Вот она какая – история распутницы, которой было всего тринадцать лет. Теперь-то вы все знаете. Или почти все. Во всяком случае, вы знаете достаточно много, чтобы разобраться в сути дела. Ну вот мы и подошли к самому концу нашего повествования.

Как вы уже убедились, все, о чем я вам тут рассказала, происходило только в Сан-Мартино. Вот оно какое, место действия этой истории: площадь с церковью, железная дорога, улицы города… И я не устаю себя спрашивать: ну и сколько всего улиц может быть в моем городе? Пятьдесят? Сто? Да уж никак не больше. И все происходит здесь, всегда здесь, только здесь – между мандариновыми и оливковыми садами. Тут мы все родились и выросли в окружении необузданной, непокорной, буйной и роскошной природы. Здесь только она, эта природа. И еще – городок, жалкая кучка домов. Здесь такое солнце, что, затопив землю в мае, к июлю оно уже все сжигает.

Вот такая вот она, моя Калабрия. Земля крайностей. Земля, на которой люди становятся такими же, как и те поля, которые ее окружают; здесь душа, как и земля, сжимается, становится грубой и черствой, чтобы защититься и от природы, и от человека.

Вот такая вот у нас земля – земля ветров и безмолвия.

И еще это земля чести. Но что такое честь? Как ее здесь понимают? Здесь понимают только одну честь – оскверненную. Правда, если это честь женщины, то ее почти не принимают в расчет. А вот честь семьи, которую нужно защитить, ценится здесь гораздо дороже. А еще больше ценится честь города. Но дороже всего – молчание.

Я чувствую свою вину перед семьей, потому что это именно я виновата в том, что сейчас ей приходится жить такой жизнью. Но в любом случае, я все равно поступила бы точно так же, как и поступила, начиная с того дня, когда я подала заявление.

Мне тяжело смотреть на отца – на то, как он сидит дома без работы и отводит от меня взгляд. Я стараюсь не смотреть и на мать, которая и не хочет сердить его, и пытается защитить меня. У меня сжимается сердце, когда я ласкаю сестренку, и знаю, что и ей, как и всем ее сверстницам, тоже хотелось бы найти себе жениха. Но вместо этого она вынуждена сидеть дома взаперти.

Угрожать мне начали еще в 2002 году, сразу же после моего первого заявления. С тех пор прошло уже восемь лет, и все эти восемь лет мы жили в страхе, и с нами никто не общался.

Вначале я еще думала, что это я сама во всем виновата, но это не так. И они никогда не заставят меня в это поверить.

Меня поддерживает адвокатесса Розальба, меня защищают карабинеры. Я выдержала три судебных процесса. И даже четыре. Может, они еще и подадут на апелляцию, и тогда начнется пятый.

Я отказалась от программы защиты и вот уже три месяца живу под охраной. И не знаю, сколько еще это продлится. Это совсем не легко – жить под охраной. Это совсем не легко – давать показания, объяснять, обосновывать свою позицию, всегда и при любых обстоятельствах.

Моя жизнь ограничена моим домом. Вот моя кровать. Кровать моей сестры. Кухня. Плита. Ванная. Двор перед домом. Собачья конура. И снова моя кровать. Вот и все.

У меня нет ничего, кроме прошлого. И вот теперь я устала. Я хочу жить будущим. Мне уже двадцать четыре года. Я хочу купить себе компьютер и научиться пользоваться Интернетом. Хочу купить себе маленькую машинку, пусть даже и подержанную, и поехать искать работу – может, в Таурианову, может, даже в Джоя-Тауро, а может, и в сам Реджо-ди-Калабрия.

А когда у меня будет и работа, и заработок, я найду себе квартиру и перевезу к себе сестренку. А если папа и мама захотят остаться в Сан-Мартино – пускай; главное, чтобы ко мне приехала она.

* * *

Я смотрю на фотографию карабинера, хранящуюся в моем бумажнике, – ту, которую я вырезала из журнала. И надеюсь, что скоро заменю ее на настоящую.

Все мне говорят, что я поступила мужественно. К нам домой даже приходили журналисты, и я ездила сниматься на телевидение. Но я знаю только одно – что я, «куколка», слишком рано перестала играть в куклы и игрушки и что я никогда не была просто девочкой.

А вот теперь я хочу стать женщиной. Не могу же я им отдать еще и это.

А еще я все думаю о словах, которые произнес судья, председательствовавший на первом процессе: «И вы никогда не отдавались ни одному мужчине, испытывая радость от того, что можете отдаться?»

Я не очень-то хорошо понимаю, что это значит, но ведь по сути я так и осталась девственницей. Я еще никогда не испытывала любви. Вот о ней-то я и мечтаю. Мечтаю о том, чтобы стать женщиной и больше уже никогда и ничего не бояться.

… За пределами городка

Наступила весна 2010 года. Целую неделю шел дождь, и вот наконец выглянуло солнце, первое майское солнце. Анна выходит из дома. Предупреждает охрану:

– Ребята, пойдем. – Надевает темные джинсы и голубую футболку.

– А куда мы поедем? Надо предупредить начальника. Поедете только вы? А сколько это у нас займет времени? – спрашивает бригадир – худенький-прехуденький паренек, работающий с Анной Марией всего во второй раз. Он очень старательный.

– Да, только я. Поеду только я, – говорит Анна и, больше ничего не объясняя, садится в машину.

Карабинер за рулем включает двигатель.

– Я даже не знаю, сколько это займет у нас времени.

– Куда поедем? – снова спрашивает ее худенький карабинер.

– Сегодня – на море.

Анна Мария бредет по набережной города Палми. Уже весна, но еще холодно. За ней следуют два карабинера – две тени. И они всегда и не слишком близко, но и не слишком далеко.

Анна Мария останавливается. От морской воды у нее уже промокли туфли, и она их снимает. Идет прямо по песку и играет с волнами. Карабинеры стоят на месте, поджидая ее в конце пляжа.

Сегодня Анне Марии не хочется думать ни об угрозах, ни о своих страхах, ни о своем доме, ставшем для нее тюрьмой. Ни о своем городе. Несколько дней назад Микеле Яннелло вышел из тюрьмы, отбыв назначенное ему наказание. Город возвращается к своей обычной жизни: Сан-Мартино хочет только одного – поскорее обо всем забыть.

И они все снова станут мужьями, женихами, отцами, братьями…

А она, Анна?

Вот уже несколько месяцев она себя спрашивает: «Ну и что мне теперь делать?»

Но она этого не знает. Пока еще все так неясно. На своих мучителей она заявила для того, чтобы вернуть себе свободу, но она все еще не свободна. Она нашла в себе мужество заявить, и ей поверили. Но как оказалось, этого мало. И вот потому-то она теперь одна.

Анна привыкла сражаться. И вот наступило время самого трудного боя.

За те три года, когда у нее сначала отняли детство, а потом искалечили ей жизнь, у нее появилась огромная сила духа, и ей удалось выжить. А вот теперь эту же силу ей надо употребить на то, чтобы жить.

Есть такие истории, которые все-таки приходится рассказывать, хотя их и больно выслушивать. Никто бы не захотел их читать. Но их все-таки пишут – для того, чтобы никому не пришлось переживать ничего подобного.

Анна Мария хочет и дальше жить в своем городе, со своими родными, под небом Калабрии.

Эта маленькая женщина рассказала историю своей жизни потому, что она не потеряла веры ни в себя, ни в родной край.

* * *

Анна Мария идет по самой кромке песка – там, где суша переходит в море. Так она гуляет до самого заката, прохаживаясь вперед и назад. Ну а когда небо поглощает последний солнечный луч, она останавливается. Очищает от песка ноги и снова надевает туфли.

Карабинеры из службы охраны стоят прямо за ней.

– Спасибо вам, ребята. Теперь можно ехать.

– Домой? – осведомляется бригадир.

Анна улыбается:

– Да. Но вот только чтобы по-настоящему вернуться домой, мне теперь нужно его покинуть. Настало время, пора.

Карабинер не понимает, что она имеет в виду, но садится в машину вместе с напарником. А вскоре к ним садится и Анна Мария. Уже вечер. И они уезжают. В направлении города Сан-Мартино-ди-Таурианова.

Бросая вызов темноте, Анна цепляется взглядом за каждый дом, за каждую улицу, за каждый кусочек неба. Она вырывает их из пейзажа один за другим и оставляет их при себе. Чтобы их сохранить. Чтобы не забыть. Чтобы быть уверенной в том, что, когда будет возвращаться, она тут все узнает. В конце июня 2010 года Анна Мария Скарфо согласилась исчезнуть. Через восемь лет после того, как она подала заявление, и после четырех судебных процессов угрожать ей так и не перестали.

И вот она, во второй раз в жизни, решает сказать: «Хватит».

Но на этот раз она говорит это своему городу.

Нет, она не бросает ему вызов, ему не противостоит и его не осуждает. Она его просто покидает. А это высшее проявление непокорности и свободы.

Анна уезжает из города Сан-Мартино-ди-Таурианова. Покидает свой дом. Комнатку с двумя кроватями. Игрушки, оставшиеся в подвале. Мандариновые сады. Железную дорогу. Распятие и статую Девы Марии. Так и не законченное вышивание. Диану, которая наконец-то выросла, и Сисси, похороненную в поле за домом. Новый брючный костюм, который она так ни разу и не надела. Покидает мать. И отца.

Ей бы хотелось увезти с собой сестру, но, как ей говорят, существуют «технические сложности». Может, она еще приедет к Анне позже, а вот сейчас Анна уезжает одна. Уезжать – это для Анны страшнее всего, потому что она останется одна, вдалеке от всего, что целых двадцать четыре года было ее жизнью, ее домом, ее семьей.

«Нет, я не убегаю. Я ухожу, чтобы вернуться… когда я стану сильнее. Нет, я не сдаюсь», – повторяет она матери, пока машина охраны ждет ее во дворе.

Аурора ее целует, целует в лоб. Отец молча стоит на пороге дома. Сестру Анны заперли в комнате. Из-за стекла смутно виден только ее профиль; голова девушки низко опущена.

15 июля 2010 года Анна Мария Скарфо уехала из города Сан-Мартино-ди-Таурианова.

Примечание

Эта книга основана на реальной истории и записана со слов самой Анны Марии Скарфо. И это – ее правда, та правда, которую она рассказала суду.

Доменико Кучинотта, Микеле Яннелло, Доменико Яннелло и Доменико Кутрупи, Серафино Тринчи и Винченцо Ла Торре были осуждены по решению суда за совершение над ней развратных действий.

А вот дело Антонио Кутрупи, Маурицио Ханамана, Джузеппе Кирико, Фабио Пикколо, Антонио Чанчи и Винченцо Миннити пока еще только рассматривается в суде первой инстанции, и по закону до окончательного приговора они считаются невиновными.

Все угрозы, о которых сообщалось в главах, набранных курсивом, становились предметом заявлений, которые Анна Мария или ее родные сделали карабинерам. В отношении этих угроз принимал свое решение мировой судья, выносивший общественное порицание тем, кто в эти годы преследовал Анну Марию Скарфо. На основании этих решений мирового судьи полицейский комиссар провинции Реджо-Калабрия сразу же издал указ, предусматривавший шесть мер предостережения и направленный против тех, кто угрожал Анне. Этот указ был составлен в соответствии с новым законом о столкинге, а позже государство выделило ей охрану.

И все-таки Сан-Мартино-ди-Таурианова – это не город бандитов. И каждый житель этого города отвечает перед своей совестью и сам знает, как он себя вел по отношению к Анне Марии Скарфо в течение этих одиннадцати лет.

Выражаем благодарность

Благодарю всех карабинеров, которые всегда меня охраняли и помогли мне заново понять, что такое Рождество, день рождения, нормальная жизнь. Они мои ангелы-хранители. Благодарю мою сестру и моих родителей, которые оставались со мной рядом, хотя их жизнь и стала кошмаром. И еще благодарю адвокатессу Розальбу Шарроне.

Анна Мария Скарфо

А я, со своей стороны, благодарю Аннализу Марони, которая первой, в моем блоге, рассказала мне об Анне; это именно она выразила пожелание, чтобы эту историю никогда не забыли, даже и не догадываясь, что она станет книгой, этой вот книгой. Благодарю Розальбу Шарроне, которая уделила мне время, внимание и помогла мне восстановить историю судебного процесса Анны Марии.

Отдельная благодарность – карабинерам полицейского отделения города Таурианова, прежде всего – за их ежедневный добросовестный труд, за их всегдашнюю готовность прийти на помощь, за их помощь во время следствия. Спасибо карабинерам конвойного отдела полиции Неаполя.

Спасибо родителям и сестре Анне Марии, принимавших меня в своем доме.

Благодарю Марию Паолу Ромео, сразу же поверившую Анне, а также Энрико Ракка. Благодарю Симону Маммано, Роберто Папу и Уолтера Молино, прочитавших мою книгу первыми. Благодарю Катерину Даль Молин, Барбару Натали, Катерину Террибиле, Патрицию Ринальди, Федерику Фаини (и все женщины знают почему). Спасибо одиннадцатому апреля. Спасибо Фабио Эспозито (за фотографию). Спасибо друзьям из следственного изолятора (каждому из вас – отдельное спасибо): сами того не зная, вы помогли мне работать спокойно. И спасибо Клелии и Франческо, им я и посвящаю эту книгу – им я обязана всем.