Ранее в тот же день…

Вода, казалось, стискивала его, будто длань великана, выдавливая воздух из легких. Он неистово метался и тряс головой, страстно желая, чтобы тело выдержало хотя бы еще мгновение. В груди словно полыхало пламя.

Он может совершить это. Три минуты. Вот и все. Еще несколько секунд, и…

Безуспешно. С чудовищным выдохом голова Даваруса Коула вырвалась из воды. Яростно молотя кулаками по бортикам железной ванны, он проклинал лорда-мага, убить которого было целью его жизни. Убить тирана, правящего городом железной рукой.

«Салазар. Однажды мы с тобой расквитаемся».

Взявшись за края ванны, он поднялся и с минуту стоял, смаргивая с ресниц воду. Его взгляд упал на маленькое зеркало в углу комнаты. Это было редкостью в Сонливии, где, как правило, лишь знать могла позволить себе такую блажь. Его наставник и приемный отец, Гарретт, раздобыл зеркало за немалые деньги. Коул заслужил эту роскошь.

«В конце концов, — подумал он, — герой должен соответствовать своему статусу».

В зеркале отражалось его сухощавое, жилистое тело. Черные волосы, закрывающие шею, и короткая бородка-эспаньолка резко контрастировали с бледной блестящей кожей. От холодной воды в ванне его тело совсем побелело, и Коул смахивал теперь на привидение.

Ангел смерти.

Прищурив серые глаза, Коул любовался своей зловещей внешностью. Он представил себе выражение, которое появится на старом, морщинистом лице Салазара, когда клинок по имени Проклятие Мага быстро и плавно настигнет цель… Раздастся тихий вздох узнавания, кровь тирана запузырится у него на губах, тело осядет на пол. «Помнишь моего отца, ублюдок? Что ты с ним сделал? Я — Даварус Коул, и я пришел забрать свое».

Коул нахмурился. А что — свое? Месть — само собой, но должно же быть что-то большее? Так не пойдет — нельзя непродуманной фразой лишать триумф блеска. В то же время, возможно, именно это наилучшим образом характеризует Даваруса Коула. Человек тайны.Ему понравилось, как это звучит.

В неожиданном порыве Коул напрягся и сделал обратное сальто в воздухе, выпрыгнув из ванны и приземлившись на корточки в нескольких футах от нее. Медленно выпрямившись, он повернулся к зеркалу, чтобы бросить на себя последний восхищенный взгляд. Мысленно он вновь перенесся в прекрасное мгновение своей неизбежной славы. Не сейчас. Не сегодня. Но не за горами.

Погруженный в эти приятные размышления, он, несмотря на острый слух, не обратил никакого внимания на приближающиеся шаги, пока они не замерли у двери его комнаты. Коула внезапно охватил страх: он осознал, что забыл повернуть ключ. Он застыл. Дверь с глухим стуком распахнулась, и в комнату влетела Саша.

Они уставились друг на друга.

Саша была на пару лет старше его, высокая и стройная шатенка, с темными, ниспадающими на плечи волосами и пленительными очами. С растущим замешательством он смотрел за тем, как ее взор скользит вниз по его обнаженному телу.

На ее губах заиграла легкая улыбка:

— Не очень впечатляющее зрелище. Я думала, ты обладаешь оружием, способным поглощать магию и насаживать лордов-магов на вертел, как кабанов. Не поверю, что такой инструмент может сразить хотя бы сельскую девчонку.

Коул опустил взгляд на свое съежившееся мужское достоинство. Быстро прикрыв его левой рукой, правой он махнул в сторону ванны.

— Это все вода, — пробормотал он. — Она ужасно холодная.

Саша посмотрела на него, ее широко распахнутые глаза сияли от удовольствия.

— Возможно, в следующий раз тебе захочется запереть дверь. — Ее улыбка погасла. — Гарретт желает видеть всех нас на Крюке в течение одной склянки. Будь там вовремя — я думаю, это что-то серьезное. Не валяй дурака, Коул.

— Ладно, — кротко ответил он.

Саша повернулась к двери и остановилась. Не оглядываясь, она произнесла:

— Не волнуйся. По моему личному мнению, ты — вполне себе призовой петушок. — Хохотнув, Саша выскользнула из его комнаты.

Большинство жителей Благоприятного края знали Сонливию как Серый город. Это название подходило сразу по нескольким причинам: почти все здания Сонливии были построены из гранита, добытого в холмах Демонических Огней, вздымающихся прямо за северной городской стеной. Некогда на этих холмах обитали дикие племена, но мерзкие проявления магии и другие ужасы, которые обрушились на эти земли со времен Войны с Богами, вытеснили эти племена в Бесплодные земли. В некоторых древних летописях упоминалось, что свое название холмы Демонических Огней получили после некоего трагического события в стародавние времена, но никаких подробностей известно не было — большая часть документов мировой истории оказалась утраченной в хаосе, наступившем после Богоубийства.

Когда Даварус Коул вышел из своей квартирки и направился по дороге Тирана, его встретил яростный ветер. Широкая главная улица вела под уклон к гавани на юге, а к северу она проходила через большую круглую площадь, известную как Крюк, и выше достигала квартала знати, где осыпанная почестями и привилегиями клика правила Сонливией от имени лорда-мага Салазара.

Коул уже видел остроконечную башню Обелиска, пронзающую линию горизонта. Этот монолит, воздвигнутый в центре квартала знати из усиленного с помощью магии гранита, стал символом тирании Салазара.

Деспотичный лорд-маг города основал Сонливию почти пятьсот лет назад, вскоре после того, как разрушительная Война с Богами до неузнаваемости изменила весь край. Смерть Малантиса и его низвержение с небес в Лазурное море вызвали потоп в королевстве Андарр и со временем привели к образованию неприветливого Затопленного побережья, которое тянулось теперь на сотни миль к югу и западу от Благоприятного края. Богоубийцы — Салазар и другие лорды-маги — оказались единственной защитой против воцарившегося магического хаоса, к которой могли прибегнуть выжившие в опустошенном королевстве. Они бежали на север и восток — в Телассу, пережившую потоп, и помогли построить города Призрачный Порт и Сонливию. Спокойная жизнь под правлением чародея-богоубийцы была предпочтительнее верной смерти.

В столетия, последовавшие за Войной с Богами, Благоприятный край стал одним из крупнейших очагов цивилизации к северу от Солнечных земель. По правде говоря, Конфедерация значительно превосходила Благоприятный край, но этот союз государств, вернувших себе независимость после того, как распалась Гарзианская империя, находился в месяце пути на востоке, за Ничейными землями, пораженными проклятием темной магии.

Коул никогда не бывал дальше прибрежных поселений, которые снабжали Сонливию пищей и другими ресурсами. Он помнил, как три года назад сопровождал Гарретта в деловой поездке в Мальбрек и ему было ужасно скучно. В провинции обитали фермеры, горняки и прочие обычные люди — не такие, как он, уделом которого было величие.

Журчание вод реки Краснобрюшки сопровождало Коула, шагающего по дороге Тирана. Краснобрюшка протекала почти параллельно дороге, примерно в сотне ярдов слева, она сбегала с холмов Демонических Огней и впадала в море, образуя гавань. В это время года на реке было совсем немного судов — суровое дыхание зимы еще ощущалось в весеннем воздухе, и холода продлятся довольно долго. Ну и еще эта война с Призрачным Портом. Конфликт из-за недавно открытых за сотни миль к западу в Бескрайнем океане Небесных островов, начавшись поздней осенью, завершился унизительным поражением Сонливии.

По мнению Коула, любой удар по Салазару означал победу для народа Сонливии, даже если он этого пока не осознавал. Поражение городского флота доказывало, что тиран Сонливии тоже мог допускать просчеты. Подобные неудачи — в совокупности с усилиями таких людей, как Коул, — в конце концов ослабят хватку Салазара настолько, что добрые люди Сонливии восстанут и свергнут своего вечного властителя. Если только Коул не убьет его до этого.

Эта мысль вызвала у него улыбку. Однажды весь север узнает его как подлинного героя.

Воздух пронзил скрежещущий крик, и Коул в тревоге поднял взгляд. Над головой широкими кругами летал следящий ястреб. Его серебристая голова медленно вибрировала, а темно-синие глаза пристально вглядывались в лежащий внизу город. Мужчины и женщины, которых угораздило оказаться в этой зоне, тут же поспешили из нее убраться.

Коул чуть было не последовал их примеру, но вспомнил о пилюле, которую проглотил перед выходом из дома, и вздохнул с облегчением. Это своеобразное снотворное деактивировало те части мозга, которые могли непреднамеренно транслировать изменнические мысли магическим мутантам в небе. И пусть наутро у него будет болеть голова, но это ничтожная плата за возможность избежать Черной лотереи. Алая стража произвольно отбирала подозреваемых в предательских замыслах и подвергала их жестоким наказаниям, бросая в тюрьму, а порой и просто убивая на месте.

Кое-что вновь привлекло внимание Коула к улице. К нему приближались два стражника в алых плащах. Стражники конвоировали болезненного старого человека. Один из солдат злобно пихнул старика сзади, и тот, споткнувшись, упал ничком на землю. Когда он поднялся на ноги, Коул увидел, что лицо арестованного обезображено шрамом через всю щеку. Повернувшись к своим мучителям, старик, видимо, сказал что-то, что не понравилось конвоирам, и второй солдат ударом кулака опять сбил его с ног.

Коул шагал совершенно спокойно. Такие события были нередки. Алая стража якобы служила Сонливии и ее территориям в качестве регулярной армии и городской охраны. На самом же деле это была не более чем шайка головорезов, терроризирующих население с попущения городских магистратов и их безжалостного хозяина в Обелиске.

Хотя было бы благоразумно слинять отсюда, не привлекая к себе внимания, — ведь Гарретт настаивал на необходимости соблюдать осторожность. «Коллектив важнее отдельной личности, — говорил его приемный отец. — Мы не можем исправлять каждую несправедливость. Опрометчивый поступок поставит под угрозу всех нас. Проявляйте мудрость, выбирая, когда следует сражаться, и помните, что Осколки наносят самые глубокие раны из тени».

Коул нахмурился. Возможно, Гарретт не имел в виду его.В конце концов, ведь очевидно, что его способности и находчивость значительно превосходят таланты сверстников, и, кроме того, Гарретт ведь всегда говорил, что однажды он станет великим героем, таким, как его настоящий отец. Подобные ему встречают несправедливость решительно, с заколдованным клинком в руке, и эпическая судьба направляет их праведное неистовство, которому не может противостоять ни один злодей.

Укрепившись в своем решении, Коул направился к стражникам со всей возможной уверенностью. Он не мог не заметить, что немногие оказавшиеся поблизости люди вдруг словно растворились, и почувствовал себя совершенно беззащитным. Внезапно у него пересохло в горле.

Солдат, склонившийся над стариком, при приближении Коула поднял взгляд. Вопросительно посмотрев на напарника, он убрал меч от шеи своей жертвы и выпрямился.

— Какого черта тебе надо? — невозмутимо спросил он.

Другой стражник, двинувшись навстречу Коулу, опустил руку на ножны. Тоном, источающим злобу, он заявил:

— Надеюсь, у тебя имеется серьезная причина для вмешательства в официальное дело Алой стражи, парень, иначе я отволоку твою задницу в тюрьму.

— Довольно! — скомандовал Коул голосом, в котором, как он страстно надеялся, звенела властность.

Засунув руку под плащ, он ухватил рукоятку Проклятия Мага. Его рука отчего-то задрожала. Этого не должно было случиться.

Но он решил, что отступать поздно.

— Поскольку вы, шлюхино отродье, слишком тупы, чтобы в этом разобраться, замечу, что вы говорите с Манипулятором. Этого человека разыскивают в Обелиске. Ваше дело — проводить его. — У Коула на лбу выступил пот. Он попытался избавиться от него усилием воли, но безуспешно.

— Вот как? — На солдата, стоящего слева от Коула, похоже, эта тирада не произвела никакого впечатления. Это был человек средних лет с маленькими косящими глазками и жестоким выражением на рябой физиономии. — Раз так, то ты не обидишься, если мы попросим тебя подтвердить свои полномочия. — И он выжидающе уставился на Коула.

Коул с трудом сглотнул и плавным движением вытащил из ножен Проклятие Мага, держа длинный кинжал в подрагивающей руке. Кивнув на свое оружие, он заявил:

— Он заколдован. Видишь сияние? Никто, кроме Манипулятора, не может обладать таким оружием. Полагаю, это удовлетворит твое любопытство.

«Пожалуйста, просто кивни, и разойдемся», — взмолился он про себя. Вслух же заявил:

— А теперь убирайся с глаз моих долой, пока я не всадил в тебя этот кинжал так глубоко, чтобы яйца в глотке застряли!

Стражники переглянулись и, казалось, достигли взаимопонимания. Пожав плечами, рябой плюнул на избитого старика, лежащего на земле.

— Ты прав. Он твой. Желаем тебе хорошего дня. — Стражники медленно прошли мимо Коула и направились на юг, вниз по дороге.

Он смотрел, как удаляются развевающиеся алые плащи. Его охватила бурная радость, и он не удержался от довольной ухмылки, которой, право же, заслуживала его остроумная импровизация. Может, он и лучше воспитан, чем остальные Осколки — бунтари, которых он называл товарищами, — но тем не менее при необходимости сквернословить он умел не хуже любого из них. В этом плане Коул считал себя вполне обыкновенным человеком, способным испытывать всю гамму эмоций.

Он опустил взгляд на стонущего старика у своих ног. Левый глаз у того совсем заплыл, по щеке и шее текла кровь.

— Ты можешь встать? — спросил Коул.

Мужчина в ответ застонал и попытался подняться, но безуспешно. На Коула внезапно нахлынуло раздражение.

— Ты хоть понял, что произошло? Я спас тебе жизнь. Они убили бы тебя. — Понизив голос, он ободряющим жестом положил руку на плечо старика, который пытался встать на колени. — Быть может, сейчас этого и не понять, но ты оказался здесь неспроста. Ты должен был стать этому свидетелем. Однажды ты оглянешься назад и улыбнешься: не это ли было рождением легенды… Что? В чем дело?

Здоровый глаз старика расширился, как если бы он увидел за спиной Коула нечто ужасное. Юный Осколок обернулся.

Там стоял рябой стражник, и на лице его играла злобная ухмылка. Его напарник уже занес свой меч для удара. Время словно замедлило ход: взгляд Коула скользнул вправо, уставившись на яблоко рукояти меча, опускающееся на его голову. Коулу удалось запрокинуть голову достаточно быстро, так что основная сила удара пришлась на нос.

Тррахх! Вспышка боли. Постыдной боли. Он вскрикнул, но голос сорвался, и на выходе получился какой-то поросячий визг. Его ослепила вспышка белого света. Когда к нему вернулось зрение, он обнаружил, что лежит поверх старого дурня. «Как это получилось?»

Во рту — липкая солоноватая жидкость. Кровь. Коул затряс головой, отчаянно пытаясь понять, что к чему.

Рябой стоял над ним. Его воздетый двуручный меч сверкал в солнечном свете, бросая солнечные зайчики на кольчугу. Коул старался сосредоточиться. Он видел Обелиск на фоне красного заката, красные кровавые пятна на белой кирасе стражника. «Моя кровь?»

Меч со свистом обрушился вниз. На этот раз Коулу удалось вовремя увернуться. Меч рассек воздух в том месте, где Коул лежал всего лишь мгновением раньше, и разрубил надвое голову старика. Осколки кости и ошметки мозга разлетелись по булыжной мостовой.

Стиснув зубы, чтобы унять боль в черепе, Коул поднял Проклятие Мага и вонзил его в ногу стражника. Мерцающий кинжал оставил неглубокую рану, и солдат, выругавшись, занес свой заляпанный кровью меч для очередного удара. Его напарник тоже придвинулся ближе, поднимая меч.

Коул отчаянно отползал назад, а рябой стражник свирепо обрушил клинок сверху вниз. Навстречу падающему лезвию внезапно взлетел Проклятие Мага и отбил здоровенный двуручник, как перышко. Рябой ударил Коула ногой в грудь. Раздался отвратительный глухой звук, и Коул растянулся на мостовой. Зарычав, стражник прыгнул вперед, намереваясь завершить схватку, но поскользнулся в луже крови, и его подвела раненая нога. Ругаясь, он с размаху грохнулся на булыжники.

«Вставай! Вставай!» Коул заставил себя подняться на ноги. Его нос и подбородок кровоточили, но по крайней мере руки и ноги все еще двигались. Второй стражник быстро приближался с занесенным для удара мечом.

Коул сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться. Вот к чему все свелось. Со своими ранами он не сможет одолеть солдата в рукопашном бою, да и доспехи стражника были намного лучше. Его собственная одежда из кожи не обеспечит ему достаточной защиты. Подняв левую руку, Коул взял на изготовку свой мерцающий клинок — он часто в этом упражнялся. Он не промахнется — судьба этого не позволит. Именно в такие мгновения герои совершают деяния, изумляющие историков.

Метнув кинжал, он наблюдал за тем, как Проклятие Мага, вращаясь в воздухе, летит точно к голове солдата. Великолепный бросок, он знал, что так и будет. Практика приводит к совершенству, особенно когда дело касается меткого от природы человека с безошибочной интуицией…

Тупая рукоятка кинжала ударила стражника в правый глаз. Яростно вопя, он схватился за лицо, а Проклятие Мага с лязгом упал на булыжную мостовую. Второй стражник уже поднялся на ноги и хромал к Коулу, рыча от ненависти.

— Убью ублюдка! — орал он, брызжа слюной.

Коул со всех ног бросился прочь.

Он бежал уже несколько минут. Ему казалось, что в груди полыхает пламя. Каждый вдох доставлял невероятное страдание.

Откашлявшись, Коул сплюнул кровью. Юноша слышал, как стражники преследуют его по извилистым улочкам, ведущим на юго-восток от Крюка. Распихивая плечами всех, кто встречался ему на пути, — в этих трущобах одни бедняки и нищие — он столкнул старушку в груду отбросов и теперь недовольно морщился при мысли, что ее крики привлекают внимание ведущих погоню солдат.

Дышать становилось все тяжелее. Что-то не так с его легкими. Коул перешел на шаг, а затем и вовсе остановился. У склада, смердящего тухлой рыбой, он опустился на колени и слушал, как приближается смерть. По щеке скатилась слезинка.

«Печальный конец», — с горечью подумал он.