресении (гл. 3, 6, 7, 8).

{с. 631}

История их

Судя по тому, что тропари — древнейшая часть праздничных последований, знакомая той первичной формации богослужения, какую представляют из себя и Типиконы Великой Константинопольской церкви IX в., можно было бы ожидать, что и воскресные тропари старее стихир и канонов и что они явились до Иоанна Дамаскина; за это говорит и их анонимность. Но в сохранившихся памятниках они появляются одновременно с творениями свв. Космы и Иоанна Дамаскина. Так, вместе с некоторыми из последних творений, их указывает ркп. Иерусалимской Патриаршей библ. (№ 43 Крестн. мон.) с «Последованием Страстной и Пасхальной седмицы»; здесь они положены в качестве «седальнов» в конце вечерни, по Ныне отпущаеши, начиная от вечерни Великой субботы до Светлой пятницы, гласы 1–7 [].

Тропарем и оканчивается первая, краткая, часть утрени, как им же оканчивается вечерня и вся утреня (и первая часть службы часа). Вторая часть утрени, как и всякая служба, начинается псалмами и состоит главным образом из псалмов и чтений, напоминая этим ночную службу подвижников и древних монастырей. Эта часть утрени наполнена кафизмами (κάθισμα), или так называемым стихословием (στιχολογίοα) псалмов. Кафизмы — это особый род псалмопения, отличный от псалмопения в других местах церковной службы, например от предначинательных псалмов. Именно, псалмы здесь произносятся, ныне большей частью читаются, с наименьшею торжественностью и в более спокойном положении тела, сидя. Такой характер носят кафизмы особенно на утрене, где благодаря этому они служат отдыхом для тела и души молящихся от усердных молений — ектений и от множества торжественных песнопений. Псалмами предначинательными, например шестопсалмием, и всеми другими, кроме псалмов кафизм, мы должны молиться и держать себя на них так, «яко беседующе невидимому Богу», почему во время них запрещается сидеть. Чрез дозволение сидеть на кафизмах псалмы их разрешается слушать не столько как молитву, сколько как назидание, как художественное произведение, наслаждаться в полной мере их поэзией. На кафизмах, следовательно, псалмы овладевают вниманием молящихся с другой своей стороны в сравнении с псалмами других мест службы. Поэтому из кафизм не выключаются псалмы, уже исполнявшиеся на тех же службах в другом месте: все псалмы шестопсалмия, вечерни, часов повторяются иногда в кафизмах этих служб.

{с. 632}

Сидение за кафизмами

Пока за церковными службами пелось немного псалмов, 1 или 3, что имело место до преобразования богослужения под влиянием монашества (I–IV в.), не мог возникнуть обычай сидения за псалмопением. Он появился, когда за службами стали стараться в сутки или более выпевать всю Псалтирь. Впервые об этом обычае упоминает Кассиан в V в. (Вступ. гл., 218), и тон оправдания, в котором он описывает этот обычай египетских монахов, свидетельствует о его новизне. Известия от VI–VIII в. как для Востока, так и для Запада, говорят о сидении только за чтениями (назидательными), а для Востока и подчеркивается стояние за выпеванием всей Псалтири на ночной службе: отделы ее в известном описании синайской утрени называются статиями, στάσις — стояние, и говорится, что для пения их вставали; а отделы эти (по 50 псалмов каждый) по положению на утрене вполне отвечают нашим кафизмам. Стояния за кафизмами требует и Диатипосис (см. ниже «Чин кафизмы»; Вступ. гл., 295, 310). Но перенесенный на Запад, может быть Кассианом, обычай сидения за псалмами там скоро получил широкое распространение и перешел на другие части службы. На Востоке же в IX в. уже есть термин κάθισμα, который, впрочем, более применяется, как и ныне у греков, к песням, предшествующим чтению, чем к отделам Псалтири, которые большей частью называются αί στιχολογίοα, а славы кафизм — статиями [], но уже в Ипотипосисе они называются κάθισμα ψαλμούς, а в Диатипосисе и прямо κάθισμα []. След такой практики — сидения только за чтениями и стояния за псалмами кафизм — и в нынешнем уставе: седальны положены только после тех кафизм, за коими следуют чтения; так, не положены седальны после кафизм вечерни, за коими нет чтений; наоборот, седальны положены и без кафизм пред чтениями, как, например, по 3 песни канона.

Чин кафизмы

Исполнение кафизм на утрене значительно разнится от вечерни и великой, и будничной. «Лик глаголет: Господи помилуй 3. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу. Чтец же: И ныне, и стихологисует кафисму Псалтира». На вечерне, как мы видели, кафизме не предшествует Господи помилуй, Слава и ныне, — это потому, что там кафизма следует непосредственно за великой ектенией, где Господи помилуй повторяется гораздо более, чем 3 раза, и где есть свое славословие в возгласе, более обширное, чем настоящее малое. О делении кафизмы на части Типикон не говорит нигде подробно, вскользь упоминая о нем только в чине утрени 1-го понедельника Великого поста. В Псалтири следованной кафизма делится на три части, обозначенные словом «Слава»; это обозначение, в богослужебных книгах не объясненное, на практике считается равнозначащим тому славословию, которым разделя{с. 633}ются псалмы шестопсалмия, которым оканчиваются псалмы часов и которое состоит из Слава и ныне; аллилуиа 3, слава Тебе Боже, — 3; Господи помилуй 3; Слава и ныне. Практикой же принято на кафизмах чтецу произносить начало этого славословия: Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, певцам середину, и чтецу конец: И ныне (во втором малом славословии) []. Такое разделение делается для того, чтобы теснее связать кафизму с молитвенным воззванием и чтобы внушить мысль, что чтец и хор наперерыв друг с другом славят Бога (не могут дождаться конца славословия). По окончании кафизмы, если за ней следует ектения, на утренях воскресной и других праздничных и полупраздничных, славословие, уже все произносимое чтецом, оканчивается (как принято практикой) аллилуиа, слава Тебе Боже, так как за ним следует малая ектения, где есть и Господи помилуй, и пространное славословие.

— Из кафизм на воскресной утрене положены следующие чередные после 1-й, спетой на вечерне: 2-я и 3-я, как не оставляются чередные кафизмы ни для каких праздников (кроме Пасхи), чем внушается мысль, что установленное подвижниками выпевание в известные периоды всей Псалтири не должно прерываться и для праздников.

Прежнее пение кафизм

И Студийские, и древние Иерусалимские уставы требовали пения, а не чтения кафизм, след чего остался в нынешнем Типиконе, в его неопределенных выражениях относительно исполнения кафизм: «лик глаголет», «чтец же» (не сказано: «чтет») «стихологисует» — говорит по стихам, следовательно, попеременно с кем-либо другим. По Студийско-Алексиевскому уставу кафизмы не только пелись всегда на глас, но в пределах гласа для них, по-видимому, были разные мелодии, «аллилуиары», по 9 для каждого гласа; для некоторых же кафизм — кроме 1-й, еще для 7, 19 и 20-й — эти мелодии были особенно сложны и торжественны (Вступ. гл., 365). Древнейшая рукопись Алексиевско-Студийского устава имеет отдел: «Алелуоуиаря каф. из осми глас. Глас 1 (и далее все под нотами): Исповемся Тебе Господи (начало 1-й славы 2-й кафизмы) аллелугия. Спаси мя Господи (начало 2-й славы) аллелуиа. Господи къто обитает (начало 3-ей славы), аллелуиа 3, слава Тебе Боже». Далее таким же образом приведены под нотами начальные слова каждой славы 3-й и 4-й кафизм с теми же припевами; но на том же листе устава начинаются степенны с нотами []; следовательно, кафизмы намеренно не кончены: из 8 гласов даны ноты только для 1 гл., и в пределах его только для 2–4 кафизм. Псалтирь Софийск. библ. при СПб. Дух. Ак. № 62/Соф. XIII в. приводит только половину каждого стиха в псалме, следовательно, назначалась для одного из двух ликов и предполагает свой двойник, где даются вторые половины стихов (например, пс. 58: Изми мя от враг моих {с. 634} Боже: Избави мя от творящих беззаконие: Яко се уловиша душу мою:). Когда оставлено пение кафизм у нас и на Востоке, трудно сказать: переходом к чтению их, может быть, было пение их одним певцом. Стоглавый Собор уже позволяет их «не пети, но стихологисати».

По Арсению Суханову, на Востоке

Ныне в греческих церквах читают кафизмы также обратясь лицом к народу []. В данном случае, должно быть, на кафизмы перенесен чин чтений (назидательных) между ними.

Что касается вставок между псалмами, то, по Иоанну Кассиану (V в.), на Западе каждый псалом пелся кем-либо одним, а в конце его все стоя громогласно пели малое славословие, тогда как на Востоке им заканчивали антифон, т. е. к псалму (Вступ. гл., 217); об этом же обычае упоминают папа Вигилий († 546 г.) и Нарбоннский Собор 598 г. (по Баронию). По 12 пр. Толедск. Собора 633 г. «в конце всех псалмов говорим: Слава и честь Отцу и Сыну и Духу Святому во веки веков, аминь» []. Аллилуиа в качестве припева к псалмам было обычно у подвижников, вставляясь, например, как и ныне часто на кафизмах, после каждых трех псалмов [], или между известными отделами псалма; но, по Кассиану, в египетских монастырях аллилуиа припевалось только к псалмам аллилуйным (Вступ. гл., 190, 393, 218). На абиссинской ночной службе аллилуиа служит припевом и к библейским песням, вставляясь после каждых 7 слов или после каждого стиха []. Возможно, что и на наших кафизмах прежде, как ныне на Блажен муж, аллилуиа пелось после каждого стиха; на такое заключение дают право сохранившиеся нотные отрывки кафизм []; нынешняя многократность аллилуиа в конце каждой славы — как бы компенсация за опущение аллилуиа за каждым стихом псалма. — Припев «Слава Тебе Боже» — обычный для псалмов в песненном последовании (Вступ. гл., 341, 345), где это был припев для самых торжественных, предначинательных, псалмов; в том же последовании, может быть, для будничных и рядовых псалмов (если последние там имели место), существовали другие припевы, указываемые в так наз. «Каноне антифонов псалмов Божией Великой церкви» Константинопольского псевдопатриарха (монофизита) Анфима ок. 556 г. [] и в нек. греч. Псалтирях ок. IX в. Моск. {с. 635} Синод. библ. Там и здесь даются такие «антифоны» к псалмам кроме «аллилуиа»: «Исправи», «Спаси нас Господи», «Сохрани мя Господи», «Услыши мя Господи», «Помилуй мя Господи», «Помози ми Господи», «Заступи мя (или «нас») Господи», «Ущедри мя Господи», «Умилосердися о мне Господи», «Помяни мя Господи». Для соединения «аллилуиа» со «Слава» параллель на абиссинском богослужении: «Аллилуиа Отцу, аллилуиа Сыну, аллилуиа и Святому Духу» []. — «Господи помилуй» во вставочном припеве на кафизмах прототипом своим имеет молитву, какою издревле заканчивался каждый псалом (Вступ. гл., 189, 207, 217, 393); в Ватик. библ. есть сирская «священническая книга с молитвами на вечерне, ночной службе и утрене пред и после каждого псалма» [].

Постепенно эти молитвы становились короче и стали произноситься не за каждым псалмом, зато по несколько раз; в качестве такой молитвы по окончании псалмопения Диатипосис (в нек. ркп.) указывает: «Господи помилуй, Христе помилуй» (по другим ркп. Господи помилуй 20 раз); судя по употреблению этого воззвания на Западе, где одно Kyrie eleyson без Christe eleyson не употребляется, можно думать, что это была первоначальная форма краткой псалтирной молитвы; переход к нынешней — аббисинское: «Господи помилуй, Христе» (ср. молитву Иисусову). По Диатипосису, «по окончании чтения (между кафизмами) вставая (следовательно, сидели только на чтении), говорим 12 раз Господи помилуй и так опять начинается псалмопение» []; это, должно быть, заменяло наше «Господи помилуй» в перерывах кафизмы, пред нею и после нее, — всего тоже 12 раз.

Ектении малые на кафизмах

После кафизмы на воскресной утрене, как и на всякой праздничной и полупраздничной (в славословные дни, пред- и попразднства), бывает малая ектения, что сообщает кафизмам особую торжественность, меньшую впрочем, чем в кафизме великой вечерни, на которой малые ектении после каждой славы. По окончании кафизмы (после тройного «аллилуиа 3, Слава Тебе Боже») «отшед (со своего места на середине храма) священник пред св. двери глаголет малую ектению», как он же произносит и великую ектению. Возгласы малых ектений после утренних кафизм указаны в Служебнике; они те же, что и на вечерне: «Яко Твоя держава», «Яко Благ и Человеколюбец» (см. выше, с. 536).

По древним уставам

Груз. ркп. указывает ектении произносить диакону, греч. — священнику, делая это замечание уже после указания на Непорочны: «на каждой кафисме (καθ' εν κάθισμα) творит ект. мал.»; слав. ркп. и старообр. уст. как наш, {с. 636} но не имеют «отшед пред св. двери». Возгласы указывает «Чин» Филофея и все Служебники [].

Седальны

С кафизмами неразрывно связаны, как увидим ниже, чтения (святоотеческие). Подготовлением к этим чтениям, переходом к ним от кафизмы и ектении, служат песни, на которых, как и на чтениях, можно сидеть, называемые посему седальнами (κάθισμα), и которые своими художественными напевами вносят оживление в эту очень монотонную часть утрени. Ими вводится в бдение новый род песнопений, употребляемых только на утрене (и на повечериях, на которых положен канон), службе, отличающейся особою продолжительностью и требующей для молящихся неоднократного отдыха, сидения.

По напеву, содержанию и построению своему седальны близки к тропарям (почему ранее, как увидим, названия эти употреблялись безразлично). Иногда они и поются (как увидим) вполне по напеву тропарей. Часто одна и та же песнь служит и седальном, и тропарем. Таким образом, с Бог Господь на протяжении значительной части утрени, именно до канона, и отчасти в течение его, господствует один напев — тропарный, как на вечерне господствует стихирный, а с канона — канонный. Но обычный напев седальнов различается несколько от напева тропарей. Он, прежде всего, протяжнее тропарного напева; это потому, что седальны большей частью поются однажды, наиболее дважды, тогда как тропарь исполняется в течение суточных служб до 7, 12 и даже 16 раз. Кроме того, седален легче слушать, так как он слушается сидя, и протяжное пение его не так утомительно для молящихся, как такое же пение тропаря. Кроме протяжности, напев воскресных седальнов отличается от тропарного большею ровностью, спокойствием; от них веет, кроме того, некоторою грустью о погребении Спасителя; хотя они прославляют воскресение Спасителя, как и тропари, но это прославление проходит в них чрез воспоминание о погребении и смерти Спасителя («Живот во гробе возлежаше и печать на камени належаше; яко царя спяща, воини стрежаху Христа» — сед. 6 гл. по 2 каф.; ср. «Благообразный Иосиф» — сед. 2 гл.); посему напевы седальнов по характеру приближаются к напевам Страстной седмицы. Такой полугрустный напев воскресных седальнов идет к их месту на бдении — после кафизм и пред чтениями, которые составляют самую неторжественную и монотонную часть бдения. О достоинстве воскресных седальнов по их напеву говорит и то, что эти напевы самостоятельны и не имеют подобнов, исключая седальны по 2-й кафизме: 1 гл. подобен «Камени запечатану», 3 гл. подобен «Красоте девства» (Богородичен к седальну), 4 гл. подобен «Скоро предвари» (Богородичен 6 часа в великопостные среду и пяток, взят как грустный в противоположность радостному тропарному напеву 4 гл.).

{с. 637}

Что касается сравнительного достоинства седальнов по их содержанию с другими песнопениями, то в этом отношении они стоят наравне с тропарями и превосходят поэтической высотой стихиры и каноны. По местам они поражают силою выражений («смерть люто пленяшеся», «гробу отверсту, аду плачущуся», «не ктому смерте обладаеши» — 3 гл. по 1 каф.), картинностью описания (ад говорит: «трепещу плоти нетленныя ипостаси, вижду Невидимаго, тайно борюща мя, темже и ихже держу зовут: слава, Христе, востанию Твоему» — 3 гл. по 2 каф.), глубиной психологического анализа причастных к событию воскресения лиц (мироносицы у гроба мысленно говорят: «еда ли воста, Иже и прежде страсти проповедавый воскресение»; по воскресении «Петр вопияше Ти: жены дерзновение прияша, аз же убояхся; разбойник богословяше, аз же отвергохся; убо призовеши ли мя прочее ученика быти? Или паки покажеши ловца глубиннаго?» — 5 гл. по 2 каф.; Мария Магдалина говорит иудеям: «или Господа моего дадите, или со мною возопийте — Господи, слава Тебе» — 6 гл. по 1 каф.). О высоком достоинстве воскресных седальнов говорит и то, что некоторые из них служат тропарями или седальнами величайших праздников: Великой субботы — «Благообразный Иосиф», «Мироносицам женам» (с добавлениями), Недели Фоминой — «Запечатану гробу».

Ввиду таких достоинств воскресных седальнов по напевам и содержанию они никогда не отменяются на воскресной службе, даже при совпадении с воскресеньем Сретения и двунадесятых Богородичных праздников; они тогда поются все даже со своими Богородичными, тогда как по крайней мере последние естественно было бы заменить седальнами праздника.

Воскресных седальнов после каждой кафизмы положено два, как и в большие праздники после каждой кафизмы седальнов бывает два или же, если один, то он поется дважды, очевидно с целью дать пение каждому из двух ликов. При этом они связываются припевом, так что первый поется «просто», а второй с припевом. Таким припевом служит для седальнов по 1 кафизме стих Пс. 9, 33, как бы приглашающий или вызывающий Спасителя на воскресение: «Воскресни, Господи Боже мой, да вознесется рука Твоя, не забуди убогих Твоих до конца», а по второй — начальный стих того же псалма — обет верующих за исполнение этой их возвышенной молитвы: «Исповемся Тебе, Господи, всем сердцем моим, повем вся чудеса Твоя» (эти же стихи — прокимен и его стих 7 гл.). Из ряда псалмических стихов, которые могут быть приложены к воскресению Спасителя, выбраны для настоящего места именно эти, так как прямое прославление воскресения еще не началось на утрене (оно — только с Евангелия и «Воскресение Христово видевше») и так как сюда нужен несколько скорбный и покаянный тон («не забуди убогих Твоих»). К двум седальнам после каждой кафизмы присоединяется, чрез Слава и ныне, Богородичен, обычно заключающий каждый ряд воскресных песнопений, как и песнопений в честь святых.

Богородичны седальнов, как и Богородичны тропарей, посвящены тайне воплощения и так же редко, как и те, останавливаются на воскресении {с. 638} Спасителя, на отношении к этому событию Богоматери; последнее имеет место в Богородичных 2 гл. по 1 и 2 каф., 6 гл. по 2 к., 7 гл. по 1 и 2 к., отчасти 1 гл. по 2 к., 5 гл. по 1 к. Некоторые из настоящих Богородичнов поражают силою выражений, глубиною и оригинальностью мыслей; таковы, например, Богородичны 3 и 4 гл. по 1 кафизме. 1-й «Красоте девства», проводящий мысль, что душевной красоте Пресв. Девы удивился сам Гавриил и затруднялся, что сказать Ей, как назвать Ее. 2-й «Удивися Иосиф» рисует чувства и размышления Иосифа при рождестве Христовом, как он должен был вспомнить прообразы бессеменного рождества (руно и купину) и, убежденный, стал доказывать иерусалимским священникам (подразумевается, предъявившим к нему обвинение за неисполнение взятого обязательства), что бессеменное рождение возможно. По знаменательному совпадению, и напевы этих двух Богородичнов наиболее красивые и любимые церковным уставом: они сплошь и рядом назначаются в качестве подобных к седальнам, даже на величайшие праздники: например, седальны на Рождество Христово по 2 каф., Крещение по 1, Благовещение по 3 имеют подобны «Красоте девства»; на Крещение по 2 каф., тогда же на Рождество Христово и Благовещение по полиелее — «Удивися Иосиф». О высоком достоинстве седальных Богородичнов свидетельствует и то, что некоторые из них взяты и в другие службы, даже величайших праздников; так, Богородичен 3 гл. по 2 к. «Непостижимаго и неописаннаго» служит седальном утрени Рождества Христова по 2 каф.; седальный Богородичен 2 гл. по 2 к. «Преблагословена еси» служит постоянно Богородичным для хвалитных стихир воскресной утрени. А Богородичен 8 гл. по 2 кафизме, кафизме заключительной ко всем, «О Тебе радуется», служит задостойником литургии Василия Великого, ради чего его «не седяще поем, но стояще и со страхом и благоговением». Из-за высокого достоинства Богородичнов они почти никогда не отменяются на воскресной службе, даже при совпадении с двунадесятым Богородичным праздником, хотя они, как мы видели, почти не говорят о воскресении, а — общего содержания.

Седальны Богородичны заменяются только тропарными Богородичными, — именно, как сказано об этом в 52 гл. Типикона, если тропари на Бог Господь поются с Богородичным не текущего гласа, то этот Богородичен поется по 1 каф., а рядовой оставляется (так как Богородичны по 1 каф. выше («Удивися Иосиф», «Красоте девства», «Преднаписует Гедеон»), то лучше переносить их на 2 каф., а тамошние оставлять, исключая, конечно, Богородичен «О Тебе радуется») [].

{с. 639}

Воскресные седальны по древним уставам

Седальны указывает уже и известное описание синайской утрени (Вступ. гл., 295) под именем καθίσματα άναπαύσιμα, что в слав. неточно переведено «кафизм воскресных», следовало бы перевести: «седальны успокоительные» (для отдыха, см. ниже о чтениях).

В Ипотипосисе они называются τροπάρια τοΰ καθίσματυς [].

В Святогробском «Последовании» Страстной и Пасхальной седмицы название седальна (кафизма), кроме нынешнего употребления, прилагается ко всем тропарям: по Ныне отпущаеши, на Бог Господь [].

Евергетидский устав после 1-й кафизмы имел «седален воскресный», а по второй — «ипакои», потому что не имел Непорочных.

Студийские о седальнах говорят глухо.

Из ркп. Иерусалимского устава груз. ркп. говорит об одном седальне с Богородичным после каждой кафизмы; древн. греч.: «говорим седален воскресный гласа первый и если есть больше седальнов, говорим стих: «Воскресни, Господи, помози нам…», и поем также другой; если же нет, Слава и ныне Богородичен»; поздн. ркп. и печ. греч. добавляют: «и опять стихословие: «Возлюблю Тя Господи», и снова сед. воскр. и Богор.»; слав. ркп. как ныне, но поздн. не указывают стихов. Старообр. уст. 1-й стих, — как в греч. На западном богослужении аналогию седальнам составляют респонсории, хотя они следуют за чтениями (Вступ. гл., 307); они большей частью соответствуют содержанию чтения, но иногда общи разным чтениям; воскресные по характеру не разнятся от будничных.

Чтения по кафизмам

За седальном следует подготовленное им чтение. Чтения утрени совершенно другого рода, чем чтение на великой вечерне: то берется, в воскресенье по крайней мере, из Св. Писания, эти — из святоотеческих писаний. Устав этих чтений изложен в 10-й гл. Типикона. По ней, чтениями служат толкования св. Иоанна Златоуста или блж. Феофилакта на Новый Завет {с. 640} (толкования читаются на того евангелиста, из которого бывает на литургии Евангелие), из Симеона Метафраста и Маргарита. Объем чтения не определяется, но если разделить все поименованные там книги между чтениями целого года, то придется на одно чтение около 10 страниц 8-го. Ни в настоящем месте Типикона, ни в 10 гл. не указывается также, на каком месте утрени из какой книги чтение; замечено только о чтении по 1 кафизме, что оно бывает «в Евангелии толковом» и о чтении по 6 песни канона, что тогда читается Пролог. Не указывается также здесь чин чтения; он дается в 35 гл. для трапезы: чтец произносит «предисловие», т. е. имя автора и заголовок книги, а настоятель или чередной священник: «Молитвами егоже чтение» (т. е. «молитвами Святаго N Господи Иисусе Христе Боже наш помилуй нас»). В древних рукописях богослужебных чтений после заголовка каждого чтения есть прибавка: «благослови отче», на что и служит ответом возглас священника.

История их

Уже Лаодикийский Собор пр. 17 предписывает: «не должно на службах соединять псалмы в один ряд, но в промежутке по каждом псалме бывать чтению». Вальсамон говорит, что это предписывается для отдыха. Чтения на утрене в известном описании синайского бдения VII в. — из соборных посланий, чередные. Ипотипосис, Диатипосис и Студийские уставы, упоминая о чтениях на тех же местах утрени, что и ныне, не указывают содержания воскресных чтений. Из инославных чтения особенно развиты на армянском богослужении, где они называются «увещание»; таких «увещаний» бывает даже на часах по 2, а на полунощнице (= 1-й части утрени) — 5, на утрене в собственном смысле до 3 (Вступ. гл., 299–301). В древних западных уставах также очень были развиты чтения, особенно в Венедиктовом (там же, 310 и д.), где о них замечается: «на вигилиях читаются книги, как Ветхого, так и Нового Завета, и толкования на них, составленные известнейшими православными учителями и вселенскими отцами». На нынешней римско-католической воскресной утрене 9 чтений: первые три из Ветхого или Нового Завета (посланий), вторые три из отцов, 7-е Евангелие, 8 и 9 толкование его; по объему чтение менее 1/2 страницы 12-го; пред чтением испрашивается благословение: «Повели, Господи, благословить (lube Domine benedicere)»; благословение пред каждым чтением различное, с ответом аминь [].

{с. 641}

Непорочны

Вторая часть утрени близится к концу, а с этим, следуя общему правилу наших служб, должна расти торжественность. Ныне и наступает самый возвышенный отдел этой части и, по обычному взгляду, наиболее торжественный момент всей утрени и всего бдения — пение полиелея или Непорочных, со степенными, заключаемое чтением Евангелия. Но о полиелее, который на обычном воскресном бдении полагается петь сравнительно редко, 3 месяца с лишним в течение года, Типикон совершенно не упоминает в настоящем месте. По 2-й кафизме и ее чтении, говорит он здесь, «поем Непорочны». Заступающие, таким образом, место праздничного полиелея на обычном воскресном бдении, Непорочны ('Αμωμος) вполне подходят для такой замены. Так назван 118-й пс. «Блажени непорочнии» по его второму слову, выражающему тему всего псалма и потому в древности предпосылавшемуся ему при пении в качестве антифона или образца для мелодии (так и ныне в чине погребения). Представляя из себя восторженный гимн закону Божию, псалом изображает горячую любовь праведника к этому закону или, точнее, к Богу за Его столь совершенный и благотворный дар человечеству. Этот самый большой псалом, в 176 стихов, в еврейском тексте состоит из 22 строф, начинающихся по порядку всеми буквами алфавита; почти в каждой строфе, состоящей из 8 стихов, употребляется один раз имя Иегова (по крайней мере всего 22 раза) и закон называется разными именами: «закон», «заповедь», «оправдания» (соб. «уставы»), «свидения» (т. е. откровения), «судьбы» (т. е. суды), «повеления» (в слав. тоже «заповеди»), «пути», «слова», конечно, все это с эпитетом «Твои», т. е. «Божии»; этим обозначаются разные стороны закона Божия. Праведник не находит слов для изображения своей привязанности к этому закону и ревности по нему: для него он дороже всех сокровищ и благ, выше всякой мудрости земной, он изучает его день и ночь, молится о небесном озарении для постижения его, готов пострадать за него и едва не поплатился за него жизнью. При таком содержании псалом приложим, прежде всего, к Спасителю, ко всему делу жизни Его, для которой здесь дается самое трогательное, какое только можно представить, изображение; а затем, псалом приложим к каждому христианину, как рисующий полный идеал для него. Псалом дышит замечательною теплотою, действуя с неотразимою обаятельностью на сердце, сколько-нибудь способное к религиозным чувствованиям, и превосходя в этом отношении другие псалмы. Все это побудило устав сделать 118 псалом, составляющий 17-ю кафизму, надгробною песнью над Спасителем, внеся его в великосубботнюю утреню, которую он заполняет более, чем наполовину, — как поется он и над каждым христианином в чине погребения. Примыкая к кафизмам в качестве последней из них, притом приноровленный, в противоположность первым двум кафизмам, к воспоминаниям дня, псалом {с. 642} на этом месте утрени хорошо подготовляет последующую радость воскресения. И вообще отношение устава к этому псалму исключительное, вполне отвечающее его высоким достоинствам: кафизма, которую он один составляет, не считается рядовою; когда Псалтирь поется два раза в неделю, как в Великий пост, то 17-я кафизма исключается из обычного чередования, из которого не исключается и 1-я кафизма; из всех кафизм она одна не оставляется в конце Страстной седмицы, когда совершенно не бывает кафизм; кроме того, она служит начальным псалмом полунощницы (вседневной) — службы, совершаемой в самый умилительный час суток.

Способ исполнения

При исполнении на церковных службах пс. 118 делится, как и другие кафизмы, на три части, или славы (на заупокойной службе иногда на две), называемые первыми словами своими: «Блажени непорочнии», «Руце Твои сотвористе мя» и «Призри на мя», постепенно уменьшающиеся по длине: 1-я слава, ст. 1–72, изображает преимущественно твердость праведника в законе, 2-я, ст. 73–131, просит утешения в преследованиях, 3-я, ст. 132–177, просит победы в противоборстве.

Петь Непорочны положено на 5-й глас, разумеется, тем напевом этого гласа, которым поются непосредственно примыкающие к псалму «воскресные тропари» — «Ангельский собор». Мелодия 5 гласа представляет сочетание мягкой задумчивости, доходящей иногда до тихой грусти, с радостью, но радостью, не столько ликующей, сколько глубокой и безмятежной, и потому наиболее идущей к событию воскресения, которое Спасителю стоило столько скорби и сени смертной. Посему этим гласом (только другим, особым напевом его) поется тропарь и важнейшие стихиры Пасхи («Пасха священная»). Типикон не указывает частнее, как петь этот псалом, может быть, потому, что само собою разумеется, что его нужно петь, как и другие псалмы, попеременно двумя клиросами по стихам, и, конечно, со вставочными славами, исключая заключительную славу, которая находится уже после тропарей «Ангельский собор». Такой способ пения и значительно сокращает исполнение (при искусном пении, когда не только нет пауз между пением обоих хоров, но один начинает, не ожидая полного окончания пения другим). Ввиду значительного объема псалма и длины воскресного бдения, на псалме не положено никаких припевов, которые он имеет за каждым стихом, например, на заупокойной службе. Взамен таких припевов к псалму в конце прибавляется ряд тропарей с присоединением к ним самого характерного стиха в псалме, выражающего главную мысль его — «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим». Этой прибавкой внушается мысль, что, собственно, весь псалом должен бы петься с присоединением к каждому стиху воскресного тропаря (как в Великую субботу), и если это не делается, то только по недостатку времени.

{с. 643}

История Непорочных

Пс. 118 под именем «Непорочны» ('Αμωμος) занимал очень видное место на воскресной утрене по уставу Великой Константинопольской церкви, как в древнейшем его виде, в X–XI в. (см. Вступит. гл., 339), так и в так наз. песненном последовании: он составлял центральную и большую часть этой утрени; пелся он здесь на три статьи с припевом на 1 и 3 аллилуиа, а на 2 — «Вразуми мя Господи», с каждением и торжественным входом во храм при конце псалма (там же, 345–346).

Студийские уставы не имели на воскресной утрене этой кафизмы, ограничиваясь кафизмами 2 и 3 []. Они имели ее в субботу, причем она большей частью пелась без аллилуиа (см. ниже «О службе субботней»), следовательно, как у нас в воскресенье [].

Иерусал. уст. о воскресных Непорочных: груз. ркп.: «после 2-й кафизмы и ее чтения «Исповедайтеся Господеви» с 3-мя аллилуиями (пс. 135, т. е. полиелей, см. ниже), седален воскресный, чтение и Непорочны, во время которых священник кадит»; греч. ркп. древнейшие: «поем Непорочны на гл. 5, на которых и кадит иерей» []; поздн. греч.: «затем Непорочны»; слав. ркп. (XIV–XV в.): «стихословим Блажени непорочни и (с) припелы на три статии; по третией же статии не рекше Слава и ныне глаголет тр. гл. 5 Ангельский собор»; поздн. ркп. «поем Непорочны на гл. 5»; старообр. уст.: «поем Непорочны на гл. 5» [].

Полиелей

По 17 гл. Типикона, в воскресенья от отдания Воздвижения, т. е. с 22 сентября, до предпразднства Рождества Христова 20 декабря, и от отдания Богоявления 14 января до Недели сырной вместо Непорочных поется полиелей, т. е. 134 пс. «Хвалите имя Господне» и 135 пс. «Исповедайтеся Господеви». Основания для таких сроков:

1) полиелей, занимая более времени, чем Непорочны, поется по преимуществу в осенние и зимние воскресенья, когда ночи длиннее и, следовательно, бдение приходится начинать раньше и оканчивать позже;

2) полиелей отменяется 20 декабря—14 января от стечения в этот период великих праздников, имеющих полиелей более торжественный, чем воскресный, отчего впечатление последнего ослаблялось бы;

3) в Великий пост полиелей отменяется по скорбности этого периода.

Псалмы 134 и 135 однородны по содержанию. Они приглашают Израиля к прославлению Бога Творца (134, 6; 135, 5–9) и Промыслителя (134, 7; 135, 25) за избрание Израиля в народ Божий и за все милости, оказанные {с. 644} ему на протяжении всей его истории, особенно за освобождение от египетского ига (134, 8–10; 135, 10–16) и водворение в земле обетованной (134, 10–12; 135, 17–20); эти милости обязывают Израиля быть верным Богу и избегать язычества (134, 15–18). Однородность псалмов доходит по местам до буквального сходства в выражениях (134, 10–11 и 135, 17–20). Оба псалма дышат самой восторженной радостью, изливающейся в неудержимом потоке благодарности; но второй псалом, развивая мысли первого, восторженнее и сильнее его («хвалите» и «исповедайтеся»; 134, 5: «Господь наш над всеми боги» и 135, 2–3: «Богу богов», «Господеви господей»; 134, 3: «яко благ Господь», 135: «яко в век милость Его»); особенную торжественность второму псалму сообщает сопровождение каждого стиха его припевом «Яко в век милость Его», который повторяется, следовательно, 26 раз и особенно сильно звучит в 17–20 ст., где он разделяет на 4 части одно грамматическое предложение («поразившему цари велия, яко в век милость Его; и убившему цари крепкия, яко в век милость Его; Сиона, царя Аморрейска, яко в век милость Его; и Ога, царя Васанска, яко в век милость Его»). — По Симеону Солунскому, полиелейные псалмы — «песнь победная и возвещающая дивные дела Божии, особенно же переход душ наших из Египта греха и заблуждения к вере во Христа, освобождение наше от фараона и египтян, т. е. диавола и демонов, освобождение Церкви от Диоклетиана, Максимина и богоотступника и других нечестивейших властителей, как бы от Амалика, Сиона, Ога и им подобных — и после искушений и трудов вселение в обетованную землю и небесное наследие чрез Иисуса» [].

Чин пения полиелейных псалмов не указан в Типиконе и др. богослужебных книгах. Музыкальная традиция указывает их петь с припевом аллилуиа после каждого стиха: в одних напевах это аллилуиа поется по трижды, в других за первым псалмом по однажды, а за вторым по трижды, причем за первой половиной стиха один раз, а за второй дважды, или наоборот. Напев для полиелейных псалмов не гласовой, хотя бы и самогласный (как, например, для предначинательного псалма или Блажен муж), а совершенно самостоятельный, отличающийся особою торжественностью, ликованием, величавой медленностью (полиелейные псалмы более, чем вдвое, короче Непорочных).

История его

Полиелей, но неизвестно, в каком смысле, указывается Иерусалимским канонарем VII в. в грузин. версии на пасхальном бдении «на гл. 8 с аллилуиа», а также позднейшими редакциями Константинопольско-Софийского устава, например, на Воздвижение (Вступ. гл., 340). В памятнике с ясно выраженным характером этого устава — в Кондакаре Благовещенского монастыря (где есть так наз. «азматик» — род песнопения неизвестного назначения, но приложимый только к песненному последованию) — 135 пс. {с. 645} положен на ноты в разных гласах: 1-й гл. с 1 ст. по 4-й, 2-й — с 5, 3 — с 9, 4 — с 13, 5 — с 17, 6 — с 21, 7 — с 23, 8 — с 25 [].

В Студийско-Алексиевском уставе пс. 134–136, хотя пелись только наряду в числе других псалмов 19-й кафизмы, в которую они входят, следовательно, всегда в пятницу на утрене, но имели особо торжественное исполнение, особую мелодию 4 или 6 гл., припев аллилуиа, разнившийся количеством для каждого из этих псалмов, и назывались полиелеем (Вступ. гл., 365). Таким образом, полиелей был по этому уставу каждую пятницу и никогда более. Должно быть, древнейшего типа утреня, когда она в воскресенье не имела кафизм, то не имела и полиелея; посему он был принадлежностью только воскресных утрень Четыредесятницы; и ныне полный полиелей — со 136 пс. — только пред Четыредесятницей. Западные Студийские уставы назначают пс. 135 или оба в качестве праздничных на утрене подле других, иногда с особыми припевами, вроде наших величаний (Вступ. гл., 366). Иерусалимские уставы в древн. греч. ркп. делают из этих псалмов аналогичное Студийско-Алексиевскому употребление (там же, 376), но говорят о полиелее только на праздники (как и Евергетидский устав) и в период 3 кафизм (от 20 сентября до Великого поста) [].

По Арсению Суханову, на Востоке «кто Псалтырь говорит, тот же на налое на крылосе Господи помилуй трижды, Слава и ныне, таже два псалма иже на полиелее, на конце Слава и ныне, а не поют тех псалмов» [].

В Киево-Печерской лавре полиелейные псалмы поются в следующем составе: Хвалите имя Господне, аллилуиа, хвалите раби Господа, аллилуиа 3. Яко велий Господь и Господь наш над всеми боги, аллилуиа 3 (и т. д.) Господи, имя Твое в век и память Твоя в род и род. Благословен Господь от Сиона… Исповедайтеся Господеви яко благ, аллилуиа 2. Яко в век милость Его, аллилуиа (так и далее «аллилуиа»). Рукою крепкою и мышцею высокою. И избавил ны есть от врагов наших. Исповедайтеся Богу Небесному.

Каждение на Непорочных и полиелее

И Непорочны, и полиелей, заменяющий их, сопровождаются каждением, которое в богослужении отмечает наиболее торжественные и священные моменты. Символизируя собою, как и всегда, силу и богоугодность молитвы, которая действительно достигает при пении этих псалмов высшей степени напряжения; символизируя и привлекаемую такой молитвой благодать Духа Святого; способствуя подъему душевного настроения приятным запахом благовоний, каждение в данном случае имеет еще отношение к воспоминанию, связанному с этой частью утрени: оно напоминает о том душистом мире, которое «с милостивными слезами» растворяли в этот час ночи воскресения мироносицы. О каждении на Непорочных в Типиконе на ряду замечено только, что «на них кадит иерей». Это краткое указание в {с. 646} примечании к рассматриваемой главе Типикона (2-ое «зри») пополняется:

Следовательно, царские двери не открываются при этом каждении, согласно и 23 гл. Типикона, по которой св. двери на первой половине утрени открываются только для чтения Евангелия, до которого еще далеко (ипакои и чтение) и приготовление к которому (звон) начинается только со степенных. Так же совершается каждение, по упомянутому примечанию Типикона, «и во иныя дни, (егда) кому поется величание кроме бдения», т. е. на полиелее святому без бдения. Но на полиелее празднику или святому при бдении это каждение совершается уже торжественнее:

Если икона изображает событие, то оно как бы вторично совершается среди верующих, а священнослужители, как достойнейшие, присутствуют у самого совершения его. Таким образом, прославление святого или события в этом месте бдения достигает высшей степени непосредственности, когда все верующие во главе со священнослужителями окружают самого виновника торжества и беседуют с ним лицом к лицу, «якоже аще бы кто глаголал своему другу». «И раздает настоятель сослужителем и стоящему в храме святем народу свещи». Свеча в руке молящегося знаменует духовное горение всего существа в чувстве любви к виновнику торжества, а также приличествует памяти святого, как годичному дню его кончины. В нынешней практике держание свеч народом за бдением сохранилось только для двух дней Страстной седмицы и связанных с нею Вербного воскресенья и пасхальной утрени; на полиелеях же бдений оно сохранилось для священников; впрочем, оно заменяется горением паникадила, о возжжении которого Типикон нигде ничего не говорит. По раздаянии свеч настоятель, «емуже предходит диакон со свещею горящею, кадит Перее на аналогии икону окрест», как средоточную в {с. 647} этот момент святыню,

Обычно каждение начинается после пения в 1-й раз священнослужителями величания.

Ангельский собор

После Непорочных или полиелея поются стоящие в тесной связи с Непорочными тропари «Ангельский собор». Они поются с самым характерным стихом 118 псалма, выражающим его главную мысль, именно 12-м стихом: «Благословен еси, Господи, научи мя оправданием Твоим». Этим заменяется присоединение тропаря к каждому стиху псалма. Составляя, таким образом, одно с этою кафизмою, настоящие тропари и оканчиваются обычным заключением кафизмы: «Слава и ныне», что присоединяется к двум последним тропарям, «аллилуиа 3, слава Тебе Боже, — 3». Поются тропари на тот же 5-й глас, на который положено петь эту (17-ю) кафизму. (Помещаются тропари в приложениях к Октоиху, Часослову и в Ирмологии). Они, — точнее 4 из всех 6, основные, — изображают чувства, переживавшиеся «собором» (δήμος) Ангелов и мироносицами во время смерти и воскресения Спасителя; 5-й прославляет Св. Троицу, а 6-й — Богоматерь.

История тропарей «Ангельский собор»

Тропари «Ангельский собор» — иерусалимского происхождения. В известном иерусалимском «Последовании» Страстной и Пасхальной седм. IX в. по ркп. 1122 г. в службе Ваий есть из них 2–6, а к 1-му близок начальный («Ангельский собор удивися, зря Тебе на жребя возшедша»); соответствующие 3 тропаря Великой субботы здесь начинаются каждый «Ангельский собор», и 3-й очень близок к нынешнему первому («… вменившася; Адам же ликуя со Евою взываше: погибшее овча аз есмь, воззови мя, Спасе, и спаси мя») []. Но Студийским и Евергетид. уставам эти тропари, по-видимому, незнакомы.

Груз. ркп. Иер. уст. в чине воскр. бдения о них: «на Непорочных 3 воскр. стихиры 5 гл.»; греч. ркп. и печ.: «по (άπό) Непорочных (№ 381: говорится: Благословен еси Господи и поются) тропари воскр. гл. 5 Ангельский собор и прочие»; слав. ркп.: «по третией же статии (Непорочных) не рекше Слава и ныне глаголетьс. треп. гл. 5 Ангельский собор». Греч. текст {с. 648} следующие варианты со слав.: 2 — «с милостивыми» — συμπαθώς, «вещаше мироносицам»; 4 — «Спасе, слышаху (ένηχοΰντο) Ангела (Иерус. посл. + ясно) вещающа» [].

Малая ектения на полиелее

После того потока хвалы и радости, какой представляют собою Непорочны с их тропарями, и особенно полиелей, является потребность в просительной молитве, освежающей и внимание, так долго занятое хвалебными песнями. Малая ектения по полиелее или Непорочных и отвечает этой цели. То или другое и в качестве кафизмы должно иметь ее после себя. Возглас этой ектении: «Яко благословися имя Твое и прославися Царство Твое, Отца…» (почти тождественный с заключительным славословием 8-й утр. мол.) указывает первыми словами своими на содержание 118 пс. и обращает ум молящихся на отрадную мысль о Царстве славы в соответствие (под тон) настоящему ликованию. От этого возгласа так и веет радостью, и он так приноровлен к данному случаю, что более нигде на службах не употребляется, за исключением пасхальной утрени, на которой он положен по 8 песни канона, и в распространенном виде — на великосубботней утрене по 1 статье Непорочных. Об этой ектении говорит только Служебник.

Возглас полиелейной ектении в древности

В старых греч. Евх. возглас: «Яко благословися и прославися пречестное и великолепое имя Твое»; в ркп. слав. Тип. до XV в.: «Яко Бог милости…»; в слав. Служебн., Венеция, 1544 г.: "по 3 кафисме возглас «Яко благословися и прославися», по 4 кафисме: «Яко святися и прославися»", в Служ. Петра Могилы 1-й по Непорочных и по 3-й кафизме, «егда чтется», 2-й «аще случится в неделю полиелей» (следовательно, бывал полиелей и при Непорочных с ектенией по том и другом); в Служебн. Моск. 1602 г. (старообр.) и 1647 г.: «по Непор.: Яко благословися и прославися, аще же есть святому полиелеос, по многомилостивом: Яко Ты еси освящение наше». С Моск. 1658 г. и позднейш. греч., как ныне [].

Ипакои

Теперь по общему чину кафизм, одной из которых является полиелей или Непорочны, следовало бы петься седальну. Но на воскресной утрене седален по столь великой кафизме, какова эта, заменяется более торжественною песнью — ипакои (υπακοή). Происходя от глагола υπακούω, прислушиваться, иногда — отвечать, откликаться, это слово (кроме литургического языка употребляется только в Новом Завете в значении «послушание») в качестве литургического термина имеет значение «припев». По идее ипакои, следовательно, должен быть припевом (народа) к стихам Непорочных, {с. 649} и, заступая место седальна после них (или после полиелея), отличается от него и тем, что, подобно «кафизме», к которой присоединяется, не имеет разрешения на выслушивание его сидя. По всему этому он и короче седальна. Кроме воскресной утрени, он употребляется лишь в самые великие из двунадесятых праздников и им подобных дней (Рождество Христово, Крещение, Неделя ваий, Пасха, Успение, 29 июня, Неделя Фомина, Неделя праотец и отец), но уже по 3 песни канона. Напев — близкий к седальнам.

История его

В IV в. подпевание к каждому стиху псалма какого-либо стиха называлось ΰπηχεΐν, ΰπακούειν, а этот подпеваемый стих назывался υπακοή. Афанасий Великий говорит о псалмах, имеющих υπακοή аллилуиа; св. Иоанн Златоуст указывает в качестве ύπακοαί к некоторым псалмам их стихи, например к пс. 117 стих «Сей день». Блж. Августин такое подпевание называет respondere []. Следовательно, ипакои первоначально соответствовал лат. респонсорию, стиху псалма, сопровождавшему чтение (Св. Писания или отцев); и нынешний ипакои всегда предшествует чтению и довольно краток. К песнопениям небиблейским название ипакои не прилагалось еще в VII в.: он не упоминается в известном описании синайской утрени. В иерус. «Последовании» IX–X в. есть нынешние ипакои Недели ваий и Пасхи с этим названием []. По Студийско-Алексиевскому уставу ипакои («упакои») в исключительных, впрочем, случаях (но здесь след, должно быть, древней общей практики) пелся так: первый раз певцом, затем народом, певец — псалмический стих к нему, народ опять ипакои, певец — конец его [].

Воскресные ипакои

Большинство воскресных ипакоев, именно 1–5 и 8 гл., воспевают посещение живоносного гроба мироносицами, — соответственно Непорочным тропарям, к которым они так непосредственно примыкают, и тому часу ночи, когда они поются (потому, кроме утрени, они поются и на полунощнице). Остальные рисуют плоды воскресения. Каждый следующий продолжает описание предыдущего. С краткостью здесь соединена сила выражения (например, начало 1-го: «Разбойничо покаяние рай окраде»).

По древним уставам

Автор воскресных ипакоев неизвестен. Древнейшее упоминание о них — в Студийско-Алексиевском и Евергетидском уставах: в обоих они пелись по кафизмах; в первом то по 1, то по 2-й кафизме; в последнем — по 2-й []. Груз. и греч. ркп. Иерус. уст.: «и ипакои», древнейшие слав.: «и поется {с. 650} ипакои»; поздн. (ркп. Моск. Син. б. № 678 XV в.) опускают «поется». В Киево-Печерской лавре читается.

Полиелейное чтение

Ипакои, как и седален, составляет, собственно, песненное введение к следующему за ним святоотеческому чтению, которое в воскресенье, как и по кафизмах, должно иметь предметом изъяснение литургийного Евангелия или Апостола. В воскресенья, с которыми соединяются особые воспоминания, взамен этого бывает «чтение праздника». Здешнее чтение, будучи необходимым для отдыха певцов и слушателей перерывом в том потоке песней, который, начинаясь с полиелея, простирается до Евангелия, составляет обычное для псалтирного пения заключение.

Псалтирное пение теперь сменяется подражательным ему христианским, и заканчивающее такое пение чтение здесь бывает величайшим. Разумеем степенны и Евангелие. Степенны (αναβαθμοί), в просторечии называемые за способ пения их антифонами, как показывает название, составляют подражание псалмам 119–133, надписанным «песни степеней». Такое надписание псалмов (с евр. «восхождений», Вульгата: graduum) объясняют ныне так, что эти псалмы пелись праздничными паломниками в Иерусалиме при подъеме на его возвышенность, или партиями возвращавшихся из плена (прежде объясняли название так, что эти псалмы пелись на ступенях лестницы из храмового двора женщин во двор израильтян, — на том основании, что раввины сравнивали эти псалмы с 15 ступенями той лестницы). Под впечатлением недавних бедствий избранного народа, псалмы эти часто говорят о ценности для последнего Иерусалима и храма и внушают чувство крепкой надежды на Бога, способной усладить горесть всяких бедствий. Эти-то псалмы и легли в основу степенных антифонов. Для каждого гласа -3 степенна, по 3 антифона в каждом, только для 8 гл. 4 степенна. Каждый антифон поется дважды, по разу правым и левым хорами. Степенны 5–8 гл. параллельны (как и гласы) степенным 1–4 гл. и подражают в 1 и 5 гл. пс. 119–121, 2 и 6 гл. — 122–124, 3 и 7 гл. — 125–127, 4 и 8 гл. — 128–132. Они содержат молитву об исправлении и очищении души и выражают надежду на это исправление; так как оно достигается благодатью Духа Святого, то каждый 3-й стих (антифон) посвящен Его прославлению. Частнее — степенны то заключают молитву к Богу, чтобы он просветил «меня» добродетелью, спас от страстей, греховного огня, от диавола, то стараются сообщить надежде на Бога непоколебимость и любви к Нему крепость, описывают благодать Церкви, сладость пустынного жития и молитвы во храме (которая в воскресный день сменяла для древнего монаха келейную молитву — «о рекших мне во дворы внидем Господни»).

Таким образом, степен{с. 651}ны имеют общеназидательное (не специально воскресное), аскетическое содержание, как вообще в воскресную службу введено много общеназидательного элемента, ввиду того, что на воскресенье Церковь смотрит не только как на день для прославления этого события, но и как на день, в который христианин, занятый целую неделю житейскими заботами, может подумать и о душе. Но и при таком содержании степенны вяжутся с воспоминанием воскресения, напоминая о спогребении Христу для совоскресения с Ним (ср. Апостол Великой субботы). Напев антифонов сложнее тропарного и седального; в нем звучит торжество победы над страстями. Особую красоту их пению сообщает повторение каждого стиха обоими ликами без припевов, исключая последний стих (в честь Духа Святого), который, как заключительный, имеет припев Слава и ныне, благодаря чему прославление Святого Духа предваряется прославлением Св. Троицы. Число 9 для антифонов каждого гласа могло быть выбрано на основании видения св. Игнатия, что 9 чинов Ангельских попеременно воспевали Св. Троицу.

История степенн

Степенны по слогу настолько отличаются от Дамаскиновых песнопений Октоиха, что уже Никифор Каллист, а вслед за ним Никодим Святогорец, считали автором их св. Феодора Студита [], и помечены его именем, по-видимому, в ркп. Бодлеевой библ. И по содержанию они соответствуют всему направлению литературной деятельности св. Феодора (все же новейшие византологи не помещают их в числе его творений). Они упоминаются Ипотипосисом на нынешнем месте воскресной утрени []. По Ал. — Студиевскому уставу на праздничной утрене, не имевшей ни Непорочных, ни полиелея, это была самая торжественная часть. По этому уставу степенны пелись со стихами степенных псалмов: в каждом степенне 1 ант. без стихов впереди, затем 4 стиха псалма, причем 1-й с аллилуиа и нененайками, ант. 2-й, 4 других стиха псалма с такими же прибавками к 1-му ст. и ант. 3-й (Святому Духу) [].

Звон к Евангелию

Степенны своим аскетическим содержанием очищают, «возвышают» душу и этим подготовляют молящихся к слушанию Евангелия. О предстоящем чтении последнего возвещается во время пения степени звоном «в кампаны», т. е. трезвоном. Этот звон указывает на то, что «во всю землю изыде вещание» Евангелия. Евангелие только воскресной и праздничной утрени имеет пред собою звон, а литургийное — нет, потому что последнее часто не {с. 652} имеет отношения к воспоминаемому событию и потому что на литургии звоном отмечается более священный момент. Практика переносит звон к утреннему Евангелию на начало полиелея []. «Иерей же и диакон, вшедше во святилище, облачатся по обычаю», — если не было полиелея, к которому нужно было облачиться, или если облачение снималось на чтение.

По старым уставам

Груз. ркп.: «кандиловжигатель звонит в железное; священник и диакон облачаются»; греч.: «отходит кандилаптис и знаменает (в) железное»; древн. слав.: «кандилаптис шед знаменает в железное, иерей же в алтари облачится (в священныя ризы)»; поздн. (с XV в.): «параекклисиарх шед ударяет в един кампан…»; старообр.: «+ или в железное било» (нет о облачении) [].

Более непосредственным, чем степенны, подготовлением к утреннему Евангелию служит прокимен. Прокимен утрени всегда содержит прославление празднуемого события, тогда как вечерний не имеет отношения к нему (за немногими исключениями). Это, следовательно, всегда праздничный прокимен. Он имеет не такой напев, как вечерний и литургийный (почему обычно поется речитативом), но являясь не самостоятельною песнью, как вечерний, а служа лишь подготовлением к Евангелию, он никогда не поется с такою торжественностью, как некоторые вечерние прокимны, т. е. всегда поется только 2 1/2 (а не 4 1/2) раза. И возгласы пред ним менее сложны. «И глаголет (диакон): Вонмем, премудрость. Канонарх же сказует: Прокимен, псалом Давидов, гласа», т. е. канонарх произносит: «Прокимен, псалом Давидов, глас Ν». Таким образом, здесь пред прокимном нет преподания мира и второго вонмем, потому что то и другое будет пред Евангелием. Непонятно, почему на утрене только указывается называть, откуда взят прокимен («Псалом Давидов»); впрочем, то же, по-видимому, указывается делать и для прокимнов великопостных вечерен, и для литургийных, если они берутся не из Псалтири; так, пред прокимном «Величит душа Моя» прибавляется «песнь Богородицы», пред прокимном «Благословен еси, Господи Боже отец наших» — «песнь отцев». В Киево-Печерской лавре не возглашается «псалом Давидов».

{с. 653}

По древним уставам

В греч. Тип. о прокимне глухо (груз. и не упоминает); слав. XIV в.: «диак.: вонмем, иерей: мир всем, мы: и дух. тв., диак.: премудр., певец глаголеть псалом Давидов, диак.: вонмем; поет певец прок. наст. гласа и мы поем тожь, таже певец поет стих и мы прок., и паки певец прок., мы же поем близ конца прок., таже певец поет конец». В поздн. глухо.

В Служебн. Моск. 1602 и 1647 г., старообр. Служебнике и уставе + мир всем и 2-е вонмем; в остальных слав. и греч. — глухо []. Так как прокимен — остаток ветхозаветного чтения, которое в древности всегда предшествовало новозаветным, так как он был как бы песненным чтением Псалтири (Вступ. гл., 162), а пред чтением всегда объявлялось, откуда оно, то, должно быть, то же делалось ранее всегда и пред прокимном.

При Арсении Суханове на Востоке утр. прокимен пелся хорами трижды (целый) без всяких возгласов и стихов [].

Воскресные прокимны утрени

И прокимен воскресной вечерни посвящен событию воскресения Христова, но он так прямо не относится к этому событию и не говорит о нем с такою ясностью, как утренний прокимен, в котором большей частью есть и самое понятие «воскресение». Это потому, что он готовит к Евангелию о воскресении. Кроме того, от вечернего прокимна утренний отличается тем, что он не один и тот же для каждого воскресенья, а изменяется по гласам. Таким образом, воскресных утренних прокимнов 8. Для них выбраны из псалмов преимущественно те стихи, где говорится о том особом, непосредственном действии Промысла, которое древний еврей образно называл поднятием, «возстанием», евр. cum, Господа как бы от ложа обычного покоя Его, — слово, передаваемое у LXX чрез άνίστημι, которое означает, кроме поднятия с ложа, и воскресение. Именно, воскресные утренние прокимны и их стихи взяты из следующих псалмов:

1. гл. «Ныне воскресну, глаголет Господь» — из Пс. 11:6, 7.

2. гл. «Возстани, Господи Боже мой, повелением» — Пс. 7:8, 2.

3. гл. «Рцыте во языцех, яко Господь воцарися» — Пс. 95:10, 1.

4. гл. «Воскресни, Господи, помози нам» — Пс. 43:27, 2.

5. гл. «Воскресни, Господи Боже мой… яко Ты царствуеши» — Пс. 9:33, 2.

6. гл. «Господи, воздвигни силу Твою (т. е. Христа)» — Пс. 79:3, 2.

7. гл. «Воскресни, Господи Боже мой… не забуди» — Пс. 9:33, 2.

8. гл. «Воцарится Господь во век» — Пс. 145:10, 1.

Тема прокимнов 3 и 8 гл. совпадает с вечерним прокимном. В 8 гл., как заключительном, наиболее уместно «во век», как и вообще ряд прокимнов дает некоторое развитие мысли (1 гл. — только обещание {с. 654} воскресения и вообще спасения, о котором Господь говорит открыто, «не обинюся», παρρησιάσομαι). Стихами к прокимнам, как и вообще делается, берутся начальные стихи тех псалмов, из которых прокимны (остаток практики, когда с подпеванием прокимна пелся целый псалом); исключение — прокимен 1 гл., где стих выбран более подходящий к прокимну: «Словеса Господня — словеса чиста» — в соответствии с «глаголет Господь».

История их

В Святогробском «Последовании» IX–XII вв. даются из настоящих прокимнов под названием έπακουστόν (а вечерний и литургийный прокимны под названием «прокимен») 3 и 5 (или 7) гл. на пасхальной утрене, 8 гл. на утрене Светлого вторника, 4 гл. — среды, 7 гл. — четверга [].

В древнейшем списке Студийско-Алексиевского устава XI–XII века есть отдел: «прокимны на утрени воскресны пред Всякое дыхание», где приведены нынешние прокимны, оканчивая 5 гл. (отдел не кончен, как и другие в этом списке []).

Яко Свят

К слушанию Евангелия наш устав готовит не только песнями, но и молитвами. Второй способ подготовления существеннее первого, а потому следует за ним. Молитвенное подготовление, как и песненное (прокимен и Всякое дыхание), имеет две ступени, и на этой, первой, оно ограничивается приглашением «Господу помолимся», ответом «Господи помилуй» (неопределенная пока молитва) и возгласом, косвенно указывающим на нужду нашу в освящении и с этою целью прославляющим Святого во святых Своих Бога: «Яко Свят еси Боже наш и во святых почиваеши, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу…».

Возникновение

Без сомнения, здесь остаток прежней молитвы о достойном услышании Евангелия; в одном груз. Евхологии эта молитва положена именно пред «Всякое дыхание»; она начинается, как нынешняя наша («Возсияй в сердцах наших»), но возглас имеет: «Яко Ты еси просвещение и освящение…» []. Есть такая молитва и в др. ркп. Служебников на этом месте.

{с. 655}

Всякое дыхание

Теперь следует вторая и окончательная ступень песненно-молитвенного подготовления к Евангелию. Песненная часть этого подготовления состоит в пении, по чину прокимна (с канонархом), стиха «Всякое дыхание да хвалит Господа», последнего (6) стиха последнего (150) псалма, с 1-м его стихом: «Хвалите Бога во святых Его…». Служа столь же непосредственным приготовлением к Евангелию, как литургийный аллилуиарий (прокимен на литургии служит приготовлением к Апостолу, посему и на утрене не может быть непосредственным приготовлением к Евангелию), этот стих приглашает все живое к прославлению Господа, прославлению, которое стало возможным и осуществилось лишь после проповеди Евангелия «всей твари» (ср. 1-ое утреннее Евангелие; ср. стих к прокимну апостолам: «Небеса поведают славу Божию» и настоящий стих: «во утверждении — тверди — силы Его»). Будучи последним стихом Псалтири, стих этот достойно заключает настоящий «псалтирный» отдел утрени.

История

Исторически предшествие этого стиха Евангелию объясняется тем, что некогда Евангелие на утрене (песненной) читалось после хвалитных псалмов и славословия великого.

По Студийскому уст. Всякое дыхание пелось на глас предшествующего прокимна [].

Иер. уст. греч. — глухо, слав. ркп. XIV–XV в.:

Старообр.: «канонарх: Всякое дыхание на гл. 6» [].

И о сподобитися

Молитвенная часть настоящего приготовления к Евангелию состоит в приглашении от диакона: «И о сподобитися нам к слышанию (-я) св. Евангелия, Господу помолимся» (ср. неопределенное приглашение на предыдущей ступени) и троекратного (ср. однократное на предыдущей ступени) «Господи помилуй». На литургии нет такого специального моления, потому что Евангелие читается с меньшею торжественностью, часто менее относится к празднуемому событию и подготовляется чтением Апостола.

Возникновение

Уже начальное «и» в этом возгласе диакона показывает, что это отрывок прежнего более пространного моления. Действительно, груз. и древн. греч. ркп.: «диакон (греч.: иерей) творит малую ектению, затем возглашает: И о сподобитися», что поздн. греч. опускают; но слав. XIV–XV в.: + «Паки {с. 656} и паки, иерей возглас: Яко подобает, диак.: И о сподобитися нам послушати достойно св. Еванг. Миром Господу Богу (по) молимся». Такой же редакции возглас и в старообр., но + «достойно» пред «послушати», и «Господа Бога» (ектении нет) [].

Предуготовительные к Евангелию возгласы

Испросив у Бога помощь к достойному слушанию Евангелия столь прилежным и долгим молением, верующие приглашаются и со своей стороны принять меры к такому слушанию. Приглашение к этому делается им несколько раз, со стороны священника и диакона попеременно. Начинается оно предупреждением диакона о «премудрости», сокрытой в Евангелии и требующей ближайшим образом особого положения тела («прости услышим св. Евангелия», родит. падеж, по греч. от «услышим», — «ορθοί», «прости» — «прямо», «просто») для слушания его (ближайшим образом «прости» требует стояния за Евангелием в противоположность другим чтениям), а затем и особого душевного состояния — мира, о чем уже не только напоминает, но и благодатно сообщает его священник («Мир всем»), а верующие (молитвенно) желают того же ему. Теперь делается заголовок к евангельскому чтению, который произносится, как нераздельная часть Евангелия, всегда самим читающим последнее, следовательно, на утрене священником, в форме: «от N св. Евангелия чтение» (έκ τοΰ κατά с вин., букв.: «из Евангелия по N чтение»), на что хор отвечает радостным прославлением Господа: «Слава Тебе, Господи, слава Тебе» (стиха в греч. Евхологии нет), повторяемым и по прочтении Евангелия. Пред самым же чтением Евангелия верующие приглашаются ко вниманию кратким «вонмем», которое произносится священнослужителем, не читающим Евангелия, чтобы отделить этот возглас от св. слов Евангелия.

История их

Первоначально подготовлением к Евангелию служила, должно быть, только молитва, вроде нынешней «Возсияй»; такую только молитву имеют древнейшие ркп. всех литургий. Но очень рано Евангелие стало предваряться и возгласами, вроде нынешних; древность их доказывается согласием в этом отношении различных редакций литургий, даже западных. Так, александрийская литургия, припис. еванг. Марку, в ркп. XI в. имеет такие возгласы.

На римской литургии после молитвы «Очисти сердце мое» служащий:

На утрене пред Евангелием стих:

В миланской литургии, как в римской, но пред Евангелием еще «Господи помилуй» 3 [].

В мозарабской литургии:

В лит. ап. Иакова по ркп. X в.:

В ркп. Василие-Златоустовской литургии до XVI в. указывается большей частью только молитва, с XVI в., как ныне, но редко «Слава Тебе Господи, слава Тебе» до Евангелия и еще реже после [].

Устав чтения утреннего Евангелия

Евангелие на утрене читается не диаконом, как на литургии, а священником, ввиду того, чтобы он «прежде напитал божественным словом тех, которых на литургии будет питать таинственным хлебом», как поступал и Христос и как повелел Он делать апостолам («шедше научите вся языки, крестяще» — Мф. 28, 19) []. Священник на литургии имеет более высокие функции, чем чтение хотя бы то Евангелия. Кроме того, на воскресной {с. 658} утрене Евангелие важнее литургийного, потому что прямо относится к событию воскресения (в таком отношении стоят утренние и литургийные Евангелия и нек. других праздников, например Рождества Христова; ср. Пасху). Ввиду этого утреннее Евангелие читается в алтаре на престоле, тогда как литургийное в среднем храме на аналое. Это особенно идет к воскресной утрене, потому что престол знаменует гроб Спасителя.

Историческая справка

Евангелие на воскресной утрене и в чине песненного последования, по крайней мере по Симеону Солунскому и ркп. XIV–XV в., читалось священником, но на амвоне; в древних западных монастырях — аббатом (Вступ. гл., 347, 310). По нек. ркп. XVI в. Иерус. устава оно читалось на середине храма [].

Воскресные утренние Евангелия

Повествование всех 4 евангелистов о воскресении Спасителя разделено для чтения на воскресных утренях на 11 зачал, должно быть, потому, что на такое число частей естественно распадается это повествование; может быть, имелись в виду «единонадесять» апостолов, ближайших свидетелей воскресения. Не взят в ряд Евангелий только рассказ евангелиста Матфея, наиболее подробно описывающий самый момент воскресения и потому прибереженный для Пасхи (для литургии ее навечерия). Таким образом, все евангельские чтения говорят скорее о явлениях воскресшего Спасителя, чем о самом воскресении. Ряд воскресных Евангелий, называемый «столпом», повторяется раз 6 в течение года: 1-й столп начинается в Неделю Всех святых, 2-й после Илиина дня, 3 по Воздвижении, 4 в пост Рождества Христова, 5 по Крещении, 6 в Великий пост. Таблицы этих столпов с указанием, с каким гласом совпадает какое Евангелие, помещены в богослужебном Евангелии, Октоихе и 54 гл. Типикона. Для недель Цветной Триоди утренние Евангелия следуют в особом порядке.

История

Утренние воскресные Евангелия в нынешнем их составе имеют уже ркп. богослужебного Евангелия VIII в., например греч. Моск. Синод. библ. № 42, XLIII, 11, л. 241–246 []. Упоминание о чередовании 11 воскресных Евангелий есть в Студ. XI в., Евергетид., груз. и греч. ркп. Иерус. устава []. На римской воскресной утрене Евангелие, не относящееся к воскресению. По уставу Великой церкви в песненном последовании Евангелие на воскресной утрене читалось после великого славословия (Вступ. гл., 347), но по Студ. {с. 659} и др. на нынешнем его месте; в древнейших редакциях Студийского устава, впрочем, может быть, по 6 песни канона []. По теперешнему Типикону Вел. Константинопольской церкви — после 8-й песни канона [].

Воскресение Христово

С прочтением Евангелия праздничная радость молящихся достигает своего зенита и изливается уже не в просто воскресных, а в чисто пасхальных песнях. После Евангелия полагаются на воскресной утрене два песнопения из службы Пасхи: «Воскресение Христово видевше» и «Воскрес Иисус». Правда, из пасхальных песней это самые сдержанные по радости: они 6-го гласа, гласа в тропарном и канонном напеве наиболее грустного, а в стихирном, каким поются настоящие песни, гласа тихой, едва высвободившейся из-под скорби, радости.

И по содержанию песнь «Воскресение Христово», начинаясь словами, очень идущими к моменту (при чтении Евангелия верующие духовно видели с апостолами Воскресшего), более останавливается на обратной стороне воскресения — распятии. Песнь не столько ликует о воскресении (ср. пасхальный канон и «Пасха священная»), сколько сосредоточенно размышляет о значении события для Христа (показало Его Божество и безгрешность) и для нас (обрадовало мир, уничтожив смерть), будучи, таким образом, догматического содержания, и приглашает к прославлению события (имеется в виду длинный ряд дальнейших песней в честь его: канон). Вместе с тем это самая большая из пасхальных песней и самая полная, всесторонняя, почему заменяет на Светлой седмице все предначинательные псалмы. Она состоит из 7 строф, связанных между собою не столько грамматически, сколько единством мысли; каждая из этих строф могла бы быть (а может быть, и была) самостоятельною песнью (ср. Свете тихий, выше, с. 558), как и служит такою песнью одна из строф («Кресту Твоему покланяемся…»).

Древнее употребление

О древности песни «Воскресение Христово» говорит присутствие похожего текста в латинской Церкви на литургии Великой пятницы: «Кресту Твоему покланяемся, Господи, и св. воскресение Твое хвалим и славим, се бо Крестом прииде радость всему миру» []. Песнь «Воскресение Христово» упоминается в известном пасхальном иерусалимском «Последовании» IX в. в качестве не только пасхальной песни, но и обыкновенной воскресной {с. 660} после Евангелия: на Вербное воскресение здесь вместо «Воскресение Христово» назначается особая пародическая (т. е. подобная ей) песнь []. — Песнь «Воскресение Христово» носит явно иерусалимский колорит, имеет в виду, должно быть, храм Воскресения («поклонимся св. Христову воскресению») и Креста за ним (частое упоминание о Кресте). Но и древнейшие ркп. Студийск. уст. имеют ее на воскресной утрене, хотя непосредственно после Евангелия здесь был прокимен: «В нощех воздежите руки ваша» со стихом: «Да благословит тя Господь от Сиона» [] (Пс. 133:2, 3).

— При Арсении Суханове на Востоке песнь «говорили на оба лика поделяся по строкам», как и 50 пс. с его конечными припевами (Слава, И ныне, Молитвами, Помилуй мя Боже, Воскрес Иисус), делая в песни 6 таких строф []. Не служили ли строфы ее первоначально тропарями к стихам 50 пс? По нынеш. греч. Евхологию, «Воскресение Христово» «говорит предстоятель или учиненный монах», по Иератикону — архиерей или в хоре стоящий иерей [].

50-й псалом

Псалтирная часть утрени близится уже к самому концу, и ей тут нужен сильнейший и вместе выразительнейший аккорд, естественнее всего в форме одного из псалмов, которыми наполнена вся эта средоточная часть важнейшей из суточных служб. Едва ли поэтому можно было сделать удачнее выбор, как поместив сюда 50-й псалом. Ни один псалом не написан в таких исключительных и потрясающих обстоятельствах, как этот; ни один более, чем этот, не отвечает основному настроению христианина — покаянному («покайтеся, приближибося Царство Небесное») [], и не выражает его с такою силою. А контраст, в котором он стоит к предшествовавшему длинному ликованию, еще увеличивает это впечатление; это как бы череп, внесенный на пиршество.

Способ исполнения

В способе исполнения 50-го пс. на утрене Типикон, по-видимому, не делает разницы с «Воскресение Христово»: «посем (после Евангелия) глаголем Воскресение Христово видевше и псалом 50». Притом эта песнь, как и припевы «Слава: Молитвами апостолов» и т. д., равно как и песнь «Воскрес Иисус», имеющая припевом 1-й стих псалма, стоят с ним в такой тесной связи, что естественнее всего петь и его, и конечно, на глас этих окружающих его песен, т. е. 6-й, глас скорби и покаяния. Пение, как и для других поемых псалмов, должно быть антифонное, по стихам между двумя ликами.

{с. 661}

Всегдашнее употребление его на утрене

Уже при Василии Великом 50 пс. составлял существенную, заключительную, часть утрени (Вступ. гл., 148). В древнейших редакциях устава Великой Константинопольской церкви — это важнейшая, и тоже вторая, часть утрени (там же, 340).

Первоначальные списки Студ. устава (Ипотипосис и Диатипосис) не отменяли его и для пасхальной утрени. Имеют его и почти все инославные утрени: абиссинская, маронитская, несторианская, древняя латинская; армянская и нынешняя латинская имеют его только в будни (последняя на Laudes — там же, 299–319), но на 1 часе всегда ряд стихов из этого псалма [].

По уставу Вел. Конст. ц. он пелся на утрене с припевом тропаря к стихам — одного или нескольких (там же, 340).

Греч. ркп. Иер. уст. о 50 пс. выражаются: «говорится», нек. слав. ркп. XIV в. о «Воскресение Христово», «Слава…» «глаголется», «на гл. 6» (о втором), о 50 пс. глухо, а о «Воскрес» — «поем» [].

По «Чину» патр. Филофея «50 пс. с пением» [].

При Арсении Суханове на Востоке псалом, как и Воскресение Христово, «говорят на оба лика поделяся по строкам», делая таких строк в псалме 18 (стихов в нем 19), а в будни его «говорит псаломщик» [].

По нынеш. греч. Евх. его поют братия мелодически, по Иератикону — хоры [].

В Киево-Печ. лавре читают.

Припевы к 50-му псалму

Скорбный характер этого псалма для воскресной утрени достаточно смягчается окружающими его воскресными, даже прямо пасхальными, песнями (Воскресение Христово и Воскрес Иисус), которые по идее должны служить припевами к каждому его стиху. Вместе с тем и он, врываясь своим покаянным тоном в самую светлую часть бдения, умеряет радость ее. Чтобы смягчить переход от скорби этого псалма к радости следующей затем песни «Воскрес Иисус», возвращающей этот ряд песней к их началу («Воскресение Христово»), припевами к заключительному славословию псалма служат не воскресные стихи, а молитвенное обращение в духе псалма мыслью к главным свидетелям воскресения и участникам его радости — апостолам и Богородице []: «Слава: Молитвами апостолов Милостиве, очисти множество согрешений наших», «И ныне: Молитвами Богородицы…». Припевом же к повторяемому здесь 1-му стиху псалма служит тропарь 6 гл. «Воскрес Иисус…», с силою в своей сжатости и какою-то победоносностью в выражениях и напеве (самогласен 6 гл.) рисующий внешнюю и внутреннюю стороны празднуемого события.

{с. 662}

История их

Настоящее исполнение 50 псалма — самый цельный остаток древнейшего способа пения для каждого псалма, когда требовалось каждый псалом заключать славословием Св. Троице и к каждому стиху припевать что-нибудь (Вступ. гл., 157).

По 12 пр. 4 Толедского Собора 633 г. «в конце всех псалмов говорим: Слава и честь Отцу и Сыну и Духу Святому во веки веков» (ср. Вступ. гл., 217). Так и ныне на римско-католическом богослужении [].

Что касается припевания тропарей к стихам псалмов, то в уставе Великой Константинопольской церкви такие припевы особенно употребительны были для 50 пс. (Вступ. гл., 340). Песнь «Воскрес Иисус» не упоминается в Иерусалимском «Последовании» IX в. подле «Воскресение Христово».

В слав. уст. XIV в. после «Воскрес Иисус»: «Слава. В церкви славы Ти, Господи, на небесех стояние мнимся. И ныне. Богородице Дево, двере небесная, отверзи нам двери милости Твоея» [].

Старообр. уст.: «Молитв ради… помилуй нас, Боже Спасе мой»; в «Воскрес» «живот и мир» [].

В Киево-Печерской лавре: «Молитвами святых апостолов…», «Молитвами Пресв. Богородицы…».

Целование Евангелия

На 50 пс. с окружающими его песнями происходит целование Евангелия. Это сильное и вместе с тем детски простое выражение радости, когда целуют и неодушевленный предмет, обрадовавший нас. Но св. Евангелие не такой лишь предмет: оно представляет собою, как и крест, Самого Господа, выносом своим из алтаря, как из гроба, знаменуя явление Его по воскресении. Посему целование Евангелия, как и поклонение ему, «восходит к Первообразному» и служит как бы приветствием Спасителя с воскресением. Впрочем, и здесь радость не выходит из границ и не поднимается до беспредельности пасхальной радости, выражающейся и во взаимном лобызании верующих.

Возникновение обычая

По Синайскому Канонарю IX–X в., на пасхальной утрене после чтения Евангелия иерей выносит последнее к народу и приветствует его; все целуются []. По одной Триоди XIII в. на пасхальной утрене указано: «и целуют св. Евангелие и ектения и отпуст» [], следовательно, пасхальное христосование здесь сводилось к целованию Евангелия, как ныне на обыкновенной воскресной утрене.

{с. 663}

Чин целования

Типикон подробно излагает чин целования Евангелия. Евангелие износится чрез св. двери (в знак прославления Христа, тогда как на входах — чрез северные двери в знак уничижения, — так и крест, и плащаница) священником, а не диаконом; как на входах, — в опущенной фелони (см. выше, с. 551), причем Евангелие священник держит при персях (диакон, как низший, выше — пред лицом) — в знак любви к Христу. Священнику предшествуют, как и на всех входах, два подсвечника со свечами. Священник останавливается среди храма; подсвечники ставятся по бокам его, чтобы, горя пред Евангелием, не препятствовали целованию его. К Евангелию сначала подходит предстоятель, — в противоположность остальной братии, подходящей попарно, — один и делает Евангелию два поклона пред целованием и один после, не до земли, замечает Типикон в скобках, но малые поклоны, наклоняя голову настолько, чтобы коснуться рукою земли, потому что в неделю, Владычние праздники и в Пятидесятницу всю колен не преклоняют (имеется в виду 20 пр. 1 Вселенского Собора). После поклонения Евангелию предстоятель делает легкий поклон («образ поклона») сначала к левому лику, потому что он сам стоит на правой стороне и может поклониться правому лику, «отходя на место свое». За настоятелем подходят к Евангелию братия попарно («два два») по старшинству («по чину») и кланяются Евангелию так же, как предстоятель, а вместо поклонов ликам — поклон настоятелю. Целование устав предполагает заканчивающимся вместе с 50 пс: пение целого псалма дало бы для этого достаточно времени.

Развитие чина

Груз. и др. греч. ркп. лишь упоминают о целовании (ασπασμός) Евангелия. Поздн. греч.:

Слав. ркп. XIV в.:

По «Чину» патр. Филофея и нынеш. греч. Евхол.,

По нек. ркп. уст. XVI в. Евангелие полагалось на аналое [].

По нек. пам. XVI в. пред целованием делали земной поклон с молитвою:

Др. ркп. уст. XV и XVI в. не дают чина целования.

— Служ. П. Мог., как наш устав, о выносе Евангелия, но о целовании: «по обычаю».

Моск. Служ. 1602 (= старообр.) и 1647 г.:

Старообр. уст.:

По Иератикону,

Спаси Боже

Каждый псалом или группа псалмов должен иметь после себя молитву в форме ектении или другой форме. 50-й псалом, соответственно своему исключительному положению на этой части утрени, имеет и молитву после себя в своеобразной форме — усеченной литийной ектении. Такой молитвою, так идущей и к этому месту утрени — концу (ср. на вечерне) одной из ее частей, — служит молитва «Спаси Боже», которая, как ектения, произносится диаконом «на обычном месте» и имеет возглас священника. На эту краткую «литию» ответ, естественно, не десятки раз «Господи помилуй», а только 12. И возглас здесь («Милостию и щедротами и человеколюбием») более простых ектений взывает к милости Божией, называя последнюю, по{с. 665}добно возгласу на святейшей части литургии (после Отче наш), тремя синонимами (только здесь «милостию», а там — ввиду совершающегося таинства — «благодатию») и с особою раздельностью именуя Лиц Св. Троицы. Молитва, как и возглас, дерзновенно обращаются прямо к Богу Отцу во имя Сына Его.

По старым уставам

Вместо молитвы «Спаси Боже» нек. груз. ркп. Евхологии XVI в. назначают после Евангелия и 50 пс. целую ектению (остаток древнейшей практики).

Так, Евхол. Тифл. церк. муз. № 450 указывает здесь следующую ектению:

Ектении — покаянного характера соответственно 50 пс. и литийным молитвам. В первом из названных Евхологиев есть отдел: «праздничные ектении, произносимые на утрене по прочтении Евангелия»; каждое прошение на этих ектениях предваряется прославлением Бога за празднуемое событие, например на Рождество Христово: «Христе Боже, от Девы рождейся»; они положены для 12 праздников, не совпадающих с нашими 12 [].

Произносить молитву «Спаси Боже» груз. ркп. назначает диакону, греч. ркп. иерею, поздн. из них: «внутри алтаря или пред св. дверьми», слав. ркп. XIV в. — иерею или диакону пред св. дверьми, поздн. — иерею; чин патр. Филофея: «диакон на обычном месте велегласно».

Служ. Моск. 1602 и 1647 г.: «диакон став пред св. дверми (1602: + велегласно) — аще несть диакона, глаголет сам иерей, пред престолом стоя»; Служ. П. Могилы: «диакон на амвоне»; Моск. Служ. 1658 г. и старообр. уст.: «диакон». Нынешний греч. Евх. — диакон, Иератикон: иерей. + «Хоры: Господи помилуй 12 раз по трижды».

Слав. уст. XIV в. — Кирие елейсон [].

С канона начинается или, вернее, канон составляет третью из четырех частей утрени, по характеру совершенно отличную от других частей, особенно от предшествующей, второй, части. Как та состояла главным образом {с. 666} из псалмов, так эта не имеет ни одного псалма, а состоит из так наз. «библейских песен», стихи которых перемежаются песнями позднейшего христианского составления; тогда как последнего рода песни на других частях утрени занимают очень мало места в сравнении с библейским материалом (псалмами), здесь им отведено более видное положение, так что библейские песни скорее являются чем-то придаточным к ним. Тем не менее библейские песни регулируют как числом своих стихов количество песен позднейшего составления, так определяют в известной мере и самое содержание их, являются для них, следовательно, правилом, образцом, нормою, откуда и название этой части утрени — «канон», κανών. Напев канона по сложности — средний между стихирным и тропарным.

Слово «канон» и его настоящее применение

Κανών (может быть, родственно с κάννα, трость) — собственно прямая палка, входившая, например, в устройство щитов, ткацких станков (такое употребление слова у Гомера), весов (Поллюкс), служившая для измерения (Софокл), отсюда мера (Еврипид), правило (Ликург), предписание (Демосфен), у церковных писателей: правило вообще (Климент Римский), правило веры (Климент Александрийский), правило Церкви (Анкирский Собор), правило Собора (Василий Великий), отцов (Сократ, Созомен), собрание боговдохновенных книг (Афанасий Великий), — наконец: церковная служба, последование (Василий Великий, Евагрий, Палладий), точнее — общее количество псалмов, которое монаху нужно было пропеть в сутки (отсюда название Типиконов — Канонарями) [], в частности — утреня (Иоанн Мосх), бдение (Дорофей). С нынешним литургическим значением слово твердо выступает только с IX в., впервые, по-видимому, у Феодора Студита []. Такое узкое значение оно могло получить как потому, что канон составлял значительную, центральную, часть утрени, так и ради того, что это род церковной песни с наиболее строго выдержанной определенной литературной формой.

Библейские песни канона

Основу канона, главную часть его (за исключением немногих канонов) составляют библейские песни, ώδαί. Это песни, воспетые ветхозаветными пророками и праведниками по поводу наиболее великих событий в жизни их и целого Израиля. Будучи поэтому излияниями высочайшего религиозного одушевления, они составляют лучшую часть, цвет библейской поэзии и могут быть поставлены выше псалмов. Таких песен записано в Библии 11. Моисея две, Деворы, Анны, Аввакума, Исаии, Езекии, Ионы, трех отроков, Захарии и Богоматери. Но из них не вошли в состав канона песнь Деворы (Суд. 5) из-за ее воинственности и специальности содержания и чисто личная молитва Езекии (Ис. 38, 11–20). Взятые же в основу канона 9 песен да{с. 667}ли и 9 песен канона, по числу 9 чинов Ангельских, но из песни 3-х отроков сделано две, а две новозаветные песни соединены в одну 9-ю песнь канона. Содержанием каждой библейской песни определяется тема и раскрытие ее во всем и небиблейском составе песни канона, не говоря о том, что стихи ее припеваются всегда к тропарям утреннего канона (исключая утрени Страстной и Пасхальной седмиц). Посему это содержание имеет существеннейшее значение в каноне. Вот оно вкратце.

В 1 песни Моисея (Исх. 15, 1–19) «Поим (евр. «пою») Господеви» прославляется победоносность Господа (по сравнению с военного слабостью Израиля) против фараона, упорство врага и его низложение, из чего делается вывод, что Бог Израилев выше всех богов и настоящее Его великое дело должно произвести потрясающее впечатление на все народы.

Во 2-й «обличительной» песни Моисея (Втор. 32, 1–43) «Вонми, небо, и возглаголю», после прославления Господа за Его праведность изображаются благодеяния Его Израилю — в избрании, исходе из Египта и водворении в земле обетованной, неверность народа и предстоящие за нее ужасные кары, имеющие окончиться, однако, не уничтожением народа, а помилованием, отмщением всем врагам Божиим и его, очищением земли и народа Божиих, что все покажет единство истинного и всемогущего Бога.

Песнь Анны (1 Цар. 2, 1–11) «Утвердися сердце мое в Господе», вся дышащая радостью от дарования ей сына, рисует сладость непоколебимой надежды на Единого Святого Бога, с Которым насколько бесполезно бороться, настолько полезно уповать на Него, так как Он все в мире делает по Своей воле, всемогущ, не терпит никакого самопревозношения человека, судит землю праведно и укрепит (будущих) помазанников — царей Израиля.

Песнь прор. Аввакума (3, 1–19) «Господи, услышах слух Твой» изображает предстоящее («соверши дела Твои среди лета», LXX: «посреде двою животну познан будеши», по нек. отцам: среди 2 заветов) явление Господа для суда над угнетателями избранного народа (халдеями), подобное синайскому Богоявлению и чудесам исхода («Бог от юга», евр. Фемана — юж. Идумеи, по отцам — из Вифлеема, «приидет и Святый от горы приосененныя чащи», евр. «от горы Фарана», по отцам — Сиона), имеющее сопровождаться страшными стихийными потрясениями и бедствиями, которые послужат карою для нечестивых и посему не должны смущать твердо уповающего на Бога.

Песнь прор. Исаии (26 гл.), из коей взята для канона большая часть, 9–19 ст., со слов «От нощи утренюет дух мой», воспевает будущую вожделенную землю праведных, с которой будут устранены все нечестивые и на которой совершится невозможное по естественным законам: вообще не оживающие мертвые, после некоторых духовных усилий праведного народа, похожих на муки рождения, от росы Божией оживут (в евр. только «твои мертвые») на радость всех земнородных.

Песнь прор. Ионы (2, 3–10) «Возопих в скорби моей ко Господу», воспетая как бы из гроба заживо погребенным, постепенно изображает все ужасы положения пророка сначала совне — пучину вод, потом с внутренней стороны — близость смерти, причем вместе со сгущением красок в этом описании все больше растет {с. 668} надежда пророка на избавление, которая в 3-ей части песни оттесняет все другие мысли.

Песнь трех отроков (Дан. 3, 26–88), «Благословен еси Господи Боже отец наших», не имеющаяся в евр. Библии, в своей первой и большей части, употребляемой в качестве 7-й песни канона (ст. 26–56), прославляет Бога отцов за праведное наказание своего народа пленом и просит о милости и избавлении ради завета с праотцами, затем (после вставки повествовательного характера о том, что печь разжигали все сильнее и что в нее сошел Ангел, вставки, тоже не опускаемой в 7-й песни канона) прославляет Господа как Бога отцов, прославляемого во храме Своем и на небесах. Вторая, меньшая, часть песни (ст. 67–88) «Благословите вся дела Господня», служащая 8-й песнью канона, приглашает к прославлению Господа все Его «дела», начиная от Ангелов и спускаясь, как по лестнице, по разным сферам творения, до людей и Израиля в различных его классах.

Песнь Пресв. Богородицы (Лк. 1, 46–55) «Величит душа моя» радостно от души прославляет Господа за то, что при Ее низком положении Он даровал Ей мировое величие, как Святый, всегда миловавший боявшихся Его, низлагавший надменных (может быть, имеется в виду Ирод) даже с престолов и возносивший (на них) смиренных, обогащавший голодных и лишавший всего богатых, причем эта милость не Ей только лично, а всему Израилю — по обетованию патриархам; замечательно, как песнь вся движется в круге ветхозаветных идей (близка к песни Анны) и говорит языком свящ. книг при самом высоком поэтическом одушевлении.

Песнь Захарии (Лк. 1, 68–79) «Благословен Господь Бог Израилев» прославляет Бога за дарование спасения народу Его в доме Давидовом, согласно предсказанию пророков и завету с отцами, каковое спасение будет состоять в избавлении от врагов и праведном служении народа Богу, — вследствие деятельности Предтечи и «Востока свыше».

Песни расположены на каноне приблизительно в хронологическом порядке; только песнь Аввакума переставлена с песнью Ионы, может быть, чтобы для 6 песни канона, как заключительной в отделе, взять более трогательную библейскую песнь. При этом нельзя не заметить, что песни радостные заняли нечетные места, а скорбные — четные (ср. шестопсалмие), исключая песни 7 и 8, где для этого принципа пришлось бы конец песни поставить раньше начала.

История употребления

В ветхозаветном храме на прибавочной (праздничной) жертве в субботу пелась обличительная песнь Моисея, по-видимому 1/6 ее по очереди, а при вечерней жертве Исх. 15 по очереди 1–10 и 11–19 стихи [].

Памятник, должно быть, III в. «Завещание Господа нашего Иисуса Христа» (Testamentum) указывает на утрене песнь Моисея и какую-либо из пророков, всего с псалмом 4 песни (Вступ. гл., 86).

О библейских песнях упоминает {с. 669} Иларий Пиктавийский (IV в.) []. По Verecundus (IV в.), в Африканской Церкви они пелись таким же голосом и напевом (sono cantuque), как и псалмы, и употреблялись из них следующие: 2 песни Моисея, Деворы, Иеремии: «Помяни Господи», Азарии, Иезекииля: «Я сказал на высоте дней моих», Аввакума, Манассии, Ионы []. Но особенно употребительна была песнь 3 отроков: ее указывает для утрени соч. IV в. псевдо-Афанасия «О девстве» []; она же одна входит в состав древней песненной утрени (Вступ. гл., 346).

В известном описании синайской утрени VII в. указываются на ней «песни Моисеевы» (т. е. библейские, как и псалмы все наз. Давидовыми) и, несомненно, все 9 нынешних (там же, 295).

В греч. Псалтири Имп. публ. библ. из собр. еп. Порфирия 862 г. после кафизм помещены рядом с важнейшими песнями и молитвами и библейские песни; 1–7 названы ώδάι, 8-я — ΰμνος, 9, 10 и 11 (Богородицы, Захарии и Симеона Богоприимца) — εύχαί [].

Из инославных коптская утреня не и