Магнусу конунгу пришлось простоять неделю в Уннардюсе в Листи. С ним был тогда скальд Мани. Он сочинил вису:

Конунг сказал:

– Хорошо ты сочинил, Месяц!

Большая куча только что выстиранных рубашек лежала там, и конунг велел ему взять одну.

Мани пришел к нему на границе страны. Он шел из Рума и нищенствовал. Он вошел прямо в палату, где конунг сидел со своими приближенными. Вид у Мани был жалкий. Он был лыс, тощ и почти без одежды. Но он умел приветствовать конунга, как подобает, и конунг спросил его, кто он такой. Тот сказал, что зовут его Мани, родом он исландец, а пришел он с юга из Рума. Конунг казал;

– Тогда ты, наверно, знаешь стихи, Месяц! Садись и скажи нам что-нибудь!

Он сказал тогда драпу о походе Сигурда Крестоносца, деда Магнуса конунга по матери, сочиненную Халльдором Болтуном. Люди очень хвалили эти стихи и сказали, что он их хорошо позабавил.

В палате было два шута, которые заставляли собачек прыгать через веревку перед знатными людьми, и они заставляли их прыгать тем выше, чем знатнее были люди. Конунг сказал:

– Ты замечаешь, Месяц, что шуты косо смотрят на тебя. Сочини-ка о них вису, и возможно, что тебе будет польза от этого.

Мани сочинил вису:

И еще он сочинил так:

Люди очень смеялись, дружинники окружили шутов и снова и снова повторяли эти висы, и особенно строки:

Шутам жарко пришлось, и они еле ноги унесли из палаты. А конунг приблизил Мани к себе, и тот сопровождал его до Бьёргюна.