Я не могу описать, какие у них лица. И не знаю почему: ведь у меня прекрасная память, и я всегда все запоминаю. Но вот их лица… они для меня как черные тени. Я помню, какие у них волосы. Какая у них кожа с крупными порами. Помню, какой на ней выступал пот. Помню их черные волосы. Помню их мутные взгляды. Я помню все. Все, но только не их лица.

Но кто же они – эти мои призраки, у которых нет лиц?

Это водители грузовиков, рабочие, обычные парни. И все они женаты или обручены. А если обручены, если они женихи – то они уже договорились венчаться в какой-то церкви, уже заказали себе ресторан, чтобы повеселиться на славу и устроить себе настоящий праздник. У каждого из них – своя работа, своя жизнь, своя женщина.

Вот они какие, четверо из того домика. Они добропорядочные граждане и горожане, которые по воскресеньям, под руку со своими невестами, ходят в церковь… И они же были со мной в ту пасхальную ночь.

В 1999 году тому парню, Доменико Кучинотте, было двадцать лет, он вместе со своим отцом работал в горячем цеху, на заводе у Рендо. А Доменико Кутрупи был на год старше и работал шофером, водителем грузовика. Летом он возил ящики с помидорами, а зимой – еще и всякое железо и цемент. У каждого из них – своя машина: если у Доменико Кучинотты – зеленый «Фиат Y-10», то у Кутрупи – черная «Лянча Тема». И она у него всегда чистая и блестящая. И еще у него есть жена. И Доменико Яннелло тоже женат и работает водителем грузовика. Он из всех них самый старший: ему двадцать три года. А Микеле Яннелло – самый обходительный. И у него есть невеста.

Если бы вы встретили их на улице, то вы бы не увидели в них ничего особенного. Обыкновенные отцы семейства. Трудяги. Рабочие лошади.

Но почему же они выбрали именно меня?

Почему им нужна была именно я?

Почему они затащили меня в тот дом?

Вот этого я не знаю. А вот зато им это кажется чем-то естественным, само собой разумеющимся. Я бы не сказала, что для них это развлечение. Вернее, это не только развлечение. Это для них еще и игра. Это их заговор и это их тайна в таком маленьком городке, где все знают всё.

А когда что-то запретное держат в тайне, то тогда и вырабатывается больше адреналина. Они помалкивали о том, что делали, и это молчание их объединяло. И это их только разжигало.

Я вышла из школы. Через неделю мне придется сдавать экзамены за третий класс. Прислонившись к стене у школы, я поджидаю Кучинотту и Яннелло.

Но почему я их жду?

Со времени той пасхальной ночи и того, что произошло в домике, прошел уже месяц. А вот несколько дней назад я встретила их снова. На улице. Их, то есть Доменико Кучинотту, братьев Яннелло и Кутрупи. Они ехали в машине, все вместе. Они всегда держатся вместе. Они останавливаются на площади, пристально на меня смотрят, названивают мне по телефону… Я чувствую на себе их взгляды. Вот такой вот у нас городок. Пятьдесят улиц. Сто домов. Железнодорожная станция. Площадь. Церковь. Один магазин. Один бар. Крест с распятым Христом при въезде, статуя Богородицы на другом конце, при выезде, чтобы обозначить границы города. И моя семья. И они.

Ну и куда мне, скажите на милость, деваться? Куда мне отсюда уйти? Куда?

Вот потому-то я стою и жду.

И вот я увидела, как подъехала голубая «Лянча Тема». Это машина Микеле Яннелло.

Городок

– Грязная шлюха!

Как будто змея просвистела. Под окном прошла женщина. Анна быстро закрыла ставни и снова забралась с ногами на постель, свернулась калачиком.

Как будто змея просвистела: «Ш-шш-шш…»

Мигнула своим желтым глазом. Высунула мокрое жало и снова его спрятала.

Женщина ускользнула прочь, как змея.