В эту ночь под дверью комнаты Александры дежурил лакей. Сквозь щель она видела, как мелькает его тусклая тень. И от этого в ее душе нарастала ярость, и она снова и снова проклинала судьбу за то, что та сделала ее пешкой в жестокой игре двух сумасшедших.

Наконец Александра задремала. Сон ее был неглубок, и проснулась она, чувствуя себя еще более уставшей, чем вечером. Из соседней комнаты не доносилось ни звука; бледный свет, просачивавшийся в не закрытую гардеробом узкую полоску окна, дал ей понять, что солнце лишь показалось над горизонтом.

Александра, с отвращением оглядев изорванный, перепачканный пеньюар, подошла к туалетному столику, на котором стояли таз и кувшин с водой.

Утро медленно разгоралось. Чуть позже пришла Лили, принесла завтрак и элегантное платье из муслина цвета сапфира, присланное герцогом.

Александра неторопливо оделась; минуты едва ползли, и это раздражало ее. Потом явился лакей с ленчем, и девушка машинально съела то, что стояло перед ней. Потом снова зашла горничная, на этот раз чтобы сменить постельное белье.

Еще через какое-то время донесся стук копыт. Выглянув в щель окна, она увидела внизу, на подъездной дороге, герцога, встречавшего двоих верховых. Это были высокий мужчина с нездоровым лицом и изумительно красивая женщина, явно старавшаяся произвести впечатление на хозяина Хоуксвиша.

«Наверное, кто-нибудь из соседей, прослышавших, что великий сахиб вернулся в свое имение», — сердито подумала Александра.

Потом в коридоре раздались голоса.

— Тут, похоже, спальня, — грубо, по-деревенски произнес какой-то мужчина. — Ну, все равно, как-то нам надо ведь добраться до парапета. Чертовски пора там все поправить, это уж я точно говорю.

Удивленная Александра услышала, как в замке поворачивается ключ. Дверь распахнулась, и следом за лакеем вошли двое коренастых мужчин в тяжелой рабочей одежде.

— Прошу прощения, ваша светлость, — заговорил лакей с едва заметным презрением в голосе, — но эти два… э-э… джентльмена пришли, чтобы починить парапет. Возможно, вас не затруднит побыть немного в спальне его светлости?

Александра молча повернулась и следом за лакеем пошла в соседнюю комнату. В этой спальне главенствующее положение занимала необъятная кровать под коричневым с золотом балдахином. «Похожа на самого герцога, — сердито подумала Александра, — напыщенная и подавляющая».

Комната была большой и светлой; она занимала юго-восточный угол дома. Одна из стен почти полностью состояла из окон, выходивших на зеленые холмы, и Александре даже показалось, что ей удалось заметить воды Ла-Манша далеко на горизонте.

Зачарованная пейзажем, девушка едва слышала шум за стеной, где рабочие стучали молотками. Лакей закрыл дверь между спальнями. Из коридора донесся тихий голосок Лили, топот чьих-то ног…

Несколько минут спустя дверь, ведущая в спальню герцогини, открылась. Решив, что вошел лакей, Александра не спешила отворачиваться от окна.

— Прошу прощения, ваша светлость…

Александра повернула голову и увидела одного из рабочих, стоящего на пороге с деревянным молотком в руках.

— Вы уже закончили ремонт? — удивленно спросила она.

— Нет, ваша светлость, — ответил рабочий. Он сделал шаг вперед, потом еще один… С неожиданной наглостью он уставился на низкий вырез сапфирового платья Александры, и его близко сидящие глаза засветились любопытством.

Что-то в его взгляде заставило Александру содрогнуться.

— В таком случае, полагаю, вам лучше вернуться к вашему делу, — холодно произнесла она.

— Именно из-за дела я сюда и вошел, ваша светлость. Мне нужны вы, — ответил рабочий.

Александра вздернула брови.

— Я?

— Вы хотите выбраться из этой заварушки, так я слыхал, ну, вот я за этим и пришел. — И его глаза снова уставились на нежные выпуклости.

— Выбраться? Но как?..

— Только вопросов не надо. У нас совсем мало времени, того и гляди, этот чертов лакей вернется. — Рабочий быстро пересек комнату, схватил Александру за руку и потащил ее в спальню герцогини, где стояла большая упаковочная корзина с поднятой крышкой, которую придерживал второй мужчина.

— Это вам билет на выезд, — сказал рабочий в спину Александре, подталкивая ее вперед.

Мысли девушки бешено закружились.

— Но… но кто вас прислал?

— Я же сказал, никаких лишних вопросов! — Близко сидящие глаза рабочего потемнели. — Вы хотите отсюда убраться или не хотите?

— Хочу, конечно, только скажите мне…

— Тогда заткнитесь и лезьте в корзину. Спрашивать будете, когда мы уберемся отсюда подальше.

По спине Александры пробежал холодок, ее охватило тяжелое чувство неуверенности… Она отступила на шаг, заметив при этом, что у рабочего гнилые зубы, к тому же от него плохо пахло. И тут же его тяжелая рука упала на ее плечо, и девушка ощутила, как к ее боку прижался ствол пистолета.

Выругавшись под нос, мужчина толкнул Александру к корзине. Девушка оступилась и пошатнулась.

— Помогите!.. — пискнула она, пытаясь оторвать от плеча чужую руку.

Но рабочий безжалостно поволок ее вперед. У самой корзины Александра извернулась и вышибла пистолет из руки мужчины. Оружие упало на пол, и Александра ловким ударом ноги зашвырнула его под кровать. Но крепкие грязные руки тут же схватили девушку и затолкали в корзину. Приглушенно вскрикнув, Александра попыталась встать. Однако грязная ладонь зажала ей рот, грубо толкая вниз. Александра, недолго думая, вцепилась зубами в вонючий палец.

«Чертова сука!» — Рабочий ударил ее ладонью по щеке, и Александра стукнулась спиной о стенку корзины. На мгновение у нее потемнело в глазах, в ушах тонко зазвенело.

— Дай-ка кляп! — услышала она.

И вот уже пыльная тряпка торчит во рту Александры.

— Шевельнись еще, и я тебе так врежу, что неделю не очухаешься! — Злобное лицо рабочего расплылось перед глазами девушки, когда она снова сделала слабую попытку подняться. И холодная жестокая улыбка еще стояла перед ней, когда Александру поглотила тьма.

Хоук, уединившись в кабинете, занимался делами. Наконец он отодвинул бумаги и повернулся к большому глобусу, стоявшему рядом со столом. Бросив косой взгляд на два запечатанных конверта, Хоуксворт задумчиво повернул глобус, отыскивая зеленый треугольник Индии.

«Так что же собой представляет эта Александра? — думал он. — Что? Та ли она женщина, какой кажется, или она лишь деталь хитроумных замыслов Телфорда?» Что ж, на его письма скоро придут ответы, и он узнает все, что ему нужно знать о его прекрасной пленнице, включая и ее настоящее имя, разумеется. Конечно, Хоук ни на минуту не поверил всем ее выдумкам…

В дверь осторожно постучали; вошел Дэвис.

— Ленч подан, ваша светлость. Надеюсь, вас не слишком потревожил шум. Каменщики уже закончили ремонт.

Хоук лениво повернул глобус: ему почему-то не хотелось отводить взгляд от Индийского океана.

— Каменщики? — с отсутствующим видом переспросил он. — Я не вызывал каменщиков. Когда они явились?

— Минут двадцать назад, ваша светлость.

Внезапно серебристые глаза герцога потемнели, и он, вскочив, метнулся к висевшему на стене ружью.

— Сколько их там? — резко спросил он.

— Двое, ваша светлость, — ответил сбитый с толку Дэвис. — Но я думал…

— Иди отыщи Харди, — перебил его герцог, прихватывая пару великолепных швейцарских пистолетов. — Пусть подойдет к служебной лестнице.

Голова Александры раскалывалась от боли, девушку тошнило… пол под ней ходил ходуном. Что-то тяжелое и острое впилось в ее плечи. Она попыталась закричать, но в ее распухших губах торчал кляп…

Корзина накренивалась снова и снова, и каждый раз Александра болезненно ударялась о шершавые деревянные планки. Девушка попыталась удержаться за что-нибудь, но обнаружила, что ее руки связаны за спиной.

«Черт побери, — в отчаянии думала она, — я же тут совершенно беспомощна… меня связали, как цыпленка, перед тем как зарезать…» Она заколотила в стенку корзины ногами, но эти звуки потонули в оглушающем грохоте, с которым корзину волокли по ступеням лестницы.

Потом она услышала, как скрипит гравий под тяжелыми башмаками, и поняла, что ее несут по подъездной дороге.

Да где же этот чертов герцог? Вот сейчас-то он был бы очень кстати…

Корзина резко поднялась. Послышался громкий треск дерева, Александру еще раз хорошенько тряхнуло. Где-то рядом заржала лошадь.

— Давай поскорее, надо удирать! — услышала девушка.

И тут же сильный рывок дал ей понять, что лошадь тронулась с места, что ее куда-то увозят. Должно быть, на какой-то телеге… судя по скрипу колес, это была простая деревенская подвода. Она подпрыгивала на каждой кочке, и девушку швыряло из стороны в сторону.

Александра задыхалась; воздух в корзине был влажным и плотным. На лбу девушки выступила испарина. Капли медленно поползли по щекам, но она не могла смахнуть их.

— Погоняй же!..

Просвистел в воздухе хлыст, и телега угрожающе накренилась, захрустев колесами по гравию.

Александре вдруг захотелось расхохотаться во все горло. Что скажет надменный Хоук, узнав, что его драгоценная добыча украдена прямо у него из-под носа?

А потом она почувствовала на губах горячие соленые капельки и поняла, что плачет…

— Стой!

Кто-то выбежал на дорогу, чуть слева раздался пистолетный выстрел. Снова выстрелили из пистолета, на этот раз ближе.

— Стоять, или следующая пуля войдет тебе прямо в сердце!

Сердце ее упало, когда она услышала затейливое ругательство возницы, а еще через мгновение телега остановилась, протестующе заскрежетав. До Александры донеслись тошнотворные звуки… плоть врезалась в плоть, один человек избивал другого…

— Ну, если с женщиной что-нибудь случилось…

Сильные руки рывком подняли крышку корзины. Александра зажмурилась, ослепленная ярким солнечным светом; ее окатила волна чистого, прохладного воздуха. Сначала девушка просто ничего не видела; но вот ее зрение прояснилось, и она взглянула прямо в испытующие серебристые глаза. Эти глаза впились в ее лицо, в ее скрюченное тело, словно их владелец желал убедиться в том, что она цела и невредима.

И в этих глазах светилось страдание… Герцог вынул тряпку у нее изо рта. Она попыталась заговорить, но ее горло судорожно сжалось, и она закашлялась.

— Молчите! — сказал герцог Хоуксворт, разрезая веревку, стягивавшую ее запястья. — Дэвис, свяжи их и запри в леднике до приезда полиции. Пусть они там немножко охладятся, ублюдки.

Сильные руки подняли Александру, и она прижалась к широкой груди. Ее щека коснулась теплого тела, и девушка услышала тяжелое биение сердца Хоука. И негромко всхлипнула сквозь стиснутые зубы.

Не говоря ни слова, герцог пронес ее по дороге к дому — так легко, словно она была малым ребенком. Она чувствовала себя невесомой и безгласной, как это бывает в краткие мгновения между сном и явью…

Хоук пинком открыл дверь ее спальни и усадил Александру в кресло, К себе на колени. Его длинные пальцы отвели с лица девушки спутавшиеся волосы, коснулись синяка на скуле.

— Ну-ка… выпей вот это.

Холодный край стакана коснулся губ Александры, и тут же в ней что-то словно дернулось. Что-то прогнавшее оцепенение и страх, что-то пробудившее способность сопротивляться.

— Нет! — вскрикнула она, отворачиваясь, и, сжав руки в кулаки, тут же принялась отбиваться. — Меня тошнит от ваших приказов! Слышите? Тошнит! Меня тошнит от того, что меня то запирают, то заставляют что-то глотать! — Она уже срывалась на визг, по ее лицу потоком текли слезы, она изо всех сил колотила по груди, рукам, голове Хоука… — И меня просто выворачивает от того, что меня сделали пешкой в играх двух шизофреников!

Она снова и снова наносила ему удары, а Хоук не шевелился под этим градом. Он не сделал ни малейшей попытки уклониться. Наконец гнев Александры иссяк, она утихла. Ее уставшие, ушибленные кулачки бессильно упали. А сердце отчаянно колотилось: Александра ждала, что герцог сейчас завернет ей руки за спину и заставит проглотить то, что было в стакане. Но, к ее удивлению, он этого не сделал.

— Я просто предлагаю немного выпить, чтобы тебе стало легче… — Ей послышалось странное напряжение в его голосе. — Ты уже в безопасности. Я не намерен заставлять тебя делать что-либо. — Его слова утешали, утихомиривали бешено мечущиеся мысли Александры.

Она с вялым безразличием положила руки на колени. И повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, в которых мелькали серебряные искры. Сейчас эти глаза казались почти нежными… Углы его губ опустились, и она вдруг представила, как его рот прижимается к ее саднящим, распухшим губам…

Хоук чуть качнул головой, и Александре на мгновение показалось, что он хочет поцеловать ее. И, к собственному безграничному негодованию, она испытала нечто весьма похожее на разочарование, когда он этого не сделал.

Боже милостивый, она что, тоже сходит с ума?..

Неожиданно Хоук встал, подхватив Александру, и тут же усадил ее на мягкие подушки кресла.

— Пойду взгляну на ту парочку, — сказал он. — А ты отдыхай. Я пришлю Лили, чтобы она побыла с тобой до моего возвращения.

«Но мне не нужна Лили!..»

Измученные глаза Александры следили за Хоуком, пока он шел через спальню. Ее охватил безотчетный страх. «Прекрати, — яростно приказала она себе, — ты же сама доводишь себя до безумия!»

— Мне не нужна Лили, — хрипло бросила она вслед Хоуку. — Мне ничего не нужно: ни ваш чертов дом, ни ваша сволочная безопасность! Мне нужна только свобода!

— Боюсь, что как раз это и невозможно, Александра, — резко повернулся к ней Хоук. — Прежде всего потому, что Телфорд знает: ты здесь. — Он указал на окно, за которым виднелись зеленые лужайки и деревья вдали. — Не исключено, что и сейчас кто-то наблюдает за домом, ожидая приказов Телфорда. Не исключено, что и в моем доме есть его шпион, что кто-то из прислуги продался ему. Он страшный человек, Александра, и он ни перед чем не остановится, лишь бы погубить меня. Тебе бы следовало уже это понять. Я-то могу тебя отпустить, но он этого не сделает и очень быстро сломает тебя, подчинит своей воле, превратит в орудие своей мести. Пойми наконец, он будет использовать тебя в борьбе со мной, а его жестокость не имеет границ. Тебе нельзя уходить отсюда.

— Нет! — вскрикнула Александра, напуганная предвидением еще большего зла, еще большей опасности и жестокости… — Вы не сможете сторожить меня ежесекундно! Когда-нибудь вы ошибетесь, и я убегу!

— Но это значит, дорогая, — безо всякого выражения сказал ее тюремщик, — что ты еще глупее, чем я предполагал.

Пребывая в самом отвратительном настроении, Хоук спустился вниз. К тому времени, как он закончил допрос двух головорезов, он уже раскалился добела.

Как он того и боялся, эти типы понятия не имели, кто заплатил за их услуги. Снова Телфорд обошел его, весьма умно не дав возможности связать себя с похищением. Он действовал через посредников.

Хоук не стал сразу возвращаться наверх; ему почему-то не хотелось сейчас видеть женщину, оставшуюся в спальне герцогини. Он все еще не совсем был уверен в том, что Александра не нанята Телфордом… в конце концов, и похищение могло быть частью заранее разработанного ими плана. Может быть, Телфорд послал своих наемников за ней, чтобы вернуть ее обратно, не возбудив при этом подозрений герцога… Может быть, этот ублюдок хотел использовать Александру в качестве приманки, чтобы заманить Хоука в ловушку…

Но вообще-то Хоук не слишком верил в подобное. Теперь уже не верил. Боль и страх Александры были слишком неподдельными, и синяк на ее щеке тоже был настоящим.

И надменному герцогу Хоуксворту пришлось признать: лишь чистая случайность поставила на его пути Александру Мэйфилд. С самого начала она была невинной жертвой, жалкой мышкой, попавшей в лапы двух сражающихся котов — его самого и Телфорда.

Но теперь противостояние шло к концу. Деньги Телфорда тают, и это вынудит его к осторожности… Но все же Хоук знал, что старый враг, уже дважды пытавшийся убить его, вряд ли остановится тогда, когда, как ему кажется, он уже почти добился успеха.

Ну, разве что Хоук убьет его первым…

Александра сидела в кресле-качалке, когда несколько минут спустя в дверь постучала Лили. Рыжеволосая красавица нахмурилась, увидя волны зеленого шелка и белых кружев в руках горничной.

— Его светлость объяснил нам, что вышла ошибка, — неуверенно заговорила Лили. — Ну, я хочу сказать, что вы так похожи на герцогиню… Просто не по себе становится, когда подумаешь, что люди могут быть так похожи, ваша… прошу прощения, мисс Мэйфилд. — Говоря это, Лили подняла платье бутылочно-зеленого шелка, показывая его Александре.

Александра не шевельнулась, все еще ошеломленная последними событиями, ужасными и жестокими. Если бы Хоук пришел минутой позже, если бы Дэвис не доложил ему о незваных гостях…

Александру пробрала дрожь, но девушка тут же вызывающе вздернула подбородок. Да пропади они все пропадом! Нужно нечто большее, чем парочка деревенских хулиганов, чтобы по-настоящему напугать ее. Что же касается герцога Хоуксворта, то Александра еще докажет ему, что страх вообще чужд ее натуре.

Лучи солнца пробились сквозь южные окна и упали на шелковый туалет в руках Лили. Александра задумчиво потянулась к платью, приложила его к себе. Ткань была нежной и трепещущей, как крылья бабочки. Длинные рукава от запястья до локтя переплетены изумрудными лентами. Да, платье потрясающее, подумала Александра, но слишком уж открытое. Квадратное декольте должно было, похоже, открывать все, что только вообще можно открыть. Нечего было и спрашивать, кому принадлежит это платье. Александра медленно погладила тонкую ткань.

— А что, герцогиня часто надевала платья, такие… ну…

— Которые ничего не закрывают? Ну, вообще-то это одно из самых скромных, вы уж меня извините… То есть по ее представлениям. Если бы вы видели… — Лили внезапно умолкла, зажав рот ладонью: ее же могут уволить за сплетни…

— А нельзя найти какое-нибудь другое для меня? Горничная фыркнула.

— Ну, на другие пошло еще меньше материи, мисс. Александра неохотно взяла сорочку — изящное изделие из белого батиста со многими рядами кружев внизу. Тесный лиф сжал талию Александры, заставив грудь подняться неестественно высоко. Задержав дыхание, девушка через голову натянула зеленое платье, слыша шорох шелка, мягко скользящего по коже.

В большом зеркале отразилась женщина неземной красоты, женщина, созданная для радости мужчин.

Александра покраснела, оглядев обширное пространство кремовой кожи, открывшееся в низком вырезе. При малейшем неосторожном движении она просто вывалится из этого платья, в ужасе подумала девушка. Нахмурившись, она наклонилась и пощупала кружева сорочки.

И через минуту длинная полоса белых пенных кружев уже лежала на кровати. А еще через десять минут благодаря ловкости Лили, отлично управлявшейся с иглой, декольте было отчасти прикрыто кружевной оборкой. И еще Лили раздобыла кусок расшитой ленты, которой ловко перевязала волосы Александры, робко признавшись, что ей впервые приходится причесывать леди. Но тем не менее ей удалась прическа в греческом стиле, придавшая внешности Александры безупречное совершенство. Аккуратные локоны падали ей на плечи, сияя теплым огнем…

— Ох, мисс, вы так выглядите… так мило, — не сдержавшись, сказала горничная и тут же застенчиво покраснела.

— Тебе действительно нравится, Лили? — Александра улыбнулась. — Да, должна признать — эти кружева придают мне уверенности.

— Но как-то странно… вы так похожи на ее портрет, только вы совсем другая… элегантная…

Из холла донесся приглушенный бой часов. Лили испуганно вскрикнула.

— Ох, мисс, часы уже бьют… Миссис Бэрроуз ужасно рассердится, если вы из-за меня опоздаете! — И она метнулась к двери.

Бесстрастный Шедвелл, дворецкий, ждал Александру в коридоре, чтобы проводить к герцогу. Александре показалось, что его губы неодобрительно сжались, когда она вышла из комнаты. Но он тут же повернулся и неторопливо зашагал по устланному ковром коридору.

Солнце врывалось в высокие окна парадного холла, заставляя сиять полированный мрамор и прекрасное старое дерево. Шедвелл важно шествовал в самый конец северного крыла, не оглядываясь на Александру. Наконец он остановился перед последней дверью в коридоре. Негромко стукнув и услышав ответ, Шедвелл распахнул дверь.

Широкоплечий силуэт вырисовывался на фоне высокого французского окна в дальнем конце комнаты. Герцог Хоуксворт медленно повернулся. Кожаные бриджи туго обтягивали его бедра. Элегантный темно-синий сюртук безупречно сидел на его мощной фигуре, говоря о немалом искусстве портного. Рубашка была белоснежной; единственным украшением герцогу служил небольшой бриллиант.

Даже стоя вдалеке от него, у самой двери, Александра ощутила огромную мужскую силу, едва прикрытую изысканным костюмом. Герцог не двинулся с места, и Александра не могла разглядеть выражение его лица, потому что в спину Хоуку били лучи солнца. Но она услышала его голос, и это заставило ее затрепетать.

— Бог мой, — хрипло произнес Хоук, — какое счастье, что здесь нет Изабель. Она бы просто выцарапала тебе глаза от ревности, мисс Мэйфилд!