Один из самых наиболее часто упоминаемых древних памятников Мезоамерики — Паленке, который нередко называют «жемчужиной майя». И это — действительно жемчужина, связанная с древней историей этого региона. Жемчужина, которой в определенном смысле во многом повезло. Паленке повезло остаться в стороне от современных центров цивилизации, в результате чего этот древний город не тронули обычные житейские изменения, и он сохранил свой облик с доиспанских времен практически в неизменном виде. Паленке повезло оказаться несколько в стороне также и от программы тотальной «реставрации», которая так сильно изменила Теотиуакан и Чолулу. Конечно, и тут видны следы рук археологов, но в Паленке чувствуется, что они старались вносить минимальные изменения в древние сооружения.
Рис. 120. Центральная часть древнего комплекса Паленке
«Слово, которое впервые употребили для обозначения этих забытых руин испанцы в конце XVIII века — «Паленке», переводится с испанского как «палисад», «деревянная ограда», «укрепление». С другой стороны, индейское название местного ручья Отулум можно перевести как «укрепленные дома». В таком случае испанский термин «Паленке» был, видимо, прямым переводом старого майяского названия города. Есть также предположение, что в далеком прошлом Паленке называли «Начан», или «Город змей». Вместе с тем следует помнить, что все эти названия появились сравнительно недавно, не раньше XVII века, и были даны людьми, не знавшими ничего реального о жизни давно погибшего города и его обитателях…» (В.И. Гуляев, «Древние Майя. Загадки погибшей цивилизации»).
Аналогичным образом названия сооружений в Паленке, как и название самого города, носят сугубо условный характер, и зачастую даны современными исследователями по чисто случайным признакам. Например, «Храм Надписей» был назван так потому, что в нем нашли плиту с длинной надписью из 620 иероглифов…
Рис. 121. План центральной части комплекса Паленке
По одним данным, на развалины Паленке в 1759 году совершенно случайно наткнулся воинский патруль, который просто-напросто заблудился в густых джунглях. По другим — Паленке в ходе специальных поисков в 1773 году обнаружил монах Рамон де Ордоньес-и-Агилар, каноник собора в городке Сьюдад-Реаль в провинции Чьяпас. Увиденное настолько поразило Ордоньеса, что помимо обычной докладной записки своему церковному руководству он написал специальную монографию под названием «История создания Неба и Земли», в которой развивал идею, что Паленке (для которого Ордоньес использовал название «Великий Город Змей») был построен в далекой древности народом, пришедшим сюда откуда-то из Атлантики под руководством вождя по имени Вотан, чьим символом была змея.
В дальнейшем другие исследователи высказывали самые разные версии происхождения Паленке. Появлялись и предположения, что к возникновению этого города были причастны римляне, древние египтяне и даже халдеи с индусами. Но ныне историки остановились на версии создания Паленке индейцами майя.
Как бы то ни было, все исследователи сталкивались с тем, что об этих древних руинах у местного населения не осталось абсолютно никаких достоверных сведений. Комплекс был заброшен слишком давно, а следы его жителей и их потомков исчезли в неизвестном направлении. Все, чем могли располагать ученые, это — сугубо археологические данные, проходившие через плотное сито субъективных описаний и трактовок.
С другой стороны, в Паленке сохранилась масса различного рода надписей, настенных росписей и барельефов, что так любят историки. Пожалуй, трудно вообще найти в Мезоамерике место, где было бы сопоставимое по плотности на квадратный метр поверхности стен количество древних надписей и изображений. Поэтому исследователям было где разгуляться…
Рис. 122. Плита с надписями (музей Паленке)
И сейчас среди представителей официальной науки нередко можно встретить утверждение, что ученым уже хорошо известна история Паленке — вплоть до имен правителей и периодов их правления с точностью до года. Иногда приводится даже хронология этих правителей, выстроенная в династические цепочки. Приводимые датировки в этой хронологии, естественно, полностью «соответствуют» принятой ныне версии древней истории региона и укладываются в диапазон V–VII столетий нашей эры — период расцвета цивилизации майя.
Однако все это базируется по сути только на одном основании — на надписях. А основание это довольно шаткое, как уже указывалось ранее. Во-первых, нет никаких гарантий в корректности переводов самих иероглифов. Во-вторых, нет учета 52-летней цикличности календаря майя. В-третьих, нет никакой гарантии, что надпись на стенку какого-либо сооружения наносилась одновременно с созданием этого сооружения, а не была обычной «надписью на заборе». И в-четвертых, из наличия даже действительно майянских надписей и изображений вовсе не следует, что майя были первыми и последними обитателями этого места, и что до них тут никого не было…
Но прежде, чем переходить к анализу других возможностей — отличных от предлагаемых официальной версией — нельзя не остановиться на одном из важнейших открытий в Паленке. На открытии, которое не только принесло поистине всемирную известность этому древнему городу, но и до сих пор служит причиной всевозможных споров и подпитывает энтузиазм целой армии сторонников альтернативного взгляда на прошлое этого древнего города. Речь идет об обнаружении погребения в Храме Надписей…
* * *
В конце сороковых годов ХХ века руководитель мексиканской археологической экспедиции Национального института антропологии и истории Альберте Рус Луилье, выбирая место для будущих раскопок, обратил внимание так называемый «Храм Надписей», который в то время был практически не изучен. Осматривая помещение на вершине пирамидальной конструкции, к которому вел длинный ряд ступенек, Рус заметил, что пол этого трехкомнатного здания в отличие от других храмов Паленке сложен из больших каменных плит. При этом одна из этих плит имела по краям несколько отверстий, которые были закрыты каменными пробками и которые ранее явно имели такелажное назначение, то есть служили для того, чтобы аккуратно поместить тяжелую плиту на ее место.
Обследуя плиту, Рус заметил, что стены храма уходят ниже уровня пола, а это с большой вероятностью указывало на то, что внизу имеется еще одна постройка. Вскоре после того, как плиту подняли, археологи обнаружили под ней начало туннеля и несколько ступенек каменной лестницы, которая вела вниз на непонятную глубину. Рус понял, что не ошибся в выборе места исследований…
Рис. 123. Вход в туннель в Храме надписей
Однако туннель оказался довольно плотно забит большими камнями, щебенкой и землей. И хотя он опускался лишь с вершины пирамиды к ее основанию, на то, чтобы достичь конца туннеля, потребовалось целых четыре полевых сезона по 2–3 месяца археологических работ. За все это время было расчищено два пролета лестницы с 66 ступеньками.
Рис. 124. Схема туннеля в Храме надписей
Дабы не вносить искажений в информацию, которая нам пригодится в дальнейшем, приведу просто цитату:
«В самом начале археологи нашли тайник с ритуальными приношениями в виде двух нефритовых колец, служивших у древних майя украшениями для ушей. Другое приношение лежало у подножия лестницы, в специальном каменном ящичке: ожерелья из нефритовых бус, большие раковины, наполненные красной краской, глиняные вазы и громадная жемчужина диаметром 13 миллиметров. Дальше путь был закрыт поперечной каменной стеной. Когда ее сломали, то вновь пришлось разбирать завалы из сцементированного известковым раствором щебня. В конце концов коридор уперся в какую-то подземную камеру, вход в которую преграждала необычайная, но вполне надежная «дверь» — гигантский треугольный камень весом более тонны. У входа в камеру в некоем подобии гробницы лежали плохо сохранившиеся скелеты пяти юношей и одной девушки, погибших насильственной смертью. Искусственно деформированная лобная часть черепа и следы инкрустаций на зубах говорят о том, что это не рабы, а представители знатных майяских фамилий, принесенные в жертву по какому-то особенно важному и торжественному случаю. Только теперь Русу стало ясно, что все потраченные усилия не были напрасными» (В.И. Гуляев, «Древние Майя. Загадки погибшей цивилизации»).
15 июня 1952 года подошло время апофеоза — рабочие сдвинули с места массивную треугольную плиту, которая загораживала проход в погребальную камеру, и Рус смог бросить взгляд внутрь неизведанного помещения. Позднее он так описывал свои ощущения:
«Из густого мрака неожиданно возникла сказочная картина фантастического неземного мира. Казалось, что это большой волшебный грот, высеченный во льду. Стены его сверкали и переливались, словно снежные кристаллы в лучах солнца. Как бахрома огромного занавеса, висели изящные фестоны сталактитов. А сталагмиты на полу выглядели, словно капли воска на гигантской оплывшей свече. Гробница напоминала заброшенный храм. По ее стенам шествовали скульптурные фигуры из алебастра. Потом мой взор упал на пол. Его почти полностью закрывала огромная, прекрасно сохранившаяся каменная плита с рельефными изображениями. Глядя на все это с благоговейным изумлением, я пытался описать красоту волшебного зрелища моим коллегам. Но они не верили до тех пор, пока, оттолкнув меня в сторону, не увидели эту великолепную картину своими собственными глазами. Мы были первыми, кто увидел гробницу тысячу лет спустя!»
«Я вошел в таинственную комнату со странным чувством, естественным для того, кто впервые переступает порог тысячелетий. Я попытался увидеть все это глазами жрецов Паленке, когда они покидали склеп. Мне хотелось снять печать времени и услышать под этими тяжелыми сводами последний звук человеческого голоса. Я стремился понять то таинственное послание, которое оставили нам люди далекой эпохи. Сквозь непроницаемую завесу времени я пытался разглядеть неуловимую связь между их и нашими жизнями».
Погребальная камера, в которую попал Рус, представляла собой прямоугольное помещение с наклонными сводами. В разных источниках указываются почему-то разные данные о размерах этой камеры: например, в одном месте указано 7 метров в длину, 3,75 метра в ширину и 6,50 метра в высоту; а в другом длина уже указана целых 9 метров.
На стенах были изображены девять персонажей, условно названных «владыками ночи».
Посреди усыпальницы находился выполненный из единого каменного блока саркофаг, размеры которого составляют 3х2,10х1,10 метра. Он был установлен на шести небольших ножках. Вся поверхность саркофага была покрыта рельефными текстами и росписями. Крышка саркофага, также покрытая росписями, представляла собой каменную плит весом около пяти тонн и имела размеры 3,80х2,20х0,25 метра.
Сверху на крышке лежали три каменные топорика, кусочки нефрита и раковины. Под саркофагом, видимо в качестве подношения, лежали две скульптурные человеческие головы, выполненные в натуральную величину. Они были явно отбиты от целых статуй. Там же стояло несколько сосудов без росписи, возможно, для ритуальной пищи…
Рис. 125. Рус с коллегами возле саркофага в Храме надписей
Естественно, что археологи не остановились на достигнутом и решили заглянуть в саркофаг.
«Мы работали затаив дыхание от волнения, — писал Рус. — Каждый раз, когда огромная резная крышка поднималась на дюйм выше, мы подкладывали под нее доску на тот случай, чтобы, если соскочит домкрат, массивная плита не упала. Когда мы приподняли ее примерно на пятнадцать дюймов, я уже не мог совладать со своим любопытством… Прежде всего я увидел мозаику зеленого, красного и белого цветов. Затем я стал различать ее детали — зеленые нефритовые украшения, окрашенные в красный цвет кости и зубы и обломки маски. Я смотрел на погребальную маску человека, ради которого люди выполнили всю эту колоссальную работу — склеп, скульптуры, лестница и огромная пирамида с увенчивающим ее храмом. Передо мной стоял первый саркофаг, найденный когда-либо в пирамидах майя.
После этого беглого знакомства работа не заняла у нас много времени! С помощью веревок, продетых сквозь отверстия, мы подняли странную каменную крышку. Под ней, на дне глубокой каменной чаши, окрашенной изнутри в красный цвет, лежали останки вождя. Хотя кости почти истлели и стали настолько хрупкими, что мы не смогли сделать точных наблюдений по определению физического типа погребенного, он производил впечатление крепкого, довольно рослого (174 см) мужчины лет сорока-пятидесяти. Его зубы, окрашенные в красный цвет, хорошо сохранились. Они не были инкрустированы или подпилены, что довольно необычно для взрослого мужчины майя, занимающего высокое положение.
Этот знатный человек, по-видимому жрец, не имел золотых украшений. Но рядом находилось множество предметов из нефрита — бус, колец, браслетов, серег и изящно вырезанных статуэток. Формы последних отличались большим разнообразием — цветы, маленькие тыквы, летучие мыши, змеиные головы и человеческие фигуры с характерными чертами некоторых богов майя. На каждой руке погребенного лежало нефритовое украшение. Один кусочек нефрита находился во рту. Шею и плечи покрывало огромное ожерелье из нефрита. На черепе сохранились остатки погребальной маски, тоже сделанной из мельчайших кусочков нефрита. Глаза маски были из раковин, а зрачки — из кусочков обсидиана. Кроме того, мы нашли предмет, показавшийся нам вначале огромной жемчужиной в полтора дюйма длиной. Оказалось, что она состоит из нескольких искусно подобранных и склеенных кусочков перламутра».
Рис. 126. Нефритовая маска, найденная в Храме надписей
Вокруг обнаруженного Русом погребения разгорелись нешуточные споры. Среди историков они сводились в основном к определению возраста и статуса усопшего.
В 1975 году на страницах журнала «Нэшнл Джиогрэфик» два специалиста по культуре и искусству древних майя, Дэвид Келли и Мерл Грин Робертсон, на основании своего анализа изображения на верхней плите саркофага объявили, что гробнице Храма Надписей был похоронен ветхий старик в возрасте свыше 80 лет. Его имя — Пакаль (от слова «щит» на языке майя), поскольку знак щита встречается иногда в надписях на саркофаге, а правил он с 615 по 683 год нашей эры. По мнению М.Робертсон и Д.Келли, именно Пакаль изображен на крышке. При жизни он был человеком небольшого, почти карликового роста, что свидетельствовало о физическом вырождении царского рода. И найдя какие-то незначительные искривления пальца на правой ступне изображенного там персонажа, американские археологи объявили Пакаля лицом, страдавшим патологической деформацией ног, что было связано якобы с практикой кровосмесительных браков внутри правящей династии Паленке. Они утверждали также (на основе своего прочтения некоторых иероглифических надписей), что Пакаль был женат уже с 12-летнего возраста сначала на своей матери, а потом — на родной сестре.
Сам автор открытия — Рус — вступил в полемику с Робертсоном и Келли хотя в основной трактовке не так уж сильно им противоречил. Он утверждал, что погребенный в Храме Надписей был одним из наиболее выдающихся правителей Паленке во второй половине VII века нашей эры: он родился в 655 и умер в 694 году. Рус считал, что поскольку (по его мнению) этот правитель родился в день 8 Ахав майянского ритуального календаря, то должен был получить имя данного дня, а именно «Вошок Ахав» на языке чоль — одном из диалектов языка майя, на котором до сих пор говорят индейцы в районе Паленке.
Повторное изучение скелета правителя мексиканскими антропологами подтвердило, что погребенный был рослым и крепким мужчиной без каких-либо следов, патологических врожденных дефектов. Умер он, по заключению антропологов, в возрасте около 40 лет, что совпадало с тем вариантом прочтения иероглифов на саркофаге, который был сделан Русом…
Рис. 127. Изображение на крышке саркофага в Храме Надписей
Однако информация о выдающейся находке уже давно вышла за рамки узкого круга специалистов. Тайна саркофага в Храме Надписей начала будоражить широкие слои населения, и попытки найти разгадку этой тайны зажили самостоятельной жизнью.
Практически вне зависимости от дискуссии внутри самого археологического сообщества, которая на самом деле только подхлестывала энтузиазм исследователей, начались дискуссии сторонников и противников совсем других версий.
Так итальянец Пинотти, некоторые японские и российские исследователи высказали предположение о том, что, если на плите изображен реальный человек, то и окружают его не мистические символы, а реальные предметы. Дальнейшая проработка этой версии привела их к заключению, что на плите изображен детальный чертеж космического корабля в разрезе, а в его нижней части даже видна струя реактивных газов. Американский же авиаконструктор Джон Сэндерсон заложил репродукцию рисунка на плите в компьютер, преобразовал плоское изображение в объемное и получил кабину космического корабля с приборным пультом и двигательной установкой…
И вот уже полсотни лет не утихает спор о том, кто же все-таки изображен на знаменитой плите: правитель майя, мифологический персонаж или пилот космического корабля.
Этот спор затмил собой другие удивительные особенности древнего города Паленке. Однако они остаются в тени абсолютно напрасно!..