Светает, ночь пролетела как один миг.

– Ну, что это было? – У папы нахмурены брови, губы плотно сжаты, в глазах тревога.

– Смерть твоей дочери, ты же все сам видел. – Мама обеспокоенной не выглядит.

– Что-то мне умирать не хочется. – Селена передернула плечами, как от сильного озноба, хотя она и сидела у самого камина, где еще тлели угли.

– Дорогая, не принимай близко к сердцу. – Мама почему-то непонятно веселая.

– Конечно, не принимай, смерть-то моя, это я обезумела и свалилась в чертов провал, – ворчит сестра, она расстроена, да и кто не огорчится от вида собственной гибели, да еще такой бестолковой?

Мне понятно ее недовольство, но я транслятор в данную минуту, и мое дело тараторить все, что говорят, а не рассуждать.

– Это всего лишь вероятность, теперь ты знаешь, что вилка опасна. – Мама говорит легко, играючи.

– Маг-оракул. – Отец произносит это как самое грубое ругательство.

– Здорово получилось. – Мама никого не слушает. – Джинн, ты все записал?

– Да, хозяйка, – прозвучал странный голос из ниоткуда.

– Сохрани, редактировать буду позже, – приказывает кому-то мама.

– Мам, кто там? – спрашиваю я, стараясь обнаружить таинственного джинна.

– Где? – Она вскочила, словно пружина распрямилась, готовая любого разорвать и разметать, а в глазах таится страх.

– Там у вас, джинн этот, – объясняю я.

– А, – мгновенно успокоилась мама, – это машина, я вам рассказывала про компьютеры. Помнишь?

Мы помним. Клим улыбается, мечтательно закатив глаза, ему с детства хотелось иметь умную игрушку. Селена даже не шевелится, пристально смотрит на меня, ждет, у нее такие разные глаза, но сейчас в обоих стоит боль.

– Мама, – я понимаю состояние сестры, мне хочется ей помочь, чем и занимаюсь, – объясни нам, зачем Страшилке умирать?

– Джинн, – мама сначала обращается к машине, – выключай запись, дальнейшее не для протокола.

– Принято, – раздается в ответ металлический голос.

– Итак, мы просмотрели самую возможную вероятность, – начинает объяснение мама по-деловому сухо и спокойно. – Чего греха таить, я ее подкорректировала.

– Зачем все это? – Папа с нескрываемым восхищением смотрит на маму.

– Селена – дракон, она имеет право жить здесь, на Драконии, но ее просто так сюда не пустят, – объясняет мама. – Что нам нужно, чтобы Совет принял во внимание мои мольбы?

Мы дружно пожимаем плечами, мама улыбается и продолжает:

– Мне надо доказать, что пребывание дракона на Земле-44 опасно для закрытого мира. Первую пробу мы успешно осуществили. Селена у нас умерла, а этого требовать никто не вправе, да и смерть дракона слишком серьезное испытание для любого мира.

– А я? – спрашивает Клим.

И я поддерживаю этот вопрос:

– А мы?

– Вы, братцы, нужны мне там, где находитесь, возражения не принимаются!

Категоричное заявление, оно нас несколько обескуражило, но возражать мы не станем, не приучены.

– Так вот, – продолжает мама, – следующую ночь отдыхайте, а на другую я снова свяжусь с вами. От вас нужна такая вероятность, чтоб у всего Совета волосы встали дыбом, даже у тех, у кого вообще никаких волос нет по определению. Ясно?

– Будет исполнено! – Сестра разом повеселела, глаза заблестели, видно, что настроение подскочило на сотню баллов, и она уже занята поставленной задачей.

– Сегодня отдыхайте, набирайтесь сил, – советует мама, но по голосу это звучит как приказ, – а завтра днем разработайте план. Все, отдыхать.

Селена и Клим встают на затекшие от долгого сидения на одном месте ноги и, хромая, отправляются к себе. Когда я остаюсь один, мама спрашивает:

– Тот мир, что ты нашел, мне нужна информация.

Не сразу я понимаю, о чем речь, но до меня доходит.

– Это тяжелый-претяжелый? – уточняю я.

– Да.

– Нет ничего проще, он находится…

– Стоп, – командует мама, – ты все обдумай, подготовь доклад, а я передам его твоей бабушке, это ее очень заинтересует.

– Когда?

– Сегодня ночью я свяжусь с тобой, запишешь все, а там дело техники.

– Буду ждать.

Мама разрывает связь, я остался один. М-да, есть над чем подумать, но сначала дело! Беру лист бумаги и начинаю описание странной планеты-гиганта, закуриваю первую за утро сигару. Работа не на один час. Брат и сестра уже спят, их поездка на сегодня отменяется, надо не забыть предупредить народ…