Когда Кира проснулась в больнице, весь мир казался другим. Сначала, она не могла понять, где она и что случилось. Больничная палата была полна цветов, и отец был возле кровати.

— Давай, милая, давай. Просыпайся, — сказал он. Его голос дрожал.

Она открыла глаза и поймала его пристальный взгляд.

«Прости папа» — хотела она сказать, но слова пока не шли.

— Ты поправишься, Кира, — она услышала интонацию его голоса и как-то поняла, что он сидел у кровати часами, говоря эту фразу раз за разом. Как долго это продолжалось?

Она закрыла глаза, а затем снова открыла их. Он взял ее руки в свои и сжал.

— Мы любим тебя, ты нам нужна. Мы очень хотим, чтобы ты вернулась к нам.

Она улыбнулась где-то внутри. Он никогда не говорил ей таких слов прежде. Ни разу.

— Я тоже люблю тебя, папа, — сказала она одними губами. Ее голос был слабым, и слова вылетали с трудом. Он едва смог услышать, но понял ее. Кира увидела, как его глаза наполнились слезами.

Она подняла глаза и увидела за ним другого доктора. И он, и ее отец с радостью кивнули.

— Хорошо, очень хорошо, — сказал врач.

— Как долго я здесь? — голос Киры вдруг стал громче.

Ее отец широко улыбнулся.

Отец крепче сжал руки. — Ты быстро идешь на поправку, Кира.

— Как долго? — ей нужны были ответы. Она нуждалась в них.

— Всю ночь, — сказал ее отец.

Кира чувствовала, как будто ее не было несколько лет, как будто она путешествовала по солнечной системе и вернулась совсем другой в этот странный мир. Но потом вспомнила. Ее сердце замерло.

— А Аманда?

В комнате воцарилось тяжелое молчание.

Кира задрожала. — Она умерла?

— Она не умерла, — произнес папа. Слишком медленно.

Что-то хуже смерти? Кира удивилась.

— Скажи мне.

Отец опустил голову.

— Ты должен сказать мне.

Он не мог ничего сказать.

«О, Боже,» — подумала Кира. — «Почему он не может сказать мне?»

Она умоляюще посмотрела на другого доктора.

— Я пришел, чтобы проверить основные показатели состояния организма, — сказал доктор.

— Как Аманда? — как можно громче завопила Кира.

Отец и доктор обеспокоенно переглянулись, как будто обдумывая, что сказать. И это только еще больше встревожило Киру.

— Она в глубокой коме, — наконец-то сказал врач. — Она в критическом состоянии. Еще слишком рано говорить о том, очнется ли она.