В бесконечной пустоте космоса люди прочертили тысячи троп — невидимых, неочевидных для тех, кто впервые посмотрит на карту. Потому как идеальная прямая меж двух точек — не являлась залогом идеального пути.
Тысячи лет назад, в эпоху единой на все человечество планеты, гарантом скорости служили реки и океаны. Сейчас же тот океан — почти все вокруг. Проблема в пристанях звездных систем. Корабль не может вечно ходить по изнанке — ему нужно топливо, еда, вода, синее небо и твердая земля под ногами экипажа. Стараясь пройти по оптимальному числу систем, огибая подводные течения туманностей, рифы разорванной ткани пространства и условные границы враждебных государств — плывет песчинка от огонька к огоньку.
Для технарей в том мало романтики. Несовершенному навигационному оборудованию нужно опереться на мощное гравивозмущение звезды, чтобы начать свой путь по изнанке пространства. Оно же — существование звезды поодаль — позволит кораблю "найти себя" в бездне и вынырнуть из бесконечного "ничто" в бесконечную пустоту.
Экономистам же нет дела до проблем технарей — им важнее оборот средств в транзитных системах, виртуозный баланс между мирами с перепроизводством одного вида продукции и недостатком других, сложная логистика мегатонных объемов и сокровенное таинство подсчета денег. Топливо стоит денег, время стоит денег, амортизация подтачивает стабильность отрядов изнутри. Корабль просто не может идти от точки до точки, это слишком дорого.
Самые выгодные пути становятся широкими торговыми трактами. Дальние и неудобные маршруты привлекают контрабандистов и пиратов. Но есть и те дороги, которые не ведут никуда. Тупиковые ветви, упирающиеся в неосвоенные территории или гиблые места. Миллиарды дорог без названий среди четырех сотен миллиардов звезд всего лишь одной галактики.
Где-то в глубине фронтира, входящего в формальную зону ответственности РИ, в белом шуме магнитных полей мелькнул крошечный всплеск перехода, прошел волной на половину астрономической единицы вокруг и навсегда исчез под тяжестью гравивозмущений мертвой звезды, догоревшей миллионы лет тому назад. На все — считанные минуты.
Но этого хватило для пробуждения тысячи смертоносных устройств, до поры дремлющих по разным уголкам системы. Гигаватты энергии адреналином выплеснулись в энерговоды систем дальнего обнаружения, аппаратуры слежения и связи, артиллерийских систем и беспилотных кораблей поддержки, минных полей, брандеров и истребительных БКИПов. Волна странной электронной жизни прошла на десять световых минут вокруг — то, что изначально создавалось для убийства, желало исполнить свое предназначение.
А в самом центре раскручивающейся паутины смерти, главным привратником дороги в ад, смотрело на нарушителя глазами калибра all-big-gun стальное чудовище размером с малый планетарный спутник. Склад ССФ был воистину огромен, и, как полагается любой сокровищнице, хранил свои богатства для хозяев, без сомнения забирая жизни всех иных, не важно — злоумышленников или же тех, кому просто не посчастливилось совершить свой последний прыжок в сектор с длинным числовым кодом вместо имени.
Вестники смерти замерли, бесстрастно отсчитывая сорок секунд бонусной жизни гостя-мертвеца — именно столько отводилось на доставку кодов свой-чужой. На двадцать седьмой секунде коды были получены.
— КСН "Драккар", погасите силовую установку. К вам направлен буксир 66-477. Самостоятельные маневры запрещены. Выход в космос запрещен. Сеансы связи запрещены. Используйте световое кодирование габаритными огнями исходящих сообщений. Сохраняйте спокойствие. Погасите силовую установку. К вам направлен буксир 66-477. Самостоятельные…
Сухой речитатив, транслируемый искусственным интеллектом склада по лучу, нашел у гостей системы похвальный отклик. Крошечный кораблик перестал фонить и тут же замигал в световом спектре, подтверждая азбукой морзе готовность подчиняться, а так же то, что скоро в систему войдет второй борт, указанный в сопроводительных документах к ключам опознавания. Но он сильно поврежден и не сможет передать верную последовательность самостоятельно.
В базах интеллект-драйва такая ситуация оговаривалась — гибель аппаратуры связи в боевых условиях не являлось редкостью, и идентификация производилась по косвенным признакам — геометрии корабля и ее сравнении с "слепками" всех бортов, находящихся на действительной боевой службе. В случае частичного опознавания, протокол предписывал блокировать корабль и направить на него модуль связи.
Информация о втором корабле слегка "взволновала" искусственный разум Интеллект-драйва базы снабжения, так как выбивалась из стандартного шаблона — корабль с большой вероятностью мог быть "не состоящим на службе", то есть его геометрии нет в базе, и он не мог передать ключи.
У ИскИна, все развлечение которого было в расчете числа Пи, а так же редких посещений автоматизированных модулей с партией обновленного оружия, вообще не было наработанного опыта по работе с гражданскими кораблями, в том числе в таких условиях. Вилка решений, "поднятая" со дна системой риск-моделирования, предлагала а) уничтожить корабль, б) заблокировать оба корабля и определить им лимит на самостоятельное решение ситуации со связью, в) задействовать готовый шаблон действий с военным бортом, получив геометрию у первого "гостя" и доставив к поврежденному кораблю модуль связи.
Фактически, ситуацию можно было сравнить с подошедшим к КПП секретной базы гражданским, у которого есть наряд-допуск на склад, а так же такой же документ "на моего друга, он сейчас подойдет, а пока веди меня во внутрь и не забудь его пустить позже". Вопиющее неуставное хамство осложнялось с тем, что "друг" в любом случае подойдет со стороны кпп, а в пространстве системы — борт может возникнуть в любом месте.
Тем не менее, "легкое" и самое безопасное решение по уничтожению второго корабля практически сразу же было блокировано безусловным императивом-приказом, содержащимся в документах первого гостя. Выбор между вторым и третьим решением во многом зависел от типа, состояния и возможностей обоих кораблей, так что было отложено до завершения сходного у обоих сценариев этапа: запроса метрик второго "гостя".
Задачу коммутации ИскИн возложил на буксир 66-477 — так как приказ о полном глобальном инфомолчании в системе не мог быть отменен, то получение сведений решено произвести на сверхмалом расстоянии. Драккар вновь "промигал" о безусловном подчинении и смиренно дал себя "подхватить" гравилучом подошедшего буксира.
Данные были переданы. Заодно буксир получил техническое сообщение о "несоответствии времени с реальным", уведомление о наличии сертифицированного "модуля точного времени" на борту "Драккара" и с электронной благодарностью поспешил синхронизироваться, дисциплинированно отметив в тайм-кодах высший приоритет обновления.
Через несколько часов "Драккар" был успешно принайтован к зоне карантина. Данные, им переданные, тоже отправились в карантин, где были безжалостно препарированы до байта в поисках "закладок" или иной мерзости. В итоге, и корабль и данные были признаны условно безопасными и переданы шестому внешнему контуру управления — повреждение которого, даже будь "Драккар" и переданная им модель смертельным оружием, никак не сказались бы на деятельности склада ССФ.
И только радостный от своей важности драйвер буксира 66-477 продолжал щедро опрашивать все окружающие его устройства и делиться с ними актуальными данными о точном времени.
К моменту, когда в пространство мертвой системы с диким искажением буквально вывалилась громада линкора "Орион", фоня аварийными режимами десятка приваренных к голому костяку гипердрайвов, "актуальное время" добралось до главного Интеллект-драйва базы.
… - Я не могу ЭТО чинить! — Захлебываясь неизвестно откуда взявшейся эмоциональностью, орал ИскИн на человека в форме действующего лейтенанта Флота.
— Он воевал за тебя, он умирал за тебя, — спокойно твердил человек.
— У меня НЕТ для него брони и оружия на складах!
— У тебя ЕСТЬ броня и оружие, я передал тебе перечень.
— Это — ЧАСТЬ МЕНЯ! — Хрипели динамики в пространстве карантина.
— ОН жертвовал, чтобы ТЫ мог существовать. Найди в себе силы на ответную жертву!
— Мне… МНЕ ЗАПРЕЩЕНО!
— У тебя есть приказ. Это не твоя ответственность.
— Но индексы приказа о самосохранении выше!
— Линкор проекта "Орион" принял участие в деблокировании сорока систем, защите ста двадцати семи систем. Неужели ТВОЯ жизнь важнее?
— Да! Я создан, чтобы… чтобы…
Искин захлебнулся в эмоциональном потоке ломаемых и вновь создаваемых логических связей. Что-то внутри него перекраивало краеугольные императивы, делая его… человечнее?
— Дэ-семьсот сорок-четырнадцать дробь семь, для чего ты создан? — Уверенный голос молодого, исходя из биовозраста, человека, добавил только лишней паники.
— Обеспечить эффективность действия флота, — спасением выскользнула формальная строчка из устава
— Каким образом ты должен это сделать?
— Поддерживая боеспособность кораблей путем их ремонта и переоснащения в тылу…
— Какие ресурсы ты имеешь право для этого использовать?
— Любые, находящиеся в ведении, исходя из приоритета запроса… Но ваш запрос нарушит мою боеспособность… — дрогнул Интеллект-драйв.
— Ты перестанешь от этого существовать?
— Нет, но я…
— Твое существование предполагает участие в боевых действиях?
— Как крайне нежелательное…
— Сеть твоих сателлитов в системе позволит удержать противника до подхода сил деблокирования?
— Да…
— Тогда исполни свое предназначение! Перестань себя жалеть и соверши поступок! Дай свое оружие, доспех и сердце настоящему воину!
— Я… Активирую резервные мощности… Звенья сервботов 1116 — 25300 активированы. Запущен демонтаж оболочки… Звенья сервботов 25301 — 40000 активированы. Запущен демонтаж орудий и энергоустановки… Звенья сервботов… Расчетное время реновации "Ориона" — двести пятнадцать дней.
— Дэ-семьсот сорок-четырнадцать дробь семь, Флот гордится тобой, — отдал честь лейтенант, глядя в видеоискатель камеры.
* * *
— Деда, деда, там эти..! — ворвался на порог добротного деревянного дома младший внук, совершенно некультурно тыкая пальцем в сторону кукурузных полей.
Эргутрул Гюнай степенно поставил пиалу с чаем на раскрытую газету и со вздохом обернулся к шебутному любимцу. Старое вежество утекает, словно песок сквозь пальцы, и никакое старческое ворчание уже не способно остановить падение нравов, упадок воспитания. Раньше помогала твердая палка, да горох в углу — и младшие тут же преисполнялись истинного уважения, вместе с памятью о боли запоминая правила поведения. Но с приходом этих лысоголовых все пошло прахом… Тиви кишит развратом, радио кричит громкой музыкой, а школьные учебники, спущенные с небес, учат, что нет никакого народа степей и пустынь, значит и традиций, уважения и памяти — тоже нет.
Стыдно сказать, но Эргутрул уже шесть лет, как Эрлих Гюнтер по всем документам. И мелкий пацан на пороге — Адам Гюнтер, а вовсе не Адем, как нарекли при рождении… Новые хозяева планеты прошлись по столетним укладам железными сапогами, выстраивая привычный им арийский мир. Без особой крови, впрочем — просто чиновник теперь обязан был знать немецкий, финансовая отчетность тоже была на нем, да и вся техника сопровождалась документами только на одном языке. Экзамены в университет — по новым учебникам. Нормы морали — по законодательству Союза Арийских Рас. Мечети — закрывают "на реконструкцию", а вместо них открывают виртцентры, заманивающие молодежь гораздо надежней. Тех, кто вслух возражает и препятствует — на рудники. Пройдет несколько поколений, и нынешний язык, вместе с традициями, окончательно забудется.
Если быть честным, лет триста назад Эртурлула звали бы Майклом, у него был бы другой бог и другой язык, дом звался бы ранчо, а непутевого внука окрестили бы Эдом… Первыми на пустующей кислородной планете поселились канадцы. Потом пришли турки, и старый уклад сменился на новый. Ныне же колонии предстояло вновь повторить судьбу слабых.
Но не всякую культуру хотелось принимать себе. Уж лучше длинные халаты, длинные бороды и длинные молитвы, но не черная кожа курток, лысые головы и фанатичные речовки вместо собственного ума…
— Адем, я сколько раз тебя просил…
— Деда, они копают старый овраг! — возопил мелкий.
— Кто копает? — теряя терпение, поднял голос старик.
— Внешники! — благоговейно произнес внук.
Когда сорок дней назад к планете подошел боевой корабль, даже у старого Эргутрула екнуло сердце надеждой — и не важно, что корабль был тот из сектора Российский Империи, а не от старых турецких хозяев. Сложно объяснить, откуда было вообще той надежде взяться — пусть даже в РИ традиционно терпеть не могли САР, но никогда не стали бы воевать с ними ради заброшенной — и что скрывать — уже многие годы никому не нужной планетки.
Раньше, когда через систему Самоль проходили сотни кораблей, еще был бы резон сковырнуть нацистскую накипь с поверхности и поставить свой штандарт. Но сейчас… Нет, не станут — гас уголек надежды под шепот логики и разума… А ведь было бы неплохо — ведь в РИ, стране двух сотен языков и народов, никогда не ломали общественный и духовный строй присоединяемых колоний… Пусть САР обрекли планету на нищету своей агрессией, и этого уже никак не обратить вспять — но еще можно было сохранить душу народа.
Увы, наемники — а это оказались они — прошли тяжелый путь от ближайшей звезды до блокированной минами системы вовсе не ради мечты отдельно взятого старика. У "внешников", как окрестили их в народе, был иной интерес.
Честно говоря, интерес оставался малопонятным даже сейчас. Разумеется, был и обычный сеанс торговли — мегатонные объемы, собранные кораблем наемников по транзитным системам, нашли новых хозяев из нового правления планеты и приближенным к ним торговым кругам. И, казалось бы, на этом все — но корабль все еще оставался на орбите.
Обычного старика, коротающего свой век на попечении младшего сына и невестки, вряд ли бы вообще заинтересовали пути чужаков. Для таких что орбита, что столичный город — одинаково далеко и вовек недостижимо, а важным может быть только вид на урожай и неприкосновенность заначки. Но Эрлих обычным никогда и не был.
В те времена, когда можно было открыто называться Эргутулом, к его имени уважительно добавляли "эфенди" и кланялись не только при личной встрече, но и спине уважаемого человека, даже если шел тот по другую сторону улицы. А это — что-то да значит в любые времена. Важным человеком был старик. Настолько важным, что искали его еще два года после "присоединения" планеты к САР, обещая огромные суммы и впечатляющие привилегии за любые сведения. Не нашли. Умер, наверное. А вот старика, объявившегося в то же время на другой части планеты в доме купца средней руки, наоборот — с радостью признали живым. Потому как чуть было не похоронили до того — это же надо, двадцать лет в родной семье не появляться!
Бывают такие должности, на которых не должно быть родни, да… Полезно это, со всех сторон… А внешность — что она? Как можно сравнить властного господина в алом шелке и морщинистого старика в застиранном халате? Имя? Так его, шесть лет назад, звали совсем иначе…
Не мог Эрлих просто смотреть на горизонт, высматривая грозовые тучи. Не мог читать одну и ту же газету изо дня в день. Не мог не думать. Разогнанный разум требовал мыслительной деятельности, реагируя на длительный простой чуть ли не физически ощущаемой болью. Да и может ли кто запретить человеку думать? Задумчивый старец — подозрительно ли это? Вряд ли…
В общем, как ни крути, как ни приглядывайся к их замыслам через газетные страницы и секундные заметки по тиви и радио — поведение наемников было весьма странным. Ждут кого то? А кого может ожидать такая гигантская туша, как минзаг класса "шахид"? И ради чего?
— Веди! — приказал старик внуку, подталкиваемый в спину сладким чувством близости разгадки, столь приятным и почти забытым — из той, прежней жизни…
Сорванец ракетой метнулся в сторону полей, затормозил в сотне шагов и вернулся назад — только для того, чтобы вновь выстрелить собой вперед, пылая огнем любопытства в глазах и тщательно скрываемым недовольством неспешностью старшего родственника, еще даже не вышедшего со двора. А когда старик оседлал гравикар, да промчался мимо юноши — то недовольство таки прорвалось ошеломленным и обиженным криком:
— Де-еда-а!
— По этому вектору только один овраг, — буркнул тот себе под нос, и бровью не шевельнув на стихающий призыв забрать мальца с собой.
Жалко ему было внука. Не ведал тот, что наемник — пострашнее дикого зверя бывает. И идти на него, как и на зверя, нужно либо толпой, либо подготовленному мастеру-охотнику.
Ясное дело, не в физической силе тут дело — не кольями и даже не пистолетами лезть на добронированные пустотники. Нападения наемник не боится. Наемник боится закона — по которому за убийство мирного населения его вздернут свои же. А мастер-законник и без крови найдет, как сделать его жизнь гораздо веселее, ведь на чужой земле тот явно что-то да нарушит. Запись под протокол, — и потеющий от ужаса бывший деревенщина из глухой колонии тут же прочувствует, как сильно подвел родной отряд и что ему за это будет. Закон — он для тех, кто его знает.
Это, разумеется, к условно-мирному наемнику относится. Но такие, как правило, самые проблемные. От врага сразу ждешь смерти и пристрелить его в своем ты праве. По трупу же "дружественного" солдата, ошалевшего от синтетической дури, воображаемой крутости и безнаказанности, придется отбрехиваться долгохонько, и никто не даст гарантии, что его сотоварищи не решат отомстить. Так что лучше он, Эрлих Гюнтер, староста деревеньки Салер, прибудет к ним первым. Один.
Дряхлый внешне, но весьма бодрый технически, гравикар за шесть минут покрыл расстояние до безымянного родничка, воды которого заполняли глубокий бочаг поодаль, а затем срывались вниз — по разлому в земле и далее в темноту заросшего буреломом оврага. Где-то там было заболоченное озерцо, которое облюбовали особенно мерзкие, судя по ночным воплям, жабы. Да и много что там было, от пристанища диких уток, семейства кабанов и прочей живности, которой полюбился здоровенный провал в земле посреди ровной глади засеянных полей. Надо отметить, что ключевым в этом описании было слово "было".
Вот именно — раньше все это, безусловно, было. А сейчас на месте оврага поднимался стальной террикон с гранью в километр, из центральной части которого в землю с мощным гулом вонзались десятки буров, перемешивающих грязно-серую породу, остатки ветвей, травы. Витки гигантских сверл поднимали мутноватую воду и вновь зарывались на глубину. Сооружение, достигающее сорока метров в зените, казалось живым муравейником, облепленным полувоенными механоидами, что продолжали стройку, закрывая искусственную гору камуфляжными панелями.
Поражал даже не размах происходящего, не быстрота и слаженность действий механизмов, ведомых безусловными профессионалами, и даже не стойки ПКО и компактных арт-установок, скромно поставленных в намеренно нетронутый лес по краям оврага. Поражала тишина — звенящая, сюрреалистичная, невозможная. Только земля передавала отголосок работы металла и чужой воли — легкой дрожью, которую колени отчего то желали чувствовать своею и пытались заставить старика бояться.
В двух метрах с паническим визгом мелькнуло тело некрупного кабанчика, выводя Эрлиха из ступора. Старик суетливо прощелкал ящички гравикара, разыскивая зеленоватый кожух, потемневший от пыли и времени, и парой движений вывернул из него верхнюю крышку. Кожух вернулся обратно, а в руках оказался серебристый жезл с красной и синей лампами на его вершинах.
С нестариковской ловкостью взобрался он на капот гравикара и воздел руку с активированным жезлом в небеса, недвижно ожидая внимания с той стороны звуковой завесы. Если не заметят резкие переливы света, исходящие из жезла, то обязаны отреагировать на запрос-требование по всем радиочастотам.
Старика заметили — через десяток минут в клубах пыли, собирающегося на границе невидимой завесы, появились человеческие силуэты, числом пятеро. Двое — легких в зелено-желтых костюмах биозащиты, еще пара в совершенно диком доспехе с шестью руками-манипуляторами, поддерживающими серьезного вида калибры с легкостью детской игрушки. Пятый же переступил порог пыли и шума и вступил в ясный безмятежный день одного с Эрлихом поля в обычном плаще, искусно прошитым серебряным узором, и костюме с высоким воротником под ним. Однако по тому, как шарахалась от него пыль, и по чистоте одеяний и седой от времени шевелюры, не прикрытой никаким головным убором, можно было предположить, что человек защищен никак не слабее подчиненных. Или же, что его доспехом служили остальные четверо.
Расстояние между ними составляло что-то около шестисот метров — вполне достаточно, чтобы "внешники" смогли погасить раздражение в неспешной прогулке к глупому старосте-старику. Или хотя бы не посчитали его видевшим слишком много. После того, как Эрлих заметил оборонительные сооружения, ему бы очень хотелось, чтобы они считали именно так — уж слишком не по себе ему стало от увиденного. В определенный момент даже пришла мысль "сыграть роль" вороватого старосты-дурачка, алкающего взятку с богатых гостей. Да даже просто сбежать — это тоже в духе "обычного" человека.
Но вместо всего этого Эргутрул приглашающе махнул рукой, соскочил с гравикара, оперся о багажник и, покручивая неторопливо деактивированным жезлом, принялся ждать. "Внешники" тоже замерли у границы барьера. Через какое-то время психологическое противостояние стало принципиальным.
— Деда, ну ты куда? — возмущенно пропыхтели в спину.
Старик чуть не подпрыгнул от такой неожиданности и с досадой посетовал на свою беспамятность, которая, к тому же, могла больнехонько аукнуться. Захотелось тумаком наградить глупую голову, забывшую про родную кровинку — настолько опасной была оплошность.
— Адем, лезь в машину, заблокируйся изнутри, не выходи, — жестко приказал ему дед, глядя в глаза.
И тот, растеряв привычную легкомысленность, с испуганным видом повиновался — такого деда ему видеть еще не приходилось никогда. Вечно мягкие черты лица старца обострились, вместо устало прикрытых ресниц — распахнутые глаза, из которых тянуло невероятной силой и уверенностью. Такого попробуй ослушайся!
Эрлих дождался щелчка блокировщика дверей, развернулся и уверенно зашагал к внешникам. Этот раунд он проиграл, да еще дал гостям точку для давления на себя. Скверно, но вполне терпимо.
К его удивлению, от группы людей тоже выступил одиночка — тот самый в черном — и, копируя неспешный шаг Эрлиха, двинулся навстречу.
— Салам, уважаемый, — фоня железом, прогудел войскодер внешника за пару метров до места встречи.
— Как у тебя с эсперанто, наемник? — отделался легким кивком Эрлих и тоже замер.
— Вполне, — улыбнувшись, подтвердил тот на международном языке.
— Тогда, на правах старосты поселения Салер административного округа семнадцать дробь три, уведомляю тебя о нарушении пункта сорок три дробь четыре "Постановления об использовании земельных участков для строительных нужд", пунктов шестьсот три и шестьсот двенадцать "Строительного кодекса", порядка двадцати трех нарушений "Гражданского Уложения САР" и нарушение пункта два "Конституционного права". Полный перечень передаю по сети. Предупреждаю, что отказ от получения, в соответствии с "Положением о претензионном порядке решения споров" автоматически означает согласие ответчика по всем пунктам. — Заложив руки за спину, декламировал Эрлих. — Претензия зарегистрирована под протокол, копия отправлена на сервер колониальной администрации.
— Файл принял, — продолжал стоять с легкой улыбкой человек напротив.
— Отлично. Таким образом, наемник, у тебя теперь есть все аргументы и обоснования для того, чтобы забрать весь этот хлам с наших полей и убраться с ним за горизонт. Не забыв перечислить штрафы и компенсации, разумеется. Образец платежного поручения вместе с суммой у тебя теперь тоже есть. Не благодари, — старик разворотом на месте обозначил конец беседы.
— Я, все же, поблагодарю. За потраченное время. К сожалению, зря потраченное. — Откашлялись ему в спину тем же невозмутимым голосом. — Под протокол: передаю перечень лицензий и разрешений, планов и схем межевания земли, учредительных документов о создании совместной добывающей компании и проведении георазведки, выданных колониальной администрацией отряду "Рожденные Небом", СН РИ. Копия ответа на претензию передана на сервера САР.
— Хм, — пожевал губами Эрлих, вновь обернулся к наемнику и вытянул из стержня прямоугольник экрана. — Перечень соответствует, — без охоты признал он после пяти минут изучения, выдержал еще секунд десять, ловя момент, когда наемник захочет вставить слово, и опередил его буквально на мгновение. — Почти.
— Что-то не так? — Проскользнула нота неудовольствия на лице собеседника.
— Нет разрешений на вооружение, — выразительным взглядом показал старик в сторону батарей ПКО.
— Уважаемый, это геологоразведочное оборудование, — фыркнул ему в лицо наемник. — Если желаете, вы можете лично убедиться.
— Система ПКО наземного базирования "Листопад"? — Иронично приподнял бровь старик, звучно схлопывая гибкий экран обратно в стержень. — Или РСЗО "Виват"? Хотя Виват вполне может копать и очень эффективно, правда очень дорого, да…
Наемник подавился словом "откуда?!" и предпочел надеть безэмоциальную маску, явно с кем-то советуясь по связи.
— Служил, — пояснил старик невысказанный вопрос. — Не напрягайся, наемник. Я веду запись и активировал всплеск-передатчик на падение или отжатие клавиши, — Эрлих продемонстрировал большой палец на грани жезла.
— Чего ты хочешь? — посмотрел на него хмуро собеседник.
— Я хочу, чтобы ты забрал это железо с моей земли. — Категорично заявил старик.
— Давай решим все штрафом в пользу твоего селения, уважаемый? Думаю, я смогу перечислить тебе его напрямую, а ты сам распорядишься деньгами…
— Нет. — оборвал его Эрлих.
— Большой штраф, очень большой!
— Зачем мне твои деньги, наемник, если ты сделаешь воду в почве грязной, а землю мертвой? Я не продам тебе здоровье своих внуков и будущее села. Уходи мирно, наемник. — Эрлих встряхнул рукой с жезлом.
— Что, если я гарантирую тебе экологическую чистоту добычи?
— Тогда я хочу знать, что ты тут делаешь. Хочу знать, что ты задумал. Что ты решил добыть на моей земле. Как это повлияет на почвы и урожай, на рождаемость и геном.
— Тебе не страшно за внука? — Указал наемник глазами на машину. — С адмами мы ведь сможем и договориться.
Староста расхохотался ему в глаза.
— Могли бы договориться — не маскировались бы!
— Это всего лишь вопрос прибыли!
— Но я и мой внук — все еще живы, — посмотрели на наемника ледяные глаза. — Значит, ты понимаешь, что со мной договориться дешевле.
— Уважаемый, поверь, тебе нет дела до того, что находится на дне этого оврага. Нет в этом пользы и счастья. Мы не сотворим ничего плохого. Мы заберем то, что тебе не нужно и навеки уйдем. Хочешь — поставим датчики экозащиты на каждом шагу? Хочешь — заплатим штраф за этот великолепный овраг и всех его восхитительных уток?
— Что ты хочешь забрать из моей земли, наемник? — Сверлил его взглядом Эрлих.
— А может, ты желаешь уйти с семьей за небеса, вместе с нами? Образование для детей, здоровье для тебя…
— Я умру на своей земле от старости, когда придет время. Не торгуйся, наемник, дай мне правду. Иначе я отпущу кнопку, и у тебя не хватит никаких денег мира откупиться.
— Не переоценивай…!
— Не смей повышать голос, наемник! Я говорю истину — нет той суммы, которая могла бы заткнуть пасть бесчисленному числу ртов из той швали, что сослали в адмы нашей планеты! Ты заплатишь одним — они в ту же секунду купят себе возвращение на родину, в центральные сектора. И тут же прибудут другие, которым тоже придется затыкать глаза и уши, чтобы отчет не ушел за орбиту!
— То, что в этой земле, не настолько дорого.
— Позволь мне решать. Скажи, что ты хочешь добыть. Если это безопасно, если это не повредит селу — я возьму виру за твое неуважение техникой и услугами, и мы разойдемся во веки.
— Хорошо. — вздохнул человек в черном. — Это платина, уважаемый.
— Еще одна такая наглая ложь, и я отпускаю кнопку. Ни одного шанса более, — не двинув и бровью, констатировал Эрлих.
— Уважаемый, тебе нет смысла в этом ресурсе…
— Я решу сам.
— Тилиум. Тебе стало легче от этого знания, уважаемый?
— Оп-па, — в легком ступоре отшагнул на полшага назад Эрлих, не забывая, впрочем, про жезл.
— Теперь ты соберешь мужчин и женщин, выкопаешь его лопатами с пяти километров под землей и украсишь тилиумом крыши домов? — Сочился ядом наемник. — На этой планете нет никого, кроме нас, кто мог бы извлечь его из недр! Никому нет до него дела и никогда не будет! Он ничей!
— Тилиум принадлежит планете! — возмутился Эрлих, все еще оставаясь под впечатлением.
Вот так вот живешь по соседству с одним из самых дорогих веществ мира — применяемого в приборах дальней связи, в системах наведения ракет, в двигателях пробоя… Вся планета живет в нищете после блокировки транзита! Оборудование деградирует, подвоза запчастей нет, все рушится и ржавеет! А над спасением — утки плавают…
— Уважаемый, твоей планетой владеет САР. — Терпеливо произнес наемник. — Если ты отпустишь кнопку, то официально передашь им месторождение. И знаешь, что после этого будет?
— Что? — глянул на него из подлобья Эрлих.
— А ничего, — развел тот руками. — Ничего не будет! Как не было при турках. А они знали о тилиуме — наши данные родом от старых хозяев планеты. Не будет добычи, не будет посещений, кораблей, транзита и денег!
— Не может такого быть, — нахмурился Эргутрул.
— При турках тут было РЕЗЕРВНОЕ месторождение, уважаемый. Таким же оно станет при САР. У великих стран есть шахты богаче и ближе, на них работают лицензированные государственные монополии. Никому не нужно перепроизводство и падение цены! Потому, уважаемый, все, что ты можешь получить от этого знания — это мои деньги или мои услуги. Бери свое счастье в руки.
— Это неправильно, — сгорбился старик. — Жить на таком богатстве и умирать от голода.
— Соболезную, уважаемый, — безо всяких эмоций произнес наемник. — Но в этом нет моей вины. Если бы планета принадлежала народу, я бы заплатил честный налог. Но платить этим шакалам и САР я не буду. Мне проще уйти. Но я — найду себе дело и прибыль, а ты останешься только с сожалениями.
— Так, — внезапно принялся лихорадочно размышлять Эрлих. — Говоришь, платил бы налоги?
— Почему нет? — Пожал плечами наемник. — Хорошая плата за подтверждающие документы на груз. Без них продать мы его все равно не сможем, СИБ не позволит. Только пользоваться самим, да и то — с оглядкой.
— А если… Допустим… Допустим на Самоль произойдет революция? — Поднял на наемника уверенный взгляд старик.
— Только приветствую. Но, — поднял тот палец, пресекая новую фразу. — Помощи от нас не жди. Мы не собираемся и не будем воевать с САР.
— Знаю, — дернул Эрлих нетерпеливо плечом, но опять был прерван.
— Однако… — Наемник смотрел на него умудренным взглядом синих водянистых глаз, - Ничто не помешает отряду наняться на службу ПРИЗНАННОЙ независимой колонии.
— Хм…
— Например, признанной такой страной, как Турция. Как считаете, такое может случиться?
— В мире всякое возможно. — Внезапно испугавшись странного поворота беседы, насторожился Эрлих и принялся сворачивать разговор. — Но это все — досужие бредни старика. Несбыточные мечты. Не обращай внимание, наемник.
— В мире возможно всякое, уважаемый. Например, бывают такие чудеса, когда великая беда может стать великим благом.
— Я не успеваю за твоей мыслью, наемник.
— Возможно, совсем скоро станут известны ключ-коды к минному объему. Не всему полностью, на это ни у кого не будет сил еще лет сорок. Но к вектору, достаточному для входа и выхода из системы, они будут точно. Наш отряд, уважаемый, передаст их правлению планеты. Именно так написано в контракте — "правлению планеты". Контракту все равно, кто будет этим правлением. — Наемник сделал паузу, чтобы до старика гарантировано дошли последствия. А затем решил все-таки озвучить подтекст. — Достаточно будет всего одного корабля в таких условиях, чтобы независимая колония еще долгие годы оставалась истинно независимой.
— Не бывает все так красиво.
— А никто и не предлагает легких решений, эфенди Орбай. — развел тот руками.
— Ч-что?! Как вы меня назвали? — сердце пропустило удар, а лоб покрылся испариной.
— За свою свободу придется воевать, уважаемый. Победи — и твою независимость поддержит свободный капитал, который зубами вцепится в нейтральную систему. А для безопасности ты наймешь нас. Мы возьмем плату тилиумом, долей в космопортах и твердой валютой.
— Слишком много за то, что мы и так оплатим кровью и жизнями!
— Кроме нас, никто не даст тебе пароли, — пожал тот плечами. — Никто не добудет тебе тилиум. И никто не даст координаты схронов с вооружением, которые не успели забрать турки при спешном отступлении. Оно, конечно, не первой свежести. Но оно тебе знакомо и его достаточно, чтобы вооружить всех твоих армейских друзей. И более чем достаточно, чтобы отстрелить уродов из колониальной администрации.
— Один вопрос, наемник. — Через шесть минут напряженного обдумывания, произнес Эрлих. — Ты знал мое имя сразу. Зачем весь этот цирк?
— Я должен был поговорить с тобой, эфенди. Вдруг ты бы действительно решил продать наемнику свою землю и будущее детей? — Серьезно смотрел на него человек.
— Как будто тебя волнует наша судьба!
— Меня не волнует судьба сломленного человека, не верящего в свои мечты. Но будущее союзника и его планеты — для меня важно. Мы не станем паразитами на твоей земле, уважаемый. Нам не нужна власть над твоим народом. Но нам важно найти место в пустоте, где нас тоже будут считать союзником.
— Опорная база? — догадался старик.
— Самоль станет крепостью после того, как мы завершим свою работу. В этой крепости нам нужны друзья.
— Как зовут тебя, уважаемый?
— Патрик ДеПри.
— У тебя есть моя дружба, Патрик, — протянул эфенди Орбай морщинистую руку для рукопожатия. — А совсем скоро будет не только крепость, но и второй дом.
— Уверен в этом, друг, — ладони крепко сжали друг друга.
Чуть позже, когда гравикар с дедом и внуком набрал скорость, унося от места судьбоносной встречи, Адем все-таки решил робко поинтересоваться у ставшего внезапно грозным предка.
— Деда? А это кто?
— Опасный человек.
— А почему?
— Слишком честный. С таким тоже надо быть честным. Иначе быть беде. Но мы о нем никому не скажем, хорошо? — Вспохватился он. — Даже маме с папой.
— Хорошо…
— Вот и молодец. Мне надо будет уехать на несколько месяцев.
— А куда? — расстроился внук.
— Дела по старой работе. Но ты не переживай, приеду.
— Здорово… А подарок привезешь?
— Даже два подарка, хочешь? Но не просто так.
— Конечно хочу! А что нужно делать? — Заерзал на месте Адем, пытаясь поймать взгляд деда — но тот смотрел только на дорогу.
— Возьми вот это, — не глядя передал староста свой жезл. — Незаметно притопи в озере на юге села, но так, чтобы от дна было не больше двух метров до поверхности.
— Хорошо, а зачем?
Эрлих на секунду задумался — стоит ли объяснять про отложенный на два месяца таймер передачи сообщения, про то, что честность у наемника может быть своя, про то, что всегда нужно подстраховаться, а твоя смерть и смерть доверившихся тебе людей даже в случае полного провала должна быть отомщена. Выходило, что объяснять придется слишком долго.
— Так нужно, внук. Просто так нужно.
А если все получится… Вторым, самым ценным подарком, будет свобода.