Получив долгожданный статус жены, Вероника решила возобновить борьбу за возврат дочери. Прежде всего Алан по её просьбе написал и заверил у нотариуса бумагу, что он готов удочерить Дину, дочь Вероники.

С этим документом, а также со справкой о зарплате мужа и свидетельством о заключении брака Вероника полетела в Манилу. Филиппинскую визу она получила без проблем благодаря хорошим отношениям с друзьями бывшего мужа. Алан оплатил билет и дал деньги на дорогу. Вероника остановилась в гостинице и пришла в дом к бывшей свекрови.

Мать Эдвина очень удивилась приезду Вероники и сразу заявила, что девочку одинокой матери не отдаст, так как та не сможет содержать ребенка. Вероника показала свидетельство о браке и согласие Алана на удочерение. Свекровь бумаги прочитала, но всё равно сказала, что ребенка не отдаст.

Еще в Дохе от филиппинского друга-дипломата Вероника узнала, что её лишили материнских прав. Дипломат также дал адрес хорошего адвоката, к которому Вероника теперь направилась. Адвокат взял все документы, справку с места работы, её характеристики от шейхинь и из клуба, заверенные у нотариуса. Сказал, что будет звонить Веронике, поддерживать с ней связь, сообщит о дате суда по восстановлению прав матери. Вероника заплатила часть гонорара и вернулась в Катар.

Здесь её ожидали новые испытания: у старшей дочери Алана, пятнадцатилетней Ирмы, настала трудная полоса в жизни. Мать собралась замуж за такого же фанатичного верующего, как и она сама, вдовца с четырьмя детьми. Мать девочки запрещала детям смотреть телевизор, а вдовец был еще более строгого нрава. Мужчина уже перешел жить в их дом и заставлял всех девочек носить только длинную, мешкообразную одежду и напридумывал много всяких ужесточающих правил. В доме постоянно устраивались молебны. Газеты и журналы попали под полный запрет, никакой музыки – только распевание молитв.

Ирма убежала из дома, связалась с плохой компанией, начала принимать наркотики. Девочка сказала, что не вернется в семью, пока кандидат в мужья матери будет находиться у них в доме.

Мать Ирмы позвонила в Доху и попросила Алана забрать дочь к себе. Алан чувствовал себя ответственным за судьбу детей и тотчас же согласился. Он договорился с бывшей женой, что дочка прилетит в Катар в конце марта, уже начал подыскивать для неё подходящую школу.

Но тут взвилась Вероника:

– Здесь, в моем доме, будет жить наркоманка! Да она же гулять начнет в Катаре! Ни за что на свете я не пущу твою дочь к себе! Она испортит мне жизнь, выбирай: я или она!

Вероника забыла, кем была она сама. Алан по простоте душевной не знал о её прошлом. Он пытался уговорить Веронику, объяснял, что должен заботиться о своей дочери, – всё было тщетно. Она злилась и бесилась. Вероника слишком сильно любила себя и хотела всегда быть в центре внимания. Ей претила мысль, чтобы кто-то другой находился возле Алана, получал часть его любви и заботы, даже если это была всего лишь пятнадцатилетняя дочь.

К счастью для Вероники, проблема с Ирмой разрешилась сама собой. Девочка стала жить у сестры матери, спокойной, доброй женщины, которая никогда особо не увлекалась религией.

Вероника вновь переключилась на свои собственные заботы. Адвокат из Манилы звонил каждую неделю, говорил, что дело продвигается, просил не забывать высылать его гонорары. Но приближалось лето, и один судья, затем другой, потом адвокат пошли в отпуск. Слушание дела отложили до августа. Наступил конец мая, дочери уже исполнилось четыре года.

У Алана в июле был отпуск, и они решили полететь в Россию. Но прежде нужно было съездить в Канаду – муж хотел повидать родителей и детей. Кроме того, Алан скопил нужную сумму денег и намеревался летом купить дом.

Прилетели в Канаду в начале июля, нашли в пригороде Монреаля большой дом на две семьи. Половина дома уже была куплена, вторую половину Алан приобрел для себя. Через знакомых нашел квартиросъемщиков и сдал вновь приобретенное жилье в наём.

Родителей увидеть не получилось, они улетели в Америку, зато Алан пообщался с детьми – сводил их в зоопарк, поговорил со старшей дочерью Ирмой.

Всё успели сделать за две недели, затем улетели в Россию. У Вероники в Дохе была русская подруга Оксана, которая пригласила семейную пару пожить в её квартире в Петербурге. Подруга две недели кормила гостей, показывала город, ходила с ними в музеи. Вероника с Аланом, как бы это помягче сказать, сели Оксане на голову.

В это же самое время у женщины в больнице лежала свекровь после сложной операции. Оксана ежедневно отвозила домашние супы и свежие фрукты матери мужа. Продукты покупала она сама, гости жаловались на большие расходы в Канаде и в России, уверяли, что у них совсем не осталось денег, и опустошали холодильник. Как-то Оксана приобрела на рынке дорогую клубнику для больной свекрови, зашла вечером на кухню и увидела, как её гости доедают последнюю ягодку. Оксана удивилась, но как воспитанная женщина, сдержала свое возмущение, лишь слегка пожурила Веронику.

Неизвестно, как Вероника действовала на людей, что все ей готовы были помогать. Так и подумаешь – что-то колдовское в ней было.

Алан не любил тратить деньги и, если выпадал шанс, не отказывался от халявы. Эта было характерно и для Вероники – проехаться за чужой счет, так что муж и жена понимали друг друга. Однажды в Дохе он с Вероникой и Джеймс с Ириной пошли в дорогой ресторан. Ели, пили, веселились. Когда ужин закончился и должны были принести счет, Алану приспичило идти в туалет. Заплатил за всю компанию Джеймс. Точно так же он поступил и в другой раз, когда пошли ужинать с другой семьей. Опять ему срочно понадобилось отойти от стола, живот прихватило. Конечно, ни в первый, ни во второй раз Алан не предложил мужчинам компенсировать свою долю. Возмущенные женщины потом рассказали всё в русской компании.

Кстати, Алан никогда не водил Веронику в дорогие рестораны на ужин – только на чашку кофе с пирожными и туда, где недорого. Один раз они сидели в ресторане, пили кофе, слушали музыку. На Веронике была короткая юбка, открывающая ноги и обтягивающая кофточка без рукавов. Мимо проходили двое катарских парней в белой длинной национальной одежде. Парни засмотрелись на Веронику, один даже повернул голову, проходя мимо столика. Вероника с вызовом показала ему средний палец руки, поднятый вверх. Катарец аж подпрыгнул от удивления. Тотчас же развернулся и энергично направился в сторону Алана и его жены. Подойдя, обратился к канадцу:

– Я хочу с тобой поговорить, отойдем.

– Говори здесь, я никуда не пойду, – ответил Алан.

– Твоя спутница показала мне неприличный жест. Я – шейх, – и он назвал свое имя – имя большой семьи. – Если захочу, пожалуюсь на вас в полицию! У вас будут неприятности.

Но тут вмешалась Вероника:

– А если бы твоя жена сидела с подругой в ресторане и кто-нибудь уставился на неё, как ты вылупился на меня? Тебе бы это понравилось?

Алан добродушно посматривал на жену и слушал её перепалку с шейхом. В конце концов Вероника победила, и катарец ушел ни с чем. Она всегда старалась жить по принципу: нападай первым и ты выиграешь поединок.

После отпуска, в начале августа Вероника вновь позвонила в Манилу. Адвокат сообщил, что суд будет в конце месяца, процесс они обязательно выиграют, так как судья – его знакомый.

Дело они действительно выиграли. Через две недели адвокат позвонил и сообщил, что Вероника восстановлена в своих материнских правах, попросил прислать гонорар.

– Значит я теперь могу прилететь и забрать свою дочь? – спросила Вероника.

Адвокат замялся:

– Понимаете, какое дело… ваш бывший муж увёз дочку с собой в Малайзию еще до начала слушания дела. Он приезжал в июле и улетел вместе с Диной, прихватив еще и служанку.

– Какого черта вы раньше об этом не сказали!? – заорала Вероника в телефонную трубку.

Затем она обрушила на голову адвоката поток ругательств, словесную бурю, лексикон её на английском был очень обширен, ничем не уступал матерному русскому. Ошарашенный адвокат испуганно говорил, что поможет Веронике, что-нибудь придумает. Она сообщила, что вышлет гонорар за августовский суд и больше не желает его знать.