– Когда выезжаешь? – спрашиваю я, хоть мне и так все давно известно, но молчание затягивалось, а тишину Селена не любит, мне не хочется ее расстраивать, вот и пытаюсь разговорить брата.

– Завтра, ты же знаешь. – Клим поднимается из кресла и вынимает меч, наставляет его на меня.

– Хочешь подраться? – интересуюсь я.

– Да, – кивает Клим и обиженно добавляет: – Ты мне обещал.

– Селена, ты как? – Я смотрю на сестру.

– Нет, давайте без меня, я только-только добралась до описания битвы при Худой лощине, это надо выучить.

– Как пожелаешь, – кланяется Клим сестре и встает в боевую стойку передо мной. – Защищайся, презренный!

Я без усилий вылетаю из кресла, мой меч уже описывает крутую дугу для смертельного удара. Брат не отражает его, он наклоняется, уходит от моего клинка и делает длинный выпад. Я ЗНАЮ, что за этим последует, поэтому легко уклоняюсь, заранее.

Мы танцуем, лезвия ни разу не соприкасаются, редко, очень редко чиркнет металл о металл в наших поединках, в этом нет необходимости, мы давно изучили друг друга. Вот с Мопсом или Селеной такой трюк не проходит: они быстрые, даже я не всегда предугадываю их атаки, а Климу вообще худо приходится. Но сейчас мы один на один, учителя нет, можно и потанцевать, никто ничего не скажет, сестра не осудит, ей все равно, как мы развлекаемся.

– Дин, ты лентяй, – выкрикивает запыхавшийся Клим, пытаясь проткнуть меня, как всегда безуспешно.

– Да, – соглашаюсь я, чего греха таить, мне милей кресло, и кровать, иногда седло, но это редко.

– Бей, нападай, – подгоняет меня брат, начиная новую атаку, такую же безрезультатную, как и все предыдущие.

– Не хочу. – Я пропускаю клинок мимо себя, ухожу волчком.

– Трутень, – пыхтит он в ответ.

Мы деремся, клинки со свистом рассекают воздух, но лезвия, которые острее бритвы, не причиняют нам вреда. Этот поединок у нас последний, завтра они уезжают, а я остаюсь, один.

Я могу бесконечно долго махать мечом, ни разу не проверял, когда же иссякнут силы, а Клим устает быстро, часа два-три – и все, выдыхается. Почему-то, устав до беспамятства, брат становится счастливым. Непонятно мне это. Но я честно сражаюсь с ним эти часы. Таков мой брат, горячий Клим, он может быстро сгореть, и я берегу его. По молчаливому согласию я постоянно наблюдаю за братом и сестрой; они живут, и я живу, им плохо – я разделяю боль с ними, помогаю, а когда они радуются, я ликую вместе с ними, утраивая им и себе счастье. Это будет продолжаться до тех пор, пока они не скажут мне: «Хватит, Дин, мы выросли!» Тогда я останусь один. Я не боюсь этого, мне будет больно разрывать связь, но я справлюсь, как всегда…

Клим начинает уставать, но до конца его сил еще далеко. Я закуриваю очередную сигару, брат шипит, как рассерженная гадюка, но ничего не говорит, боится сбить дыхание. Мне сигара не помеха, мама всегда ругала меня за пристрастие к табаку, но мне необходимо, она признавала это. Я выкуриваю за сутки два десятка крепких сигар, днем и ночью вдыхаю сизый дым и никогда не сплю, с двенадцати лет мне нет отдыха и покоя нет.

– Все. – Клим отвел меч в сторону. – От твоего курева дышать нечем.

Его грудь тяжело вздымается и опускается, но до полной усталости еще далеко. Клим переживает, ведь утром мы расстанемся. Пусть только физически, но и этого ему достаточно, чтобы загрустить.

– Не волнуйся, братишка, я всегда буду рядом, – ободряю я его и чувствую все, что у него творится внутри.

– Да я так, – смущается он.

– Иди, брат, проверь лошадей, прими ванну, отдохни, – советую я Климу.

Он кивает и молча уходит из моей комнаты, помахивая мечом. Он идет на кухню к старому учителю, Мопс расскажет ему байку, рассмешит – это он умеет как никто другой – угостит вкусненьким.

– Ты опять не ляжешь? – Селена всегда задает этот вопрос.

– Нет, – отвечаю я, – как обычно. Когда вы уснете, буду смотреть на звезды и мечтать.

– Пасмурно, – сообщает Страшилка.

– Мне это не помеха, – усмехаюсь я.

– Хорошо тебе, Дин, видишь то, что другим не дано и представить.

– Насчет звезд я соглашусь, а вот некоторые вещи предпочел бы вообще не видеть.

– Не можешь привыкнуть?

– Не могу…

Мы неоднократно обсуждали эту тему, но Селена так и не поняла меня до конца.

– Красивых тебе звезд. – Сестра отложила прочитанную книгу и пошла к себе.

– Спокойной ночи, Селена, я прослежу, чтобы кошмары тебя не беспокоили, – обещаю я сестре вслед.

Ночь – это мое время: никто не беспокоит, можно бродить где угодно, поправлять мысли окружающим меня людям, насылать сладкие сны, внушать идеи – можно все! Но я рассматриваю звезды.

Там, далеко-далеко в бесконечной Вселенной, есть обжитые миры, их очень много. Одни похожи на мой несовершенный мир, другие не очень, есть странные и непонятные. Я иногда смотрю, кто и как там живет, перехожу от звезды к звезде, от планеты к планете, надеясь найти место, где правят Драконы. Только сложно отыскать иголку в стоге сена, а одну планету в бесконечности – еще сложнее, но я не оставляю попыток. Вот если бы знать, где искать и что смотреть…

На одной планете живут эльфы, они меня так шугнули своей эльфийской магией, чуть заикой не оставили, еле сбежал. На другой планете наткнулся на гоблинов, они меня даже не заметили, да и я бы мимо проскочил, только случайно заглянул, а тут они, морды тупорылые, дерутся промеж собой, ну и пусть, они мне не интересны.

Как-то налетел на две планеты, совсем рядом летят вокруг своего солнца, обе заселены, люди как люди, но злобные какие-то жители одной планеты страстно желают расправиться с другой, и наоборот, все у них двигалось к взаимному уничтожению. Я оставил их и больше туда не заглядывал.

Однажды я натолкнулся на планету-гигант, вращающуюся с бешеной скоростью вокруг своего красного светила по очень близкой орбите. Какая жизнь может быть при силе тяжести в четыре с хвостиком раза больше обычной и средней температуре около шестидесяти градусов? Всяких планет множество: газовые гиганты, куски льда, раскаленные и безвоздушные, я и не присматриваюсь к ним, «пробегаю» мимо, ведь планет в десятки раз больше, чем звезд! Но эта заинтриговала меня. Столько биополей витало вокруг! «Странно», – подумал я и взялся за изучение.

Через час исследований я обнаружил цивилизацию! Низкорослые люди (именно люди!) живут и процветают, дышат жуткой смесью газов, пьют такую воду, что нас бы сразу на кладбище понесли, стоило только хлебнуть этот рассол, купаются в морях, где тяжелых металлов больше, чем самой воды. Но мысли у них как у простых, рядом со мной живущих людей. Мне они понравились, трудолюбивые, добрые, терпимо относятся друг к другу, ни одной серьезной ссоры я у них не уловил. Приятный мир с точки зрения человеческих отношений.

Несколько раз пытался я найти еще нечто подобное, но тот мир оказался уникальным. Нескоро, если вообще получится, наладятся контакты с обитателями тяжелой планеты, слишком различна у нас физиология.

И сегодня я заглянул к коренастым крепышам, прошелся по их мыслям, подивился нашей схожести и побрел дальше, осваивать Вселенную, и буду мысленно бродить по планетам до самого утра…

Утром у Селены скверное настроение, несмотря на добротный сон, отредактированный мной. Наступил день расставания с родным замком, и сестру мучают странные мысли и страхи, хотя раньше, еще при родителях, мы неоднократно и надолго уезжали из графства. Никогда и ничего она не боялась, но вот именно сейчас, непосредственно перед отъездом, она вдруг четко осознала: для нее это навсегда! Ей больше не вернуться на север, не увидеть тундру, суровое море и всех, кто остается.

Это очень странно, Селена не собирается навсегда уезжать, она только хочет посмотреть мир, почувствовать жизнь в полной мере и вернуться домой. Что же тогда ее терзает? Ответ у меня отсутствует. А сестра не находит себе места, мечется по комнате, но я вмешиваюсь. Вернувшись в реальность, я быстро успокаиваю ее, утешаю, приободряю. А для чего же я еще нужен? Всегда помогать, особенно в такие минуты. Она мысленно благодарит, приводит себя в порядок и спускается в столовую.

Еще родители завели обычай: завтрак всегда в столовой и обязательно всей семьей, отсутствие не допускалось. Вот обед и ужин можно пропустить, перекусить у Мопса прямо на кухне, или приказать, чтобы подали в комнату, или вообще не есть, никто не спросит и не осудит.

Клим уже сидит на своем привычном месте и ковыряет вилкой пустую тарелку.

– Привет, Страшилка. – Брат выглядит устало-задумчивым, он небрежно, не поворачивая головы, машет ей рукой и продолжает разглядывать сервировку стола.

– Диник еще у себя? – Праздный вопрос, ненужный, но Селена не в силах молчать, вот и говорит все, что на язык ляжет.

– Да, – угрюмо отвечает Клим, ему-то совершенно разговаривать не хочется, на душе кошки скребут, а от чего, он не понимает.

– Вижу, что сон не пошел вам на пользу. – Я вхожу в столовую и занимаю свое место.

Стулья папы и мамы пусты, как нам не хватает их! Некому направить на путь истинный, поддержать, ободрить, ну и поругать для порядка.

– Мы уезжаем, – произносит Селена, глядя на меня.

– Знаю. – Я улыбаюсь ей.

Брат небрежно трясет серебряный колокольчик, вызывая прислугу. Приносят завтрак, но аппетита ни у кого нет, жуем больше для проформы, по привычке. Селена несет всякую чушь, Клим отмалчивается, я изредка вставляю фразы – маета.

С едой покончено, худо-бедно насытились, час на сборы и все они уедут. Я ухожу к себе, обычная верховая прогулка после завтрака отменяется.

Через полчаса брат и сестра входят в мою комнату, молчат, я дымлю сигарой. Глядя на сумрачное настроение сестры и брата, у меня появляется желание остановить их, но я сдерживаюсь. Решили – пусть едут, а я буду приглядывать за ними, разумеется, не все время, но очень часто.

Пауза затягивается, Селена беспокойно ерзает в кресле, атмосфера, мягко говоря, угнетающая.

– Если хочешь, оставайся, – бурчит Клим, не глядя на Страшилку.

– Нет, – Селена, решительно тряхнув головой и разметав волосы, поставила точку: – Я поеду в Эол.

– Вот и поговорили. – Мне тоже невесело, я же один остаюсь. – Вещи сложили?

– Полностью, – кивает Клим.

– Мы готовы, – подтверждает Селена.

– Тогда и тянуть нечего. – Я откладываю сигару на хрустальную пепельницу и встаю, чтобы проводить их.

Во всем замке запрещено курить, кроме моей комнаты. С другой стороны, я теперь единственный владелец, хозяин, граф Севера, могу расхаживать и дымить сигарой где захочу, только ломать годами выработанный устой что-то не хочется.

После ухода родителей замок словно вымер, не стало той суеты и шума; раньше всегда было весело, кто-нибудь что-нибудь да придумывал, шутки и игры никогда не прекращались. А уроки у мамы? Это что-то! К примеру, изучая алхимию, Клим погорячился в очередной раз и в результате развалил флигель, где проводились эксперименты, а потом до самого вечера помогал сердитым на него гномам растаскивать эти руины, в наказание себе и в назидание нам. Только все теперь в прошлом.

Не я один вышел провожать Клима и Селену, вся челядь собралась во дворе. Дорога в Эол известна, много раз езжена. В столице у нас красивый и просторный особняк, там уже ждут, вроде и волноваться не о чем, а я переживаю.

Навьюченные лошади откормлены, сопровождающие солдаты вооружены, да и мои брат с сестрой в обиду себя не дадут, никакие разбойники напасть не посмеют! Только откуда им взяться, разбойникам-то? Мама с папой давно отучили безобразничать на наших дорогах.

– Счастливого пути! – Я машу вслед удаляющейся кавалькаде. Грустно.

Долго стою и смотрю на опустевшую дорогу, за моей спиной вздыхает Мопс.

– Эх, зря уехал я из столицы, – бормочет он.

– А кто за мной присмотрит? – разворачиваюсь я к старому мастеру меча и поварешки.

– Венька, Иона, да мало ли кто, – ворчит Мопс и опять грустно вздыхает.

– У них и без меня забот хватает.

– Ну да, прислугу гонять, чтоб зазря харч не проедали, – кивает он.

– Сам посуди, как я без тебя?

– Да никуда я не поеду, стар уже.

– Не прибедняйся, мечом ты орудуешь – никому не устоять.

Для поднятия боевого духа мы тут же, у ворот, начинаем поединок. Бьемся жестко, свирепо, металл звенит о металл. Десяток гномов из городка, что приютился около замка, останавливаются поглазеть, обсуждают, делают ставки и веселятся. Хоть кому-то этот день в радость!

У себя в комнате я занимаю привычное место. Кресло принимает неутомимое тело в свои объятия. Камин жарко пылает, красные блики мечутся по темным углам. Озаряя комнату сквозь окно, светит солнышко, цветные стекла раскрашивают окружающие меня предметы. Но я не любуюсь игрой света, я смотрю на дорогу в нескольких километрах от замка.

Во главе отряда едет Клим и лейтенант Бурремус, они мирно беседуют на посторонние темы. Лейтенант не забывает озираться по сторонам и приглядывать за солдатами. Служивый знает свое дело и относится к нему со всей ответственностью.

Селена идет пешком, ведя свою смирную кобылу под уздцы. Ей от мамы досталась неприязнь к лошадям, а они вообще боятся ее как огня. Эту лошадь долго дрессировали, чтобы она не брыкалась, когда сестра на нее усаживается. И все-таки Селене проще идти пешком, чем ехать верхом.

Рядом с сестрой идет Арс, он тоже пожелал отправиться в столицу. Разговор у них более содержательный, чем у брата с лейтенантом, но я не счел себя вправе его слушать, поэтому просто смотрю.

Длинная дорога уходит вдаль, караваны с товарами медленно бредут по ней, поднимая серую пыль. Храпят лошади, мычат быки, запряженные в телеги, скрипят колеса. Мир на нашей земле, шестнадцать лет царит благоденствие. В деревнях и селах уже подзабыли налеты жадных соседей. Сколько еще продержится спокойствие в империи? Этар не даром ест свой хлеб, он самый работящий во всем государстве человек. Только один недостаток у императора – у него нет наследника, да и жены нет, а пора бы подумать об этом.

Столица встретила путников городским шумом и запахами, не всегда приятными. В Эоле шла своя жизнь, и никто не заметил, что население увеличилось на несколько человек. Солнце клонилось к закату, золотя крыши домов. Утром Клим должен предстать перед императором, а пока кавалькада направилась прямиком в особняк – отдыхать и приводить себя в порядок…

Солнце еще не успело подняться над горизонтом, а брат с сестрой уже встали, день обещал быть жарким.

– Чем займешься, Страшилка? – Клим после завтрака надел нарядный костюм, тщательно подготовившись к встрече с императором.

– Прогуляюсь по городу, схожу к дядюшке Мумитусу, проведаю, как он поживает. – Не в пример брату, Селена оделась просто, даже чересчур, при ее-то положении в обществе.

– Я постараюсь побыстрее управиться и присоединиться к тебе. Встретимся у дяди.

– Договорились, – кивнула Селена и пожелала брату: – Удачной аудиенции.

Клим забрался в поджидающую коляску, махнул сестре рукой и укатил, а Селена пошла пешком, наслаждаясь видами красивого города. Она не спешила, да и куда ей спешить? Дочь знатных родителей, не имеющая никакого занятия, это не свобода, это цепи, приковывающие к безделью.

Она заглянула в храм Единой церкви, посмотрела на статую бабушки, улыбнулась ей и отвесила низкий поклон. Мама говорила, что у статуи большое портретное сходство с оригиналом именно в этом храме, в других не так похоже.

Сделав пожертвование храму, Селена направилась к Мумитусу, уже никуда не сворачивая. За истекшие годы дядя ни капельки не изменился – сказывалась кровь троллей. Он крепко обнял племянницу, аж позвонки у девушки захрустели, и уволок ее за свой столик обмениваться новостями.

Заведение тролля процветало. Два года назад он произвел капитальный ремонт, все помещения облицевали несгораемой древесиной, которую с недавних пор выпускала местная артель гномов под патронажем мамы, а теперь дяди. Вложение капиталов в это дело оказалось столь выгодно, что Мумит не устоял, внес и свой пай. И стал он одним из учредителей производства несгораемой древесины. Вот об этом тролль и говорил Селене.

– Представляешь, – возбужденно размахивал Мумит огромными ручищами (он все еще не мог привыкнуть к чудесам алхимии и с горящими глазами рассказывал Селене давно ей известное), – привозят доски, обычные, березовые или сосновые, неважно, замачивают в рассоле, который изобрела твоя мать, через сутки на просушку – и все! Деревяшки не горят, не гниют, не чернеют! Мы от заказов отбиваться не успеваем, дел невпроворот. Только мне приходится тут сидеть, харчевню эту, чтоб ей, обслуживать! – Полутролль в сердцах стукнул кулачищем по столу, чуть не проломив потертые доски.

– Не говори так, дядя, – попыталась успокоить разбушевавшегося тролля Селена, – твой постоялый двор лучший во всем Эоле! И все благодаря твоим усилиям.

– А знаешь, сколько средств и времени надо для…

– Стоп, стоп, – решительно осадила его девушка, ухватив за могучую руку с неожиданной для ее внешности силой. – Ты что, ростовщик, переживать о барышах и прибылях? Подумаешь, не успевают они! Дядя, ты собираешься самолично всю работу переделать?

– Ну не всю, – смутившись от ее тирады, произнес тролль.

– Вот и успокойся, лучше расскажи, какие слухи бродят по столице, не нашел ли себе невесту император?

– Какие слухи? А черт их знает, – наморщил лоб тролль. – Морк лучше меня всякие сплетни собирает, ты у него спроси.

Темный эльф, как обычно, надраивал стаканы за стойкой бара. Селена перебралась к нему и устроилась на высоком стуле.

– Что новенького? – спросила она после обмена приветствиями.

– Да, – отмахнулся Морк, – живем как лягушки в болоте, ничего интересного не происходит.

– Наверное, это хорошо.

– Налить чего-нибудь выпить? – предложил бармен.

– Да, коктейль, только не крепкий, – попросила Селена.

– У меня и безалкогольные напитки есть, – доверительно произнес Морк голосом заговорщика.

– Давай, самый лучший, – потребовала Селена.

Морк смешал несколько жидкостей в высоком стакане, получилось что-то бледно-зеленое, на вид совершенно неаппетитное, и поставил это чудо барменского искусства перед девушкой. Селена недоверчиво понюхала коктейль: пахло заманчиво.

– Пей, не бойся, – усмехнулся бармен, заметив ее сомнения, и подвинул ей еще сладкое пирожное на блюдечке.

Девушка ответила ему улыбкой и сделала небольшой глоток. Вкус мог соперничать с запахом.

– Как я понимаю, свадьбы в этом году не ожидается, – с набитым ртом промямлила Селена.

– Нет, сударыня, не щеголять вам в красивых платьях во дворце, – нарочито грустно произнес эльф. – Разве что ты охмуришь императора своей грацией и аппетитом.

В разноцветных глазах Селены вспыхнул огонек: левый светил зеленым, правый карий, и так темный от природы, потемнел еще больше. Она хотела сказать какую-нибудь резкость, отчитать Морка за такие шуточки, но, взглянув на бармена, рассмеялась звонким смехом – так забавно он выглядел, с очень серьезным видом протирая фужер.

– Я еще доберусь до тебя, – шутливо пригрозила Селена, – только коктейль допью.

– Это что, вот в игорном доме орков такие напитки подают, не оторвешься, – не испугавшись угрозы, сообщил эльф.

– Орки только ночью открываются.

– А вот и не угадала, этим летом они работают круглосуточно.

– Это новость, – обрадовалась девушка. – Схожу-ка я туда, проиграю один-два злата.

– Сходи, сходи, только штаны там не оставь, – предупредил бармен.

– У меня нет штанов, – весело ответила Селена, поднимаясь с неудобного стула. – Если Клим придет раньше меня, пусть подождет, я там долго не задержусь.

Утренняя прохлада улетучилась, на улице стояла невыносимая жара, даже легкий ветерок не спасал от жгучих лучей полуденного солнца. Девушка, вроде и не привыкшая к такому зною, чувствовала себя превосходно. В родной тундре ей постоянно не хватало тепла, мерзла почем зря, и сейчас испытывала истинное наслаждение, купаясь в зеленых лучах. Даже дорожная пыль и вонь города не портили ей настроение.

Чем ближе она подходила к игорному дому, тем чище и опрятней становились улицы. Сам игорный дом со времени своего основания разросся; теперь он занимал целый квартал, объединяющий магазины и всякие павильоны, где можно купить почти все, что душа пожелает, отдохнуть в тенечке, выпить кружку-другую пива. Но главное здание не менялось уже полтора десятка лет. Оно господствовало над всеми сооружениями, выходя красивым фасадом в парк.

Селена, не раздумывая, вошла, швейцар-вышибала могучего телосложения учтиво распахнул перед ней дверь, окинув девушку цепким взглядом. С яркого солнца улицы она попала в полумрак здания, где на нескольких этажах шла нешуточная игра на деньги. Но время для серьезных ставок еще не наступило, это происходит поздно вечером и ночью, днем посетителей немного.

Побродив среди картежников, Селена устроилась за столом и принялась раскладывать пасьянс. У пробегавшего мимо официанта заказала легкий напиток. Желание играть пропало, а в душе зародилось беспокойство. Его причину девушка пыталась выявить, но, сидя на месте, ничего не получалось.

Питье оказалось кислым, совершенно невкусным. Селена только один раз отхлебнула из высокого бокала и отставила в сторону. «Что Морк нахваливал? – подумала девушка. – Может, я не тот напиток заказала? Но безалкогольных ведь больше не было».

На стол мерно ложились цветные картинки, короли и дамы перемежались с другими картами, валет решил поспорить с тузом за первенство. Селена не осознавала, что ее руки без участия головы раскладывают сложный пасьянс, но тут выпал джокер, перекрыв все остальные карты.

– Это знамение, – прошептала девушка, разглядывая нарисованного клоуна.

Она больше не рассуждала и не раздумывала, быстрым шагом пересекла зал и остановилась у служебного входа. Осмотревшись, не видит ли кто, распахнула дверь и вошла.

Ею двигала странная сила, любопытство, но не ее – чужое неуемное любопытство. На негнущихся, словно деревянных, ногах Селена спустилась в подвал. Она воспринимала реальность, отдавала себе отчет, что делает, куда идет, но остановиться не могла. Как сон, как наваждение! Девушка ничего не замечала вокруг. Не обращая внимания на спящих в зале орков, дошла до мозаики и открыла тайник.

Небольшая металлическая коробочка удобно легла в ее руку, крышка легко поднялась.

– Вилка? Простая вилка? – Она не верила своим глазам. – Что за шуточки!

Но магический свет притягивал Селену, он исходил именно от вилки, лежащей на черной бархатной подложке. Девушка, ни о чем не подозревая, взяла ее, и тут началось…

Жуткий, невыносимый, сводящий с ума голод навалился на нее. Около минуты Селена сопротивлялась, но тут кто-то схватил ее за руку, слов она уже не разобрала. Не было больше девушки, не стало человека разумного, в подвале находился дикий, голодный и от этого очень злой дракон. Метнулась изумрудная молния, три орка разлетелись в разные стороны, уже мертвые тела шумно грохнулись на пол. Дракон обнюхал ближайшего орка и рассерженно заревел, поднимаясь на задних лапах. Стараясь вырваться из замкнутого пространства, совершенно ничего не видя и не соображая, дракон вышиб дверь, ведущую в нижний город, и понесся по туннелям не разбирая дороги.

Вокруг кричали, разбегались в паническом ужасе, прятались. Несколько гоблинов, больших и нерасторопных, погибло под лапами дракона, не успев посторониться. Изумрудное чудовище с разгону снесло ворота и ворвалось в общинный дом орков. Разметало всех, кто попался на пути, и, найдя кухню, принялось с жадностью пожирать припасы, не чувствуя вкуса, стремясь утолить снедающий его голод.

Орки, парни непугливые, оценив обстановку, организовали атаку. Защищать свои дома – дело святое! Вся округа ополчилась и взялась за оружие. Град арбалетных болтов наполнил кухню жужжанием, словно стая диких пчел влетели они туда, где пировало невиданное доселе чудовище. Ответом был громоподобный рев и струя жаркого пламени. Дракон заметался, стараясь найти укрытие от разящих стрел. Одна кухонная стена показалась ему недостаточно прочной, он с разбегу врезался в нее и пробил брешь. Но за хлипкой для свирепого зверя кирпичной кладкой оказался провал, он вел глубоко под землю, дна его не достигал еще никто.

И дракон рухнул в расщелину. Ломая крылья и срывая когти, падало несчастное чудовище все дальше и дальше. Бедная жертва магической вилки так и не выпустила ее из лапы…