Глава 1

Мы только громче заорали, тревожа спокойный сон жителей окрестных домов, и кинулись врассыпную. Но не сумели далеко убежать. В ночи раздались звуки сирен, вынуждая Джера выматериться, запрыгнуть в иномарку и резко нажать на газ, отчего автомобиль, с визгом провернув покрышками по асфальту, быстро скрылся за поворотом. А вместо него, с двух сторон, окружая нас, показались полицейские машины.

Дальше все, как в тумане, кошмарном сне или дурацком фильме. Набежали бравые парни, скрутили отъявленных преступниц, не позволяя им даже пикнуть, запихнули по разным автомобилям и помчались в участок. Находясь на заднем сидении машины, я обескуражено моргала. По бокам суровые полицейские зыркали так, что сама мысль о побеге казалась недопустимой.

Руки скованы наручниками за спиной, но мне странно, что никто не видел ожерелья, ведь я все еще ощущала его на запястье.

Прикрыла веки, ненадолго задумавшись над своей дальнейшей участью.

Быть может, было бы лучше, если бы те же самые полицейские нашли мое хладное тело в луже крови? А так… Что почувствует мама и скажет Рома, ее супруг, когда они узнают, что я натворила? Что решат подруги? Соседи? Макс?

Ох, зря о бывшем муже вспомнила! Они с бывшей свекровушкой косточки мне перемоют по полной! Пройдутся по всем родным, кого знали! Горечь накатила такая, что захотелось завыть, слезы лились по щекам крупными градинами. Но рыданиями не помочь, как и словами, сейчас остается только думать! А наговориться я успею в отделении, куда мы так спешим! Надюшка не подведет, знаю, но и мне нужно задуматься о тактике. Нас попытаются сломать, чтобы сознались, ну, а улик предостаточно! Свидетели? Готова спорить, что и в них нет недостатка! Айвен постарался, мне не скрыться от его гнева! Сейчас главное стоять на своем, вдруг, случится чудо, кто-то услышит нас и вызовется помочь! Попыталась отрешиться, чтобы успокоиться, на нервах ничего умного не произнесу. А как там, за решеткой?

…Выкрашенные в тоскливо-зеленый цвет стены, на одной — забранное решеткой окно, а рядом — железная, обязательно скрипучая кровать. Себя стало очень-очень жалко. А если они увидят жемчуг, который в спешке, очевидно, не рассмотрели! Представила во всех красках, как зареванную меня притащили и бросили в камеру. А спустя пару минут явился здоровенный мужик с бензопилой. Так и виделось, как заработала бензопила, а я завопила. Суровые полицейские тотчас подскочили, повалили меня на пол, а один ухватил за левую руку.

— Раз не снимается — отпилим! — прошипел он, и на зеленую стену брызнули кровавые капли…

— Эй, просыпайся, спящая красавица! — одновременно с тем, как я вздрогнула, полицейский, что сидел справа, толкнул меня.

Неужели и вправду уснула? Верилось слабо, но раздумывать некогда.

Меня выволокли из машины и потащили к железной двери, о чем гласила надпись над ней, смотреть было некогда. Мне пришлось почти бежать, не поднимая головы, только видела собственные ноги и молилась, чтобы не упала.

Грубо втолкнули в один из кабинетов, силой заставили сесть на стул.

Робко огляделась. Небольшая комнатка, заставленная стеллажами. Большего не увидела, а грубиян в форме, развалившийся в кресле напротив, выкинул на стол передо мной пачку фотографий. Я отшатнулась, едва не упав.

— Смотри…те, госпожа Москвина, что вы натворили! — издеваясь, произнес он, и я, сглотнув, наклонилась.

На первой, кажется, была Эвелина, ну по крайней мере мне так показалось.

Вроде, в том уголке виднелся клочок ее темно-синего платья.

— Знаете, кто это? — вкрадчиво поинтересовался полицейский, и я столь рьяно замотала головой, что снова едва не оказалась на полу.

— Я вопрос задал, госпожа Москвина! — рявкнул он.

— Будьте любезны отвечать, — сбоку подошел еще один мужчина с очень недобрым взглядом.

— Нет, не знаю, — выпалила на одном дыхании. Ничуть не лгала, потому что сложно узнать кого-то знакомого в том куске мяса, что показали мне на фото.

— Будь любезны, взгляните сюда, — мне под нос подсунули новое изображение.

Судя по всему мужчина, только без головы. Меня затошнило, и я опять сказала:

— Я не знаю, кто это.

— И эту даму не узнаете? — с третьей фотографии на меня смотрела Васнецова.

Зажмурилась, потому что не думала, насколько страшно видеть мертвые, застывшие глаза. Почему никто не догадался прикрыть их?

— Ответ тот же?

— Это Васнецова, — сейчас можно было сказать правду. — Писательница…

— Адан Елена Сергеевна, — пояснил первый, — и знаете, какую награду предложил ее супруг за поимку убийцы?

— Н-нет, — мысленно покаялась во всех своих грехах, надеясь, что Всевышний будет ко мне милосерден. Похоже, что никто, кроме него не сумеет помочь.

— А зря, — хмыкнул полицейский, на которого смотрела.

И он яростно ударил по столу, так что я подпрыгнула и залепетала:

— Это не я… не я…

— Ага! — щелкнул пальцами второй. — Значит, вы утверждаете, что убивала ваша подруга Надежда Викторовна Коневская?

— Нет, — собралась и ответила твердо. — Мы не убивали!

Охнула, получив пощечину. Больно!

— Отвечай, кто из вас это сделал! — и снова удар, голова дернулась в другую сторону, из разбитой губы потекла кровь.

Я всхлипнула и, не обращая внимания на шум в ушах и мельтешение перед глазами, в который раз повторила:

— Это не мы…

— А где были вы? — голос второго слышался нечетко, будто издалека.

Я открыла глаза, немного поерзала, пытаясь устроится удобнее на жестком стуле.

— Москвина, не спите! Рано еще! — посмеиваясь, указал первый полицейский.

Рискнув посмотреть, я заметила третьего, более молодого полицейского, который вел протокол. Он поднял взгляд, и я сумела заметить сочувствие в его глазах. Искра надежды мелькнула и пропала — кто он такой? Вряд ли парень сумеет помочь!

— Итак, Елизавета Алексеевна, расскажите свою версию того, что произошло позапрошлой ночью на съемочной площадке фильма «Обрученные на рассвете?» — подавшись ко мне через стол, вполне вежливо попросил первый, и я, не зная, что сказать, тихо спросила:

— С самого начала?

— Конечно! — второй снова подскочил ко мне, обдавая запахом пота и дешевого табака.

Отвернувшись, чтобы не видеть его перекошенного от ярости лица, я заговорила, тщательно подбирая слова, придерживаясь той версии, что мы с Надюшей придумали для Андрея.

— Мы встретили Эвелину второго июля в торговом центре, куда зашли за покупками… — старалась, чтобы голос звучал уверенно, усиленно делала вид, что вспоминаю события. А вот плакала по-настоящему, рассказывая, как спасалась от насильника. Роль негодяя досталась кому-то из съемочной группы, придумала наугад, выбрав среднестатистического молодого человека.

— То есть вы утверждаете, что вас пытались изнасиловать? — скептически усмехнувшись, поинтересовался первый.

— Так и было!

— О, слышь, Толян, у нашей Лизки голос прорезался! — второй навис надо мной, и меня опять затошнило.

Отвечать ничего не стала, опустила взор, рассматривая рисунок на истертом паркете. Тот полицейский, что избрал для себя роль «плохого», резко схватил меня за волосы и дернул. Показалось, что с меня снимают скальп. Я думала, что уже испытывала адскую боль? Как же жестоко ошибалась! Вот она, самая настоящая, жуткая, все усиливающаяся боль! Глаза застилала кровавая пелена, и даже когда мужчина отпустил, боль не ушла, и мне хотелось кричать.

Рыдая громко, в голос, я никак не могла остановиться, пока не получила очередную оплеуху.

— Угомонись, истеричка! — приказал «плохиш», а тот, что притворялся хорошим, великодушно протянул бумажный носовой платок. Явно издевался!

Я перестала рыдать, только мелко дрожала и всхлипывала. Платок мне кинули на колени, а затем предложили:

— А теперь, девочка, не упрямься. Видишь ли, у моего напарника нервы ни к черту. Хочешь, он выйдет?

Я тупо взирала на полицейского, пытаясь осознать, чего от меня требуется.

В ушах звенело, боль не отступала, и мне хотелось лишь одного, чтобы меня оставили в покое, пусть даже запрут в камере с зелеными, нагоняющими тоску стенами.

— Будем разговаривать? — мне и в страшном сне не могло присниться, что стражи порядка будут разговаривать со мной именно таким тоном.

— Я устала, — выдала чистейшую правду.

«Хороший» полицейский тяжело вздохнул, сжал переносицу, будто задумался, покачал головой.

— Ну раз не хотите, то… — перевел выразительный взор на «плохиша».

Тот злорадно усмехнулся, но мне уже было все равно, кое-как собравшись с силами, я села прямо.

— Елизавета, вы меня расстраиваете, режете без ножа, — снова нарочито горестно вздохнул первый.

— И вы меня, — не дерзила, лишь высказала вслух то, о чем думала.

— Встать! — прозвучал очередной приказ, но я не смогла подняться, силы кончились, и ноги не держали, становясь ватными.

— Давай! — махнул рукой первый и отвернулся от меня, делая вид, что занялся другими делами.

Я приготовилась, что мне снова причинят боль, съежилась, зажмурилась, начала считать, чтобы не думать, не жалеть себя, попытаться отрешиться.

— Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, — хотелось забиться в уголок, чтобы меня не трогали. — Девять, десять… — остановилась, когда поняла, что внезапно замерзла.

Открыла глаза и оторопело заметила, как изо рта при дыхании вырываются облачка пара. Вздрогнула, повернулась, затряслась сильнее. В воздухе в предрассветных солнечных лучах, пробирающихся сквозь оконное стекло, падали снежинки, кружась, они ложились и таяли на полу. Полицейские не двигались, на лицах всех троих читалось изумление. Я задыхалась, будто пробежала пару километров, но не могла насмотреться на колдовское зрелище.

Дверь распахнулась от резкого удара, и я мгновенно прижалась к спинке стула, так и не сумев подняться, чтобы броситься прочь. Да и куда убежишь, когда на пороге стоит ухмыляющийся Айвен.

— Не ждала? — издевательски вопросил он.

Я настолько испугалась, что страх просто поглотил все остальные чувства, а потом схлынул, оставляя вместо себя неуемную отвагу. Теперь я видела перед собой истинного врага, того, из-за кого начались все мои беды! Если бы Айвену не понадобился медальон, он бы никогда не разыскал меня и не довел до того состояния, в котором я пребывала сейчас.

— Ублюдок! — прохрипела, жалея о своей слабости.

— Лизавета, Лизавета! — показав идеальные зубы в хищно-презрительной улыбке, он покачал пальцем. — Не нужно оскорблять мою матушку! Она не заслужила!

— Я тебя оскорбила! — вызывающе вздернула подбородок.

— Девочка показывает коготки? — демонстративно удивился, пригрозил. — Смотри не сломай!

И вот тут все чувства внутри меня взыграли, я кинулась на обидчика, ярость придала сил. В прыжке вознамерилась ударить Айвена головой, так как руки все еще были скованы за спиной.

Он не ожидал такой прыти от измученной девушки, поэтому поймал меня, но не устоял на ногах, и мы выпали в коридор. Благодаря тому, что упала на него, не ударилась. Здесь царила тишина, и так же медленно падали снежинки, два человека застыли, словно восковые фигуры в музее.

— Урод! — попыталась куснуть мерзавца, надеясь дорого продать последние минуты своей жизни.

— Ух, какой темперамент! — гад притворно восхитился. — А по виду и не скажешь, что в этой цыплячьей душе бушуют такие страсти!

— Умри! — веря, что и без помощи медальона, моя мечта осуществится, в сердцах пожелала я.

Айвен неодобрительно прищелкнул языком:

— Лизавета, радость моя, неужели жизнь тебя еще не научила, как сильно нужно бояться своих желаний? — мгновенно перевернулся и теперь смотрел на меня сверху вниз.

Я опять всхлипнула, скованные наручниками руки пронзила острая боль, и по щеке против воли покатилась слезинка. Айвен прикоснулся к ней большим пальцем, медленно стер, и, словно сожалея, спросил:

— Зачем?

В эту минуту я ненавидела его так сильно, мощно, неудержимо, что даже боль вдруг исчезла. Все поглотила ненависть, она билась внутри сердца, изнуряла душу, туманила разум, застилала дневной свет.

— Просто убей! — проговорила я, плюнув ему в лицо.

Айвен дернулся, зрачок в его глазах дрожал, то сужаясь, то снова расширяясь, почти заполняя всю светлую радужку. Не торопясь, он вытер капли моей слюны тыльной стороной ладони, дотронулся до них языком. Я шумно вдохнула, ощутив внутри странное, пугающее чувство. Айвен склонился ниже, прикоснулся к моим губам, пробежался по ним языком. Сбросив оцепенение, я постаралась укусить наглеца. Но он со смехом отодвинулся.

— Я. Тебя. Ненавижу! — вложила все эмоции, которые испытывала в данный момент.

— Что же, мне безумно жаль, что мы так и не смогли стать друзьями, Лизавета! — гада не проняло.

— С такими друзьями — врагов не надо!

— Ой, как грубо! — и снова эта искушающая, дьявольская улыбка скользнула по его губам. — Но я докажу тебе, что ты не права! Поступлю, как друг, — медлил, испытывая на прочность мои нервы. — Убью быстро!

— Приступай! Будучи живой, я никогда не отдам тебе медальон! — горячо пообещала я.

— Твое право, — ничуть не расстроился он.

— Начинай! — вытянулась под ним, как могла, даже голову запрокинула, открывая шею.

— Как скажешь, дорогая, твои желания стали для меня законом! — Айвен больше не играл, опустил одну руку на мою шею, готовясь сжать пальцы.

«Это конец!» — обреченно подумала я, ожидая, новый приступ боли, завершающий мою жизнь, надеясь, что он пройдет быстро. Жаль только — последнее, что чувствую, это тяжесть тела Айвена и его прерывистое дыхание.

Долгожданная боль и еще более желанное избавление от нее все не приходило. Дышать стало труднее, но не потому, что жестокая рука сжимала мою шею, а потому, что кто-то развалился на мне всем своим немалым весом, устроив голову на моем плече, и замер, словно и впрямь отправился на тот свет! Не веря в свою удачу, распахнула глаза. Айвен не двигался.

— Что за хрень? — засмотревшись на танец снежинок, поинтересовалась я у пустоты.

— Лежать не надоело, а? — послышался задорный женский голос.

Попыталась скинуть тело Айвена и осмотреться, извивалась, как могла, и наконец, мне удалось освободиться и с трудом сесть. Первое на что обратила внимание — витая рукоять старинного клинка, явно серебряного, торчащая из спины моего врага. Порадоваться бы, но я испугалась сильнее, вскинула голову и часто заморгала, не доверяя тому, что вижу.

Небрежно прислонившись к стене, стояла и улыбалась мне незнакомая молодая женщина с длинными, выкрашенными в синий цвет волосами. Одета она была дорого, броско и весьма оригинально. Белая блуза с широким воротом, поверх нее бархатный корсаж на шнуровке, подчеркивающий высокую, упругую грудь. Длинные ноги обтягивали кожаные штаны с широким поясом, а ниже — летние сапоги на высоком каблуке.

— Ты кто?

— Можешь звать меня Бьянкой! — разрешила она.

— А… — мне никак не удавалось придти в себя, мысли скакали зайцами, и я не могла утихомирить их.

— Звучит патетически, но я пришла спасти тебя, — Бьянка обошла меня, присела, присвистнула. — Эк, тебя угораздило! — прикоснулась к ожерелью на моем запястье.

— Ты его видишь? — с замиранием сердца спросила я.

— Вижу, не слепая! — хмыкнула она. — И могу тебя поздравить! Повезло, так повезло, сам принц, пусть и не на белом коне, сделал тебе предложение!

— А-а-а… — паникуя, огляделась, взгляд замер на теле Айвена. — Он… — выдохнула. — Надеюсь, ты меня заочно вдовой сделала!

— Нет. Айвен скоро очухается!

— Ты его не убила? — истерично взвизгнула, недоверчиво разглядывая кровавое пятно на светлой рубашке мужчины.

— Себе дороже! Возможно, я бы попыталась, но, убив Айвена, рискую нажить огромные неприятности!

— А-а-а, — подвывая, высказала я свое отношение.

— Бэ! — резко бросила она, и одним движением разорвала цепь, сковывающую мои руки, и почти мгновенно оказалась передо мной. Кажется, я никогда не привыкну, что эти существа умеют столь быстро передвигаться.

Ошалело рассматривая протянутую когтистую конечность, я решила уточнить:

— Ты…

— Тарлана, только истинная, в отличие от него, — Бьянка предугадала мой вопрос, кинула на Айвена презрительный взгляд. — Он полукровка, правда, сильный, зараза! Амиор не сына делал, а идеального убийцу!

Я схватилась за голову. Столько информации, событий, когда сложно доверять, и неизвестно, как отличить правду от лжи.

— Давай поговорим, когда оторвемся! Мы еще не ушли, — прочитав мои мысли, произнесла она и тише добавила. — Меня Ярослава прислала! Я ее должница и обязана помочь тебе!

Слова плохо доходили до моего сознания, чувствовала себя мухой, угодившей в кисель. Вроде, сладко и вкусно в начале, но потом ждет мучительная и долгая смерть. Странный звук, раздавшийся сбоку, заставил вскинуться и проворно, без всякой поддержки вскочить. Дрожа всем телом, я наблюдала за тем, как руки Айвена медленно увенчали черные когти, а затем принялись безостановочно шарить вокруг.

— Бежим! — тронула меня за плечо и потянула за собой Бьянка.

Сделав несколько шагов, я опомнилась.

— Бежим! — строже повторила тарлана.

— Где Надя? — я вспомнила о подруге, заозиралась, не зная, куда поспешить.

— Мне велено спасти только тебя, — подошла ко мне и оповестила Бьянка.

— Нет, — бросилась бежать наугад.

Айвен пришел в себя и сейчас старался дотянуться до кинжала. Успела бы, устрашилась — вот это силища! Заглядывала во все двери, которые были открыты.

В конце длинного коридора мне повезло. Как вихрь, я влетела в кабинет, где увидела всхлипывающую, сидящую на полу в разорванной одежде Надюшку. Полицейские, как и прочие, были обездвижены.

— Они? — на миг остановилась, боясь услышать горькую правду.

— Н-н-нет, — захлебываясь от рыданий, откликнулась Надя, и я, радостно кивая, поковыляла к ней.

Присела, глотая слезы, и минуту мы таращились на падающий снег, говорить ни мне, ни ей больше не хотелось.

— Куда теперь? — спустя непродолжительное время поинтересовалась я.

— Не знаю, давай, хотя бы выйдем на улицу, — предложила она, поднимаясь.

Руки ее были скованы за спиной, и я быстро огляделась — не увидев Бьянки, решила поискать ключ от наручников здесь.

Добралась до стола, у которого стояли двое полицейских, принялась искать там, скидывая на пол бумаги, фотографии, канцелярские принадлежности. Приглушенный вскрик Надюши заставил меня обернуться через плечо — в дверном проеме стоял Айвен. На сей раз он не ухмылялся.

— Лиза-Лизавета, не разочаруй меня снова!

— Да пошел ты! — огрызнулась в ответ.

— Куда? — в медовом голосе звенела ярость, выдавая чувства Айвена.

— Туда, откуда явился! — ответила резко, так и не обнаружив ключ.

Все внутри сжималось от боли. Страх, неподдающийся воле, заливал все вокруг, даже воздух казался сухим и жестким, отчего хотелось закашлять, а потом бежать прочь без оглядки, не думая, что ждет впереди, оставляя позади жуткое существо, способное убить без жалости. Стиснув зубы, развернулась лицом к Айвену, приказав себе держаться. Чтобы не упасть, потому что колени дрожали, я ухватилась за край стола. Айвен, поймав мой взгляд, молчаливо указал в коридор, вроде, спросил, не вернуться ли ему обратно?

— Сделай одолжение, — прикусила губу до крови, чтобы вернувшаяся боль, напомнила о том, что я все еще жива и очень не хочу умирать.

— Лизавета, — сладкоголосо, будто снова соблазнял меня, обратился Айвен.

— После всего того, что между нами было…

— А что между нами было? — из глубины души вырвалась злость, выжигая слабость и страх, одарила восхитительным безумием, заставила быть смелой. — Думаешь, поцеловал, и я растаяла? Считаешь, я ни разу не получала удовольствия, занимаясь сексом?

— Считаю, и ты думаешь так же! — да, уверенности этому невыносимому типу не занимать, но я, словно пьяна, мне хочется жить, пусть даже еще несколько минут.

Обидно расхохоталась, поднимая левую руку, где сверкала жемчужная нить:

— И все-таки я говорю «нет» в ответ на твое предложение! Нет, нет и еще раз нет! — хохотала так сильно, что опять выступили слезы. Вытерла их, притихла, глядя, как сужаются, светлеют, мерцают глаза Айвена.

— Кто? — изменившимся голосом спросил он, овладел своими эмоциями, широко ухмыльнулся. — Это не было предложением! Мне нужно было, чтобы ты помнила обо мне до самого конца своей прискорбно короткой и глупой человеческой жизни!

Новой, более бурной, мощной волной поднялась в моей душе ярость, когда я мысленно согласилась с Айвеном. Да, спору нет, он все решил тогда за меня.

Несколько минут взаимного удовольствия, и мы расстались бы. Он получил бы медальон и скрылся, оставляя мне сожаления и разбитое сердце. Никогда больше, ни с одним мужчиной я бы не была счастлива, проклятые жемчужины всегда и везде напоминали о купальской ночи и демоне, с которым я ее провела. И в любую минуту, надумай он вернуться, я бы приняла его без сомнений! Тварь! Мерзкая, самодовольная тварь, которая отравила одним присутствием мою душу, испоганила всю жизнь! Неужели покорюсь, сложу лапки на груди, смиренно прося о быстрой смерти?

На красивых губах Айвена завораживающе медленно показалась улыбка, доказывающая, что он узнал о моих мыслях. Сделал шаг, отчего я прилипла к деревяшке, а он снова задал вопрос:

— Кто?

Сдаться сейчас, значит, признать поражение и уйти с миром, оставляя ему все: радость бытия, ощущение победы, подарок крестной. Стараясь не думать, я небрежно уронила:

— Я не спрашивала имя!

— Не играй со мной, Лизавета! Это становится интересным, разумеется, для меня, а вот тебе, девочка, боюсь, не понравится!

— Почему? — меня привлекала игра с огнем, потому что моя жизнь все еще продолжалась.

Айвен разгадал мой замысел, улыбка его стала предвкушающей, а слова жалили, словно злые пчелы:

— Лиза-Лизавета, что ты делаешь? Всего лишь пытаешься продлить минуты своей никчемной, жалкой жизни!

— Пытаюсь, — ни к чему было опровергать, но и сдаваться я тоже не собиралась, решила уколоть врага. — Чего и тебе советую! Зря ты повернулся спиной к двери, вдруг кто-то надумает повторить попытку и убьет тебя?

— Кто-то? — Айвен, точно издеваясь, разогнул правую руку, которую во время разговора держал за спиной. В лучах солнца заиграл клинок, тот, который недавно находился глубоко в его плоти. — Я знаю, чей это кинжал!

Бьянка! Кажется, в этом столетии ее зовут так!

Я даже не поняла, как сумела вдохнуть, а Айвен продолжил добивать меня, пока только словами, но какими:

— Та еще лгунья и предательница! Знаешь, когда-то давно, до нашего с тобой появления на этом свете, Бьянка, которую тогда звали иначе, и Ярослава были лучшими подругами! — По очереди указал на меня и на застывшую, пытающуюся слиться с обстановкой Надю. — Как вы! Но, — поднял вверх указательный палец, — потом Бьянка предала Ярославу и увела у нее мужчину!

Моего отца! — пояснил сразу. — Ну, Ярослава обиделась и отомстила… — ткнул в мою сторону. — Украла медальон, тот, что все еще висит на твоей груди, Лизавета!

Я устала бояться, устала рыдать, устала страдать и чувствовать себя беспомощной! Кто я для этих существ? Кем я была для погибшей Ярославы, которую любила всем сердцем? Отчаяние струилось по венам, заменяя кровь, ускоряя ее течение, заменяя все прочие чувства дурью, что кипит и требует выхода. И больше не думаешь, просто произносишь, едва шевеля окровавленными губами:

— Хочешь вернуть медальон папаше? Да? Подойди и возьми! — дрожащими от не проходящего волнения руками я сорвала медальон и протянула Айвену на раскрытой ладони.

Он не кинулся, как я рассчитывала, кивнул и сделал шаг. С жизнью своей я давно успела проститься, поэтому стояла и прямо, ничего не утаивая, смотрела на Айвена. Наверное, я перешагнула ту, невидимую черту, за которой пропадает страх смерти. Больше я ничего не боялась!

Как и не удивлялась ничему! Поэтому не вздрогнула, когда самый настоящий арбалетный болт пробил плечо Айвена, пригвоздив его к стене.

Откуда я узнала, чем именно был железный стержень, прилетевший с улицы, разбив стекло? Видела в кино! Иногда телевидение бывает полезно! За первым влетел второй, третий и четвертый! Айвен оказался пришпилен к стенке, но сознания не потерял, пытаясь вырвать железки из своего тела. Еще раз восхитилась его силой воли, ведь испытывал сильную боль, у меня бы так никогда не получилось при всем желании!

— Лизка! — крикнула Надя, вскакивая, подбегая, и мы обе ошарашено проследили, как растворяется в сияющем воздухе окно вместе с решеткой.

Не прошло и секунды, как Бьянка заскочила на подоконник:

— Скорее! Иначе не успеем!

— Сдохнешь, сучка! — пообещал Айвен, глядя исключительно на Бьянку, и тут же выдернул один из болтов.

Инстинкт самосохранения — один из самых главных для человека — сработал. Мы с Надюшей, как очумелые, рванули к окну. А Бьянка ответила Айвену:

— Быть может, но не по твоему хотению! Ты слишком слаб, чтобы тягаться со мной, мальчик!

— Посмотрим! — сказал он и выдернул второй болт.

Теперь нас и подгонять не нужно было, мы взлетели на подоконник и сиганули вниз, благо находились на первом этаже.

— Полегче! Мы еще не в моей машине! — предостерегла Бьянка.

Мы остановились, будто услышали сигнал. Надя едко посмотрела на меня, и я знала, что означает ее взгляд.

— Почему мы должны верить тебе? — спросила я у Бьянки.

— Не знаю! — пренебрежительно откликнулась она, сделала вид, что задумалась, произнесла. — Разве что, не совсем дурные! Видели, как я спасла ваши жизни! И не думайте, что сумеете ускользнуть от Айвена. Маячок, что на твоей руке, Елисава, поможет полукровке разыскать вас! При условии, что сумеете спастись от других полукровок, которых Айвен оставил у входа! И еще один пункт — там же, у крыльца, полным-полно полицейских! Они отмерли, когда Айвен упустил контроль!

Наши взоры метнулись к оконному проему, потом мы посмотрели друг на друга, осознавая, что выход из этой скверной ситуации один, ну, по крайней мере, пока. Раз выжили, то хотелось бы продолжить! Меня же задело то, как обратилась ко мне Бьянка! Елисава — так называла меня только Ярослава! И я обязана выслушать, что расскажет тарлана!

Сил хватило лишь на то, чтобы кивнуть, и Бьянка приказным тоном проговорила:

— Выпрямились, мило улыбнулись и вперед! Мимо полицейских только так!

— А мы… — Надин оказалась чуть быстрее меня, но Бьянка прервала ее на полуслове:

— Вопросы потом! Сейчас делайте то, что велено!

Решение принято, теперь только вперед, потому что за спиной не дремлет сама смерть! Мы сделали, как указала Бьянка, не без опасений, но пошли за ней, едва успевая из своих последних оставшихся сил.

Немного пугающе было, когда она прошла между стоящими у крыльца полицейскими.

— Эй, красотка, где обещанный телефончик! — со смешком произнес один из мужчин.

Кокетливо поглядывая на него, Бьянка сорвала с ближайшего куста зеленый лист и подала полицейскому:

— Держи! Еще увидимся! — игриво помахала и отправилась дальше.

Смотря ей в спину, полицейские на нас даже не взглянули.

— Видела? — заикаясь, полюбопытствовала у меня подруга.

— Да, только давай не будем это обсуждать!

Крик замер на губах, Надя так внезапно остановилась, что я врезалась в нее, а вот Бьянка осталась верна себе.

— Кого я вижу? Неужели это вы, мальчики?! — так словно Джер и его коренастый невысокий напарник были ее лучшими друзьями, которых она давно не встречала.

— А уж мы как рады встречи с вами… со всеми! — отвечал Джер Бьянке, но смотрел при этом на Надю. Взгляд его будто ощупывал мою подругу, пробегая туда и обратно по ее телу. Надюшка демонстративно вскинула голову, предпочитая смотреть слезящимися глазами на солнце, а не на демона.

Неужели и ей интересно сыграть? Противник определен, теперь остается победить? При случае спрошу, а пока есть дела важнее!

— Отойдите! — приказала полукровкам тарлана, но ни Джер, ни его напарник не шелохнулись.

Джер был уверен в себе:

— При всем уважении, но уйдешь ты, тетушка!

— Не зли меня, племянничек!

— Убьешь? — Джер в притворном ужасе чуть качнулся назад.

— Нет. Но только потому, что ты сын моего брата! Не люблю расстраивать младшего! — Мгновение и кончики ее пальцев заискрились. — Поэтому только покалечу, чтобы надолго урок запомнил!

— Думаешь, испугала? — Джер откровенно насмехался, и Бьянка кинулась на него.

Мы и рассмотреть ничего не успели, а первый полукровка без признаков жизни упал на асфальт, а спустя минуту голова второго откатилась к нашим ногам.

— Чего застыли? — рявкнула на нас Бьянка. — Идем! Моя машина за углом!

— А как… — высказала недоумение Надя, но Бьянка, не глядя, обронила:

— Айвен приберется! Теперь это его забота!

Только Надюша хотела услышать иное, то, как она оглядывалась, убегая, сказало о многом. Подруга, несмотря ни на что, жалела Джера и беспокоилась о нем.

 

Глава 2

Роскошный автомобиль васильково-синего цвета приветливо мигнул фарами, точно узнавая хозяйку, а уже через минуту мы неслись на огромной скорости по улицам города.

Устало прислонившись к спинке сидения, решила немного передохнуть, но даже глаз не закрыла. Взгляд притягивало зеркало дальнего вида, мерещилось, что я уже вижу черную машину Айвена, догоняющую нас. Необходимость срочно отвлечься заставила спросить:

— Ты назвалась тарланой, но я ни разу не слышала о таких существах. Кто вы?

— Боишься? — в вопросе звучала ирония.

— Не знаю… честно, — отозвалась я, не поднимая головы, слегка прищурено глядя на собеседницу.

Она взглянула прямо, ненадолго отвлекшись от созерцания ситуации на дороге, сказала:

— Не боятся только мертвые! Живым всегда есть о чем беспокоиться, и чего опасаться!

— Ну, — согласилась, — я боюсь за маму и ее мужа, за подруг тоже опасаюсь.

Мало ли что взбредет в голову Айвену!

— Или вам, Бьянка, — Надюша, устроившаяся на заднем сидении, смело высказала свои опасения.

Тарлана хмыкнула:

— Не доверяете мне?

— Доверие? — глухо откликнулась я. — Как будто у нас есть выбор?

Странное ощущение пронзило меня, и, взглянув в зеркало, увидела, что черная машина Айвена у нас на хвосте.

— Вам придется довериться мне! — Бьянка тоже увидела, вдавила педаль газа в пол, стрелка спидометра подскочила до ста двадцати.

Автомобиль Айвена секунд на пять, не дольше, исчез из поля зрения.

— Оторвемся! — крикнула Бьянка, сосредотачивая все свое внимание на оживленной городской дороге.

Перестроившись в левый ряд, она резко свернула на перекрестке. Айвен если и отстал, то ненадолго, вскоре он опять пристроился за нами.

Бьянка вдавила педаль в резиновый коврик, ругнулась:

— Да чтоб тебя! — крутанула руль, и автомобиль послушно скользнул в соседний ряд. — Пристегнись! — поздновато напомнила она мне, в то время, как Надюшка уже сползла на пол и тонко повизгивала.

Я попыталась последовать совету Бьянки, но не смогла, меня мотало из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Тогда я просто вцепилась двумя руками в край сидения и стиснула зубы. Наверное, так чувствует себя осколок в калейдоскопе, летит, падает, скользит, чтобы изменился узор. Никогда не думала, что придется участвовать в гонке, когда не успеваешь рассмотреть соседние машины, пространство за окном кружится, а картинка расплывается.

— Вот же настырный мальчишка! — сквозь зубы выдала Бьянка, прибавив несколько слов, явно ругательных, на незнакомом языке.

Я прикрыла на миг глаза, подумав, что так будет проще, и услышала в своей голове шепот Айвена:

— Лизавета, ты такая красивая…моя… навсегда…

Я позабыла вдохнуть, ощущая, как внутри медленно разгорается огонь страсти. Сначала искорка совсем маленькая, практически неощутимая, которая сияет ярче и ярче.

— Моя Лизавета… Будешь помнить… ты будешь помнить…

Губы поневоле задвигались, отвечая:

— Буду, — а на щеках показались слезы.

— Я могу… — продолжал Айвен, разговаривая мысленно только со мной.

— Что? — снова против воли я задаю вопрос, потому что ответ важен, как воздух, без которого не возможна сама жизнь.

— Все могу…

— Все? — ответила, понимая, что желаю только одного — его самого.

— Открой дверь, — знаю, что автомобиль Айвена рядом с нашим, не отстает ни на миллиметр. Они настолько близко, что почти сталкиваются, обдирая идеальные отполированные бока. — И я дам, что ты хочешь…

Распахнула веки, сквозь слезы, наблюдая за тем, как правая рука, больше непослушная моей воле, движется к ручке. В душе кричу, но никто меня не слышит, только Айвен заманивает, обещает, ломает.

— …..! — смачно высказалась Бьянка, схватив меня стальной, совсем не по-женски сильной хваткой, сжимая руку так, что стало больно.

Если бы это меня спасло, я бы тарлане «спасибо» сказала. Но нет, вместо благодарности начала сопротивляться, и машина вильнула, когда Бьянка на мгновение потеряла контроль над ней.

— Фак! — ей пришлось отпустить меня. — Надя, держи свою подругу, а я займусь Айвеном! — и что-то быстро зашептала.

Надюшка опоздала совсем чуть-чуть, напала сзади, стараясь удержать мои руки, но дверка уже открылась, и автомобиль Айвена, несущийся на огромной скорости, оторвал ее.

— Лизавета, красивая моя…

— Твоя? — рыдая и сопротивляясь Наде, глядя на Айвена, спросила я.

— Моя… — кивнул он и улыбнулся, а затем протянул ладонь. — Будем вместе навсегда, только… — взглядом указал на медальон, покачивающийся на моей груди.

Надежда, как лучшая подруга, готовая на все ради моего спасения, старалась изо всех сил. Я, почти рыча, пыталась разжать ее руки, крепко обхватывающие мое тело, не позволяя высунуться из машины навстречу Айвену. Надин всхлипывала, но не отпускала, тогда я решила укусить ее.

— Лизавета, моя девочка… сладкая, влекущая, чуткая… Ты не представляешь, как я скучал по тебе… — губы Айвена зашевелились, и ветер донес до меня его обольстительные речи.

— Лизка, не дури! — отчаянно, задыхаясь, кричала Надюшка, но я ее не слышала. — Бьянка! — взмолилась она.

Тарлана так вцепилась в руль, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения, не отвлекаясь от дороги, она продолжала говорить, одновременно в моей голове зазвучали ее слова:

— Елисава, девочка, сражайся с ним! Ты можешь! Ярослава должна была тебя научить!

— Лизавета, моя Лизавета, — колдовской дурман вновь овладел моим сознанием, заглушая иные фразы, кроме тех, что нашептывал Айвен. — Будем вместе… навсегда…

За последние слова я и зацепилась, медленно поинтересовавшись:

— Не слишком ли долго твое навсегда?

— Нет, ты будешь моей, а я твоим… Общее на двоих наслаждение, разделенная страсть, истинная любовь без обмана! — Слышалось со стороны Айвена, и я откликалась, потому что тело помнило все ласки демона, оно подчинялось его зову, игнорируя слабые попытки сопротивляться.

— Сражайся с ним, Елисава! — где-то на краю послышался другой голос. — Надежда, держи ее, не отпускай!

— Надежда погубит тебя, девочка моя, — тотчас ответил Айвен.

— Ладно, — прошептала сорванным голосом, но Бьянке удалось посеять семена сомнений в моей душе. Они упали на благодатную почву воспоминаний, которые дороги сердцу. Наваждение еще окутывало меня, подчиняло тело, но разум заставлял забыть одни воспоминания, погрузиться в другие.

…Мне года четыре и я бегу под горку, чтобы первой добраться до калитки домика, где мы обитаем. За спиной смех мамы и Ярославы, и я оборачиваюсь на секунду, а после лечу. Хнычу, очень болят содранные колени и ладони.

Мама обнимает, шепчет что-то ласковое, но я лишь сильнее рыдаю на ее плече.

Когда поднимаю голову, вижу, как неодобрительно поджимает губы крестная, с уст ее срываются жестокие слова:

— Всего лишь царапина, Елисава! Ты же ничего не сломала! Поэтому встань и иди вперед!

Я обиженно всхлипываю, так хочется, чтобы и Ярослава меня пожалела, но ее слова безжалостны.

— Не щади себя, Елисава, лишь так добьешься успеха! Не стой на месте, не реви, не жалей о том, что ушло! Пока двигаешься — ты живешь!..

… И еще одно! Кажется, я чуть старше, лет шесть, не больше. Мальчишка во дворе отнял мою любимую куклу, сломал. Я снова хнычу, мама жалеет, твердит, что купим новую.

— Толку? — яростно бросает крестная. — Она опять отдаст ее в чужие руки, так, Елисава?

Мне хочется кричать в ответ, что «нет, ни за что!»

… - Докажи, что способна победить! — говорит мне Ярослава, когда я сомневаюсь, что меня примут в университет.

Хныкать почему-то больше не хочется, и я уверенно киваю!

— Запомни! Только так, а не иначе! Не сдавайся, не паникуй, верь в победу и иди к ней! — усмехается крестная и добавляет. — А свое никому не отдавай, даже посмотреть! Потому что могут и не вернуть! Умей сказать твердое и неоспоримое «нет»!..

Вспомнила, расслабилась на миг, выдохнула, холодно улыбнулась и показала Айвену фигуру из пяти пальцев.

В ответ раздался рык, от которого волосы на голове встали дыбом, а спустя минуту дорогу заволокло белой пеленой.

Мы с Надин ошалело переглянулись, Бьянка устало кивнула:

— Я знаю путь, — и вывернула руль влево, а позади все утонуло в громких сигналах автомобильных гудков, визга шин, ударов металла о металл.

Тихое озеро, скрытое от проезжающих по трассе автомобилей за живописным перелеском, стало нашим спасением. На его берегу, куда попали, свернув с оживленной дороги, мы позволили себе передохнуть и окунуться в прохладную воду.

Слушая приглушенный звук пролетающих по трассе машин, я невольно озадачилась: «А почему никто, кроме нас, не знает об этом уютном месте?

Неужели, опять Бьянка постаралась?»

Помотала головой, стараясь воспользоваться свободными минутами по полной. Солнечные лучи играли на прозрачной озерной глади, рассыпаясь мелкими бликами, и казалось, что на дне разбросаны золотые монетки. Яркий травяной аромат окутывал берега, будоражил душу, навевал смутную тревогу, и чудилось, что я еще нескоро увижу родной город. В небе заливалась какая-то птица, но перевернувшись на спину, я не смогла увидеть ее, только глаза начали слезиться, так нестерпимо было смотреть вверх. Перевернулась, поймала брошенный Надюшкой флакон с дорогим элитным шампунем.

— Поторопись! — сказала она, украдкой поглядев на берег, где стояла, будто статуя, Бьянка, думая о чем-то, почти не обращая внимания на нас.

Намылив волосы, заметила, как поморщилась подруга, и взглядом задала ей вопрос.

— Бьянка и Айвен пугают до дрожи, — призналась Надя, и я приложила палец к губам, напоминая, что тарлана может с легкостью нас услышать.

Бьянка услышала, взглянула с насмешкой, медленно подняла руки, а затем, обойдя сломанную машину, вытащила из багажника объемную сумку и кинула ее в кусты, предлагая заканчивать.

Выбравшись из воды, как можно скорее, мы торопливо скрылись в ивовых зарослях. В сумке нашлись шорты, пара футболок и три легких платья. Нижнее белье отсутствовало, а наше собственное хотелось сжечь. Надюшка оказалась проворнее меня и схватила шорты. Пожав плечами, я облачилась в одно из платьев, выбрав наиболее длинное. Не привычно чувствовать себя такой, почти обнаженной, беззащитной, когда каждое дуновение ветра напоминает пальцы любовника, дотрагивающиеся до самых интимных частей тела.

Нужно было срочно отвлечься, и я решила задуматься о чем-нибудь другом. На ум мгновенно пришли недавние слова Надин. За них я и уцепилась, как за спасительную соломинку.

— Надь, давай начистоту?.. — И вопросительно выгнула бровь.

— Спрашивай! — позволила она, присев на траву, придирчиво осматривая кроссовки. Те самые, что мы еще несколько дней назад захватили из дома, направляясь на съемку, чтобы не вернуться.

Я решила свои не надевать, уж больно непрезентабельно они выглядели и слишком о многом напоминали. Закинула обувку в кусты, эх, как бы можно было также запросто выкинуть свои проблемы!.. В топку все! Сейчас хочется узнать.

— Почему ты не боишься Джера? — взгляд на подругу, глаза в глаза, чтобы не отвертелась.

Надюша не стала хитрить:

— Потому что он смотрит на меня, как на свою собственность, словно купил новую игрушку! Да мы целовались… ну, пусть он запустил руки под мою блузку, да даже если бы мы занялись сексом там, под сосной, — распалилась она сильнее, — это все равно не дает ему право считать меня вещью! Только я решаю с кем спать, кого считать своим парнем, а кого послать на…й! — подруга не выдержала и ругнулась. Выдохнула и, как одержимая, сообщила. — Нет, Лизка, Джера я не боюсь! Он меня бесит! Я хочу его ударить! — со злостью. — И ударю его, если мы снова встретимся на узкой дорожке! — и точно обещание. — А мы обязательно встретимся!

Я вытаращилась на нее, не узнавая лучшую подругу. Разозлить Надюшку было весьма сложно! Обычно она запросто уходила от споров, часто сводила к шутке, меняла темы, избегала неприятных разговоров. И я никогда не видела, чтобы она сердилась на мужчин. Даже пьяница-сантехник, ее сосед, при встречах был достоин доброго слова. Но сейчас… Вопрос замер на языке, когда из-за кустов послышался звук мотора и грохот музыки. Сначала мы, не сговариваясь, навострили уши, а потом через переплетение ветвей смотрели на то, что происходит за кустами.

На берег выехала машина, замерла неподалеку от синей «ласточки» Бьянки, а затем распахнула дверцы. Из них, как горох их стручка, высыпали полупьяные парни и девушки. Удивилась мимоходом: «Как же они поместились в старенькой «десятке?» Скинув одежду, ребята с гиканьем и визгом устремились к воде. Приготовилась выдохнуть, но случайно поймала взгляд Бьянки, обращенный на людей. Стало не по себе, как однажды в цирке…

…Помнится, лет семь назад в наш город приехали известные дрессировщики с новой, захватывающей программой, и мы с мамой и Ярославой решили сходить. На арене выступали тигры, четко выполняя все команды дрессировщика. Когда щелкал хлыст, крестная отчетливо морщилась, словно приказ относился непосредственно к ней. Взгляд ее был прикован к арене, обнесенной решеткой, скользил от зверя к зверю, иногда замирал. Губы Ярославы шевелились, но слов было не разобрать. Я так удивилась, что следила за крестной, поэтому увидела, когда она улыбнулась. Улыбка Ярославы мне не понравилась — коварная, ледяная, мстительная. Я поежилась и обратила внимание на сцену, один из тигров смотрел в зал. И это было… жутко.

Мерещилось, что сидящие люди для него не что иное, как куски свежего мяса, и тигр выбирает, с кого начать. Невольно прижала руку к груди, и крестная заметила.

— Видела? — лукаво спросила она, и я быстро покивала, стараясь отвести взгляд от тигра-людоеда, но не в силах противостоять природному магнетизму свободолюбивого, сильного зверя. — Запомнила? — продолжила Ярослава, и я снова кивнула:

— Да, — отвечала еле слышно, больше себе самой, отводя глаза, рассматривая дрессировщика, а потом взглянула на крестную. Она больше не улыбалась:

— Вот что, Елисава! Если ты когда-нибудь где-нибудь или когда-нибудь увидишь того, кто смотрит на тебя точно так же, то немедленно уходи!

Неторопливо, не поворачиваясь к хищнику спиной. Постарайся затеряться в толпе, спрятаться, укрыться от его взгляда! Запомнила?

— Да, — выдохнула я, отчего-то волнуясь все сильнее…

Тогда я накрепко запомнила совет Ярославы, а сейчас наблюдала, как Бьянка смотрит на приехавших ребят. Тигр за ограждением просто игривый котенок по сравнению с той, что стояла, небрежно опираясь о крыло автомобиля, словно львица, готовая совершить прыжок, разорвать добычу и вдоволь насытиться.

— Бьянка! — набравшись храбрости, позвала я, направляясь к ней.

Обернувшись, она буквально обожгла меня нечеловеческим взглядом.

Захотелось трусливо поджать хвост, которого не было, и уползти обратно в кусты. Теперь даже Айвен не казался настолько страшным, в его глазах хотя бы не сверкали кроваво-красные молнии и не кружились воронки, готовые утянуть неосторожно взглянувшего на самое дно.

Собрала волю в кулак и выпрямилась, напомнив себе, что Ярослава выбрала меня, сделав хранительницей медальона. Я не знала, чего этакого углядела во мне крестная, раз доверила столь важную миссию.

— А ты подумай! — голос Бьянки изменился, напоминал шипение змеи, но я решила рискнуть. Сняла цепочку с медальоном, протянула ей:

— Возьми! — мне нужно было проверить.

Тарлана нехорошо сузила изменившиеся, ставшие темными глаза.

— Так легко сдаешься?

— Вам известен ответ! — выше подняла голову, как говорится: «Кто не рискует, тот не пьет шампанское!»

Бьянка направилась ко мне, Надюшка пискнула и скрылась за кустами, я осталась стоять. Не потому что мнила себя непобедимой, просто не могла сдвинуться с места, все конечности онемели, тело пронзала дрожь. Тарлана ведала о моем страхе, шла медленно, от ее улыбки веяло могильным холодом.

— Надеешься, что избавишься от проблем, Елисава? — хрипло спросила Бьянка, и я удивилась, понимая, что она не разгадала мой замысел. Конечно, теперь ни за какие коврижки я бы не отдала ей трилистник! Гордость, будь она трижды проклята, обычная человеческая, превращающая хрупкие, слабые фигурки в полноценных людей, тех, которые творят историю, захватила меня.

Сейчас я думала о Ярославе, о ее помыслах, действиях, загадках и уроках.

Лишь в этот миг осознала, что крестная совершенно осознанно отдала мне медальон, выбрав простую человеческую девчонку, а не кого-то из своих. И она готовила меня ко всем трудностям, учила не рыдать, если больно, а бороться до победы, стискивая зубы. «Не отступать и не сдаваться!» — вот мой девиз, как ответ Ярославе. Она просила меня бежать от хищников, но отправила на помощь одну из стаи. Мне снова вспомнился тигр! Говорят, хочешь уйти живым, отступай, не глядя ему в глаза, иначе зверь воспримет это, как вызов. Я убегать не собиралась, поэтому смотрела в упор. Бьянка подбиралась ближе, скользя по траве бесшумно, точно сливаясь с природой, стараясь напугать меня.

Я боялась, видит бог, так что все внутренности горели, а инстинкты сходили с ума, требуя уносить ноги и все остальное, пока еще целое.

Бьянка замерла в шаге от меня, вытянула руку с отросшими жуткими, блестящими, точно отполированными когтями. Напротив меня стояла не насмешливая спутница, спасшая нас с Надюшкой, а опасное, жуткое существо из легенд. Пальцы подрагивали, будто тарлане не терпелось вырвать медальон, а затем перегрызть мне глотку.

Из кустов с кличем:

— Наших бьют! — выскочила Надин, вооруженная довольно приличным камнем, который прицельно полетел в голову Бьянки.

Каменюке не повезло, тарлана с легкостью перехватила его на лету, стиснула пальцы правой руки, и «снаряд» обратился в пыль. Что тут можно было сказать?

— Бл… — вырвалось у нас почти синхронно.

Бьянка одарила нас снисходительной улыбкой, мол, а чего вы ждали?

Ребята, купающиеся в озере, обратили на нас внимание, и один подошел.

— Девчонки, у вас все в порядке?

— Лучше, чем ты думаешь! — заверила, повернувшись к нему, тарлана, а мы с Надей рьяно подтвердили ее слова. Обеим не хотелось, чтобы молодые люди погибли по нашей вине.

— Идемте! — бросила Бьянка, теряя интерес к парню, зовя нас за собой куда-то в лес по узкой тропке.

О чем я думала, следуя за тарланой? В основном о ней самой.

Любопытство смешивалось с опасениями, заставляя гадать и сомневаться! Кто такие тарланы?! Оборотни? Вампиры? Демоны? Инопланетяне? Или, быть может, они сочетают в себе качества всей земной и космической нечисти сразу?! Моих познаний в области паранормального явно не хватало, чтобы придумать более-менее разумное объяснение. Магия? Нечеловеческие способности? Чему еще я стану свидетельницей? А, быть может, Бьянка съест нас за следующим поворотом тропки, заведя в самую лесную глушь?

— Прекратите! — рявкнула тарлана, обернувшись, сверкая разъяренным взором.

Мы с Надин дружно замерли, осматриваясь, прикидывая шансы на спасение, догадываясь, что думали об одном и том же.

— Я не собираюсь кусать вас, пить кровь или жрать мясо! — продолжила Бьянка и просветила. — Мы иначе питаемся! — и чуть мягче. — Вы должны были заметить!

Мы с Надюшей снова переглянулись и также дружно пожали плечами.

Потом я осторожно высказалась:

— Я заметила, как вы смотрели на людей.

— Смертные! — Бьянка фыркнула, но решила разъяснить. — Полукровкам достаточно человеческих эмоций! Вот для чего Айвен и другой молодняк устраивает показательные выступления! Секс… ночные клубы… драки… До определенной поры им этого будет достаточно!

— До определенной поры? — Надин заинтересовалась.

— Да, наша история знает немало примеров, когда полукровки возраста трех-четырех сотен лет сходили с ума. Сначала развязывали военные конфликты, принимали активное участие в битвах, а затем… затем следовали обычные жестокие убийства. Один из наших законов гласит: «Как только полукровка переступит черту — отец должен убить своего отпрыска! Чтобы избежать разоблачения!» До Джера у моего брата было трое сыновей и пять дочерей, и у Амиора до Айвена был ребенок!

— Настоящая жуть! — недоверчиво прошептала Надя, меня же волновал иной вопрос:

— А чем питаются истинные тарланы, как ты или Ярослава?

— Хм, — Бьянка обидно усмехнулась. — Хочешь знать, почему умерла Ярослава?

— И это тоже, — не стала таиться, глупо пытаться скрыть мысли от той, что с легкостью способна прочитать их. Один раз у меня получилось, но вечно Фортуна улыбаться не может.

— Ярослава умерла, потому что перестала правильно питаться! — кровожадно улыбаясь, отозвалась Бьянка.

Не напугала, причем и меня, и Надюшу. Мы упрямо смотрели на нее, ждали, что скажет. Надоело вытягивать из тарланы сведения, будто клещами, и улыбочка ее мерзкая надоела, и эта гребаная ситуация достала до колик.

Дружно решили — не сойдем с места, пока хотя бы что-то не прояснится!

Бьянка показательно возвела глаза к безоблачному небу, виднеющемуся сквозь верхушки сосен, и заговорила опять:

— Не кровью, не мясом! И даже эмоций нам мало! Мы питаемся тем, что является самым дорогим для человечишки! — уголки губ вновь дрогнули, являя нам очередную злую улыбку. — Как-нибудь я покажу вам! А пока дождемся самолета!

— Какого? — она не переставала изумлять нас.

— Любого, хоть летящего в Сибирь! Там пересядем!

— А… и куда отправимся? — вопрос не с целью праздного любопытства.

— В Венгрию! — сказала и повернулась, чтобы следовать дальше.

— Зачем? — у нас с подругой мысли совпадали.

— Будем спасать медальон из загребущих рук Амиора! А заодно и ваши жизни! От Айвена я еще могу вас увезти, правда, ненадолго! Полукровка, как ищейка, с детства выучен!

— Он? — у меня закралось подозрение.

— Найдет! И ты уже поняла, как именно!

Я с тоской подняла левую руку и обреченно осведомилась:

— Это уже никак не снять?

— Мне не снять! Способ есть, но он тебе может не понравиться!

— Говорите, чего уж там!

— А-а-а… — Бьянка подбирала слова. — Ну, я могу тебя убить! Вас обеих, — посмотрела на Надю. — Ты, — указала на нее, — станешь бессмертным стражем, охраняющим вечный покой владеющей медальоном! И Айвену придется потрудиться, чтобы украсть трилистник силы! Я поделюсь и волью в твое тело свою магию! — сделала вид, что крепко задумалась. — Если конечно полукровка найдет окоченевший трупик Елисавы! — пояснила для убогих. — Как только пульс перестанет биться, маячок окажется обычным украшением! Устроит такой вариант?

— Нет!

— Издеваетесь? — воскликнули мы с Надин почти одновременно.

— Не пыталась! — сказала тарлана и отправилась дальше по тропе.

Мы застыли, словно столбы у дороги, не зная, как быть дальше.

— Не устраивает? — Бьянка остановилась и соизволила опять повернуться к нам. — Если хотите жить, поспешите за мной! Будем следовать плану и ждать самолет! Заодно я попью, а то жажда замучила!

— И что ты пьешь? — не двигаясь, поинтересовалась я.

— Увидите! — бросила Бьянка на ходу.

Обменявшись вопросительными взорами, мы с Надей поплелись за ней, помня, что на пятки наступают агрессивные полукровки.

Нас не съели в глухом лесу, что определенно радовало и вселяло надежду на лучшее. Мы вышли к развалинам церкви, спустившись с горки, протиснувшись через поросль молодых осин и берез. Имелся даже покосившийся указатель «Вешки». Села ныне не существовало, и указатель, да развалины напоминали о том, что когда-то здесь жили люди. Как призрак, как напоминание о том, что было, стояла заброшенная, полуразвалившаяся, старинная церковь. Среди березок заливались мелкие птицы, перекликались, напевали простые мелодии. Рухнувшие купола, пустые глазницы окон, облетевшие фрески. За секунду до того, как Бьянка резко кинула:

— Не ходите за мной! — На груди моей нагрелся медальон.

Я вытащила его из-за ворота платья, и он заискрился в ярких лучах солнца.

— Чует, гад! — оскалилась тарлана. — Спрячь и отойди! А еще молись своему богу! Быть может, услышит!

— Почему? — мне надоели загадки, а вот Надюшка начала читать вслух «Отче наш», потянула меня за плечо назад.

— Я должна знать! — отчаянно выкрикнула я в спину Бьянке, сопротивляясь подруге.

— Она права, — испуганно ответила мне Надя. — Здесь после революции семью священника расстреляли и тех, кто им помог! Мишка, мой первый, по молодости сюда лазил. Говорил, что кости находили…

— Затянет, сама не поймешь! Церкви, — спокойно сказала тарлана, — это своеобразные источники силы. Той, которой нет разумного объяснения, естественно с вашей точки зрения. Пока творятся добрые дела — сила светлая, но любое злодеяние находит свое отражение! Лучше не суйся! У людей психика слабая, может не выдержать! Отражения тебе не понравятся!

Меня и вправду что-то звало оттуда из мрака, что таился за выбитыми окнами. Медальон тянул вперед, и я сделала шаг.

— Повторяй за мной! — шептала, сбиваясь, подруга. — Отче наш, иже еси…

— … на небесах… — поняла, что не хочу идти на зов, и продолжила молитву.

Как мы взбежали на горку, даже не запыхавшись, я не помнила. И судя по безумному взгляду Надюшки, она тоже. Подруга всхлипнула первой, и я за ней.

Переживания последних дней выплеснулись наружу, но это были чистые слезы, мы больше не горевали, мы отпускали страхи и боль, принимали жизнь такой, какая есть.

Как выплакались, вернулась Бьянка. Выглядела она одуревшей, точно за углом, в гордом одиночестве приговорила бутылочку-другую горячительного.

Посмотрев на наши физиономии, Бьянка выдала:

— Плаксы! Вытрите сопли! И не мешайте мне слушать!

Мы недобро глядели на нее, и тарлана язвительно продолжила:

— Под кустики сгоняйте лучше, если еще не успели!

— Может хватит! — не выдержала Надин.

— Что хватит? Издеваться над вашими нежными душами? — обидно рассмеялась. — Что же ранимые такие? Чуть что — в слезы? Быть может, я вас всего-навсего пугала? А на самом деле — страх засел глубоко в вас самих?! — скорчила мину. — У-у-у! Я жуткое отражение, утащу, пленю душу на веки вечные! — протянула когтистые руки.

— Я точно знаю, что слышала голоса! — громко заявила я.

— А я помню, о чем мне рассказывал первый муж! — поддержала Надя.

— Само собой! — легко согласилась Бьянка. — Только ничего вы не знаете, а память смертных коротка и ненадежна!

— Ты сама сказала, что медальон отозвался на что-то необъяснимое! — горячо произнесла я.

— Привыкай! — ее оказалось не так легко смутить, а следующее сообщение тарланы огорошило меня. — Трилистник был закален в одном из древних храмов вашего бога, поэтому будь готова — в окрестностях Будапешта таких мест силы полным-полно!

— Он?

— Будет отзываться! Тянуть тебя, чтобы подзарядиться! Поэтому от меня ни шаг! Но ты и сама научишься понимать, какие достопримечательности лучше обходить десятой дорогой!

— Хорошо, — задумчиво кивнула я, обдумывая свое будущее. Оно казалось мрачным и пугающим, но раз ввязалась в авантюру и отступать некуда, то нужно просто двигаться дальше, учиться, прислушиваться, решать.

— Все! Пойдите прочь! — Бьянка опять зашикала на нас, опустилась на землю, скрестив руки и ноги, прикрыла глаза.

Мы отошли, чтобы не мешать ей. И Надя присела на пенек, а мне пришлось постоять.

— Выдохни, — посоветовала подруга. — Все равно ничего не изменить!

— Тогда предлагаю заняться медитацией. Солнышко, ветерок, птички заливаются!

— Помолчим, послушаем, подумаем, — резюмировала Надин.

— Помолчим, — согласилась я.

Бьянка подошла внезапно и совершенно бесшумно, так что мы с Надюшкой подпрыгнули.

— В кустики? — как ни в чем не бывало, осведомилась тарлана.

Послав ее прогуляться, мы отошли. Бьянка громко считала вслух, а после мы встали по бокам от нее. Бьянка обняла нас и хмыкнула:

— Крепче цепляйтесь! — затем резко скакнула вверх и оторвалась от земли.

Я успела придержать подол, а потом только и делала, что подвывала. Это было в сто раз хуже, чем на аттракционе. Ветер свистит так, что уши закладывает, и не понимаешь, где находишься.

Ветер неожиданно стих и стало тепло, а ноги ощутили твердую основу.

Открыла глаза и в первое мгновение моргала, потому что сходу разобраться в том, где мы очутились, оказалось не просто. По губам Нади прочитала:

— Багажное отделение…

Уши все еще ничего не слышали, поэтому и вопросы решила отложить на потом — все равно не услышу ответов.

Бьянка снова уселась в позу лотоса, а нам оставалось только ждать. Если бы в тот момент я позволила себе серьезно задуматься о том, что происходит, то пропала бы в бездне бесконечных «охов» и «ахов». Ах, это же невозможно!

Ох, и почему все это случилось со мной?!

Пересадок получилось несколько, и вот, в очередной раз открыв глаза, я увидела, что этот самолет доставит нас, куда нужно. Мы оказались в салоне, прямо за рядами кресел, а по проходу, к туалету, у которого мы стояли, уже шли две девушки.

— Удачно! — оскалился Бьянка, свирепо сверкнув взглядом.

Кажется, сейчас мы увидим шоу! Девушки, оживленно переговариваясь на иностранном языке, добрались до нас, и одна о чем-то быстро спросила.

Тарлана покачала головой и знаком велела нам с Надин посторониться.

Когда одна из девушек скрылась за дверкой туалета, Бьянка молниеносным движением схватила вторую незнакомку, та и не пикнула даже.

Только дернулась и обмякла, а тарлана приступила к трапезе. Мы с Надюшей, одинаково широко распахнув глаза и не имея никакой возможности пошевелиться, с ужасом наблюдали. Бьянка просто держала девушку за шею, чуть приоткрыв рот, будто пила через трубочку что-то невидимое нам.

Незнакомка постепенно исчезала, таяла, как снег под невыносимо палящим солнцем. Кожа, мышцы, волосы испарились почти мгновенно, а вот кости рассыпались, обращались в пыль постепенно. Под конец на пол упала только одежда и небольшая сумочка. Бьянка улыбнулась и резким прыжком оказалась около меня, я, не успев отшатнуться, попала в ее крепкие объятия. Тарлана дотронулась своими губами до моих, а я дернулась и протестующее взвыла, за что получила оплеуху.

— Молчи! — приказала она мне и снова поцеловала.

Губы Бьянки обожгли мои, но уже спустя несколько секунд она отпустила меня, и я брезгливо вытерлась.

— Переодевайся! — бросила тарлана мне, а затем посмотрела на сверх меры потрясенную Надин. — Приготовься!

Надюшка сглотнула и отчаянно замотала головой, за что тоже удостоилась пощечины.

— Ради вас стараюсь! Силы трачу!

После речей Бьянки мне до умопомрачения захотелось посмотреть на себя в зеркало.

— Даже не пытайся! Все равно кроме своей мордочки ничего не разглядишь!

— А… — подозрения превратились в уверенность, но озвучить их я не успела, из туалета вышла другая девушка.

Немая сцена, когда незнакомка глупо моргала, затем обратилась, глядя прямо на меня:

— Николетт, что произошло? — в тоне слышались нотки испуга. И я ошалело поняла, что не ошиблась. Раз понимаю девушку, значит, тарлана превратила меня в ее погибшую подругу.

— Сейчас узнаешь! — с радостной улыбкой объявила Бьянка, надвигаясь на новую жертву.

Хотелось предупредить, но я смолчала, осознавая страшную по своей сути правду. Чтобы выжить, мы с Надей должны слушаться тарлану и принимать любое из ее действий. Отвернулась, чтобы не видеть момент убийства, успокаивала свою совесть, как могла. Надя побледнела, но смотрела на меня, упрямо поджав губы.

Я наклонилась, чтобы поднять одежду, здесь было все, в том числе и нижнее белье.

— Ну вот, а ты страдала! — цинично усмехнулась Бьянка.

— Лучше помолчи! — дрожащим голосом попросила я, бросив все, кроме тонкого пиджака, сумочки и туфель.

— А то что? — угрожающе поинтересовалась за спиной тарлана.

Что я должна была ответить? Сейчас мне хотелось схватиться за голову, закрыть глаза и уснуть, чтобы не думать ни о чем. За меня сказала подруга.

— Прости нас, Бьянка, — покаянно изрекла она, — трудно смириться со всем, что делается вокруг, — постаралась сгладить все острые углы.

— Привыкайте! Скоро и не это увидите! Марш в салон! И не забудьте, одна из вас Николетт Сабо, другая Нора Биро!

— Мы запомним! — Надин подхватила меня под руку, увлекая прочь.

— Места найдете или подсказать? — посмеиваясь, полюбопытствовала Бьянка.

— Подсказать, — покусывая губы, отозвалась Надя.

Я помалкивала, не желая принимать, что по моей вине, при моем непосредственном участии опять погибли люди. «Сколько их еще будет?» — задалась мысленным вопросом.

— Еще зарыдай! — ехидно сказала тарлана, снова копаясь в моих мыслях.

— Непременно! — со злостью откликнулась я, выходя из-за шторки. Видеть Бьянку мне больше не хотелось.

Чувствовала себя уродом, одним из тех, что называли себя тарланами и убивали людей, таких же, какой была я… недавно. Теперь изменилась, вот только не знаю, к худу или к добру!

 

Глава 3

Люди привыкают к любой ситуации, просто кто-то делает это раньше, кто-то позднее. Все мы когда-нибудь проявляем равнодушие, эгоизм, жестокость. Я смирилась с действительностью, перестала считать себя чудовищем, жила одним днем, как будто послав Бьянку к лысому черту, упала на дно глубокой ямы, стало все равно, что творится вокруг меня. Уже неделю, с того самого дня, как ступила с борта самолета на грешную землю, я откликалась на имя Николетт и жила жизнью погибшей молодой женщины. Обитала в ее доме, ходила на ее работу, спала в одной кровати с ее мужем. Надюшке пришлось хуже — у Норы Биро оказался не только супруг, но и двухлетний сын. Пока подруга держалась, но я переживала за нее. Мы виделись каждый день, так как по стечению обстоятельств теперь работали в одной крупной фармацевтической компании. Надин словно таяла, я не узнавала свою веселую, общительную подругу. И меня начали грызть сомнения и тревоги, которые сегодняшним утром лишь усилились.

Включив кофе-машину, слушая, как мерно она работает, я не заметила, что подошел Андрис — супруг Николетты. Обнял со спины, опустил голову на мое плечо, попытался расстегнуть мелкие пуговицы на блузке.

Я постаралась отстраниться, до посинения вцепилась пальцами в край стола.

— Андрис, прекрати! — строго потребовала, ощущая его все возрастающую эрекцию. Злиться серьезно я не могла, понимая, что он видит во мне свою супругу.

— Почему?

— У меня все еще эти дни! — раздраженно ответила, толкая его локтем, стараясь попасть в ребро.

— Николетт?! Уже семь дней ты… — он взмахнул руками

— Шесть! — поправила его. — В день приезда я устала! — воспользовалась случаем и отошла. — Тебе приготовить кофе? — решила исправить ситуацию, понимая, что вечно лгать мужчине не смогу.

Но и заниматься с ним сексом у меня не было никакого душевного желания. Тело? Оно, как раз было очень не против, гормоны напоминали, что я здоровая женщина, привыкшая к регулярным половым отношениям.

— Пожалуйста! — взъерошив светлые волосы, отозвался Андрис, сверля меня донельзя подозрительным взором.

«Кажется, скоро я приду к тому, что с радостью позову Бьянку и извинюсь перед ней, хоть и зареклась!» — сокрушенно подумала я, наполняя кружки свежесваренным кофе.

Дело в том, что Бьянка, решившая проучить нас с Надей за злые мысли, потребовала извинений, сказав, что без нее мы пропадем. В запале мы ответили категорическим отказом, еще не зная, что в аэропорту нас будут встречать родственники Николетт и Норы. Тарлана исчезла и не показывалась вот уже семь дней, испытывая наши нервы на прочность. Пока мы не сдавались, и я, быть может, попыталась бы свыкнуться с жизнью Николетт Сабо, если бы не страх перед тем, что Айвен рано или поздно явится за мной. А еще меня серьезно беспокоило состояния подруги. Решив для успокоения заехать за Надин, я чмокнула новоявленного супруга в щеку и вышла за дверь своего нового дома.

Теперь мы жили в старой части города, называемой Буде, и поскольку я считалась местной, то мне дозволено было передвигаться на собственном автомобиле. Правда, потом я все равно пересаживалась на автобус и так добиралась до Пешта, где располагалась контора, в которой работала. Надюшка проживала недалеко от меня, поэтому я решила, что мы не опоздаем на работу, а еще и успеем переговорить по душам.

Признаться, пока ехала с удовольствием рассматривала старинный город.

Именно так, я не поленилась, слазила в интернет и узнала, что Буда, исторический район современного Будапешта, раньше являлся отдельным городком на правом берегу Дуная. Он завораживал своей красотой, все эти старинные здания: дворцы, церкви, крепости; небольшие площади, живописные улочки словно уводили в прошлое — загадочное, мистическое. Я понимала, почему мы прилетели именно сюда. Такие существа, как тарланы, просто не могли жить в иной стране. Сама атмосфера города была буквально пропитана тайнами, в которых легко запутаться и потеряться.

Надин обитала в двухэтажном доме, построенном еще в восемнадцатом веке, утопавшем в зелени разросшегося сада. Я бросила машину у ворот и, цокая каблучками по брусчатке, направилась к крыльцу. Здесь имелся всего один подъезд, в котором было две квартиры, и семья Норы Биро проживала на втором.

Дернув шнурок старинного звонка, я услышала трель, раздающуюся из глубины квартиры. Жаль, что никто мне не открыл, наверное, супруг Норы уехал на работу, а ребенка забрала няня. Вот только… Задумчиво покусывая нижнюю губу, я спустилась вниз, чтобы отыскать на стоянке, расположенной на заднем дворике, машину Надюшки. Чистая «Škoda Octavia» серебристого цвета стояла под высоким деревом. Неужели новая хозяйка отправилась на работу на такси или общественном транспорте? В таком случае, почему подруга не звякнула мне, чтобы поехали вместе? Мои подозрения обрели уверенность, и я стрелой взлетела на второй этаж, дергая шнурок без остановки, а после еще и постучала в дверь. На шум из квартиры никто не вышел. Зато щелкнул замок на первом этаже, и ко мне медленно поднялась соседка — полная пожилая женщина. Увидев встревоженную меня, она всплеснула руками

— Доброе утро, милочка, что случилось? — заполошно поинтересовалась.

— Вы На… то есть Нору с утра не видели? — волнуясь, я забыла о приветствии.

— Нет, — она покачала головой, задумалась и начала перечислять. — Но я поздно встала, смотрела новости, а потом…

— Ясно! — невежливо оборвала я, а затем снова принялась барабанить в дверь.

— Что-то случилось? Может, стоит позвонить… — заговорила опять соседка, но створка неожиданно распахнулась, и на пороге показалась совершенно пьяная Надя.

— Нора?

— Надька? — у нас с соседкой одинаково вытянулись лица.

— Заходи, — пошатываясь, пригласила меня подруга. — Доброго дня, — икнув, выдала она соседке.

Я заскочила в квартиру, едва не сбив с ног Надюху, пытающуюся устоять и закрыть дверь одновременно. Замешкавшись, она не успела, и соседка поставила ногу на порог и строго полюбопытствовала:

— Нора, Ó, Istenem, что с тобой случилось?

— Я не ваш бог и даже не богиня! — подруга продолжила чудить, удивляя не только меня, но и соседку.

— Вы извините, — по тому, как женщина выпучила глаза, я поняла, что пора вмешаться, и затараторила ерунду. — Человек просто устал, переутомился… впал в депрессию!

- Ó, Istenem! — эмоционально отозвалась она. — Милочка, что вы такое говорите? Нора, быть может…

— Все нормально! — ответила Надя на русском, и соседка быстро-быстро заморгала.

— Нора?

«Кажется, у кого-то случится истерика?» — подумала я и не ошиблась.

Продолжая часто хлопать глазами, женщина попятилась к лестнице, бормоча что-то о полиции, медиках и срочной помощи!

— Пусть идет! — легко отпустила ее Надюшка, я же не могла быть столь легкомысленной.

— Как зовут соседку? — спросила я, намереваясь догнать женщину и успокоить.

— Черт ее знает! — ответ снова был дан на родном языке.

Я прикрыла дверь и зашептала:

— Ты с ума сошла? Давай собирайся, пойдем!

— Куда? Здесь тебе не Россия в таком виде на работу не пустят!

— Можно подумать, у нас пропустят! — нахмурилась я и опять, более сурово приказала. — Собирайся! Придумаем чего-нибудь! Мы обязаны выкрутиться!

— И что дальше? — Надежда отошла, вскинула голову. — Я больше не хочу жить чужой жизнью! Верните мою собственную!

— Что ты предлагаешь? — я прислонилась к стене. — Будем звать Бьянку?

— С ней лучше, чем вот так! — ожесточенно отозвалась подруга. — Согласись? — попыталась привлечь меня на свою сторону.

Не о чем и думать, я сама ловила себя на подобной мысли последние четыре дня, поэтому распахнула дверь. Изумления от того, что за ней оказалась Бьянка, не было.

— Не ждали? — подмигнув, спросила она.

— Наоборот! Очень ждали! — мрачно откликнулась я и бросила. — Извини!

За мной извинения произнесла Надя, но Бьянка только отмахнулась.

— Все потом! Дела не ждут! За мной!

Мы поплелись за ней, и я не была уверена, что Надин закрыла дверь на замок. Соседка не показывалась, как не было слышно воя сирен полицейских машин. Дверь в квартиру на первом этаже оказалась чуть приоткрыта, и это навело меня на определенные, не слишком радостные мысли.

— Ты за нами следила! — обличающе высказала я, глядя в спину тарлане.

Она не обернулась:

— Разве я могла бросить вас одних? — и ответила вопросом на вопрос.

Ни у одной из нас не возникло желания продолжать беседу, как и интересоваться, что стало со словоохотливой соседкой.

— Сейчас в гостиницу, где отдохнете и приведете себя в порядок, — Бьянка требовательно взглянула на Надю, — а потом займемся делом, итак вагон времени потеряли! А и еще — отключите свои телефоны, они вам больше не понадобятся!

— Чем займемся? — исполнив просьбу, пожала плечами и осведомилась я.

— Об острове Маргитсигет слышали?

— И даже видели! — чуть раздраженно отозвалась я, устав от вечных загадок Бьянки.

— Сегодня ночью прогуляемся до развалин, расположенных там! — объявила тарлана, и мы с Надей подпрыгнули:

— Зачем?

— Увидите! — последовал короткий отклик, мы взбесились, нервы были на пределе у обеих.

— Слушай, тебе самой не надоело?!

— Честно? — с сарказмом проговорила тарлана. — Да, мне надоело ваше постоянное нытье!

— Это всего лишь обыкновенное человеческое любопытство, если хочешь знать! — сказала Надюшка.

— И нам надоело получать информацию по крупицам! — добавила я.

— До ночи время есть, и если вы не желаете потратить его на сон, то тогда поговорим! — Бьянка не усмехнулась.

— Я уже забыла о крепком здоровом сне! — призналась я, а Надин дополнила:

— А я умру от любопытства, если не узнаю что-нибудь нового о вас!

— Тогда решено! — ответила тарлана, открывая автомобиль, на сей раз ее «ласточка» была обычного белого цвета, видно, чтобы не выделялась из потока.

Бьянка не мудрила и по мосту Арпад доставила нас к «Гранд-отелю», расположенному на острове Маргит в самом сердце векового парка, буквально в нескольких минутах езды от самого центра Будапешта. Не верилось, что за мостом бурлит жизнь, настолько спокойно здесь было.

Здание гостиницы, построенное в позапрошлом веке и отреставрированное, сохранило уникальный, старинный облик, гармонично вписывающийся в общую атмосферу мистического острова.

Поднявшись на второй этаж, мы оказались в номере, вполне современном на мой взгляд. Я упала в кресло, а Надя, извинившись, отправилась в душ.

Бьянка отошла к окну, из которого открывался вид на парк.

— Знаешь историю острова? — спросила она у меня.

— Кто же ее здесь не знает? Свое имя он получил в честь дочери короля Белы IV Маргит, которую позже причислили к лику святых. По преданию, король поклялся собственной дочерью, что отдаст ее Богу, если ему удастся отразить нападения монголо-татар. Девочке на тот момент было девять лет. — Я остановилась, задумалась. — Что еще? Победив, король отправил свою дочь в монастырь, который построили на острове. В нем девочка прожила всю свою не слишком длинную жизнь. — И прямо поинтересовалась. — Мы отправимся к развалинам монастыря и церкви?

— Да, — Бьянка созерцала сад, не поворачиваясь в мою сторону. — Одно ты забыла — изначально остров назывался Заячьим, — в первый раз за все время я услышала в ее голосе грусть. Вероятно, какие-то воспоминания, что были дороги ее душе, всколыхнулись, погружая тарлану в печаль.

Я ей мешать не стала, и в ожидании Надюхи, включила телевизор.

Позже, Бьянка, вернувшая себе прежнее расположение духа, соизволила посмотреть на нас, застывших в ожидании рассказа, и насмешливо полюбопытствовала:

— Вам пафосно или просто?!

— Без разницы! — хмуро ответила Надька, запивая водой таблетку от головной боли.

Бьянка кивнула.

— Тарлан, значит рожденный на Таре, — тихо начала она, — так называется планета, с которой нас изгнали много веков назад. Почему? — будто бы размышляла. — Об этом расскажу позднее, а сейчас немного нашей истории! — присела в кресло напротив. — Скажу так — внешне мы напоминаем людей, да вы и сами заметили, но вот способности и возможности, — выразительно глянула, — вы назвали бы это магией или волшебством. По своему желанию мы можем сотворить себе крылья, пройти через стену, исчезнуть, зависнуть в воздухе, убить человека одним взглядом, заговорить, превратить, — снова лукавый взор на нас, — поработить…

— Ладно, мы поняли — сегодня я напрочь забыла о вежливости и оборвала рассказчицу на полуслове.

Она не обиделась:

— Это хорошо, значит, геройствовать понапрасну не станете, будете думать!

— Разве бессмертного мага можно убить? — поинтересовалась Надин.

— Любого можно так или иначе уничтожить! Вспомните, к примеру, Ярославу. Правда, она сама себя убила, причем сознательно, когда отказалась от того, без чего мы не способны выжить!

— То есть, если тарлана закрыть где-нибудь, скажем, в темном подвале, а при этом… — завела Надя, но Бьянка ее прервала:

— Не торопись! Одним вам не справиться! Нужен другой тарлан или полукровка, вроде Айвена!

— Тогда? — разочарованно протянула Надюшка, но тарлана снова шикнула на нее:

— Все по порядку! — и продолжила рассказ. — Мы не всегда были агрессивными, ярость проявляли только в поединках, убивали редко. В общем, жили в мире и согласии. Увлекались искусством, строили прекрасные города, изучали космос. Источником питания для нас много веков служил свет кристаллов, что растут на Таре, как деревья или цветы на вашей планете.

Постепенно наши ученые пришли к пониманию, что жизни тарланов становятся длиннее с каждым новым поколением. Многие забили тревогу — ведь на планете стало меньше детей. Спустя еще два века мы перестали стареть.

Мне на тот момент было двадцать четыре года… — она умолкла, смотря куда-то сквозь нас, словно заново переживала. — Сначала мы радовались — вечная молодость, бессмертие… — и опять молчание.

Мы с Надей суетливо переглянулись, и она рискнула спросить:

— А как же дети?

— С ними все просто и прекрасно — чтобы обрести бессмертие, нужно питаться светом кристаллов на протяжении двадцати лет, так что младенцы успели вырасти… — снова пауза в разговоре, а затем горестное признание. — Только с того мига дети исчезли с нашей планеты на совсем…

— Печально, — сочувственно вздохнула Надюха, и тарлана слегка качнула головой:

— Тогда мы так не думали! Бессмертие! Не о нем ли мечтает каждое разумное существо? И наша мечта сбылась! — прозвучало зловеще, по крайней мере, для меня. Потому что нынче я слишком хорошо знала цену исполнившихся желаний.

Бьянка рассказывала дальше:

— В самом начале мы думали, что сможем изменить мир, ведь у нас впереди вечность! Многие задумались о завоевании Вселенной, потому что уже встречались в космосе с иными расами, бывали на других планетах! Женщины продолжили творить на Таре, большинство мужчин отправилось покорять глубины космоса. Пятьсот лет, тысяча — нам казалось, это такая мелочь!

Особенно, когда возник вопрос о престолонаследии. Одну династию почти сразу свергли, выбрав семерых самых сильных и одаренных. Пятеро из них на время покинули наш мир, занявшись покорением других планет. То время мы называли Золотым! И я хорошо помню каждый день, даже час, ничто не стерлось из памяти. Я не забыла ни одно из своих творений, будь то хрустальный мост через реку, летучий корабль, пересекающий трудно проходимые горы, или обычная скульптура дочери… — она вновь немного помолчала, а затем заговорила. — Через триста лет один из прославленных полководцев по имени Амиор вернулся на Тар. Он же был одним из пяти ушедших королей! Сейчас с уверенностью могу утверждать, что слава, которая сопровождала его, громкие победы вскружили Амиору голову. Ему, во что бы то ни стало, захотелось уничтожить соперников, оставшихся в живых. Тех, кто ушли в космос, он убил раньше, еще до возвращения. Я была подругой Ярославы, тогда у нее было другое имя! Какое? Не спрашивай, Елисава, не скажу! — посмотрела на меня изменившимися, темными, страшными глазами, так что любое желание пытать тарлану завяло на корню, и я понятливо кивнула.

— Так я оказалась втянута в заговор, который был раскрыт. Предателем оказался один из младших братьев Амиора — Викор, задумавший таким образом получить свою долю власти, всегда и во всем завидующий Амиору и Рикору.

— Рикору? — кажется, скоро запутаюсь в именах и сойду с ума от того потока информации, что вылила на нас тарлана. Но запомнить необходимо, поэтому я снова обратилась в слух, игнорируя усталость и чувство голода — чашки кофе мне оказалось мало.

— Здесь его зовут иначе — Ульф! Запомни это имя, Елисава, если кто-то и сможет тебе помочь, то только он — брат Амиора, ставший на Земле его врагом!

— Вы нас познакомите? — мысли смешались, и вопрос я выговорила несколько нервным тоном.

— Сегодня же! — бросила Бьянка и вновь вернулась к рассказу. — В наказание нас отправили на космическом корабле в неизвестность. Всех, кроме Амиора и Ярославы, усыпили. Их наказание оказалось более суровым. Все сто лет, пока корабль летел меж звезд, наш король и его пара были прикованы к креслам, выполненным из цельных кусков удивительных кристаллов. Таким образом, зачинщики должны были помнить о своей ошибке каждый день, мучаясь в оковах, но не умирая. Приземление на вашу планету вышло неудачным. Звездолет разбился, уничтожив цивилизацию, которая существовала до динозавров. Амиор и Ярослава даже не заметили, их волновало другое — как освободиться. Двадцать лет они потратили на то, чтобы избавиться от цепей, потом разбудили нас.

Некоторые из тех, кто пережил полет, умерли с голоду — тех кусков, что излучали свет, на всех не хватило. Видят Звезды, на протяжении веков мы изо всех сил старались починить корабль, изучали вашу планету, возможно, с чем-то переборщили, потому были извержения вулканов и прочие катаклизмы.

Упорства нам не занимать, но время поджимало, бессмертные оказались на грани исчезновения. Не помню, когда именно и кто из нас обнаружил первых людей. О, они стали истинным спасением для отчаявшихся и умирающих тарланов! Случай, позволил увидеть в людях знакомый свет. Возможно, капли магии есть внутри людей. Вы зовете их душой, аурой — мы пищей. Она позволила нам выжить и починить корабль.

— И почему тарланы не улетели? — сухо осведомилась Надя.

— Хороший вопрос! — порадовалась тарлана. — Ответ на него прост до безобразия! Нам не хватило сил! Топливо закончилось, здесь мы не нашли его в чистом виде. Ресурсов у вас хватает, но чтобы очистить тот объем, что имеется, нужны силы, а их мы растратили. Людей недостаточно, чтобы заполнить необходимый запас. Лишь Ярослава, Амиор и Ульф научились использовать источники силы, что есть на вашей планете, остальные решили ждать. Чтобы скрасить века ожидания, многие из нас стали для людей богами, а порой и сами снисходили до общения со смертными. Правили ими, будто от лица высших, пользовались положением, играли в великих полководцев. И в один момент узнали, что человеческие женщины способны выносить и родить ребенка от тарлана. Наши мужчины воспряли духом, а вот женщины… — Бьянка снова одарила внимательным взором. — Представьте, каково было нам! Наши мужчины, ради которых рискнули всем, сначала жили с одними смертными, потом выбирали других! Мы вынуждены были держаться в их тени.

— Все мужики гады, независимо к какому виду принадлежат! — эмоционально согласилась Надюшка, а вот я усомнилась. Чем больше узнавала о тарланах: и женщинах, и мужчинах, тем больше убеждалась — они стоят друг друга. Бьянка, словно узнав о моих думах, кивнула:

— Мне повезло, я прибыла на Землю без пары. Он затерялся где-то в космосе. Уже и не узнать, что с ним стало. Мне осталось только вспоминать.

Возможно, будь он рядом, я бы не заскучала, не поддалась на уговоры подруги, не примкнула к Амиору и братишке не позволила бы ввязаться, — окончание прозвучало с горечью.

Мы помалкивали, и я осознала, что сейчас даже жалею Бьянку, а вот?

— А Ярослава?

— О, она во всем поддакивала Амиору, была его верной соратницей! И богиней была довольно жестокой, требовала, чтобы ей приносили жертвы, предпочитая на завтрак младенцев, на обед девушек, а ужинала исключительно красивыми юношами, — зло усмехнувшись, так что я поневоле отшатнулась, забыв, как часто меняется настроение тарланы.

— Нет, — помотала я головой.

— Да, Елисава! Кстати, любила Ярослава Гардарику — Древнюю Русь, вот и имечко себе взяла подходящее! А тебе придумала в честь той, что осмелилась противостоять ей! Жаль подвиг смертной девчонки не сохранила людская память!

— Врешь ты все! — запальчиво выкрикнула Надин, желая поддержать меня, только я склонна была поверить Бьянке, будто что-то подсказывало. Хотя почему что-то?

— А медальон? — о крестной мне больше не хотелось слушать, пусть лучше в моей памяти она останется такой, какой я ее знала лично.

— Медальон? Это накопитель силы! Представьте, что тело тарлана может вместить лишь часть магии. Поэтому у кого-то больше сил, у кого-то меньше, способности у всех разные. Наша четверка сильнее прочих, а у Ярославы на каплю больше, чем у нас с Амиором и Ульфом. Вот Амиор и нашел выход — создал трилистник, чтобы хранить необходимый запас магии. Скажем, капли две-три, но с медальоном Амиор самый сильный!

— А если…

— Никто, кроме самого Амиора и Ярославы не может прикоснуться к трилистнику, сила вольется в нас и уничтожит! Ну, если только Ульф, в чем я не уверена! Так как Викинг уже пробовал это сделать, чтобы остановить брата!

— А как…

— Как его носишь ты? Тут нет секрета! Ярослава долго готовилась. Твои родители были выбраны неслучайно! Матерью будущей хранительницы медальона была выбрана девушка из рода той, самой первой Елисавы. Отцом — князь одного древнего славянского племени. Так что твои родители встретились по задумке Ярославы!

— Дурдом какой-то! — мне стало тошно, хотелось плюнуть на все, встать и уйти, не оглядываясь.

— Привыкай! Ох, люди, зря вы о своих предках не вспоминаете, не храните, не интересуетесь родословной!

— Выходит, Ярославу интересовала кровь моих предков? Что по ее мнению я должна была сделать?

— Ни много, ни мало уничтожить трилистник!

— Я? — взвизгнула от накала охвативших эмоций. — Издеваетесь?!

— Нет, мне не зачем это делать!

— А с чего…

— С того, что первая Елисава помогла Ярославе измениться! Я не знаю, что случилось между рабыней и госпожой, но убийство Елисавы стало переменой в жизни Ярославы! Она сберегла потомков своей рабыни, скрывая от других тарланов, даже Амиор и я не знали об этих смертных! С того времени Ярослава всячески старалась помочь людям и отказалась от мысли вернуться домой, чтобы отомстить, вызывая ярость у своей пары. Только начинания Ярославы не прошли бесследно, другие заволновались. Мы перестали убивать без разбору, тот же Ульф стал ближе к людям, полностью посвятив себя им, увлекся даже, играя великого вождя викингов! Это под его руководством они построили драккары и совершили все те подвиги, о которых вам, надеюсь, известно. В перерывах, ведь нельзя же являться смертным постоянно, наш Викинг умудрялся грозить Амиору, что не позволит уничтожить две планеты, пытался доказать, что на Таре остались родные и друзья, и они не виноваты в том, что случилось с нами, мы сами сделали выбор, но проиграли. Кроме того, Ульф полюбил смертную, романтично, не так ли?

— Очень, — насуплено отозвалась я, не понимая, к чему она клонит.

Бьянка, не дождавшись желанной восторженной реакции от нас, произнесла:

— Я к тому говорю, чтобы поняли, насколько опасен Амиор! Не пощадит!

Решив показать брату, кто главный, наш король убил возлюбленную Ульфа.

Ну, последний в долгу не остался, ему терять было нечего. Устроили поединок по всем правилам, и мужчины дрались долго, пока не вмешалась Ярослава.

Почему она заступилась за Амиора и помогла ему одержать победу — для меня загадка. Рассерженный король наказал брата за дерзость, усыпил, превратив тело в камень. Разбудить Рикора должен сам Амиор, когда прибудем на Тар. До той поры тело Викинга поручено надежно спрятать от посторонних.

— И все же… — меня мучил один-единственный вопрос, на который я пока не нашла ответа.

— Не перебивай! — велела Бьянка. — Хочу, чтобы ты сама все поняла, Елисава! — дождалась моего кивка и договорила. — Прошли века, Ярослава все больше и больше гневалась, не могла мириться с тем, что происходит. Амиор оставался непреклонен, и никто из нас, опасаясь его гнева, уже не поддерживал ее. Я устала быть одна, нытье Ярославы достало, поэтому одним прекрасным днем соблазнила Амиора, — было ясно, что тарлана ничуть не раскаивается, и она подтвердила. — Не жалею, что предала подругу, но являюсь ее должницей, потому что она уступила мне, ушла, и я поклялась, что верну долг!

— Поэтому ты сейчас с нами?

— Да, я разбужу Ульфа и познакомлю вас с ним! Дальше не моя забота!

— И ты просто уйдешь? — вот теперь я не верила ее словам.

— Да!

— Знаешь, я тебе не верю! — громко изрекла Надя. — И вообще, ты слишком многое наговорила! Что значит, уничтожит обе планеты?

— То и значит! Мы хотим отомстить, уничтожить Тар и всех тех, кто обрек нас на страдания. Но чтобы наш корабль взлетел, нужны все ресурсы вашей планеты. Хотя и их будет мало для того, чтобы крейсер набрал нужную скорость, поэтому воспользуемся мощью вашего солнца! И питаться чем-то нужно! Кстати, полукровки вполне подойдут. Я бы лично сожрала Айвена!

— Полукровки не знают, зачем их зовут с собой на Тар? — оживилась Надюшка.

— Нет! Но точно известно, что мой брат не собирается убивать Джера. Уж не знаю, чего младший так прикипел именно к этому отпрыску!

— Сколько вас, истинных тарланов? — прикинула в уме, и у меня появились сомнения.

— Всего пятнадцать осталось! И скоро не станет еще одного! — Бьянка улыбалась, но в темных глазах появилось что-то необъяснимое, странное.

Подумать было некогда, тарлана в упор смотрела на меня:

— Ну что, Елисава, у тебя готов ответ!

— Нет! Если только… — размышляя, кинула я. — Быть может? Нет! — помотала головой, желая найти другое объяснение, но Бьянка не отводила темного взора, читая мои мысли и безмолвно подтверждая их.

— А я? А мне? Лизка, ты чего побледнела? — всполошилась Надюшка.

— Да! В отличие от той Елисавы, что смело ринулась в бой, вместо того, чтобы покориться, спасая свою семью, свое поселение от коварной твари, ты приняла мглу, впустила ее в свое сердце!

— Я искала легкие пути, сомневалась в себе, вместо того, чтобы бороться и выигрывать честно! — осознать истину было трудно. И это тарланов я считала тварями! Я гораздо хуже их! — Ярослава просчиталась, когда выбрала меня! — закончила убитым голосом.

— Да ну вас! — вскочила Надя. — Можно подумать, все вокруг святые! Мгла в сердце! А у кого из нас ее нет?!

— Я не имела права на ошибку!

— Тогда отчего твоя крестная была столь строга с тобой? И кстати, не она ли в очередной раз поиграла, решила все за тебя и твоих родителей?! — Надин не сдавалась.

— Возможно, шанс еще есть, — медленно проговорила Бьянка. — Ярослава не оставила тебя и разыскала меня, чтобы напомнить о долге! Выходит, что она все еще надеется!

— Она?.. — я заозиралась по сторонам.

— Призрак? Вы можете называть так. Мы не способны уйти сразу. Умирает только наша физическая оболочка, а магия остается. И так будет до тех пор, пока ты не успокоишься, не перестанешь пугаться собственной тени, исполнишь задуманное Ярославой!

— А если не исполню? — мысли лезли одна мрачнее другой.

— Уже сдаешься?

— Рассматриваю все варианты!

— Русские не сдаются! — торжественно напомнила Надюшка, красноречиво поглядывая на меня.

— Все в ваших руках! — ответила Бьянка, вроде, нам обеим, но смотрела при этом она только на меня.

Едва на город упала ночь, темная, душная, звездная, как мы покинули отель и по освещенной аллее отправились следом за тарланой. К ночи она стала непривычно задумчивой и молчаливой, ограничивалась односложными ответами и думала о чем-то своем.

Мы с расспросами не лезли, хоть и переживали, все еще недоверчиво относясь к Бьянке. Вдруг предавшая однажды сделает это снова?

— Зачем мне это? — за очередным поворотом поинтересовалась она.

— Разве ты не любишь Амиора? — отозвалась Надя.

— Люблю, — к удивлению тарлана не стала опровергать. — Вот только я для него пустое место! Если Амиор и любил, то лишь Ярославу, остальных женщин он только использовал, включая и меня, и ту смертную, что родила Айвена.

— Тогда почему ты не ушла от него? — в темноте стрекотали мелкие насекомые, да таинственно перешептывались в вышине дубы, шелестя листьями, и я, поежившись, отважилась сказать.

— А куда мне идти? Амиор не из тех, кто прощает. Ярославе удалось скрыть свое место нахождения, но я — не она! Мне нигде не будет спасения! К тому же я обязана исполнить клятву! Не представляете, как я устала… Эти последние двадцать семь лет моей бесконечно долгой жизни вымотали меня…

— Погоди, — насторожилась я, — ты говоришь так, будто собираешься умереть?

Бьянка остановилась, серьезно взглянула на каждую из нас и сделала шокирующее признание:

— Чтобы разбудить Ульфа, нужна кровь Амиора, отданная им добровольно.

А так как Амиор не спешит делиться своей кровью, будить его брата придется мне ценой своей жизни! И как иначе? Амиор хитер, он продумал все! Именно поэтому паре своей он оказал великую честь, сделал сначала Ярославу, а потом меня хранительницей саркофага! Чтобы Ульф ожил, я должна умереть!

Мы с Надин переглянулись, а тарлана, резко развернувшись, поспешила вперед. У нас не нашлось, что ей сказать, сил хватило только на то, чтобы передвигать ноги. Бьянка удалялась от отеля все дальше и дальше, петляя по парку, сворачивая на самые узкие дорожки, ныряя в кусты, не забывая оглядываться на нас.

Так мы добрались до какого-то участка леса, совершенно неприбранного, словно скрытого от людских глаз. Ветви высоких деревьев переплетались над нами, создавая причудливый купол, сквозь который проглядывали звезды. Они подмигивали, точно подавали нам какие-то сигналы. Сердце в груди моей стучало гулко, под ногами, опутывая их, стелилась неисхоженная трава.

— Жуть! — проговорилась Надюшка. — В фильмах ужасов именно в такие моменты откуда-то выскакивает монстр, а то и не один… — она начала оглядываться.

Я склонна была с ней согласиться, потому что ощутила, как нагрелся на груди медальон.

— Кажется, я понимаю, откуда пошли все легенды о вампирах, оборотнях и прочих существах! — смотрела в спину Бьянке, подмечая, как бесшумно она передвигается. По ее ногой не хрустнула ни одна сломанная ветка, ни один из густых кустов не шелохнулся. Мы же ломились сквозь них, как бешеные лоси.

— Люди глупы, поэтому могут выдумывать небылицы! — откликнулась тарлана своим привычным тоном, а Надюха поежилась:

— Бр-р… странное место…

— Развалины, того, что было построено задолго до доминиканского монастыря, где коротала свои дни Маргит! — пояснила тарлана. — В это столетие я решила не думать долго и укрыла саркофаг со спящим Ульфом прямо под идеальным носом Амиора! Как чуяла, что Ярослава о долге напомнит! Да и… — махнула рукой, не договаривая.

Мы настаивать не стали, рассматривая загадочные, шевелящиеся в ночной тьме тени. И пока следили за ними, не увидели, куда исчезла Бьянка.

— А-а-а…

— У-у-у… — в один голос выдали мы.

— Спускайтесь сюда! — донесся ее зов откуда-то из-под земли.

Помотав головой, а для верности ущипнув себя, я огляделась, подсвечивая небольшим фонариком. Впереди мы увидели остатки некогда крепкого каменного фундамента. Бьянка нашлась в этом квадрате. Спрыгнув, я ощутила под ногами каменную крошку, которая хрустела. Поманив нас, тарлана шагнула влево, нагнулась и снова пропала из поля нашего зрения. Паниковать не стали, пусть и усилилось волнение, а зубы начали выбивать нервную дробь.

У самой земли обнаружился небольшой проем, в который лезть не было никакой охоты, но пришлось. Опустившись, я первой скользнула во тьму.

Бьянка подхватила меня, помогла встать на ноги, потом протянула руки Наде.

Мы попали в довольно просторный коридор, в котором могли выпрямиться в полный рост. Здесь было тепло и сухо, но осмотреться тарлана не разрешила, позвав нас дальше. Судя по всему, тоннель спускался ниже, на стенах появились капли воды, а также пятна зеленоватой плесени. Не знаю, кому из нас с подругой первой пришла в голову мысль о ловушках, но остановились и вскрикнули мы почти одновременно.

— Дуры! — в сердцах выплюнула тарлана.

Мы разом устыдились своих фобий, но вперед последовали с опаской.

Подземный лабиринт прихотливо изгибался, уводя нас глубже под землю, пугая дышащей тьмой темных закоулков, отравляя легкие неприятными запахами, дурманя разум страхами.

Бьянку ничто не останавливало, и чтобы не потеряться, мы неслись за ней с приличной скоростью. Оказаться одним в подземелье ни мне, ни Надьке не хотелось. Наконец мы остановились, и тарлана что-то прошептала. В совершенно круглом помещении зажглось множество старинных светильников, освещающих каменную фигуру викинга.