Великобритания, Соединенные Штаты и Йемен, 2002–2003 гг.
Когда Анвар Аулаки приехал в Соединенное Королевство, он позвонил своему состоятельному дяде, шейху Сале бин Фариду, который проживал в доме на юге Англии. «Дядя Сале, я приехал. Можно с вами встретиться?» — спросил Анвар. «Добро пожаловать», — ответил бин Фарид. Когда Анвар приехал к дяде домой, они сначала обменялись новостями о семейных делах в Йемене, а затем разговор перешел на ситуацию в Соединенных Штатах. «Ты имеешь какое-нибудь отношение к тому, что там произошло?» — спросил Фарид, знавший, что Анвара неоднократно допрашивали агенты ФБР. Он также видел выпуски новостей, обвинявшие Анвара в том, что он знал некоторых из угонщиков самолетов. По словам дяди, Анвар ответил: «Я не имею никакого отношения к 11 сентября. Абсолютно никакого. Если бы я был как-то связан с «Аль-Каидой» или этими людьми, мы бы с вами сегодня здесь в Англии не разговаривали. Я могу свободно ездить, куда захочу. В Великобритании они меня не тронут». Анвар сказал дяде, что американские агенты заверили его: «У нас нет ничего на вас». Анвар жил у дяди, пока не обустроился в Англии. Он начал выступать с проповедями перед мусульманской аудиторией в общинах, религиозных центрах и мечетях. Его выступления носили все более страстный, а, может быть, даже воинствующий характер. Он говорил о необходимости защиты и популяризации ислама в то время, когда, по его мнению, эта религия находилась под нападками. «Обычно он передвигался на поезде — ездил в Лондон, Бирмингем, выступал там, а затем возвращался», — вспоминал бин Фарид.
В речи, произнесенной им в это время на ежегодной конференции благотворительной организации JIMAS («Движение возрождения пути Пророка») в университете Лейстера, Аулаки бросил вызов мусульманам Запада, призвав их защищать и проповедовать свою веру. «Мы должны заботиться о том, что происходит с нашими соседями, друзьями, коллегами по работе, с людьми, с которыми мы вместе живем, — сказал он. — Если мы знаем, что наших соседей и друзей ждет адский огонь, и сидим сложа руки, это не забота. Так что наша важнейшая задача как мусульманского меньшинства, живущего среди немусульман, — публично заявить об этом, заявить очень простым и ясным языком, чтобы избежать любой путаницы». Он предупредил своих слушателей о недопустимости агрессивной проповеди ислама, пояснив, что они должны выступать в роли своего рода курьеров UPS, DHL или FedEx. «Вы не должны стучать в дверь молотком, а когда вам откроют, швырять посылку в лицо открывшему, — объяснял он. — Нет, вы должны очень вежливо постучать в дверь, а когда дверь будет открыта, широко улыбнуться хозяину».
В середине 2002 г. Аулаки вернулся в Йемен, чтобы учиться в знаменитом университете «Аль-Иман» в Сане. «Администрация университета предоставила мне право… посещать любые занятия любого года обучения. Я воспользовался этим, чтобы в течение нескольких месяцев заняться Тафсир (наука толкования и комментирования аятов Корана. — Примеч. пер.) и Фикх (мусульманское правоведение. — Примеч. пер.)», — писал позднее Аулаки. Он добавил, что «вынес много полезного из поучений ректора университета, шейха Абдула-Маджида аз-Зиндани». Однако новые шаги Аулаки не остались незамеченными для тех, кто расследовал его дело в Соединенных Штатах.
Пока он путешествовал в Саудовскую Аравию и Йемен, где изучал ислам, некоторые представители американского разведывательного сообщества продолжали полагать, что его дело не следует закрывать. По их мнению, молодой имам был, вполне возможно, связан с событиями 11 сентября, и не были отслежены все тянущиеся к нему нити. Некоторые считали, что его не следовало выпускать из Соединенных Штатов. «Когда он покинул город, нам показалось, что из воздушного шарика выпустили газ», — вспоминал один из источников в ФБР. В то же время, в соответствии с данными Комиссии 9/11, расследование, проводившееся по подозрениям в сотрудничестве Аулаки с угонщиками самолетов, не выявило доказательств, «достаточно убедительных для того, чтобы возбуждать уголовное дело».
В июне 2002 г. агенты, занимавшиеся расследованием, смогли получить ордер на его арест, хотя и считали возвращение Аулаки крайне маловероятным. Поводом для выдачи ордера послужили не предполагаемые связи с угонщиками или дела с проститутками, а мошенничество с паспортом, выявленное при обращения Аулаки за стипендией в начале 1990-х гг., где местом его рождения был указан Йемен. Когда он приехал в США на учебу и обратился за регистрацией в системе социального обеспечения, он также назвал Йемен страной рождения. Когда уже в то время Аулаки попросили дать разъяснения о случившемся, он объяснил произошедшее ошибкой в своих йеменских документах. Теперь, десять лет спустя, федеральные агенты хотели возобновить дело в качестве предлога для ареста Анвара. «Мы были просто вне себя от радости, когда нам удалось получить этот ордер», — вспоминал один из бывших агентов объединенной оперативной группы. Обвинения по мошенничеству с паспортом означали до 10 лет тюрьмы и могли быть потенциально использованы как средство давления, побуждающее его к дальнейшему участию в расследовании событий 11 сентября.
Вернется ли Аулаки когда-нибудь в США, следователи не знали. Они добились того, что Министерство финансов включило его в систему TECS И (Система обмена правоохранительной информацией министерства. — Примеч. пер.). Это означало, что любое обращение Аулаки к таможенным или иммиграционным службам США вызовет сигнал тревоги и задержание Анвара. О его попытке въехать на территорию США будет немедленно проинформировано ФБР.
Шансы на успех представлялись мизерными.
Однако Аулаки вернулся, и намного раньше, чем кто-либо ожидал. Последовавшие за этим события вызывают серьезные вопросы относительно истинного характера взаимоотношений Аулаки и ФБР.
В Сане Нассер Аулаки бесконечно спорил со своим сыном. Анвар сказал ему, что с жизнью в Соединенных Штатах покончено. По его словам, поведение ФБР было просто вопиющим — мусульман обвиняли, сажали в тюрьмы, расследовали их действия. Однако старший Аулаки не хотел отказываться от своей мечты иметь сына — настоящего американца, получившего в США степень доктора философии. «Попробуй еще раз, Анвар», — сказал он ему в сентябре 2002 г.Нассер с женой вызвались присматривать за старшим сыном Анвара, Абдулрах-маном и дочерью Марьям, в то время как Анвар с женой и младшим сыном Абдуллой вернулись в Вирджинию, чтобы попытаться снова жить, как американцы. «Это была своего рода проверка», — вспоминал Нассер. Если бы все сложилось удачно, Нассер привез бы Абдулрахмана и Марьям родителям. Анвар наконец согласился. «Я действительно подвиг его на это. Я сказал: «Поезжай, узнай, как дела, и, если все будет хорошо, продолжай готовиться к получению степени доктора философии в Университете имени Джорджа Вашингтона», — сказал Нассер.
Видимо, в ФБР почуяли планы Аулаки. 8 октября 2002 г. его личность стала темой секретного электронного разведывательного меморандума с ограниченным списком рассылки. Его содержание до сих пор остается засекреченным. На следующий день, 9 октября 2002 г., офис прокурора США в штате Колорадо внезапно потребовал отмены ордера на арест Аулаки. Прокурор, отозвавший ордер, объяснил, что, по мнению правительства, в деле было недостаточно доказательств, чтобы добиться обвинительного приговора, добавив, что Аулаки нельзя было обвинить на основе «наличия плохой репутации». Через два дня после рассылки секретного письма и через день после требования прокурора Аулаки с семьей прилетел в аэропорт имени Кеннеди, рейсом из Эр-Рияда (Саудовская Аравия), приземлившимся в 6 часов утра. Когда он проходил паспортный контроль, сработала система TECS II, выдавшая предупреждение о потенциальном террористе. На экране монитора высветилось: «Пассажир включен в антитеррористический список». Проверив базы данных, агенты нашли ордер, который пытался отменить прокурор из Колорадо. Ордер все еще был помечен как действительный. К Аулаки подошли агенты Службы иммиграции и натурализации США (INS) и он вместе с семьей был на три часа задержан в специальной карантинной зоне аэропорта. «Объект был препровожден в INS сотрудниками таможенной службы. Его данные соответствуют ориентировке», — такая информация была занесена агентами в журнал дежурства. Багаж семьи был обыскан, и сотрудники таможни доложили своему руководству, что Аулаки задержан. Они попытались связаться со специальным агентом ФБР Вэйдом Аммерманом, указанным как контактное лицо в появившемся на экране при появлении Аулаки предупреждении. Однако им не удалось с первого раза связаться с ним, поскольку его сотовый номер оказался недействительным.
Аммерман был одним из ведущих агентов в расследовании дела Аулаки. Один из руководителей таможни Дэвид Кейн пообещал агентам, задержавшим Аулаки, что найдет Аммермана. По случайному совпадению, несколько лет назад Кейн был одним из тех, кто работал над делом Аулаки, когда тот был имамом в Сан-Диего. Затем Кейна перевели в Вирджинию, где он также занимался Аулаки, на этот раз в рамках операции Green Quest, в ходе которой выявлялись сети финансирования террористической деятельности. Он пытался связать Аулаки с этими сетями, но позже признался: «Мы так и не нашли звена, объединявшего эту группу с Аулаки». Так что Кейн прекрасно знал, кого именно 10 октября 2002 г. задержали таможенники в аэропорту им. Кеннеди. Однако, когда Кейну наконец удалось связаться с Аммерманом, тот сказал Кейну, что «ордер на Аулаки аннулирован» и того следует отпустить. Кейн заявил, что никаких дополнительных объяснений от ФБР не последовало. В дежурном журнале сотрудники таможни зафиксировали, что «поступил телефонный звонок от агента Кейна, известивший, что выданный Государственным департаментом ордер аннулирован», и отметили, что представитель Управления ФБР по Вашингтону также звонил им относительно запроса из Колорадо и сообщил, что «ордер был отозван 9 октября». Любопытно, но на самом деле ордер был аннулирован только 11 октября.
Американские документы, описывающие задержание Аулаки в аэропорту им. Кеннеди отмечают, что агенты отпустили его с семьей в половине десятого утра, «поблагодарив за спокойное поведение» и выдав им «опросник», чтобы описать впечатления от бесед с сотрудниками правоохранительных органов. Затем представитель авиалиний Саудовской Аравии проводил их на пересадку на рейс до Вашингтона. «Сотрудники таможни были сбиты с толку произошедшим и не знали, что им говорить», — вспоминал позднее Аулаки. «Один из них извинился передо мной, и лицо его в этот момент выглядело очень странно. На самом деле я тоже был потрясен и спрашивал у них: «Это так?» — «Да, это так, сэр. Вы можете садиться на следующий рейс», — ответили мне». На следующий день ордер на арест Аулаки официально перестал существовать, хотя ФБР знало об этом еще накануне.
Теперь Аулаки мог спокойно передвигаться по США. Он вернулся в Вирджинию, повстречался со старыми коллегами и начал смотреть, существует ли для него и его семьи будущее в Америке, и если да, то какое. В это время произошла необычная встреча. В октябре 2003 г. Аулаки посетил еще одного харизматического проповедника — американца иракского происхождения Али аль-Тими-ми. Тимими был ведущим лектором в исламском центре «Дар аль-Аркам» в городе Фоллс-Черч в Вирджинии. Но Тимими был не просто религиозным деятелем, он являлся также блестящим молодым ученым, посещавшим элитную Джорджтаунскую дневную школу в Вашингтоне, а также имел ученую степень по биологии. Когда его посетил Аулаки, он готовился к защите степени доктора философии и занимался исследованиями в области генетики раковых заболеваний. Тимими, по данным ФБР, мог быть участником так называемых «заговоров сибирской язвы», вскрытых после 11 сентября. Бюро также полагало, что он может быть участником сети, искавшей возможности обучать западных джи-хадистов на территории США. В истории с расследованием попыток заражения сибирской язвой Тимими никогда не предъявлялось никаких обвинений.
Встреча с Тимими помогла бы создать основу для альтернативной теории отношений между Аулаки и ФБР — той, в которой он не был бы просто целью или лицом, представляющим интерес для расследования.
Удалось ли ФБР на самом деле завербовать Аулаки, превратив его в своего информатора?
Последовательность улик в пользу этой теории выглядит убедительно. Специальный агент Аммерман, способствовавший освобождению Аулаки в аэропорту им. Кеннеди, работал не только с делом Аулаки. Он был одним из ведущих следователей, после 11 сентября занимавшихся Тимими. «Не думаю, что кому-либо хотелось, чтобы я начал рассказывать о тех делах, в которых мне приходилось принимать участие», — сказал Аммерман в интервью журналистке Fox News Кэтрин Херридж, занимавшейся расследованием этого дела, и имевшей хорошие связи в правоохранительных органах США. Херридж была уверена в том, что ФБР «пыталось вырастить из аль-Аулаки агента», как об этом утверждал за несколько лет до этого и сам Аулаки. Но добились ли они успеха?
По словам Тимими, когда Аулаки пришел к нему домой, то начал говорить о вербовке западных джихадистов. «Али никогда в своей жизни не встречался и не разговаривал с этим человеком, — рассказал мне адвокат Тимими Эдвард Мак-Магон. — Аулаки просто заявился к нему домой и спросил, не может ли тот помочь ему найти молодых ребят, которые готовы были бы присоединиться к джихаду». МакМагон утверждал, что Тимими насторожило появление Аулаки «из ниоткуда». В это время мусульманская община находилась под пристальным вниманием правительства: проходили рейды против исламистских групп, мусульман регулярно задерживали для допросов. Существовали веские основания полагать, что в исламские организации проникали «кроты» и информаторы. «Чтобы понять это, вам надо постараться представить себе то время, — сказал МакМагон. — Община была уверена в том, что идет целый ряд расследований, а Али был очень видным мусульманином. Просто подумайте: зачем здесь был Аулаки? Почему он просил человека, которого видел впервые в жизни, помочь ему найти людей для джихада? Все это очень сильно смахивало на ловушку. Али выкинул его из дома».
Друзья Тимими утверждали, что тот подозревал Аулаки в сотрудничестве с ФБР и в попытке подставить его. В 2003 г. федеральные агенты провели обыск в доме Али. В итоге его обвинили в том, что он подстрекал 11 молодых мусульман, в основном американцев, присоединиться к талибам в борьбе, которую те вели против США в Афганистане. Прокуроры утверждали, что его проповеди помогли вдохновить создателей общества «Пейнтбольный джихад Северной Вирджинии», члены которого тренировались с пейнтбольными ружьями, чтобы затем присоединиться к борьбе в Афганистане. В ходе судебных разбирательств Тимими утверждал, что, по его мнению, когда Аулаки в конце 2002 г. пришел к нему домой, у него был микрофон, и ФБР записало весь ход их встречи. Когда адвокаты Тимими запросили эти записи, они получили от правительственных юристов ответ следующего содержания: «Аль-Тимими обратился к суду с просьбой истребовать у правительства магнитофонные записи, которые, как он предполагает, сделал Аулаки при посещении Аль-Тимими. Нам неизвестны основания, по которым мы должны это сделать». МакМагон сказал, что подобный ответ правительственных органов заставлял предположить, что в данном случае речь идет о «засекреченном вопросе национальной безопасности». Но у Мак-Магона вызывало подозрение не только то, что Аулаки пришел к Тимими «из ниоткуда». «Мы полагали, что (у Аулаки) был микрофон, и хотели узнать, как он попал домой к Тимими». Как позже выяснил МакМагон, его привез Набиль Гарбие, один из предполагаемых заговорщиков, позднее пошедший на сотрудничество с обвинением. «Как Анвар Аулаки оказался дома у Али?» — задал вопрос МакМагон, а затем предложил собственное объяснение: «Поскольку (специальный агент) Аммерман заставил Гарбие сделать это».
Аммерман встречался с Аулаки после того, как тот в октябре 2002 г. вернулся в федеральный округ Колумбия, и был именно тем агентом, который организовал освобождение Аулаки в аэропорту им. Кеннеди, чтобы тот смог продолжить свой путь в Вашингтон. Обсуждали ли они между собой Тимими, мы не знаем. Однако есть и другие факты, указывающие на наличие такой связи. «В конце 2002 г. Управление ФБР по Вашингтону получило два одинаковых сообщения от местных мусульман: Тимими руководит исламской группой, известной под названием «Дар аль-Аркам», в которой проходят тренировки по военному образцу», — сообщал позднее в данных под присягой показаниях специальный агент ФБР Джон Ваймэн. В соответствии с данными, приведенными газетой Washington Post, он добавил: «Проверкой сообщений занимались Ваймэн и другой агент Вэйд Аммерман».
Через несколько лет эта цепочка событий подтолкнула республиканского конгрессмена от Вирджинии Фрэнка Вулфа потребовать от ФБР ответа. В письме директору Бюро Мюллеру Вулф ставил вопрос: «Существует ли связь между сроком рассылки электронного меморандума ФБР об Аулаки, действиями по аннулированию ордера на его арест и внезапным возвращением Аулаки в США?» Вулф также отметил, что «после задержания в аэропорту им. Кеннеди ранним утром 10 октября 2002 г. агент ФБР — специальный агент Управления по
Вашингтону Вэйд Аммерман приказал, чтобы сотрудники таможни отпустили Аулаки, поскольку он задержан по просроченному ордеру». Вулф рассуждал следующим образом: «Это особенно подозрительно, принимая во внимание время, когда происходили эти события. Обращение из офиса прокурора США в штате Колорадо было утверждено только 11 октября 2002 г., на следующий день после того, как ФБР приказало впустить Аулаки на территорию США. Почему ФБР дало указание отпустить Аулаки при наличии действующего ордера на его арест?» Когда журналисты, ссылаясь на Закон о свободе информации, запросили меморандум ФБР от 8 октября 2002 г. и другие документы, касающиеся Аулаки, им было в резкой форме отказано. Бюро прислало им «двадцать семь страниц пустоты», цитировавших «общие положения национальной безопасности и распоряжение президента», как вспоминала журналистка Fox News Херридж.
Конечно, существуют и другие теории о поездке Аулаки в Соединенные Штаты и его встрече с Тимими, а именно то, что Аулаки действительно пытался завербовать молодых западных мусульман для джихада. Возможно также, что при задержании Аулаки в аэропорту им. Кеннеди, ФБР вмешалось и освободило его только для того, чтобы следить за его передвижениями и встречами. Для правоохранительных органов является обычной практикой позволять подозреваемым или лицам, представляющим интерес, чувствовать себя свободными, с тем чтобы следить за ними.
Что же касается Тимими, то его в итоге осудили на пожизненное заключение. Среди тех, кто давал показания против него, являясь свидетелями с правительственной стороны, был и Гарбие, человек, привезший Аулаки на встречу с Тимими. Адвокаты Тимими утверждали, что его легко и быстро осудили на процессе «якобы связанном с терроризмом», порожденном царившей после 11 сентября паникой и ощущением неизбежности очередного теракта. МакМагон утверждал, что Тимими был наказан на основании страха, а не доказательств. «Они совершенно не хотели рисковать, — объяснял он. — Однако мы обычно не используем нашу судебную систему как загон для временного содержания скота, то есть не поступаем так, как вели себя англичане с ирландцами в Северной Ирландии».
МакМагон утверждал, что ФБР преднамеренно утаило роль Аулаки в деле Тимими, и полагал, что, если бы они ее признали, Тимими был бы в состоянии использовать это в качестве доказательства в свою пользу. «Если бы они раскрыли, что Аммерман способствовал поездке, я бы начал разбирать это в подробностях, но они удержали эти сведения, — сказал он. — ФБР просто не желало признавать сделанного ими. В суде над Али это свидетельство имело бы огромное значение. Бедолага отбывает пожизненное заключение. Вы знаете, его обвиняли в вербовке молодежи для участия в джихаде. Так что свидетельство о том, что правительственный агент — некто, работающий на правительство, — пришел к нему и просил сделать это, а в ответ был выброшен за дверь, было бы принято и полностью опровергло обвинения».
Через несколько лет ответа у правительства США потребовал уже конгрессмен Вулф. «Каким образом Аулаки оказался дома у Али аль-Тимими на глазах у правительственного свидетеля вскоре после того, как ему позволили вернуться в США? Знало ли ФБР об этой встрече еще до того, как Аулаки вернулся?»Скорее всего, мы никогда не узнаем, работал ли Аулаки вместе с ФБР для того, чтобы обеспечить предъявление обвинений Тимими. Аулаки много раз говорил о попытках ФБР завербовать его. Удалось ли им это? «Вэйд Аммерман давал показания на деле Тимими. Для меня представляется совершенно очевидным, что он пытался завербовать Аулаки. Может быть, он даже думал, что это ему удалось, — сказал МакМагон. — Я хочу сказать, что Аулаки был одним из немногих людей в США, которые встречались с угонщиками в нескольких штатах. Он не был каким-то игрушечным объектом для вербовки со стороны ФБР. Почему они не арестовали Аулаки, когда он был у них в офисе? Они гоняются за людьми, играющими в пейнтбол, а этот тип сидит у них в офисе».
«Анвар никогда не рассказывал мне о том, что в Нью-Йорке у него были неприятности», — вспоминал Нассер. А как насчет взаимодействия с ФБР и вербовочных попыток? «Он ничего про это не говорил», — утверждал Нассер. ФБР также отказалось пролить свет на то, что именно и почему случилось с Аулаки в конце 2002 г. Это оставляет без ответа массу вопросов, включая и те, которые будут играть очень значимую роль в последующих событиях. Попал ли Аулаки в сети, расставленные федеральными агентами из-за угроз наказания за случаи с проститутками или связи с угонщиками? Заставили ли они его сотрудничать с помощью шантажа? Работал ли Аулаки на ФБР в надежде на то, чтобы его оставили в покое? Если да, то отдавал ли он себе отчет в том, что правительство никогда не оставит его в покое, и ему до конца своих дней придется отвечать на просьбы стать информатором?
«Я предполагаю, и это только лишь мое предположение, что вербовочный план в отношении Аулаки существовал, — заявил в беседе со мной бывший высокопоставленный агент ФБР, занимавшийся контртеррористической деятельностью. — Если Аулаки склонили к сотрудничеству, и он сделал вид, что согласился, это объясняло бы отзыв ордера после того, как он был освобожден. Думаю, что он в течение некоторого времени изображал из себя человека, сотрудничающего с Бюро, а затем просто откололся. Это также объясняло бы нежелание ФБР рассказать больше о незакрытом деле в Сан-Диего. Для них это было бы слишком неловко». Если правда была действительно такова, то ее разглашение противоречило бы интересам обеих сторон. В любом случае, как вспоминал Нассер, Анвар «решил, что снова остаться в Америке для него будет не слишком хорошо». В конце декабря Аулаки покинул Соединенные Штаты, на этот раз навсегда. Через год у одного из высокопоставленных сотрудников ФБР спросили, почему Аулаки было позволено уехать. «Мы не знаем, как ему удалось выбраться», — прозвучало в ответ.