Индия куда-то бежала. Справа и слева от нее полыхал огонь. Кто-то звал ее громким, пронзительным и насмешливым голосом, но она не остановилась. Потому что он был где-то здесь, в темноте ночи. И она должна его найти.

Она звала его по имени, но никто ей не отвечал. Она была одна – как всегда, одна – в темной ловушке своих снов.

А потом раздался голос. Он произнес всего одно слово.

Это было ее имя, произнесенное тихим хриплым шепотом. Он всегда ее так звал. Она вздрогнула, почувствовав, как смыкается вокруг нее темнота. И вдруг он оказался рядом – глаза полны желания, тело напряглось в предвкушении наслаждения.

Времени для страха или протеста не было. Она слишком его хотела. Она прижалась к нему, ощутив жар его тела. Ей хотелось вдыхать его запах, слышать его прерывистое дыхание.

– Пожалуйста, – шептала она, сама не зная, о чем просит.

Но он знал.

– Да, дорогая.

С тихим шелестом шелковое платье соскользнуло вниз по разгоряченному телу.

Она нетерпеливо отбросила его с ног.

Она словно вернулась домой. Это было похоже на то, как хватаешь ртом воздух, когда слишком долго был под водой. Как одним махом переплыть ручей под горой в Норфолке.

Она, наконец, нашла Девлина. Высокого, стройного, смеющегося, с горящими глазами. Все же нашла.

У нее перехватило дыхание. Она начала с жадностью ласкать его тело, узнать которое она еще не успела. Опьяненная радостью узнавания, она смеялась, запуская пальцы в темные завитки волос у него на груди.

А потом все исчезло и осталась лишь тонкая струйка крови на загорелой груди, тихий смех и сверкнувшая при свете фонаря золотая серьга в ухе.

Вскрикнув, она села, все еще полностью не проснувшись.

– Нет, только не он. Это был всего лишь сон.

Сон. Но почему он казался явью?

Она легла под одеяло и подтянула его до самого подбородка, как будто это могло защитить ее от непрошеных мыслей и ужаса, который они вызывали в ее душе.

– Итак, Перкинс, какие у нас на сегодня дела? Капитан «Цыганки» стоял на верхней палубе. Перед ним расстилался широкий простор реки. На душе у Француза было тревожно.

Первый помощник капитана, сидевший на бухте каната, почесал обветренную щеку и нахмурился.

– Один человек хочет показать вам какие-то бриллианты. Уверяет, что они фантастические. Еще один уверяет, что может провести вас по тайному ходу через Тауэр к сокровищнице короны. Разумеется, за плату. Третий предлагает перекупить у вас эту белую лошадь. – Губы Перкинса дернулись. – И три предложения – выкупить мальчишку, которого слушается эта лошадь.

– Выкупить? Перкинс, вы меня удивляете.

– Прошу меня простить, но я в этом сомневаюсь.

– И кто же эти… э-э… покупатели?

– Обычный сброд, а также владелец борделя из Уайтчепела.

Капитан мрачно рассмеялся:

– Похоже, мы стали настоящим гнездом порока. И сколько же они предлагают за мальчишку?

– Назвать самую высокую цену? Две сотни фунтов за лошадь и двадцать – за мальчишку. Чтобы работал в борделе. Сомневаюсь, что вам даже в голову может прийти продать мальца.

– Вы уверены? Разве вы не знаете, что у меня плохая репутация, Перкинс? – Тот лишь фыркнул. – Вы сегодня в плохом настроении, Перкинс. Встали не с той ноги?

– Не такое плохое, какое должно было бы быть. С каких это пор мы стали брать на борт пленников – особенно мальчиков, которые вовсе не мальчики?

Француз удивленно поднял брови и почесал свою большую черную бороду.

– Что вы этим хотите сказать? Что-то я не понимаю.

– Что вы собираетесь делать с женщиной, которую прячете в своей каюте на нижней палубе? Теперь я ясно выразился?

– Потише! – Капитан оглянулся, чтобы удостовериться, что их не слышат.

– Мне надоело все время слышать от вас «потише» и «потерпите». Пока вы ездите в Лондон и еще бог знает куда, мне приходится справляться с командой. Спрашивается зачем? Вы уже нашли несколько бриллиантов и изумрудов. Но вам надо не это, не так ли? Что мы здесь делаем? Сидим на якоре, вместо того чтобы перевозить через Ла-Манш бургундское или лошадей из Ирландии.

– Не задавайте лишних вопросов, мой друг. Мыс самого начала заключили сделку, и она все еще в силе.

– О! Я не требую, чтобы все поменялось сразу, капитан. Вы мне скажете, когда придет время. Но мое терпение не бесконечно. Кроме всего прочего, я не потерплю женщин на борту. От них одни неприятности, помяните мое слово.

– Да, от этой точно надо ждать неприятностей. – Пират достал кинжал, который отнял у Индии, и стал разглядывать его лезвие. – Но ей придется остаться на некоторое время, друг мой.

– Так что мне сказать тем, кто вас дожидается?

– Изумруды мне не нужны. Королевские драгоценности в Тауэре – тоже. Откажи и первым двум покупателям моего дерзкого рыжеволосого мальчишки. Она останется мальчишкой, – предупредил он Перкинса.

– Да, капитан. Это ваша игра. А как насчет того мерзавца, который хочет купить мальца для борделя?

Взгляд Француза стал суровым.

– Передайте нашему другу из Уайтчепела, что, если он когда-нибудь сунется сюда своей мордой, я сам позабочусь о том, чтобы его грязные уши были сбриты с его поганой головы. А парня с бриллиантами я приму через десять минут.

– Будут еще какие-либо распоряжения?

– Всего одно, друг мой. Что бы ни случилось, дверь в мою каюту должна оставаться запертой. Вы меня поняли?

– Понял. Но будут неприятности, вот увидите. Это так же точно, как то, что к ночи обязательно бывает ветер с востока и туман.

Час спустя Индия, зажав в руках последний ящик комода, поджидала капитана.

Когда раздался лязг засова, она прицелилась.

И чуть было не швырнула ящик, когда на пороге появился Фроггет.

– Что вы такое делаете, мисс… – старый слуга откашлялся, – э-э… Джереми. – Его втолкнули в каюту и снова заперли дверь на засов.

– Пыталась сбежать. Что они с тобой сделали, Фроггет?

Фроггет осмотрел сваленные на комоде карты, осколки стекла на полу и незастеленную кровать.

– Со мной обращались довольно хорошо. И с вашей лошадью – тоже. Но что произошло здесь? Неужели этот Француз…

– Нет. Не то чтобы он не хотел… И что не попытается опять. Этот высокомерный гад знает, что я женщина, Фроггет. И каким-то образом узнал, что я Деламер. Нам необходимо бежать.

– А как же ваш грандиозный план – получить информацию у Француза? Ведь я предупреждал вас. Здесь все передерутся, а мы останемся пленниками посреди реки, и никто не будет знать, где мы.

Индия вздохнула:

– Ты был прав, Фроггет. Признаю.

– Этот Француз хитер. Видит все, хотя и притворяется, что ни сном ни духом. И все время с корабля и обратно снуют какие-то подозрительные личности. Что с вами? – вдруг спросил он, увидев, как Индия потирает бедро.

– Ничего страшного. Ударилась, когда поскользнулась на осколке стекла.

– Даже и не знаю, кто из вас опаснее – вы или этот пират, – проворчал Фроггет.

– Хватит ворчать, давай лучше думать, как выбраться отсюда.

– Думаю, вам придется использовать тот камень, который вы спрятали в сапоге.

– Я думала о том же самом. Но жаль тратить его понапрасну.

– Жаль не потратить его. Не хочется сгнить здесь заживо. Или того хуже.

– Боюсь, ты прав, – вздохнула Индия. – Но он не должен догадываться, что бриллиант у меня, иначе он никогда нас не выпустит. Я скажу, что спрятала его на берегу. Ему придется послать меня за ним, а я буду настаивать, чтобы ты пошел со мной. И тогда мы сбежим.

– Если таков ваш план – да поможет нам небо!

– У тебя есть лучший?

Фроггет бросил на Индию хмурый взгляд.

– Я так и думала.

Она подошла к двери и начала барабанить.

– Эй, вы! Позовите капитана, да побыстрей!

– Там мальчишка шумит, капитан, – сказал Перкинс Французу. – Мальчишка, который не мальчишка.

– Чего ему теперь надо? Ванну и горячую еду?

– Он требует вас.

– И зачем я нужен моему пленнику?

– Со мной он не поделился. Но перед тем как пойти к нему, советую поговорить с человеком по имени Фрезье, который только что прибыл из Лондона. Он сказал, что его послал ювелир из магазина братьев Пэрриш и у него есть важная информация. Что-то насчет бриллиантов, – добавил старший помощник.

– Проводи его ко мне.

Встреча произошла на верхней палубе между двумя бухтами канатов и грудой драных парусов. Француз отнесся к визитеру – смуглому человеку, у которого зубов было больше, чем волос, – с подозрением: незнакомца, казалось, больше интересовал шлюп, чем бриллианты.

– Так что насчет бриллиантов, о которых вы упомянули? Человек из Лондона вынул из-за голенища сапога нож и, поигрывая его серебряной рукояткой, небрежно заметил:

– Я слышал, что вы интересуетесь хорошими камнями. Особенными камнями.

– Возможно.

– Тогда у меня есть то, что вам нужно. Бриллианты, каких вы никогда раньше не видывали.

– И когда можно их увидеть?

Незнакомец пожал плечами.

– Может, завтра. Может, на следующей неделе. Дело… как бы это сказать… деликатное.

– К черту деликатность. У вас есть бриллианты на продажу или нет?

– Зачем же так сердиться? Я же здесь, разве не так? Вам покажут их. Но платить придется наличными. И никаких вопросов. Вы меня поняли?

– Лучшую цену вам никто не даст. И меня совершенно не волнует, кто был последним владельцем этих камней.

– В таком случае с вами будет приятно иметь дело. – Фрезье сунул нож обратно за голенище. – Я дам вам знать, когда мы сможем встретиться.

– Я деловой человек. Когда мне ждать вас?

– Долго ждать не придется. К тому же, – улыбнулся незнакомец, – у вас достаточно хлопот, чтобы держать под контролем свою команду, капитан.

Капитан услышал крики, доносившиеся с другой стороны шлюпа, и увидел половину команды «Цыганки», столпившуюся у трапа.

– А возможно, у вас неприятности с живым грузом на борту? Может быть, это тот худой рыжеволосый мальчишка, который приехал сюда на такой лошади, каких в этих краях никогда не видывали?

– О чем это вы?

– О чем? Молодой человек такой наружности был недавно замечен в Лондоне. Он пытался продать один из самых редких на свете розовых бриллиантов. Любопытно, вы не находите?

Француз прислонился к перилам палубы.

– Ваш и соотечественники, друг мой, говорят, что любопытство сгубило кошку, не так ли? Не лучше ли вам об этом помнить?

Крики стали громче, и Фрезье встал.

– Смотрите не попадите в руки судьи из-за убийства. Или неестественных склонностей.

Француз мрачно смотрел, как незнакомец покидает корабль. Что-то в этом человеке его страшно раздражало, но если он говорил правду о бриллианте, следовало быть крайне осторожным.

Но сначала надо разобраться с неуправляемой беснующейся англичанкой.

Когда капитан шел по палубе к своей каюте, матросы поспешно разбежались.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – проворчал он.

– Это все мальчишка, – сказал кто-то. – Вы еще покажете ему, что почем?

Капитан стал чернее тучи.

– Занимайтесь своим делом!

– Да, капитан.

Крики, доносившиеся из каюты, были оглушительными. Капитан распахнул дверь.

– Прекрати этот вой!

– Наконец-то ты пришел!

Не обращая внимания на мальчишку, капитан приказал Фроггету выйти.

– Послушайте меня…

– Не испытывай мое терпение, старик, – резко бросил Француз.

– Иди, Фроггет. Я не боюсь этого гада.

– Ты уверен… э-э… Джереми?

– Уверен.

У входа в каюту стояли, ухмыляясь, два матроса, готовые оттащить Фроггета на палубу.

Когда дверь закрылась, капитан повернулся к Индии.

– Не подходи. – Она загородилась ящиком комода. Пират сделал шаг вперед.

Ящик пролетел мимо его плеча и ударился о стену. Две сотни патронов рассыпались по полу.

Индия поскользнулась на патроне, и ее отбросило назад к кровати.

– Не подходи, или я опять закричу. А потом сломаю тебе шею.

Француз вдруг оказался сзади, и его пальцы легко коснулись ее шеи.

– Ты поранила свою, дурочка.

– Я в порядке.

Жесткие пальцы погладили ушибленное место, а потом его губы скользнули к ее уху.

Индия сглотнула, чувствуя, как странное тепло разлилось почему-то по ее ногам и стало подниматься выше. Она попыталась оттолкнуть его.

– Прекрати, – прохрипела она, потому что у нее вдруг пересохло в горле.

Он приложил палец к бившейся на ее шее жилке и тихо спросил:

– Ты меня боишься?

– Вот еще, – солгала она. – Просто мне не нравится, когда со мной грубо обращаются, суют мне в рот язык и тычут холодными пальцами.

– И кто так делал? – почему-то взорвался он.

– Полагаю, что многие. – Она небрежно пожала плечами. – Я уже не помню.

– И ты позволяла этим недоумкам, у которых руки как кувалды, такие вольности?

– Мне было любопытно. Были вещи, которые мне хотелось узнать. А тебе-то какое до этого дело?

– Что ты хотела узнать?

– Что чувствуешь… ну, можно ли узнать… – Она запнулась, словно не могла подобрать нужные слова. – Да ты ведь пират. Разве ты можешь понять?

– Может, и могу. И смогу ответить на твои вопросы. – Он запустил пальцы ей в волосы. – Ты хочешь узнать, можно ли почувствовать, что мужчина возбужден, не так ли? И что ты сама можешь почувствовать?

– Вот чепуха! – возразила она, но все же замерла. Тепло уже добралось до ее коленей. – Просто из-за того, что мы все время переезжали с места на место, потому что мой отец всегда занимался поисками сокровищ и новых открытий, у меня никогда не было возможности… я хочу сказать, что так и не узнала…

– Желанна ли ты как женщина? Задрожит ли от желания мужчина при виде твоих губ или прикоснувшись к твоим прелестным грудям? Так, детка?

– Нет! Я никогда не говорила…

Но диалог зашел слишком далеко. Она была прижата к его твердому как скала телу.

– Мне ответить тебе сейчас, моя красавица? Сказать, что ты можешь найти ответы в моем теле?

Индию мучили сотни вопросов, на которые она так и не нашла ответов: Девлин отправился в Ватерлоо. Но ее мучило и кое-что другое, гораздо более сильное, чем эти вопросы.

– Отпусти меня.

– Разве вам не нужны ответы?

– Не от тебя.

– Ты хочешь меня, моя дикарка. Твоя кровь уже бурлит и горит от желания.

– Нет!

– Ты найдешь ответ на свои вопросы прямо сейчас – поцелуй меня, и ты прочтешь его на моих губах.

Она оцепенела, завороженная его горящим взглядом, охрипшим от желания голосом.

Она хочет этого незнакомца. Этого пирата.

Самого низкого негодяя.

Она снова попыталась вырваться, но он не пускал ее. Золотая серьга блеснула в свете свечи. Разозлившись, она ударила его дрожащими пальцами.

– Нет, – крикнула она, хотя желание уже сжигало ее. – Только не ты.

Его смех отозвался эхом в маленькой каюте. Его мозолистые руки обхватили ее бедра.

Потом он стал массировать напряженные мышцы ее спины, так что Индию помимо воли передернуло. Скольких женщин он в своей жизни массировал, чтобы научиться такому искусству?

– А как насчет тех недоумков с ручищами как кувалды? Ты их останавливала? Или ты вскрикивала от удовольствия, когда они до тебя дотрагивались вот так? – Его руки скользнули вниз.

– Нет, – прохрипела она.

– Не понимаю. «Нет» – ты не останавливала своих английских любовников или «нет» – не кричала от удовольствия?

– Ни то и ни другое, свинья. Презренный, порочный козел!

– Как же я рад это слышать, дикарка. Значит, все это только для меня? Мы с тобой… вот так… вместе. От одного рассвета до другого, моя дорогая.

– Ты с ума сошел! Когда отец и братья обо всем узнают, они тебя убьют. Но сначала они тебя свяжут и сдерут кожу, как это делают бандиты в Индии. А потом возьмут раскаленные угли…

Она умолкла на полуслове, потому что он всей тяжестью своего тела придавил ее к кровати.

– Твой язычок словно кнут. Ты, должно быть, всегда отпугиваешь им мужчин, не так ли?

Его замечание ошарашило ее. Ей всегда приходилось следить за тем, что она говорит, скрывать свое настроение и свой авантюрный характер. В противном случае она становилась предметом осуждения и сплетен, которыми развлекалось высшее общество Лондона.

– Значит, это правда, детка.

Черт бы его побрал. Все-то он замечает.

– Нет, не правда, будь проклято твое подлое, коварное змеиное сердце!

Она бешено извивалась, пытаясь сбросить его мощное тело, но это было так же бессмысленно, как черпать воду из Темзы решетом.

– Я думаю, что ты должна решить: или я козел, или у меня сердце рептилии. Но даже я, совершенно не разбирающийся в зоологии, знаю, что нельзя одновременно быть и тем и другим.

Она молча продолжала бороться, но безуспешно.

– Но ты получила ответ на свой вопрос. Тебе ответило мое тело – горячее и твердое. Детка, ты желанная женщина – во всех смыслах этого слова.

Она высвободила руку и изо всех сил заехала кулаком ему в подбородок. Когда он отшатнулся, она вскочила на ноги.

– Как же ты прекрасна, – прошептал он, но в его голосе таилась опасность.

Она проследила за его взглядом и покраснела до корней волос: пуговицы на рубашке расстегнулись и была видна ее грудь с торчащими бугорками сосков.

– Судя по виду этих прелестных бутонов, твоя кровь бурлит так же, как моя.

Ругаясь на чем свет стоит, Индия запахнула рубашку и попятилась к двери.

– Да, от злости. И от ненависти. Клянусь честью, ни от чего другого.

В серой предрассветной мгле его повязка на глазу была такой же черной, как дорога на Ватерлоо, как большие пушечные ядра на телегах, с грохотом проезжавших по булыжной мостовой в сторону фронта.

– Честью? – Он не скрывал сарказма. – Странно слышать это слово из уст женщины. А у тебя есть честь, англичанка? И ты держишь слово, если клянешься честью?

– Всегда!

– А-а. – Его пальцы слегка дрожали. – А когда ты дашь клятву верности мужчине, за которого однажды выйдешь замуж, твой ответ будет честен?

Замужество – это как раз то, о чем ее мать и бабушка не уставали повторять. И тогда Девлин Карлайл будет отодвинут в прошлое – туда, где ему и место.

– Да, будет.

Но почему ее пробирает холод, когда она произносит эти слова?

– Значит, это долг чести?

– Разумеется. Почему ты так на меня смотришь?

– Потому что ты не будешь счастлива в объятиях почтенного английского лорда. В тебе слишком много огня. А он никогда не заставит тебя вскрикивать от страсти. Если ты выйдешь замуж за такого человека, уверяю тебя, ты очень скоро сделаешь его рогоносцем.

– Никогда. Если я и выйду когда-нибудь замуж, это будет не по любви. Но я буду честной, и верной, и самой послушной, как велит долг, женой.

– Разве мужчине нужен долг в постели? – горько засмеялся он.

– Неужели в тебе нет ни капли порядочности?

– Нет. Она исчезла, когда я покинул свою страну и попытался научиться вашим холодным английским привычкам. – Он пожал плечами. – Что прикажете делать с порядочностью? Ею не наполнишь желудок, не согреешь постель. Давай больше не будем говорить о порядочности. А заодно и о чести. Будем говорить только об ослеплении. Об ударе молнии. Потому что именно это я испытал, когда увидел тебя в первый раз – прекрасную и дикую, на великолепной белой лошади, которую ты украла.

– Я ее не украла…

– Ах да. Я забыл. Ты просто взяла из конюшни герцога то, что принадлежало тебе.

– Ты не можешь держать меня здесь! И я не подчинюсь тебе, как ты того хочешь. Никогда! Даже если бы ты был единственным живым представителем мужской половины человечества.

– Боже, что за язык. Острый как бритва. Но скоро я почувствую, какой он на самом деле мягкий и бархатный.

– Ни за что! И если ты сейчас же не откроешь дверь…

– Капитан! Откройте! – В дверь барабанили, а по палубе грохотали тяжелые шаги.

Француз распахнул дверь.

– В чем дело?

На пороге стоял первый помощник.

– Это сброд с низовьев реки, капитан. Они решили, что настало время навсегда прогнать вас со своей территории. Их не меньше полусотни, и все они вооружены.

Выругавшись, он взял из рук Перкинса саблю и вышел из каюты.

– Вы ничего не забыли, капитан?

– Что?

– Мальчишка. Тот, который не мальчишка.

Француз обернулся.

Но было поздно. Индия Деламер выскочила из каюты, оттолкнула первого помощника так, что он отлетел в сторону, и бросилась вверх по трапу на палубу «Цыганки», откуда уже доносились крики разъяренной толпы.