Пролог

— Ты, веришь в БОГА? Ответь, человек, — спросили ОНИ.

— Я и есть БОГ! — выкрикнул он гордо.

— Это голословное заявление, ничем не обоснованное, — возразили ему.

— Могу доказать, — уверенно произнёс человек, упрямо мотнув головой.

— Попробуй!

И человек начал, тыкая пальцем с обглоданным ногтем в разные составляющие СУЩНОСТИ, перечислять подтверждения своих слов:

— Материя, я в состоянии тебя изменять?

— По большому счёту нет, но в мелочах, без всякого сомнения, — ответила Материя.

— Дух? А ты подвластен мне?

— Да, человек, в этом ты преуспел, не полностью, конечно, — подтвердил неугомонный Дух Познания.

— Время? Могу ли я управлять тобой?

— В некоторой степени, — осторожно ответило Время.

— Пространство?

— Да что тут говорить, — отозвалось Пространство.

— Хаос можно и не спрашивать, его всегда легко увеличить не напрягаясь. То есть изменить по желанию.

Хаос не ответил ему, этого и не требовалось. А человек продолжал:

— Я могу создать новую жизнь и отнять жизнь у любого существа! Свет и Тьму могу смешать по-своему усмотрению и…

— Ты, человек, много о себе возомнил, — перебили его ОНИ, не дожидаясь окончания списка, — тебя следует наказать.

— Ха! Бессмертие мне даровано. Что Вы можете?

— За дерзость, МЫ, лишаем тебя разума на сто лет, в мире проклятых жить тебе!

Земля перевернулась, и человек стал зверем…

На Краю Пустоши.

Марика убежала. Собаки, как и люди, не рискнули последовать за ней в дебри, где много диких и страшных зверей, а ещё там жило чудовище. Само чудовище никто не видел, но и никто не возвращался от него живым чтобы рассказать о нём. Вот уже сотню лет местность, называемая Край Пустоши, была во владении неизвестной силы. Жители ближайших деревень держались от неё подальше, а домашние животные вообще сюда не совались, страх, даже ужас веял из лесной чащи и не позволял никому приблизиться.

Марика убежала. Её ждало наказание, а может быть даже смерть… В прошлый раз её секли, после этого она неделю провалялась на животе, рубцы от жёсткой плётки до сих пор горели по всей спине и напоминали о себе. Не в первый раз волк резал порученных её заботам овец. И вот сегодня, пока она ублажала сынка мельника в стоге свежего сена (и попробовала бы она ему отказать!), трёх животных зарезали.

Сирота, кто за неё заступится? А за потерю овец всегда наказывали сурово и очень жестоко, община не прощала никому, а ей всегда доставалось сильнее, жёстче и беспощадней чем другим провинившимся. Выбор у Марики был невелик: либо плеть, либо неизвестная опасность. Она выбрала последнее. С плёткой иметь дело? Никогда! Больше никогда и никому она не позволит бить себя!

Марика убежала. Погоня повернула назад, в деревню, за высокий и надёжный частокол. Страх удержал преследователей, пусть теперь кусают себе локти от досады. Она решила больше никогда не возвращаться туда. Кроме жестокости, унижения и насмешек они ничего не могли ей предложить.

Деваться некуда, Марика продолжала углубляться в лесную чащу. Солнце клонилось к закату, позолотив верхушки деревьев, день кончался, птицы прекратили весёлые трели и угомонились, готовясь к ночлегу. Вот и Марике надо было куда-то спрятаться, переждать, а потом выбираться в обжитые места, как можно дальше отсюда, от селения, где с ней обращались так жестоко. Но где отыскать такую дыру, чтоб никакое чудище её не нашло?

Неожиданно Марика вышла на берег чудесного, прекрасного озера, почти круглого, с такой голубой и прозрачной водой, что видно дно и множество рыб снующих туда-сюда. Она застыла, очарованная открывшимся видением и не сразу заметила, что на неё, в свою очередь, тоже смотрят…

Определённо это человек. На нём не было ничего, даже набедренной повязки и что это мужчина, сомнений не вызывало. Он плавно поднялся с земли, так грациозно, только дикие звери двигаются с такой невообразимой пластикой, демонстрируюя силу и гибкость незакостеневшего от изнурительной работы тела. В чёрных, как сама ночь, глазах блеснул мрачный отсвет. Может, это лучи заходящего солнца отразились в них, а может…

Марика в испуге рванулась прочь со всех ног. Но куда там ей! Дикарь издал нечеловеческий рык, в котором девушке показалось больше радости, чем негодования, и в два гигантских прыжка догнал беглянку. Он повалил её, разорвал в клочья нехитрую одежду одним движением и, как оголодавший зверь на долгожданный кусок мяса, набросился на неё…

После он бережно отнёс её на берег озера, уложил на мягкую траву, а сам сел рядом. Его взгляд потух и больше не жёг Марику, на которой из одежды совершенно ничего не осталось. Солнце скрылось и сумерки медленно сгущались вокруг. Она лежала и не знала, что ей делать. Убежать? Это бесполезно. Плакать? Смеяться? Биться в истерике?

— Спасибо, — неожиданным мягким и глубоким голосом произнёс человек.

— Так ты ещё и говорить умеешь? — удивилась Марика. — А не только на девушек нападать?

— Теперь умею, — признал он и тяжко вздохнул.

— Что значит теперь? — насторожилась девушка, приподнимаясь на локте.

— После нашего э…, контакта.

— А раньше что?

— Что раньше? — переспросил дикарь.

— Не мог говорить? — уточнила Марика.

— Наверное, я не очень помню, что было до твоего появления, — пожал он плечами.

— Как так, не помнишь?

— Если б я помнил, как не помню, то сказал бы тебе.

— Ничего не понимаю, — Марика смотрела на него с нарастающим интересом, не-то чтобы ей было неприятно от его действий, она испытывала вещи и похуже, но всё же.

— Я попытаюсь тебе объяснить, ведь я тебе обязан.

— Чем? — девушка становилась всё смелее, он больше её не пугал.

— Возрождением, — дикарь отвечал охотно, с лёгкой улыбкой на губах.

— Так не пойдёт. Рассказывай по порядку, с самого начала, — потребовала Марика.

— Это сложно, — вздохнул он.

— А ты только попробуй! — стала настаивать девушка. — Там само пойдёт.

— Я был проклят, — произнёс дикарь, отбросив ворох густых волос за спину. — На сто лет.

— Кем?

— Высшими силами.

— Богами, что ли? — предположила девушка, чувствуя как у неё зашевелились волосы на голове от его слов.

— Ими, — подтвердил дикарь, коротко кивнув.

— И сотню лет ты наводил ужас на всю округу? — возмутилась Марика.

— Наверное, говорю же, не помню я, почти ничего не осталось тут, — он для убедительности постучал себя по косматой, сотню лет не чёсаной шевелюре.

— Так, понятно, и что произошло?

— Ты появилась в нужное время в нужном месте. Я сделал то, что должен был, и получил от тебя часть твоей души.

— Как! — вскрикнула Марика, поражённая и напуганная его словами. — Ты отнял мою душу?

— Нет, я не отнимал её! — горячо возразил дикарь. — Ты сама передала мне маленькую, совсем незаметную частичку, и я стал почти самим собой.

— Загадками говоришь, — девушка немного успокоилась и села, чтоб удобнее разговаривать.

— Это звучит несколько глупо, и всё же, ты стала моей второй половиной.

— Женой, что ли?

— Называй, как тебе вздумается. В каком-то смысле я теперь завишу от тебя, ну, а ты, в свою очередь, от меня.

— Путано, но мне понятно. А как звать-то тебя?

— У меня нет имени, можешь сама его придумать.

— Хорошо, сейчас я что-нибудь подберу, — Марика задумалась, какое имя дать этому дикарю?

Она перекатывала в уме имена и клички, которые знала, но ни одно прозвище не подходило этому сильному человеку. Он ей начинал нравиться, и то, что случилось недавно между ними, вдруг стало казаться естественным ходом событий, так сказать — приятной необходимостью.

— Нет, — наконец прервала она молчание, — на пустой желудок ничего не приходит в голову.

— Так что ты молчишь? Я сейчас что-нибудь придумаю, — он окинул окрестности взглядом и предложил: — Как насчёт свежей рыбки?

— Не возражаю, — согласилась девушка, а от мысли о жареной рыбе, у неё наполнился рот слюной, она вдруг вспомнила, что с утра ничего не ела.

Другого сигнала и не потребовалось. Дикарь почти без звука и брызг вогнал тело в воду. Прошла минута, истекла другая, на гладкой поверхности озера ничего не происходило. «Уж не утоп ли он?» — подумала Марика с беспокойством. Но в этот же миг у берега вода разошлась, и вышел, нет, лучше сказать вылетел дикарь, в обеих руках он держал по огромной рыбине! Они уже не дёргались — со сломанным хребтом хвостом не помашешь.

Он руками разорвал рыбинам животы и выпотрошил, ополоснул в озере, туда же полетели и внутренности, и протянул одну Марике.

— Ты, что думаешь, я смогу есть сырую рыбу? — возмутилась она.

— Э? — единственное, что он нашёл в ответ.

— Мудро подмечено, — ей вдруг стало весело и легко. — Костерок надо развести.

Ответом был недоумённый взгляд.

— Нужно добыть огонь, — терпеливо объяснила Марика. — Будь у меня кремень, проблемы бы и не возникло, но его нет. Я убежала из деревни, ничего не взяв с собой. И мне не отдадут даже того скудного, что я имела.

— Давай сходим и отберём, — предложил дикарь, вода продолжала стекать с его косматой гривы опускающейся ниже пояса.

— Там больше здоровенных мужиков, чем у меня пальцев на обеих руках! Отобрать? Нет, не получиться, — Марика грустно покачала головой, ей было жаль некоторых безделушек, о которых она вдруг вспомнила.

— Всего-то! Набью им рожи, хоть по одному, хоть группе, — весело заявил дикарь.

Голубая луна, первая из трёх лун, выплыла на небо, и стало гораздо светлее. Марика внимательней присмотрелась к человеку, так легко говорившему, что изобьёт всех этих ненавистных селян. Вроде и нет в нём ничего особенного, рост, конечно, громадный, она намного его ниже, хотя и была самой высокой девушкой в селении, даже мужчины у них помельче, сложен он, спору нет, хорошо, ни капли жира, сплошное переплетение мускулов и сухожилий. И всё-таки она сразу поверила, что этот дикарь в состоянии победить даже очень хорошо вооружённого человека голыми руками, возможно и не одного.

— Если ты такой смелый, завтра сходим в деревню, по утренней прохладе, а сейчас я хочу огонь, — Марика осмотрелась, пытаясь найти что-нибудь для разведения костра. — Ты мне всю одежду испортил, холодно так сидеть.

— Огонь я добуду, нет проблем. Кажется, ещё не совсем забыл, что да как, точнее, вспомнил.

Марика с любопытством посмотрела на него, но ничего больше не сказала.

Человек, положив рыбу на траву, принялся собирать хворост. Сложил часть дров горкой и на пять минут отошёл в дебри леса. Вернулся с длинной палкой из сухой сосны и небольшим чурбанчиком из сухой же берёзы. Девушка ни единым звуком не выказывала удивления, она знала этот способ добычи огня, но только в теории, на самом деле ей не доводилось видеть, как трением добывают огонь. А дикарь, сел рядом с приготовленными дровами, положил между ног чурку и упёр в неё палку. Скорость, с которой он вращал деревяшку, поразила Марику. Не прошло много времени, сухая берёза вспыхнула, и язычки пламени весело побежали по бересте. Костёр запылал.

Девушка вспомнила, что у очага хозяйкой должна быть она и, нанизав рыб на прутья, стала обжаривать над огнём. Дикарь с интересом следил за её действиями. Что-то смутно знакомое промелькнуло в этих простых вещах, что-то неясно вырисовывалось в памяти, но до конца так и не показалось. Человек мотнул головой, отгоняя непонятные картинки и спросил:

— Ты имя мне не придумала?

— Нет, пока.

— А тебя как звать?

— Марика.

— Марика, — с каким-то сладким привкусом в голосе произнёс дикарь её имя и смакуя добавил: — Марика, звучит красиво.

— Ничего особенного, меня всегда так звали, — девушка протянула подрумянившуюся рыбину дикарю. — Попробуй, жареная гораздо вкусней чем сырая.

Он вонзил белоснежные зубы в горячую, ещё не отдавшую жар костра плоть, и словно жерновами перемолол всю рыбину, вместе с головой и костями, поглотив целиком, без остатка, даже хвоста не оставил. Марика ела осторожно, чтоб не обжечься, выплёвывая кости с небольшими кусочками мяса в костёр — дар богам, позволившим ей остаться живой.

Дикарь вымыл от жира руки в водах озера, и улёгся рядом с ней, глядя на огонь костра. В его чёрных, бездонных глазах мелькали блики, как мотыльки вокруг света, плясали, отражаясь, языки пламени. Вдруг, Марика, как в зеркале, в его глазах увидела отражение жестокой и беспощадной сечи, отблески пожаров, кружащих над грудами тел чёрных ворон, жаждущих своей добычи, в её ушах зазвенели и заскрежетали бьющиеся друг об друга мечи, запели несущие смерть стрелы…

Дикарь закрыл глаза, точнее только моргнул, и видение исчезло, оставив противоречивые чувства в душе девушки. Возникшее ощущение Марика не смогла определить, как не пыталась, и боль и услада присутствовали в равной мере.

Тепло костра, приятная тяжесть в желудке, уверенность в безопасности, всё это убаюкало Марику, она и не заметила, как уснула, уставшая за такой длинный, и беспокойный день.

Ей снилось море, небесно-синее, которого она никогда не видела, но знала о его существовании, какие-то небольшие белые птички клевали с её ладони хлебные крошки, без страха порхая над ней, ярко-красное солнце согревало её голые плечи…

Из сладкого сна её безжалостно вырвал нечеловеческий крик, как гром среди ясного неба прозвучавший в ночной тиши: «Ииих-хооо!». Марика вскочила на ноги, как подброшенная, ничего не понимая, сердце в груди бешено заколотилось, пытаясь выскочить.

Три луны, не закрытые облаками, озаряли поляну, взору девушки предстала ужасная и в тоже время величественная картина. Шестиметровый, зелёный ящер берхаа, бился с дикарём. Могучий хвост монстра проносился в такой близости от человека, казалось, что вот ещё немного и схватке придёт конец, тогда берхаа легко слопает их обоих, заглотит в свой, почти безразмерный желудок, и несколько месяцев потом будет спокойно переваривать, отдыхая в тиши и сытости. Но дикарь не уступал ему в скорости, что казалось невероятным, это он своим криком разбудил Марику, бросаясь в одну за другой ложные атаки на гигантского ящера. Чудовище лязгало зубастой пастью и яростно шипело, его раздвоенный язык сновал туда-сюда, то высовываясь, то прячась между двумя ядовитыми клыками.

Берхаа встречались крайне редко, а про таких гигантов Марика никогда даже и не слышала. Если маленький, полуметровый берхаа смертельно опасен для любого человека, что говорить о гиганте в шесть метров, стоящем перед ней на четырёх лапах! Эти ящеры не боятся огня, они настолько тупые, что не воспринимают обжигающее действие, их кожа так прочна, что пробить её почти невозможно, а глазки настолько малы, что попасть в них очень и очень сложно, незащищённой была только пасть. Вот с каким противником бился дикарь. Он крутился вокруг берхаа, как уж на сковородке, прыгал из стороны в сторону, перескакивал через несущийся хвост ящера, подныривал под лязгающей пастью. Марика не могла понять — что он делает, как он собирается победить эту кровожадную, бесчувственную скотину?

Всё закончилось очень быстро и тривиально просто, как-то буднично. Дикарь изловчился и ударил кулаком по голове чудовище, да с такой силой, что берхаа врезался в землю всем телом, не удержавшись на толстых лапах, разъехавшихся в разные стороны, а в следующее мгновение его позвоночник предательски хрустнул в руках человека, запрыгнувшего на его спину. Дикарь свернул чудовищу шею, словно какой-то курице, и отпрыгнул в сторону, позволив берхаа биться в предсмертных судорогах.

— Отлично порезвился! — воскликнул дикарь и радостно прокричал свой боевой кличь, оповещая о своей победе ночной лес: — Ииих-хоо!

Марика как стояла, так и плюхнулась возле костра на «мягкое место». Замотала головой, стараясь отогнать наваждение. Но берхаа не исчез, а продолжал дёргаться в конвульсиях, издавая шипящий хрип.

— Тебя испугало это зелёное создание? — удивлённо спросил дикарь, усаживаясь рядом с Марикой.

Она подбросила в затухающий костёр веток, пламя сразу принялось их облизывать, разгоняя тьму. Мокрое от пота тело дикаря заблестело, отражая свет.

— Я буду звать тебя Ихо, — произнесла она и содрогнулась от ужаса, когда её взгляд зацепил дёргающееся тело берхаа.

— Ихо, — задумчиво повторил дикарь, — Ихо… Звучит знакомо.

Он замолчал, взгляд его померк и ушёл в себя. Марика поглядывала на него, но ничего не говорила, не хотела мешать, пусть вспоминает. Незаметно для самой себя, она снова погрузилась в дрёму. Сквозь крепнущий сон, почувствовала, как сильные, нежные руки уложили её на мягкую траву и, что-то пушистое накрыло сверху, а дальше ничего…

* * *

Марика проснулась поздно и не сразу сообразила, где находится, только увидев дикаря, разделывающего тушу берхаа очень странным ножом, который резал шкуру чудовища как тонкую и ветхую материю, девушка всё вспомнила.

— Выспалась, красавица? — не поворачиваясь к ней, спросил Ихо, и как он только заметил?

— Да, спасибо, — она встала, отбросив мягкую шкуру чёрной кошки айяк, которой была укрыта, и пошла к озеру, умываться.

Айяки встречались довольно часто и не только на Краю Пустоши. Они очень свирепы и нахальны, совершенно не боятся людей. Чёрные особи самые большие и опасные, именно их шкуры очень высоко ценятся. Убить, не попортив роскошный мех, достаточно сложно, не говоря о том, что и выследить этих ночных и хитрых хищников непросто. После представления с берхаа, Марика не удивилась, увидев именно чёрную шкуру айяк, другие виды кошек вряд ли заинтересовали бы дикаря, пусть они и опасны, но не до такой степени.

Марика вошла в озеро по пояс, плавать она не умела и плескалась на мелководье. Стоило ей зайти чуть дальше, погрузившись по грудь, как с берега раздался предупреждающий окрик дикаря:

— Далеко не заплывай, там водяной змей, может утащить под воду ненароком.

Марика тут же с истошным визгом выскочила, даже сообразить не успела, как оказалась на берегу, такой ужас забрался к ней в сердце. С опаской она посмотрела на тихие воды озера.

— Не бойся, — беспечно сказал Ихо, хмыкнув, — змей сюда старается не заплывать.

— Да? И почему это? — подозрительно спросила Марика, тяжело дыша, всё ещё находясь под впечатлением картины, как огромный и холодный змей обвивает её нежное тело своими кольцами.

— Мы с ним иногда развлекаемся, под водой, ха-ха, — смех дикаря оказался мелодичным и негромким, — я его щажу, до поры до времени.

— Для чего беречь гада?

— Он сильный, не такой, конечно, как берхаа, но тоже ничего, уважение внушает. Если я его убью, то не с кем будет размять кости. Он единственный, кто понимает, что проиграл, остальные не останавливаются, приходится с ними кончать, как вот с этим ящером.

Марика окинула взглядом почти разделанную тушу берхаа. Дикарь снял с него прочную кожу, которая теперь сохла на солнце, занимая громадную площадь. Внутренности, кости, мясо, жилы, он всё разложил на аккуратные, отдельные кучки, вокруг которых начали виться чёрные мухи. Ихо стоял, поигрывая странным ножом, серое лезвие треугольной формы с односторонней заточкой отбрасывало мрачноватые блики, белая рукоятка напоминала кость, присмотревшись, Марика поняла, что это на самом деле длинная и толстая кость от лапы берхаа.

— Что у тебя за нож? — поинтересовалась девушка.

— Сам не знаю, — пожал плечами Ихо, — нашёл в желудке этого ящера.

— Интересно, кого он сожрал?

— Этого нам уже не узнать. От человека, кем бы он там не был, ничего не осталось, только вот это, — дикарь помахал ножом.

— Странно, что вообще что-то осталось, я слышала, не помню от кого, но в желудке берхаа исчезает даже металл.

— Это не металл, какая-то керамика, — Ихо задумчиво разглядывал длинное лезвие.

— Керамика? Что это? Я не знаю такой…, такого…, - она не смогла подобрать нужного слова.

— Материала? — подсказал дикарь.

— Да, мне неведом такой материал, — кивнула она, принимая мудрёное словцо. — И откуда ты о нём знаешь?

— Как-то само собой всплыло в памяти…, - дикарь с недоумением посмотрел на ножик.

— И что это?

— Если совсем просто, то камень, — объяснил он.

— Обычный камень? — не поверила Марика.

— Конечно, нет, нож сделан из НЕобычного камня.

— Волшебного? — с надеждой в голосе спросила она, так хотелось ей поверить в существование чудес и сказок.

— Волшебного, — улыбаясь, подтвердил Ихо. — Вот смотри.

С этими словами он поднял толстую кость от ноги берхаа и как тонкую веточку перерезал её ножом пополам, наискосок. Марика взирала на Ихо с восхищением. Нет, она знала о существовании изделий из очень прочных материй. Видела предметы, изготовленные из стали, которыми искусные плотники обрабатывали дерево, хотя в её селении пользовались в основном бронзовым инструментом, слышала о самоцветах, которые твёрже стали, правда сама их никогда не встречала. Но чтобы вот так, просто разрезать кость, без усилия? Это выглядело чудом!

— Славный ножик, — удовлетворённо произнёс дикарь, — мечта любого мужчины.

— Теперь тебе станет проще охотится, — сказала Марика добродушно.

— На двуногих, прямоходящих, увешанных медью и железом, считающих себя могучими и бесстрашными, — кивал он в такт своих слов. — На таких — да, охотиться станет легче…

— Ты имеешь в виду людей? — удивилась Марика.

— Их самых, — подтвердил дикарь ощерясь.

— Но я подразумевала зверей!

— Самый страшный зверь, это человек! А с лесными жителями всегда можно договориться.

— Как же ты добываешь мясо для еды? — поинтересовалась девушка недоумевая.

— Да вот оно лежит, на десяток дней хватит, не меньше, — Ихо ткнул пальцем в гору белого мяса берхаа, — а понадобится ещё, завалю кого-нибудь, только обойдусь без оружия.

— Голыми руками?

— Конечно, условия должны быть равными. Побеждает и выживает сильнейший, быстрейший, хитрейший, короче я, — избытком скромности Ихо явно не страдал.

Марика смотрела на дикаря, такого большого и в то же время изящного, перевитого мускулами, с чёрными глазами и волосами, со смуглой кожей, хотя и намного светлее её собственной, и в её душе бурлили противоречивые чувства — страх и восхищение, беспокойство и защищённость. Ихо посмотрел ей в глаза, увидел сумятицу в её душе и, беззаботно рассмеявшись, предложил:

— Пойдём, перекусим, жить сразу станет веселей.

Он раздул угли, скрытые толстым слоем золы, подбросил сухих веток, и пламя весело занялось, уничтожая дрова. Слегка поджарив на горячих камнях мясо берхаа, Ихо пригласил Марику на завтрак. Она с усилием отгрызала и жевала полусырое, но вкусное мясо ящера, дикарь же легко откусывал большие куски и сразу проглатывал жёсткие волокна.

— Ты странно ешь, — облизывая с пальцев жир, заметила Марика.

— Волки и другие хищники мяса не жуют, — объяснил Ихо, поняв смысл её слов. — Тщательно перемалывать надо растительную пищу.

— Дикарь, — улыбнулась она.

— Так и есть, одичал за сотню лет одиночества, растерял цивилизованность, — рассмеялся он и распорядился: — Оставайся тут, нарезай мясо на ломтики, раскладывай на камнях, пусть вялится, а я сейчас приду.

Ихо скрылся в зарослях, а Марика занялась работой. Дело привычное, острый нож из чудного материала легко резал жёсткое мясо берхаа. Время в заботах пролетает всегда быстро. Ихо вернулся, неся на плечах кожу питона, чем-то набитую.

— Что это у тебя? — спросила Марика, отгоняя назойливых мух, стремящихся забраться в самые уязвимые места.

— Соль, — Ихо положил ношу, — запас когда-то её, вот и пригодилась.

— Это хорошо, солёное дольше храниться, — одобрила девушка.

Дальше заготовкой занимались вместе. На ветках низкого платана развесили тонко нарезанные куски мяса, натёртые солью. Ихо вымыл кишки монстра, набил их посоленными, мелко нарезанными кусочками и тоже подвесил. Под деревом развели дымный костёр — пусть коптятся колбасы и куски мяса. Управившись, пошли искупаться в озере, смыть налипшую кровь и грязь.

— А, учуял, — радостно сообщил Ихо, подгребая к берегу. — Милая, ты выйди из воды, мой друг плывёт, мало ли чего.

— Какой такой друг? — с ноткой истерики спросила Марика, выпрыгнув из воды, как напуганная лань. — Водяной змей?

— Он, гад водоплавающий, на запах кровушки наяривает, голодный, злой, это замечательно…

Ихо не закончил говорить, из воды высунулась плоская голова, а через мгновение дикаря опутали толстые кольца змея, да такого большого! Они застыли, словно изваяние — человек и обнимающее его чудовище с бледно-голубой кожей, Марика никогда не видела таких огромных и толстых змей.

Пауза затягивалась, девушка трепетала в страхе, наблюдая с берега за их неподвижной борьбой. Наконец Ихо зашевелился, высвободил одну руку, ухватил змея за шею, вытащил вторую и, рассмеявшись, несильно стукнул чудовище по голове. Водяной змей зашипел, как показалось Марике, обиженно и нехотя сполз с человека. Дикарь снова засмеялся, вышел на берег, взял печень берхаа и бросил её в воду.

— Заслужил, — крикнул Ихо, наблюдая, как змей хватает подарок на лету и ныряет с ним под воду, — хорошо сражался, молодец!

— И ты его ещё и кормишь? — возмутилась Марика. — Он чуть не убил тебя!

— Меня убить невозможно, — грустно произнёс Ихо, — бессмертный я.

— Кто это тебя так, боги наказали? А за что? — прошептала она, схватившись рукой за сердце, девушке стало жаль дикаря. — Это же так жестоко, ты никогда не попадёшь в Антал! Что ты совершил такого?

— Слишком много вопросов, — он тряхнул мокрой шевелюрой, только брызги полетели в разные стороны, — задавай по одному.

— Ладно, — согласилась она. — Тебя наказали боги?

— Нет, проклятье не от них. Я его получил, став избранным, таковы условия.

— А отказаться нельзя было?

— Никак, тем более, что о таком подарочке никто не подозревал.

— Тоскливо, это значит, что когда я умру, мы больше не увидимся, — протянула Марика и ткнув пальцем в небо сделала заключение, — там тебе нет места.

— Мне нигде нет места, — тяжко вздохнул Ихо. — Ты не знаешь, а мне известно, что в ваш мир, то есть сюда, отправляют грешные души, это мир проклятых, свершивших где-то в прошлой жизни неблаговидный поступок.

— Значит, я тоже проклята? — подавленным голосом спросила Марика.

— Да, — просто ответил Ихо.

— А за что? — спросила она.

— Загляни к себе в душу, посмотри что там, все ответы у нас внутри, — предложил он.

Марика посмотрела в бездонные глаза дикаря и задумалась над его словами. Ничего путного из этого не получилось, сколько она не пыталась найти хоть что-нибудь внутри себя, результат выходил нулевой. Тряхнув головой, отчего её тёмные волосы разметались в полном беспорядке, она отбросила бесплодные попытки отыскать хотя бы намёк на её прошлые прегрешения, и задала Ихо очередной вопрос:

— А что после, ну после отбытия наказания?

— Кто знает? — уклонился он от ответа. — Поживём, увидим. Может быть, и поймём, что да как.

— Мне не нравится, что это мир проклятых, — категорично заявила Марика.

— Вспомни, как ты жила, как живут твои соотечественники, — предложил ей Ихо.

Он лёг на траву и, закинув руки за голову, закрыл глаза, давая понять, что разговор закончен. Марика постояла немного, и пристроилась рядом с дикарём, положив голову ему на грудь. В наступившей тишине стали слышны звуки леса: щебетанье птиц, шуршание листвы, стрекот кузнечиков и жужжание мух, настойчиво пытавшихся проникнуть сквозь густые клубы дыма к коптящемуся мясу берхаа. Кроваво-красное солнце нещадно жгло своими лучами непривычно обнажённую кожу девушки, всю её одежду дикарь привёл в полнейшую негодность ещё накануне, а другой не было. Она закрыла глаза, но успокоение не пришло, наоборот, все тревоги и переживания вползли в сознание, волнуя и будоража. Чтобы отвлечься, девушка заговорила, разорвав тишину:

— Я не типичный представитель своего народа, я — подкидыш. Никто не знал моих родителей, просто в одно утро меня нашла на пороге своего дома одна добрая женщина и приютила. Когда она ушла в Антал, я осталась одна, без опеки и защиты. Тяжко жить сиротой, сколько обид, унижений, насмешек, всё это надо терпеть, — она говорила тихо и грустно, всем сердцем чувствуя, как дикарь, лежащий рядом, внимательно слушает и переживает за неё. — За малейший проступок следовало наказание, община ничего не прощает всяким там безродным подкидышам. Ты видел мою спину, ни у кого в селении нет такого количества «узоров». Больше терпеть я не могла и убежала, попав к тебе.

Она сделала паузу, ожидая реакцию Ихо на её рассказ, но он молчал, только грудь тяжело поднималась и опускалась в неестественно мерном дыхании. Немного понаблюдав за дикарём, девушка продолжила изливать душу:

— Наказания, это не самое ужасное, что выпало на мою долю. Когда я подросла, каждая тварь мужского пола стала считать своим долгом, затащить меня на сеновал. И попробуй только сказать нет! — в голосе зазвучали гневные нотки, а глаза девушки сузились, превратившись в щелки из которых вот-вот полетят искры. — Будут бить до потери сознания, а уж потом… И никто не скажет слова в защиту! Мужики только скалят зубы, бабы хихикают, а молодняк специально подзуживает, — она сделала короткую паузу, успокаиваясь. — Вообще жизнь в селении не сахар, много тяжёлой работы, а осенью приходят люди Хозяина и отбирают половину урожая. Горбатишься всё лето, как проклятая, а остаются только крохи, да и те норовит кто-нибудь отобрать, тогда идёшь по домам, помогаешь, чем можешь и за это получаешь объедки со стола, ведь и у семей отбирают запасы люди Хозяина. Жизнь не справедлива.

Сделав такой неоригинальный вывод, Марика замолчала, раздражение и ярость захлестнули её, подавив остальные чувства. Ненависть к селянам от девушки передалась дикарю.

— Если хочешь, — произнёс он тихо, — они сегодня же ночью все умрут, я хотел сказать, отправятся в Антал.

— В детстве я мечтала, как за мной приходит могучий воин и забирает меня с собой, делает Хозяйкой огромных земель, и я живу счастливо и беспечно. Или вдруг находятся мои родители, строго наказывают всех моих обидчиков и увозят далеко-далеко, туда, где нет несправедливости, — сказала Марика вместо ответа.

— В таком случае, надо действовать. Нечего разлёживаться, счастье само не приходит и просто так в руки не даётся, его надо завоёвывать, вырывать у судьбы руками и зубами, — Ихо поднялся на ноги и окинул Марику взглядом. — Для начала тебя надо одеть. Думаю, у вас не принято Хозяйкам огромных земель расхаживать в таком виде.

— У меня нет земель, — пролепетала обескураженная девушка.

— Нет? Значит, будут! — воскликнул дикарь. — Это я тебе гарантирую. Оставайся здесь, не отходи далеко от костра, в округе много всякого зверья бродит, опасно, а я скоро вернусь.

Быстрым шагом он скрылся в зарослях, оставив Марику одну. Девушка села, скрестив ноги, и уставилась на кусты, где исчез Ихо. Медленно, как во сне, она вытащила запутавшиеся в волосах травинки, неспешно поднялась, взяла охапку наломанных зелёных веток, сходила и бросила их в костёр под платаном. Прогулочным шагом обошла поляну, на всякий случай не приближаясь к озеру, где плавал водяной змей, пусть и сытый, но для неё всё равно смертельно опасный. Осмотрела остатки берхаа, уже высохшие под палящими лучами солнца, и села на прежнее место. Делать было абсолютно нечего, только ждать и думать, точнее, мечтать. Подаренная дикарём надежда упала на благодатную почву…

Солнце клонилось к закату, а Ихо всё не приходил. Марика уже не находила себе места, она волновалась и беспокоилась, а что если он вообще не придёт? Бросит её тут на поживу диким зверям? Что она будет делать? Впрочем, убегая из селения, её, Марику, эти проблемы не волновали, так почему же сейчас, когда она встретила его, такие вопросы стали возникать? Девушка постаралась успокоиться. Пусть она и не знает, где Ихо, но уверенность, что с ним всё нормально и он скоро вернётся, поддержала её взволнованную душу. Девушка подбросила веток в костёр, завернулась в мягкую шкуру айяк и продолжила ждать.

Время тянулось, как смола по сосне. Наступили сумерки, а потом и ночь, под мерное потрескивание костра и стрекот ночных насекомых, Марика забылась тревожным сном. Несколько раз за ночь просыпалась от непонятного беспокойства, но ничего не происходило, и она засыпала снова.

Ноздри Марики уловили резкий запах гари, имеющей сладковатый привкус, это её и разбудило окончательно. Утро вот-вот должно было начаться, серая, влажная прохлада обволокла всё вокруг. В пяти шагах от неё бесшумно, как призрак, промелькнул Ихо, и нырнул в воды озера, запах гари сразу исчез. Девушка перевела взгляд от озера в ту сторону, откуда пришёл дикарь, и увидела далёкое зарево пожара. Мысль, возникшая в её сознании, и ужаснула и обрадовала одновременно. Ненавистного селения больше нет!

— Да, — отвечая на её немой вопрос, произнёс Ихо, подойдя к затухающему костру, — я уничтожил всех.

— Всех? — испугалась девушка и шёпотом спросила: — И женщин и…

— Абсолютно всех, — бесстрастно подтвердил дикарь.

— …и детей? — закончила она вопрос.

— Конечно, — кивнул он. — Ты думала я их оставлю умирать в муках?

— Нет, но…

— Никаких но! — перебил Ихо девушку. — Если ты не передумала стать Повелительницей этого жалкого мира, то никто не должен знать о тебе, ничего! Это одно из первых правил. Правило второе: никакой жалости к людям, иначе власть не удержать, да и захватить её с мягким сердцем почти невозможно. Правило третье: милосердие проявлять только к подчинённым, с врагами расправляться беспощадно и до конца, не позволяя окрепнуть и подняться на ноги с оружием направленным против тебя. Отсюда вывод: возможных врагов и их потомков искоренять, не останавливаясь ни перед чем.

— Всё это так жестоко, — промямлила Марика.

— Власть — это тяжкое бремя, нести его трудно, но мы вдвоём справимся, этот мир подчинится нашей воле! — голос Ихо гремел, наполняя её сердце уверенностью. — Смотри на всё это проще, ведь я освободил их души, теперь они все начнут новую жизнь, где-то там, — он махнул рукой, показывая неопределённое направление, — и не будут знать ничего из прошлой жизни, смертью они искупили прошлые прегрешения и получат ещё один шанс.

— Мир проклятых, — задумчиво произнесла Марика. — Да, мы сделаем его лучше!

— Молодец, — похвалил дикарь, — так и надо. А теперь за дело, пока шакалы не налетели.

— Какие шакалы? — оглянувшись, в поисках названных животных, спросила девушка.

— На двух ногах, они самые страшные, — усмехнулся Ихо и до неё дошло, что он имел в виду.

Дикарь взял волшебный нож и начал быстро кроить что-то из шкуры берхаа. Марика с интересом смотрела. Такие точные движения, так умело, не останавливаясь и не отвлекаясь, Ихо располосовал прочную кожу монстра.

— Так, — удовлетворённо проронил он, — заготовка есть, осталось всё сшить.

Выбрав несколько длинных жил берхаа, высохших и валявшихся рядом, дикарь начал соединять концы шкур, прорезая дырки своим чудо ножом. Прошло немного времени, и он пригласил девушку примерить уже готовое изделие. Ихо помог Марике надеть короткое платье, плотно, как вторая кожа, обтянувшее стройное тело.

— Отличная работа, — заключил дикарь, пристально осмотрев её. — Не жмёт?

— Нет, — радостно ответила она, чувствуя необычайную защищённость вокруг себя, — и движениям не мешает.

Ихо, в свою очередь, влез в подобие широких штанов и куртку-безрукавку, подвигал плечами, приноравливаясь, и сказал:

— Доспехи хоть куда, можно в таких на штурм любой крепости идти, ни стрела, ни меч не пробьёт.

Осталось ещё несколько кусков кожи берхаа, из них он сделал по паре крепких полусапожек, Марике и себе, вырезал два широких пояса с несколькими петельками и кармашками, пряжки изготовил из костей, и в заключении две шапочки с закрывающим шею длинным лоскутом кожи. Из чёрной шкуры айяк получился великолепный плащ, подчёркивающий красоту девушки, в эту накидку она могла закутываться, если вдруг станет холодно, плащ свободно свисал почти до земли.

— Вот теперь можно перекусить, а после в путь-дорогу, — удовлетворённый проделанной работой дикарь, сиял как полуденное солнце.

Рассвело окончательно. Марика принесла несколько уже прокоптившихся колбас, Ихо раздул костёр и, слегка обжарив их, начал жадно поедать. Девушка немногим ему уступала в поглощении провианта, так что завтрак они завершили быстро.

— Что теперь? — поинтересовалась Марика, вытирая руки от жира травой.

— Идём в твоё селение, — услышав эти слова, девушка поморщилась, а Ихо, не обращая внимания на кислое выражение её лица, продолжал: — Прихватим необходимые вещи, навьючим кааваков, сами сядем, и поскачем завоёвывать мир.

— А куда поскачем?

— Для начала в ближайшее селение, а после в следующее.

— Для чего? Ты там тоже всех, до единого? — испугалась вдруг девушка.

— Нет, — рассмеялся дикарь, — нам будут нужны солдаты.

— Ты думаешь, что люди согласятся встать в наши ряды? — засомневалась она.

— Конечно! — в голосе дикаря звучала убеждённость.

— Откуда такая уверенность? — не поверила Марика.

— Есть пара фокусов. Называются: кнут и пряник, — весело сообщил Ихо. — Ну всё, время поджимает, надо быстро двигаться.

Он пристроил свой нож в одну из петель на поясе, Марика только теперь догадалась, для чего они сделаны. Схватил какой-то мешок и огромную кость берхаа, взял девушку за руку и быстрым шагом повёл в селение.

— Для чего тебе кость? — на ходу спросила Марика.

— Ей хорошо мутузить людей по голове, — не останавливаясь, объяснил со смехом Ихо.

— Мутузить, это значит бить? — уточнила Марика.

— Да, и бить сильно, всё равно не сломается, крепкая.

— Ну да, её даже сталь не режет, только твой нож волшебный.

Солнце быстро выплывало над головой, начиная припекать. Сейчас она должна была бы сторожить овец на выпасе, а вместо этого идёт грабить селение, где так несправедливо с ней обращались. Вспомнив пережитые унижения, Марика почувствовала какое-то мрачное удовлетворение, что все люди, насмехавшиеся над ней, уже покинули этот мир, переселившись в Антал, или куда там они попадают.

Лес кончился, сменившись степью. Вот и деревня, окружённая частоколом. Дымящиеся останки сарая, в котором раньше хранили общинное сено, скрывали под слоем углей и пепла останки жителей. Девушка не смотрела в ту сторону, чтоб случайно не зацепить взглядом страшных костей, выглядывающих из-за дымящих головёшек. Они беспрепятственно прошли через ворота ограды, никем теперь не защищаемые, и оказались на площади.

— Ты лучше меня знаешь, у кого что лежит, — произнёс Ихо, — поэтому, пробегись по домам, собери всё ценное, а я займусь животными.

Марика кивнула, что поняла, и без дальнейших разговоров принялась за дело. Она действительно знала всё в каждом доме, что где находится и где лежит. И, не без удовольствия, грабила пустые теперь дома, начав с самого большого, принадлежавшего скупому-прескупому главе селения. Девушка добросовестно волокла все более-менее ценные вещи на площадь. Домов немного, селение бедное и отдалённое, и вскоре её часть работы завершилась, а приличная куча барахла возвышалась беспорядочной горой.

— Быстро у тебя получается, — похвалил её Ихо, подводя четырёх кааваков.

— Знаючи, какие проблемы, — отозвалась Марика.

— Если это всё, давай загружать на скотину.

Они набивали мешки шмотками без разбору и вешали их на широкие спины животных. Всё поместилось на двух кааваках.

— Да, немного прибыли, — проворчал Ихо.

— Это очень бедное селение, — стала оправдываться Марика, — всё богатство у Хозяина земли.

— Ничего, доберёмся и до Хозяина, — пообещал дикарь.

— Но у него большое войско, — воскликнула девушка. — Это не селяне, которые защищаться вообще не умеют.

— Войско? А из кого он набирает своих солдат? — спросил Ихо с усмешкой.

— Каждая деревня обязана отправлять молодых мужчин на службу…

— Вот видишь, всё те же селяне, деревенщина, — продолжая усмехаться, перебил он её. — И волноваться тут не о чем. Случайно не знаешь, сколько солдат у Хозяина?

— Говорили, что столько солдат, сколько пальцев на руках и ногах у такого же количества людей, — выпалила она не задумываясь.

— Ох, и путано ты считаешь, — покачал головой дикарь, — надобно будет тебя арифметике, пусть и маломальской, подучить.

— Как умею, — пробормотала Марика обиженно.

— Ладно, не горюй из-за ерунды, — успокоил её Ихо и принялся вслух подсчитывать: — Двадцать людей, по двадцать пальцев, это получается четыреста солдат.

Марика попыталась в уме представить такое огромное количество людей, но фантазии не хватило, получалось очень уж много. А дикарь продолжал весело говорить, беря за шейные верёвки кааваков и направляясь к воротам:

— Четыреста, на каждого уйдёт секунды две, это восемьсот секунд, это будет, если округлить и накинуть, пятнадцать минут. То есть управлюсь за четверть часа. Но это ежели всех под корень, а если только часть, да не убивать, тогда можно и быстрее управиться. Да, — подвёл он итог своих вычислений, — за пять минут власть от нынешнего Хозяина перейдёт к нам.

— В самом деле? — не поверила девушка. — А что скажут жители?

Он не ответил, только оскалил белые и острые зубы в усмешке. Они вышли из ворот, и Марика увидела, что все кааваки, какие были в деревне, стоят тут, связанные длинной верёвкой в один караван, некоторые чем-то уже нагруженные, всё говорило о готовности к путешествию.

— Мы что, их всех с собой заберём? — удивилась она.

— Не бросать же хороших животных, — ответил Ихо и привязал двух приведённых кааваков к остальным, управившись, скомандовал: — Поехали!

Марика забралась на оставленное ей животное, догнала Ихо и поехала рядом.

Селение осталось далеко позади, впереди лишь степь с редкими островками деревьев. Кааваки шли легко, только трава сминалась под их широкими лапами. Марике всегда нравилось ездить верхом, только редко ей разрешали раньше, а теперь все эти животные её! Может вообще с них не слезать, если захочет. Девушка предалась сладким грёзам, мерное покачивание убаюкивало, она чуть не слетела с животного, замечтавшись. Чтобы отвлечься и не заснуть, Марика спросила дикаря:

— Ихо, а наш копчёный берхаа, так и достанется диким зверям?

— Как ты думаешь, — ответил он вопросом на вопрос, — что это я пёр на своей спине?

— Мешок?

— Его, — весело сообщил Ихо, — а внутри наши запасы. Мы что, зря трудились? Нет, негоже бросать добро, если для него есть место.

— Да, а когда это ты успел его упаковать? — удивилась Марика.

— Пока ты спала.

— А ты что, никогда не спишь? — она почему-то немного обиделась, сама не понимая причины.

— Сплю, — успокоил её Ихо, — ещё как сплю! Особенно когда нечего делать и в округе всё спокойно, и тихо добавил: — Вот только редко такое случается.

Он подогнал своего каавака, впереди показалась деревня, первая на их пути.

* * *

— Побудь здесь, — приказал Ихо Марике тоном, не терпящим возражения, — постереги животных.

— А ты? — не удержалась девушка от вопроса.

— Проведаю местного главу, — ответил дикарь с ухмылкой и спрыгнул на землю.

Он быстрым шагом прошёл через открытые ворота и исчез из виду.

Марика осталась одна перед селением, сидела на кааваке в окружении животных и не знала, чем отвадить назойливых селян. А жители деревни с любопытством разглядывали наездницу в необычном наряде, они побросали на время все свои дела, сбились толпой в воротах, громко разговаривали, мужики обсуждали достоинства девушки, женщины пересмеивались, в общем развлекались, ведь не каждый день их посещают гости, да ещё в доспехах из берхаа. Марика выпрямила спину, села, как смогла, в более гордую и независимую позу, и так застыла, стараясь не обращать на людей внимания.

Минуты тянулись, у неё уже затекли все мышцы от неподвижности, а Ихо всё не возвращался. Ничего не происходило и люди, потеряв к ней всякий интерес, разошлись по своим ежедневным делам. Им даже длинного, летнего дня не хватает, чтобы сделать всё необходимое, это Марика знала не понаслышке, и тратить на неё драгоценное время селяне не собирались. Она осталась одна, продолжая гордо сидеть и терпеливо ждать.

Дикарь появился неожиданно, очень быстрым шагом пересёк расстояние от ворот до их каравана и сходу влетел на спину каавака.

— Вперёд! — скомандовал он взмахнув рукой и погнал животное обратно в степь.

— Ты что-то узнал? — спросила Марика, догнав и поравнявшись с Ихо.

— Да, и не мало! — весело ответил он. — Здорово я напугал главу этой деревни. Он, бедный, даже заикаться начал, как бы совсем заикой не остался.

— Что ты ему сказал? — поинтересовалась девушка.

— Здравствуйте, я чудовище из Пустоши, то, которое сто лет терроризировало всю округу. Не желаете ли, чтобы вашу деревню сожгли, как соседнюю? — смеясь, произнёс Ихо.

— Ну, и чего ты хохочешь? — Марика поморщилась, сгоревший сарай всплыл в её памяти.

— Видела бы ты, как этот толстяк плюхнулся на колени и завопил: «Не губи! Я всё отдам!» — пояснил своё веселье дикарь.

— Разве это смешно? — строгим голосом спросила она.

— Для крестьянина, наверное, нет, — согласился с ней Ихо, он уже не смеялся. — Но я не на его месте, и в этом разница. Убивать будущих подданных? Смысла нет, тем более, что из дальнейшего разговора я понял, смена власти их абсолютно не колышет. Ни одна деревня возражений иметь не будет, даже наоборот, если мы снизим налог, то поддержка обеспечена!

— А людей, людей они дадут? — этот вопрос интересовал Марику в первую очередь.

— Деревенский глава подкинул мне идею, где взять воинство.

— Где?

— Ха! — воскликнул дикарь и развёл руками. — Тут, в степи.

— И кто это? — с подозрением спросила Марика.

— Вольное братство, — ухмыляясь сообщил Ихо.

— Разбойники? — не поверила она его словам, про вольное братство всякое поговаривали, но из их деревни никто и никогда не убегал в степь, она первая, поэтому достоверных сведений у Марики не было.

— Они самые. Ведь разбойнички, они кто?

— Кто? — как эхо повторила девушка.

— Люди, простые крестьяне, которым не нравится существующая власть, или чем-то обиженные этой властью, а зачастую, просто любители приключений, — объяснил ей дикарь. — Глава сказал, что даже его сын ушёл в степь.

— Ему-то чего не жилось в деревне? — удивилась Марика.

— Он прошлой осенью подрался с солдатом и имел неосторожность побить его, и сразу стал преступником.

— Это мне знакомо и наверняка из-за девушки.

— Точно в десятку! Вот к ним мы и едем.

— И тебе известно, где они?

— Папа помогает сыну, знает все места обитания, подсказал.

— Теперь понятно, отчего ты такой весёлый. А осложнений не боишься? Ведь предводитель разбойников может и не захотеть менять образ жизни.

— Тогда он поменяет мир обитания, — Ихо ответил просто, но Марику всю передёрнуло от неожиданного видения смерти, и она замолчала.

Они ехали вслед за уходящим солнцем. Красные лучи от огромного светила слепили глаза, Марика не видела, что впереди, поэтому выскочившие из рощи разбойники были для неё полной неожиданностью. Дикарь же наоборот, заметил засаду давно и специально подвёл их небольшой караван ближе к скрывающим бандитов деревьям. Он сбросил скорость, чем сильно удивил нападающих, и шагом подвёл каавака к главарю, который выделялся из пёстрой толпы, как павлин в курятнике. Разбойник был могуч, ростом не ниже Марики, что встречалось достаточно редко, бородища заплетена в четыре косички, одежда — невообразимая смесь дорогих тканей и просто выделанной кожи. Он посверкивал на них глазищами из-под густых бровей, насторожённый, готовый к любым неожиданностям. Марика благоразумно отстала, как щитом прикрывшись от бандитов дикарём.

Ихо спрыгнул на землю, приземлившись мягко, как кот, и встал почти вплотную к разбойнику, возвышаясь над ним на целую голову.

— Красивая борода, — произнёс он.

Главарь ничего не успел ответить, он только открыл рот и сразу получил локтем в челюсть. Бандит упал на спину, а дикарь в следующее мгновение закружил в безумном, на взгляд обалдевшей Марики, танце, крутясь словно волчок. Руки и ноги мелькали, а разбойники разлетались в разные стороны и падали, падали, падали, пока все не оказались на земле. Ихо остановился резко, выкрикнул своё: «Ииих-хооо!», — полтора десятка людей лежали вокруг него и постанывали.

— За что ты их? — спросила Марика из женского любопытства.

— Пусть знают, кто прибыл!

— Может, ты и прав, — пожала плечами девушка.

Ихо подошёл к главарю, бешено вращающему глазами, и одной рукой поднял его за шкирку с земли, ноги бандита безвольно повисли в воздухе.

— Ты ещё не понял? — прорычал дикарь прямо в лицо перепуганного человека.

— Н-нет, — заикаясь, ответил разбойник, трясясь от ужаса, исходящего от Ихо.

— Прибыл Император, и ты, и твои люди стали его первыми солдатами, — жёстким голосом, колючим, как иглы ежа, сказал дикарь и поставил бандита на землю. — Император, это Я! Сами боги дали мне ваш мир. Ты хочешь поспорить с богами?

— Нет! — быстро выкрикнул разбойник, закрываясь руками.

— Я так и предполагал, — произнёс Ихо с удовлетворением и приказал: — Поднимай и строй своих людей, проведём смотр войска.

Главарь принялся пинками поднимать разбойников, зычно покрикивая. Они выстроились неровной дугой, помятые, бородатые, насупленные, разного роста и возраста. Ихо прошёлся вдоль строя, пятнадцать пар глаз следили за ним неотрывно, и подвёл своеобразный итог:

— Красавцы. Такие орлы и промышляют разбоем. Но теперь с этим покончено! Вы с этого дня стали первыми солдатами непобедимой армии, гордитесь своим предназначением…

Марика продолжала сидеть на кааваке, взирая свысока на происходящее. Она старалась выглядеть гордо и независимо, как положено высокопоставленной особе, Хозяйке! Произнесённое Ихо слово: «Император», было ей непонятно. Но она догадалась, что это означает Хозяин, или даже Правитель, а она, следовательно, Правительница, и должна соответственно смотреться, и внушать почтение и уважение подданным. А подданные, внимали словам Ихо с благоговейным ужасом, и речь на них действовала, как чудодейственное средство, как живительный бальзам. Плечи новых солдат раздвинулись, животы подобрались, а в глазах на суровых бородатых лицах зажёгся огнь надежды.

— Самими богами начертано нам победить во всех сражениях, и освободить этот мир от зла и несправедливости, которые захлестнули всех чёрной волной мрака, — продолжал свою речь Император Ихо. — Мы обязаны сделать мир людей лучше, у нас всё получится.

* * *

Вольное братство не имело постоянного лагеря и единого предводителя. Несколько банд, от десяти до двадцати бойцов, постоянно кружили по степи, перехватывая и грабя караваны мелких купцов и сборщиков налогов, если те оказывались без должной охраны. Иногда банды объединялись для совместных налётов, иногда враждовали из-за добычи, тем и жили. Ихо решил собрать воедино разрозненные группы и сколотить армию. Он разослал посыльных во все стороны, приказав созвать всех, до последнего разбойника, включая женщин и детей, всех, кто находился вне закона и преследовался властями.

Провизии, взятой из сожжённой деревни, хватало, несколько дней, даже недель, можно было оставаться на одном месте и заниматься обучением всё прибывающих солдат. Уговаривать изгоев вступить в ряды «Освободительной армии», как назвал её Ихо, долго не приходилось. Марика с восхищением подметила, что её дикарь обладает необычайной силой внушения, люди верили ему сразу и навсегда, не задумываясь, подчинялись полностью и безоговорочно.

Через три дня почти сто человек встало под их знамя — сила грозная! Ихо всех разбил на группы по десять человек, стараясь сохранить прежние составы банд, что получалось далеко не всегда. Из женщин и детей сформировали вспомогательные команды по пять человек, ими занялась Марика.

Как-то среди ночи она проснулась, а в голове такие ясные мысли, такие чёткие, просто оторопь берёт! Девушка в одно мгновение поняла смысл партизанских войн и диверсий, осознала стратегию и тактику ведения разведки, так много ей открылось, что…

Рядом сидел Ихо, он старательно делал вид, что совершенно тут не причём, даже и не смотрит, но Марика уже вовсю использовала новые знания и легко подметила удовлетворённую ухмылку, промелькнувшую у дикаря на безбородом лице. Первой мыслью девушки было наброситься на него с негодованием, но, поразмыслив немного, она решила что так и надо, и только пробормотала недовольно:

— В следующий раз предупреждай.

— Обязательно, — ответил Ихо, не поворачивая головы. — А хорошо у меня получилось? Не ожидал.

— И что это было? — любопытство всё же перебороло сон.

— Обычный сеанс вытаскивания информации из глубин памяти, так проще, и в школу ходить не надо. Сейчас спи, завтра у тебя будет трудный день.

— Из какой памяти? Я что, знала все эти премудрости?

— В людских мозгах много чего прячется, — туманно отозвался дикарь, посмотрел через плечо на Марику и добавил: — А в твоей голове вообще такое, что мне страшно становится.

— Что там?

— Смерть…

— Не поняла.

— Я тоже. Но ты спи, спи, после поговорим.

— А почему детей и женщин ты направил в разведку? — не угомонилась девушка сразу, хотя её и потянуло в сон, неудержимо, как в водоворот.

— Сама подумай, — Ихо соизволил повернуться к ней лицом, — кто заподозрит в ребёнке или женщине диверсанта-разведчика?

— В этом есть логика, — Марика легко восприняла новые термины и понятия, ранее ей неизвестные. — Но ведь дети же!

— Что, жалко?

— Жалко, — призналась она.

— И мне тоже, но у них всё-таки есть шанс, и он весьма велик, остаться в живых, — объяснил Ихо.

— Ты так думаешь? — засомневалась Марика.

— Конечно! В этом мире ещё не знают такой подлости, как использование детей в военных действиях. А вот здорового мужика сразу захомутают, — с абсолютной убеждённостью заявил дикарь.

— Дети ладно, они ещё не боятся смерти, не понимают, а женщины?

— Хочу тебя удивить, — Ихо улыбнулся, и у девушки на душе посветлело, — дело в том, что женщины тоже люди!

— Ну, это я и так знаю, сама не мужчина.

— Но многие мужчины этого не понимают, они видят в женщине раба, удобную подстилку, что угодно, только не человека, имеющего своё мнение, гордость и достоинство, — горячо заговорил Ихо. — Вот это я и хочу изменить.

— И первый шаг в изменении отношения к женщинам…

— Через войну, — перебил её Ихо нетерпеливо. — Даже плохой солдат всегда вызывает почтение у гражданских лиц, а равноправие внутри войска обеспечим мы с тобой.

— Поставить мужчин и женщин на одну доску, — пробормотала Марика, укладываясь и кутаясь в одеяле, — это так здорово.

— Полное равноправие, — кивнул Ихо. — Теперь спи, ещё будет время поговорить.

— Я надеюсь, — засыпая, произнесла девушка, смежив глаза и проваливаясь в чёрную бездну.

Так Марика стала начальником группы разведки. У неё появилось множество обязанностей, с которыми она вполне и успешно справлялась. Обучение разведчиков и диверсантов шло полным ходом, но времени всё равно не хватало, наступала пора выдвигаться в поход, завоёвывать земли и замки, только-только успев преподать начальный курс «молодого бойца». Скопление такого большого количества народа в одном месте не могло остаться незаметным для Хозяина, доносчики и соглядатаи есть даже в степи.

Построив новоиспечённое войско в колонну по четыре, Ихо и Марика возглавили армию. Вперёд выслали разведчиков. Мальчишки, на быстроходных кааваках, носились по степи во всех направлениях, в их обязанности входило докладывать каждый час, обо всём, что увидят. Длинный, словно хвост гигантской змеи, строй, мерно продвигался вперёд, не особенно и скрываясь от жителей деревень и редких караванов.

— Ничего страшного, — ответил Ихо, на немой вопрос Марики, — пусть все знают, едут новые Хозяева!

— Так уж сразу и Хозяева, — покачала с сомнением головой девушка.

— Ты права, — серьёзным тоном ответил Ихо, — нам не пристало быть Хозяевами. Эту землю мы кому-нибудь подарим.

— Подарим?! — удивилась Марика.

— Ну да, зачем императору забивать голову всякой ерундой. Пусть подданные трудятся, на наше благо. А мы, в свою очередь, будем следить, чтобы не нарушались права простых граждан.

— А если эти самые граждане станут нарушать собственные права?

— Свои пусть нарушают, а вот чужие…, - Ихо многозначительно посмотрел на девушку, — за это накажем.

— Головы рубить будешь или вешать? — Марику ужаснуло возникшее вдруг видение множества виселиц и кольев с несчастными жертвами, подсознательная память услужливо подкидывала ей решения.

— Зачем облегчать людям жизнь, — недобро усмехнулся дикарь, — нет, этого они от меня не дождутся. Бездарно тратить рабочую силу? Никогда! Пусть преступники потрудятся на благо общества, работой искупят свою вину.

— Как долго и какую вину?

— Вот тут мы совместно помыслим, попозже, и определим, за что и сколько.

Марика не успела как следует обдумать следующий вопрос, ей помешал разведчик. Мальчишка, совсем ещё юный, лихо подскакал и уверенно придержал своего каавака рядом с ними.

— Впереди засада, солдаты Хозяина! — выкрикнул он в жутком волнении.

— Много? — деловито спросил Ихо.

— Много, больше чем нас! Прячутся в овраге и роще, — мальчик показывал рукой места, где скрывался противник. — Может где ещё засели, это доложит Артук, он поскакал вокруг рощи, скоро вернётся.

— Спасибо, — уже в спину, быстро удаляющемуся мальчику, крикнул Ихо.

— Обойдём? — спросила Марика.

— Нет, — Ихо остановил каавака и поднял руку со сжатым кулаком, подавая сигнал начальникам отрядов спешить к нему, — примем бой, надо «обкатать» наших головорезов, пусть узнают запах крови.

— Разумно ли это? — засомневалась девушка.

— А там посмотрим, бой покажет.

Больше он ей ничего не сказал, начали подъезжать командиры. Когда прибыл последний, восьмой начальник отряда, Ихо произнёс:

— Настало время первой встречи с врагом.

— Так быстро? Мы только-только покинули лагерь! — удивился один из командиров.

— Это говорит о том, что мы вовремя выступили в поход. И солдаты не напали ночью, на нас, спящих, неспособных оказать должное сопротивление. Дождёмся докладов разведчиков и определимся со стратегией предстоящего боя.

— Мудро сказано, мой Император! — воскликнул другой командир отряда.

Ихо не ответил, только посмотрел на него пристально и усмехнулся, обнажив зубы.

Дикарь разительно отличался от окружающих, намного выше, он казался хрупким по сравнению с ними, могучими заросшими мужиками, приземистыми как бочки. Его скуластое лицо никогда не знало бритвы, как у женщины гладкое, без растительности, оно могло бы вызвать насмешки со стороны бородачей, вот только выражение чёрных глаз пресекало все попытки посмеяться ещё в зародыше. А если он скалил зубы, все вокруг трепетали в страхе от вида белоснежных клыков, привыкших рвать сырое мясо, люди понимали, точнее, чувствовали, что перед ними настоящий хищник, с которым шутки плохи.

Прискакал Артук, мальчишка немногим старше предыдущего разведчика. Его доклад был полнее:

— В роще каавакерия, все в доспехах из бронзы, я насчитал десять раз по десять.

— Сотня всадников, — подсчитал Ихо. — Это точно? Ты не ошибаешься?

— Никак нет, я подкрался совсем близко-близко, даже слышал их разговоры. А они меня не видели.

— Хорошо, продолжай.

— В овраге ещё столько же солдат, только там лучники, они без кааваков и доспехов.

— Лёгкая пехота. Так, всего-то двойной перевес, — подвёл итог Ихо. — Ваше мнение, отцы-командиры.

— Останься я разбойником, умчался бы в степь и лови потом ветер в поле! Но теперь я в армии и поклялся выполнять приказы…

— Я спрашиваю ваше мнение о проведении битвы, — перебил говорившего Ихо.

— А я о чём? — не растерялся мужик. — О ней, о битве. Так вот, предлагаю обойти рощу с севера и, прикрываясь ей от лучников в овраге, напасть на каавакерию. Уже после разобраться с пехотой.

— Неплохой план, Нагор, — похвалил его Ихо. — Так и поступим. Идём клином, я впереди, а вы, со своими отрядами, следом. Такие ситуации мы отрабатывали, знаете что делать.

Командиры отрядов закивали и нестройными голосами ответили:

— Да, знаем, помним.

— Тогда возвращайтесь к солдатам, готовность через десять минут, выступаем по моему сигналу.

Все разъехались, Марика осталась наедине с Ихо.

— А где моё место? — спросила она.

— Ты возглавишь арьергард. Твои разведчики пойдут за нами, помогать раненым и добивать врагов.

— Конечно, самое мерзкое женщинам, а где твоё равноправие?

— Разговорчики в строю! Приказы не обсуждаются и не критикуются. Созывай своих людей и будь готова к прикрытию наших тылов.

— Слушаюсь, мой Император! — Марика вскинула руку в шутливом салюте и развернув каавака, помчалась собирать разведчиков-диверсантов.

Маленькое войско построилось в боевой порядок менее чем за десять минут. Ихо возглавил выстроившийся клин и скомандовал:

— Вперёд!

Враги никак не ожидали, что их ловушку обойдут, они готовились к лёгкой победе, а получили полный разгром. Клин Освободительной армии прошёл сквозь строй, не успевших, как следует организовать оборону солдат, разметав их по роще.

Нагор нёсся во главе своего отряда, размахивая бронзовым мечом на длинной рукояти, свистя и улюлюкая. Враги растерянно метались, только немногие, самые смелые и горячие, схватились за оружие и вскочили на своих кааваков, они не были должным образом обучены искусству войны. Даже та, незначительная подготовка, которую получил Нагор со своими людьми от Императора, позволяла чувствовать себя гораздо уверенней, чем солдаты «регулярных» войск Хозяина. Он всё это понимал и чувствовал. Нагор занёс свой меч над воином, пытающемся оказать сопротивление, легко уклонился от пики и рубанул…

— Боже! — выкрикнул Нагор облегчённо, он в самое последнее мгновение узнал в этом солдате своего племянника и успел развернуть лезвие.

Меч плашмя ударил по голове парня, от чего тот вырубился и медленно сполз с каавака. Рядом оказался Император, он посмотрел в глаза Нагору и всё понял.

— Гражданская война, нет ничего пакостней. Нагор, ты поступил хорошо, оставив ему жизнь, — прокричал Ихо и поскакал дальше.

Битвы как таковой не получилось, захваченные врасплох воины сдавались пачками на милость победителю, сразу, как только погиб их командир. Они побросали оружие и стояли, понурившись, окружённые войском Ихо.

— У вас есть два варианта дальнейшей судьбы. Первый — умереть с честью или без неё, и второй — присоединиться к моей армии, — предложил Император пленникам. — В вашем распоряжении времени немного, решайте быстро.

— Как долго мы можем думать? — спросил кто-то из сбитых в неорганизованную кучу солдат.

— Пока я разбираюсь с пехотой, — охотно ответил Ихо, — это значит, что минут десять-двадцать.

Он развернулся и пружинящим шагом пошёл в направлении оврага, где засели лучники, по пути приказав своим командирам оставаться на месте и охранять пленников.

— И ты отправляешься один на сотню лучников? — удивилась и обеспокоилась Марика.

— Да, схожу, поговорю с ними, глядишь, и без кровопролития обойдёмся. А то и так тут человек двадцать зря положили.

— Мне с тобой можно? — с надеждой спросила она, хотя и знала ответ.

— Нет, смотри издали, нечего рисковать жизнью попусту.

Она подчинилась, глядела из рощи, не покидая безопасного места. А дикарь шёл лёгкой походкой к скрытому врагу. Он не прятался, не убегал, когда полетела первая стрела, правда движение его изменилось, но не замедлилось. Походка Ихо стала как у пьяного вдрызг. Шатаясь из стороны в сторону, он небрежно отмахивался костью берхаа от полетевших в него стрел, словно от назойливых мух. Так, не спеша, он и добрался до оврага.

Марика так никогда и не узнала, чего там наговорил дикарь лучникам, но через некоторое время они покинули своё убежище и построились перед Ихо. Она поняла, что дело сделано и их армия пополнилась новыми бойцами.

Завоевательные войны.

Я до сих пор не знаю — кто я и откуда взялся. Память у меня странная штука, непредсказуемая, выкидывает такие кренделя, что ум за разум заходит. Оказывается, мне известны такие вещи, о которых здесь даже не подозревают! Спасибо Марике, вывела из звериного состояния, хотя мне всё ещё хочется разодрать кого-нибудь на куски голыми руками, перегрызть глотку, напиться горячей крови, но её близость помогает сдерживать животные инстинкты.

Иногда, глядя на Марику, меня пробивает озноб, начинает трясти от неудержимого ужаса, он прячется где-то внутри, под сердцем и, словно холодным лезвием режет душу. Но стоит ей улыбнуться и все страхи исчезают бесследно, как будто и не было их вовсе. Непонятно мне всё это, ох как непонятно, и обсудить не с кем, да и, если признаться честно, не хочется.

Что я умею? Многое, как оказалось, но лучше всего у меня получается убивать. Я понимаю, что жажда крови к хорошему не приведёт, поэтому своих противников всегда стараюсь убедить для начала, победить врага чисто, без потерь и излишней жестокости. Противоречиво звучит? Согласен, только вот вся жизнь состоит из противоречий, а в этом степном мире с голубыми травами и подавно. Тут живут проклятые души, я вижу их сущности, даже вовсе не желая этого. Иной раз так противно смотреть на то, из чего они состоят…, хочется взять и придушить. Только жизнь их так коротка и настолько бестолкова, просто руки опускаются. Намедни попытался вникнуть в суть распределения и управления землями, как тут называют власть Хозяина, так ничего и не понял, потому что они сами не понимают. Кто кому подчиняется, за что крестьяне, а фактически рабы, платят непомерную дань, для чего воюют между собой? Неясно. Вот я и принялся создавать империю, о которой тут и не мыслят, с жёсткой структурой подчинения. Из «процветающего» рабства путь только к феодализму. И откуда я всё это знаю?

Мои первые волонтёры — разбойники, с ними я уже одержал маленькую победу, и наше войско увеличилось почти в три раза, пополнившись слегка обученными мужиками из рати местного Хозяина. А сейчас мы стоим под стенами крепости, где этот самый Хозяин засел в глухой обороне и не желает высовывать нос, даже парламентёрам не отвечает. Идей, как выкурить его из крепости, я выслушал много, только они мне все не нравятся, слишком долго или с потерями в живой силе. И всё-таки придётся штурмовать. Я принял решение.

— Закончим дискуссию, — вынырнув из задумчивости, я громким голосом прервал тот разноголосый базар, который устроили мои офицеры.

— Чего закончим? — в наступившей тишине этот вопрос одного молодого командира прозвучал как удар хлыста погонщика, некоторые даже вздрогнули.

— Обсуждение закончим, обсуждение, — мягко объяснил я. — Начинаем выполнять мои приказы.

— Да, Мой Император! — выкрикнул он в ответ и затих вытянувшись в струнку.

— Так-то лучше. Будем брать крепость приступом, самым ранним утром, лишь забрезжит рассвет, начинаем атаку.

Я палочкой нарисовал прямоугольник в дорожной пыли, изобразив крепость, набросал ориентиры и каждому командиру растолковал, в чём заключается его обязанность, кто, где стоит и куда направляет удар. Закончив разжёвывать им стратегические задачи, я отправил всех отдыхать и готовиться к штурму.

— Марика, — позвал я негромко свою жену, официально она, до поры до времени, участия в совещаниях не принимала.

— Да, Ихо? — тут же отозвалась она, как из-под земли появляясь передо мной, значит, была рядом, как я и предполагал, и всё слышала.

— Есть новости из-за стен?

Её диверсанты, а это женщины и дети, ещё за день до подхода нашего войска просочились в город, если эту крепость можно назвать городом. У них были конкретные задачи, в основном деморализовать вражеских солдат, ну и всё разведать надо, правдивая информация — это половина победы, если не больше.

— Твой любимец только что вернулся, — Марика махнула кому-то рукой, подзывая, — узнаешь всё из первых рук.

— А кто это ходит у меня в любимчиках? — поинтересовался я, хотя и знал ответ.

Марика только фыркнула и расположилась рядом, усевшись прямо на землю скрестив ноги.

Подошёл Артук, отличный разведчик, надо отметить, хотя ему всего-то отроду лет двенадцать или около того, точно никто не знает.

— Докладывай, — потребовал я строгим голосом, но не удержался и улыбнулся, парень мне действительно нравился, чумазый, взлохмаченный, в глазах искорки озорства, такой везде пролезет, даже под угрозой пыток и смерти.

— Мой Император! — мальчик, старательно подражая взрослым, ударил себя кулачком в грудь. — Ваш план оказался великолепным!

— Не надо меня восхвалять, разведчик, — оборвал я его, нечего привыкать к лести в таком раннем возрасте, — говори по существу.

— А я о чём? — не смутился мальчишка, задорно улыбаясь. — Здорово придумано! Наши бабоньки охмурили командиров, и больших и маленьких, убедили, что сопротивляться нам бесполезно, лучше сдаться. Тогда все останутся живы и здоровы, а присоединившись к Вам, Мой Император, они получат вознаграждение и повышение по службе.

— И все согласились? — я не верил такой удаче.

— Почти, — подтвердил мои сомнения разведчик, — личная охрана Хозяина осталась непреклонной, будет защищать его до самого конца.

— Понятно, а что стало с женщинами, которые им предлагали сдаться?

— Ничего, выпороли их, конечно, а так, всё обошлось, — мальчик небрежно махнул рукой. — Да кто на баб внимание-то обращает?

— Это хорошо, это здорово. Значит, в город мы войдём практически без боя.

— Да, — разведчик усиленно закивал. — Ульрика говорит, что южные ворота будут закрыты как обычно, без дополнительных опор, вышибить их легко, стража из караульного помещения и носа не высунет, пока всё не кончится.

— Спасибо, Артук, можешь идти отдыхать.

Мальчик ударил себя в грудь и поскакал куда-то по своим, ребячьим, делам.

— Планы не меняются? — спросила Марика.

— Нет.

— Через какие ворота пойдёшь ты?

— Восточные, они самые мощные, интересней будет ломать, да и логово Хозяина ближе всего к ним.

— Конечно, для тебя всё игрушки. А мне где быть?

— Рядом со мной, где же ещё.

— За твоей широкой спиной?

— Естественно, будешь прикрывать мой императорский тыл.

— И чего я там не видела? — усмехнулась Марика.

— Вот и посмотришь, — ответил я и отправился проверять готовность солдат, а так же поддержать боевой дух.

Первый штурм, он лёгкий самый.

Предрассветный час, восток только-только посерел, предвещая скорое утро, но сумрак ночи ещё не потерял свои права и продолжал властвовать над степью. Одуряющий запах трав будоражит меня, хотя и без него мандраж бьёт перед боем, но приходится делать вид, что мне всё нипочём, а как иначе? Ведь я веду почти три сотни солдат, верящих в меня.

Всё готово, отряды стоят на своих позициях в боевом порядке и только ждут сигнала. Тянуть дальше некуда. Я повернулся и кивнул Артуку, он без слов понял и запалил от тлеющего костерка паклю, намотанную на стрелу. Звон тетивы и яркий огненный шар высоко взлетел в воздух. Сразу с трёх сторон к крепости-городу двинулись колонны штурмующих, неся тяжёлые тараны и прикрываясь сверху щитами из толстых досок, защищаясь от возможных стрел и камней защитников.

Отряд, который я возглавил, единственный, который не тащит тарана, только щиты над головами, в них, по мере приближения, всё чаще начали втыкаться стрелы врага. Вот и массивные ворота, обитые медными листами. Я разогнался, уже не обращая внимания на летевшие со стен стрелы, солдаты начали отставать, не поспевая за мной. Вложив в удар силы природы, не останавливая бег, всем телом снёс ворота вместе с петлями. Тяжёлые створки, пролетев несколько метров, рухнули, примяв собой десяток солдат, стоявших за ними. Мой отряд с победным рёвом ввалился в город, а ошалелые защитники сдавались в плен, удивлённо моргали глазами, поглядывая на чернеющий проём в стене, где недавно находилась неприступная, по их мнению, преграда, и безвольно отдавали оружие. От двух других ворот послышался звук удара таранов и треск ломаемых досок, но теперь это уже не важно, мой отряд окружил резиденцию Хозяина.

Прошло менее четверти часа, и город был полностью в моей власти, кроме одного сооружения из камня, громко именуемого замком, где засел Хозяин с тремя десятками, или около того, солдат, решившими выполнить свой долг до конца.

— Эй! В замке! — крикнул я. — Слышите меня?

— Чего тебе надо, грязный бандит, — раздался в ответ грубый голос откуда-то сверху.

— Предлагаю всем вам жизнь, в обмен на Хозяина.

— Хрен тебе с маком!

— Ну, это хамство, — я сделал обиженный вид.

— Убирайся! И забирай этих предателей с собой!

— Я говорю с тобой только потому, что мне лень ломать этот замок, хочется всё решить полюбовно, мирным путём, — пытался я убедить оборонявшихся.

— От нас ты, собака, получишь только смерть! — вот и пропали мои благие намеренья.

Из-за парапета на крыше высунулся солдат с луком и выпустил в меня стрелу.

— Ты сам напросился, — я отбросил в сторону пойманную стрелу и с расстояния в десять метров швырнул в стрелка здоровенную каменюку, валявшуюся рядом.

Зацепив часть парапета, совершенно случайно, глазомер подвёл, булыжник врезался в голову неудачливого стрелка, и его тело отбросило далеко на крышу. Больше высунуться никто не рискнул.

— Значит, сдаваться добровольно вы не желаете, — подвёл я итог переговоров, и пригрозил: — Пеняйте на себя.

Единственный вход в замок прикрывали двери из толстых деревянных досок. Подойдя вплотную, я обмотал руку кожаным ремнём, это чтобы не повредить её случайно, и одним ударов прошиб дверь в том месте, где по моим прикидкам находился запор. Угадал я правильно, внутри зазвенела металлическая щеколда, падая на каменный пол. Вынув руку из пролома, потянул дверь на себя. Она легко поддалась уже ничем не удерживаемая и открылась.

— Всем оставаться на своих местах и ждать моего возвращения, — через плечо приказал я своим людям и вошёл внутрь.

Только я сделал шаг за порог, как в мою грудь ударило три стрелы. Они отскочили, переломившись, шкура берхаа могла и не такое выдержать.

— Может, хватит разыгрывать из себя героев? У меня три сотни солдат, сколько на одного из вас приходится? Долго вы продержитесь? — прокричал я в темноту коридора.

Ответом была тишина.

— Это хорошо, что вы такие преданные, мне жаль будет вас убивать, — продолжил я через некоторое время увещевать защитников, — поэтому предлагаю тебе, Хозяин, поединок один на один, кто победит, тому здесь и распоряжаться.

— Выбор места и оружия за мной, — послышался самоуверенный голос из глубины здания.

— Хорошо, — согласился я.

— Будем драться на ножах, тут, в моём замке.

— Указывай дорогу.

Мне навстречу вышел коренастый мужик, весь закованный в броню из бронзы, начищенной так, что видно моё отражение, как в зеркале. Он нёс горящий факел, отбрасывающий весёлые блики на стены из серого камня.

— Я начальник отряда личной охраны Хозяина земель на Краю Пустоши, Квок, — представился воин. — Прошу следовать за мной.

Я пошёл за Квоком, сомнений в честности поединка не возникло, в этом мире ещё не научились лжи и обману, вероломство не входило в характер простых воинов, это удел высшего сословия. Поэтому я не колебался, уверенный, что со стороны охраны подвоха не будет.

Мы вошли в большое помещение на втором этаже, что-то вроде оружейной палаты. Одним взглядом я окинул окружение и оценил обстановку. Солдаты стояли вдоль стен, всем видом выражая заинтересованность, но вмешиваться никто не собирается, на лицах только любопытство, ни страха, ни коварства нет. В центре зала стоит Хозяин, собственной персоной, с двумя длинными ножами в руках. Могуч мужик! Но это его минус, двигаюсь я гораздо быстрее, тем более, что я выше и руки у меня длиннее.

— Мне ножи не нужны, — буркнул я, конкретно ни к кому не обращаясь, снял доспехи из берхаа и посмотрел на противника, — с тобой, бурдюк, можно справиться голыми руками.

— Как хочешь, будет проще тебя убить, — прорычал он в ответ, демонстрируя умение фехтовать ножами.

— Приступим? — спросил я, вставая напротив.

Коротко кивнув, он сделал шаг в мою сторону, проводя ложный выпад. Моя первая мысль: убить его сразу, но я тут же передумал, надо этим парням показать, что такое настоящее искусство боя.

Пять минут два сверкающих лезвия гоняли меня по залу, Хозяин на самом деле виртуозно владел ножами, только это ему не помогло спасти свою шкуру. Покрутившись ещё минутку, почти на пределе скорости, между взмахами ножей я нанёс один единственный удар в сердце. Хозяин, теперь уже бывший, отлетел на несколько метров и упал, раскинув руки. Он затих, дёрнувшись раз-другой, никто не сможет выжить с разорванным сердцем.

— Вот и всё, ребятки, — я окинул взглядом притихшую охрану, — вам нужен новый вожак стаи, этот уже ни на что не годится.

* * *

Моё возвращение из замка встретил дружный вопль. Я поприветствовал своих солдат взмахом руки и подозвал своего лучшего командира:

— Нагор, — сказал я ему, — теперь это твой замок.

— Мой Император, — он опустился передо мной на колени, — за что такая милость?

— Мне нужны честные люди на местах, — объяснил я, — теперь ты Хозяин этих земель на Краю Пустоши, бери власть и правь честно.

Он склонил голову в знак благодарности и поднялся по моему сигналу.

— Теперь, — продолжил я говорить ему, — как Хозяин этого города, ты размести на постой солдат и организуй оборону. Мы несколько дней пробудем у тебя в гостях.

Нагор поклонился, и я отпустил его выполнять новые обязанности. А сам решил обойти городишко, посмотреть что почём. Марика незамедлительно присоединилась ко мне.

— Мой Император, — раздался шёпот и, как призрак из ниоткуда, появился вездесущий Артук.

— Да, что-то случилось? Я слушаю тебя.

— Император, — оглядываясь по сторонам, прошептал мальчик, — местный колдун недоволен, он что-то замышляет.

— Недовольный колдун, это очень плохо, — Марика посмотрела на меня, и взгляд её стал тревожным.

— Колдун, говоришь, — задумался я, с ним надо решать прямо сейчас, не тянуть, если Марика обеспокоилась, значит, дело серьёзное.

— Да, — продолжал шептать Артук, — и он очень зол.

— Веди к нему, — приказал я, чего тянуть.

— Как! — забыв о конспирации, вскрикнул мальчуган. — Прямо в логово к колдуну и вести?

— Ага, — кивнул я и, поймав его испуганный взгляд, улыбнулся.

— Но, колдун же, — промямлил Артук растерянно.

— Пусть он хоть сам дьявол, — прорычал я, начиная терять терпение, — мне он не страшен, веди.

— Зря ты не боишься колдуна, — произнесла Марика, шагая рядом со мной вслед за нашим испуганным проводником, — он опасен.

— Посмотрим, — проронил я сквозь зубы, мне стали надоедать предупреждения.

Она только покачала головой, но ничего больше не сказала. Так, в молчании, мы и дошли до роскошного жилища колдуна.

— Это здесь, — пискнул Артук испуганно и посторонился, уступая мне дорогу.

— Ждите здесь, — приказал я и вошёл в полутёмное помещение, что-то типа прихожей, где посетители должны ожидать, когда их пригласят.

Вы что думаете, я буду дожидаться приглашения от какого-то захолустного колдуна? Никогда! Я направился прямиком в единственную дверь.

В новом помещении, почти квадратном, было уже три двери, не считая ту, в которую я вошёл. Кто бы другой, но не я, стал размышлять, куда же пойти, только меня этот вопрос не беспокоил. Я ухватил мощную ауру, окружавшую колдуна, и толкнул нужную дверь. На низком топчане передо мной сидел худой старик с живыми и умными глазами.

— Здравствуйте, уважаемый, — произнёс я, закрывая дверь за собой. — Меня зовут Ихо.

— Это не настоящее твоё имя, — голос колдуна хриплый, осипший, как после длительной болезни.

— Вполне может быть, — согласился я, — но под этим именем я намерен править этим миром.

— Всем миром? — насмешливо переспросил колдун.

— А зачем желать меньшего?

— Да, — колдун посмотрел мне в глаза, — маши ножом выше, а то отрежешь себе всё между ног. Только смотри, как бы голову не отрубить.

Ответить я не успел, колдун начал шептать заклинания и попытался завладеть моей волей.

— Подчинись, приклони колени, я твой господин и повелитель, — шептал он, ломая моё сознание.

Ну что ж, хочется ему поиграть? Хорошо, поиграем. Я не отводил взгляда, не старался сломить его волю, и не защищался, просто стоял и ждал, когда ему это всё надоест.

— Проклятье! — выкрикнул с досадой колдун через пять минут.

— Что-то не получилось? — невинно поинтересовался я.

— Ты не человек, — сообщил он, вот это для меня новость.

— А кто? — осторожно произнёс я, чувство опасности поднялось на максимальную высоту.

— Чудовище! — выкрикнул колдун и ударил меня силой природы.

Сопротивляться такой мощи бессмысленно, я и не стал, зачем? Я просто пропустил её сквозь себя, без задержки. За моей спиной слетела с петель дверь и врезалась в стену, рассыпавшись на куски.

— Проклятье, — уже тише выругался колдун. — Ещё утром, когда вы вломились в город, я почувствовал кратковременное изменение вектора гравитации на девяносто градусов. Решил со сна, померещилось, оказалось, что нет.

Он опять уставился мне в глаза, но теперь по-другому, уже не пытаясь подчинить, он просто изучал, я опять не сопротивлялся, продолжал смирно стоять.

— Всё тебе шуточки, — колдун уже не злился, ворчал так, для виду, ради престижа грозного повелителя стихий, — смешно ему, рад потешиться над стариком.

— Да нет, — возразил я, — просто обстановка забавная.

— Забавно ему, — продолжал с неудовольствием бормотать колдун, — а мне что прикажешь делать?

Я почесал затылок, наморщил лоб, изображая глубочайшую задумчивость. В полной сосредоточенности, естественно, только внешней, я почесал ягодицу. Этого колдун уже не выдержал, его смех был похож на хруст тростника, сложившись пополам, он трясся от несдерживаемого хохота.

— Ну, парень, ну позабавил, — он начал успокаиваться.

— Радстаратьсявашечародейшиство! — выпалил я скороговоркой, не хватало только троекратного «Ура!».

— Не паясничай, — одёрнул меня колдун.

— Хорошо, — кивнул я, — не буду.

— Как там тебя?

— Ихо.

— Да, точно, Ихо, — старик поморщился, произнося моё имя. — Ну, садись, Ихо, поговорим.

Я пристроился рядом на низком топчане, неловко подогнув ноги.

— Ихо, — произнёс колдун, когда я, наконец, с горем пополам уселся, — это не твоё имя.

— Да, вполне может быть, так меня назвала девушка, вернувшая меня в мир людей, я не помню своего настоящего имени, — а зачем врать колдуну? Я и говорил правду.

— Значит, не помнишь, ну и ладно, а как твою женщину звать?

— Марика, — ответил я и спросил: — Это тоже не её имя?

— Как это ни парадоксально, да, — а я и не удивился такому заявлению колдуна, с него сбудется. — И мальчик, что стоит с ней рядом, он тоже не тот, кем хочет казаться.

— Хватит, — остановил я его, чужие тайны мне не нужны, с собой бы разобраться, — оставим имена в покое, дело не в том.

— Именно в этом! — непонятно почему вспылил колдун.

— Да?

— Ну, хорошо, хорошо, — старик как зажёгся, так и потух, мгновенно, — оставим именную тему. Итак, зачем ты пришёл?

— Есть информация, что ты не симпатизируешь нашему движению, — получилось не очень дипломатично, но ничего, переживёт.

— Было дело, — старик пригладил свою кучковатую бороду, — но после нашего знакомства я изменил мнение.

— Ну и? — подтолкнул я его к дальнейшим объяснениям.

— А сам не понял? — усмешка колдуна была доброй, а из глаз сыпались смешинки.

— Колдуны всего мира мне помогут? — сделал я предположение.

— Нет, мы просто не будем мешать.

— Этого вполне достаточно.

— Не сомневаюсь.

— Мне пора, приятно было познакомиться, — я поднялся, собираясь уходить.

— Взаимно, — произнёс старик и крикнул уже в мою удаляющуюся спину: — Пришли кого, дверь починить.

Я кивнул, не оборачиваясь, и вышел из комнаты.

На улице меня ждали Марика и Артук, они нетерпеливо мерили шагами небольшой участок свободного пространства перед домом колдуна.

— Ну, — набросились они на меня с расспросами, — как прошли переговоры?

— Всё отлично, нам мешать не будут, — сообщил я.

— А ты знаешь, что это один из Великих? — Марика уставилась на меня, как на привидение.

— Догадался, не дурак. Только никак не пойму, чего он в этой глуши делает?

— Может ему нравится спокойная жизнь? — сделал предположение Артук, он почти бежал, чтобы не отстать от нас.

— Нет, — возразила Марика, — он ждал.

— Чего? — спросил мальчишка, не давая вставить мне слово.

— Чудовище, — ответила моя жена.

— Это меня, значит, — объяснил я пареньку. — Колдун ждал моего выхода из Пустоши, чтобы остановить или уничтожить.

— Но он этого не сделал? — вопрос Артука был риторическим, ведь я шёл рядом, живой и здоровый.

— Сотню лет сильнейшие колдуны стерегли эти места, — задумчиво произнесла Марика, — и всё зря.

— За это они должны благодарить тебя, — раньше эта мысль мне как-то не приходила в голову, — если б не ты, кто знает, что из меня могло получиться?

Заговор.

В северных землях сдаваться и за просто так отдавать свои владения не собирались. Хозяева уже несколько раз собирались вместе, чтобы обсудить, как им не попасть под власть императора и не потерять свои драгоценные головы, но всякий раз договориться не получалось, мешали застарелые склоки, раздоры и жадность. Но на этот раз договор они заключили. Их объединила ненависть.

— А я вам говорю, что по одиночке и без помощи нам не остановить этого самозванного императора, этого Ихо! — Сааман волновался, и не мудрено, его земли находились очень близко к тем местам, которые уже были захвачены. — Вот уже год как он движется на север и восток, как саранча прёт, ничем его не остановить, подчиняет себе земли, убивая старых Хозяев, вместе с семьями и верными людьми, а простые селяне, наши рабы, его поддерживают! Это самое ужасное.

— Нет, не это, Сааман, — вставил слово другой Хозяин.

— А что по твоему, Кирхом? — вскинулся Сааман запальчиво.

— А то! — названный Кирхомом мужчина поднялся из-за низкого стола, вокруг которого сидело десять Хозяев обширных земель, лесов и пастбищ, собравшихся в очередной попытке объединиться. Все предыдущие терпели полный крах из-за дележа «не убитого медведя», все хотели получить большего с наименьшими потерями.

— Нет, друг мой, ответь, что может быть хуже поддержки простолюдинов?

— Отвечу, Сааман. Хуже всего то, что собака Ихо, разрешает всем этим грязным крестьянам, самим выбирать место жительства, самим менять Хозяина, да ещё он разрешает женщинам делать всё, что они захотят!

Хор возмущённых голосов поддержал Кирхома, всем одинаково не по душе пришлось освобождение женщин из-под власти мужчин. На это и рассчитывали два заговорщика Сааман и Кирхом.

— Да, я слышал, — продолжил подливать масло в огонь Сааман, — он даже назначил одну из своих, даже не знаю, как эту тварь назвать, но он сделал её Хозяйкой земли, принадлежавшей моему троюродному брату, а самого брата убил, прямо на глазах у его подданных! Каково это вам?

Сааман сделал вид, что только сейчас в полной мере осознал чудовищность действий Ихо, по уравниванию в правах женщин.

— Воистину, это возмутительно! — выкрикнул один из собравшихся.

— С этим Ихо, этим самозванцем, надо кончать, — веским голосом, не терпящим возражений, произнёс Кирхом.

— Что ты предлагаешь? — вскакивая и ожесточённо махая руками, спросил нетерпеливый, молодой Хозяин земли находящейся на самом севере обжитых мест, он был очень горяч и вспыльчив, это знали все.

Кирхом встопорщил бороду и важно произнёс:

— Великий Вартужур согласен возглавить наши войска и повести их к победе.

Мгновенно наступила гробовая тишина, стало слышно, как под потолком жужжат мухи, а за стенами замка льёт весенний дождь. Все замерли. Немое изумление и испуг, вот что отобразилось на всех лицах, кроме двух.

— Благородный Кирхом, — нарушил тишину молодой Хозяин, он первый оправился от потрясения, — это же означает запродать свою душу дьяволу. Спору нет, Вартужур самый могучий из…

— Из всех людей, живущих ныне, — закончил за него Сааман.

— Да, — согласился Хозяин, — но он красный колдун, он пьёт кровь людей и приносит в жертву своим богам младенцев, он уже давно перестал быть человеком, он же…, он…

— И что с того? — невозмутимо спросил Сааман. — А разгул крестьян и, главное, власть женщин, они что, не стоят того, чтобы мы немножко пожертвовали своими предрассудками?

— А наши жизни? — добавил Кирхом. — Они тоже ничего не стоят? За спасение своих земель и жизней вы не хотите отдать всё, абсолютно все, что у вас есть?

Они вдвоём, по очереди, продолжали увещевать сомневающихся соседей, и весьма преуспели в этом, сопротивление слабело.

— А простые колдуны, что они? — молодой Хозяин сделал последнюю, слабую попытку уйти от грядущего подчинения самому страшному человеку.

— Колдуны, будь они неладны, заняли позицию невмешательства, все, как сговорились, — раздражённо сообщил Сааман уже известную действительность, собравшиеся Хозяева знали, что от колдунов помощи им нет и не будет, сколько раз уже просили.

Всё, больше уговаривать никого не пришлось, собравшиеся по достоинству оценили выгоды от назначения красного колдуна их предводителем.

— Выбора у нас нет, — сказал Кирхом, подводя итог встречи. — Великий Вартужур сможет одолеть супостата, не сомневайтесь! С помощью своей магии и, разумеется, наших солдат, он разобьёт войска Ихо.

Так был создан союз Хозяев севера, направленный против быстро растущей и поглощающей всё больше и больше земель, империи. Теперь уже никого из Хозяев не смущало, что ими будет руководить колдун-отступник. Ну и пусть он кровопийца, пусть творит своё волшебство, принося в жертву людей, пусть продлевает свою жизнь за счёт других. Это же такая мелочь! Да и сами они, Хозяева, разве не кровопийцы, в переносном смысле, конечно, но ведь и они живут за счёт других, используя своих рабов так, как заблагорассудится, разве нет? И незачем мучиться угрызениями совести, для достижения цели все средства хороши, как бы мерзко они ни смотрелись, победителей не судят, потому что они сами становятся судьями.

Провозгласивший себя императором Ихо, он собрал армию в две тысячи солдат, это если не учитывать всякие вспомогательные подразделения. Он не считал целесообразным её увеличивать, руководствуясь принципом: «Лучше меньше да лучше». И действительно, для чего формировать огромные полки, если разрозненные Хозяева земель содержат отряды не превышающие полутора тысяч? Ну, договорятся два три Хозяина, объединятся, а воюют-то они всё равно по отдельности, считая себя равными, не хотят кому-либо отдавать предпочтение. Вот Ихо и разбивал их армии по одиночке, захватывал земли и продолжал увеличивать границы своей империи.

Вартужур всё это знал, у колдуна надёжные источники информации. Так же он знал о неординарных методах, которые применял Ихо во время военных компаний. Поэтому, когда Сааман и Кирхом от имени других Хозяев предложили ему возглавить войска, Вартужур согласился, ему показалось интересным сразиться с таким умным противником, хотя равным себе он, конечно же, его не считал. За свои услуги Вартужур потребовал половину земель, которые отвоюют или, как он выразился: «Освободят». Колдун давно мечтал сделаться Хозяином, полноправным, чтобы беспрепятственно, на законных основаниях иметь людской ресурс для своих опытов и экспериментов, а главное, для жертвоприношений, откуда он черпал силы и продлевал жизнь. И ему обещали. Они готовы были сами укладывать Вартужуру детей и женщин на жертвенный стол.

В самом начале лета, с севера, в империю созданную Ихо вторглась десятитысячная армия, неся смерть и разрушение, уничтожая созданные императором вольницы, сжигая селения. Такой мощной силы этот мир ещё не видывал. Казалось, ничто не может остановить продвижение Вартужура.

Ихо спешно принялся пополнять своё войско, но времени на обучение новых волонтёров у него уже не оставалось. Четыре тысячи солдат, из которых половина впервые взяла оружие в руки, встала на защиту империи.

Память.

Время неслось словно ветер в степи. За ратными делами и организационными заботами я и не заметил, как лето пролетело, и наступила осень. Проливные дожди прервали начатую военную компанию, волей-неволей пришлось заняться внутренними делами созданной империи. Ломая умы и сформированное тысячелетиями сознание, иногда насильно, я тащил своих подданных на следующую ступеньку развития, к добровольному (ну, почти добровольному) подчинению вассала господину, к новым возможностям. Всю зиму я бился, чтобы в женщине видели, прежде всего, человека, такого же, как и мужчина. Кажется, мне это удалось, наверняка не полностью, но я старался.

С наступлением весны, я вновь двинул армию, только теперь на восток, может это и глупо, но мне захотелось увидеть море. Странное желание, его разбудила во мне Марика своими рассказами и сказками, которые когда-то в детстве слышала от приёмной матери, а теперь потчевала ими меня на ночь, на сон грядущий. Сознаю, это было ошибкой, восток мог и подождать, никуда бы он не делся, а вот север стал настоящей занозой в одном месте.

Моря мы достигли к началу лета, всего два месяца похода и редких, незначительных стычек. Армия почти не встречала сопротивления. Но тут меня настигло сообщение, что в империю вторглась невиданная силища, гигантская армия пришла с севера и уничтожает всё на своём пути. Я тут же свернул деятельность на побережье и погнал войско на защиту государства.

Получаемые по пути всё новые и новые известия не радовали, если честно, они устрашали. Безжалостность северян вызывала у людей ужас и страх. С невиданной жестокостью расправлялись они с поверженным противником.

Я абсолютно не был готов к генеральному сражению, но выбора мне не оставляли. Нас разделял двухдневный переход, до встречи враждебной армии рукой подать, разведка доносила, что десятитысячное войско северян готовит мне «тёплую» встречу. В спешке я пополнял отряды и формировал новые полки, инструкторов катастрофически не хватало, новобранцы необучены, а я, как полный дурак, решил остановить врага во что бы то ни стало! Исполнить свой долг до конца. Мои командиры и советники тоже требовали напасть на северян и уничтожить их предводителя, колдуна по имени Вартужур. Только чудо могло подарить нам победу, и я молил о нём всех известных мне богов.

В подавленном настроении, не выспавшись, я встретил утро этого дня. Что-то должно произойти, обязательно, душа трепетала в ожидании, без видимых причин я волновался.

Два всадника, ехавших на кааваках так неуклюже, почему-то не вызвали подозрения часовых, а может их просто приняли за новых добровольцев, желавших пополнить наши ряды, этого я не знал. Но парочка, мужчина и женщина, беспрепятственно доскакала до моего походного шатра. Высокий парень спрыгнул со своего скакуна, что-то сказал непонятное женщине, наверно приказал оставаться на месте, и посмотрел на меня. Его промелькнувшая улыбка показалась мне до боли знакомой, а когда он вытянул в мою сторону руку, я рухнул на колени, а губы сами прошептали:

— Ман, — мой мозг ещё не до конца осознал случившееся, но я уже всем сердцем уверовал в чудо.

— Ну, хоть это вспомнил, — произнёс человек, оскалив в улыбке зубы.

Я стоял на коленях и смотрел в тёмно-синие глаза Мана, да, я точно знал, ещё не понимая откуда, но знал, передо мной он — Мастер Неубивающий. Моя личная охрана среагировала молниеносно, решив, что их императора, убивают, обнажила оружие и ринулась на защиту. Ман отмахнулся от них, как от назойливых мух, и отборный отряд отпрянул, словно наткнулся на невидимую стену. Из палатки выскочила полуодетая Марика с луком в руках. Ман перевёл взгляд на неё и застыл с открытым ртом, в его глазах промелькнуло столько разнообразных чувств, что я запутался окончательно. А Марика, ничего не поняв, выпустила в него стрелу. Как во сне я видел полёт стрелы, как Ман поймал её у самого лица и в нерешительности посмотрел на наконечник, перевернул стрелу остриём вниз и оперением почесал щёку.

— Ихоссар, ты бы встал с колен, — произнёс он тихим голосом, — а то народ подумает бог весть что.

Действительно, меня зовут Ихоссар, я это вспомнил, поднимаясь на ноги, но больше ничего в голове не прибавилось.

Моя охрана оправилась от шока и по моему сигналу попрятала оружие в ножны и убралась с глаз долой. Марика, не зная, что ей делать, топталась у шатра и смотрела то на меня, то на Мастера.

— Пригласил бы в гости старого друга, — произнёс Ман с укором.

— Да, извини, но я несколько растерялся от неожиданности, — ой, что я несу, какую чушь.

— Вера, — крикнул Ман своей девушке, — иди сюда, может, нас хотя бы завтраком накормят, прежде чем выгнать или убить.

— Марика, — попросил я, — оденься и прикажи принести еды, пожалуйста.

Моя жена не ответила, юркнула в шатёр. Меньше чем через минуту она вышла полностью одетая и пошла на кухню, распорядиться насчёт завтрака, а я пригласил войти неожиданных гостей.

— Значит ты, Ихоссар, ничего не помнишь, — Ман сел на ковёр и вытянул ноги, сразу видно, что он не привык ездить не кааваках и потому слегка притомился.

— Не совсем, кое-что приходит само собой, но как-то разрозненно, — ответил я.

— И теперь тебя называют Ихо, — продолжил Ман, но чёрт меня возьми, откуда он узнал моё местное прозвище?

— Да, это имя дала мне Марика, — она как раз входила в шатёр, и я показал на неё.

Мастер Неубивающий кинул на мою жену очень странный взгляд, покачал головой и промолвил:

— Как это тебя угораздило? Ума не приложу.

Вместо ответа я пожал плечами, ничего не понимая.

— Завтрак скоро принесут, — сообщила Марика, усаживаясь рядом со мной.

— Спасибо, — поблагодарил я её.

Наступила неудобная пауза, мне в голову лезли всякие глупости, ничего путного туда не приходило, гости тоже помалкивали, осматривались.

— Вась, — произнесла девушка, — зачем мы здесь? Не для того же, чтобы просто позавтракать и вернуться обратно.

— Чтобы помочь, — произнёс Ман.

— Помощь мне очень нужна, — сказал я.

— Раз нужна, значит получишь, — улыбнулся Ман, — для этого ты меня и позвал, мой первый воин! — Воскликнул он и спросил: — Хочешь вспомнить прошлое?

— Да, — я и не надеялся на такое неожиданное предложение.

Ман сел поудобнее, подобрал под себя ноги, закрыл глаза и расслабился. Мы все смотрели на него, девушки с любопытством, а я с нетерпением. Он сделал круговое движение руками, как будто раздвигал что-то невидимое нам, наклонился ко мне и прошептал:

— Твоё истинное имя…, Итис, — и Ман открыл глаза.

Вспышка ярко-зелёного света ослепила меня на мгновение, и я осознал, я увидел…

* * *

Женщина не кричала, она из племени варваров, а там даже женщины — бойцы, боец не может допустить слабость, и женщина, сжав зубы, терпела. Схватки не прекращались, они длились уже так долго, а ребёнок всё не появлялся на свет.

— Плод лежит неправильно, он убьёт вас, и всё равно погибнет, — боль стояла в глазах старой повитухи.

— Нет, — выдохнула женщина с убеждённостью в голосе, — он не может умереть, он воин!

— Даже и не знаю, — повитуха тяжело вздохнула и нерешительно посмотрела на живот женщины. — Это не может больше продолжаться, не должно длиться так долго.

— Помоги мне, — прохрипела женщина, очередной приступ накатил на неё с ещё большей силой.

— Есть, есть, показался! — вскрикнула повитуха. — Давай уж, постарайся, поднатужься!

И женщина вложила всё, что осталось, в это нечеловеческое усилие, её звериный рык разорвал ночную тишину…

— Аааааа, — я кричал, мне так больно, я задыхался, — аааааа!

— Мальчик, — устало сказала повитуха. — Поражаюсь, как вы оба выжили?

Закончив все дела, повитуха ушла, а я сытый и довольный лежал рядом с мамой, медленно погружаясь в сон.

— Мальчик, — прошептала мама, — я назову тебя Итис, но это имя не узнает никто, и ты станешь великим бойцом, величайшим, я знаю…

* * *

— Вот и всё, — устало произнёс Ман, — теперь ты стал самим собой, Ихоссар.

Сколько прошло времени? Я не знал, наверняка не очень много, вот только я за этот миг успел снова прожить короткую жизнь, наполненную и горем, и радостью. Это ошеломляло, десять минут я возвращался в реальность. На меня никто не обращал внимания, и это было крайне странно.

— Проклятье, — прошептал Ман, по очереди глядя то на Марику, то на свою девушку и обратно. — Чёрт бы всё это забрал к себе в ад.

Я, наконец, очухался и посмотрел на Марику. Вот этого я никак не ожидал! Рядом со мной сидел Убийца, собственной персоной, только в женском обличие. Меня прошиб озноб, холодный пот выступил на лбу, я медленно вытер его рукавом. Промелькнуло видение площадки и моего первого, неудачного боя, когда я получил проклятие и оказался воином Мастера Неубивающего. Теперь-то мне стали понятны тревожные взгляды Мана, которые он бросал раньше на неё.

А с девушками творилось что-то странное. Они испуганно, с ужасом смотрели друг на друга, словно привидение повстречали.

* * *

— Где Ведьма? — женщина с развевающимися чёрными волосами нервно шагала из угла в угол по квадратному залу, отделанному глиняной лепниной, кривой меч без ножен болтался на поясе в такт её движениям, взгляд десятка пар глаз сопровождал её, женщины разного возраста сидели вдоль двух стен.

— Она у себя в храме, — ответила ей другая женщина, сидящая на каменной скамье, скромном подобии трона.

— Что она там делает? — удивилась черноволосая. — Ведьме положено сидеть здесь!

— Она оплакивает свою любовь, — объяснила женщина на троне.

— Но согласие Ведьма дала?

— Конечно, Убийца, она подтвердила твои полномочия и одобрила наши действия и планы, — женщина поднялась с трона. — Ты готова выполнить свой долг, Убийца?

— Да, Грусть, я понимаю необходимость убийства Странника, — Убийца наконец остановилась и не мигая посмотрела на женщину у трона.

— Ведьма обещала мне, что не будет никого преследовать, — Грусть улыбнулась, — она жертвует своей любовь ради нашего процветания в будущем.

— Раз так, меня больше ничто не сдерживает.

— Иди, Убийца, выполни свой долг, — торжественно произнесла Грусть.

Женщина-Убийца поклонилась и, не оглядываясь, покинула зал с грацией хищной кошки. Она шла по тропам чудесной долины, встречавшиеся люди уважительно кланялись ей и уступали дорогу, деревья блестели утренней росой на зелёных листьях. Ненасытный меч подрагивал в предвкушении, он отбрасывал мрачные блики в такт её шагов, он всегда готов убивать, где угодно и кого угодно его хозяйке, он уже неоднократно доказывал ей свою верность.

Убийца не стала входить в главные ворота дворца, она знала, где можно найти правителя этим утром. Обойдя по дуге жилые строения, она приблизилась к неказистой двери. Сделав глубокий вздох, как перед прыжком в воду, Убийца толкнула дверь и бесшумно проскользнула внутрь.

В помещении стоял полумрак, у дальней стены, освещённый лучами утреннего солнца, льющими из открытого узкого окна, сидел Странник, он склонился над каким-то свитком и читал. Женщина сняла меч с пояса и крадучись стала приближаться к правителю, человеку, прекратившему множество войн между племенами и построившему этот прекрасный город в долине.

— Я знаю, Убийца, зачем ты пришла, — произнёс правитель, не оборачиваясь, — подожди минутку, я дочитаю, а после делай свой выбор.

— Я выбор давно сделала, Странник, — вдруг севшим голосом сказала женщина.

— У тебя ещё есть время подумать, пока я читаю. Ты же дашь мне возможность узнать, чем кончится поэма?

— Да, конечно, — Убийца остановилась в метре от правителя с занесённым над ним мечом.

Странник, Учитель, правитель города, продолжал спокойно читать, изредка похмыкивая и посмеиваясь, он как будто не ощущал грозившей опасности, словно его не беспокоила предстоящая смерть.

— Неплохо написано, — правитель отложил свиток на ближайшую полку, — жаль, что его не увидят потомки.

— Ты готов, Странник? — женщина ещё дальше отвела руку с мечом для нанесения удара.

— Я всегда готов, Убийца, ведь я Странник, моё место в Пути, — он повернулся к ней лицом, не вставая. — Не тяни, отправь меня в очередное путешествие.

Ни единый мускул не дрогнул на лице правителя, когда острый меч прошёл насквозь через его сердце.

— Прощай, Странник, — прошептала женщина, и слёзы текли у неё по щекам, — ты был достойным Учителем.

Тело соскользнуло с лезвия и упало на каменные плиты. Теперь вся полнота власти принадлежала Совету, в который входили только женщины, мужчины с этого момента были признаны людьми второго сорта, история человечества вошла в новую ступень развития, в матриархат…

* * *

— Ведьма! — воскликнула Марика вскакивая.

— Убийца, — нежным голосом произнесла девушка и бросилась ей на шею.

— Будь ты проклят, йети, — Ман снова выругался и, посмотрев на меня, спросил: — Ихоссар, ты понял, что произошло?

— Заклинанье подействовало и на них? — сделал я предположение.

— Верно подмечено, — кивнул он. — Я, как всегда, не рассчитал свои силы, и зацепил девушек.

— Ман, но ведь Марика это…

— Да, — он перебил меня, — это Убийца.

— Но она, то есть он, чуть меня не убил, там, на площадке! — выпалил я, хорошо, что девушки занятые друг другом ничего не замечали, не видели и не слышали, находились под впечатлением нежданной встречи.

— Она этого не знает, и, если ты этого хочешь, никогда не узнает, — успокоил он меня, — они вспомнили только свои первые жизни, и это единственное, что меня радует во всей глупой истории.

— Значит, она не помнит нашу встречу? — уточнил я.

— Да, — коротко и ясно ответил Ман и, уже только для себя, пробормотал не совсем понятную мне фразу: — Вот что значит умереть в чужом мире, окажешься чёрт знает где.

А девушки продолжали щебетать и обниматься, полностью поглощённые собой, мы им не мешали.

— Ман, а почему ты меня назвал своим воином? — спросил я.

— Посмотри себе на грудь, — посоветовал он.

Я расстегнул рубаху и к своему удивлению увидел метку, четыре чёрных луча звезды вновь украсили меня.

— Но ты освободил меня.

— Это невозможно, — вздохнул он, — мы повязаны.

— Много нас?

— Считай, — предложил Ман, и стал называть: — Я, четыре моих брата, трёх ты знаешь, два воина и трое младших.

— Десять, — сложил я.

— Да, десять проклятых, мы теперь все связаны, семья, — усмехнулся Ман, — мафия бессмертных.

— Про бессмертие я и так знал.

— Пока я не покину мир, ты смерти не увидишь.

— А если ты умрёшь?

— Я не могу умереть, — в его словах слышалась горечь. — Я могу только уйти. Чёрт, вы меня лишили свободы выбора! Пока не появились вы, мои войны, я мог сам решать, быть мне здесь или уйти.

— В смысле? — я ничего не понял.

— Я честно прожил одиннадцать жизней, ни разу не нарушив правил, прошёл ПУТЬ почти полностью, оставалось завершить эту, двенадцатую жизнь и я уйду в Высшие Сферы.

— А что там, в Высших Сферах? — я заинтересовался.

— Я знаю, да? — скривился Ман. — Оттуда ещё никто не возвращался. Сам посуди, человек умер, куда душа делась?

— Не знаю, — пожал я плечами.

— Вот и я о том.

— А теперь?

— Вы меня привязали к этим мирам. Раньше я решал сам за себя, а теперь, получается, я ответственен за вас и уходить не имею права, пока вы все не решите, что жизнь утомительна.

Я задумался над словами Мастера.

Полог шатра откинулся, и появились слуги, они внесли яства, расставляя их на ковре перед нами, с интересом поглядывали на высоких гостей, особенно заинтересовала слуг Ведьма.

— Вот это по-императорски! — воскликнул Ман, схватил наполненный кубок и одним большим глотком опустошил его. — Как я давно хотел выпить.

— Угощайся, — я сделал широкий жест руками, приглашая отведать местных блюд.

— Эй! Девочки, — позвал их Ман. — Хватит обниматься, поговорить ещё успеете, жаркое стынет.

Обе, как по команде, повернулись на его голос и замерли.

— Ну, что уставились? — спросил Ман весело. — Бессмертного никогда не видели?

— Странник, — прошептала Ведьма.

— Первый Учитель! — воскликнула моя жена. — Ты, это ты? Ты жив, правитель?

— Я, я это, Убийца, — проворчал Ман, — успокойся, что было, то быльём поросло.

— Что это значит? — спросила Ведьма, обводя их взглядом.

— Ничего страшного, Вера, садись, кушать будем, — Ман похлопал ладонью рядом с собой.

— Нет, я понимаю, что произошло здесь, — произнесла Вера-Ведьма, продолжая стоять, — но мне непонятно, что случилось с вами тогда, там, в прошлом?

— Я его убила, — опускаясь на колени и складывая на груди ладошки, сказала Марика с мольбой в голосе, — прости меня, Странник, прости, ради всего святого! Ведьма, я осознаю свою ошибку, я…

— Как ты могла, Убийца! Не известив меня! — воскликнула Ведьма. — Ты же знала, что я не прощу его смерти! Увидав мёртвого Учителя, я же сразу создала мстителя и отправила уничтожить преступника…

— Им была я… Мне сказали, что ты согласилась, что ты…

— Хватит, Убийца, — оборвал её Ман мягким, ласковым голосом. — Успокойтесь все, сядьте.

Не переча девушки расположились на прежних местах, в таких простых словах прозвучало столько силы, что даже я захотел успокоиться и сесть, хотя и не вставал.

— Так-то лучше, — Ман смотрел на них и хитро улыбался. — Давайте завтракать, и если у кого-то есть вопросы, задавайте, не стесняйтесь, может и отвечу.

Он первый взял с тарелки здоровенный кусок баранины, и принялся неспешно жевать. Мне более-менее всё ясно, я мог и подождать с расспросами, вот и последовал примеру Мастера, начал завтракать. Девушки же наоборот, их обеих потряхивало от возбуждения, но они никак не решались начать, собирались с мыслями. А мы ели, Ман тихонько похмыкивал, ему было смешно.

— Удовлетвори моё любопытство, Ихоссар, как ты здесь оказался? — попросил Ман, когда утолил первый голод.

— Пришёл я к Мастеру-хранителю, — принялся я рассказывать, — ты знаешь, как он принимает.

— Знаем, бывали, — усмехнулся Ман.

— Вот, он отправил меня в купель.

— В какую? — деловито спросил Ман.

— Водяную.

— Да, в тебе много переменной силы, это удачный выбор Хранителя.

— Так он и сказал, — подтвердил я.

— Но купель ты не прошёл, — сделал очевидный вывод Ман.

— Нет, я прошёл, но после началось что-то странное.

— Тебе стали задавать вопросы.

— Да. На вопрос о боге, я заявил, что им и являюсь, да ещё принялся доказывать…

— Ха-ха-ха, — развеселился Мастер. — Ты решил пободаться с Сущностью? Это круто, даже для меня. Молодец, мой мальчик, я аплодирую, я восхищён! — и он два раза хлопнул в ладоши.

— Что тут такого? — я немного обиделся. — В каждом человеке есть искра божья.

— Кто бы спорил, — он посмотрел на меня прищурив глаза, — но заявлять, что мы боги, несколько самонадеянно, не так ли? Вот лично я, богом быть не хочу, лучше останусь человеком. Но для тебя всё впереди, можешь стать богом для этого мира, если захочешь. Ты наверняка заметил, что здесь нет Защитника.

— Это мир проклятых, — пробормотал я.

— Знаю, сюда попадают души свершившие что-то при жизни у вас, там, в твоём родном мире. Но только посмотри под другим углом, кто мы есть на самом деле, не проклятые ли?

Отвечать я не стал, продолжал неспешную трапезу и размышлял. Было над чем пораскинуть мозгами. Девушки тоже помалкивали до поры до времени, им досталось не меньше чем мне, а может и побольше. Прервала молчание Ведьма, но обратилась ко мне:

— Ихоссар, скажи как выглядит Сущность?

— Всё зависит от фантазии человека, — вопрос меня несколько озадачил.

— Ну и что увидел ты? — спросила любопытная девушка.

— Не скажу, — улыбнулся я ей.

— Почему? — удивилась она такому ответу.

— Я не хочу навязывать своё мнение по этому вопросу.

— Ихоссар прав, — вступился за меня Ман, — это дело сугубо личное.

Ведьма посмотрела на него приподняв одну бровь, но ничего больше не сказала, мне кажется, что они общаются между собой телепатически.

Закончив с завтраком, я пригласил всех за занавеску, это что-то типа зала заседаний в моём шатре. Расположились на мягких подушках. Ман вытянул ноги и сказал:

— По моей вине сегодня произошёл неординарный случай, — он говорил медленно, с нескрываемой грустью. — Вы все получили воспоминания о своей первой жизни. Через день-другой они померкнут, покроются дымкой веков, но сейчас они очень яркие. Я угадал?

Мы дружно закивали, перебивать Мастера никто не собирался.

— С тобой, Ихо, — Ман посмотрел на меня, назвав местным именем, — достаточно просто. Это твоя первая и единственная жизнь, всё встало на свои места, и пробелы в памяти заполнились. Так и должно быть, так и планировалось Ты есть тот, кто есть. А вот с вами, девчонки, — Неубивающий перевёл взгляд на девушек, — получилась промашка. Вы, да и я тоже, живёте двенадцатые, последние жизни. Мы начали вместе много тысяч лет назад, встали на ПУТЬ, а теперь встретились. Странно, даже непонятно, но так сложилось. Человеку не положено помнить предыдущие жизни, он должен знать лишь настоящее. Конечно, какая-то часть подсознания черпает информацию из генофонда, где хранится кошмарное количество всякого полезного и ненужного, отчего люди иногда вспоминают то, чего с ними никогда не происходило, изредка наяву, но в основном во сне. Это не мешает существовать. А вам, девушки, я случайно вскрыл память, и теперь не знаю, что с этим делать?

— Оставь всё, как есть, — вдруг охрипшим голосом произнесла Ведьма.

— Хорошо, — согласился Ман с лёгкостью, — помните, чёрт с вами, только не употребляйте во вред людям эти знания.

— И как определить его, вред этот? — спросила девушка. — Сам же говорил, что нет абсолютного добра и зла.

— Сориентируетесь сами, по велению сердца и разума.

— Странник, я…, - Марика начала говорить, но Ман перебил её.

— Нет, нет, не называй меня этим именем.

— Почему? — искренне удивилась она.

— Да, объясни, — поддержала подругу Ведьма.

— Это в далёком-предалеком прошлом, — Ман махнул куда-то туда рукой. — Сейчас меня зовут Вася, Василий. Ведьму надо именовать Верой, а Убийца у нас теперь Марика, так? Я ничего не перепутал?

— Да, — подтвердили девушки хором.

— Вот и давайте не будем путаться, если мы тут, то и имена нынешние, а что было там, оставим воспоминаниям.

— Василий, — Марика попробовала имя, как вино пробуют на вкус, — Вася. А почему это, ты, Ихо, зовёшь Васю Маном?

Вопрос был адресован мне, но смотрела она на него.

— Это титул Василия, — объяснил я, — принятое в школах сокращение, полностью это слишком длинно: Мастер Неубивающий.

— Неубивающий? — удивилась Марика. — Это в смысле, что ты, Вася, никого не убиваешь?

— Конечно, — Ман улыбнулся, — мне это не надо.

— Как это на тебя похоже, на прежнего, — пробормотала Марика и спросила: — А если кто-то встанет поперёк горла? Ну, когда совсем невмоготу?

— Сложно представить такое положение, — ответил Ман и улыбнулся Марике. — Если совсем уж припрёт, я изменю сознание клиента, но убивать не стану.

— А почему это ты никому ещё не изменил сознание? — тут же поинтересовалась Вера.

— Недавние события с возвращением памяти тебе, любовь моя, ничего не говорят? — вопросом на вопрос ответил Вася.

— Да, конечно, ты прав, — согласилась Вера. — Воздействовав на одного, ты изменишь ещё кучу народа, так?

— Воистину так! Из-за бесконтрольной силы, которой я имею несчастье обладать, мне приходится быть очень осторожным.

— Но, улучшив мысли людей, ты можешь помочь им стать добрее! — горячо возразила Марика.

— Необязательно, — покачал головой Вася, — и вообще, каждый человек имеет право быть тем, кем считает нужным.

— Основа анархоиндивидуализма, — Вера как-то по-новому посмотрела на него. — Я и не подозревала, что ты симпатизируешь анархистам.

— Неплохая теория, — грустно улыбнулся Вася, — делай всё, что захочешь, только не мешай другим! Остаётся маленький нюанс, на практике это не работает, теория абсолютно неосуществима из-за человеческого фактора, к сожалению…

Нашу мирную беседу прервали, явились мои командиры отрядов, наступало время выдвижения войск. Слух о моих необычных гостях разнёсся по всему лагерю, всем захотелось на них взглянуть, хоть одним глазком, вот народ и попёр, под любым предлогом в палатку своего императора. Первыми ласточками, как я уже сказал, стали отцы-командиры.

— Мой император, — произнёс один из них, — мы ждём Ваших приказов!

— Пора выступать в поход, — добавил другой.

— Нет, нет и нет, — Вася поднялся с подушки. — Мне нужно хотя бы сутки побыть на одном месте. Армия остаётся здесь, иначе ничего не выйдет.

— Мой император! — воскликнул недавно назначенный командир отряда лучников, молодой парнишка Винтер. — Этому человеку позволено здесь командовать?

— Этому человеку позволено здесь ВС

Отцы-командиры низко склонили головы, я же их не баловал, держал в очень жёстких рамках, больше возмущённых реплик не последовало.

— Очень хорошо, — после наступившей гробовой тишины произнёс Ман, — можно продолжить. Это остановка необходима для вызова подкрепления, думаю, что к ночи, самое позднее к утру, я всех соберу. Пока я не начал созывать свою маленькую команду, мне нужны сведения о враге.

— Марика, — позвал я жену, — что сообщает твоя разведка?

— Новости только вчерашние, Артук ещё не возвращался.

— Можно и вчерашние, — согласился Ман.

— Войско северян, — начала доклад Марика, — насчитывает десять тысяч солдат, против наших четырёх.

— Более чем двойной перевес, — прокомментировал я.

— Какие у них подразделения? — Ман мерил шагами комнату.

— Основная сила — пехота, четыре тысячи лучников и столько же копейщиков, две тысячи каавакерии. Мы имеем тысячу лучников, а другой пехоты вообще нет.

— Это здорово, у нас больше манёвренность. Кто командует северянами?

— Вартужур, красный колдун, — Марика почему-то посмотрела на Веру.

— Да, мне понятно, — пробормотал Ман, — это мы на их отряд напоролись, когда к вам шли, тем проще, извиняться не надо.

— За что извиняться? — поинтересовался я.

— Так, мелочь, командир того отряда поделился со мной кое-какими знаниями, только при этом сам их лишился, заработал амнезию, полную потерю памяти. Да вы садитесь, господа, не стесняйтесь, — Ман сделал приглашающий жест и опустился на ближайшую подушку. — Будем совещаться, у вас есть, я надеюсь, план местности?

Мои командиры расселись, любопытные слуги принялись разносить лёгкое вино и фрукты. Иногда кто-нибудь приходил с докладом, сообщали обстановку. Прибыл Артук с последними данными разведки, в общем, военный совет шёл полным ходом целых три часа. Мы выработали стратегию, распределили войсковые подразделения. Остался вопрос: что за сила пойдёт в центре, разрезая, как нож масло, вражьи войска? Я так и спросил Мана.

— А вся наша дружная семейка и поведёт армию к успеху, — ответил Василий весело.

— Но нас только четверо, — удивилась Вера.

— Пока четверо, но ночью станет больше, — загадочно улыбаясь, ответил Ман, и пояснять ничего не стал.

Перед отцами-командирами поставили конкретные задачи и выпроводили всех восвояси, готовиться к предстоящей битве. А мы устроились на обед.

— Странник, — заговорила Марика, но, взглянув на Мана, исправилась, — извини, Вася, сбилась.

— Ничего страшного, говори, что хотела, — отмахнулся он.

— Вера сказала, что мой меч у тебя. Это правда?

— Да, достался он мне после одного случая, — при этих словах Василий посмотрел на меня. — А что?

— Да так, — Марика замялась, — неуютно я стала себя чувствовать без него. Ну, когда ты вернул нам память, понимаешь?

— Конечно, — Ман над чем-то размышлял, а меня бросило в жар от мысли, что я опять увижу это оружие смерти.

— Ты не мог бы его мне вернуть? — с надеждой в голосе попросила Марика.

— А вот сейчас и попробуем, должно получиться, — ответил Ман, и встал. — Заодно и потренируюсь.

Выпрямившись в полный рост, Василий развернул ладони вверх, в разные стороны, и начал медленно поднимать и сближать их. Когда руки встретились, он чего-то выждал и резко развёл. В правой руке он крепко сжимал рукоять, а над головой сверкнуло такое знакомое, изогнутое лезвие меча. Ман помахал оружием, отбрасывая блики света на стены шатра, и протянул меч Марике.

— Держи свой подарок, — улыбаясь, сказал Вася, — только не руби понапрасну головы.

— Не буду, — как-то смущённо произнесла Марика, принимая меч. — Спасибо.

— Не за что, — Ман опустился на подушки. — Я почти готов.

— К чему? — несуразный вопрос, наверно я тупею, но на меня никто не обратил внимания, умы девушек всецело заняты прошлыми разборками.

— И всё же, Странник, прости меня, я не знала, к чему это приведёт, я искренне раскаиваюсь, — Марика с силой сжимала лезвие меча, которое должно было разрезать её руки, и с мольбой смотрела на Мана.

— Оставь, Марика, деяния Убийцы остались там, ты отвечаешь только за свои поступки здесь, а что было…, - Ман по-доброму усмехнулся. — Это моя самая лёгкая смерть, больше таких не досталось.

— Расскажи, — попросила Марика.

— Ну, уж нет, — вмешалась и запротестовала Вера, — Вася обрисовал мне одну, увольте, больше знать мне не хочется, не желаю слушать.

— А сколько их? — не отставала Марика.

— Одиннадцать смертей, как и у тебя, все насильственные, — ответил Ман, и философски добавил: — Такова жизнь Странника.

— Откуда ты? — спросила Вера задумчиво. — Где твоё племя? Ведь ты нам тогда сказал не всю правду, ты не был урождён ассом…

— Вы моё племя, мой народ, другого нет и не было. Ассы, как ты правильно подметила, не в счёт, так как их уничтожило само естество, а я правда не был ассом в полном смысле.

— Но к нам ты просто пришёл из ниоткуда, помирил враждующих вождей и объединил разрозненные племена. Кто ты? — Вера продолжала смотреть на Мана.

— Я тот, кто я есть, кто сидит перед тобой, и зовут меня — Вася.

— Но там, в прошлом, — не успокаивалась Вера.

— Там? Там я был охотником, воином, бунтарём, изгоем и, наконец, стал Странником.

— Но последняя твоя должность Первый Учитель, правитель, — возразила Марика.

— Да, я был первым, кто создал государство и построил город.

— Так это и был Аркаим! — Вера вскочила на ноги, не в силах усидеть. — Так что же ты молчал? Ведь я спрашивала!

— Тогда ты, Верочка, ещё не имела воспоминаний о своей первой жизни, — мягко ответил ей Ман.

— Но там же было море, рядом, — обескуражено произнесла Вера.

— Очертания материков сильно отличались от известных тебе теперь, не удивляйся, много воды с тех пор утекло, в обоих смыслах.

— Сколько же тысячелетий прошло? — спросила Вера с удивлением.

— Много, очень много. Если честно, то и понятия не имею, — ответил Ман, и попросил: — Люди, оставьте меня в покое, мне сосредоточиться нужно.

Василий устало закрыл глаза, постоял некоторое время и, ни слова не говоря, вышел из шатра. Я остался наедине с двумя девушками.

— Убийца, — прервала молчание Вера, игнорируя её теперешнее имя, — мы тогда ошибались, и ты и я, все, кто входил в Круг, мы были не правы.

— Да? А я надеялась…

— Но оказалось иначе, — подтвердила Вера, — матриархата мы добились, что уж говорить…

— Тогда в чём проблема, Ведьма? — удивилась моя жена.

— Мы открыли ворота неравноправию. Пойми, Убийца, мы создали прецедент, пусть тогда и ненадолго. Были в дальнейшей истории и другие попытки создать общества под управлением женщин, и в конечном итоге всё перевернулось с ног на голову, мужчины на многие тысячелетия захватили власть, а женщин стали считать людьми второго сорта.

— Не может быть, — прошептала Марика, — этого просто не могло случиться.

— Суть ваших разговоров я понял, — вмешался я в беседу девушек, — поразительно мне одно, что у вас отсутствовало неравенство.

— Да, изначально все были равны, — подтвердила моё предположение Вера, — но мы это изменили.

— А я тут бьюсь за равноправие, — сообщил я, немного гордясь собой.

— Очень похвально, молодой человек, — улыбнулась Вера.

— Не такой я и молодой, сто лет я тут зверем прожил, полютовал всласть, местных жителей терроризировал.

— А на вид такой, как бы это сказать, человечный, что ли, — удивилась Вера.

Марика сидела с затуманенными глазами и рукой водила по острой кромке меча.

— Он много крови попил, — произнесла она, — но в последней битве он не отнял ничьей жизни. Кто владел им перед тем, как меч попал к Страннику?

Вопрос Марика задала самой себе, но я ответил:

— Меч принадлежал мне.

— Тебе, Ихо? — поразилась Марика. — А как он у тебя оказался?

— Как-нибудь расскажу, не сейчас, — пообещал я.

— Хорошо, — согласилась она, а мне вдруг опять стало не по себе от нахлынувших воспоминаний.

— Может, глянем, что там Вася делает? — предложила Вера. — Мне интересно.

— Это запросто, — согласился я, — только мешать ему с досужими разговорами не будем.

Найти Мастера Неубивающего легко, за ним тянется шлейф силы, который он даже не пытается скрывать. Я только сейчас осознал, он одним своим простым присутствием меняет реальность! Боже, никогда не захочу оказаться на его месте.

— Никуда ты от этого не денешься, если проживёшь достаточно долго, Ихоссар, — Ман поймал мои мысли, учуял, как аромат духов, когда мы приблизились.

Он стоял на холме, раскинув руки и подставив лицо лучам заходящего солнца. Шли мы очень тихо, не разговаривая, за мной на некотором отдалении следовала охрана.

— Ты всегда читаешь чужие мысли? — поинтересовался я.

— Такие яркие, как у тебя, сами лезут, и ведь не спрячешься от них, — ответил Ман, и, поворачиваясь к нам, произнёс, ни к кому не обращаясь: — Опасное светило, жаркое.

— Почему ты сказал, что я никуда не денусь? — мне стало не по себе от такой перспективы.

— Ихо, сынок, — он посмотрел мне в глаза, — ты не знаешь свой собственный потенциал. Когда я устану, не смогу больше всего этого выносить, моя сила перейдёт к тебе, я надеюсь.

— Почему именно ко мне?

— Ты первый, — грустно усмехнулся он, — во всех отношениях. Ты, не подозревая об этом, встал на ПУТЬ, а свернуть с него нельзя.

— Значит, у меня ещё одиннадцать жизней впереди?

— Нет, у тебя другой Путь, особенный, твой. Путей вообще-то много, я встречал человека, который шёл совершенно удивительным Путём, — и тихо, ни к кому не обращаясь произнёс: — Интересно, где сейчас отсиживается Лао-Цзы?

— Мы бессмертные? — спросил я Мастера, запутавшись окончательно.

— Бессмертные, — подтвердил он, — но всему приходит конец. Материя изменяется и наши души меняются вместе с ней. Нельзя остановить движение.

— Почему?

— Движение — жизнь, покой — смерть. Если тебе, или кому из нас, удастся остановиться, наступит смерть, окончательная и бесповоротная, так-то, Ихоссар.

— Вечный покой, — задумчиво произнесла Марика и спросила: — А как же мы, то есть я и Ведьма?

— Вы? — Ман посмотрел на девушек. — Вера будет со мной, пока ей это не надоест, а твой жребий — Ихоссар. Ты сама сделала свой выбор, Марика.

— Когда это я выбирала? — встрепенулась она.

— Всегда, каждую минуту, — Ман развёл руками, — ты свободна в выборе, только от тебя зависит, кем и с кем ты будешь.

Солнце красным, раскаленным шаром опускалось за горизонт, отбрасывая длинные тени от предметов, попадавшихся на пути лучей. Военный лагерь жил своей жизнью, загорались костры, готовился нехитрый солдатский ужин. А мы вчетвером стояли на вершине холма и молча смотрели на такой странный, но удивительно прекрасный мир, где потерянные и проклятые души отбывали своё наказание за грехи прошлой жизни. Мне было жаль их, так много хороших людей встретил я здесь, что просто остаться в стороне уже не мог, вот я и меняю этот мир, надеюсь, что к лучшему…

* * *

— Ихоссар, Ихо, — кто-то тряс меня за плечо.

— Что случилось? — я тут же вскочил на ноги, сон мгновенно слетел.

— Не шуми, девушек разбудишь, — в темноте я рассмотрел Мастера Неубивающего. — Мне нужна твоя помощь.

— Конечно, Ман, всегда готов.

— Мне не хватает сил пробиться через временной барьер, — сообщил Ман, вытаскивая меня из постели.

— Что мне нужно делать? — я удивился, но не возражал.

— Пойдём, — Ман поманил меня за собой.

Я уже догадался, что идём мы на холм рядом с лагерем, где разговаривали вечером. Остановились на его вершине.

— Мы возьмёмся за руки, — начал объяснять Ман, — твоё дело расслабиться и отдавать мне силу, всё остальное я сделаю сам.

— Я могу подпитываться?

— Да пожалуйста, всё, что захочешь и в любых количествах, — разрешил он и добавил: — Это тебе понадобится.

Я протянул Ману руки. Когда наши пальцы переплелись, между нами ударила молния, фиолетовая, почти чёрная, она била и била в землю у наших ног, вокруг закружил вихрь, но нас он не задевал, даже волосы не взъерошил.

Чувствуя, как силы уходят из меня, вытекают, словно вода сквозь решето, я в панике черпанул из планеты энергии. Перестарался, если б сила не высасывалась Мастером из меня с сумасшедшей скоростью, я лопнул бы, наверняка, а так ничего, пережил, только дыхание перехватило. А молния била в землю, и за стеной вихря ничего не было видно, только мелькание неясных теней.

— Всё, — выдохнул Ман хриплым голосом, отпуская мои вспотевшие ладони. — Ну и могуч же ты, Ихоссар, сам не знаешь, насколько ты силён.

Как только наши пальцы разжались, мир вернулся в нормальное состояние, молния исчезла, вихрь спал. А вокруг нас стояли восемь человек.

— Общий привет! — радостно провозгласил Ман, и добавил: — Топайте за мной и ничему не удивляйтесь.

— В чём дело-то, Вась, — спросил какой-то паренёк, но Ман промолчал, только махнул рукой, приглашая идти за ним.

— Шагай-шагай, Илья, раз шеф позвал, значит надо, — произнёс другой парень.

Я догнал Мана и заспешил рядом с ним. Идти-то недалеко, три минуты и мы в шатре.

— Ман, это ты глаза солдатам отвёл? — спросил я, от моего зоркого взгляда не укрылось, что нас никто не видит.

— Нет, это ты, — ответ меня обескуражил и, видя моё замешательство, Мастер добавил: — Ихоссар, тебе пора научиться себя контролировать, негоже иметь такую силу и не управлять ей.

— Где это мы? — тихо прошептал один паренёк в странной одежде, осматриваясь, он явно из младших.

— Вы в гостях у нашего общего брата по несчастью, Ихоссара, — произнёс Ман, похлопывая паренька по плечу, — ему нужна наша помощь. Для начала, давайте познакомимся.

Из загородки показались заспанные мордочки наших девушек, их разбудил шум голосов. Увидев Марику, трое МОСС замерли, я на их месте тоже потерял бы дар речи.

— Итак, по старшинству, — Ман называл, подходя к каждому и хлопая его по плечу, — Гунинбиль, Хранвиль, Верзильфельд, они МОСС, майор Скворцов — ИХОСС, наш гостеприимный хозяин Ихоссар, он НСИСС, его меньшой брат Рафаэль и, наконец, младшие: Маша, Илья и Женя. Так, это основной состав, дополнение к нему: Марика, жена Ихоссара, и Вера, это уже моя лучшая половина. Со знакомством окончено, переходим к сути. Прошу, располагайтесь, в ногах нет правды.

Ман сделал широкий жест рукой, предлагая всем садиться на подушки, благо их тут в достатке. Когда все устроились, он продолжил:

— Ихоссар создаёт в этом мире империю. Как известно, на любое действие возникает противодействие. И он его не избежал. Нам предстоит разгромить армию, в два с половиной раза превосходящую по численности.

— Ха, всего-то, — выкрикнул Хранвиль, — войско Эрета было, в пять раз больше, чем гарнизон Миллора!

— Не кипятись, друг, — остановил его Гунинбиль, — дослушаем Базиля.

— Я предлагаю, — Ман окинул всех взглядом, — объединить наши силы, клином разрезать вражье войско и добраться до красного колдуна, который там руководит, попутно создать энергетический щит над солдатами Ихоссара.

— Нет, тут всё понятно, — протрубил басом Верзильфельд, — но, Ихоссар, ответь мне, за что ты бился с Кайленой? Разве не для того, чтобы предотвратить создание империи?

— Там империя несла войны и разрушение, — возразил я, — а тут дело другое.

Я видел, что их не убедил, но вмешался Ман:

— Все имеют право на ошибки, — он говорил мягко, убедительно. — Я тоже создавал империю, в своё время, и считал это лучшим вариантом из всех тогда возможных, у меня не получилось. У Ихо есть все шансы добиться успеха.

— Я где-то слышал, или читал, — глубокомысленно вставил майор, — что богам угодно создание империй.

— Но это порабощение личности, — парировал Гунинбиль, — откат в прошлое.

— Это не так, — принялся я защищаться, — там, у вас это шаг назад, да, а здесь огромный прыжок вперёд. Вы же не знаете, как устроен ЭТОТ мир!

— Да какая разница, — выкрикнул Илья, — империя, она всегда империя!

— Сам-то, где живёшь? — возразил ему майор Скворцов.

— Ты представитель власти, — Илья обвиняющим взглядом посмотрел на него.

— Да, и горжусь тем, что уже двенадцать лет защищаю жителей НАШЕЙ империи от всякого быдла, — закипел майор от негодования.

— Спокойно, Сан Саныч, — вмешался Ман, — мы здесь не за этим.

— Не судите да не судимы будете, — сказал Рафаэль загадочно-философски.

— Согласен, — майор одобрительно посмотрел на Рафика, — нас позвали помочь, а не наставлять на путь истинный.

— Помочь-то мы, конечно, поможем, тут и говорить не о чем, — Хранвиль хитро улыбнулся. — Только ответь, Ихоссар, чего это ты такой чёрный?

Я только было открыл рот, ещё собираясь с мыслями, как Ман объяснил Хранвилю:

— Местное солнышко уж очень сильно припекает, поживите тут с пару-тройку декад, тоже почернеете, это я обещаю.

— А что здесь делает Убийца? — посмотрел на меня Гунинбиль хмуро. — Его-то я в любом обличии узнаю.

— Убийца моя старая боевая подруга, — произнёс Ман.

— Вы меня знаете? — встрепенулась Марика. — А я вас не помню, может, расскажете?

Гунинбиль только открыл рот, чтобы дать достойный, и я уверен, правдиво-едкий ответ, но Ман перебил его:

— Это личное дело Ихоссара, всё, что он посчитает нужным, сам сообщит Марике.

— Проблем нет, — Хранвиль легонько толкнул Гунинбиля, — мне нравился его, то есть её стиль фехтования.

— Я рад, что вы всё правильно поняли, — удовлетворённо кивнул Ман. — Ещё есть вопросы?

— А как мы вернёмся обратно? — робко спросила Маша.

— Да, и как я оправдаюсь перед начальством? — подхватил Женя. — Вторая самоволка за полгода!

— Волноваться не о чем, — принялся успокаивать младших Ман, — когда всё закончится, я отпущу вас. Мы, я и Ихоссар, сместили временные потоки, вы сейчас субъективно находитесь в перпендикулярном мире, сделав шаг назад, окажетесь там, откуда пришли, никто ничего не заметит.

— Это здорово! — воспрянул духом Женя.

— Я что-то не пойму, на каком языке мы разговариваем? — спросил Рафаэль.

— Как это ни странно, — Ман чему-то улыбался, — мы беседуем на латыни. Этот мёртвый язык оказался самым подходящим.

— Вот ничего себе! — изумилась Маша.

— Да уж! — подхватил Женя.

Трое МОСС переглянулись и пожали плечами, я тоже ничего не понял, но допытываться не стал.

— Если это всё, то я пошёл спать, — зевнув, произнёс Ман, — я тоже человек, а вставать завтра рано.

— А нам что делать? — спросил Илья. — Мы-то спать не хотим.

— Всё, что угодно, можете пообщаться, познакомиться поближе, а можете ложиться, ваше дело, а я отдыхаю, — Ман поднялся на ноги и отправился за занавеску.

Остаток ночи мы провели в дискуссиях и беседах, спать мне совершенно не хотелось, у остальных усталости тоже не наблюдалось.

Битва.

Вася ехал во главе войска, он чувствовал его ауру, ощущал желание каждого солдата, они жаждали победы. Их вера в своего императора было непоколебима. Кстати сказать, это обстоятельство Василия нисколечко не смущало, он всем сердцем желал удачи Ихоссару. Создать империю? Что ж, может быть, вполне может быть. Император бессмертный, вся команда Василия люди бессмертные, не в смысле не убиваемые и не уязвимые, тут-то как раз всё нормально, они вполне смертны, только вот прикончить их очень сложно, конечно, у каждого свой предел возможностей, но даже младшие смогут себя достойно защитить, а уж Ихоссар и подавно.

Империя! Любая империя держится, прежде всего, на личности императора, чем она сильнее, тем могущественней государство. А император Ихо весьма неординарен, всё у него может получиться, да и получится, иначе и помогать незачем…

Вася выстроил «мафию» клином. Он сам стал остриём, за ним ехали Рафик и Вера, слева шли Ихоссар, Убийца и майор, а справа трое МОСС, и замыкали клин трое младших. На некотором расстоянии двигалось остальное войско. Высушенная солнцем трава мягко похрустывала под большими лапами кааваков.

Менее чем за сутки они преодолели разделяющее враждующие армии расстояние. Остаток ночи отдыхали, восстанавливали силы, а с рассветом выступили для решающей битвы. Стяги врагов развивались в каком-то километре от них, до схватки оставалось совсем ничего.

— Вера, — произнёс Вася через плечо, — сплетай щит.

— Щит? — удивлённо переспросила она.

— Только не говори, Ведьма, что ты забыла, как он делается, — проворчала Марика.

— Нет, конечно, я помню, — пробормотала Вера, — но где взять столько силы, чтобы прикрыть всё войско?

— Для чего же я приставил к тебе Рафика и трёх младших? — Вася говорил не оборачиваясь, но его прекрасно было слышно.

— Да, но…, - начала возражать Вера.

— Черпай у них, не стесняйся, — приказал Вася и добавил: — Если не хватит, разрешаю использовать силы нашего дорогого императора, ему всё равно это ничего не будет стоить, проверенно.

— Хорошо, сейчас попробую, — неуверенно произнесла Вера.

— Пробуй быстрее, Ведьма, — поторопила её Марика нетерпеливо.

— Не учи учёного, Убийца, — огрызнулась Вера на свою древнюю подругу, и заработала пальцами, что-то нашёптывая.

Раз, два, три, четыре, мысленно считал Вася и наблюдал внутренним взором, как распространяется невидимый, но очень эффективный щит, накрывая всё войско.

— Вперёд! — скомандовал он, когда Вера закончила работу.

— Ииих-хооо! — прокричал Ихоссар, и всё войско подхватило боевой клич императора.

Как вода, прорвавшая плотину, потекла армия на вражеское войско. Расстояние быстро сокращалось, запели луки, и туча стрел взметнулась в небо, но донести смерть они не смогли, щит, который сплела Вера, отражал их, ломал и отбрасывал в сторону от солдат. Пехота выставила вперёд копья, прячась за широкими, деревянными щитами, преграждая путь наступающей армии. Вася собрал в единый кулак разрозненные силы, энергию Земли, жар солнца, магнитное поле, и веером выбросил её в ряды перед собой. Копейщиков начало сминать и разбрасывать в разные стороны, словно дворник гигантской метлой смёл листья с дороги, и армия ринулась в образовавшуюся широкую брешь, топча кааваками упавших и рубя сопротивляющихся.

Враги не выдержали такого напора, они были деморализованы, и превосходящая по численности армия дрогнула, началось паническое бегство пехоты. Вася продолжал вести свой клин дальше, он сам был без оружия, больше в схватке участия не принимал, просто шёл к намеченной цели, видимой только ему.

Шатёр на холме, нет, это просто большой навес, они приблизились к этому сооружению.

— Армия разбита, но война ещё не выиграна, — тихо произнёс Вася и спрыгнул со своего каавака.

Под навесом собралось много народа, Хозяева северных земель со своими слугами, охранниками и оруженосцами, но не они интересовали Василия. Над этой толпой возвышался человек, он стоял с гордо поднятой головой и с пренебрежением взирал на мир у своих ног. Красный колдун Вартужур превосходно знал свои силы и возможности, то, что армия разбита, ещё ничего не значило, он в состоянии поднять мёртвых и заставить их сражаться, убивая всё живое, он выжидал, когда убитых станет побольше. Существовал маленький минус, эти, повторно использованные солдаты, будут продолжать убивать и после победы, всегда, остановит их только собственное полное уничтожение, расчленение. Но Вартужура это обстоятельство ни капельки не смущало, ведь плюсы очевидны: воскресшие воины не чувствуют усталости и боли, убить их повторно чрезвычайно затруднительно и они никогда не нападут на него, колдуна Вартужура. Оставалось только произнести формулу, и в радиусе пяти километров все мертвецы встанут на ноги и возьмут в руки оружие.

Василий чувствовал, что может произойти нечто ужасное, и спешил, торопился предотвратить зло, готовое случиться в любую минуту.

— Ихоссар, — Вася посмотрел на императора, — колдун твой и только твой.

— Убивать можно? — спросил Ихо по-деловому, спешиваясь.

— Это твой мир, тебе решаешь, что есть хорошо, кому жить, а кому умереть. И вообще, я тебе не нянька, — поморщившись, произнёс Ман, и обратился к остальной команде: — Ваша задача: оттеснить от красного колдуна всех посторонних людей, в методах не стесняйтесь, но, желательно, без кровопролития. Вперёд!

Маленький отряд из одиннадцати человек ринулся к шатру, на месте осталась только Вера, она продолжала держать энергетический щит над войском императора, война ещё не окончена.

Вартужур успел произнести половину формулы, убитые уже начали понемногу шевелиться, осталось добавить им активности и закрепить в мире живых. Только закончить он не успел. Какие-то люди ворвались в шатёр, смели всё на своём пути, как ураган. Вартужура сбили с ног, угодив в него одним из охранников, заклинание безвозвратно пропало, его надо начинать заново.

Красный колдун быстро пришёл в себя и вскочил. Вокруг образовалось свободное пространство, напавшие люди оттеснили от него всех, они двигались с необычайной скоростью и проворством, пресекали малейшие попытки к сопротивлению. Но Вартужура это уже не интересовало. К нему подходил человек, одетый в доспехи из кожи берхаа, в руке у него мрачно поблёскивало какое-то оружие. Колдун присмотрелся пристальнее и узнал зуб, он всю жизнь мечтал заполучить его для своих опытов по некромантии, а теперь он находился так близко в руках никчёмного человека. Ведь все людишки ничего не стоят и пригодны только для удовлетворения его, Вартужура, потребностей.

— Эй, разбойник, — хриплым от возбуждения голосом прокричал Вартужур, — у кого ты украл внутренний зуб берхаа? Да ещё такой большой?

— Ящер сам мне его подарил, — продолжая приближаться, ответил человек, скаля зубы, словно он сам берхаа.

— Не верю, — красный колдун отрицательно мотнул головой, — только герои древности сражались с берхаа таких размеров, смертному это не под силу.

— Так то смертному, — засмеялся странным смехом человек.

— Кто ты?

— Я? Я император Ихо!

— Отдай мне внутренний зуб берхаа, — попросил Вартужур, — и я сохраню тебе жизнь.

— Ты его получишь, — с явной издевкой произнёс Ихо, — только когда твои кишки намотаются на его лезвие.

— Мерзкий червяк! — вскричал колдун гневно. — Ты поплатишься за эти слова жизнью!

Вартужур привычно развернул гравитационный вектор земного притяжения и ударил по нахалу. Но Ихо как будто и не заметил этого, а мощная волна гравитации, пройдя сквозь него, сбила с ног каавака, мирно стоявшего за его спиной, бедное животное задёргалось в предсмертных судорогах, позвоночник был переломан в нескольких местах.

— За что это ты скотину загубил? — как ни в чём не бывало, поинтересовался Ихо, посмотрев на умирающего каавака через плечо.

Колдун оправился от потрясения очень быстро. Выхватив два длинных кинжала из небесного металла, он ринулся на императора Ихо. Вартужур нисколько не сомневался в своём превосходстве, и надо отметить вполне заслуженно, действительно, он никогда раньше не встречал таких противников, а в этом мире ему равных не было…

Всё закончилось очень быстро.

— Ман, — произнёс Ихоссар, вытирая нож об одежду колдуна, — тебе и Ведьме нравятся парные кинжалы ручной работы?

Тело красного колдуна ещё подёргивалось, пальцы скребли землю, а откатившаяся в сторону голова удивлённо и обиженно пялилась на небо. Ихо подобрал выпавшие их мёртвых рук кинжалы и протянул их Васе.

— Возьми, Ман, на память.

— Спасибо, император, — Василий слегка наклонил голову, принимая подарок, и тихо произнёс: — У Боливара была шпага из метеорита, м-да, занятно.

— Что предложишь сделать с пленными? — Ихо посмотрел в глаза Ману. — Как я понимаю, ты против казни.

— Да, — подтвердил Вася, он не хотел быть причиной массовой казни людей.

— И мне эта идея, если честно, не по душе, — сообщил Ихо. — Но, что с ними делать? Ума не приложу.

— А ты, император, заключи с ними мирный договор, возьми хороший выкуп, в качестве компенсации от разграбленных земель, и отпусти домой, — предложил подошедший к ним майор.

— Да, а их солдатам предложи выбор, или вернуться домой, или остаться в империи и начать жизнь заново, — внесла Маша дельное предложение.

— Так и сделаем, — согласился с ними Ихо.

— Ихоссар, останови войну, — мягко попросил Гунинбиль и пояснил: — Нехорошо отбирать чужое…

Ихо хотел ответить ему, оправдаться, но Василий пресёк возможную дискуссию:

— Стоп, стоп! Базар заканчиваем, есть дела и поважнее, вон, сколько пленных имперские войска захватили. Пусть Ихоссар разберётся с ними, а захватнические рейды он прекратит, ведь так?

— Конечно, — согласился Ихоссар, — тем более, что у меня есть планы по освоению Пустоши, где я сотню лет прожил в диком состоянии.

— Вот и хорошо, — Гунинбиль похлопал императора по плечу и ушёл к своим МОСС, сторожившим пленных.

КОНЕЦ ИСТОРИИ.

— Спасибо вам за всё, Ман, Ведьма, — Ихоссар с грустью смотрел на них.

— Меня зовут Вера, — поправила его девушка, прошло уже три дня и, как обещал Вася, воспоминания о прошлой жизни померкли, потускнели.

— Да, конечно, прости меня, Вера, — смутился император Ихо.

— Ничего, — улыбнулась она ему.

— Ихоссар, — произнёс Василий, — благодарить меня особо и не за что.

— Это почему ещё? — возмутился император.

— Мы связаны, и если кому-то из нашей братии понадобится помощь, я призову тебя, — объяснил он.

— Конечно, Ман, — кивнул Ихоссар.

— А вы не можете погостить у нас ещё? — спросила Марика, прижимаясь к Ихо.

— Нет, не можем, — грустно вздохнул Вася. — Мне всегда будет вас не хватать. Если возникнут проблемы, зовите, не стесняйтесь.

— Нам пора, — Вера посмотрела на заходящее солнце, — прощай, подруга.

— Да, другим было легче чем вам, — Марика поёжилась от воспоминания отправки домой участников, воинов Неубивающего, — раз и исчезли.

— Я одно не пойму, — Ихоссар посмотрел на Васю, — почему вспыхивала фиолетовая молния, ведь ты ангел жизни, Ман, твой цвет зелёный!

— Эх, мальчик, мальчик, да ведь фиолетовый спектр, твой, — Вася усмехнулся, увидев обескураженное лицо Ихоссара.

— А что это значит? — спросила Марика.

— Да, — поддержала вопрос Вера, — что означает «фиолетовый спектр?»

— Кто знает? — пожал плечами Вася и остановил возможные прения: — Нам пора, время уходит, спирали начинают расходиться. Прощайте.

— Нет! — выкрикнул Ихоссар. — Не прощайте, а до свидания!

Вася в последний раз взглянул на темнеющее небо этого странного мира, махнул рукой императору и его жене, и первый вошёл в пещеру. Вера, не оглядываясь, последовала за ним, в темноту.

Обратный путь девушке показался длиннее, она даже начала немного беспокоиться. Но вот впереди забрезжил выход, освещённый осенними лучами Земного солнца.

— Успели, — облегчённо произнёс Вася.

— Дома, — с умилением отозвалась Вера, оглядывая окрестности холма.

— Заводи машину.

— А здорово повеселились, — Вера села на сиденье и вставила ключ в зажигание.

— Согласен, неплохо, — Вася захлопнул дверку машины.

— А ещё меня с собой возьмёшь?

— Там будет посмотреть, как себя вести станешь, Ведьма, — усмехнулся Вася.

— Я в вашем полном распоряжении, Странник, — Вера слегка ему поклонилась, насколько позволяло место в кабине. — Или, Первый Учитель, а, может, правитель?

— Всё же — Странник, — усмехнулся Вася, — больше я в государя не играю.

— Ты и твои друзья, вы что, правда бессмертные?

— В некотором роде, — уклонился от прямого ответа Вася.

— И всё же? — Вера настойчиво посмотрела в его глаза.

— Да, они бессмертные, а я по выбору, — сдался Вася, — но убить нас всё-таки можно, если постараться. Допустим, кого-то спихнуть в вулкан. Что от него останется?

— Думаю — пепел. А если голову отрубить?

— Тело какое-то время будет хватать отрубленную голову и прикладывать на место, если удастся, выживет, но вероятней всего, тот, кто будет эту голову рубить, промахнётся и оттяпает себе что-нибудь, или топор с топорища слетит, точно не знаю, никто не знает, что взбредёт в голову госпоже Случайности.

— А если на гильотине? — Вере понравилась игра в предположения.

— Её заклинит и я окажусь в самой неподходящей позе, — Вася прикрыл глаза, — при повешении, оборвётся верёвка, даже очень крепкая, при взрыве укокошит всех вокруг, а нас и чуть-чуть даже не заденет, и так далее.

— Что будет при расстреле?

— У кого-то дрогнет рука, собьётся прицел, произойдёт осечка. Ну, хватит меня пытать, ты же не собираешься кончать со мной?

— Пока ещё нет.

— Тогда поехали, — и, уже самому себе Вася пробормотал: — Какой странный мир, какие ассоциации вызывает.

Девушка посмотрела на него, но ничего не сказала. Машина плавно развернулась, и отправилась в обратный путь, домой, увозя Веру к таким обычным делам и заботам следователя прокуратуры по особо важным делам…

* * *

Снег тихо падал на землю большими хлопьями, покрывал белой пеленой город, превращая его в фантастическое видение. Этот снег уже не растает до весны, пришла зима, люди влезли в шубы и пальто, нахлобучили шапки, закутались шарфами.

Вася шёл, ничем не выделяясь из толпы спешащих граждан. Вот уже месяц, как он сопротивлялся этому желанию, необъяснимо вползшему в душу, словно змей-искуситель. Иногда его будило среди ночи непомерное отчаяние, чужое, но такое близкое сердцу, что Василий крался на кухню, чтобы не разбудить Веру, и пил кофе, смотрел через окно на звёзды и думал, думал. Сегодня он решил исправить ошибку, хотя и считал, что это не ошибка, но больше терпеть чужие мучения Василий не мог.

Вот и нужный дом, он заранее узнал у Малька адрес, уже давно, но пришёл только сейчас.

— Здравствуйте, — произнёс Вася, когда на его требовательный звонок открыла усталая женщина. — Могу я видеть Арнольда?

— Да, — женщина грустно улыбнулась, — проходите, он в комнате.

— Спасибо.

— К нам теперь редко кто заходит, — тяжело вздохнула женщина, показывая дорогу Василию. — А раньше, до болезни, к Арнольду много друзей приходило. Вы его друг?

— Нет, скорее был врагом, — честно признал Вася.

— Всё равно, он будет рад увидеть хоть кого-нибудь, — женщина смахнула нежданную слезу и открыла дверь в комнату. — Входите.

Вася зашёл в комнату и прикрыл за собой дверь.

На кровати лежал он, высохший, наполовину парализованный, убитый собственной немощью. Если б Арнольд мог, он давно бы прервал свою жизнь, но даже этого ему не оставили.

— Здравствуй, Король.

— Что, пришёл позлорадствовать? — голос у Арнольда тягучий, усталый.

— Нет, я пришёл исправить ошибку, — серьёзно сказал Вася. — Человек не должен страдать больше необходимого, это не справедливо.

— Что тебе надо, — говорить Королю сложно, половина лица парализована, не подчиняется.

— Когда я уйду, ты встанешь на ноги, постепенно восстановятся силы, ты сможешь жить, почти как прежде.

— Что значит — почти? — глаза Короля вспыхнули надеждой.

— Будет ограничение, — предупредил Вася.

— Какое?

— Ты должен осознать что есть зло.

— Я в полной мере это понял.

— Тогда я скажу словами Канта: «Поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». Этого будет вполне достаточно. И ещё.

— Да?

— Не забывай, что женщины тоже люди, пусть и не такие, как мужчины, но в этом их преимущество.

— Я понял это.

— Хорошо, — кивнул Вася. — Расслабься.

Он простёр над больным руки, зелёный свет окутал его и Васе стало так спокойно на душе, как никогда ещё не было. Он знал, что не зря поднимает на ноги этого человека.