Ничего не поделаешь... не без сожаления перевернули мы последнюю страницу увлекательной книги. Однако у многих читателей, несомненно, возник вопрос: а чем же все это кончилось? Каковы дальнейшие судьбы Форта Росс и всей Русской Америки? Каким бы образом ни строили мы наш ответ, он, безусловно, явится прискорбным для слуха истинного россиянина. Начало событий, о которых пойдет ниже речь и которые в той или иной мере предшествовали заключительному акту русского присутствия в Калифорнии, принято условно означать днем 7 июля 1834 года, когда на американскую землю ступил тридцатилетний швейцарский эмигрант, уроженец Рюненберга, что близ Базеля, Иоганн Август Суттер. Оставив на время семью в Париже, отправился он в Новый Свет в поисках счастья и богатства. Два года прожил в Нью-Йорке, работая упаковщиком на складе, аптекарем и зубным техником, пока не открыл на составленный капиталец сначала дешевое питейное заведение, а потом — небольшую ресторацию. Однако честолюбивому швейцарцу, величавшему себя «капитаном», этого было чрезвычайно мало. Золотые мечты влекли его на Дальний Запад. Потому, продав гостиницу, поселился он в форте Индепенденс (Миссури), приобрел там эстансию и, занимаясь земледелием, сколотил себе некоторое состояние. Это позволило ему год спустя, продав свою ферму и обзаведясь волами, фургонами, необходимым дорожным скарбом и несколькими попутчиками в лице двух офицеров и пяти миссионеров-мормонов с женами, пересечь бескрайние прерии и перевалить через горные хребты Сьерра-Невады. Впрочем, добраться до Великого океана удалось одному лишь Суттеру. Иные из его спутников умерли в дороге, остальные покинули своего предводителя. В сентябре 1838 года Иоганн Август Суттер появился в Ванкувере. В сказочно короткое время он успевает побывать в Ново-Архангельске и оценить нужду Русской Америки в хлебе. На Сандвичевых островах предприимчивый «капитан» основывает Тихоокеанскую компанию, на штандарте которой запечатлен черный епископский посох в окружении семи красных точек. Следующий вояж Суттера — в Калифорнию. Результатом беседы получившего к тому времени мексиканское подданство Суттера с калифорнийским губернатором доном Альварадо явилась официальная бумага, согласно которой «капитан» получал концессию на землю в районе реки Сакраменто сроком на десять лет. Все было в соответствии с законом: мексиканское правительство дозволяло каждому, принявшему мексиканское подданство и сделавшемуся католиком, свободно селиться на калифорнийских землях. Тем из них, кто имел достаточное состояние, отводились весьма значительные земельные пространства. Владельцы ранч, эстансий и гасиенд, получившие общее наименование — ранчьеры, имели право строить и разводить на выделенных участках кому что вздумается: будь то мельницы, посевы, огороды, плодовые деревья и кустарники или скот. Суттер же не только получил подданство и право владения, но наконец-таки приобрел чин капитана, правда мексиканской армии. К слову заметить, место на реке Сакраменто, удобное к заселению и основанию земледельческой колонии, указал Суттеру не кто иной, как последний правитель Форта Росс Александр Гаврилович Ротчев... Жизнь последнего комиссионера Российско-Американской компании, путешественника и писателя, переводчика Мольера, Шекспира и Байрона, попавшего после декабрьских событий 1825 года под тайный надзор пресловутого Третьего отделения, подобна приключенческому роману. Вместе с многочисленными описаниями американской сельвы, индийских джунглей, опасных океанских плаваний и тому подобного, Ротчеву принадлежат и такие слова:

...Шел 1838 год. «Полагаю,— сказал тогда Суттеру правитель канцелярии селения Росс (именно так официально называлась должность коменданта и правителя русского форта),— эта девственная земля щедро вознаградит труд ваш. Просите пять квадратных миль у мексиканского правительства, я буду рад вашему соседству, а пшеница ваша не залежится: мы купим ее с охотою. Чего вам лучше: человек здесь покорное дитя: за несколько ниток бисеру индеец — ваш работник; приласкайте его — и только не расстреливайте как собаку на каждом шагу по примеру калифорнийских креолов. Не увлекаясь, скажу, что здесь самые ядовитые животные — не ядовиты, а зверь — не лют. Укушение тарантула и скорпиона — ничтожно, медведь бежит, завидев человека. Есть гремучие змеи, есть ягуары, но это — редкость».

И вот уже более сотни полинезийцев, доставленных сюда длинноволосым капитаном с Сандвичевых островов, вместе с полсотней лошадей и быков, десятками мулов вспахивают землю, очищенную от трав и леса беспощадным огнем. Добрая сотня местных туземцев за два реала в сутки и миску похлебки помогает им. Бесчисленные стада баранов, коров и коз пасутся на тучных нивах долины Сакраменто. Новая Гельвеция, расположенная в двух милях к востоку от реки Сакраменто и в одной миле к югу от Рио-Американо, превратилась в четырехугольную крепость — 300 на 300 футов — с двухъярусными бастионами, восемнадцатью пушками и каронадами, да еще двумя медными полевыми орудиями. Подле тяжелых чаговых ворот и на угловых башнях тридцать белых переселенцев-мормонов и восемьдесят обряженных в зеленые форменные мундиры туземных гвардейцев несли круглосуточный караул. Крутые берега небольшой речушки, при которой расположилась крепость, давали немаловажные дополнительные средства к ее защите.

Александр Гаврилович Ротчев вынашивал обширные планы улучшения и расширения Русской Калифорнии, неоднократно бывал во владениях Суттера, ставшего теперь у себя эдаким удельным князьком, договаривался о поставке Русской Америке многих бушелей пшеницы и прочих земледельческих продуктов. Неожиданно из Ситхи нагрянул приказ главного правителя А. К. Этолина: незамедлительно оставить Колонию Росс...

 

* * *

После памятных конвенций, заключенных Россией с Северо-Американскими Соединенными Штатами и Англией, директора Российско-Американской компании теряли почву под ногами во владениях на Аляске, так что где уж им было уследить за дальней своей колонией... В довершение всего Главное правление РАК получило «высочайшее внушение» за меморию, содержащую резкую критику этих правительственных конвенций. Александр I гневно обрушился на купцов, которые вздумали учить дипломатов.

Конвенции, заключенные правительством Российской империи с САСШ (апрель 1824 года) и Англией (февраль 1825 года) сроком на десять лет, имели целью отрегулировать взаимоотношения этих стран на Северо-Американском континенте и в окружавших его водах. Соответствующие статьи предусматривали права указанных иностранных государств и их граждан беспрепятственно заходить «во все внутренние моря, заливы, гавани и бухты... для производства там рыбной ловли» и свободной торговли «с природными той страны жителями», что узаконивало контрабанду, хищнический промысел иностранных китобоев и... фактически лишало Российско-Американскую компанию всех ранее дарованных ей «высочайших привилегий», поставив ее в чрезвычайно затруднительное, если не сказать — безвыходное положение в торгово-коммерческом смысле. «Компания,— писал управитель делами РАК К. Ф. Рылеев,— имеет полную причину опасаться, что не только в десять лет, но гораздо в кратчайшее время иностранцы при неисчисленных своих средствах и преимуществах доведут ее до совершенного уничтожения». Другой будущий декабрист, Д. И. Завалишин, также предупреждал о пагубных последствиях сих конвенций: «Шестая статья делает бесполезным обладание материком. Дозволяя иностранцам всегдашнее свободное плавание по рекам, оно делает их настоящими властелинами земли, оставляя нам одно пустое ими обладание». К сказанному остается лишь добавить, что именно этими самыми конвенциями обусловливалось упразднение крейсерства (то есть отмена защиты территории) у берегов Русской Америки.

Здесь нашли свое отражение как борьба на этапе становления и развития РАК между ее учредителями, так и различные маневры противников и сторонников Компании в правительственных кругах. Борьба эта, продолжавшаяся фактически во все время существования Компании, оказала огромное влияние на положение дел в Русской Америке, на ход освоения края, на методы управления колониями, явилась одной из причин хозяйственного застоя и упадка. Упоминая о закулисной борьбе вокруг Российско-Американской компании, о постоянных доносах на нее, следует отметить, что разобраться в деятельности РАК до сих пор непросто. Объективной оценке, в частности, мешает и тот факт, что критика Компании преследовала тогда прежде всего своекорыстные интересы противников РАК. В свою очередь, ее победные реляции и отчеты также нельзя безоговорочно принимать на веру.

Что касается Колонии Росс, то за все время своего существования она так и не оправдала возлагавшихся на нее надежд. Вместе с тем не следует забывать, что не только Завалишин, но и Резанов, Кусков, Баранов, Хлебников, а равно и многие другие деятели Компании рассматривали Форт Росс как серьезный промежуточный этап колонизации, но не больше. Однако, несмотря на героические усилия и, безусловно, полезную деятельность ряда управляющих русскими колониями как на Аляске, так и в Калифорнии, успехи могли бы быть несравненно большими при условии радикального пересмотра отношения к Русской Америке со стороны власть имущих. А потому, как этого не случилось, все многочисленные проекты наиболее дальновидных политических и общественных деятелей о более рациональном устройстве колоний в Русской Америке были в своей основе обречены на неудачу близорукой, мелочно-беспомощной политикой царского правительства.

Как мы отметили, Росс не оправдывал возлагавшихся на него надежд по снабжению продовольствием всей Русской Америки и был в состоянии прокормить разве что самих местных колонистов. Плодородие полей, что располагались в непосредственной близости от российского селения и по склонам гор, сильно страдало от постоянных морских туманов. Надо было осваивать земли, лежащие за горами и в бассейне реки Славянки. Но на это не хватало ни умелых рук, ни энергии первопроходцев. Прекратилось и судостроение из-за непригодности, как выяснилось впоследствии, к сему делу калифорнийского дуба. В результате хищнического промысла иностранных звероловов и китобоев сильно сократилась у берегов Калифорнии и добыча морского зверя. Существование селения Росс, не закрепленное никакими актами, сулило, помимо всего прочего, международные осложнения для российской дипломатии. Поэтому Главное правление РАК, ведшее теперь дела, что называется, спустя рукава и думающее не столько об интересах государства Российского, сколько о получении барышей, обратилось 31 марта 1839 года в министерство финансов с нижеследующей петицией: «Высочайше утвержденный при Компании Совет, по внимательном рассмотрении и обсуждении вышеизложенных оснований, доказывающих, что селение Росс не только бесполезно для Компании, но, напротив, даже еще сопряжено с вредом для нея через необходимыя издержки на содержание онаго, не обещая и впредь никаких выгод, убедился в полной мере, что дальнейшее оставление селения Росс в настоящем его положении ни к чему больше не служит, кроме напрасных для Компании иждивений, а потому и полагает: согласно с мнением Главного правления, упразднить селение Росс, распределив находящихся в оном служащих и имущество по другим отделам, а что окажется из имущества не нужным, продать или променять на пшеницу жителям Сан-Франциско». В ответ на сие представление РАК 15 апреля того же года последовало «высочайшее соизволение», в котором было указано, что «Государь Император Высочайше повелел оставить, согласно с положением учрежденного при Компании Совета, заселение Росс и упразднить контору онаго...»

Годом-двумя спустя стали уже совершенно очевидно просматриваться планы САСШ, Англии и Франции (Испания и Мексика в расчет не принимались) относительно Калифорнии. Открытым оставался лишь вопрос: кто сумеет занять эти земли первым...

 

* * *

Поначалу, выполняя свою прискорбную миссию, Ротчев предложил купить селение Росс генералу Мариано Г. Валейо. Однако лукавый генерал, имея в виду свою выгоду и полагая, что положение русских все равно заставит их оставить Росс на произвол судьбы, предложил Ротчеву смехотворную сумму — в девять тысяч испанских пиастров. Потом принялся затягивать переговоры, набавляя цену, что называется, «по полушке»... При такой обстановке правитель Русской Калифорнии вынужден был 4 сентября 1841 года прибыть на гасиенду Новая Гельвеция, где сделал формальное предложение Суттеру. Последний тут же согласился. Сделка была отпразднована на борту корабля «Елена». Так в 1841 году Форт Росс вместе со всем имуществом, скотом, амуницией и 41 пушкой, со всеми принадлежащими ему ранчами, строениями и заведениями, предварительно оцененными в 150 тысяч рублей ассигнациями, был продан Иоганну Августу Суттеру за 30 тысяч пиастров, «с ручательством Мексиканского правительства в исправности платежа этой суммы» в течение четырех лет. По некоторым сведениям, Главное правление РАК, несмотря на длительные оттяжки и проволочки платежей, в конечном счете все же заставило Суттера выплатить причитающуюся ей по контракту сумму; по другим — деньги эти полностью так никогда и не были уплачены. Но не в этом суть...

31 декабря, в канун нового, 1842 года, жители Росса: русские, креолы и алеуты, вместе со своими семействами, среди которых было немало и индианок, навсегда оставили насиженные места и отплыли на бригантине «Константин» в Ново-Архангельск, на остров Баранова (Любопытно, что Ферлонские острова россияне покинули лишь тринадцать лет спустя).

Как знать, может, по-иному сложилась бы судьба Форта Росс, если бы не погиб безвременно камергер Николай Петрович Резанов. Его подробнейший и обстоятельнейший доклад на высочайшее имя был случайно обнаружен лишь спустя полвека в одном из невеликих сибирских городков...

Продажа Колонии Росс, как потом оказалось, все же немало осложнила снабжение Русской Америки и явилась, в свою очередь, одной из причин продажи Аляски. Но об этом несколько позже... Теперь же главный правитель российских колоний в Северной Америке капитан 1-го ранга А. К. Этолин доводил до сведения Главного правления РАК, что «на основании Высочайшего повеления от 15 апреля 1839 года селение Росс на берегах Нового Альбиона и бывшая там компанейская контора окончательно упразднены в январе 1842 года, а состоявшие в том селении здания и рогатый скот проданы по контракту, засвидетельствованному местными Мексиканскими властями, поселившемуся там гражданину Суттеру...»

 

* * *

К 1848 году Росс стал центром богатой и обширной фермы: более четырех тысяч голов рогатого скота, в том числе тысяча двести коров, полторы тысячи лошадей и две тысячи овец паслись во владениях предприимчивого «полковника» (теперь Суттер именовал себя именно так). Он высевал более шестидесяти четвертей пшеницы, завел производство бумаги, сеял рис и индиго, расширил виноградники и оливковые плантации, торговал на далеких Сандвичевых островах солониной и маринованной лососиной, которой изобиловали тогда еще окрестные реки, и, наконец, даже отчеканил монету со своим собственным именем... Он построил новые жилые дома в Форте Росс и, сказочно разбогатев, выписал из Базеля свою семью: жену и троих сыновей.

Благодаря прекрасной исторической миниатюре Стефана Цвейга трагический финал истории Суттера широко известен. Поэтому позволим себе лишь вкратце воскресить некоторые события тех бурных лет...

Когда 2 февраля 1848 года, после войны с Соединенными Штатами, мексиканское правительство вынуждено было подписать в Гвадалупе-Гидальго мирный договор, закреплявший аннексию Калифорнии, оно еще не знало, что за неделю до этого произошло в горах Коломы, в сорока пяти милях от Форта Росс...

Лил дождь, когда вымокший до последней нитки высокий всадник в светлых, забрызганных глиною штанах, заправленных в сапоги оленьей кожи, соскочил со своего коня и ворвался в кабинет полковника. Сорвав с головы широкополую шляпу и бросив ее в угол, он отер бритое лицо шейным платком и, протянув сжатую в кулак руку к самому носу Суттера, разжал пальцы. На ладони поблескивали желтоватые песчинки... Потребовалось совсем немного времени для того, чтобы определить удельный вес и протравить их азотной кислотой. Вывод однозначен — чистое золото! Плотник-мормон из Нью-Джерси Джемс Маршалл, приглашенный Суттером для строительства водяной мельницы, по приказу хозяина немедленно ускакал обратно к оставленным им в Коломе двум другим рабочим-механикам: Виммеру и Беннету. Сам Иоганн Август Суттер явился туда во главе небольшого отряда мормонов на другой день, 25 января 1848 года. Клятва, данная свидетелями происшедшего: «хранить открытие в великой тайне», держалась разве что несколько дней. Потом какой-то случайный прохожий подобрал кусочки золота, которыми играли дети механика Виммера. Согласно другой версии, он получил их от жены Джемса Маршалла за пустяшную услугу. Да это и не столь уж важно; важно то, что спустя немного времени он оказался в кабачке Питера Слита-Слитера, где и потребовал бутылку рома в обмен на... золото. Дальнейшие события развивались с ужасающей быстротой: весь край словно обезумел, зараженный золотой лихорадкой. Работники Суттера, исключая верного кузнеца Жана Марше и некоего падре Габриэля, покинули своего хозяина. Бросив на произвол судьбы гибнущий скот и загнивающие на корню посевы, устремились они в горы Коломы. Когда же 15 марта того же года «Кали-форниан» поместила на своих страницах заметку о сем открытии, обезумел и остальной мир. До середины 1849 года число старателей увеличилось с четырех до сорока тысяч человек. За год гавань Святого Франциска посетила без малого тысяча судов. В одном только Нью-Йорке учреждено было шестьдесят пять компаний по добыче золота в Калифорнии. Долину Сакраменто и окрестные горы заполонили старатели в красных фланелевых рубахах с пистолетами у пояса и доверху набитыми вожделенным металлом — в песке и самородках — переметными сумами. Эти авантюристы, разбойники, беглые каторжники и просто искатели приключений за все платили золотом. Стаканчик виски стоил тогда щепотку золота, чашка кофе — четыре щепотки, бочонок муки — пятьдесят пиастров, комната — сто долларов в месяц, мало-мальски приличная хибара — пятьсот! Они — эти бродяги и головорезы — подчинялись лишь власти грубой животной силы и оружия. «Необузданная страсть к игре и пьянству,— свидетельствует очевидец,— кипела в их крови. Любимое словцо или поговорка их: «Бутылка — друзьям, оружие — врагам». И правда, в седле каждого непременно найдешь бутылку рома и пистолет... Азартные игры и распутство в различных его видах начинают теперь мало-помалу выступать ярче наружу. Грабежи и убийства натурально бесчисленны. Но о них невозможно сказать ничего определенного, потому что свидетелей нет, а мертвые не рассказывают повестей». От Сьерра-Невады до Великого океана, от Колумбии до Мексики гремела тогда разбойничья песня:

«Течение жизни внезапно изменило свое русло,— повествует историк Бирд.— Ремесленники бросили свои инструменты, фермеры оставили урожай гнить на полях, а скот подыхать с голода, учителя забыли свои учебники, адвокаты покинули клиентов, служители церкви сбросили священническое облачение, матросы дезертировали с кораблей,— и все устремились в едином порыве к месту золотых приисков. Деловая жизнь в городах замерла, покинутые дома и магазины ветшали и приходили в упадок. Золотоискатели шли как саранча в районы, граничившие с лесопильней Суттера, с кирками, лопатами и ковшами для промывки золота». 10 декабря 1848 года губернатор Калифорнии, командир 1-го драгунского полка Месон, квартировавший в Монтерее, доносил президенту Соединенных Штатов, что, прибыв в Сан-Франциско 20 июня, он «с крайним изумлением» обнаружил почти пустой город. По дороге к форту Суттера, через Бодегу и Соному, он повсюду на своем пути встречал оставленные ранчи, заброшенные мельницы и посевы, предоставленные скоту. Зато, прибыв к подножию гор, где находились так называемые «низменные прииски», губернатор увидел бесчисленные палатки и шалаши золотоискателей. «Золотоносные открытия,— заканчивал свое послание Месон,— совершенно изменили вид Верхней Калифорнии. Жители, недавно исключительно занимавшиеся земледелием, бросились на поиски золота. Мастеровые оставили ремесла, купцы бросили лавки; матросы, едва придут в порт, бегут с кораблей. В заливе Святого Франциска в настоящее время стоят три корабля без команды. По той же причине — частые побеги из полков. В продолжение нескольких дней я полагал, что гарнизон Монтерея разбежится! И должно согласиться — соблазн велик! Солдат-артиллерист, получивший отпуск на двадцать дней, возвратился с 1500 пиастрами. В дороге он был одиннадцать дней, следовательно, работал только девять. Все эти факты невероятны, но в самом деле истинны. Посылаю при донесении несколько образцов золота высокой пробы».

 

* * *

А что же сам Иоганн Август Суттер? Разбогател ли он? Ведь именно на принадлежавших ему землях открыт был Новый Эльдорадо! Увы... Его права никого из золотоискателей не волновали. Старательские усилия Суттера успеха не имели, и он вместе с верным Марше и падре Габриэлем временно удалился на одну из своих уединенных ферм в горах — Эрмитаж. Здесь нашли его жена и дети. К тому времени гасиенда Новая Гельвеция была полностью разграблена пришельцами, от богатства не осталось ни цента. Грандиозный судебный процесс, затеянный обнищавшим «полковником» в 1850 году, когда Калифорния стала одним из новых десяти штатов США, так никогда и не кончился. Как никогда не получил он от правительства истребуемых двадцати (а впоследствии — двухсот) миллионов долларов в счет понесенных убытков. Хотя судья Томпсон и выиграл его процесс, подтвердив иск к семнадцати с лишним тысячам юридических лиц, проживавших на принадлежавших Суттеру землях. Но до этого решения никому не было дела. Зато неподкупный страж закона едва не был линчеван разъяренной толпой, сжегшей само здание суда. Так ничего не получив, Суттер скоро потерял жену и всех своих сыновей: старший, Эмиль, покончил с собой, окруженный по дороге бандитами; средний, Артур, был зверски убит упомянутыми выше «юридическими лицами»; младший, Виктор, утонул на корабле «Золотые Ворота». С тех пор полупомешанного «генерала» — как стали называть в насмешку несостоявшегося миллиардера — часто можно было видеть в кабинетах сенаторов и конгрессменов, которым он тщетно старался доказать что-то, предъявляя судебный документ, подтверждавший его права «на самое большое состояние в истории человечества, когда-либо принадлежавшее частному лицу». 17 июня 1880 года, часов около четырех пополудни, подле лестницы Капитолия в Вашингтоне полиция подобрала труп безвестного бродяги в обтрепанном генеральском мундире, стоптанных башмаках и с золотым перстнем, изображавшим феникса, на указательном пальце правой руки... Джемс Маршалл разделил судьбу своего бывшего патрона, скончавшись нищим в доме умалишенных. Теперь, на месте недостроенной им когда-то лесопильни, ему, первооткрывателю Нового Эльдорадо, поставлен памятник...

 

* * *

Золото, сыгравшее недобрую шутку с Иоганном Августом Суттером, обратилось настоящей трагедией для туземных жителей Нового Альбиона. Судьба калифорнийских индейцев, особенно после открытия золота, глубоко трагична: они нещадно истреблялись, спаивались «огненной водой радости», изгонялись с мест исконного обитания, а вигвамы и типи их предавались огню. Доведенные до последней степени отчаяния матери убивали своих детей, оберегая их тем самым от грядущих ужасов. Вокруг Коломы вырос целый Город Повешенных, где на красноствольных чагах покачивались тела линчеванных винтунов, помо, мивоков, ваппо... Все это привело к упадку их самобытных культур. Катастрофически сократилась численность краснокожих.

С 1860 по 1890 год колонисты западных территорий при поддержке регулярных войск экспроприировали земли индейских племен. Многие из потомков первопоселенцев Америки были истреблены, уцелевшие выселены в резервации, территории которых, как правило, непригодны не только для земледелия и скотоводства, но и для самой жизни. Открытые выступления обреченных на вымирание туземцев топились в крови. Сейчас в Соединенных Штатах проживает 827 тысяч индейцев — это все, что осталось от многомиллионного коренного населения Америки, обитавшего на Четвертом континенте ко времени открытия его Колумбом, от 400 племен, говоривших на двухстах различных языках.

В 1976 году «Нью-Йорк таймс» писала: «Мы все еще убиваем индейцев, но не пулями, а еще более постыдным и беспощадным оружием уничтожения — бедностью, голодом, болезнями и полным безразличием к их судьбе».

Впрочем, что касается оружия уничтожения...

Известный афоризм генерала Шеридана: «Единственно хороший индеец — это мертвый индеец» — для некоторых в Америке не потерял смысла и по сей день. «Единственный способ иметь дело с движением индейцев — это перестрелять их лидеров» — таково мнение губернатора Южной Дакоты Уильяма Джэнлоу, высказанное уже в наши дни. И это, увы, не пустые угрозы...

Кровью коренных обитателей Нового Света писана история американских индейцев с тех самых пор, когда вошли они в соприкосновение с «высокой цивилизацией», замешенной на лицемерии и жестокости...

 

* * *

Спустя год после открытия Нового Эльдорадо император Николай I высочайше рекомендовал Российско-Американской компании «заняться, по примеру других частных лиц, добыванием золота в Калифорнии». Однако было уже поздно — все права Компании в Новом Альбионе были давным-давно утрачены... А в 1867 году Русская Америка и вовсе потеряла на географической карте свои прежние цвета. Полтора миллиона квадратных километров земли российской — Аляска и Алеутская островная гряда в 150 островов, протяженностью более 1600 километров — проданы были Соединенным Штатам за 7200 тысяч американских долларов (то есть по два цента за акр).

Тайна секретных переговоров российского двора с представителями американского правительства, начатых еще в 50-х годах XIX столетия и закончившихся 3 марта 1867 года подписанием соответствующей конвенции, не раскрыта и по сей день. Известно только, что в Санкт-Петербурге во время совершения сего акта в императорском кабинете Зимнего дворца со стороны России, помимо Александра II, присутствовал один лишь министр иностранных дел, светлейший князь Александр Михайлович Горчаков, получивший в том же году место государственного канцлера. Известно также, что в феврале 1867 года российский посол в США барон Эдуард де Стокл прибыл в Америку с инструкциями из Санкт-Петербурга, касающимися продажи Аляски. В последних числах марта 1867 года он вел переговоры по этому вопросу со статс-секретарем Вильямом Дж. Стюартом. 30 марта продажа-покупка состоялась, соглашение было подписано, печати приложены, и в 4.00 часа утра договор был направлен президенту США Эндрю Джонсону. 9 апреля того же года состоялось официальное голосование в конгрессе, и вопрос о покупке был решен положительно 27 голосами против 12; иными словами, с превышением одного лишь голоса сверх требующихся двух третей. Еще известно, что только за период с 1868 по 1890 год, то есть еще до открытия золота на Аляске и развития там интенсивного рыболовного промысла, доходы США почти в пятнадцать (!) раз превысили затраченную на ее покупку сумму.

Говоря об объективных причинах продажи Русской Америки, прежде всего надлежит отметить следующие.

Во-первых, недальновидная политика России, выразившаяся в недооценке места Дальнего Востока и Русской Америки в жизни страны.

Во-вторых, вопрос о Русской Америке был предрешен еще в конце 50-х годов XIX столетия, когда Россия возвратила себе Приамурье, Сахалин и приобрела Приморье. Именно это существенно повлияло на быстрое решение вопроса о продаже. Вопрос стоял тогда не о целесообразности этого акта, а лишь о том, кому — Англии или США — было выгоднее уступить эти территории по политическим соображениям.

И наконец, в-третьих: сыграло роль и то обстоятельство, что правительственная казна, отягощенная международными событиями в Европе, не могла предоставить средства для развития хозяйства и обороны Русской Америки. И не случайно потому правительство не объявляло себя хозяином сих земель, предоставив эти «фиктивные права» Российско-Американской компании.

Впрочем, даже принимая во внимание все эти причины, нельзя не признать, что стратегическое значение утраченных территорий было безмерно. И это прекрасно понимали еще тогда американские лидеры. «Аляска,— писал в представлении конгрессу председатель Государственной комиссии по иностранным делам США Н. Бенкс,— является ключом к Тихому океану и вместе с островами образует плацдарм для США на Тихом океане, который обеспечит триумф цивилизации. Это будет американская цивилизация, американская судьба для 600 миллионов человек».

Главное правление Российско-Американской компании узнало о сделке, лишившей ее всей Русской Америки, буквально на следующий же день из санкт-петербургского издания «Дипломатического ежегодника», где была опубликована конвенция. Таким образом, была решена судьба и самой РАК, упраздненной в том же году.

Ко времени ликвидации Компании в 45 поселениях Русской Америки проживало уже более двенадцати тысяч российских подданных, не считая пятидесяти тысяч индейцев. Конвенция оговаривала право российских поселенцев «на сохранение религии и выбор гражданства». Из российских официальных учреждений на Американском континенте после 1867 года осталась лишь Русская православная церковь: продолжали существовать три миссии — Юконская, Нуша-гакская и Кенайская... (теперь на Аляске 84 православных прихода). «Русская церковь выполнила огромную задачу на Аляске, поскольку в ее руках находилось все дело народного образования,— писал в «Летописи Аляски» известный советский публицист Сергей Марков.— В миссионерских школах обучались грамоте тысячи обитателей Аляски, причем для туземцев начальное обучение было обязательным. Стихи Пушкина и Некрасова читали на Юконе. ...В хижинах эскимосов, в деревянных домах юконских индейцев читались: «История об Илье Муромце», московские песенки, гоголевский «Тарас Бульба», домашний лечебник, или сонник».

 

* * *

Вслед за регулярными частями Северо-Американских Соединенных Штатов на Аляску хлынули разного рода предприниматели и политиканы, авантюристы и проститутки, карточные шулера и спекулянты всех мастей. Некоторым удалось недурно поживиться с самого начала. Так, некто X. М. Хутчинсон из Новой Англии ухитрился скупить у РАК за совершеннейший бесценок бесчисленное количество всего того, что было слишком дорого вывозить в Россию, как-то: овчинные тулупы, медь, олово, чай, ром...

17 июля 1897 года с парохода «Портленд», причалившего в порту Сан-Франциско, сошли на берег шестьдесят восемь рудокопов, прибывших из Аляски. Они привезли с собой полторы тонны золота, добытого ими на легендарном Клондайке. И здесь повторилась история Калифорнии. Многотысячные толпы старателей ринулись на Аляску. Уже к 1920 году там было добыто золота на фантастическую сумму — 320 миллионов американских долларов! Однако так же, как и в Калифорнии, открытие золота на земле бывшей Русской Америки не было первооткрытием: еще в 1842 году В. М. Головнин доносил в Адмиралтейств-коллегию, что «на Кенайском берегу положительно доказано присутствие золота»; в 1851 году на корабле «Ахта» в Россию с Аляски было доставлено два пуда золота с сообщением, что «у горы Святого Ильи найдены золотые самородки»; в 1860 году золото было обнаружено на реке Фрезер; а в 1862 году — на юго-востоке Аляски, у истоков реки Стикин... Но, по бездарности российского правительства, дело дальнейшего развития не получило...

 

* * *

Следы далеких времен российского присутствия на Северо-Американском материке остались и в памяти людской, и во многих географических названиях, и в языковом словаре туземных обитателей. На земле бывшей Русской Калифорнии доныне сохранились: селение Кусково (у залива Бодега-Румянцева), ранчи Хлебникова, Костромитинова и Черных, Русское ущелье, речка Славянка-Русская, Русский ключ, Русская горка, Русский овраг, гора Счастья-Шаста, гора Святой Елены да добрых полтора десятка других. Есть в штате Калифорния несколько городков, носящих хорошо знакомые нам имена: Новгород, Севастополь, Москва... И теперь среди индейцев можно встретить потомков тех, что ведут свою родословную от русских промышленных (ведь почти все они приезжали в Америку без жен); наверное, кое-кто из наших современников был бы теперь немало озадачен, узнав, что в его жилах течет кровь помо, мивоков или ваппо... Индейцы окрестных селений и резерваций и поныне употребляют в повседневном обиходе такие слова, как: ложка, кошка, вино, яблоко, табак, нос, хмель, молоко, порох, пшеница, чулки; а также немного искаженные: карашо — хорошо, ого — огонь, чайо — чай, ицо — яйцо, водки — водка, супо — суп, тополо — топор, цивиты — цветы, паладок — платок, камзулу — камзол или пиджак, каве — кофе, пистола — пистолет, дьяволу — диавол, сапату — сапоги, печка — кирпич, имех — мех, поскудо — нехороший и так далее. Еще более подобных следов российского присутствия сохранилось на Аляске. Здесь имеются: и Русская Миссия — Рашен Мишен, и Русские горы, и Русская река на Кенае, и селения: Узенькое, Низина, Никишка... По словам нынешнего епископа Аляскинского Григория, «добрая половина селений, городов, морей, рек и озер на Аляске носят русские названия. Так что Аляска как бы не совсем американская страна...». Американский историк К. Г. Стоун полагает, что на Аляске — до полусотни населенных пунктов, основанных на местах бывших российских поселений, редутов, одиночек. В Ситхе, на бывшем острове Баранова, построен замок, носящий имя славного землепроходца, его же именем названы аллея и одна из улиц; а в местной ресторации, устроенной на старорусский манер, подают коктейль и мороженое «а-ля Баранов»... Исследователи полагают, что в языке некоторых местных племен и народностей, чьи предки долгие годы проживали бок о бок вместе с россиянами, более тридцати процентов слов имеют русское происхождение. Среди местного населения Аляски и Калифорнии, и не только русских американцев, но алеутов, креолов, индейцев, эскимосов, воспринявших православные обычаи и обряды, и поныне можно услышать русскую речь, столь милые нашему сердцу русские песни...

 

* * *

Но и Россия не забыла, помнит своих славных, отважных сынов: землепроходцев и мореходов, прокладывавших путь славы своей Отчизне в неведомых дотоле землях. Это о них написал в своих «Землепроходцах» ученый и поэт Сергей Марков:

А. И. АЛЕКСЕЕВ,

доктор исторических, кандидат географических наук, действительный член Географического общества СССР, заслуженный деятель науки