Йемен, 2011 г.
В январе 2011 г, йеменский журналист Абдулела Хайдер Шайе был осужден йеменским судом на пять лет тюремного заключения по обвинению в терроризме. После освобождения из тюрьмы он еще на два года был ограничен в свободе передвижений и должен был оставаться под наблюдением правоохранительных органов. В ходе процесса Шайе не признал законность суда и отказался от адвокатов. Международная организация Human Rights Watch заявила, что специальный суд, который вел процесс над Шайе, «не соответствовал международным стандартам надлежащего судебного процесса». Ее юристы заявили, что даже те немногие «доказательства», которые были предъявлены в судебном заседании, основывались на сфабрикованных документах. «В результате было принято не юридическое, а политическое решение. У него нет никакой правовой основы», — заявил бойкотировавший суд адвокат Шайе Абдул Рахман Бар-ман. «Я присутствовала на суде и могу утверждать, что это был фарс чистой воды», — отметила журналист лондонской Times Иона Крейг.
Несколько международных правозащитных организаций назвали процесс обманом и несправедливостью. «Существуют убедительные свидетельства того, что обвинения против Шайе сфабрикованы. Его осудили только за то, что он осмелился рассказать об участии США в ударе кассетными бомбами по Йемену», — заявил представитель организации «Международная амнистия» Филипп Лютер.
Не вызывает сомнений тот факт, что Шайе рассказывал о тех событиях, которые хотели замолчать и йеменское, и американское правительства. Он также брал интервью у тех людей, за которыми охотился Вашингтон, а именно у Анвара Аулаки. Хотя правительства США и Йемена утверждали, что он способствовал распространению пропаганды «Аль-Каиды», люди, хорошо знавшие ситуацию в Йемене, были с этим не согласны. «Сложно переоценить важность его работы», — заявил Грегори Джонсен, эксперт по Йемену из Принстонского университета, общавшийся с Шайе с 2008 г. В разговоре со мной он отметил: «Без репортажей и интервью Шайе мы знали бы об «Аль-Каиде» на Аравийском полуострове намного меньше. Для всех тех, кто, как и я, полагают, что знание врага важно для создания успешной стратегии борьбы с ним, арест Шайе и его заключение в тюрьму создали в нашем знании пустоту, которую еще следует заполнить».
После того как Шайе был осужден и приговорен к тюремному заключению, вожди йеменских племен начали оказывать давление на президента Салеха с тем, чтобы тот помиловал журналиста. «Ряд видных йеменских шейхов и вождей племен посетили президента, чтобы обсудить случившееся, и Салех согласился помиловать Шайе и выпустить его на свободу, — вспоминал Бреннан. — Мы ждали указа о помиловании — документ был уже распечатан и ждал только подписи президента. Он должен был объявить об этом на следующий день». Слухи о скором помиловании просочились в йеменскую прессу. В этот день, 2 февраля 2011 г., президенту Салеху позвонил президент Обама. Они обсудили сотрудничество в борьбе с терроризмом и действия против AQAP. В конце разговора Обама «высказал озабоченность» относительно выхода Шайе на свободу. Обама заметил, что тот «был осужден на пять лет именно за свою связь с AQAP». На момент разговора Шайе фактически находился еще в тюрьме. Указ о его помиловании был подготовлен, но еще не подписан президентом. В том, что Белый дом выражал свою озабоченность относительно освобождения лиц, подозреваемых в сотрудничестве с AQAP, не было ничего необычного. За десять предшествующих лет регулярно случались весьма подозрительные побеги из тюрем, а мастерство Салеха по выдаиванию денег из США под предлогом террористической угрозы было общеизвестно. Но в данном случае все было совершенно по-другому. Абдулела Хайдер Шайе не был исламским боевиком или оперативником «Аль-Каиды». Он был журналистом. После звонка от Обамы Салех разорвал распоряжение о помиловании.
«Конечно, материалы Шайе были неудобны для правительств США и Йемена. В то время как они безуспешно пытались уничтожить руководителей AQAP, этот одинокий журналист, вооруженный только фотоаппаратом и компьютером, находил этих руководителей и брал у них интервью, — рассказывал мне Джонсен. — Не существует известных широкой публике доказательств того, что Шайе был чем-то большим, нежели простым журналистом, пытающимся выполнять свою работу. Непонятно, почему американское и йеменское правительства отказываются представить доказательства его противоправной деятельности, которыми они якобы располагают».
В знак протеста против своего заключения Шайе провел непродолжительную голодовку, закончившуюся после того, как семья высказала озабоченность ухудшением его здоровья. В то время как международные организации журналистов, такие как Комитет защиты журналистов, Международная федерация журналистов и «Репортеры без границ», призывали освободить Шайе, его дело крайне скупо освещалось в США. Йеменские журналисты, правозащитники и юристы заявляли, что он продолжает находиться в тюрьме по указанию Белого дома. Пресс-секретарь Госдепартамента Бет Госселин сказала мне, что Соединенные Штаты хотели, чтобы Шайе оставался за решеткой. «Мы продолжаем выражать свою озабоченность возможностью освобождения Шайе, так как он связан с «Аль-Каидой» на Аравийском полуострове. Эта позиция уже была высказана президентом». Отвечая на мой вопрос, не следует ли правительству США представить доказательства, подтверждающие утверждения о связях Шайе с AQAP, Госселин сказала: «Это все, что мы можем сказать о деле Шайе».
Когда корреспондент лондонской Times Иона Крейг спросила посла США в Йемене Джеральда Фейерштейна о деле Шайе, то, по ее словам, Фейерштейн, прежде чем ответить, рассмеялся. «Шайе находится в тюрьме, так как он помогал «Аль-Каиде» в планировании ударов по американцам. Поэтому мы прямо заинтересованы в его деле и в его заключении», — заявил Фейерштейн. Когда Крейг упомянула об озабоченности журналистского сообщества Йемена, Фейерштейн ответил: «Это не имеет никакого отношения к журналистике. Дело объясняется тем, что он помогал AQAP. Если йеменские журналисты не занимаются подобной деятельностью, они могут не беспокоиться о том, что мы на это среагируем».
Для многих йеменских журналистов общедоступные «факты» о том, как Шайе «помогал» AQAP, свидетельствовали, что простое интервью, взятое у лиц, связанных с «Аль-Каидой», или сообщения о гибели гражданских лиц в результате нанесенных США ударов, с точки зрения правительства США, являлись составом преступления. «Самое плохое в этом деле заключается не только в том, что независимый журналист содержится в заключении по указанию американцев, — заметила Крейг. — Таким образом они эффективно запугивают остальных йеменских журналистов, расследующих воздушные удары по гражданским лицам и призывающих свое правительство к ответу за происходящее. Шайе делал и то, и другое». Затем она добавила: «С резким увеличением ударов с воздуха, наносимых правительственными силами, и атак американских беспилотников в последнее время Йемену нужны такие журналисты, как Шайе, чтобы сообщать о том, что происходит в стране на самом деле».
Блог Анвара Аулаки был закрыт правительством США. «Интернет-имам» теперь не присутствовал в Сети. Исключением были эссе, публиковавшиеся им в журнале Inspire. Единственный журналист, который осмеливался брать у него интервью, был под замком. Теперь Белому дому хотелось завершить дело. Планы по убийству Аулаки продвигались вперед, и Белый дом направил самого высокопоставленного правительственного юриста, генерального прокурора Эрика Холдера, для участия в наиболее популярном утреннем шоу телекомпании АВС «Доброе утро, Америка». Интервью рекламировалось как «прямое предупреждение о террористических ударах». На информационном баннере указывалось, что угроза «взращенного на территории нашей страны террора» вызывает бессонницу у генерального прокурора. Холдер заявил: «Своим интервью я пытаюсь заставить наших людей осознать реальность угрозы, ее постоянство и изменив-шийся характер. Если раньше нам приходилось беспокоиться в основном о приезжающих на территорию США иностранцах, то теперь мы должны обращать внимание и на людей, живущих здесь, в Соединенных Штатах, — на американских граждан. Мы не должны упускать из вида тех, кто родился и вырос здесь, а затем по какой-то причине решил присоединиться к радикалам и поднять оружие против страны, в которой он родился». Затем на экране появились изображения Анвара Аулаки, сопровождавшиеся титрами: «Новая главная террористическая угроза: Священник, конкурирующий с бен Ладеном».
Интервьюер вспомнил о «террористе в нижнем белье», пытавшемся на Рождество взорвать лайнер компании Northwest Airlines, а также о готовившихся терактах против транспортных самолетов. «Аулаки — это чрезвычайно опасный человек. Он продемонстрировал намерения причинить вред Соединенным Штатам, нанести удар по нашей территории, — отметил Холдер. — Будучи американским гражданином, он знаком с нашей страной, и это отличает его от других террористов». По мнению Холдера, угроза, которую Аулаки представлял д ля Соединенных Штатов, заключалась в побуждении потенциальных террористов к действию. «Способность проникнуть к вам в подвал, включить ваш компьютер, найти сайт, изрыгающий ненависть… Они могут привлечь в свои ряды человека, который просто проявил любопытство, стоял на грани». Он добавил: «Аулаки — это человек, стоящий рядом с бен Ладеном». Репортер спросил Холдера, что было бы предпочтительнее для Соединенных Штатов: захватить Аулаки и провести над ним судебный процесс или просто уничтожить его. «Мы, конечно, хотим его нейтрализовать. И чтобы сделать это, мы предпримем все, что в наших силах», — ответил Холдер.
Аулаки стал легендарной личностью — главным американским преступником в мире. Юристы из Центра конституционных прав и ACLU, пытавшиеся остановить усилия правительства по уничтожению Аулаки, были введены в заблуждение, полагая что правительство не сможет предоставить доказательства, чтобы поддержать заявления, которые Холдер и другие высокопоставленные чиновники делали в средствах массовой информации или в утечках сведений для журналистов. «Если то, что говорит Аулаки, является преступлением, предъявите ему обвинения, устройте процесс над ним. Пока что у вас нет никаких причин посылать в Йемен беспилотник, чтобы уничтожить его, — сказала в беседе со мной одна из адвокатов, Пардисс Кебраи. — Что бы ни думали люди и что бы он сам ни говорил, даже если он преступил черту, дело заключается в том, что правительство не может определить, что его следует убить без суда и следствия, основываясь лишь на каких-то туманных угрозах».
Администрация Обамы была не согласна с подобными утверждениями.
Время игры в кошки-мышки между американскими беспилотниками и Аулаки подходило к концу. Обама направил в Йемен группы оперативников JSOC и ЦРУ, которые должны были уничтожить Анвара. Бывший сотрудник военно-морской разведки Малькольм Нэнс в разговоре со мной, проходившем в то время, заметил: «Аулаки представляет стратегическую угрозу. В будущем его точно ожидает ракета. Нельзя позволить ему вести идеологическую подготовку поля боя, с тем чтобы позднее это можно было использовать в реальности».
Вскоре после неудавшегося плана по подрыву транспортных самолетов английские средства массовой информации сообщили, что подразделения SAS действовали на территории Йемена вместе с JSOC и контртеррористическими силами страны «с целью захватить или уничтожить руководство AQAP». В феврале 2011 г. директор Национального контртеррористического центра США Майкл Лейтер проинформировал конгресс о наиболее значимых угрозах, с которыми Соединенным Штатам приходится сталкиваться по всему миру. «Наибольший риск для территории США представляет «Аль-Каида Аравийского полуострова», лидером которой является Анвар Аулаки, — объявил он, выступая перед членами комитета Палаты представителей по вопросам национальной безопасности. — Аулаки — это наиболее известный англоговорящий идеолог, обращающийся непосредственно к населению нашей страны».
Бывший аналитик РУМО, занимавшийся Йеменом, Джошуа Фоуст так охарактеризовал реакцию Обамы на происходящее: «Он немедленно направил в Йемен беспилотники и ребят из сил специальных операций. Реакция была молниеносной: «Пошлем туда JSOC. Отправляйте ниндзя». Не уточняя подробностей, которые, по словам Фоуста, были секретными, он заверил, что видел операции по преднамеренному убийству, которые были оправданы, и лично он не верил, что чисто теоретически «подобные удары были плохи». В то же время Фоуст отметил, что его беспокоили те стандарты, которые применялись для определения конкретных целей. «Честно говоря, когда я работал в Йемене, мы в основном спорили с Командованием сил специальных операций в Йемене и другими аналитиками РУМО относительно стандартов доказательств, — отметил он. — По моему мнению, человеку было очень просто попасть в этот ликвидационный список. Насколько я помню, достаточно было трех взаимно подтвержденных агентурных донесений. И это все? В суде это считалось бы простыми слухами. Не понимаю, как люди чувствуют себя спокойно, уничтожая подозреваемых на основе столь шатких доказательств». Он добавил: «Если вы собираетесь кого-то убить, то у вас должны быть для этого очень веские основания. У вас должны быть совершенно недвусмысленные доказательства необходимости такого шага, а также того, что он послужит на пользу нашим интересам. Этого не происходит». В итоге, по словам Фроста, начальник его отдела посоветовал ему «сдать назад и заткнуться».