ПЫЛЬ НА ВЕТРУ

В своё время меня очень увлекла идея романа Орсона Скотта Карда «Игра Эндера», где мальчика, талантливого игрока, под видом компьютерной игры заставили выиграть настоящее звёздное сражение. Это было потрясающе, но верилось в это как-то с трудом. Но лет пять назад я сам купил компьютер, тесно познакомился с индустрией компьютерных игр и убедился, что это действительно впечатляет. В 2002 году я слегка устал и от фэнтези, и от компьютерных игрушек, у меня руки чесались написать что-нибудь в стиле технотриллер или киберпанк. Однако в итоге получилось что угодно, только не киберпанк и не технотриллер. Когда возник замысел написать роман, где главным героем был бы ремонтник боевых машин, я сразу решил, что дело будет происходить в Штатах, а парень будет из русских — этот «эффект иностранца» объяснял бы, почему он подмечает то, на что другие закрывают глаза (в принципе это мог быть пуэрториканец, но пусть тогда о нём пишут пуэрториканцы, а мне это неинтересно). Сперва я хотел описать игру во вселенной Mechwarrior, но, познакомившись с ней поближе (сам я никогда в эту игру не играл), пришёл в ужас от количества кланов, законов, традиций и боевых механизмов. Пришлось изобретать что-то своё. Я бодро написал почти треть книги, когда с удивлением обнаружил, что всё закончилось. Нет, конечно, можно было дальше «крутить динамо» — описывать приключения, перестрелки и то, как умный русский спасает толстых глупых янки, но этого добра у нас и так предостаточно. В литературе есть закон — нельзя продолжать действие, когда основная интрига кончилась, а всё, что я хотел сказать этой вещью, я уже сказал. Даже обидно, что я так тщательно выписывал характеры персонажей, продумывал историю… Но нет худа без добра — в итоге получилась крепкая, добротная повесть, а в моём багаже не так уж много повестей. По логике вещей, надо было назвать её «Dust on the wind», с отсылкой на песню группы «Kansas», но я не рискнул.

ПАРК ПЕРМСКОГО ПЕРИОДА

Когда-то в Перми, в библиотеке им. Пушкина ежемесячно собирался клуб любителей фантастики «Солярис». Увы, сейчас всё в прошлом — былые его участники и активисты выросли, а новых так и не появилось. Вообще очень обидно, что движение КЛФ в стране практически умерло. Остаётся надеяться, что Интернет в некоторой степени послужит ему заменой. Но к делу. На одном из заседаний произошёл спонтанный диспут на тему, как распознать среди нас пришельца, если его нельзя пальцем тронуть, а можно только задавать ему вопросы. При этом пришелец внешне неотличим от человека и не хочет, чтоб его раскрывали. После жарких часовых дебатов терпение у меня лопнуло и я сказал, что распознать никак нельзя, проще трахнуть его швеллером по голове. На следующее заседание я принёс «Бабушку». Хохот стоял неописуемый, все стали требовать продолжения. Продолжение последовало. Однако закончить всё мне удалось лишь спустя полгода, когда издательство «АСТ» предложило написать третью часть и издать всё одной книгой, что и было сделано. Все герои этой истории списаны с реальных людей (за исключением разве что майора Холодкова), а Сергей Кабанов широко известен в андеграундных кругах. Что касается самого замысла, то поначалу я был им не очень доволен (в большей степени всё это намечалось как шутка, фенька, а не рассказ). Но затем то, что началось с безобидной потасовки возле гастронома, как-то незаметно приняло глобальный характер, в повесть проникли политический и экологический подтекст… в общем, всё стало на свои места. Некоторое время после этого мои знакомые не могли ходить в Центральный гастроном — их там просто сгибало от смеха (ныне, кстати, ЦГ вполне цивилизован — описанного в повести вы там не найдёте, а вот улица по-прежнему наполовину лежит в руинах). Апофеоз был, когда спустя полгода местная пресса сообщила о появлении в небе возле города Кунгура таинственных чёрных шаров. В Кишертском районе и раньше была аномальщина, так что я не очень удивился. Должен признаться, заглавие «Парк Пермского периода» я позаимствовал из названия рубрики в местном журнале «Пресс-центр», посвящённой истории заповедников родного края. И ещё. Меня часто спрашивают, как мы смогли столько выпить. Друзья! Заверяю вас — автор и его герои — далеко не одно и то же. Я действительно был в Молёбке, в Башкирии, на реке Белой, а также в Кунгурской ледяной пещере… Но большинство событий в повести вымышленные. Это просто фантастика.

ГНЕВ ГОСПОДЕНЬ

Когда у нас с друзьями зашёл спор, как мир пришёл к единобожию и, вообще, почему потерпел неудачу такой слаженный пантеон римских богов (а также египетских и скандинавских), один человек привёл этот самый аргумент насчёт доброты, — я это запомнил. Позже, в «Башне гоблинов» Спрега де Кампа, я наткнулся на грустный и одновременно очень смешной эпизод со статуэткой бога и приношением цветов. Так и появился этот маленький рассказик. До сей поры он лежал у меня в столе, и всякий прочитавший его неизменно спрашивал, почему он до сих пор не напечатан. Сам не знаю почему и сейчас исправляю это досадное недоразумение.

ЗАРАЗИЛКА

Рассказ вырос из ночных бдений в терминальном классе, который одно время представлял собой для нашей тогдашней компании что-то вроде клуба по интересам, поэтому местонахождение его, увы, я выдать не могу. Там были написаны первые главы «Лиса», кое-какие рассказы, сыграно немало игр, и там же, когда в очередной раз вирус грохнул операционку, кто-то высказался в сердцах, что производство компьютерных вирусов в Китае и окрестностях, наверное, поставлено на поток, непонятно только, зачем они это делают. Другой парировал: «Почему только компьютерных?» (все как раз переболели гриппом) — и сюжет родился. Игры «Prince of Poverty Line» не существует, название я взял с диска группы «Skyclad». Увы, уже нет того старого терминального класса, да и ребят разбросало по свету. Но я помню и то время, и все имена.

ЗВЕРИКИ (СЕДЬМАЯ ДУША)

Принято считать, что идеи к писателям частенько приходят во сне. Смею думать, ко мне это не относится: всё, что мне снится, обычно лишено какой-либо логики и являет на бумаге полную несуразицу. «Зверики» — тот редкий случай, когда этот тезис сработал. Было начало июля, я схватил простуду и двое суток провалялся как тюлень, горстями лопая медикаменты и слушая Криса Сфириса, а утром третьего дня проснулся с готовым рассказом в голове. Понадобился час, чтоб записать его, пока текст не «выветрился», и пара дней, чтобы додумать и доработать, — оперативность для меня невероятная. А результат меня удивил: до сих пор это один из любимых моих рассказов. Что интересно — до того у меня и в мыслях не было писать что-то подобное, сюжет и фабула возникли совершенно спонтанно. При перечитывании рассказ напомнил мне творения Джека Вэнса (у него часто встречаются описания чуждых социума, культур, ритуалов) — отсюда посвящение. Язык молитвы Оджикуты я сделал как можно более архаичным, поэтому в тексте масса странных слов и оборотов. Известный московский критик и обозреватель Владимир Ларионов разразился по этому поводу гневной тирадой в своём живом журнале, налетев на все расставленные мной подводные мины. Я долго смеялся.

ИВАН-ДУРИЛКА

Один из редких для меня случаев, когда название возникло раньше замысла. Ещё студентом я пытался писать «славянское фэнтези» и затеял целый роман, но вскоре понял, что дело это гиблое и есть только два пути — либо утонуть во всяких «ой ты, гой еси, добрый молодец», либо неприкрыто над тем же постебаться. Чем дольше я работал, тем короче становился текст, и тем меньше оставалось в нём тех самых «гой еси» и больше появлялось приколов и хохм. В итоге всё превратилось в рассказ. Около двух лет он оставался без концовки, пока случайно в одной из экспедиций я не прочитал неправильно надпись на карте (р. Горынь) и понял, что нашёл «недостающее звено». В книгах Амоса Тутуолы тоже встречается определение «бес смертный», но с его творчеством я познакомился значительно позже. «Иван-Дурилка» на сегодня единственный мой текст, который народ самопально начитал и выложил в сетку на сайте аудиокниг.

ИМЯРЕК

Скорее это фреска из тех рассказиков на одну страничку, о процессе написания которых сказать, в общем, почти нечего. Просто однажды увидел в газете заметку про гибель актёра Ривера Феникса, удивился — какое странное имя! — и задался вопросом, как бы жили люди, если б наши имена на самом деле что-то значили не в смысловом, а в магическом аспекте. Я тогда пребывал в депрессии. Некая жестокость происходящих событий, наверное, проистекает из этого, а может — из устройства тамошних мира и социума, о которых я, честно говоря, не задумывался. И вам не советую.

КОПИЛКА

Всегда испытываю непередаваемое чувство горестной утраты, когда кто-то уходит из жизни раньше срока, и безразлично, творческий это человек или нет. Обиднее всего, если причина кроется в наркотиках, алкоголе и других творениях человеческой глупости. И когда один мой приятель, талантливый пермский музыкант, начал закидываться порошком, я не на шутку психанул. Пришлось с ним серьёзно побеседовать. Уже после этого, на Севере, возник замысел рассказа, как музыкант попадает в параллельный мир и там видит в продаже записи собственной группы, которую он здесь так и не собрал, но там его, мегазвезду, сгубили слава и наркотики. Однако эта идея показалась мне слишком банальной, я поразмыслил, поменял местами «числитель» и «знаменатель» — и вдруг всё «заиграло». Тогда у меня ещё не было доступа к Интернету, и пришлось перерыть кучу литературы по рок-музыке, чтобы ассортимент компактов у продавца выглядел достоверным и убедительным. Извиняюсь, если это кого-то напрягло. Позже мне пришло в голову, что никакого продавца могло и не быть — всё это вполне могли подстроить друзья музыканта, чтоб стащить его с иглы. Но это уже роли не играет — результат-то тот же! Кстати, мой друг, о котором я писал выше, с наркотой завязал. Надеюсь, навсегда.

КОРОЛЕВСКИЙ ГАМБИТ

Это единственный мой рассказ, написанный с подачи другого автора. В 1999 году я приехал в Харьков на первый «Звёздный Мост» и побывал в гостях у Дмитрия Громова и Олега Ладыженского, До сих пор с очень светлыми чувствами вспоминаю те дни. Прогуливаясь в их компании по улицам после конвента, я наслаждался беседой, когда зашла речь о разных замыслах, и Олег вскользь обронил мысль, что неплохо было бы написать рассказ про Конана-варвара, где тот уже состарился, безвылазно сидит в замке и никто его в грош не ставит, всем заправляет жена, челядь над ним насмехается и т. д. Мы посмеялись, хотя тогда идея не показалась мне перспективной. Но после, по пути домой, ворочаясь на полке в плацкартном вагоне, я вдруг подумал, что у неё вполне может найтись «второе дно» и ехидная пародия может вырасти в полноценный рассказ «о дружбе и недружбе». По прибытии в Пермь я отправил Олегу письмо с описанием своей задумки и получил «добро». Имя Короля в рассказе не упоминается, но, думаю, знающий человек всё поймёт (не зря же в тексте упоминаются Киммерия и Аквилония). Этот рассказ номинировался в 2000 году на малый «Интерпресскон» и «Бронзовую улитку», но не получил ни того ни другого. Если честно, меня слегка напрягает тот факт, что в нём так мало фантастики. А если разобраться, её там нет вообще.

КРЫЛЬЯ РОДИНЫ

Зашедши в гости на работу к своему другу Сергею Лекомцеву, в Институт рыбного хозяйства, я просидел там до позднего вечера и заночевал в библиотеке, в спальнике, меж стеллажей. А наутро, проснувшись, первым делом потянул с полки какую-то книжку, оказавшуюся… справочником по реактивной авиации XX века. На кой он сдался в Институте рыбного хозяйства — ума не приложу. Как раз тогда же в институт заглянул Виталий Смирнов, который в это время разрабатывал ролевую игру «Амулет дракона». Они с Сергеем стояли в коридоре, у дверей в библиотеку, и обсуждали повадки, вооружение и прочие особенности драконов. А я лежал и читал ТТХ самолётов. И постепенно у меня в голове спросонья всё так перепуталось, что я сам уже не понимал, что я читаю, а что слышу. Когда я наконец выбрался из библиотеки, сюжет был уже вчерне готов, а Смирнов с восторгом подхватил идею. Так мы и писали вдвоём — я сидел за компьютером, а Виталик дымил трубкой в кресле и давал советы, причём время от времени оба покатывались от хохота. В итоге и получилось вот такое безумное шкодничество. Самое смешное — почти ничего не пришлось переделывать, знающий человек сразу опознает и голландский концерн SABCA, и американский McDonnel-Duglas, и ракеты SRAM, а многие цитаты и технические термины и вовсе перекочевали в рассказ из справочника неизменёнными — его создатели даже не поняли, насколько уморительными они у них получились. Впоследствии Виталий пытался написать продолжение, но из этой затеи, к сожалению, ничего не вышло. При первой публикации из рассказа загадочным образом исчезла фамилия моего соавтора. Исправляю эту досадную неприятность.

НАХОДИЛКА

Сразу вспоминаю строчки из песни: «Это правда, ну чего же тут скрывать — дети любят, очень любят рисовать…» Мой друг Андрей Михайлов, человек удивительного таланта и столь же удивительной рассеянности, однажды пришёл на занятия в университет и рассказал мне свой сегодняшний сон — про то, как за ним всю ночь кто-то гонялся, и, чтоб спастись, ему нужно было непременно что-то нарисовать в трамвае на окне, какой-то знак, и он никак не мог вспомнить какой, и потому, даже проснувшись, по дороге в универ рисовал там всё что попало. Из спонтанного обсуждения родилась идея, что это могли быть члены какого-то тайного ордена, чей секрет Андрей ненароком раскрыл… Спустя примерно две недели родился рассказ. Мне ужасно не нравится название, но я не смог придумать ничего лучше.

НУЛЕВАЯ СТЕПЕНЬ

Здесь никаких секретов, что называется, «всё по тексту». Однажды поздним зимним вечером я здорово замёрз на остановке в ожидании трамвая и, прогулявшись вдоль ряда таксофонов туда-сюда раз двадцать, стал думать, куда бы позвонить. В голову ничего не приходило, со скуки я перечитал ту самую табличку с номерами и задумался, где же остальные пять. Дальнейшее — дело техники. Рассказ написан довольно давно, поэтому в нём присутствуют реалии, уже исчезнувшие из нашей жизни — телефонный жетон, абонемент, та же табличка и т. д. Считаю их приметами времени, поэтому ничего править не стал. Любопытно, что мои иногородние знакомые часто восхищаются, какое крутое я придумал название — «сквер Уральских Добровольцев». Спешу заверить, что сквер этот реально существует, в городе Перми о нём знает каждый, а таксофоны эти стоят там до сих пор, желающие даже могут с них куда-нибудь позвонить (впрочем, за успех этого предприятия я не поручусь). Что же касается названия, то, если вспомнить математику, любое число в нулевой степени становится единицей… Подходящий, как мне кажется, символ для конца света, когда всё придёт к общему знаменателю.

ПОВАРИЛКА

На биостанции в городе Оханске, где летом 94-го я собирал материал для своего диплома, по ночам творились странные дела: если я оставлял на столе продукты, то утром неизменно находил хлеб безнадёжно зачерствевшим, овощи — увядшими, а закрытое пиво — выдохшимся. В то же время еда, оставленная снаружи, утром была свежей. Списать всё на крыс я не мог и стал задумываться, а не съедает ли какое-то местное «кентервилльское привидение» духовную сущность моей еды? Дальнейшее (шотландский замок, призраки, вообще вся история) придумалось по ходу дела через несколько дней. Незадолго до того я перечитывал Каттнера, поэтому манера изложения Джеральда МакХаффа чуток отдаёт Хогбенами. Этот рассказ очень понравился Михаилу Шаламову — пермскому писателю и киноману, который нашёл в нём некоторое сходство с фильмом «Призрак едет на Запад». Фильма я до сих пор не видел. Что же касается событий на Оханской биостанции, то я и правда не знаю, что это было.

РАЗЛОМЩИКИ

Это один из ранних моих рассказов, я даже не помню даты написания. У меня есть друг, который от природы наделён потрясающим талантом ненарочно всё ломать вокруг себя, оставаясь при этом невредимым; иногда эти разрушения достигают катастрофических масштабов. Однажды мы с ним задумались, что он мог бы делать в жизни, в смысле куда ему податься с таким «счастьем». Первый вариант — заброска в тыл врага для устройства диверсий — пришлось отбросить, поскольку время мирное. Второе, до чего мы додумались, — это устраивать аварии на производстве. Но зачем? Из дальнейших моих размышлений и родился этот текст. По стилю рассказ — сплошное «хэлло-бобство»: я тогда ещё не вполне избавился от влияния (чуть не сказал — «проклятия») западной фантастики. Впрочем, многие этим переболели… При первой публикации рассказ назывался «Разломалка», и это мне не нравилось, слово «разломщики», как мне кажется, более точно отражает суть происходящего. В качестве индустриального «антуража» я описал один из цехов химфабрики 1-го Березниковского рудоуправления, где я когда-то работал.

СКАЗКА О ЧУВАКЕ И МЫШКЕ

Это стихотворение — ещё один пример того, что получается, когда меня выводит из себя чужая лень. В один из вечеров, наблюдая, как мой друг режется в «Diablo», я посетовал, что с таким количеством «кликов» в секунду мышка у него должна быть не простая, а золотая (мышь, кстати, вскоре сдохла). Сразу родилась шутка на тему: «стал он кликать золотую мышку…» Когда все отсмеялись, я сказал, что не худо было бы целиком переписать известную сказку на новый лад — может получиться прикольно, всего-то надо взять томик Пушкина и посидеть над ним пару вечеров. Я подарил эту идею Виталию Смирнову, и тот сказал, что непременно этим займётся. Шли месяцы. При каждой встрече я спрашивал его, как идёт работа над «Сказкой», и получал в ответ ни то ни сё. Наконец, когда прошёл год, я не выдержал и сам всё написал. Спустя месяц, на «Росконе», Слава Торик из журнала «Страна Игр» попросил у меня что-нибудь для публикации на компьютерную тему — и ещё через месяц «Сказка» увидела свет. Только не подумайте чего. У меня не хватит наглости лезть в соавторы к Пушкину, но должен же я указать первоисточник…

СОПРОВОДИЛОВКА

Однажды на Севере я купил огромный бидон южнокорейского майонеза, где на этикетке, написанной по-русски, были чудовищные опечатки, достойные отдельного упоминания. Мы с подругой чуть не загнулись от смеха. В тот же вечер по телевизору показывали «Дракулу» Ф. Ф. Копполы… Дальше я объяснять не буду, а то комментарий станет больше рассказа.

СТАНДАРТ

У этого рассказа три источника и сложная судьба. Первый на виду — это деловая переписка. Рассуждая о литературе, мы как-то упускаем огромный поток «скрытых текстов». Всякий раз когда мне приходилось работать на административных должностях, я поражался количеству бумаг, которое проходит через бухгалтерии, канцелярии и прочие инстанции. Все эти отписки, объяснительные, реляции, заявки, протоколы, стенограммы — суммарный объём их, наверное, больше, чем вся художественная литература, созданная за всю историю человечества (причём большинство существует в единственном экземпляре). Второй источник — увиденная мной как-то раз иллюстрация, где герой был изображён с каким-то чудовищным мечом, больше напоминающим гибрид бензопилы и кактуса. Сперва я задумался, как им орудовать, затем — кто его сделал и в конце концов зачем. И третий источник — разные фэнтези истории о гномах, в которых они, как правило, предстают искусными кузнецами, золотых дел мастерами и т. п., но никто не думает, какая неповоротливая у них при таком характере должна быть бюрократия! Что же касается «сложной судьбы», то «Стандарт» четырежды печатался в разных журналах, был переведён на литовский и польский, но с книжными публикациями ему не везло катастрофически.

СТАРИК

Редкий случай, когда я что-то написал на заказ. В 2002 году московский журнал «Летопись Интеллектуального Зодчества» обратился к писателям-фантастам России и ближнего зарубежья с предложением написать по рассказу в рамках продвигаемой им программы «Умный дом», где отразились бы все плюсы и минусы компьютеризированного жилища будущего. Откликнулись многие, в итоге рассказов набралось на целый сборник «Пятая стена». Составление его взял на себя известный кинокритик Андрей Щербак-Жуков. Я же в это время, будучи в Москве, зашёл в книжный на Павелецкой проведать своего приятеля Сашу Аринушкина. Думаю, это счастливый случай, что под вечер к нам на огонёк заглянул Щербак и пригласил меня поучаствовать в проекте. Твёрдо ответив «нет» после первой бутылки пива, я сказал «хм…» после второй, а после третьей заявил, что у меня есть рассказ для сборника, вернее, надо сесть и его написать. Сказать-то я сказал, но… Нет, идея у меня и вправду была (мне подсказал её друг, игравший в шахматы в сети: он подозревал, что его соперник только притворяется человеком, а на самом деле это компьютер). Но как раскрыть её — я не знал. Сроки поджимали, а в середине процесса у меня вдруг возникла непредвиденная заминка со стихотворением. Я перерыл гору поэзии в поисках подходящего — ничего меня не устраивало. Наконец я отчаялся и решил написать его сам. Думаю, вышло неплохо. К этому сборнику Борис Кравченко нарисовал превосходные иллюстрации, жаль, что их здесь нет. Однако судьба любит свиваться в кольцо. Много позже затея с рассказом получила неожиданное продолжение — так вышло, что с нынешней своей подругой я познакомился именно через интернет. Вот ведь как бывает…

ТОНИК

Несмотря на то что это в общем пустяковина, мне самому рассказ про Тоника очень нравится — есть в этой сказочке про жадность призрак большой морали. Подобно прочим, я часто употреблял джин-тоник, но никогда не сопоставлял понятия «джин» как напитка и «джинн» как исполнителя желаний. Когда же это однажды случилось, сразу встал вопрос, что в таком разе делает тоник, какова его роль. И как только я нашёл ответ (а он лежал на поверхности), осталось только сесть и написать рассказ. В качестве прототипа Тоника я выбрал покемона Пикачу и не делаю из этого секрета (сходство в описании вполне отчётливое). Смешнее всего было, когда Таллэ (питерская писательница и критик Наташа Мазова) прочла этот рассказ и вскоре обнаружила в рядах покемонов «Колу» — такой параллели я не задумывал. Кстати или некстати, это мой третий или четвёртый рассказ, в начале которого герой просыпается утром с похмелья, что стало меня настораживать. Но раз сюжет требовал, пришлось всё оставить как есть. Ещё надо сказать, что я никак не мог выбрать из трёх финалов один. В итоге неожиданно написался четвёртый, устроивший всех.

ЧЕТВЁРТЫЙ

Володя Береснев, пермский бард, поэт и деятель КСП, году в 90-м спел мне свою песню про четырёх братьев. В принципе в четырёх куплетах там была изложена вся эта история, я только добавил деталей и дописал финал. Лично мне этот рассказ до сих пор симпатичен тем, что в нём есть отголосок той эпохи, когда люди свободно слагали легенды о вселенной, земле, о сотворении мира, и все эти легенды были равнозначны. Сегодня я даже и не вспомню, откуда у братьев взялись имена, скорее всего, я придумывал их «от винта», безо всякой тематической привязки. Я не знаю, почему братьев четверо, знаю только, что, по-видимому, количество обитаемых миров во Вселенной исчезающе мало (да и пригодных для жизни тоже вряд ли много), а четверо близнецов тоже рождаются крайне редко. Мне понравилась эта параллель. Не могу сказать, почему это братья, а не сёстры, — просто примите это как дань уважения первоисточнику. С позиции нынешних дней иные деятельницы могут обвинить меня в шовинизме, но я думаю, что завышенный процент сумасшедших в обществе — не повод всякий раз менять сюжет и декорации в угоду суетному времени.