Глава 15 Дельта Нила
Через неделю наш «Переплут» подходил к Александрии. Шли мы, не спеша. Трижды в день — утром, в обед и вечером ложились в дрейф, чтобы я мог спокойно помедитировать, в остальное время дня, я работал с матросами на палубе, пытаясь помочь, а на самом деле, путаясь под ногами у всей команды. Милорад относился к этому философически. Он с удовольствием покрикивал на меня, когда я пытался изобразить из себя матроса и демонстративно не замечал, когда я на пару с Лучезаром обозревал окрестности в подзорную трубу. Правда, лексика Милорада была очень красочной и замечательно вежливой. Мне показалось, что он заранее готовит речи и подбирает выражения, которыми он мог бы, никого не обижая, повеселить слушателей.
Ахмат, судя по всему, сообщил нам чистую правду. Чем ближе мы подходили к Александрии, тем оживленнее становилось движение. Несколько раз мы встречали корабли, более всего напоминающие по форме те, которые детишки делают из листов тетрадки. Лучезар называл одни корабли — фелюками, другие — самбуками, третьи — багалами и еще не знаю чем. На мой взгляд, все они были похожи, как их различал Лучезар — разве что Переплут знает. Я имею в виду бога. Правда, сделать он это сможет, только если и в самом деле покровительствовал мореплавателям. Если же он заведовал виноделием, то, вероятнее всего, различал их еще хуже, чем я. Ведь ему по долгу службы постоянно приходилось дегустировать…
Вечерело. Мы поужинали, и я со Всеволодом вернулся на палубу смотреть на проплывающие мимо корабли и любоваться лучами заходящего солнца на бирюзовых волнах. После ужина Милорад мне не рекомендовал присоединяться к команде — говорил, что это может неблагоприятно отразиться на моем здоровье. Вообще, суровый боцман грозился загрузить меня наравне со всеми, а сам — до завтрака я выходил на палубу только для медитации. После завтрака Милорад усаживал меня на часок в удобное кресло на палубе. Потом приказывал присоединиться к команде. Перед обедом «Переплут» снова ложился в дрейф, для меня спускали парус и я медитировал в теплых волнах. После обеда мне позволяли приняться за работу только после часового отдыха. А заканчивал ее я за пару часов до ужина. Сначала я пробовал возражать, но Милорад сказал, что он взялся помогать мне поправить здоровье, а не обеспечить себе лично каторгу по возвращении домой.
Корабль шел по спокойному морю. Было тихо, красиво, безмятежно. Мне стало скучно.
— Лучезар, прикажи убрать блинд, — попросил я. — Сзади мы уже были, а море по правому и по левому борту я уже изучил. Хотя, конечно, вон ту конкретную волну я еще не видел…
Лучезар рассмеялся и отдал приказ.
— Вы совершенно не умеете бездельничать, Яромир. Если не секрет, чем вы занимаетесь дома? Я имею в виду, кроме работы?
Я пожал плечами.
— Работаю. Раньше я часто засиживался допоздна, желая быть в курсе всех дел. Потом приходится почитывать различные околонаучные статейки. Знаете, чтобы хотя бы понимать, о чем с тобой говорят. Много читаю, общаюсь с братом. И все.
— Тогда я понимаю, почему у вас такой бледный вид.
— И макаронная походка, — подсказал я.
Лучезар рассмеялся.
— Но знаешь, Зарушка, теперь я слегка изменил свой распорядок. Трижды в день я медитирую, да ты и сам знаешь, а по вечерам Янош выводит меня на прогулки в парк.
— Кто это, Янош?
— Мой молодой помощник. Он решил за меня взяться, и взялся.
— Жаль, что он не сделал это лет десять назад.
— Десять лет назад парню было одиннадцать — двенадцать.
— Да, он был, пожалуй, слишком молод, чтобы хоть как-то на вас повлиять.
Блинд убрали, мы прошли на нос и стали смотреть вперед. Волны впереди мало чем отличались от тех, что плескались о борта сайка. Понемножку темнело. Впереди мерцала яркая звездочка. Некоторое время я разглядывал ее, размышляя, что же в ней не так. Потом понял.
— Зарушка, ты не находишь, что Венера сегодня зашла не на месте? Или же, пока мы ужинали, ты развернулся и пошел назад?
— Нет, — удивленно отозвался капитан. — Знаете, это похоже на маяк.
— Когда-то давно Александрийский маяк считался одним из семи чудес света, — вспомнил я. — Но это было очень давно. Я читал, что он был разрушен тысячи полторы лет назад. А остатки его встроили в какую-то турецкую крепость.
— Александрийский? — переспросил Лучезар. — Ну, значит мы на месте.
— Думаешь, его восстановили?
— Ну, вы же слышали, как Ахмат расписывал масштабы Египетской торговли. Да, собственно, здесь и Ахмат не нужен. Мы и в Дубровнике на египтян насмотрелись. Морская торговля Верхней Волыни и в самом деле проходит исключительно через их руки. А здесь, говорят, сложная гавань. Нил несет массу ила. Я потолковал с моряками в порту, так они говорили, что там чуть ли не лоцмана брать надо.
— Кажется, у египтян это модная профессия, — улыбнулся я. — Слушай, а может, тогда мы не потащимся к этой самой Александрии на ночь глядя? Ты бы мог лечь в дрейф?
Лучезар кивнул и пошел отдавать соответствующие распоряжения. Я зевнул, пожелал Всеволоду спокойной ночи и отправился спать. На мой вкус, сон — лучшее лекарство от скуки. Тем более что после физических упражнений, прописанных мне Милорадом, я засыпал без малейших усилий. Опускал голову на подушку и немедленно начинал смотреть сны.
Утром я проснулся от мерного плеска волн. Странно, но корабль на ходу и корабль, лежащий в дрейфе, ведут себя по-разному, и мне сегодня показалось, что я лежу в спокойной колыбели.
Я вышел на палубу.
— Почему стоим, Зарушка? — лениво поинтересовался я.
Лучезар картинным жестом указал мне на своего второго помощника.
— Милорад отказался трогаться с места, пока вы не совершите утреннюю медитацию.
— Ну, так разбудили бы меня пораньше, — я пожал плечами и пошел на нос, где уже был спущен в лазурные волны парус.
Лучезар пошел следом.
— Скажите, Яромир, как часто дома вам удается поспать до схочу?
— Ну, раз — два в неделю.
— И вы и отпуск представляете себе также?
— В общем, нет. Но ты же знаешь, я не люблю быть в тягость.
— Кому? — Лучезар вздернул свою красивую, словно нарисованную углем бровь. — Вы не забыли, что платите команде исключительно за исполнение ваших распоряжений? У них, знаете, работа такая, делать все, что вам заблагорассудится. И, знаете, работенка у них полегче, чем у вас. Да вы это и сами знаете. Иначе, зачем бы на время отпуска записались матросом в корабельную команду?
Я засмеялся, разделся и по трапу спустился вниз, в парус. Всеволод, как всегда, пошел меня подстраховывать. Лучезар проводил нас обоих одобрительным взглядом.
Александрийский порт показался незадолго перед обедом. Точнее, не сам порт, а маяк. Он выдавался вперед, в море, на несколько километров. Я читал, что знаменитое чудо света располагалось на острове, соединенном с Александрией дамбой. Но это было больше похоже на мыс, чем на остров. Может быть, теперь маяк стоял в другом месте, а может за столетия Нил соединил Фарос с континентом, никто из нас не знал.
— Лучезар, а ты не знаешь, для чего горит этот маяк? — поинтересовался я, оставляя очередной канат и подходя к капитану. Милорад обеспокоено посмотрел на меня.
— Как вы себя чувствуете, господин Яромир?
— Нормально. А в чем дело?
— Ну, ежели нормально, так какого осьминога вы все утро отлыниваете, водоросли вам в макароны!
— Водоросли? В макароны? Интересная мысль. Передай ее коку, Радушка.
— Обязательно, господин Яромир. А теперь…
— Сейчас вернусь, Радушка. Так что скажешь, Лучезар?
Лучезар присматривался к маяку.
— Предлагают лечь в дрейф на расстоянии не менее десяти кабельтовых от маяка.
— Десять кабельтовых? А это сколько?
— Чуть меньше двух километров.
— А сразу так сказать было нельзя?
Капитан серьезно покачал головой.
— Ни в коем случае, господин Яромир. Этак вы еще захотите, чтобы я называл нос передом, а корму — задом.
— А это почему нельзя? — невинно поинтересовался я.
— Меня же не поймут! — возмутился Лучезар.
— Кто?
— Но это же не по-верхневолынски!
— Отнюдь. Как раз по-верхневолынски.
— Ну не по-морскому.
Я покосился на Милорада, который с улыбкой прислушивался к разговору, и вздохнул.
— Ну, разве что. Хотя я никогда не мог понять, зачем нужно для каждой специальности изобретать отдельный язык. Бог мой, те же самые помидоры в торжественных случаях именуют томатами. Хотя, насколько я знаю, разница между этими словами в том, что помидор — слово итальянское, а томат — ацтекское.
— Вероятно, этим хотят подчеркнуть высокий интеллектуальный уровень ацтеков, — вмешался Милорад. — Господин Яромир, если вы хотите поучаствовать в маневре, вам нужно, все-таки, присоединиться к ребятам.
— Иду, — вздохнул я. — Ох, недаром меня предупреждали ребята, что ты меня загоняешь, Радушка. Ох, недаром! Ну что ж теперь… Говори, за какой конец тянуть!
Милорад улыбнулся.
— За этот, господин Яромир. И не висите на нем, как молочная пенка на кончике чайной ложки.
Общими усилиями мы положили корабль в дрейф. Я предложил спустить шлюпку и сплавать, узнать, в чем дело и вызвался даже сесть на весла. На этот раз вмешался Всеволод.
— Весла — это дело тонкое, господин Яромир. Помните, ваш брат рассказывал, как Милан и Янош однажды попробовали грести? Кстати, единственный прокол Милана за всю операцию.
— Это он для конспирации, — усмехнулся я. — Нельзя же быть таким безупречным, в самом-то деле.
— Тем не менее, скажите сразу, кого вы хотите облить. Мы обольемся прямо на борту, переоденемся и поедем.
— Не зима, — возразил я. — Лучезар, шлюпку мне что, тоже самому спускать?
Лучезар отдал приказ.
— Я бы предпочел съездить сам. Этого будет более чем достаточно.
— Согласен, — я пожал плечами и подошел к борту, — Но гребцы-то тебе понадобятся.
Лучезар помрачнел.
— И как вы это представляете? Я буду сидеть в лодке, а вы будете грести?
— А почему нет? Смотришь же ты, как я упражняюсь с парусами. Да, Севушка, оставь своих ребят на борту. Должны же в шлюпке быть хотя бы двое профессионалов. А то мы и до вечера до маяка не дойдем…
Всеволод театрально вздохнул.
— Интересно, вы развлекаетесь, а я-то грести не подряжался.
— Не хочешь — оставайся на «Переплуте» — отозвался я.
Взявшись за весло, я понял, что Милану совсем не нужно было маскироваться, чтобы облить Вацлава сверху донизу. Отнюдь, это не составляет ни малейших проблем. Тяжелое весло норовило вырваться из рук и то зарывалось глубоко в воду, то наоборот, не зачерпывало ничего, кроме брызг. Я оглянулся на Лучезара. Тот сидел с на редкость самодовольным видом. Я пригляделся, понял и расхохотался. Лучезар сверху донизу завернулся в непромокаемый плащ.
— Я здесь слышал, как вы обсуждали вопросы гребли и принял свои меры. Даже не потому, что я боюсь промокнуть, а потому, что меня не поймут, если решат, что я взял себе в команду подобных неумех.
Я переглянулся со Всеволодом и развеселился еще пуще.
— Вот что значит вовремя предупредить.
К сожалению, я сидел спиной по движению и не мог наблюдать, как приближается маяк. Я видел только, как постепенно удаляется наш сайк.
— Хорошо, что на нашем корабле такая длинная мачта. Его будет легко найти на обратном пути. Никогда не мог понять, как вы, моряки, способны дойти на корабле, или там на шлюпке, из точки А в точку Б, и не заблудиться.
— По компасу, — засмеялся Лучезар.
— И все-таки? Компас показывает только направление. То есть, вы можете представить, под каким именно углом к меридиану следует взять первоначальное направление. А если вас отнесет течение? Или же ветер?
— Для этого существует методы определения положения корабля и множество навигационных приборов. Так что, время от времени, приходится брать поправку к курсу и все.
— Не понимаю, — я картинно пожал плечами, чуть не выронив при этом весло. — Но ведь на воде нет меридианов. И параллелей…
Лучезар представил море в клеточку и весело расхохотался.
— Если хотите, я покажу вам некоторые приемы в свободные от вахт часы. Разумеется, я имею в виду ваши вахты.
— С удовольствием, Зарушка. Так, глядишь, по возвращении, обычный перечень дел покажется мне курортом.
— Отдохнуть никогда не вредно, — заметил Лучезар. — Однако, господин Яромир, Всеволод, сушите весла. Я не хочу подходить к берегу в таком виде.
— Где? — поинтересовался я.
— Что где? — удивился капитан.
— Где сушить весла? И как?
Лучезар изобразил серьезную мину.
— Лучше всего это сделать на «Переплуте». А пока что попросту обоприте их о борта шлюпки. Нет, господин Яромир, следующий раз я предпочту взять с собой своих ребят.
— Честно говоря, следующий раз, я тоже предпочту плыть в качестве пассажира.
— Вы устали? — забеспокоился Лучезар.
— Да, немного. Но ничего страшного.
Через несколько минут шлюпка причалила к берегу. Матросы вытянули ее на сушу и помогли спуститься сухопутным крысам — мне и Всеволоду. Лучезар сошел сам. Наш изящный морской волк в посторонней помощи не нуждался.
Я увидел разношерстную компанию — мужчины, женщины, все деловые и нарядно одетые. Никто из них не закрывал лица. Странно, мне казалось, что это модно. Или я что-то перепутал?
Лучезар решительно направился к толпе.
— Господа, вы не подскажете, что означает сигнал маяка, предписывающий лечь в дрейф?
Толпа резко оживилась. Один плотный, бородатый мужчина лет пятидесяти, в бело-красных полосатых шароварах, короткой желтой куртке поверх красной рубашки и белой чалме направился было к нам, но его остановила статная женщина лет тридцати — тридцати пяти. Ого, она полностью соответствовала вкусу моего Вацлава, как я его понимал. Рост выше среднего, фигура — как у гурии — пышные бедра и грудь и тонкая талия. И все это подчеркивалось бирюзовыми шароварами и свободной бирюзовой рубашкой, стянутой на талии черным поясом. На ногах дамы были короткие, мягкие на вид сапожки. Решительное лицо — о, им тоже можно было любоваться — черные глаза-блюдца, четко очерченный нос, подбородок, словно нарисованные брови, румяные щеки. И бирюзовая же чалма на черных вьющихся волосах. Впрочем, такой тип был весьма распространен среди местных дам. Поразительно красивые женщины. Так бы и влюбился, честное слово!
— Постой-ка, Саид. Теперь моя очередь. Этот сигнал, капитан, предлагает тем, кто не знает местный порт, взять лоцмана. И я к вашим услугам. Меня зовут Джамиля.
— Джамиля? — Лучезар заметно удивился. — Что ж, прошу вас.
Джамиля легко сбежала в шлюпку.
— Я вижу, вы не спрашиваете цену?
— Мне говорили, что у вас здесь такса. По крайней мере, на Красном море.
— Да, такса и правда есть. А сверху не подбросите?
— На украшения? — поднял брови Лучезар.
— Да, — Джамиля смерила капитана насмешливым взглядом. — Мой второй муж их просто обожает.
— Второй муж? — по-моему, мы с Лучезаром воскликнули это в один голос.
— Что вас так удивляет, мальчики? — промурлыкала Джамиля и повернулась ко мне. — А ты хорошенький, хотя и неумелый. Хочешь стать моим третьим, и пока что самым любимым мужем?
— Я? — честно говоря, я искренне удивился. В молодости интрижек у меня хватало, но, боюсь, не будь я королем, их было бы у меня на порядок меньше. А в последние годы наши верхневолынские дамы предпочитали увиваться вокруг моего брата. Мда, но я ведь и красавцем никогда не был!
— Да, а что тебя удивляет? Ты, конечно худенький, но я тебя откормлю. Не переживай. Я кормлю своих мужей получше, чем средний капитан собственных матросов.
Я поперхнулся, а Лучезар засмеялся.
— Он просто долгонько не мог найти работу, — объяснил капитан. — На корабле он даже немного поправился.
— Ужас! — с чувством воскликнула Джамиля. — Каким же он до этого был?
— Но, знаете, я думаю, когда вы увидите его без одежды даже сейчас, то не захотите брать его к себе в дом. Знаете, сколько потребуется стравить в него доброй еды, чтобы он хотя бы отдаленно стал походить на человека? И ведь еще неизвестно, будет ли с него толк.
Я бросил на капитана возмущенный взгляд и встретился с его смеющимися глазами.
— Капитан прав, красавица, — вздохнул я. — Признаю, я уже достаточно наказан за свой длинный язык. Но раз уж ты вполне расправилась со мной, то расскажи нам поподробнее о своих двух мужьях.
Джамиля удивленно оглядела меня, перевела взгляд на капитана. Ее полные, красиво очерченные губы презрительно скривились. Я понял. Если госпожа лоцман сочла меня матросом, то я вел себя непозволительно дерзко. Никто из Лучезаровой команды так себя вести не посмел бы.
— Вечно тебе приходится за меня краснеть, Зарушка, — вздохнул я. — Тебе все шуточки, а госпожа Джамиля не может понять, зачем тебе такие матросы, как я.
Лучезар понял и просиял.
— Джамиля, я просто пошутил. Господин Яромир наш арматор. Ему просто захотелось размяться с веслами.
— А… — протянула дама, оценивая меня взглядом с этой, новой точки зрения. — Тогда понятно. — Джамиля помолчала. — Ну, ко мне третьим мужем вы не пойдете, это уже ясно. Но, может быть, возьмете мою сестру своей второй женой?
— Что-то вы меня уж слишком резко взяли в оборот, — засмеялся я. — Я еще понимаю, будь я там писаный красавец. А так — ни рожи, ни кожи. Одни мослы.
Джамиля устремила на меня загадочный взгляд черных блестящих глаз и принялась обстоятельно объяснять.
— Иметь такого мужа, как вы, очень престижно. Ведь и селедке ясно, что вы мало на что способны.
Я оскорбился.
— В каком это смысле?
— В хозяйственном, — дама определенно потешалась на мой счет. — Кстати, господин Яромир, думается, кокетство в данном случае не вполне уместно. Вы — хорошенький, только уж слишком худой.
— Неизвестно еще, каким я буду, если меня откормить, — усмехнулся я.
— А вы что, всегда такой?
— Да, дорогая. Уже лет так двадцать, а то и двадцать пять. Но все-таки, какой престиж найдет среднестатистическая селедка, на которую вы, кстати, ни грамма не похожи, в обладании таким анемичным мужчиной?
— У вас на лице написано, что вы получили утонченное воспитание и обширное образование. Вы, должно быть, очень интересный собеседник. Увидев вас, я как-то сразу представила, как, приходя домой, я захожу на мужскую половину, а там вы лежите на мягких подушках, лениво перелистываете книгу, попиваете кофе, и кушаете фрукты.
— Красиво, — согласился я.
— Единственное, чего мне не хватает для реализации этой мечты, так это вашего согласия и двух старших мужей. Для такой дамы, как я, вы годитесь только на роль одного из младших мужей. Вот моя сестра — она сама весьма утонченная девушка. По крайней мере, на жизнь себе зарабатывать не пойдет. Так что ей бы и найти себе такого богатого, красивого человека, как вы, который взял бы ее второй женой. Или третьей.
— Постойте, Джамиля, — я настолько увлекся разговором, что выпустил из рук весло, и оно с шумом плюхнулось в воду. — Ох, прошу простить, дорогая. Мои-то спутники ко мне давно привыкли, и другого от меня не ждут.
— Если вы их арматор, то вы вполне можете позволить себе некоторые милые шутки.
Я пожал плечами и энергично вцепился в весло. Лучезар нахмурился.
— Позвольте, я займу ваше место, господин Яромир. Так всем будет удобнее, поверьте.
— Да, конечно, — согласился я. — Тем более что я вполне способен справиться с ролью рулевого. Грот-мачта нашего сайка — хороший ориентир.
Лучезар рассмеялся, подал мне руку и помог перебраться на скамейку к лоцману. Сам же капитан, со вздохом облегчения, занял мое место, скомандовал ребятам — гребем на счет и-раз, и-два, в результате чего наша шлюпка, неожиданно для меня, резко прибавила ходу. Джамиля вежливо поддержала меня, обняв за талию. Вероятно, хотела выяснить, насколько же я все-таки худ. Надеюсь, она не укололась. Было бы жаль, если бы такая роскошная женщина приобрела синяк на каком-нибудь интересном месте. (Не спрашивайте у меня, какое именно место я имею в виду. У Джамили все места представляли изрядный интерес).
Я, в свою очередь обнял красавицу, положив руку на крутое бедро. Мда, здесь уколоться было сложно.
— Я хотел спросить вас по поводу многочисленных жен и мужей, Джамиля. Я читал, что когда-то давно, в мусульманских странах, процветало многоженство. У какого-то султана, не помню, как его звали, было больше тысячи жен. Но про то, чтобы кто-то имел много мужей, мне читать не доводилось.
Девушка мечтательно улыбнулась. Кажется, она представила себе, как каждый вечер приходит домой, а я жду ее с горячими объятиями и интеллектуальными разговорами на мужской половине. Потом лоцман нахмурилась и даже стряхнула мою руку с бедра. Я послушно переместил ее повыше. Черт побери, я бы и сам не отказался взять ее своей третьей женой! Вот только двух других нет…
— Зарушка, я слегка увлекся. Наш сайк уже в двух шагах.
Лучезар обернулся, отдал приказ матросам и через минуту мы уже подплыли к борту сайка. Один из матросов поймал трап, Лучезар взбежал по нему и подал руку мне. Я, в свою очередь, пропустил вперед даму. Та не заставила себя упрашивать и легко поднялась на борт. Лучезар вежливо подал ей руку, потом подал руку мне и сообщил своей обалдевшей команде:
— Господа, это наш лоцман госпожа Джамиля. Она проводит нас в порт. Потрудитесь выполнять ее приказы.
— Однако, может быть, сначала зайдем в кают-компанию и выпьем чая со сластями? — возразил я.
Милорад кивнул:
— Господин Яромир, в кают-компании вы найдете и чай, и что покрепче. Мы заметили с борта, как вы поменялись местами с капитаном и поняли, что вам просто необходимо подкрепиться и отдохнуть.
— Да, конечно. Идемте, Джамиля.
Итак, мы уселись в каюте за накрытым столом. Джамиля, Лучезар, Всеволод и я. Я разлил по бокалам вино, налил даме чаю на случай, если она, как правоверная мусульманка, воздерживается от хмельных напитков, и приготовился слушать. Джамиля лукаво осмотрела нас и томным голосом проговорила:
— Вижу, господа, я подвергла ваше любопытство суровому испытанию. Но, знаете, мне просто не о чем рассказывать. Может быть, в наших университетах и учат что да как, а я ничего про это не знаю. Знаю — есть последователи пророка и есть идущие следом. Последователи пророка — те, кто следует заветам пророка Мохаммеда. Они работают, но не стесняются получать радости от жизни. И если мы можем иметь несколько супругов, мы их и имеем. Главное здесь — обеспечить. А идущие следом — это те, кто составляет радость жизни последователей пророка. Наши мужья и жены. Простите, господа, если я что не так сказала, но я не слишком-то образованная женщина. Четыре класса школы, да еще год — школа лоцманов. Но это когда я уже была совсем взрослой. Мне уже было тогда шестнадцать, — Джамиля помолчала и решительно добавила. — Но я всегда сама зарабатывала себе на жизнь, я вовсе не хотела стать кошечкой в гареме у какого-нибудь богатенького старца!
Глаза Джамили при этом так сверкали, что моя рука сама собой легла ей на плечи.
— Я вас очень понимаю, дорогая, — согласился я. — Но, а как же сама вера в пророка?
— А что вера? В положенные дни я, вместе со всеми последователями пророка, хожу в мечеть. Идущие следом в мечеть могут ходить только раз в год. Мы же — на все службы.
— И ты исправно их посещаешь? — мои мысли неслись совсем уже не в том направлении. Честно говоря, я уже был готов отдать приказ поднять паруса и плыть на полной скорости в Дубровник.
Девушка рассмеялась и осторожно сняла мою руку. При этом она аккуратно устроила ее на столе и стала поглаживать. Я понимаю, что не произвожу впечатления сильного мужчины, но я же и не евнух, черт побери!
— Честно говоря, довольно редко. У меня на руках две сестры и младший брат и все как сговорились оставаться идущими следом. В прошлом году я неплохо устроила брата. Его взяла четвертым мужем одна солидная женщина. Богатый купец. Он приглянулся ей за красоту. Еще одну сестру я пристроила совсем недавно — главной женой к знакомому лоцману. Он не очень богат, зато она будет жить у мужа в почете и уважении. Да и хозяйство вести она мастерица. А вот моя самая младшенькая — ну хоть плачь! Редкая красавица, а ни за кого сговорить не могу!
— Если она хотя бы вполовину так хороша как ты, то у тебя не должно быть ни малейших проблем, — кажется, у меня даже голос стал хриплым. Нужно срочно взять себя в руки — что обо мне подумает Лучезар? И ладно бы только обо мне. Но есть же еще бесчисленные сплетники, которые уже давно не видели в моих покоях ни одной юбки, кроме юбок Ларочки и Лерочки, конечно. Но они не в счет.
Моя рука, кажется, решила жить собственной жизнью и нежно сжала изящные пальцы лоцмана.
— Джамиля, дорогая, мы никого не знаем в Александрии. Может быть, ты покажешь нам город?
— Я бы с радостью, — Джамиля пожала полными, изумительно красивыми плечами. — Но мне же работать нужно. Я не могу оставить лоцманский причал.
— Тогда может быть, ты сможешь нам помочь? Нам нужен лоцман для прохода по Красному морю…
— Наймите мужа моей сестры, господа. Не пожалеете. Он сейчас свободен.
— Но лоцман нам понадобится не раньше, чем через полгода. А сейчас мы просто приехали обо всем договориться, посмотреть Александрию и Миср. Кстати, для плавания по Нилу тоже нужен лоцман?
Джамиля кокетливо улыбнулась.
— А здесь я могу и сама вам помочь, господа. У меня лицензия на проводку кораблей до Мисра. Так что я к вашим услугам, — Джамиля подумала и добавила. — Можете нанять меня на весь рейс. Если вы оплатите мне вынужденный простой, то я покажу вам Александрию.
Я оглянулся за одобрением к Лучезару и Всеволоду и обнаружил, что мы с Джамилей остались одни.
— У тебя очень чуткие друзья, дорогой, — нежно проговорила девушка и прижалась к моему плечу. Через несколько минут я уже исследовал вопрос, как именно она выглядит без одежды. Да, это конечно, что-то потрясающее. Я… Впрочем, разве об этом можно рассказать?
Мы уже собирались выйти на палубу, когда в дверь осторожно постучали.
— Войдите, — проговорил я.
В кают-компанию заглянул Всеволод, убедился, что здесь все в полном порядке и спросил:
— Прикажете подавать на стол?
— Да, пожалуйста. Отужинай с нами, дорогая.
Но Джамиля отказалась.
— Спасибо, Яромир, но я должна до вечера быть дома. Маленькая Лайла будет беспокоиться, если я задержусь. Ужинайте без меня, господа, только оставьте мне боцмана, для работы с командой.
— Но ты же проголодалась, — девушка отличалась пышностью форм, но после довольно подробного их изучения, я пришел к выводу, что ей нельзя терять ни грамма.
— Дайте мне с собой кусок хлеба и мне достаточно.
— Всеволод, распорядись, чтобы срочно подали приличный обед. Мы перекусим на скорую руку.
Джамиля улыбнулась, нежно погладила меня по щеке и вдруг на ее глазах показались слезы. Я огорчился, но не мог не любоваться тем, что видел. Ее глаза напоминали влажные маслины.
— Что случилось, дорогая?
Джамиля смахнула слезу и приняла ту важную осанку, которая так поразила меня на пристани у маяка.
— Я просто подумала, что мой отец был прав. Он всегда говорил мне, что я пожалею о своем выборе, когда полюблю. И вот сейчас, когда я впервые в жизни встретила человека, которого можно полюбить до гробовой доски, я поняла, что ему, то есть тебе, нужна не такая женщина. Я не подойду тебе даже четвертой женой. Тебе нужно нежную, скромную девушку, которая умеет вести дом, рожать и воспитывать детей.
— А у тебя что, с этим какие-то сложности? — Я, конечно, не врач, но на первый взгляд у девушки было все при всем.
— Разве я могу воспитывать благородных детей? Я и сама-то не получила должного воспитания.
Я успокоительно положил руку на плечо красавице.
— Зато если бы ты не стала лоцманом, дорогая, мы бы вообще никогда не встретились…
Эта мысль утешила мою даму со сказочной быстротой. Она обратила внимание на стол, который чудесным образом заставился различными яствами, и энергично принялась за еду. Отсутствием аппетита Джамиля не отличалась. Впрочем, я так и полагал. Я тоже взялся за ужин, попутно удивляясь, что никто из команды не пришел составить нам компанию. Вероятно, Всеволод и Лучезар решили ни в коем случае не мешать мне. У Севушки уже давно появился пунктик меня женить, он даже советовал мне отбить у Милана Лерочку. А тут — и отбивать никого не надо, дама, можно сказать, сама в руки плывет. Хотя, честно говоря, я так и не понял, чем именно я ей так понравился. На меня и в одежде-то смотреть тошно, а уж без оной — лучше уж попросту созерцать скелет. Тот, по крайней мере, ни на что не претендует.
Мы, и правда, не засиделись за ужином. Джамиля быстренько уничтожила изрядную толику провизии, попутно проследила, чтобы и я поел, мурлыча, что она же говорила, что будет меня хорошо кормить, и в темпе вылетела из-за стола. Я не успел еще дойти до палубы, когда услышал ее энергичную команду.
— Поднять паруса! Вы здесь что, матросы, или медузы? Боцман, давай, пошевеливайся. Мне нужно до вечера быть в порту.
Я любовался лоцманом и даже не думал присоединяться к команде. Милорад же не только не предложил мне поработать со снастями, но приказал юнге подать мне кресло. Я сел, чтобы не мешать и попросил принести еще одно кресло. Для Джамили. Но сейчас ей было не до меня и не до любезностей. Она работала. И весьма профессионально.
Корабль просквозил в порт, мы стали к причалу и Джамиля снова преобразилась. На этот раз это была обычная, деловая женщина, собирающаяся домой после трудового дня.
Я приказал Лучезару и тот заплатил ей за работу.
— Джамиля, а нельзя, чтобы ты проводила нас в гостиницу, а потом мы проводим тебя домой?
Джамиля рассмеялась.
— Пойдемте, господа. Я с удовольствием провожу вас.